Обратная сторона луны (джен)

Скабиор, как ни странно, оказался дома — и чрезвычайно удивился в первый момент, увидев её. Уже стемнело, и комнатку освещал огонь в очаге и стоящая на столе масляная лампа — Гвеннит знала, та была зачарована, и не разбить её, ни пролить масло было нельзя. Она сама подарила её ему — это был первый её подарок, в ответ на кольцо, которое она так и носила всегда, не снимая. Гвеннит оставила чемодан у двери, молча подошла к нему, читавшему на кровати, и молча легла рядом, уткнувшись лицом ему в грудь.

— Что такое, Гвен? — он убрал книгу и обнял девушку, попытавшись заглянуть ей в лицо, однако у него ничего не вышло — и уже одно это было чрезвычайно, почти что пугающе странно. Всё, что он увидел — чрезвычайно бледную кожу и неестественно расширенные зрачки, придающие её лицу болезненное и почему-то затравленное выражение. — Гвен, — позвал он, оставив свои попытки и гладя её по голове. — Что стряслось, маленькая?

— Не отпускай меня никуда, — прошептала она. — Никогда.

— Ладно, — он встревожился по-настоящему. — Запереть тебя тут совсем? Навсегда? — пошутил он, но она кивнула:

— Да.

Она казалась ему словно бы замороженной — холоднее, чем была, когда он с ней познакомился, чем когда она однажды много часов ждала его на мосту… только холод этот на сей раз шёл изнутри, и поэтому был куда страшнее. От неё пахло… он задумался — нет, не страхом и не отчаянием даже, а каким-то смирением и… отвращением, что ли? Впрочем, страх тоже был — схожий с тем, что он почувствовал тогда на мосту, но куда более сильный. Даже не страх — ужас… Она и дышала иначе — очень поверхностно и часто, вдыхая воздух через приоткрытые пересохшие губы.

И было что-то ещё — чем-то ещё от неё пахло. Пылью, смертью… старой высохшей кровью. Он однажды случайно попал на старую, давно закрытую скотобойню — вот там пахло очень похоже. Но Гвеннит и скотобойня…

— Расскажи мне, что произошло, — попросил он очень ласково. — Скажи мне. Пожалуйста.

Но она молчала — и тогда он использовал то единственное средство, которое, как он знал, отлично развязывает языки: виски. К счастью, тот у него водился почти всегда, и сегодняшний день не стал исключением. Уговаривать её он не стал — просто взял бутылку, налил в чашку немного горячего чая, положил сахар, размешал, щедро долил виски, принёс Гвеннит и заставил выпить — практически залпом. Она почти не сопротивлялась — выпила и снова легла, а он снова смешал такой же напиток и снова её напоил — а потом сел рядом, взял её на руки, закутав в одеяло, и заговорил, сам не замечая, что легонько её укачивает, словно младенца:

— Я всё сделаю, как ты захочешь. Хочешь, чтобы я тебя запер тут — запросто. Только расскажи мне, пожалуйста, что стряслось.

— Я чудовище, — прошептала она, сжимаясь. — Убийца…

— Ты кого-то убила? — поразился он, прижимая её к себе и легонько целуя в висок. Сколько же в ней сейчас было тоски и холода... и как же это было на неё непохоже. — Когда ты успела? И с чего вдруг?

Она замотала головой:

— Нет… нет пока… никого… но убью… обязательно…

— Н-да? — с сомнением спросил он, чувствуя, как от скверного предчувствия дыбом встают волоски на затылке. — С чего такая уверенность? Тебе нагадал кто-то? — ни в какие гадания подобного рода он не верил — сам мог нагадать такое кому угодно вполне достоверно — но то он… Что же с ней такое случилось?

На самом деле, ему было совсем не до шуток — давно он не чувствовал себя таким собранным и серьёзным — Гвеннит нужно было как-то выводить их того жуткого состояния, в котором она пребывала, и ему казалось, что подобная манера разговора лучше всего подойдёт для этого.

