Запах тлена (гет)

Невыносимо. Невыносимо спокойно смотреть в карие глаза рыжеволосой ведьмы, златокудрой твари. Обрывки произошедшего всё-таки удаётся выловить из вращающегося калейдоскопа её мыслей. Краешек, хвостик. Но этого достаточно, чтобы составить общую картину событий.

«Пророк» в очередной раз меняет направление трансляции, и на обложке, подобно марионетке с обрезанными нитями, красуется бывший герой, теперь же просто мёртвый мальчишка, чьё имя больше не вызывает в Тёмном Лорде жгучей ненависти.

Джиневра Уизли. Или как там? Раздавить. Растоптать. Выпотрошить. Всё, с точностью как в её издевательских мыслях. Только для неё одной.

— Доброе утро, мисс Уизли. Можно мне кофе?

— Конечно, мистер Снейп. Чёрный, без сахара?

Вот так. Хорошо, знай своё место, грязь. Но это всего лишь игра, и никак не уменьшает клокочущую в душе ненависть.

Аккуратно затворить дверь. Лили мертва. Семнадцать лет. Семнадцать лет Северус Снейп хуже, чем мёртв. И Гарри Поттер тоже мертв, и всё пропало. А виновница окончательного и бесповоротного проигрыша спокойно идёт по приёмной заместителя Премьер-министра Великобритании, Северуса Снейпа, и гремит фарфоровой чашкой о блюдце. Та, что хладнокровно передала в руки убийцы человека, которого, как уверяла, любила.

Лучше всего было бы спалить ей волосы и выдавить глаза, и уставиться в ухмыляющуюся пустоту надреснутого черепа.

Джиневра заходит с треклятым напитком и, поставив чашку на стол, вынимает из рукава пиджака волшебную палочку. Ольха, такая же как у Лили. Северус сжимает холодные пальцы на чашке, а девушка ставит заглушку на двери (ведь даже у стен есть уши).

Пахнет кофе и терпкими духами, отдающими запахом лилий. Это раздражает тонкий нюх профессора, хуже, чем дух гнили, исходящий от иных ингредиентов.

— Звонил генерал-майор Винс. Всё готово к инспекции.

Снейп сухо кивает. Намекнуть бы этому Винсу, какая чертовщина тут творится.

Джиневра достаёт из кармана миниатюрные книги и увеличивает их заклинанием. С волшебными книгами такое срабатывает через раз, и Северус брезгливо кривится, окончательно запутавшись на чьей он теперь стороне.

Он ведь догадывался, что Уизли причастна к исчезновению Поттера. Возможно, будь он порасторопнее, Гарри был бы жив. Несносный мальчишка с глазами самого дорогого ему человека на свете.

Длинные, наверняка тоже рыжие, ресницы выкрашены в черный. И, кажется, даже их взмах рождает целый сонм оглушающих звуков, отдающихся эхом в больном голове.

— Я была в центральной библиотеке. Это всё, что выдали на руки, и показавшееся мне наиболее интересным я заложила закладками.

Встреча на военном аэродроме уже завтра, а голова словно чугунная и совершенно не может уловить разницу даже между вертолётом и самолётом.

— Спасибо, Джиневра. Вы — молодец, — катастрофически не способен назвать её «миссис Реддл», иначе чувствует себя по самые уши утопленным в этом дрянном спектакле.

Джинни смотрит на него, вытаращив свои глаза цвета прелой листвы, и Снейп понимает, что похвала была явно лишняя. Он так увлекся сокрытием своей ненависти, что выпал из образа себя «настоящего». Маски, маски, маски. Он уже давно не помнит, что под ними.

* * *

Этот дом не похож на дом семьи Лестрейндж. Тот дом походил на своенравного кота, не принимающего и не дающего ласку, но с благосклонным терпением относящегося к хозяевам.

Этот же дом был даже не пуст. Дом был мёртв. Как будто нескольким людям пустили кровь по старому, рассохшемуся за сорок с лишним лет паркету, а потом тщательно вымыли, но след остался. Такой след остаётся только от множественной Авады Кедавры.

