Где мой дом? (гет)

Гермиона, крепко державшая Гарри за руку, с каждым новым словом его рассказа ослабляла свою хватку, а после упоминания организации похорон и вовсе уронила руку и отступила от друга на несколько шагов. Гарри замолчал, переводя дыхание. Он потянулся к ней, желая снова прикоснуться, но Гермиона дернулась и отступила еще дальше.

— Просто скажи, что это все шутка, — попросила она сдавленным голосом.

— Гермиона, ты не понимаешь…

— И не пойму, — она медленно покачала головой, словно не в силах поверить в происходящее. — Как ты мог? Я же сказала, что не хочу прятаться. Тем более так! Почему Джинни и Рон тебя не отговорили?

Гарри после этого вопроса замер, раскрыв рот. Перевел взгляд на Снейпа, словно ища у него поддержки. Но профессор лишь вопросительно поднял бровь — тоже ждал ответа. Гарри с тяжелым вздохом посмотрел себе под ноги. Его молчание затягивалось, и сердце Гермионы ускорило свой ход.

— Они не знают, верно? Никто не знает…

Осознание накрыло ее с головой. Это не была какая-то изощренная операция неизвестных по ее устранению, лишь попытка Гарри спасти свою подругу от невидимой угрозы. Попытка, которая буквально растворила ее в истории. Гермиона Джин Грейнджер умерла, и мир не рухнул. На краю подсознания качалась мысль, что не об этом она должна сейчас думать, что она что-то упускает, что порывы ее эгоистичны, но никак не могла заткнуть внутренний голос, который кричал: «Ты заменима, Гермиона! Ты не нужна». Гарри просто объявил всем, что она умерла, провел какие-то смехотворные похороны, и все продолжили жить без нее, как ни в чем не бывало праздновать Рождество и встречать дни рождения. Даже Кингсли, утверждавший, что без нее не справится, наверняка нашел нового заместителя, выиграл выборы и продолжил курс на реформирование магического общества. Продолжил ее дело без нее.

Гермиона физически почувствовала, как что-то внутри нее сгорает, тлеет по краям, делая дыру в душе все больше. Боль от предательства затопила ее рассудок и с новым ударом сердца отдавалась в каждой клеточке; восприятие окружающего притупилось, стало разорванным, каким-то рыхлым. Но в гневном порыве она вскинула голову, когда до нее донесся смысл следующих слов Поттера:

— Я хотел защитить тебя, Гермиона. Ты должна понимать меня как никто, ты же сама сделала так с родителями!

— Не смей! — она практически взвизгнула, подлетая к нему и упираясь кулаками в грудь. — Теперь ты это будешь использовать против меня?

— Нет! Черт! — Поттер взъерошил волосы нервным движением. — Я не то имел в виду. Я просто… Да, блин, Гермиона, ты же понимаешь… Ты всегда понимала!

— Вы потрясающе красноречивы и противоречивы, Поттер, — подал голос Снейп, до того лишь наблюдавший за его жалкими попытками объясниться.

Гермиона обернулась к нему, обхватывая себя руками за плечи. Она стиснула губы, чтобы не дрожали. Но реакцию тела сдержать не могла. Ее начало трясти, как от холода, хотя его она совсем не ощущала. В горле встал комок, и Гермиона поняла: еще чуть-чуть и разрыдается прямо здесь, словно маленькая. С трудом сдерживая дрожь, она одними губами проговорила:

— Хочу уйти отсюда.

