Щеночек (джен)

На следующий день Гарри проснулся рано. Утро было серым и промозглым, и тем неуместнее казалась взявшаяся откуда-то бодрость. Он потянулся, наслаждаясь теплом, отсутствием боли и тянущего голода, с которым почти свыкся за время скитаний по лесам. За прошедшие дни истощение, синяки и мелкие травмы прошли, тело было полно сил и энергии.

Гарри сел, надел лежавшие на тумбочке очки и улыбнулся Сириусу. Тот подмигнул в ответ и восторженно погладил новенькую метлу. Колдография стояла без рамки, прислоненная к стопке книг по Темным искусствам, которые ему достались вместе с остальными вещами. Сначала он хотел их выкинуть или просто сунуть куда подальше, но ничего более удобного в качестве подставки не нашлось.

В столовой Беллатрикс в одиночестве расправлялась с яичницей и беконом. Пахло кофе.

Вдохнув побольше воздуха, Гарри разом выпалил давно заготовленную фразу:

— Спасибо-за-колдографию-Сириуса-она-много-для-меня-значит.

Беллатрикс подняла голову и растянула губы в мерзкой ухмылке.

— Наш маленький щеночек взялся за ум, — пропела она и уже нормальным голосом добавила: — Наконец-то.

Гарри как-то сразу перестал понимать, почему решил поблагодарить эту ненормальную.

— Зачем вы это сделали? Нашли колдографию, отдали ее мне, — тихо спросил он. — Вы же меня ненавидите.

— Я?!

Изумление на мгновение застыло на лице Беллатрикс, а потом она согнулась от хохота. Смех то утихал, то вспыхивал с новой силой, когда они встречались взглядами. Наконец она успокоилась и, тяжело дыша, заговорила.

— Потти, я так не смеялась с того дня, когда Фрэнк заявил, что я пришла ему отомстить за испорченную прическу. Думал, все дело в том, что превратил мне волосы в змей частичной трансфигурацией на втором курсе, — Беллатрикс коротко хохотнула.

— Фрэнк?

— Лонгботтом. Уж не знаю, как такому правильному мальчику пришла в голову эта идея, наверняка подсказал кто-нибудь. Оказалось, бедняга всю жизнь об этом жалел и жутко стыдился. Такой забавный, — задумчиво протянула она. — По-моему, он так и не поверил, что на нашей последней встрече те змеи были совсем ни при чем.

Гарри стоял, оглушенный ее словами. Он принимал как факт — ужасный, но уже свершившийся и непоправимый, что родители Невилла оказались в больнице из-за этой Пожирательницы. Для нее это был не просто факт, это была история с живыми людьми. Окрашенные деталями события. Над которыми она мимоходом смогла посмеяться. Над ошибкой человека, которого запытала до потери разума.

— Ты мне понравился еще в Министерстве, Потти. Когда ударил гневом, помнишь? Такой смелый мальчик, впервые попробовавший Непростительные на вкус, — она мечтательно закатила глаза. — У тебя есть потенциал, щеночек, схожий с тем, что был у твоего блохастого крестного. Лорд поможет тебе его раскрыть. Он учил меня... О большем нельзя мечтать.

— Сириус никогда не практиковал темную магию! И это вы его убили! — вскинулся Гарри, сумев побороть сковавший тело шок.

— Это была случайность, — равнодушно пожала плечами Беллатрикс и взяла тост. — Лорд не хотел его смерти.

Гарри осекся и недоверчиво на нее уставился.

— Что?!

— Мой кузен мог стать неплохим приобретением, — Лестрейндж брезгливо скривилась. — Хоть он и водился со всяким сбродом, даже ушел из семьи, у него еще был шанс.

— Сириус бы никогда к вам не присоединился!

Беллатрикс хрипло рассмеялась.

— Потти, эта псина из Азкабана сбежала, чтобы тебя защитить. Ради этого он бы с Морганой пошел на сделку, не то что с Лордом.

Гарри отчаянно мотнул головой, сжав кулаки. Наверняка это все вранье! Иначе и быть не может.

— Садись есть, Потти, — махнула рукой Беллатрикс. — Кричер!

Он сел, невидящим взглядом уставившись перед собой.

