Лягушка Интриганка (джен)

Мсье Робер определённо насладился ужином, и когда в самом конце подали чай, от которого меня уже немного воротило, он внимательно на меня посмотрел и улыбнулся.

— Кажется, теперь я понимаю, почему все так стремятся заполучить вашего шефа. Он и в самом деле великолепен.

— Боюсь, что вы совершенно этого не понимаете, — я улыбнулась в ответ. — С момента его найма за моим столом побывало исключительно мало людей, так что о его кулинарных способностях слухи расползутся не ранее чем завтра. Бальтазар, — повернулась я. — Позови Лоренцо.

— Да, миледи, — кивнул он и быстро вышел из столовой.

— Видите ли, мсье Робер, моих слуг хотят переманить, насколько мне известно, из-за их наружности, — кисло заметила я. — Тогда как для меня это далеко не самый важный критерий.

— И всё же моя внешность имела значение, ваше сиятельство, — сощурился музыкант.

— Если вы о мисс Патерсон, которая на вас взглядом едва не прожгла дыру… — я глубоко вздохнула. — Что ж, мне рекомендовали вас как хорошего пианиста, и своей игрой вы меня убедили в правдивости этой рекомендации. Да, я должна признать, что у меня и мисс Патерсон имелось некоторое недопонимание в прошлом, и с помощью вашего присутствия я хотела расположить её к себе, чтобы избежать конфликтов в будущем. Однако столь сильной реакции на вас я не ожидала, — но очень рассчитывала, о чём, конечно, не стоило говорить вслух. — Но разве это каким-то образом касается меня?

— Простите мою подозрительность, ваше сиятельство, но я сейчас подумал, что вы как будто хотите поймать меня на крючок, — он пристально посмотрел на меня. — Чтобы я сделал то, что нужно вам.

— Мне нужно, чтобы вы дали несколько концертов в моих отелях, — хмыкнула я. — Если вы не понимаете причин, я объясню. Залы сейчас стоят пустыми, в них никто не играет. Это довольно большие помещения, которые не приносят никакой прибыли. Приглашать туда с ходу самых популярных музыкантов и театральные труппы будет не выгодно, ведь мы вряд ли сможем заполнить зал по той цене за билеты, которая могла сформировать общую сумму для приличного гонорара. Вы же молоды и, уверена, безо всякой помощи станете популярным исполнителем через несколько лет, если ничто вам не помешает. Ваши выступления откроют мои залы как концертные, представят вас, как стоящего музыканта, и мы оба окажемся в выигрыше. Если быть совсем откровенной, прибыль интересует меня куда больше влюблённостей молодых дворянок.

— То есть вы не станете толкать меня в её объятия? — уточнил мсье Робер.

— Ваша личная жизнь, если она не будет мешать концертам, меня никоим образом не касается, — повторила я. — Вы взрослый человек, который вполне способен принимать решения самостоятельно.

— А во время чаепития мне показалось, что вы имеете склонность к расточительности и легкомыслию, — он улыбнулся.

— Чтобы позволить себе быть расточительной, надо иметь много денег, — усмехнулась я. — А для этого хорошо бы контролировать свои финансы, знаете ли.

Мсье Робер снова пристально посмотрел на меня, но ничего больше не сказал. Конечно, я не собиралась толкать его в объятия мисс Патерсон — это было бы крайне неразумно. От таких историй вообще стоило держаться подальше. Если уж кто-то стремился разрушить собственную жизнь, надо было просто позволить человеку сделать это самостоятельно. Разумеется, я понимала, что мсье Робер привлечёт внимание мисс Патерсон, но за всё, что она сделает дальше, нести ответственность я никак не могла. Выскочит ли она замуж после бала дебютанток уже к рождеству или сбежит с молодым пианистом в Париж — это исключительно её личное дело.

Молчание длилось всего несколько секунд, прежде чем в столовую вошли Бальтазар и Лоренцо. У моего шефа снова был нервный вид, будто он ожидал, что я не только буду распекать его, но и стану это делать в присутствии домочадцев и гостя. А так я никогда не делала — это неконструктивно.

