Вернись на миг (джен)

Поднявшуюся к ночи температуру Рите пришлось сбить, что, в общем-то, было даже к лучшему: сочетание стресса, усталости и жаропонижающего сделало свое дело и она смогла заснуть. Спала, конечно, беспокойно, то и дело просыпаясь, но все же — спала.

Наверно, именно от этой нервности ночного «отдыха», если его можно так назвать, пробуждение было резким и сразу-все-вспоминающим. Не было этих первых секунд, когда сознание еще не проснулось, еще не включилось и можно хотя бы чуть-чуть — пару мгновений — ничего не помнить плохого.

Вспомнилось все сразу — и резко захотелось заснуть обратно, выключить обрушившийся шквал мыслей. Потом. Все мысли потом. Ну хотя бы еще немного — просто спать и ни о чем не думать... Но как Рита ни старалась, сон больше не шел, а прояснившееся сознание все сильнее и сильнее раскручивало свою карусель — мысли-воспоминания о вчерашнем дне вихрем летели в голове.

Темный залив, катер, Розов...

Впервые после завершенной операции не было приятного чувства выполненного долга. Операцию они завершили, все, что должны были сделать — сделали. Но понесенная потеря перекрывала любое удовлетворение от совершенного дела.

А ее личная потеря перекрывала вообще все.

Отряд потерял командира, «юннаты» — друга и наставника, Батя — друга. А она... да даже не брата. Боря был больше, чем друг, больше, чем брат, больше, чем любой из бывших любимых. Он был самым близким. Только с ним она становилась сама собой. Только с ним не играла никаких ролей. Только на его поддержку она могла положиться — только он один мог поддержать ее во всем.

Как она будет жить без него?.. Как?!

Нет-нет, не плакать. Не сейчас. Надо взять себя в руки. Надо встать и выпить лекарства, предписанные вчера Витей (вот надо было ей столкнуться с генералом прямо на входе в мед.блок?) Надо сделать несколько звонков — похоронами занимается Пригов (за что спасибо ему огромное) и, вроде как, он сказал, что позвонит, кому надо, но и она же должна позвонить. Иришке, Барсу, Гному... Уж Иришке точно. Еще надо выяснить у Пригова завтра или послезавтра, вчера так и не сказал точно.

Надо... надо как-то прожить этот день. Хотя бы один этот день.

Думать о том, как она проживет следующий — день похорон Бизона — Рита не могла.

Резкий звонок телефона в полнейшей утренней тишине заставил вздрогнуть. Рита приподнялась на локтях и взглянула на будильник на прикроватной тумбе. Восемь утра. Кому она нужна в такое время, если всем известно, что дали выходной?

Взглянув на светящийся в утреннем сумраке дисплей, Рита чуть не выронила телефон из рук. Батя?!.. Но... Сердце, в миг переполошившись, застучало в ушах. Сказал ему Пригов уже или нет?!.. Если нет... Если нет, она не станет с ним разговаривать! Не сможет!.. Но... А вдруг ему что-то надо?.. Что-то срочное? Важное?..

Телефон продолжал наигрывать мелодию у нее в руках.

А вдруг как раз сейчас Пригов ему сказал, и Батя звонит ей, чтобы поддержать?.. Все-таки она очень хотела его услышать!.. Рита нажала на кнопку и осторожно поднесла аппарат к уху.

— Багира! Алло, Багира, привет!

Не знает...

— Привет, Бать, — перепуганным, простуженным и не до конца проснувшимся голосом ответила Багира.

— Рит?.. Что у тебя с голосом?

— ...Простыла немного.

— Это как тебя угораздило? — снисходительно, но с беспокойством поинтересовался Иван.

— Так получилось. Оделась не по погоде.

Рита держала телефон правой рукой, левой же сжала в кулак одеяло. Ровный голос давался с трудом.

«Сказать? Не говорить?»

— Бать, а ты когда приедешь? Ты уже закончил?

— Приеду, видимо, послезавтра. Дела уже все закончил. Вот, сижу сейчас в кафе, Ленку жду.

