Фанатка (гет)

Когда миф сталкивается с мифом, столкновение происходит вполне реальное.

Станислав Ежи Лец

* * *

Цитата из 13 главы «Гарри Поттер и дары смерти» Дж. К. Роулинг:

— БЕЖИМ! — заорал он, схватил Рона и Гермиону за руки и крутанулся на месте.

Тьма засасывала их; он ещё чувствовал руки друзей, но что-то было не так... Рука Гермионы выскальзывала из его пальцев.

Ему казалось, он вот-вот задохнётся, дышать нечем, ничего не видно, и надёжными в этом мире оставались только локоть Рона и ускользающие пальцы Гермионы...

* * *

Гермиона очнулась от пульсирующей боли в висках, и в нос ударил запах прелых листьев и влажной земли. Попыталась разлепить веки, но тут же закрыла глаза ладонью, не выдержав сияющей белизны облаков над ней. Пришлось потрудиться, чтобы вспомнить, почему она лежит под этим самым небом, а не под сводами старинного дома Блэков.

Наконец, мысли выстроились в ряд. Гермиона резко дернулась, дрожащими пальцами нащупывая палочку в мокрой траве, и почти тут же с облегчением ощутила гладкое дерево в руке. Приподнялась на локтях и огляделась в поисках друзей. Перед глазами все плыло.

Она сорвала с себя очки Муфалды и небрежно отбросила их в траву. Теперь они ни к чему. Действие Оборотного зелья закончилось.

Гермиона с трудом поднялась на ноги и вновь осмотрелась. Вокруг, насколько хватало глаз простирался густой лес, и кусты не позволяли разглядеть что-то дальше, чем на несколько ярдов. Если друзья не пришли в себя, поиски могли занять уйму времени.

— Рон, Гарри, — несмело позвала Гермиона.

Голос отозвался лишь эхом.

Когда они бежали, Яксли ухватился за ее лодыжку и проник за ними на Гриммо, 12. Пытаясь сбить его со следа, она назвала первое, что пришло на ум: лес близ Сассекса, где когда-то проходил турнир по квиддичу.

Опасаясь преследования, Гермиона снова негромко позвала Рона и Гарри. Не дождавшись ответа, двинулась в чащу. Спустя пять минут обувь промокла насквозь, но Гермиона упрямо кружила по лесу, хотя с каждой минутой яснее осознавала, что никого не найдет. Трава казалась нетронутой, и на ее оклики отзывались лишь встревоженные птицы, испуганно порхавшие с ветки на ветку.

Наконец, Гермиона достала палочку и в нерешительности уставилась на нее. Стоило довериться интуиции и аппарировать снова. Может, она выпустила руку Гарри и немного «не доехала» до места назначения? Гермиона изящно взмахнула палочкой, стараясь как можно отчетливее назвать координаты леса в Сассексе, но ничего. Еще раз — и снова безрезультатно.

Она уставилась на палочку как на предательницу. В недоумении несколько раз встряхнула ее, словно та могла стать исправной от этих нервных телодвижений, затем внимательно осмотрела со всех сторон. Ни царапины, ни других повреждений. Не отрывая взгляд от палочки, Гермиона нащупала бездонную бисерную сумочку и запустила руку внутрь. Пальцы тут же наткнулись на подкладку.

Гермиона сгребла сумочку дрожащими руками и с замирающим сердцем заглянула внутрь. Почти тут же с досадой отбросила ее словно тряпку в траву. Заклинание расширения пространства больше не действовало.

Теперь это был обычный дамский клатч.

Неужели она потеряла магические способности? Может, Яксли удалось наслать на нее какое-то неизвестное черное проклятье?

«Или магия заблокирована в этом лесу», — мелькнула спасительная мысль, хотя о подобном Гермиона не слышала. Но это лучше, чем проклятье, стоило принять за рабочую версию. Гермиона подобрала в сердцах брошенную сумочку, стряхнула прилипшие листья и, бережно прижав ее к груди, зашлепала по влажной траве куда глаза глядят.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она различила звук колес проезжающего автомобиля. Где-то поблизости пролегала дорога.

Через пять минут Гермиона ловила встречные машины. Их было немного — и все они пролетали мимо. Все же она не теряла надежды добраться до города на попутке. Гарри и Рон, наверно, уже прочесали весь лес и решили отправиться на ее поиски. Машины проезжали все реже, пока дорога не опустела вовсе.

Потихоньку накрапывал дождь. Гермиона ежилась от холодных капель, упавших за шиворот, и с ужасом представляла себе длинный путь вдоль шоссе на своих двоих. Может, конечно, ее подхватит кто-нибудь по дороге, но прежде она успеет вымокнуть до нитки. Все же, не ждать же у моря погоды. Гермиона решительно зашагала вдоль шоссе, вновь выбирая направление наугад.

Наконец, вдали показались фары.

Как охотничий пёс при виде дичи, Гермиона рванула с места и едва не бросилась под колеса автомобиля, попутно угодив с размаха в лужу.

Послышался дикий визг тормозов, и из машины выскочил разъяренный водитель.

— Ты с ума сошла? — закричал он. — Жить надоело?

— Сэр, мне нужно добраться до ближайшего населенного пункта! Простите за настойчивость…

— Настойчивость? Еще немного — и я бы тебя задавил, — проворчал водитель, усаживаясь обратно в салон. Гермиона набралась наглости и вцепилась в дверцу, заглядывая внутрь.

— Сэр, прошу вас, я не знаю, где город. Подвезите до ближайшего населенного пункта — все, о чем прошу! У меня нет денег, но…

— Эти дурные фрики вот где уже сидят, — мужчина приставил ладонь к горлу. — Иди-ка лучше домой палочкой размахивай со своими чокнутыми друзьями, на дороге нечего развлекаться. Еще кто задавит — вся жизнь наперекосяк.

Она едва успела отскочить в сторону, когда нервный водитель резко дал по газам. Медленно пятясь назад, Гермиона провожала машину изумленным взглядом, пока та не скрылась за поворотом. Сельские жители всегда отличались прямолинейностью, но с таким откровенным хамством она столкнулась впервые. Что за «чокнутые друзья» с палочками тут разгуливают, если от них все шарахаются и объезжают за километр? Может, недалеко расположились Пожиратели? Может, это они и установили в этом лесу антимагический защитный купол?

Гермиона вновь достала из кармана палочку и нерешительно взвесила ее в руке. Без особой надежды взмахнула ею, но снова без толку.

Она шагала по шоссе, настороженно оглядываясь и всматриваясь в дорожные знаки, чтобы получить хоть какое-то представление, куда ее занесло. Минут десять как назло ни одного указателя, но вот табличка возвестила, что она бодрым шагом направляется в сторону Глостера и удаляется, следовательно, от Лондона. Припомнив с десяток волшебных проклятий, она все же продолжила путь. Главное, выбраться из этого очарованного, точнее, разочарованного леса как можно скорее — а до Лондона она уж как-нибудь доберется. На этой оптимистичной ноте Гермиона прибавила шаг.

На дорогу опускался туман. Видимость становилась все хуже, и скоро Гермиона перестала различать дорожные знаки. Даже деревья будто обрядились в белесые разорванные саваны тумана, подсвеченные скудным светом редких тусклых фонарей, и лишь влажная дорога чуть играла в темноте матовым агатовым блеском. Может, поэтому сбитая с толку смешанными бликами света, Гермиона не сразу различила в темноте свет приближающихся фар.

— Вам помочь? — свет, скользивший по дороге, остановился возле нее, и из окна серебристого спортивного автомобиля выглянул водитель.

Это был худощавый парень с правильными чертами лица и светлыми волосами, неаккуратно спадавшими на лоб. На вид лет двадцать — не намного старше ее. Но даже если бы у нее и возникли сомнения насчет его намерений, они тут же улетучились бы при виде его простой ласковой улыбки. Правда, Гермиона не сомневалась. Она поехала бы с самим Волдемортом, лишь бы больше не брести вслепую сквозь туман, дрожа от холода и — что греха таить — страха.

— Да-да, мне нужна ваша помощь! Подвезете до ближайшего населенного пункта?

Гермиона выразила свою просьбу тоном, не допускающим отказа. Фактически это была не просьба, а утверждение.

Парень слегка замялся и оценивающе оглядел ее, словно прикидывая, достаточно ли она промокла, чтобы испортить кресло его машины. Гермиону это немного покоробило. Хотя вид у нее, наверно, был тот еще: волосы прилипли ко лбу, глаза воспалены от усталости, мантия насквозь промокла.

— Залезай, — он похлопал по сиденью рядом с собой. — Как ты тут оказалась? Заблудилась?

Гермиона сделала неопределенный жест рукой, который мог означать что угодно.

— Я еду в Лондон, но если нужен ближайший город, могу забросить тебя в Глостер, это недалеко. Правда, придется возвращаться...

— Нет, Лондон — это замечательно, спасибо! — воскликнула Гермиона. Она обогнула машину, чтобы сесть с другой стороны, когда дверца автомобиля стала медленно подниматься вверх подобно крылу гигантской железной птицы.

Гермиона отпрянула и в изумлении уставилась на чудо техники.

— Это Lamborghini Aventador, — с плохо скрытой гордостью объявил водитель. — Первый раз такую видишь?

Было заметно, что он эффектом остался доволен и на то и рассчитывал, что она такое видит впервые. Ограничившись невразумительным мычанием, Гермиона стремительно нырнула в машину. Дверь стала медленно опускаться, пока не захлопнулась с едва слышным щелчком.

Очутившись в теплом салоне автомобиля, Гермиона поняла, насколько продрогла. Чтобы хоть немного согреться, она принялась дышать на руки, сложив их кувшинкой. Водитель нажал на какую-то кнопку, и Гермиона почувствовала, как сиденье под ней нагревается. Она бросила на него испуганный взгляд, но почти тут же сообразила, что кресло управляется кнопкой, которую нажал этот парень. Увлеченная анализом, она забыла, что палочку небрежно положила на колени, и теперь тот с любопытством разглядывал ее. Гермиона резким движением плотнее запахнула мантию, скрывая палочку в складках.

Парень понятливо кивнул и отвернулся, нажимая на газ.

Гермиона с любопытством взглянула на него украдкой. Темные широкие брови, выделявшиеся на бледном лице, были сосредоточенно сдвинуты. Он внимательно вглядывался в лобовое стекло и, с небрежной грацией придерживая руль одной рукой, другой отбивал пальцами какой-то ритм. Гермиона невольно засмотрелась на его длинные пальцы с широкими фалангами.

Словно заметив ее взгляд исподволь, Том перехватил руль левой рукой, а правой выключил свет в салоне. Теперь их лица освещал лишь редкий тусклый свет фонарей, пролетавших мимо.

— Как тебя зовут? — спросил парень будничным тоном.

Гермиона судорожно соображала, стоит ли называть свое истинное имя. Они объявлены в розыск, и раскрывать свое имя волшебнику было бы опрометчиво, но этот парень ведь точно был магглом. Волшебнику не придет в голову рассекать на маггловском автомобиле, если только это не мистер Уизли.

— Гермиона Грейнджер, — решилась она, наконец, и протянула руку для рукопожатия.

Спутник резко обернулся на звук ее имени.

— Как-как, прости? — со смешком переспросил он.

Гермиона привыкла, что люди часто переспрашивали, когда слышали ее имя впервые. Мало кто из современников читал Шекспира.

— Гермиона Грейнджер, — терпеливо повторила она и убрала руку, которую спутник даже не заметил в полумраке. Тот тем временем замер в неестественной позе.

— Невероятно, — он вдруг устало откинулся на спинку кресла и покачал головой.

Гермиона настороженно следила за его странной реакцией.

— Что-то не так?

Парень повернулся к ней.

— И ты поджидала меня тут все это время? — с жалостью спросил он. — С ума сойти, насквозь промокла... Как ты узнала, что я поеду именно этой дорогой?

— Я не знала, — растерялась Гермиона. — Не понимаю, о чем ты.

Парень ответил не сразу.

— Просто ты так похожа… ну, на фанатку… Тут много таких ходит. Я подумал, ты специально меня караулила, чтобы получить автограф.

Гермиона удивленно вскинула брови и открыла рот, чтобы что-то сказать, но передумала. Что за фанаты тут ходят и подозрительно ли, что она понятия не имеет, кто ее спутник? На всякий случай вежливо улыбнулась и осторожно ответила:

— Извините, я, наверно, вас не узнала...

Посверлив ее взглядом ещё пару мгновений, парень растянул рот в смущенной улыбке и беспечно махнул рукой:

— Ладно, это не важно. Так куда едем?

Гермиона медлила, пытливо разглядывая спутника, затем, словно опомнившись, тряхнула головой и продиктовала адрес родителей.

С тех пор как пришлось стереть родителям память, дом пустовал, однако там все еще можно было запастись одеждой на смену и заново собрать припасы. Гарри и Рон, наверно, уже двинулись в путь без нее, но она найдет их, и тогда ей нужно быть во всеоружии.

— А как тебя зовут? — не сдержала любопытства Гермиона. Интересно, кто ее спутник и почему его караулят фанаты.

Парень снова оглянулся, но в полутьме салона вряд ли мог разглядеть ее лицо. Он снова посмотрел на дорогу.

— Том Фелон, — произнес он неохотно и как будто слегка ссутулившись.

«Словно обманывает», — невольно подумалось Гермионе.

— Очень приятно...

Том Фелон снова повернулся к ней, и в свете мелькнувшего фонаря Гермионе было заметно, что он смотрит с недоверием.

Гермиона понимала, что ожидал он другой реакции, но восторг изобразить не сумела. Имя ей ни о чем не говорило, да и не обязана же она знать каждую знаменитость в Лондоне. Решив, что скоро они все равно расстанутся, и это станет не важно, она отвернулась к окну и вновь погрузилась в размышления.

* * *

Гарри очнулся и поморщился. Во рту пересохло, жутко болела голова. Он заставил себя открыть глаза и, аккуратно придерживая голову рукой, сел на траве. На траве? Гарри осторожно огляделся и с удивлением обнаружил, что находится в лесу. Он четко назвал адрес — Гриммо, 12, как они попали в лес? В нескольких метрах от него застонал Рон, и Гарри, кое-как поднявшись на ноги, подбежал к другу. То, что он увидел, заставило его в ужасе отшатнуться: рука Рона была неестественно вывернута, а мантия насквозь пропитана кровью. Похоже, друга расщепило во время аппарации.

— Рон, — опустился рядом Гарри. — Рон! — потряс он его за здоровое плечо, но тот так завопил, что он испуганно отдернул руку.

— Гарри, — в бреду простонал Рон. — Плечо…

Гарри судорожно повертел головой в поисках Гермионы, но она видно все еще была без сознания. Гарри подскочил на ноги и огляделся. Трава была густой, но невысокой, и Гарри сразу понял, что больше на поляне никого, кроме них с Роном, нет. Гарри похолодел, вспомнив, как выскальзывала ладонь Гермионы во время аппарации. Неужели он выпустил ее руку?

— Гермиона! — в отчаянии крикнул Гарри.

«Она-она-она», — ответило эхо. Рон снова застонал.

Гарри бросился к нему. Гермиона действительно отстала? У нее были все лекарственные зелья — она бы мигом поставила Рона на ноги, но где ее искать теперь? Скорее всего, она на Гриммо, где им всем положено быть, но проверить эту версию Гарри не мог. Рон не выдержит еще одного перемещения, а оставить его даже на минуту Гарри опасался. Не исключено, что Пожиратели уже напали на их след.

* * *

Гермиона молча наблюдала за сменяющимися пейзажами. Она ни разу не бывала в Глостере прежде, это был обычный промышленный городок, стоявший в стороне от всех известных ей достопримечательностей. Дорога в Лондон была живописной: мимо пролетали поля с подсолнухами, луга и маленькие фермерские домишки.

Теперь, сидя в уютном салоне автомобиля, ей казалось, что паника была совершенно напрасной. Скоро они будут в Лондоне, и она сможет аппарировать к друзьям. Зачем она дала Тому адрес своих родителей? Достаточно было просто выбраться из этого дурацкого леса и проверить свои магические способности. А если дело не в магии, а в палочке, логичнее направиться в Министерство Магии — там-то она бы раздобыла новую. Но менять решение было поздно. Том и без того странно посматривал на нее.

Внезапно ее размышления прервал его голос.

— Слушаю, — устало произнес Том, не отрывая взгляд от дороги. Гермиона взглянула на него в недоумении. Что он ожидает услышать?

— Привет! Давно от тебя не слышно!

— Привет, — неуверенно отозвалась Гермиона. — Просто не хотела отвлекать тебя от дороги. Согласно статистике, большинство автомобильных аварий происходит...

— Да, да, отпустили на пару дней, — перебил ее Том, останавливая жестом и, вежливо улыбнувшись, указал куда-то вправо. Гермиона проследила за ним взглядом, однако не заметила ничего примечательного. — Уже подъезжаю к Лондону, когда увидимся?

Гермиона легко тронула его за рукав, привлекая к себе внимание. Том повернулся и вопросительно уставился на нее.

— С кем ты разговариваешь? — робко спросила Гермиона.

Том удивленно вскинул брови, затем знаком попросил ее подождать и снова обратился в пустоту.

— Да, я тебя слышу, просто сейчас неудобно. Я перезвоню, ладно? — последовала пауза, затем Том кивнул: — Хорошо, договорились! Пока!

Гермиона тем временем продолжала с сомнением изучать его лицо. Может, у него проблемы со здоровьем? А то как-то слишком уж все удачно складывалось. Если ее и мог подхватить незнакомец на дороге, то он просто обязан был оказаться каким-нибудь психом, который разговаривает сам с собой.

Том повернулся к Гермионе:

— Извини, я говорил по телефону, что ты спросила? 

— По телефону? В автомобиле?

Последовала неловкая пауза. Наконец, Том виновато улыбнулся.

— Да, пришлось ответить, думал, что-то срочное. Ты же видела, я говорил по громкой связи, да и дорога пустая, так что не беспокойся...

Гермиона продолжала с тревогой разглядывать его беззаботное лицо.

— Том, ты не говорил по громкой связи. И телефона тут никакого нет.

Снова повисла напряженная тишина. Каждый по крупицам пытался собрать воедино крохи здравого смысла в словах собеседника. Наконец, на лице Тома отразилось понимание, и в глазах промелькнула едва заметная усмешка.

— Нет, есть, — вкрадчиво произнес он и, включив свет в салоне, постучал указательным пальцем по маленькому прибору, вставленному в правое ухо. — Ты, наверно, еще не видела такие, эту штуку выпустили совсем недавно.

Гермиона в недоумении уставилась на беспроводной наушник. Когда это магглы изобрели телефон, который можно вставить в ухо? И как по нему звонить? И как он работает без электричества? Миллионы вопросов проносились в голове, пока она украдкой оглядывалась в поисках предмета, хоть отдаленно напоминавшего телефонную трубку. Том насмешливо наблюдал за ее потугами.

— Да что с тобой? — засмеялся он. — Это просто телефон передает сигнал в наушник через bluetooth. Тут ничего сложного...

Гермиона хмыкнула. Ну естественно, человека, который может себе позволить такой навороченный автомобиль, едва ли удивишь телефоном-наушником. У нее дома все еще стоял телефон с диском, и дальше, чем на метр от него не отойдешь.

— Просто, эмм… Я не особенно разбираюсь в достижениях маг... то есть в современных технологиях, — вовремя поправилась Гермиона и неожиданно весело рассмеялась: — Забавно вышло... Ты, наверно, решил, что я из ума выжила.

— Ну, есть такое, — застенчиво улыбнулся Том. На его лице явно читалось облегчение.

— А я решила, что у тебя шизофрения, — призналась Гермиона, и они вместе расхохотались. На душе стало легко, словно она снова в кругу друзей и вместе с Гарри потешается над неуклюжими, как он сам, шутками Рона. Вместе с этой мыслью беззаботное настроение испарилось. Она вспомнила, что где-то в лесу друзья не находят места от беспокойства.

— Далеко еще до Лондона? — Гермиона встревоженно всмотрелась в окно, но было слишком темно, чтобы что-то разглядеть.

— Мы проехали черту города, — отозвался Том, удивленный резкой переменой в ее настроении.

Гермиона кивнула и словно невзначай нырнула рукой в карман, нащупывая палочку. Испытывать ее на глазах у Тома она, конечно, не решилась.

— Повтори-ка еще раз адрес?

Гермиона с трудом вынырнула из своих мыслей.

— Что? А, Рябиновая улица, дом 25, — сообразила она. Том водил указательным пальцем по какому-то небольшому стеклянному предмету, установленному на приборной доске. Приглядевшись, Гермиона поняла, что это карта. Памятуя о своем недавнем фиаско с телефоном, она не уточнила, что это за прибор.

— Странно, что-то не нахожу такую улицу, — бормотал Том, продолжая водить пальцем по карте. К своему удивлению, Гермиона обнаружила, что изображение движется под его рукой, словно под действием телекинеза.

— Там есть рядом метро? Или автобусная остановка?

— Это район Хэрингей.

Том слегка поморщился.

— Я живу в противоположном конце города, — простонал он, но, встретив ее умоляющий взгляд, вяло кивнул, поворачивая на север.

— Ладно, разберемся на месте.

* * *

— Не понимаю, должно же быть где-то здесь, — вертела головой Гермиона. — Вот, этот магазин я знаю: мои родители всегда берут там мясо по дороге с работы!

Гермиона одновременно узнавала и не узнавала свой район. Магазин казался знакомым, но стены были блеклыми и потрескавшимися, хотя его покрасили совсем недавно. Некоторые дома она помнила — другие же словно выросли всего за несколько месяцев ее отсутствия. Как это возможно?

— Вот, сюда, — вдруг оживилась она, заметив знакомый переулок. — Заезжай сюда.

Том покорно повернул.

— Подожди, — уронила Гермиона, когда они подъехали к высотному зданию в двадцать этажей. — Я не понимаю. Здесь должен стоять мой дом! На этом самом месте! — указала она на высотку.

— Ну, значит, мы приехали? — с надеждой заключил он.

— Нет. Это не то здание. Здесь должно быть другое здание!

Том окинул усталым взглядом высотку и зевнул.

— Ну тогда давай поищем твое здание, — он говорил с ней как с маленьким ребенком. — Ты помнишь, как оно выглядит?

— Мы в моем дворе, рядом с моим домом находятся эти здания. А моего дома нет! — Гермиона произнесла это таким тоном, будто именно Том являлся причиной этой пропажи.

Том устало вздохнул.

— Ну как это нет?

— Я не знаю, — в растерянности покачала головой Гермиона.

Том смерил ее пристальным взглядом.

— Когда ты в последний раз была здесь? В смысле, ты ведь не живешь здесь все время, так ведь?

Гермиона решила не вдаваться в детали и ограничилась кивком.

— Просто сейчас за год ставят новые дома — может быть, твой отдали под снос?

Гермиона покачала головой, задумчиво покусывая губу. Происходило что-то странное, и она вовсе не собиралась посвящать в это Тома.

— Последний раз я была здесь несколько месяцев назад...

— Но этого же не может быть! Тогда ты что-то путаешь. Это, наверно, не тот район.

— Я что, могу забыть свой собственный адрес? — огрызнулась Гермиона и отчеканила: — Последний раз я была здесь двадцатого августа тысяча девятьсот девяносто седьмого года!

— Что? — спокойно усмехнулся Том. — Может, две тысячи седьмого?

— Мне не до шуток, — с досадой поморщилась Гермиона.

— Я и не думал шутить! Ты сказала, что не была здесь пару месяцев, а теперь, выходит, десять лет.

— Я не говорила десять лет.

— Ты сказала, была здесь в тысяча девятьсот девяносто седьмом, — напомнил Том.

— Ну да...

— Ну так это и есть десять лет назад, ты сосчитай, — Том устало вздохнул. — Какая разница, десять или девять, я просто решил, что ты оговорилась. С девяносто седьмого года много воды утекло — тогда понятно, почему ты не можешь найти свой дом.

Пару секунд Гермиона продолжала в недоумении взирать на Тома.

— Да почему... — начала было она, но внезапно какая-то мысль пронзила ее лицо, и она резко смолкла. Оглядевшись, она заметила газету на заднем сиденье и, перегнувшись через спинку кресла, резко раскрыла ее в поисках даты выпуска.

— Что ты там ищешь? — удивился Том.

Гермиона медленно опустила газету и перевела пустой взгляд на него. Она о чем-то напряженно думала.

— Это сегодняшняя? — хрипло выдавила она и прочистила горло.

Том покачал головой.

— Думаю, уже неделю валяется, — чуть виновато отозвался он. — Ты что там увидела? — он попытался заглянуть в газету, но Гермиона резко свернула ее и снова откинула на заднее сиденье.

— То есть газета этого года? — снова уточнила Гермиона, усаживаясь обратно на сиденье.

— Ну да, — растерянно кивнул Том.

— Две тысячи седьмого?

Том, чуть помедлив, кивнул.

Облокотившись на дверцу, Гермиона нервно забарабанила пальцами по губам и словно вовсе забыла о существовании Тома.

— Это просто кошмар!

— Что?

Гермиона словно очнулась и посмотрела на Тома более осмысленно.

— Ничего, ты, наверно, прав, мой дом снесли.

Том не сводил с нее внимательного взгляда.

— Но почему ты сперва сказала, что не была здесь несколько месяцев?

— Я разве так сказала? Я сказала, как будто! Как будто несколько месяцев назад. Кажется, это было так недавно.

Гермиона выбрала самое наивное выражение лица из своего арсенала.

— Я понимаю, что порядком надоела тебе, но больше мне не на кого рассчитывать...

— Конечно! Ты ведь собиралась переночевать здесь. Отвезти тебя в отель?

Гермиона покачала головой и неожиданно улыбнулась.

— Ты, похоже, знаменит, но слава тебя не испортила. Этим ты очень напоминаешь мне одного моего друга.

Том расплылся в смущенной улыбке, делавшей его лицо по-детски невинным и робким.

— Ерунда, я не предлагаю ничего особенного. Мне не трудно.

Гермиона видела, что тут он кривит душой, но деваться было некуда.

— Мне нужно в Вестминстер, тебе должно быть как раз по пути. Довези меня до перекрестка на Чаринг-Кросс, а дальше я уже на своих двоих, — предложила она и надолго смолкла.

Ею овладел бессознательный страх, что и Министерство постигла участь ее дома. Дело было даже не в том, что больше ей идти было некуда. Просто если она не найдет здание Министерства, это может означать только одно: Волдеморт не оставил от него камня на камне.

Наконец, они выехали на главный проспект Вестминстера, но Гермиона все еще продолжала вертеть головой, узнавая и одновременно не узнавая свой родной город. От нее не укрылись изменения, произошедшие в нем: в городе было светло как днем от электрического освещения и от странных сияющих неоновым светом рекламных досок, развешенных повсюду, шоссе будто стало шире, и мимо проносились машины незнакомых моделей. Некоторые здания были отреставрированы, иные она вовсе не обнаружила. И все же Лондон мало изменился за десять лет, как не менялся многие века.

Итак, очевидно, из-за резкой перемены маршрута, аппарация дала сбой, и Гермиону отбросило на десять лет вперед. Это все объясняло: и внезапный технический прогресс, и мясную лавку с облупленными стенами, и снесенный отчий дом. Родители, очевидно, переехали, если, конечно, ей удалось вернуть им память и отвезти обратно домой.

Гермиона и прежде слышала, что волшебники иногда пропадают после неудачной аппарации — может, они так же перемещались во времени? Что ж, ей относительно повезло, что ее занесло не в прошлое. Во времена короля Артура пришось бы гораздо сложнее. Хотя и теперь Гермиона с трудом представляла себе, как вернуться в свое время или найти того, кто поможет ей в этом. Что если ребята тоже попали во временную воронку и теперь так же ищут способ вернуться назад? Может, в этом времени тоже живет Гермиона двадцати семи лет? Выжила ли она в войне с Волдемортом? Внезапно ее пронзила мысль, от которой пошли мурашки по телу.

А выжил ли в этой войне хоть кто-то?

* * *

Рон корчился от боли, и Гарри судорожно перебирал варианты — если что-то срочно не предпринять, друг умрет. Но в голову, как назло, не шло ни единой дельной мысли: все, что могло оказаться полезным, осталось в бисерной сумочке Гермионы. Внезапно Гарри осенило: самое главное он всегда имел при себе! Гарри вынул волшебную палочку и задумчиво взвесил ее в руке. Ему вспомнилось, как когда-то Малфой так же лежал перед ним распластанный на полу, а Снейп залечивал его раны с помощью какого-то несложного заклинания. Вспомнить бы его… Вулме…вулне….

Гарри дрожащей рукой приложил кончик палочки к раненному плечу друга.

— Вулнера санентур, — нерешительно произнес Гарри и замер, напряженно вглядываясь в лицо друга. Краем глаза он заметил, что раны начинают постепенно затягиваться, и вздохнул с облегчением. Он не был уверен, что запомнил заклинание верно, и опасался, что ненароком превратит Рона в какого-нибудь поросенка. К счастью, память его не подвела.

Рана затягивалась медленно, но, по крайней мере, Рон перестал стонать от боли и вскоре уснул. Гарри сел, охраняя его сон, и погрузился в размышления. Их умница Гермиона переместилась в другое место, и хорошо, если это Гриммо. Если она все-таки выпустила его руку во время аппарации, то могла оказаться где угодно. Гарри смутно помнил, что произошло, и не понимал, как они с Роном оказались в лесу. Возможно, это Гермиона в последний момент сменила направление и закинула их сюда, но тогда она знает конечный пункт назначения и скоро присоединится к ним. Если только ее не перехватили Пожиратели… Но Гарри поспешил отогнать эти мысли: если уж он не смог удержать ее руку, едва ли Пожиратель сумел схватить ее во время аппарации. В такие совпадения Гарри не верил. Оставалось только ждать.

Гарри сел по-турецки рядом с Роном и стал внимательно вглядываться в лесную глушь, прислушиваясь, не прозвучит ли заветный хлопок аппарации.

* * *

Том потер лоб и часто поморгал, чтобы не уснуть. Их распустили по домам всего на пару дней, на съемочной площадке какая-то внеплановая проверка. Но даже этому короткому уикенду он был сказочно рад и предвкушал момент, когда сможет просто занять горизонтальное положение и пролежать так двое суток. Все равно заехать в Суррей к родным в этот раз не удастся, родители в поездке. Можно было хотя бы отоспаться. Не тут-то было...

Этот вечер научил Тома, что добро наказуемо, и попутчиков выбирать следует аккуратнее. Только теперь, когда разговор надолго смолк, и у него появилось время для размышлений. Его не оставляла мысль, что девушка специально гоняет его из одного конца города в другой, чтобы провести в его обществе больше времени. Слишком странно она себя вела, слишком неправдоподобно звучали ее отговорки про дом, который чудесным образом снесли.

Том не слишком-то поверил, что она не фанатка: длинная синяя мантия слегка диковинного фасона, деревянная палочка, насколько он мог судить, мастерской отделки — совершенно очевидно, она поттероман, так как она могла не знать Тома Фелона? Но вела она себя прилично, набрасываться на него не собиралась, даже автограф ей был ни к чему — тогда какая разница?

Том не мог не предложить помощь, в душе он все еще оставался простым парнем из маленького городка и всегда был готов отозваться на любую просьбу. Ему становилось неловко, когда люди воспринимали его как недосягаемую звезду. Он любил общение с фанатами, ему льстило их внимание, к тому же общение с ними необходимо для его карьеры. Но он всегда держался с ними искренне и на равных — так, как общался бы с соседями или с любыми другими людьми. Поэтому когда они перегибали палку, он даже не мог им противостоять. Природная мягкость не позволяла дать достойный отпор.

— Вот мы и на месте! — возликовал Том, выезжая на Чаринг-Кросс. Гермиона кивнула, пытаясь сохранить невозмутимый вид. Краем глаза она уже увидела, что эти с детства знакомые места тоже изменились. Вот новый магазин на углу, а здесь светофор переставили, станция метро перекрыта для реставрации.

— Останови здесь, — попросила она, когда они миновали королевскую конную гвардию. Том смерил ее удивленным взглядом.

— Посреди дороги?

— Да, дальше я пойду одна, — подтвердила Гермиона и, заметив немой вопрос в глазах Тома, пояснила: — Там узкий переулок… На машине все равно не проедешь.

Том согласно кивнул, хотя знал, что машины там проезжают свободно. Дверь снова взмыла вверх, и Гермиона выскочила из автомобиля.

— Том… Тебя ведь Том зовут, так?

Том насмешливо вскинул брови.

— Да, Гермиона… Тебя ведь Гермиона зовут, так?

Гермиона выдавила улыбку.

— В общем, спасибо тебе! Не знаю, что бы я без тебя делала… Общественный транспорт уже не ходит, а ждать одной ночной автобус...

— Да брось, ерунда, — отмахнулся Том и взглянул на нее с сомнением. — Как ты пойдешь одна? Может, тебя проводить?

— Да тут близко. Я доберусь. Спасибо еще раз.

— Ну тогда… — Том указал взглядом на дверцу машины, нависавшую над Гермионой. Та тут же спохватилась и резко отпрянула.

— Ты хороший человек, Том. Я рада, что… — Гермиона чуть помялась в нерешительности, затем вскинула голову и смерила его пытливым взглядом. — Есть одна вещь, которую я хотела у тебя спросить.

Том отчего-то совсем не удивился. Он устало откинулся в кресле и подавил зевок.

— Конечно! — с деланым интересом отозвался он, судорожно придумывая отговорку на случай, если его спутница решила спутешествовать еще куда-нибудь.

— Не удивляйся, это прозвучит странно, потому что я долгое время проживала за границей... Но за последние десять лет в Англии не происходило никаких вспышек агрессии? Может, массовые убийства или геноцид?

Том тупо уставился на нее, переваривая информацию.

— Ну или просто что-то странное?

Лицо Тома ясно говорило, что самое странное, что происходило с ним за последние десять лет, — это встреча с ней.

— Понятно.