— Лоренцо, надеюсь, я не оторвала тебя ни от чего важного? — уточнила я, созерцая его волнение.

— Конечно нет, миледи, — отозвался он.

— Я позвала тебя, чтобы выразить свой восторг в отношении твоей работы сегодня, — я улыбнулась. — И сами десерты, и их оформление были великолепны. И я уверена, что в дальнейшем твоё кондитерское искусство станет только совершеннее. Чем я могу вознаградить тебя за усердие? Выходной?

— Ваша похвала для меня уже награда, — расцвёл Лоренцо и поспешил скрыть счастливое выражение лица в поклоне.

— Вот как… — протянула я. — Что ж. Сегодня меня опять спрашивали о том, сколько будет стоить переманить тебя. Что ты об этом думаешь?

— Миледи! — вскинулся Лоренцо. — Если вы сами не выставите меня, я покину место вашего повара только вперёд ногами! Даже если, хоть это и невозможно, настанут столь тяжёлые времена, что у вас не будет средств на оплату, а готовить я смогу только спагетти Алио-Олио⁽¹⁾!

— Я тебя не уволю, даже если ты захочешь уйти, — кивнула я. — У тебя был долгий день. Думаю, тебе стоит пойти отдыхать.

— Благодарю, миледи, — Лоренцо отвесил поклон и вымелся из столовой.

— Кажется, я понял, что вы имели в виду, — улыбнулся мсье Робер.

— Должна признать, я бы предпочла именно его готовку, будь он хоть горбатым карликом, — кивнула я. — Хотя мне уже не раз намекали, что мне бы стоило нанять несколько слуг с отталкивающей внешностью.

— Экипаж готов, мсье Робер, — изрёк Бальтазар. — Он доставит вас в салон.

— Тогда позвольте откланяться, ваше сиятельство, — поднялся музыкант.

— Не смею вас дольше задерживать, — кивнула я. — Жду вас в среду.

— Непременно, — он отвесил короткий поклон и покинул особняк.

Остаток вечера после ужина мы провели в приятной тишине: дядя развалился на диване с книгой, а мы с Офелией засели за вышивку, чтобы немного расслабиться. Впрочем, сидели мы недолго — как оказалось, чаепитие вымотало не только меня.

Мне удалось доломать шифр к обеду в воскресенье. И я даже терялась, кому быть благодарной за то, что его автор просто заменил символы английского алфавита на другие. Теперь, составив ключ, я могла беспрепятственно перевести его письма и амбарную книгу на английский. Единственное, что мне не было известно — кто скрывался за монограммой «М» из четырёх перекрещенных сабель. Переписывать всё это хозяйство от руки мне совсем не хотелось, и я решила отложить это дело до того момента, как Бальтазар принесёт мне машинку. Так я могла и протестировать её, и потратить меньше времени на всё это мероприятие. Так что к трапезе я спустилась в приподнятом настроении и первое, что я потребовала у дворецкого — принести в зал, где мы занимались танцами, пару рапир.

— Рапиры? — изогнул бровь дядя. — Что ты собираешься с ними делать?

— Вчерашнее представление вместе со свалившейся на меня на этой неделе работой меня доконали — мне нужно выпустить пар, — улыбнулась я. — Ты же составишь мне компанию?

— А я могу отказаться? — обречённо ответил дядя.

— Можешь, — я кивнула и нахмурилась. — Если ты откажешься, я буду фехтовать с Бальтазаром. Он весьма неплох в этом.

— Миледи, у меня сложилось несколько странное впечатление, — задумчиво произнесла Офелия. — Кажется, что вся прислуга в особняке обладает некоторыми боевыми навыками.

— Это кажется вам удивительным? — я изогнула бровь. — Помимо бесценных жизней — моей, дядиной, вашей и каждого, кто здесь работает — в особняке очень много предметов искусства, мои драгоценности и наличные в сейфе. Естественно, что всё это нуждается в постоянной охране. А потому, разумеется, каждый человек в доме способен защититься. Вам бы тоже не помешало научиться хотя бы стрелять.