«Вот оно что... Значит, не сказать». Рита мгновенно представила шумное кафе, столик, Ивана с чашкой кофе, которую он, нервничая, крутит в задумчивости на маленьком блюдечке. Так вот зачем он позвонил. За поддержкой.

— Вы уже виделись?

— Нет.

— Она хотя бы обрадовалась, когда ты позвонил?

— Да я и сам не понял... — с давней тоской в голосе ответил Батя. — Вот сейчас придет, будем разбираться.

— Главное, не поссорьтесь там. Не нервничай, командир, все будет хорошо.

— Спасибо, Рит, — она услышала, как он улыбнулся.

Спасительное незнание?.. Да, наверно, сейчас для него оно именно такое. У него еще есть некоторое время, чтобы пожить в той, прошлой, нормальной жизни. Для него она еще пока — настоящее.

— Багира, как у вас в целом дела?

Рука сильнее сжала одеяло.

— Бать, ты меня извини, у меня телефон сейчас выключится, забыла на ночь поставить заряжаться.

— Ну, добро... Выздоравливай!

— Да, спасибо, — Рита отчаянно вслушивалась в родной голос. — Позвони, когда прилетишь!

— Обязательно. Пока.

— Пока...

Рита выключила телефон и судорожно вдохнула воздух — казалось, все это время она не дышала. Врать она бы не смогла. Она и так... промолчала. Но если бы она сказала, встречи с дочерью у Бати могло бы и не быть.

Может быть даже, он смог бы прилететь раньше, может быть даже, успел бы на похороны. Но тогда неизвестно, встретился бы с дочерью вообще когда-нибудь! Сколько лет они не виделись, подумать страшно.

Может быть, потом он рассердится, что она не сказала, что он не знал, что не смог быть на похоронах. Но вот только Борька бы сделал точно такой же выбор: дочь важнее.

Вставать все же пришлось. Вставать, умываться, пить таблетки, кормить себя завтраком и пытаться жить.

* * *

Пригов в задумчивости измерял свой кабинет медленными шагами. Думалось точно так же — медленно и с трудом. Вопросов было много, все требовали решения, но мысли упорно не хотели сосредотачиваться на главном...

Сейчас, когда основная проблема решена — угроза теракта снята, диверсант пойман, на первый план стали вылезать эмоции и чувства, старательно подавляемые во время операции. Вот и получилось, что главным стали эмоции от потери, а не решение рабочих вопросов. Да и вопросов в это утро полно было как раз не рабочих — а все тех же... которых лучше бы и не было...

Вчерашний вечер вспоминать не хотелось. Ни короткий, но безумно тяжелый, разговор с генералом Тарасовым, ни долгий, но довольно легкий, допрос Розова.

Пригов даже как-то опешил в начале допроса, когда пойманный диверсант вдруг заговорил сам. Без вопросов и уж тем более без давления. Быстро и четко все выложил — когда, что, зачем, с какой целью. Ровным, безэмоциональным голосом, глядя в упор на свои сцепленные руки, скованные наручниками. Только эти сжатые руки и выдавали скрываемые эмоции. Да и голос начал к концу немного подрагивать — когда дело к задержанию подошло.

Пригов сидел молча, слушал, рассматривал разукрашенную физиономию (что-то в этом духе он и ожидал увидеть) и гнал от себя мысли, что командира группы он лишился благодаря именно этому человеку. Командира группы, первоклассного бойца, человека, во всех отношениях исключительно положительного. В общем-то, других здесь почти и нет. Но Бизон — это Бизон.

Когда мысли отогнать не получалось, генерал старался сосредоточиться на слушаемом рассказе и отчаянно завидовал Багире и Физику, имевшим возможность хоть немного отвести душу. Кстати, да, надо не забыть выяснить, к чему было провоцировать бойцов спецназа.

