Огненный цветок (гет)

Орки, вокруг нее повсюду были орки. Они стояли по краям узкого коридора, оторопевшие от ужаса, с безумными глазами на уродливых лицах, с перекошенными ртами и гнилыми отвратительными зубами. Они были ничтожными, маленькими, грязными порождениями тьмы, не достойными даже падать ниц к ее ногам, как это происходило сейчас, когда она продвигалась по коридору. Она смотрела на них будто сверху, с высоты исполинского роста, каким никогда не отличалась, и в груди у нее разливалось омерзение и брезгливость. Запах крови, пота и нечистот проникал в ноздри и заставлял ее пренебрежительно морщиться. Кожу холодил стальной доспех, покрывавший ее всю, до самой макушки, и будто прикипевший к лицу. Один из орков перед ней нерасторопно наступил своему соседу на ногу и тот взревел в крике боли. Волна гнева прокатилась по телу, и, быстрее чем она успела это осознать, громадная правая рука выхватила из ножен меч и опустила его на шею сначала одного нарушившего порядок орка, а затем и на другого. Черная кровь брызнула в разные стороны, вызвав у нее удушающее чувство тошноты, через которое будто изображение на негативе проступало удовлетворение и сладкое наслаждение. Упавшие замертво орки были похожи на грязных изломанных кукол, выброшенных в помои по капризу своего хозяина, и она некоторое время рассматривала их мерзкие тела с жуткими резаными ранами на шеях, обнажавшими черную плоть и белесые хрящи. Она силилась закрыть глаза, но была не властна над ними, ведь это были не ее глаза. Оставалось только затаенно видеть, слышать и чувствовать, сокрывшись в этом ужасном чужом разуме.

Но вот глаза наконец отвернулись от трупов и с жарким нетерпением устремились в конец коридора. Там, за дверью, что-то скрывалось, что-то, что вызывало в душе удовлетворение и наслаждение. Но что же это было? По телу прошлась теплая волна, лицо перекосил оскал улыбки. Она все также продвигалась по коридору, крепко сжимая в руках меч, а орки склонялись к ее ногам. Она напряглась и попыталась разобрать, уловить, что же ждет за дверью, чему он так радуется. Скользя по краю мыслей и чувств, она с ужасом поняла, что за дверью не что-то, а кто-то, что за дверью находится пленник. Пленник, которому он настолько рад, что идет к нему лично, пленник, что представляет большую ценность. "Нет!" — отчаянно пронеслось в голове у Искорки, ужас заполнил ее. Неужели враг схватил его?!

Но не успела эта мысль отгреметь, как что-то вокруг изменилось. Он остановился и замер. Будто прислушиваясь, он невидящим взглядом скользил вокруг и что-то искал — искал ее! — вдруг накатило осознание. Искорка попыталась разорвать связь, попыталась проснуться, но ничего не выходило, только паника, будто студеная вода, парализовывала ее. Паника ее и выдала. Ощутив не свое чувство, он рассмеялся, громко и страшно, и, теперь уже без сомнения, обнаружил, отыскал эту тоненькую ниточку, за которую она посмела уцепиться. Теперь она видела себя, и никак не могла остановить поток картинок. Перед ней разворачивалось ее же воспоминание о сегодняшнем дне: ее светлые покои, ее руки, развязывающие шнурки на ботинках и стаскивающие с усталых ног носки. Она видела, как берет с кровати чистую длинную ночную рубашку, чувствовала холодок, пробежавшийся по позвоночнику, когда к коже прикоснулась легкая ткань. Она боролась, пыталась разорвать связь, но он ухватился крепко, и вот она уже гасит свечу и устраивается на подушке, прокручивая события сегодняшнего дня в голове... Нет! Он не должен видеть! Но он не отпускал, и вот уже ворошил мысли, пробегавшие в голове перед сном: смотрел, как она отдает лошадь королевскому конюху и все думает, сколько же бед пришлось пережить простым подданным Теодена. Видел ее глазами прекрасную Эовин в золоченом доспехе, стоящую на ступенях дворца, и ощущал восхищение и постыдную зависть, растекавшиеся в этот момент в сердце. "Нет!" — прогремело у Искорки в голове, когда он потянул воспоминание дальше. Он не должен узнать самое потаенное, сокровенное, о чем и думать-то можно только перед сном, только на самой грани между дремой и явью. "Нет!" — настойчиво сопротивлялась она, и из глубины души поднялась волна гнева и ненависти, которая вдруг вспыхнула перед глазами ярким пламенем. Она почувствовала удивление — чужое! — и все сильнее распалялась и, наконец, связь оборвалась.