— Я умею стрелять, — сощурилась она. — Отец брал меня на охоту, у меня ведь не было братьев, а ему очень хотелось разделить это занятие с кем-то. Он научил меня обращаться с ружьём.

— Вы об этом не упоминали… — протянула я.

— Вы и не спрашивали, — улыбнулась Офелия.

— В таком случае отправитесь завтра с Бальтазаром за ружьём для вас, — кивнула я. — Прямо с утра. В сентябре я думаю устроить охоту на волков в маркизате с участием Чаи. Это если кому-то придёт в голову спросить, зачем оно вам. И ещё… Вчера мне пришла в голову мысль, что вам нужно будет освежить гардероб, к которому можно будет добавить и охотничий костюм. Я понимаю, что вы ещё носите траур, но думаю, что вам не обязательно носить исключительно чёрное весь светский сезон.

— Приличествующее время для траура уже прошло, — мрачно заметила она. — Хотя это не уняло моей скорби.

— Я думаю, мистер Дантон сможет предложить вам интересные варианты, — заявила я. — Плачу, разумеется, я.

— К слову о платьях, — сощурилась Офелия. — Вы в самом деле ещё не заказали платье для бала?

— Конечно, я его уже заказала, — я скептически скривилась. — Как и смену всего своего гардероба, и гардероб для дядюшки. Насколько мне известно, платье для дебюта уже почти готово — там осталась только вышивка. А что?

— Но вчера вы говорили, что ещё не сделали этого, — она нахмурилась. — Зачем?

— Потому что я не хочу выглядеть прагматичным человеком, который умеет вообще что-либо планировать заранее, — я пожала плечами. — Мне кажется, что такой образ будет более полезным для меня в моих делах. О, и раз уж речь зашла о бале, вам тоже придётся на него пойти. Мне может понабиться ваша помощь.

— Конечно, — Офелия склонила голову.

Фехтование с Франкенштейном было прекрасно тем, что совершенно опустошало голову. Не до посторонних мыслей было, когда спарринг-партнёр обладал такими высокими навыками. Единственное, что меня сбивало, это вытянутое лицо Бальтазара, какое я наблюдала всякий раз, когда он попадал в поле моего зрения. Маркизу обучали владению рапирой, и она до некоторой степени преуспела в этом занятии, но ей надолго пришлось отказаться от тренировок, поскольку на них просто не хватало времени. У неё ни на что не хватало времени — лишь совсем незадолго до моего появления ей наконец удалось привести дела в такое состояние, чтобы можно было хоть немного заниматься чем-то кроме работы.

Перепечатывать писанину загадочного «М» я уселась сразу после завтрака, едва Бальтазар принёс мне машинку и поставил её на мой стол. Медленно, в силу необходимости сверяться с ключом, перепечатывая текст, я заметила, что для неё надо будет поставить отдельный столик для удобства. Бальтазар отозвался, что можно подобрать готовый, а можно попросить Офелию сделать набросок и отнести его мебельщику. Я только кивнула — это надо было обдумать, а потом отослала дворецкого с указанием, чтобы привёл дядю незадолго до прихода мистера Хардмана. Перепечатывать письма я начала с самого свежего, предполагая, что там может оказаться что-то стоящее. Однако перевод по ключу занимал меня так, что я не очень понимала, что именно печатала. На одно письмо мне понадобился целый час, и перечитать я его не успела, когда в дверь уже постучали. Я быстро убрала бумаги в ящик стола и разрешила войти.

— Я сейчас шёл к тебе и думал о том, почему нельзя было отправить адвоката сразу в мой кабинет для составления завещания, — заметил дядя, располагаясь на диване.

— Потому что он должен принести мне мои бумаги, — я склонила голову набок. — Пока вы будете работать над твоими документами, я перепечатаю их, — я указала ладонью на машинку.

— Ты же в курсе, что в эти времена печати на машинке надо учиться? — он нахмурился.

— Ага, — я кивнула. — Двухгодичные ускоренные курсы по пользованию свистком. Ты правда думаешь, что я не умею кнопки жать?

