Утром следующего дня Гарри немного опоздал и явился предпоследним: в отделе не хватало только Лестрейнджа. Впрочем, Гарри подозревал, что тот уже давно пришёл и просто вышел — возможно потому что в кабинете было шумно.
— …я, честно, тогда думала, что целую неделю есть не буду! — пылко говорила Гор, отставив в сторону чашку с кофе. На маленькой тарелке на её столе виднелся недоеденный черничный маффин. — И была уверена, что больше это не увижу, знакомства же закончились — а вчера прихожу, а там опять!
— Что там опять и где? — весело спросил Гарри, здороваясь со всеми.
— Корм-ле-ни-е! — отчеканила по слогам Гор и сморщилась. — Ну с Патронусом… привет, Дольф, — бросила она вошедшему Лестрейнджу и продолжила: — Оказывается, он ими кормит — брр, меня от одного термина переворачивает! — их не просто после представления им кого-нибудь, а вообще! Периодически. У меня перед глазами стоят эти фигуры — и как они рвут эту птицу… фу, — она опять скривилась.
— Прости, что? — спросил только вошедший Лестрейндж. — Я случайно услышал что-то странное — ты не повторишь? А то я не смогу работать от любопытства, — он очень убедительно кивнул.
— Мы обсуждали это мерзкое кормление, — сказала Гор. — Я вчера дежурила в лагере дементоров.
— Кормление? — переспросил Лестрейндж.
— А ты не видел, как он их кормит? — переспросила она, передёрнувшись.
Сэвидж сплюнул.
— Кто «он» и кого «их»? — уточнил Лестрейндж.
— Мальсибер дементоров, — Гор состроила гримасу.
— Нет, — Лестрейндж нахмурился. — На самом деле, я об этом не задумывался, — произнёс он медленно. — А ведь они и впрямь должны… питаться. Так как?
— Патронусом, — Гор снова передёрнулась. — Он скармливает им своего Патронуса. Я когда увидела, меня чуть не стошнило. Фу. И вот вчера опять.
— Скармливает Патронуса? — негромко переспросил Лестрейндж — и замолчал. Он неторопливо дошёл до своего стола, сел и замер там с очень странным лицом — как будто обдумывал нечто очень сложное и неприятное.
— Хотела бы я знать, кто это придумал, — продолжала, меж тем, Гор.
— Сам и придумал, — сказал Сэвидж. — Кому ещё такое в голову вообще может прийти? Кто, мать его, может такое сделать со своим Патронусом?
— С собой, — сказал вдруг Лестрейндж. Громко. И добавил: — Мне это не нравится.
— Потому что ты с ним одной крови и жалеешь, — съязвил Сэвидж. — Что «с собой»?
— Да нет, — не подхватил шутку Лестрейндж. — Нет, я просто думаю, чем это закончится. Кого мы вырастим в итоге. То, что он делает не со своим Патронусом, а с собой, — ответил он на заданный вопрос.
— В смысле? — теперь Сэвидж уже нахмурился.
— Я, разумеется, не знаю, что происходит с человеком, когда его Патронус… поедают, — неторопливо заговорил Лестрейндж. — Возможно, моё предположение неверно. Но если предположить, что вложенное в него воспоминание уничтожается, или, по крайней мере, гаснет и становится непригодным для создания Патронуса, то есть теряет свою эмоциональную силу для владельца, оставаясь просто формальной картинкой, то мы с вами растим монстра, — он обвёл их внимательным взглядом. — Фактически, мы забираем у Мальсибера то лучшее, что есть в нём. Убираем свет — и оставляем тьму. И силу, потому что к силе всё это не имеет отношения. Мне кажется, что это неразумно. Не потому что я его жалею — а потому что мы фактически растим холодного, недоброго и тёмного волшебника. Жестокого, возможно. Я не уверен, что это верная стратегия.
В кабинете воцарилась тишина, в которой голос Праудфута прозвучал оглушающе громко:
— Объясни.
