Обратная сторона луны (джен)

— Какая трагедия, — не захотел удерживаться от насмешки Скабиор. Это к нему она пришла на подобное жаловаться? Она точно в своем уме? Или материнское горе её оного совершенно лишило?

— Я понимаю, понимаю, — виновато зачастила она, — что в этом нет ничего такого… но Гарри… он стал после этого совершенно неуправляемым… и дело не только в этом, — она снова заплакала. — Его подставили… его ужасно подставили… и я не знаю, что делать, — она покачала головой, — я не знаю… он столько должен теперь… и как ни пытается, не может отдать… там столько… столько… он не говорит даже… помогите, господин Скабиор! — прошептала она — и вдруг, соскользнув со скамьи, опустилась перед ним на колени. — Спасите моего мальчика, пока он не стал душегубом! Поговорите с ним! Вас он послушает! Вот, — она торопливо сунула ему в руку тот самый платок, что всё время держала в руке. — Вот, это всё, что у меня есть… Этого и близко не хватит на погашение долга — но это всё ценное, что осталось от Джеффри…

Скабиор, совершенно ошалевший от такой сцены — потому что женщины перед ним на колени, конечно, вставали и прежде, однако совершенно с другими целями — обалдело уставился на свою ладонь, где в развёрнутом смятом платке лежали пара золотых колец, браслет и серьги с яркими голубыми камнями. Потом опомнился — и, рывком подняв женщину на ноги, усадил её назад на скамью и, кривясь, вложил украшения обратно ей в руку.

— Я с женщин денег никогда не брал и на склоне лет даже начинать не собираюсь, — глумливо проговорил он и пошутил: — Пирогами отдашь. Печь умеешь?

— Ой, я умею… Вы возьмите, пожалуйста, — совершенно растерявшись, попросила она опять — но он в ответ раздражённо рявкнул:

— Рот закрой, глупая женщина! Сказал — убери, значит, убери так, чтобы я больше не видел. Чем помочь-то, я так и не понял? Денег больших у меня нет — а были бы, всё равно бы не дал, — сказал он на всякий случай.

— Поговорите с Гарри! — умоляюще проговорила она. — Прошу вас! Скажите ему что-нибудь… Скажите, что быть оборотнем — это ещё не конец света… Что я не могла… не могла рассказать ему, кто его отец… и Джеф этого не хотел… вы понимаете же!

— Так проблема-то не в этом, сколько я понял, — неохотно напомнил он. — Оборотень-не оборотень, а долги отдавать надо… А время сейчас для этого не самое подходящее.

— Сделайте что-нибудь, — дрожащими губами прошептала Бесс. — Пожалуйста… Мне некого просить, кроме вас…

— Да почему я-то? — задал, наконец, он мучающий его с самого начала этого дикого разговора вопрос.

— Но это же вы! — горячо воскликнула она. — Вас же все знают тут… У вас репутация! И вот, — она достала из кармана… газету. — Вы же с самим Поттером дружите…

«Надо будет ему и об этом тоже сказать», — ошалело на неё глядя, подумал про себя Скабиор, разглядывая страницу из старого «Пророка», где он действительно был сфотографирован рядом с Главным Аврором, похоже, непосредственно перед началом тех самых пресловутых «работ на благо общества » — когда, интересно, и кто умудрился сделать эту колдографию? На которой он действительно выглядел так, словно бы… н-да. Ну, дружит не дружит, но глядел он на Поттера почти радостно, а тот задумчиво улыбался в ответ, пожимая плечами, а затем вновь бросал серьезный взгляд в камеру, сурово сверкая стеклами своих круглых очков. Надо же было поймать такой момент…

— Я ним не дружу, — буркнул он, думая, на самом деле, об этом «у вас репутация». Которая у него, безусловно, была, однако он в страшном сне не подумал бы, что она может сподвигнуть кого-то обратиться к нему с просьбой хорошо повлиять на подростка. Дожил… Мир, определённо, сошёл с ума.

— Не важно, — заискивающе проговорила она. — Пожалуйста, всё равно, поговорите с Гарри, господин Скабиор! Я для вас всё сделаю — всё, что угодно! Вы возьмите, пожалуйста, — вновь попыталась она всучить ему свои украшения — он сплюнул, скривившись, и резко отшвырнул её руку:

— Ещё раз увижу — больше вообще мне на глаза не попадайся! Сыну лучше отдай, мамаша… Ладно, — он посмотрел на часы — было уже поздновато, но, с другой стороны, он ведь предупредил Гвеннит, что вернётся ночью, если не утром. Так что, он встал, кинул на стол несколько сиклей и кивнул Бесс: — Веди. Только недолго.