Ответить он не успел — после короткого стука дверь распахнулась, и в кабинет буквально влетел мистер Хардман. Он промчался к моему столу и резко остановился напротив, рассматривая моё лицо.

— Ваше сиятельство! — чуть громче, чем следовало бы, обратился он. — С вами всё в порядке?

— Есть подозрение, что нет? — я вопросительно изогнула бровь.

— До меня дошли слухи, что на чаепитии в субботу в руках мисс Бассет лопнула чашка бассетской керамики, и горячий чай попал вам в лицо и оставил небольшой ожог, — возбуждённо произнёс он. — Это возмутительно! Вы не только пострадали из-за низкого качества их посуды, но ещё и оказались вынуждены извиниться перед дочерью графа!

— Я не пострадала, — сдерживая хихиканье, заметила я.

— Да него надо в суд подать! — продолжал возмущаться мистер Хардман.

— Успокойтесь, пожалуйста, — я глубоко выдохнула, чтобы не засмеяться. — Чай разлился только на саму мисс Бассет, а я не могла позволить ей сидеть в мокром испорченном платье. Никакие капли горячего чая до меня не долетели. Конечно, можно было бы подать в суд на графа за причинённый ущерб, но в моём представлении это что-то из разряда афер. Слухи очень преувеличены.

— Это так? — сощурился адвокат.

— Ближе к концу мероприятия дядюшка присоединился к нам, и он может подтвердить, что на моём лице не было никаких следов горячих капель, — улыбнулась я.

— Совершенно никаких, — подал голос дядя.

— Слава богу, — выдохнул мистер Хардман. — Хотя я уверен, что мог бы выиграть для вас процесс.

— Не сомневаюсь, — я кивнула. — Вы принесли документы?

— Разумеется, — адвокат тут же полез в свой портфель, откуда извлёк несколько исписанных листов бумаги. — Я сделал пометки на старой версии, чтобы переписать. Они же делают этот вариант недействительным.

— То есть у меня некоторое время вообще не было завещания, — хмыкнула я.

— Почему же? Оставалась первая подписанная версия, по которой всё имущество при отсутствии прямых потомков отходило королевскому двору, за исключением некоторых выплат прислуге, — отозвался он.

— А, да… Точно… — протянула я. — Что ж, я перепечатаю новую версию на машинке и попутно сверю текст. А пока я буду занята этим, прошу вас составить завещание для дядюшки. Займитесь этим у него в кабинете, а как закончите — возвращайтесь сюда.

— Как вам будет угодно, — улыбнулся мистер Хардман.

И меня оставили наедине с моим завещанием. Имущества у меня было много, так что и текста о том, кто что получит, тоже. К счастью, Бальтазар прекрасно справился с моим поручением переделать конструкцию под быструю печать, хотя компьютерной клавиатуре машинка всё равно заметно уступала. Мне понадобилось несколько минут подстроиться под скорость работы клавиш, чтобы спицы не сталкивались над самой бумагой, и дело быстро пошло на лад. Пока дядя и мистер Хардман работали, я успела не только перепечатать своё завещание, но и прочитать то письмо, которым занималась с утра. Оно меня озадачило. Речь в нём шла о каком-то деле в Девоншире, связанном с местным землевладельцем и собакой. Я даже повторно сверилась с оригиналом, чтобы удостовериться. Сроков в письме не было, и я подумала, что надо будет разведать, что там к чему, прежде чем предпринимать какие-либо действия. Как мало времени, как много дел…

Мистер Хардман вернулся в мой кабинет один, однако следом за ним пришёл Уилл с чаем. Я дождалась, пока лакей сервирует стол и выйдет, и только потом передала мистеру Хардману свой труд. Он быстро пробежал глазами по завещанию, а потом озадаченно посмотрел на меня.

— Не знал, что вы умеете печатать на машинке, — задумчиво произнёс он.

— В этом нет ничего сложного, — я пожала плечами. — Разве что заправлять бумагу надо аккуратно.

— Ошибок в тексте нет, так что эту версию можно подписывать и заверять, — кивнул он. — Кто будет вашим поверенным?

