Обратная сторона луны (джен)

Если Скабиор спал в эту ночь плохо, прокручивая в голове этот странный разговор или пытаясь представить себе завтрашний, то Гермиона не спала практически вовсе: вернувшись домой, она зарылась в свою домашнюю библиотеку, размером, конечно, уступающую хогвартской, но уже, как шутил Рон, вполне сравнимую с министерской, где и просидела практически до утра и позволила себе подремать на стоящем там же диване буквально пару часов, когда начало светать. А вот Гарри заставил себя выспаться — потому что завтрашний день определённо обещал принести с собой массу событий, и ему хотелось сохранить ясную голову и иметь достаточно сил.

До обеда и Гарри, и Гермиона успели переделать практически всё запланированное на этот день и разобраться со всеми бумагами — лишь слегка подгоняя своих сотрудников. Так что к часу дня все срочные дела были переделаны — а Гарри успел получить самолетик с ответом от Спраут, которую пригласил к себе в кабинет сразу же после обеда на разговор «по текущему делу»: она обещала «безусловно, прийти», и выражала надежду на хорошие новости.

— Ну, — сказал Гарри, прочитав это, — хорошими, не хорошими — судить не возьмусь, но неожиданными они будут точно.

Едва начался обеденный перерыв, Поттер аппарировал — прямо из своего кабинета, пользуясь той замечательной привилегией, которую имели руководящие чины министерства (ибо для рядовых сотрудников аппарация даже в атриум министерства была закрыта, и им приходилось глотать порох и сажу в каминах или же добраться пешком) — к дому Долишей. И даже постучать не успел — Скабиор, вышедший из-за угла, окликнул его, здороваясь. Он уже был одет если не для выхода в свет, то для визита в логово бюрократов — причём, довольно прилично: во всяком случае, вместо его обычных клетчатых потёртых штанов на нём красовались тёмно-коричневые брюки, а тёмно-зелёный жилет был совершенно простым, без каких-либо галунов или вышивок. Аккуратно причёсанные волосы, свежая белая рубашка и белый же, в еле заметную голубую крапинку шейный платок дополняли образ, делая его по-своему элегантным.

— Вы замечательно выглядите, — одобрительно кивнул Поттер, пожимая ему руку. — Я бы сказал, идеально.

— Вы обедали? — спросил в ответ Скабиор.

— Честно говоря, нет, — признался Гарри. — У нас есть ещё с полчаса — можем…

— …пообедать здесь, — предложил он, открывая дверь. — Мы вас ждали. Если, конечно, для вас это допустимо, — не удержался он от колкости.

— Вроде бы у вас не должно быть причин отравить меня именно в этот день, — проговорил Гарри задумчиво, бросая на Скабиора ироничный взгляд. — Так что, да — полагаю, устав этого не запрещает, и у меня всегда с собой безоар. Благодарю вас.

Обед вышел нервным, хотя Гвеннит и старалась развлечь их обоих, вышло у неё так себе — и, едва закончив, мужчины встали и, попрощавшись (Скабиор обнял её — а она трогательно и без особой необходимости поправила воротник его рубашки и шейный платок), аппарировали прямо в кабинет Главного Аврора. Гарри принялся расставлять стулья вокруг стола, а Скабиор нервно ходил из угла в угол. Явившаяся через несколько минут с внушительной стопкой бумаг и папок Гермиона своим весёлым приветствием:

— Ну что, мальчишки, готовы? — разрядила атмосферу. — Так, — проговорила она, очень внимательно оглядывая их обоих. — Я тут почитала кое-что — всё-таки надо что-то делать с преподаванием истории в Хогвартсе, Биннс — это, конечно, реликвия, но реликвии не обязательно должны преподавать… вот, смотрите, — она открыла верхнюю папку. — Итак, для начала немного истории. Общество реформации ведьм было создано в начале восемнадцатого века Гонорией Наткомб — всего лишь через пару десятилетий после Статута и стало для ведьм-карг единственным способом вписаться в новую структуру волшебного мира, во главе которого встали волшебники. — Скабиор очень выразительно скривился, но Гермиона, ответив ему кивком и понимающей улыбкой, продолжила: — Потому что, если до принятия статута карги были полноправными членами Совета Волшебников, то после создания Министерства магии в тысяча семьсот седьмом году на смену Совету пришёл Визенгамот — и неожиданно выяснилось, что мест для карг в нём не предусмотрено.

