Обратная сторона луны (джен)

Дома Скабиора встретила заливающаяся смехом Гвеннит.

— Я тебя слушала! — сказала она, захлопав в ладоши. — Это было так здорово, Крис! Ну, теперь берегись! — она подошла к нему и обняла, чмокнув в щёку.

— Беречься чего? — весело спросил он, тоже с удовольствием её обнимая и ведя за собой на кухню. — Я считаю, что заслужил ужин, — шутливо потребовал он. — Большой и сытный.

— Заслужил, — согласилась она, разогрев сковороду на плите и положив туда отбивные. — А беречься тебе надо… всего! — снова развеселилась Гвеннит. — Только ото всех по-разному. От дам — просьб продемонстрировать свои умения, а от их мужей — желания тебе в этом помешать.

— Да я не против, — нахально заявил он. — Дам. А мужья… в первый раз, что ли?

Вечер они оба провели очень весело: Скабиор наплевал на уроки и отправился гулять со своей маленькой семьёй к озеру, откуда они вернулись уже в сумерках, и потом долго сидели, не зажигая света, в гостиной у горящего камина, уложив Кристи в колыбельку и устроившись с нею рядом прямо на полу. Скабиор рассказывал всякие смешные истории, частью из своего прошлого, частью — просто слышанные им где-то, Гвеннит тоже со смехом вспоминала школу, и спать они ушли далеко за полночь, нарушая все целительские инструкции, которые, впрочем, вряд ли были уже актуальны.

В понедельник Скабиор с удовольствием проспал до обеда, а после завтрака, который по времени куда больше смахивал на ланч, оглядев с задумчивым отвращением учебники, решительно взял перо, чтобы отправить Скитер просьбу о встрече — однако сделать этого не успел: влетевшая в открытое окно сова принесла ему Ритино приглашение.

На сей раз портал перенёс его в незнакомую комнату, явно маггловскую, небольшую и безлико-уютную, какими бывают маленькие четырёхзвёздочные отели. Скитер встретила его, лёжа на кровати, в одном ярко-красном шёлковом длинном халате, полы которого открывали её обнажённые стройные ноги.

— Приветствую новый секс-символ магической Британии, — промурлыкала она, с весёлой насмешкой его разглядывая. — Это была одна из лучших пиар-компаний на моей памяти. Ты гений, дружок, — она поманила его к себе, и он охотно улёгся рядом, с некоторым сожалением взглянув на её губы, но, помня о её пристрастиях, даже не сделал попытки коснуться их. Ему очень хотелось поцеловать её, ощутить её вкус, почувствовать, как она делает нечто, прежде не любимое ею — но он хотел, чтобы это произошло по обоюдному желанию, чтобы она сама жаждала этого поцелуя — а получить его в качестве награды Скабиору было совершенно неинтересно. — Ещё несколько таких интервью — и ты перевернёшь-таки общественное мнение с ног на голову. Браво! — она похлопала в ладоши и обхватила ими его лицо. — И заслужил награду. Можешь поцеловать, — она призывно приоткрыла губы, но он, облизнувшись, покачал головой:

— Удовольствие должно быть обоюдным — я бы лучше, — он бесстыдно просунул руку ей между ног и, вопросительно вскинув брови, очень выразительно облизнулся. Рита, довольно вздохнув, кивнула и демонстративно развела ноги в стороны, раздвинув полы халата. Скабиор соскользнул с кровати, встав на колени, и, удобно устроившись между её коленей, медленно лизнул её там.

На сей раз их настроения не совпали: она была горяча, а он — нежен. Подстраивалась она, позволяя ему (вероятно, в счёт той самой награды) вести самому — и, в общем, не пожалела об этом. И когда они закончили, она, расслабленная и на удивление умиротворённая, какое-то время просто лежала, привычно греясь о его горячее тело и машинально перебирая его длинные, выбившиеся из хвоста волосы.