Снейп кивнул. Подошел ближе и легким движением руки отвел ее себе за спину, став своеобразной преградой между нею и Поттером. В этот момент Гермиона почувствовала себя до странного защищенной, будто Гарри действительно представлял собой угрозу для нее. Она задышала глубоко, пытаясь успокоиться, но это возымело обратное действие — перед глазами все поплыло, и она поняла, что по щекам потекли слезы. Не в силах сдержать их, она развернулась к Снейпу и ткнулась лицом в спину между лопаток, отмечая краем сознания, как он напрягся от ее прикосновения. Что ей предстоит выслушать за такой фамильярный жест? Наверняка ничего хорошего. Откуда бы этому хорошему взяться, когда она все это время вела себя с ним совершенно отвратительным образом? И это несмотря на то, что он был, кажется, искренен в своем желании помочь ей. На ум вдруг пришли строчки какого-то стихотворения: «Сквозь бурю лжи и предательских планов… Скрытые лица… Ложные друзья…» Она поняла, что неосознанно зашептала их, когда Снейп вздрогнул и чуть повел головой в сторону. Гермиона сильнее вжалась лицом в его пальто, уже не думая о том, что выскажет на сей счет профессор. Так ей было легче, так слез не чувствовалось, так дрожь утихала.

— Гермиона, прости. Пожалуйста, прости! — в отчаянии простонал Поттер, пытаясь заглянуть за спину Снейпа, чтобы встретиться с ней взглядом. Сделать этого ему не удалось, и он затараторил, торопясь высказать все, что вертелось на языке: — Слушай, все не так страшно, правда! У тебя отличное прикрытие, и вместе мы сможем все распутать. Слава Мерлину, с тобой все в порядке. Когда Адам не прислал отчет, я чуть с ума не сошел! Бросился в Камден, наплевав на все меры предосторожности. Но вас там уже не было…

— Снова сделали прежде, чем подумали, Поттер? — Гермиона услышала в голосе Снейпа привычное раздражение, но эта была последняя фраза, которую она смогла осмыслить.

Ее голову заволокло туманом отстраненности. Внешний мир перестал иметь значение. Мысли бились в голове пойманными в капкан птицами, но она все никак не могла ухватиться за ту, которая бы объяснила, почему все произошло именно так. Она как мантру повторяла этот вопрос: «Почему? Почему? Почему?» и словно перебирала бусы воспоминаний — по одной бусине на каждое событие в прошлом, пытаясь понять, что она сделала не так, где оступилась, где была недостаточно убедительна, отчего тот, кому она доверяла больше всех на свете, поступил с ней так подло, лишив права выбора. Объявить себя живой можно было в любой момент, но ведь дело было совсем не в этом. Гарри обманул ее доверие, действовал за ее спиной. И в голове Гермионы не укладывалось, как он мог пойти на такое.

Если она больше не могла доверять ему, то кому тогда?

Гермиона не знала, сколько прошло времени, пока она стояла так, тесно прижимаясь к совершенно, как ей казалось, неподходящему человеку и все глубже погружаясь внутрь себя. Настолько откровения Гарри выбили ее из равновесия, что она не заметила внезапного перемещения. Только по тяжести в желудке и накатившей вдруг дурноте она поняла, что Снейп аппарировал вместе с ней. Она пошевелилась и открыла глаза, пытаясь справиться с приступом тошноты. И тут осознала, что Снейп развернулся к ней в какой-то момент, и она больше не дышит ему в лопатки, а прислоняется лбом к груди. Только когда профессор немного отстранился и бережно приподнял за подбородок ее лицо, всматриваясь в покрасневшие глаза, она слегка смутилась, поспешно отступая от него.

— Простите.

— Вы в порядке, мисс Грейнджер? — ровным тоном, будто сам не видел, что она не в порядке, спросил Снейп.

Гермиона неопределенно пожала плечами и, кивнув в сторону дома, первой преодолела защитный барьер. Она шла, с каждым шагом замедляясь в ожидании, что Снейп ее догонит или окликнет. Почему-то она ждала именно второго. Все слова, сказанные им до сих пор, будто выветрились у нее из головы. И теперь Гермиона представляла, как он сухо указывает, что и здесь она лишняя, что может идти и решать свои проблемы самостоятельно, как того и хотела. Только вот идти теперь ей было некуда. Некуда возвращаться.