— А оборотней, вампиров и всех остальных тварей второго сорта, — хмыкнул Скабиор, — даже в Совет не соизволили пригласить.

— Потому что они были разобщены и сидели тихо, а вот те же гоблины там свой голос имели — сказала Гермиона, глядя на него с уважительным удивлением: она и представить себе не могла, что он настолько хорошо может знать историю магии. — Однако давайте не будем сейчас отвлекаться на эту проблему, — примирительно сказала она, — а вспомним ещё кое-что. Итак, до карг донесли мысль, что их образ жизни — пережиток прошлого, и более того, часть проблем с охотой на ведьм приписали именно им, так как причиной охоты часто становились именно их, если так можно выразиться, кулинарные предпочтения. Ну и после принятия Статута каннибализм карг стал сильнее бросаться в глаза… но! — сказала она с удовольствием. — Если волшебники полагали, что карги — как вампиры и оборотни — просто утрутся, или как кентавры уйдут поглубже в леса, то они просчитались: карги выступили, что называется, единым фронтом, и сделали всё, чтобы не просто существовать, выделившись в отдельную достаточно закрытую диаспору, целиком заняв какую-то узкую нишу в обществе, как это сделали наши зубастые зеленые друзья из Гринготтса — а интегрироваться в общество волшебников так плотно, как только возможно, причём сделать это всем вместе, не растеряв, так сказать, по лесам контингента.

Она перевела дух и с удовольствием посмотрела на внимательные лица Гарри и Скабиора.

— А вы говорите — «история»! — не удержалась она от одного из фирменных своих замечаний. — Итак, к тысяча семьсот пятидесятому году, когда была принята семьдесят третья статья Статута «О сокрытии магических тварей» — да, та самая, — кивнула Гермиона, увидев, как скривился Скабиор, — из-за которой до сих пор страдают, к примеру, оборотни — в которой все же пришлось классифицировать всех обитателей волшебного мира, кроме волшебников, чтобы понять, кого же и кто должен скрывать, именно с каргами подобного вопроса тогда даже не поднималось: они сразу были причислены к разумным видам. Более того — никто даже не заговаривал об ограничении использования ими палочек: Общество Реформации подстраховалось и, в отсутствии возможности обучать своих членов в стенах Хогвартса влилось в ряды сторонников домашнего обучения с последующей сдачей экзаменов при министерстве — и до сих пор одним из важнейших направлений деятельности общества является подготовка молодых карг к СОВам и ТРИТОНам на общих основаниях.

Гермиона опять замолчала, давая, как хороший лектор, возможность слушателям осознать и усвоить услышанное. А после продолжила:

— И всё же основной и главной задачей общества было формирование иного образа карги. Задумайтесь, господа: кого сейчас беспокоит тот факт, что средство, предотвращающее тягу карг к человеческой плоти, было изобретено Муншайном только в девяносто девятом году? А ведь это открытие сопоставимо по важности с аконитовым зельем! Почему же оно не вызвало в обществе такого же резонанса? Да по одной простой причине: бытовой каннибализм в глазах волшебников не выглядит и не выглядел проблемой уже достаточно давно — чтобы купить человечинки, причём в относительной степени легально, достаточно заглянуть в Лютный, а детишек волшебников они обычно не трогают и уж тем более не дают прессе повода. И это в то время как оборотни во все времена считались угрозой, несмотря на то, что опасны они всего лишь раз в месяц, и время это вполне предсказуемо. Даже в прошедшей войне карги умудрились остаться над схваткой — никаких гонений, никаких репрессий! Но и среди армии Волдеморта их замечено не было. Однако закончим с историей — и посмотрим, что сейчас общество это представляет собой, — проговорила Гермиона очень довольно, — весьма мощную и влиятельную организацию, с отличной документацией и даже системой подготовки карг к сдаче СОВ и ТРИТОНов! Так что, — она потёрла руки, — нам остаётся только взять их документацию за образец и доработать. А на все вопросы будем апеллировать к Обществу — и нашим бюрократам нечего будет в ответ возразить, так как прецедент у нас уже создан, и именно на него мы с вами и будем опираться в дальнейшем, отстаивая свои позиции. И я бы с удовольствием посмотрела на тех, кто станет критиковать Общество вслух. Так что, если мы сейчас договоримся со Спраут — я за выходные сделаю первую партию черновых документов и даже набросаю устав, отталкиваясь от этого средневекового торжества идей феминизма, каким бы анахронизмом они не выглядели, и в понедельник можно будет всё это обсудить. А Биннса всё-таки надо заменить кем-то, — закончила она торжествующе.

— Карфаген должен быть разрушен, — засмеялся Гарри, который слышал от Гермиону эту фразу про Биннса уже третий год.

— Должен, — кивнула она. — Но экзорцизм подождет — сейчас у нас… мадам Спраут! — тепло проговорила она, открывая дверь в ответ на уверенный стук.

И не ошиблась: это и вправду оказалась Помона Спраут. Она была невероятно похожа на свою бабку, однако, куда элегантней и скорее крепкая, нежели полная. И всё же сходство было настолько сильным, что Скабиору время от времени приходилось напоминать себе, что это совершенно другая женщина, которая ещё не успела провиниться перед ним в чем-либо и которой, наверное, ещё и на свете не было, когда Спраут-старшая совершила свое отвратительное предательство.

— Добрый день, — сказала она, с некоторым удивлением глядя на Скабиора. — Я полагала, мистер Поттер, что речь пойдёт о мисс и мистере Мун…

— …и были совершенно правы, — кивнул Гарри, любезно предлагая ей стул. — Прошу вас. Давайте все сядем. Речь и вправду пойдёт о мистере и мисс Мун, но не только, — он улыбнулся и приглашающе поглядел на Гермиону.

Однако Спраут заговорила первой.

— Я не вижу здесь мадам Монаштейн, — сказала она, довольно холодно глядя на Поттера. — Мистер Винд, возможно, и друг семьи — но я не понимаю, что это за разговор такой о детях в присутствии постороннего им человека, ибо друг семьи — это не юридический статус — и в отсутствии их опекуна. Я не стану нарушать права тех, кто находится под моей защитой. Боюсь, без их тётушки никакого разговора о детях не будет.

— Речь пойдёт не только… и даже не столько об этих детях, — ответила ей Гермиона. — Дело в том, что у нас есть одна идея, обсуждение которой может вылиться в нечто, я бы сказала, глобальное — хотя и касающееся, безусловно, мисс и мистера Мун. Мы будем признательны, если вы просто нас выслушаете, — попросила она — и когда Спраут кивнула, продолжила: — Мадам Спраут, мы знаем, что вы делаете очень многое для своих подопечных. Но, увы — мы все понимаем, что этого недостаточно, и понимаем, что, прежде всего, эти ограничения упираются в выделяемый вашему отделу бюджет. В самом лучшем случае брата и сестру Мун приговорят к штрафу — очень большому штрафу — и для них это будет означать многолетнее, если не вечное заключение в Азкабане.