— Я видела… Видела, как убивают оборотни, — она задрожала и вцепилась в его плечо с такой силой, что он едва не закричал — но сумел даже не дёрнуться.

— Где это ты умудрилась сегодня это пронаблюдать? — насмешливо поинтересовался он, слегка успокаиваясь и ощущая, как злость в нём начинает потихоньку перевешивать ужас. — До луны почти две недели. В тебе внезапно проснулся легилимент?

— Мне показали… место… он убил жену… и ребёнка… просто забыл про зелье… и убил… и я так тоже когда-нибудь сделаю…

— Что-то я сомневаюсь, что ты когда-нибудь умудришься убить собственную жену, — рассмеялся Скабиор, лихорадочно размышляя, кто же и почему мог так её напугать. И достаточно быстро приходя к весьма однозначному выводу — потому что, ну, а кому ещё это могло понадобиться, кроме одного человека. Или людей — если они с женой были вдвоём. Суки. Ладно… С ними потом разберёмся. Сейчас Гвен.

Которая тем временем руки разжала и смотрела, наконец, на него — недоумённо:

— Почему?

— Почему сомневаюсь в том, что ты сможешь убить собственную жену? — глумливо переспросил он. — Ну, у нас не приняты однополые браки… жить — живут, но вот, чтобы именно брак… да и тебе мальчики, вроде, нравятся…

Она вдруг рассмеялась — нервно и резко, и уже не сумела остановиться: так и смеялась сперва, а потом и расплакалась, разрыдалась, вжимаясь в него и слушая его уже ласковые и такие нужные сейчас слова. А когда у неё закончились силы, и истерика потихоньку угасла, он спросил её шёпотом:

— Ты с его отцом говорила? Это он тебе показал?

— Но он прав, — прошептала она устало. — Я и вправду могу это сделать. Я написала Арвиду, что ухожу… И на работу я не вернусь больше. Я отпуск взяла — но я не вернусь. Потому что он меня там найдёт — и я не смогу… если увижу его — не смогу уйти… Понимаешь?

— Конечно, — он начал тихонько расстёгивать её мантию. — Давай-ка ложись, — сказал он, раздевая её — Гвеннит не сопротивлялась, но и не помогала ничем, впрочем, его это вполне устраивало. — Ложись спать, — он откинул одеяло и уложил её, лёг сам рядом и крепко обнял девушку. — Засыпай. Завтра поговорим.

Он довольно долго лежал рядом с ней — ждал, пока она покрепче заснёт, слушал, как замедляется и становится всё более глубоким её дыхание, чувствовал, как, вздрагивая, расслабляется её тело, и когда понял, что спит она по-настоящему глубоко, тихо встал и сперва вскипятил чай, заварил его, подождал немного, а потом наложил на него стазис. Написал записку: «Я запер тебя, как ты и просила. Выпей чай, поешь и приберись здесь уже, наконец, пожалуйста. К.», раскидал по столу бумаги, а по всей комнате — свои вещи, вытащил пару угольков из очага, остудил их, кинул на пол, наступил — и прошёлся несколько раз по комнате, оставляя грязные следы: если Гвеннит проснётся до того, как он вернётся, ей может понадобиться какое-нибудь занятие, и он, как мог, ей его обеспечивал. Ну, а не захочет ничего делать — не станет… Но дать ей такую возможность он счёл необходимым.

Потом вышел из домика, тщательно запер дверь и зачаровал — уйдёт куда-нибудь, где её потом искать? — и аппарировал.

В Лондон.

