Обратная сторона луны (джен)

Вечер незаметно перешёл в ночь — однако работа была в самом разгаре. Лавку Джимми Киддела авроры перевернули вверх тормашками — выцепив его самого, расслабившегося и посвежевшего на деревенском отдыхе, и притащив в Лондон, где он безропотно подписал согласие на обыск и на выдачу всего, что понадобится господам аврорам. Однако всё, что они смогли — это по накладным и бумагам о закупках точно подсчитать, какие палочки, когда и в каком количестве были им сделаны. Они даже привлекли Олливандера в качестве консультанта — и услышали много всего интересного и о палочках как таковых, и о методике их создания, и об особенностях древесины и сердцевин… Всё это было познавательно и интересно — однако разгадку ничуть не приблизило. Лишь стало ясно, что Киддел — совсем не такой скверный мастер, ибо сделать индивидуальную палочку совсем не так просто — да что проблема, похоже, серьёзнее простой контрабанды.

И — всё.

Ничего больше. Снова ноль.

Группа экспертов аврората и департамента магического правопорядка так тщательно исследовала островок, что они могли бы теперь создать у себя в лабораторных условиях его полную копию — однако снова безо всякого результата. Оставалась надежда, что корабль удастся перехватить заокеанским коллегам…

Две недели спустя Мик Мэлоун сотоварищи были благополучно арестованы в Соединённых Штатах, неподалёку от прибрежных канадских вод — и, по взаимному соглашению, переданы британским коллегам. Однако надежда, вспыхнувшая во всех, расследующих это дело, быстро угасла: когда на корабле никого больше не обнаружили, и когда легилименция, которой были подвергнуты арестованные, тоже не показала ничего, кроме обычных для контрабандистов дел — никакого намёка на похищение. И самое странное — не было ни малейшего намёка на тот проклятый туман: берег в воспоминаниях контрабандистов в день отплытия был совершенно чист, так же, как и море.

А самое главное: никакого МакМоахира на корабле не оказалось. Контрабандисты же, когда им показали его в воспоминаниях О’Нил, все, как один, говорили о нём, как о клиенте, и утверждали, что он только то покупал, то поставлял им некоторые товары — например, сердцевину для тех же палочек, или — покупал — драконью кровь и многие другие ингредиенты в оптовых количествах.

Ориентировку на МакМоахира с очень точным портретом (он был нарисован по воспоминаниям О’Нил, к счастью, оставшимся в авроратском Омуте памяти), разослали по всей Британии, назначив за информацию о нём приличную награду — в надежде найти хоть что-нибудь, что приблизит разгадку и арест злоумышленников.

Однако они, к несчастью, ошиблись. Информации действительно оказалось более, чем достаточно — однако ничего полезного среди неё авроры так и не смогли обнаружить, если не считать двух старых воров, находящихся в розыске еще со времен Скримджера, и нескольких притонов для любителей запрещённых зелий.

Начатая ещё в день исчезновения планомерная крупномасштабная облава на контрабандистов привела через несколько недель к уничтожению всех известных перевалочных пунктов контрабандистов в Ньюпорте, Корнуолле, Шотландии и даже — неожиданно — во французской Бретани. Поймали довольно много народу — но всё мелких сошек, которые толком ничего и не знали, хотя большинство, видя странный блеск в глазах допрашивающих авроров и их сжатые губы, с энтузиазмом соглашались на веритасерум. На самих складах тоже обнаружилась масса всего — вплоть до драконьей крови, что очень порадовало целителей в Мунго, которым после окончания следствия обычно передавались подобные вещи — однако решение главной задачи не приблизилось, в результате, ни на йоту: никаких сведений о пропавших не было.

В итоге Поттер без всякой охоты принял нелегкое для себя, но единственное оставшееся в сложившейся ситуации решение обратиться за помощью к невыразимцам — что и сделал, составив с помощью Гермионы официальный запрос, и неофициально пообещав им, что или кого угодно — если они всё же найдут на острове хоть какие-нибудь следы. За все прошедшие годы, что Поттер прослужил в аврорате, он имел с ними дело не слишком часто, и каждый раз результаты расследования оставались туманными и скрывались за грифом "секретно" в архивах Отдела Тайн. Смешно вспоминать, но Гарри до сих пор иногда посещали тревожные мысли о причинённом ущербе в ту страшную летнюю ночь в конце пятого курса: как-то в шутку они с Гермионой оценили свои подвиги с первого по седьмой курс в министерских штрафах, и поняли, что даже наследство Блэка эту сумму покроет всего на треть, однако невыразимцы всегда оставались предельно вежливы и не напомнили ему о тех событиях ни единым словом.