Она сделала паузу, давая Спраут осознать услышанное — но та лишь кивнула и проговорила довольно сухо:

— Пока что вы говорите очевидные вещи, миссис Уизли. Разумеется, они останутся в Азкабане — то, что у их тётки нет денег даже на выплату куда меньшего штрафа, вполне очевидно, даже несмотря на помощь друзей семьи.

— И подобных случаев ведь немало, — кивнув ей, продолжила Гермиона: — Многие оборотни живут очень бедно, и, попадая в беду, фактически бывают обречены на тюремное заключение там, где другие спокойно обходятся штрафом. Сейчас, конечно, появился ещё один вид наказания — общественные работы, — не удержалась она от упоминания одного из самых любимых своих проектов, — но в случае даже с не слишком большими штрафами оборотни оказываются в крайне невыгодном положении. И это крайне несправедливо, — закончила Гермиона.

— Удивительный вывод, — ответила та. — Вы хотите услышать, что я полностью с ним согласна? Ну что же, извольте: я полностью с ним согласна. Вы меня для этого пригласили? — недовольно спросила она Гарри.

Скабиор сжал губы, скрывая улыбку. О нет… эта Спраут напоминала свою бабку, похоже, лишь внешне — ну, или он просто запомнил своего бывшего декана совсем другой. А у этой точно есть зубы… и ему это, пожалуй, нравится. Да нет — ему это определённо нравится!

— Мы понимаем, что, если бы у вас была такая возможность — вы помогли бы им выплатить этот штраф, возможно, с тем, чтобы они потом смогли возместить эту сумму, но постепенно и будучи на свободе. Но у вас нет этой возможности, и мы бы хотели обсудить с вами один перспективный проект. Возможно, — слегка улыбнулась Гермиона, — ситуацию мог бы спасти благотворительный фонд. Или, — уточнила она, — чтобы не пугать волшебников незнакомым названием и не оскорблять оборотней, эту организацию можно было бы назвать как-нибудь вроде «Общество социализации оборотней»… или ещё как-нибудь — у нас пока нет окончательного названия. Этот фонд, — продолжала она, — мог бы, помимо, помощи с выплатами присуждённых судом штрафов — которые, разумеется, должны быть со временем возвращены, то есть деньги предоставляются в долг, на определённых условиях, а не дарятся безвозмездно — фонд позволил бы реализовать многие из предложенных еще светлой памяти Дамблдором программ и даже заняться социализацией таких вот домашних детей, как мистер и мисс Мун, на совершенно другом уровне — всем тем, для кого Хогвартс закрыт по многим причинам, помочь подготовиться к сдаче СОВ и ТРИТОНОВ, освоить профессию… Многое из того, что необходимо, уже сейчас станет возможным.

Как ни странно, особенной радости лицо Спраут не отразило — напротив, дослушав всё это, она нахмурилась и, переводя пристальный взгляд с Гермионы на Гарри, сказала:

— Вы красиво говорите о правильных и интересных вещах, но... Вы понимаете, как, учитывая нынешнюю ситуацию, всё это выглядит? В самом лучшем случае — как провокация. Откуда я могу знать…

— Мадам Спраут, — перебил её Гарри. — Я понимаю ваши сомнения и недоверие — и надеюсь, что сумею развеять его. Начну с того, что у меня трое детей — и старший из них всего лишь на три года младше мистера Муна и на четыре — его сестры. И напомню вам, что отец моего крестника Тедди Люпина — был оборотнем и моим другом. Гермиона… мадам Уизли — сделала для магических рас больше, чем кто-либо другой за последний век, если не два. А про мистера Винда и говорить, я полагаю, не стоит — одно его присутствие здесь достаточно красноречиво. Однако, возвращаясь к моей скромной персоне — я отдаю этой стране долг с одиннадцати лет, если не с года — и черту, когда я уговаривал кого-либо верить моим словам, я пересёк в мае девяносто восьмого. Если вам недостаточно моего слова — скажите мне, какой вид магической клятвы вы предпочитаете, я принесу её вам — и мы двинемся дальше.