Очнувшись на мокрой простыне и широко распахнув глаза, она едва сдержала крик. Теперь он знает, он знает о связи, теперь он может шпионить за ее мыслями! Крупная дрожь пробежала по телу. Искорка рывком села на кровати. Но и это не все. Кажется, враг схватил Фродо. Или Сэма. Или их обоих. Она часто задышала и забегала глазами по комнате. Что же теперь делать?

Она опустила ноги на пол. Стопы обдало холодом, но это чувство скользнуло лишь по краешку сознания. Враг схватил кого-то, поймал кого-то очень важного и собирался выведать у него его тайны. Искорка встала и заходила по комнате. В отчаянии она опустила руки на лицо и устало потерла глаза. Что же делать? Если это Фродо, если он попался, то это конец для всех них. Все кончится как только враг получит кольцо, им останется лишь выбрать себе симпатичное местечко для могил. Но кольцо не мелькало в его мыслях. Есть ли надежда, что это не Фродо? Она остановилась посреди комнаты и попыталась подробнее вспомнить свой сон. Как же глупо она прокололась! Ведь он не замечал ее раньше, не заметил бы и теперь, если бы не этот ледяной страх. Еще чуть-чуть, и она бы увидела его пленника... А теперь у нее не осталось надежды проникнуть в его разум незамеченной, ей больше не удастся подглядеть его планы.

Искорка села на край кровати и удрученно опустила подбородок. В голове крутились черные мысли, свет от окна косо ложился на пол и выпускал из углов комнаты самые причудливые страхи. Ночь была ясной и луна светила ярко, но в этом свете мир казался еще более враждебным и чужим. Она перевела взгляд на окно. Луна заглядывала ей в лицо полным диском и будто насмехалась над ней блестящими краями идеально ровного шара.

— Если бы ты могла показать мне, что творится в этот миг на востоке, там, в черной башне, — зачем-то обратилась она к луне и резко замолчала.

Внезапная мысль охватила ее и заставила тут же встать с кровати.

— Ну конечно, — тихо проговорила она и быстро направилась в сторону двери, наспех накинув висевший на стуле лориенский плащ.

Миновав порог своей спальни и оказавшись в темном холодном коридоре, Искорка перешла на бег. Она была абсолютно уверена, что события ее сна происходили в реальном времени, нужно было успеть. Добежав до дверей в противоположном конце коридора, она громко забила в них.

— Арагорн! — позвала она одновременно со стуком. — Арагорн, просыпайся! — кричала она на весь коридор, но из-за двери не раздавалось ни звука.

Тогда она еще сильнее забарабанила в дверь, и та поддалась на ее усилие. Было не заперто, но она помедлила, испытав запоздалую неловкость от своего ночного визита. Но дело было срочное, и тревога взяла верх над приличиями, заставив ее распахнуть дверь. Внутри никого не было.

— Черт! — громко выругалась она, обнаружив комнату Арагорна непотревоженной. Заходил ли он сюда вообще?

По щелчку пальцев она зажгла разом все свечи и обнаружила, что здесь все же лежат вещи. Значит, она не ошиблась, и Арагорну просто не спалось.

— Ну и где тебя теперь искать? — все также в слух продолжила она, осматривая комнату и с удивлением отмечая, что та была раза в два, а то и в три меньше ее. Похоже ей выделили лучшие из гостевых покоев. — Без храпящих соседей и то спасибо, — размышляла она вслух, подходя к стоявшему у маленького стола стулу.

Она опустилась на стул и откинулась на спинку. Арагорна не было, значит подглядеть за врагом в палантир не выйдет. Она метнула взгляд на вещевой мешок, лежавший на полу возле кровати. По очертаниям было явно видно, что в нем лежал видящий камень. Мысль вытащить его из вещей Арагорна и взглянуть возникла молниеносно. "Нет, это безумие" — возразил внутренний голос.

— Тебе что, не хватило? — спросила она саму себя возмущенно.

