Blur (гет)

Ягами Лайт тоже был арестован практически сразу после Мисы, и теперь Эл и группа расследования наблюдала сразу за двумя мониторами. Ягами Соичиро категорически отказывался верить в то, что его сын — Кира, но ничего поделать не смог. Остальные волновались, что содержание в таких условиях незаконно.

Интересно, успел ли Ягами Лайт убить тех преступников?..

Видимо, успел, потому что, оказалось, что Лайт сам явился к Элу и потребовал арестовать его, ссылаясь на расстройство личности. Хоть он и не помнит этого, все указывает на то, что Лайт — Кира. Так сказал Ягами Лайт, а потом был арестован.

— Так он сам попросил его арестовать? Еще и разыграл шизофрению? И ты, как ребенок, повелся на его фокусы! — воскликнула пораженная Мари. — Поверить не могу. И это — лучший детектив в мире, — желчно добавила она, а потом недовольно застучала ложкой, перемешивая молоко в кофе. — Очевидно, у него был план, как и в случае, когда в его доме установили камеры!

Эл изумленно захлопал глазами, а потом отвернулся, будто обиделся. Сказал только тихо:

— Если ты не выспалась, я тут не причем.

Мари действительно была в отвратительном настроении. Было ощущение, что она испачкалась, связавшись с Ягами Лайтом. Но что она должна была делать? Составить фоторобот женщины, разыскать ее и предупредить, чтобы она осторожно переходила дорогу? Мари даже не была уверена, в какой стране это произойдет.

Мари так долго и громко стучала ложкой, что даже спокойного Эла стало это раздражать, и он накрыл ее руку своей, чтобы она перестала. Эл сказал:

— Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду, и поэтому мы за ним наблюдаем. К твоему сведению, пока не было зафиксировано ни одной смерти от сердечного приступа.

Но Мари его, кажется, не слышала — застыла на несколько секунд, глядя в сторону невидящим взором. Даже не дышала.

Так бывает — словно в твоей голове просто возникают чужие мысли.

— Мари? — Теперь Эл осторожно потряс ее по плечу, и она, наконец, очнулась и как-то странно посмотрела на него, будто только что увидела впервые. — Ты что-то видела? Это связано со мной? — Он наклонился прямо к ее лицу, а она отвернулась.

Она сказала:

— Нет. То есть, да… Я просто… Извини. Я просто случайно залезла к тебе в голову.

— И что там было такого, что могло так напугать тебя? — Он улыбнулся и сказал: — Скажи мне, о чем я думаю, чтобы и я знал.

— Я не знаю, о чем ты думаешь. Я просто увидела, как вы с Ватари познакомились. Не знаю, к чему это было, — ответила Мари.

Эл не знал, но Мари видела не это. Все еще ничего не меняется. Все зря. Кира — самый неуловимый преступник. А Мари — самый бесполезный медиум.

Он промолчал, а она добавила:

— Если убийца — бог смерти, то нет никакого смысла в том, что Лайт сейчас находится под нашим наблюдением.

— Но ты же видела, как он записывает имена преступников в какую-то тетрадь. Может, он передает список богу смерти? И Аманэ вела список тоже, — сказал Эл. Они говорили тихо, практически шептались, склонившись друг к другу, чтобы остальные не слышали.

— Этот список дал ей Лайт, — ответила Мари. — Зачем переписывать имена с одного листка на другой?

— Нам недостаточно этих сведений, Мари, поэтому я кое-что придумал. Я повесил в спальне черные занавески, а Ватари купил тебе беруши. Ничто тебя не побеспокоит, когда ты ляжешь спать. Слушай, — он наклонился еще ближе и сделал большие глаза, будто собрался сказать что-то интересное, — а может, заказать тебе ортопедический матрас?

— Сейчас десять утра! — ответила Мари.