Остановившись перед дверью, она нерешительно оглянулась на Снейпа. Лицо его не выражало недовольства, которое она ожидала увидеть. Оно вообще ничего не выражало. Привычная безэмоциональная маска на лице профессора странным образом успокоила ее ненадолго и, толкнув дверь, Гермиона вошла внутрь. Подарив Лэнки слабую улыбку, она передала ему пальто и быстро поднялась наверх, запираясь в выделенной ей комнате. Она не хотела ни с кем разговаривать и не хотела слушать того, что может сказать Снейп. Трусливо поджав хвост, Гермиона забралась в кровать, не раздеваясь, и дала волю слезам, заглушая всхлипы краем одеяла.

Пару раз она слышала шаги под дверью и в такие моменты замирала, стараясь дышать тихо и ровно. Но никто не стучал и не пытался войти. Несколько раз она проваливалась в спасительный сон, а просыпаясь — вздрагивала всем телом, не осознавая в первые секунды, где находится. В минуты бодрствования она все больше думала не о Гарри и его поступке, а о родителях, о которых он так любезно ей напомнил. Слезы горечи от потери, разочарованности и обиды все текли и текли, в конце концов сделав подушку настолько мокрой, что лежать на ней стало неприятно.

Гермиона выбралась из постели и подошла к окну. На улице уже стемнело. Наверное, была глубокая ночь, потому что россыпи огней Инвернесса вдалеке не было. Горели лишь золотые цепочки уличных фонарей. Сколько она так провалялась, захлебываясь слезами?

Гермиона села на широкий подоконник, согнув ноги в коленях и подтянув их близко к груди. Она не могла с точностью вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя настолько разбитой и потерянной. Наверное, в тот год, когда рассталась с Роном, больше не в силах выдерживать его натиска и балансировать между карьерой и построением семьи. Особенно учитывая тот факт, что первое даровало ей успокоение и было мощной движущей силой, а второе навевало тоску и желание сбежать. Дело было вовсе не в Роне. Она правда любила его. По-своему, но любила. Дело было исключительно в ней. И когда она приняла решение расстаться окончательно, тяжесть вины, до того бетонной плитой лежавшая на ее плечах, спала. Гермиона с головой окунулась в работу — единственное дело, которое, как ей казалось, по-настоящему ее радовало и позволяло чувствовать свою значимость и нужность в этом мире. Карьера ее пошла в гору, и времени на то, чтобы давать слабину, совершенно не осталось.

Гермиона зажмурилась. Она попыталась вспомнить хоть одно упражнение из тех, что на реабилитации им давал профессор Экономидес. Он наравне с терапией учил волшебников техникам самопомощи для снижения тревоги и профилактики нервных срывов.

Мысль, что нужно что-то делать с их психологическим состоянием, пришла к Гермионе в Норе. Они вместе с Гарри и поредевшим семейством Уизли жили там после войны. Не проходило ни одной ночи, чтобы кто-нибудь не просыпался с криками, мучимый кошмарами. Тогда Гермиона отправилась в библиотеку. Куда же еще? Она просидела над книгами, газетами и журналами ни один день и явилась на прием к Брустверу с увесистым исследованием и предложением создать Центр психологической реабилитации для всех, кого так или иначе затронули магические войны. У Кингсли и без этого хватало забот, так что он раз за разом отмахивался, предлагая Гермионе наконец-то заняться обычными девчачьими вещами. Наивный. Она понимала, что дело не сдвинется с места, если ничего не предпринимать. Поэтому взяла в осаду приемную тогда еще исполняющего обязанности министра и с завидным упорством доказывала ему необходимость таких мер. В конце концов тот пошел навстречу: оформил нужные бумаги, выделил закуток в министерстве и благодаря своим связям в магловском мире помог найти практикующего психотерапевта-сквиба. Им был профессор Андреас Экономидес. Это была первая личная победа Гермионы, и она ей очень гордилась.

Как назло, сейчас в голову не шло ни одно упражнение. Гермиона с силой потерла лицо ладонями и осталась сидеть так, пока тело окончательно не задеревенело. К тому времени в низине в бледных лучах январского солнца из сероватого туманного курева стали проступать очертания городских домов. Гермиона снова услышала тихие шаги в коридоре, за которыми последовал короткий стук в ее дверь. Не дожидаясь ответа, в комнату вошел Снейп. Гермиона неуклюже зашевелилась и спустилась на пол. Все затекло настолько, что, когда она разогнула колени, послышался хруст суставов.