Наверное, она и не заслуживает иного, вяло думает Джинни, смотря на двух понурых эльфов. В конторе по распределению этих существ был настоящий переполох, когда обнаружилась необходимость снарядить эльфов в дом самого Тёмного Лорда. Например, эти двое в приступе патриотического рвения вскрыли себе вены. Их быстро обнаружили и всё-таки доставили сюда для подписания магического контракта.

От всего этого Джинни чувствует себя просто отвратительно.

Авгурей Урик, выбравшись из клетки, пикирует по мрачным залам и, примостившись на рожок свисающей на длинной цепи латунной люстры, издаёт леденящий душу крик.

Джинни, задрав голову, смотрит на это чудо природы, чувствуя, как по её спине бегут мурашки, а малышка Дельфи на руках испуганно замирает, также тараща свои глазёнки в обрамлении длинных бархатных ресниц.

— Пожалуй, эта птица будет жить в саду, — произносит Джиневра, и эльфы согласно кивают головами, а на их лицах проступают несмелые улыбки.

Садовые деревья тянут в небо свои змиеподобные высохшие ветки, а на всем прочем пространстве мягко покачивается осока, не знавшая руки садовника больше четырех лет.

* * *

— Мы всегда сможем пригласить Джинни с Дельфи погостить у нас. Она поймёт.

— Я никого ни о чем не буду просить, Рабастан.

Рабастану больно смотреть на белое лицо и воспаленные красные глаза брата, но гордость Рудольфуса уязвлена, и он ни за что не признается, насколько скучает по неугомонному ребенку, так сильно напоминающему его покойную жену.

Рудольфус поднимается по лестнице, тяжело припадая на правую ногу. И парой минут позже Рабастан слышит, как на втором этаже разбивается что-то тяжёлое, а затем ещё и ещё.

* * *

В «Кабаньей голове» пахнет кислой капустой и дешёвым табаком. Мужчина с бесцветными глазами брезгливо кривится и кидает на прилавок целый галлеон: новенький и сверкающий.

Аберфорт проверяет его на зуб, хотя Северус и не понимает, зачем такие сложности, ведь как только Волдеморт узнает, кто такой этот старый владелец кабака, то и он отправится к праотцам. В другое время Северус бы непременно помог ему бежать, но теперь ему на всё плевать.

Девица хихикает и натягивает капюшон на самые глаза. Но такое поведение кажется вполне естественным обитателям здешнего места. Поэтому именно так Джинни диктует вести себя Империус.

Северус Снейп на прощание смотрит в замызганное зеркало, висящее справа от стойки, убеждаясь, что Оборотное зелье продолжает действовать, а затем тащит девушку на спальный этаж кабака.

Альбус говорил: «Сделай это ради неё. Защищай мальчика».

И Снейп делал, и терпел, разрываемый гневом и тоской. Снова и снова. Чтобы помочь свести Лорда в могилу. Но теперь всё пропало, и он недостаточно безумен, чтобы надеяться, что в одиночку сможет одолеть Тёмного Лорда. И значит, нет никакого смысла продолжать это представление.

И если смерть Джиневры, её мучения помогут Лорду почувствовать хоть сотую часть той боли и раскаяния, которые ежесекундно испытывает Северус — это будет слабым, но утешением.

* * *

Он узнает, что что-то идёт не так, раньше, чем на пороге его кабинета в Министерстве появляется всклокоченный Рабастан Лестрейндж, с маячащей за его спиной Луной Лавгуд, вращающей безумными глазами навыкате. Тревога, вот уже час сдавливающая его сердце обретает черты, когда Рабастан говорит:

— Джиневра пропала, милорд. И Снейп тоже.

На Лорда нападает оцепенение. Он знает целую кучу поисковых заклинаний, но ни одно не приходит на ум. Когда оцепенение отпускает, Лорд пробует наугад одно, затем другое, но почти невозможно найти волшебника, который не хочет, чтобы его нашли.

* * *

Это уже не имеет никакого значения, но почему бы ему не удовлетворить собственное любопытство.

Он делает глубокий надрез по запястью, а девушка кричит. Яркие рубиновые капли срываются с белой кожи и впитываются в грязный дощатый пол.