Прокурор Ито хоть и не был доволен, его все же поставили в известность о том, что Мари теперь входит в состав группы расследования дела Киры — как консультант. Поэтому теперь он не часто вызывал Мари в прокуратуру и отдавал ей бумаги на дом. Но дома Мари бывала редко — теперь все свободное время она проводила, наблюдая за Ягами Лайтом. Точнее, она просто сидела на диване, занимаясь своими делами, а Эл ждал, когда у нее будет видение.

— Если ты будешь пристально смотреть на меня, точно ничего не получится, — сказала Мари. Ее лицо было закрыто волосами, поэтому Эл вздрогнул, ведь она не могла увидеть его. Он только в изумлении моргнул.

— А может, ты просто оторвешься от своих документов? — сказал он и отвернулся.

— Не могу. Кто тогда найдет этих пропавших людей?

С арестом Ягами Лайта и Аманэ Мисы убийства действительно прекратились, и они не могли понять — что задумал Лайт? Дни шли один за другим, но убийства так и не возобновлялись. Мари проводила в так называемой штаб-квартире — номере отеля — столько времени, что ей так или иначе пришлось бы научиться засыпать там.

Заметив, что Мари вздрогнула и вскочила с кресла, Эл сказал:

— Плохой сон?

Он сидел на диване рядом и строил башню из кубиков сахара на кофейном столике, а Мари приняла сидячее положение, пытаясь прийти в себя. Она налила себе воды и с такой силой поставила кувшин на стол, что башня Эла разрушилась. Он сделал грустное лицо, а Мари сказала:

— Я видела. Бог смерти… Рем… — Она отпила из стакана. — Она ушла от Мисы, и поэтому она все забыла. Эл, я думаю, что, когда бог смерти покидает человека, тот теряет память.

— Амнезия? И почему бог смерти ушел в такой неподходящий момент? — сказал Эл, сокрушенно качая головой. — Неужели он действительно находился с Аманэ в камере? Это с ним она разговаривала?

— Сейчас мы уже ничего не добьемся, если она ничего не помнит, — сказала Мари.

— Но Лайт не выглядит так, словно потерял память.

Они посмотрели на экран — Ягами так и сидел в камере в наручниках и молчал. Лишь изредка он спрашивал, не возобновились ли убийства, но получал отрицательный ответ.

— Кстати, Мари, завтра я переезжаю в другой отель. Я решил, чтобы тебе не пришлось все время разъезжать из дома, в отель, в университет и в прокуратуру, ты поедешь со мной. — Он улыбнулся, а Мари в изумлении взглянула на него. — Это в центре. Тебе будет удобно, все близко.

— Пожалуй, я останусь дома, — ответила она и налила себе кофе из кофейника. Было два часа ночи — Эл напрочь сбил режим ее жизни. Теперь Мари спала, когда придется, и все время ходила сонная — как Эл.

— Мы почти подобрались к разгадке, Мари. Мы не можем ничего упустить, поэтому ты должна быть постоянно рядом со мной, — упорствовал Эл.

— Тебе не кажется, что ты преувеличиваешь? — Мари пододвинула себе его тарелку, чтобы съесть ягоды с пирожных. — Просто признайся, что ты до сих пор не выкинул из головы идею обследовать меня во время сна.

— Ты права, но дело не в этом, — сказал он и забрал тарелку обратно, когда клубники там уже не осталось. — Сколько раз ты звонила мне среди ночи? Может, было бы удобнее, если бы ты сразу говорила, что ты хочешь, вместо того, чтобы еще полтора часа ехать сюда?

— И все-таки у меня есть свой дом, и я не буду жить с тобой в одном номере, — продолжала Мари. — Это странно!

— Почему? — спросил он и откусил от пирожного такой большой кусок, что Мари удивилась. Она смотрела на него во все глаза, а он, прожевав, спросил: — Что-то не так?

— У тебя крем на носу, — буркнула Мари.

Эл взял салфетку и сказал:

— Так что не так с номером?

— Я же девочка! — только воскликнула Мари, не зная, что сказать еще.

— Если тебя смущает Ватари, то у него тоже отдельная комната. И он такой тихий, что он точно не помешает тебе спать, — заверил Эл.

