Хорошо зафиксированный мост нуждается в тебе (гет)

Дни становились более тёмными и угрюмыми. С холмов тянуло сыростью, и серая туманная дымка всё чаще поднималась над полями. Самое благодатное время для тролля. А что, город стоит, чумы нет, заезжие купцы везут по мосту тяжёлые гружёные телеги, рядом очень удобно расположились у тракта поселения всяких там мастеров. К югу кожевенники, на западе ткачи, а на севере — так вообще золотошвеи. Чуть дальше, в рыбацкой деревне, в безработную зимнюю пору целыми семьями, включая мужчин всех возрастов, вяжут крючком тончайшее драгоценное кружево. Да и монастырь, будь он неладен, снабжает округу роскошными пуховыми перинами. Грейди сплюнул в сердцах, вспомнив смешливых круглолицых монашек с их чётками и клобуками.

Опять вспомнился недавний разговор с огровым лордом. Этот самый лорд, дери его дракон, бесился от того, что все проезжавшие по мосту купцы набивали звонкой монетой карман тролля, а не его собственную — лордову — казну. И не волновало завистливого лорда ни то, что как по волшебству гладкими полотенцами расстилаются городские дороги, что луга зеленеют и хлеб родится даже в самый никчёмный год, что по три раза ягнятся в его угодьях овцы, принося за раз до пяти ягнят. Что щедрые заезжие купцы оставляют хозяйкам в тавернах серебро и шальные сердца. Что дети в городе красивые и здоровые. Отчаянные, как на юге, упорные, как на севере.

Нет, лорду всё плохо. Все чаще надрывно звучат колокола городских церквей, видно, надеется лорд, что превратит проклятого тролля в камень. Да не тут-то было. И очередной тяжёлый разговор всё же не давал покоя. Дескать, мост-то городу и не нужен особо. Что ему от той торговли, когда сам лорд видит от неё только жалкие крохи.

— Ох, тролль, не нарывайся. Ты бы думал головой и не ссорился со старым человеком! — запальчиво крикнул лорд. — Земля круглая, что ты будешь делать, когда придёт пора чинить мост?

— Когда придёт пора — тогда буду чинить, — рыкнул Грейди. — Уж как чинят мосты, тролли знают получше, чем люди. "Особенно такие никчемные, как ты", — добавил Грейди про себя.

— Смотри, тролль, придёшь ты ко мне, да что там придёшь, ползти будешь по грязи своим нечистым волосатым брюхом. А вот тогда я послушаю тебя. И вот тогда я с тобой поговорю по-своему!!!

— Ой, иди подобру-поздорову, старый человек, — отмахнулся тролль. — Мой мост простоит столько, сколько будут жить люди на твоей земле!

— Твой мост не простоит и трёх дней! — вскричал лорд.

— Если мой мост не простоит и трёх дней, то тролли никогда больше не поселятся на этой земле, сумасшедший!

Только сказав это, Грейди понял, что лорд не оценил угрозу. Наоборот, глупый тролль во гневе дал зарок.

Разрушится в эти три дня мост — и тролль умрёт. Перестанет биться его сердце, если упадёт замковый камень свода. А новый тролль не родился пока — единственный возможный трольчонок, который сможет принять у отца вахту под мостом и возьмёт в свои руки семейное дело. И тогда другие тролли больше НИКОГДА не смогут поселиться на этой земле. Вместе с троллями уйдёт из этой земли их колдовство. Начнётся голод, а следом придёт чума. И город опустеет на треть. А лорд тогда сможет построить свой собственный мост. Его казна отяжелеет на ту же треть, а то и вдвое!

Проклятый никчёмный Грейди!

Не сохранил свой мост, не сделал сына и позволил лорду поймать себя на слове.

А ведь сегодня вечером будет праздник в лесу. Осенний солнцеворот. Не может тролль не быть на солнцевороте в общине, никак не может. Поэтому тролль с болью в сердце бросит мост. И оставит Дикси одну в этот вечер…

* * *

Какой смысл в крыльях, если ты никуда не можешь полететь. Ни не север, ни на запад. Осенью заполыхает листва на деревьях, рассыплется голубой пудрой острый душистый вереск, сады и парки окутает серый туман.

Скоро будет осенний праздник. Самый большой и весёлый праздник у всех подгорных жителей. Повыберутся, кряхтя и почёсываясь, из своих пещер все окрестные тролли. Прилетят хрупкие феи, приплывут келпи и водяные, придут танцевать свой хрустальный танец виллисы. Дикси не один раз видела это чудо и каждый раз плакала: ей казалось, что ещё чуть-чуть — и сердце её разорвётся от такой красоты. Такие они были тонкие, длинные и неземные.

Да и сама Дикси любила плясать. Ах, как она танцевала! Так, что потом руками передвигала свои ноги, прежде чем встать с кровати, так тянуло все мышцы и ныли пятки.

Ах, как бы вытянулись лица других фей, прилети она на праздник в новом платье. И в этих замечательных блестящих сережках. И неважно, что они переделаны из троллевых запонок, он их всё равно не носит, жалко ему, что ли? Да и куда он пойдёт в этих запонках — сидеть под мостом? Ах, как бы они сияли, эти серьги — не запонки, серьги! — в цвет зелёным глазам Дикси.