Враг сумел добраться до нее во сне, прикоснись она к палантиру он тем более овладеет ее сознанием. Только Арагорн мог смотреть в него без опаски, но его не было, именно сейчас, когда это так необходимо! Сейчас, когда враг возможно пытает бедного Фродо... Она продолжала буравить взглядом мешок Арагорна и все яростнее сжимала челюсти. В конце концов, она все же выкинула его из своей головы, разве нет? А теперь сидит здесь и упускает драгоценную возможность узнать... Она закрыла глаза и начала вести сама с собой мучительный спор. И вот, когда осторожная и предусмотрительная часть ее уже почти сдалась под напором панического безумия, дверь комнаты со скрипом открылась.

— Арагорн! — воскликнула она, поднявшись со стула и быстро сократив расстояние до двери. Игнорируя его удивленное восклицание, Искорка затароторила, наспех пересказывая ему свой сон. — Посмотри в него! Загляни в палантир! — горячо просила она Арагорна, но по его лицу бегали неуверенные тени. — Неужели ты сомневаешься в себе?! — неверяще спросила она, и он решился.

Достав завернутый в грубую ткань палантир, Арагорн положил его на стол и с минуту медлил, стоя рядом. Но вот он скинул ткань, и Искорка увидела гладкий черный шар, загоревшийся неярким светом, стоило Арагорну коснуться его кончиками пальцев правой руки. Она завороженно наблюдала, как тени и свет играли внутри шара и отражались на сосредоточенном лице Арагорна, но не могла разобрать ни одного образа. Арагорн был спокоен, ни один мускул не шевельнулся на его благородном лице, пока он вглядывался в шар. Он водил рукой по гладкой поверхности добрую четверть часа, и, наконец, оторвал взгляд и снова укрыл видящий камень тканью. Искорка перестала смотреть на Арагорна, посильнее запахнула полы плаща и забралась с ногами на стул, прижав колени к груди. Она и не заметила, как холодно было в комнате, и теперь пыталась хоть чуть-чуть согреть ледяные ноги.

— Ну же? — тихо спросила она у Арагорна, убиравшего палантир обратно в мешок.

— Я не видел пленника, — ответил он и Искорка понуро опустила голову, — но лишь потому, что он бежал. Я не смею утверждать, но не было похоже на то, что этим пленником был Фродо. Враг в ярости, он перебил половину стражи Барад-Дура, но нет никаких знаков, что он обнаружил кольцо. Так что надежда еще жива, — Арагорн устало сел на соседний стул и посмотрел прямо в глаза Искорке. — Но вот что тревожит меня не меньше таинственного пленника, так это твой сон, Тинвэ, — продолжил он и Искорка почувствовала себя виновато.

— Я не могу их контролировать, Арагорн, — попыталась оправдаться она.

— Их? Выходит это не первый? — Арагорн строго поджал губы и покачал головой из стороны в сторону.

Она уткнулась взглядом в свои руки и начала дергать за ниточку, торчащую из рукава ночной рубашки.

— Ладно, что теперь об этом говорить. Постарайся не пускать его больше к себе в голову, — продолжил Арагорн.

— Он теперь знает, что я в Эдорасе, — ответила она. — Наверное, мне стоит покинуть вас как можно скорее.

— Глупости. Завтра утром мы все и так покинем Рохан. Ты сама знаешь, близится развязка. Войска отправятся в Минас Тирит, так или иначе все вскоре разрешится.

Искорка кивнула ему и поднялась со стула.

— Я пойду к себе. Извини, что потревожила тебя среди ночи, — попрощалась она и уже направилась к двери, как Арагорн ее окликнул.

— Вот еще что, Тинвэ, — начал он неуверенно. — Я не знаю, имеет ли это значение и не игра ли это моего воображения, но только в мыслях врага мне почудился промелькнувший белый призрак. Возможно, это призрак нашей надежды?

— Хотелось бы, — улыбнулась она и открыла тяжелую дверь. — Доброй тебе ночи, — попрощалась Искорка, удрученно думая, что ей в эту ночь глаз больше не сомкнуть.

* * *

Последний день в Эдорасе, начавшийся для Искорки слишком рано, прошел в ужасной суматохе. Столица Рохана снова, как и в день их приезда, жужжала подобно осиному улью. Город погрузился в возбужденную возню, и, казалось, стал одним большим организмом, в хаотичном движении которого крылась одному лишь ему понятная логика. Войско Теодена, теперь разместившееся в самом Эдорасе и окрестностях, наспех доукомплектовывалось людьми и оружием. Немногие рохиррим, вернувшиеся из укрытия в Дунхарроу проводить войска, пытались разыскать своих близких, чтобы попрощаться перед новой разлукой.