— Я не философ, — ответил Лестрейндж. — И плохо разбираюсь в человеческой душе. Но человеческую натуру знаю — и считаю, что во всех нас есть и свет, и тьма. Если Патронус, погибая, забирает свет, из которого его соткали, с собой, на освободившееся место придёт тьма. Которой у Мальсибера и так в избытке. Я вообще-то удивлён, что он всё ещё может сотворить Патронуса.
— Ну, Амбридж могла, — напомнил Праудфут.
— А мои братья нет, — возразил Лестрейндж. И уточнил в ответ на удивлённые взгляды: — Во всяком случае, после их возвращения из Азкабана не могли. В юности — конечно… И невестка не могла — и её это бесило. Малфой мог, что характерно, — он чуть дёрнул углом рта. — Но я был уверен, что никто из сбежавших этого не может — и тем более Мальсибер. После его дементоров и Каплана. Я очень удивлён.
Повисла пауза.
— И что ты предлагаешь? — спросил наконец Сэвидж.
— Поговорить с ним, — ответил Лестрейндж. — Для начала. А потом подумаем, что можно сделать. Я схожу, — он встал и вопросительно их оглядел. — Кто-нибудь со мной?
— Я! — вскинулся Гарри, и Лестрейндж кивнул.
Других желающих не нашлось. Сэвидж выглядел ужасно хмурым, и лишь махнул рукой и буркнул:
— Идите. Без вас справимся.
…На болотах моросило, и небо было затянуто тем мерзким ровным светло-серым покрывалом облаков, от одного вида которого хочется нахохлиться и налить себе горячего и сладкого чая. И хорошо бы ещё при этом разжечь камин и плеснуть в этот чай чего-нибудь того же цвета, но иной крепости.
Внутри палатки было тихо. За дальним столом невыразимцев сидела только одна женщина, кажется, снимавшая показания с того странного прибора из трубочек, а больше никого видно не было — даже фейри попрятались. Лестрейндж с Гарри свернули налево, к крайней двери, и постучали.
— Заходите! — тут же раздалось оттуда.
Мальсибер полулежал на кровати, завернувшись в плед и высоко подняв подушки, и держал на руках большого чёрного кота, который урчал так громко, что его было слышно от двери. Камина здесь, конечно, не было, но зато на комоде перед кроватью горели пять свечей — несмотря на то, что было всего три часа дня.
— Чем могу помочь? — спросил Мальсибер вполне любезно — впрочем, не улыбаясь и вообще не шевелясь.
— Мы на минуту, — сказал Лестрейндж, опуская капюшон своего плаща. — Просто поговорить. Позволишь?
— Разумеется, — Мальсибер чуть заметно усмехнулся и добавил вполне вежливо: — Прошу, располагайтесь. Стулья там, — он взглядом указал на зал, откуда они пришли.
Лестрейндж прилевитировал им с Гарри стулья и, поставив их возле комода, первым сел, сняв влажный плащ и высушив его, и только потом повесив на спинку. Гарри последовал его примеру и опустился рядом, чувствуя спиной лёгкий холодок от окна.
— Итак? — спросил Мальсибер.
— Хочу задать тебе вопрос, — сказал Лестрейндж. — Ты часто кормишь их Патронусом? Дементоров?
— Теперь — два раза в неделю, — ответил Мальсибер. — Прежде добавлялось каждое знакомство, но теперь они закончились, по счастью.
— Два раза в неделю? — переспросил Лестрейндж.
Гарри молчал, ощущая, как похолодели и взмокли у него ладони.
Два раза в неделю.
Плюс… сколько этих знакомств было? Тридцать? Сколько раз вообще Мальсибер это уже проделал?
— На самом деле, раз в три дня. И хорошо, что ты заговорил об этом, — вполне деловым тоном проговорил Мальсибер. — Очень скоро я потеряю способность делать это, — буднично сообщил он. — И тогда вам придётся эту проблему решать. Как-то.