Она вскочила, торопливо пряча платок с украшениями куда-то… в старину бы сказали «за корсаж», а Скабиор попросту определил это место, как «в лифчик».

— Здесь недалеко! — торопливо заговорила она. — Гарри дома сейчас… Бедняжка вообще в последнее время никуда не выходит…

Зима в этом году начиналась премерзко, и он поёжился, выходя из душного тёплого помещения в промозглую грязную сырость, которую принес с собой этот невесёлый декабрь, да ещё и фонари в очередной раз кто-то все перебил — хорошо хоть, идти оказалось и вправду недалеко. Понтнеры жили в квартире на втором этаже довольно приличного, по меркам Лютного, дома.

— Он сейчас у себя, я думаю, — шёпотом проговорила Бесс, впуская Скабиора в квартиру и тут же тщательно запирая за ним дверь. — Сюда, пожалуйста.

Она провела его по заставленному коробками коридору, кажущемуся ещё уже от шкафа и полок с каким-то барахлом, и постучала в первую же немного обшарпанную дверь со слегка облезлой латунной ручкой.

— Гарри! — позвала она. — Гарольд, дорогой! — она толкнула дверь, но та оказалась заперта. Бесс покраснела и торопливо застучала по ней: — Гарри, открой дверь! Гарольд, я привела…

Договорить она не успела — дверь распахнулась, и на пороге возник высокий подросток, тощий и немного сутулый, с треугольным узким лицом, с маленьким подбородком и большими тёмными глазами, неловкий и некрасивый.

— Кого ты привела? — нервно заорал он — и осёкся под внимательным и насмешливым взглядом Скабиора.

— Меня привела. Идём поболтаем, — сказал он, делая шаг вперёд. Парень, похоже, его узнал, потому что уставился на него растерянно и ошеломлённо, но вовсе не вопросительно — и послушно шагнул назад, в комнату, впуская своего нежданного гостя. — Мы наедине побеседуем, — сообщил Скабиор Бесс и бессовестно закрыл дверь прямо перед её носом. — Ну? — спросил он, внимательно оглядывая Гарольда Джеффри и с каждой секундой убеждаясь в том, что тот действительно родной сын Джеффри Золотого Клыка — настолько он был на него похож. Впрочем, дети оборотней всегда похожи на них — так же, как будет похож на Гвеннит маленький Кристиан, когда вырастет. Красивый будет мальчишка… Однако он отвлёкся. — У тебя очень заботливая матушка, — сообщил он глядящему на него во все глаза парню. — Я обещал ей тебя выслушать и, может быть, помочь чем-нибудь — заметь, может быть, тут я никаких обещаний не давал. Рассказывай, во что влип — и покороче, пожалуйста. Ночь на дворе.

— С чего вам мне помогать? — неприветливо спросил тот.

И правда. С чего бы? Наверное, решил для себя Скабиор, от изумления, что кому-то вообще пришло в голову попросить его о чём-то подобном.

— Тебе какая разница? — пожал он плечами, но добавил, подумав: — Я знал когда-то твоего отца.

Это было, во всяком случае, честно: он действительно неплохо знал Джеффри. А вот как именно — это уже мальчишку никак не касается.

— Вы дружили? — мгновенно откликнулся тот.

— Мы оба оборотни, — дал он ответ, на самом деле ни на что не отвечая — однако мальчишке этого, похоже, хватило: он скривился болезненно и проговорил, словно выплюнул:

— Я теперь тоже.

— Я слышал, — кивнул Скабиор. — И как тебя угораздило? — спросил он из праздного любопытства — и неожиданно, кажется, попал в яблочко: Гарольд грязно выругался и, с размаху сев на свою раскрытую кровать, ударил по простыне ладонями. — Красноречиво, — усмехнулся Скабиор. — Ну, расскажи — мне интересно же.

— Вот никогда мне не везло, — помолчав, сказал Гарольд. — А теперь, наверное, проще попросту сдохнуть. Вот не выпью в очередной раз аконитовое — и пойду в полнолуние на Диагон-элле. Пускай убивают.

Скабиор взглянул на него почти недоверчиво — а, убедившись, что тот говорит, если и не до конца серьёзно, то, во всяком случае, явно не шутит, покрутил пальцем у виска и спросил, не скрывая злости в голосе:

— Хочешь снова всех нас подставить и на первые полосы вытащить? Тебе, допустим, будет уже всё равно — и на мать тебя наплевать, как я вижу — но…

— Она предала меня! — тут же завёлся Гарольд. Скабиору вдруг стало смешно: он вспомнил себя в его возрасте… Да что там в его — он, в общем-то, и сейчас говорил, порой, точно так же, но вот услышать это со стороны оказалось почему-то забавным… и глупым.