Гермиона с облегчением выдохнула.

— Тогда прощай. Спасибо еще раз, — она легко хлопнула ладонью по машине и, развернувшись, зашагала по тротуару. Том озадаченно смотрел ей вслед, пока дверца плавно опускалась вниз.

Гермиона дождалась, пока машина скроется из вида, и свернула за поворот, ведущий к парадному входу в Министерство. Телефонная будка, где нужно набрать определенный набор цифр, чтобы телепортироваться прямиком в здание Министерства раньше стояла на заднем дворе одного из монументальных зданий на проспекте. Его Гермиона нашла без труда. А вот будки не было.

И снова ритуальный танец вокруг здания, метания по соседним переулкам, поиск других способов проникновения в здание Министерства. Будки не было, не было и служебного входа — ни одного свидетельства, что Министерство Магии вообще когда-либо существовало.

Гермиона в бессилии опустилась на скамейку и поежилась — не столько от холода, сколько от ужаса. Вот теперь она действительно не знала, что делать. Даже если допустить, что Министерство на реконструкции, ее дом снесли, а бесполезная теперь палочка просто отсырела, что волшебники выжили в этой битве и стали прятаться еще тщательнее. Как ей теперь найти хотя бы одного из них? Прежде она могла аппарировать куда угодно, но не знала ни одного адреса. Все эти условные названия улиц, которые она называла при аппарации, стали теперь фикцией — ни одна из них не значилась на маггловской карте города, и она даже приблизительно не знала, где они находились. Попасть туда мог только волшебник, а она больше не владела магией.

Оставались еще знакомые магглы — соседи и приятели родителей. Они, по крайней мере, могли бы приютить ее, пока она занимается поисками. Но она не могла заявиться к ним посреди ночи, а даже если бы и решилась, Том увез ее слишком далеко, чтобы она могла пешком добраться до них. Завтра она придумает, где раздобыть деньги, и вызовет такси.

Гермиона с силой сжала голову руками и усмехнулась. Без документов, в странной одежде — где, интересно, она найдет деньги? Счастье, если удастся проехать на автобусе без билета.

Внезапно она услышала тихий шорох колес. Машинально вскинув взгляд на проезжающий мимо автомобиль, Гермиона замерла, не веря своим глазам. Перед ней остановилась знакомая серебристая машина, и из нее высунулась все та же добродушная, хоть и мрачная физиономия.

— Залезай уже обратно, — не глядя на нее, буркнул Том и открыл дверцу машины, приглашая внутрь. Гермиона не шевелилась, застыв от удивления.

— Что ты здесь делаешь? — ожила, наконец, она.

— Нет, это что ты здесь делаешь? — недовольно парировал Том. — Ты сказала, что переночуешь у родственников.

Гермиона замялась.

— Их не оказалось дома... А позвонить я не могла, потому что их номер телефона...

— Ладно, это не мое дело. Садись в машину. Переночуешь у меня.

— Что?

Том, казалось, смутился.

— Не подумай ничего такого, я без всяких там... намерений. Просто понял, что ты собралась ночевать на скамейке.

— Как это «понял»? Ты что, следил за мной?

— Следил, — честно признался он и очаровательно улыбнулся. Он делал это так часто, что Гермионе начинало казаться, что это форма его защиты. Он улыбался каждый раз, когда чувствовал себя неуверенно.

— Зачем?

— Понятия не имею. У меня так бывает: не могу пройти мимо — и все тут. Вот теперь не смог уехать, не убедившись, что ты в порядке.

Гермиона склонила голову, окидывая его изучающим взглядом.

— Если не доверяешь, я пойму. Будь я девушкой, тоже не поехал бы домой к какому-то незнакомому парню. Будь он трижды Том Фелон, — Том смешно поежился и весело подмигнул Гермионе. — Хорошо, что я не девушка.

Гермиона не смогла сдержать ответной улыбки. За время войны она, кажется, научилась разбираться в людях. Она столько раз сталкивались с предательством и доверялись не тем людям: сначала Локхарт, потом лже-Грюм, потом Снейп. После всех ошибок она обрела способность чувствовать людей интуитивно. Этот парень вызывал подсознательное доверие. Гермиона просто чувствовала, что он хороший человек, да и деваться ей было некуда. В ее положении отказываться от помощи — непростительная глупость.

— Это было бы очень… мило с твоей стороны!

— Тогда в путь, — улыбнулся Том и, снова подавив зевок, повернул ключ зажигания.

Все еще не веря, что все это происходит на самом деле, Гермиона нерешительно встала со скамейки, на негнущихся ногах проследовала к машине и скрылась в салоне автомобиля.

Все залеплено штукатуркой,

Замазано свежей краской,

Проведено много мелких работ.

Как вернуться в другую жизнь,

Которая кажется сказкой,

Когда всюду прошел ремонт?

Флер «Ремонт»

Гермиона проснулась и лениво повернулась на другой бок, не разлепляя век. Не хотелось отпускать сон, но снова уснуть не выходило, и пришлось наскоро его дофантазировать. Гермиона мысленно увела в сторону серебристую машину, которая неслась прямо на Гарри, и друг остался невредим. С чувством выполненного долга она снова повернулась на спину и, сладко потянувшись, открыла глаза.

Ее словно подбросило на кровати, и она резко села, прижимая к груди одеяло и оглядываясь по сторонам. Перед глазами вспышкой мелькнули рельефные обои мягкого салатового оттенка, лаконичные лампочки, встроенные в потолок, простая мебель в бежевых тонах. Взгляд скользнул по простому деревянному комоду, стоявшему напротив, затем обратился к платяному шкафу у окна. В противоположном углу стоял небольшой письменный стол: на нем примостилась настольная лампа и какой-то плоский прямоугольный предмет, занимавший половину стола. Со спинки стула свисала неряшливо сложенная одежда и, приглядевшись, Гермиона поняла, что она мужская. Картину завершала пара носков, брошенных прямо на полу рядом со стулом.

В памяти всплыли события последнего дня.

Итак, она очутилась в две тысячи седьмом году, не способна творить магию и связаться с кем-либо из волшебников. Министерство Магии в лучшем случае переехало, в худшем… Нет, лучше не думать об этом. От Гарри и Рона никаких вестей, где родители, тоже непонятно.

Гермиона отогнала непрошеные мысли и резко спустив ноги с кровати, вскочила на ноги. Оглядевшись в поисках палочки, вдруг заметила фото на туалетном столике. Воровато оглянувшись на дверь, она взяла рамку в руки, чтобы разглядеть поближе. Со снимка ей улыбалась большая семья и огромная собака. Последняя не улыбалась, разумеется, а мирно лежала у ног своих хозяев, всем своим видом выражая свой восторг. Двое взрослых, трое детей, среди которых Гермиона без труда узнала своего спасителя. Он был самым рослым из ребят и выделялся своей доброй чуть удивленной улыбкой. Еще в машине Гермиона заметила, что у ее спутника очень взрослый взгляд, не свойственный его возрасту. Глубокие немного грустные серо-голубые глаза — такие же печальные, как у Гарри. Но Гарри многое пережил и многое потерял — интересно, что наложило печать на лицо Тома?

На втором снимке уже взрослый Том стоял рядом с каким-то жизнерадостным парнем в бейсболке. Рыжие волосы, широкая улыбка, блеклые голубые глаза, белесые ресницы. Это лицо Гермиона никогда прежде не видела, но оно ей показалось щемяще знакомым. Если на секунду сощурить глаза, можно представить, что это Рон с простоватой усмешкой смотрит на нее с фото. Вот-вот ляпнет какую-нибудь глупость, от которой ей, как в прежние времена, захочется хорошенько ткнуть его в бок. Сердце тоскливо сжалось. Как там ребята без нее?

Гермиона пошарила рукой под кроватью и нащупала обувь. В комнате было довольно светло. Солнечный свет беспрепятственно проникал в комнату: занавесок на окнах не было, да и вообще, комната производила впечатление нежилой. На поверхности комода и тумбочки лежал слой пыли, а экран телевизора все еще защищала прозрачная пленка, словно его ни разу не включали. Встав с кровати, Гермиона подошла к комоду и приоткрыла один из ящиков. Полупустой — несколько водолазок, брошенных кое-как. Судя по всему, у квартиры не было постоянного хозяина и уж тем более хозяйки. Задвинув ящик, Гермиона подошла к двери и осторожно повернула ручку. Дверь поддалась.

Гермиона вышла в темный коридор и прислушалась: в квартире было очень тихо. Она наугад толкнула первую попавшуюся дверь и оказалась в просторной гостиной. Внимание тут же привлекла груда музыкальных инструментов, сваленных в углу. Синтезатор, гитара и микрофон на стойке — целая студия звукозаписи. Похоже, ее новый знакомый был каким-то знаменитым певцом или композитором.

На широком раскладном диване сном ангела спал Том. Лицо, чуть тронутое темно-русой щетиной, казалось во сне детским и беззащитным. По лбу мелкими прядями разметались светлые и не очень густые волосы. Простыня, которой он укрывался, чуть съехала, обнажая узкие плечи и худые руки. Гермиона вдруг осознала, что не слишком-то прилично врываться в чужую комнату и разглядывать ее полуодетого спящего хозяина. Уже собиралась осторожно ретироваться, но тут ресницы Тома задрожали, и он открыл глаза. Рука Гермионы застыла на полпути к дверной ручке. Том в недоумении глядел на нее, или сквозь нее, словно не узнавая. Пару мгновений они так и рассматривали друг друга, пока лицо Тома не приняло более осмысленное выражение.

— Эмм… Выспалась?

Гермиона с готовностью кивнула.

— Да, спасибо! Если б не ты, высыпалась бы на скамейке. Не знаю, как тебя благодарить…

— Уже собралась прощаться?

Том приподнялся на локте.

— Не хочу тебя обременять. У тебя, наверно, куча дел, да и мне нужно многое успеть до вечера.

— Именно до вечера?

— Я не могу долго оставаться здесь, мне нужно найти… друзей.

— Друзей? То есть, ты путешествовала с друзьями?

— Что-то вроде того, — Гермиона поспешила вернуться к теме. — В общем, спасибо за гостеприимство, но мне пора! Думаю, в скором времени смогу тебе отплатить за твое гостеприимство. Не сейчас, — зачем-то уточнила она.

— Нет, так просто я тебя не отпущу, — сонно проворчал Том, опуская ноги на пол и нащупывая обувь. — По крайней мере, без завтрака.

Гермиона с трудом выдавила вежливую улыбку, стараясь не замечать, что Том вот-вот встанет и окончательно сбросит с себя простыню. Тот, к счастью, к эксгибиционизму был не склонен.

— Не возражаешь? — Том красноречивым взглядом указал на дверь. — Подожди на кухне, пока я оденусь. Тебе это зрелище ни к чему, верно? — подмигнул он.

Гермиона непонятно отчего снова смутилась и поспешила выскользнуть из комнаты. Нужно было как можно скорее ехать в город и приступать к поискам, но возразить она не успела, а уйти без предупреждения было бы верхом неблагодарности. В очередной раз посетовав на свое лестничное остроумие, она проследовала туда, где предположительно находилась кухня.

* * *

Рон быстро пришел в сознание. Гарри не мог оставить его и отправиться на поиски Гермионы, однако едва Рон понял, что она отстала, то сделал все, чтобы подняться на ноги как можно скорее. Он порывался аппарировать с Гарри, но почти тут же понял, что будет другу обузой. Как это часто бывает, движения разума были проворнее и увереннее, чем тело.

Гарри проверил все возможные варианты: тайком вернулся за ней на Гриммо, связался через камин с Хогвартсом и Орденом Феникса, даже слетал домой к Гермионе — дорогу показал Сычик, который семь лет приносил ей почту от Уизли.

Ее квартира имела нежилой вид — казалось, там давно никто не бывал. Мистер и миссис Грейнджер тоже как сквозь землю провалились, так что Гарри пришлось вернуться к Рону ни с чем. Он терялся в догадках: Гермиона просто испарилась.

Рон очнулся лишь к вечеру, и они стали думать, где встретить холодные сумерки. Рон был еще слишком слаб, чтобы аппарировать, поэтому перемещались они на своих двоих.

— Как думаешь, с ней все в порядке? — спросил Рон, опираясь на Гарри.

— Не знаю, — глухо ответил Гарри и крепко стиснул зубы.

— Дружище, ты тут ни при чем.

Рон нашел в себе силы потрепать Гарри по плечу. Медальон теперь висел на шее Гарри.

— Ты знаешь, что я при всем, — огрызнулся тот. — Если я сдамся Волдеморту, мои друзья тут же перестанут пропадать без вести.

— Прекрати талдычить одно и то же. Во всем, что происходит, виноват не ты. Если Волдеморт победит, никто из нас в живых не останется.

— Кто-то, может, уже... — начал было Гарри, но тут же смолк, испугавшись собственных мыслей.

— Она просто заметает следы, — торопливо перебил Рон, словно если не заглушить его слова, они могут оказаться пророческими. — Если бы Гермиона была у них в плену, тебе дали бы знать в первую очередь.

Гарри сделал вид, что согласился, однако взгляд его по-прежнему был тяжелым.

— Хочешь, поношу медальон? — неуверенно покосился на крестраж Рон. Он знал, что как только наденет его, заговорит по-другому. Иногда ненависть клокотала в нем до такой степени, что он был готов высказать другу все, что накопилось. Лишь мысль, что по одиночке найти Гермиону им точно не удастся, останавливала его.

— Мы пришли, — пропустив предложение мимо ушей, возвестил Гарри, мрачно взирая на будку лесничего, возвышавшуюся над ними.

* * *

— Когда ты успел заказать пиццу? — удивилась Гермиона, когда в дверь позвонили, и курьер вручил Тому коробку.

— В интернете заказал, — пожал плечами Том и легко подтолкнул ее к кухне. — Извини, готовить не умею, так что довольствуемся фаст фудом.

Гермиона, пропустив его, двинулась за ним, пытаясь вспомнить, где слышала слово «интернет». Кажется, что-то связанное с компьютером. Маггловскую школу Гермиона покинула в 1991 году, а у родителей компьютера не было, поэтому она имела смутное представление даже о современных ей технологиях. Что уж говорить о достижениях третьего тысячелетия.

— Так откуда ты, напомни? — поинтересовался Том, копошась в одном из кухонных шкафчиков в поиске кружек. — Ты ведь не из Лондона, я правильно понял?

Гермиона отрицательно покачала головой, затем, сообразив, что собеседник этого жеста не видит, прибавила:

— Я из… Я из Парижа.

— Qu'est-ce que voulez vous manger? — Том, обернувшись подмигнул ей. — Я немного говорю по-французски.

Он открыл небольшой краник, расположенный сбоку от основного крана, и стал набирать воду в электрический чайник.

Гермиона с любопытством следила за его действиями. В 1998 году такие чайники только появлялись — ее родители по-прежнему пользовались железным со свистком. Том поставил чайник и вновь повернулся к ней, опираясь корпусом на столешницу.

— Нет, — Гермиона решила пойти на попятную. — Я не говорю по-французски, просто… только что вернулась из Парижа. Вырвалась на летние каникулы…

— Париж, — мечтательно вздохнул Том. — Я был там однажды, все как-то не досуг съездить снова… А живешь где? — Том сел напротив и посмотрел на нее в упор.

Гермиона растерялась под его пристальным взглядом. Если она из другой страны, то должна знать другой язык — ее легко проверить. Лучше придерживаться границ Англии. С другой стороны, дернуло ее расспрашивать Тома о военных событиях последних лет. Как она может не знать об этом, если живёт в Великобритании?

— Городок Литтл-Уининг, — ляпнула Гермиона, ни с того ни с сего вспомнив адрес Дурсли.

Том наморщил лоб, что-то припоминая.

— Это в Англии?

— Да, — Гермиона поспешила сменить тему. — У тебя много инструментов… Ты музыкант?

Том усмехнулся.

— Что-то вроде того. Иногда записываю песни и выкладываю их на youtube.

— В метро? — не расслышала Гермиона. — Ты в метро выступаешь?

Вместо ответа Том забавно наморщил лоб и устремил на Гермиону такой умильный взгляд, что она тут же догадалась, что села в лужу.

— Youtube, — вкрадчиво повторил Том. — Не Tube. (прим. автора: метро в Лондоне) Это сайт такой.

— Что за место? (прим.автора: слово site имеет два значения, сайт и место) . Ну да, не в переходе же ты выступаешь, — неуклюже пошутила Гермиона, и, заметив, что лицо Тома остается насмешливо-недоуменным, тут же сникла и виновато улыбнулась. — Прости, друг часто говорит мне, что шутки не мой конек, но мне трудно смириться с тем, что он прав.

Том взял паузу, переваривая услышанное. Наконец, засмеялся и покачал головой, потирая лоб.

— Да, милая, ты даешь прикурить. Веб-сайт. Я выкладываю свои песни на вебсайте. Так понятнее?

Гермиона была готова провалиться от стыда. Ни черта ей было не понятно.

— Прости, я не дружу с компьютером...

Может, в третьем тысячелетии это покажется странным, но лучше сразу расставить все точки над i.

— Настолько, что не слышала про youtube?

— Совсем не дружу. Я предпочитаю книги.

— Вот как! Что читаешь? — невинно поинтересовался Том.

Гермиона открыла было рот, чтобы огласить список, но тут же споткнулась на полуслове. Какие книги она может назвать? "Древние руны"? Или с детства любимую «Историю Хогвартса»?

— Кажется, чайник вскипел, — указала она Тому, мысленно благословляя спасительный щелчок.

— Да, — он поставил перед Гермионой огромную глиняную чашку ручной работы и бросил туда чайный пакетик. — Так что ты делаешь в Лондоне? — спросил он, наливая чай. Гермиона остановила его жестом, когда вода дошла до середины чашки.

— Я приехала, чтобы разобраться с документами. Потеряла id- карту, а восстановить можно только по месту рождения. Пришлось наведаться в Лондон. Кстати, не знаешь какой-нибудь архив неподалеку? Совсем из памяти выветрилось где тут что.

Том задумчиво открыл коробку с пиццей и принялся отделять ножом куски.

— Я заказал маргариту, не против?

— Люблю маргариту.

Гермиона, не сводила с него пытливого взгляда.

Вопрос был не праздный. Ей действительно нужно было выйти на архив, чтобы найти Гермиону Грейнджер двадцати семи лет, которая работает неизвестно где, живет неизвестно где, а главное, живет ли, неизвестно. Все это узнать нужно было за один день, так как ночевать негде. Имело смысл разыскать архив где-то неподалеку.

Том наморщил лоб, припоминая.

— Я, если честно, не уверен, что это делается в архиве... Можем посмотреть в интернете.

И снова это смутно знакомое слово.

— Да, конечно! — охотно согласилась Гермиона, отхлебнув из чашки. — У тебя есть компьютер?

Том залез в задний карман джинсов.

— У меня есть вот это, — он продемонстрировал Гермионе знакомый прибор со стеклянным покрытием и принялся водить большим пальцем по экрану.

Гермиона по-прежнему понятия не имела, что это, но кивала со знанием дела, словно всю жизнь пользовалась интернетом, а не искала адреса в огромном справочнике с желтыми страницами. Внезапно тишину нарушил негромкий сигнал сообщения. Том не отреагировал, продолжая водить пальцем по стеклу странного прибора.

— Это пейджер? — обрадовалась Гермиона, услышав знакомый звук.

Пальцы Тома застыли над экраном, а сам он медленно поднял голову и вкрадчиво переспросил с непонимающей усмешкой на губах.

— Пейджер?

Гермиона неуверенно кивнула, понимая, что снова ляпнула что-то не то.

— Показалось, что тебе пришло сообщение на пейджер…

Том продолжал буравить Гермиону внимательным взглядом.

— Это не пейджер, — указал он на стеклянную штуковину. — Это телефон.

Гермиона окончательно сконфузилась. Что ж, теперь, по крайней мере, понятно, где этот самый телефон, о котором твердил Том в машине. Но какая связь между телефоном и интернетом?

— Я знаю, как выглядит пейджер, — буркнула она, избегая смотреть Тому в глаза. — Просто думала, тебе пришло сообщение.

— Пришло, — согласился Том. — На телефон. А пейджера у меня нет. Не уверен, что он вообще у кого-то есть: пейджеры не производят уже много лет, с чего это ты вспомнила про него?

Теперь пришла очередь Гермионы удивляться.

— Не производят? Почему это?

— Потому что у всех телефоны, — он помахал у нее перед носом телефоном для пущей убедительности и рассмеялся. — Да что с тобой? Ты что, до сих пор пейджером пользуешься?

— Мои родители пользуются, — нашлась Гермиона.

— Интересно было бы взглянуть. Мне было лет восемь, когда они появились, так что я плохо помню, что они из себя представляют.

Гермиона перестала жевать пиццу. Она как-то не задумывалась, что в ее временной параллели Том еще ходит в начальную школу. Она себе казалась такой неумехой на его фоне, а ведь фактически это он моложе ее примерно на десять лет.

— Так что, нашел что-нибудь? — Гермиона вытянула голову, пытаясь заглянуть в телефон.

— Тут есть пара адресов... Я доброшу тебя.

— Отлично! — обрадовалась Гермиона, но тут же осеклась. А что если он решит последовать за ней в архив? Она не сможет при нем искать информацию о Гермионе Грейнджер, да и вообще руки у нее будут связаны.

— То есть, хотела сказать, это очень мило с твоей стороны, но лучше сама доберусь. Не хочу больше отнимать твое время.

— Да мне не трудно, — с готовностью откликнулся Том. — Все равно выходные, планов никаких.

— Уверена, ты и без меня найдешь, чем заняться.

Том пару мгновений смотрел на нее с удивленной усмешкой на губах, но спорить не стал.

— Как хочешь. В принципе, тут недалеко — дойдешь за пять минут. Давай нарисую тебе маршрут.

Пока Том чертил карту, Гермиона продумывала план действий. Предположим, ей дадут адрес Гермионы Грейнджер, как она доберется до места без гроша в кармане? Стоило попросить денег у Тома, но язык не поворачивался, хотя умом она понимала, что они у него не последние.

— Вот, — Том вручил ей рисунок и пояснил, — выйдешь из подъезда и сразу повернешь направо. Дойдешь до конца улицы и свернешь в первый переулок. Сразу увидишь монументальное двухэтажное здание — это архив. Думаю, они уже открылись.

Том бросил взгляд на часы. Гермиона обратила внимание, что часы у него были обычные, механические.

— Спасибо, — Гермиона поднялась с табурета, рассматривая схему. — Я не мастер произносить пышные речи, поэтому просто спасибо. Трудно передать, как я тебе благодарна.

— Я надеялся, мы закрыли тему, — пробормотал Том, едва сдерживая польщенную улыбку и смешно наморщив лоб. — Ты говорила, у тебя тут друзья — уверена, что сможешь связаться с ними? Пейджера нет, — усмехнувшись, напомнил он.

Гермиона натужно усмехнулась в ответ, стараясь скрыть смущение.

— Думаю, да. Мы договорились встретиться… на вокзальной площади сегодня вечером.

— Вокзал большой, может, позвоним им?

— Хотела бы я, чтобы им можно было позвонить… — задумчиво произнесла Гермиона и вдруг ожила. — Позвонить! Я должна позвонить.

— Конечно, — обрадовался Том и протянул ей телефон.

Гермиона несмело взяла незнакомый прибор в руки и озадаченно его осмотрела. Он был абсолютно гладким: никаких кнопок или рычажков. Экран не горел.

— Пожалуй, без тебя я не справлюсь, — она протянула назад телефон. — Наберешь номер?

— Диктуй.

— 6-24-45.

Пальцы Тома зависли над экраном телефона. Он переспросил на всякий случай, и Гермиона повторила те же цифры.

— А код?

— Какой код?

— Понятно, — вздохнул Том и быстро набрал номер вместе с кодом Лондона, однако соединения не вышло. — Ты в другой город звонишь?

— Нет, это лондонский номер, разве не видишь? Я звоню друзьям своих родителей.

— Я-то вижу, — заверил Том. — И могу тебе точно сказать, что это не лондонский номер. В лондонских номерах больше цифр.

Гермиона озадаченно закусила губу. За минувшее время Лондон изменился до неузнаваемости — с чего она решила, что телефонные номера остались прежними?

— Просто старый номер, — смущенно пробормотала она. — У них был этот номер десять лет назад.

— Так мало цифр никогда не было, точно помню. Может, какие-то цифры упустила?

Гермиона решила не спорить. Тому было лет десять тогда. Вряд ли его в то время заботили телефонные коды.

— Может, это мобильный?

— Мобильный? — переспросила Гермиона.

— Ну, сотовый. Такой как у меня, — он указал на свой телефон. — Не стационарный.

Гермиона впервые чувствовала, как мозг лопается от обилия полученной информации. Выходит, существовало два вида телефонов. Наряду с переносными по-прежнему оставались домашние телефоны, которые выносить из дома нельзя. Так или иначе, система телефонных номеров изменилась, и по данным десятилетней давности она никого не найдет.

— Знаешь, я думаю, это была плохая идея. Лучше попробую наведаться к ним еще раз сегодня вечером.

— А вдруг они уехали? — не унимался Том. — Что будешь делать, если они до сих пор не вернулись? А ты не можешь позвонить родителям, чтобы они связались с твоими родственниками? Или пусть сами заберут тебя вечером. Я так понял, Литтл Уингинг расположен где-то недалеко? Знакомое название…

— Мои родители не подозревают о моем существовании, — трагичным тоном произнесла Гермиона и даже не соврала. Там в прошлом она стерла родителям все воспоминания о себе.

Том, как она и надеялась, понял эти слова по-своему.

— То есть, ты сирота?

— Что-то вроде этого…

Последовала долгая пауза. Том явно производил какие-то рассчеты в голове. Его большие серо-голубые глаза, всегда сиявшие радушием и дружелюбием, теперь странно поблекли, и взгляд казался отсутствующим. Сложив руки на груди, он задумчиво барабанил пальцами по губам, с любопытством рассматривая ее словно музейный экспонат.

— Ты сбежала из приюта? — Том навис над ней и внимательно и строго заглянул ей в глаза. Под таким взглядом очень трудно врать. К счастью, ей даже не пришлось.

— Нет! Я уже совершеннолетняя!

Гермиона уверенно встретила взгляд Тома. Факты упрямая вещь, восемнадцать ей исполнилось, так что она действительно совершеннолетняя.

Том еще пару мгновений изучал ее своим рентгеновским взглядом и уже готов был что-то возразить, но передумал.

— Ладно, не хочешь — не рассказывай, — пожал он плечами и отодвинулся от нее. Гермиона вздохнула с облегчением. — Но вдруг ты так и не найдешь своих друзей? И родственников не застанешь? У тебя деньги на отель есть?

Гермиона чувствовала, как начинают гореть щеки. Вот он подходящий момент, чтобы попросить денег, но слова застряли где-то в трахее, и все, что она могла, это бодро воскликнуть:

— Конечно, денег у меня достаточно! — для пущей убедительности Гермиона беззаботно махнула рукой.

— Даже так, — понятливо кивнул Том и, не сводя с нее насмешливого взгляда, вытащил из заднего кармана джинс бумажник. — Я буду признателен, если примешь еще немного.

Он протянул ей несколько купюр.

— Спасибо, — только и сказала она, принимая деньги. Сказала твердо и глухо, не глядя на Тома.

— Может, все-таки позвонишь друзьям?

— У них нет телефонов, — Гермиону даже немного веселило, что и тут она может ответить чистую правду.

— Как же ты рассчитываешь найти их на вокзале вечером?

Гермиона ответила не сразу.

— Мои друзья тоже ищут меня, — твердо произнесла она, глядя куда-то перед собой. — Может быть, они найдут меня первыми.

* * *

Прошел месяц, но друзья так и не нашли способ разрушить медальон. Не мог Гарри разгадать и загадку снитча, который оставил ему в наследство Дамблдор. Большую часть времени ребята тратили на поиски Гермионы.

Ее квартира имела нежилой вид — казалось, там давно никто не бывал. Мистер и миссис Грейнджер тоже как сквозь землю провалились — Гарри и Рон терялись в догадках. Если бы ее схватили Пожиратели, они бы вышли на связь, но никто не слышал о ней после той злосчастной аппарации. Гермиона словно испарилась.

Гарри готов был идти прямиком в логово Волдеморта, но Рон проявил неожиданное благоразумие, резонно заметив, что, если бы Гермиона была у них в плену, Гарри тут же дали бы знать. Сам он очень тяжело переживал отсутствие Гермионы. Когда ребята обнаружили странное действие медальона, они стали носить его по очереди, и когда крестраж надевал Рон, его посещали совсем не дружественные мысли в отношении Гарри. Иногда ненависть клокотала в нем до такой степени, что он был готов высказать другу все, что накопилось, но осознание того, что Гарри, в таком случае, останется совсем один, останавливало его.

В конце концов, они все-таки решили вернуться в лес, в который отправила их Гермиона. Гарри вдруг подумал, что сделала она это неслучайно — возможно, догадалась о чем-то. Других зацепок не было. На сей раз, они подготовились, взяв с собой палатку и спальные мешки. Вид у них к тому времени был уже весьма потрепанный, так что затаиться в лесу показалось им удачной идеей. Там их точно никто не найдет.

Понятия не имея, что делать дальше, они осмотрели лес и, не обнаружив в нем ничего примечательного, заночевали в палатке. Гарри не спалось, и он вышел, с наслаждением глотая морозный воздух. Внезапно он услышал шорох. Повернув голову на звук, Гарри увидел серебристую лань…

* * *

Том заподозрил неладное еще до того как странная девушка представилась Гермионой Грейнджер. Было в ней что-то не от мира сего, в ее чертах не было налета повседневности, который оставляет суровая реальность на каждом лице. Она казалась практичной, даже чересчур деловитой, но в то же время мыслями витала где-то еще, и ее взгляд, казалось, проникал насквозь, не фиксируясь на конкретном предмете. Потом эта ее странная одежда, волшебная палочка, заклинания, которые она нашептывала, наивно полагая, что он не замечает. Все это Том видел прежде — и не раз. Ему всегда интересно было наблюдать за фанатами, выделять общие черты, чтобы ответить на главный вопрос: «Зачем?». Что заставляло этих людей переодеваться в странную одежду, гримироваться и ожидать у служебного выхода день напролет, чтобы только увидеть любимых актеров и добиться от них ничего не стоящей писульки на листке бумаги?

Однако такую, как Гермиона, Том видел впервые. Казалось, она настолько вжилась в роль, что даже не понимала, что одета непривычно и что имя «Гермиона Грейнджер» у всех на устах. Тома она не узнала или мастерски сделала вид, что не узнала. Казалось, он действительно ее не интересовал — все, что ей было нужно, это добраться до Лондона. При этом, как она оказалась в глуши глостерского леса, так и оставалось загадкой.

Затем эта дикая история про разрушенный дом: она вдруг забывает, какой сейчас год, а через минуту вспоминает. Потом требует отвезти ее к родственникам, но останавливает машину на полпути и заявляет, что дальше пойдет пешком.

Разумеется, Том не мог за ней не последовать — неизвестно, какой бродяга ей мог встретиться в темном переулке. В то же время своего присутствия он не выдавал, чтобы не напугать ее своей навязчивостью. Оставив машину за поворотом, он пешком последовал за ней, и его взгляду открылась интересная картина.

Гермиона заходила в каждый двор, заглядывала в каждую помойку, в каждую нишу, исследовала каждый миллиметр тротуара, но даже не смотрела в сторону домов. Если она что-то и искала, то явно не родственников. То ли она таким странным способом пыталась добыть еду, то ли сходила с ума.

В этот момент она перестала быть для него просто наивной фанаткой, ухватившейся за шанс пообщаться с кумиром. Том понял, что она с самого начала знала, что идти ей некуда и лишь коротала время до утра, чтобы снова отправиться в путь. Что это за путь, Том представить себе не мог. Девчонка была явно моложе, может, даже врет, что совершеннолетняя, вероятно, сбежала из дома или попала в беду. В любом случае, он не мог позволить ей уйти.

Так ему и пришла в голову идея пригласить ее к себе домой. Там уж она от него никуда не денется, и у него появится шанс разведать, откуда сбежала его горе-пассажир. Вдруг родители в эту секунду разыскивали ее по всему Лондону?

Он не думал, конечно, что заработает себе головную боль на все выходные. Юная девушка, не умеющая пользоваться компьютером, зато прекрасно владеющая пейджером. Звонит по каким-то выдуманным номерам, на голубом глазу уверяет, что это номер её родных, потом говорит, что сирота, и тут же травит байки про родителей, которые до сих пор пользуются пейджером. Разве мог он отпустить ее разгуливать по Лондону одну? Но и остановить не мог. Он не слишком сопротивлялся, когда она отказалась от сопровождения, решив, что проследить за ней будет даже удобнее. Так он сможет хоть что-то разузнать о ней.

Так он и оказался в роли Эркюля Пуаро, осторожно ступая следом за своей странной знакомой. Ему даже пришлось немного замаскироваться, надеть рэперскую шапочку и длинный черный парик, — не столько затем, чтобы скрыться от Гермионы, сколько из опасения столкнуться с очередной восторженной фанаткой в самый неподходящий момент.

Гермиона шла не оглядываясь и сосредоточенно изучала схему, которую набросал Том. Она тут же нашла нужную улицу и, свернув в переулок, оказалась у здания архива. Дернув массивную дверь, она зашла в здание. Том, чуть помедлив, последовал за ней, но, лишь приоткрыв дверь здания архива, замер, прислушиваясь.

— Мне нужно восстановить идентификационную карту.

— Ваши документы.

— Именно за ними я и пришла.

— Любой документ, удостоверяющий вашу личность.

— У меня нет документов! Никаких.

— Справка из полиции о краже документов.

— Никто не крал у меня документы!

— Справка об утере документов.

Гермиона смолкла, очевидно, раздумывая.

— Хорошо, можете не впускать меня, но прошу вас… Узнайте, пожалуйста, есть ли у них данные о Гермионе Грейнджер 1980 года рождения.

