Blur (гет)

Мари Дюбуа редко спала в 4:30. Во сколько бы она ни ложилась, она обязательно просыпалась в 4:30. Что происходило в 4:30?

Делая кофе, она слушала повтор вечерних новостей. Диктор монотонным голосом читала:

«Премьер-министр считает, что Кира способствует снижению преступности. В Государственной Думе мнения разделились. Но не секрет, что Кира пользуется большой популярностью даже у парламентариев».

На другом канале тоже повтор — дневного ток-шоу. Вчерашней темой было:

«Кира — злодей или спаситель? Уменьшение процента преступности по Японии и по миру».

Что лучше — сообщение об очередной таинственной смерти от сердечного приступа или ссора знаменитостей, не сошедшихся во мнении?

Может, Кира и пытается кого-то спасти. Может, Кира и преследует цель сделать этот мир лучше. Вот только он не всегда наказывает тех, кто это действительно заслужил. Кира — тоже человек. Кира — тоже может ошибиться. СМИ и Интернет — не самые достоверные источники информации.

Именно поэтому Мари просыпается в 4:30. Мари учится на юриста и уже работает в прокуратуре консультантом. Выбирает присяжных, собирает материалы и выезжает на места преступления. Она второкурсница, но к ее мнению прислушивается сам прокурор префектуры. Подозрительно? Может быть. Зря? Абсолютно нет.

Мари просыпается в 4:30, потому что видит мертвых во сне. Они являются к ней за помощью, показывают, что с ними случилось, и перестают сниться только тогда, когда их убийца наказан. Мари видела погибших во сне, и теперь должна была поймать Киру, иначе она обречена видеть один и тот же сон до конца жизни.

Первый раз ей снится жертва Киры. Значит ли это, что остальных он наказал заслуженно?

Молодой парень, еще студент, был несправедливо осужден за групповое изнасилование. Несправедливо, потому что настоящие виновники преступления, его друзья — уже бывшие — скрылись, подставив его. Богатые родители смогли уладить проблему, а его бедные родители отказались от него. Парня приговорили к двадцати годам лишения свободы, но Кира посчитал наказание слишком мягким.

Только преступник — уже погибший — ничего не совершал.

Мари видела правду во снах. Иногда у нее были видения наяву. Она могла дотронуться до человека и узнать его будущее. Она могла узнать его прошлое.

Но она не знала, кто такой Кира.

Даже примерно. Мужчина это или женщина? Интуиция подсказывала — женщина. Способ убийства — женский. Он боится, убивает на расстоянии. Вот только это безумие. Разве можно убить на расстоянии? Тогда Мари тоже безумна. Разве можно видеть мертвых во сне?

Ватанабэ Изуми преследовал ее во снах уже неделю. Дело, в котором тот оказался замешан, было таким мерзким и гадким, что Мари хотелось найти Киру не для того, чтобы сдать его полиции, а чтобы он убил настоящих преступников, ушедших от правосудия.

Но Кира ей ни разу не приснился. Потому что Ватанабэ Изуми тоже не знал, кто такой Кира.

Кира был виноват во всех ее проблемах. Он убивал, а Мари видела убитых во сне. Они связаны, но по разные стороны баррикад.

— У меня чувство, будто мы все ходим под защитой Киры. Понимаешь? — донеслось до Мари, когда она выходила из университета.

Занятия закончились, и ей позвонил прокурор Ито — появилась бумажная работа, и ей нужно срочно явиться.

— Даже если и случится что-то плохое, злоумышленник все равно будет наказан, — ответил собеседник, пока Мари обгоняла их, — Кирой.

— А вам не кажется, что убивать за кражу в метро это слишком суровое наказание? — спросила она на ходу.

Парни переглянулись, а потом догнали ее. Один из них сказал:

— Мари, ты же работаешь в прокуратуре. Тебе известно что-нибудь?

— Когда на преступника будет заведено уголовное дело, я узнаю об этом первая, — ответила Мари и поторопилась прочь.

— Ты же знаешь людей в полиции! Расскажи что-нибудь! — донеслось вслед, но Мари свернула за угол.

Мари любила свою работу на полставки, хотя у нее совершенно не оставалось времени на себя, и даже ночью не удавалось убежать от чужих неприятностей. Зато она помогала людям. Мари нужен был этот смысл. Ей потребовалось несколько лет, чтобы понять, что то, что ей снится, это не результат перевозбуждения и просмотра фильма ужасов на ночь. То, что ей снится, случилось в реальности. Мари нужен был смысл своей жизни.

