Цвет веры (гет)

Я не знаю, что тебе сказать.

За красивой вязью глупых слов

Я угадываю страх в твоих глазах,

А под ним сгоревшую любовь.

Знаешь, я не мастер исправлять —

Мастер обращать живое в прах.

Но сейчас мне нечего терять:

Ставок нет, все карты на руках.

В этой страшно-правильной игре

Я пошел ва-банк и проиграл,

Не заметив в яркой мишуре,

Как чужой марионеткой стал.

Я не знаю, что тебе сказать,

Вместо слов наружу рвется вой.

Мне бы только раз тебя обнять

И почувствовать, что я еще живой.

Незнакомец предложил ей ни много ни мало найти безопасное место, куда можно было бы отправиться прямо сейчас. Нарцисса на миг прикрыла глаза. Если бы волшебники умели создавать места силой мысли, она бы перенеслась в небольшой домик вдали от магического сообщества, куда никто никогда не смог бы за ней последовать. Там бы нашлось место для Драко, Северуса с Томом, Сириуса. Там было бы уютно и безопасно.

Так глупо прошла жизнь: оглядываясь назад, Нарцисса понимала, что ее жизнь была какой угодно, но только не безопасной. Люциус, надо отдать ему должное, как мог нивелировал это, и порой она даже забывала, что вся их семья живет под колпаком и что каждый день, каждую минуту нужно было соответствовать выбранной роли.

В конечном итоге Люциус заплатил за иллюзию свободы своей жизнью. Как и бедный Фред. И вот теперь уже ей предстоит обеспечить безопасность сына.

— У меня нет такого места, — покачала головой Нарцисса.

— Миссис Малфой, мы должны сейчас куда-то отправиться.

Гриммо? Но оттуда ее забрали… Дом Марисы, о котором она говорила с Северусом и на который он должен был наложить дополнительную защиту… Небольшое имение, принадлежавшее покойному Патрику Делоре и перешедшее после смерти Марисы к Драко, скорее всего, пребывало в жутком запустении. Потому что за три года, прошедшие со смерти Марисы, ни Нарцисса, ни тем более сам Драко туда не наведывались. Обычно они приезжали в то имение, где Мариса жила постоянно и которое было разрушено аврорами. Но выбирать не приходилось.

— Есть одно место, — медленно произнесла Нарцисса, — но я не уверена, что смогу в него попасть. На нем, возможно, изменена защита.

— Кем?

— Вы всерьез считаете, что я поделюсь с вами этой информацией? — приподняла бровь Нарцисса, и юноша явно смутился.

— Мы можем отправиться максимально близко к нему и там уже решить, что делать, — наконец предложил он.

— Давайте попробуем.

Когда она произнесла название небольшой деревушки, соседствовавшей с имением Делоре, лицо юноши на миг изменилось, но Нарцисса не успела спросить, в чем дело, — каминная сеть унесла ее на юг Франции.

Трактир, из камина которого она вышла, пустовал. Лишь за деревянной барной стойкой, подперев щеку рукой, дремала молоденькая официантка.

Услышав, что кто-то прибыл камином, девушка встрепенулась, скользнула по Нарциссе взглядом, и ее глаза удивленно расширились. Только тут Нарцисса поняла, что без мантии и без сумочки, в одном лишь брючном костюме она выглядит как человек, который спасался бегством. А учитывая, что ее волосы наверняка находятся в беспорядке, да и вообще внешний вид явно оставляет желать лучшего, можно было смело ожидать, что официантка вызовет авроров.

— Добрый вечер, — вежливо улыбнулась Нарцисса, понимая, что эта девочка наверняка видела ее колдографии в «Пророке».

— Д-добрый, — с заминкой отозвалась официантка и принялась оглядывать помещение так, будто ожидала, что авроры явятся сюда сами, без приглашения.

За спиной Нарциссы раздались шорох, чертыхания, а потом кто-то приобнял ее за плечи. Вздрогнув, она обернулась к наглецу. К счастью, рядом стоял ее нежданный спаситель. Впрочем, это не объясняло его поведения. Нарцисса выразительно посмотрела на его руку, и он предупреждающе качнул головой.

— Милая, вот ты где? Это уже четвертая таверна. Давай все-таки поговорим?

Нарцисса посмотрела еще выразительнее, не понимая, что он несет, и тогда он склонился к ее уху и шепнул:

— Нужно срочно уходить. Иначе будут проблемы.

— Роберт? — воскликнула девушка за стойкой.

— Миранда, милая, мне бы не хотелось, чтобы кто-то знал о том, что мы здесь были. Я не хочу компрометировать даму ненужными пересудами.

Юноша говорил это так многозначительно, что сам его тон уже компрометировал всех и вся.

— Но твой отец…

Он чертыхнулся и, выхватив палочку, наложил на девушку парализующее заклятие.

— Из всех каминов выбрать именно этот — поистине тотальное невезение!

— Что происхо… — начала Нарцисса, но Роберт подтолкнул ее к выходу.

На миг задержавшись у дверей, он снял с девушки парализующее заклятие, и не успела та и рта раскрыть, как он произнес: «Обливиэйт».

На улице шел снег. Юноша, наплевав на приличия, схватил Нарциссу за руку и потащил по совсем недавно очищенной тропинке. Согревающее заклятие на них обоих он накладывал уже по пути.

— Что не так с этим местом? — спросила Нарцисса, когда они отошли на порядочное расстояние.

Вокруг было безлюдно, потому что желающих прогуляться в непогоду ранним зимним утром, к счастью, не нашлось.

— Мне не хотелось бы давать вам слишком много информации, которая может в будущем представлять для вас опасность, — туманно произнес он. — Скажем так, мы переместились очень недалеко от того места, где были. Фатально недалеко.

Нарцисса попыталась прикинуть, что знала о соседях Делоре. К сожалению, прискорбно мало. Возможно, не так уже неправо было французское магическое сообщество, считая англичан снобами. А ведь в роду Малфоев, как и в роду самой Нарциссы, были французы, но, хоть убей, в голову с ходу не приходила ни одна французская семья.

— Я так полагаю, мы отправляемся в поместье Делоре? — юноша остановился подальше от очередного фонаря, в свете которого кружились снежинки.

Его лицо утопало в тени, и Нарциссе было бы сейчас, скорее всего, жутко, если бы большая часть эмоций не осталась в зале того проклятого замка рядом с телом Фреда Забини.

— План был такой.

Отпираться не было смысла.

— Увы, там вы не будете в безопасности, потому что защита дома уже давно не служит своим хозяевам. Покойная миссис Делоре была на редкость беспечна, и…

— Не нужно, — остановила его Нарцисса. — Мне достаточно услышать, что дом небезопасен. Ваше мнение о Марисе меня никоим образом не интересует.

— Прошу прощения, — на миг склонил голову он. — Недалеко отсюда есть камин, которым мы можем воспользоваться. Хорошо было бы придумать, куда отправиться.