Он умолк, спокойно на них глядя, и в его чёрных глазах Гарри почудилось нечто вроде отстранённого любопытства: так смотрели на них в школе учителя, когда они тренировались делать что-то. Кот на руках Мальсибера громко урчал и мял лапами его грудь, и казался куда более живым, чем тот, кто его держал.
— Что ты имеешь в виду, говоря, что потеряешь способность делать это? — уточнил Лестрейндж.
— Сотворять Патронуса, — сказал Мальсибер. — Телесного, по крайней мере. Я полагаю, меня хватит ещё раза на три. Возможно, на четыре. Материал закончится, — он улыбнулся одними губами, и это почему-то выглядело жутко.
— Объяснишь? — попросил Лестрейндж.
— Когда они его съедают, — любезно пояснил Мальсибер, — вложенное в него воспоминание становится простой картинкой. Не более чем пунктом в биографии, таким же интересным, как оглавление учебника истории магии. У меня не так много воспоминаний, из которых можно его сделать, в принципе — и они уже почти закончились. Моя жизнь не была наполнена любовью, счастьем, радостью и светом последние лет, — он задумался, — двадцать два. И у меня есть только первые лет двадцать… восемнадцать, если быть точнее — значит, там двадцать четыре — и последний год. Не так уж много, учитывая, что большую часть подходящего я оставил в Азкабане.
Гарри стало холодно. В спину дуло, и довольно ощутимо, и от этого, наверное — от этого же? — его пробирал озноб. Он решительно обернулся и наколдовал между спинкой своего стула и окном обычную доску и снова сел.
— Когда следующее? — спросил, меж тем, Лестрейндж.
— Как раз сегодня, — Мальсибер любезно улыбнулся — это вышло немного менее жутко, чем в прошлый раз, и всё равно улыбка смотрелась на его лице невероятно чужеродно. — Хочешь посмотреть? Ты ведь не видел. Как раз через, — он посмотрел на комод, на котором обнаружились небольшие часы, — час, в четыре: днём это немного легче. Жаль, солнца нет сегодня.
— Хочу поучаствовать, — спокойно возразил Лестрейндж. — Это ведь решит проблему?
— Поучаствовать? — Мальсибер усмехнулся, и усмешка эта вышла неожиданно живой и органичной. — Ты уверен?
— Да, — кивнул Лестрейндж.
Они замолчали.
— А потом я, — решительно произнёс Гарри. — В следующий раз.
— О, — негромко произнёс Мальсибер. И спросил так же негромко: — Почему?
— Ты сам сказал, что проблему всё равно решать придётся, — напомнил ему Лестрейндж. — Вскоре. Почему бы не начать сейчас?
— То есть нам тут торчать ещё больше двух недель? — уточнил Мальсибер. — Я сказал — три или четыре раза. Это полторы или две недели.
— Полагаю, что с тебя достаточно, — прохладно проговорил Лестрейндж. — Оставим эти три или четыре раза на самый крайний случай. Напиши, пожалуйста, сейчас официальное письмо на имя Гавейна Робардса и опиши проблему.
— Напишу, — согласился Мальсибер. — Можно через полчаса? Или вы спешите?
— Разумеется, — Лестрейндж поднялся. — Я сейчас принесу тебе пергамент и перо — и встретимся в пять.
— Почему в пять? — осведомился Мальсибер. — Ты передумал?
— Мне казалось, ты их навещаешь в час, пять и девять, — сказал Лестрейндж.
— Я сказал «в четыре», — напомнил Мальсибер, и Гарри услышал, как Лестрейндж чуть слышно выдохнул с досадой. — Я увеличил шаг до пяти часов. И всем стало неудобно, — он чуть улыбнулся, но глаза остались неподвижными, — кроме меня. Там есть график, возле входа — и я вашим его передавал. Или на комоде посмотри. Сейчас кормление в четыре.
