Гарри Поттер: кто я? (джен)

Привет всем! Меня зовут Гарри Джеймс Поттер, и я — студент Хогвартса!

Вначале немного о себе: я — сирота. Нет, вы не думайте, я не жалуюсь — всякое случается. Вот и у меня случилось: как-то на Хеллоуин, когда мне чуть больше года было, к нам домой ворвался Некто и убил моих родителей. Так что живу я в семье Дурслей, у маминой старшей сестры. Тётя Петуния — женщина строгая, но справедливая. Дядя Вернон — бывший военный, хоть и ворчит часто да нахлебником порой кличет, на самом деле меня ещё ни разу пальцем не тронул — только грозится, да и не только мне: мы с его сыном, Дадли Дурслем, друзья не разлей вода. Так что и шалим вместе, и наказание получаем тоже вместе: одним словом — братья, пусть и не родные.

А ещё у меня есть страшная тайна — моя нянюшка-эльфийка Мисси. Почему тайна — страшная? А вы в детстве долго могли секреты хранить? Вот, то-то же. А я молчал больше восьми лет, и не потому что скрытный, а потому, что она сама запретила о себе рассказывать. Могли не поверить — ведь вижу её, по словам няни, только я. Да и внешность у Мисси специфическая: ростиком она скорее напоминает хоббита, ушки у неё — лопушки, очень подвижные, ручки-ножки тонкие как веточки, а глаза навыкате напоминают теннисные мячики. Сама себя она величает домовушкой или эльфой — домовым эльфом женского пола.

Сколько себя помню, она всегда со мной. Пока маленький был, сказки мне сказывала, коленки лечила, синяки да шишки заговаривала. Стал постарше — учить принялась. Только не английскому с математикой, а ОММ — основам мира магического — вот. Затем притащила откуда-то толстенный фолиант под названием "Кодекс рода" и стала мне его вместо сказки на ночь читать. Я, дескать, последний Поттер, должен многое знать, а уметь ещё больше, ибо надеяться мне не на кого. Когда до танцев с этикетом дошло, тётушка подключилась: заметила она, как я с невидимой Мисси под Штрауса "вальсирую", и записала в танцевальную студию. А этикет, в особенности столовый, решила сама нам с Дадли преподавать. Оказывается, перед замужеством она специальные курсы окончила. Дядя посмотрел-покряхтел, и записал нас обоих в конный клуб — чтобы развивались гармонично.

А в одиннадцатый день рождения ко мне в комнату влетела шикарная полярная сова. На спинку кровати присела и лапку протянула. Я думал, здоровается, а у неё к этой лапе конверт примотан! Нет, конечно я слышал от Мисси о совиной почте, но одно дело слышать, и совсем другое — столкнуться воочию. Освободил я бедняжку, отложил конверт на кровать, а сам смотрю на совушку и так грустно стало — хоть плачь! У тёти какая-то несовместимость с животными, поэтому ни у меня, ни у Дадлика даже рыбок никогда не было… А тут нянюшка — подошла к сове, принюхалась, потом на меня поглядела и ручками всплеснула:

— И чего мастер Гарри сидит, пригорюнившись, а? Сова — не почтальон, она — подарок.

— Откуда знаешь, Мисси?

— А тут и знать нечего: от неё ни совятней не пахнет, ни другим волшебником. А уж коли мастер Гарри старой Мисси не верит, — обиженно фыркнула та, — так пусть конверт вскроет — наверняка там и открытка поздравительная есть.

Мне так стыдно стало, но я посмотрел — и точно: наряду с каким-то списком и билетом на поезд (и как только не помялся!) лежала открытка с видом на Хогвартс. А с обратной стороны летящим почерком с завитушками изумрудными чернилами выведено:

«Гарри, мальчик мой!

От всей души поздравляем тебя с днём рождения и желаем всего самого лучшего!

Хагрид, школьный лесничий, когда-то дружил с твоими родителями, и решил по случаю твоего "вхождения в возраст"⁽¹⁾ сделать тебе подарок — упросил меня передать тебе письмо не со школьной совой, а с этой красавицей.

Альбус Дамблдор и Рубеус Хагрид.»

Я осторожно протянул руку к совушке, а та доверчиво ткнулась головой прямо мне в ладонь, требуя ласки. Почесал ей макушку рассеяно и спрашиваю:

— Ну, и что мне с тобой делать, а? Имени, конечно, у тебя тоже нет?

— Имя питомцу сам хозяин должен выбрать, — проворчала нянюшка. — И при привязке объявить.

— А привязка — зачем? — удивился я.

Та только головой покачала:

— Учишь-учишь его, а всё без толку. В одно ухо влетело — в другое вылетело! Привязка нужна для того, чтоб через питомца Вам не навредили. Без неё птица ко всем в руки даётся, а после привязки только к проверенным людям, то есть к тем, кого вы знаете и привечаете.

— Понятно. И как она делается?

— Нужно каплей Вашей крови помазать птице лоб со словами: «Я, Гарри Джеймс Поттер, наследник рода Поттер, принимаю тебя (имя птицы) в услужение.» Всё.

Я задумался: как же мне её назвать? И тут вспомнил — в одном из учебников по истории Англии я увидел портрет судьи в белом парике. Решено: назову свою белоснежную красавицу Буклей. Сделав выбор, я быстренько проговорил формулу принятия, и, уколов палец булавкой, погладил им перья гостьи — капля крови впиталась, как в губку. И следа не осталось.

— Вот и ладушки, — повеселела Мисси. — Теперь можно не бояться её за покупками отправлять: ни одна дрянь не привяжется — сгорит.

А на следующий день я принялся отпрашиваться у тёти в Лондон. Та — ни в какую: это где же видано, чтобы маленький мальчик один, да в большом городе! Пришлось сдавать Мисси. Та проявилась, и тётя Петуния её даже увидела. Расспросив о природе и способностях эльфийки, она скрепя сердце отпустила нас за покупками, наказав к ужину быть дома. А потом долго возмущалась, что вместо преподавателя мне письмо какая-то птица принесла (к маме декан Гриффиндора приходила).

Мисси перенесла меня на оживлённую улочку: и взрослые, и дети, стайками передвигавшиеся от лавки к лавке, были одеты в какие-то хламиды, напоминавшие длинные плащи рыцарей тамплиеров с капюшонами. Только без украшений и тёмных расцветок. А у некоторых я заметил остроконечные головные уборы — совсем как у Злой Западной ведьмы⁽²⁾. Спросил у Мисси, почему все так странно одеты.

— Почему странно? — не поняла та. — Обычная одежда волшебников. Вот дойдём до ателье мадам Малкин, и у Вас такая же появится.

Закатил глаза, трижды плюнул через левое плечо и перекрестился (мысленно, конечно, — ибо за подобные пережитки маггловского воспитания Мисси меня нещадно стыдила), но смирился с неизбежным: назвался груздем — полезай в кузов. То есть, коли уж я волшебник, то и дресс-коду должен соответствовать.

Первым делом мы направились в банк. По крайней мере, именно за него я принял величественное здание с массивными дверями. И не ошибся.

Вход охраняли два зеленокожих существа, затянутых в красные мундиры (дикое сочетание), которые на людей не походили вовсе. Маленького роста, с заострёнными ушами и мелкими острыми как иголочки зубами, они не внушали мне доверия от слова совсем.

— Это гоблины, — пояснила моя провожатая. — Не смотрите на их внешность: финансистов опытнее вы во всём свете не сыщете.

Вошли внутрь. Мисси приблизилась к свободному гоблину и тихонько представилась.

— Здравствуйте, уважаемый. Мы к распорядителю делами Поттеров — наследнику необходимы средства на приобретение школьных принадлежностей.

Банковский работник окинул меня цепким взглядом и неприятно так хмыкнул. Но, приняв деловой вид, сквозь зубы процедил:

— Положите ладонь на пластину.

Я выполнил указание. Уж что там этот неприятный тип увидел — не знаю, но его аж перекосило:

— Наследник Поттер, прошу за мной.

Я оглянулся на Мисси — идти куда-то с незнакомцем жуть как не хотелось.

— Идите, — «подбодрила» та. — Вы — клиент, а значит, неприкосновенны. Я Вас здесь подожду.

Делать нечего, пошёл вслед за зеленошкурым. Мы поднялись на второй, а затем и на третий этаж, подошли к ничем не примечательной двери и мой сопровождающий постучал, произнеся фразу на каком-то рычаще-щёлкающем наречии. Из-за двери послышался ответ, и гоблин, обернувшись ко мне, возвестил:

— Прошу, мистер Поттер, проходите. Крюкохват, Ваш поверенный, ждёт Вас.

Всё началось… с примерки кольца. Да-да-да: оказывается, чтобы иметь право именоваться наследником, нужно, чтобы тебя принял магический артефакт. Принял — сел, как влитой, хотя изначально был размера этак двадцать второго. После этого поверенный расслабился, даже улыбнулся пару раз (лучше бы он этого не делал, чесслово).

— Что ж, наследник Поттер, — сказал он, потирая когтистые ладони. — За время Вашего отсутствия накопилось очень много дел. Теперь, когда Вы объявились, я смогу заняться ими. Не удивляйтесь так — я всего лишь поверенный, и не могу действовать самостоятельно. Далее, Вам нужны средства для покупки школьных принадлежностей. Как поступим: мы можем спуститься на скоростной вагонетке к хранилищу или я закажу необходимую сумму сюда? Заказать быстрее.

Ну разве я мог устоять от скоростного спуска? Уже перед входом в хранилище я вспомнил, что мне некуда складывать монеты — ну не по карманам же распихивать, право слово?! Крюкохват покряхтел, но предложил мне мешочек из ишачьей кожи: не теряется, чужим не открывается — главное кровью к себе привязать. Я обрадовался, поблагодарил и на всякий случай поинтересовался стоимостью такой полезной вещицы. Поверенный как-то напрягся и, отведя взгляд, сказал, что подарок. Мне бы насторожиться, а я и уши развесил. Оказалось, что мешочек — удовольствие не из дешёвых — пятьдесят галеонов (которые, стоило мне взять его в руки, тут же списались с моего счёта). Это мне уже потом Мисси объяснила. Но да я не в обиде: хорошая вещь должна стоить дорого — так мой дядя говорит, а я ему как родному верю.

Денег я взял с запасом — двести галеонов — чтобы на всё хватило и ещё чуть-чуть осталось. Видел я неподалёку кафе-мороженое, вот бы заглянуть…

Обратно домчались мы с ветерком! Я по пути всё расспрашивал Крюкохвата и выяснил, что опять выделился: из-за того, что я жил с простецами, Мисси, как моя няня, стала моим представителем в волшебном мире (вот откуда у неё Кодекс рода), а Дурсли — люди, которые обеспечивают моё существование, за что ежемесячно получают вознаграждение. Об этом на правах посредника распорядился Дамблдор, директор Хогвартса. Теперь понятно, откуда взялись немаленькие деньги на школу танцев и конный клуб аж для двоих.

Оказавшись в холле банка, я с удивлением заметил, что день уже клонится к вечеру, а дел ещё — непочатый край. Мисси, повздыхав, повела меня в кафе Фортескью — там, кроме мороженого, было разнообразное детское меню. Пообедав, мы отправились в лавку Олливандера — за волшебной палочкой. Потеряв там ещё минут сорок, а то и больше, я наконец подобрал подругу себе под стать: длинную, хлёсткую палочку из остролиста с начинкой из пера феникса. Мастер попытался задвинуть речь, что сестра моей палочки принадлежала кандидату в министры, на что я ответил, что каждый сам кузнец своего счастья и не стоит полагаться на схожесть предметов. Тот посопел обиженно — как же, какой-то мальчишка, вместо того, чтобы от восторга до потолка прыгать, посмел с ним не согласиться, — однако признал мою правоту.

На этом наш визит в Косой переулок закончился — к ужину лучше не опаздывать. Вещи по списку можно и почтой заказать — и Букля разомнётся, и у меня время свободное появится. А за мантией Мисси сама обещала зайти: она мои размеры на зубок знает, да и в тканях поболе моего разбирается.

* * *

Накануне первого сентября Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, директор Хогвартса, сидел в кабинете и в очередной раз мысленно перебирал, всё ли готово к новому учебному году. По всему выходило, что да. Даже на новые мётлы Попечительский совет расщедрился. Но, всё равно, не спокойно на душе что-то. Вероятно, дело в Гарри Поттере, в судьбе которого он так необычно поучаствовал почти десять лет назад. Да, пару раз он издали пытался проверить, всё ли у мальчика в порядке, но внешнее благополучие не всегда отражает внутреннее, а способ посмотреть изнутри… не сработал, хотя, казалось бы, он оставил себе лазейку. Отпуская домовушку Хогвартса, Дамблдор надеялся впоследствии иметь о мальчике хоть какую-то информацию, не предусмотрев, что кровная привязка к хозяину стирает у этих существ все прошлые привязанности.

Ничего, теперь-то у него будет чуть больше возможностей позаботиться о Гарри. Хотя казалось бы, откуда такое желание? Он уже более полувека видит огромное количество детей: следит за их взлётами и падениями, где надо, прикладывает руку, использует авторитет, направляет, оставаясь при этом отстранённым наблюдателем. Но с мистером Поттером всё совсем иначе: может, всё же сказывается возраст или сожаления? Ведь в погоне за властью, стремлением успеть как можно больше, он так и не обзавёлся собственной семьёй, и теперь школа, коллеги и ученики составляют основную часть его жизни. Он даже начал подумывать о том, чтобы оставить пост в МКМ или уйти с должности Верховного чародея и, вернув учительские часы, почувствовать себя человеком. Всё-таки некоторая сентиментальность его коллег (он давно немного посмеивался над мадам Спраут, что как наседка носилась со своими подопечными), наконец «догнала» и его.

1) поступления в Хогвартс

Вернуться к тексту

2) отрицательный персонаж из сказки «Волшебник из Страны Оз»

Вернуться к тексту

Наконец настал день отъезда в школу.

В новеньком сундуке с расширением пространства аккуратными стопочками по своим отделениям были разложены школьные мантии, книги, свитки пергамента и прочая канцелярия.

На все возмущения Гарри громоздкостью данного предмета Мисси лишь фыркала в кулачок, а потом, когда поток негодования иссяк, молча продемонстрировала юному хозяину все возможности того, что тот так неуважительно нарёк гробом. Оказалось, что это чудо волшебной промышленности принимало несколько форм: в обычном состоянии — сундук, если прикоснуться палочкой к незаметному изображению мантии, выжженному под крышкой — небольшой шкаф, а при нажатии на картинку с пером — добротный письменный стол с ящиками. Поражённый Гарри взял свои слова назад — вещь действительно была функциональной, а небольшую громоздкость можно и потерпеть. В конце концов, ему нужно только до купе его дотащить, а из поезда уже весь багаж забирают эльфы…

Тётушка, расчувствовавшись, крепко обняла племянника и, расцеловав в обе щёки, наказала учиться хорошо и семью-род не позорить. Дядюшка смущённо (!) похлопал его по плечу, а Дадли просил писать почаще.