Том удивленно наморщил лоб и озадаченно почесал голову. Она что, действительно собиралась искать в архиве Гермиону Грейнджер? Или ее и в самом деле так зовут? Чего только в жизни не бывает, конечно, но родиться в 1980 она точно не могла.

— Что от меня требуется? Я должен сам сходить и выяснить? Вот визитная карточка: звоните и выясняйте про Гермиону Грейнджер, Гендальфа Серого — про кого уж вам вздумается.

— А это переносной или стационарный? — спросила Гермиона после некоторой паузы.

Том усмехнулся и с изумлением покачал головой.

— Понятия не имею, — отрезал охранник и недвусмысленно громким хлопком двери поставил в беседе точку. Том понял, что время ретироваться и, покинув вестибюль, поспешил спрятаться за стеной здания.

Гермиона выскочила на крыльцо и, оглядевшись, уверенным шагом направилась к калитке. Том было решил, что она направляется к нему домой, но Гермиона миновала его дом и остановилась перед красной телефонной будкой.

Через пару секунд она выскочила оттуда в растерянности. Беспомощно оглядевшись, она обратилась к пожилому прохожему в очках.

— Подскажите, как я могу воспользоваться этой телефонной будкой? Где можно достать жетоны?

— Карту? — уточнил прохожий.

— Попробуйте на вокзале поискать. Помню, на вокзале я видел телефонные карты. Но я давно не пользовался телефонным автоматом, не могу вам помочь…

— На вокзале... Ну конечно! На вокзале!

Спустившись в метро, Гермиона снова остановилась, в растерянности поглядывая на кассу. Том не рискнул приближаться, и только когда Гермиона отпрянула от окошка, сообразил, что у него карточки на метро тоже не было. Он метнулся к автомату, нервно поглядывая на Гермиону, которая постепенно смешивалась c толпой. Он нагнал ее почти тут же: она спускалась на соседнем эскалаторе.

Оказавшись на вокзале, Гермиона вскинула голову, чтобы взглянуть на указатели. Удовлетворенно кивнув, она уверенно двинулась к выходу на девятую и десятую платформу. Томом овладело нехорошее предчувствие, и вскоре он убедился, что оно не обманывает: Гермиона остановилась возле колонны между девятой и десятой платформой. Воровато оглядевшись, она осторожно коснулась стены. Ее лицо разочарованно вытянулось, и она нажала сильнее, словно ожидала, что колонна сдвинется под действием толчка. Этого, однако, не случилось, и Гермиона, решительно вздохнув, отошла на шаг. Том едва не вскрикнул, когда Гермиона с разбегу врезалась в колонну. Ойкнув, она с досадой потерла плечо и обессиленно опустилась по колонне на землю, уронив в ладони лицо.

Полисмен, стоявший неподалеку, одарил ее красноречивым взглядом, но даже не подошел к ней. Очевидно, эта «Гермиона» была не первой, кто пришел сюда искать платформу 9 ¾.

Еще пару минут она сидела так, устремляя бессмысленный взгляд куда-то перед собой. Временами она с надеждой вглядывалась в толпу, словно ожидала кого-то, но потом снова утыкалась лбом в колени и сидела, сжавшись, словно маленький зверек, ожидающий неминуемой смерти. Внезапно она снова вскинула голову и, порывшись в кармане мантии, достала оттуда смятые купюры, которые недавно Том насильно вручил ей. Решительно сжав деньги в кулаке, она легко вскочила на ноги и ринулась обратно на вокзал. Том осторожно двинулся за ней, гадая, что ей взбрело в голову на этот раз.

Сперва он вздохнул с облегчением: на его деньги Гермиона всего-навсего приобрела телефонную карту и теперь неуверенно поглядывала на таксофон . Том надеялся, что она все-таки вспомнила телефон своих родственников, однако Гермиона достала из кармана знакомую визитную карточку из архива.

— Здравствуйте, вас беспокоит Гермиона Грейнджер! Нет, я не шучу. Меня зовут Гермиона Грейнджер! Сегодня утром меня не пустили к вам, но мне очень нужны сведения о моей идентификационной карте. Я потеряла ее пару дней назад и хотела бы подать заявку о ее восстановлении… 1980 года рождения. Да, Лондон. Как нет? Вы нашли мое свидетельство о рождении? Посмотрите еще раз в картотеке. Нет картотеки. — Гермиона с досадой хлопнула себя по лбу. — Ну конечно, какая картотека… И в базе данных никаких сведений? Другая дата рождения? — оживилась вдруг Гермиона, но тут же ее лицо разочарованно вытянулось. — Два года назад… Нет, это не пойдет… Тогда не могли бы вы еще найти информацию о Гарри Поттере? Алло! Алло! — Гермиона в недоумении уставилась на трубку, затем снова набрала номер. Безрезультатно. Гермиона с треском водрузила телефонную трубку на место и отошла, рассеянно засовывая телефонную карточку и визитку обратно в сумку.

Том был растерян. Он не мог понять, то ли «Гермиона» так развлекалась, то ли действительно надеялась найти персонажей поттерианы в реальной жизни. Может, ей просто стало интересно, существуют ли люди с такими именами? Но это не объясняло, почему она ходит без денег и гуляет по лесу по ночам. Все указывало на то, что она и в самом деле нуждается в медицинской помощи.

Едва очутившись на улице, Гермиона уверенно двинулась к автобусной остановке. Том едва успел отвернуться, чтобы Гермиона не узнала его, а когда решился оглянулся, она уже догоняла отходивший автобус.

Словно торпеда, Том сорвался с места и со всех ног кинулся за ней. В последний момент юркнув в салон автобуса с противоположной от Гермионы стороны, Том внезапно вспомнил, что снял темные очки. Спешно нацепив их на нос, он осторожно огляделся, но понял, что опоздал. Пара любопытных глаз смотрела на него с выражением восторга и недоверия.

— Тсс, — Том поднес палец к губам и дружелюбно улыбнулся, надеясь этим подкупить поклонницу, однако ей, очевидно, трудно было сдерживать эмоции.

— Это же….— выдохнула было она, но Том остановил ее жестом.

Понимающе кивнув, фанатка знаком показала, что выдавать его не намерена.

— Драко Малфой... — прошептала она, в изумлении качая головой.

— Том Фелон, — деликатно поправил Том едва слышно.

— Просто хотела сказать, что вы создали удивительного персонажа!

Том устало вздохнул. Не впервые он слышал подобное и ни разу этому не обрадовался.

— Он же обычный трус и нахал, — с легкой досадой пробормотал он и смягчил возглас мягкой извиняющейся улыбкой. — Чем он вас покорил?

Том проверил, на месте ли Гермиона, и снова обернулся к фанатке.

Было заметно, что та не ожидала, что он поддержит беседу.

— О, как интересно... — протянула она. — Как вы его сыграли, если не нашли ему оправдания? Вы, выходит, совсем его не знаете? Или знать не хотите? — фанатка смерила Тома испытующим взглядом.

Том ласково улыбнулся, забавно наморщив нос.

— Вы, наверно, знаете его лучше?

Фанатка пожала плечами.

— Вы видите его глазами Гарри. А я вижу его своими глазами.

— Я вижу его глазами Роулинг, — поправил Том.

— Она тоже видит глазами Гарри. Это логично, ведь она — это и есть Гарри.

— Она обычно ассоциирует себя с Гермионой.

— Нет, она ошибается.

— Вам виднее! — губы Тома снова дрогнули в улыбке.

— Конечно! — будто и не почувствовав иронии, подтвердила фанатка. — Гермиона — персонаж-бунтарь и не станет идти у автора на поводу. Она сама себе автор.

— Вам и самой впору книги писать, — протянул Том.

— А я пишу, — призналась девушка. — Но мои книги — особенные. Я не создаю, а воскрешаю. Даю вторую жизнь героям, истории которых закончились.

— Фанфикшн? Вы пишете фанфики? И кого же вы воскрешаете, если не секрет?

— Драко Малфоя, в том числе. И Гермиону Грейнджер. Это два моих любимых персонажа.

— А Гермиону Грейнджер зачем воскрешать? — удивился Том, —У нее вроде бы счастливый конец.

— Я не верю, что это конец. Это только начало. Я краду ее посреди сюжета и даю ей новую жизнь.

— Вот как, — понимающе кивнул Том, хотя единственное, что он понял, — это что сегодня ему просто фантастически везло на чокнутых. — И какое отношение к этому имеет Драко Малфой? — не сдержал любопытства он.

— Человеческая жизнь — не шахматная доска, а кубик Рубика: если сдвинуть один кубик, остальные неминуемо последуют за ним, — туманно ответила фанатка, лукаво улыбнувшись. — Мне пора выходить, и вы не зевайте! Не упустите свой второй шанс, — и, махнув, на прощание рукой, она выскочила из автобуса.

Том замер на миг, провожая ее задумчивым взглядом. Что-то в ее словах задело его, будто она знала о нем что-то такое, о чем он и сам не подозревал.

Том вновь обернулся, пытаясь найти взглядом Гермиону, но не обнаружил ее в толпе. Автобус тронулся. Том бросил взгляд в окно и увидел ее точеный силуэт, медленно удалявшийся от автобуса. В отчаянии он крикнул водителю остановиться, но было поздно: они выезжали на трассу. Когда Тому все же удалось вернуться, след Гермионы давно простыл.

Том еще долго бродил по запутанным улочкам в надежде вновь наткнуться на свою неуловимую спутницу. Он и сам не знал, с чего вдруг его одолела такая тоска. Ну поиграл в гениального сыщика, убедился, что девушка не в себе. Ему бы все равно пришлось оставить ее рано или поздно — он не мог помочь ей. Само провидение давало шанс вернуться к своим делам и больше не вспоминать о ней, но он не мог. Внутри рос протест, словно он упускал что-то важное в своей жизни. Словно Гэндальф приходил позвать его на приключение, но, не застал дома.

Если бы ему удалось последовать за Гермионой, он бы заметил рядом с ней еще один силуэт. Не подозревавший о слежке, ее преследователь почти не прятался, не было нужды: Гермиона практически не оглядывалась. Ей и в голову не могло прийти, что в этом странном мире, где от нее не осталось и следа, найдутся люди, которым небезразлично, куда она направляется.

Вернувшись домой, Том поставил чайник, разогрел остатки пиццы в микроволновке, но так и не притронулся к ней. Зашел в гостиную и погрузился в глубокое кресло, задумчиво разглядывая разбросанные по комнате инструменты.

Временами ему так хотелось оставить все и погрузиться с головой в музыку. Не то чтобы ему не нравилось на съемочной площадке — за все эти годы она стала ему родной. У него вроде бы даже неплохо выходило корчить испуганные рожицы и изображать плохого парня, но он слишком много времени проводил в обществе настоящих актеров, чтобы понимать, что это не настоящая игра. Не искусство, а так, ремесло. С каждым годом он яснее ощущал, что занимается не своим делом, а какое свое, не мог понять. И тогда он брал в руки гитару и просто начинал играть все что в голову придет. В такие моменты ему казалось, что вот оно, нащупал! Вот его призвание!

Конечно, если копнуть глубже, он и в музыке-то ничего не смыслил. Сколько таких недомузыкантов и недоактеров населяли Голливуд и не испытывали при этом никаких мук, а вот Том не мог. Ему не давала покоя внутренняя честность: не мог он занимать чужое место, хотелось найти свое. Даже если это место чернорабочего, или бакалейщика, или даже рыбака, как мечталось в детстве.

Поэтому, может, ему так хотелось поскорее избавиться от высветленных волос и от привычной, казалось, уже приклеенной кривой ухмылки на лице. Поклонницы сходили с ума, критики пели дифирамбы, но он-то знал, что стоит ему стать собой, стоит дерзнуть стать непохожим на Драко Малфоя, к нему тут же потеряют интерес и публика, и критики. От этого становилось вдвойне противно. Том Фелон был никому не нужен — Драко Малфой срывал овации.

Порой хотелось порвать все узы и пуститься куда глаза глядят — прочь от актерской карьеры, прочь от Драко Малфоя и осветленных волос, но каждый раз он не находил в себе решимости и продолжал идти по накатанной. В конечном итоге, не каждому везет так, как повезло ему. Глупо было терять все из неприязни к человеку, которого не существует.

Его размышления прервал звонок в дверь. Не сразу сообразив, сколько времени, он сперва подумал, что это Руп пришел его навестить, но бросив взгляд на часы, обнаружил, что просидел в раздумьях до самой ночи. Его внезапно посетила несмелая надежда — и тут же словно подкинуло на кресле. Он почти бегом устремился к двери, словно боялся не успеть.

На пороге стояла Гермиона Грейнджер. Том вздохнул с облегчением и едва сдержался, чтобы не задушить ее в объятьях. Он и сам не понимал, с чего вдруг его обуял такой восторг, но ему было крайне важно убедиться, что она в порядке.

— Прости, я опоздала на последний поезд. В Лондоне мне некуда податься, а на станции страшновато. Можно переночую у тебя? Клянусь, это последний раз! Завтра же на рассвете уеду! На первом же поезде.

Том взволнованно отступил на шаг, пропуская ее.

— Конечно, не представляешь, как я рад! Проходи скорее!

Они играют в игру.

Они играют в то, что они ни во что не играют.

Если я покажу им, что я вижу, что они играют, я нарушу правила, и они меня накажут.

Я должен играть в их игру, что я не вижу того, что они играют.

Р.Д. Лэйнг

Том сидел на кухне, уткнув подбородок в сомкнутые ладони, и задумчиво наблюдал за витиеватым дымком, складывавшимся в таинственные иероглифы над кружкой ароматного кофе. Снаружи занимался рассвет, с трудом пробиваясь сквозь плотную пелену облаков, и сквозь щель между оконными рамами крадучись просачивался запах дождя и прелых листьев, образуя вкупе с запахом свежемолотого кофе причудливое амбре.

Не выспался Том страшно: сон был прерывистым и тревожным и, пробудившись среди ночи, он уже не смог уснуть снова. Его не оставляли мысли о новой знакомой. Он чувствовал свою ответственность за девушку, хотя она-то точно не искала его поддержки. Собралась же куда-то утром и даже денег не попросила, хотя, Том знал это наверняка, у нее их оставалось немного.

Девушка, может, помощи не ждала, но Том не мог просто отпустить ее, памятуя о странствиях накануне. У него почти не осталось сомнений, что она не в себе. Почти. Том всегда оставлял дверь открытой для новой истины и допускал, что может чего-то не знать или не понимать.

Но если он и прав, чем можно помочь ей? У нее ведь даже ID карты не было. Стоило выудить побольше информации, а если не удастся — просто держать ее при себе до тех пор, пока не решит, что с ней делать. На сей раз он не даст ей возможности ускользнуть.

Его размышления прервал резкий звонок в дверь. В густой тишине полупустой квартиры этот звук показался сигналом пожарной тревоги. Настойчивый, длинный. Том вздрогнул от неожиданности, затем замер, пораженный своей догадкой. Пожалуй, он знал, кто мог нагрянуть в такую рань.

— Привет, — Руп влетел в квартиру, и Том едва успел посторониться.

— Руп, — неестественно улыбнулся он и тревожно взглянул на дверь своей спальни. Наверняка звонок разбудил Гермиону.

— Что это с тобой?

— Извини, — спохватился Том. — Всю ночь ворочался. Не спалось.

Его взгляд остановился на скейтборде, который Руперт сжимал в руках.

— Хотел позвать покататься, — бодро пояснил он. — Пока народа нет. Но вижу ты не в форме.

— Да, неважно себя чувствую. Надо набраться сил перед съемками.

— Что-то ты совсем расклеился, брат, — Руп сочувственно похлопал Тома по плечу и, прислонив скейт к стене, по-хозяйски проследовал в гостиную.

Том сделал инстинктивное движение, чтобы остановить его, но не успел. Руперт уже вошел и, оглядевшись, присвистнул.

— Ты что это в гостиную спать переселился? — спросил он, указывая на разложенный диван. Том мысленно чертыхнулся.

— В спальне... Потолок протекает. Канализацию прорвало этажом выше.

Было заметно, что Руп его актерские способности не оценил.

— Ты же на последнем этаже живешь!

— Чердак, — чуть подумав, поправился Том и, не выдержав удивленного взгляда Рупа, отвел глаза.

— Да ладно, не хочешь, не говори, — пожал плечами Руп и не дожидаясь приглашения плюхнулся в кресло.

Том кивнул и спросил, чтобы заполнить неловкую паузу.

— Какие-нибудь новости?

Он сел в кресло напротив Рупа, напряженно поглядывая на приоткрытую дверь в гостиную. Не выгонять же друга — оставалось только надеяться, что Гермиона проявит благоразумие и будет сидеть тихо.

Руперт добродушно усмехнулся и озадаченно почесал за ухом.

— Какие могут быть новости, мы только позавчера расстались...

Тому не верилось, что только позавчера. Столько всего произошло за это время.

— У нас обычно все время какие-нибудь да новости...

Руперт смотрел на Тома с любопытством, облокотившись на подлокотник кресла и постукивая костяшками пальцев по рту. Явно что-то обдумывал про себя. Том не выдержал взгляда и сделал вид, что заинтересовался бронзовой статуэткой на одной из полок. Одна из его первых наград. Не Оскар, конечно, но…

— Домой не заезжал?

— Они в отъезде.

В комнате снова надолго повисла тишина. Стало слышно, как накрапывает дождь за окном. Том искренне желал найти тему для учтивой беседы, но на ум ничего не шло. В голове сигналом воздушной тревоги гудела лишь одна мысль: Руп не должен обнаружить в его комнате фанатку.

— А Спайки с собой взяли?

— Нет, Спайки оставили с Бертой.

Том передвинул забавную фигурку из красного дерева, украшавшую стеклянный журнальный столик, затем передумал и с характерным едва слышным скрежетом снова вернул фигурку на место.

В воцарившейся тишине этот звук скреб уши.

— А планы какие на выходные?

— Устал что-то, наверно, дома останусь...

Руперт посидел еще пару секунд, кивая, затем энергично вскочил на ноги.

— Ладно, отдыхай тогда, пойду один, наверно, покатаюсь, пока людей нет.

Том изо всех сил пытался сдержать счастливую улыбку.

— Не обижайся, дружище, просто сегодня я правда что-то не в ресурсе.

Том протянул руку для рукопожатия.

Руп крепко пожал руку и, обняв его, похлопал по плечу.

— Давай, выздоравливай, — приговаривал он, направляясь в переднюю. — Нечего тухнуть дома все выходные. Может, даже в клуб выберемся.

— Посмотрим.

Руперт топтался в опасной близости к двери, ведущей в спальню. Том был уверен, что даже если Гермиона не услышала звонок в дверь, теперь его голос раздавался буквально у нее над ухом. Он и не подозревал, насколько был прав, потому что спустя мгновение дверь не выдержала напора, и Гермиона вывалилась из комнаты прямо в объятья Рупа.

Том обреченно закрыл лицо рукой, продолжая, однако, сквозь пальцы наблюдать за происходящим.

Руперт открывал и закрывал рот, как карп, его лицо постепенно заливал румянец до самых ушей — печальный удел всех рыжих. Он разглядывал Гермиону, как инопланетное существо непонятного происхождения, потому что, очевидно, последней, кого он ожидал застать этим ранним утром в квартире Тома, была симпатичная юная девушка, едва ли достигшая совершеннолетия. Гермиона тоже глаз с Рупа не сводила и мертвой хваткой держалась за рукава его толстовки. То ли узнала в нем кинозвезду, то ли не ожидала, что вывалится так неловко на человека.

— Извините, — выдавил Руп чуть глуповатую улыбку и бережно поставил Гермиону на ноги. Она все еще пялилась на него во все глаза с выражением любопытства и горечи в лице, и Руп, окончательно смутившись под ее долгим взглядом, повернулся к другу. Том наблюдал за сценой, смиренно сложив руки на груди и даже с подобием нервной усмешки на лице. — Не в ресурсе он! Мог бы и предупредить.

— Вы… Вы неправильно все поняли, — несмело подала голос Гермиона, но тут же смолкла, прибитая к полу предупреждающим взглядом Тома.

— Руп, это моя кузина, — с видимым спокойствием пояснил он. — Она спала, не хотел ее тревожить, чтобы вас познакомить.

— Кузина, — Руперт в сомнении взъершил свои рыжие волосы и вновь повернулся к Гермионе. — По отцу, что ли? Я, кажется, знаком со всеми твоими кузинами...

— Троюродная сестра, — поспешил с ответом Том и беспечно махнул рукой. — Сложно объяснить. В общем, приехала погостить на выходные. Я хотел бы показать ей Лондон, так что скоро поедем...

Руп среагировал мгновенно.

— Уже ухожу! Рад познакомиться... Как тебя зовут? — просто улыбнулся он, протягивая руку.

— Герми...

— Мэгги! — перебил Том, подскочив к ней, и незаметно сжал ее локоть. Гермиона бросила на него недоумевающий взгляд, но, чуть подумав, послушно кивнула. Руп не смог сдержать доброй всепонимающей усмешки при виде их зрительной перепалки.

— Мэгги, — представилась Гермиона, пожимая руку Рупа в ответ. — Мэган Смит.

— Руперт Гринт, рад познакомиться, Мэг! Ты приезжай к нам на съемочную площадку — покажем тебе все изнутри... Ты же наверняка тоже фанат "Га"... А-а, Фелтон, ты чего?

— О, прости друг, нечаянно плечом задел, — энергично отозвался Том, подхватывая налету скейтборд, прежде прислоненный к стене.

Руп снова зачарованно вгляделся в лицо Гермионы.

— Волосы у тебя так уложены, и наряд интересный, ты, наверно, под Гермио-о-о-о-о... Фелон! — зарычал Руп, подхватывая свой скейтборт в метре от пола. — Эта штука стоит как моя почка, ты не мог бы поаккуратнее?

— Честное слово, Руп, не знаю, как так вышло, волшебство какое-то! Наверно, тебе пора, а то площадку займут...

И едва ли не силой выпихнув Рупа за дверь, Том повернул замок на два оборота и с облегчением прислонился спиной к входной двери, переводя дух. Открыв глаза, он обнаружил, что Гермиона смотрит на него в упор, сложив руки на груди, и интуитивно понял, что это не к добру. Том обреченно встретил ее умный взгляд из-под длинных темных ресниц.

Она выглядела слегка опухшей от сна, непослушные волосы смешно топорщились, и в уголках ее глаз забавно засели утренние комочки-засони, придававшие ее лицу заспанный вид. Если она и пыталась выглядеть грозно, у нее ничего не вышло.

— Мэган Смит?

— Так зовут мою кузину, — соврал Том. На самом деле, так звали их с Рупом общую коллегу, но это было первое имя, которое пришло в голову. — Боялся, что Руп меня раскусит, если ты назовешь свое настоящее имя.

Гермиона понимающе кивнула, из чего Том сделал вывод, что ответ прозвучал правдоподобно.

— А почему он позвал меня на съемочную площадку?

Том медлил с ответом.

— Я актер, — признался он, в конце концов, не обязательно знакомить Гермиону со своей фильмографией. — Через пару дней снова начнутся съемки. Он почему-то решил, что тебе это будет интересно... Но я просто вспомнил, что ты торопишься, так что решил его выпроводить. Так куда ты едешь?

Гермиона еще пару мгновений сверлила его недоверчивым взглядом, затем помотала головой, словно отряхиваясь от тягостных мыслей, и выпалила:

— О, не беспокойся, сама доберусь! Я выяснила, как добраться до города, который неподалеку от того места, так что доберусь на пригородном поезде.

— Что за город? — как бы невзначай поинтересовался Том.

— Гилдфорд, это графство Суррей. Совсем недалеко от Лондона.

Том медленно кивнул, не отрывая от нее глаз. Совершенно случайно вспомнила, что ей нужно наведаться в места, где он провел свое детство и где по-прежнему живёт его семья. Совпадение?

— О, я как раз сегодня туда собирался! — живо воскликнул Том и лукаво улыбнулся, пуская в ход все свое обаяние.

Гермиона усмехнулась.

— Да неужели? Том, не нужно, ты и так был ко мне так добр, я тебе еще и должна! Я деньги верну, не сомневайся...

Том прервал ее жестом.

— У Тома выходной, Том не знает, чем ему заняться, Тому хочется проводить девушку в Суррэй. Есть возражения?

Гермиона топталась на месте, силясь выдумать хоть одно возражение, но не нашлась что ответить.

— Я только возьму ман... свое пальто, — пробормотала она и скрылась в спальне.

* * *

— Гарри Поттер! — по-щенячьи взвизгнул от восторга Фенрир.

— Ты уверен?

— Разуй глаза, — оскалился Фенрир и грубо ткнул пальцем в лоб Гарри. — У него шрам.

Гарри оглянулся на Рона, скрученного рядом и встретил обреченный взгляд друга.

— Какая удача! — в предвкушении потер руки спутник Фенрира. — Вызывай Лорда.

Оборотень смерил его недовольным взглядом и неохотно отозвался:

— Я не могу его вызвать — придется переместить их в поместье Малфоев.

Хотя Фенриру позволялось носить маску Пожирателя Смерти, метку ему на руку Волдеморт не поставил. Черная метка — привилегия лишь ближайших сторонников.

— Ну и чего мы ждем?

* * *

— Так как, говоришь, называется то место? — спросил Том, когда они пересекли границу графства Суррей. Выдался солнечный теплый денёк, и ему было приятно рулить по просёлочной дороге. За окном причудливо сменялись пейзажи: то аккуратные пряничные старинные домики, то свалка металлолома, увенчанная граффити.

— Литл Уингинг. Графство Суррей.

— Странно, — покачал головой Том, изучая навигатор. — Я здесь родился, но не слышал о таком месте. И карта ничего не выдает.

— Это совсем маленький коттеджный поселок на пару улиц.

Том закрыл карту и, открыв браузер, ввел в поисковую строку слово Литл Уингинг.

— Значит ты не из Лондона... Как называется твой родной город?

Том, впрочем, не слышал ее вопрос — он был увлечен телефоном. Пару мгновений он изучал что-то, затем с видимым бесстрастием отложил прибор в бардачок и повернулся к ней.

— Ты хорошо знаешь соседей? — ласково спросил он. — Знакома с ними?

Гермиона явно удивилась.

— А что?

Том озадаченно смотрел на нее пару мгновений. Наконец, осторожно начал:

— Я просто вспомнил кое-что... У меня, кажется, знакомые оттуда, может, знаешь их? Петунья и Вернон Дурсли.

Он впился в нее взглядом в ожидании реакции.

Гермиона подобралась на кресле и подрагивающим голосом переспросила:

— Знаешь Дурсли?

— А ты тоже их знаешь?

— Не уверена, — настороженно протянула Гермиона. — Кого знаешь ты? — ее взгляд заметно похолодел, что не укрылось от Тома. Он растерялся. Приступ агрессии? Активная фаза? Только что ласковые смеющиеся карие глаза стали колючими и пронизывающими насквозь.

— Мой отец занимается дрелями, как и Вернон Дурсли, — быстро пояснил он. — Они часто бывали у нас в гостях со своим сыном Дадли.

Гермиона слегка расслабилась, но все еще смотрела на Тома с недоверием.

— Не могу поверить, — покачала головой она. — Скажи, а что ты знаешь об их племяннике? Может быть, тебе имя Гарри Поттер что-то говорит? — с вызовом спросила она.

Том пытался определить причину ее агрессии. То ли она прекрасно знала, что никаких Дурслей не существует, и боялась разлблачения, то ли была действительно не в себе и злилась, потому что чего-то боится.

— Определенно, я слышал это имя, — закивал Том, растягивая губы в деланой улыбке.

— Что же ты слышал?

От Тома не укрылось, что она украдкой пробежала взглядом по дверце машины, словно проверяя, заблокирована ли дверь. Том разблокировал дверь и добродушно усмехнулся.

— Так ты на меня смотришь, что это, скорее, мне следует искать путь к бегству.

Гермиона вспыхнула, и тут же взгляд ее заметно потеплел.

— Прости, я никому не могу доверять сейчас. Если у тебя действительно есть какая-то информация о Гарри, пожалуйста, сообщи мне любые подробности. На самом деле, это мой друг.

Том помялся. Гермиона выглядела настолько нормальной, что он готов был поверить, что существует какой-то еще Гарри Поттер, проживающий на Тисовой улице, а навигатор просто не работает, но увы. Единственное, что выдавал интернет на запрос "Литл Уингинг", это место проживания Дурслей, и, кажется, его спутница искренне верила, что эти люди существуют.

— Просто мы дружили в детстве, — вдохновенно сочиняла Гермиона, — а потом он перешел в другую школу. Как-то потеряли связь. Я подумала, может, ты что-то слышал о нем?

Том устало откинулся на спинку кресла. Он никак не мог определить правила этой странной игры.

— Дружили в детстве? Он же старше тебя лет на десять.

У Гермионы был вид нашкодившего пса.

— Да...— помялась она, — он был мне как старший брат! Нянчился со мной...

У Тома было ещё много козырей в рукаве, но он не стал ее донимать. И так очевидно, что Гермиона лжет. Том решил подыграть ей и посмотреть, что из этого выйдет.

— А что именно тебя интересует?

— Он жив? — выпалила Гермиона и тут же странно сникла, пряча взгляд.

Том на миг растерялся. Он бы и рад ответить, но последнюю книгу не успел прочитать. Как будто о смерти Гарри Поттера он где-то слышал...

— Последний раз когда я о нем слышал, он был жив- здоров, — нашелся Том, радуясь возможности сказать чистую правду. — А почему спрашиваешь?

— У него было слабое здоровье, — ляпнула Гермиона, вздыхая с облегчением.

— Не слышал, где он живет сейчас?

— Нет, но мог бы выяснить… Скажем, у Дурсли.

— Точно, — глаза Гермионы загорелись азартным блеском. — Едем к ним! Они должны знать адрес!

— Гермиона, мы не можем ехать к Дурсли сейчас, — осторожно начал Том.

— Почему? Мы же почти у цели!

Том почесал затылок, не зная как деликатно донести то, что он собирался сказать. Не мог же он просто сообщить душевнобольному человеку, что места, которое он почитает за реальное, не существует.

— Они… Они переехали, — нашелся он, не придумав ничего лучшего.

Гермиона неожиданно хлопнула себя по лбу.

— Точно! Они же переехали!

Том очень обрадовался, что угадал.

—Знаешь, где они живут теперь?

— У меня где-то записаны их координаты, но чтобы найти их, придется вернуться на квартиру, — продолжал заговаривать зубы Том. — Если у тебя нет других планов, мы могли бы поехать туда вместе...

— Конечно, — с готовностью кивнула Гермиона. — Спасибо тебе! Ты даже представить себе не можешь, как важна твоя помощь!

Том не ответил. На душе было скверно: и от вранья, и от того, что он на самом деле не мог помочь ей. Мог только оттягивать момент, когда придется встать перед мучительным выбором, бросить ее на произвол судьбы или отвезти в лечебницу. И то, и другое казалось предательством.

Они вернулись домой к полудню. Новый адрес Дурсли Том, конечно, не нашел, и ему стоило многочисленных усилий уговорить Гермиону остановиться у него на пару дней, пока она не сделает новые документы или не найдет способ связаться со своими знакомыми, которые могли ее приютить. Том надеялся, что знакомые действительно существуют, и через них он смог бы выйти на родственников и передать девушку в надежные руки. О том, что будет, если они окажутся такими же реальными, как Гарри Поттер, Том старался не думать. Со дня на день его снова могли вызвать на съемки, а бросить девушку на произвол судьбы он уже не мог. Но и закинуть ее в первую попавшуюся лечебницу, не выяснив, кто она и откуда, тоже не мог. Ситуация казалась патовой, и чтобы зря не нервничать, Том предпочитал просто решать проблемы по мере их поступления.

—  Нам нужно где-то достать тебе одежду на смену, —  деловито заявил он, наблюдая за тем, как Гермиона, крутится у зеркала, тщетно пытаясь очистить джинсы от грязи, приставшей в лесу.

Гермиона резко вскинула голову и в недоумении уставилась на него.

—  Это зачем еще? — слова ее, наверно, от смущения прозвучали грубовато, но Том польщенно усмехнулся. Отчего-то ему было приятно заметить смятение на ее обычно невозмутимом лице.

— Хотел предложить ванную и вдруг понял, что тебе даже переодеться не во что. Могу одолжить свою одежду, конечно, пока твои вещи в стирке... Но будет удобнее, если у тебя будет своя на смену.

Гермиона отрицательно покачала головой.

—  Нет, Том, это уж слишком. Я не могу настолько злоупотреблять твоим гостеприимством, но спасибо, что так внимателен, —  поспешила прибавить она, заметив на его лице легкое разочарование. —  Я надеюсь, сегодня мне удастся застать тетю Мэй, и она обо всем позаботится. Они с мамой были близкими подругами...

—  Тогда я тебя подвезу...

—  Нет.

—  И как ты планируешь добраться?

—  На автобусе, — пожала плечами Гермиона. — Я немного разобралась с новой... с вашей системой оплаты, — тут же поправилась она.

— Зайцем поедешь, — насмешливо сощурился Том.

— Поеду, — решительно подтвердила Гермиона. —  У меня осталось немного твоих денег, но хочу сохранить их пока...

—  Ты едешь со мной, и это не обсуждается!

—  Нет, Том, мы только в пробке зря простоим.

—  Хорошо, оставлю машину — поедем вместе на автобусе. Заодно заедем перекусить —  дома шаром покати.

Гермиона обессиленно вздохнула. Сил на споры не оставалось — слишком насыщен событиями был этот день и предыдущий.

— Хорошо, — сдалась она. — Поедем вместе.

Том победоносно улыбнулся. Он радовался, что ему не придется снова играть в детектива, приглядывая за ней втихаря, но еще отчего-то было приятно, что он проведет остаток дня с Гермионой. Он странным образом так к ней привык, что отпустить ее снова бродить по Лондону в одиночку казалось не только опасным, но и странным. Как будто кусок от себя отломить.