Ах, как бы скривились от зависти все её бывшие подружки, которые бросили её и даже не узнали ни разу, как живёт несчастная Дикси.

"Несчастная, подчёркиваю. Что значит, не гневи Данý? Сказала, несчастная, значит, несчастная, мне лучше знать".

Ой, как они злились!

Но ты этого ни увидишь, Дикси-из-под-моста. Потому что ты НИКОГДА уже не сможешь покинуть этот троллев угол. Высунешься из лощины, и тебе — предательнице — свернут голову свои же феи. А то хуже того, приволокут силой в общину, а что там делают с предателями, Дикси сама, конечно, не видела — но от рассказов старожилов нехорошо поджимался копчик.

В таких невесёлых размышлениях проходили дни, пока тролль шастал по своим делам, нёс бесконечную вахту под мостом, пил пиво или играл в кости в местном кабачке. Да ещё в разборе нескончаемого вороха тряпок и безделушек, которые Грейди, желая развлечь подружку, приносил в нору в масштабах прямо-таки ремесленных. И да, другим троллям её тоже никто не представил. Дикси, конечно, понимала, что вполне может стать на том приёме праздничным блюдом, но всё равно обижалась и злилась всё больше и больше.

Знакомый хлопо́к. Дверь радостно отворилась, впуская хозяина. Дикси стояла возле зеркала, закутанная в какое-то чёрное кружево, и примеряла изумрудную серёжку. Она выставила ногу из длинного прозрачного халатика. На столе дымилось томлёное в пиве жаркое. Тролль плескался возле умывальника, и на родной мохнатой спине перекатывались круглые мускулы.

Дикси веселела, когда тролль возвращался домой, начинала кормить его, есть сама, лезла на колени, как ласковая кошка, и с интересом выслушивала все окрестные сплетни. Вот и сейчас она с удовольствием прижалась к троллю, активно ковыряя в его тарелке горбушкой чёрного хлеба.

— Ты голодная?

— Нет. Просто хочется.

И Дикси вытащила из горшка очевидно приглянувшийся ей кусок говядины.

Вообще голодная Дикси, как показывала практика, была гораздо опаснее не то что целого огра, а, пожалуй, могла бы вполне сойтись врукопашную с келпи. Сейчас же фея была сытая, даже сонная и, пожалуй, настроенная весьма миролюбиво. Поэтому Грейди решил заставить её не тянуть за хвост мантикору.

— Золотко, погладь мой шёлковый кушак, будь любезна, — Дикси моментально встрепенулась и повела острыми ушками, подобно норовистой лошади.

— И, кстати, где мои изумрудные запонки?.. А что это у тебя за новые серьги, что-то они мне напоминают, где-то я их видел… кажется.

— И куда тебя на этот раз несет огр, Грейди-из-под-моста? — фея уже начала подозрительно розоветь.

— Так праздник же в лесу, крошка Дикси. Сегодня каждый тролль должен явиться в общину, вдоволь навалявшись в муравьиной куче. Так что дай мне флакон с муравьиной кусачкой. Не буду же я, в самом деле, валяться в муравьиной куче при всём параде.

— Там будут бал и танцы. Да? — Дикси старалась говорить с самым непринуждённым видом, тяжело водя огромным утюгом над нарядной шёлковой бабочкой.

— Конечно, будут. Это же солнцеворот, прокля́тое солнце теперь не будет светить так ярко, прошло его время. И костер будет. Принести тебе вереск или лунный камешек?

— Там будут виллисы? — Дикси потихоньку начинала заводиться — так, как будто не ела целую неделю. — Ты будешь танцевать с виллисами? Вот и ступай к своим виллисам.

— Помолчи, женщина, не могу же я привести тебя в общину, — Грейди рычал уже не хуже дракона. — Как я приведу тебя в общину, ты мне кто?

— Вот именно, ты на мне даже не женился за всё это время!

Керамическая кружка пролетела возле самого тролльего уха и разбилась о дверной косяк.

— А ты за это время не принесла в мой дом трольчонка! Наследника клана О'Брейен!

Вот и всё, последнее слово сказано, Дикси-из-под-моста. Точнее, не известно, откуда ты теперь. Покинула родную долину. Сбежала к троллю, когда все голодали, только ты не смогла сделать главное. Самое главное, чего ждут от жены— ты не родила нового тролля.

Дикси пыталась проглотить болезненный комок в горле, но ничего не получалось, только слёзы лились ручьем на скатерть и от боли было совершенно невозможно дышать. Вот найдёт тролль на празднике себе новую фею или настоящую породистую трольчиху с широкими бёдрами и большими ногами, чернявую и косматую, такая трольчиха мигом нарожает ему дюжину трольчат, а тебе непременно укажут на дверь. Вот прямо сейчас.

Алая пелена застилала глаза феи. По лицу, по шее и груди всё текли и текли слёзы обиды. Дикси хлебала отвратительный на вкус горький скотч, справляя поминки по своей неудавшейся жизни.

"Вот так и сопьешься ты, Дикси, слоняясь по окрестным кабакам, да и замёрзнешь как-нибудь зимой под родным мостом. Ну нет уж, — решила фея, — вот пойду и утоплюсь от сраму. Вот прямо утром пойду топиться!!!"

Топиться прямо сейчас как-то не особо хотелось, а до утра вроде ещё было время.