Результата выяснения Пригов так и не понял. Розов, вроде как, напрягся и нервно передернулся — от воспоминаний, что ли? Или от до сих пор не прошедшей боли? А объяснил он свое поведение подступившим отчаянием и временной утерей самоконтроля — мол, сам не понял, зачем это делал. Объяснение генерала никак не удовлетворило, но возможных альтернатив ему он придумать не мог. Зачем человеку в здравом уме намеренно провоцировать тренированных бойцов? Сомнения в здравости ума, конечно, имелись, тем более что возникли еще в ходе операции — сообщения тоже выглядели провокацией. Зачем Розову это было надо — просто адреналина не хватало?.. — Пригову было непонятно, но… не очень интересно. Он получил от этого допроса главное — хотел убедиться, что угроза взорвать дамбу была лишь угрозой и здесь нет никакого заказа. Остальная лирика генерала не волновала. Он вообще мечтал поскорее сдать диверсанта военной прокуратуре и избавиться от него. От греха подальше.

Еще вчера вечером был не самый приятный разговор с московской сестрой Баринчука. Пригов не столько стремился выполнить данное обещание, сколько искренне сочувствовал бедному мальчишке, которому так не повезло с отцом. После разговора с его тетей выполнение обещания оказалось и вовсе под вопросом — энтузиазма в голосе женщины по поводу опеки над племянником генерал не услышал. Возникало даже опасение, что и не будет никакой опеки. Хотя, может быть, ей надо время. Такие новости требуют тщательного переваривания.

От воспоминаний отвлек постучавшийся в дверь помощник, доложил, что звонили с кладбища, требовали определиться с точной датой.

Пригов в задумчивости повертел телефон в руках. С одной стороны, звонить не хотелось. С другой, он действительно не знал, что решить. Вздохнув и по привычке приосанившись, как будто собеседник мог его увидеть, генерал нажал пару кнопок. И после нескольких гудков услышал простуженный голос.

— Привет, Маргарита Степанна... Как... как ты?

— Пригов, ты мне звонишь с самого утра, чтобы задать настолько глупой вопрос?.. — от длинной фразы Рита тут же закашлялась и генерал, пережидая, замолчал.

— Ну, видимо, спрашивать, как ты себя чувствуешь, тоже бесполезно?

— Сносно я себя чувствую. Что ты хотел?

— Да тут... проблема... нарисовалась...

— Красками или в карандаше?

— А?.. — от удивления Пригов аж моргнул пару раз. Это что сейчас было? Голос ее был настолько равнодушным и безэмоциональным, что до него не сразу и дошло, что это... шутка. — Багира...

— Пригов, давай уже излагай свою проблему.

Кошкина, способная шутить в таком состоянии, генерала... пугала.

— Эмм... ну... — пришлось сделать над собой усилие и вернуться к тому, зачем позвонил. — В общем, ситуация такая: похороны можно организовать завтра или послезавтра. Генерал Тарасов с дочерью могут приехать только завтра. Батя же, Булатов то есть, вернется послезавтра. Вот такая вот... дилемма. Между двумя... батями.

— Булатов может приехать завтра?

— Нет. Я уже даже гражданские рейсы проверил. Только послезавтра.

— В чем тогда проблема? Конечно, отец с сестрой важнее.

— А... наш?

— Наш поймет.

— Ладно... Ты там... выздоравливай.

— Угу.

Попрощавшись с Багирой, генерал сунул телефон на стол в ворох бумаг, и опять задумался. Воспоминания его сегодня не отпускали, вот и Рита напомнила «тайфуновские» времена. Когда вся такая самоуверенная Багира говорила что-нибудь эдакое, а подполковник ФСБ терялся, не зная, что сказать.

Да и в связи с Бизоном в голову лезли воспоминания именно из того времени. Почему-то вспомнилось, как он, Пригов, целый день провел на базе «Тайфуна» в компании Тарасова. Батя, Багира и Гном обследовали подземный комплекс, принадлежащий Министерству обороны. Пригов не мог дать им план здания с собой — степень секретности слишком высокая, поэтому одному члену группы пришлось остаться на базе и вести остальных по плану из ноутбука Пригова. Растяжки, ловушки, гранаты, чокнутый руководитель проекта, лабиринт из тьмы коридоров и переходов, пропавший Гном... Пригов видел, как Бизону не сидится на месте. Он тщательно следил за ходом операции, подсказывал, куда идти, советовал, но было совершенно ясно, что с большим удовольствием оказался бы сейчас там, с группой, где мог бы принести помощи куда больше. Бизон всегда был человеком действия.