Несколько секунд Нарцисса смотрела прямо перед собой. Кажется, ее жизнь все-таки прошла на редкость бездарно, раз в столь неюном возрасте у нее нет ни одного места, куда бы она могла отправиться. Перебирая в уме имена знакомых, она понимала, что через миг после ее обращения к ним их с Робертом будет встречать Темный Лорд.

Пожалуй, единственным местом, где ее, возможно, не будут искать, оставалось разрушенное имение Марисы. Сам дом предстояло возродить из руин, но территория поместья уцелела, как и пара гостевых домиков. Это отдавало безумием, но другого варианта все равно не было.

— Идемте, — поторопила она юношу.

Камин, которым они воспользовались, находился на заднем дворе чьего-то поместья. Никто из хозяев не появился, охранные чары не сработали, и задавать лишних вопросов Нарцисса не стала. Порой ответы лучше было не знать. Однако Роберт пояснил:

— Это дом моего друга. За камином он не следит: патологическая рассеянность, подкрепленная здравым смыслом.

На этот раз путешествие прошло гладко. Роберт отправился первым, и это оказалось кстати, потому что он успел подхватить Нарциссу и не дал ей упасть по прибытии. Оказалось, что каминная имения Делоре разрушена, и сквозь обвалившуюся крышу и рухнувшую часть стены сюда намело снега. Снег присыпал камни и расколотую черепицу, которая хрустела под ногами, пока они выбирались в кромешной тьме на улицу.

Здесь дорожки никто не чистил, и некогда ухоженная территория напоминала теперь заметенное снегом кладбище.

— Нам туда, — Нарцисса указала на едва различимую в серости пасмурного утра крышу уцелевшего домика.

Роберт взмахнул палочкой, и снег взвился, разлетаясь по обе стороны от тропинки. Нарцисса пошла первой, отмечая, что следы разрушения виднелись повсюду: то здесь, то там под ногами валялись куски кровли, под снегом угадывались внушительные обломки стен.

На миг боль утраты от смерти Марисы всколыхнулась в ней с такой силой, что Нарцисса задохнулась, глотнув морозного воздуха. За столько времени она так и не нашла в себе сил приехать сюда. А ведь могла бы уже восстановить поместье, и Драко не пришлось бы заниматься этим теперь. Но ей так хотелось сохранить это место в памяти нетронутым. Обмануть себя тем, что все те колдографии в газетах были сделаны где-то еще, а здесь по-прежнему между статуй петляют ухоженные тропинки и в каждой комнате большого дома живут новой жизнью разномастные игрушки.

— Вам плохо? — участливо спросил притихший от увиденного Роберт.

— Все в порядке, — Нарцисса выпрямилась, потому что, оказывается, успела согнуться, будто ее ударили, и продолжила путь.

Теперь она точно знала, что от своих страхов убежать невозможно. Но нужно учиться их побеждать. И пусть без волшебной палочки она была слабее самого последнего маггла, это уже не имело значения. Назад пути не было.

Гостевой домик встретил ее чистотой. Сперва Нарцисса удивилась, но потом вспомнила, что не так давно Драко с Северусом приезжали сюда и даже оставались на ночевку. Драко хотел лично осмотреть фронт предстоящих работ для восстановления поместья. Или же просто был храбрее своей матери и не прятался от боли.

Роберт молча разжег камин. Нарцисса в это время бродила по дому, думая о том, что, не будь этот дом Марисы, ей следовало бы извиниться за то, что она позволила хозяйничать здесь постороннему человеку. Но Мариса слишком любила людей. Она бы не была против.

На стене в гостиной висел морской пейзаж, который Нарцисса рисовала лет в двадцать. Пейзаж был не слишком удачным, потому что грозовое небо нависало над морем, навевая уныние и беспросветность. Но Мариса не позволила выкинуть картину. Если так посмотреть, ее дом некогда был настоящим музеем, в котором с огромной любовью были собраны увлечения дорогих Марисе людей. Скульптуры, которые когда-то лепил Драко, картины Нарциссы, гобелены, детские поделки.

— Я попробую связаться с мистером Снейпом, — раздалось за ее спиной, и Нарцисса, вздрогнув, обернулась к Роберту.

Тот стоял в дверях гостиной с тем выражением лица, с каким стоят у гроба с усопшим.

— Вы знакомы с мистером Снейпом? — уточнила она.

— Да, я имел честь. Если все удастся, сегодня вечером я свяжусь с вами через камин из Хогвартса, и мы отправим вас туда.

— Почему вы не хотите попробовать связаться отсюда?

— Потому что активность давно не используемой каминной сети сразу привлечет к ней ненужное внимание, и второго шанса ею воспользоваться может не быть.

Нарцисса кивнула, признавая его правоту, а потом вспомнила, в каком состоянии был Северус, когда они виделись в последний раз. Наверное, Роберту стоило знать о том, что его план может провалиться.

— Мистер Снейп, возможно, не сможет вам ответить.

— Это наш единственный шанс. Сейчас нет места безопасней, чем Хогвартс. Нам нужно выиграть время.

— Время для чего, Роберт? — прямо спросила она.

— Время для того, чтобы подготовиться к финальной битве, — криво улыбнулся он.

— А на чьей вы стороне?

— Я на той стороне, у которой нет привычки принуждать и ломать волю.

— Тогда мы стоим рядом, — уголком губ улыбнулась Нарцисса.

— Рядом, — эхом откликнулся он и подошел к камину. — Мне нечего оставить вам для защиты, поэтому я просто прошу вас: если вдруг сюда кто-то явится, будьте благоразумны и выполняйте его требования. Вы должны остаться живой.

— Зачем вам это?

— Нас слишком мало: тех, кто рядом, — он совсем по-мальчишески улыбнулся и исчез в камине, а Нарцисса осталась одна в доме, полном воспоминаний.

* * *

Остаться наедине с Драко Малфоем после случившегося оказалось тем еще испытанием. Наверное, было бы проще, если бы в ее глупой голове наконец что-то перемкнуло и она перестала бы видеть в нем того Драко, которого он успел ей показать перед Рождеством и от которого был максимально далек сейчас. В момент, когда он направил на них волшебную палочку, Гермиона явственно поняла, что он всерьез способен на убийство. В серых глазах не было ни капли сострадания, ни капли тепла — лишь холод. Но, видимо, в Гриффиндор действительно берут исключительно ненормальных, как он всегда и говорил. Гермиона не могла, просто не могла не думать о том, что где-то там, под всей этой холодностью и ненавистью, есть человек, которого она любила. Да что там говорить! Она и такого его любила. И боялась. Вот такой дурой она была.

— На Поттера не действует Империо.

Это было первым, что он сказал. Что-то среднее между вопросом и утверждением и с явным сожалением об упущенной возможности.

— Учтешь на будущее? — с горькой усмешкой спросила Гермиона, подходя ближе.

Прядь его волос упала на лицо, и он периодически сдувал ее, но она все равно лезла в глаза и, видимо, щекотала нос, потому что он то и дело морщился.

— Будущее, — так же горько усмехнулся Драко. — Хорошее у тебя чувство юмора.

— А до этого ты говорил, что если я мню себя остроумной, то мне срочно нужно переставать это делать, — Гермиона опустилась на то место, где до этого сидела Паркинсон. И только присев, поняла, что оказалась гораздо ближе к нему, чем ей хотелось бы.