Весь этот напряженный день, который должен был окончится большим пиром — одновременной радостью по живым и скорбью по мертвым, братство провело порознь. Казалось, что пути их снова расходились. Леголас и Гимли готовились пройти с Арагорном по Тропе Мертвых и с самого утра ожидали появление серого отряда, который так и не показался в столице в этот день. Мерри и Пиппин, не желавшие более оставаться в стороне и наотрез отказывавшиеся возвращаться обратно в Дунхарроу, уговаривали роханских воинов взять их с собой.

— Мы были там единственными здоровыми мужчинами! — возмущался Мерри, в очередной раз получив отказ от дружинника Эомера взять его с собой в бой. — В конце концов, это просто бесчестно, прятаться в горах с женщинами и детьми!

— Нет ничего бесчестного для не обученного ратному делу человека в том, чтобы сохранить свою жизнь, — по инерции отвечала Искорка, не рассчитывая всерьез отговорить его.

— Что же, значит ты последуешь в Дунхарроу? — с вызовом ответил на это Пиппин.

— Я пока не решила куда направлюсь, Пиппин, — серьезно посмотрела она на хоббитов и вспомнила свой сон. — Но вам я бы посоветовала найти подходящие броню и оружие. Ваши битвы наверняка отыщут вас.

Мерри и Пиппин переглянулись. Кажется, слова Искорки приободрили их и они почти бегом направились в сторону оружейного склада во дворе Медусельда. Искорка посмотрела им вслед. Многое изменилось, но отчего-то ей было спокойно за судьбу хоббитов.

Но вот на глаза попался Боромир, с решительным видом вышедший из королевской конюшни, и она поспешила окликнуть его.

— Собираешься в поход с войском Теодена? — спросила она, подойдя ближе.

— Нет, — скривился Боромир, — я полагаю, что достаточно послужил королю Рохана. Я нужен дома как никогда раньше.

— Ты мог бы отправиться с Арагорном, — но только произнеся это, Искорка уже поняла, что напрасно тревожит воздух и лишь раздражает Боромира. — Когда ты хочешь отправиться?

— Как только смогу собраться в дорогу, — ответил он.

— Что же, даже не останешься на пир?

Боромир отрицательно мотнул головой.

— Неужели не почтишь павших, бившихся бок о бок с тобой? — изумилась Искорка.

— Не знаю, — сквозь зубы ответил Боромир. — Если и не сегодня, то завтра на рассвете, непременно, — на этом он закончил беседу и оставил Искорку одну наблюдать за переполохом у королевской конюшни.

Она вернулась в свои покои и собрала все к отъезду. В конце концов, куда бы она ни отправилась, поклажа должна быть готовой. Обед ей принесла прямо в комнату юная девушка, совсем еще подросток, ни слова не понимавшая на всеобщем, и вместе с подносом передала большой сверток. Запивая кусок молодого сыра каким-то странным хмельным напитком, Искорка развернула сверток и обнаружила там одежду. "Ну конечно, меня наверняка ждут на ужине в подобающем виде" — промелькнула в голове мысль и она начала рассматривать содержимое. Там было много вещей, вероятно, на выбор. Белое платье с длинными рукавами было из приятной ткани и поначалу она решила надеть именно его, но взглянув в маленькое зеркало на свое отражение, насторожилась. Оно не было похоже на то, что носили роханские женщины, да и ткань была слишком уж тонкой. Второе платье оказалось зеленым, и было сшито из куда более толстой ткани, но смущало какими-то безумными разрезами по бокам. Все, что она знала об обычаях Средиземья, твердило ей, что так здесь одеваться неприлично. В свертке были еще какие-то ленты, пояски и завязки, но других предметов одежды не обнаружилось. Рассматривая лежащие на кровати платья она ломала голову, что же будет более сносным: полупрозрачная тонкая ткань белого или странные разрезы по бокам зеленого, пока наконец до нее не дошло. Ну конечно, их нужно было носить вместе.

"А ведь могла произвести фурор" — шутила она позже про себя, используя, вероятно, последнюю на много дней вперед возможность помыться в теплой воде. С трудом справившись со странным костюмом и надев свою обувь, она наконец попыталась что-то сделать с волосами. У женщин здесь было принято плести красивые косы и собирать их лентами или гребнями в прически, но она ничего такого не умела. До сих пор она плела простую косу, которую поначалу завязывала вощеным шнурком. Но шнурок уже давно потерялся, и теперь подвязывала волосы она чем придется. В принесенном свертке были ленты, и она попыталась вплести их. Выходило ужасно, и после долгих мучительных минут у зеркала она разозлилась, плюнула на эту затею и осталась простоволосой.

