Обратная сторона луны (джен)

— Значит, решили, — утвердительно заявил Гельдерик — не выглядевший особо счастливым, однако скрывая все чувства под решительностью и некоторой суровостью. Стая радостно зашумела в ответ — и он, подняв руку и этим жестом заставив их замолчать, приказал: — Я предлагаю сейчас всем разойтись спать. Мы все на нервах и все устали — нам нужен отдых. Выставим часовых — смена каждый час… начинаем, естественно, с первой. Все свою очерёдность помнят? — строго поинтересовался он. В ответ раздались согласные крики — и толпа начала расходиться.

Когда поляна перед палаткой опустела, и на ней осталось только пятеро оборотней да призрак, Гельдерик откинул полог палатки и предложил:

— Побеседуем?

Они вошли внутрь и расселись вокруг грубо сколоченного из толстых досок стола. Скабиор вошёл самым последним, оценив диспозицию, тщательно наложил на палатку заглушающие чары и сел рядом с Эбигейл, напротив Хадрат.

— МакТавиш пойдёт на переговоры, — начал Скабиор.

В лоб. Потому что словесные игры осточертели ему уже до зубной боли.

— Собачка вспомнила про хозяина? — усмехнулась Хадрат.

— Уймись, — раздражённо окоротил её Гельдерик.

— Да, это было вполне ожидаемо, — зло возразила она. — Ему лишь бы задание выполнить — не так, так эдак! А на наших детей ему наплевать!

— Не ты ли, — с улыбкой тихо спросил Скабиор, — первой с радостью приняла их предложение пожертвовать собой ради стаи? Не ты ли, — сказал он чуть громче, — сказала, что не считаешь разумным остаться там вместо них? Не ты ли, — он снова немного возвысил голос, — считаешь свою собственную жизнь дороже, нежели жизнь пары ничему ещё толком не научившихся волчат? И не ты ли, — закончил он уже весьма громко, — сама когда-то была в их возрасте, когда Серые закрывали вас, малышей и горели в девяносто восьмом? Меня не было там, — сказал он уже спокойнее, — и не мне упрекать тебя в этом — я не член стаи и никогда толком им не был. Я всегда был верен лично Грейбеку — и, когда его не стало, ушёл. Но когда я представляю, что он сказал бы всем вам после того, что вы натворили сегодня, — проговорил он, сощурившись, — и когда думаю, что бы он сделал — я, как никогда, жалею о его смерти. Однако же всё это лирика, — оборвал он сам себя. — Давайте о деле. Первое: я не служу и не работаю на МакТавиша — я взялся стать посредником между вами, потому что не хочу войны и волчьей крови. Второе — в данной ситуации на вашем месте я бы пошёл на переговоры с ним: вам есть, что ему предложить, и если говорить аккуратно, то, полагаю, вы сумеете договориться.

— Ну вот! — с нажимом сказала Хадрат. — Чего и следовало ожидать.

— Зачем нам переговоры? — спросил Гельдерик. — Скажи ему, что, когда волчата будут дома — мы вернём ящик. О чём тут ещё говорить?

— Видишь ли, — мирно проговорил он, — так дела не делаются. Начнём с того, все понимают, что им не удастся выйти совсем безнаказанными из этой истории?

— Ты же сказал, что поможешь! — вспыхнула Хадрат. — Ты только что…

— Дай сказать, — досадливо скривился Скабиор. — Но между двадцатью годами в Азкабане и, например, крупным штрафом и общественными работами есть, согласитесь, приличная разница. И надеяться следует как раз на это.

— Общественные работы?! — взвилась Хадрат. — Ты предлагаешь им улицы мести? Как ты сам?!

— Я не мёл, — назидательно сказал он. — Я мостил.

Все, кроме Хадрат, рассмеялись. Шутка разрядила атмосферу и расположила, наконец, всех, кроме Хадрат, к Скабиору — который, мгновенно уловив изменение в настроении слушателей, заговорил:

— Я предлагаю посмотреть на ситуацию реально. Вы напали на члена Визенгамота — и напали успешно. Счастье, что никто не погиб, конечно — но ущерб, как я понимаю, немаленький, причём возмещён он не будет. Вы, правда, думаете, что кто-нибудь просто так их отпустит? Всё, что мы можем — спасти их от Азкабана, который, действительно, смерть. И вот это и следует обсуждать с МакТавишем. Это первое. Второе, — он обвёл их внимательным взглядом. — Я — всего лишь посредник…

— И сколько же стоят твои услуги? — неприятно сощурившись, перебила его Хадрат. — Назови сумму — мы достанем.

Действительно, дура, понял с некоторым удивлением Скабиор. Странно даже — что она делает в этой палатке? И это — вожак… святая Моргана!

— Речь не обо мне, — подчёркнуто терпеливо проговорил он. — Я уже говорил: я всего лишь посредник. Который может попробовать отыскать тех, кто поможет. И, — он слегка улыбнулся, — я не помню, чтобы говорил о деньгах.

— То есть, ты сделаешь это бесплатно? — не скрывая презрения, уточнила Хадрат — и он вдруг понял прочитанное где-то выражение «дурак, и особенно злой, в твоём окружении — это подарок, который просто надо уметь приготовить».

— Вот теперь я понимаю, что случилось у Белби, — ласково проговорил Скабиор, внимательно разглядывая Хадрат. — Значит, оборотни теперь измеряют всё в галеонах. Ну что ж — должен предупредить, что в этом случае разговор не имеет смысла. Если оценивать эти две жизни в золоте, выйдет не слишком много — скорее всего, вы потеряете больше. Скажи, сколько тебе не жалко? — спросил он, очень нежно ей улыбнувшись.