Вырвавшись от неожиданно ставших сентиментальными родственников, Гарри подхватил сундук и, выйдя за калитку, зашёл в уже знакомый тупичок. Там к нему присоединилась Мисси — протянув ему руку, она исчезла вместе с юным господином.

В следующую же секунду они оказались возле витой арки с надписью «Платформа 9 3/4», и Поттер затараторил от восторга:

— Ух ты, Мисси! Смотри: это же настоящий «Якобит»⁽¹⁾! Этих составов осталось всего-то штуки три на всю Шотландию!

Мисси вздохнула и покачала головой: мальчишка! Мгновенное перемещение в пространстве его не удивляет, а вот старая железяка, дышащая паром, как рассерженный дракон — пожалуйста!

— Здесь нам с Вами придётся расстаться, хозяин, — строго оборвала восторги эльфийка, но, увидев округлившиеся глаза и почувствовав приближающуюся панику Гарри, смягчилась. — Не переживайте так: я встречу Вас в Хогвартсе после Вашего распределения на факультет. А теперь идите — Вас ждёт новое увлекательное приключение.

Сердце Гарри вдруг защемило, на глаза навернулись слёзы, и он бросился на шею к своей няне, с которой ещё ни разу не расставался так надолго: даже в младшей школе она ходила за ним тенью, а он, глупый, убегал от неё и прятался…

— А мне точно нельзя с тобой? — состроив щенячьи глазки, сделал последнюю попытку Гарри.

— Нет, хозяин, нельзя, — строго ответила эльфа, тайком стирая слезинку со щеки.

— Почему? — не сдержал любопытства Поттер, смешно наклонив голову и став похожим на совёнка.

— Такова традиция, — попыталась отделаться лаконичным ответом Мисси, но, увидев в глазах любимого хозяина огонёк жажды знаний, пустилась в подробные объяснения: — Эта поездка нужна для адаптации учеников. За восемь часов в поезде первокурсники успевают перезнакомиться⁽²⁾; более старшие — обсудить, кто как лето провёл, а в некоторых случаях — даже подраться и помириться. Старосты же имеют возможность понаблюдать подопечных в «естественной среде», так сказать, и понять, с кем и, главное, как, им придётся работать-бороться⁽³⁾. Так что не стоит нарушать заведённый порядок, идите. Счастливого пути!

Издав тихий стон в последней попытке разжалобить няню, Гарри поднял сундук, что упал в процессе объятий, и направился к последнему вагону — там, согласно «Истории Хогвартса», традиционно ехали будущие первокурсники.

Мисси, проследив за подопечным до самых дверей вагона, аппарировала в Хогвартс с тихим хлопком.

В подавленном настроении Гарри нашёл пустое купе, задвинул сундук под диванчик, присел у окна, откинулся на спинку и, прикрыв глаза, углубился в размышления:

«В школе — четыре факультета: Гриффиндор, Слизерин, Рейвенкло и Хаффлпафф. Куда же пойти?

Как последнему из Поттеров, мне самое место на Слизерине — там я смогу подтянуть этикет, дуэлинг и прочие премудрости, что должен знать каждый будущий глава рода. Невесту, опять же, лучше присматривать именно там — и нравы построже, и знаний, как управлять мэнором, побольше. Но не станет ли моё маггловское воспитание непреодолимой пропастью в общении с сокурсниками? Да-а…

Следующий «кандидат» — Гриффиндор: антипод Слизерина буквально во всём, начиная от цветовой гаммы и кончая происхождением студентов. Да, здесь, похоже, мне будет комфортнее: по крайней мере, общие темы для разговоров всегда найдутся.

Далее, Рейвенкло: прибежище увлечённых наукой умов. Недаром их символ — орёл (хотя выпускники зовут себя воронятами): летает высоко, видит далеко. Неплохие союзники, но жить среди учёных, не разделяя их увлечённости — смерти подобно. Прибьют, чтоб не лез — и пойдут дальше учиться. Не вариант.

Последний факультет (в списке, но не по значимости) — Хаффлпафф. Символ — барсук: вроде бы апатичный такой и неповоротливый зверь, но если в его нору влезет кто — живым не уйдёт. Общительные, верные, за друзей — горой. Одна беда — предпочитают дружить внутри факультета…»

Внезапно в мысли Поттера ворвалось осторожное покашливание.

Обернувшись к двери, он увидел на пороге долговязого рыжика, одетого в чистую, но явно ношеную одежду, смущённо мнущегося у самой двери.

— Извини, — сказал он, — я стучал, но никто не ответил, и я подумал, что купе пустое… Я наверное, пойду…

Гарри поймал себя на том, что слишком пристально рассматривает незнакомца — отсюда и его нерешительность.

— Это ты меня прости, — повинился Поттер. — Просто я задумался и не слышал. Да ты проходи, не стесняйся, — проявил он, наконец, гостеприимство. — Я — Гарри Поттер, а ты кто?

Мальчишка, казалось, облегчённо вздохнул: искать новое купе в его планы явно не входило.

— Я — Рон Уизли, — протянул он руку Гарри. — А ты сын четы Поттеров, погибших десять лет назад, или просто однофамилец? — осторожно поинтересовался он.

— Сын, — подтвердил Гарри, с удивлением отметив для себя осведомлённость попутчика. — Только о событиях той ночи я не помню ничего, поэтому не спрашивай.

Рон, усевшись напротив, понимающе кивнул. Через какое-то время он решил возобновить беседу.

— Слушай, Гарри, а на какой факультет ты собираешься?

— Не поверишь: сам задаю себе этот вопрос. Наверное, положусь на вердикт Распределительной шляпы, но, если будут варианты, выберу Гриффиндор. Тётушка говорила, что там учились мои родители.

— Круто! — обрадовался Рон. — Моя семья тоже вся на Гриффиндоре училась: и родители, и пятеро братьев, и даже младшая сестрёнка уже мечтает, как там окажется. По-моему, это самый лучший факультет — его девиз: «Благородство и отвага»!

Гарри аж вздрогнул — где-то он эти слова уже слышал. Только вот уже не вспомнит — где. Может, Мисси рассказывала?

Но вспомнить Гарри не дал требовательный стук в дверь. В следующий момент дверь открылась, и на пороге оказались уже двое — мальчик и девочка. Причём последняя с места в карьер заявила:

— Кто нибудь видел жабу? Невилл потерял питомца, и я помогаю ему искать.

При этом мальчишка, по-видимому, Невилл, постарался сжаться и стать как можно незаметнее, что с его крупной фигурой выглядело попросту смешно. Рон прыснул в кулак, однако под грозным взглядом Поттера притих.

— Нет, — ответил Гарри спокойно. — Жабу мы не видели, но не стоит беспокоиться: она обязательно встретит тебя в Хогвартсе. Домовики забирают весь багаж, а заодно и домашних животных. Если хотите, можете к нам присоединиться. Я — Гарри Поттер, это — Рон Уизли, а вы кто будете?

Неожиданно Невилл расправил плечи и выпрямил спину, став на полторы головы выше спутницы.

— Я — Невилл Лонгботтом, — представился он. — А эта отзывчивая мисс — Гермиона Грейнджер.

Та зарделась и спрятала лицо в густых волнистых волосах. Она поняла, что явно не с того начала знакомство.

— Очень приятно, — ответил Гарри, развеивая напряжение. — Прошу, садитесь. Мы с Рональдом обсуждали факультеты. Вы уже решили, куда пойдёте?

— Я, наверно, на Гриффиндор, — снова стушевался Невилл. — Иначе Ба меня не поймёт. У меня оба родителя — гриффиндорцы, и Ба факультет львов заканчивала…

— Я тоже пойду в Гриффиндор, — уверенно заявила Гермиона. — Это же самый лучший факультет! — При этих словах Рон окинул девочку долгим пристальным взглядом. Гарри усмехнулся про себя: это любовь! Тем временем та продолжала: — Выпускники этого факультета традиционно становятся аврорами, его закончил сам Альбус Дамблдор — победитель Гриндевальда, Верховный чародей Визенгамота, председатель МКМ и директор Хогвартса! Я прочла про него во всех возможных источниках!.. — О прочитанных книгах она могла вещать долго и с упоением, но…

В дверь опять постучали.

На пороге стояли трое — два шкафоподобных паренька, телосложением напоминавших Дадли, и щупленький тонкокостный блондинчик, которого на фоне товарищей и видно-то не было. Однако именно он и начал разговор.

Окинув купе презрительным взглядом и скривившись при виде общества, в котором очутился, паренёк надменно процедил, обращаясь исключительно к Гарри:

— Я услышал, что тут едет последний из Поттеров. Похоже, это ты.

— Верно подмечено, — подобрался Гарри.

— Ты, очевидно, недавно в магическом мире и ещё не разобрался, с кем наследнику можно дружить, а с кем — не стоит. Могу помочь советом. Меня зовут Малфой, Драко Малфой.

И блондин протянул Гарри руку. Тот вместо ответного жеста вопросительно выгнул бровь, и Драко вынужденно представил своих спутников:

— Это Крэбб и Гойл.

Теперь уже и вторая бровь Гарри взлетела к потолку.

— Имён, конечно, ты не знаешь? — насмешливо спросил он.

Драко, смутившись, пошёл неровными пятнами (что делать, блондины и рыжие краснеют очень некрасиво) и прошипел:

— Винсент и Грегори.

— Очень приятно, — сухо кивнул Гарри. — Позвольте представить моих спутников…

— Не стоит, — перебил его Драко. — Мы знакомы. Почти со всеми, — добавил он, с неприязнью глядя на Гермиону. — Но если я с кем-то не знаком — значит, этот человек недостоин моего внимания.

— Интересная теория, — протянул Гарри, внимательно глядя на протянутую для рукопожатия ладонь. — Но, боюсь, в корне неверная. Раз присоединяться к нам вы не планировали, тогда я больше вас не задерживаю. Аdieu⁽⁴⁾, наследник Малфой!

Бесстрастная маска блондина треснула, и его лицо исказила злоба:

— Ты ещё пожалеешь, Поттер! На коленях передо мной ползать будешь! За мной, ребята! — и, развернувшись, он вылетел в коридор, сильно хлопнув дверью.

Только теперь Гарри заметил, что Рон тоже еле сдерживает гнев и сидит, сжав руки в увесистые кулаки.

— Вот же ж!.. — кипел Уизли, изо всех сил пытаясь сдерживаться от ругательств, готовых сорваться с языка. — Аристократ хренов! Одно слово — Малфой: для них главное не люди, а деньги и связи. Вот допустим, мы, Уизли, входим в число священных двадцати восьми — то есть соблюдаем все обычаи и традиции, — вот чем объяснялась его осведомлённость: изучение традиций включает в себя и знание генеалогии не только своего, но и других магических родов, — но обеднели (и то, что нас много, совсем ни при чём!) — так они с нами и здороваться не хотят! Видите ли, мои братья опозорили род тем, что служат не в министерстве, а наёмными рабочими: Билл — первоклассный разрушитель проклятий в Гринготтсе, а Чарли — драконолог в румынском заповеднике. А уж о магглорождённых вообще говорить нечего…

Девочка как-то сдулась, волосами завесилась, и из её уголка послышались редкие всхлипы.

— Так! — стукнул себе по ноге Гарри. — Прекратить слезоразлив! Ты, Герми, теперь с нами, и мы тебя в обиду не дадим. Правда, ребята?

Рон утвердительно закивал, и оба мальчика с обеих сторон обняли расстроившуюся Грейнджер.

И снова стук в дверь.

Ещё не совсем остывший после ссоры, Гарри сам рванул дверь, столкнувшись нос к носу со странной парочкой: чопорной блондинкой с тёмно-зелёными омутами глаз и кареглазым улыбчивым мулатом.

— Что угодно, господа?

— Позвольте присоединиться к вашему обществу, — начала блондинка, — а то в нашем купе стало нечем дышать.

— Боюсь показаться грубым, мисс, — уловил Гарри знакомые нотки пренебрежения в тоне гостьи, — но наша компания так же может оскорбить Ваш взыскательный вкус.

Девушка вспыхнула и уже хотела уйти, как её со спины за плечи обнял мулат и зашептал на ушко:

— Да ладно тебе, Даф! Разве не видишь: эти ребята тоже стали свидетелями явления круче-меня-только-горы-Малфоя! — И уже к Гарри: — Давайте знакомиться. Я — Блейз Забини, а эта Снежная Королева — мисс Дафна Гринграсс, наследница рода.

— Приятно познакомиться, — обозначил поклон в сторону «гостей» Гарри. — Я — Гарри Поттер, последний из рода. В купе — мои друзья: Рональд Уизли, шестой сын рода, Невилл Лонгботтом, наследник, и мисс Гермиона Грейнджер, магглорождённая. Если Вас устраивает такое общество — милости прошу. — Сказав это, он посторонился, пропуская ребят внутрь.

— Нас устроит любое общество, где нет Малфоя, — сбросив ледяную маску, отозвалась Дафна.

В купе зазвучал дружный нервный смех.

* * *

Честно сказать, в последнее время Альбус сам себя не узнавал. Казалось бы, Попечительский совет давно просил выделить взрослого сопровождающего для Хогвартс-экспресса, и он в чём-то был с ними согласен. Но с чего вдруг он решился поехать сам?! Хорошо хоть додумался набросить чары отвлечения внимания, а то отбоя бы не было ни от детей, ни от их родителей. Ни о какой непринуждённости и лёгкой атмосфере в поезде и говорить было бы нечего. Но стоило сознаться хотя бы самому себе — его интересовал в первую очередь именно Гарри. Проходя по пустующим коридорам, он потихоньку прикладывал ладонь к каждой двери и слушал. Была у старого директора такая особенность: улавливать пальцами колебания воздуха в закрытом помещении, преобразуя их в звук. Благодаря ей новоиспечённому дежурному удалось пресечь несколько конфликтов и одну драку.

Наконец, Альбус нашёл то, что искал.

В купе слышался детский смех и разговоры о факультетах. Что интересно, Гарри очень разумно и правильно описывал достоинства каждого, убеждая своих слушателей, что нет ни лучшего, ни худшего. Все равны, как рыцари короля Артура. Дамблдор улыбнулся и побрёл дальше.

Дойдя до конца состава, Альбус хлопнул в ладоши, и на столах во всех купе появился горячий обед.

* * *

Зал шумел и волновался, наполняясь студентами. Совсем скоро тут появятся первокурсники. Сегодня Распределительная шляпа лежала на столе возле Альбуса, который тихонько над ней посмеивался, жалея, что мысленные диалоги так сложно подслушать. Директор прямо-таки предвкушал, как Шляпу порвёт от желания запихнуть Гарри на три факультета разом, а то и на все четыре. Насколько он успел оценить юного Поттера, тот обладал достоинствами всех факультетов. Альбус Дамблдор при виде первокурсников мысленно потёр руки и встал: сегодня распределение он будет проводить сам.

Вступив в Большой зал, Гарри с любопытством принялся разглядывать преподавателей, что сидели за столом, перед которым их построили.