Когда Бизон попросил его о помощи с переводом в «Смерч», генерал обрадовался. Детский сад из юннатов просто требовал адекватного руководителя, Бате некогда было ими заниматься. Почему на заданиях командиром группы оставался Кот при имеющемся куда более опытном Бизоне, Пригов так и не понял, но во внутренние дела группы не лез. Раз Булатов так решил, пусть так. В конце концов, с задачами группа справлялась прекрасно. Пригов был уверен, что не последнюю роль играл в этом надзор Тарасова над Котом. И надо отдать Бизону должное — имея не самый спокойный характер, он умудрялся контролировать самоуверенного и обидчивого Ионова так, что у того не возникало желания жаловаться на этот самый контроль.

Постепенно командование группой перешло к Бизону, лучшей кандидатуры нельзя было и придумать.

Что-то теперь получится у Кота?.. Может, и получится. В конце концов, у него был очень хороший учитель.

Был.

Владимир Викторович устало и печально вздохнул, снова откопал телефон, собрался с духом и отыскал нужное имя среди контактов.

То есть как «Телефон абонента выключен»? Чем он там на своем Востоке занимается, что телефон выключил?

Генерал еще раз вздохнул и вызвонил своего помощника. Связаться с администрацией кладбища. Похороны завтра.

* * *

После разговора с Приговым Рита решилась и, не откладывая, сразу позвонила Иришке. Разговор получился долгим, пришлось, по возможности, тщательно подбирая слова, отвечать на неизбежные вопросы девушки. Успокаивать, еле сдерживаясь самой.

И только она немного отошла от разговора, как позвонил Барс. С ним беседа получилась чуть ли не тяжелее, чем с Борькиной сестрой. Если Ира уже была в курсе и успела хоть немного признать смерть брата, Андрей узнал все буквально только что. Пригов, как и обещал, обзванивал всех, кого надо. И несмотря на то что Барс вроде и пытался Риту поддержать, насколько это возможно сделать по телефону, ей от разговора стало только хуже. Ассоциации с «Тайфуном» и со временем, когда братишка Бизон всегда был под ее присмотром...

Тяжелых воспоминаний добавляли и фотографии в рамках на стене. Видеть улыбающегося Борьку Рита не могла. Но и не видеть не могла тоже. Смотрела и вспоминала каждую фотографию, как она была сделана, что происходило до и после момента съемки — будто вдруг вместо прямоугольника фотоснимка в рамке оказывался маленький экран, на котором показывали видео. Видео прошлой, счастливой жизни.

Когда болеешь, плакать, оказывается, гораздо труднее. Воздуха и так не хватает, начинаешь хватать его ртом, тут же больное горло отзывается не самыми приятными ощущениями.

Кое-как восстановив дыхание и пообещав себе больше не травить душу фотографиями (надолго ли этого обещания хватит?..), Рита отправилась умываться. Сквозь шум воды послышался какой-то звук, похожий на звонок. «Да что же сегодня происходит-то?.. Прямо день телефонных звонков...» Выключив воду и взявшись за полотенце, Рита прислушалась... И когда звук повторился, чуть не выронила полотенце из рук. Звонили в дверь.

«Мало мне переговоров за сегодня... Кого еще принесло?» — неприязненно подумалось ей, пока шагала к входной двери. Видеть, понятно, никого не хотелось.

Взглянув в глазок, Рита удивилась и испугалась — не за себя, за того, кого увидела. Быстро провернула замок и, распахнув дверь, посторонилась, чтобы пришедший мог войти.

— Сереж, ты чего?