* * *

Нарцисса окинула подозрительным взглядом Гарри и Рона. Заметив шрам на лбу первого, она хмуро кивнула и пропустила Фенрира с пленниками.

— Это же Гарри Поттер! — захохотала Белатрикс и вдруг побледнела.

— Меч! — прошипела она. — Откуда у вас меч? Драко, приведи Крюкохвата, пусть гоблин скажет, настоящий ли он?

Драко молча кивнул и на деревянных негнущихся ногах направился к темнице.

— Ненастоящий, — авторитетно заявил Крюкохват. Белатрикс облегченно вздохнула.

— Тогда можно вызвать Темного Лорда! — воскликнула она, закатывая рукав.

— Остолбеней! — внезапно выкрикнул Люциус Малфой, и Белатрикс повалилась на пол.

Люциус нажал на метку, стараясь не замечать изумлённый взгляд жены и сына.

* * *

Они выезжали на главный проспект, когда внимание Гермионы привлекла огромная белоснежная статуя, возвышавшаяся на Трафальгарской площади.

— А это здесь откуда? Четвертый постамент всегда пустовал... разве нет? — вовремя спохватилась она и неуверенно взглянула на Тома. Но тот, на сей раз, понял, о чем она говорит.

— Да, эту статую установили пару лет назад, так что если ты давно не была в Лондоне, могла и пропустить. Я и сам бы не заметил, редко добираюсь до центра. Но общественность была так возмущена, что не услышать эту историю мог только глухой.

— Возмущена? Почему? Прекрасный бюст...

— В том и дело, что это не бюст, — покачал головой Том. — Это точная копия женщины, которая родилась без рук и практически без ног. Ее зовут Элисон Лаппер, если не ошибаюсь.

— Потрясающе, — Гермиона провожала статую завороженным взглядом. — Но почему возмущаются? Она не заслуживает памятника?

Тот пожал плечами.

— Она родилась инвалидом — думаю, этим не угодила. Конечно, никто не признается: все прикрываются заботой об эстетическом облике площади. Ну, якобы скульптура вышла громоздкая. Насколько я слышал, в течение месяца ее собираются заменить на какой-то очередной шедевр современного искусства. Посмотрим...

— Это возмутительно, — задохнулась от гнева Гермиона, на миг позабыв о своих тревогах. — Не могу поверить, что люди до сих пор настолько ограничены! Какое-то Средневековье!

— О, это великолепный индикатор, — охотно поддержал Том. — Срабатывает как лакмусовая бумажка. Люди сразу обнажают свое истинное лицо при взгляде на эту статую.

Гермиона взглянула на Тома с любопытством. Чем больше он ей открывался, тем больше интереса вызывал. Казалось, за этой простодушной физиономией скрывается глубокая многослойная личность, и становилось немного грустно от мысли, что ей никогда не удастся вскрыть даже внешний слой. Гермиона снова оглянулась на статую .

— Она и в самом деле была беременна? — не сдержала любопытства она.

Том молча кивнул. Затем прибавил:

— Никто не верил, что она сможет в одиночку воспитать ребенка. Социальные службы не вылезали из дома, а сын рос практически на попечении у персонала. Но сын выжил, вырос и стал художником, пошел по стопам матери...

— Подожди, так она была художницей?

— И весьма талантливой...

— Но как? У нее же нет рук!

— Сила духа, — пожал плечами Том. — Иногда силой духа люди творят такие чудеса, которые магии попросту неподвластны.

Гермиона задумалась.

— Все мы в какой-то мере бессильны, — грустно подтвердила она. — Только кто-то родился без рук, а кто-то без возможности повлиять на что-то в этом мире.

— Я верю, что каждый играет свою партию в этом оркестре. Каждый имеет значение. И если скрипка промолчит, не будет музыки.

Гермиона задумчиво смотрела на Тома, сосредоточенно следившего за дорогой. Его брови были сведены на переносице, отчего он казался непривычно серьезным и строгим.

— Может, поэтому памятник Элисон не приняли, — задумчиво произнесла она. — Она служит укором скрипкам, которые смолчали.

Скульптура давно скрылась из вида, но образ все еще стоял перед глазами. Такая большая и несуразная, Элисон Лаппер действительно не вписывалась в эту атмосферу сытости и процветания, царившую на площади. Окруженная помпезным зданием Национальной галереи и утонченным готическим Сент-Мартином, Элисон была так некстати со своими непропорционально маленькими ножками и лучистым радостным лицом, обращенным куда-то к небу. Гермиона невольно узнавала себя в ней — заключенная в будущем без магии, без единого шанса найти своих друзей и даже просто человека, которому можно открыться. Но Элисон сказала обстоятельствам "нет" и научилась рисовать без рук. Она сыграла партию без смычка, и у Гермионы получится. Потому что иначе симфония станет похоронным маршем.

* * *

— Авада Кедавра! — завопил Волдеморт, и зеленая молния полетела в Гарри.

— Нет! — дикий вопль Рона был прерван смертельным заклятьем, и он рухнул на пол рядом с другом.

Драко отвернулся.

— Люциус, мой скользкий друг, — Волдеморт повернулся к Малфою-старшему. — Ты ведь знаешь, как щедр Лорд по отношению к угодившим ему…

* * *

Дом тети Мэй они не обнаружили. Том остался ждать на остановке по требованию Гермионы, но много времени поиски дома не заняли. Гермиона уже знала благодаря Тому, что дом тети Мэй не отмечен на карте Лондона.

Они направлялись в кафе, Гермиона слегка истерично смеялась какой-то шутке Тома, параллельно соображая, что вообще происходит и каким будет ее следующий шаг. Внезапно она смолкла и остановилась как вкопанная. Том притормозил вслед за ней, удивлённо глядя на нее.

Гермиона смотрела во все глаза на огромную афишу, установленную небольшом кинотеатре, примостившемся вдоль дороги.

Том проследил за ее взглядом и, присмотревшись, невольно выругался. Он обреченно прикрыл лицо ладонью. Это была афиша «Гарри Поттер и Орден Феникса». Фильм вышел полгода назад, но они все-таки умудрились наткнуться на единственный оставшийся кинотеатр, который все еще продолжал показы.

Гермиона беспомощно глотала воздух, не в силах оторвать взгляд от трех подростков, решительно взиравших на зрителя с афиши. Постер сам по себе не привлек бы ее внимания, и даже то, что один из подростков был в очках, а другой рыжеволосый, как Рон, едва ли навело бы ее на какие-то мысли. Но на афише крупным планом красивыми готическими буквами было выведено название фильма:

"Гарри Поттер и Орден Феникса".

Когда Гермиона, наконец, оглянулась на Тома, он не встретил ее взгляд, сделав вид, что поглощен изучением постера.

— Ты в порядке? — наконец, подал голос Том, с тревогой покосившись на нее.

Гермиона сделала видимое усилие над собой, чтобы успокоиться.

— Прости, — хрипло произнесла она, затем, прочистив горло, прибавила. — Прости за глупый вопрос... Что это за фильм на той афише?

— Ты точно хорошо себя чувствуешь? Может, сядем?

— Точно! Ответь, пожалуйста, на вопрос, — ее голос чуть дрогнул.

— Это фильм о Гарри Поттере. О том самом Гарри Поттере, которого ты ищешь, — тут же прибавил он, предотвращая следующий вопрос.

— О нем сняли фильм? Он знаменит?

— Не только он, — тихо ответил Том и указал на девушку на афише.

— Кто это? — прищурилась Гермиона, и тут ее осенило. — Это я?

— Это Гермиона Грейнджер, но не ты, — мягко сказал Том, — потому что этих людей на самом деле не существует. Это выдуманные персонажи.

— Но почему ты так в этом уверен?

— Почему я уверен, что волшебников не существует?

— Ты знаешь о волшебниках? — вырвалось у Гермионы. — То есть, хочу сказать, Гарри Поттер как-то связан с колдовством?

Гермиона судорожно соображала. Информация о магах просочилась в мир магглов, и не только в правительство, но и в массы, раз на эту тему уже снимают фильмы. Как давно это стало известно? Ведь на то, чтобы снять фильм, должны уйти годы.

— Гарри Поттера не существует, — терпеливо повторил Том. — И Гермионы Грейнджер не существует. Это сказка.

Вопреки его ожиданиям, лицо Гермионы прояснилось. Она с облегчением выдохнула.

— Это сказка, — отозвалась эхом она. — Это же просто замечательно, Том! Это просто невероятная удача, что мы наткнулись на этот постер! Мы должны пойти на этот фильм, когда сеанс?

Она принялась рыскать взглядом по афише.

— Ты уверена, что не смотрела фильмы?

Гермиона продолжала усиленно делать вид, что увлечена афишей. Она уже поняла, что села в глубокую лужу, представившись Тому именем девушки, о которой слагают легенды, и теперь не знала, придумывать ли ей новую версию, объясняющую совпадение имен, или все же выложить ему все начистоту. Ну, или, по крайней мере, признаться, что она, похоже, и в самом деле является прототипом этих историй.

Но шансов, что Том поверит, не было никаких, да и кто из маглов поверил бы в такое? От нее не укрылся почти ласковый сочувственный взгляд, которым смотрел на нее Том, и только теперь она стала понимать его природу. Он все это время, должно быть, думал, что она малахольная — едва ли она смогла бы разубедить его теперь, когда так неосторожно заикнулась о магии. Значит у нее не оставалось выбора кроме как поддержать эту версию. Ей нужно было с прежней уверенностью гнуть эту линию: превратить реальность в игру и играть в эту игру.

— Том, я знаю, что все это выглядит очень странно, — она вновь бросила нерешительный взгляд на постер, — но я правда не знала о существовании этого фильма.

— И что Гермиона Грейнджер вымышленное имя ты тоже не знала?

— Я…

Том смотрел на нее обеспокоенно.

— Ты не поверишь, если я скажу, — с театральным отчаянием выдохнула она.

Том устало потер виски.

— Попробуй.

— Гермиона Грейнджер на самом деле существует, я и есть Гермиона Грейнджер. У меня есть друзья, Гарри Поттер и Рон Уизли, и они сейчас в опасности. Мне нужно срочно найти способ вернуться к ним, иначе не будет ни фильмов, ни этого Лондона — погибнет все.

Гермиона намеренно выкладывала всю начистоту, хотя прекрасно представляла себе, как все это звучит для Тома.

Том следил за ней с каким-то обреченным выражением лица.

— То есть, ты хочешь сказать, — выдавил он , наконец, — что ты в самом деле волшебница? Хогвартс существует на самом деле?

Гермиона молча кивнула.

— Ну тогда… — помедлил Том. — Может, покажешь какое-нибудь заклинание? Я просто так не могу тебе поверить…

— Я не знаю, почему, но моя магия не действует после той аппарации.

— То есть, колдовать ты не умеешь? — спросил он невинно.

Гермиона смерила его своим умным пронизывающим насквозь взглядом.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — просто ответила она. — Будь я на твоем месте, тоже бы не поверила. Но я на своем месте и, поверь, начинаю сходить с ума.

Было заметно, что как раз в этом Том нисколько не сомневался.

— Я знакома со многими заклинаниями, рецептами зелий, могла бы тебе пересказать все двенадцать томов истории магии. Спроси меня, как сварить зелье сна без сновидений, и я назову тебе все необходимые ингредиенты. Спроси, как вызвать патронус, и я тебе расскажу. Но волшебная палочка не слушается меня с тех пор, как я аппарировала в это время. Она превратилась в бесполезную деревяшку, — с досадой прибавила она, вынимая из кармана мантии палочку и демонстрируя ее Тому.

Том с интересом взглянул на изящную вещицу.

— Можно? — он несмело протянул руку и поднял вопросительный взгляд на Гермиону. Чуть подумав, она кивнула и отдала ему палочку.

Том с любопытством оглядел ее. Она была сделана из светлого дерева, стержень обвивали стебли и листья, отдаленно напоминавшие виноградные.

— Жила дракона и древесина виноградной лозы, — зачем-то уточнила Гермиона. Зачем? Едва ли маггл мог понять, что это значит, но почему-то хотелось поделиться. В этом чужом незнакомом мире Том был первым и, в общем, единственным человеком, кому она могла выложить все начистоту, даже если под видом бреда сумасшедшей.

— Я думал, жила дракона должна быть в палочке Драко Малфоя.

Даже о Малфое всем известно.

— Я понятия не имею, какая у него палочка, — с долей досады отрезала Гермиона.

Том снова внимательно на нее посмотрел и хмыкнул.

— Ну, хорошо, а метлы?

Гермиона посмотрела на него с сожалением.

— Если моя палочка не действует, неужели я буду запрыгивать на первую попавшуюся метлу? Я похожа на сумасшедшую?

На сей раз Том ни одним мускулом не выдал, что похожа.

— Я уже перебрала все варианты, — Гермиона нервно оправила мантию . — Единственный выход — найти меня в будущем.

— Тебя в будущем? — эхом отозвался Том.

— Да, Гермиону Грейнджер двадцати семи лет, — твердо отчеканила она. — Именно ее я пыталась отыскать в архиве тогда.

Том понимающе хмыкнул.

— А куда ты просила отвезти тебя, когда мы встретились? — полюбопытствовал он, возвращая палочку.

— Сначала к себе домой, а потом в Министерство Магии — интересно, у вас в книгах есть информация о Министерстве Магии? Но я не нашла ни своего дома, ни Министерства. Я не знаю, что произошло за эти десять лет, и боюсь даже думать об этом. Я понимаю, что выгляжу как сумасшедшая, но я не сумасшедшая, Том, и ты убедишься в этом, когда я найду того, кто сделал меня и моих друзей известными всему миру. Не поняла еще, каким образом наша история попала в эфир, но точно знаю, что в первую очередь мне нужно найти этого человека. Возможно, он знает моих друзей и сможет дать мне их координаты.

Гермиона видела, что Том все еще не верит ей ни на йоту, но ничуть не расстроилась, продолжая как ни в чем не бывало выкладывать правду настолько невероятную, что говорить ее означало скрыть ее под видом бреда душевнобольного.

Том издал какой-то нечленораздельные звук и запустил пятерню в волосы, озадаченно разглядывая бордюр. Гермиона сочувственно следила за его муками, но помочь не могла. Она ведь даже не обманывала его, чтобы утешить правдой.

— Так, ладно, такие вещи на голодный желудок не обсуждаются, — решил наконец, Том и взглянул на Гермиону. — Как относишься к китайской кухне?

* * *

После смерти Гарри Поттера прошло всего несколько месяцев, когда у входа в Министерство нашли девушку. Она лежала без сознания прямо возле портала — один из сотрудников обнаружил ее и принес на руках к Министру. У Люциуса Малфоя было много забот, но странная девушка напомнила однокурсницу сына: ту самую подружку Поттера, что без вести пропала осенью. С тех пор ее так и не нашли. Не то чтобы усердно искали. Ее персона значительно упала в цене после смерти Гарри Поттера, однако Темному Лорду наверняка было бы интересно с ней потолковать. Стоило сперва убедиться, что он не ошибся.

— Ты звал меня, отец? — Драко заглянул в кабинет Министра.

— Входи, Драко, — небрежный взмах рукой. — У меня тут гости, — Люциус насмешливо указал на тело Гермионы, сваленное на скамью для посетителей. — Хотел убедиться, что не обознался…

Драко проследил за взглядом отца и удивленно посмотрел на девушку.

— Это… — начал он и прикусил язык, испытующе глядя на отца.

— Гермиона Грейнджер? Вот это я и хотел узнать.

Драко колебался. Он ясно видел перед собой Грейнджер, которая по неизвестной причине пропала без вести задолго до смерти Гарри Поттера. И хотя он презирал ее всеми фибрами своей души, что-то мешало дать утвердительный ответ. Слишком много смертей он видел за последние месяцы.

— Не знаю… Может, и она, — Драко старательно отворачивался от пристального взгляда отца.

Сомнения разрешила сама Гермиона, которая, постанывая, приподнялась на локтях, оглядывая кабинет мутным взором. Внезапно взгляд ее упал на стоявших друг напротив друга Малфоев, и зрачки ее расширились.

— Малфой!

Люциус с кошачьей грацией направился к скамье.

— Так-так, — проворковал он, заглядывая в лицо Гермионе. — Вы, мисс, значит, знаете, кто мы. А мы, кажется, знаем, кто вы! — он подмигнул сыну.

Драко его шутливое настроение не передалось.

— Отец, я не уверен, — начал было он, но Люциус отмахнулся от него как от назойливой мухи.

— Гермиона Грейнджер, не так ли? — холодно произнес он с полувопросительной интонацией.

Гермиона метнула на Драко внимательный взгляд. Затем опустила голову, разглядывая свое маггловское платье, и чуть усмехнулась. Она подняла невинный взгляд на Люциуса.

— Не понимаю, о чем вы! Меня зовут Меган Смит! Где я?

Мгновение — и Люциус ударил ее наотмашь. Драко старательно разглядывал какой-то дорогой портрет на стене. Гермиона медленно подняла ненавидящий взгляд на Малфоя-старшего.

— Драко, полюбуйся, какой спектакль нам подготовила эта грязнокровка, — Люциус изящно повернулся к сыну за поддержкой.

Драко пробормотал что-то нечленораздельное себе под нос.

— Впрочем, после смерти Поттера она нам ни к чему — равнодушно пожал плечами Малфой-старший, не дождавшись реакции сына.

— Что? — резко разорвал тишину вопль Гермионы. Драко и Люциус одновременно вскинули головы на крик и уставились на нее с одинаково выраженным недоумением.

— После смерти? — растерянно повторяла она, переводя обезумевший взгляд с одного Малфоя на другого.

Драко пристально всматривался в лицо Гермионы. Она не знала о смерти лучшего друга? Взгляд его прошелся по ее одежде. Странное маггловское платье простого покроя, нелепые ботинки. Где она пропадала, пока весь магический мир оплакивал победу Волдеморта?

Взгляд Люциуса стал более заинтересованным.

— Ты не знала о смерти Поттера? — елейным голосом пропел он.

— Гарри? Гарри погиб? — монотонно повторяла Гермиона, словно в трансе. Драко почему-то не испытывал ни капли злорадства.

— О, как интересно, — задумчиво поцокал языком Люциус. — Пожалуй, стоит направить тебя на беседу к Темному Лорду.

Не самозванка — я пришла домой,

И не служанка — мне не надо хлеба.

М. Цветаева

— Давай еще раз, значит ты аппарировала из Министерства и приземлилась в том лесу, где я тебя нашел?

— Не совсем так, — нетерпеливо отозвалась Гермиона, поглядывая на часы в виде дракона, свернувшегося во сне на стене китайского ресторана, в который завел ее Том. Не было сомнений, что Том допрашивает ее вовсе не потому что верит ей, и оттого время казалось густым и вязким, как и мысли, которые слиплись в голове и не желали выстраиваться в стройный ряд.

Изысканные закуски не лезли в горло, а перед ней стыла аппетитная лапша, которую она нервно месила вилкой, но она терпеливо отвечала на вопросы Тома. Он определенно имел право задавать вопросы.

— Мы сперва проникли в Министерство, чтобы добыть медальон. Поэтому на мне этот балахон, — она красноречиво указала на свою мантию. — Это униформа министерского служащего, моя мантия выглядит иначе.

Гермиона и сама не знала, к чему Тому все эти сведения. У нее только и оставалась эта мантия странного пошива, чтобы доказать, что она действительно прибыла из другого мира, хотя зачем стараться — магглу все равно история покажется неправдоподобной. Учитывая, что она даже не может продемонстрировать свои магические способности...

— После мы аппарировали на нашу штаб-квартиру, но оказалось, что ее раскрыли Пожиратели. Я успела вовремя сориентироваться и на ходу сменила курс, но, видимо, оттого что делала это второпях, нас разбросало не только в пространстве, но и во времени.

— Такое бывает разве? — бесцветным тоном спросил Том.

Гермиона пожала плечами.

— Другого объяснения у меня нет .

На лице Тома отразилась напряженная умственная работа.

— Я помню, что штаб — квартирой ордену служил дом Сириуса Блэка. Это туда ты пыталась аппарировать?

Гермиона не сводила с него внимательного взгляда.

— Ты это из фильма взял?

— Из книги, кажется, — слегка оробел Том. — Ну и из фильма, понятное дело.

Лапша, с таким трудом намотанная на вилку, снова плюхнулась в тарелку на полпути ко рту.

— Из книги? — нервно переспросила Гермиона. — Есть еще и книга?

Том покорно вздохнул, но промолчал.

— Как называется книга?

— Их семь. Последние вышли "Гарри Поттер и Принц-Полукровка" и "Дары смерти".

— Принц-Полукровка, — задумчиво повторила Гермиона. Тома она слышала через слово, в голове билась одна фраза — «принц-полукровка». Магглы, выходит, знали и о доме Блэков, и о Принце. О последнем не знал Малфой, не знал Волдеморт, не знал никто, кроме Гарри, Гермионы и Рона. Едва ли Снейп делился с кем-то своими школьными воспоминаниями.

— Кто автор этих книг? Ты помнишь имя?

— Дж. К. Роулинг, — осторожно ответил Том, явно опасаясь реакции Гермионы.

Имя было ей незнакомо, но, возможно, это псевдоним. Итак, фильмы поставлены по книге, и это значительно сужает поиск. Существует, по крайней мере, один человек, которому хотя бы отчасти известна история волшебного мира, — автор этих книг. Возможно, он окажется сквибом или каким-нибудь маггловским министром, нарушившим статут о секретности, — версий было множество. Но на фоне полнейшей неопределенности, в которой она находилась последние несколько дней, найти и расспросить одного конкретного человека казалось выполнимой задачей.

— А у тебя эти книги есть?

— Есть. Дома.

Гермиона кивнула и, продолжая истязать лапшу в миске, спросила:

— Насколько я поняла, ты знаешь довольно много о волшебном мире.

— Я читал... книги, — уклончиво ответил Том. Каждый раз, когда речь заходила о книгах, он почему-то застенчиво сжимался, словно ему было стыдно за невыученный урок. Гермиона и предположить не могла, что за этим скрывается.

— Так вот, то, что ты читал в книге, на самом деле, моя жизнь. И мне совсем неясно, как моя жизнь попала в книгу, понимаешь?

— Если только автор не взял сюжет из головы, — как бы между прочим обронил Том.

Гермиона горько усмехнулась и кивнула.

— Я была бы этому рада. Но я же вижу, что автор располагает определенной информацией. Она знает такие вещи, которые… Скажи, что ты знаешь о Принце-Полукровке?

Том на мгновение замешкался, но, чуть помучившись, припоминая, выпалил:

— Это кличка, которую придумал себе Северус Снейп. Кажется, Принц — девичья фамилия его матери. На шестом курсе Гарри находит его учебник по зельеварению, в котором на полях записаны заклинания, придуманные самим Снейпом. Заклинание Сектусемпра, например.

По мере того, как Том продолжал свое неспешное повествование, лапша, съеденная Гермионой, исполняла затейливый танец в животе, а сердце отбивало барабанную дробь для этого дикого танца. Когда Том замолчал, она смогла выдавить из себя только одно:

— Мне нужно прочесть эти книги. Поможешь найти их?

Она с надеждой смотрела на него.

Том помялся.

— Зачем ты хочешь их прочесть ?

— Ты шутишь? Там записано мое прошлое и наверняка будущее.

Том устало вздохнул и, ухватившись палочками за жареный пельмень с каким-то непроизносимым названием, положил его себе в рот и тщательно пережевал.

— Да, заедем в книжный по дороге, почему нет? — он беспечно пожал плечами, избегая смотреть ей в глаза. — Моя книжная коллекция у родителей, в квартире книг нет. Кстати, тетю Мэй мы так и не нашли. Какой у нас план?

Я хотел сказать, какие у тебя планы? — поправился Том и снова чуть смущённо улыбнулся, поджимая уголки губ.

— Может быть, схожу в библиотеку...

На этих словах Том как-то странно усмехнулся.

— Как думаешь, в детской библиотеке можно найти эти книги? Мне неудобно, что ты будешь тратиться на новые. Я почти уверена, что ответы на все свои вопросы найду в этих книгах. Пока я не пойму, что случилось с этим миром после побега из Министерства, мне не удастся найти способ выбраться отсюда.

Том внимательно следил за выражением ее лица все время, что она говорила, затем спросил осторожно:

— Ты уверена, что тебе стоит знать свое будущее?

Гермиона задумалась на мгновение.

— Знаешь, это не в моих правилах... То есть, я вполне осознаю ответственность, мне известно, какую цену за это приходится платить. Будь это обыкновенный хроноворот, я никогда бы не отправилась в будущее…

Том усмехнулся, и над его губами пролегли две глубокие морщины, делавшие усмешку презрительной, что так не вязалось с его общим обликом и выражением глаз.

— ... но здесь речь идет о моих друзьях, об исходе войны! — закончила Гермиона. — Я могу еще все изменить.

Том задумчиво барабанил пальцами по бамбуковому столу.

— Но у нас тут все, как видишь, неплохо, — отозвался, наконец, он и провел рукой, указывая на окрестности. — Магглы живут спокойной жизнью, никто их не истребляет. Значит Волдеморт проиграл.

Гермиона, помедлив, кивнула, задумчиво разглядывая изящную чашу с жасминовым чаем, которую удерживала в сложенных лодочкой ладонях.

— Возможно, да... Возможно магглам ничего не угрожает. Но волшебники, Том, — она с тревогой подняла на него встревоженный взгляд. — Куда делись волшебники?

* * *

— Отец, я думаю, не стоит, — непроизвольно вырвалось у Драко, и тут же челюсть сковал спазм. Он, сжавшись, посмотрел на отца, как нашкодивший щенок, затем бросил опасливый взгляд на Гермиону. Та, казалось, не слышала, что происходит вокруг. Она сжимала пальцами виски и раскачивалась взад вперед, лепеча одно слово: «Гарри».

— И почему же не стоит? — вкрадчиво вопросил Люциус, смерив сына ледяным взглядом.

— Неизвестно, какие у грязнокровки новости, — подрагивающим голосом пробормотал Драко. — У нас сейчас более или менее стабильное положение. Зачем выслуживаться перед Лордом, если в итоге можем навлечь его гнев?

Люциус, казалось, задумался. Его тонкие темные, как у Драко, брови, сомкнулись на переносице. Наконец, он рассеянно потрепал сына по плечу и снова повернулся к Гермионе.

— Но ты же понимаешь, что она последняя, кто знает о крестражах, — почти беззвучно одними губами произнес Люциус.

— Именно поэтому разумнее ее спрятать, отец. Она единственная, кто знает, как избавиться от Темного Лорда.

Слова сами сорвались с губ, и Люциус испуганно обернулся. Однако когда их взгляды встретились, Драко понял, что наказания за дерзость не последует. Он лишь озвучил то, что вертелось в голове у обоих.

— Мы не можем спрятать ее в Подземельях Малфой-Мэнор. Вокруг нашего дома постоянно крутятся наушники Лорда. Они сразу узнают, если в нашем подземелье поселится новая пленница.

— Самый незаметный тайник — тот, что у всех навиду, — прошептал в ответ Драко, удивляясь собственной наглости. Прежде он не смел давать отцу советы.

Люциус задумчиво кивнул и вновь посмотрел на Гермиону. Она тупо разглядывала фарфоровую статуэтку дракона, стоявшую на одной из полок напротив.

— Мисс Грейнджер, пожалуй, мы с вами поступим иначе, — оттолкнувшись от стола, на который опирался, Люциус вновь неспешно проследовал к скамье. — Мы пока повременим знакомить вас с Лордом.

Он сделал многозначительную паузу, чтобы Гермиона успела оценить его великодушие. Та, однако, никак не реагировала и продолжала смотреть сквозь Люциуса невидящим взглядом.

— При условии, что вы сумеете сохранить конфиденциальность. Видите ли, возможно, вы прибыли издалека и не знаете, что волшебники вашего статуса находятся теперь в несколько ином положении. А потому в ваших интересах держать язык за зубами. Думаю, в нашем поместье найдется для вас место рядом с домовыми эльфами… — Драко метнул на отца быстрый взгляд. — Не знаю, правда, как они отреагируют — наши эльфы не жалуют магглорожденных.

Взгляд Гермионы стал более осмысленным.

— Что значит место в вашем поместье? Вы хотите, чтобы я жила здесь? — переспросила она хриплым от волнения голосом.

Драко усмехнулся. Предположение было более чем самонадеянным.

— Пожалуй, чисто формально, вы поняли меня правильно, мисс. Вы будете служить в нашем доме как домовой эльф, — отчеканил Люциус.

Гермиона на миг застыла.

— Да вы в своем уме? Это что, шутка?

— Отчего же, — спокойно отозвался Малфой-старший, наблюдая за гневом Гермионы с презрительной усмешкой. — Законопроект, согласно которому грязнокровки приравниваются к домовым эльфам, вступит в силу через полгода. Любой чистокровный волшебник имеет право приобрести грязнокровку у Министерства за определенную сумму.

— Меня будут искать, — прошептала Гермиона.

Вид у нее был жуткий. Драко казалось, что ее каштановые вихры, словно живые ужи, двигались у нее на голове.

— Мисс Грейнджер, вас давно перестали искать. Вы пропали полгода назад. На кого это вы рассчитываете?

— Меня будут искать, — твердила словно заклинание Гермиона. Она взглянула на Драко, словно у него искала поддержки. — Рон! Где Рон?

— Уизли убит, — уронил Драко, ежась под безумным взглядом Гермионы.

* * *

Наконец, Том решительно отодвинул тарелку и заявил:

— Мы пойдем в кино.

Гермиона одарила его непонимающим взглядом.

— Прямо сейчас?

— Сейчас Зачем читать книги, если можно посмотреть фильм за два часа? А я как раз еще не смотрел «Орден феникса».

Гермиона как будто не могла решиться.

— Но у тебя ведь, наверно, и без меня дел по горло, — неуверенно пробормотала она.

Том ни словом, ни жестом не выдал недоумение.

— Гермиона, все в порядке. У меня свободный вечер, я хочу провести его в кино, не вижу проблемы.

— Хорошо, давай сходим сегодня, — торопливо перебила Гермиона, тщетно пытаясь скрыть волнение. Ее щеки покрылись красными пятнами, руки словно жили своей жизнью: то тянулись к волосам, то сворачивали на полпути и теребили полы мантии.

Том лишь довольно кивнул, подумав, что давно ему не приходилось с таким усердием уговаривать девушку составить ему компанию. Им двигало, конечно, не праздное любопытство, в нем теплилась ещё слабая надежда, что фильм вызовет какие-то ассоциации или воспоминания, и это поможет его спутнице вновь нащупать грань между выдумкой и реальностью. Хотя это был, скорее, жест отчаяния, нежели попытка помочь. Он прекрасно понимал, что помощь ей смогут оказать только квалифицированные врачи.

Изучив расписание, они обнаружили, что до ближайшего сеанса у них целых два часа, однако Том решил дождаться. Каникулы заканчивались, и неизвестно, появится ли у него другая возможность увидеть этот фильм в кинотеатре. Пока он не решил, что делать со своей спутницей, но скоро придется решить этот вопрос, не повезет же он ее на съемки. Хотелось закрыть гештальт и показать ей фильм, чтобы быть уверенным, что он со своей стороны сделал все возможное, чтобы вернуть ее в реальность.

— Куда мы пока? — запыхавшись, спросила Гермиона, едва поспевая за быстрым шагом своего высокого спутника. Том обернулся и сбавил ход.— Скоро узнаешь, — подмигнул он. Они двигались вниз от Монумента вдоль шоссе, и слова Тома потонули в шуме машин.

— Нужно посмотреть что-нибудь для тебя, — обернувшись, чуть громче произнес он. — Ты же не можешь бегать в одной и той же мантии каждый день.

Гермиона оторопела и даже остановилась. Том оглянулся и тоже притормозил.

— Ты же не ведёшь меня покупать одежду? У меня нет ни денег, ни документов, помнишь?

Том усмехнулся.

— Ну, будем считать, что я тебе одолжил.

Гермиона не смогла сдержать ответной улыбки, но тут же строго поджала губы.

— Том, погоди, я серьезно! Куда ты меня ведешь? Это центр города, думаешь, я не знаю, какие тут цены?

— Успокойся, нормальные цены, мы отоваримся на рынке, — глаза Тома искрились от смеха.

Гермионе потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что он имеет в виду.

— Том, ты с ума сошел, ты ведешь меня на Лиденхольский рынок? — задохнулась от возмущения она. — Что я там забыла? Там одни Мерлиновы штаны стоят как моя квартира!

Том не то чтобы решил шикануть, хотя ему цены на Лиденхольском рынке не казались такими уж пугающими, но пытаясь отвести Гермиону туда, он действительно преследовал определенные цели. Именно там они снимали сцены в Косой аллее, и если Гермиона помешалась на фильмах, а не на книгах, она, конечно, узнает интерьер и, возможно, как-нибудь выдаст себя. Еще в нем теплилась слабая надежда, что это поможет ей как-то найти пересечение выдумки и реальности. Но главная причина крылась в том, что он просто не мог себе позволить разгуливать по городу с девушкой в дурацкой мантии. В любой момент они могли наткнуться на папарацци, и тогда на другой день ее экстравагантное фото появится во всех таблоидах, о чем он решил честно ей сообщить.

Этот аргумент как ни странно подействовал. Хотя перспектива бродить по магазинам явно не слишком вдохновляла Гермиону, узнав, что она может подвести его, она покорно последовала за ним.

— Давай я сама пройдусь. Неужели тебе не лень ждать, пока я буду мерить одежду?

На секунду Том малодушно подумал, что вот он шанс навсегда избавиться от обузы. Они потеряются, она не найдет его дом, и он спокойно уедет на съемки. Но внезапно понял, что теперь просто не может отпустить свою странную спутницу. Пусть Том не верил в ее легенду, он должен был разобраться, что за этим стоит, а до тех пор она должна оставаться рядом.

— Нет, — отрицательно покачал головой он и, достав из кармана куртки темные очки, водрузил их на нос. — Мы потеряемся, ты не найдешь дорогу… Я потерплю.

