Тот, кто ищет (джен)

Проходит пять дней. Мне приносит кое-какую еду Хвост, боязливо просовывающий поднос в дверь и тут же запирающий ее заклинанием; наверху я часто слышу крики и шум, но больше ничего, в подвал ко мне никого не приводят, и я не знаю, радоваться этому или нет. Может, наши на свободе, нашли хорошее укрытие, а может…

В первые два дня я отчаянно пытаюсь выбраться: прощупываю в темноте стены, изучаю дверь, пытаюсь трансгрессировать, стискивая зубы и напрягаясь так, что звенит в ушах. Но все напрасно. Стены непроницаемы для любого проникновения, они похожи на плотное жаркое одеяло, которое наваливается, душит, не дает двигаться. Я почти жалею, что со мной нет Рона и Гермионы: уж они что-нибудь да придумали бы. Гермиона бы сурово нахмурилась и выдала какой-нибудь вариант из книжки, которую мы с Роном, конечно же, не читали, а Рон наверняка предложил бы напасть на Хвоста. Когда вас трое, можно и попытаться, даже без волшебных палочек.

И однажды утром я слышу голоса на лестнице, дверь распахивается, и в подвал вваливаются похожий на быка Макнейр, вальяжный Долохов и семенящий за ними Эйвери.

— На выход, Поттер!

Они ведут меня под прицелом палочек по лестнице, во двор, к воротам. Я осматриваюсь, но дом будто вымер — ни Пожирателей, ни пленников. Воздух дрожит от охранных чар. Куда они меня ведут? В очередной подвал, только более укрепленный, чтобы Орден не смог меня найти? Или в это самое Учреждение, за которое так рьяно поручился Снейп?

У ворот поместья к нам присоединился невысокий молодой человек с прилизанными черными волосами, в черной мантии со странными бордовыми полосами на воротнике и рукавах; походка у него такая, будто его заснули в донельзя тесный костюм, в котором нельзя толком ни двигать плечами, ни шевелить руками, ни дышать — всем этим он ужасно напомнил мне Перси Уизли. Такая же прилизанность, преувеличенно серьезный вид и сдержанные движения. Да и по возрасту, наверное, он ненамного старше Перси: лет тридцать с чем-то…

Он достал из кармана два металлических браслета и, как только мы миновали ворота, защелкнул один на моей руке, второй — на своей, развернулся к Пожирателям, сопровождавшим меня.

— Господа, надо взяться за руки, через минуту назначена наша трансгрессия…

Он произнес это с такой важностью, что я чуть не рассмеялся. На груди у Прилизанного, как я его назвал, был прикреплен серебряный значок со странным символом: котел, а над ним что-то вроде буквы L…

Характерный рывок трансгрессии, краски и звуки вихрем обхватывают меня и сразу же распадаются. Мы стоим на тропинке, вьющейся между скал, нас тут же окатывает ледяными каплями волна серого, вспухающего пеной моря. Над самой водой скалы темные, облепленные водорослями, следующая волна с грохотом налетает на них и взрывается белыми брызгами. Я ежусь от холода и верчу головой по сторонам, но оглядеться мне не дают, толкают спину: пошел, пошел, Поттер!

Похоже, мы где-то на севере Англии, размышляю я, поднимаясь по скользкой тропинке, которая петляет между огромных валунов; пронизывающий ветер продувает насквозь мою футболку, тусклое небо нависает над буро-зелеными холмами, постепенно открывающимися нам. Унылое, холодное морское побережье, отчасти похожее на тот остров, где хранился лже-крестраж, который мы добывали с Дамблдором — не такое мрачное и тяжелое место, конечно, но одинокое, тихое.

Тропинка становится все более широкой, по обе стороны колышутся заросли вереска и дрока, скалы остаются позади, мы поднимаемся на холм — и я вижу небольшое здание из грубого серого камня, окруженное высокой кованой оградой. Тропинка ведет нас прямо к воротам, украшенным тем же символом, что и на значке у Прилизанного — котел и острый угол над ним в виде буквы L. Ворота распахиваются, когда Прилизанный прикладывает к ним руку с браслетом. Пожиратели останавливаются, странно улыбаясь и желая мне «хорошо потрудиться», «подумать над своим поведением» и «быть хорошим мальчиком», а ворота закрываются за моей спиной.