— Хм… Наверное, граф, как и в прошлый раз, — отозвалась я. — Попрошу его заехать завтра и подписать.

— Хорошо, — мистер Хардман кивнул. — Судя по тому, что подали чай, это не всё?

— Приятно иметь дело с наблюдательным человеком, — я улыбнулась. — Как прошло представление в Колчестере?

— Весьма убедительно, — он усмехнулся. — Хотя мне не показалось, что за ним кто-то следил.

— Хорошо, — я кивнула.

— А кто тот человек, который его разыгрывал? — нахмурился мистер Хардман.

— Один актёр, — я сощурилась. — Он играет для меня несколько ролей. Вы же понимаете, что я не могу сама выступать в качестве управляющей «Роял Пэлэс» и хозяйки мелких гостиниц, а контролировать одного человека проще, чем несколько десятков.

— Да, разумеется, — он кивнул.

— В Колчестере у нас с вами зашла речь о найме секретаря, — сменила тему я. — После некоторых совещаний я пришла к выводу, что такой человек мне и в самом деле необходим. Я хочу нанять вас для этой работы.

— Меня? — он так удивился, что даже привстал. Странно.

— Именно вас, — я кивнула. — Это кажется вам удивительным?

— Я просто подумал, что вы захотите нанять девушку… — он нахмурился. — Через агентство…

— Это потому, что я не приняла решение сразу? — я склонила голову набок, и он кивнул. — Я никого не нанимаю через агентство. Если вы примете моё предложение, очень скоро поймёте, почему. Вам интересно?

— Да, — мистер Хардман кивнул.

— Итак, — я подалась вперёд и поставила подбородок на переплетённые пальцы. — Работы у вас будет много, скажу сразу. Сейчас её выполняю я сама и Бальтазар, но время только увеличивает её объёмы, так что, возможно, через некоторое время мне понадобится ещё один человек. Платить я вам буду пятьсот двадцать фунтов в год. Жить вы будете в моём доме и сопровождать меня всюду, куда бы меня не понесло. Вы будете посвящены во все мои дела, о которых, разумеется, ни в коем случае нельзя говорить посторонним. В том числе дядюшке.

— Секретарю и полагается беречь тайны своего хозяина, — сощурился он.

— Рада, что мы с вами одинаково на это смотрим, — кивнула я и продолжила: — Время от времени вам придётся возвращаться к своей профессии. Разумеется, в тех случаях, когда это будет требоваться мне или моим домочадцам, но иногда вам придётся браться за дела, в которых мне будет нужен определённый результат. Это, разумеется, будет оплачено сверх вашей зарплаты.

— Определённый результат? — переспросил мистер Хардман.

— Вы поймёте, когда представится случай, — я нахмурилась. — Никаких афер и беззакония, — тут же добавила я.

— Когда я должен приступить? — кивнул он.

— Я так понимаю, условия вас устраивают? — уточнила я, и адвокат кивнул. — Чем скорее, тем лучше. Но я готова подождать, если у вас есть дела, которые необходимо завершить.

— Нет, — мистер Хардман покачал головой. — Лето — довольно спокойное время, и если не считать ваших поручений, я уже месяц просто просиживаю штаны в конторе. Сегодня мне нужно будет уладить вопрос моего ухода с отцом и собрать вещи, а завтра утром я буду готов переехать сюда и начать работать.

— Прекрасно, — я улыбнулась. — Ах да. Вы сами умеете печатать на машинке?

— Не было случая научиться, — он нахмурился. — Да и машинистки обычно девушки.

— У меня нет таких предрассудков, и я помогу разобраться, если вы найдёте использование машинки удобнее письма от руки, — усмехнулась я. — О, и ещё одно — к своим работникам я привыкла обращаться на ты и по имени. Это приемлемо?

— Вы можете обращаться ко мне так, как вам удобно, — мистер Хардман улыбнулся. — Уилл, Билл, Билли — любой вариант.

— Уилл — мой лакей, не хочу вас путать, — я чуть сощурилась. — Тебе больше подходит Уильям. Завтра утром я отправлю за тобой экипаж — оставь адрес Бальтазару.