— Настрадались, мисс Грейнджер? — язвительно спросил Снейп, откидывая на кровать какой-то сверток.

— Что, простите? — в недоумении проговорила она.

— Думаете, я не знаю, чем вы тут занимаетесь? — усмехнулся Снейп и сделал шаг вперед. Гермиона и хотела бы отойти, но уже упиралась спиной в подоконник. — Нравится жалеть себя?

— Я вовсе не… — слабый голос Гермионы вызвал у Снейпа еще одну сардоническую усмешку.

— Полно вам! Помнится, вы и в школе были такой. Чуть что — сразу в слезы, верно? Ах, посмотрите на меня! Я такая бедная и несчастная, обратите на меня свое внимание, прочитайте мое трехфутовое эссе. Я ошибочно думал, что вы повзрослели.

— Что вы несете?

— Я удивляюсь, как вы с такими наклонностями смогли дослужиться до столь высокой должности, да еще и в такой короткий срок. Вам же нет и тридцати?

— О чем вы говорите, черт возьми? — Гермиона оттолкнулась от подоконника руками и шагнула вперед.

— Хотя постойте, постойте! — Снейп приблизился еще, и теперь они были на расстоянии вытянутой руки. — О каком это карьерном взлете я тут говорю? Сначала вы карабкались вверх, цепляясь за статус подруги Избранного, верно? Затем, исчерпав его возможности, перекинулись на птичку покрупнее? Помните, что я видел ваше воспоминание о Бруствере.

Гермиона слышала тираду Снейпа, как сквозь толщу воды. Слова едва доходили до сознания. Но как только она поняла, о чем он толкует и в чем на самом деле обвиняет, почувствовала, как обида на весь мир и саму себя отступает, а накопившаяся за последние сутки злость поднимается жаркой волной, готовая вылиться на этого несносного человека.

— Да как вы смеете?! — закричала она, подлетая к нему настолько близко, что ее тяжелое дыхание всколыхнуло его черные волосы. Гермиона не успела испугаться его реакции, уперлась ладонями ему в грудь и что было силы оттолкнула.

— Вы просто ублюдок! Каким были, таким и остались. Можете засунуть свое напускное благородство прямо себе в зад! Вы понятия не имеете, чего мне стоило к тридцати годам, — она передразнила интонации Снейпа, — добиться всего.

— Так вы вовсе не о поступке дружка переживаете, — задумчиво произнес Снейп и слегка прищурился. — Знаете, не ожидал, что вы пойдете по этой дорожке, но каждый крутится-вертится, как умеет. Не думайте, что я вас осуждаю. Просто не понимаю, чего вы тут нюни развели, если ходите в любовницах у самого министра и можете любую ситуацию обернуть себе на пользу?

Несправедливость сказанного им была настолько жестока и невыносима, что Гермиона, почти не осознавая, что делает, занесла руку и отвесила Снейпу оглушительную пощечину. Голова его дернулась назад, но он быстро принял прежнее положение и сверкнул глазами. Гермиона растерянно посмотрела на свою ладонь, которая горела огнем, и перевела испуганный взгляд Снейпа.

— Это, — указал он на свою щеку с багровым пятном, — было лишним. Но, надеюсь, вам полегчало.

Гермиона едва не задохнулась от возмущения. Это что же получается? Он нагородил тут столько всякого вздора специально, чтобы спровоцировать ее? Сумасшедший человек!

Но к своему удивлению, Гермиона вдруг поняла, что бесформенные чувства, которые скопились и клокотали внутри все это время, притихли. Дышать стало легче.

— Вы ненормальный, — с досадой проговорила Гермиона и покачала головой.

— Приятно слышать, — Снейп отвесил ей неглубокий поклон и, кивнув в сторону свертка на кровати, сказал: — Поттер передал ваши вещи. Собирайтесь, буду ждать вас внизу.

Он уже двинулся было к двери, но его точно что-то остановило. Снейп медленно развернулся, взглянул на нее и спросил:

— Вы спуститесь?