Вероятно, это и есть то самое Учреждение для неполноценно развитых волшебников... Быстро же они сработали. Или это была часть хорошо продуманного плана, который молниеносно привели в действие? Захватили Министерство, напали на меня… Но зачем так торопиться с каким-то Учреждением для неполноценных… для грязнокровок? Ведь до сентября еще целый месяц.

Это здание чем-то напоминает сиротский приют, в котором жил Волдеморт. Да, наверное, построено оно было веке в девятнадцатом для каких-нибудь сирот — так и вижу их, идущих по тропинке унылым строем в форменной одежде и чепчиках. Мне кажется, будто я попал в какой-то странный сон или кино, где не понимаешь, что нужно делать, и только смотришь на других, ждешь. Тяжелые двери распахиваются, когда повторяется та же процедура — мой конвоир прикладывает свой браслет к дверной ручке. Значит, здесь установлено несколько уровней защиты: на выходе из здания и на выходе с территории, и они связаны с браслетом; будет сложно обойти их, да и браслет, очевидно, так просто не снять… Ну ладно — нам не привыкать справляться со сложными задачами! Один Турнир Трех Волшебников чего стоит! Разберусь как-нибудь. Только бы сбежать — а там я найду наших. Теперь я уже почти уверен, что они живы и их не поймали: будь это не так, Пожиратели обязательно сказали бы мне об этом. Как-нибудь с усмешечкой сказали бы: дескать, Поттер, не надейся, что тебя спасут, на том свете все твои, и ты туда же отправишься, если играть будешь не по правилам…

— Мистер Поттер, счастлива, что вы наконец-то в стенах нашего Учреждения, — звучит знакомый девчоночий голос с привычными медовыми нотками, которые ничего хорошего не предвещают. В холле стоит Долорес Амбридж — в розовом платье, с бантиком под воротником, кудряшками — и лучится счастьем, как будто сбылись все ее мечты.

* * *

Ночью я лежу и пялюсь в высокий потолок: долгий бессолнечный день не отпускает меня, я не чувствую уже ни ярости, ни ненависти, ни удивления — все эти чувства будто спрессовались в один тяжелый ком, стоящий в горле и мешающий дышать.

… — Мистер Поттер, с этого дня Вы являетесь воспитанником Учреждения для неполноценно развитых волшебников, — голосок Амбридж звенит под сводами зала, в который мы попадаем, поднявшись по лестнице на второй этаж.

В зале стоят две молчаливые шеренги — те, кому «посчастливилось» стать воспитанниками Учреждения. Я обегаю их глазами: тусклый свет, падающий из высоких витражных окон, делает ребят немного похожими на призраков. На их лицах испуг, надежда, раздражение, удивление, они в маггловской одежде, не в мантиях — видимо, им не дали времени на сборы. Как их вообще сюда привезли? Я будто вижу, как Пожиратели вламываются в дома и под прицелом палочек уводят детей — что ж, это хороший способ отбить у людей желание идти против Волдеморта.

Здесь есть и совсем малыши — будущие первокурсники, наверное, и люди моего возраста. Я пытаюсь найти в этих рядах своих знакомых, но вижу только Дина Томаса, скользнувшего по мне тяжелым угрюмым взглядом, Мию Кристал, младшую сестру Пенелопы Кристал — она, кажется, учится в Когтевране курсе на третьем, и Ханну Эббот, тут же опустившую голову, стоило нам встретиться глазами.

Справа и слева стоят люди в черных мантиях с бордовой полосой на воротнике и на рукавах, как у Прилизанного, сопровождавшего меня: нечто вроде охраны, чтобы школьники не вздумали сопротивляться и бунтовать. Мой взгляд падает на малыша в первом ряду, который испуганно жмется к Ханне — такой домашний малыш, по которому сразу понятно, что его в семье безумно любят и балуют. На нем красный вязаный свитер с надписью «Оливер» — наверное, это единственное, что напоминает ему о доме, потому что малыш тыкается носом в воротник, глубоко вздыхает, жмурится: пахнет домом, мамой.