— Зачем очки? — удивилась Гермиона.

— Не забывай, что я актер, — с напускной важностью ответил Том. — Папарацци нам ни к чему, верно?

Гермиона прыснула от смеха.

— А, ну если актер, тогда конечно, — закивала она с притворным благоговением.

Том усмехнулся. Как ей удавалось настолько натурально изображать полное неведение о его статусе?

— Ладно, так куда мы? — деловито сложила руки на груди Гермиона. Тому пришло в голову, что это была особенность ее характера — чем неувереннее она себя чувствовала, тем увереннее старалась казаться.

— Да мы уже пришли, — улыбнулся он, подходя к стеклянной двери, за которой проглядывали очертания манекенов.

«Хобс», — гласила вывеска. Том галантно распахнул перед ней дверь. Гермиона кивком поблагодарила и зашла в помещение. Магазинчик был больше, чем казалось снаружи. Стены были ярко-малиновыми, а с потолка свисала безвкусная люстра в виде желтого шара. Прямо на входе с ними поздоровалась миловидная девушка лет двадцати и задержала взгляд на Томе. Глаза его были скрыты за темными очками, поэтому узнать его она не могла. По крайней мере, Том искренне на это надеялся.

Гермиона смущенно переминалась у входа. Том взглянул на нее и усмехнулся. Да уж, трудно было найти для нее более чуждую атмосферу, чем магазин гламурной маггловской одежды. Наблюдая за ее неловкими потугами выразить свои пожелания, Том решил взять инициативу на себя.

— Здравствуйте, — Том широко улыбнулся ассистенту. Девушка приторно улыбнулась в ответ и дежурно поинтересовалась:

— Чем могу помочь?

— Мы ищем… — Том помедлил. А что они, собственно, ищут? Может, у Гермионы и были какие-то особые предпочтения, но она явно стремилась сэкономить его деньги, так что спрашивать было бесполезно… — Одежду, — заключил он после недолгих раздумий.

Девушка смерила его слегка удивленным взглядом.

— Что-то конкретное? Для вас или для вашей спутницы?

— Для меня, — встряла Гермиона.— Мне нужны какие-нибудь джинсы, водолазка и джемпер — самое недорогое, что у вас есть, — подчеркнула она, обреченно оглядывая стойки с вешалками .

— Вас интересует конкретный цвет?

Гермиона устало покачала головой.

— Знаете, я, наверно, сама посмотрю, — она смущенно посмотрела на ассистента.

Та кивнула и жестом указала на стойку с джемперами. Гермиона нерешительно подошла и стала перебирать вешалки.

Том насмешливо наблюдал за выражением лица, с которым она разглядывала дизайнерские шмотки, и отклонял все варианты, которые она предлагала, потому что выбирала она каждый раз нечто чудовищное, но зато по приемлемой цене.

— Примерь вот это, — наконец, предложил Том, выуживая из ряда вешалок простое трикотажное спортивное платье.

Гермиона первым делом схватила ценник и с облегчением вздохнула.

— Ну, давай.

Ассистент вручила ей еще пару джинс и рубашек и отправила в примерочную.

Наконец, Гермиона показалась, продолжая неуверенно разглядывать свое отражение в зеркале. Платье пришлось как раз по фигуре, и теперь она выглядела вполне женственно, но в то же время не привлекала лишнего внимания. Бежевый подчеркивал цвет ее глаз, делая их темнее и глубже. Даже вечно торчавшие во все стороны волосы теперь казались просто пышными.

— Ну, что скажешь? — спросила она, оглядывая себя со всех сторон.

Том смотрел на нее с немым восхищением. И даже не потому что мучительное часовое пребывание в магазине, похоже, наконец, подходило к концу. Просто его загадочная спутница действительно волшебным образом преобразилась.

— Гермиона, да ты же просто красавица, — ласково улыбнулся Том и по-свойски потрепал ее по плечу.

— Брось, — неуверенно сказала она, сутулясь, как угловатый подросток, и пряча от смущения взгляд.

Неловкую паузу, повисшую между ними, заполнила консультант, вернувшаяся из подсобки с парой кед.

— Прекрасно! Как джинсы, что я вам подобрала?

— Все подошло, спасибо, — кивнула Гермиона.

— Отлично! Теперь мы перейдем к выбору обуви.

— Обувь? — переспросила Гермиона.

Ассистент бросила мимолетный, но красноречивый взгляд на ее удобные кожаные мокасины .

— На улице лужи, — нашлась консультант. — И вам больше подошла бы сюда спортивная обувь. Кстати, вам не нужно нижнее белье?

— Нет! — рявкнула Гермиона, краснея как вареный рак. Том сделал вид, что страшно заинтересовался этикеткой висевшего рядом свитера и разговор не слышит, хотя ему потребовались все его актерские способности, чтобы не рассмеяться при виде озадаченного лица своей спутницы.

Они шли из магазина навьюченные пакетами, но Гермиона умудрялась периодически подозрительно озираться, что не укрылось от Тома.

— Ты что-то потеряла?

— Скорее, нашла. За нами кто-то следит, Том. Я чувствую.

Том слегка напрягся и тоже огляделся. Только папарацци не хватало.

— С чего ты взяла?

— Просто чувствую чей-то взгляд, у тебя такого не бывает?

Том усмехнулся.

— Ты даже никого не видела? Успокойся, даже если следят, это просто фанаты. Может, кто-то узнал меня.

Гермиона выдохнула с облегчением.

— Ты действительно настолько знаменит?

Том подавил улыбку. Он до сих пор не мог до конца поверить, что Гермиона и в самом деле не узнает его.

— Пойдем скорее, нам надо еще вещи оставить в супермаркете.

— В супермаркете? — переспросила Гермиона и прибавила шаг, чтобы поспевать за Томом, устремившимся по направлению к магазинчику Бутс.

Никто из них не заметил, что на почтительном расстоянии от них светловолосый молодой человек в поношенной ветхой мантии принялся судорожно пробираться сквозь толпу, чтобы не отстать от них. То и дело от него ускользала тонкая фигурка Гермионы в таком знакомом еще совсем новом магловском платье, но он тут же локтями грубо расталкивал толпу — и вот ее силуэт снова маячил в непосредственной близости от него. Молодой человек старался дышать ровнее и не отвлекаться на идущих навстречу зевак, встававших у него на пути. На этот раз он не мог упустить ее. На этот раз все должно было пойти иначе.

* * *

Драко лениво прохаживался вдоль книжных полок библиотеки Малфой Мэнор. Безделие убивало, друзей видеть не хотелось, но он умирал от скуки. Сегодня стало совсем невмоготу, поэтому он отправился в семейную библиотеку в надежде отыскать что-нибудь новое о крестражах. Страшно представить, что Волдеморту хотя бы раз придет в голову покопаться в его голове. К счастью, Темный Лорд попросту не замечал Малфоя-младшего, как и другие Пожиратели. Это было довольно унизительно, но подобное положение его полностью устраивало.

Книжный ряд закончился и, вдруг что-то вспомнив, Драко целеустремлённо направился к стеллажам у окна. Отыскав взглядом нужную полку, он протянул было руку к заинтересовавшей его книге, но вдруг заметил девушку, сжавшуюся в углу. Она смотрела исподлобья снизу вверх подобно маленькому затравленному зверьку.

— Грейнджер! — задохнулся от возмущения Драко. Он схватил ее за локоть и резко поднял на ноги. Гермиона подчинилась, словно безвольная кукла, и встала на ноги.

Она стояла, отворачивая лицо, и нервно подергивала рукав платья, чуть обнажая плечо на месте расползавшегося шва. Ее странное маггловское платье изорвалось, а новую мантию ей предоставить никто, естественно, не озаботился.

— Что ты здесь делаешь? — холодно спросил Драко.

— Я вытирала пыль.

Драко оторопел. Впервые за долгое время он слышал голос Грейнджер. С тех пор как она появилась у них в доме, она не издавала ни звука. Они с отцом надеялись выудить из нее информацию о крестражах, но не могли добиться ни слова. Драко испробовал все методы: изощрённо манипулировал, всячески оскорблял, но она игнорировала его и даже не удостаивала взглядом. Это бесило Драко , и он унижал ее уже даже не ожидая чего-то добиться. Просто отыгрывался.

— Ты лжешь, — он с силой повернул ее лицо к себе. Гнева он не испытывал. Поступил так, потому что имел право.

Гермиона смотрела на Драко безжизненным обреченным взглядом.

— Убей меня, — она больше не прятала глаза , и Драко бессильно смотрел, как по щеке Грейнджер скатывается слеза.

— Рыдаешь? — машинально спросил Драко, думая о чем-то своем.

Гермиона не отвечала. Впрочем, Драко уже привык. Его взгляд прошелся по ее фигуре. Маггловское платье изорвалось настолько, что она и правда походила на домового эльфа.

— Придешь ко мне в комнату — выдам тебе новую мантию, — лениво протянул Драко. — Слуги Малфоев не должны ходить в лохмотьях.

В глазах Гермионы мелькнула горькая насмешка, но она оставила реплику без ответа.

Не выдержав ее прямого взгляда, он резко развернулся и гордо вышел из библиотеки.

Гермиона так и не пришла за новой мантией.

* * *

— Ты с ума сошел? — возмущенно прошептала Гермиона, глядя, как Том старательно утрамбовывает сумки с одеждой в шкафчик для хранения вещей в супермаркете.

— Тсс, — Том прижал палец к губам. — Ты расстроишь все наши планы.

— Ты не можешь запереть наши вещи в супермаркете и преспокойно уйти в кино! — Гермиона сложила руки на груди. — Мы заняли три шкафчика — кому-то не достанется!

Том справился с пакетами и устало повернулся к ней.

— Мы всего на два часа! Сейчас все на работе — супермаркет полупустой.

Гермиона обвела глазами зал супермаркета. Здесь и в самом деле умирали от скуки даже мухи.

Кассиры лениво бродили взглядом по стендам.

— Томас Фелон, это нарушение всех возможных правил! Если наши вещи найдут и выбросят, помни, что я тебя предупреждала!

Том издал удивленный смешок и посмотрел на нее долгим взглядом.

— Забыл! — он хлопнул себя по лбу и снова повернул ключик в замке шкафчика.

Порывшись в пакете с джинсами он выудил оттуда бумажник и, повернувшись, заговорщицки ей подмигнул.

— Надо же еще поп-корн захватить!

Фильм с первой минуты захватил Гермиону. Она жадно вглядывалась в пожелтевшую траву, в скупое бледное небо, в лицо паренька в очках, сидевшего ссутулившись на качелях. Очень скоро она сообразила, что фильм посвящен событиям девяностого пятого года, когда Гарри переживал смерть Седрика Диггори и возвращение Волдеморта. Один за другим появлялись актеры, о которых Гермиона знала только по рассказам Гарри, поэтому внешность их не производила на нее впечатления, но когда появились мракоборцы, Гермиона сжала подлокотники так сильно, что уголки, больно впившиеся ей в руки, одновременно отрезвили и странным образом привели ее в чувство.

Режиссеру было известно все: как появились дементоры, статут секретности, особенности внешности Тонкс и Грюма, каким способом они переправили Гарри в Лондон. Единственным утешением было, что дом Блэков в фильме располагался совсем не там, где он стоял на самом деле, но этот факт ее , скорее, огорчил. Скорее всего, и штаб-квартиру Блэков там, где он находился в ее время, ей найти не удастся.

Снова с экрана кто-то окликнул Гарри, и через пару мгновений в кадре появились два новых персонажа. Гермиона сразу поняла, что это те ребята с афиши. Девушка не напоминала ее даже отдаленно, а вот лицо парня показалось до дрожи знакомым, и вовсе не потому что он смахивал на Рона.

Гермиона почувствовала, как голову сжимают тиски. Ладони ее взмокли от волнения, и подлокотники, которые она по-прежнему судорожно сжимала, вмиг стали противными и скользкими. Она резко повернулась к Тому, но тот как будто нарочито этого не заметил, притворяясь увлеченным фильмом.

— Том, это же твой друг, да? — сдавленным шепотом привлекла его внимание Гермиона. — Руперт? Он играет в этом кино?

Том медленно повернулся к ней, обращая на нее слегка виноватый взгляд.

— Забыл предупредить, извини.

Гермиона с недоверием рассматривала его непроницаемое лицо.

* * *

— Ну как? — подал голос Том.

Гермиона, погруженная в свои мысли, уже минут пять молча брела за ним по набережной Темзы.

— Маглам известно все, — растерянно пробормотала она.

— Все верно, стало быть, — усмехнулся Том. — Отклонений нет?

— Я не знаю, там были сцены, которым я не была свидетелем, — Гермиона не замечала насмешки, поглощенная потоком мыслей. — Но то, что мне заведомо известно, можно узнать только из магических источников. Или кто-то из магов нарушил статут секретности!

— Вот как, — рассеянно отозвался Том. Его заботила только одна мысль. Почему Гермиона не удивилась, узнав о его участие в фильме? Появление Рупа в кадре ее огорошило, но когда в коротких сценах появлялся Том, она не реагировала.

— Более того, Том, там были вещи, которые могли знать только участники ордена Дамблдора! Да что там ордена, было такое, что известно только нам с ребятами. Понимаешь ли ты, что это значит?

— Что? — машинально ответил Том.

— Что эту информацию слил кто-то из нас! — торжествующе заявила Гермиона. — То есть, эта твоя Роулинг либо на самом деле вовсе не Роулинг, а кто-то из наших, либо она просто лично знакома с кем-то из нас.

— Я в этом сомневаюсь, — рассмеялся по-доброму Том. — Знаешь, прости, что не предупредил тебя об участии Рупа в этом фильме, — осторожно начал он. — Я решил, что ты сама всех узнаешь — и все поймешь...

— Это ерунда, — отмахнулась Гермиона. — Ты говорил, что ты актер, я могла догадаться, что и друг твой тоже актер. Ты попросишь Рупа помочь мне связаться с Роулинг? Они же наверняка знакомы, правильно я понимаю?

Том продолжал недоверчиво смотреть на нее, недоумевая, что за игру она ведет. Если она просто фанатка , которая все осознает и пытается добраться до Роулинг, то зачем это делать через Рупа, когда есть Том? А если она и в самом деле пребывает в иллюзии, то почему не удивилась, заметив Тома в фильме, словно знала уже, что он в нем играет? В то же время появление Рупа повергло ее в ступор, как это понимать? Или действительно его не узнала? В фильме он появляется мельком, крупным планом его не показывали. Неужели и в самом деле все это время она его просто не узнавала?

— Я поговорю с ним, — уклончиво ответил Том. — А как тебе сам фильм? Произвел впечатление?

Гермиона покачала головой.

— Это было необычное ощущение... Как-то странно было слышать, как совершенно незнакомых мне людей называют такими привычными и родными именами. Актеры отличные, — поспешила прибавить она. — Но я не могла всерьез проводить параллели, понимаешь, я же знаю, какие эти люди настоящие! Все было какое-то преувеличенное, слишком насыщенное. Моя реальная жизнь не была такой. Моя жизнь была просто жизнь, а не эпос.

Том с жалостью слушал ее и старался представить себе, каково это, когда ты действительно уверен в том, что знаешь, как персонажи ведут себя в реальности. То есть, когда твоя реальность — это волшебный мир. Говоришь с персонажами, считаешь, что они существуют на самом деле. Том помотал головой, пытаясь сбросить наваждение.

— Ну а были актеры, которых ты особенно для себя выделила? — осторожно поинтересовался Том, намекая, конечно, на себя.

Гермиона всерьез задумалась.

— Мне понравились братья Уизли, в них действительно была эта озорная жилка... Наверно, все близнецы чем-то похожи друг на друга, — она ласково улыбнулась. — Луна ещё у вас замечательная. Наша Луна почти такая же, тоже очень бледная и всегда изумленная...— Гермиона снова смолкла, задумавшись, — у вас профессор Снейп — такой почтенный сэр, — прибавила она, лукаво глядя на Тома. — Как ни старался напустить таинственности, в его лице все равно проступает доброта, это видно.

Тот засмеялся.

— Зря ты так. Мне лично он все детство внушал мистический страх. Как и ваш Снейп, наверно.

— Нет, нашему Снейпу, должно быть, лет сорок. Он очень худой и белый как смерть. И взгляд у него совсем не такой горящий и энергичный, как у вашего актера. Он у него безжизненный, знаешь, как будто дементоры когда-то высосали из него всю душу. А теперь он высасывает ее из других, — хмыкнула она, пробуя на вкус собственный каламбур.

Том задумчиво кивнул.

— Алан Риман — великолепный актер. Один из лучших в Англии. Естественно, он привносит что-то свое. Невозможно повторить человека...

— Да понятно, это ведь просто сказка, — небрежно обронила Гермиона, думая о чем-то своем.

Ее слова вдруг почему-то неприятно резнули слух Тома, но он не решился возразить ей.

Гермиону словно почувствовала, что задела его.

— Прости. Просто я прожила в твоем мире всего два дня… В мире магглов, я имею в виду.

Том подбодрил ее кивком головы.

— Раньше я этого не ощущала, потому что даже дома на каникулах я все равно была волшебницей — зубрила заклинания, посылала сов Гарри и Рону, была в курсе всех магических новостей. Но сейчас я впервые почувствовала, что такое быть магглом окончательно и бесповоротно. И знаешь… Для тебя мир волшебства — фантастика, не спорь, — она остановила его жестом, заметив, что он пытается возразить, — я знаю, что ты так думаешь, это естественно. Так вот, я вдруг подумала, что для меня мир магглов — тоже фантастика. Какой-то выдуманный нереальный мир.

— Интересно, — протянул Том.

— В вашем мире так тихо, — Гермиона взглянула на серые здания, возвышавшиеся над ними. — Шумно, конечно, но все же тихо. Вы встаете, завтракаете, идете на работу, приходите домой, спите, гуляете. И ваша жизнь кажется такой сказочной, такой мирной. В моем мире мы вынуждены бороться за каждый день, каждый наш выбор — это вопрос жизни и смерти, вопрос добра и зла. Наш мир — это ответственность. А у магглов нет власти, значит нет и ответственности. Вы можете спокойно сочинять эффектные сказки о волшебниках, — в голосе Гермионы слышалась досада. — Эта война никогда не коснется вас.

Том усмехнулся и покачал головой.

— Ты наблюдаешь сейчас за мирной жизнью. И у магглов когда-то шли войны. До сих пор идут.

— Я знаю. Просто эти два дня… Они меня как-то убаюкали, что ли. Я стала забывать о доме и вдруг осознала, что мне это нравится. Что если бы мне пришлось остаться здесь навсегда, — Гермиона вскинула голову, чтобы увидеть мутное, бесцветное небо, — я бы легко смирилась с этим, — уверенно заключила она и застыла, внезапно пораженная собственным открытием.

Том понимающе усмехнулся и покачал головой.

— Уютную пристань ты не найдешь нигде.

Гермиона задумчиво кивнула, провожая глазами мутные очертания высотных зданий, видневшиеся на другом берегу Темзы. Белесый смог висел над ними и опускался ниже, словно пытаясь скрыть четкий рисунок геометрически ровных фигур. В воздухе висела тишина, и только тихий плеск воды время от времени нарушал уютный, вязкий вакуум.

* * *

Том устало разбирал диван и застилал белье. Сегодня выдался трудный день. В голове шумело. Все же, общее ощущение было приятным. Том усмехнулся, прокручивая в голове минувший день. Забавно, как легко и быстро может меняться отношение к ситуации. Еще вчера он с досадой думал об испорченных выходных, а сегодня должен был признать, что не появись новая знакомая на его пути тогда в лесу, эти дни прошли бы серо и невзрачно. Гермиона очень быстро стала ему другом, и, казалось, он знал ее тысячу лет.

Он забрался под одеяло, с наслаждением ощущая, как холодит ткань пододеяльника уставшие от долгой ходьбы ноги. Внезапно он почувствовал, как в бок ему уткнулся корешок книги. Нашарив ее под одеялом, Том выудил на свет шестую книгу из серии "Гарри Поттер". Задумчиво взвесив ее в руке, неохотно выбрался из-под одеяла, натянул вновь штаны и футболку и направился в свою спальню, где ночевала Гермиона.

— Ты просила книгу? — заглянул в комнату Том, так и не дождавшись ответа на стук в дверь. Гермиона сидела, вперив взгляд в ноутбук и, казалось, даже не слышала, что происходит вокруг.

Внезапно она вздрогнула и обернулась. Постепенно взгляд ее стал более осмысленным.

— Книга? — переспросила Гермиона, наморщив лоб. — Ах да, книга! Где ты ее добыл?

— Можно войти? — спросил Том и, не дожидаясь ответа, зашел в спальню. Гермиона приготовилась было что-то сказать, но прикусила язык. В конце концов, это его комната.

— Я нашел у себя шестую книгу, — продемонстрировал он внушительный том, который принес с собой.

Гермиона бросила обеспокоенный взгляд на экран компьютера и, неловко загородив экран плечом, неуверенно кивнула.

— Положи, пожалуйста, на кровать.

Том окинул ее подозрительным взглядом.

— А ты чем занимаешься? — невинно поинтересовался он, усаживаясь на застеленную кровать, и бросил увесистый том рядом с собой на покрывало.

Гермиона покраснела еще гуще.

— Да так, изучала эту вашу штуку. Это же компьютер , да? — указала она подбородком на экран, который так усердно загораживала от Тома. — Он лежал у тебя на столе, и мне стало любопытно... Нужно знакомиться с техникой нового времени, пока есть возможность...

Том недоверчиво усмехнулся.

— И как успехи?

Гермиона не выдержала его взгляда.

— Не густо, — она заинтересовалась узором на ковре.

Том понимающе кивнул, затем внезапно резко подскочил с кровати и заглянул за спину Гермионы. Она дернулась от неожиданности, инстинктивно загораживая экран, но было поздно. Гермиона с замирающим сердцем тоже обратила взгляд на компьютер.

С экрана на них мрачно взирал белокурый юноша с черными тенями под глазами. Он направлял палочку на зрителя, и в его взгляде ясно читалось, что собирается он послать не менее чем Авада Кедавру. Его лицо было презрительным, каким-то зловещим, и от этой мрачной фигуры веяло холодом Пожирателя смерти, убийцы. Этот чужой непроницаемый человек имел смутно знакомые черты, ставшие почти родными за последние сутки. В каком-то чудовищном гриме, с каким-то зверским выражением лица на Гермиону смотрел ее спаситель, который подал руку помощи в момент, когда помощи ждать было неоткуда. За маской Драко Малфоя скрывался Том Фелон.

Кто тут называет себя самым сумасшедшим? Кто у вас главный псих? Я тут первый день, поэтому сразу хочу понравиться нужному человеку.

Кен Кизи "Пролетая над гнездом кукушки"

—  Поговорим? —  устало вздохнул Том и опустился на свою кровать, приглашая Гермиону сесть рядом. Гермиона осталась стоять в напряжённой позе, впечатав ступни в пол и врезавшись ногтями в спинку стула, на который опиралась.

— Не о чем говорить, все и так ясно. Ты снимаешься вместе с другом в этих фильмах. Я узнаю об этом из новостей, — прибавила она оскорбленно.

У Тома сжалось сердце от жалости. Стояла она перед ним такая юная-ершистая, ещё и с головой не в порядке. На душе скребли не то что кошки — росомахи.

—  Я подумал, ты сама всё поймёшь, когда мы сходим в кино. А потом не мог понять, то ли ты действительно узнала только Рупа, то ли просто не придала значения, потому что...

Он споткнулся на полуслове и страшно заинтересовался ниткой, торчавшей из покрывала, которую стал сосредоточенно выковыривать.

— Я видела урывками похожего на тебя парня, но мне даже в голову не пришло, что это ты. Меньше всего ожидаешь обнаружить в фильме человека, который сидит справа от тебя.

Голос Гермионы звучал прерывисто, словно ей приходилось сдерживать волнение.

— Я не знал, как сказать. Мне казалось, ты и так понимаешь, что я там играю. Иначе откуда тебе известно все остальное? — Том решил пойти напролом и даже отвлекся от нитки и посмотрел на Гермиону в упор. — Палочки, мантии, принц-полукровка, не могу же я всерьез поверить, что ты явилась сюда из сказки?

Повисла неловкая пауза. Гермиона тяжело дышала, явно пыталась подавить какие-то сильные эмоции, но лицо ее оставалось почти непроницаемым.

— Ты мне веришь? — полюбопытствовала она равнодушным тоном, хотя, Том чувствовал, ей было ой как не все равно. Она задавала этот вопрос человеку, который безропотно звал ее Гермионой, ходил по пятам и на полном серьезе обсуждал с ней ее положение, но все же знала, что ответ будет отрицательным, Том видел это по глазам. С самого начала знала.

Он помялся в сомнении, но вдруг окончательно понял, что не может больше водить ее за нос.

— Не могу поверить, понимаешь? Поверить — означает перечеркнуть свои представления о жизни, о мире и вообще... Умом двинуться, — он вскинул на нее прямой честный взгляд. — Я нормальный здоровый парень, не могу же я поехать крышей и снова поверить в Санта-Клауса?

Гермиона понимающе кивнула.

— Вот это честно, — она с укором взглянула на него. — Так бы сразу и сказал вместо того чтобы строить из себя невесть что. Я бы тоже на твоем месте не поверила, — примирительно прибавила она.

Том в нерешительности помялся.

— И как тогда прикажешь все это понимать? — осмелел он, окрыленный адекватной реакцией Гермионы. — У тебя все нормально? Это просто флеш-моб? Тебе есть куда идти?

Гермиона грустно улыбнулась.

— Твое право мне не верить, Том, но, прости, понимай как хочешь. Я сказала тебе правду.

Том сделал глубокий вдох и окончательно выдернул истерзанную нитку из покрывала.

— Итак, ты, значит, тоже знаком с этим Роулинг, как и твой друг?

— Я зна...

Том споткнулся на полуслове и одарил ее красноречивым взглядом.

— С этой Роулинг, — поправил он настороженно.

— О, — она улыбнулась как ни в чем не бывало. — Я почему-то решила, что это мужчина.

Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Как будто она действительно полагала, что известная на весь мир Роулинг мужчина.

— Я, конечно, знаком, но вас познакомить не смогу, — Том очнулся от размышлений. — Мы не в тех отношениях...

Гермиона понимающе кивнула и заправила за ухо непослушный локон.

— Может, ты смог бы организовать нам случайную встречу? Она приезжает к вам на съемки?

Том кивнул и отвел взгляд, будто Гермиона его подловила.

— Вход фанатам туда строго запрещен, чтобы не делились спойлерами, — очень серьезно заявил он, словно сам никогда не нарушал правила съемочной площадки.

—  Мне и так известно, что нас ждет. Какой фильм вы сейчас снимаете?

— Шестой, — машинально отозвался Том. — Естественно, известно, седьмая книга уже вышла. Но фильм — другое. Выбор актеров, выбор декораций. Нам запрещено даже разглашать локацию новых съемок...

— Глостер! — сообразила Гермиона. — Видишь, я уже в курсе, значит мне можно с тобой!

Том про себя подивился преображению Гермионы. Из серьезной часто рассеянной девушки она вмиг превратилась в деловитую и предприимчивую особу, так что он теперь снова не знал, блаженная она или просто авантюристка.

— Нет, Гермиона, со мной нельзя. Извини.

Том встал с кровати, собираясь уйти.

— Вот сейчас ты был очень похож на него, — вдруг ни с того ни с сего обронила Гермиона.

— На кого? — устало отозвался Том, не в силах больше поддерживать этот странный разговор.

—  Сам-Знаешь-На-Кого. На Малфоя. Я, честно говоря, поверить не могла, что тебе дали эту роль. Но понимаю почему.

— И почему?

Тому порой и самому было интересно.

Гермиона серьезно и внимательно вгляделась в его глаза.

— В тебе есть... Потенциал. Стать таким же. Но ты не стал, слава Мерлину.

Том нервно усмехнулся, пытаясь скрыть смущение.

— Что, и даже в фильме не стал? — застенчиво улыбнулся он. На самом деле, он затаил дыхание в ожидании ответа.

— Нет, — честно призналась Гермиона.

Тому нравилась ее прямота. Она не юлила там, где другой бы осыпал дифирамбами просто из вежливости.

—  Малфои — зло, а не злишко. Твой Драко больше похож на Пивза. Навязчивое такое безобидное баловство. А настоящий Малфой людей пытал, понимаешь? И чем слаще улыбочка Малфоев, тем страшнее их взгляд. В Драко нет ничего комичного, Том. Он трагичен, — серьезно закончила Гермиона, и на миг в комнате повисла тишина. Том сосредоточенно обдумывал ее слова.

Наконец, Гермиона перевела взгляд на книгу, которую принес Том и недвусмысленно намекнула:

— Ладно, буду читать, наверно. Не думаю, что быстро усну теперь после таких новостей.

Она улыбнулась, и Том понятливо покинул комнату, пожелав ей добрых снов.

Уснула Гермиона, однако, едва голова коснулась подушки. Раскрытая на первой странице книга покоилась на ее животе, и легкий ветерок, доносившийся из открытого окна, играл страницами.

* * *

Гермиона бесшумно вошла в столовую с подносом. Готовить пищу ей не доверяли, но разносила еду именно она по настоятельному требованию Драко. Люциус был не против. Грейнджер была неумехой, но, раз уж приходилось давать ей приют в своем доме, должна же она отработать свой хлеб.

Малфои сидели за длинным столом из зеленого малахита. За столом умещалось около двадцати старинных стульев с высокой спинкой из красного дерева, но Малфои ужинали в одиночестве. Они сидели так далеко друг от друга, что разговаривать было неудобно, поэтому в столовой было слышно лишь постукивание вилок и редкий шелест газеты, которую читал за столом мистер Малфой. Драко не отрывая взгляда от тарелки доскребал остатки ужина. Гермиона встала рядом, чтобы принять грязную тарелку, и он, не глядя на нее, отпрянул от стола, позволяя забрать посуду.

Гермиона так же молча, но не сводя настороженного взгляда с Драко, взяла тарелку, когда тот перехватил ее руку и сильно сжал.

— Не видишь, что я еще недоел?

Он вызывающе смотрел на нее снизу вверх.

Нарцисса оторвалась от трапезы и повернула к нему недоумевающее лицо. На тарелке Драко лежали остатки салата.

Гермиона встретила взгляд Драко, и на мгновение в ее лице мелькнуло замешательство.

Она с силой выдернула руку и быстро зашагала к выходу, оставляя грязную тарелку покоиться на столе. Драко поймал на себе удивленный взгляд родителей.

— Я действительно недоел, — возмутился он и стал демонстративно скрести вилкой по тарелке, чтобы подчистить остатки.

— Что ж, — холодный голос Люциуса звучал чуть насмешливо. — Похвальная педантичность.

Драко мрачно уставился на уже пустую тарелку.

Гермиона тем временем снова вошла в зал с подносом в руках. На сей раз она принесла чай.

Она аккуратно поставила серебряный заварной чайник и принялась расставлять белые фарфоровые чашки с чаем. Последним, кому она подала чай, был Драко.

Тот нервно схватил чашку с подноса и отхлебнул.

— Стой, — окликнул уже готовую удалиться Гермиону.

Та обернулась, не скрывая презрения во взгляде. Однако подошла.

— Забери тарелку. И принеси новый чай. Этот остыл.

Гермиона медленно взяла тарелку. Затем невозмутимо подошла к заварному чайнику, стоявшему на столе, и вновь поставила его на поднос. Подошла, чтобы забрать чашку у Нариссы, но та с достоинством покачала головой.

— Мой еще вполне горячий, — пояснила она, пристально глядя на Драко. Люциус тоже отхлебнул от чашки, не давая Гермионе забрать ее.

Тогда она поставила чайник обратно на стол и вновь подошла к Драко. Взяла его чашку и поставила ее на поднос.

Драко медленно поднял голову.

— Я передумал, — буркнул он. — Мне некогда дожидаться, пока ты принесешь новый чай. Таскаешься как черепаха, Грейнджер.

Глаза Гермиона сверкнули. Она вновь схватила чашку, чтобы вернуть ее Малфою, но поднесла ее слишком резко. Чашка выскользнула из рук, опрокинулась на мантию Драко и приземлилась на каменный пол с громким дребезгом.

Драко подпрыгнул на месте и вперил разъяренный взгляд в Гермиону.

— Ты это специально, — прошипел он, но не успел закончить, как Люциус величественно встал из-за стола и произнес: «Круцио».

Гермиона упала на бок и скрючилась в муках. Нарцисса изящно прикрыла глаза рукой. Драко онемел от ужаса.

— Прекратите, пожалуйста, прекратите, — кричала Гермиона. Она извивалась от боли и безумно бегала глазами по окружающим предметам. Драко мог физически ощущать, как ее тело простреливала судорога, каждый сосуд, каждый сустав и мышцу заклинание скручивало, как усердная хозяйка скручивает свежевыстиранное белье. На ее лице лопались капилляры, слюни стекали изо рта вместе с истошными криками, в ее лице и в глазах пульсировала лишь одна мысль: Боль. Боль. Боль.

— Прекатите, — визжала она. — Остановитесь! Драко, пожалуйста, — она бросила умоляющий взгляд на бывшего однокурсника.

Драко стоял как оглушенный, взирая на это зрелище. Он ни разу не ощущал на себе действие Круцио, но странным образом каждая ее судорога отдавалась в его теле и хотелось уменьшиться, только бы укрыться от ее криков. Наконец, он вышел из оцепенения и закричал сам:

— Отец, прекрати!

Его голос гулким эхом отозвался в полупустой столовой.

Люциус остановил пытку и настороженно задержал на нем взгляд. Драко съежился, но глаза не отвел.

— Мы же ужинаем. Я не хочу слушать ее вопли во время еды.

Неожиданно его поддержала Нарцисса. Она подошла к Люциусу и, мягко потрепав мужа по руке, заглянула ему в глаза.

— Драко прав, Люциус, слуг можно наказывать и в другое время.