— Как скажешь, — Лестрейндж взял свой плащ и сделал Гарри знак, и тот тоже поднялся, забрал плащ и развеял доску, что прикрывала ему спину — кстати, безуспешно: он всё равно замёрз. — Значит, через час.
— Выбери, пока есть время, что-нибудь попроще, — сказал уже в спину им Мальсибер. — Что-нибудь не очень дорогое и возобновляемое. Потому что это воспоминание ты потеряешь.
— Выберу, — кивнул Лестрейндж и обернулся. — Спасибо, — сказал он негромко. И спросил: — Почему ты мне не показал?
— Что? — Мальсибер вскинул брови, и Гарри отметил, что, кажется, никогда и ни у кого, кроме него, не видел такого равнодушного и вежливого лица и взгляда.
— Кормление, — ответил Лестрейндж. — Все видели, как я понимаю. Я — нет.
— Не захотел, — пожал Мальсибер плечами и напомнил: — Можно мне пергамент и перо с чернильницей?
Они с Гарри вышли и, не сговариваясь, подошли к входной двери, возле которой теперь висел белый лист с датами и временем. Шаг в пять часов между посещениями дементоров и впрямь всё усложнил: если до того сутки ровно делились и на три, и на четыре часа, то теперь это не получалось, и время визитов менялось каждый день. Сегодня они выпадали на четыре часа дня, затем на девять вечера, потом на два часа ночи, на семь утра, ну и так далее. Как Мальсибер не путается, подумал Гарри?
Лестрейндж расписание скопировал и, забрав себе одну копию, отдал другую Гарри.
— Вы тоже подумайте, — сказал Лестрейндж, — раз уж решили поучаствовать. И выберете что-нибудь не очень дорогое и возобновляемое. Время есть.
— Так вы не против? — спросил Гарри, и Лестрейндж удивлённо вскинул брови:
— Почему я должен быть против? Это во-первых, — добавил он. — А во-вторых, какое я имею право? Я вам не начальник, а коллега. Это ваше решение.
— Ну у вас же может быть мнение, — улыбнулся Гарри.
— Странно мне бы было быть против того, что я сам делаю, — ответил Лестрейндж и Гарри показалось, что он улыбается. — Но вот Роберт может возражать, вы правы, — добавил он. — Готовьте аргументы.
— Давайте я тогда сейчас, а вы потом? — быстро проговорил Гарри, но Лестрейндж отказался:
— Нет.
И всё. Просто «нет». Но спорить было бесполезно, Гарри знал — и он не стал, признавая его право первенства.
Надеюсь, найдут товарища, сливающего то, что не следует.
|
Nita
клевчук Ооо. Вообще не подумала, что за такое нормальное имя можно дразнить. Имя Ева стало популярным последние лет десять, может меньше. Для Советского союза это было необычно. 1 |
Что-то странно Секретарь себя ведёт. Много спрашивает. Хорошо, что Гарри не рассказал ничего.
|
А зачем болельщикам глава дмп? Не они же организуют чемпионат, пусть бы рядом со стадионом находились и не мешали работать.