Дождавшись ее кивка, он быстро вышел из комнаты и плотно закрыл за собой дверь. Гермиона еще какое-то время постояла на месте, переваривая все произошедшее, а затем рухнула на кровать, широко расставив руки и нахмурившись.

— С ума сойти.

• ─── ⫷⫸ ─── •

Аппарация на короткое расстояние была практически незаметной. Как только ноги коснулись земли у вод Лох-Несса, Северус выпустил руку мисс Грейнджер, уверенный, что прямо сейчас она не нуждается ни в каком контакте. В отличие от дня вчерашнего, когда она поливала слезами его пальто, заставляя чувствовать себя крайне неуютно. Ему пришлось немало постараться, чтобы абстрагироваться от ее горячего дыхания и тихих всхлипов и сосредоточиться на том, что продолжал рассказывать Поттер.

После возвращения в шотландский дом, по всей видимости не желая ничего обсуждать, Грейнджер скрылась в комнате, а он прошел в кабинет. Историю Поттера следовало хорошенько обдумать. Кроме того, Северуса бесконечно мучило предчувствие, что какую-то деталь он упускает из виду. Клочок пергамента из камина Шафика, найденный в кармане, только добавлял загадок к бесчисленному количеству вопросов, уже крутящихся у него в голове. Но вопреки себе, Северус не мог сконцентрироваться, возвращаясь мыслями к девушке, что пряталась на втором этаже. Она не спустилась к обеду и пропустила ужин. Пару раз Северус поднимался наверх, топтался у ее двери, но так и не зашел, просто-напросто не придумав, что ей сказать. Очевидно, выходка Поттера ее сильно расстроила, но Северус понятия не имел, как это исправить. В конце концов, решив действовать по обстоятельствам, под утро он поднялся к ней в комнату. Вид ее, до того несчастный и измученный, предопределил его дальнейшие слова. Вероятно, да что уж там, совершенно точно не это она хотела услышать, но, кажется, его нападки помогли ей немного прийти в себя. По крайне мере, потухший взгляд вспыхнул, спина распрямилась, а пощечина… Что ж, это он заслужил своими словами. Зато теперь она шла рядом с ним не с понурым видом, а светясь интересом, хоть и пыталась это скрыть.

Они долго шли по тропинке вдоль озера. Влажный туман еще не до конца рассеялся и стелился густыми полосами над озером, растворяясь у кромки воды, где земля была усеяна мелкими камнями.

— Значит, Лох-Несс, мистер Снейп? — наконец не выдержала Грейнджер и взглянула на него. Северус в ответ кивнул. — Решили избавиться от меня таким незаурядным способом?

— Ну что вы, мисс Грейнджер. В этом озере и так не протолкнуться из-за мифических чудищ.

— Пфф! — фыркнула она, откидывая кудряшку со лба. — Так что мы здесь делаем?

— А вы бывали здесь раньше? Кажется, вы какое-то время работали в Отделе регулирования магических популяций и контроля над ними?

— Работала, — подтвердила она. — В Бюро распределения домашних эльфов.

— Точно, мог бы и догадаться. Значит, никаких экспедиций и командировок в столь самобытные места, — ехидная ухмылка сама собой появилась на губах. Но Грейнджер так взглянула, что Снейп быстро взял эмоции под контроль. Сейчас у него не было задачи разозлить ее. Он преследовал иную цель.

— Вы так и не ответили на мой вопрос, — напомнила о себе Грейнджер, когда они обогнули холм. Открывшаяся картина явно поразила ее, и она ненадолго притормозила, с интересом рассматривая возвышающиеся вдалеке развалины замка.

— Разве не очевидно? — не останавливаясь, спросил Снейп. — Мы гуляем.

— Вы правда меня с ума сведете, — вздохнула Грейнджер и ускорила шаг.

Похоже, идти с ним в ногу ей удавалось с трудом, так что Северус немного замедлился.

— Поверьте, это в мои планы не входит.

— А что же входит?