Старший Малфой величественно кивнул и с преувеличенной заботой произнес:

— Идите, мисс Грейнджер, вам, должно быть, требуется привести себя в порядок.

Гермиона с трудом поднялась с пола и, окинув столовую безжизненным взглядом, торопливо удалилась. Грязная тарелка так и осталась стоять на столе. Мелкие осколки разбитой чашки застряли в дорогом персидском ковре изумрудного цвета.

* * *

Том проснулся и не разлепляя глаз сладко потянулся. Ноги тут же наткнулись на невидимое препятствие — подлокотник. Том открыл глаза и обреченно вздохнул. Которую ночь он маялся на этом узком диванчике, но вернуться ночевать в спальню не мог — не сгонять же гостью с насиженного места.

Он пружинисто поднялся на ноги, быстро оделся и вышел из гостиной.

В нос тут же ударил аромат поджаренных тостов. С удивлением Том покосился на кухню, из которой доносилось недовольное бормотание Гермионы. Том с опаской проследовал на кухню.

Его взору открылась неожиданная картина. Гермиона в своем новом платье хозяйничала на кухне, накрывала на стол. Том перевел взгляд на плиту. В сковородке лежали четыре куска поджаренного хлеба. На другой конфорке стояла кастрюлька, прикрытая крышкой, из-под которой настойчиво пробивался пар. Гермиона обернулась и, увидев Тома, смущенно зарделась.

— Умывайся — и завтракать, — деловито бросила она.

Том смотрел на нее в изумлении.

— Ты приготовила завтрак?

Гермиона неуверенно передернула плечами.

— Я и так живу здесь бесплатно и питаюсь твоими продуктами. Должна же я хоть как-то отплатить тебе за гостеприимство.

Том усмехнулся, покачав головой, но послушно направился в ванную. Плотно прикрыв за собой дверь, он бросил взгляд на большое круглое зеркало. Заспанное лицо, опухшие голубые глаза, жесткая щетина. Только самые близкие люди знали его таким… Даже не верилось, что девушка, которую он знал меньше трех дней, готовит ему завтрак на кухне.

Наскоро умывшись и побрившись, Том вышел из ванной, в предвкушении вдыхая аромат поджаренных тостов. Он сел на табурет, ощущая себя крайне неловко. Гермиона достала тарелку из сушки и сняла крышку с кастрюли, собираясь положить еду.

— Овсянка? — разочарованно протянул Том.

Гермиона обернулась и посмотрела на него строго.

— Разумеется, овсянка! А ты не так завтракаешь?

Том вспомнил свою любимую яичницу с беконом и колбасками, что подают в пабе рядом с домом, и тяжко вздохнул.

— Да нет, овсянку тоже иногда ем. Давай, сам себе положу, — он подскочил с табурета, опомнившись.

Гермиона хмыкнула, окунула половник в кастрюлю и плюхнула кашу в тарелку.

— Очень мило с твоей стороны, — польщенно отозвалась она, поставив порцию на стол, — но мне не трудно.

Том смущенно сел и принялся ковыряться ложкой в тарелке.

— Что-то не так? — спросила Гермиона с ноткой тревоги в голосе и поставила посередине стола блюдо с тостами.

— Очень вкусно, — живо отозвался Том, запихивая в рот ложку с овсянкой. Каша оказалась недосоленной, но он выдавил благодарную улыбку.

Гермиона улыбнулась в ответ и села напротив, пододвигая поближе свою порцию каши.

Том жадно потянулся за тостом. Каша была не только недосоленной, но и недоваренной. С трудом пережевывая сухие зерна овсянки, он решил перебить неприятные ощущения поджаренным хлебом.

Гермиона тем временем попробовала кашу и поперхнулась.

— Кажется, недоварила.

Она смущенно посмотрела на Тома.

— Так даже полезнее! — воскликнул он, впиваясь зубами в твердый, как сухарь, пережаренный тост.

Гермина смотрела на него в нерешительности.

— Серьезно?

— Абсолютно, — заверил ее Том, похрустывая тостом. Ему удалось отколоть кусочек. — Спасибо тебе!

Гермиона вдруг прыснула и рассмеялась, интеллигентно прикрывая рот, полный каши, тыльной стороной ладони. Взглядом она одновременно и извинялась, и приглашала присоединиться. Том зачарованно смотрел в ее теплые смеющиеся глаза и не мог себе представить ее шарлатанкой. Заражённый ее смехом, он хохотал вместе с ней, но сердце сжималось от тревоги. Что заставило эту девушку лгать и изворачиваться? И если она не лгала... Неужели она всё-таки сумасшедшая?

* * *

— Отец, ты вызывал меня? — Драко всегда входил в кабинет отца, как провинившийся ученик в кабинет директора.

Малфой-старший сидел за письменным столом, заваленным кипой бумаг, что уже настораживало. Люциус добивался совершенства во всем и приучал к этому сына — мантия с иголочки, всегда аккуратно уложенные волосы, идеальный порядок в шкафу, чистый стол. Теперь же во всем кабинете царил самый настоящий хаос — вывороченные книжные шкафы, документы, разбросанные на серебристо-сером ковре. Посреди хаоса, в углу возле старинного шкафа из орехового дерева, неестественно прямо сидела Нарцисса на зеленом мягком стуле с резными ручками. В момент, когда вошел Драко, она что-то в отчаянии втолковывала мужу.

Люциус отвлекся от разговора с Нарциссой и обернулся к сыну. Лицо его было бледней, чем обычно. Губы сжаты в тонкую ниточку. Лоб прорезала глубокая встревоженная морщина. Драко вдруг пришла в голову мысль, что отец заметно постарел с тех пор, как занял пост Министра.

— Ты заставил себя ждать, — холодно процедил Люциус и с чуть заметным волнением встал из-за стола. — Садись, — он указал на второй стул с мягкой обивкой напротив.

Драко открыл было рот, чтобы озвучить ряд причин своего опоздания, но заметив состояние отца, прикусил язык. Что-то произошло. Отец редко выходил из себя.

— У нас к тебе серьезный разговор, — отчеканил Люциус, когда Драко покорно опустился на стул и поднял вопросительный взгляд на отца.

Драко почувствовал, как язык прилипает к гортани. Серьезный разговор? Первым делом в голове пронеслась сцена с Грейнджер.

— Если вы хотели поговорить насчет того, что произошло за ужином, — начал было он, но заметив холодный чуть удивленный взгляд отца, вновь примолк. Нарцисса встревожено смотрела на сына.

— Темный Лорд известил, что собирается нанести визит. Ты понимаешь, что это значит?

Драко облегченно вздохнул. Всего лишь Темный Лорд. Внезапно в голове щелкнуло:

— Но ведь это значит… — подскочил он.

Люциус пригвоздил его к креслу суровым взглядом.

— Рад, что мой сын, наконец, проявляет смекалку, — тихо протянул он ледяным тоном. — Ты должен убрать подружку Поттера. Сегодня же.

Драко сглотнул.

— Убрать? — переспросил он, затаив дыхание. На секунду в кабинете стало так тихо, что он услышал, как за спиной потрескивают дрова в камине.

Люциус оперся руками на стол, нависая над ним.

— Ее не должно быть в нашем доме, — отрывисто проговорил он. Его речь потеряла привычную манерность. — Если Лорд узнает, что мы ее не выдали…

— Лорд не узнает, — выдохнул Драко с едва заметным облегчением. Напряженные плечи чуть опустились. — Грейнджер не узнаю теперь даже я — Темный Лорд тем более ничего не заподозрит. Лучше оставить все как есть, отец. Иначе его люди поймут, что мы кого-то прячем… — он споткнулся на полуслове и вскинул неуверенный взгляд на отца. — Ты же понимаешь, что на каминных выходах установлена система слежения…

Люциус с досадой отвернулся к окну.

— Не понимаю, к чему она нам… — холодно уронил он, окидывая рассеянным взглядом дубовую рощу, раскинувшуюся перед особняком. — Ты ведь так и не смог от нее ничего добиться? — он изящно развернулся к сыну, чтобы встретить его мрачный взгляд.

— Нужно найти к ней подход, — неуверенно отозвался Драко. — Круциатус бесполезен — она скорее умрет, чем скажет что-то под пытками.

Люциус мрачно кивнул и вновь сел за стол.

— Здесь ты прав, наши с ней занятия не увенчались успехом… — хмыкнул он, постукивая пальцами по резной ручке мягкого стула. — Я надеялся, ты сумеешь выведать информацию иначе…

— Я пытаюсь, отец, — чуть более раздраженно, чем следовало, ответил Драко и неохотно прибавил: — Она умна. Нужно время.

Люциус задумчиво поцокал языком.

— Времени нет, мы не можем так рисковать, — отрезал он. — В этот раз Лорд, возможно, ни о чем не догадается, но чем дольше она находится в нашем доме, тем выше вероятность, что ее обнаружат. Ты хотя бы представляешь себе, что произойдет, если Лорду хотя бы раз придет в голову воспользоваться окклюменцией? — взгляд Люциуса вызвал у Драко нехорошее чувство. Он редко видел отца по-настоящему напуганным.

— Но тебе ведь это не опасно… — робко отметил Драко. — Вы с мамой можете сопротивляться внедрению…

Люциус нагнулся, что-то разыскивая в нижнем ящике стола. Наконец, он вновь поднялся со стула и стал отмерять шагами кабинет.

— Возможно, я сумею контролировать свои воспоминания, но что если он возьмется за тебя? Или за девчонку? — он резко повернулся к Драко. — Он может услышать ее мысли из другой комнаты!

Драко не смог сдержать восхищенной ухмылки.

— За Грейнджер не беспокойся, отец, — она кремень… Я пробовал применить к ней окклюменцию — и ничего… Мне не удалось прорвать защиту.

Люциус поморщился.

— Ты еще мальчик. И не самый талантливый при этом, — он замолк, заметив предупреждающий взгляд жены. — В общем, при случае Лорд как-нибудь справится, поверь мне…

— Это школа Снейпа! Я видел, как Снейп оставался с Поттером после занятий. Держу пари, тот передал опыт девчонке.

В кабинете повисла тишина. Здесь все знали, что Снейпу в окклюменции не было равных — даже в лице Волдеморта.

— Попробуем подержать ее у нас еще пару недель, — сухо подвел итог Люциус. — Постарайся выудить из нее максимум информации — я не могу заниматься всем и сразу. Если не получится, сдадим девчонку Лорду — держу пари, она все равно понятия не имеет, где крестражи.

Драко кивнул и торопливо поднялся, чтобы покинуть кабинет.

— Предупреди девицу и вели ей не высовываться из кухни. Это в ее интересах, — догнал его холодный голос Люциуса.

Драко кивнул и поспешно вышел из кабинета.

Нарцисса Малфой проводила сына встревоженным взглядом.

* * *

— Прости, я попросту перевела продукты! — воскликнула Гермиона. — Нас в Хогвартсе всегда отлично кормили. Не было нужды учиться готовить…

— У тебя хорошо получилось, не переживай!

— Да нет же, так стыдно, Том! Я хотела помочь.

Том на мгновение загляделся на нее, задумавшись о своем.

— Что? — все еще смущенно буркнула Гермиона, неуверенно помешивая кашу в тарелке.

Том, явно застигнутый врасплох, сперва резко отвел взгляд, затем вновь посмотрел на нее и подмигнул:

— Извини, просто не могу избавиться от мысли, что ты действительно очень похожа на Гермиону Грейнджер.

«Неужели поверил мне?», — подумала Гермиона, рассеянно улыбаясь в ответ и вглядываясь в его лицо. — «Нет, вряд ли, в такое невозможно поверить».

— Спасибо! Мне не показалось, что я так уж похожа на эту актрису.

Том хмыкнул как-то загадочно, словно вспомнил о чем-то, и ласково улыбнулся.

— Нет, на актрису ты совершенно не похожа, тут можешь мне поверить. Я имел в виду книжную героиню.

— Вы дружите? С актрисой, которая сыграла меня... Гермиону, — с тех пор как она поняла, что Том ей не верит, Гермиона говорила о себе в третьем лице, старалась объясняться на понятном ему языке. — Какая она?

Том помялся, подбирая слова.

— Эмма... Мы не совсем друзья, всё-таки разница в возрасте... Просто понимаешь, за столько лет на съемочной площадке мы стали как семья. Так что нет, не друзья, мы просто все друг другу родные.

Гермиона, помедлив, кивнула. Она видела, что Том не хочет говорить об Эмме, и предпочла не смущать его.

— За столько лет? Сколько лет вы снимаете эти фильмы?

— С тех пор как мне исполнилось двенадцать.

Гермиона в ужасе воззрилась на него.

— То есть, начиная с...2002-го года?

Пройдет всего пять лет с тех пор как они отправились на поиски крестражей, и о магическом мире станет известно всем.

— Когда же была написана книга? — побелевшими губами спросила Гермиона.

Том напряг память.

— В 1997 году, что ли? Точно не помню...

Первого августа 1997 года Пожиратели появились на свадьбе у Флер, после которой начались их скитания в поисках крестражей. Ни о каких книгах не шла речь на тот момент, она бы непременно об этом узнала, волшебное сообщество стояло бы на ушах... Что за чертовщина?

Их задушевную беседу прервал резкий звук звонка в дверь. Том кивком извинился перед Гермионой и вышел из кухни. Гермиона услышала голоса, один из которых показался странно знакомым.

— Ты должен позвать сюда Грейнджер, — из прихожей лилась ленивая манерная речь. Гермиона напряглась и медленно поднялась с табурета. Затем помотала головой, пытаясь отогнать мираж. Сердце бешено колотилось, руки холодели, тело сковал какой-то спазм, и она шла по коридору, с трудом переставляя ноги, как ржавый робот. Этот голос, пусть и приглушенный стеной, она узнала бы из тысячи. Холодный насмешливый тон, который она никогда не сумеет стереть из памяти.

Она не удержалась и выглянула в переднюю. Ей открылась картина настолько фантасмагорическая и неправдоподобная, что Гермиона просто застыла, словно завороженная видом вулкана, извергающего бурлящую лаву, которая стремится прямо в ее направлении.

В передней стояли трое и пытались говорить одновременно. Один из них был Том, который в растерянности переводил взгляд с одного на другого и пытался выловить главную мысль в потоке требований, который каскадом струился на него. Другого Гермиона увидела первым и узнала без труда. Это был Руперт, и он пытался втолковать Тому что-то про съемки, которые начнутся раньше времени, поэтому им с сестрой надо срочно паковать чемоданы. Все эти обрывки слов Гермиона слышала лишь мельком и обрабатывала эту информацию где-то на уровне подсознания, потому что сознание было полностью занято изучением второго гостя.

Черное длинное пальто. Высокая стройная фигура. Он был одного роста с Томом. Изможденное лицо, измазанное грязью, редкая щетина, колючие серые глаза, буравившие из-под отросшей светлой челки. Несмотря на то, что его волосы явно не знали мыла больше недели, их уникальный платиновый оттенок пробивался сквозь пыль и грязь и исключал ошибку.

— Прямо-таки должен?

Ее ушей достиг спокойный дружелюбный голос Тома.

— Позови Грейнджер. Я знаю, что она здесь.

Улыбка Тома несколько поблекла. Он с тревогой покосился на Рупа и отвел его в сторону, что-то тихо объясняя. Руп смущенно улыбнулся и последовал на кухню, подмигнув по пути Гермионе. Та ответила не глядя еле заметным кивком исключительно по инерции, но прислушалась к тому, что происходит на кухне. Спустя пару мгновений она услышала щелчок чайника на кухне.

— Да как ты смеешь, презренный маггл! — тем временем воскликнул гость и выхватил из кармана продолговатый предмет, в котором Гермиона тут же узнала палочку. Том замер, в изумлении глядя на незнакомца. Последний будто что-то вспомнил и опустил палочку.

— Малфой! — свистящим шепотом выдохнула Гермиона, решившись, наконец, вмешаться. Оба повернулись как по команде.

Гермиона вопреки здравому смыслу радостно улыбалась во весь рот. Перед ней стоял Пожиратель смерти, который едва не убил Дамблдора. Человек, который провел Пожирателей в Хогвартс. Человек ли? Сколько в нем осталось человеческого? Но она испытывала невероятное облегчение при виде его лица, единственного знакомого существа в этом Лондоне.

Драко поворачивал голову лениво, явно недовольный, что его перебили, но заметив Гермиону, странно задохнулся как от удара под дых. Его глаза расширились, и в них заиграл странный свет, который Гермиона, не знай она Малфоя, приняла бы за подступившие к глазам слезы. Наконец, он уточнил чуть подрагивающим голосом, словно увидеть было недостаточно:

— Грейнджер?

Тусклый свет прихожей падал на изящные, чуть заостренные черты. Темные брови сошлись на переносице, лоб прорезала морщинка, серые глаза жадно бродили по ее лицу. Взгляд выхватил платье, купленное Томом. Гермиона отчего-то смутилась и инстинктивно коснулась шеи, тем самым прикрывая рукой лиф.

Она подошла поближе, продолжая бродить взглядом по лицу Малфоя. Сколько ему лет в этом времени? Двадцать семь? Казалось, он ничуть не изменился. Неужели так хорошо сохранился за десять лет? Малфой тоже от нее глаз не отрывал и с трепетом рассматривал ее, как какой-то редкий и хрупкий экспонат.

— Ты Драко Малфой? — вмешался тем временем Том. Он как будто даже не удивился и смотрел на Драко с тем же исследовательским интересом, с каким смотрел все это время на Гермиону.

— Ты кто такой? — процедил Драко, не удостоив Тома даже взглядом. Он не сводил глаз с Гермионы.

Том усмехнулся и вопросительно посмотрел на Гермиону. Та утвердительно кивнула и вновь внимательно оглядела Драко. Она все больше убеждалась, что догадка ее верна.

— Малфой, прости за странный вопрос… — она чуть помедлила, блуждая рассеянным взглядом по дорогой школьной мантии. — Сколько тебе лет?

Вот теперь Том удивился. Оторопел и Драко.

— Гер…Грейнджер, ты хорошо себя чувствуешь? — вкрадчиво осведомился он.

— Просто ответь на вопрос, Малфой.

— Столько же, сколько тебе, полагаю. Семнадцать.

— А, гоблин и соплохвост! — в сердцах выругалась Гермиона и устало вздохнула.

— Малфой, расскажи, будь добр, как тебя-то сюда занесло?

* * *

Драко, Том, Гермиона и Руп чинно сидели за кухонным столом. Чай стыл, и лишь Руп как ни в чем не бывало шумно прихлебывал из чашки, раздирая этим звуком вакуумный кокон.

— Так и не понял, — неразборчиво прожамкал он, дожевывая остатки пищи. — Джон — твой одноклассник, почему ты не хочешь, чтобы он поехал с нами на съемки?

Том и Гермиона переглянулись.

— Кто такой Джон ... — начал было Малфой, но Том с Гермионой дружно отдавили ему ногу под столом, каждый со своей стороны. — А, это же я, — хладнокровно хмыкнул Драко, изящным движением откинув с лица сальные светлые пряди. — А что, разве вы не возьмете меня с собой? — он с издевательской усмешкой обратился к Тому.

— С собой? — машинально повторил тот.

— Ну, вы же не оставите меня здесь? — удивленно оглядел их Малфой. — Едем дальше. В машине я расскажу что сочту нужным.

— Подожди-подожди, — Тома вдруг пробрал истерический смех. — Ты уверен, что мы возьмем тебя с собой?

— А почему нет, Том, — встрял Руп. — Покажем ребятам декорации, съемки. Уверен, никто против не будет.

— У вас нет выбора, — продолжал Малфой словно не слышал Рупа. — Не оставите же вы меня здесь.

Том замер в восхищении от такой непревзойденной очищенной от всякого такта наглости.

— Джон, ты издеваешься? — рявкнула Гермиона и тут же одарила Рупа извиняющейся улыбкой. — Тебе там совершенно нечего делать, — уже тише сквозь зубы процедила она.

— Ты оставишь меня здесь? — спросил Драко, не сводя с нее внимательного пробирающего насквозь взгляда. Гермионе стало не по себе. Малфой вел себя очень странно.

— А почему бы и нет? — неуверенно пробормотала она. — Не здесь, конечно. В Лондоне.

Том наблюдал за этой перепалкой все с тем же исследовательским интересом.

— Вот как, — усмехнулся Малфой. — А ты?

Гермиона бросила мимолётный взгляд на Тома, но тут же опустив глаза, сказала уже тверже. — И я тоже. Будем выпутываться сами.

— Если это из-за меня, — снова невпопад вставил Руп, — то я могу поехать на такси. Просто скучно одному ехать, я подумал, заодно вам составлю компанию. Но если это неудобно...

Том молча обвел взглядом компанию, которая собралась у него за столом. Если бы он прочитал о таком в книге, то подумал бы, что это бездарная книга, совершенно неправдоподобная. Ну не могут в одну кухню в одно и то же время набиться девушка, которая уверяет, что она Гермиона Грейнджер, ее дружок из той же лечебницы, возникший из ниоткуда, и Руп, у которого совершенно некстати именно в этот день не завелся двигатель, и он оказался без руля. Параллельно с этим Том пропустил сообщение от продюсера, где говорилось, что проверки окончены, и нужно явиться в Глостер к вечеру, так как на закате они будут снимать новую сцену. Не явись этот новый белобрысый персонаж, Том бы, может, еще задумался о том, чтобы предложить Гермионе пожить в его квартире, пока он не поймет, что с ней делать, но теперь стало совсем непонятно. Этот дружок хоть и тоже с приветом, но знал наверняка, откуда Гермиона и где она живет. Он не мог позволить ему просто уйти и уж тем более отпустить с ним Гермиону. Том нервно усмехнулся и подумал, что своим решением окончательно подписывает себе приговор.

— Ладно, все поместятся, — вздохнул он, стараясь не замечать встревоженного взгляда Гермионы.

— Том, можно тебя на минуточку? — сдавленным голосом произнесла она.

— Прости, Мэг, у нас нет времени, у тебя пятнадцать минут, чтобы собрать вещи, — Том повернулся к Малфою. — А ты, получается, едешь налегке? Ладно, поезжай так, в наших местах мантией никого не удивишь.

Том подмигнул Рупу и двинулся в спальню, чтобы собрать свои вещи и взять что-то Малфою на смену.

* * *

В машине Гермиона уступила Рупу место рядом с Томом, а сама села рядом с Драко. Том не понимал, как рискует, приглашая Малфоя в приличное место, но упустить возможность увидеться с Роулинг Гермиона не могла. Оставалось только не сводить с Малфоя глаз и держать его под контролем. Без палочки он мало на что способен, разве что на мелкие пакости, но все же.

— Я так и не понял, куда мы едем, — одними губами произнес Драко равнодушно.

— Но так рвался с нами, так рвался, — буркнула Гермиона, хотя и сама не знала, чем недовольна. Малфоя она бы не бросила, удачно, что Том согласился взять с собой обоих. Но путешествие обещало быть нелегким. — Тебе там понравится, я думаю. Посмотришь на себя со стороны.

— Я бы предпочел заняться делом.

— У тебя есть идеи? Нет? Значит начнем с простого.

Гермиона отвернулась, давая понять, что разговор окончен, и прислонилась лбом к холодному стеклу окна машины. Они выехали на лесную дорогу. Мимо проносились деревья, покачивая своими голыми ветвями. Деревья Лондона словно прощались с Гермионой, уступая деревьям Глостера. По стеклу сочувственно стекал мелкий осенний дождик. Был еще полдень, но за окном было темно и туманно из-за нависших свинцовых туч и смога. Смог был несчастьем Лондона — в те редкие минуты, когда Гермиона оказывалась на метле в сотне метров над землей, она с грустью наблюдала, как исчезает в тумане ее родной город. Ее посещал какой-то мистический страх, что если ее Лондон действительно исчезает с лица земли? Кто мог подумать, что когда-нибудь страх станет реальностью.

Но все правда, даже если этого не случилось.

Кен Кизи "Пролетая над гнездом кукушки"

— Так что произошло? — Гермиона не сводила пытливого взгляда с Драко. Руп попрощался с ними и ушел готовиться к съемкам, а они с Томом остались в машине, чтобы допросить Малфоя.

— Я неудачно аппарировал и попал сюда, в это время, — быстро проговорил Драко, словно заученное домашнее задание. — Палочка не действует, никуда аппарировать не могу. Увидел вас в центре и проследил за вами.

Том с Гермионой переглянулись.

— Очень странно... В магическом мире систематические сбои при аппарации. Ты четко произносил пункт назначения? — Гермиона строго взглянула на Драко.

Малфой поморщился.

— Я умею аппарировать, Грейнджер, благодарю. А вообще, это нормально, что мы обсуждаем такие вещи при магглах? — он бросил на Тома неприязненный взгляд.

Том издал нервный смешок который Гермиона трактовала по-своему.

— Он все знает про нас. Больше, чем ты можешь себе представить.

— А почему ты решил, что я маггл? — неожиданно встрял Том и подмигнул Гермионе.

Драко неуверенно покосился на Тома.

— Ну, а кто ты? Сквиб? Ты же ездишь на этой телеге, — он обвел красноречивым взглядом его машину. Том рассмеялся. Телегой Lamborgini еще никто не называл.

Драко сузил глаза.

— Находишь мои слова смешными, маггл?

В глазах Тома мелькнул озорной огонек. Он напустил на себя презрительный вид и, изобразив свою коронную звериную ухмылку, выдал:

— Хорош автомобиль, а? — перефразировал он одну из реплик в «Тайной комнате». Слова вдруг всплыли в памяти, будто он учил их только вчера. — Не расстраивайся, собери с болельщиков деньги и тоже такой купишь, — продолжал он, с долей садистского удовлетворения наблюдая за тем, как вытягивается лицо спутника. — Или выставь на аукцион свою «Молнию». Музеи всего мира из-за них подерутся.

Гермиона выглядела не менее удивленной. Она безмолвно переводила взгляд с одного Малфоя на «другого». Она безусловно помнила ту перепалку на втором курсе. Еще бы. Ее тогда впервые назвали грязнокровкой.

Драко с ненавистью смотрел на Тома. Последний парировал той же снисходительной усмешкой в глазах.

— Да кто ты такой? — прошипел Малфой.

— Здесь мы задаем вопросы, — поспешила прервать обмен любезностями Гермиона. — Откуда ты аппарировал?

— С чего ты решила, что я буду перед тобой отчитываться?

Гермиона с сомнением посмотрела на Тома. Разговор обещал быть долгим. Том мог опоздать на съемки. Лишаться из-за Малфоя возможности поговорить с Роулинг Гермиона не собиралась.

— Или мы за одно, или расходимся и ищем выход по одиночке, — равнодушно уронила она.

На секунду по лицу Драко прошла тень недоумения, но тут же сменилась невыразительной маской.

— Что ты хочешь услышать? — лениво протянул Драко, удостоив ее взгляда, наконец.

— Малфой, сейчас вылетишь из машины.

— Попридержи язык, Грейнджер.

— А то что? — задиристо спросила Гермиона.

— А то вообще ничего не скажу, — спокойно пожал плечами Драко. — Будет меня еще допрашивать какая-то грязнокровка.

Том вдруг вмешался.

— Я думаю, тебе лучше ответить на вопросы Гермионы. Потом ответишь на мои. А если нет, из машины тебя выкину я. И можешь тыкать в меня своей палочкой, сколько влезет.

— Да неужели, — насмешливо протянул Драко. — Интересно посмотреть, как ты это сделаешь, — он оглядел худощавую фигуру Тома.

Гермиона удивилась. Малфой нарывается на драку, не имея при себе верных Крэбба и Гойла? Это что-то новенькое.

— Так, прекрати сейчас же! — она с силой пихнула его в бок.

Драко ошалело посмотрел на нее, но ничего не сказал. Сложил руки на груди и одарил ее пристальным взглядом.

— Какого числа ты аппарировал?

Драко не отвечал. Гермиона упрямо повторила вопрос.

— Грейнджер, я не понимаю, чего ты от меня добиваешься? Может, тебе рассказать, в какой фазе была луна, когда я аппарировал? Или ответить еще на парочку глупых вопросов, не относящихся к делу? Учти, что лимит моих ответов ограничен.

— Какого числа, Малфой?

— Шестого, — неохотно отозвался Драко.

Гермиона издала облегченный вздох. Значит, там тоже прошло всего лишь четыре дня. Вряд ли с ребятами что-то произошло за такое короткое время.

— Гарри… в порядке?

Драко вновь не ответил.

Гермиона испуганно встряхнула его.

— Малфой, отвечай на вопрос! Им удалось схватить его?

— Я понятия не имею, как поживает твой драгоценный Поттер, — буркнул Малфой, разглядывая деревья за окном.

Гермиона с облегчением вздохнула. Отрицательный ответ — положительный ответ.

— Тогда где ты был, когда аппарировал? Из Хогвартса нельзя аппарировать.

— Теперь моя очередь задавать вопросы, — резко оборвал ее Малфой. — Где мы и как это поможет нам выбраться отсюда?

Гермиона сочла справедливым ответить.

— Каким-то образом, аппарация срабатывает как хроноворот. И почему-то мы с тобой попали в одно и то же время. Мы с тобой в будущем, где все знают о волшебниках, читают книги о Хогвартсе и снимают фильмы о Гарри и его друзьях — надеюсь, ты понимаешь, кого я имею в виду.

— Знаю отличного колдомедика, Грейнджер. Могу записать тебя к нему, как только вернёмся домой.

— Кстати о колдомедиках, — прервал их Том. — Где ты остановился? Судя по состоянию одежды, ты ночуешь на улице?

Драко скривился, будто попробовав улитку на вкус.

— Я аппарировал сегодня утром. Днём увидел вас в торговом центре и проследил. Все.

Том понимающе кивнул.

— Случайно так зашёл в Лиденхолл Маркет. Мимо проходил. И увидел нас в тот же день как аппарировал. Ясно.

Драко иронии не уловил и снова обратился к Гермионе.

— Итак, куда мы приехали, Грейнджер, и что мы тут делаем?

— Скоро сам всё увидишь, — торопливо произнес Том, бросая взгляд на часы. — Мне пора гримироваться.

Гермиона в ужасе посмотрела на него.

— Ты позволишь ему присутствовать на съемках? Мы возьмем его с собой? Том, нет, ты не понимаешь…

— В машине я его точно не оставлю, — пожал плечами Том. — И мне нужно разобраться, что с вами делать, так что пойдем вместе. Я подумаю, где вас разместить.

Они вышли из машины, и из-за раскидистого дерева, возле которого они припарковались, им открылся огромный собор, уходивший в небо. Глостерский собор.

Гермиона с наслаждением втянула носом свежий осенний воздух. Она любила осень за пряный запах прелых листьев и пестроту деревьев.

— Жить мы будем там, — Том обернулся и указал на небольшую улочку, уходившую вниз. С этой точки было видно только несколько опрятных старинных домиков, прятавшихся за живой изгородью. — Некоторые актеры снимают у местных комнату, чтобы не ездить каждый раз в Лондон. Съемки иногда заканчиваются под утро, это не очень удобно.

Гермиона кивнула, подумав, что жизнь актеров на самом деле не такая комфортная, как ей представлялось.

— Я пойду договорюсь с администрацией, — Том жестом показал оставаться возле машины, а сам двинулся по заросшей лестнице в направлении собора.

Пока они с Драко ждали Тома, Гермиона ощущала странное волнение. Скоро она увидит тех, кто на протяжении семи лет жил их жизнью. Умершего "Дамблдора" и грузного пожилого мужчину, так мало походившего на Снейпа. «Гарри», который и правда немного напоминал ее родного Гарри. И увидит ее. Увидит девушку, которая семь лет своей жизни положила на то, чтобы быть ею, ничем не примечательной и совсем обычной Гермионой Грейнджер.

Увидит ли? Удастся ли Тому договориться?

Гермиона нервно оправила платье, которое вдруг стало казаться чересчур коротким и неудобным. Она поймала на себе насмешливый взгляд Малфоя.

— Что уставился?

— Платье на тебе интересное, Грейнджер, — протянул он, задумчиво разглядывая ее. — И давно ты перешла на маггловские тряпки?

— Не твое дело!

Гермиона неизвестно отчего смутилась.

— Сначала он купил тебе одежду, потом новую память. Любопытно, — Драко помрачнел, словно вспомнив о чем-то. Гермиона решила проигнорировать выпад, тем более, все равно не расслышала, что он там бурчит.

— И давно ты здесь? — вновь подал голос Драко после минутного молчания.

Гермиона подозрительно посмотрела на него.

— Несколько дней.

— А это кто? — Драко указал взглядом в направлении, куда скрылся Том. — Откуда он знает обо мне? Неужели ты обо мне рассказывала? Как мило, Грейнджер.

— Уйми свою фантазию. До вчерашнего дня это время было прекрасно только тем, что в нем не было ни тебя, ни Волдеморта.

— Только этим? — приподнял брови Драко. — А мне показалось, ты и так тут не скучаешь…

Гермиона покраснела, но не поддалась на провокацию.

— Здесь не только магии нет, Малфой, — ей захотелось стереть ухмылку с его лица. — Здесь нет и волшебников. Ни министерства Магии, ни даже дома моих родителей-магглов. Ничего нет. Это другой Лондон. Думаю, своего поместья ты в нем тоже не найдешь, — мстительно прибавила она.

Драко, казалось, невозможно было смутить. Он рассеянно рассматривал величественный собор, видневшийся вдалеке.

— Ты меня слышишь? — вскипела Гериона. Ей было досадно, что Малфоя пробить не удавалось.

Драко хмыкнул.

— Не найду своего поместья, говоришь? — пробормотал он и улыбнулся какой-то страшной улыбкой.

* * *

Люциус хмуро смотрел сквозь стекло высокого окна кабинета, из которого открывался вид на поместье Малфой. Уже смеркалось, и небо стягивало серым непроглядным полотном. Люциус чувствовал, что и над его головой сгущаются тучи. Вновь.

