Чистокровный спектр (джен)

В этой и следующих главах есть отсылки к йольским традициям (некоторые отмечены звездочками), кому интересно — гугл в помощь.

Визенгамот продолжал ежедневные сессии, но число зрителей наконец-то начало сокращаться: даже зрелище поверженных гонителей со временем приедается. Теперь на трибунах собиралось человек по двадцать-тридцать, если не меньше, да неизменная Рита Скитер сидела в первом ряду, старательно строча заметки для будущих статей в «Ежедневном пророке». Свободных камер в Азкабане почти не осталось, однако Визенгамот продолжал зверствовать и отправлять туда всё новых и новых заключённых, правда, сроки теперь назначались исходя из преступлений, а не из расчёта «пожизненное за метку». Хотя справедливостью приговоры всё же не могли похвастать: за сочувствие Пожирателям да пару наводок или доказанный факт взаимодействия с ныне осуждённым Пожирателем смерти — десять лет заключения казались глупой шуткой.

Эдриан почти не интересовался новыми решениями суда — как только убедился, что Ближний круг больше не трогают, сосредоточившись на членах Дальнего круга, егерях и тех магах, что даже не были Пожирателями смерти — кто только мечтал получить метку, но ещё был далёк от того, чтобы её заслужить. Хуже всего приходилось егерям, среди которых встречались даже грязнокровки — почему-то факт «смены стороны» больше всего злил либеральную часть судей. Можно было, конечно, спросить, что именно так удивляет уважаемых волшебников, которые едва ли лучше самих Пожирателей относились к пришлым недомагам, но вопрошать было некому. До грязнокровок дела не было никому, а кто говорил иначе… сказать-то можно всё что угодно, особенно ради репутации или голосов тех самых грязнокровок на выборах, а вот считать их при этом равными это не обязывало.

Как бы то ни было, для Ближнего круга всё почти закончилось. Проредили их знатно, этого не отнять, однако даже не на треть. Те, кого не коснулись колёса правосудия, пока не спешили возвращаться к активной социальной жизни, но и прятаться перестали. Чистокровные маги ждали, что последует дальше, а пока высокомерно позволяли полукровкам и грязнокровкам восторженно скакать и радоваться «победе». Сам же Нотт вплотную занялся взломом защиты Лестрейндж-холла, пару вечеров в неделю проводя с Малфоем за обсуждением вероятных вариантов проклятия, которым Беллатриса наградила сестру и дочь, а остальные тратя на разбор собственной заросшей пылью библиотеки.

Люциус, раз сняв перед ним маску, больше не старался играть привычную роль, и его компания доставляла Эдриану истинное удовольствие. Заменить Стэна Люц пока не мог, но у него были все шансы стать не просто соратником, но со временем и настоящим другом.

Нарцисса дала о себе знать в середине декабря, сообщая, что они с Драко в порядке — путешествуют по Европе и планируют вернуться к Рождеству, — и интересовалась, будет ли мэнор готов к возвращению хозяев. Маска стала наползать на лицо пытающегося сдержать эмоции Люциуса, но Эдриан не позволил:

— Вот же сучка, — с чувством прокомментировал он письмо, и получивший поддержку Малфой сразу же оттаял.

— Она всегда такой была, — пожал он плечами и отбросил пергамент куда-то за спину — за диван. — Помню, когда отец сказал, кого выбрал мне в жёны, я закатил безобразную истерику. Младшая сестра Беллы меня никогда не интересовала, однако учиться с ними в одной школе и ничего не знать о них было просто нереально, да ты и сам понимаешь. Так что размер предстоящих неприятностей я уже тогда представлял. Но отец даже слушать ничего не пожелал: очень уж ему импонировала мысль породниться с Блэками. Вместо того, чтобы поговорить со мной, может, объяснить выгоду этого брака, отец дал мне подзатыльник и запер на две недели в комнате — чтобы я одумался и не позорил славный род Малфоев. Ну я и одумался, — без намёка на весёлость засмеялся Люциус. — Потом уже, когда мы с Цисси познакомились поближе, я даже на какое-то время позволил себе понадеяться, что мы сможем стать семьёй, но Блэк — это диагноз.

— Неужто всё действительно было так плохо? — позволил себе усомниться Эдриан.

— Хуже, — хмыкнул Малфой и поморщился, не став ничего добавлять.