— Как я уже говорил, у меня нет зловещих замыслов и дурных намерений.

— Ну да, кроме как облить меня грязью, — буркнула себе под нос Грейнджер.

— Вы оскорбились, мисс? Надеюсь, вы понимаете, для чего я все это сказал.

— Возможно, — кивнула она. — И я позволяю себе надеяться, что вы так не думаете на самом деле.

— Не забывайте, что я знаю вас с первого курса. Уверен, министерство и без всяких связей пало бы от вашего напора, — только и ответил Северус, не желая больше ничего пояснять.

Впрочем, в объяснениях отпала всякая нужда, когда он увидел то, чего и не надеялся встретить тут морозным утром. Он поймал ее руку, чтобы девушка ненароком не выдала их присутствия, и потянул за собой в заросли сухостоя — туда, где бы все действо они могли видеть как на ладони, но сами на глаза не попадались. Он трансфигурировал из какой-то коряги теплый плед, расстелил на земле и помог Грейнджер устроиться. Лишь потом сел сам.

На пологом берегу в стороне от них стояли двое мужчин. Один разворачивал ноты на тонконогом пюпитре, другой проверял, надежно ли установлена кельтская арфа. После он уселся и принялся настраивать инструмент, легкими движениями пальцев касаясь струн и прислушиваясь.

Северус указал своей спутнице, в какую сторону смотреть, и с удовольствием отметил, как удивление и непонимание сменились блеском любопытства в глазах. Похоже, раньше ей не доводилось видеть подобного.

— Что они тут делают? — своим вопросом она подтвердила его догадку. — Это маглы?

— Думаю, да, — шепнул Северус. — Просто подождите и сами все увидите, мисс Грейнджер.

Она заерзала, принимая положение поудобнее. Но как только раздались первые чарующие звуки арфы, замерла, не отрывая завороженного взгляда от действа. Играющий отличался исключительным мастерством. Непрерывная и звонкая мелодия лилась чисто и гладко. Она манила к себе, притягивала — так, что даже Северус заслушался и чуть было не упустил момент, когда на воде появились первые круги. Он осторожно дотронулся до плеча Грейнджер, привлекая ее внимание.

— Смотрите на озеро.

Ему показалось, что она отрывала взгляд от арфиста с трудом, но через пару мгновений уже с жадностью следила за тем, что происходит в воде. Вслед за кругами над поверхностью озера показалась голова девы. Ее темно-зеленые волосы мигом окрасились в золотистый цвет. Она повела головой, будто прислушиваясь, и устремила свой взор к берегу — туда, где пела арфа. Сначала губы ее тронула довольная улыбка, а следом раздался переливчатый смех, звонко отражаясь от озерной глади. Всплеснув роскошным хвостом, покрытым зеленовато-голубой чешуей, дева скрылась под водой, но вскоре вновь вынырнула, да не одна, а с подругой.

— Кеаски…⁽¹⁾ — прошептала Гермиона.

Северус повернулся к ней и больше не смог отвести взгляда. Грейнджер с восхищением и умилением наблюдала, как девы волн резвятся в такт мелодии: то скрываясь под водой, оставляя над поверхностью лишь хвосты, украшенные фарфоровыми моллюсками, будто хвастаясь ими, то появляясь на прежнем месте и рассыпая золотые локоны по водной глади. Грейнджер только в ладоши не хлопала, такой была довольной. Он внезапно осознал свою причастность, пусть и косвенную, к этому факту, и не то чтобы ему подобные ощущения не понравились. Северусу вдруг подумалось, что погруженная, как она сама выразилась, в бесконечную бумажную министерскую волокиту, Гермиона и жизни-то настоящей не видела. И тут же усмехнулся своим мыслям. Кто бы говорил, да? Правда, его волокита была несколько другого плана.

Задумавшись, он продолжал рассматривать ее, но, когда Гермиона в немом восторге обернулась к нему, поспешил перевести взгляд на озеро. Кеаски подплыли слишком близко к берегу. Мужчина, который до этого переворачивал страницы нотной тетради, отошел к куче валежника и поднял длинную и широкую сеть, спрятанную за ним.