— Почему ты сделала это? Предала всех?

— Не всё ли тебе равно, ублюдок? Не дает спокойно спать чужая слава? Жалеешь, что сам не убил Поттера?

Звонкая пощечина оставляет красный след, но не действует отрезвляюще. Снейп смотрит на красное солнце, которое клонится в сторону верхушек деревьев Запретного леса, и решает использовать Сыворотку правды, чтобы убыстрить процесс.

— Зачем ты отпираешься? Ты всё равно умрешь.

— Это мы ещё посмотрим, — зло выплевывает Джинни, чувствуя, как кончики пальцев ног начинают свободно двигаться, освобождаясь от парализующего заклятия.

По второй руке снова скользит кинжал, настолько глубоко, что края раны выворачиваются наружу. И отсутствие возможности пошевелиться ещё усиливает боль. Снейп сидит на корточках прямо перед ней и его выцветшая хламида цепляет пыль на полу, скатывая её в целые комья. Жирные волосы падают на лицо, лезут в рот, вызывая рвотные позывы, а совершенно сумасшедшие глаза горят на лице, как угли в костре.

Он разжимает её плотно сведённые челюсти своими заскорузлыми пальцами и вливает зелье. Зажимает нос руками и зелье вливается в спазматически сжатое горло. Затем парализующее проклятие совсем спадает, и Джинни что есть силы бьёт Снейпа в нос, выплевывая остатки зелья, которые ещё не успели попасть в пищевод.

Она рвётся в сторону тумбочки, на которой Снейп оставил свою волшебную палочку, но мужчина цепляется за её ногу, и девушка на всем ходу падает, больно ударяясь подбородком об пол так, что перед глазами проносятся искры.

— Не так быстро, дрянь. Сначала пара вопросов.

Для надежности он связывает её «Инкарцеро», и Джинни остаётся лишь с ненавистью смотреть на него.

— Итак. Что стало с Поттером?

— Поттер мёртв, — Джинни лихорадочно соображает, как обмануть зелье, пока слова, тесня друг друга, стремятся извергнуться из её рта.

Ещё одна звонкая пощёчина, разбивающая пыльную тишину комнаты. Голова по инерции ударяется о спинку кровати, на которую облокачивается сидящая на полу Джинни. На глазах выступают злые слёзы.

— Я знаю это и без тебя. Расскажи, куда он делся с поля Битвы.

— Я связала его, наложила «Империус» и отдала Тёмному Лорду! Слышишь, урод, я это сделала! — от крика Джинни немного хрипнет.

Девушка проводит языком по разбитым губам, слизывая кровь.

— Зачем? — голос Северуса усталый и надтреснутый, и Джинни совсем ничего не понимает.

— Он бы убил Тёмного Лорда. Я не могла позволить ему сделать это ещё раз.

— Что тебе до Тёмного Лорда?

— Я люблю его. Всегда любила. И у него сила и знание. С ним я больше не грязь под ногами этих чёртовых «героев».

— Но он не любит тебя, идиотка несчастная.

— Он не умеет. Но я научу его…

Снейп смеётся над уверенностью в её голосе и, чтобы заглушить жалость, ведь им самим двигало когда-то нечто подобное, проводит лезвием от виска к подбородку девушки.

— Интересно посмотреть, как у него это получится, если твоё лицо будет напоминать карту Лондона.

Кровь заливает глаза, а в тёмную пропасть уходящего сознания летит и ненавистное лицо, и комната, окрашенная багряно-красными лучами солнца.

* * *

Должна же от этой клятвы быть хоть какая-то польза? Тёмный Лорд не помнит название книги, поэтому перед ним высится уже целая громада. Бессильная ярость заставляет сердце нещадно биться о стенки ребер. И ничего же не произошло: один соратник решил убить другого. Из зависти, может, ревности или другого похожего чувства. Наказать того, первого, и можно спать спокойно. И если бы дело было в одном только предательстве. Лорд досадливо щёлкает языком. В конце концов, только ленивый не сказал Тёмному Лорду о нечистой совести Снейпа. Но его верные соратники всеми правдами и неправдами пытались откреститься от него, за редким, очень редким исключением. На этом фоне и Снейп не выглядел таким уж выдающимся.