— Вы совсем не общаетесь? — поинтересовался он, чтобы не молчать.

— Не-а, — равнодушно помотал головой Люциус. — Перед свадьбой она ещё притворялась, а после — не просто сняла маску, демонстративно сорвала и, образно выражаясь, сожгла посреди столовой. Мы иногда месяцами не обменивались и словом, даже супружеский долг выполнялся в торжественном безмолвии. Пока был жив отец, мы ещё пытались поддерживать вежливое общение, а потом как отрезало. Ну а когда она забеременела — разъехались по разным частям мэнора уже окончательно. С Драко… я думал, она будет хотя бы хорошей матерью, раз уж жена из неё никакая, но Цисси душит ребёнка, меня же удерживает на расстоянии.

Некоторое время они молчали, а потом Эдриан спросил:

— И что будешь делать? Я хоть и не видел вас вместе, но что ты любишь сына, для меня очевидно.

— Не знаю, — признался Люциус с горечью. — Думал овдоветь, но теперь, с Авроратом на хвосте, это слишком опасно.

— Люц! — возмутился Нотт.

— Что — Люц? — со злостью подался вперёд тот. — Тебе повезло жениться на прекрасной женщине, ты как познакомился с Паулиной — порхал и светился весь. Мы все это видели и завидовали тебе. Но не всем повезло, Эд, так что не тебе меня судить — ты просто не понимаешь, что такое жена — Блэк.

— Я не сужу, — успокоительно улыбнулся Эдриан, невольно вспоминая времена, о которых говорил Малфой, и снова как будто возвращаясь в них. Он любил жену и знал, что это было взаимно. Вот только счастье было слишком недолгим… Однако тема была слишком серьёзной, чтобы отвлекаться, и он заставил себя вернуться к насущному. — Но ты думаешь только о себе, а должен думать ещё и о сыне. Каково ему будет знать, что отец убил мать?

— Салазар! — охнул Малфой, хлопнув себя по губам, и тема была закрыта.

* * *

Зима остудила слишком горячие головы, припорошила снегом уродливые раны, сковала льдом желание мести, а приближение Рождества многих настроило на позитивный лад. Косой переулок сверкал разноцветными гирляндами, почти на каждой двери можно было увидеть ярко-зелёный еловый венок с горящими свечами*. В Лютном следов христианского праздника почти не было, зато пахло гвоздикой и печёными яблоками, а на прилавках магазинов и в окнах домов можно было увидеть перевитые лентами колосья пшеницы, ветки кедра, сосны и тиса*.

Эдриан с детства привык называть Йоль Рождеством, как и многие другие чистокровные маги, однако атрибутика маггловских верований не была ему близка, и лишь в Лютном он чувствовал себя комфортно. Маги постепенно отходили от стародавних традиций; канули в Лету шумные многолюдные празднества вокруг костра, сейчас было практически невозможно встретить семью, что постилась бы перед солнцестоянием*. И всё же совсем отказываться от своих корней хотели далеко не все.

В Нотт-мэноре с украшением к празднику дело обстояло не очень хорошо; полено Эдриан, конечно, мог бы притащить, но праздновать было решено у Флинтов, так что он ограничился приказом Лаки нарвать омелы с падубом и самолично развесил ветки по дому. Чек Люциуса пришёлся кстати, и все обзавелись шерстяными обновками как раз вовремя*. Чувствуя приближение праздника, дети оживились; Теодор вспомнил про мороженое и начал проситься с отцом к Фортескью, следом и Давина с Эди принялись канючить, но Эдриан быстро пресёк каприз, пообещав в ближайшее же время принести столько мороженого, сколько малыши даже съесть не смогут. Тео успокоился, зато сам Эдриан тяжко завздыхал. Сводить Тео на прогулку не представляло сложности, но как быть с воспитанниками, было не ясно. Про Давину знали Флинты и Малфой, про Эди только Флинты. Насчёт дочери он уже начал готовить почву: покупая девчачьи вещи, невзначай бросал, что детей у него двое, а как легализовать появление ещё одного мальчика?.. Будь у Ноттов родственники, можно было бы придумать простую и всем понятную легенду про какого-нибудь многоюродного племянника, однако о том, что Нотт — единственный сын единственного сына, знала вся Британия.