В самом центре возле широкого кресла стоял высокий худощавый старец в несуразно-яркой одежде. Место справа от него пустовало (видимо, там сидела та чопорная дама, что встретила их у замка). А вот слева сидел Он — тайная любовь всех девчонок от тринадцати и старше. Именно такие вот мрачные и нелюдимые типы становятся объектами безответной любви школьниц-подростков.

Во-первых, облачённый в застёгнутую на все пуговицы мантию профессор был самым молодым — не старше тридцати. Затем, в отличие от директора, его худоба происходила из общей подтянутости и усиленных тренировок. Как Гарри это понял? Так он же с таким фанатом спорта под одной крышей живёт! Только если Дадли взял конституцию тела от отца, и тренировки сделали его похожим на молодого медведя, то этот кадр напоминал барса — движения рук были плавными, а взгляд — внимательным и прожигающим насквозь.

— Кто этот профессор в чёрном? — поинтересовался Гарри у Рона.

— О… Это гроза всех шутников и хулиганов, а также лентяев и бездарей — Северус Снейп, декан Слизерина.

В это время мадам МакГонагалл заняла своё место, передав директору объёмный свиток пергамента, и тот, со Шляпой в руках, прошествовал к трёхногому табурету. Студенты за столами начали шептаться — видимо, такое случилось впервые.

— Тишина, — громко, но, тем не менее, спокойно сказал Дамблдор. Зал настороженно замолчал. — Вы правы, сегодня я сам проведу распределение. Вы же можете позволить старику этот маленький каприз? — подмигнул он студентам. Те с облегчением рассмеялись.

Директор принялся зачитывать имена, и Гарри превратился в слух.

Первой вызвали Ханну Аббот, оказавшуюся той хохотушкой, что беспрерывно сыпала шутками-прибаутками в комнате ожидания. Её Шляпа отправила в Хаффлпафф. Туда же ушла и её подружка, серьёзная толстушка Сьюзен Боунс. Мини-шкафчики Грег и Винс попали на Слизерин, там же оказалась и прекрасная Дафна Гринграсс. Гермиона Грейнджер сидела под Шляпой дольше всех — видно, пыталась спорить с артефактом. Догадку подтвердил недовольный тон головного убора: «Гриффиндор!»

«Да, Герми, тяжело тебе будет у львов — тебе бы к воронам… Но, как говорится, нас определяет выбор. Удачи!»

А вот следующему спорщику не удалось настоять на своём. Вердикт Шляпы был однозначный: «Хаффлпафф». Бедный Невилл аж с лица спал, так свою Ба — Железную Августу — испугался. А Распределительная ветошь кричала вслед:

— Иди-иди, и бабке своей передай: детей любить надо, а не строить, как курсантов на плацу! Ты в Гриффиндоре свой талант погубишь, а мадам Спраут тебе поможет.

Лонгботтом вгляделся в толпу новичков в поисках одного-единственного мальчишки, что с таким увлечением говорил обо всех факультетах без исключения. Встретившись с ним взглядами, Гарри ободряюще кивнул другу. Тот слабо улыбнулся и присел на самый краешек скамьи за столом барсуков.

За Невиллом к табурету пригласили его сиятельство Малфоя. Тот и усесться толком не успел, как Шляпа завопила:«Слизерин!!!». Да уж, с таким характером он только там и выживет, и вовсе не потому, что, как сказал Рон, «аристократ до мозга костей». Просто змеи умеют общаться с такими личностями, не доводя дело до дуэли.

Похожие друг на друга, как близнецы-братья, Бут и Корнер очутились на Рейвенкло — там им самое место. И вот, наконец, директор с каким-то придыханием произнёс:

— Гарри Поттер!

Остальные тоже заметили эту странную интонацию и принялись шушукаться. Гарри глубоко вздохнул и сделал первый шаг. Потом второй, третий, и, наконец, чуть не сорвался на бег, лишь бы избавиться от любопытных взглядов в спину.

Взгромоздясь на табурет и «утонув» под Шляпой, он услышал в голове вкрадчивый голос:

— Ну, здравствуй, наследник Поттер! Как же долго я тебя ждала.

— Но почему? — опешил Гарри. — Мне ведь только одиннадцать. Я не мог прийти раньше.

— Конечно, не мог, — как-то горько вздохнула Шляпа. — Считай, что я ждала не тебя конкретно, а такого человека, в котором соберутся качества всех факультетов: потомок древнего рода, и верность, и тяга к знаниям, и отвага. Куда же ты хочешь?

— Когда я сел в поезд, я тоже рассуждал об этом, — признался Гарри.

— Правда? Интересно послушать…

— Я подумал, что по происхождению мне больше подходит Слизерин, но моё воспитание может стать там источником проблем. Мне нравится учиться, но только тому, что полезно, а знания ради самих знаний меня не прельщают. Хаффлпафф — самый дружный факультет, и мне там было бы комфортно, но я не терплю ограничений, а у барсуков на первом месте факультет, а все остальные — потом. Вот и получается, что мне прямой путь на Гриффиндор: на этом факультете меня никто гнобить за родственников-магглов не будет, так как там самый большой процент магглорождённых, они достаточно открыты в контактах (исключение — студенты Слизерина, но над этим я уже работаю), да и с Грейнджер мне там скучно не будет.

— Бинго! Я всё же была права: ты самый хитрый, логично-мыслящий и верный гриффиндорец! — Последнее слово было произнесено вслух.

Гарри спрыгнул с табурета, вернул Шляпу директору и направился за уже свой стол под ало-золотым стягом.

Среди самых последних распределили Рона (конечно же, на Гриффиндор) и Забини — Слизерин. Оба счастливые и довольные отправились на свои места.

1) старинный паровоз первой половины двадцатого века

Вернуться к тексту

2) все со всеми, по аналогии с "передраться": Они там все передрались!

Вернуться к тексту

3) руководить и предотвращать безобразия

Вернуться к тексту

4) прощайте (фр.)

Вернуться к тексту

После насыщенного дня и необычно позднего и обильного ужина, который директор назвал пиром, спать хотелось неимоверно.

Дамблдор, глядя на осоловелые мордашки первокурсников, сжалился и, сказав, что все организационные моменты может озвучить после завтрака, отпустил детей по гостиным.

Дорога в башню Гриффиндор запоминаться не хотела, но Гарри с ослиным упрямством повторял себе: «Из Большого зала направо, затем по центральной лестнице на второй этаж, затем снова направо и, пройдя по коридору, по движущейся лестнице, у основания которой на одном из столбиков изображён крошечный отпечаток львиной лапы, до самого конца.»

И вот, наконец, они перед портретом Полной Дамы, охранявшим вход в гостиную Гриффиндора.

Староста факультета, оказавшийся одним из братьев Рона, прочёл целую лекцию о том, как важно помнить пароль, и только после этого, произнеся: «Капут Драконис», запустил измученных первокурсников внутрь. Там он попытался продолжить лекцию, но его напарница, опустив ладошку на плечо и молча покачав головой, прекратила безобразие.

— Ребятам пора спать, — непререкаемым тоном сказала она. — Все организационные моменты, как сказал директор, можно озвучить и завтра на летучке. А теперь самое главное, — обратилась она к сонно моргавшим первачкам (а что вы хотели — время уже близилось к полуночи), — Спальни мальчиков — направо, девочек — налево. Ванные комнаты у каждого курса свои. Номер на двери соответствует курсу. Ваши вещи уже ждут вас. Спокойной ночи!

В спальне первого курса стояли четыре кровати с высокими столбиками под балдахинами. Две по обеим сторонам окна и две — у двери.

Кроме Рона на Гриффиндор поступили темнокожий Дин Томас и Симус Финнеган, по цвету буйной шевелюры не уступавший Рону.

— Предлагаю отложить знакомство до завтра: уже поздно, а с утра — уроки, — взял на себя роль переговорщика Гарри. — Я рад оказаться с вами на одном курсе, но сейчас мне жутко хочется спать. Доброй ночи! — И, захватив из сундука пижаму, он ушёл в душ.

* * *

Утро для первокурсников началось с петушиного крика. И если Гарри, Симус и Дин тут же повскакивали с постелей, то Рон, перевернувшись на другой бок и не раскрывая глаз, проворчал:

— Мам, да заткни ты этого гада!.. — после чего на него вылился натуральный ушат воды — по-видимому, ледяной.

На обиженные вопли брата в спальню заглянул Перси и ехидненько заметил:

— Что, Ронни, проснулся? А ведь я предупреждал...

Дальше день потёк своим чередом: утреннее построение, на котором первокурсникам объяснили правила и традиции факультета; завтрак, где раздали расписание занятий и представили профессоров; и, конечно же, сами уроки, первым из которых стояло зельеварение.

То, что кабинет располагался в подземельях, нисколько Гарри не смутило: многим ингредиентам для сохранности требуется прохлада и сумрак. К тому же, такая атмосфера идеально подходила мрачному образу профессора Снейпа: при наличии крупиц фантазии и знании кинематографа его вполне можно было принять за вампира. Поэтому, когда преподаватель стремительно вошёл в класс, а полы мантии при этом развевались за ним чёрными крыльями, Поттер, что называется, «залип» от такого точного попадания в образ.

Насладившись ошеломлённо-восхищёнными взглядами учеников, профессор начал свою вводную речь.

— Для начала представлюсь: меня зовут Северус Снейп, имею звание мастера по своему предмету. Преподавать начал в двадцать лет, поэтому ко всем влюблённым и не очень взглядам выработал иммунитет. Теперь о моих требованиях. Я не жду, что вы все поголовно оцените красоту кипящего котла, но каждый обязан быть на моих уроках предельно внимательным и собранным. Все проблемы и переживания, не касающиеся зельеварения, должны оставаться за порогом класса — так же, как и личностные отношения. Варка зелий — слишком опасный предмет, чтобы позволять себе отвлекаться. Любая ошибка может привести к травме — вашей или вашего соседа.

Поэтому говорю в первый и последний раз: будьте внимательны на уроке, кто не прислушается к предупреждению — столкнётся с моим крайним неудовольствием. Для тех, кто не считает мой предмет важным, повторюсь: базовый курс зельеварения входит в обязательную программу обучения не только в Хогвартсе, но и в других престижных школах. Поэтому убираем свои «не хочу-не умею-не получается» подальше, и работаем. Есть у магглов поговорка: «Не умеешь — научим, не хочешь — заставим», так вот, это — как раз наш случай. Если что-то непонятно, поднимайте руку — подойду, объясню. Но, если будете заниматься вредительством — пеняйте на себя…

Гарри, наученный горьким опытом начальной школы, строчил на пергаменте, как сумасшедший: ведь именно на вводном уроке преподаватель «раскрывает все карты», а значит, последующие вопли учеников типа «а я не знал» или «Вы не говорили», им просто не рассматриваются. Поэтому всегда полезно иметь у себя список требований учителя, тем более — такого серьёзного. Поттера совсем не тянуло узнавать, что скрывается под его словами о «крайнем неудовольствии», а вот угрозе «пеняйте на себя» верилось, и даже очень.

Северус же, увидев склонённую чернявую макушку Гарри, ухмыльнулся про себя: во время самостоятельной работы он пройдётся по рядам и проверит, что там так яростно записывал этот шкет. И, если это не будет касаться его урока — «горе тебе, Вифсаида»⁽¹⁾...

Надо сказать, Гарри удалось поразить строгого преподавателя, ибо тот увидел очень чёткий и последовательный список своих требований. Похоже, с этим Поттером можно иметь дело.

Урок прошёл спокойно, ибо вместо рекомендованного практического занятия Северус, как, впрочем, и всегда, прочитал лекцию о правилах безопасности на уроке, объяснив, что, зачем и почему. И, конечно же, ответив на все вопросы. Первый урок у первого курса — ещё то испытание для связок, поэтому понимающий директор всегда оставлял окно в его расписании: расслабиться в уютном кресле с чашечкой мятного чая или специального лечебного сбора.

* * *

Урок трансфигурации, кроме длиннющего названия, удивил профессором: оказывается, их декан, чопорная дочь шотландских горцев, может превращаться в очень милую кошку-табби. Только, в отличие от настоящей кисы, у профессора МакГонагалл вокруг глаз были отметины, соответствовавшие форме её очков. Из вводного слова преподавателя Гарри почерпнул только одно: хулиганы с урока выдворяются и назад не допускаются. В принципе, этого было вполне достаточно — учить такой сложный предмет самостоятельно дураков не было.

Что касается чар, то профессор Флитвик не выдвинул никаких личных требований — только быть предельно внимательным при воспроизведении заклинаний, ибо ошибка в одном звуке может стать фатальной. В пример он привёл незавидную судьбу некоего Баруффио, который произнеся «с» вместо «ф», был раздавлен буйволом.

На этом первый учебный день закончился, и ребята с лёгким сердцем высыпали на улицу.

* * *

На следующий день учебное расписание открывал урок под странным названием ЗОТИ. Понятно, что аббревиатура, но что она означала? Учитель тоже не внушал доверия: худой и какой-то дёрганый, он носил на голове странный фиолетовый тюрбан. Но это не самое страшное. Мужчина попросту заикался, поэтому слушать, а уж тем паче — воспринимать его лекцию было крайне сложно. На задних партах поднялся ропот: куда смотрел директор?! Однако прошло пятнадцать минут, и ситуация изменилась: плечи профессора расправились, голос зазвучал увереннее — Гарри выдохнул: взрослые, похоже, тоже волнуются.

А в конце недели первокурсников ждало новое испытание — первый урок полётов. Многие магглорождённые тряслись, как осиновые листья: ребята, чьи родители входили в Попечительский совет, все уши прожужжали о полной замене парка мётел. Однако они и понятия не имели, что парк поменяли кардинально: во-первых, для первого урока закупили специальные модели, поднимавшиеся чуть выше детских — не выше шести футов — и летающие примерно с той же скоростью; а уже для квиддичных команд приобрели двадцать восемь спортивных мётел. Не самые новые, но зато проверенные «Чистомёты» последних моделей — и дёшево, и сердито. Поэтому урок прошёл гладко: все встали у «своих» мётел, крикнули «вверх», уселись, оттолкнулись и зависли на высоте полутора метров — всё. Также по команде ребята спустились, а дальше — по желанию: кто хочет, может полетать до конца урока, а нет — может быть свободен.

Возмущённый Драко хотел уже бежать жаловаться отцу, когда мадам Хуч сообщила, что идея тренировочных мётел принадлежала именно лорду Малфою. Драко вспыхнул, но решил не проверять, ибо если преподаватель сказала правду, то он ещё и огребёт за неподобающее поведение. А рука у papá тяжёлая...

* * *

Так пролетел год: ни шатко, ни валко дожили они до заключительного пира, где традиционно озвучивались общие баллы факультетов и декану победителей вручали кубок. Однако случился конфуз — впервые за Мерлин знает сколько лет факультеты набрали равное количество баллов. Поднялся шум: никто не желал отдавать победу соперникам. Тогда директор, весело поблёскивая глазами, предложил выход, а именно — устроить забег с магическими препятствиями среди первокурсников. Кто придёт первым, тот и заберёт кубок. Идею приняли на ура: итоги были уже подведены, и дети откровенно скучали. А тут такой подарок!