— Да как ты смеешь?! — воскликнула Хадрат, вскакивая и кидаясь было вперёд — но она не успела: выхватив палочку, он обездвижил её Петрификусом, даже не дав себе труда подняться с места.

— Ничего не имею против драк, — сказал он, оглядывая остальных, из которых никто, впрочем, даже не шевельнулся, — но сейчас для этого не время и не место, по-моему.

— Хадрат погорячилась, — сказал Гельдерик. — Мы все сейчас расстроены и на нервах. Отпусти её — она не хотела тебя оскорбить.

— Как скажешь, — кивнул он, снимая заклятье и оставляя палочку пока что в руке. Хадрат поднялась, очень зло на него поглядев, и села на своё прежнее место, не проронив, впрочем, ни слова.

— Итак, — заговорила Эбигейл, — мы все будем очень признательны тебе, если ты сможешь свести нас с МакТавишем.

— Я-то смогу, — кивнул он — и сказал мрачновато: — А вот кто из вас на переговоры пойдёт — это и вправду вопрос.

— Мы все пойдём, — сказал Гельдерик.

— Кто-то должен остаться в лагере, — вступил Нидгар.

— Она и останется, всегда оставалась, — сказала Хадрат, кивнув на Эбигейл, — однако та возразила:

— На переговоры пойду я. Одна или с кем-то из вас — мы решим. Я — единственная, кто не принимал решения их там оставить, — напомнила им она, — и никогда бы его не поддержала.

— Сама бы осталась? — хмыкнула Хадрат.

— Осталась, — кивнула Эбигейл — так естественно и так просто, что Нидгар внезапно хлопнул ладонями по столу — так громко, что все присутствующие вздрогнули и вопросительно на него посмотрели.

— Пойдём, выйдем, — сказал он Хадрат, вставая.

Это был вызов. Стандартный — и весьма неожиданный. Та явно не ожидала этого — и, бросив быстрый взгляд на неподвижно сидящих на своих местах Гельдерика и Эбигейл, дёрнула плечом и, поднявшись, молча направилась к выходу. Нидгар двинулся следом — и когда они вышли, Скабиор спокойно, словно бы ничего и не произошло, сказал:

— На переговорах с МакТавишем Хадрат быть не должно.

— Она не так плоха, — сказала Эбигейл. — Просто очень упряма.

— Она неумна, — возразил Скабиор. — И зла. Опасное сочетание.

— Она храбрая, — качнула головой Эбигейл. — И настырная.

— Тебе виднее, — не захотел он с ней спорить. — Но там она не нужна. МакТавиш не я — он терпеть такое не будет. Превратит в чайник, — хмыкнул он, — и отдаст вам — что делать будете? И хорошо еще, если переговоры не сорвёт при этом.

— Нидгар прав: кто-то должен остаться в лагере, — сказал Гельдерик. — Она и останется. Если они там не поубивают друг друга, — добавил он, хмурясь.

— Я бы поставила на Нидгара, — без улыбки заметила Эбигейл. — Но схватки между нами сейчас недопустимы — когда нам как никогда нужно единство.

— Драк будет в ближайшее время много, — хмыкнул Гельдерик. — Когда все поймут, что их братья не вернутся к ним сразу — будет много шума. И я их пойму! — добавил он мрачно.

— Должен напомнить, — сказал Скабиор, — что дело не только в ящике. Нельзя просто прийти и сказать: вот вам ящик — освобождайте волчат. Его придётся просить. И извиниться, — добавил он очень ровно.

— Извиниться? — сощурился — очень похоже на Хадрат — Гельдерик.

— Я извинюсь, — кивнула Эбигейл. — От лица всех. Потому что, — пояснила она, посмотрев в глаза Гельдерику, — так положено: если ты просишь помощи у того, у кого что-то украл, следует сперва вернуть украденное — с извинениями. И, на мой взгляд, их жизни стоят нескольких вежливых слов.

— Ну, стоят, — неохотно согласился он.

В этот момент в палатку вернулись Хадрат и Нидгар — оба встрёпанные и с очевидными следами драки, по которым сложно было определить победителя, однако по тому, как мрачно села на своё место она и насколько уверенным выглядел он, предположить её исход было можно.

— Итак, — очень мирно проговорил Скабиор, — нам нужно решить, кто останется защищать лагерь, пока остальных не будет. Кто сумеет лучше всех мобилизовать волчат в случае чего — тому и оставаться, как мне кажется. Но дело ваше, конечно.

Эбигейл повернула голову и взглянула на него… пожалуй что, с уважением — и сказала:

— Я предложила бы Хадрат. Никто не умеет так решительно действовать в критических ситуациях, как она.

«Неужто купится?» — с изумлением подумал Скабиор, сохраняя на лице нейтрально-благожелательное выражение.

— Останешься? — спросил её Гельдерик.

— Останусь, — вскинула она голову. — А то просто перегрызу глотку вашему чайнику — и дело с концом. Не нравится мне эта идея, — добавила она откровенно.

Про «глотку перегрызу» Скабиор только губу закусил — а вслух сказал:

— Ну, значит, решили. Я напишу ему — и пришлю сову, где, как и что. Тебе, — сказал он Эбигейл. — А теперь, с вашего позволения, я вас покину — идея отправиться спать была блестящей, — улыбнулся он Гельдерику. — Аппарировать тут можно откуда?

— Не стесняйся, — усмехнутся тот. — Можешь прямо отсюда.

— Тогда до встречи, — Скабиор отсалютовал им — и аппарировал, прямо домой к Гвеннит. Где, отчаянно зевая, поднялся к себе, написал записку МакТавишу, накормил сову, отправил её с письмом — и отправился, наконец, спать.