— Да, вот, — произнес Физик, входя и протягивая Багире увесистый пакет, — ты же вчера сказала, что у тебя продуктов нет, а лекарства есть... Одними лекарствами сыт не будешь... Тем более тебе выздоравливать надо. Как ты себя чувствуешь?

Рита закрыла дверь и ошарашенно уставилась во врученный ей пакет — тяжелый, пришлось перехватить двумя руками. Хлеб, молоко, палка колбасы, сетка мандаринов — наверно, они упоительно пахнут, но запаха Рита не чувствовала из-за насморка, упаковка сыра, пачка сосисок и что-то еще довольно приличных размеров под всем этим, так не понять.

— Физик...

— Рит, даже не пытайся. Как ты себя чувствуешь?

— Более-менее...

— Ясно. Лекарств точно не надо никаких?

— Точно. Спасибо, Сереж, — оттого, что Физик сейчас сделал ровно то, что сделал бы Борька, нестерпимо хотелось плакать.

Его больше нет. И с этим нужно учиться жить. С тем, что, если болеешь, продукты и лекарства принесет не Борька. С тем, что, если плохо, утешит и поддержит тоже не Борька — если вообще кто-то это сделает!

Рита всхлипнула, отвернулась, сделала вид, что причиной насморк, а не слезы, и унесла пакет на кухню. Крикнув оттуда Физику раздеваться и спрашивая, будет ли он чай.

— Рит... я пойду... я на секунду только...

Багира вернулась к нему и только сейчас внимательно вгляделась в его лицо, вспомнив о своих первых мыслях, когда увидела Физика за дверью.

— Сереж, как ты?..

То, что Рита спрашивает не просто о его состоянии, а о возможной посттравматике, Серега понял сразу. Он сам об этом думал утром, когда попытался посмотреть на ситуацию со стороны и оценить возможные перспективы. Посмотреть со стороны категорически не получалось, слишком сильны были внутренние переживания. Но о возможном обострении он все же подумал.

— Нормально. Пока нормально.

— Ты спал?

— Да, — Серега виновато отвел глаза, — отрубился после пары стаканов…

— Обязательно скажи мне, если что-то проявится, слышишь? Даже не думай, что будешь мне мешать, отвлекать и тому подобное. Хорошо?

Серега вздохнул. Сейчас ему было почти все равно. Ужасы вернувшейся посттравматики и не самая приятная борьба с ними не наводили страха ожидания. Хуже, чем сейчас, быть уже не может. Что ему какие-то ночные кошмары, если сейчас реальность — один сплошной кошмар?..

— Хорошо, — разве можно ответить Багире что-то другое?.. Впрочем, если что, ее помощь действительно понадобится. Как он будет жить, его сейчас не волновало совсем, но, кроме «жить», есть еще «работать». И вот тогда без помощи не обойтись. — Я пойду, Рит. Поправляйся.

— Спасибо, что приехал...

Серега лишь молча взглянул на нее, но ничего не ответил. Приехал, потому что был должен. А кому — Багире, Бизону или себе — этого и сам не знал.

* * *

Голос Дакара в телефонной трубке звучал отдаленно, как будто тот находился не в паре десятков метров, а где-то... на Дальнем Востоке.

— Товарищ генерал-майор, вас контр-адмирал Булатов вызывает по видеосвязи из Дальневосточного КТЦ.

Вот вам и Дальний Восток...

— Понял.

Пригов перешел в соседнюю переговорную — не в ИВЦ же идти с таким-то разговором — и включил монитор. Хотя мысленно готовился к тому, что должен сообщить, на миг растерялся, увидев Батю в камуфляже.

— Булатов, ты это куда там собрался? Ты же все закончил уже.

Экранный Булатов отливал серо-синим цветом, и генералу пришло в голову сравнение, что, как только он скажет Ивану про Бизона, для того все тоже станет вот таким — серо-синим. А пока адмирал, не подозревающий, что мир вот-вот поблекнет, пожал плечами и даже улыбнулся:

— Да тут ребята помочь попросили в одном деле. Опыта, видите ли, у меня больше. А в ночь на рыбалку зовут, — еще больше улыбнулся Батя. — Да, Пригов, я временно без телефона. Ну... так получилось.