|
elefante Онлайн
|
|
клевчук
У меня был друг (ныне уже покойный, к сожалению) с именем Адольф. 1940 года рождения. Человек он был общительный и компанейский, очень хороший художник, но по части личного очень закрытый, и можно только представить, каким было детство у ребёнка с таким именем в означенное время. Однажды в компании кто-то, подвыпив, брякнул ему - Адик, а ты никогда не хотел имя поменять? Он на него посмотрел как на больного - как бы я посмел, это же родители мне его выбрали. Народ притих и заткнулся, с вопросами больше не лез никто. 6 |
Alteyaавтор
|
|
Бедный русский Гарри Поттер…
Показать полностью
Лорд Слизерин Ой, чую что за этой зацепкой развернется всякое интересное) Может,да, а может, нет.))ansy ну что, половину бухгалтерии Гарри уже уволил, теперь пришла пора браться за дмп... бедная Гермиона, если ее будущее повышение будет именно таким :D Да, не повезло им всем, конечно…)))isomori Вот за грибы сейчас было обидно. Вот да!клевчук Если Фадж - гриб, то явно фитопатогенный. Ой…А тут вот еще версия была, что Ленин - гриб. Фадж - это МагБританский Ленин? А если??? Агнета Блоссом Грибы - это любимые организмы соавтора автора и самого автора, не так ли? У них была роскошная история про крапчатые грибы... Так!))Эх, трудно будет справиться с Фаджем, если он и вправду гриб! Вот тут в приемной Гестии Джонс, кмк, сидит кучка грибов. Яркость окраски. Любимые игры в плюй-камни ( знаете, как умеют плеваться грибы?!) И наглость несусветная! Сплетни, однако, могут быть весьма полезны. А Гермиона, кажется, слишком много взвалила на себя. И пытается делать одновременно слишком много дел. Трудно. А Гермиона - это же Гермиона! Конечно, она пытается! Shizama Хелависа Ну всю не всю… но до 18.Вот так всегда: родители выпендрятся, а ребенку потом всю жизнь страдать ))) клевчук Nita И имя-то вроде обычное… вот же.Назвали у нас в городе родители свою дочь Евой. Году так в 70. Она меня младше было на пару классов. Сколько та несчастная Ева огребла от своего имени! Фашистка (Из-за Евы Браун) было самой распространенной кличкой. а еще ей орали - тебя из ребра сделали, да? Когда она получала паспорт, то имя сменила - уже не помню, на какое. Родители оскорбились. Nita клевчук И я не подумала бы.(Ооо. Вообще не подумала, что за такое нормальное имя можно дразнить. Nita Надеюсь, найдут товарища, сливающего то, что не следует. Должны.))Мария Малькрит Что-то странно Секретарь себя ведёт. Много спрашивает. Хорошо, что Гарри не рассказал ничего. Это секретарь. Профдеформация.))Мария Малькрит А зачем болельщикам глава дмп? Не они же организуют чемпионат, пусть бы рядом со стадионом находились и не мешали работать. Это не болельщики, а представители делегаций. Обеспечение безопасности же.elefante клевчук Ваш друг сильный. И мы не знаем, что он думал об этом в детстве.((У меня был друг (ныне уже покойный, к сожалению) с именем Адольф. 1940 года рождения. Человек он был общительный и компанейский, очень хороший художник, но по части личного очень закрытый, и можно только представить, каким было детство у ребёнка с таким именем в означенное время. Однажды в компании кто-то, подвыпив, брякнул ему - Адик, а ты никогда не хотел имя поменять? Он на него посмотрел как на больного - как бы я посмел, это же родители мне его выбрали. Народ притих и заткнулся, с вопросами больше не лез никто. 4 |
Alteya
[q]Бедный русский Гарри Поттер… А как сейчас в Сибири живёт ребёнок, которого в 2008 году папа - футбольный болельщик назвал в честь Гуса Хиддинга. Гус Евгеньевич Городников! И для папы нет в этом ничего такого - нормальное имя. а назвал так, потому что Аршавин победный гол забил в то же самое время, что и его жена родила. и папа и сына обмывал, и победу нашей сборной. ansy Да, не повезло им всем, конечно…))) От Поттера ничего не скрыть!- шипел от злости Фадж. Мария Малькрит Это секретарь. Профдеформация.)) Гарри все равно осторожен с ней и правельно! Мария Малькрит Это не болельщики, а представители делегаций. Обеспечение безопасности же. Если они так расдражают секретаря, что о них должны думать работники дмп, которые их сопровождают на время всего чемпионата? |
Emsa
Ртш Трижды в метро и несчетно при покупке бухла.Ну я всю жизнь в Москве прожила почти, документы никогда на носила))) |
Alteyaавтор
|
|
Мария Малькрит
Alteya А работники ДМП вежливые. Они не признаются))[q]Бедный русский Гарри Поттер… А как сейчас в Сибири живёт ребёнок, которого в 2008 году папа - футбольный болельщик назвал в честь Гуса Хиддинга. Гус Евгеньевич Городников! И для папы нет в этом ничего такого - нормальное имя. а назвал так, потому что Аршавин победный гол забил в то же самое время, что и его жена родила. и папа и сына обмывал, и победу нашей сборной. ansy Да, не повезло им всем, конечно…))) От Поттера ничего не скрыть!- шипел от злости Фадж. Мария Малькрит Это секретарь. Профдеформация.)) Гарри все равно осторожен с ней и правельно! Мария Малькрит Это не болельщики, а представители делегаций. Обеспечение безопасности же. Если они так расдражают секретаря, что о них должны думать работники дмп, которые их сопровождают на время всего чемпионата? |
Alteya
Мария Малькрит А работники ДМП вежливые. Они не признаются)) Сейчас не признаются, но кончится чемпионат и тогда... |
Посмотрел на этих представителей команд Причард и твёрдо для себя решил, что в дмп не останется!