Мог бы Сириус в самом деле пойти на сделку с Волдемортом ради него?

А смог бы он сам пойти на сделку ради Сириуса? Он бы, не раздумывая, рискнул ради него жизнью, но вот так перейти на сторону врага, предать всех остальных... Гарри накрыл рукой метку и прикрыл глаза. Разве не это он сделал, встав рядом с Волдемортом перед Хогвартсом? Живя в захваченном Пожирателями доме?

Он уже пошел на сделку.

«У тебя не было выбора. Ты должен был защитить друзей», — возразил серьезный взрослый голос.

«А они просили? Хотели этого? Знают об этом?» — поинтересовался мерзкий тонкий голосок.

«Это не важно. Ты делаешь то, что должен», — с достоинством ответил первый.

«А может быть, тебе это просто нравится? — вкрадчиво поинтересовался второй. — Жить в теплом доме, завтракать с Пожирателями, разбирать бумажки, пока другие борются и голодают?»

Мелькнула дикая мысль попросить запереть его в тюрьме с остальными. Там было его место — на правильной стороне вместе с друзьями, где он смог бы разделять с ними все лишения и надежды. И совершенно не важно, через что им пришлось бы пройти, это бы бы лучше, чем оставаться здесь.

Голосок сделал паузу и ехидно добавил: «А не ты ли вчера растаял, когда Волдеморт сказал, что тобой доволен? Тебе стало приятно от его похвалы».

«Это неправда!»

«Уж себе-то можешь не врать. Я прекрасно помню этот момент, как бы ты ни старался выкинуть его из головы. Тебе стало тепло».

Гарри попытался унять трясущиеся руки. Ему нельзя больше здесь оставаться. Нужно достать палочку и бежать. Пусть его ловят, пытают, делают что угодно, лишь бы не находиться здесь ни одной лишней минуты.

Вчерашний вечер был огромной ошибкой. С чего он вообще взял, что Волдеморт сдержит свое слово и позаботится о благополучии его друзей? Это просто глупость и минутная слабость.

Он открыл глаза и увидел в дверях Яксли и невысокого, крепко сбитого мужчину в сдвинутой набок клетчатой фетровой шляпе. Лицо с тяжелыми чертами было помятым и угрюмым. Беллатрикс рассмотрела вошедших и отложила вилку в сторону.

— Руди? — судя по голосу, она не надеялась услышать ничего хорошего.

Мужчины переглянулась. Яксли невозмутимо уселся у окна, левитировав туда чай. Рудольфус Лестрейндж помрачнел еще сильнее, упал на стул рядом с Гарри, потом повернулся к нему и неожиданно оскалил крупные ровные зубы в ненормальной ухмылке.

— Руди! — резкий окрик выдал нетерпение Беллатрикс.

— Ночью сбежали несколько пленников, — коротко бросил Лестрейндж, неохотно повернувшись к ней.

У Гарри бешено заколотилось сердце. Он подался вперед, во все глаза глядя на Пожирателя.

— И?

— И ничего, — Лестрейндж скорчил недовольную гримасу. — Ловим.

— Руди, ты олень! — с чувством сказала Беллатрикс. — Надеюсь, Лорд придумал для тебя подходящее наказание?

Сквозь показную сдержанность Яксли пробилась злорадная ухмылка. Лестрейндж болезненно скривился.

— Он отправил меня к штабным.

— Ты серьезно? — она перевела взгляд с мужа на Яксли и обратно.

Оба промолчали, а потом заговорили одновременно. От первых слов Рудольфуса у Гарри загорелись уши. Даже близнецы не позволяли себе так выражаться. Поднялся гвалт.

— Руди, да плевать на опыт. Ты хотя бы не дурак... — хорошо поставленный голос Яксли разобрать было проще всего. — Для боевика.

Беллатрикс схватилась за палочку, и Рудольфус отвлекся на то, чтобы ее обезвредить. Гарри отодвинулся подальше, думая, как бы выбраться незамеченным.

— Нам люди нужны, Руди, — твердо сказал Яксли. — От старой организации в Министерстве одни огрызки остались, а обычные сотрудники трясутся так, что со страху могут что угодно натворить...