— Знаешь, я до конца не понимаю, что там происходит у Пэнси и Поттера. Но послушай добрый совет: держись за него. Он тот, кто… — Малфой сглотнул и нахмурился, подбирая слова. — В общем, с ним у тебя будет хотя бы призрачный шанс выжить.

— Ты снял кольцо для того, чтобы помочь нам.

— Сглупил, — он едва слышно выдохнул сквозь зубы, попробовал сдуть челку с лица и поморщился.

— Голова опять болит?

— Слово «болит» слишком слабое для описания того, что я чувствую, — ровным тоном произнес он.

— Тебе было легче, когда ты снял кольцо?

Он снова попытался сдуть челку и поморщился, и Гермиона не выдержала: подалась вперед и аккуратно убрала волосы с его лица. Пальцы на миг коснулись покрытого испариной лба, и они оба вздрогнули.

— Я не знаю, — голос Драко прозвучал едва слышно. — Я... не помню.

— Как не помнишь? — испуганно спросила она и положила ладонь на его лоб, будто собираясь проверить, нет ли у него жара.

— Не делай так. Я…

Она поспешно убрала руку, и он тут же зажмурился. Гермиона прикрыла глаза, не в силах видеть, насколько ему плохо.

Дверь без предупреждения распахнулась, и в комнату вошел Гарри.

— Время вышло, — тоном тюремного надзирателя из маггловских фильмов произнес он.

— Подожди еще пару минут, — попросила Гермиона.

— Он тебя заколдовал?

— Нет. Он... не помнит, что было, когда он снял перстень, он…

— Он говорит, что не помнит, — встрял вошедший следом за Гарри Рон.

— Драко! — Паркинсон сорвала с себя мантию-невидимку и сунула ее в руки Гарри.

Гермионе пришлось вскочить с кровати, когда слизеринка буквально налетела на Малфоя.

— Ты не помнишь?

— Поттер, еще пять минут, — попросил Малфой, игнорируя ее.

— Зачем? Чего ты добиваешься? Ты не собираешься снимать перстень. Хочешь сойти с ума? На здоровье! Но только не здесь, а как минимум в лазарете или, если уж не хочешь туда, в гостиной Слизерина.

— К нам нельзя. Там у многих Метка, — прошептала Паркинсон.

— А что не так с Меткой? — спросил Рон, как будто у него эта самая Метка имелась, причем вела себя исключительно хорошо.

— Мы подозреваем, что Лорд с ее помощью может узнавать то, что происходит вокруг, но мы не уверены, — путано объяснила Паркинсон.

— «Мы» это кто? — уточнил Рон, и слизеринка пожала плечами:

— Просто мы.

Рон закатил глаза.

— Предлагаю пойти к Макгонагалл, и пусть она решает. Раз уже Снейпа все равно нет, — наконец сказал Поттер.

— И как ты объяснишь мое нахождение в спальне Грейнджер? Пока все больше похоже на то, что она меня похитила и покушалась на мою невинность.

Если бы это все не было сказано едва слышно, наверное, кто-нибудь возмутился бы, но сейчас даже Рон не стал комментировать, потому что Малфой выглядел так, как будто находился при смерти.

— Драко, умоляю, сними перстень. Слышишь? — Паркинсон обхватила его лицо ладонями и заставила посмотреть себе в глаза. — Если ты этого не сделаешь, случится катастрофа.

— Ну ты же знаешь, как это работает, Пэнси. Я не верю тебе, не верю никому. Грейнджер мне вообще невыносимо видеть. Ну разве что Поттер неизменно радует взор своим героическим видом.

— Пожалуйста, — прошептала Паркинсон, и — Гермиона не поверила глазам — по ее щекам потекли слезы.

— Не могу, — Драко попытался сказать насмешливо, но получилось беспомощно.

— Тогда идем к Макгонагалл, — Паркинсон медленно выпрямилась и вытерла лицо.

— Выйдите, пожалуйста, еще раз. И дайте десять минут, — решительно сказала Гермиона.

У нее созрел план, который друзья ни за что бы не одобрили.

— Что ты хочешь сделать? — прищурился Гарри.

Гермиона подбежала к нему и зашептала в ухо:

— Я уговорю его. Я придумала как. Просто дайте нам время.

Гарри сомневался, и она, схватив его за плечи, вновь прошептала:

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

— Десять минут, Гермиона, и ни минутой больше.

И снова пространство вокруг заполнилось густой давящей тишиной. Гермиона жила здесь седьмой год и никогда не думала, что ее комната может быть такой неуютной. Малфой внимательно на нее смотрел, и ничто в его лице не давало понять, о чем он думает. Гермиона прошлась по комнате, на миг остановилась у камина и, глубоко вдохнув, решительно повернулась к слизеринцу. Помедли она еще мгновение, и весь запал бы прошел.

— Я освобожу тебя, — выдохнула она, глядя в серые глаза.

— Условия? — тут же спросил Малфой, и ее желудок сжался.

Это был тот самый Драко Малфой, которого Гермиона так самозабвенно ненавидела все шесть лет совместной учебы. Тот, кто умел причинять боль и кому не было ни малейшего дела до чьих-то переживаний.

Что ж, это, пожалуй, к лучшему.

— Ты дашь мне слово, что просто уйдешь и не причинишь вред моим друзьям. Палочку мы вернем Паркинсон.

Он медленно кивнул, вероятно, взвешивая за и против, а потом спросил:

— Что тебе это даст?

— Ни-че-го, — по слогам произнесла Гермиона. — Знаешь, все это не имеет смысла. Мы сделали все, что могли. Гарри ввязался в это. Они с Паркинсон почти наизнанку вывернулись, чтобы тебя спасти. Но невозможно спасти того, кто не хочет быть спасенным.

Гермиона подошла к стулу, который Гарри так и оставил выдвинутым из-за стола, и устало на него опустилась.

— Я уже перешагнула через себя, через гордость, через друзей. Я не могу сделать еще больше, Драко. Мы выяснили, что фамильный перстень контролирует твои мысли и поступки. Тебя все устраивает. В общем, спасибо тебе за то, что спас Рона. Он, кстати, тоже прыгнул выше головы. Рон ведь совсем не Гарри. Он не готов прощать и даже не собирается делать вид, что уважает мой выбор. Но он классный. Не рассуждая и не споря, он сделал то, о чем его попросили, и едва не погиб.

Гермиона не поднимала взгляда от своих коленей, но чувствовала, что Малфой на нее смотрит.

— Знаешь, мне никогда не понять, как можно спокойно принимать гибель людей. Я предпочитаю думать, что это все перстень — не ты. Поэтому, если все-таки это твое осознанное решение, не говори мне, пожалуйста.

Она наконец набралась храбрости поднять взгляд. Он действительно смотрел: внимательно, не отрываясь. И как бы ни были противны ей его готовность следовать идеям чистоты крови, отказ бороться за себя, за нее, Гермиона не могла не признать: он был самым красивым человеком, которого она встречала в своей жизни. Наверняка были те, кто поспорил бы с этим заявлением. Но ей было все равно. Она все для себя решила.