— То есть как без телефона? Что ты с ним сделал?

Булатов отвел глаза от монитора, виновато потер лоб и вновь посмотрел на экран:

— Ну, извини, генерал, получилось так. Все равно я скоро приеду. Пока я здесь, можешь через КТЦ, — Батя кивнул головой за спину, указывая на кого-то из местных служащих, — со мной связаться.

— Куда ты телефон-то дел?

— Дочери отдал. Она... жаловалась... на отчима. Подарков тот не делает, деньгами не помогает... А у меня же как раз новый, ну и отдал ей свой...

Если бы мысли Пригова не были заняты Бизоном, он обязательно подумал бы о наследственной склонности к манипулированию в семействе Булатовых.

— Хорошо, свяжись со мной завтра, когда улетать будешь.

— Добро.

— Батя... — ох, как же хотелось просто попрощаться... — Вань, разговор есть.

Как и ожидалось, адмирал лишь молча смотрел в экран — готов был внимательно слушать. Пригов помолчал, специально делая паузу, отделяя то, что сейчас будет, от прежней почти незначительной болтовни.

— Точнее, не разговор. А новость... — голос все же дрогнул, — плохая. Очень.

— Насколько плохая? — голос напряжен. Понял.

— Совсем, Вань. Совсем.

Несколько секунд молчания. Глаза в глаза сквозь стекло монитора и тысячи километров. Больше десяти лет знакомства, почти дружба, приправленная общей службой и общими, одинаковыми понятиями о самом важном. В такой ситуации они оказались впервые.

— Кто?

Пригов Бате отчаянно сочувствовал, понимал, каково тому сейчас будет. В голове еще успел возникнуть вопрос: «Чье имя было бы не настолько травмирующим? Ведь наверняка готов к кому-нибудь из молодежи, но не к тому, что услышит...»

— ...Бизон.

С полминуты Булатов молчал, не глядя в экран. Генерал пытался придумать какие-то поддерживающие фразы, но ничего путного в голову не приходило. Слишком сильна потеря. Ничем тут не поддержишь, кроме молчания и понимания.

— Как это произошло?

— Раз... — Владимир Викторович кашлянул и прочистил горло, — разминирование.

— Когда?

— Два дня назад.

На гневную тираду у Бати просто не было сил, лишь вскинул голову и уставился в монитор, даже оттуда, с дальнего конца страны, прожигая взглядом.

— Ну не смотри ты так. Что бы ты делал? Бросил все? Сидел бы там и мучился.

— Как Багира?

Пригов пожал плечами. Самому ему ответ на этот вопрос понятен не был.

— Пока шла операция, держалась. Как сейчас... вроде держится.

Генерал слышал, как кто-то невидимый что-то сказал Булатову, тот кивнул и ответил: «Да, сейчас иду». И добавил, уже глядя в экран:

— Мне идти нужно. Я обещал. Когда... похороны?

— Завтра.

Еще один прожигающий взгляд.

— Ну, извини, Михалыч! Никак по-другому. Я для тебя все рейсы пробил — и военные, и гражданские. Раньше тебе лететь не на чем. А перенести похороны я не могу, потому что... отец... Бизона... может прилететь только завтра.

Батя покачал головой, помолчал... Крикнул кому-то: «Иду!»

— Присмотри за Ритой, Володь.

Генерал покивал:

— Обязательно. Удачи. И... извини.

Булатов кивнул:

— До связи.

Пригов еще с минуту смотрел на экран, в котором теперь отображалась лишь эмблема КТЦ. Нелегко дался этот разговор.

Может, не стоило говорить ему прямо сейчас?.. Еще поехал там куда-то...

Генерал встал, еще раз взглянул на пустой экран, как будто Булатов продолжал быть там, развернулся и, толкнув стеклянную дверь, вышел из переговорной.