— Ну так ищите новых людей! — повысил голос Рудольфус, наложив на жену Инкарцеро и, на всякий случай, Силенцио. — Вы там сколько времени с Руквудом штаны протирали?!

Беллатрикс бешено вращала глазами и скалилась так, что Гарри стало не по себе. Он со всей возможной осторожностью поднялся и медленно попятился к двери.

— А сколько лет Лорд прошлый состав собирал, ты уже забыл? — прищурился Яксли и поднялся из кресла. Его палочка неожиданно указала на Гарри. — Поттер! Быстро сел на место.

— Пацан-то тебе зачем? — удивился Рудольфус.

— Ты про побег при нем сказал. Адекватностью там и не пахнет, а желания отчитываться из-за него перед Лордом у меня нет ни малейшего.

Он проследил, как Гарри под прицелом палочки садится обратно за стол, и лишь после этого опустился обратно в кресло.

— Перестраховщик, — презрительно фыркнул Рудольфус и покосился на жену. — Белл, давай спарринг вечером, а? Я сейчас не могу, в Министерство скоро.

На её лице смешались злоба и радостное предвкушение. Получив возможность говорить, Беллатрикс издевательски протянула:

— Никогда бы не подумала, что окажусь замужем за... министерской крысой, — на последних словах она перевела взгляд на Яксли, который ответил широкой обаятельной улыбкой, превратившей резкие черты злого лица в мужественно-героические. Должно быть, так он улыбался для колдографий в Ведьмополитене.

— Я посмотрю, как ты потом сама будешь заседать в комиссиях и строить этих задохликов совы и пера, — поморщился Рудольфус.

— Лорд никогда этого не допустит! — вскинула подбородок Беллатрикс. — Руди, не смей таскать мой бекон!

Пока Пожиратели вяло переругивались, Гарри погрузился в свои мысли. Его друзья смогли сбежать на свободу! Надо как-то узнать, кто именно это был, и связаться с ними. Может быть получится расспросить... Гарри взглянул на жесткое лицо Яксли и выбросил эту мысль из головы. Он никогда не сумеет сыграть достаточно убедительно, да и не представляет, как это сделать. Остается подслушивать, подсматривать в документах, наверняка где-то промелькнут нужные сведения. И обязательно раздобыть палочку. Без нее он практически беспомощен.

Больше вариантов не было. Нужно было ждать и использовать любые возможности. Главное — не позволить себе расслабиться, обмануть себя внешним благополучием. Он останется на Гриммо, сумеет достать нужную информацию и связаться с Орденом. Он справится. И никто не узнает о его слабости, о том, как он на миг поддался чужому влиянию.

Тем временем дискуссия снова перешла на повышенные тона.

— Яксли, да дементора тебе в задницу! Не надо мне твоих девочек, я без них с этими нарушителями разберусь.

— Руди, для того, чтобы с ними разобраться, тебе придется не палочкой помахать, а заполнить все отчеты в правильной форме. Девочки не безнадежны, главное, обращайся с ними помягче, палочку особо не распускай... и не скалься так, от твоей ухмылки даже меня пробирает!

— Просто скажи тебе отсосать, половина разбежится, зато остальные трястись перестанут, — флегматично предложила мужу Беллатрикс.

Лестрейндж уставился на нее с ужасом.

— Белла, ты с ума сошла? Представляешь, что они потом захотят? И до чего могут додуматься?! Уж лучше пусть трясутся...

— Руди прав. Хотя если ты периодически будешь заглядывать к нему в Министерство... да, и вот так улыбаться, можно еще палочку достать... то можно рискнуть.

— Да катитесь вы к Моргане оба, — Рудольфус встал, надел шляпу и лихо заломил ее набок. — До вечера.

Следом ушла Беллатрикс, а Яксли забрал Гарри в кабинет, где их ждала работа. Они снова разбирали бумаги, в комнату то и дело прилетали совы, а время от времени появлялся Кричер со свежим чаем. Закончив с сортировкой очередной стопки жалоб, Гарри начал писать извинения в ответ на самые незначительные из них. Сначала он раздумывал над каждым письмом, искренне пытаясь выразить сочувствие, после первого десятка удачные обороты уже сами приходили на ум, а ответы становились все более похожими друг на друга. Среди прочих писем Гарри подсунул несколько предупреждений магглорожденным с настоятельным советом скорее бежать из страны. А главное — крошечную записку Хагриду. Друзьям или МакГонагалл он написать побоялся, их почту наверняка отслеживали, а полувеликана вряд ли кто-то принимал всерьез.