Четырёх первокурсников — Гарри Поттера, Драко Малфоя, Невилла Лонгботтома и Майкла Корнера — привели на закрытый прежде третий этаж. Там им выдали по флажку с изображением герба их факультета и, навесив «следилки» (чтобы наблюдать за прохождением квеста на экране Большого зала) и пожелав удачи, запустили в лабиринт.

Войдя в первую комнату, ребята опешили: перед ними сидел трёхглавый щенок цербера. Бесстрастный голос МакГонагалл сообщил задание: найти способ обойти зверя, не причинив вреда ни себе, ни товарищам.

Гарри, имевший опыт общения с собаками (спасибо тётушке Мардж), знал, что каким бы большим ни был щенок, он — щенок, а значит, ведёт себя соответственно. Любимое занятие малышей — играть и спать. Поиграть здесь негде, значит, надо усыпить (уложить подремать, в смысле). А как это сделать? Тётушка Мардж, например, своим подопечным шёпот волн ставила. Вдохнув-выдохнув, Гарри сделал шаг.

«Щеночек» встал на лапы, принюхался и с любопытством воззрился на гостя. Поттер протянул к нему обе руки.

— Самоубийца! Идиот! Поттер! — раздалось у него за спиной на три разных голоса. Но Гарри продолжил знакомство.

— Привет, мальчик, — приговаривал он. — Скучно тебе здесь, да? И тесно, поди?

Собакен прислушался к спокойной речи и как-то грустно взвизгнул.

— Ну, ничего, — продолжал уговаривать Поттер, — ты поспи пока, и скоро всё закончится. — На звуки фырчания и смешки Гарри показал за спину кулак — стало тихо. А потом он запел:

Баю-бай, засыпай,

Звёзды яркие в ночи,

Серебряный свет луны

Принесут те сладки сны.

Баю-бай, моя лапочка,

На охоте наш папочка,

Он заячью шкурку принесёт,

Нашу детку обернёт⁽²⁾

«Малыш» начал позёвывать, затем потоптался на месте, укладываясь, и, свернувшись калачиком, засопел в шесть дырочек!⁽³⁾ В следующую секунду иллюзия развеялась и голос той же МакГонагалл возвестил:

— Первое испытание пройдено. Победитель — Гарри Джеймс Поттер. Следующее испытание ждёт вас под люком. Прошу.

Крышка люка открылась, и ребята спрыгнули вниз на что-то мягкое... Когда их руки, ноги, а затем и торс оплели живые лианы, голос подал Невилл:

— Это дьявольские силки! Чтобы они разжали тиски, нужно расслабить все группы мышц, и, когда вы прекратите излучать опасность для растения, оно вас, точнее, нас, отпустит.

Гарри с друзьями последовали мудрому совету и быстро оказались на свободе. Драко же решил не сдаваться. Ребята сжалились над ним и выпустили из трёх палочек в потолок слабенький люмос. Обиженное растение бросило помятого Малфоя и уползло в самый тёмный угол.

По громкой связи послышались аплодисменты. Когда они стихли, голос мадам Спраут возвестил промежуточные результаты:

— Победил Невилл Лонгботтом! За сострадание к товарищу и командную работу факультетам Гриффиндор, Хаффлпафф и Рейвенкло добавляется по пятнадцать баллов. Следующая дверь открыта, прошу.

Пройдя в указанную дверь, они оказались в небольшом зале с очень высоким потолком, где что-то громко зудело, будто стая металлических комаров.

— Судя по звукам, это задание нашего декана, — задумчиво отметил Майкл Корнер. — Он обожает анимировать предметы. И, похоже, что мадам Хуч тоже принимала участие в создании этого испытания.

— С чего ты взял? — поинтересовался Драко, всё ещё обиженный на тренера полётов.

— Да вон у той стены четыре метлы стоят, — спокойно ответил рейвенкловец. — Без её ведома в сарай со спортинвентарём сейчас не попасть.

— И что нам делать? — подал голос Невилл.

— Ответ один — ловить, вопрос в другом — что нужно поймать? — рассуждал вслух Майкл.

— Ну, если у нас каждое испытание в отдельной комнате, то, скорее всего, нам нужно поймать ключ, — пожал плечами до сих пор молчавший Драко. — Кто у нас с магглами жил и в ключах разбирается? А, Потти? Тебе и карты в руки: говори, что делать.

— Ну, для начала, надо взглянуть на замок или хотя бы ручку искомой двери, — запустил пальцы в свою шевелюру Гарри. — Они всегда в одном стиле делаются.

Дошли до двери, посмотрели — ключ должен быть массивным и медным.

— Так, остаётся только подняться в воздух и поймать нужный ключ, — констатировал Корнер. — Только вот одному тут не справиться. Кто из вас на охоте часто бывал? Малфой?

— Да, — приосанился тот. — Здесь могут подойти два метода: загон и облава. Загон — это когда зверя (в нашем случае ключ) гонят в определённом направлении — на ловца. Облава же — когда объект охоты берут в кольцо. В обоих случаях придётся работать командой. Я предлагаю облаву.

Остальные согласились с экспертом. Рассевшись по мётлам, они взлетели и, найдя толстый медный ключ, попытались окружить его. Не тут-то было: этот хитрец спрятался в плотной стае своих собратьев и не собирался оттуда выходить. Тогда было решено гнать всю толпу к двери, а там действовать по обстоятельствам. Вот и получилось, что пока слизеринец, хаффлпаффец и гриффиндорец на адреналине гнали тучу ключей к двери, внимательный рейвенкловец приглядывал за поведением нужного им ключика и успел схватить его в тот момент, когда тот вылетел из толпы в попытке скрыться.

— Есть! — громко возвестил о своей удаче Майкл.

Ребята спланировали вниз и спрыгнули с мётел, Корнер вставил ключ в замок и нажал на ручку двери. Звук гонга ознаменовал конец времени и окончание испытания. На этот раз баллы выставлял Флитвик.

— Вы все — молодцы! — пропищал он. — За поимку ключа победа достаётся Рейвенкло, но остальные тоже старались, поэтому всем участникам облавы по пятнадцать баллов дополнительно!

В следующей комнате стояла огромная шахматная доска. Задание было понятно: чтобы пройти, надо выиграть. Ребята переглянулись, и командование взял на себя Малфой. Он умело рассадил сокурсников по значимым фигурам с расчётом, что они ни при каких обстоятельствах не пострадают, и начал партию. Спустя три четверти часа Белый Король признал поражение.

Мальчишки радостно соскочили с фигур и помчались в открывшуюся дверь. Они опять оказались в зале. Посередине была установлена стойка для флажков. Ребята бросились к ней наперегонки. Быстрее всех оказался Гарри, натренированный дядей забегами на дальние дистанции. Второе место разделили Слизерин и Рейвенкло, и почётное третье место занял Хаффлпафф.

— Ну, а теперь, — раздался голос директора, — финальный подсчёт очков. Итак, Гриффиндор — семьдесят баллов, Слизерин — пятьдесят баллов, Рейвенкло — шестьдесят пять баллов, Хаффлпафф — шестьдесят баллов. Поздравляю, Гриффиндор!

1) Евангелие от Матфея, глава 11, стих 21.

Вернуться к тексту

2) отрывки реальных колыбельных с сайта My English Kid

Вернуться к тексту

3) Носов, напоминаю, у цербера три.

Вернуться к тексту

Потом был второй курс, закончившийся эпичнее не придумаешь. Но обо всём по порядку.

Где-то в начале года Гарри нашёл у себя в сумке совершенно пустую тетрадь в твёрдом кожаном переплёте. Решив, что это Мисси положила ему ежедневник для личных записей (она давно грозилась), он сделал в нём первую запись:

"Здравствуй, дорогой дневник!"

И несколько опешил, когда получил ответ:

"Привет, ты кто?"

Гарри усмехнулся: чего только артефакторы не придумают! И тут же ответил:

"Я — Гарри Джеймс Поттер, а ты кто?"

"А я — просто Том", — ответила тетрадь. — "Давай дружить?"

"Давай!" — согласился Гарри.

Так началось их общение. Поттер по-прежнему учился, причём в некоторых дисциплинах (например, в зельеварении), он стал проявлять недюжинные способности, что не могло не радовать преподавателей. Друзей своих он также не забывал. Вот только везде стал ходить с тетрадкой, периодически делая в ней записи.

На беспокойство Гермионы, которая случайно увидела их с Томом переписку, Гарри отмахнулся. Он объяснил, что тетрадка очень хитро зачарована давать ответы на чётко поставленный вопрос — прямо как World Wide Web ⁽¹⁾. Гермиона засомневалась было, однако тут подошёл Рон и сказал, что знает о таких обучающих тетрадях — подобными пользовался его брат, когда учился на разрушителя проклятий. Как следствие, Поттера оставили в покое. Тем более, что подозрения их главного аналитика (Грейнджер) не подтвердились: Гарри был здоров и весел, и к тому же просто светился от переполнявшей его магии.

Но вот однажды...

У всех бывают плохие дни, вот и у Поттера случился один из таких. В очередной раз поцапавшись с Малфоем, он при входе в башню налетел на его гриффиндорское подобие — третьекурсника Кормака МакКлагена. Еле отвязавшись от него, Гарри на всех парах влетел в спальню и, схватив дневник, принялся записывать свои мысли, при этом ругаясь на серпентарго: очень удобно — говори что хочешь, всё равно не поймут. Оказывается, он ошибался:

"Ещё одно подобное слово, и я тебе рот с мылом вымою!"

У Гарри от неожиданности из рук выпало перо и отнялся язык. Спустя целую минуту он дрожащей рукой вывел:

"Как ты понял, что я сказал?"

"Ну, вообще-то, ты не единственный змееуст на белом свете", — ответил Том. — "Когда-то меня называли наследником Слизерина..."

И вот в конце года, по совету дневника, Поттер под покровом ночи отправился в нерабочий женский туалет... А что такого? Том ещё никогда плохого не советовал. Наколдовав люмос, Гарри внимательно осмотрел все раковины и на самой дальней обнаружил маленькую змейку, что блестела глазами, как живая.

— Откройс-ся! — прошипел он ей.

Раковина сдвинулась с места и открыла... лаз в Тайную комнату! По крайней мере, так сказал Том: в последний месяц Гарри даже писать не надо было — между ним и тетрадью развилась ментальная связь. У Поттера взыграло гриффиндорство, и он прыгнул в трубу, даже не поинтересовавшись, а что там внизу. Удачно приземлившись на гору крысиных скелетов, Поттер отряхнулся и спросил:

— Куда дальше? — и, следуя указаниям друга, уткнулся носом в массивную дверь из светлого металла с узором — вот так сюрприз! — из змей.

Пошипев ещё чуток, Гарри вошёл в огромный зал, оформленный в зелёных тонах. У дальней стены он разглядел гигантскую статую футов тридцати в высоту.

— Предлагаю позвать хозяина этих апартаментов и познакомиться, — прозвучал в голове у Поттера насмешливый голос. — Ты только не кричи громко — испугаешь ещё, — и опять тонна сарказма во фразе.

— Ладно, Том, кончай меня троллить. Скажи лучше, как хозяина позвать?

— О, это очень просто, мой юный друг. Поклонись статуе и смиренно скажи на серпентарго: "Говори со мной, величайший из Хогвартской четвёрки!" — и мерзко так захихикал.

— Говори со мной, величайший из Хогвартской четвёрки! — воззвал Гарри, правда, кланяться не стал, да и смирения в его тоне не было ни на кнат.

Послышался гул, и челюсть статуи медленно опустилась, открыв ещё один проход. И вот оттуда появился монстр: змей в обхвате как вековой дуб, а в длину — с Хогвартс-экспресс. Одним словом — настоящий василиск! Ноги Гарри приросли к полу, глаза стали размером с галеон, а взгляд был прикован к огромным, фута в два минимум, клыкам. В Поттере проснулся исследователь: ему страшно захотелось до них дотронуться... Вот что написал наш герой в своём дневнике (уже обычном, купленном тётей Петуньей), вернувшись домой на лето:

"Этот змей реликтовый умудрился меня цапнуть (а не надо было чересчур любопытным в пасть к зверюге лезть, ага), и только благодаря Мисси ко мне на выручку прилетел Фоукс — феникс директора, но я не в обиде: как заявил наш зельевар, а по совместительству — мастер зелий высшей категории, у меня в крови сейчас такой коктейль плещется, что фиг отравишь! Так что после всесторонних исследований её можно в противоядия добавлять по капле — для усиления эффекта.

Тетрадку, конечно, у меня директор экспроприировал, а жаль: с Томом весело было… Он такие истории рассказывал (и показывал) — закачаешься! А теперь с ним Малфоёныш играться будет. Эх, жизнь моя жестянка! Как же скучно без него, кто бы знал…

Но что-то я отвлёкся. По возвращении домой со мной стало твориться нечто странное — то прядка платиновая вылезет, то цвет глаз поменяется… Мисси, конечно, моментально всё исправляла, однако уже к вечеру проклятая прядь вылезала в другом месте. Чует моя пятая точка — неспроста это, а моя чуйка меня ещё ни разу не подводила. Другое дело, что я не всегда к ней прислушиваюсь, за что и огребаю регулярно.

Ну ладно. Посмеялись и будет, хорошего помаленьку — даже от животворящего эликсира, того самого, который из Философского камня получается, изжога бывает.

Итак, первым делом нужно разработать план. Эх, по планам в нашей дружной компашке Гермиона, но она сейчас с родителями на Ривьере или ещё где — так что сам, батенька, сам!

Если хорошо подумать, то получается, что изменения во внешности спровоцированы ядом василиска или слезами феникса, попавшими в кровь. Следовательно, нужно искать информацию: от чего «лечат» данные субстанции. А где об этом можно посмотреть? Правильно, в библиотеке. Значит, нам туда дорога⁽²⁾… Вот Герми удивится-то!

— Мисси!

— Слушаю, хозяин!

Ну вот как её отучить, а? И просил, и уговаривал, и даже грозился — ничего не помогает: «так положено» — и хоть ты тресни. «Старую собаку новым трюкам не научишь!» — вот и весь сказ! А я ведь люблю её, она столько раз меня от гнева дядиного спасала — и не упомнить, а всё — «хозяин». Раньше, до Хогвартса, в смысле, я у неё «мастером Гарри» был, и воспринималось это как-то в разы легче. А это «хозяин»… Будто я рабовладелец какой!

Так, опять меня понесло.

— Мисси, скажи, пожалуйста: в магическом мире общественные библиотеки имеются?

— Конечно, — закивала нянюшка головой в старинном чепце. Ещё одна её странность. Обычные эльфы в наволочках-полотенцах рассекают, а моя Мисси — в униформе горничной и закрытом чепце благородной дамы века эдак девятнадцатого. Попросила как-то у меня позволения тканей купить и нашила себе обновок. А я что, мне только в радость! — Как не быть-то? — удивляется она моей недогадливости. — Не за всеми же рода древние стоят.

Я насторожился.