— Сон — это не главное в моей жизни, — сказала Мари и стала угрюмо ковырять теперь уже свое пирожное. — И Ватари меня не смущает.

— Я знал, что ты согласишься, — обрадовался Эл, видимо, уже решив, что тема закрыта. — А можно я завтра подключу тебя к аппарату перед сном?

— Чтобы ты не тратил время, я еще могу попросить маму переслать рентген моего черепа, и ты увидишь, что у меня в мозгу есть маленькое пятнышко, — недовольно ответила Мари. — И у моих сестер, и у мамы такие же пятнышки в том же месте.

— Как любопытно. А давно вы проходили обследование? С чем это может быть связано? Установлено, как это пятно влияет на общее состояние твоего организма? — Он так заинтересовался, что подался вперед.

— Врачи глупые, — заявила Мари. — В детстве, когда я не хотела носить очки, я прочитала мысли окулиста, который проверял меня.

Мари, довольная собой, улыбнулась, а Эл покосился на нее и сказал:

— И все равно ты в очках.

Вдруг Лайт на экране заговорил:

— Эл! — Они оба посмотрели туда, а он добавил: — Сидя тут столько дней, я многое понял. Я сдался тебе из-за своей гордыни, хотел доказать тебе, что я не Кира. Но теперь я от этой гордыни отказываюсь!

Эл и Мари изумленно смотрели друг на друга, а Лайт на экране сказал:

— Эл, отпусти меня! Я же не могу быть Кирой! Посмотри на меня. Разве это лицо убийцы?

Надо было что-то делать, поэтому Эл включил микрофон и сказал:

— С тех пор, как ты в заключении, не был убит ни один преступник, Ягами.

— Но я не Кира, Эл! Поверь мне! — продолжал Лайт. Его поведение привлекло остальных спавших участников группы расследования, и они вскочили со своих мест и выстроились позади дивана.

— Что происходит? Он что, отступает? — сказал Айзава.

— Но какой смысл? Мы ведь уже почти уверены, что он — Кира. Правда, Эл? — сказал Мацуда.

— Не знаю, — ответил Эл. — И мы все еще не знаем, как преступник убивает.

Вернувшись домой, Мари поняла, что там… кто-то есть? Она настороженно огляделась по сторонам — вещи лежали на местах, свет не горел, и вообще дверь была заперта на ключ. Она бросилась к ближайшему окну на кухне, но оно не было разбито. Да и она жила на седьмом этаже.

Предчувствия не обманули, и Мари ненавидела себя, когда игнорировала их. Сегодня она хотела остаться с Элом до самого утра и оттуда поехать на работу, но потом решила, что в этом нет надобности. Ничего не происходило — Лайт и Миса просто требовали, чтобы их освободили, а убийства не возобновлялись.

— Я знаю, ты меня видишь, — раздался хриплый голос за спиной. — Или слышишь.

Подскочив, Мари так резко развернулась, что смахнула чашку со стола, и она разбилась на полу. Но Мари ничего не увидела. Пока она осматривалась по сторонам, хриплый женский голос добавил:

— Так ты слышишь меня, Мари Дюбуа?

— Слышу! Где вы? — вскричала Мари и схватила кухонный нож, замахнулась. — Кто вы?

— Я Рем, бог смерти, — послышался ответ, а Мари крепче сжала нож. — Люди не могут причинить нам вреда, Мари Дюбуа.

Мари казалось, что она сейчас потеряет сознание. Даже если ты каждый день видишь убийства во сне, это не значит, что услышать бога смерти — это нормально. Может, она и говорит с мертвыми. Но обычно боги смерти не говорят с ней. Мари села на стул, продолжая смотреть куда-то в пустоту, туда, где предполагался бог смерти. У нее было чувство, что она разговаривает с кем-то в темноте.

— Не бойся. Я тоже не собираюсь причинить тебе вред, — сказала Рем, но Мари инстинктивно озиралась, надеясь все-таки увидеть обладателя голоса. Она продолжала сжимать в руке нож — так спокойнее. — Ты мне безразлична, Мари Дюбуа. Я здесь ради Мисы. Я расскажу тебе все, а ты спасешь ее от смерти.