Получившуюся стопку с ответами Яксли, не поднимая глаз от очередного свитка, велел оставить на столе.

К себе Гарри поднимался, тщетно пытаясь скрыть напряжение. Обнаружится ли его подпольная деятельность или письма просмотрят мельком и разошлют? Полночи он проворочался, а утром поспешил в кабинет, наплевав на завтрак.

На его столе остался только один конверт — с запиской Хагриду.

Чуть позже пришел Яксли и молча выдал следующую порцию жалоб. О предупреждениях и попытке связаться с друзьями не было сказано ни слова, но Гарри вроде бы все понял. Оставалось надеяться, что кто-то из знакомых напишет сам — ему или в Министерство, пожалуется на что-нибудь, и тогда Гарри сможет ответить. Но скорее у него получится найти общий язык с невзрачной вечно сонной совой, которая пока не подпускала к себе.

Гарри ни на минуту не забывал своего плана разузнать побольше о побеге, поэтому, выбрав момент, когда Яксли отлучился, он метнулся к бюро и принялся просматривать оставленные там документы. Указы, распоряжения, доклады... Еще доклады. С минуты на минуту мог вернуться Пожиратель, пульс частил, так что Гарри не сразу заметил расходящийся по ладоням жар. Он уже готов был вернуться на свое место, когда тонкая красноватая сетка перешла на внешнюю сторону кистей и стремительно поползла вверх по рукам.

На бумагах было заклятье! Каким дураком он был, раз решил, что они лежат безо всякой защиты. Теперь ему не удастся скрыть то, что он в них рылся.

Открылась дверь. Охваченный паникой Гарри встретился взглядом с Яксли, ожидая вспышки гнева и заслуженного наказания. Тот лишь прищурился, молча сверлил его взглядом несколько секунд, затем крепко схватил за локоть, и они аппарировали прямо к стеклянной витрине старого универмага, за которым находился вход в Мунго.

Проходившая мимо женщина испуганно отшатнулась и замерла, глядя пустыми ничего не выражающими глазами перед собой. Несколько людей неподалеку растерянно оглядывались, явно потеряв ориентацию в пространстве. Яксли дернул Гарри за собой, а тот никак не мог отвести взгляд от случайных прохожих, которым не повезло встретиться с Пожирателем.

Приемный покой Мунго был полон людей. Яксли за руку протащил его мимо изгибавшейся змеей очереди. Волшебники заволновались, им вслед неслись раздраженные, набирающие силу голоса. Гарри почувствовал, как лицо обдает жаром от смущения.

Перед волшебницей за стойкой стояла высокая худая женщина с ребенком на руках.

— Нам подойдет только Сметвик! — твердо заявила она. — Мне сказали, он лучший в диагностике. Вы не понимаете, что Чарльза могли проклясть с отсрочкой! У меня сосед две недели после обыска думал, что все в порядке, а потом...

Яксли равнодушно взмахнул палочкой, и женщина продолжила открывать рот, из которого больше не доносилось ни звука.

— Где найти дежурного по заклятьям?

Очередь зашумела громче. Волшебница за стойкой нахмурилась.

— Мистер, займите, пожалуйста... — сердито начала она.

Яксли наклонился к ней через стойку и что-то тихо сказал. Та резко побледнела.

— Пятый этаж, обратитесь к Сметвику, — сказала волшебница, пытаясь сохранить строгое выражение лица, с которым совершенно не вязался дрожащий голос.

В Мунго они провели без малого полдня. Гарри передавали из рук в руки, словно омеловую веточку на свадьбе, осматривали со всех сторон, накладывали чары, поили зельями, а он все больше смущался и только молча выполнял требуемое. Иногда в перерывах он видел через открытую дверь сидевшего в коридоре Яксли. Тот невозмутимо просматривал очередные бумаги и иногда делал пометки позаимствованным у целителей пером. Рядом стояла батарея бумажных стаканчиков из-под чая. Когда Гарри вышел из кабинета — целый и невредимый, — он наколдовал темпус.