Голос Амбридж все еще льется:

— Для мистера Поттера, а также для тех, кто недостаточно четко усвоил правила Учреждения… — ее голос приобретает металлические нотки, — повторяю. Вы находитесь в этом Учреждении по милости Лорда, который дает вам шанс искоренить в себе грязную кровь. Наш Лорд дает вам возможность отблагодарить магическое сообщество Британии за способности, которые вам достались не по праву, за то, что магическое сообщество вынуждено тратить на вас деньги, время, силы и магию. Ваши родители ничем не заслужили подобную щедрость… — она подавляет вздох, — но Темный Лорд милостив. Каждому свое, и неполноценно развитые волшебники займут положенное им место. Вы будете учиться, трудиться, приносить посильным трудом пользу Новой Магической Британии, и спустя время вы докажете, что грязная кровь — это не приговор.

Что за бред?

Долорес Амбридж вся раскраснелась от своей речи; потирая маленькие ручки, она расхаживает вдоль рядов.

— Мистер Бишоп, вы меня слышите? — Амбридж вдруг нависает над тем самым малышом в красном свитере. — Встаньте, как положено!

Он вздрагивает, точно от удара хлыста, и выпрямляется.

— О чем я только что говорила?

Он смотрит на нее огромными от страха глазами и начинает бледнеть.

— На построении недопустимо отвлекаться, мистер Бишоп, — четко, смакуя каждое слово, произносит Амбридж. — Ваш воспитатель записывает вам уже второе замечание.

Воспитатель? Я вижу шевеление в группе наших охранников и понимаю, что, видимо, это они и есть, наши воспитатели. То есть эта мстительная сволочь Амбридж будет придираться к нам на каждом шагу, издеваться, унижать, а команда «воспитателей» — ей помогать, и, помня о ее воспитательных методах, которые она с успехом претворяла в жизнь на пятом курсе, ничего хорошего я не жду.

А глаза Оливера Бишопа наполняются слезами. Он начинает шмыгать носом.

— Не надо, пожалуйста… Я больше не буду… — просит он шепотом.

— Это послужит вам уроком, мистер Бишоп, — Амбридж отворачивается от него и идет дальше вдоль ряда. Она наверняка разыграла этот спектакль для того, чтобы и тебе, и другим показать, что мы теперь в ее власти, что мы бесправны, и ни мудрый Дамблдор, ни отважные учителя, ни даже родители нас не защитят.

— Мистер Поттер, — Амбридж возвращается ко мне, — ваше досье будет у воспитателя Бенджамина — он будет следить за вашим развитием. Постарайтесь, чтобы он вносил в досье как можно меньше замечаний и как можно больше ваших достижений.

— Каких именно достижений, не подскажете? — не могу удержаться я, и заталкиваю в этот короткий вопрос всю желчь, которая во мне накопилась.

Холодные глазки Амбридж впиваются в мое лицо:

— Прежде всего, желание измениться, мистер Поттер, — говорит она так, что мне становится немного не по себе. — Послушание, понимание своих ошибок, попытка искоренить то дурное, что в вас есть…

— «То дурное» — это нелюбовь к Волдеморту? — громко спрашиваю я. Ряды вздрагивают. — Боюсь, не выйдет: вы сами учили меня не лгать. Он убил такое количество людей, что, думаю…

— Хватит, мистер Поттер, — выплевывает она. — Дерзость не сойдет вам с рук. Воспитатель Бенджамин, запишите замечание.

Рядом оказывается Прилизанный — Бенджамин, вот как его зовут — достает свиток из кармана и Прытко Пишущее Перо, как у Риты Скитер, которое начинает бегать по пергаменту. Интересно, как там записано мое прегрешение? «Поттер сказал, что Темный Лорд убил много людей?»

— Каждый, кто решится брать пример с мистера Поттера, — повышает голос Амбридж, — будет сурово наказан. Помните: ваши воспитатели будут записывать все, что посчитают непозволительным. Мы искореним сорняки вместе. Поэтому… не заставляйте других страдать из-за ваших амбиций, мистер Поттер.