Стемнело давным-давно. Был уже поздний вечер. Невежливо, разумеется — ну да, не до этикета. Он аппарировал к Совятне, поднялся наверх пешком и очень настойчиво постучал в дверь младшего Долиша. Дверь распахнулась мгновенно, и хозяин квартиры едва не сшиб его с ног — Скабиор отступил и, на всякий случай подняв согнутые в локтях руки вверх (мало ли, что придёт в голову этому юному аврору, по виду сейчас адекватным его не назовёшь) и сказал:

— Есть разговор. Впустишь?

— Где она? Что с ней случилось? — слегка задыхаясь, спросил тот, впрочем, делая шаг назад и этим приглашая его войти. Скабиор и вошёл — пришлось буквально втолкнуть хозяина внутрь — закрыл за собой дверь, прислонился к ней спиной и сказал:

— Она у меня. А вот, что случилось — вопрос куда более интересный.

— Если вы, — начал было Арвид, но Скабиор тут же его перебил:

— Нет, не я. Строго говоря, я не знаю, кто это сделал, хотя одна догадка у меня есть. А потому положи палочку вон туда, — он кивнул на письменный стол в комнате, — и возвращайся. Так говорить не буду.

Долиш нахмурился, но, как ни странно, подчинился — ушёл в комнату, выложил на стол свою волшебную палочку и вернулся, требовательно на него глядя.

— Кто-то перепугал Гвен до смерти, сводив её на экскурсию на место убийства одним из нас… кого-то. И внушив, что однажды она сама повторит этот сомнительный и неприятный опыт. Есть идея, кто бы это мог быть? — улыбнулся он почти невинно. И, в общем-то, ответ ему уже не потребовался — он получил его сразу же, даже не успев договорить: Арвид потемнел, вздохнул очень глубоко — и шагнул было в комнату, но Скабиор оказался быстрее: схватил его за руку и, глянув в глаза, потребовал:

— Это ждёт. Сперва Гвен. Изволь объясниться с ней прежде.

— Я… да, — он сглотнул и вдруг обессиленно оперся о стену — Скабиору показалось, что он сейчас упадёт, но нет: молодой человек отлично стоял на ногах, только был очень бледен.

— Шагай, — Скабиор подхватил его под руку и буквально заставил вернуться в комнату, где усадил в кресло. Оглянулся, вспомнил, что спиртного тут нет, выругался, взял стакан, налил туда воды и протянул молодому человеку. — До дна и залпом. И поговорим.

Он сел верхом на стул и смотрел пристально, как тот пьёт и как ставит трясущимися сейчас руками стакан на пол.

— Она спит сейчас, и проспит ещё какое-то время, — сказал Скабиор. — Я тебя отведу к ней — когда успокоишься.

— Я спокоен, — возразил Арвид. — Отведите меня сейчас. Пожалуйста.

— Чуть позже. Сперва разговор. Это не условие, — добавил он. — Но Гвен всё равно спит. А ты на эмоциях. Ответь мне на один вопрос, Арвид.

— Спрашивайте, — кивнул тот. Прижал к лицу всё ещё подрагивающие руки, замер так на пару секунд, потом открыл лицо и даже сумел улыбнуться. — Я отвечу.

— Сейчас, считай, обошлось — но ведь твой отец не уймётся. Что делать думаешь?

— Я разберусь, — не удивившись и даже не попытавшись возразить, сказал он. — Подобного никогда больше не повторится. Слово даю.

— Раз ты знаешь, как это предотвратить, — сказал Скабиор жёстко, — почему сразу не сделал?

— Я думал о нём лучше, — грустно ответил Арвид. — И ошибся. Больше не ошибусь. Не бойтесь, — он улыбнулся с непонятной сейчас теплотой и, вдруг подавшись вперёд, сжал его запястье и сказал тихо и очень серьёзно: — Какое же это счастье, что у неё есть вы.

От этого простого и короткого жеста, от этих искренних слов Скабиор вдруг смутился — дёрнулся, встал, сказал быстро:

— Ладно… Я поверю тебе. А теперь дай мне слово, что не станешь пытаться узнать, где это место… Где я живу. Я тебя приведу прямо в дом — ты не будешь пытаться выйти наружу. Аппарируешь потом прямо из дома.