— Пообедаем на Гриммо, Поттер, мы и так потеряли много времени, — сухо сказал он.

Гарри неуверенно кивнул. Ему было неудобно за сцену с бумагами. Не то чтобы он раскаивался или считал свой поступок недопустимым — в конце концов, ему насильно поставили метку и держали пленником в стане врага, чего еще ждать! Но все равно оставалось впечатление, словно его застали за чем-то постыдным и низким. Сложно назвать копание в чужих вещах красивым поступком, как его не оправдывай. А от равнодушного презрения Пожирателя, словно и не удивленного ни капли случившимся, было еще обиднее. Лучше бы тогда не тащил в Мунго лечить, раз так...

Собравшись с духом, Гарри посмотрел прямо на Яксли, который захлопнул папку и встал, сохраняя свое обычное безразличное выражение на жестком лице.

— Я прошу прощения.

— За что? — равнодушно спросил Пожиратель.

— Мне не стоило без спроса лезть в те бумаги, — твердо сказал Гарри.

— Забудь, Поттер. Нам пора.

— И вы не собираетесь меня наказывать?

— Не вижу смысла, — холодно отрезал Яксли.

— Считаете, что я безнадежен? — вызывающе спросил Гарри. Он понимал, что нарывается, но уже не мог остановиться.

— Решил доказать мне обратное, Поттер? — в ровном голосе Яксли скользнули предостерегающие интонации. — Не утруждай себя.

Гарри вскинул подбородок.

— Просто скажите, как это сделать.

Губы Яксли сжались в тонкую полоску. Гарри напрягся в ожидании проклятья, но продолжил стоять прямо под пристальным взглядом Пожирателя.

— Как это сделать? Ты спрашиваешь у меня, как это сделать, Поттер? — Яксли негромко и отчетливо проговаривал каждое слово. — Тупая марионетка, чья хваленая живучесть нанесла магической Британии самый сильный удар за всю ее историю, всерьез решила сделать что-то полезное? И ты думаешь, я в это поверю? Это даже не смешно, Поттер.

Спустя невыносимо долгую паузу Яксли до боли сжал его плечо и аппарировал.

В кабинете на Гриммо их ждал Рудольфус Лестрейндж. Он полулежал в старом кресле, прикрыв лицо шляпой.

— Что ты здесь делаешь? — резко спросил Яксли, по-видимому, еще не отошедший после стычки.

Лестрейндж выпрямился, подхватив свалившуюся шляпу.

— Корб, где тебя носит? У меня вопрос жизни и смерти.

— Чьей?

— Жирной бабы с розовым бантиком. И моей, если Лорд не оценит небольшую шутку, — Рудольфус не дождался реакции от изображавшего жертву василиска Яксли и продолжил: — Она так многословно читала мне мораль пополам с враньем про свой род, Селвинов и прочее, что я обозвал ее грязнокровкой, сломал палочку, немного покруциатил и отправил в Азкабан. Думаю, она еще жива.

Несколько томительных секунд Яксли не шевелился и вроде бы даже не дышал. Наконец он отмер и окинул Рудольфуса нечитаемым взглядом.

— Вы с Поттером сидите здесь и не спускаете друг с друга глаз до моего возвращения.

Как только он вышел за дверь, Гарри повернулся к Рудольфусу.

— Вы правда это сделали?

— Ну да.

— Жаль, я этого не видел...

— Хочешь воспоминание солью?

Гарри немного поколебался, а потом решительно кивнул. Омут памяти нашелся здесь же, в кабинете. Рудольфус поставил его на стол, спихнув жалобы в сторону, палочкой вытянул тонкую серебристую нить из виска и стряхнул ее внутрь. Гарри выдохнул и опустил лицо. Его привычно закружило и поставило на ноги в широком ярко освещенном коридоре. Волшебники в форменных мантиях спешили по своим делам с серьезным видом. Прямо на него широким шагом шел Рудольфус, за которым торопливо семенила Амбридж.

— ...Как вы понимаете, именно истинно чистая кровь, подобная моей и, разумеется, вашей сейчас представляет наибольшую ценность и дает надежду на дальнейшее развитие нашего общества. Чрезвычайно важно покончить с маггловской заразой, которая...