* * *

Целый день мы моем полы, окна — под наблюдением воспитателей и Амбридж, всюду сующей свой нос — очищаем помещения от пыли и паутины, все руками, без волшебных палочек. Зато я успеваю осмотреться и даже расспросить ребят о том, что происходило в то время, как я сидел в подвале поместья Малфоев. Дин Томас шепотом рассказывает, пока мы моем полы на третьем этаже, что большую часть привезли три дня назад, когда еще никто толком не понимал, что произошло. Ходили слухи, что Волдеморт пробовал напасть на Министерство — но ничего конкретного. А потом началось: врывались в дома посреди ночи, бросали в родителей Петрификусом, угрожали, давали несколько минут на сборы детям и уводили. Хватали грязнокровок и некоторых полукровок — очевидно, тех, чьих родителей надо было припугнуть. Дин попытался сражаться — в него кинули Инкарцеро и объяснили, что убивать не собираются, но если он будет и дальше сопротивляться…

В первый же вечер их, растерянных, напуганных, согнали в зал на втором этаже и выстроили в ряд под прицелом волшебных палочек воспитателей. Появилась сияющая Амбридж («Не, Гарри, прикинь — ее будто замуж позвали, такая счастливая была!») и подробно рассказала про новые реформы. Почти то, что мне говорил Волдеморт. Про Новую Магическую Британию и то, что всех грязнокровок сейчас называют «неполноценно развитые волшебники»; что их место — в специальных Учреждениях, где они будут работать и учиться.

— Правда, непонятно, как мы будем учиться, — угрюмо говорит Дин. Ему разбили нос, когда арестовывали, поэтому говорит он гнусаво. — Палочки-то они у нас отобрали…

— И про работу непонятно: какая здесь работа? — размышляю я. — Рыбу ловить? Землю копать? Без магии… И какой в этом смысл?

— Я знаю, какая работа, — тихо возникает рядом Ханна Эббот. Ее лицо блестит от пота — так рьяно она натирает пол. — Там, дальше, есть помещения, где котлы стоят и всякое оборудование. Я сейчас видела.

— Где?

— Здесь, на третьем этаже. И я слышала, как воспитатели говорили, что сейчас кучу простой работы можно будет делать с помощью нас и не платить.

— Например? — я все еще не понимаю. Ну не заставят же они нас зелья варить. Мы же всех перетравим, даже не желая того. Сколько раз у Снейпа на уроках то котел у кого-нибудь взрывался, то еще что.

— Например, вещи очищать от магии — ну, знаете, в старых одеялах или шторах любят докси селиться, их надо выводить… Или комоды с боггартами… Заговоренная одежда, которую не снимешь…

Я тут же вспоминаю, как мы очищали фамильный дом Блэков от всей этой дряни — да, докси в шторах, боггарт в шкафу, кусающиеся щипцы, мантия, которая чуть не задушила Рона, огромные пауки в ящиках — и меня передергивает.

— Так это же может быть опасно, — недоумевает Дин.

— Так нас и не жалко, — вздыхает Ханна. — Подумаешь, одним «неполноценным волшебником» меньше. Нет, Дин, все это в общем-то несложно, и книжки разные есть, как и что выводить — просто чистокровным лень руки марать о такое. Лучше это сделаем мы. И бесплатно.

Ну да, Малфой не станет выводить докси из штор! Кашлять от распылителя, который нещадно ест глаза, заматывать лицо маской, расчесывать до крови укусы докси (как ни защищайся, все равно умудряются укусить, заразы)…

— А котлы зачем? — спрашиваю я. — Для занятий? Сомневаюсь я, что они нас этому станут учить. Мы же неполноценные…

Но загадка раскрывается вечером, когда нас собирают перед ужином на построение, и Амбридж рассказывает, что очень скоро нас разделят на бригады: одни будут заниматься очисткой вещей от вредного магического воздействия (что-то типа прачечной вместе с бюро ремонта, думаю я), другие будут варить базовые заготовки для зельев и обрабатывать ингредиенты. А уже совсем скоро на территории острова, где мы находимся (не знал, что это остров!) раскинутся теплицы, в которых будут выращиваться растения для сотни ингредиентов. Благодаря нашему труду удастся освободить огромное количество волшебных рук и усилий, которые могут пригодиться где-нибудь в другой области! Голос Амбридж торжествующе взлетает. Да уж я не сомневаюсь, что Ежедневный Пророк это именно так и преподнесет.