Убийство Поттера сыграло ему на руку — он вновь приобрел влияние и расположение Темного Лорда. Теперь он Министр Магии, его семья в относительной безопасности и благоденствует. Но Люциус знал по опыту, что это временно. Он не забыл, как год назад каждую секунду жил в страхе за себя и свою семью. Сегодня победа, завтра поражение. Волдеморт снова придет, чтобы отобрать у него палочку, и он, Люциус, должен быть готов дать отпор.

Когда в Малфой-Мэнор появился Поттер, Люциус сам загнал себя в угол. Он столько лет охотился за Мальчиком-Который-Выжил, что ни разу не задумался, ради чего. До тех пор, пока не попал в немилость, все было ясно. Власть, свобода, стихия. А после хаос. Осознание, что не был свободен ни до, ни после возрождения Волдеморта.

Лишь недавно Люциус четко осознал, зачем ему нужна свобода. Раньше это казалось лишним, это было неудобно. Свобода означает ответственность за свои поступки, а у Люциуса они весили слишком много, чтобы он мог ее понести. Было приятно слепо выполнять приказы, довольствоваться плодами и утешать себя тем, что отдавал эти приказы не он. Но за долгую жизнь Люциус убедился, что от ответа все равно не уйти. Только если не дать его вовремя, платить будет твоя семья.

Драко был долгожданным ребенком. У Нарциссы было несколько выкидышей, поэтому когда Драко появился на свет, хоть и преждевременно, стало не важно, что кругом бушует война. В поместье Малфой царил мир, и, казалось, кровь и ненависть проливались где-то в другом измерении. Когда Люциус возвращался домой после очередной бойни, его посещало чувство, схожее с тем, которое испытывает человек, когда сидит в уютном кресле, наблюдая за огнем в камине, в то время как за ставнями разыгрывается буря и сверкают молнии.

Впрочем, Драко был рожден в благоприятный момент. В тот период времени победа Волдеморта не вызывала сомнений, Лорд одерживал верх и приобретал все больше сторонников. Драко родился на несколько месяцев раньше, чем мальчик из пророчества. За пару лет до его падения. Кто знает, не родись Драко преждевременно, он мог бы разделить участь Гарри Поттера.

До рождения сына Люциус делал все, чтобы заполучить власть. Но и после рождения сына он продолжал делать все, чтобы заполучить власть. Он почти не видел, как рос Драко, не видел, как он делал первые шаги, не слышал его первых слов. Он делал карьеру, завоевывал доверие и уважение Лорда. И все же с тех пор, как появился Драко, он жил с ощущением тыла. В нем он видел свое отражение, продолжение себя — лучшее, что было в нем. Белокурый мальчик с огромными серыми глазами казался маленьким Люциусом, который заглядывал с укором ему в глаза, и спрашивал, во что он превратился за эти годы. Когда Волдеморт был повержен, Люциус боялся не Азкабана и не дементоров. Он боялся, что победители разрушат его хрупкий мир, его семью. Убежище.

С тех пор этот страх не покидал его ни на секунду. Он знал, что в любой момент его вновь могут разлучить с семьей, поэтому делал все, чтобы вернуть Волдеморта, вернуть стабильность. И он воскресил Темного Лорда. Теперь им ничто не грозило, теперь враги подавлены. Но вскоре он понял, что тихую пристань не найдет нигде. Драко рос, становился все более похожим на него. Его отражение повторяло его ошибки и постепенно превращалось в него. Поэтому когда Лорд дал сыну первое задание, Люциусу второй раз в жизни стало по-настоящему страшно. Волдеморт медленно рушил его убежище. Темный Лорд угрожал его семье.

Именно в этот момент Люциус понял, что свобода все-таки настигла его. Ему так или иначе придется взять на себя ответственность и сделать собственный выбор. С Волдемортом или без него, он должен оставить смерть и кровь за пределами своего дома — за ставнями. Для этого требовалось определенное мужество. Требовалось бросить вызов Волдеморту. И он сделал выбор.

О крестражах Люциус знал немного — лишь подслушанные отрывочные разговоры между Белатрикс и Лордом и информация, почерпнутая в библиотеке Малфой-Мэнор. Однако этого было довольно, чтобы понять что к чему. Стало ясно, почему Лорд не расставался со своей Нагини. Однако где остальные крестражи, Люциус предположить не мог. И рисковать, отправляясь на их поиски, он не мог также. Поэтому он решил дело в истинно малфоевской манере. Пусть Гарри Поттер и его маленькие друзья попытают счастья, а он в нужный момент перехватит инициативу. В последний момент. Люциус принял решение — возможно, первое в своей жизни самостоятельное решение. Свобода настигла его. Но бывают моменты, когда есть решение, и нет выбора.

Пожирателям Смерти, которые привыкли притворяться, что всегда делают только то что хотят, на самом деле, часто приходится идти против своей воли. Гораздо чаще, чем может показаться. На своей памяти Люциус мог сосчитать по пальцам случаи, когда убивал по собственному желанию. В основном, он был жертвой обстоятельств. Слепым оружием в руках Темного Лорда. Так вышло и с Поттером. Люциус выхватил палочку прежде, чем успел подумать, важно было успеть вызвать Темного Лорда раньше Белатрикс, чтобы вернуть расположение Волдеморта. Теперь Поттер был убит. Была убита и надежда на свободу.

И вот теперь судьба вдруг словно решила дать ему второй шанс. Как ни странно, на решительный шаг его толкнул сын, его тень — еще более нерешительная, чем он сам. Подруга Поттера, девчонка, которая знала, как убить Лорда. Казалось бы, дело проще простого, им нужно было лишь заполучить девушку в союзницы и выведать, где находятся остальные крестражи. Обрести власть над Волдемортом. Утвердить свое положение.

Но в одном семейство Малфой всегда было единодушно. Никаких сторон. Никаких союзников. Если Волдеморт узнает о заговоре, им конец, а он узнает, как только узнает она. Именно поэтому Малфои не могли открыто признаться девчонке, что ищут способ держать Волдеморта в узде. Ей сказали лишь, что держат ее как козырную карту и откроют ее как только она предпримет попытки к бегству. Это, кажется, удерживало ее от решительных действий, но ничто не могло заставить ее вымолвить хотя бы слово.

Люциус испробовал все, но пытки лишь укрепляли волю грязнокровки, а убить он ее не мог, и она это знала. Круцио не помогало, Сыворотку Правды не вольешь насильно в глотку, девушка была умна и не пила ничего из чужих рук. Оставалось лишь втереться ей в доверие.

И Люциус поручил это Драко. Волдеморт смотрел на мальчика как на пустое место — тем больше шансов, что авантюра пройдет незамеченной. Но тот явно не справлялся с заданием. Прошел месяц , а Драко по-прежнему ничего не добился от нее. Сын не использовал Круцио или другие темные заклятья. Люциус и не требовал, понимая, что Драко развивается не так быстро, как он в свое время, и ему нужно время, чтобы привыкнуть к насилию. От Драко требовалось другое. Выудить информацию хитростью, вызвать истерику, заставить проговориться. То, в чем он, кажется, достиг наивысшего искусства. Но и это сыну не удавалось. Порой создавалось впечатление, что он не особенно и старался. Словно знал, что после того, как ему удастся выведать все о крестражах, девушку убьют. Естественно, знал.

Драко Малфой не желал делать выбор. И, возможно, в этом была его свобода.

* * *

На парковке снова показался Том. Он был мрачнее тучи.

— Не удалось? — устремила на него тревожный взгляд Гермиона. Том покачал головой.

— В общем, удалось… Придумаем, что-нибудь, не переживай, — он подмигнул ей, хотя по-прежнему выглядел озадаченным. Гермиона вновь внимательно посмотрела на него, но решила выведать все позднее. Не в присутствии Малфоя.

— Думаю, пора познакомить вас с обитателями Хогвартса, — улыбнулся Том Гермионе и кивнул в сторону съемочной площадки. Малфой поморщился, когда Гермиона ответила ему восторженной улыбкой.

— Не понимаю, о чем вы, но полагаю, мне там делать нечего, — протянул он лениво. — Я бы предпочел отбыть положенный срок в спальне с удобствами и в полнейшем одиночестве…

— Удобства там, — Том кивнул в сторону съемочной площадки. — А с комнатой еще решается. Подождешь до вечера.

Драко проследил за взглядом Тома и брезгливо скривился.

— Я должен буду умываться в общественном туалете?

— Можешь произнести очищающее заклятье, — весело бросил Том и повел их по направлению к съемочной площадке. Драко был вынужден двинуться за ними.

— Куда мы идем? — спросила Гермиона.

— Хочу познакомить вас со съемочной группой, чтобы не удивлялись. Я же привез на съемки кузину и одноклассника — нужно вас представить.

Вдруг он увидел кого-то вдалеке и помахал рукой.

— Привет, Мэтт.

— Это Невилл, — прошептал он на ухо Гермионе. Гермиона в изумлении смотрела на высокого симпатичного парня, который приближался к ним с уверенной обаятельной улыбкой. В фильме он выглядел менее рослым и более похожим на Невилла.

— Какие люди, — подошел к ним Мэтт, с любопытством оглядывая Гермиону и Драко. — Привез гостей?

— Моя кузина, — поспешил уточнить Том. — Меган Смит. Это Джон Смит. А это…

— Что ты, я знаю, кто это!— Гермиона изобразила на лице восхищение. — Мэттью, вы мой любимый актер!

Мэтт смущенно помялся, но широко улыбнулся и, кивая, пожал руку Гермионе. Предложил рукопожатие Драко, но тот сделал вид, что не заметил этот жест.

Том склонился над ухом Гермионы.

— Давай без этого, ладно?

— Ладно, — с готовностью отозвалась Гермиона, отвечая одним уголком губ. Она уже и сама поняла, что переигрывает.

— Пойдем, Дэн уже снимается, — махнул рукой Мэтт. — Сейчас момент с кошмарами Гарри. Дэвид пытается заставить Дэна вспотеть самостоятельно, представляешь? Как можно заставить по заказу вспотеть? Как вы считаете? — он посмотрел на них, ожидая поддержки. — Еще слезы можно вызвать, но пот…

Том бросил на Гермиону извиняющийся взгляд. Та ответила едва заметной улыбкой. Драко слушал Мэтта с брезгливым выражением лица и явно не понимал, что происходит.

— Дэн — это тот, кто играет Гарри? — спросила Гермиона.

Мэт удивленно взглянул на нее.

— Ну, да, Дэн Рудклиф, пойдем я вас познакомлю.

— Не стоит, наверно, врываться во время съемок, — остановила его Гермиона. Том в недоумении посмотрела на нее.

— Да пойдем, ничего страшного, посмотришь, как снимают дубль. А после я вас познакомлю с Дэном. Он славный малый.

Гермиона в этом не сомневалась, но что-то мешало последовать за ними. Наверно, она не решалась встретиться с тем, кто изображал ее Гарри. Что-то в этом актере было до боли знакомо. На роль Гарри было трудно подобрать кого-то более подходящего. Она смотрела на него тогда, в кинотеатре, и сердце сжималось от тоски и тревоги за ребят, которых она оставила. Там, в далеком, уже почти забытом 1997-м, ее мальчишки остались совсем одни, одни против всего мира, а она не могла помочь им или умереть вместе с ними. Конечно, Малфой немало ее успокоил, сообщив, что о Гарри ничего не слышно, но это просто вопрос времени. И предстоящая встреча с Дэном только усиливала беспокойство.

— Вот мы и пришли.

Гермиона нерешительно посмотрела на большое одноэтажное здание, крытое брезентовой крышей.

Это павильон "Спальня Гриффиндор", — торжественно объявил Том и распахнул перед Гермионой палатку. Они вошли внутрь.

* * *

Драко задумчиво брел по направлению к кухне. Там он надеялся найти Гермиону, которая вечно путалась под ногами у домовиков, пытаясь оказать им свою неуклюжую помощь в приготовлении пищи. Еще в коридоре, ведущем в крыло, где работали домовики, он услышал негромкий гул голосов.

— Ал, потерпи!

— Ал, сильно больно?

— Ал, нам нужно срочно готовить обед, но ты держись.

Драко наморщил лоб и попытался припомнить, что за Ал мог вызвать такой ажиотаж. Спустя секунду лицо его разгладилось и в глазах отразилось понимание. Алом называли молодого домовика, которого отец несколько лет назад купил на рынке, разлучив с остальным семейством. Драко до сих пор помнил дикие вопли домовихи-матери, когда этого эльфа выпускали из их общей клетки. Но так было выгоднее. Никто не покупал домовиков-стариков. Разве что нищеброды вроде Уизли, хотя тем не хватало даже на самых дряхлых.

Ал был удивительным домовиком по одной причине. Это была ходячая катастрофа — эльф постоянно попадал в какие-то передряги. Он вечно ходил в синяках, частично оттого, что падал на ровном месте, частично оттого, что затем сам наказывал себя за неуклюжесть. Отец, одно время, хотел даже избавиться от него, но затем решил оставить, так как за многими недостатками, эльф проявлял недюжинные способности в волшебстве. Он был бы сильным магом, гораздо более сильным, чем остальные домовики. Именно поэтому Люциус решил не расставаться с жемчужиной, назвав его в насмешку Альбусом — в то время Люциус как раз был особенно в контрах с директором Хогвартса.

Внезапно Драко услышал голос, который заставил его ускорить шаг и выглянуть из-за стены, чтобы увидеть происходящее воочию. Над Алом склонилась Гермиона и пыталась ухватиться за его ногу, которую тот отчаянно отдергивал.

— Прочь, грязнокровка, прочь, — визжал Ал, отодвигаясь подальше от нее.

— Да позволь мне тебе помочь, глупое ты существо! — возмущенно восклицала Гермиона. — У тебя же сломана нога. Почему не залечишь? Вы же сильные маги!

Домовики, столпившиеся вокруг, молча наблюдали за действием. Они явно находили его забавным.

Ал в замешательстве оглянулся на улыбающиеся мордочки домовиков и вновь с ненавистью закричал:

— Прочь, грязнокровка! Хозяин не приказывал Альбусу залечивать ногу, хозяин будет недоволен.

Гермиона раскраснелась, ее волосы топорщились во все стороны. Наконец, ей все-таки удалось схватить домовика за ногу. Тот взвыл от боли. Домовики вокруг не тронулись с места. Они лишь шипели Гермионе сзади оскорбления.

— Нога сломана, — вздохнула она. — У вас есть костерост? — она обернулась к эльфам.

Те ответили ей презрительными взглядами и, проигнорировав вопрос. Один из них крикнул:

— Тебя никто не звал, магглорожденная! — вышел из толпы один из домовиков, впиваясь в Гермиону ненавидящим взглядом. — Домовикам не нужна помощь грязнокровок!

Гермиона замерла, словно прилагая все усилия, чтобы сдержаться.

Драко решил, что это самый подходящий момент, чтобы явить свое присутствие.

— Вы только посмотрите, — протянул он, выходя в коридор изящной скользящей походкой.

Гермиона резко повернула голову на звук и сузила глаза. Домовики бросились врассыпную при виде хозяина. Эльф, выступивший из толпы, хотел было тоже улизнуть, но его остановил холодный голос Драко.

— Винси, останься, — процедил он. Домовик затрясся и врос в пол. Альбус свернулся у колен Гермионы и тихонько заскулил. Гермиона растерянно смотрела, как коридор пустеет, а Альбус стонет на полу то ли от усилившейся боли в ноге, то ли от страха.

— Так-так, Винси, — стал расхаживать Драко с королевской грацией вокруг оставшейся сбившейся кучки. — Ты, значит, решил, что вправе оскорблять мою служанку?

Гермиона вскинула на него ненавидящий взгляд. Винси, казалось, позеленел еще больше и пролепетал.

— О, какой Винси подлец! Какой подлец! Хозяин никогда не простит Винси, Винси плохой, плохой, — он принялся изо всех сил биться головой об пол. Казалось, зловредного домовика, указующего секунду назад на Гермиону осуждающий перст, подменили, и теперь это было воплощение раскаяния и добродетели.

— Малфой, прекрати сейчас же! — закричала Гермиона, пытаясь остановить домовика. — Успокой его!

Драко хмыкнул, глядя на эту трогательную картину в духе Золотого Трио. Он медленно подошел вплотную к Гермионе. Она сидела на коленях, и теперь ей пришлось задрать голову, чтобы встретить его насмешливый взгляд.

— Винси, извинись перед Грейнджер, и я прощу тебя.

Винси помедлил и поднял неверящий взгляд на хозяина.

— Извиниться перед грязнокровкой? — прошептал он страшным шепотом.

Драко резко пнул его носком начищенного до блеска ботинка.

— Ты плохо понимаешь по-английски? — вкрадчиво поинтересовался он.

— Прекрати, — ледяным голосом одернула его Гермиона.

Драко перевел на нее недоуменный взгляд.

— Пытаешься подружиться с домовиками, Грейнджер?

Гермиона молча испепеляла его ненавидящим взглядом и, сидя в окружении домовиков, напоминала суровую версию Белоснежки. Альбус в испуге вскрикнул и прикрыл голову руками, заметив, что хозяин перевел взгляд на них с Гермионой.

— Решила смириться и ассимилировать? Да только не выйдет, — Драко испытывал странное наслаждение от того, что причиняет боль человеку, который доставил столько боли ему. — Домовики знают, что даже они превосходят тебя по крови.

Ногти Гермионы вонзились в ладони, но губы по-прежнему были плотно сомкнуты.

— Надо быть осторожнее, — притворно вздохнул Драко. — Пожалуй, скоро будет опасно дарить тебе одежду. Еще решишь, что хозяин дарует тебе свободу…

Гермиона взвилась на ноги, но осталась на месте и вновь стиснула челюсть, чтобы не отвечать.

Малфой смерил ее неуверенным взглядом. Пожалуй, он опять заходит слишком далеко. В конечном итоге, он пришел сообщить ей о визите Волдеморта, и если выведет ее из себя окончательно, она, пожалуй, может наделать глупостей.

— Я пришел сказать, что завтра приезжает Темный Лорд, — холодно бросил Драко после недолгого молчания. Гермиона медленно опустила голову, гуляя задумчивым взглядом по полу, на котором скорчился несчастный Альбус. — Не высовывайся из кухни и держи блок на окклюменцию. Если кто-то из Пожирателей заметит твое присутствие, тебя убьют.

— Нас всех убьют, верно? — голос Гермионы подействовал на Драко, как холодный душ.

— Убьют тебя, — подчеркнул Малфой, быстро справившись с собой. — Потому что ты грязнокровка, которая осмелилась показаться господам на глаза. Никто не поверит, что ты Гермиона Грейнджер, — он с презрением оглядел ее фигуру. — Взгляни на себя, от тебя ничего не осталось. Всего лишь служанка-грязнокровка, — выплюнул он.

Малфой развернулся, чтобы уйти, когда Гермиона в сердцах выпалила:

— Я свободна, пока могу заколоть себя кухонным ножом!

Драко резко обернулся. В глазах его на миг промелькнул ужас.

— Но не стану этого делать, потому что свободна. Я в ответе за тех, кого люблю и пока не могу позволить себе умереть. Но никто из вас надо мной власти не имеет, — она почему-то вскинула голову куда-то вверх. Ее спутанные кудри резко всколыхнулись.

Драко издал нервный смешок.

— Утешаешь себя, Грейнджер?

Гермиона опустила голову и мрачно усмехнулась.

— Помнится, Добби вам не удалось удержать. Потому что он был свободен задолго до того, как получил носок от твоего отца. Он стал свободен, когда аппарировал к Гарри, чтобы предупредить его. Только любовь и ответственность за другого определяют, свободен ты или нет. Ты вот любишь только себя. Так что это ты раб, а не я.

Она стояла, сложив руки на груди, и спокойно смотрела ему в глаза, а Драко с ненавистью смотрел в ответ. Он сделал шаг по направлению к ней, и Гермиона едва заметно напряглась. Драко подошел почти вплотную, испепеляя ее горящим взглядом. Гермиона инстинктивно отпрянула и сжалась в ожидании пощечины. Внезапно Драко опустил голову и посмотрел на Альбуса, оказавшегося между ними. Домовик не смел издать ни звука от ужаса.

— Залечи ногу, Альбус, — холодно уронил Драко. — Нам не нужны домовики-калеки, — и, развернувшись на каблуках, быстро вышел из крыла, оставляя растерянную Гермиону провожать его недоуменным взглядом.

* * *

— Молодец, Дэн, хорошо! Следующий дубль, — услышала Гермиона возглас в глубине зала. Она в изумлении огляделась. Помещение было полутемным, разделено на комнатки, в которых были размещены кровати, тумбы и прочий бутафорский хлам, разбросанный прямо на полу. Чуть дальше она увидела яркий свет, падающий на кровать, на которой метался человек. Приглядевшись, она увидела, что свет выходит из прожектора, а на кровати лежит тот самый актер. Дэниел Рудклиф.

— Нет, Дэн, не так! — к кровати подошел полный седой мужчина и расстроенно потрепал его по плечу. — Пойми, ты видишь убийство человека как наяву! Ты не мечешься в истерике, ты дрожишь от ужаса. Чуешь разницу?

Дэн сосредоточенно кивнул и горячо заверил мужчину:

— Я понял! Я понял, как это сделать!

Мужчина удовлетворенно кивнул и вернулся на свое место возле прожектора.

— Один, два, дубль!

Дэн вновь лег на подушку. Гермиона, Том и Мэтт подошли ближе. Драко остался позади, но про него все забыли. Внимание Гермионы было приковано к Дэну.

Его лицо словно окаменело, оно казалось мертвенно бледным под ярким светом прожектора. Внезапно он дернулся и напрягся, чуть мотнул головой, затем резко приподнялся на локтях, тяжело дыша. Гермиона догадалась, что Дэн видит кошмары, Гарри действительно они мучили на шестом курсе. Ей стало жутко. Магглы знали даже об этой интимной детали.

— Отлично, снято!

— Дэвид Йетс, наш новый режиссер, — прошептал Гермионе на ухо Том. Она кивнула.

Дэн соскочил с кровати и с восторженной улыбкой пожал руку Йетсу. Внезапно он заметил Тома.

— Том! — воскликнул он и в два шага преодолел расстояние между ними. — Давно не виделись, старина, — он хлопнул Тома по плечу и протянул руку. Тот чуть смущенно улыбнулся и пожал руку в ответ.

— Всего несколько дней — успел соскучиться? — хмыкнул Том. — Знакомься, моя кузина, — чуть посторонился он, открывая Гермиону. Гермиона затаила дыхание. Взгляд голубых глаз Дэна изучающе бродил по ее лицу и задержался на волосах. Он восхищенно воскликнул:

— Потрясающе, Том, я не знал, что у тебя есть кузина! Очень приятно, Дэн, — представился он чуть застенчиво.

Гермиона с удивлением изучала его лицо. Здесь, на съемочной площадке он перестал напоминать ей Гарри. Живой энергичный счастливый мальчик, на которого с детства не сыпалось ничего, кроме денег и восторженных возгласов фанатов. Казалось, он с упоением впитывает каждый момент, каждой клеточкой ощущает жизнь и с восторгом воспринимает любую мелочь.

В то же время он не казался избалованным , как не казался никто здесь. Это были обычные подростки — такие же, как она или Гарри. Но все же Гермиона вдруг ощутила себя старше их и не потому что действительно родилась раньше. Она — и каждый ученик Хогвартса — повзрослели лет на двадцать, когда в их жизни появилась война. Актеры, сновавшие в этом съемочном городке, оставались вечными детьми, сколько бы лет им ни было. Они только играли в войну и любили жизнь. Они еще не знали, какой стороной она может к ним повернуться.

— Гермиона… Меган Смит, — спохватилась Гермиона, но Дэн услышал.

— Гермиона? — засмеялся он, бережно пожимая ее руку. — Пожалуй, ты и впрямь смахиваешь на Гермиону Грейнджер — это комплимент! — поспешил заверить он.

Гермиона кисло улыбнулась, с досадой думая, что ей не нравится, когда кто-то уточняет, что сходство с Гермионой Грейнджер — это комплимент.

— Увлекаешься поттерианой?

Похоже, Дэн тоже решил, что она специально укладывает волосы так, чтобы они торчали во все стороны.

— Да! — восторженно воскликнула Гермиона. Том покорно вздохнул. — Гермиона Грейнджер — моя любимая героиня!

— Так надо вас познакомить с Эммой, — воскликнул Дэн. — С Эммой еще не виделись? — посмотрел он на Тома.

Тот отрицательно покачал головой, с интересом наблюдая за Гермионой.

— Эмма — это девушка, которая играет меня… Гермиону, верно?

Получив сбоку чувствительный толчок от Тома, Гермиона поняла, что не ошиблась. Она с трудом кивнула.

— Хорошо, только скажу Мал... Джону. Джон?

Она оглядела зал в поисках Малфоя, но тот как сквозь землю провалился. Гермиона вышла из палатки, огляделась, затем снова вернулась и обратила к Тому испуганное лицо.

— Он ушел! — выдохнула она.

Действительность познается босыми ногами.

Антонио Поркья

Сперва Драко вышел просто освежиться. Ему невмоготу было больше дышать с этими клоунами одним воздухом. Затем, оглядевшись, решил, что Глостер, должно быть, живописный городок достойный внимания и решил прогуляться хотя бы до собора. Грейнджер он не упустит, она никуда от своего суженого не денется. При этой мысли скулы свело, и к горлу подступила тошнота.

Он двинулся вверх по неприметной лестнице, скрытой в зарослях. Судя по щербатости ступенек, тропинка была такой же древней, как все вокруг. Стволы деревьев были мощными и узловатыми, кусты такие разросшиеся и задиристые, что Драко несколько раз пришлось вызволять полы мантии из цепких веточек.

У собора по опрятному вылизанному газону задумчиво прохаживалась хрупкая девушка с волнистыми русыми волосами, рассыпанными по плечам. Сзади Драко мог бы даже принять ее за Грейнджер, если бы не цвет волос. У Грейнджер копна была густо каштановая с рыжим отливом. Это он хорошо помнил.

Заметив дорожку, ведущую к главному входу в собор, Драко зашагал прямо по газону, когда услышал за спиной звонкий девичий голос.

— Вы, случайно, не дублер?

Он обернулся и увидел ту саму девушку, глядевшую теперь на него с чуть застенчивой улыбкой.

— Меня зовут Драко, — не понял Малфой и лениво повернулся к ней всем корпусом.

Девушка рассмеялась.

— Я Эмма. Значит все-таки дублер? — она качнула головой, и аккуратно уложенные кудряшки всколыхнулись. — Так и знала... Вы очень похожи на Драко Малфоя.

— Откуда вам знать, как я выгляжу? — Драко стоял, засунув руки в карманы плаща, и смотрел куда-то поверх ее головы.

Эмма прыснула и расхохоталась. Она не стеснялась своего непринужденного громкого смеха. Отсмеявшись, она с восхищением покачала головой и взглянула на него с интересом.

— Я бегу осмотреться в собор, порепетировать роль. Не хочешь со мной прогуляться? — Эмма неловко топталась на месте, кутаясь в легкое пальто, накинутое поверх свитера.

Взгляд Драко стал более осмысленным. Он опустил взгляд и сощурился, с интересом изучая ее.

— У меня небольшой перерыв, пока Том с Дэном снимаются… — пояснила Эмма, в конец смутившись. — Так что есть время до ужина.

Драко усмехнулся каким-то своим мыслям. Он задумчиво потер заросший подбородок.

— Почему ты не с ними?

Эмма удивленно повела плечиком.

— Я провожу там двадцать четыре часа в сутки. Иногда хочется просто подышать свежим воздухом.

— Покажешь, где будут проходить съемки в соборе?

На лице Эммы расцвела счастливая улыбка, и она с готовностью кивнула.

Собор был пуст, сер и холоден. Драко окинул взглядом высокие своды, лепестками соединявшиеся под куполом.

— Я много читала об этом соборе… — таинственно прошептала Эмма. Драко насмешливо взглянул на нее. И снова она напомнила чем-то Грейнджер.

Эмма будто поняла природу его взгляда и, ответив смущенной улыбкой, постаралась придать своему лицу менее загадочное выражение. Годы, проведенные в шкуре Гермионы Грейнджер, накладывали отпечаток.

— Раньше Глостер принадлежал кельтам, ты знал? Потом его захватили римляне, потому что здесь река, и это удобная точка для торговли.

Драко попытался изобразить интерес, но, наверно, ничего не вышло, потому что Эмма решила его расшевелить.

— Хочешь, покажу тебе свое любимое место?

Драко хотел сказать «нет», но она уже устремилась вверх по незаметной узкой винтовой лестнице.

Эмма одолела последние ступеньки и вышла на внутренний балкон, опоясывавший купол. Драко шагнул вслед за ней и огляделся.

— Здесь снимают сцены в коридорах Хогвартса, — указала Эмма на крытую аркаду внизу.

Драко проследил за ее жестом.

— Ничего общего, — пробормотал он.

— Что? — не расслышала Эмма. Под куполом гулял ветер.

— Прекрасный вид, — чуть громче сказал Драко, выглядывая за каменное ограждение. Ветер развевал полы его черного плаща, открывая взгляду подол мантии под ним, но Эмма не замечала. Она не могла отвести зачарованного взгляда от вида, открывшегося ей.

С этой точки весь Глостер был как на ладони. Оказалось, городок был не такой уж маленький и не такой уж живописный. Маленькие домики сливались в ряды серых зубчиков, прореженных зелеными полосками, очерчивающими город, но в остальном город был застроен промышленными объектами и скучными зданиями из красного кирпича. Вдалеке виднелась река.

Драко медленно перевел взгляд с Северна на Эмму. Та, закрыв глаза, подставила лицо ветру, игравшему ее волосами, и с наслаждением впитывала освежающий холод.

— Знаешь, в средние века существовал закон,— она открыла глаза и, перегнувшись через ограждение, выглянула, чтобы разглядеть барельеф снаружи. — Преступник, сбежавший из-под стражи, мог забежать в этот Собор и укрыться в нем. Никто не мог схватить его до тех пор, пока он сам не покинет священные стены. Стража не могла войти туда с оружием, хотя и безоружная она не имела права применять силу в храме. Собор был приютом грешников и никогда не выдавал их. Здесь каждому дается второй шанс, — она отпрянула от ограждения и взглянула на Драко. Тот стоял, вцепившись в каменные перила, и остановившимся взглядом смотрел куда-то вдаль. Внезапно он повернулся к ней и скривился в усмешке. Казалось, он смотрел сквозь нее.

— Второй шанс?

Эмма нерешительно кивнула, недоуменно глядя на Драко.

— Они называли собор Азиль. Убежище.

Драко вновь отвернулся, оглядывая город с высоты птичьего полета.

* * *

Драко Малфой сидел с ногами на подоконнике, поигрывая палочкой в руке и устремив мрачный взгляд в окно, за которым открывался вид на голые верхушки деревьев и на полную беловатую луну, почти скрытую за ветвями и за дымчатой ватой тумана.

В последнее время он нередко нарушал правила приличия и вот так по-детски залезал на подоконник, прячась за портьерами от внешнего мира и прежде всего — от себя. Это вошло в привычку на шестом курсе в Хогвартсе, когда он все чаще искал уединения и все реже находил.

Отец, должно быть, пришел бы в ужас, найди он Драко здесь, но Люциус давно оставил надежду воспитать в сыне аристократа и в его комнату заходил редко, чтобы не разочаровываться.

В комнате Драко, правда, всегда царил идеальный порядок, на полках стояли только книги, положенные к прочтению юного чистокровного мага, но Люциус никогда не уходил отсюда довольным. Так и вышло, что в комнату Драко, не считая домовиков, могла только изредка зайти Нарцисса.

Впрочем, в последнее время, и мать стала нечастым гостем. После смерти Поттера она отстранилась, стала странно молчаливой и лишь изредка бросала на сына тревожные, всевидящие взгляды. Они больше не говорили по душам, да и едва ли могли. Слишком многое было на кону, слишком опасно было открывать мысли даже самому близкому человеку. По сути, Драко всегда жил с ощущением этих недомолвок в семье, но раньше это его не трогало. Раньше он был самодостаточен и ни в ком не нуждался. Теперь он балансировал на тонкой грани дозволенного, и за отсутствием поддержки его неминуемо тянуло вниз.

Поддержка родителей была бы не лишней, но Драко слишком часто видел, как отец сам подобно слепому котенку тычется в поисках выхода. Нарцисса была тверже, но ее будто сломила смерть Поттера. Их всех сломила, как ни странно.

У Драко всегда было преимущество, которого не было у Поттера, и на которое он указывал во время каждой стычки — "мой отец узнает об этом"!

Родители. Его убежище. У Поттера не было родителей, а у Драко были, и он никогда не упускал возможности напомнить об этом. Он всегда знал, что у него есть тыл, и в этом был залог его уверенности в себе.

Но со смертью Поттера он вдруг явственно ощутил, что его преимущество было не таким однозначным. Поттер был не только знаменем, его любили и именно поэтому так тщательно оберегали: Дамблдор, Орден — все. За Драко никто не дал бы и ломаного гроша. Кроме родителей. Им он дорог, только ради него они все еще оставались верны Волдеморту даже тогда, когда Люциус впал в немилость.

По крайней мере, так думал Драко, и эта мысль помогала ему держаться. Смерть Поттера пошатнула эту уверенность. Не то чтобы он вдруг осознал, что не нужен родителям, но его стало точить сомнение.

Так ли ценят они его жизнь? Закрыли бы они его своим телом так, как подставился под Аваду Уизли? Выдержали бы они несколько месяцев пыток, как делала это Грейнджер? И что с ним сделает Люциус, когда узнает, что он задумал?

У Драко больше не было убежища, и его отец не узнает об этом.

* * *

— А не хочешь помочь мне прогнать одну сцену? — предложила Эмма, когда они спустились. Собор по-прежнему пустовал.

— Кого ты играешь?

Эмма засмеялась.

— Мне определенно нравится твое чувство юмора, Драко Малфой, — она вскинула на него взгляд из-под ресниц, и вид у нее был такой лукавый, что, казалось, она затевает что-то действительно забавное.