— У меня только один вопрос, — Уильям склонил голову набок. — Почему вы предлагаете такую хорошую плату, миледи?

— Потому что, как и сказала, работы будет очень много, — я опустила подбородок. — Конечно, мы следим за тем, чтобы люди не падали от переутомления, но просиживать штаны и маяться от безделья точно не придётся. И потом, я не хочу, чтобы тебя потом кто-нибудь сманил, предложив больше.

— У этого кого-нибудь для такого предложения должно быть очень много лишних денег, — заметил он.

— Ты полагаешь, что у меня есть лишние деньги? — меня перекосило. — Это совсем не так. Просто я считаю, что правильные люди на правильных местах ведут дело к процветанию, а за это следует достойно платить.

— Я вовсе не имел в виду, что у вас есть лишние деньги, — Уильям качнул головой. — Я только хотел сказать, что вы, очевидно, берёте меня не как простого секретаря, а скорее личного помощника, но если кто-нибудь, как вы сказали, захочет меня сманить, предлагая больше, он, вероятно, будет рассчитывать только на такую работу. А она, откровенно говоря, таких денег не стоит. Тем более, если я не умею даже печатать на машинке.

— Приятно иметь дело с умным человеком, хотя это иногда даже немного пугает, — я поднялась. — Жду тебя завтра.

Он тоже встал, слегка поклонился и вышел. Не успела дверь закрыться до конца, как вошёл Бальтазар. Он молча протянул мне две телеграммы — от Джеймса и от мистера Трастворти. Только сейчас подумала, что управляющий поместьем практически единственный, к кому я обращалась на вы и не по имени. Из-за его возраста, наверное. Лакей сообщал, что ему придётся немного задержаться с переселенцами, потому что вместе с ним в деревню пришло всего двенадцать человек, и если один вдруг пропадёт, это будет сильно заметно. Но он как будто был уверен, что к осени народу прибавится, и тогда он сможет вернуться к своей обычной работе. А мистер Трастворти писал, что присланный архитектор уже начал работать на чертежами, и совсем скоро будет готова документация с его стороны для получения разрешительных документов на строительство. «Совсем скоро», как он уточнял, это к моему приезду в поместье, которого ожидали там к двадцать пятому июля.

— Подготовить кабинет секретаря и комнату в соответствии с положением для мистера Хардмана к вечеру? — спросил Бальтазар до того, как я успела открыть рот.

— Он переедет сюда завтра утром — он ведь оставил тебе адрес, куда за ним отправить экипаж, — отозвалась я. — А зная тебя, в спальне только пыль смахнуть и застелить свежие простыни и в кабинет принести чернила и перья. Или я ошибаюсь?

— Ещё нужно смазать петли потайной двери, — он подошёл к одному из стеллажей напротив дивана, где я сидела, и потянул его на себя. И эта потайная дверь открылась с таким звуком, какой издала бы кошка, попавшая в дымоход.

— Да, определённо нужно, — кивнула я. — Так. Нам ещё нужно совершить небольшой вояж. Сначала в Колчестер — в дядино имение. Дня на три. Потом в поместье, думаю, дней на пять. А потом в Брайтон так, чтобы быть там седьмого августа. Поездом. Поедем не раньше четверга.

— Я всё устрою, миледи, — склонил голову Бальтазар.

— О, и пусть Элис болтает, что я намерена ехать в Бат, — добавила я. — Пусть там толпятся.

— Как вам будет угодно, — он кивнул.

— А, и ещё, — я нахмурилась. — Отправь телеграмму в «Корону» в Гримпене. Надо узнать, что там за история с землевладельцем и собакой и не появлялись ли там в последнее время новые люди. Я не знаю, насколько это срочное дело, так что не стоит откладывать.

Бальтазар чуть сощурился и кивнул, после чего быстро вышел, а я вернулась за стол перепечатывать шифровки. А надо было ещё копии потом сделать… Как мало времени, как много дел…

1) Спагетти аль-денте с оливковым маслом и чесноком — самый простой рецепт итальянской пасты. Это блюдо ещё называют пастой бедняков.

Вернуться к тексту