— Скажи, — задумчиво проговорил, наконец, Скабиор, наблюдая, как капелька пота скатывается по её ключице в ложбинку между аккуратных и таких манящих грудей, а затем теряется между их прижатыми друг к другу телами. Он всегда любил разглядывать женщин, с самой ранней юности — рассматривать, трогать, нюхать… С тех пор, как он попробовал свою первую женщину… а может быть, даже раньше, женщины стали для него чем-то вроде наркотика, каждый раз разного, опьяняя почище любого виски, но не оставляя после себя похмелья. И он искренне любил их — каждую, с кем бывал, особенно, если это случалось не один раз. И разглядывая сеточку морщин на лице Риты, лёгкую и, на его взгляд, вовсе её не портящую, он с удовольствием узнавал состояние лёгкой влюблённости, которое делало его существование в этом мире таким приятным. — Ты хорошая волшебница?

— Ты вдруг засомневался во мне? — игриво спросила она, проводя своим острым ногтем по его голой груди и оставляя на нём белый, постепенно краснеющий след.

— Спрошу точнее: насколько хорошо ты знаешь трансфигурацию?

— Неплохо, — почему-то рассмеялась она. — Я бы даже сказала, очень неплохо. Зачем тебе? — спросила она с любопытством.

— Поможешь мне? — попросил он.

Почему-то просить её о помощи ему не было стыдно или неловко. В конце концов, никогда он не претендовал на то, чтобы считаться сильным волшебником.

— Смотря в чём, — она оттолкнула его и потянулась за сигаретами. Скабиор устроился рядом и, подождав, пока она закурит — дым привычно уже потянулся в приоткрытое окно, в сторону от Скабиора — сказал:

— Мне нужно сдать ТРИТОН по трансфигурации. И это проблема.

— У тебя сложности с трансфигурацией? — уточнила она.

— Не то слово, — он засмеялся. — Поможешь?

— Чем будешь платить? — заулыбалась она, выпуская маленькое колечко. Потом указала на него палочкой, и оно, приняв вид принадлежащего Скабиору кольца с черепом какой-то рогатой твари, упало на кровать его полной копией.

— Роскошно, — сказал Скабиор, надевая его на палец. — Я бы не отличил. Чем платить? Конечно, натурой, — он засмеялся. — Надо же мне оправдать, наконец-то, место рождения.

— На мальчика по вызову ты уже не тянешь, — покачала она головой. — Тут разве что трансфигурация помогла бы… и я совершенно не помню, что входит в ТРИТОНы. Есть программа?

Он прошептал:

— Акцио, — и тяжёлое кожаное пальто, сброшенное впопыхах час назад у кровати, зашевелилось, потом задёргалось, один его отворот приподнялся, и из внутреннего кармана высвободился слегка помятый пергамент и стремительно влетел Скабиору в левую руку. Рита, смеясь, заметила:

— То есть ты даже вида не делаешь, что вопрос возник у тебя спонтанно?

— Зачем? — удивился он. — Я, разумеется, подготовился.

— Тебе нужно просто сдать? — спросила она со знакомым ему уже азартом в глазах.

— Ну, — усмехнулся он, — конечно, я бы хотел сдать на «Выше Ожидаемого», но присущий мне реализм заставляет меня сказать «да, мне нужно просто сдать».

— Тут достаточно просто понять базовый принцип, — сказала она, садясь. — Бери палочку и покажи мне, что ты умеешь.

Демонстрация оказалась очень короткой — когда у него в третий раз не вышло вернуть размер уменьшенной подушке, он досадливо отшвырнул её в сторону и, морщась, сказал:

— Спьяну у меня получается куда лучше.

— Спьяну? — заинтересованно спросила Рита, придвигаясь к нему поближе. — И часто ты практикуешь подобное?

— Было, — он задумался, — дважды. Какая разница-то?

— И насколько же сильно ты при этом бываешь пьян? — продолжала она свой полушутливый допрос. — Раз всё-таки помнишь, что получается?