Наконец Искорка посчитала себя готовой. Посмотрев в мутное зеркало, она в очередной раз поправила верхнее платье и чуть туже перевязала пояс. В отражении своих глаз она видела странное волнение и испуг. Вдруг ей показалось, что она выглядит нелепо в этом чужом наряде, который не умеет правильно носить, в удобной, но не изящной обуви, со своими прямыми распущенными волосами. Она говорила себе, что это скорбный праздник военного времени, и большая часть людей, вероятно, будет в своей единственной походной одежде, но это не унимало волнения. Ей хотелось выглядеть хорошо, хотелось быть сегодня красивой, чтобы чужие взгляды останавливались на ней, скользили по ее лицу и фигуре с упоением. И стоило, наконец, признать, что более всего мечталось ей почувствовать один конкретный взгляд. Она сглотнула комок в горле и посмотрела прямо в отражение своих глаз в зеркале.

— Даже думать об этом не смей, — сказала она зеркалу, и оно ничего не ответило.

* * *

В тронный зал, подготовленный для пира многих гостей, Искорка явилась в компании хоббитов, с которыми заранее условилась встретиться в коридоре. Мерри и Пиппин очень галантно поклонились ей и затеяли шуточный спор о том, кто из них удостоится чести сопровождать ее.

— Согласится ли милейшая госпожа, — дурачился Пиппин, — опереться на мой локоть при ходьбе?

И он демонстративно задрал повыше локоть, который все равно был на уровне ее бедра.

— Тогда уж лучше на плечо! — отвечала она, заливисто смеясь. Пиппин и сам едва сдерживал рвущийся наружу смех.

— Понял? — обратился он к Мерри. — Прекрасная дама выбрала меня.

— О, но я смею расчитывать хоть на один танец? — наигранно вопрошал Мерри и Искорка смеялась все задорнее. От их речей волнение поутихло и она с удовольствием подыгрывала шуткам.

По случаю праздника тронный зал был украшен большими стягами с изображением гербов короля и влиятельных лордов марки. Белые лошади на зеленом фоне величественно смотрели с гобеленов и Искорка задирала голову высоко, чтобы получше рассмотреть эту тонкую работу. В тронном зале уже толпился народ, люди степенно проходили по центру в сторону возвышения, где в компании Эовин и Эомера стоял король, и преклоняли головы. Сориентировавшись, Искорка также направилась туда.

— Король Теоден, — учтиво поклонилась Искорка, достигнув возвышения, и то же сделали хоббиты. — Спасибо за оказанную нам честь, мы рады почтить память павших и восславить выживших вместе с вашим народом.

— Это честь для эорлингов принимать в своих стенах таких почетных гостей, — откликнулся король. Искорка, Мерри и Пиппин поклонились и отошли для приветствия к Эовин и Эомеру.

— Увенчались ли успехом ваши уговоры? — обратился Эомер к хоббитам, имея в виду их намерение отправиться в бой.

— Пока нет, но мы не теряем надежды, — проговорил Мерри, гордо задрав подбородок. — Ваши войны принимают нас за детей и потому сомневаются, но мы достойны бороться за то, что любим.

— Они сомневаются лишь в длине ваших рук, — снисходительно ответил Эомер и Мерри вспыхнул. Эовин метнула на брата недовольный взгляд и поспешила перевести тему.

— Я рада, что тебе пришелся в пору присланный мной костюм, — обратилась она к Искорке.

— У меня нет уверенности, что я правильно завязала эти шнурочки, — ответила Искорка, посмотрев на намотанные в районе локтей замшевые завязки. — Но по крайней мере, я все же надела оба платья! — весело продолжила она, всплеснув руками, но остальные не поняли, почему она так рада и только удивленно ждали продолжения. — А, забудьте, — она махнула рукой и уже собиралась поклониться и отойти, как ее окликнул Эомер.

— Искорка, — обратился он к ней. — Рохан благодарен за помощь, для нас большая радость разделить сегодняшний пир с вами. После речей будут танцы, окажи мне честь, станцуй первый из них со мной.

Искорка растерялась, краска залила ее лицо. Она не ожидала никаких танцев и тем более внимания Эомера.

— Это очень лестное предложение для меня, лорд Эомер, но я боюсь, что не могу его принять. Я не обучена танцам, — она поклонилась, стараясь быть учтивой.