— Что это он делает? — взволнованно спросила Гермиона.

— Собирается порыбачить, — пожал плечами Снейп. Это же было очевидно.

— Не понимаю вашего равнодушия, — в ее голосе послышалось негодование. Она начала вставать. — Нужно его остановить!

— Спокойно, мисс Грейнджер, — он усадил ее обратно, кивком головы предлагая продолжить наблюдение. — Кеаски себя в обиду не дадут.

Девы, пока не замечая угрозы, продолжали весело плескаться. Мужчина с сетью в руках зашел на мелководье, примерился и закинул невод. В этот момент арфист сбился. Он быстро восстановил ритм, но кеаскам хватило короткой заминки, чтобы остановить свой танец и уйти под воду. Так что недорыбак смог выловить лишь горсть грязных водорослей да чей-то рваный ботинок.

— Вот и все, — сказал Снейп, поднимаясь. — Представление закончено.

Он помог Грейнджер встать на ноги, вернул коряге ее первоначальный вид и двинулся в ту сторону, откуда они пришли.

— Как думаете, для чего они хотели поймать дев? Неужели ради исполнения желаний? — поинтересовалась Гермиона, догоняя и снова стараясь подстроиться под его широкий шаг.

Со вздохом Северус замедлился и, дождавшись, когда она поравняется с ним, заговорил.

— Люди склонны верить в сказки, в существование легкого пути. Вера усиливается, когда легенда оживает, и тебе навстречу выплывает настоящая русалка. Все же интеллект этих существ переоценивают. Не очень-то разумно так открыто показываться маглам.

— А если бы их поймали все же? Я раньше не слышала о таких случаях в Британии.

— Ничего хорошего не случилось бы, уверяю. Они не получили бы от морских дев ни блага, ни спасения, лишь свою погибель.

— Как вы узнали об этом «концерте»? — Гермиона жестом заключила последнее слово в кавычки.

— Я и не знал, — сухо ответил Северус. — Вел вас посмотреть на развалины замка Уркхарт. Это место силы. Возможно, пребывание там помогло бы вашей магии восстановиться быстрее и в полном объеме.

— А сейчас?..

— А сейчас мы возвращаемся. Прогулок на сегодня довольно, — и без перехода спросил: — Не желаете позавтракать?

— А знаете, желаю.

Уже сидя на кухне, он заметил, как она улыбается краешками губ. Это наблюдение отчего-то согрело его гораздо больше, чем чашка чая, которую он вертел в руках.

— Я впервые видела их так, вживую, — вдруг заговорила Гермиона.

Северус-то уже решил, что тема их прогулки закрыта с момента, когда они переступили порог дома. Он не стал указывать, что по ее реакции все было и так понятно.

— Спасибо вам за это утро, сэр. Мне было это нужно, — Гермиона улыбнулась по-настоящему, открыто, но тут же ехидно добавила: — Разумеется, я имею в виду не первую его часть. Она-то как раз была совершенно отвратительной.

— Признаю, но, кажется, мы в расчете? — Северус повторил утренний жест и указал на свою щеку. Ему определенно доставило удовольствие смущение, отразившееся на ее лице. В попытке скрыть его, Гермиона задала очередной вопрос.

— Что мы теперь будем делать? Считаете, мне нужно вернуться в магмир? Продолжать эту игру в прятки как-то странно.

— Если вы не против, мы все же соберем вещи и отправимся в ту небольшую миссию, о которой слезно просил ваш недотепа-друг.

— О чем вы? — Гермиона нахмурилась, явно недовольная упоминанием Гарри.

— Об Андорре. — Северус увидел на ее лице замешательство и с досадой отодвинул от себя кружку с остывшим чаем. — Мисс Грейнджер, хотите сказать, что пропустили мимо ушей всю исповедь Поттера?

1) Русалки в фольклоре шотландских горцев. По легенде, если поймать кеаск, она исполнит три желания. В книге «Кельтский миф о драконе» деву выманивают на берег игрой на арфе.

Вернуться к тексту