Достав палочку, Гермиона направила ее на слизеринца.

— Поклянись.

— Клянусь, что сегодня не причиню вред никому из твоих друзей гриффиндорцев, — медленно произнес он, глядя ей в глаза.

Гермиона кивнула. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что она совершает ошибку. Ведь действие его заклятия направлено на то, чтобы ее убить, но, кажется, она просто слишком устала от бессмысленной борьбы и от равнодушия в его взгляде.

Она произнесла заклинание, и спутывающие чары исчезли. Малфой сел ровнее и повел плечами, разминая их, а потом осторожно встал.

— Ты совершила глупость, Гермиона, — произнес он. — В первую очередь ты должна была добиться гарантий своей безопасности.

— Ты обещал Гарри, — Гермиона тоже встала и отступила на шаг.

Однажды он обманул ее, подойдя вплотную и заболтав, а потом выдернул палочку из ее кармана.

Малфой молча двинулся к ней. У Гермионы было не больше секунды на размышление. Размер комнаты играл против нее, но она всегда умела быстро принимать решения. Иногда совершенно идиотские, как, например, спрятаться в багажном отсеке кареты с гербом или же влюбиться в Драко Малфоя. Понимая, что медлить больше нельзя, она метнулась к окну, собираясь выбросить волшебную палочку, чтобы у него не было шанса ею воспользоваться.

Тяжелая защелка, обычно заедавшая, в этот раз, к счастью, не подвела и со скрежетом выскочила из паза. Чтобы распахнуть окно, Гермионе пришлось взобраться коленями на подоконник. Все это наверняка заняло считаные секунды, но девушке казалось, что она делает все непозволительно медленно. Ухватившись за ручку, она рванула раму на себя, и в комнату ворвался порыв ледяного ветра. Гермиона выхватила палочку из кармана, намереваясь ее выбросить, но не успела: Малфой схватил ее в охапку и сдернул с подоконника.

Гермиона увидела их отражения в оконном стекле: похожие на двух кукол, которых кто-то дергает за ниточки. Нелепое барахтанье выглядело комично. Она бы рассмеялась, если бы ей не было так больно: физически, потому что он с силой давил ей под ребра, и морально — она, дура, всех подвела. От мысли, что сделает Гарри, поняв, что Малфой причинил ей вред, у нее внутри все сжалось. Дура! Дура!

Малфой резко развернул ее к себе лицом и, схватив за плечи, встряхнул так, что она едва не прикусила себе язык.

— Ты! Ты!

Он смотрел с такой яростью, что Гермионе хотелось зажмуриться и позвать на помощь. Только мысль о том, что это закончится волшебной дуэлью, заставила ее до боли сжать зубы и не издать ни звука.

— Ты в курсе, сколько отсюда до земли?! — прошипел Малфой и снова ее встряхнул.

— В курсе. Но с ней ничего бы не случилось. Мы бы просто потом ее призвали, — прошипела Гермиона, попытавшись вырваться. — Какое тебе вообще до нее дело?

— Призвали? — Малфой разжал руки и отступил на шаг. — Кого призвали?

— Палочку.

Гермиона удержалась от того, чтобы потереть плечи, на которых наверняка остались синяки. Вместо этого прижала палочку к груди, как самую главную драгоценность.

Малфой так посмотрел на ее палочку, что Гермиона невольно отступила еще на шаг, а он вдруг резко надул щеки и с шумом выпустил воздух, а потом, помотав головой, провел рукой по волосам. Его рука дрожала, а еще… на ней не было фамильного перстня.

Он его снял? Он…

— Позови Пэнси, — хрипло попросил Малфой.

Не глядя на нее, он подошел к окну и, захлопнув тяжелую створку, со щелчком закрыл задвижку. Вышло у него это с первого раза, в отличие от Гермионы, которая без конца мучилась с заедающим шпингалетом.

На его пальце, там, где совсем недавно был фамильный перстень, алела кровоточащая царапина.

— Ты снял перстень, — едва слышно сказала Гермиона, и он, отрывисто кивнув, повторил:

— Позови Пэнси, будь добра.

— Руку нужно обработать.

— Просто позови Пэнси, — он оперся ладонями о подоконник и остался стоять спиной к ней.

— Хорошо, — прошептала Гермиона, глядя на его застывшие плечи.

Снятый перстень не изменил ничего. От тона Малфоя можно было замерзнуть даже в жаркий летний день. Что ж, кажется, пора возвращаться с небес на землю. Ее миссия выполнена: Драко Малфой избавился от контроля извне. Теперь он контролируется исключительно самим собой. А значит, она ему просто не нужна.

Гермиона так долго смотрела в его спину, что он оттолкнулся от подоконника и медленно развернулся. Его взгляд оказался ничуть не теплее тона. Гермиона горько усмехнулась сама себе и пошла к двери.

Размеры комнаты старосты Гриффиндора вновь играли против своей хозяйки: до двери было целых восемь шагов. Бесконечно долгий путь под его взглядом.

* * *

Порыв ледяного ветра из распахнутого Грейнджер окна принес с собой воспоминание: яркое, страшное. Мокрые камни башни, Темный Лорд, отец… На него все смотрят и ждут ответа. И он не знает, как ответить правильно. Оказывается, бывают вопросы, на которые нет ответов. Или же Драко настолько глуп и слаб, что не может их найти.

Он помнил мокрый камень под ладонями, свист ветра в ушах и рывок сквозь пространство, который спас его, но не спас его отца. И Драко так и не узнал, ради кого Люциус Малфой сделал тот самоубийственный прыжок: ради него или ради Лорда.

Воспоминания пронеслись в голове с сумасшедшей скоростью, и от осознания, что Грейнджер сейчас собирается сделать то же самое, потому что он не оставил ей выбора, у него перехватило дыхание.

Внутренний голос убеждал, что все так и должно быть, грязнокровкам не место в этом мире, но Драко смотрел на ее волосы, развевавшиеся на ветру, пока она воевала с рамой, и что-то будто резало его изнутри. И это что-то не имело никакого отношения к головной боли, которая, кажется, решила поставить мировой рекорд. Он хотел броситься к гриффиндорке, но обнаружил, что не может сделать и шагу, ведь «чистокровный волшебник...»

Кажется, в эту самую минуту он все-таки окончательно свихнулся, потому что сорвал с руки перстень, едва не вывихнув себе фалангу. Палец обожгло болью, но в голове резко прояснилось. Драко едва не упал, когда тело все-таки его послушалось и рвануло вперед.

Запихнув перстень в карман, он обхватил гриффиндорку поперек туловища и сдернул с подоконника. Она отбивалась и вырывалась так, как будто от этого зависела ее жизнь. Мысль о том, что вариант с гибелью для нее явно предпочтительней, чем его присутствие, заставила его удвоить силы.

Поттер ему еще спасибо скажет за то, что он не дал этой сумасшедшей наделать глупостей. Впрочем, на спасибо Поттера в эту минуту было совершенно плевать. Волновало одно: откуда в тщедушной Грейнджер столько сил? Она заехала ему локтем в солнечное сплетение, выбив дыхание, а потом ударила пяткой по колену. Да что ты будешь делать!