— Мы не танцуем сложных фигур, — продолжал настаивать он и ей пришлось снова повторить.

— И все же, я не смогу.

Теперь уже она не стала кланяться и поспешила отойти. Мерри и Пиппин казались недовольными, и она также не стала сдерживаться, позволив раздражению проступить на лице. Предложение Эомера было неожиданно неприятным. Вместе с хоббитами она отошла к стене и наконец нашла в зале Арагорна. Он был в компании Боромира, все же явившегося на пир, и, поймав ее взгляд, направился в их сторону.

— Пойдемте, займем наши места на скамьях, — заговорил Арагорн, и они последовали за ним в центр зала.

Стоя перед отведенной им скамьей Искорка разглядывала людей впереди себя. Их посадили на вторую скамью от королевского трона, а значит впереди были сплошь знатные рохиррим. Чуть наискосок перед ней стояла женщина и Искорка с любопытством рассматривала причудливые косы, украшенные нитями красивых камней. Нет, ей никогда не заплести ничего такого у себя на голове. Впрочем, промелькнула мысль, вряд ли женщина делала это сама. У нее на плечах лежал мех, вероятно, ее прической занимались умелые руки служанки.

Она стояла в ряду перед скамьей крайней, справа от нее были Пиппин и Мерри, затем стоял Боромир, а ближе всех к проходу — Арагорн. Из братства не хватало только Гимли и Леголаса, но вот наконец и они прошли по центру в сторону Теодена и, обменявшись приветствиями, направились к их скамье. Леголас встал рядом и она кивнула ему.

— Ты прекрасно выглядишь, — сказал он очень тихо и Искорка широко улыбнулась.

Ответить она не успела, король Теоден начал речь и все замерли, повинуясь торжеству момента. Затем слово молвили знатные лорды, и наконец король призвал собравшихся разделить чашу радости и печали друг с другом и зал пришел в движение. Загремела простая музыка, кажется, играла лютня, и по центру начались танцы. Обрадованная окончанию торжественной программы, Искорка прошла к ближайшему столу и с удовольствием приняла из рук незнакомой женщины кружку пива. Праздник распалялся, люди разделялись на компании и быстро хмелели. Было весело и она с удовольствием притопывала в такт незамысловатой мелодии.

Слушая задорную музыку и рассматривая окружающих людей, она не сразу заметила, как к ней подошли Боромир, Арагорн и, к ее досаде, Эомер. Теперь она чувствовала неловкость в его обществе.

— Ты все же решил не пропускать пир, — обратилась она к Боромиру, когда в разговоре возникла небольшая пауза.

— Да, я счел необходимым разделись скорбь с народом Рохана, — отозвался он. — Уезжаю рано утром.

Арагорн внимательно посмотрел на Боромира и тот ответил на взгляд.

— Ты можешь быть уверен, я приведу подкрепление к стенам Белого города. Мы не дадим врагу ступить на его площади, — сказал Арагорн Боромиру, судя по тону — уже не в первый раз.

— И Рохан откликнется на зов Гондора! — горячо проговорил Эомер. — Клятва Эорла не забыта, — но Боромир только угрюмо кивнул в ответ. — Но то будет завтра, а сегодня оставим мысли о войне! Искорка, — снова обратился он к ней, — не откажи мне в танце.

Ее охватила неловкость. Отказ повторять не хотелось, но и танцевать с ним она не собиралась.

— Прости, мне нужно найти хоббитов. Мы договорились, — сконфуженно ответила она и направилась в противоположный конец зала так быстро, как только могла.

Найдя укромный угол возле большой колонны, она принялась тихо допивать свое пиво. Пир постепенно переходил в ту стадию, когда его прилично было покинуть. Она скользила взглядом по залу. Мерри и Пиппин устроили невообразимую вакханалию на одном из столов и собрали вокруг себя множество веселых и нетрезвых роханцев. Только за те полчаса, что Искорка наблюдала за ними, хоббиты опустошили не меньше бочки пива, но держались твердо и выплясывали свою джигу очень уверенно. Искорка задавалась вопросом, как в них влезает столько алкоголя и почему они до сих пор не упали без чувств. Видимо, хоббичьи организмы привыкли справляться с такими дозами. Вот к столу хоббитов подошла Эовин, раскрасневшаяся из-за духоты и очень красивая в своем расшитом дорогом платье. Она смеялась, но глаза ее оставались печальны. Эовин наблюдала за Мерри и Пиппином и хлопала в такт, кажется даже подпевая простецкой песне.