— Подобная вашей?

Рудольфус резко остановился, так что Амбридж врезалась ему плечо, ошарашенно заморгала и начала многословно извиняться, поправляя украшенную бантом ленту в волосах.

— Я спросил, с чего вы взяли, что ваша кровь чиста? У меня совсем другая информация на этот счет, — широко ухмыльнулся он, обнажив зубы. Его глаза расширились, он стал похож на психопата — такого, каким его впервые увидел Гарри.

Амбридж открыла рот, но из него не раздалось ни звука, только мелко задрожали побледневшие щеки. Люди вокруг начали перешептываться, образуя широкий круг.

— Насколько я знаю, в вас течет кровь магглов, — он облизнул губы. — Стоит с этим разобраться, не так ли? Круцио!

Амбридж отчаянно завизжала и забилась на полу в конвульсиях. Ее палочка прилетела в руку Рудольфуса. Глаза у него блестели, а на губах плясала довольная ухмылка. Отменив проклятие, он дождался, когда жертва перестанет всхлипывать и поднимет на него полный слез взгляд. В углу рта у нее пузырилась слюна, а все тело продолжало нервно подергиваться.

Толпа вокруг замерла. На лицах людей застыл испуг и вместе с тем какое-то жадное любопытство. Настала абсолютная тишина, в которой резко и сухо прозвучал звук переломившейся палочки. Ее половинки упали на пол.

Гарри вынырнул из Омута и часто задышал, пытаясь прийти в себя. Он прекрасно представлял себе, что увидит, и все же зрелище вышло отталкивающим. Может Амбридж и заслуживала этого, связавшись с Пожирателями, но сам Гарри предпочел бы честный суд над ней. Во всяком случае, он искренне хотел в это верить.

Лестрейндж сидел на краю стола и смотрел с насмешкой.

— Понравилось?

— Не очень, — честно ответил Гарри.

— Осуждаешь, — хохотнул Рудольфус и, спрыгнув со стола, без улыбки добавил: — Если утешит, мне может куда сильнее влететь от Лорда. Хотя он же сам меня и сунул к этим... Крысам. По сравнению с ним, я — сама нежность.

Он трансфигурировал себе большое мягкое кресло у окна и вальяжно разлегся в нем, прикрыв лицо неизменной шляпой.

— Тогда зачем вы это сделали?

Лестрейндж указательным пальцем приподнял шляпу и взглянул из-под нее на Гарри.

— Пацан, ты ее видел? От нее инфернал в Адское Пламя сам прыгнет. Стоп, она же вроде у вас в школе околачивалась. Хочешь сказать, что ни разу не хотел на нее пыточное наложить? — Лестрейндж расплылся в ухмылке. — Вижу, хотел. Можешь не благодарить за исполнение своей маленькой грязной мечты.

Гарри невольно улыбнулся в ответ. Руди ему чем-то нравился — он был психом, но веселым и словно даже не злым. Жаль, что они оказались на разных сторонах. Почему тот пошел за Лордом? В голове всплыли слова Яксли. Гарри вернулся к работе и бездумно разбирал жалобы, раз за разом прокручивая в памяти их короткий разговор. Он и в самом деле почти ничего не знал о Первой Магической. Колдография Ордена Феникса, история Лонгботтомов, Регулуса да воспоминания о молодом Риддле — практически вся информация, которая у него была.

Сильнее всего удивила вспышка Яксли. До этого Гарри воспринимал его как нечто неживое, эффективный аппарат для работы с бумагами. В последнее время он даже не стеснялся задавать вопросы, точно зная, что получит полный ответ, лишенный всякой эмоциональной окраски. Или не получит — но безо всякого злорадства, с простым отказом дать информацию. Теперь оказалось, что Яксли его практически ненавидит за то же, за что превозносил весь остальной мир. И в чем не было ни капли его вины или заслуги.

Незаметно стемнело. Гарри понял, что страшно проголодался и позвал Кричера. Проснувшийся Руди решительно забраковал идею быстрого перекуса в кабинете и приказал эльфу накрыть в столовой. Кроме них там никого не было, и некоторое время они ели молча.