С силой развернув гриффиндорку к себе лицом и едва не швырнув на пол, Драко встряхнул ее за плечи и с ужасом понял, что ему физически сложно остановиться. Хотелось трясти и трясти ее изо всех сил, чтобы она наконец поняла, что так нельзя!

— Ты! Ты! — от ярости он не мог подобрать слов.

Все, на что его хватило, — вцепиться в хрупкие плечи и не позволить себе вновь ее встряхнуть.

Очередной порыв ветра пробрался под водолазку, и по вспотевшей от страха спине побежали мурашки.

«Там метель, Малфой. Там сумасшедшая метель… и ты мог действительно ни черта больше не увидеть».

— Ты в курсе, сколько отсюда до земли? — сквозь зубы выдавил он.

— В курсе, — огрызнулась Грейнджер и начала нести какую-то чушь про то, что ничего бы не случилось и что-то там можно призвать.

Драко разжал руки и отступил на шаг, чувствуя, что смертельно устал от тупых гриффиндорцев, от того, что ему даже некому рассказать, насколько сильно он устал. Тело ломило от долгой вынужденной позы под путами, адреналин бурлил в крови.

Из бессвязного лепетания Грейнджер Драко наконец понял, что она... не собиралась прыгать. Просто хотела выбросить из окна свою палочку. Видимо, чтобы он не мог ею воспользоваться.

Драко выдохнул и понял, что ему срочно нужен кто-то здравомыслящий, потому что иначе он просто взорвется от злости на неадекватность и непредсказуемость гриффиндорцев. Пэнси после участившегося общения с Поттером уже не могла претендовать на лавры самого здравомыслящего человека в мире. Однако она была гораздо лучше, чем Грейнджер, которая… которая бесила. Как же она бесила одним своим существованием! Драко не помнил, чтобы кто-нибудь когда-нибудь вызывал в нем такие эмоции.

— Позови Пэнси, — попросил он, чтобы она перестала наконец на него пялиться.

Но Грейнджер заметила отсутствие перстня на его руке, и ее лицо озарилось такой детской радостью, будто они уже решили все проблемы и ничего плохого больше в принципе не может случиться. Эта ее наивность злила до дрожи. Ну как можно быть такой?!

Драко не хотел говорить о перстне. Он еще сам не понял, как относиться к своему поступку. Ему нужно было оказаться в одиночестве и все обдумать. Голова больше не болела, но в мозгу мелькали картинки, от которых все вокруг казалось немного нереальным. Реальной была только Грейнджер, которая после очередной его настойчивой просьбы пригласить наконец Пэнси будто сдулась и поплелась к двери.

Драко посмотрел на ее опущенные плечи. Он помнил, какими хрупкими они казались под его руками, каким маленьким и гибким было ее тело, когда она отчаянно отбивалась. Он вдруг вспомнил свои мысли в тот момент, когда думал, что она пытается выпрыгнуть из окна, потому что его боится больше, чем смерти, и сам не понял, как рванул за ней и, развернув, прижал к себе изо всех сил.

В голове было пусто.

Грейнджер вздрогнула всем телом, а потом обхватила его руками за пояс и уткнулась носом в его плечо. Если бы кто-то спросил его, что он сейчас чувствует, он бы не смог ответить. Кажется, все-таки в его голове перегорела пара тысяч нейронов, которые отвечали за связь с реальностью.

Драко не знал, сколько они так стояли. Он не мог разжать руки, потому что тогда пришлось бы смотреть ей в глаза и что-то говорить, а ему нечего было сказать. Ему казалось, что мир вокруг окончательно сошел с ума. Впрочем, скорее всего, с миром как раз все было в порядке — с ума явно сошел он сам.

Поттер, хвала Мерлину, с чего-то решил проявить деликатность и постучать. Драко торопливо разжал руки и отвернулся к кровати. Он старался не смотреть на Грейнджер, но все равно успел увидеть ее улыбку, и ему совсем не понравилось, как при этом подскочило его сердце.

Первой в комнату вошла Пэнси. Так что, возможно, деликатный стук в дверь был ее заслугой.

— Поговорили? — спросил Поттер, вглядываясь в лицо гриффиндорки.

— Я снял перстень. Так что можно расходиться. Всем спасибо, — ровным тоном произнес Драко, надеясь избавить Грейнджер от возможного допроса со стороны Поттера.

Не то чтобы он в ней сомневался... Мысль о том, что он не боится возможных ответов Грейнджер, а скорее хочет ее уберечь, была такой неожиданной, что он уставился на гриффиндорку, будто увидел впервые. Ее щеки и шея были ярко-красными, а еще она теребила браслет часов на запястье, и Драко с удивлением осознал, что помнит этот жест. И поцелуй в кабинете прорицания. А еще самый первый их поцелуй, когда Грейнджер боролась с огромной оконной рамой, а он пытался ей сказать, что это дело мужчины, после чего она буквально свалилась в его объятия, чуть не уронив их обоих на парту. Неловкая, неуклюжая, смешная и…. настоящая.

Он вспомнил! Он все вспомнил! Мерлин!

— Малфой, судя по тому, как ты пялишься на Гермиону, у тебя там что-то сошлось? — Уизли постучал себя по виску.

Вид при этом у него был донельзя брезгливый. На его счастье, волшебная палочка Драко до сих пор оставалась у Поттера, потому что сам Драко был не готов обсуждать свои открытия с кем-либо. Он вообще пока не понимал, что со всем этим делать и как наконец перестать смотреть на Грейнджер. И неуемная говорливость Уизли была сейчас совершенно не к месту.

— Малфой? — тон Поттера не был брезгливым, но в нем было такое понимание, что Драко про себя выругался.

Проклятый Поттер знал все лучше всех. Даже самого Драко. А еще он без сомнений бросился спасать память Драко, прекрасно отдавая себе отчет в том, чем это грозит ему самому.

— Я кое-что вспомнил, — медленно произнес Драко, глядя Поттеру в глаза и отмечая боковым зрением, что Грейнджер посмотрела в его сторону. От ее взгляда, который он скорее угадывал, нежели видел, по позвоночнику бежали мурашки. Видимо, организм решил отыграться на нем за все время беспамятства: во рту пересохло и не смотреть на Грейнджер стало вдруг очень сложно. Наверное, если бы не присутствие Поттера, и вовсе невозможно.

Поттер медленно кивнул в ответ и засунул руки в карманы. Драко ожидал от него более бурной реакции. Впрочем, прекрасно знал, что вряд ли ее получит. Это же Поттер. Кажется, они все-таки знали друг друга лучше, чем каждому из них этого бы хотелось.

— Ну, то есть расходимся? — тон Уизли сменился с брезгливого на преувеличенно радостный.

— Подождите, — подала голос Пэнси. — Нужно убедиться, что это все не откатится назад.

Драко перевел взгляд на Паркинсон. Милая храбрая Пэнси, поставившая на кон их дружбу и выигравшая в этой почти безнадежной партии. Слабо улыбнувшись, он вытащил из кармана брюк фамильный перстень и продемонстрировал его на вытянутой ладони.