Мари налила себе воды и залпом осушила стакан. Потом зажмурилась и открыла глаза. Это не сон, и она не спит. Все наяву.

— Ягами Лайт представляет для нее опасность, — сказала Рем. — Я вижу ее дату смерти, но все может поменяться. Сейчас она не помнит, кто я такая, и я хочу, чтобы так оно и оставалось.

— Как я должна ее спасти? Я что, пророк? — спросила Мари, глядя в воздух. — Я начинаю думать, что судьбу нельзя переиграть, потому что, что бы я ни делала, все остается по-прежнему.

— Лишь пара десятков людей в мире обладает твоей способностью, Мари Дюбуа, — продолжала Рем. — Все люди рано или поздно умирают и попадают в небытие, но ты можешь связаться с ними. Даже богам смерти это не дано.

— Почему я еще жива? Почему бог смерти Лайта еще не убил меня?

— Бог смерти не должен никого убивать, — отвечала Рем. Мари увидела, как колыхнулись листочки цветка — видимо, Рем стояла там. — И он не обязан помогать человеку, которого сопровождает. Видимо, Ягами Лайт до сих пор не знает твое имя, и у него нет глаз бога смерти, поэтому он не может записать тебя в тетрадь смерти. Тетрадь принадлежит богу смерти, но, если он потерял ее, хозяином становится нашедший ее человек, что будет длиться либо до смерти человека, либо до момента отказа от владения тетрадью.

— Неужели тетрадь убивает? — поразилась Мари и вскочила со стула. Разгадка все время была перед глазами. Она видела правду, но не могла поверить, что все действительно так, как выглядит.

— Человек, чье имя записано в тетрадь, умрет в течение сорока секунд, если не указана другая причина и если хозяин тетради видел лицо этого человека, — сказала Рем. — Приобретая глаза бога смерти за половину отмеренной жизни, можно узнать имя и дату смерти человека, лишь взглянув ему в лицо.

— Так Миса уже лишилась половины жизни?! — воскликнула Мари. — Это же безумие! Зачем Миса убивала людей? Улик мало, но против нее могут выдвинуть обвинение! А что намерен делать Ягами Лайт?

— Мне все равно, если ее посадят в тюрьму, и меня не интересуют намерения Ягами Лайта, Мари Дюбуа, — ответила Рем. — Главное, чтобы она продолжала жить.

— Но сейчас они отказались от тетради, и поэтому мы даже при желании не сможем доказать их виновность, потому что они ничего не помнят, — сказала Мари.

— У Ягами есть план, и я собираюсь в нем участвовать, — сказала Рем. — Я должна передать тетрадь другому человеку, который начнет убивать преступников, чтобы отвести подозрения от Ягами. Но потом в подходящий момент я вернусь, и ты должна будешь разоблачить его.

— Как? Когда это будет? Кому ты передашь тетрадь?

— Я рассказала тебе все, что знаю. Ты спасешь Мису, не то я запишу тебя и всю твою семью в свою собственную тетрадь смерти, Мари Дюбуа. Вы уже давно вмешиваетесь не в свои дела и продлеваете срок жизни людей, которым уготована смерть. Но я закрою на это глаза и защищу тебя от других богов смерти, если ты сделаешь то, что требуется. — Послышался звук — будто взмах крыльев, и Мари почувствовала ветер на коже. Рем в комнате больше не было.

Мари схватила ручку, стала записывать, что Рем только что сказала, на полях газеты, чтобы не забыть. Ей приходилось записывать все — из-за постоянных видений в голове периодически подводила память. А еще она не могла даже осознать то, что слова Рем — правда. В ее существование верилось с трудом. Впрочем, в существовании Мари тоже часто сомневались.

Дело снова зашло в тупик. Теперь у них не просто нет доказательств. Теперь подозреваемые не помнят, что совершили преступление.