— Она пришла просить за тебя, — раздражённо сказал он. — Ко мне. Как по мне — это не слишком похоже на предательство.

— Потому что она знает, что виновата! — зло сказал тот.

— Да что она сделала-то тебе такого ужасного? — почти с любопытством спросил он.

Ну не она же его обратила, в самом-то деле. И уж точно не отказалась от сына… что ж там такое?

— Она врала об отце! Всю жизнь мне врала! — яростно проговорил он. — Я даже не знал, что он… кто он, — он сжал кулаки и заиграл желваками. — Узнал из газеты… когда прочитал об аресте… думаете, это было просто? Узнать вот такое! А он… отец был хорошим человеком! И вышел бы уже, если бы…

— …не был оборотнем, — оборвал его Скабиор, прекращая грозящий перейти в истерику пафос. — Ну да — мы в Азкабане не выживаем, и поэтому нам туда лучше не попадать. Я только не понял, при чём тут твоя мать — это она, что ли, его сдала аврорам?

— Да вы… Как вы смеете вообще?! — немедленно взвился тот, вскакивая с молниеносно выхваченным из-под подушки ножом — и замер, скованный простейшим Петрификусом, едва не наткнувшись на наведённую на него Скабиором палочку.

— Так-так, — проговорил тот, подходя и забирая нож из его руки. — Ну-ка, что тут у нас? — он покрутил добычу в руках. Нож. Хороший… и старый. Острый — или недавно заточен, или, что более вероятно, зачарован. Интересно. — Финита, — бросил он лениво, снимая своё заклятье.

— Отдайте! — тут же кинулся на него юноша — но остановился, когда Скабиор вновь навёл на него палочку. — Это мой нож!

— С какой радости? — удивлённо спросил Скабиор, пряча нож во внутренний карман своего замечательного пальто. — Ты им и пользоваться-то наверняка не умеешь — как, похоже, и палочкой. А мне пригодится. И зачем тебя там такого держали, — покачал он головой с укоризненным недоумением.

— Всё я умею! — зло и умоляюще проговорил Гарольд — у него даже подбородок дрожал. — Отдайте! — повторил он с непонятно сильным отчаянием.

— Другой себе заведёшь, — ухмыльнулся Скабиор, внимательно на него глядя. — А это мой трофей, мальчик. Или он какой-то особенный? — с ленивым любопытством поинтересовался он.

— Особенный, — Гарольд облизнул внезапно пересохшие губы. — Это отца, — добавил он тихо. — Отдайте.

— Отдам, — подумав, кивнул Скабиор, — если на вопросы ответишь. Зря я, что ли, шёл сюда, на ночь глядя. Ответишь — нож твой, нет — я пошёл. Тоже буду вспоминать Джефа, — глумливо подмигнул он отчаявшемуся парнишке.

— Отвечу, — сдался тот. — Но вы обещали, что отдадите!

— Обещал — значит, отдам, — не удержался он от снисходительной ухмылки. — Итак — я, помнится, задал вопрос: при чём тут твоя мать — и арест Джефа?

— Вы его Джефом звали? — жадно спросил тот.

— Все его Джефом звали. Я жду ответа.

— Ни при чём, разумеется! Но она врала мне всегда, что отец — он просто… она не говорила, кто он!

— А что она должна была тебе рассказать? — насмешливо поинтересовался Скабиор. — Мол, твой папаша — вор и оборотень? Так, что ли?

— А хоть бы и так! — запальчиво крикнул Гарольд.

— А тебе в голову твою дурную не приходило, что сам Джеф этого не хотел? — раздражённо спросил Скабиор.

— С чего бы это? — возмутился тот. — Хотите сказать, он стеснялся этого?

— Хочу сказать, что до недавнего времени оборотни даже людьми не считались, — огрызнулся Скабиор. — Историю магии учить надо было. Полагаю, ему не слишком хотелось, чтобы на его сына всякий бы мог указать пальцем — вон, мол, волчье отродье пошло. Так что я его в этом вполне понимаю, — с непонятной Гарольду горечью проговорил он, думая о крохотном Кристиане, который теперь, если его отец не вернётся, тоже ведь для всех будет, прежде всего, полуоборотнем — и наплевать, что такого, на самом-то деле, вообще не бывает, ты либо оборотень — либо человек, но кого когда интересовали скучные и сухие факты в подобных вопросах? — А ты-то как умудрился? — отошёл он от неприятной для него темы.