Мари не любила свои сны только за то, что в них она всегда жертва. Она просыпалась с криком — от удушья, от перерезанного горла, убегая, когда ее преследовали с пистолетом.

Младший ребенок в семье экстрасенсов, не псих — только папа, Мари пошла по стопам матери, которая тоже видит сны и помогает раскрывать запутанные убийства. Мари хотела убежать — так далеко, как только могла. Она пыталась убежать и уехала из Америки, но так и не привыкла к чужой стране. День состоял из тоски по дому и безумных посланий от погибших людей. А еще нужно было успевать учить японский, ведь совершенства — нет.

В детстве было весело смотреть мультики на выключенном телевизоре, но теперь рискуешь выставить себя сумасшедшей.

Никто не верил, и Мари не пыталась раскрыть душу. Знал только прокурор Ито, с которым Мари свела мама, и детектив Мацуда, работавший в непосредственной близости с прокурором. Он и был единственной ниточкой, связывающей Мари с полицией.

— Простите, что оторвал вас от учебы, Мари, — сказал прокурор Ито, когда она явилась в здание прокуратуры прямо к нему в кабинет, и вручил ей увесистую стопку документов. — Надеюсь, вы успеете просмотреть все к утру. Если увидите какие-то знаки… — он многозначительно кашлянул. До сих пор он чувствовал себя нелепо, говоря об этом вслух, и Мари чувствовала себя также. — Если что-нибудь почувствуете, звоните в любое время, не стесняйтесь. Завтра я выступаю обвинителем, но я так и не уверен до конца, что подсудимый виновен. От моей речи зависит все.

— Надеюсь, что-нибудь получится, господин Ито, — ответила Мари и вышла, направилась к своему столу.

Ее место было вместе с остальными работниками прокуратуры. Вот только некоторые думали, что она простая студентка, проходившая здесь практику. А кто-то вообще не вдавался в подробности, не слишком заинтересовавшись иностранкой.

Мари начала просматривать материалы по делу об убийстве, а вечером еще надо было успеть на дополнительные курсы по японскому. Не успевать — нельзя, потому что родители платят бешеные деньги за них.

— А вот и ты, Мари!

Сияя улыбкой, Мацуда сел на стол, небрежно перевернув фигурку собачки. Мари поставила ее на место — подарок сестры, — а Мацуда, ничего не заметив, сказал тихо, наклонившись:

— Слушай, мы недавно начали работать над делом Киры. Ты же слышала об этом?

— Кто же не слышал? Его показывают даже в магазинах бытовой техники.

— У тебя нет никаких мыслей? — он внимательно заглянул ей в глаза и добавил: — Может, ты что-то ощущаешь? — он говорил таким тоном, словно это весело.

— Я не гадалка, Мацуда, и не могу узнать убийцу, потерев магический шар или разложив пасьянс, — ответила Мари. Он только замахал руками — он не хотел ее обидеть, — а она добавила: — Но у меня есть кое-что, косвенно связанное с Кирой. То есть, практически не связанное.

И Мари рассказала ему о сне. Лучше, чем вообще никому не рассказывать. Ей повезло, что она столько раз оказывалась правой, что ей верили безоговорочно. Мацуда был поражен, но в восторге. Это уже какая-то ниточка! Может, потом Мари приснится что-то еще? Он только сказал:

— Раз ты видишь настоящих преступников, почему ты не видишь лица Киры?

— Видимо, я не могу обогнать время и пространство.

Мари пришлось прервать работу, чтобы отправиться на курсы японского, но потом она вернулась в прокуратуру, всерьез обдумывая перспективу заночевать тут, ведь утром все равно суд. Прокурор надеялся, что и там Мари окажется полезной, но пока ничего не происходило. Никаких сообщений от погибшей жертвы — Мари тоже не знала, виновен ли подсудимый.

Утром вместо лекции Мари посетила суд. Ничего страшного, ведь Мари экстрасенс, и сможет на экзаменах просто угадать ответы — так заявил Мацуда. Мари промолчала — она чувствовала себя бесполезной тут, ведь ничего нового она так и не выяснила. Мацуда в суд не поехал, а поехал в здание полиции, поэтому Мари была одна, сидела в ряду прямо за подзащитной стороной.