— Все-таки дело было в нем.

Пэнси подошла ближе и склонилась над его рукой. Гриффиндорцы после заминки тоже подошли.

Когда Поттер также склонился, чтобы рассмотреть перстень поближе, Драко некстати отметил, что их с Пэнси волосы идеально совпадают оттенком. В голове всплыла дурацкая статья из какого-то журнала, который валялся на кровати Блез. Там ведьма, специализировавшаяся на отношениях, уверяла, что это что-то значит. По ее мнению, у пары должен быть либо резкий контраст, либо полное совпадение. Помнится, Блез, застав его за чтением статьи, еще сказала, что ему точно не стоит встречаться с блондинками. Со всеми остальными он волей-неволей создаст контраст.

Драко так упорно думал об этой ерунде, потому что Грейнджер тоже подошла и встала совсем рядом. Вряд ли ей был виден перстень, потому что Поттер с Паркинсон так старательно его изучали, едва не стукаясь лбами, как будто должны были к завтрашнему дню написать свиток на тему фамильных артефактов. Но Грейнджер все равно стояла рядом, и от этого по спине Драко вновь бежали мурашки. Самое паршивое заключалось в том, что он совершенно ничего не мог с этим поделать. Хотя нет, самым паршивым было то, что он, кажется, и не хотел ничего с этим делать.

— Тебе хочется его надеть? — спросила Пэнси, выпрямляясь.

Ее щеки горели. Поттер выпрямился следом и отступил на шаг, становясь рядом с Уизли. Грейнджер осталась на месте. Близко-близко. Так, что, поведи он плечом, задел бы прядь ее волос.

Драко прислушался к себе, потому что Пэнси ждала ответа. Перстень на его ладони был красивым. Идеально красивым и правильным, но желания надеть его немедленно на палец не возникало.

Грейнджер отошла на пару шагов, и Драко вдохнул полной грудью, потому что до этого, оказывается, толком не дышал. Голова немного закружилась. Он бросил еще один взгляд на перстень и увидел, как его левая рука будто против воли тянется к фамильному украшению, чтобы взять его и надеть на законное место. На руку хозяина рода. Драко сжал кулак и отшатнулся, как будто мог что-то сделать со своими переклинившими мозгами.

— Что? — Поттер оказался рядом и перехватил его свободную руку, едва не вывернув плечо из сустава.

— Я сначала не хотел его надевать, а потом… Мерлин, я чуть его не надел. И это все… само.

Будь Драко в другом состоянии, он бы никогда не вывалил вот так всю правду гриффиндорцам, но он уже смолчал сегодня, и это едва не закончилось трагедией.

— Драко, я понимаю, что это может прозвучать странно, — Пэнси подошла к нему и сжала его правое запястье вроде бы в знак поддержки, но в то же время так сильно, что было ясно: она, подобно Поттеру, пытается предотвратить лишние телодвижения с его стороны. Драко едва не рассмеялся — сил в Паркинсон было как в цыпленке, если речь шла не о магической составляющей, — но тебе не показалось, что ты попытался его надеть ровно в тот момент, когда Грейнджер отошла? — продолжила свою мысль Пэнси, и Драко вынужден был посмотреть на гриффиндорку.

Та выглядела испуганной.

— Это правда? — Поттер прищурился.

— Я не знаю, — Драко вздохнул. — Возможно.

— Класс! Что за извращенец придумал это заклинание? — поинтересовался Уизли. — Гермиона теперь с тобой и в туалет ходить должна?

Драко смерил его убийственным взглядом, в то время как Грейнджер воскликнула: «Рон!»

— Я не могу быть тем, что блокирует артефакт. Я же человек, — негромко сказала она после паузы. — Для блокировки нужен другой артефакт.

Что-то промелькнуло в мозгу Драко, и виски прострелила боль. Он едва не застонал от разочарования. Он-то уже успел обрадоваться, что болеть больше не будет. Он ведь почти победил! Хотелось скрутиться клубочком на полу и повторять: «Так нечестно. Оставьте меня в покое». Останавливало то, что все это происходило бы у ног гриффиндорцев.

Драко криво улыбнулся своим мыслям, а Пэнси вдруг спросила:

— Драко, а твой медальон при тебе?

Виски будто прошило иглой.

— Вы держите меня за руки, и я не могу проверить, — через силу усмехнулся Драко и по лицу Пэнси увидел, что она уже знает ответ.

Если бы медальон был на месте, ему бы не пришлось проверять. Но мысль о медальоне расплывалась, как размытая колдография, как пейзаж за окном в дождливый день.

Пэнси скользнула ладонью по его груди и сильнее сжала его запястье.

— Медальона нет! — воскликнула она. — Драко, где он?

— Что за медальон? — спросил Поттер, намертво фиксируя плечо Драко.

— Подарок Марисы, его тети, — пояснила Пэнси, пока Драко пытался научиться заново дышать.

Медальон, маленький оскаленный дракончик, который был с ним с тех пор, как ему исполнилось тринадцать.

Улыбающаяся Грейнджер, отсветы камина, в который она ушла, и… неожиданная вспышка. Кто-то бросил в него заклятием. Кто-то воспользовался тем, что он открыл проход в свой дом. Мерлин! Он ведь сам его открыл. Для Грейнджер. Вот почему все так тесно переплелось.

Драко зажмурился и опустил голову. Медальон был артефактом, но не это беспокоило сейчас Драко Малфоя. Серебряный дракончик был единственным, что осталось от Марисы. И кто-то посмел забрать память о ней. А виноват в этом был сам Драко, который снял защиту с камина, чтобы увидеться с Грейнджер. Винить Грейнджер не получалось, потому что Драко только сейчас наконец осознал масштаб того, что испытывал к ней: он снял защиту со своего поместья ради одной короткой встречи!

— Пэнси, забери перстень, — попросил он, не поднимая головы, и Пэнси тут же коснулась его правой руки, ожидая, пока он разожмет кулак.

— Эй-эй! — Поттер наконец отпустил его плечо и перехватил запястье Пэнси. — Мы уже видели, к чему это приводит. Хватит!

— С ней ничего не будет, — Драко попытался высвободить руку у Пэнси, но та не отпустила.

Вообще, пирамидка из рук — его, Пэнси и Поттера — выглядела весьма странно, но, кажется, это смущало только его.

— С чего такая уверенность?

— Потому что род Пэнси чистокровный.

— Как и мой, — подал голос Уизли и обратился к Пэнси: — Паркинсон, настоятельно не рекомендую.

— Слушайте, нам нужно забрать перстень, чтобы у Драко не было соблазна его надеть. Тем более теперь, когда оказалось, что медальона нет.

Голос Пэнси немного дрожал, но она, храбрая девочка, готова была идти до конца. Кажется, Драко определенно не заслуживал таких друзей.

— Давайте его никто не будет брать, — деятельная Грейнджер метнулась к книжным полкам, опустилась на колени и, согнувшись в три погибели, начала рыться в глубине нижней полки за книгами.