1 |
читаю пишу Онлайн
|
|
Гермиона много пашет и сомневается в себе, она - не весёлая общительная личность-душа компании-с отменным чувством юмора - кто бы с ней делился сплетнями?
Наоборот, спрашивать нужно разных ребят и девчат, которые весь день пьют кофе и ((смотрят видосы)зачеркнуто) листают Ведьмополитен. Вот они всё про всех знают! Гарри вовремя это сообразил. Если сейчас силами Отдела Особо-тяжких этого Сэллоу снимут и его место займёт Гермиона, будет... неловко всем ))) --- С Гермионой ещё Дольфа не шипперили? Скоро это могут сделать сотрудники ДМП))) 1 |
Агнета Блоссом
Вот между прочим, в деле сбора информации секретарь - особенно вот такой, как в приёмной у Джонс - куда полезнее, чем та же Гермиона, не смотря на весь её интеллект, багаж знаний и способности к аналитике. Гермионе же некогда поболтать за жизнь с простыми работниками Министерства! Она не будет сплетничать о том, кто как на кого смотрит! Она занята очень. И она очень умная. Таким умным маленькие министерские рабочие лошадки никогда, никогда не доверят свои маленькие секретики. А вывод какой? А такой. Гермионе совершенно необходим секретарь. Который будет напоминать ей о том, что нужно обедать, что уже два часа, как пора домой; ну, и сплетни будет собирать, о всяких разных вокруг. А ещё при необходимости через ценного секретаря можно запустить информацию, чтобы вокруг лишнего не болтали, а болтали нужное, запущенное.) Тут нужна Лаванда Браун ) 3 |
La conteuse
Не, Лаванда на Гермиону обижена, по свойствам натуры она очень подходит - но Гермионе вряд ли будет помогать... 1 |
Агнета Блоссом
La conteuse Это конечно да, но какой был бы дуэт) В конце концов люди взрослеют и уже не воспринимают всё как в школе, ну некоторыеНе, Лаванда на Гермиону обижена, по свойствам натуры она очень подходит - но Гермионе вряд ли будет помогать... 1 |
Хелависа Онлайн
|
|
Мария Малькрит
Показать полностью
Хелависа Да запросто...А мальчика дразнить не будут, когда подрастёт? и не сложится ли так, что он потом ни книги ни фильмы про Гарри Поттера терпеть не сможет? С моим братом училась девочка, которую звали Джульетта Поцелуева. Внешностью она, мягко говоря, не блистала, и всю школьную жизнь одноклассники дразнили её "Джулькой" (у нас в то время модно было так собак называть). Бедная девчонка еле дождалась получения паспорта, сменив имя на Елену... И во время студенчества знала девушку по имени Марианна, которая после выхода сериала "Богатые тоже плачут" вынуждена была сменить имя на Марину. Агнета Блоссом Мария Малькрит Тот папа к моменту пика попуцлярности поттерианы у нас, в России, уже довольно взросленьким был, так что ему проще пришлось. Вполне вероятно. Надеюсь, родители научат Гарри давать сдачи, а заодно привьют ему любовь к спорту. Папа, оказывается, у Гарри - урожденный Поттер, так что сам уже успел попробовать, как оно. Да и совпадение только по одному параметру - совсем не то, когда полностью дублируется и имя, и фамилия... 1 |
клевчук Онлайн
|
|
У нас соседка была, покойная уже, тетя Маруся. На пару лет моих родителей постарше.