— Я не стану следить за вами, — улыбнулся Арвид. — И искать ваше убежище тоже не буду. Так что, да — обещаю. И спасибо вам. У меня тоже есть просьба, — он вновь стал очень серьёзен.

— Ну попробуй, — усмехнулся Скабиор. — Только не зарывайся.

— Не вмешивайтесь в эту историю, — сказал Арвид. — Я сам всё улажу со своим отцом. Я понимаю, что вы в ярости сейчас и хотите как-нибудь отомстить ему — я понимаю вас, но очень прошу: не вмешивайтесь. Мой отец аврор — и аврор, к несчастью, хороший. Я не сомневаюсь, что вы не испугаетесь, — предупредил он его возможные возражения, — но что, если отец вас просто убьёт? А потом обвинит в нападении. Вы понимаете, что ему все поверят, учитывая, кто вы — и кто он? Будь бы вы Гвен родственником, всё было бы по-другому, но формально вы ей никто, к сожалению — и потому ни в какую предвзятость попросту не поверят, вы понимаете?

— Я понимаю, — кивнул Скабиор.

Он понимал, разумеется, но приятнее ему от этого понимания вовсе не становилось. Конечно же, он ей никто. И всегда будет никем.

Он прошёлся по комнате, подошёл к окну, глянул вниз: улица внизу была пуста, и окна в домах уже почти все погасли. Ночь…

— Обещайте мне, — настойчиво повторил Арвид. — Прошу вас. Пожалуйста.

— То, что ты говоришь, разумно, — уклончиво отозвался он. — Я тоже не идиот.

— Обещайте, — Арвид тоже встал, подошёл к нему и тоже выглянул на улицу. — Хотя бы ради Гвен. Она не простит себе, если с вами что-нибудь случится из-за неё. А скрыть не получится…

— Да знаю я, — досадливо дёрнул он плечом. — Думаешь, ты умнее других? — усмехнулся он. — Всё, пора. Идём к Гвен.

— Дайте мне слово.

— Ты идёшь или нет? — раздражённо спросил Скабиор.

— Я говорил с отцом, — помолчав, сказал Арвид. — Когда получил письмо. Разнёс весь отдел, — он улыбнулся слегка смущённо.

— Зачем? — изумился Скабиор. — Весь отдел-то?

— Да я не нарочно, — он опять улыбнулся. — Магический выброс, как в детстве. Я думал, такого больше уже никогда не случится…

…Поскольку Джон Долиш увёл Гвеннит с работы в обеденный перерыв, письмо от неё Арвид получил во второй половине дня — прямо на службе. Сову перехватили, конечно — не хватало только сов в министерстве — но письмо доставили по назначению немедленно, и когда Арвид прочитал несколько коротеньких строк, написанных нервным, немного неровным почерком, ему на мгновение показалось, что он оглох и ослеп. Какое-то время он сидел, замерев и просто глядя на помятый листок — а потом понял, разом, мгновенно понял, что произошло. Встал и молча пошёл к отцу — вошёл в отдел, просто отодвигая встречающихся ему на пути людей, подошёл к столу, за которым работал Джон, сел на свободный стул, спросил тихо и буднично:

— Что ты сказал Гвен?

— Что она не пара тебе, — спокойно ответил ему отец.

— Не пара? — переспросил, будто уточняя, Арвид.

— Звери и люди не женятся, — отозвался тот. — Она тварь. Оборотень. Существо. Со всеми нынешними реформами она забыла об этом, и я ей напомнил. И она, как я вижу, всё поняла.

— Напомнил, значит, — тускло сказал Арвид. — Как же ты посмел.

Он не спросил — просто сказал, почти равнодушно. Потом поглядел на отца так, словно бы видел его впервые.