Ее кофта задралась, обнажая спину. Драко торопливо отвел взгляд, Поттер сделал то же самое, а бестрепетный Уизли пошел ей помогать что-то там тащить, роняя книги на пол.

Оказалось, что у Грейнджер есть волшебный сундучок. Маленькая деревянная коробочка, в которой можно что-то запереть, и кроме тебя никто никогда ее не откроет.

— Вот, — произнесла она, протягивая раскрытую коробочку Драко.

Там лежали несколько сложенных листков пергамента. И ему вдруг очень захотелось узнать, чьи письма она там хранит. Желание было острым и… совершенно неуместным.

Драко молча опустил перстень на листок пергамента. Со стороны это, пожалуй, выглядело даже небрежно, но на деле он еле разжал сведенные судорогой пальцы. В тот момент он чувствовал себя предателем рода, и только мысль о Марисе заставила его, сцепив зубы, расстаться с фамильной драгоценностью.

Грейнджер захлопнула крышку и, отойдя к столу, открыла верхний ящик, а потом вдруг ойкнула, и у Драко оборвалось сердце. В голове вспышкой пронеслось: «Родовая магия все-таки что-то ей сделала. Мне нельзя отдаляться от перстня».

К счастью, он все-таки смог остаться на месте, не рвануть на ее возглас, но это потребовало неожиданно много усилий.

— У меня еще вот это, — Грейнджер вернулась и протянула его часы.

Видя, что Драко не спешит их брать, она торопливо развернула часы крышкой вверх и продемонстрировала фамильный герб Малфоев. Как будто он мог их не узнать.

А Драко смотрел на нее и думал, что он все-таки определенно сошел с ума. И, кажется, не только он, потому что никого в этой комнате не удивило, что его часы лежат в столе Грейнджер. Мерлин, они все знают о том несостоявшемся вечере.

— Спасибо, — хрипло сказал Драко, забирая у нее часы, при этом случайно — ей-Мерлин, случайно! — коснувшись ее ледяных пальцев.

Одно несчастное касание вдруг всколыхнуло воспоминание о том вечере. Драко торопливо застегнул часы на запястье, стараясь не смотреть ни на кого вокруг, потому что ему казалось, что каждый видит, о чем он сейчас думает. Мерлин, как же сильно он был влюблен в тот вечер! Неужели вот то обжигающе запретное, неправильное — это его?

— Я думаю, что профессор Макгонагалл и профессор Снейп должны узнать о случившемся, — подала голос Пэнси, и Драко с облегчением повернулся к ней, потому что говорить о деле было не так невыносимо, как переживать ту рождественскую ночь. Особенно теперь, когда это все, кажется, уже никому не было нужно.

Поттер потер затылок и посмотрел в потолок, как будто там была написана подсказка. Драко едва удержался от того, чтобы тоже туда не посмотреть. Уизли просто почесал затылок и для разнообразия промолчал, а Грейнджер сказала:

— Это должен решить Драко, потому что, в конце концов, это касается его семьи.

Благодарность — не то, что Драко хотел бы испытывать в этот момент. Она как будто умножала все едва им открытое, но огрызнуться на такое великодушие у него просто не хватило духу.

— Драко, лучше рассказать, — с нажимом произнесла Пэнси.

— Поддерживаю, — подал голос Поттер.

Уизли просто кивнул.

— С каких пор мы такая единодушно поддерживающая друг друга команда? — язвительным тоном уточнил Драко, потому что чувство благодарности вышло на какой-то запредельный уровень.

Он и не осознавал, что способен испытывать подобное. Как будто перстень каким-то образом гасил его эмоции. Драко даже на миг испугался, что теперь, лишившись его защиты, он может не справиться с собой.

— Хорошо, — медленно произнес он, когда понял, что никто не реагирует на его сарказм.

— Я, конечно, не тот, кто особо убивается по правилам, но считаю своим долгом напомнить, что отбой вообще-то был, — наморщив лоб, сообщил Уизли.

— Да без разницы уже, — тяжко вздохнул Поттер и, отточенным движением сдернув со стула мантию-невидимку, протянул ее Пэнси.

* * *

Северусу даже не пришло в голову подумать, как его появление будет выглядеть для Минервы Макгонагалл. Он был настолько зол, что едва сообразил извиниться за позднее вторжение, когда связался с ней по камину прямо из кабинета директора Хогвартса.

— Северус? — только и смогла сказать декан Гриффиндора, глядя на него, нервно сжимавшего подлокотник кресла для посетителей, которое он подтащил вплотную к камину.

— Все кончено, Минерва. С чем я нас с вами и поздравляю! — не то чтобы он собирался вывалить эти неприятные новости вот так, с порога, особенно в такой агрессивной форме, но сдержаться просто не смог.

Сейчас уже собственные мысли о том, что он сможет абсолютно все, потому что у них просто нет другого выбора, казались донельзя наивными. Он готов был совершать невозможное, шаг за шагом, не жалуясь, не пытаясь сдаться. Но это было в то время, когда он точно знал, что за его спиной есть Альбус Дамблдор и что, если Северус однажды сломается и упадет, будет тот, кто поможет ему подняться и укажет верный путь.

— Что случилось? Вы в кабинете директора? — прищурилась Макгонагалл, пытаясь рассмотреть что-то позади него.

— О да! — Северус откинулся на спинку кресла и на миг задрал голову к потолку. С тех пор, как после чтения письма директора Хогвартса его накрыло истерическим хохотом, он так и не мог перестать зло улыбаться. Это было просто выше его сил. — Проведите меня к нашим гостям.

Северус поднялся с кресла и шагнул к камину. Минерва тут же протянула руку. Оказавшись в гостиной декана Гриффиндора, первым делом Снейп серьезно сказал:

— Минерва, вы только что совершили непростительную глупость. Я вел себя, скажем прямо, непривычно, однако вы без сомнений выполнили мою просьбу и привели меня сюда. Я мог бы быть под Империо или же в принципе задумать что-то… противоправное.

Минерва была в строгом платье, несмотря на поздний вечер, и выглядела совсем такой же, какой Северус помнил ее в свои школьные годы. От этой мысли ему стало немного неловко, потому что он только что отчитал ее, как несмышленую юную волшебницу, однако та, ничуть не обидевшись, улыбнулась и отступила на шаг.

— Попробуйте пройти, Северус.

Снейп опустил взгляд на пол: видимых заклинаний не было, и он попытался проверить пространство магически, но декан Гриффиндора тут же предупредила:

— Палочкой вам пока тоже пользоваться не стоит. Как и не стоит недооценивать других, дорогой Северус. Я ведь говорила вам, что готова к любым неприятностям.

Она взмахнула невесть откуда появившейся палочкой и улыбнулась:

— Входите и выпейте чаю на травах. Он вам сейчас не повредит. А я пока приведу наших гостей.

После очередного взмаха палочкой на кофейном столике появился поднос с чайной парой.