— Иди тоже к ним, — сказал над ухом неожиданно появившийся рядом Арагорн.

— Нет, я лучше посмотрю со стороны, — отозвалась она, взглянув ему в лицо снизу вверх. Арагорн улыбнулся и отпил еще из своей кружки.

— Ты так и не согласилась станцевать с Эомером? — мимоходом спросил он. Искорка кинула на него испепеляющий взгляд.

— Мне неприятны его внимание и настырность, — ответила она зло. — Я не люблю повторять по несколько раз, особенно, если это отказ.

— Ну-ну, не сердись его горячности, — примирительно продолжил Арагорн. — Он просто не знает.

— Чего не знает?

— Что твое сердце уже занято, конечно, — ехидно продолжил он.

— Что? Что за глупости? — Искорка развернулась к нему всем корпусом, но тот спрятал хитрую улыбку за кружкой. — Что это ты себе напридумывал?

— Можешь отрицать сколько угодно, но я не слепой, — на это Искорка только фыркнула, и отвернулась.

Глаза предательски нашли в толпе гнома и эльфа. Они уже начали свою идиотскую игру. Гимли что-то говорил Леголасу, но тот был невозмутим. Застывший в своем эльфиском совершенстве он будто был выточен из мрамора. Но тут Гимли сказал что-то еще, и холодная красота Леголаса разбилась тысячью осколков. Он засмеялся и черты его, не имевшие ни единого изъяна, вдруг исказились. Маска идеальности была сброшена и проступили неожиданные недостатки: мелкие складки в уголках глаз, кривой нос, слишком тонкие для его лица губы. У Искорки перехватило дух и сердце пропустило удар. Эти мелкие изъяны делали его настоящим, живым, сотканным из плоти и крови. Отрицать очевидное становилось все сложнее и она крепче сжала зубы и попыталась восстановить дыхание. Неужели все видят? Она прикрыла глаза и сделала большой глоток из кружки.

— Эльфы любят только один раз, — невпопад и очень тихо сказала она.

— Вот именно, — недоумевающе отозвался Арагорн.

— Арагорн, я ведь все знаю, помнишь? Он уже любил и наверняка страдает по ней до сих пор.

— По кому? — слишком громко отозвался тот и Искорка зашипела на него.

— Ты не мог бы говорить немного тише и не привлекать к этому разговору ненужных ушей? — она прервалась и подождала пока мимо них протиснутся два еле держащихся на ногах воина. — По Тауриэль, конечно.

Арагорн засмеялся, отчего Искорка подавилась воздухом. Он затеял этот унизительный разговор и теперь смеет смеяться над ней?! Кажется ее гневный взгляд охладил его веселье.

— Не знаю, что ты себе напридумывала, но они выросли вместе, — очень серьезно начал Арагорн. — Она словно сестра ему, Тинвэ. Твое предположение не просто нелепо, оно даже звучит нездорово.

Во рту вдруг пересохло. Она ничего не смогла с собой поделать и снова посмотрела на Леголаса. Они с Гимли целенаправленно и очень упорно опустошали кружки с пивом, и глаза гнома уже разбежались в разные стороны. Но в эльфе не изменилось ничего, казалось, он пил простую воду. В груди робко разгорался огонек глупой надежды, который тут же был потушен следующей мыслью.

— И все равно это ничего не меняет, Арагорн, — печально добавила она. — Я умру, раньше или позже. Это неизбежно.

На это Арагорн ничего не ответил, но собственный взгляд его потух и плечи устало опустились. О да, он понимал, наверное только он и понимал, что это значит. В два больших глотка Искорка опустошила свою кружку и поморщилась. Под пристальным вниманием Арагорна она обернулась к бочке и налила себе еще пинту. Он бросил осуждающий взгляд.

— Это плохая идея, — решил предупредить он.

— Замолчи, — не слишком учтиво откликнулась Искорка. Арагорн вздохнул. — Допью пинту и пойду спать. Хотя бы отключусь быстро.