А потом она что-то почувствовала. В зал постепенно входили люди, и она оглянулась, но, на кого смотреть, не понятно. Что-то настолько явное и ощутимое, будто кто-то коснулся ее плеча. Но никто не касался. Никого не было. Люди так и входили — целая толпа. Так бывает — ты случайно оглядываешься, но не понимаешь, кто привлек твое внимание.

— Мари, вы в порядке? — спросил прокурор, пока не началось заседание, и она отвернулась. — У вас появились какие-нибудь идеи?

— Мне нужно увидеть подсудимого, — тихо ответила Мари. — Он еще не в зале?

— Пока что нет.

Когда рядом кто-то опустился на скамью, Мари вздрогнула. Так сильно вздрогнула, что усевшийся парень тоже испугался. Бросил на Мари странный взгляд, извинился и отодвинулся так, чтобы больше не коснуться ее. Мари всегда дергалась, когда кто-то случайно касался ее. Нервы или в нее проникала чужая энергия? Мари тоже отодвинулась и покосилась на него. Хотела разглядеть внимательно, но он заметил и повернулся, поэтому Мари отвернулась.

А с этим парнем что-то не так.

Мари, вдруг замерзнув, надела пальто, а этот парень — в одной рубашке — опять странно посмотрел на нее. Игра в гляделки не продолжилась, потому что опять повернулся прокурор и шепнул ей на ухо:

— Вводят подсудимого. Будьте готовы.

Прокурор посмотрел на парня — не услышал ли? А потом вернулся на свое место. В первых рядах сидели только сотрудники, непосредственно участвовавшие в деле. Почему этот зевака уселся так близко? Мари опять отодвинулась — неприлично близко к женщине, сидящей по другую сторону. От этого парня у Мари начался мороз по коже, а в желудке что-то переворачивалось. Несвежий завтрак или бабочки в животе? Она почти влюбилась, только наоборот.

А может, это из-за подсудимого? Минусы быть экстрасенсом в том, что ясновидение — это не наука, и ты никогда не знаешь, когда ты прав. Ты даже не можешь разобраться в собственных чувствах.

Мари нервно кашляла, медленно пила воду из бутылки и наблюдала за подсудимым. Мужчина отрезал голову жене, положил в сумку и спокойно вышел из дома, а теперь утверждал, что в его отсутствие в квартиру кто-то проник. Прокурор не был уверен в его виновности, потому что голову так и не нашли. И орудие убийства тоже.

Мари, посмотрев на него, теперь знала — виновен. Она увидела женщину — жертву, которая знала правду. Только они не знали, где голова и орудие убийства. Мари постучала пальцем по плечу прокурора. Он оглянулся, а она кивнула.

Заметив пристальный взгляд неприятного зеваки, Мари сказала:

— Простите, но что-то не так?

Парень удивленно моргнул, глядя на нее, а Мари на него не смотрела. От него определенно чем-то веяло — дорогим парфюмом, холодом и страхом. Она на него не смотрела, оглядывалась. Что-то сзади мешало ей усесться, и она бесконечно поправляла полы длинного пальто. И вообще Мари выглядела такой нервной, словно ее вдруг закусали муравьи.

— Извините, — буркнул он и отвернулся. — Я не хотел смутить вас. Мой отец работает в полиции, а я учусь в университете и пришел сюда понаблюдать за судебным процессом.

Мари просто посмотрела на него, не желая продолжать разговор. Только было интересно, что с ним такое. Кто и что пытается ей что-то сказать?

Чтобы не показаться грубой, она ответила:

— Я тоже учусь и работаю в прокуратуре консультантом.

— Здорово, что вы уже смогли устроиться на работу, — ответил парень с улыбкой.

Мари теперь смотрела мимо него — может, это от кого-то на соседнем ряду веет смертью? Она подалась вперед, чтобы разглядеть, кто там сидит. Некоторых она знала — свидетелей, проходивших по делу, знакомых адвоката, сотрудников полиции. Некоторых — нет.

— Вы еще здесь? — парень в рубашке — в ледяном зале суда — наклонился и закрыл собой обзор.

— Увидела знакомую, — быстро сказала Мари и поежилась. — Как, вы сказали, вас зовут?

Он, кажется, что-то говорил до этого, пока Мари вглядывалась вдаль. Но там ничего подозрительного не было. У этого парня определенно есть скелет в шкафу, а, может, и не один. Только какое ей дело до чужих секретов? Еще один минус быть экстрасенсом. Ты выясняешь слишком много, а потом не знаешь, что с этим делать.