— Кто-то должен был защитить тебя, — сказал Джон. — Когда у тебя будет свой сын, ты поймёшь меня. Ты неадекватен сейчас — моя обязанность позаботиться о тебе, пока ты не придёшь в чувство. Люди не живут со зверями.

— Ты… Ты просто, — это «зверями» что-то сломало в нём, проткнуло какую-то преграду, о которой он сам никогда не знал, но которая, кажется, держала что-то чрезвычайно важное — и чувствуя, как его накрывает горячей волной восхитительной, никогда не испытываемой прежде лёгкости, даже не понял, что сейчас будет — а когда очнулся, обнаружил себя стоящим посреди залитой водой комнаты с расшвырянной по углам мебелью… и стоящего почти вплотную к нему Гарри Поттера, держащего в руках волшебную палочку, кончик которой практически упирался ему, Арвиду, прямо в грудь.

— С возвращением, — сказал Поттер, опуская палочку. — Ко мне в кабинет, младший аврор Долиш. Немедленно.

Он сделал приглашающий жест, пропуская его вперёд — и пошёл следом.

В кабинете Поттер жестом велел Арвиду сесть на диван, подал ему стакан воды и, взяв стул, сел напротив.

— Что у вас там случилось? — спросил он, дождавшись, пока молодой человек выпьет воду и забирая у него стакан.

— Простите, сэр. Я… никак не мог ожидать такого. Со мной, видимо, случился стихийный магический выброс, и я…

— Это и так понятно, — оборвал его Гарри. — Меня интересует причина.

— Это личное, сэр, — виновато, твёрдо и досадливо сказал Арвид. — Я всё уберу там и…

— Мистер Долиш… Арвид, — мягко проговорил Гарри. — Я очень не люблю лезть в личные дела коллег — так же, как не люблю, когда кто-то лезет в мои. Но магический выплеск у взрослого волшебника, тем более, у аврора — это очень серьёзно. Скажу вам честно: я не хочу никакого служебного разбирательства, мне бы хотелось ограничиться обязательным в таких случаях медицинским освидетельствованием. Но мне нужно знать причину, — вздохнул он. — И я очень хотел бы услышать её от вас.

— Это личное, — повторил Арвид упрямо.

— Я понимаю, — кивнул Гарри. — А вы понимаете, что, если будет расследование, скорее всего, я всё равно получу ответ на этот вопрос? И не только я, — с нажимом проговорил он. — Мне действительно очень не хочется этого, Арвид.

Тот молчал, глядя в пространство перед собой. Потом вздохнул и сказал:

— Я понимаю. От… отец был груб с моей невестой. Я вспылил.

— Груб? — переспросил Гарри. Арвид вскинул на него голову и сказал, глядя в глаза:

— Она оборотень. Отца это не радует — у вас ведь есть дети, сэр. Прошу вас, не нужно никакого расследования. Это моя вина — мне следовало держать себя в руках. Его можно понять.

Гарри молча кивнул, чувствуя себя и неловко, и виновато. Не следовало ему… А, с другой стороны, что ему ещё было делать? Спустить на тормозах? Делать вид, что вообще ничего не случилось?

— Вас — тем более, — сказал Гарри и предложил: — Помощь нужна?

— Нет, сэр. Спасибо, — Арвид, похоже, смутился.

— Сейчас отправляйтесь в Мунго, я дам вам бумагу — вас должны осмотреть и написать заключение. Завтра принесёте его мне — а на сегодня вы свободны.

— Спасибо вам, сэр, — повторил Арвид, забирая пергамент — стандартную форму запроса на полное медицинское освидетельствование.

Арвид провёл в Мунго остаток дня и вернулся незадолго перед появлением Скабиора, зайдя сперва, разумеется, к Гвеннит — конечно же, без толку…

…— Ну, тогда оденься — там прохладно — и чистую рубашку на завтра возьми, — сказал Скабиор. — И аппарируем.