Гарри не знал, как лучше спросить о войне, да и захочет ли Пожиратель, при всем своем дружелюбии (о, Мерлин, дружелюбие и Пожиратель в одной фразе!), рассказывать что-то бывшему врагу. Наконец в круговорот мыслей попала безобидная тема, с которой можно начать.

— Скажите, почему Яксли пьет столько чая?

Рудольфус доел кусок пирога.

— Привычка.

Гарри замялся. Лестрейндж откинулся на спинку стула, насмешливо глядя на него.

— А откуда она?

Рудольфус понимающе ухмыльнулся и начал говорить негромким спокойным голосом, не отрывая от Гарри внимательного взгляда.

— Когда Корбан пришел к Лорду, это был обычный парень, далекий от политики. У него мать тяжело болела, а в Мунго его завернули. Мальчишка из бедной, хоть и чистокровной семьи, без нужных связей, кому он был нужен? Ну и зелья денег стоят. И так долго продержались, на дальней родне или остатки фамильных средств спускали — не в курсе. Лорд пристроил его в Министерство, там на людях лежала основная нагрузка — вот как сейчас, работали они на износ. Это он потом в рейды попросился с нами, когда жарко стало, а сначала в кабинетиках пергамент изводил. Стимулирующие зелья, чары, маггловский табак... Не удивлюсь, если кто-нибудь из штабных сидел на Феликс Фелицис, хотя Лорд этого не одобрял. С тех пор наверняка и осталась привычка что-то постоянно закидывать внутрь.

Гарри растерянно смотрел на Руди, пытаясь понять, шутит он или нет. К Лорду кто-то шел... за помощью? Не за властью, силой, не из жажды насилия и темных знаний, а за помощью? Как вообще получилось, что Яксли больше не к кому было обратиться? И сам себе ответил — легко, ведь если бы не наследство Поттеров, у него бы тоже не было ни гроша, и понадобись срочно деньги, спросить было бы не у кого — Уизли сами едва сводили концы с концами. Будь Сириус болен... Но идти к Лорду?!

— А Лорд, каким он был тогда? — тихо спросил Гарри.

Руди перевел задумчивый взгляд в пространство и улыбнулся — безумно и в то же время мечтательно.

— Он был гением, — в его голосе звучало восхищение и едва уловимая горечь. — Сильным. Харизматичным. Дающим надежду. За ним шло множество самых разных людей, и он умудрялся сделать так, что каждый чувствовал себя нужным.

— Он хотел захватить Министерство? — хмуро спросил Гарри. Ему не верилось в выдающиеся качества монстра, которого он прекрасно знал.

Руди криво усмехнулся и остановил на нем внимательный взгляд.

— Тогда он боролся за знания, а не власть. Пытался провести законы о поддержке угасающих родов чистокровных, передаче и раскрытию их знаний, пересмотре и переоценке областей магии, которые находились под запретом... У него было множество идей. В Министерстве продавливали курс на грязнокровок, даже министром одного избрали, правда, ненадолго. В защиту сквибов марш устроили, как будто они в состоянии на равных с волшебниками в магическом мире жить... ⁽¹⁾ Надо было тогда сразу ударить Империусом по ключевым людям, устроить переворот и дело с концом. Но Лорда не интересовало министерское кресло, он был увлечен своими исследованиями, их легализация стояла лишь на втором месте.

«Ага, искал способ обмануть смерть и стать сильнее всех, — мрачно подумал Гарри. — А потом решил пойти по стопам Слагхорна, устроившись в Хогвартс профессором ЗОТИ». Дамблдор тоже подметил на собеседовании, что Риддла не привлекает карьера министра. Должно быть, имея ввиду, что Волдеморту нужна абсолютная власть, тирания, но... все же тот был способен помочь парнишке без денег и связей. Показанное директором воспоминание неожиданно захотелось пересмотреть.

Гарри раздраженно потер лоб.

— А что сделало Министерство? — наконец спросил он, решив до конца разобраться в этой истории.

От расслабленной позы Рудольфуса не осталось и следа.

— Устроило волну арестов и обысков, — холодно бросил он. — Наших судили за хранение запретных книг и артефактов и отправляли в Азкабан. Потом Бёрки попытались оказать сопротивление аврорам. Старика Мордикуса хоронили без огласки, несчастный случай или около того. Лорд недооценил Министерство, а они — Лорда. Так началась война.