Отдел Тайн откликнулся на удивление быстро — уже через пару часов после отправки запроса в кабинете у Поттера сидел человек слегка за пятьдесят, точнее определить было сложно, с невыразительной неброской внешностью: Сола Крокера, официальное «лицо» (ну да, вот он ходит и контактирует со всеми) Отдела Тайн, Гарри уже доводилось видеть, однако понять свои ощущения от него ему до конца никак не удавалось: он не мог сказать, что тот ему однозначно не нравится, но и симпатию испытывать к нему было сложно, было в нем что-то, что заставляло Поттера держаться с ним осторожно. Мистер Крокер бегло ознакомился с предоставленными материалами и вежливо заверил господина Главного Аврора в искренней готовности Отдела Тайн к полному и открытому сотрудничеству. В другое время Гарри бы посмеялся над подобным бесстыдством, однако сейчас лишь надеялся, что хотя бы какая-то часть этого заявления является правдой.

Группа невыразимцев была готова отправиться на остров на рассвете следующего же дня — и личность их командира стала для Поттера некоторым сюрпризом: меньше всего он ожидал встретить в этой должности старинного своего школьного знакомого Грэхема Монтегю, который, как оказалось, был одним из ведущих специалистов Отдела Тайн по перемещениям и пространственным аномалиям. Такой поворот карьеры бывшего слизеринского капитана стал для Поттера несколько неожиданным: с первого дня знакомства Гарри не мог не отметить внешнего сходства со своим дорогим кузеном, не только фигурой, но и общим выражением физиономии, и сейчас оно, пожалуй, только усилилось (разве что Монтегю до сих пор был в прекрасной физической форме). Но это было, конечно, иллюзией: в Отделе Тайн не держали абы кого, даже ради побед команды в министерском турнире по квиддичу, хотя теперь Поттер начинал понимать, откуда ноги растут у неожиданно жесткого стиля игры, который не однажды ставил в тупик сборную ДМП и Аврората.

Монтегю явился в сопровождении двоих куда более похожих на привычных Поттеру невыразимцев господ: неопределённого возраста и внешности (иногда Поттеру казалось что подобная «невыразительность» присутствует у них в качестве униформы), чуть сутулых и с одинаково отстранённым выражением лиц. Ни один из них за всё время не произнёс, как показалось Гарри, ни слова — зато Монтегю расстарался за всех, громогласно командуя своим небольшим отрядом, и потом, уже вернувшись с острова, принес документы, на которых подпись Главного Аврора была лишь формальностью, и сообщил всем участвовавшим в «ирландской» операции аврорам и сотрудникам департамента о предстоящем им сеансе легилименции непосредственно в Отделе Тайн, а также запросил магический контракт и самого Джимми Киддела на предмет дальнейшего изучения.

Никаких результатов осмотра Поттеру он не сообщил, сославшись на служебные инструкции и пообещав ему, что мистер Крокер очень скоро с ним свяжется — что, действительно, произошло очень быстро.

Результаты работы невыразимцев оказались несколько неожиданными.

Во-первых, они сообщили, что никаких признаков тумана ни естественного, ни волшебного происхождения на острове не обнаружено, более того — тот был лишь в головах у людей. Потому-то его и не получилось ни разогнать, ни ориентироваться в нём обычными средствами.

Во-вторых, заявили, что пропавшую группу невозможно определить, как живых, с другой стороны, как мёртвых их определить также возможным не представляется — и Поттер, холодея, вспомнил о Сириусе, про которого много раз, будучи уже аврором, пытался хоть что-нибудь выяснить, да без всякого толка… Воспоминание о том, что случилось тогда во время Битвы в Отделе Тайн было по-прежнему одним из самых тяжёлых для Гарри, оттого и ассоциация вышла такой же. Ни живы, ни мертвы… Да что же с ними случилось?!

Наконец, в-третьих, невыразимцы устами мистера Крокера сообщили, что Отдел Тайн беспокоит такое количество палочек, судя по всему, предназначенных, преимущественно, для менталистов; также его беспокоит применённая нестандартная ментальная магия — и потому они будут сотрудничать с Авроратом до самого завершения этого дела, и просят в любое время обращаться к мистеру Крокеру или, при необходимости, к мистеру Монтегю — те окажут Аврорату любую посильную им помощь.

Однако же время шло, не принося никаких новостей.

Когда с момента исчезновения минуло около полутора месяцев, Поттер вновь пришёл к родственникам пропавших — рассказать, что поиски, хотя и ведутся, и будут вестись, но пока что не привели ни к каким результатам, и теперь никто не может сказать с уверенностью, когда им удастся узнать что-нибудь… и — удастся ли.