— Я не измерял степень, — ответил он ей в тон, — но я бы сказал, что средне. Ещё раз — это важно? — с некоторым раздражением поинтересовался он.

— Возможно… Знаешь, почему происходит так? — примирительно спросила она, решив пока не злить его дальше.

— Тот, кто придумал эту методику, считает, что я слишком уверен в том, что у меня ничего не выйдет, — с усмешкой пояснил Скабиор. — А так я забываю об этом.

— Так у тебя уже есть учитель? — спросила она, обнимая его со спины и кладя ладони ему на живот. — И кто же?

— Не могу сказать, — ответил он, улыбаясь от удовольствия. — Какая разница… что ты делаешь?

— Проверяю эту теорию с другой стороны, — пояснила она, устраиваясь поудобнее и опуская свои руки пониже. — Расслабляться можно самыми разными методами. Ты продолжай — или тебе придётся спать на этой крохе, другую подушку ты не получишь.

— По-моему, это какое-то извращение, — сказал он, запрокидывая голову и кладя её ей на плечо.

— Извращением это было бы, будь на моём месте твой еженедельный гость, — возразила она. Он фыркнул, а она продолжила: — И мне не кажется учиться подобным образом более странным, нежели делать это в пьяном виде. Итак — мы отрабатываем Энгоргио. Вперёд.

— Угу, — промурлыкал он, расслабленно беря палочку в руку, но ничего пока не делая.

— Давай, — прошептала Рита ему на ухо — и лизнула его. От этого её движения по его телу побежали мурашки — он отлично помнил, что она терпеть не может «брать в рот что-либо кроме еды, сигарет или карандаша». А она, то ли угадав, то ли почувствовав это, вдруг прикусила край его уха — несильно, самыми кончиками зубов. — Давай! — шепнула она. — Энгоргио!

— Энгоргио, — почти механически повторил он, сделав уже привычно движение палочкой — и, к его огромному удивлению, подушка вернулась к своему прежнему размеру. — Вот видишь, — шепнула Рита, — это работает. И, согласись, способ куда приятнее.

Она убрала руки и попыталась сбросить его с себя, но Скабиор, до крайности распалённый, развернулся и, опрокинув её, требовательно вернул одну из её рук на место. Рита не сопротивлялась — только смеялась, пока её смех не перешёл в стон.

— И на сколько заклинаний за один вечер тебя хватит с подобным подходом? — спросила она, когда они уже просто лежали рядом. — Я посчитала — даже если разбирать десяток за занятие и встречаться ежедневно, мы все равно не успеем.

— Десяток ежедневно я точно не потяну, — весело сказал он. — Являться на экзамен пьяным, конечно, нельзя — но вот хотел бы я знать, запрещено ли…

Они переглянулись — и рассмеялись.

— Понятия не имею, — сказала она. — Но сомневаюсь, что в их правилах есть такой пункт. Полагаю, твой случай уникален, так что, если не напоказ и под мантией…

— Я не ношу мантии, — возразил он. — В последний раз носил ещё в школе и не вижу причин повторять. Мне не говорили, что это обязательно на экзамене.

— Да нет, конечно, — сказала она и спросила понимающе: — Мантии носят волшебники?

— И это тоже, — кивнул он. — Но они вообще меня раздражают: длинные, неудобные… бессмысленная одежда, — он зевнул. — Хель с ним, с Энгоргио — покажи мне лучше что-нибудь вообще незнакомое.

Они прозанимались полночи — и достигли результатов куда больших, нежели он сам целой неделей самостоятельных занятий.

— Ты гениальный учитель, — сказал он с искренним совершенно восторгом. — Я даже поверил, что если ты будешь меня учить, я точно смогу сдать это. Ты будешь? — спросил он очень серьёзно.

— Куда ж от тебя деться, — вздохнула она. — Я буду. Мне самой любопытно, что из всего этого выйдет.