Следующие полчаса она провела неспешно опустошая свою кружку и рассматривая людей вокруг. В окружавшем веселье она отчего-то чувствовала себя неуютно, будто не имела никакого отношения к празднику. Вокруг были чужие пьяные лица, братство разбрелось по разным углам и даже Арагорн, все это время бывший где-то рядом, внезапно ретировался. Нужно было следовать его примеру. Она допила последний глоток, повернулась к столу за спиной, чтобы поставить кружку, и голова закружилась. Да, Арагорн был безусловно прав: это плохая идея. Надо уходить спать. Завтра она встанет рано и поставит Боромира перед фактом, что тоже едет в Минас Тирит. Тому придется взять ее в попутчики — выбора она не оставит. А после все будет уже не важно. Его позовет море, а она... Она может и не дожить до их следующей встречи. Хотелось посмотреть на него снова, но Искорка не дала себе этого сделать. Она поставила на стол кружку, развернулась, обогнула спорящих светловолосых мужчин — судя по дорогой амуниции, кого-то из дружины Эомера — и направилась к выходу. Сделав очередной шаг, она наступила на подол непривычной для себя одежды и запнулась.

— Позволь, я тебя провожу, — неожиданно возник рядом Леголас, очевидно увидевший ее жалкие попытки разобраться в собственных ногах. Она вспыхнула. Стало неловко.

— Тебе придется спрашивать разрешения у Пиппина, — попыталась она отшутиться.

— Что? У Пиппина? — опешил Леголас.

— Да, он выиграл состязание за мое сердце у Мерри и сегодня имеет честь сопровождать меня, — объяснила она все тем же шутливым тоном.

— О, — протянул Леголас. — Твой кавалер танцует на столе уже почти час, ты в курсе? — продолжил он, показывая рукой себе куда-то за спину. Искорка засмеялась.

— Послушай, — продолжила она уже серьезно, — лучше позаботься о Гимли, которого ты так коварно напоил, — она бросила в сторону храпящего под лавкой гнома расфокусированный взгляд.

— Да что с ним станется, проспится и будет снова меня доставать, — излишне громко ответил Леголас. Искорка взглянула на него внимательнее и снова рассмеялась.

— Эру, да ты спьянел, — беззлобно улыбнулась она. — И кого это еще из нас нужно провожать?!

— Вне всяких сомнений, я трезвее тебя. И если ты хочешь все же избежать компании Эомера, который с очень храбрым и целеустремленным видом направляется в нашу сторону прямо сейчас, то прими мое предложение, — сказал Леголас и подставил свой локоть. Искорка обернулась через плечо и действительно заметила Эомера, рассекавшего толпу и уверенно идущего к ней. Встретившись с ней взглядами он улыбнулся, как вероятно сам полагал — обворожительно, и ускорил шаг.

— Пошли быстрее, — скривившись ответила она Леголасу и положила свою ладонь на его предплечье.

Они спешно направились в сторону выхода и успели переступить порог раньше, чем Эомер преодолел разделявшее их расстояние.

Звук торопливых шагов эхом раздавался по коридорам Медусельда, а Искорка все не могла стереть с лица глупую улыбку. Зайдя за поворот и подойдя к своей двери, она остановилась, прислонилась к стене и звонко рассмеялась.

— Шалость удалась? — сквозь смех спросила она то ли Леголаса, то ли саму себя. Он рассмеялся в ответ.

— Определенно удалась, — откликнулся Леголас. — Ты убежала от грозного змея, можно сказать, ускользнула из его лап в последний момент.

— Спасибо за спасение, прекрасный принц, — шутливо поклонилась она и снова засмеялась.

— Всегда к твоим услугам, — также шутливо ответил он и на несколько долгих мгновений опустил взгляд в пол. — Принцу полагается награда, — продолжил он уже глядя ей в лицо.

— Какие вы принцы меркантильные, — решила не прекращать игру Искорка. — И чего же попросит мой доблестный спаситель?

— Лишь один поцелуй, — нисколько не смутившись ответил он. Искорка опешила и резко перестала смеяться. Краска залила ее лицо, и на языке уже созрел колкий ответ, но она не смогла выдавить из себя и слова. Леголас положил ладонь на ее щеку и наклонился к губам. И вот он уже целует ее, распаляя дремлющее в груди пламя. Наконец, мысль пробилась через сладкий плен в ее голову и она разорвала поцелуй.

— Леголас, — заговорила она, глядя в его нетерпеливые глаза, — это плохо. Ты знаешь, что это плохо.

— Но почему тогда так хорошо? — ответил он и вновь поцеловал ее. И она сдалась. Мысли кончились, доводы разума пали под натиском лавины острых чувств. Мир замер и, кажется, сузился до маленького пяточка перед ее спальней, на котором совершалась невообразимая и чудовищно прекрасная ошибка.