Для Джона Долиша это новостью не было — он, разумеется, был в курсе всего расследования, хотя личного участия в нём и не принимал. Однако короткий формальный разговор с Поттером словно подвёл черту под его ожиданиями — и хотя он прекрасно держался во время этой беседы, Гарри увидел, как потемнели и словно бы опустели его глаза, а на лицо легла тень. Но что он мог сделать…

Родители Джимми Пикса откровенно расплакались — Гарри оставил им успокоительные зелья, которые предусмотрительно захватил с собой, заглянув накануне в Мунго, и пообещал, что сообщит им новости тут же, едва они только появятся. После он отправился к Фоссетам, на сей раз уже не только к родителям Сандры, но и к её мужу. Который, по мнению Поттера, среагировал на известие с возмутительным совершенно спокойствием, хотя и постарался выглядеть приличествующе случаю опечаленным. Родители же её, хотя и сумели удержать слёзы, но были новостью совершенно убиты. И никакой особой надежды явно не ощущали…

Родители Причарда тоже заплакали: даже отец не сдержался, смутившись и отвернувшись, и сразу же отправившись к старому шкафу, где налил в стакан какое-то зелье, разбавил его водой и принёс жене — обычная сцена, которая должна была бы стать для Гарри привычной за все годы службы, да так и не стала…

К Гвеннит Долиш Поттер снова пришёл последней — потому что именно перед ней он чувствовал себя больше всех виноватым. Перед ней — и перед её ещё не рождённым ребёнком. Сыном, как, кажется, говорил Арвид… Не следовало ему соглашаться и отпускать Долиша-младшего с группой! Не следовало… Но какой смысл говорить теперь о подобном.

Его словно бы ждали: Гвеннит открыла дверь почти мгновенно и, поглядев на него, обхватила себя руками и молча отступила назад, позволяя ему войти в дом. Потом повернулась — и повела его за собой в гостиную.

— Вы одна? — спросил, поздоровавшись, Поттер. Гвеннит кивнула и, жестом предложив ему сесть, спросила напряжённо:

— Что случилось?

— Ничего, — покачал головой Гарри. — Вообще ничего, к сожалению — я потому и пришёл. Мы до сих пор так и не имеем представления, что там случилось, и что с пропавшими.

Гвеннит облегчённо выдохнула и улыбнулась, проводя чуть подрагивающими руками по своим плечам:

— А я подумала… Не знаете, значит, — она облизнула пересохшие губы. — Но вы ведь скажете мне, когда что-то узнаете?

— Конечно, скажу, — кивнул он, с болью глядя на её почти радостную улыбку. — Миссис Долиш… Я должен сказать это, простите меня. Прошёл уже почти месяц — а мы всё там же, где и в первый день поисков. Честно говоря, шансов на то, что…

— Он вернётся, — быстро перебила она. — Вы же не знаете наверняка, что он умер? — она заглянула Гарри в глаза.

— Нет, — покачал головой он. — Нет, не знаем.

— Тогда, — она улыбнулась немного отчаянно, — мне всё равно не остаётся ничего, кроме как ждать его, верно? Спасибо, что зашли и сказали, — она вновь улыбнулась — её губы дрогнули едва заметно, но в глазах, как ни странно, не было ни намёка на вечные её слёзы.

— Миссис Долиш, — начал он, больше всего на свете желая сейчас провалиться сквозь землю, но она опять перебила его:

— Гвеннит. Мы договорились же с вами в прошлый раз. Я — Гвеннит.

— Тогда я — Гарри, — заставил он себя улыбнуться и протянул ей руку. Молодая женщина быстро пожала её — и он удивился, насколько же горячи у неё ладони. — Я прошу вас — пожалуйста, обращайтесь ко мне, если и когда вам что-то понадобится. Всё, что угодно. Например, — он вновь улыбнулся, почти естественно, — если вам не с кем будет оставить ребёнка в ночь полнолуния и следующие за ним сутки-двое… У меня трое детей, и мы с женой с радостью приглядим за малышом. И вы, конечно же, будете продолжать получать жалованье — ближайшие несколько лет, по крайней мере… простите, — он перевёл дух. — Но я не хочу давать вам бессмысленную надежду.

— Спасибо, — просто сказала она, кивнув. — Я запомню… Вы заходите, если хотите, — она встала, и он, конечно же, последовал её примеру.

— Спасибо. Я бы действительно хотел иметь возможность время от времени вас навещать, — признался он.

— Приходите, когда захочется, — повторила она. — А сейчас… Вы простите меня, пожалуйста — но могу я попросить вас уйти? Я устала, и…

— Мне не хотелось бы оставлять сейчас вас одну, — искренне сказал он. — Хотите, я могу просто подождать где-нибудь в коридоре…

— Со мной всё хорошо будет, — мягко возразила она. — Не волнуйтесь так, ми… Гарри. Вы идите.

Как он мог спорить?

Простившись, он вышел — а она, быстро переодевшись, аппарировала в Лютный — где постояла пару минут, приходя в себя, и отправилась искать Скабиора.