В Министерстве Эдриан к собственной неожиданности обзавёлся… приятелями — пожалуй, наиболее подходящего слова было и не подобрать. Тёрнер и его напарники Вессон и Майер как-то обратились с вопросами по работе стационарного портала в Аврорате, и в ходе обсуждения прониклись друг к другу симпатией. И теперь на обеде Эдриан частенько сидел в компании авроров. Годами Нотт ни с кем не сближался и старательно держал дистанцию, а тут всего за полтора месяца умудрился наладить контакт с Грюмом и тремя аврорами даже без стараний со своей стороны. И это уже не говоря о сотрудниках портального управления: пока работал бок о бок — едва здоровался, зато теперь ему совершенно искренне улыбались при встречах и останавливались, чтобы просто узнать, как его дела. Перемены вроде и радовали, а вроде и настораживали. Однако избавившийся от добровольной изоляции Эдриан впервые с начала карьеры задышал свободно.

Зато с МакНейром он умудрился разругаться.

Уолден, оправданный и восстановленный в должности, ходил по Министерству не пряча глаз — никакой вины он за собой не чувствовал и пребывал в полной уверенности, что стыдиться ему нечего, — а на все осуждающие взгляды отвечал злобными гримасами или непристойными жестами. С Эдрианом они не пересекались после суда, но слухами земля полнится, и МакНейр подстерёг его в коридоре.

— Продался, сука? — зашипел он, вцепившись сильными пальцами повыше локтя Нотта и тесня его из главного коридора в боковое ответвление, где располагались туалетные комнаты. — С аврорами дружбу завёл?

— Руки уберите, — холодно приказал Эдриан, тыкнув палочкой МакНейру под рёбра. Он хоть и не ожидал ничего подобного, несмотря на испуг среагировал сразу и позволять обращаться с собой подобным образом не собирался. — С кем я общаюсь, вас никоим образом не касается. А что до продажности… Не подскажете, Уолден, где вы сами были, когда Бэддока арестовывали? Или Пьюси казнили? Да даже во время суда на Лестрейнджами? Вы-то на свободе, может, вы их сдали?

МакНейр отшатнулся с выпученными глазами.

— В отличие от вас, меня ни в чём не обвиняли, не судили и даже не подозревали. Я не преступник, а потому могу свободно разговаривать в том числе и с аврорами, — убирая палочку, раздражённо качнул головой Эдриан. -У меня хватило ума не привлекать к себе ненужного внимания, и теперь я могу без риска собирать нужную информацию. Если только вы не откроете рот и не сдадите меня. И, к слову, вы с Грюмом весьма похожи: одинаковая паранойя, оба никому не доверяете, оба всех в желании продаться подозреваете. Вы, случаем, не родственники?

— Ублюдок! — выплюнул МакНейр.

— Вот уж нет. Как вам не стыдно порочить имя покойного друга, Уолден? Не вы ли были первым, кто пришёл в Нотт-мэнор, чтобы поздравить Джозефа с рождением наследника? — хмыкнул Нотт и, толкнув плечом перегородившего проход Пожирателя смерти, бросил на прощание: — Ещё раз посмеете таким образом привлечь моё внимание, и я забуду, что отец считал вас другом, и буду вынужден обратиться за защитой уже к моим «дружкам». Всего доброго, сэр.

С идеально прямой спиной и подрагивающими от напряжения руками Эдриан вернулся в свой кабинет и только там позволил себе облегчённо выдохнуть. Опасаясь Аврората, он утешал себя тем, что может не бояться удара в спину от родных жертв, раз уж не участвовал в рейдах в последние годы, но совершенно сбросил со счетов бывших соратников. А между тем завистливость была неотъемлемой чертой характера человечества в целом, и чистокровных магов в частности, и то, что Эдриан не только смог сохранить свободу, но и репутацию не запачкал ни в одном скандале, было серьёзным поводом для ненависти. Судорожно вспоминая, кто мог прийти по его душу с претензиями типа макнейрских, он перебирал арестованных, убитых и вообще пострадавших от машины правосудия, и постепенно успокаивался. Кроме Мальсибера и Эйвери бояться было некого, но если первый покинул Остров ещё до ареста сына, порвав все связи с британским сообществом задолго до исчезновения Лорда, то второй даже не счёл нужным заступиться за собственного ребёнка на суде — так и восседал с презрительной миной в числе судей, демонстративно воздержавшись во время голосования, и так и не взглянул на приговорённого к судьбе хуже смерти единственного сына. Оставался только МакНейр, и что-то подсказывало Эдриану, что одним разговором тот не удовлетворится.