— Мисси, а Поттеры — древний род? — спрашиваю, а она подобралась вся — ни дать ни взять — уважаемая матрона, — и говорит: — Сами-то Поттеры не больно древние — поколений двадцать от силы, а вот те, от кого они ведут свой род — эти да. Древнее Блэков, Малфоев и Принцев на порядок!

Супер!

— И где же мне искать библиотеку Поттеров и их высокочтимых предков?

— Так в банк напишите распорядителю своему — он Вам и доложит, что да как.

И вот я уже сижу за своей любимой партой из морёного дуба (умели же раньше делать) и строчу послание.

«Уважаемый Крюкохват!

Могу ли я получить сведения о наличии в хранилищах рода специальной литературы по ядам и противоядиям?

Гарри Джеймс Поттер»

Теперь приложить к подписи палочку — и можно отправлять. Вот Букля обрадуется!

Сова со счастливым клёкотом протянула лапку и нежно клюнула в ладонь, выпрашивая угощение, и, получив пару крекеров на дорожку, отправилась в полёт. А через пару часов я держал в руках ответ поверенного: приветственное письмо и полную опись книг аж на пяти листах мелким почерком. Но, как оказалось, посмотреть интересующие меня фолианты я могу только в банке и только в присутствии совершеннолетнего волшебника. Обычно это кто-то из родственников или крёстный. Вот засада! Все мои родственники — это тётя с дядей да качок-кузен, но они — магглы, и даже вход в волшебный бар не увидят… Ох, беда-беда, огорчение! Что делать-то? Где провожатого искать? Да ещё того, кому бы я полностью доверял… А ещё он должен в теме шарить.

— Мисси!

— Слушаю, хозяин! — Р-р-р-р.

— Мисси, хорошая моя, — показываю ей ответ банка, — скажи, что запрет можно обойти.

— Нет, хозяин, — печально покачала головой няня. — Это для Вашей же безопасности: если вдруг в хранилище будут проклятые фолианты, то он или определит сразу, или не даст уйти за Грань. Всё же Вы слишком юны, хозяин.

— А ты? Если я возьму тебя? Ты-то уж точно совершеннолетняя, и магией владеешь получше некоторых!

Ой! Моя старушка опустила очи долу и зарделась от похвалы! Как ми-и-ило! Но, справившись со смущением, она ответила:

— Хозяин очень добр к старой Мисси, но я не могу: моя магия — это Ваша магия, хоть и переработанная под мои потребности. Вам нужен взрослый волшебник с подходящей по направленности силой.

— И кого ты порекомендуешь?

Мисси в мгновение ока стала серьёзной:

— Разрешите, я проведу диагностику, хозяин. — Я молча кивнул.

Нянюшка подняла руки на уровень моего солнечного сплетения и замерла. Вокруг её ладоней образовалось тёплое свечение, и Мисси заговорила:

— Так… Магия сильная, тёмная — ну, это и без того понятно. Далее… Директор отпадает — слишком светлый. Профессор Флитвик — возможно, но он полугоблин, что накладывает свой отпечаток. Профессора МакГонагалл и Спраут — нет, не справятся… А вот декан Снейп и ещё, пожалуй, лорд Малфой, да — идеальный вариант.

— Что?! — возмутился я. — Папочка этого белобрысого засранца?! Этой моли бледной?! Да ни за что! Он у меня друга, единственную, можно сказать, родственную душу отжал! Не прощу!

Ну, тут я, конечно, погорячился: друзей у меня и на факультете, и за его пределами предостаточно. Но вот за Тома обидно! Однако кое-что меня в её речи заинтриговало:

— Мисси, родная, а откуда тебе известны направленности деканов и лорда Малфоя?

Моя старушка потупилась — видно, предстоит нелёгкий разговор. Ну, сам начал — сам расхлёбывай.

— Так до встречи с Вами я лет триста при Хогвартсе служила, потому и направленности магий как деканов, так и директоров прекрасно помню. А лорд Малфой для школы тоже не последний человек: председатель Попечительского совета всё же. Да и росли они у меня на глазах все — как не знать.

— А как мы с тобой познакомились? — не унимался я, хотя видел, как домовушке трудно вспоминать то время. Мисси покачала головой и, вздохнув, ответила:

— Тогда, после ночи Самайна, меня к себе в кабинет вызвал директор Дамблдор и поручил присмотреть за одним чернявым карапузом. — Эльфийка печально улыбнулась. — Малыш, не просыпаясь, обхватил меня ручонками и, назвав «Мисси», сказал, что скучал… У меня с рождения не было собственного имени, так что я решила, что останусь с Вами, хозяин.

— Ясно, — задумался я: значит, была какая-то другая Мисси, с которой я потерял связь… Но я не помню её — всё же я был слишком мал… — Так, получается, больше нет вариантов, да?

Домовушка помотала головой и горестно вздохнула.

— Остаётся только профессор Северус Снейп, хозяин. Он даже о вашей особенности осведомлён⁽³⁾, так что не придётся время на объяснения тратить. Напишите ему, попросите о помощи — не думаю, что он откажет. — И уже себе под нос проворчала: — Был бы крёстный рядом, проблем бы не было! — Однако расспросить я её не успел — нянюшка испарилась.

Делать нечего — я вновь уселся за парту".

1) 6 августа 1991 года появился первый интернет-сервер. Его создателем считается ученый из Британии Тимоти Джон Бёрнерс-Ли. Проект, известный как World Wide Web, Бёрнерс-Ли предложил немного раньше — в 1989 году.

Вернуться к тексту

2) строчка из двух замечательных песен: "Дорога на Берлин" Леонида Утёсова (1944) и "Сказочная тайга" "Агаты Кристи" (1993)

Вернуться к тексту

3) Имеется в виду укус василиска, исцелённый слезами феникса

Вернуться к тексту

Не прошло и недели каникул, как благословенное одиночество профессора Снейпа было нагло нарушено вторжением полярной совы! Раньше он бы просто вышвырнул нахалку в ночь, но так уж получилось, что мысли его в последнее время вились вокруг неугомонного владельца этого комка перьев. Это ж надо: связаться с тёмным артефактом, найти Тайную комнату самого Салазара Слизерина, быть укушенным её хранителем — и при этом остаться в живых! Его что, в котёл с Феликс Фелицис в детстве уронили? Или добавляли это зелье в ванночку для купания, как общеукрепляющее?!

Поэтому, ограничившись грозным взглядом на лопавшуюся от гордости птицу, Северус Снейп протянул руку к письму студента Поттера. Уже третий курс — как время летит!

«Уважаемый профессор Снейп!» — начиналось послание.

«Желая поближе ознакомиться со свойствами того коктейля, что теперь у меня вместо крови, я обратился в банк с запросом о наличии там литературы по интересующей меня тематике. Мне пришёл ответ с полной описью библиотеки Поттеров, но ознакомиться с ней лично я могу только в присутствии взрослого. В связи с чем мне необходима Ваша помощь.

Очень надеюсь на Ваш положительный ответ.

Гарри Джеймс Поттер, третий курс, Гриффиндор.»

Северус был заинтригован: простое любопытство, или знакомство с фамильяром Основателя всё же не осталось без последствий? Во что опять вляпался этот мальчик-катастрофа? И почему выбор пал именно на него, а не, допустим, Минерву или директора? Но какое же искушение: получить доступ в закрытое хранилище Поттеров, пусть и в сопровождении наследника — конечно же, он согласен! «Только вот обставить надо так, что я делаю ему одолжение, — подумал, мысленно потирая руки, Северус, — и стребовать за это что-нибудь. Но это можно будет сделать уже на месте.»

Спустя час довольная Букля несла своему любимому хозяину такой нужный ему ответ, в котором профессор предлагал встретиться в холле Гринготтса завтра в час дня, и уже оттуда направиться к поверенному Поттеров.

Получив долгожданную депешу, Гарри поручил Мисси приготовить ему мантию «на выход» и попросил просветить его об особенностях общения с гоблинами.

На следующий день без пяти час Поттер уже стоял перед входом в Гринготтс и выслушивал последние наставления няни:

— Ведите себя с достоинством, но без презрения — гоблины оценят. Ежели решите поделиться своей проблемой, возьмите обет о неразглашении — это убережёт Вас в будущем от неприятных сюрпризов. И не забывайте вести записи, чтобы прочесть и поразмыслить над ними дома в спокойной обстановке. Ничего не забыли?

В ответ Гарри достал из-за пазухи «вечные» блокнот и перо и, спрятав их назад, а затем попрощавшись с эльфийкой, вошёл в банк.

Из тёмного угла поднялась высокая худощавая фигура и направилась ему навстречу. Это был профессор Снейп, как всегда одетый в наглухо застёгнутую мантию с широкими рукавами. Придирчиво оглядев наряд Поттера, он удовлетворённо кивнул и только тогда поздоровался:

— День добрый, мистер Поттер! Времени у меня не так чтобы много, поэтому — ведите.

Гарри кивнул и подошёл к конторке:

— Добрый день, уважаемый! Мы к поверенному Поттеров, у нас назначено.

— Ваши палочки, господа, — проскрипел пожилой гоблин и, взвесив их на ладони, одобрительно хмыкнул: — Приветствую Вас, наследник Поттер и регент рода Принц. Прошу за мной.

Глянув исподтишка на своего преподавателя, Гарри счёл за благо не задавать вопросов — таким сердитым тот был. Наконец они пришли. Сопровождавший их гоблин постучал и доложил:

— Наследник Поттер с сопровождением по делам рода.

— Пусть войдут, — послышался голос Крюкохвата.

Гоблин толкнул дверь и откланялся.

Поверенный, приветствуя Гарри, встал из-за стола, а затем торжественно поклонился Северусу: не всякий преподаватель возьмёт на себя ответственность приглядывать за наследником чужого рода.

— Я рад, наследник Поттер, что Вы так быстро нашли достойного сопровождающего. Если у вас нет других планов, можем отправляться.

— Одну минуту, уважаемый Крюкохват, — произнёс Снейп. — К сожалению, я не успел выяснить причину, по которой мой подопечный воспылал тягой к старинным фолиантам. В простое любопытство я, простите, не верю.

Гарри тяжко вздохнул и сказал:

— Поймите меня правильно, профессор, но в письме я не мог открыть всех подробностей — они слишком невероятны. Поэтому не взыщите, но мне требуется клятва о неразглашении.

Северус Снейп фыркнул, однако клятву дал:

— Я, Северус Снейп, регент рода Принц, клянусь не разглашать доверенную мне здесь информацию ни словом, ни делом, ни каким другим способом, без ясно выраженного на то разрешения доверителя.

Следующий вопрос Гарри обратил к своему поверенному.

— Уважаемый Крюкохват, разрешите вызвать сюда мою няню-эльфийку. — Тот сделал сложный пас когтистой лапкой и кивнул подростку. — Мисси! — позвал Поттер, и перед ним появилась древняя домовушка в коричневом платье горничной и кружевном чепце. — Мисси, прошу: сними иллюзию.

Один щелчок сухих пальцев — и волосы Гарри приобрели поистине экзотичный вид, напоминая окрас зебры: между широкими тёмными прядями просвечивались светлые, весьма узнаваемого колера.

— Однако… — только и смог вымолвить Снейп. — И когда это началось?

— Первая прядь вылезла уже в день приезда домой, а потом они стали появляться по два, а то и по три раза на дню. Я просил Мисси скрывать их, дабы не нервировать родственников. А ещё у меня периодически меняется цвет глаз…

— Тоже кардинально?

— Ну, как Вам сказать… Они становятся бирюзовыми, но это не критично: ко мне никто не подходит настолько близко, чтобы увидеть разницу.

— Понятно, — повторил Северус, кивнув своим мыслям. — Вы позволите? — Он потянулся рукой к белёсой пряди.

— Зачем? — отшатнулся Гарри.

— В чисто исследовательских целях, — не покривил душой Северус. — Тем более, после клятвы я никому ничего не смогу рассказать. Пока Вы сами мне не позволите.

— Ладно, — согласился Гарри. — Стригите.

— Я возьму для сравнения две пряди, — предупредил профессор. — И тёмную, и светлую — посмотрим на результат.

— Хорошо, — зажмурился Гарри, увидев в руках Снейпа нож для сбора ингредиентов. — А как быть с глазами?

— Вы сами сказали, что этот факт не критичен, — усмехнулся Снейп. — Так что с ним разберёмся позже. — Гарри понятливо кивнул.

Разложив волосы по мешочкам, подписав их: «Поттер-1» и «Поттер-2» и убрав в карман мантии, профессор кивнул гоблину, и они отправились в путь. Остановившись у железной двери, провожатый, глядя на озадаченно-разочарованное лицо подростка, хмыкнул:

— Библиотеки угасших и малочисленных родов, по каким-либо причинам потерявших мэнор, хранятся в другой, более сухой, части подземелий. Туда нас доставит лифт, прошу. — Дверь кабинки как раз открылась, и Северус первым зашёл внутрь, к нему присоединился Поттер, а гоблин был последним и нажал кнопку с выгравированной буквой «Б». Кабина закрылась и с тихим шуршанием опустилась на нужный уровень.

Пройдя мимо огромного количества дверей, Крюкохват притормозил у обозначенной гербом Поттеров. На алом поле, поделённом надвое, сверху располагалась мантикора, с прижатыми к телу крыльями, направленными вверх, стоявшая на трёх лапах, положив четвёртую на вертикальный щит с девизом Гриффиндора: «Благородство и отвага», внизу же — серебряный череп, заключённый в треугольник.

— Как интересно, — отметил себе под нос Снейп: подобное изображение он уже видел на воротах замка милорда. Только там череп находился в круге, а сверху была изображена змея, свернувшаяся кольцами.

— У вас ровно два часа, господа, — вывел его из раздумий Крюкохват. — Для того, чтобы получить книги, достаточно написать запрос на пергаменте, что находится в центре зала. Удачи! — С последним словом гоблина раздался тихий щелчок, и дверь сама собой отворилась.

* * *

Гарри опрометью кинулся к пергаменту, живописно разложенному на высоком пюпитре, и иссиня-чёрному перу какой-то крупной птицы (или всё же не птицы?). Взяв в руку писчий инструмент, он задумался, а потом, просияв лицом, накарябал:

«Всё о фениксах и василисках».

Профессор Снейп закатил глаза — слишком общим был запрос.

С полок сорвалось множество книг: были там и толстенные фолианты, и древнеегипетские свитки, и тоненькие брошюрки…

— Ну и как Вы с этим собираетесь работать? — поинтересовался Северус, оглядев кипу литературы скептическим взглядом.

— При помощи оглавления, — беззаботно ответил Гарри. — На архивные хранилища в обязательном порядке накладывают мультилингвальные чары, так что с пониманием текста проблем быть не должно, — «включил» он рейвенкловца.

— То есть, если я (в порядке бреда) попрошу книгу на серпентарго, то смогу её прочитать? — недоверчиво уточнил Северус.

— Честно? Я очень сомневаюсь, что в библиотеке Поттеров есть нечто подобное. — Но вдруг в глазах Гарри заплясали бесенята. — А давайте проверим? Какую книгу Салазара Слизерина Вы хотели бы прочесть?