— Ягами Лайт, — ответил он, — я сын шефа полиции.

— Я знакома с ним, — кивнула Мари. — Я Миядзаки Мари.

Ни один японец не в состоянии ни запомнить, ни даже расслышать фамилию Мари, поэтому обычно она представлялась вымышленной, а настоящую использовала только в официальных случаях.

— Приятно познакомиться, — ответил он, но как-то кисло. Впрочем, Мари тоже не так уж приятно было с ним сидеть.

— Да, мне тоже, — сказала она, игнорируя его недоуменный взгляд. Может, он догадался, что она назвала чужую фамилию? Все-таки по ней было видно, что она не японка, даже со спины — в зале суда не было ни одной блондинки. Чтобы избежать неловкости, Мари добавила поспешно: — Я из Америки, но использую фамилию бабушки для удобства, — придумала только что.

— Какая же ваша настоящая фамилия?

— Боюсь, вы не запомните.

Ягами Лайт собрался что-то ответить, но застучал молоток, а потом было объявлено, что судебное заседание открыто.

Во время перерыва Мари решила поближе познакомиться с этим сыном шефа полиции, но, пока она разговаривала с прокурором, он куда-то исчез. Наконец, он был найден возле автомата с кофе — упрямая машина снова приняла монетки, а кофе не выдала. Мари знала, что делать. В жизни экстрасенса были плюсы тоже — у нее были практически волшебные руки. Она решительно направилась в его сторону, но что-то буквально оттолкнуло ее, словно резко налетел сильный ветер. Повезло, что Лайт стоял спиной и не видел, как она растерянно застыла позади него.

Справившись с изумлением, Мари все-таки подошла, потрясла автомат, и он очнулся — кофе полилось в подставленный стаканчик.

— Кажется, вы не впервые здесь, — сказал Лайт.

— Да, только, к сожалению, часто приходится жертвовать занятиями, — ответила Мари. Люди не любили с ней общаться, потому что она слишком внимательно заглядывала им в лица, рассматривала одежду, даже практически не моргала. Люди не знали, но Мари видела их насквозь.

— Я и сам сейчас пропускаю, — сказал он и посмотрел на свой стаканчик, чтобы не смотреть на Мари. Даже самый смелый парень не выдерживал пристальный взгляд все знающих глаз. — Я планирую работать в полиции после учебы. Будем друзьями? Расскажете мне, что интересного бывает в вашей работе.

Мари, обдумывая, быстро оглядела его с ног до головы, пока он не видел. Ей не нужны были друзья, потому что она не умела дружить. Друзья исчезали быстро — она не могла задержать их надолго. Рано или поздно они догадывались, что она сумасшедшая. Безумная. Просто невменяемая. И он тоже догадается.

— Выпьем по чашечке кофе вечером? — добавил он, пока она молчала, и улыбнулся.

— Вы не представляете, насколько я занята, — ответила она. — Вряд ли удастся вырваться раньше, чем на выходных. Хотя даже на выходных у меня есть бесплатная работа.

— Вы выполняете бесплатную работу?

— В своих целях, — сказала Мари. — Когда появляется что-нибудь интересное, я могу целый день просидеть за документами. Может, и сейчас получится нарыть что-нибудь. Поступили сведения о несправедливо осужденном. Конечно, никто уже не станет этим заниматься, но есть я.

— И много бывает несправедливо осужденных? — спросил он.

— Встречаются иногда, — Мари, наконец, купила кофе и себе. — Все мы люди. Понимаете? Только вряд ли есть смысл в новом расследовании. Осужденный уже погиб.

— Как это — погиб? — заинтересовался еще больше Лайт.

— Как и все — от сердечного приступа.

Больше она не успела ничего сказать, как вдруг — опять! — что-то будто толкнуло ее руку, и Мари выронила кофе. Оба отскочили, а потом Лайт спросил:

— Вы в порядке? Не обожглись?

С Мари такое случалось иногда. Иногда не упокоенные призраки хотели не только возмездия. Они хотели, чтобы Мари немедленно бросила все дела и сделала хоть что-нибудь. Но что она могла? Может, это снова тот парень, чье дело она собралась отложить до выходных?

Женщина, стоявшая позади Мари, сказала:

— Извините. Кажется, это я случайно задела вас сумкой.

— Ничего страшного, — Мари знала, что никто не толкал ее сумкой.