Макгонагалл вышла, а Северус понял, что, вероятно, в башне Гриффиндора есть комнаты, о которых он не знает, хвала Мерлину. Он не хотел больше никаких тайн. Хотел вернуть Нарциссу и избавиться от Темного Лорда. Вот такая задача минимум. Непосильная…

Перед тем как сделать глоток из чашки, Северус проверил ее содержимое на наличие сюрпризов.

Блэк и Люпин ворвались в гостиную так, будто все еще были аврорами и спешили на срочный вызов.

— Снейп, есть новости? — с порога налетел на него Блэк.

Впрочем, Люпин тут же оттащил его, схватив за плечо, и спросил:

— Северус, что с твоими ранами?

— Их нет, и это единственная хорошая новость к этому моменту.

Снейп правда пытался говорить спокойно, но в тон прорвались раздражение и совсем подростковая обида, потому что человек, которому он доверял, на которого надеялся, снова его оставил.

Блэк оглядел его с ног до головы и открыл было рот, но Макгонагалл указала на диван:

— Давайте присядем, и Северус расскажет нам новости.

Люпин послушно опустился на диван. Блэк остался стоять. Минерва присела рядом с Люпином.

Северус садиться не стал, потому что в его крови бурлили адреналин вперемешку со злостью.

— Перед тем как… уйти, профессор Дамблдор сообщил мне о тайнике, который откроется только мне, когда придет время.

Ему не стоялось на месте, но Блэк торчал ровно посреди комнаты, и места для маневра просто не было, поэтому Северус раздраженно вдохнул, выдохнул и заставил себя опуститься в кресло, предварительно переместив его так, чтобы оно оказалось перед диваном. Блэку ничего не оставалось, как тоже сесть рядом с подвинувшимся Люпином.

— Сегодня я открыл этот тайник, потому что мы были в тупике и у меня не было ни одной идеи. Я посчитал, что время пришло.

— Логично, — кивнул Люпин, и Северус еле удержался от того, чтобы язвительно не поблагодарить его за поддержку. — И что там?

— Там был флакончик со слезами феникса.

Лицо Макгонагалл просветлело.

— Я всегда знала, что Альбус не оставит нас в трудную минуту. Удивительный человек, у которого все всегда продумано. Порой мне кажется, что он видит будущее.

Если бы Северусу было лет пятнадцать и если бы он не был Северусом Снейпом, он бы сейчас заорал во всю силу своих легких и что-нибудь разбил. Непременно.

— Я не хочу огорчать вас, Минерва, но, помимо флакончика, там лежало вот это. — Привстав, он передал письмо декану Гриффиндора. — Можете читать вслух.

— «Дорогой Северус…» — после этих слов голос Макгонагалл дрогнул, и она в замешательстве посмотрела на Снейпа. — Вы уверены, что стоит?..

— Мы в одной лодке, — ответил Северус и даже не стал добавлять, что лодка эта идет ко дну. Зачем? Она сама сейчас все узнает.

— «Дорогой Северус, если ты читаешь это письмо, значит, пришло время, когда тебя одолели сомнения и тебе понадобилась поддержка. Мне очень жаль, что меня нет рядом с тобой в этот момент. Рядом со всеми вами.

Помни о том, что магия любого волшебника конечна, и не принимай необдуманных решений. Есть то, что я должен был бы сказать тебе лично, но, боюсь, в то время ты бы мне просто не поверил. Северус, ты один из самых сильных волшебников, которых мне доводилось видеть в своей жизни. Для тебя поистине нет ничего невозможного. Особенно, когда тобою движет желание защитить тех, кто тебе дорог.

Но помни о том, что твоя сила может обратиться против тебя и твоих близких. Если Тому Реддлу удастся заставить тебя выполнять его волю, он выиграет, а мы все проиграем.

Не дай ему взять тебя за горло. Я знаю: ты справишься.

Оставляю тебе подарок от Фоукса. Это все, чем мы с ним можем тебе помочь.

Удачи тебе, мой дорогой друг. Я в тебя верю».

Слово «верю» Минерва прочла дрогнувшим голосом, и в гостиной повисла тишина.

Северус смотрел на людей напротив и видел недоумение, такое же, какое овладело им в первый момент после прочтения письма. Он не стал их торопить, давая достаточно времени осознать всю глубину бездны, в которую они стремительно падали.

— Позвольте? — негромко произнес Блэк и, перегнувшись через колени Люпина, забрал листок у Макгонагалл.

Сперва он перевернул пергамент и внимательно изучил его с обратной стороны, затем поднял его и посмотрел на свет, затем понюхал, посмотрел под углом и достал волшебную палочку.

— Не утруждайся, Блэк. Я проделал все то же самое, почти в той же последовательности. Это письмо было написано Альбусом Дамблдором неделю назад. Писавший его человек находился в здравом уме и действовал по собственной воле. Никаких исчезающих чернил, меняющегося текста — ничего. К пергаменту вообще никто не применял никаких заклинаний. Смею надеяться, моего слова будет достаточно? Впрочем, если желаешь, можешь развлечься, — Северус широким жестом указал на пергамент.

Блэк надул щеки и медленно выпустил воздух. Видимо, слов, которые позволительно было бы сказать в присутствии Макгонагалл, у него не нашлось. Снейп перевел взгляд на Люпина. Тот посмотрел в ответ так, будто письмо ничуть его не удивило.

— Альбус — мудрейший человек, — неожиданно произнесла Макгонагалл и потерла ладони, будто пытаясь их согреть. — Он никогда не ошибается.

— Вы читали письмо, Минерва. Что это, если не ошибка? — воззвал к ее разуму Снейп.

— Это план, Северус, — улыбнулась волшебница.

— План?..

Он закашлялся, поперхнувшись воздухом, и сердобольный Люпин тут же вскочил с дивана и налил ему воды.

Северус даже не стал проверять воду на наличие заклинаний. Ему как-то стало все равно, что будет дальше.

— План, Северус, — спокойно сказал Люпин, когда Снейп вцепился в стакан, как в последнюю надежду. — Я согласен с профессором. Ты — величайший волшебник, и тебе по плечу абсолютно все. А мы поможем.

Блэк сложил пергамент вчетверо и, поднявшись с дивана, протянул письмо Снейпу.

— Ну, у нас хотя бы есть слезы феникса. Живем, — криво улыбнулся он, и Северус почувствовал, как его губы тоже расползаются в кривой улыбке.

— Вот только письмо опоздало, Блэк, — горько усмехнулся он. — Лорд уже взял меня за горло.

Блэк запустил обе руки в волосы, глядя прямо перед собой.

— Нам нужно связаться с… — начала Макгонагалл, но ее прервал стук в дверь.

Блэк выхватил палочку, но Снейп успел раньше. Прошептав заклинание, он пояснил:

— Блэк, Люпин, вы невидимы. Ни звука.

— Принято, — послышался голос Блэка.

Макгонагалл посмотрела на него и едва заметно улыбнулась:

— Если это Поппи, нам придется с ней объясняться.

Однако за дверью оказалась не мадам Помфри.

Поттер и Грейнджер, перебивая друг друга, принялись уверять, что у них срочное дело, которое не терпит отлагательства до утра, и, глядя на их лица, Северус даже не подумал указывать на то, что отбой уже был.