— Ну, допустим, — Снейп с задумчивым видом постучал себе по подбородку, — чтобы облегчить Вам труд, пусть будет его «Монография по ядам и противоядиям».

Гарри схватил перо и тут же записал название на пергамент. Надпись моментально стала красной, а под ней появился ряд фамилий.

— Похоже, этой книги нет в библиотеке моего рода, — разочарованно вздохнул он. — Но нам предлагают посмотреть у Гонтов, Слизеринов, Певереллов и, надо же, Малфоев!

— Какая жалость! — совершенно искренне расстроился Снейп. — Чтобы попасть в хранилища первых трёх родов нам не хватает сущей малости — представителя рода, а у Малфоев и снега зимой не выпросишь: у них только баш на баш, а мне за такую книгу предложить нечего…

— Не печальтесь, — попытался утешить своего строгого преподавателя Гарри. — Нам и этих книг до конца лета хватит. Не может быть, чтобы в такой куче мы ничего не нашли. — Взяв первый попавшийся фолиант, он открыл его на оглавлении, перелистал на нужную страницу и принялся читать, периодически делая записи в неизвестно откуда появившемся блокноте.

Северус давно не чувствовал такого исследовательского зуда.

Еле высидев положенные два часа в хранилище, он, наскоро попрощавшись с Поттером, аппарировал домой чуть ли не со ступеней банка.

Забыв о еде, Снейп понёсся в лабораторию: там в потайном шкафчике у него была заначка — прядки волос всех знакомых, друзей и врагов — в жизни всякое может случиться. Найдя среди колбочек с плотно притёртыми крышечками ту, что была подписана «Олень рогатый», Северус вынул оттуда пару волосков — для теста на отцовство должно хватить. Само зелье-проявитель у него было — от недавнего заказа осталась пара флаконов — как раз то, что нужно.

И вот момент истины настал: в оба фиала с зельем Снейп опустил волосы Поттера-старшего, а уже потом прибавил по волоску Поттера-младшего: в левый от себя — тёмный, а в правый — светлый. И стал ждать.

Не прошло и секунды, как оба зелья вспенились и, до этого прозрачные как слеза, стали менять цвет. Вот они оба пожелтели, потом стали бледно-салатовыми. Левый фиал продолжил темнеть, тогда как правый так и остался жёлто-зелёного оттенка. Что интересно, такой цвет возникает у очень дальних родственников — колена четвёртого, не ближе. Через пару секунд изменения прекратились и в левом фиале: там зелье было интенсивно-синего цвета.

Поразительно: тёмно-синий колер свидетельствует о самом близком родстве — отец и сын.

Вот и выходит, что Гарри-брюнет — Поттер, а Гарри-блондин — нет. А ведь платиновых блондинов на островах раз-два и обчёлся… «Ну-ка, где у меня волос нашей прекрасной Рапунцель? Всё же Рождественские мистерии⁽¹⁾ — это вещь: где бы я ещё столько частиц магов насобирал?»

* * *

Размышления Северуса над природой разноцветных волос Поттера были прерваны зелёной вспышкой камина, откуда вышел Люциус Малфой.

Увидев его, Снейп ужаснулся: волосы, столь лелеемые сиятельным лордом, были в беспорядке, глаза лихорадочно блестели, а правое веко судорожно подёргивалось. Дрожащей рукой Люциус сжимал толстую тетрадь в чёрном кожаном переплёте.

Оценив состояние гостя, как критическое, Снейп подошёл к бару и, взяв бутылку огневиски и стакан, наполнил последний щедрой рукой больше чем на половину.

— Пей, Люц, полегчает.

Тот последовал совету и, осушив снифтер одним глотком, упал в кресло напротив хозяйского.

Понаблюдав, как к Малфою возвращается его обычное хладнокровие, Северус, усмехнувшись, спросил:

— И что привело тебя сюда, мой скользкий друг?

Гость шутку не оценил: он до сих пор страдал от того, что милорд исчез двенадцать лет назад. Такие планы Мордреду под хвост: Малфой грезил постом замминистра магии, что после пропажи лорда Гонт-Слизерина перешло из категории «скорой реальности» в «весьма призрачную возможность».

— Не смешно, Сев, — обиженно буркнул Люциус. — Мне нужен совет.

— Слушаю, — подобрался Северус: если этот изворотливый тип пришёл к нему за консультацией, дело действительно дрянь. — Что тебя так взбудоражило?

— Вот этот предмет. — Малфой аккуратно положил на стол тетрадь, хотя, видит Мерлин, он с удовольствием зашвырнул бы её в огонь.

— И что не так с этой тетрадью? — полюбопытствовал Северус.

— Это — дневник милорда, как-то весьма хитро зачарованный. В начале года твой крестник⁽²⁾ стянул его из моего кабинета и протащил в школу, а испугавшись, не придумал ничего лучше, как подбросить Поттеру. Весь год мальчишка общался с Томом (так именует себя дух, запечатанный на страницах), а результат общения тебе известен. Директор в срочном порядке вызвал меня к себе и вернул ежедневник под клятву, что я впредь глаз с него не спущу.

— Вполне разумное решение, — кивнул Северус. — Поттер чудом в живых остался.

— Так вот... — Глаза Малфоя снова забегали. — Вчера эта тетрадь начала светиться, а когда я открыл её, она потребовала, чтобы я НЕМЕДЛЕННО вернул её Гарри.

Снейп скептически приподнял правую бровь. Люциус со вздохом констатировал:

— Не веришь… — Северус пожал плечами: а что тут скажешь — история выглядела совсем неубедительно. — Ну, тогда смотри.

Малфой откинул обложку, и на первом же листе, до этого девственно-чистом, проступили строки:

«ГАРРИ! ГАРРИ! ЭТО ТЫ?!»

Северус хмыкнул и, обмакнув перо в чернильницу, написал:

«Здравствуйте, Том. Это мастер зелий, Северус Снейп.»

«СЕВЕРУС! СКАЖИ ХОТЬ ТЫ ЭТОМУ ПАВЛИНУ-АЛЬБИНОСУ: МНЕ СРОЧНО НУЖНО К ПОТТЕРУ!»

«Зачем?» — Северус, не удержавшись, вылил на собеседника всё своё негодование. — «Мальчишка и так еле выжил после встречи с реликтовым змеем! Добить решил?»

«О, Мерлин с Морганой, — уже спокойнее ответил артефакт, — откуда ж я знал, что у Гарри напрочь отсутствует чувство самосохранения? Кто же в здравом уме полезет к василиску в пасть клыки трогать?! Хвала Мерлину, домовушка этого уникума подсуетилась и Фоукса позвала. Но мне всё равно нужно к нему. Не могу объяснить, но с Гарри я ощущаю себя целым. И я чувствую, что он скучает… Северус, помоги, будь человеком.»

«Хорошо, я попробую», — написал со вздохом Снейп и закрыл тетрадь.

Налив себе огневиски и расслабленно откинувшись на спинку кресла, Северус внезапно заговорил:

— А знаешь, Люциус, у меня к тебе тоже разговор имеется.

— Правда? — отозвался уже слегка захмелевший Малфой. — И о чём же ты жаждал со мной побеседовать?

— Да вот, хотел узнать, знаешь ли ты, сколько у тебя детей.

— Что?! — Весь хмель с Люциуса как ветром сдуло. — Чем ты у себя в лаборатории надышался?! У меня один-единственный сын! Твой крестник, между прочим. Во-первых, у нас с Нарциссой магический брак, а значит, ни я ей, ни она мне изменить не можем физически. Во-вторых, с чего такой интерес?

Северус выдержал положенную паузу и, коварно усмехнувшись, ответил:

— Подробностей рассказать не могу: дал обет, а вот понаблюдать за весьма любопытным опытом — изволь. — И проводив Малфоя в святая святых своего дома, принялся священнодействовать. — Вот это — проявитель родственных связей, — демонстративно поднял он над головой последний пузырёк. — А это — прядь, отданная мне добровольно. Можешь убедиться: качество совершенно иное, чем у Драко. — Малфой проверил — Северус был прав. Волосы хоть и совпадали по тону с его собственными один в один, были намного жёстче. Создавалось впечатление, что за ними не ухаживали (под уходом Люциус понимал регулярное — не менее двух раз в неделю — увлажнение и питание специальным средством, а не просто мытьё). — Далее, для продолжения нашего представления мне потребуется твой волос.

— Можно подумать, что у тебя его нет, — хмыкнул Люциус, зная запасливость приятеля.

— Есть, конечно, и не один, — не стал отпираться Северус, — но для чистоты эксперимента я прошу всего один волосок из твоей прекрасной шевелюры. Можно не самый длинный.

Малфой вздохнул и выдернул у себя самый тоненький волосок (чтоб не так жалко было) и передал ему.

— Подойдёт?

— Безусловно, — кивнул тот. — А теперь смотри: опускаю в проявитель твой волос — зелье всё ещё прозрачное, добавляю волос из отрезанной пряди — смотри внимательно, Люц, всё происходит на твоих глазах, а теперь — ждём.

Северус спокойно наблюдал, как зелье «закипело» и стало стремительно менять цвет. Пока оно было светлым, Люциус сидел с выражением скепсиса на лице, но вот когда после бирюзового последовал голубой, а затем и насыщенно-синий оттенок, челюсть лорда отправилась на свидание с полом.

— Этого не может быть! Я люблю Нарси и не изменял ей ни до, ни после нашего брака! Признавайся, это какой-то розыгрыш, да?!

Понаблюдав за истерикой Люциуса и выражением ужаса на всегда спокойном лице, Снейп вздохнул и сказал:

— К сожалению, а, может, и к счастью — кто знает, — это не розыгрыш. По крайней мере, не мой. Я предлагаю следующее: принеси мне волос Нарциссы, и мы проведём повторный эксперимент. Зелье сварю сам — для лучшего друга мне ничего не жалко, даже своего времени.

— Для единственного друга, — проворчал Малфой. — А что, если тест будет отрицательным?

— Для тебя — ничего. Совсем. Это будет означать, что тот человек, у которого я срезал прядь, меня разыграл. Поверь, если это так — мало храбрецу не покажется! А вот при положительном результате вам обоим — и тебе, и Нарси — придётся пройти неприятную процедуру на определение блоков памяти и последствий обливиэйта. И да, дневник милорда оставь у меня: завтра я встречаюсь с Поттером, передам ему — пусть радуется.

— Так когда будет готова новая порция зелья? — как-то обречённо спросил Люциус. Он уже размышлял, как проникнуть в будуар жены, чтобы снять пару волосков с её расчёски. А потом — как уговорить Нарси на проверку менталиста.

Северус понимал метания друга и думать ему не мешал, и только когда на лице того вновь воцарилось спокойствие, пояснил:

— Состав варится час, поэтому к завтрашнему дню я буду готов к проведению повторного опыта. Лучше бы разобраться с этим до конца каникул — как ты понимаешь, в учебное время я не смогу уделять много времени расследованию.

— Да-да, конечно, — отрешённо кивнул лорд Малфой. — Я постараюсь не задерживаться. До свидания, Северус. Спасибо за помощь. — Ещё раз кивнув, он прошёл к камину, кинул в огонь дымолётный порох, назвал адрес — и был таков.

— Не за что, мой друг, — проговорил в пустоту Северус. — Пока не за что.

1) Спектакль, где все мужские роли играют женщины, а женские — мужчины.

Вернуться к тексту

2) Драко Люциус Малфой

Вернуться к тексту

Гарри спал беспокойно — его преследовали странные видения. Если первые недели по возвращению из школы ему снился Том — их беседы, шутки, порой даже споры, — и это можно было списать на то, что он скучает, то сейчас… Сейчас эти видения стали походить на бредовые кошмары.

Вот он, маленький, «едет» на руках у Тома, который выглядит намного старше — лет, наверное, на сорок. В голове возникает слово, такое знакомое и родное — «крёстный». Так странно…

«А кто же мой крёстный? — приходит внезапная мысль. — У кого спросить? Кажется, профессор Снейп учился с моими родителями — уж больно часто он отца поминает лихим недобрым словом…»

— Гарэль! — продолжается сон. И Гарри точно знает, что зовут его. — Дорогой, тебе пора спать! — К нему, солнечно улыбаясь, идёт мама — он это точно знает. Но что это?! Вместо яркой шатенки с зелёными глазами перед ним глубоко беременная блондинка с бирюзовыми очами! Дальше ещё хуже: к блондинке подходит отец… в образе Люциуса Малфоя. Он целует маму в макушку и перехватывает Гарри у Тома.

— Не-е-е-ет! — в ужасе кричит подросток и просыпается.

И так в разных вариациях: дома (в Малфой-мэноре), на прогулке, в гостях…

«Это же бред! — убеждал себя Гарри (или всё же Гарэль?) — Просто выверты уставшего сознания. Перечитал на ночь ужасов.»

Действительно, вчера в банке ему попалась книга, где подробно описывалась охота на василиска и последующая его разделка — про действие яда была лишь одна строчка: «убивает на месте, предполагаемое противоядие — слёзы феникса или молоко единорога». Вот так вот: предполагаемое — значит, никто до него просто не успевал его принять. Или же никто не страдал таким самоубийственным любопытством и к живому змею в пасть не лез… Гарри горько усмехнулся — скорее всего второе.

* * *

Люциусу тоже не спалось: после визита к зельевару, несмотря на облегчение от избавления от сердитого дневника, у него разболелась голова. Вот он и лёг пораньше, приняв эксклюзивное зелье от головной боли, названное другом-юмористом «Гильотина». Оно, кроме обезболивающего, имело ещё явно выраженное снотворное действие.

Он сидел в своём кабинете и пил шампанское. Компанию ему составляли милорд и Снейп.

— Ну, что, Люц, — ядовито усмехнулся последний, — тебе удалось убедить Нарси не называть первенца Гидрусом?

Послышался сдавленный кашель — кажется, милорд подавился шампанским (думать, что он так пытался замаскировать смех, было неприятно).

— Нет, — скривился, как от зубной боли, хозяин кабинета. — Выбил только право поставить это имя вторым.

— А какое будет первым? — сипло поинтересовался Марволо: получив приглашение стать крёстным, он разрешил обращаться к себе по имени.

— Гарэль, — с гордостью произнёс молодой лорд.

— С одним «р» или двумя? — продолжил допрос старший маг. Имеет право: он должен быть готов к тому, каким будет его крестник.

— С одним, — уверенно сказал Люциус и, не удержавшись, спросил: — А есть разница?

— Да, — ответил милорд, — причём весьма существенная. Гарэль в переводе с арамейского — «Гора Бога». Вы, Малфои, от скромности не умрёте. А Гаррэль — это человек с лидерскими качествами и явно выраженной авантюристской жилкой: жадный до знаний, интересующийся всем таинственным и необычным, способный делать верные выводы.

Тут уже раздалось хмыканье со стороны Северуса:

— Тебе надо приказом главы рода запретить сокращать имя наследника, а то вместо напыщенного Малфоя получишь шило в заднице и затычку в каждой бочке!

— Нарциссе и в голову не придёт назвать нашего сына Гарри, — оскорблённо фыркнул Люциус от одного предположения об этом. — Гарри — какое плебейское имя!