Так вот, по паспорту ее звали Матреной, а она имени того сильно не любила. Ну и представлялась все Марией. только уж потом узнали, что она Матрена - когда пенсию принесли. - Матрена Ивановна тут? - Нету тут таких. - Тут, - шипит соседка, - чо орать на всю улицу-то? вот так и узнали. |
Alteyaавтор
|
|
Мария Малькрит
Показать полностью
Alteya Ну зачем же. ) Сейчас не признаются, но кончится чемпионат и тогда... Мария Малькрит Посмотрел на этих представителей команд Причард и твёрдо для себя решил, что в дмп не останется! Он и не собирался. ) читаю пишу Гермиона много пашет и сомневается в себе, она - не весёлая общительная личность-душа компании-с отменным чувством юмора - кто бы с ней делился сплетнями? Ну... она умеет слушать. И помогать. С такими тоже делятся. ) Наоборот, спрашивать нужно разных ребят и девчат, которые весь день пьют кофе и ((смотрят видосы)зачеркнуто) листают Ведьмополитен. Вот они всё про всех знают! Гарри вовремя это сообразил. Если сейчас силами Отдела Особо-тяжких этого Сэллоу снимут и его место займёт Гермиона, будет... неловко всем ))) --- С Гермионой ещё Дольфа не шипперили? Скоро это могут сделать сотрудники ДМП))) И, кстати, не факт, что такие там есть. ) И их много. Ну что поделать. Ну вот так получилось. Неловко вышло, конечно, но уж как есть .) Гермиона замужем! ) Агнета Блоссом Вот между прочим, в деле сбора информации секретарь - особенно вот такой, как в приёмной у Джонс - куда полезнее, чем та же Гермиона, не смотря на весь её интеллект, багаж знаний и способности к аналитике. Она до секретаря ещё не доросла. ) Мелкая пока. Гермионе же некогда поболтать за жизнь с простыми работниками Министерства! Она не будет сплетничать о том, кто как на кого смотрит! Она занята очень. И она очень умная. Таким умным маленькие министерские рабочие лошадки никогда, никогда не доверят свои маленькие секретики. А вывод какой? А такой. Гермионе совершенно необходим секретарь. Который будет напоминать ей о том, что нужно обедать, что уже два часа, как пора домой; ну, и сплетни будет собирать, о всяких разных вокруг. А ещё при необходимости через ценного секретаря можно запустить информацию, чтобы вокруг лишнего не болтали, а болтали нужное, запущенное.) La conteuse Агнета Блоссом Никогда! )Тут нужна Лаванда Браун ) Агнета Блоссом La conteuse Не будет. ) Не, Лаванда на Гермиону обижена, по свойствам натуры она очень подходит - но Гермионе вряд ли будет помогать... La conteuse Агнета Блоссом Ну рано! И вообще, не все взрослеют! ) Это конечно да, но какой был бы дуэт) В конце концов люди взрослеют и уже не воспринимают всё как в школе, ну некоторые клевчук У нас соседка была, покойная уже, тетя Маруся. На пару лет моих родителей постарше. Тоже тётеньку можно понять.Так вот, по паспорту ее звали Матреной, а она имени того сильно не любила. Ну и представлялась все Марией. только уж потом узнали, что она Матрена - когда пенсию принесли. - Матрена Ивановна тут? - Нету тут таких. - Тут, - шипит соседка, - чо орать на всю улицу-то? вот так и узнали. |