Гарри молчал в некоторой растерянности. Для него всегда само собой подразумевалось, что есть они — темные и жестокие, а есть Орден, борющийся со злом. Он никогда не задумывался о том, с чего это началась, и какие для этого были причины.

Мерлин, неужели он правда подумал, что у Пожирателей были какие-то человеческие мотивы?! Но счесть все сказанное враньем у Гарри почему-то не получалось.

— Удивлен, Поттер? — оскалился Лестрейндж. — Думал, мы с рождения мечтали воевать, ходить в рейды и пытать грязнокровок?

Примерно так Гарри и думал раньше, но сейчас из уст Рудольфуса это звучало невероятной глупостью.

Но пусть даже сторонники Лорда сначала не собирались заниматься террором, да и Министерство выглядело не лучшим образом, они нарушали закон! К тому же ведь не зря запретили то, чем они интересовались... Точно не зря, учитывая, как все закончилось и кем они стали в итоге.

Хотя чем-то Гарри мог их понять, он сам не раз пробирался под мантией в Запретную секцию Хогвартса. Конечно, это совсем другое дело, но, если быть честным, многие его поступки шли вразрез с законом. Да, он был уверен в их оправданности, но Пожиратели могли думать подобным образом... От такого сравнения Гарри едва не застонал в голос.

— Зачем вообще было лезть во всю эту запрещенную магию? — воскликнул он, злясь на самого себя за все эти мысли и сомнения.

Лестрейндж криво усмехнулся, откидываясь обратно на спинку стула.

— Думаешь, надо было взять и отправить на мусорку половину своего наследия? Это грязнокровкам нечего терять, а все старые семьи слишком многое знали, чтобы так просто от него отказаться. Нам бы предки не простили.

— Но не зря же ее запретили, она опасна! — упрямо сказал Гарри, не желая сдавать позиции.

Усмешка Рудольфуса стала шире, он лениво пожал плечами.

— Конечно опасна, если оставить от описаний одни огрызки. Кстати, под запрет большая часть попала совсем недавно — после падения Гринденвальда. И то лишь в нескольких европейских странах. В Азии, Америке все иначе. Даже в Дурмстранге до сих пор преподают Темные искусства наряду с остальными дисциплинами.

Возражения кончились, и Гарри подавленно молчал, пытаясь вернуть на место опрокинутую картину мира. В то, что Руди сейчас лгал, как-то не верилось. В памяти всплывали обрывки фраз Крама, которым Гарри раньше не придавал особого значения. Вряд ли болгарин был на стороне британских Пожирателей и вел агитацию, которой никто даже не заметил — кроме разве что Гермионы. Та пару раз начинала с ним спорить о разумности ограничений, но Виктор в ответ больше улыбался, явно наслаждаясь обществом девушки и не желая идти на конфликт. Гарри тогда не особо вникал в происходящее, не считая чем-то важным.

А сейчас плохо понимал, во что ему верить после всего услышанного.

— Но ведь то, что вы сейчас делаете — неправильно, — прошептал он.

— Поздно дергаться, пацан. Все карты сыграны, и что правильно — теперь решает Темный Лорд, — равнодушно бросил Рудольфус и взял еще кусок пирога с яблоками.

— А если бы можно было его убить?

Лестрейндж поперхнулся и закашлялся так, что на глазах выступили слезы.

— Поттер, ты совсем дурак? Или забыл, с кем разговариваешь?

1) Нобби Лич 1962-1968 Первый маглорождённый Министр магии. Его назначение вызвало ужас в рядах старой (чистокровной) гвардии, многие из которых оставили свои правительственные должности в знак протеста. Всегда отрицал свою причастность к победе сборной Англии в Чемпионате мира по квиддичу 1966 года. Покинул должность после заражения таинственной болезнью (изобилует намеками на теорию заговора).

Юджина Дженкинс 1968-1975 Дженкинс грамотно боролась с массовыми беспорядками чистокровных во время марша за права сквибов в конце шестидесятых, но скоро столкнулась с первым подъемом лорда Волан-де-Морта. Дженкинс была вскоре отстранена от должности, как не отвечающая требованиям в столь сложной ситуации.

Вернуться к тексту