А на женской половине безутешно рыдала леди Малфой — ей вновь приснились две колыбельки в детской.

* * *

К завтраку старшие Малфои спустились невыспавшимися, хотя ни на лице, ни в поведении, казалось бы, не было никаких признаков. Драко же слишком хорошо знал своих родителей, чтобы не заметить этого. Трапеза прошла в угрюмом молчании, а как только убрали десерт, отец строго сказал:

— Драко, иди к себе.

— Что я сделал-то? — возмутился тот. — Я же ни слова не сказал!

— Если бы сказал, — прошипел, закипая, лорд Малфой, — точно бы не смог сидеть ещё неделю! А так — нам просто нужно поговорить. — И, видя, что отпрыск желает высказаться, веско добавил: — В спокойной обстановке!

Драко ничего не оставалось, как подчиниться. Встав из-за стола, он кивнул родителям и сказал:

— Отец, матушка, прошу меня извинить, — и удалился с высоко поднятой головой.

— Обиделся, стервец, — проворчал себе под нос Люциус. — Ничего, к обеду остынет.

— Так о чём Вы хотели поговорить, супруг мой? — непонимающе, а потому официально, обратилась Нарцисса к мужу.

— До меня дошли слухи, что ты плохо спишь и плачешь по ночам, — не поддержал официоз Люциус. — Что тебя беспокоит?

Понимая, что долго таиться она не сможет, Нарцисса решила признаться:

— Дорогой, понимаю, это может прозвучать дико, но вот уже несколько недель мне снится одно и то же — как я вхожу в детскую и вижу две пустые колыбельки! Мне становится так жутко — кажется, я схожу с ума.

— Дорогая, — опустился на колени перед своей леди лорд Малфой и, зажав её пальчики в своих ладонях, прижал их к губам. — Гоните от себя эти мысли: вчера вечером я получил весьма убедительные доказательства, что у нас был ещё один сын. Чтобы начать поиски, нам нужно провести эксперимент с Вашим волосом. Вы согласны?

— Да, конечно. Но как это поможет?

— Для начала мы убедимся, что это не розыгрыш, — ответил Люциус, всё ещё стоя на коленях. — Затем наш знакомый зельевар проверит нас ментально: есть ли блоки или следы обливиэйта. И, наконец, он поможет нам воссоединиться с нашим потерянным ребёнком.

Чета Малфоев в обнимку поднялась в апартаменты Нарциссы, где та, расчесавшись в присутствии мужа, сняла волосы с расчёски и опустила их в шёлковый мешочек из-под шпилек. Убрав их, как величайшую драгоценность, за пазуху, Люциус в приглашающем жесте протянул супруге ладонь. Посмотрев на него полными слёз и надежды глазами, Нарцисса оперлась на предложенную руку.

Всё также вместе они спустились к транспортному камину и, назвав адрес зельевара, ступили в изумрудное пламя.

Драко же, ощутивший, что родители покинули мэнор, устроил истерику: он не привык быть в неведении, а сейчас в его семье происходило явно что-то интересное. Неужели ему так и не расскажут?!

* * *

А в это время Северус уже подготавливал демонстрационный материал: заполнил чистый фиал проявителем, выложил на чашку Петри платиновую прядь волос и расставил всё это на чистом лабораторном столе. Полюбовавшись на сей минималистский натюрморт, он запер дверь и направился к камину — встречать гостей. Снейп готов был спорить на то, что Люц будет не один. И оказался прав — зелёное пламя выпустило двух человек: лорда и леди Малфой.

После тяжёлого разговора с несчастной матерью, пытавшейся выяснить, где её мальчик, как он — здоров ли, Северус чувствовал себя разбитым: из-за обета он практически ничего не мог сказать, кроме сухого «жив, здоров, учится в Хогвартсе». Он был готов отменить сегодняшнюю встречу с Поттером в банке, если бы не одно «но» — ему руки жёг дневник милорда.

Снейп уже стал догадываться, отчего между этой тетрадкой и мальчишкой образовалась такая сильная связь — разве мог Люциус пройти мимо возможности укрепить своё положение, пригласив крёстным одному из сыновей будущего министра магии?

И вот он уже стоял в холле банка и ждал появления Гарри, а в кармане мантии от нетерпения вот-вот воспламенится дневник.

«Северус, когда ты встречаешься с Гарри?»«В час дня.»«А это скоро?»«Через два часа.»

Этот диалог с небольшими вариациями повторялся до тех пор, пока Снейп не рассердился и, запихнув тетрадь в карман, не аппарировал к банку. Наконец, время подошло, и в золотые двери Гринготтса шагнул Поттер.

Мерлин! Что с собой сделал этот мальчишка?! Синяки под глазами делали его похожим на панду, мешки были видны за милю, кожа имела нездоровый пергаментный оттенок, а из зелёных глаз, казалось, ушла жизнь. Чистая выглаженная одежда и аккуратная причёска на контрасте подчёркивала бедственное состояние подростка.

— Чем Вы занимались ночью, мистер Поттер? — с привычным ехидством поинтересовался Снейп. — Явно не сны смотрели.

— Ошибаетесь, профессор, — слабо отбивался Гарри. — Просто сны были кошмарными, вот и не отдохнул.

«Кажется, я даже знаю, какого рода кошмары посещали эту обычно растрёпанную голову», — хмыкнул про себя Северус. Вслух же сказал обычное:

— Время — деньги, мистер Поттер. Вам, конечно, этого пока понять не дано, но всё же давайте поторопимся.

— Да, конечно, сэр, — без единой эмоции в голосе ответил тот. — Простите.

Последнее слово добило Снейпа — мальчишке так плохо, что он даже разговаривает «на автомате»! Вот и Том, очевидно, почувствовав беспокойство Северуса, дал о себе знать сначала слабеньким, а затем всё более интенсивным свечением.

— Ой! — заметил, наконец, иллюминацию Поттер. — Профессор, а у Вас карман светится! У Вас там фонарик?

— Нет, — тихо выдохнув, ответил Северус, напоминая себе, что сам минуту назад хотел растормошить паршивца. — Не фонарик, мистер Поттер, а подарок.

— Правда?! — В глазах Гарри заискрилось любопытство. — А кто Вам его подарил?

— Он не для меня, мистер Поттер, — медленно и преувеличенно спокойно ответствовал зельевар, — а для Вас. Как только мы окажемся в библиотеке, я его вручу.

На этот раз Крюкохват ждал их уже у лифта.

— День добрый, господа! Пройдёмте. К сожалению, я не могу выдать Вам портключ: он в единственном экземпляре — ранее визиты в архив совершались родственниками, и изготавливать дополнительный артефакт не было смысла.

* * *

Как только массивная дверь библиотеки отрезала от них все звуки коридора, Поттер обернулся к своему профессору и выжидательно посмотрел на него. Северус только вздохнул и вытащил из кармана тетрадку.

— Вам поклон от лорда Малфоя с нижайшей просьбой: не попадаться на глаза директору с этой вещью, — сказал он, передавая дневник взволнованному мальчишке.

Поттер принял его, как величайший дар, и прижал к сердцу:

— Том, родной! Как же я скучал! — Он не глядя опустился на диванчик, где ещё вчера «просвещался» о природе василисков, вынул из-за пазухи перо и принялся строчить в дневнике.

Состояние Гарри на глазах стало меняться: движения уже не были дёргаными, на лицо вернулся здоровый румянец, да и магия его стала более спокойной, а не закручивалась небольшими смерчиками вокруг него.

Северус откашлялся, привлекая к себе внимание — ноль реакции.

— Мистер Поттер…

— Да? — ответил тот, не поднимая головы.

— Разрешите провести Вашу диагностику, — продолжил Снейп, уже понимая, какой ответ получит.

— Угу, — не разочаровал Гарри.

Удовлетворившись формальным разрешением, Снейп вскинул палочку и произнёс заклинание. У Поттера прослеживались две прочные связи: одна — серебристая, очевидно, с няней-домовушкой, и вторая — золотистая, крестническая, да такая яркая, что глазам больно. Подозрения Северуса подтвердились, а значит, дневничок-то — не просто зачарованная тетрадка. С другой стороны, с ребёнком у артефакта явно симбиоз. «Сказать или нет? — думал Снейп, и решил: — Сказать: лучше это сделаю я и прямо сейчас, чем кто-нибудь потом по доброте душевной задумает просветить мальчишку».

— Мистер Поттер, — обратился он к Гарри в своей манере. — Уделите мне пару минут вашего драгоценного внимания.

Щёки Гарри окрасились ярким румянцем.

— Да, сэр. Простите, сэр. — Он отложил, не закрывая, тетрадь, и закончил: — Я Вас слушаю, сэр.

— У вас с Томом обнаружился очень интересный вид связи, — начал Северус, внимательно наблюдая за реакцией подопечного. — Как у взрослого и ребёнка, причём взрослый в вашем случае — Том.

— Круто! — тут же восхитился Поттер.

Однако Снейп, не обращая внимания на реплику, продолжил:

— Тем не менее, подобная связь возникает только между людьми, и это даёт основание полагать, что Том не совсем то, чем кажется.

— То-о-м? — очень вкрадчиво обратился к дневнику Гарри. — Это так?

Послышался шорох страниц — тетрадь будто вздохнула.

— Не хочешь рассказать? — спросил Поттер и в шоке уставился на ответ:

«Я лучше покажу. Возьми Северуса за руку».

Гарри, развернув страницу к Снейпу, протянул ему свою ладонь.

— Мне кажется, Том хочет, чтобы мы оба это увидели.

На странице стал появляться рисунок: сначала он был чёрно-белым, потом налился красками, а став похожим на фотографию в альбоме Дурслей, наконец, ожил. В следущее мгновение их затянуло внутрь изображения.

«Гарри с профессором оказались в заброшенном классе. На одной из парт сидел юноша лет шестнадцати со значком старосты на отвороте слизеринской мантии.

— Это Том, — шёпотом представил его Снейпу Гарри.

— Скажу больше, — также тихо ответил тот, — это — Томас Марволо Риддл — староста факультета Слизерин и первый владелец дневника. Всё, — поднял руку Снейп, — кончайте болтать: мы можем пропустить нечто важное.

Гарри согласно кивнул и принялся наблюдать за действиями Тома.

Тот что-то шептал, низко склонившись над чёрной тетрадью. Прислушавшись, Северус понял, что парень… шипит.

Обернувшись к Гарри, он поинтересовался:

— Мистер Поттер, скажите, Вы понимаете, что говорит Ваш друг?

— Да, — уверенно кивнул Гарри. — Он жалуется дневнику на то, что ему опять не разрешили остаться в школе… А Вы разве не слышите?

— Нет, — нехотя признался Северус. — Для меня его речь звучит, как змеиное шипение. Очевидно, Вы, как и Том, владеете серпентарго — языком змей.

Гарри пожал плечами: он совсем упустил из внимания то, что никто не знал о его способности — все мероприятия, где её можно было продемонстрировать, он благополучно пропустил, общаясь с тетрадью. Уж лучше бы профессор сконцентрировался на том, зачем они здесь.

Вдруг одна из стенных панелей отъехала, и из открывшегося лаза показалась голова огромной змеи.

— Шурш! — воскликнул Поттер. — Профессор, глядите: это — Шурш, василиск. Только он почему-то меньше…

— Ничего удивительного, — отмахнулся Снейп. — Это было пятьдесят лет назад, поэтому и василиск не такой длинный, как при Вашей с ним встрече.

— Правда? Откуда Вы знаете? — удивился Гарри.

— На титульном листе дневника стоял год выпуска, — пояснил профессор.

Тем временем змей с любопытством рассматривал юношу, что сидел спиной к нему. Одним слитным движением василиск обвился вокруг парты и улёгся у ног человека.

«Приветс-с-ствую тебя, нас-с-следник, — поздоровался он. — Почему ты грус-с-стишь в одиночес-с-стве? Я — Шурш, фамильяр великого С-с-салазс-с-сара.»

«Приветствую тебя, Король змей, — вежливо ответил Том. — В моём гнез-с-сде с-с-сейчас-с война — одни люди ох-хотятс-ся на других-х-х, а мне не разреш-ш-шают ос-с-статьс-с-ся зс-сдес-сь: я боюс-с-сь.»

«С-с-странные вещ-щи творятс-с-ся, — глубокомысленно прошипел Шурш. — Ос-с-снователи с-с-с-созс-сдавали з-с-самок как убежищ-щ-ще, ч-ш-штобы убереч-щ-щь змеёныш-ш-шей. Неуж-ш-што ос-с-сновной пос-с-стулат з-с-сабыт?!»

Тут дверь скрипнула, и в класс вбежала полненькая девушка с толстой косой до пояса, веснушчатым вздёрнутым носиком и очками с толстыми линзами, почти слетевшими от быстрого бега.

Собеседники резко повернулись на звук, и далее произошло сразу несколько событий: девушка подняла голову и, увидев огромную змею, свернувшуюся кольцами вокруг старшекурсника, закричала; василиск встретился с ней глазами, что светились жёлтым, и девчонка рухнула на пол замертво; глаза Тома округлились, из его открытого от ужаса рта выпорхнул крошечный светящийся шарик и впитался в дневник.

Василиск что-то прошипел над тетрадью и вздохнул:

«Глупо получ-щ-щилос-с-сь, но теперь, даже ес-с-ли ты погибнеш-ш-шь в с-своём гнезс-сде, сможеш-ш-шь вернутьс-с-ся.»

Картинка затуманилась, и через мгновение зрителей выкинуло обратно в библиотеку. Дальнейший рассказ Том продолжил в письменном виде.

«Желая понять, что же сотворил Шурш, я перелопатил всю библиотеку Хогвартса, даже Запретную секцию. Напрасная трата времени. Тогда я обратился к друзьям.

В библиотеке Блэков я наткнулся на монографию Герпия Злостного «Волхвование всех презлейшее», прочитав которую, я, наконец, понял, чем стал мой дневник: крестражем, хоркруксом, или, как говорят некроманты, филактерией — частичкой души, запечатанной в материальный объект, важный для хозяина.

Теперь ты не станешь со мной общаться, да? Побоишься: ведь я — тёмный артефакт…»

Северус, на практике убедившийся, что писать в открытом дневнике необязательно, презрительно фыркнул:

— Это когда опасность останавливала гриффиндорца?! Тем паче гриффиндорца из рода Поттер!

— Гриффиндор друзей не предаёт!

— Мне бы Вашу уверенность, мистер Поттер, — шепнул в сторону на это громкое заявление Снейп. — Однако, — собравшись с мыслями, продолжил он, — как я уже сказал… Гарри, у вас возникла сильная связь наподобие крестнической, положительно влияющая в обе стороны. Поэтому хотелось бы прояснить: что Вы помните о себе, Том?

Дневник с минуту переваривал свалившуюся на него информацию, а потом выдал:

«Ничего конкретного. Я очнулся в начале прошлого учебного года, когда на моих страницах стал писать младший Малфой, упс…»

— Так я этого хорька белобрысого должен благодарить, что мы с тобой познакомились?! Обойдётся!