Вечером, после ужина, игр и сказки, Нотт связался по камину с Малфой-мэнором и напросился в гости. С Люциусом МакНейр был в хороших отношениях, насколько Эдриан помнил, и потому было не лишним узнать мнение Малфоя относительно того, что делать дальше.

— А чего ты хотел? — вполне искренне рассмеялся Люциус, выслушав жалобу. — Мне уже несколько человек успели доложить, что «сука Нотт водится с аврорами». — Эдриан экспрессивно, но непечатно охарактеризовал ситуацию одним ёмким словом, и Малфой ещё шире улыбнулся. — Я объяснил людям, что по нынешним временам «сука Нотт» самый полезный человек в нашей татуированной компании, потому что чист со всех сторон, так ещё и авроры с ним водятся. Хотя… От Уолдена такой прыти я, признаться, не ожидал. После суда я понял, что все эти годы не знал его.

— Ты про то, что он «людей не убивал»?

— Ага. Тоже понравилась формулировка? Моя вина. — Эдриан удивлённо поднял бровь, и Люциус с готовностью пояснил: — Когда стало ясно, что ареста не избежать, я позвал Джареда, а тот притащил Крэбба. Ну мы и понакладывали друг на друга десяток-другой Империусов — ни один следователь не подкопается: подчиняющее проклятие было, его следы присутствуют, приказы под ним выполнялись. В общем, сыворотка правды ничего не выявит сверх того, что ты сам пожелаешь сообщить. Я и Уолдену рассказал… а этот «сильный маг» нас всех с дерьмом смешал. Спрашивается, если есть отлично показавшая себя методика, зачем рисковать и искать какой-то иной способ?

Люциус досадливо махнул рукой и заговорил о том, что волновало Нотта:

— Мы не виделись довольно долго, его арестовали раньше меня, так что нам найдётся что обсудить. Я приглашу Уолдена, заодно и за тебя словечко замолвлю.

— Спасибо, Люциус. Не хотелось бы затевать драку, однако сдавать его аврорам я, естественно, и не помышлял.

— Как ты вообще с ними общаешься? — вдруг спросил Малфой.

— Обычно, — хмыкнул Эдриан и закатил глаза, — да что вы за люди, Люц? То МакНейр, теперь ты туда же! Нормальные они, слышишь? Такие же маги, как мы с тобой. Ну, не все, конечно, за всех я ручаться не буду, но парни, с которыми я пью чай на обеденном перерыве — нормальные.

— Ладно, это твоё дело. — Люциус поднял руки, давая понять, что не собирается ни критиковать, ни менять собственное мнение, и неожиданно сменил тему: — Есть планы на Рождество? Не хочешь выпить глинтвейна? Или сходить куда, в «Единорога», например…

— Прости, есть. — Нотт вдруг почувствовал себя предателем. Нарцисса с Драко так и не объявились, и хотя обещались быть, точно ничего было не известно и потенциально Малфой оставался на Рождество совсем один. — Я бы тебя позвал, но сам планирую справлять не дома.

— Всё в порядке…

— Не в порядке, Люц, — отрезал Эдриан. — В Йоль нехорошо одному быть.

— Зато есть вероятность, что в кои-то веки мне ничто не помешает провести все необходимые ритуалы. А то вечно что-то отвлекало: то приёмы, то Лорд, то рейд.

— Хорошее дело, — одобрил он. — Я не силён в ритуалистике, не сумею, скорее всего, отреставрировать ритуальный зал, но где не нужны всякие сложные магопостроения, те ритуалы тоже планирую провести… Хотя залом тоже нужно будет заняться… — Эдриан замолчал, погрузившись в привычные думы о многочисленных делах мэнора, и на несколько минут в помещении повисла тишина. — Ладно, пойду я, время уже позднее.

— Действительно, одиннадцать вечера, пора на боковую, — съязвил Малфой, но не зло, а скорее по привычке. — Иди уж, папаша.

— Не завидуй, — легко засмеялся Эдриан, направляясь к камину, — скоро твой сын будет дома, и сам будешь читать сказки каждый вечер и мечтать о сне сразу после них.

29.10.2020