Он помнил его мальчишкой. Волдеморт видел в них много общего: оба они пострадали от магглов, оба хотели признания. Это должно было стать хорошим гарантом успешного сотрудничества.

Но теперь Тёмный Лорд видит всё с ослепляющей ясностью: Северус Снейп не простил ему смерть рыжеволосой девчонки. Все идеалы оказались для него трухой, стоило Лили Поттер встать между ними.

И, кажется, Лорд теперь понимает почему. И обязательно сотрёт Снейпа в порошок, когда найдёт.

Эти мысли лихорадочно проносятся в голове Тёмного Лорда, когда он наконец находит нужный ритуал в книге с непримечательным названием «Магические обряды Британии». А длинный рыжий волос, оставленный на расческе, идеально подходит для поисковой магии.

* * *

Меропа Мракс опоила красивого юношу Тома Реддла любовным зельем. И, наивная, настолько поверила в искренность его чувств и мнимую стабильность своего семейного счастья, что перестала давать мужу зелье. Для Тома Реддла-старшего кошмарный сон прервался. Для младшего — только начинался. И вот кровь «врага твоего», применённая в зелье воскрешения, по тонкой иронии с защитой той, что стала причиной его почти смерти, подарила ему возможность чувствовать нечто более сильное, чем лёгкая привязанность.

И более того: Тёмный Лорд чувствует такую злость, что жгутом сдавливает лёгкие, заставляя терять драгоценные секунды, что преступно медлит перед покосившимся строением, которое едва можно разглядеть сквозь кровавый туман.

* * *

— А-а-а, ты всё-таки пришел! Значит, тебе не всё равно, — на лице Снейпа, обернувшегося от окна, написана радость. Пожалуй, такой лучезарной улыбки Лорд у него никогда не видел.

— Ни одно, даже самое маленькое, оскорбление Лорда Волдеморта не остаётся безнаказанным. Ты знаешь это, Снейп, — взмах палочки настолько быстр и неуловим, что неверный Пожиратель смерти и не пытается уклонится.

Повинуясь невербальному «Экспеллиармусу» палочка Снейпа показывает в руках Тёмного Лорда.

— Знаю. И я очень старался, чтобы тебя задело это маленькое оскорбление.

Лорд переводит взгляд на распятое на полу тело, подмечая разбитые губы, раздавленными вишнями чернеющие на бледном лице. Сердце пропускает удар.

Смысл изрекаемых Снейпом слов перестаёт доходить до Лорда Волдеморта, увязая в ледяных лабиринтах отчаяния.

— Но я более милостив, чем был ты ко мне и моей девочке. Можешь сказать своей драгоценной жёнушке пару слов прежде, чем она умрёт. Ты добр ко мне не был, а я ведь так верил тебе, — его громкие слова сбиваются в непонятное сумасшедшее бормотание.

Тёмный Лорд склоняется над распростёртой девушкой, и приторный запах миндаля, разлитый в воздухе, говорит об изрядной доле яда, пропитавшей кинжал, которым сделаны безобразные надрезы.

Он хочет покончить с этим быстро и, конечно, нисколько не сомневается в том, что Снейп уничтожил противоядие в своих запасах, если оно и имелось когда-то.

Волдеморт хотел бы по лоскуту сдирать с предателя кожу, но времени мало, а враг перерос размеры собаки, которая только лает, вызывая раздражение и мигрень.

Точное попадание заклинания разрывает горло и артерию, и всё вокруг покрывает кровавый дождь, словно предвестник Апокалипсиса.

Истолчённого порошка безоара должно хватить до того, как он доберётся до лаборатории или же вызовет специалиста из Мунго.

Но его Джиневра не умрёт. Только не теперь.

Он целует её в кровоточащие губы и шепотом просить потерпеть ещё пару минут.

* * *

Джинни видит Тома Реддла. Его волосы как всегда в идеальном порядке, а на груди сверкает значок старосты.

— Он говорил, что ты не придёшь, Том.

— Я ведь обещал, что никогда тебя не покину, малышка Джинни.