Листы зашуршали с облегчением.

— Так, мистер Поттер, без оскорблений! — включил декана Слизерина Снейп. — А кстати, почему «хорёк»? — Информация об анимагической форме Драко была строжайшей тайной даже для самого подростка: они с Люциусом перед самым Хогвартсом крестника сделали на него расчёт и успокоились — хищник, пусть и мелкий, но юркий, а главное — широко распространён на островах. Другое дело, если колер его волос перейдёт на аниформу…

— Да не знаю, вырвалось просто. И вообще: он весь такой тонкий, лицо у него острое, глазки злые, огрызается всё время — ну чисто мелкий хищник!

Северус так и сел: в наблюдательности мальчишке не откажешь, а уж если он и выводы верные сделает — конец тогда крестнику.

— Интересная теория. Однако давайте вернёмся к вопросу о вашей с Томом связи. Согласно моим наблюдениям, Вы, мистер Поттер, скучаете по общению с товарищем вплоть до физического недомогания. В то же время Том ощущает Ваш дискомфорт и рвётся на помощь, «чувствуя себя целым» при общении с Вами. Из всего этого могу заключить, что Том Марволо Риддл, или, после принятия им под свою руку двух родов, Марволо Гонт-Слизерин, являлся до своего исчезновения Вашим, мистер Поттер, крёстным. А пропал он, кстати, одновременно со смертью молодой четы Поттеров — в ночь на первое ноября восемьдесят первого года. Следствие так и не было доведено до конца по причине отсутствия свидетелей… Не считать же таковым годовалого младенца.

— Но ведь эти события могут быть и не связаны, правда же? — ужаснулся Гарри.

— Кто знает, мистер Поттер, — протянул Северус, — кто знает… Одно могу сказать точно: умышленно причинить вред Вам или вашей семье милорд (лорд Слизерин с некоторых пор является моим сюзереном) не мог. Всё из-за той же крестнической связи.

— То есть, если он погиб, — принялся рассуждать Гарри, — то, имея якорь в виде дневника, уйти за Грань не смог. А когда тетрадь активировали, то вместе с ней ожила и наша связь… Вот бы с Шуршем поболтать — он наверняка знает, как вернуть человека, создавшего крестраж… Мне нужен живой крёстный! Вы же поможете, профессор?

Северус ненавидел себя за свои сговорчивость и чувство долга. Благодаря этим двум качествам теперь он проводил в библиотеке не два часа, а все восемь: два — в Гринготтсе с Поттером, следя за тем, дабы это чудо ещё куда не влезло, и по три — в Малфой-мэноре и Принц-кастле — в поисках нужного ритуала воскрешения.

Сложность задачи была в том, чтобы именно воскресить человека со всеми его чувствами и привязанностями, а не «поднять» лича, у которого из чувств только голод, причём энергетический, а из желаний — пытать и убивать.

В одном из фолиантов Принц-кастла Снейп наткнулся на ритуал «Кость отца». Прочитав список зелий и высчитав необходимые пропорции ингредиентов, он уже был готов идти к Гарри, когда решил напоследок «пробежаться» по всему ритуалу.

Кроме кости отца (на самом деле любого прямого предка мужского пола с волшебными способностями), нужна была плоть слуги (не проблема) и — та-дам! — кровь врага. Причём это должен быть настоящий, то есть кровный, враг и ни в коем разе не родственник. Иначе отсутствие таких частей тела, как нос или уши покажется мелочью по сравнению с тем, что продолжительность жизни после такого «восстания» составляет два-три года максимум (и все эти бесспорно важные предупреждения даны мелким почерком в самом конце книги). Для своего сюзерена Снейп такой судьбы не желал: уж очень многим он был обязан лорду Гонт-Слизерину.

Значит, «кость отца» отпадает. Осталось надеяться на разговор Гарри с василиском Шуршем, а он обязательно состоится, не будь Гарри Поттером. Хотя как раз это, как выяснилось, вопрос спорный, да…

* * *

В это же время Гарри продолжал исследование своей «усовершенствованной» крови. Перелопатив за полтора месяца каникул всю предоставленную библиотекой Поттеров литературу, он наткнулся на очень древний свиток, который и в руки-то было брать страшно. При помощи профессора он был развернут и подвешен в воздухе специальными чарами.

И вот здесь-то Гарри и наткнулся на интересовавшую его информацию: оказывается, если в кровь впрыснуть яд василиска, а затем добавить в рану слёзы феникса, можно избавиться от множества тёмных проклятий, порч и наведённых иллюзий. Однако авторы свитка не рекомендовали экспериментировать — при неправильной дозировке можно убить человека (причём умирать он будет долго и мучительно) или оставить на всю жизнь калекой. Прочитав описание всех возможных последствий, Гарри сначала побледнел, а потом и позеленел.

— Мистер Поттер, что на этот раз? — недовольно проворчал Снейп. — Мы, кажется, договорились, что подробности разделки туши василиска и тому подобную мерзость Вы пропускаете. Не замечал за Вами подобной невнимательности раньше.

— Нет, профессор, — глубоко дыша ртом, ответил Гарри. — Я вдруг понял, что со мной могло случиться, не успей Мисси договориться с Фоуксом…

— Правда?! — усмехнулся Снейп. — Очень интересно послушать…

— Профессор, — взмолился Гарри, — прошу, не надо… — Но Северус уже читал интересующие его подробности из-за плеча Поттера. Закончив, он постановил:

— На этом я считаю Ваше исследование завершённым. Скажите, Том сегодня с Вами?

— Да, сэр, — кивнул Гарри. — Мы с ним не расстаёмся.

— Прекрасно, — сказал Снейп. — Положите этот пергамент между страниц тетради, а минут через десять пообщайтесь со своим другом. Ему тоже полезно побыть под впечатлением.

* * *

Вот и наступило тридцать первое августа. Сундук был собран, уменьшен Мисси и сложен в карман.

Гарри сердечно распрощался с тётушкой, крепко пожал руки дядюшке и кузену, еле увернулся от шутливого подзатыльника последнего: «чтоб не расслаблялся», и лёгкой походкой вышел за порог. Завернув в крошечный тупичок, он позвал нянюшку, и та с удовольствием доставила его прямо к поезду. Там она, забрав его вещи, надавав ценных указаний и вручив пакет с едой, переместилась в Хогвартс.

«Своё» купе Гарри нашёл очень быстро — оно было самым весёлым и самым заполненным. Там были представители всех факультетов — гриффиндорцы Гермиона Грейнджер и Рон Уизли с третьего курса и Джинни Уизли со второго, хаффлпаффцы Невилл Лонгботтом и Сьюзен Боунс, рейвенкловцы Терри Бут и Майкл Корнер со второкурсницей Луной Лавгуд, и даже из Слизерина были сёстры Гринграсс и Блейз Забини. Всего одиннадцать человек, двенадцать — если с Гарри. Так что поездка была не скучной.

На все вопросы: «Как прошло лето?» Поттер отвечал расплывчатым: «Познавательно», что в его случае могло быть как заграничным путешествием с интересными экскурсиями, так и «отдыхом» в маггловской больнице с переломом руки или ноги после знакомства с очередным экстремальным видом спорта. Учитывая, как окончился его второй курс, ребята скорее бы поставили на второй вариант.

До станции Хогсмид доехали с шутками-прибаутками, а там уже разошлись по каретам. Прибыли вовремя и, что странно, Драко даже видно не было. Только в Большом зале, когда девочки подошли к своему столу, Малфой галантно встал и уступил место Астории.

Все знали, что скоро — после малого совершеннолетия девушки — у них запланирована помолвка, но и слепому было ясно, что обычным договорным браком этот союз не будет — каждый жест и взгляд этих ребят по направлению друг ко другу был пронизан взаимным чувством.

Распределение прошло штатно, никто под Шляпой долго не засиживался. Однокурсники подкалывали Поттера, что его распределение было самым долгим за Мерлин знает сколько лет. Дамблдор произнёс очередной несвязный набор слов и хлопнул в ладоши: на столах появилась еда. Сытые поттеровцы, как себя окрестила их разношёрстная компания, поклевали для вида тушёных овощей, запив их соком, и разбрелись по гостиным. Завтра будет трудный день.

* * *

Время полетело стрелой, выпущенной из арбалета Хагрида. Первые две недели Гарри дал себе на раскачку — войти в школьный ритм, так сказать. Ещё одна неделя ушла на убеждение Оливера Вуда, капитана квиддичной команды, что есть ловцы и получше него — и только проиграв какому-то второкурснику, смог отвертеться от тренировок. В общем, только к концу сентября у него появилось свободное время, чтобы поискать новый вход в логово Шурша — поприличнее. Ну, не может же он регулярно зависать в нерабочем туалете для девочек («а кстати, с чего он нерабочий-то? Неужто из-за змейки?»). И в первую же ночь Поттера поймал профессор Снейп — да, он его просто-напросто подкараулил. Как гласит древняя пословица: не можешь запретить — возглавь. Вот Северус и решил взять на себя командование по поиску логова василиска — лучше он будет знать, где обретается его персональная головная боль, чем потом варить для него персональные зелья. Ведь с теперешним составом крови Гарри стандартные составы на него не действуют.

— И куда же Вы, с позволения сказать, намылились, мистер Поттер? — проникновенно-ласково осведомился профессор.

— Искать тот самый кабинет, — не скрывая, ответил Гарри, — что мы видели в воспоминании Тома. Там намного удобнее общаться, чем в туалете или подземелье. В крайнем случае, лаз там должен быть почище.

— Здравая мысль, — похвалил его Снейп, — только почему после отбоя?

— А когда ещё?! — задохнулся от возмущения Гарри. — До отбоя у меня занятия, домашние задания и общение с друзьями. Нам же не нужны случайные жертвы от взгляда Шурша, как пятьдесят лет назад?

— Не нужны, — нехотя признал Северус. — Так куда мы сейчас?

— Мы? — удивился Поттер, но решил, что так даже спокойнее, и ответил: — Том сказал, что тот класс был на третьем этаже, недалеко от Больничного крыла. Надо осмотреть там все кабинеты на наличие изображений змей. Как найдём — я пошиплю малость, и посмотрим, что будет.

План казался разумным. До тех пор, пока в третьем же пустом кабинете на дальней стене не обнаружился орнамент, напоминавший ползущую змею.

— Профессор, — обратился к Снейпу Поттер, — Вы бы спрятались от греха подальше: вдруг Шуршу опять любопытно станет…

Тот хмыкнул, но, вспомнив судьбу Миртл, согласился с необходимой предосторожностью.

Гарри сел у стены и стал шипеть. Продлилось это не очень долго — на какую-то комбинацию звуков замок среагировал и лаз открылся. Сунув туда голову, Поттер на полном серьёзе отметил:

— Лаз такой же, что и в том туалете, но более пологий и чистый. Поехали?

— Нет уж, мистер Поттер, — ответил Северус. — Если мы идём к василиску, мне нужно сделать кое-какие приготовления, — «флаконов зачарованных захватить, завещание написать», — давайте завтра на том же месте, в тот же час.

* * *

Следующим вечером за час до полуночи заговорщики снова встретились у портрета Полной Дамы, что скрывала вход в башню Гриффиндор.

— Готовы, профессор? — без намёка на ехидство спросил Гарри.

— А Вы, мистер Поттер? — не преминул поддеть Снейп.

— Да я вроде всегда готов, — не ведясь, пожал плечами тот. — Omnia mea mecum porto⁽¹⁾.

— Что-то я никакой поклажи у Вас не вижу, — преувеличенно внимательно оглядел Снейп своего подельника.

— А зачем она мне? — удивился Гарри. — Мантия-невидимка прекрасно в карман школьной помещается, знание языка змей у меня в голове, а к ядовитым зубам Шурша я больше не полезу — учёный уже.

— Ну и слава Мерлину, — выдохнул Снейп.

* * *

Поплутав немного по подземным коммуникациям — ход всё же был новым, — они оказались-таки у входа в Тайную комнату. Приказав двери открыться, Гарри вдосталь налюбовался, как змейки оживают и меняют своё положение. Снейп тоже впечатлился.

Далее всё прошло, можно сказать, рутинно: вошли в огромный зал, отделанный зелёным мрамором и малахитом, позвали Шурша. Не пафосным «Говори со мной, Слизерин, Величайший из Хогвартской четвёрки», а по-простому:

— Шурш! Выходи! Это Гарри с Северусом Снейпом — деканом Слизерина! Мы тебе вкусняшку принесли…

Сказать, что Снейп был в шоке — это просто промолчать.

— То есть, это реликтовое пресмыкающееся и человеческую речь понимает?!

— Конечно, — ответил Поттер и усмехнулся. — Он же — хранитель Хогвартса, иначе не прожил бы столько практически без еды. Должен же он руку, простите, хвост на пульсе держать.

Дальнейший разговор прервался тихим шорохом: изо рта статуи Основателя показалась огромная змеиная голова, с любопытством «попробовавшая» языком воздух. За головой постепенно показалось и все туловище змея — да уж, пятьдесят лет назад он и правда был ощутимо меньше… Северус почёл за благо отойти в тень колонны, а Гарри, ничтоже сумняшеся, пошёл навстречу — будто и не он в конце прошлого учебного года загибался от яда этого чудовища в Больничном крыле.

Встретившись на полдороге, Гарри погладил Шурша по морде, и тот довольно улыбнулся. Даже не зная серпентарго, Северус понял его вздох:

— Я скучщ-щ-щал… — А потом вдруг тональность резко сменилась, став хищной: — Правый карман, туш-ш-шка бараш-ш-шка!

— Угадал, — засмеялся Поттер, вытаскивая из кармана угощение. — Профессор, Вы не поможете?

Пришлось покидать убежище и возвращать барану его истинные размеры. И не вздрагивать (не вздрагивать, я сказал!), когда змей принялся его обнюхивать.

— С-с-спас-с-сибо. — Звуки снова тихие, завораживающие. — С чщ-щем пожш-ш-шаловали? — спросил змей. — Не с-с-спрос-с-ста ж-ше вы с угощ-щ-щением приш-ш-шли… — грустно и даже как-то обречённо прошипел Шурш.

Северус опять его понял — к нему тоже приходили с подарками, только если что-то хотели получить взамен.

— Ты прав, Шурш, — по-человечески (неужели из уважения к строгому профессору?) ответил Гарри. — Помощь твоя нужна. Помнишь Тома Риддла, старосту Слизерина? Ты ещё его наследником звал?

— Конечщ-щно, — ответил тот. — С ним было интерес-с-сно. Как он с-с-сейчас-с-с, жш-ш-шив?

— Нет, погиб двенадцать лет назад, — отвёл глаза Гарри. — В связи с этим и требуется твой совет: как его воскресить из дневника?

— А как он умер? — поинтересовался змей. — Нес-с-счас-с-стный с-с-случщщай? Покаж-ш-ши тетрадь. — Гарри вытащил из левого кармана, что у сердца, дневник в чёрном кожаном переплёте и протянул Шуршу. Тот обнюхал его по-змеиному и выдал вердикт. — Не похож-ш-ше. Будет чш-ш-шуть сложш-шнее.