— Вот слова. Почитаешь за Гарри и Рона?

Драко опустил взгляд на текст, что вручила Эмма. Затем вновь перевел взгляд на нее.

— А ты за Гермиону?

— Ну естественно! За кого еще?

Драко пару мгновений не сводил взгляд с удивленного лица Эммы. Затем кивнул и невыразительно прочитал:

— Как вы не понимаете? Это была церемония. Посвящение.

— Прекрати, Гарри, — воскликнула Эмма голосом Гермионы. Драко оторвался от текста, чтобы проследить за ее живой мимикой. — Я знаю, к чему ты ведешь.

— Это случилось. Он один из них, — глухо бубнил Драко, вновь и вновь перечитывая реплики про себя.

— Из кого это?

— Гарри считает, что Драко Малфой отныне Пожиратель Смерти.

— Да ты сбрендил. На кой черт Сам-Знаешь-Кому такой жлоб, как Малфой?

— А что тогда он делал в Боргине и Бэрксе? Мебель подыскивал?

— Это стремная лавка, а он стремный чел.

— Слушай, его отец — Пожиратель Смерти. Это же логично. К тому же Гермиона

все своими глазами видела.

— Я уже сказала — я не знаю, что я видела.

Драко резко опустил сценарий и устремил взгляд перед собой. Мысли роились в голове, и сердце словно отмерло, отдаваясь в ушах тяжелыми ударами. Значит им каким-то образом удалось проследить за ним, когда он разыскивал Исчезательный шкаф. И Грейнджер, видимо, видела больше всех…

«Не знаю, что я видела…».

Почему не сказала прямо? Почему заступалась за него?

— Ну как тебе?

Драко ответил не сразу, все еще погруженный в свои мысли.

— Замечательно, — сдержанно кивнул он и хмыкнул, улыбаясь одним уголком губ. — Думаю, будь здесь Грейнджер, пришла бы в восторг.

Эмма не заметила иронии. Она благодарно улыбнулась Драко.

— Как думаешь, — задумчиво протянул он. — Почему Гермиона сомневалась, что я... Драко стал Пожирателем?

Эмма с удивлением покосилась на него.

— Я тоже люблю во всем покопаться. Но тут, может, все просто? Ей не верилось, что Драко на это способен.

* * *

Гермиона лежала, свернувшись калачиком, и рассматривала помятый клочок серой бумаги, отдаленно напоминавший вырезку из маггловской газеты. Она лежала так уже минут двадцать, не сводя с вырезки остановившегося взгляда. Со стороны казалось, она обессилена настолько, что не может даже сфокусировать взгляд. Это была отчасти правда.

Нечасто ей удавалось просто прийти в свою каморку и полежать вот так в одиночестве. Кроме нее, в комнатке жили еще несколько домовиков, и, хотя те приходили только спать, они знали, где ее можно найти. Лишь заметив ее отсутствие, эльфы тут же прибегали, чтобы заставить ее работать. Они превосходили ее по количеству, а без палочки Гермиона была совершенно беззащитна. Ей ничего не оставалось, как повиноваться, хотя мышцы ломило от тяжелой работы и недосыпания. Но иногда наступали редкие минуты, когда домовикам становилось не до нее. Всего лишь минуты, но она научилась ценить каждое мгновение. И когда ей удавалось ускользнуть в свою каморку и побыть наедине с собой, она сворачивалась вот так калачиком на своей кровати и доставала из-под подушки заветный клочок газеты. Она отворачивалась к стене так, чтобы, даже если домовики внезапно ее обнаружат, успеть спрятать газетную вырезку.

Ее привычным состоянием стала апатия. Все чаще хотелось просто лечь и умереть. У нее не было ничего. Не было уверенности в том, что у нее получится, в том, что она вообще должна это сделать, в том, что все это не обман разума. Ее могли околдовать, наложить Империо или Обливиэйт, а затем просто подменить ей воспоминания. У нее не было ничего, лишь ноющая боль в затылке и маггловское платье, изорванное в клочья, — единственное доказательство, что все это было реальностью. Порой и оно казалось ей миражом, и тогда ей почти хотелось, чтобы Волдеморт, приезда которого Малфои ожидали с таким трепетом, все же нашел ее и убил.

Лишь серый клочок бумаги, спрятанный в книге, удерживал от самоубийства. Она никогда не разглядывала его без чувства горечи, эта вырезка из газеты всегда вызывала двойственные чувства. Глядя на этот клочок, она с пугающей ясностью осознавала, что некоторые вещи просто нельзя изменить, время ушло — его не вернуть вспять. Порой ее охватывало отчаяние, мучительное осознание того, что чего-то она изменить не в силах — она, та, которая всегда находила выход из любой ситуации! Но все-таки эта вырезка укрепляла ее. Глядя на ласковое лицо, которое улыбалось ей с фотографии, она преисполнялась уверенности, что кое-что изменить все же в силах. В ее волшебном мире, в отличие от его мира, каждому давался второй шанс. Она допустила ошибку. Но все еще могла ее исправить.

Внезапно Гермиона услышала за спиной неясный шорох. Она привыкла реагировать на любой звук моментально, поэтому и теперь без промедления едва заметным движением засунула листок бумаги под подушку и притихла в ожидании. В комнату кто-то зашел. Это были явно не домовики — те бесцеремонно влетали в комнату и тут же принимались тормошить ее. Человек, который вошел теперь, старался действовать бесшумно. Гермиона почувствовала, что он встал позади нее, вплотную к кровати. Она незаметно нащупала под подушкой нож, который когда-то украла с кухни на случай, если к ней нагрянут такие вот нежданные гости. Безусловно, нож не мог остановить волшебника, но выбить его из колеи хотя бы на время — возможно.

Человек продолжал неподвижно стоять у изголовья кровати. Было так тихо, что Гермиона могла слышать его тихое дыхание и бешеный стук собственного сердца. Гермиона напряженно сжимала холодную рукоятку ножа и размышляла, как ей быть. Если бы вошедший пришел ее убить, он бы уже напал на нее. Если бы ему было что-то нужно от нее, он тут же разбудил бы ее. Кто бы это ни был, едва ли он стал бы беречь ее тонкий девичий сон. Стоит ли ей напасть первой или выждать и выяснить, что ему нужно?

Незнакомец продолжал нависать над кроватью, не двигаясь с места. Прошла минута, две — и Гермиона уже начинала думать, что тактика выжидания, скорее всего, не принесет плодов — едва ли незнакомец станет делать то, что задумал, в ее присутствии. Она решила, что пора все-таки «просыпаться».

Гермиона стала медленно поворачиваться, сонно потирая лицо и делая вид, что не подозревает о присутствии постороннего в комнате. Человек у кровати пошевелился, и Гермиона тут же услышала резкий холодный голос над ухом.

— Это так, значит, проводят рабочее время слуги в моем доме?

Теперь Гермионе не хотелось открывать глаза — она знала, кто стоит над ней. Чуть полежала, сомкнув веки, затем решительно распахнула глаза. В потолок уходил длинный черный силуэт.

— Простите, что потревожил ваш сон, мисс Грейнджер, — лениво протянул Малфой, засовывая руки в карманы мантии. — Домовики не нашли Вас, и мне пришлось явиться самому.

Гермиона недоумевающе смотрела на него снизу вверх. И давно домовики забыли, где ее искать?

— Говори и уходи, Малфой, — она села на кровати и принялась нашаривать на полу свои потрепанные балетки.

С секунду Драко следил за ее спокойными, размеренными действиями.

— Ты действительно меня не боишься? — вдруг обронил он удивленно.

Гермиона надела балетку, не глядя на него.

— Боюсь, — честно призналась она.

Малфой вскинул брови.

— Почему тогда так ведешь себя? — Он говорил тоном циничного хирурга, который сухо и привычно констатирует очередную смерть.

Гермиона внимательно посмотрела на него. Это был странный разговор. Даже с друзьями она редко говорила так прямо и непосредственно. С Малфоем она и вовсе не разговаривала принципиально. Зачем теперь решила изменить своей тактике?

— Потому что боюсь, — просто ответила Гермиона и, надев вторую балетку, встала на ноги и оказалась с Драко лицом к лицу. — Зачем пришел?

Она смотрела на него в упор.

Драко машинально отпрянул и сделал шаг к окну.

— Темный Лорд не придет. Отец просил передать.

— Отчего же он передумал?

Драко повернулся к ней и снова подошел вплотную.

— Подумай лучше, что ждет тебя, когда он все-таки придет.

— И что меня ждет? — равнодушно спросила Гермиона, поднимая на него свой измученный взгляд.

— Ты боишься меня, но не боишься Темного Лорда?

— Волдеморта, Малфой. Повторяй за мной: я не боюсь Волдеморта, — четко произнесла Гермиона, выделяя каждое слово.

Драко усмехнулся.

— Думаешь, дело в имени?

— Нет? Почему бы тогда не произнести его?

Драко постепенно закипал. Пару мгновений он смотрел на нее, на что-то решаясь, затем резко задрал рукав своей мантии.

— Не боишься Лорда, Грейнджер? А что если он решит оставить такую на тебе?

Гермиона с омерзением смотрела на черный череп, впечатанный в белую кожу Малфоя. На секунду она даже растерялась. Она знала, что Малфой — Пожиратель, но ни разу не видела уродливую метку вблизи.

— Думаешь, ты такая смелая? Да ты дура, — выплюнул Малфой. — Ты не боишься Лорда, потому что не знаешь, на что он способен. Ты даже не представляешь себе… Поттер с Уизли тоже не представляли, когда лезли в самое логово. Где он, твой Поттер, а? — Драко схватил Гермиону за плечи, но тут же отпустил, отворачиваясь и взьерошивая идеально уложенные светлые волосы.

Гермиона следила за ним пристальным взглядом — Малфой был сам не свой. Упоминание о друзьях вызвало новый спазм в горле. Ей стоило многих усилий не накричать на Малфоя и не вышвырнуть его прочь, какими бы последствиями это ни грозило.

— Малфой, что ты от меня хочешь? — устало выдохнула она.

Драко медленно повернулся к ней.

— Если расскажешь мне все, что знаешь, я могу… — в волнении начал он, — могу гарантировать, что мой отец походатайствует перед Лордом, чтобы оставить тебя в живых…

— И что же ты хочешь узнать? — Гермиону не сводила с него изучающего взгляда.

— Все! Просто расскажи мне, где вы были в течение прошлого года. Где была ты, в частности.

— Я слышала это уже сотню раз! Мой ответ — нет. Пусть Волдеморт меня убьет — мне все равно, — она резко отвернулась, делая вид, что разглаживает смятую постель. — Зови его на чай — собственноручно испеку ему плюшки.

Покрывало лежало настолько идеально, что поправлять его было уже просто глупо, поэтому Гермионе пришлось вновь повернуться и столкнуться лицом к лицу с Малфоем. От него не укрылись слезы, застывшие в ее глазах.

— Значит, не хочешь по-хорошему?

— Это сейчас было по-хорошему? — вскинула брови Гермиона.

— Послушай, грязнокровка! — Малфой судорожно схватил ее за плечи и приблизил лицо настолько, что она могла ощущать его дыхание. Светлые пряди выбились из укладки и лезли ему в глаза. — Ты безмозглое существо! Все, что от тебя требуется — это рассказать мне. И ты свободна, понимаешь?

Гермиона молчала.

— Отвечай, — встряхнул ее Малфой.

Гермиона отвела взгляд и упрямо сжала губы.

— Ну и подыхай, — Малфой отбросил ее на кровать, и Гермиона, не успев сгруппироваться, стукнулась головой о стену.

Драко задержал взгляд на ее затылке, но, ни слова не прибавив, молча покинул комнату. Мгновение спустя до слуха Гермионы донёслось его глухое едва слышное за внушительной дубовой дверью бормотание:

— Залечи Грейнджер.

* * *

В углу Драко заметил столик с небольшими круглыми лепешками с фитильками. Их было очень много — казалось, ими был заставлен весь стол. Драко подошел ближе. Эмма последовала за ним.

— Что это?

Эмма проследила за его взглядом и удивленно взглянула на Малфоя.

— Это свечи. Что ты имеешь в виду?

— Я вижу, что это свечи, — нетерпеливо поморщился Драко. — Зачем они тут стоят?

— Ну... Люди зажигают их, когда молятся…

— Зачем?

— Зачем молятся? — переспросила Эмма.

— Зачем зажигают свечи?

Эмма задумчиво посмотрела на ряды свечей.

— Их зажигают в знак надежды, — ответила, наконец, она. Огонь отражался в ее смышленых карих глазах. — Надежды, что Богу не все равно. Может быть, воск плачет и уязвим, — она подняла на него неуверенный взгляд, — как Бог?

— Глупые магглы.

— Что?

— Я говорю, толку молиться, если нет результата.

— Ну, это же не заклинание, — засмеялась Эмма. — Молитва — это просьба. Там, — Эмма указала пальцем вверх, — могут ответить на нее, могут — нет. Свободные отношения, понимаешь?

Драко хмуро разглядывал порхающий на сквозняке огонек свечи.

— Не понимаю. Я понимаю только то, что вижу.

— Если увидишь, придется поверить. А пока есть выбор. Право на выбор дорогого стоит, так что никаких гарантий.

Драко задумчиво повернулся к ней. Она тоже смотрела на пламя, и в глазах плясала решимость.

— По-твоему, лучше так? Не иметь опоры под ногами?

Эмма пожала плечами.

— Не знаю, зачем опора, если нет свободы? Зачем вообще жить, если нет свободы? Я бы не смогла, — Эмма гордо вздернула носик. — Не захотела бы.

Драко вздрогнул. Где-то он уже слышал эти слова. Он снова посмотрел на огонь и протянул с затаенной тоской.

— Откуда тебе знать?

— Что именно?

— Что не смогла бы.

Эмма удивленно покосилась на него.

— Я так думаю.

— Ты не имеешь права так думать.

Эмма оторопела.

— Думать имеет право каждый!

— Это придумала не ты, — отрезал Драко, едва скользнув по ней взглядом. — Это придумали до тебя.

— Возможно. Наверняка кто-то так думал и до меня. Но это не значит, что я не могу согласиться.

— Не можешь, — процедил Драко. — Ты не имеешь права соглашаться, пока не выстрадаешь эту истину. Пока не искала самостоятельно.

— Но как же опыт предыдущих поколений? — загорелась Эмма. Она забылась, и почтительный полушепот превратился в звонкие трели, ударяющиеся о своды древнего собора. — К чему тогда память предков, если все ответы нужно искать заново?

— У тебя свои предки, у меня свои, — отрезал Драко. — Чтобы понять, кто из них был прав, нужно искать самому. Только то, что ты пережила, — твое. Все остальное — никому не нужные афоризмы.

Взгляд Драко устремился вверх. Под самым сводом через маленькие узкие отверстия просачивался солнечный свет. Косые лучи ниспадали призрачными золотистыми нитями на мрачные стены собора, словно согревая холодную строгость серого камня.

Эта девушка не знала, что говорит с настоящим Драко Малфоем, иначе, возможно, не говорила бы с ним о свободе, о выборе и прочих выдумках. У волшебников все не так, как у магглов. Иногда молиться бесполезно. Иногда никакой свободы выбора нет.

* * *

От Нарциссы не укрылось, что с Драко творится что-то неладное. Ее не покидало ощущение, что что-то мучает его, но что именно, она никак не могла определить. Безусловно, сын тщательно скрывал свои эмоции, и даже, наверно, сам не осознавал, что с ним происходит, поэтому казалось важным вдвойне понять причину.

Она отчасти связывала странное поведение сына с поручением, которое дал ему отец. Нарцисса не могла не заметить, что оно дается ему с большим трудом. Прошел месяц, а Драко по-прежнему ничего не добился от девчонки. Ему нужно было лишь втереться ей в доверие, но Драко этого упорно не делал. Как будто боялся подпустить ее близко. Или брезговал.

Нарцисса Малфой всегда была аристократкой до мозга костей. Она носила свою чистую кровь в жилах, скрытых в холеном, утонченном теле и никогда не позволяла себе даже мысли, что к этому телу могут прикоснуться недостойные. Со школьной скамьи она знала, что выйдет замуж за носителя знатной фамилии с такой же чистой кровью и состоянием, как у нее, чтобы смешать кровь и удвоить состояние. Она с юности была лишена всяких иллюзий по поводу брака, поэтому когда вскоре после свадьбы она поняла, что любви не будет, отнеслась к этому философски. Она с детства впитала в себя образ жизни аристократических семей и другой жизни не знала, поэтому чувствовала себя привычно в такой обстановке. Никаких скандалов, никакой ревности, она занималась своими делами, муж — своими, и чем именно он занимался, ее мало заботило. До тех пор, пока она не почувствовала первый толчок сына в животе.

Младенец принес тепло в это холодное поместье. Люциус и Нарцисса сблизились, их объединяло теперь нечто общее. Сын и наследник. На некоторое время в их семье установилась та неизвестная им доселе атмосфера, которая редко присутствует в обществе самовлюбленных эгоцентриков. Однако вместе с любовью в этот дом пришли скандалы и противоречия — побочный эффект чувств. Люциус Малфой выступал в рядах Волдеморта, и если раньше это мало волновало Нарциссу, и она могла себе позволить присутствие на их собраниях в Малфой-Мэнор со скучающим видом, то теперь за нее хватались маленькие пальчики сына, требуя защиты, и она не могла оставаться в стороне. Люциус Малфой всего лишь делал карьеру, он даже в мыслях не мог себе представить, что будет с ними, если Волдеморт проиграет. Идеология вросла в него с корнями, и он точно знал, что сила на стороне Темного Лорда. Нарцисса тоже это знала, но знала также, что материнское сердце никогда ее не обманывает.

Пока муж был на задании или в очередной раз штурмовал дома авроров, маленький Драко делал первые шаги, произносил первые слова, открывал мир. Лишь редкими вечерами Нарциссе удавалось разделить с мужем общую радость, и сын рос почти без отца. Порой она ненавидела Люциуса за то, что тот слепо подвергал семью опасности и не интересовался их жизнью, но чем старше становился Драко, тем проще ей было принять его отца. Сын становился копией Люциуса, и на некоторые его черты она смотрела уже не взглядом капризной жены, оставленной холодными вечерами, а взглядом любящей женщины. Люциус был теперь для нее не просто мужем, но отцом ее ребенка. Единая плоть.

С годами она научилась выражать свои эмоции не так явно, использовать обходные пути, обращаться к помощи верного Северуса или сумасшедшей сестры Беллатрикс. Хитрость и изворотливость — семейная черта. Нарцисса научилась никогда не перечить мужу, но все делать по-своему, и вскоре ее приобретенный навык принес плоды.

Когда Волдеморт пал, именно она спасла свою семью. Она тайком пробралась к Андромеде, с которой втайне поддерживала добрые отношения. Та свидетельствовала за них на суде и вкупе с приличным состоянием, отданным на откуп, это помогло им выйти сухими из воды. Ее семья была в безопасности. Нарцисса защитила своего ребенка.

И вот теперь она словно в страшном сне видела, как история повторяется. Казалось бы, карьера мужа вновь пошла в гору, они снова были в милости у Волдеморта, но, как и в прежние времена, они стояли на скользкой лестнице, с которой в любую минуту могли полететь вниз.

Порой ей становилось страшно, что фактически это она стала причиной победы Лорда. Авада Кедавра не убила Поттера окончательно, Лорд послал ее проверить, не подает ли Мальчик-который-никак-не-умрет признаков жизни. Нарцисса слышала его мерное дыхание, и перед ней возникла страшная дилемма. Выдать мальчика Лорду и окончательно закрепить победу за Волдемортом, тем самым обрекая своего сына на жизнь в маске Пожирателя Смерти? Или скрыть от Волдеморта правду и тем самым нажить себе и своей семье смертельного врага, который тут же убьет их, как только правда всплывет наружу?

Всех матерей объединяет одно. Они всегда видят на месте чужих детей своих. И вот теперь Нарцисса сидела, склонившись над чужим ребенком Лили Эванс, и его жизнь была в ее материнских руках. Нарцисса словно наяву видела требовательный взгляд зеленых глаз. Лили отдала жизнь за этого ребенка, сделала то, что должна сделать любая мать, что сделала бы и Нарцисса на ее месте. Она и могла оказаться на ее месте, и на месте Поттера всегда мог оказаться Драко. Но все же это был не Драко. Ее сын стоял теперь в метре от Волдеморта.

У Нарциссы Малфой была дилемма, и не было выбора. Они находились в поместье Малфой, где не у кого искать поддержки или защиты. Если Поттер очнется и начнет сопротивляться, Волдеморт все равно вновь убьет его и, на сей раз, окончательно. А затем убьет ее сына. Драко.

Такова судьба. Она должна убить чужого сына ради своего. И хотя у этого юноши были такие же длинные черные ресницы, как у ее Драко, хотя его лицо казалось таким же мирным и детским, как лицо ее сына, когда тот спал, хотя у этого малознакомого молодого человека тоже начинал пробиваться юношеский пушок на щеках, она должна была прервать эту жизнь ради спасения своей. Дилемма — это когда нет выбора. И нет решения.

Лицо врага пугает меня, когда я вижу, как оно похоже на мое собственное.

Ежи Лец

— Малфой! — голос Грейнджер гулким эхом отозвался под сводами собора. Драко лениво обернулся на звук и скривился.

— Грейнджер? Какой неприятный сюрприз, — буркнул он, вновь отворачиваясь.

Гермиона подошла к ним с Эммой, сурово сдвинув брови на переносице.

— Нам нужно поговорить. Дорогой Джон, — процедила она с улыбкой, заметив Эмму.

Та устремила на нее недоуменный взгляд, но интеллигентно промолчала. За спиной Гермионы выросли Том и Дэн.

— Эм, я знал, что мы найдем тебя здесь, — послышался ласковый голос Тома. — Это моя кузина, знакомься, — он чуть подтолкнул Гермиону вперед.

Эмма мгновенно изменилась в лице. Лицо ее озарилось лучезарной улыбкой, и она, бросив теплый взгляд на Тома, протянула руку Гермионе.

— Эмма Ботсон, — сказала она дружелюбно.

Гермиона на миг забыла про Малфоя и смотрела во все глаза на девушку, сыгравшую Гермиону Грейнджер. Неужели та пророческая книга изображает ее такой? Тоненькой, большеглазой, открытой. Они такие разные. Эмма — улыбчивая, эмоциональная, общительная. Гермиона — серьезная, сдержанная и ужасно надоедливая. И все же Гермиона вдруг ощутила с ней какую-то едва уловимую связь.

— Меган Смит, — имя стало уже привычным.

— Рада знакомству!

Гермиона мысленно усмехнулась. Что сказала бы Эмма, если бы знала, что пожимает руку настоящей Гермионы Грейнджер? Бродила бы сейчас по ее лицу эта уверенная улыбка?

— Почему ты назвала его Малфоем?

Эмма покосилась на Драко.

— Тебя что, в самом деле так зовут?

— Его зовут Джон, — встрял Том. — Мой друг со школьной скамьи.

— О, а я подумала, это твой дублер! Очень рада! — воскликнула Эмма с искренней горячностью и протянула руку Драко, — Мы с тобой так и не познакомились, — она улыбнулась.

— Меня зовут Драко Абраксас Малфой, — вкрадчиво поправил Драко и пожал руку Эммы. — Как я и сказал.

Том так и застыл с вежливой улыбкой на лице. На секунду в соборе повисла могильная тишина.

— Школьная кличка, — пискнула Гермиона.

Том выдохнул и взглянул на нее с благодарностью. Драко ухмыльнулся, но возражать не стал. Дэн одобрительно хлопнул Драко по плечу.

— Тогда и мы тебя так будем называть!

— Тем более, ты действительно очень на него похож, — прибавила Эмма.

— Нам пора, — воскликнул Дэн. — Руп нам голову открутит, если мы сейчас же не появимся на съемках. Он, наверно, давно уже там.

— А я гримироваться, — вспомнил Том и обратился к Гермионе. — Я могу вас оставить?

— Да, конечно, — кивнула она и обратила к Драко свирепый взгляд. — Прогуляемся?

* * *

Драко лежал с обувью на кровати с балдахином и поигрывал волшебной палочкой в руке, прокручивая в голове последний разговор с Грейнджер. Точно что-то задумала — и к Трелони не ходи. Поверить, что она сидит сложа руки и ждет в гости Волдеморта, мог только тот, кто никогда не имел с ней дела. Драко сразу понял, что у Грейнджер какой-то план, но заведомо знал, что он провальный. Он был уверен — из поместья ей не уйти. Здесь была замешана не только многовековая магия Малфоев — за поместьем точно следили ПСы Волдеморта, поэтому любое ее резкое движение могло неминуемо привести если не к смерти, то к огласке. И тогда у Малфоев будут серьезные проблемы.

Драко всегда знал, что она была самой твердолобой из них — давно прошло время, когда он мог спровоцировать ее слезы одним словом «грязнокровка». Но никогда прежде он не видел такой явной апатии. Драко хорошо чувствовал фальшь: он и сам неплохо притворялся — безразличие Грейнджер не было напускным, как в школьные годы. Теперь ей и в самом деле было все равно. На ее лице отражалось лишь пугающее «ничего». И эта пустота высасывала из Малфоя душу, как поцелуй дементора.

Какое удовлетворение он испытывал, когда ему все же удавалось изредка вывести ее из себя. В этот момент она испытывала к нему хотя бы какие-то чувства. Когда она кричала на него, он словно вбирал в легкие воздух после долгой задержки дыхания — к нему вновь возвращалась уверенность. Это было ему знакомо, такую линию поведения он знал — это напоминало визг мандрагоры, вытащенной из земли с корнями. Оголенной и безобразной. Мандрагора кричит, потому что беззащитна, теряет почву под собой. Кричит пронзительно, причиняя боль, но кричит от страха, а страх — это эмоция. Страх — нормальная реакция любого существа, утратившего опору. Но Грейнджер не была нормальным существом.

Драко не удавалось лишить ее почвы. Точнее, он постоянно выдирал ее из земли с корнем, но она не кричала. Он готов был встретить град проклятий, выслушать нелестные эпитеты в свой адрес — все, чтобы только вновь ощутить уверенность и обрести над ней власть. Но она не кричала. Она говорила, что боится его, но лгала самой себе. В ней не осталось страха. И потому она была способна на все.

* * *

Драко замедлил шаг, и они поравнялись. Он с любопытством взглянул на Гермиону. Мимо сновали актеры из массовки, декораторы, организаторы, но никто не обращал внимания на парочку незнакомых молодых людей, сверливших друг друга подозрительными взглядами.

— Ты не осталась на съемках. Почему?

Гермиона сверкнула глазами и чуть приблизилась к нему, чтобы понизить голос.

— А ты не догадываешься? Потому что я вынуждена бегать за тобой, как собачонка!

Драко пожал плечами, засовывая руки в карманы плаща. Его серые глаза при дневном свете казались прозрачными. Он насмешливо смотрел на Гермиону сверху вниз, и его взгляд казался непривычно дружелюбным, даже ласковым.

— Тебя никто не просит. Не потеряюсь.

— А жаль! Одной проблемой было бы меньше.

— Не твоя проблема.

— Теперь, когда Том сказал всем, что ты его друг, — именно наша проблема. Больше не уходи один. Магглы заподозрят неладное.

— А тебе-то что? Министерства больше нет — сама сказала. Кого боишься?

Гермиона опешила.

— Ты даже не представляешь, как трудно пробраться на эту съемочную площадку, не говоря о том, чтобы наблюдать за съемочным процессом! Этих актеров знает весь мир. Если ты, а точнее, лучший друг Тома, что-нибудь вытворит, его репутацию уже ничто не спасет.

Взгляд Драко заметно похолодел.

— То есть боишься, что подставлю твоего ненаглядного Тома?

— Подставишь всех нас, — уточнила Гермиона. — Если начнется скандал, где гарантии, что Том поможет связаться с Роулинг? А со стороны к ней не подобраться.

Драко покачал головой.

— Грейнджер… — протянул он с каким-то странным разочарованием в голосе, почти тоской. Гермиона вскинула на него удивленный взгляд. Он смотрел на нее так, будто что-то потерял и пытался отыскать это в ее лице.

— Говорю на твоем, малфоевском, — словно оправдываясь, смущенно буркнула она. — На самом деле, конечно, я волнуюсь за Тома. Он столько для меня сделал. Для нас сделал, — подчеркнула она.

Драко помрачнел ещё больше.

— У тебя явно проблемы с расстановкой приоритетов… — протянул он, ухмыляясь. — А что, если сторонник Волдеморта прирежет парочку магглов на углу? Этого ты не боишься?

Гермиона вздрогнула. Еще недавно ей пришла бы на ум такая мысль, но в мире без магии все казалось иначе.

— Гарри был на Астрономической башне, когда ты пытался убить Дамблдора, — холодно ответила Гермиона. Она не знала, почему вдруг именно сейчас решила заговорить об этом.

Драко вздрогнул и попытался что-то сказать, но она прервала его жестом.

— Он сказал, что ты опустил палочку, — спокойно сказала Гермиона, поднимая к нему усталое лицо. — Ты не смог убить его. Это правда?

Драко презрительно усмехнулся и медленно отвернулся от нее, задумчиво глядя на шпили глостерского собора.

— Я просто не успел… — тихо отозвался он. — Снейп мне помешал.

Гермиона напряженно смотрела на его прямую, напряженную спину, горделиво поднятую голову, на руки, небрежно повисшие вдоль туловища.

— Убить не так просто, да, Малфой? — мрачно усмехнулась Гермиона. — Смотришь в глаза живого человека, видишь, как тяжело он дышит, кажется, даже слышишь стук его сердца.

Драко побледнел еще больше, и по лицу его пошли красные пятна. Он оглянулся, взволнованно и жадно вглядывался в ее лицо, словно надеялся найти на нем следы хоть каких-то воспоминаний. Но это было невозможно. Те события ещё не происходили.

— Ты видел, как убивал Волдеморт, ты видел перекошенные лица его жертв, поэтому никого ты не прирежешь на углу, — Гермиона окинула его оценивающим взглядом. — Я в этом уверена!

С минуту они так и буравили друг друга взглядами. Гермиона — решительным, Драко — каким-то смешанным. Было бы трудно сказать, что он испытывал. Гнев, обиду, унижение, удивление. Более внимательный наблюдатель заметил бы в его лице чувство вины и какую-то странную нежность, когда он смотрел на Гермиону. Но она не замечала или, точнее, старалась не замечать.

— Можешь не волноваться, Грейнджер, — обронил Драко. — Буду кроток как ягненок. Ты и твой Фелон можете спать спокойно.

Малфой выглядел более как побитая собака, нежели ягненок.

— Думаешь, я тебе поверю? — Гермиона нервно заправила за ухо непослушную прядь.

Драко устало потер лоб и едко усмехнулся. Он быстро приходил в себя.

— Определись уже. Так веришь или не веришь?

Гермиона и сама осознала нелогичность своих суждений.

— Я не верю, что ты способен на убийство, — уточнила она. — А вот выкинуть что-то ты можешь запросто.

Драко невесело усмехнулся и пожал плечами.

— Если я, как ты изволила выразиться, что-нибудь выкину, ты же мне не простишь? — он смерил ее долгим пытливым взглядом.

Гермиона повела плечом.

— Можно подумать, тебя это волнует, — стараясь скрыть смущение, насмешливо ответила она.

Драко сощурился.

— Еще чего! — весело воскликнул он. — Просто если ты меня не простишь, мне придется выбираться отсюда в одиночку. Не то чтобы мне это не под силу, но с тобой сподручнее, поэтому… — он развел руками.

Гермиона кивнула. Эта логика была ей понятна.

— И все-таки мне бы не хотелось оставлять тебя здесь одного.

— А ты куда-то собралась?

Гермиона смутилась.

— Я хочу посмотреть, как играет Том.

Драко, казалось, был задет. Он расплылся в мерзкой ухмылке.

— Кажется, Грейнджер влюбилась, — протянул он. — А как же Уизли?

— Замолчи! — резко оборвала его Гермиона. Она физически ощутила спазм в груди, и ей стало трудно дышать. — Не смей даже произносить имя Рона, понятно? И как тебе вообще пришла в голову такая глупая мысль? У Тома наверняка есть девушка!

Драко следил за ее нервными телодвижениями тяжелым взглядом.

— Я приму к сведению, — кивнул он. — Так Фелон тоже актер? И кого же он играет?

Гермиона запнулась, удивленная, что он так резко сменил тему. Сообразив, о чем он ее спрашивает, она мстительно сузила глаза и процедила:

— А пойдем со мной. Лучше один раз увидеть...

* * *

Драко выходил из своей комнаты, когда едва не наткнулся на двоих домовиков, с явным усилием тащивших куда-то Грейнджер. Она отбивалась, но магия домовиков не позволяла вырваться. Позади шел третий домовик, который важно нес в руках стопку книг.

— Что происходит? — Малфой остановил процессию властным жестом. — Куда вы тащите Грейнджер?

Домовики вздрогнули и сжались от страха. Гермиона вскинула голову, но тут же опустила ее, с досадой уставившись в пол.

— Хожяин говорит о мержкой гряжнокровке? — выступил один из домовиков, сдерживавших Гермиону. Это был самый старый домовик в их доме. Он знал еще прадеда Драко.

— О ней, — нетерпеливо подтвердил Малфой, не сводя глаз с Гермионы.

— Грязнокровка украла книги из библиотеки хозяина, — вступил второй домовик. — Шэбби видел, как она прячет их под подушкой.

Драко задумчиво хмыкнул. Он вспомнил, как однажды уже поймал Грейнджер в библиотеке. Значит она там оказалась не случайно? Любопытно.

— Куда вы ее ведете? — недовольно повторил Драко, оглядывая домовиков.

Двое домовиков помоложе задрожали под его взглядом.

— Шэбби ведет ее к старшему Хожяину, — вновь решился выступить вперед старый домовик.

Драко с досадой цыкнул языком.

— Отец знает?

— Еще нет, Хожяин.

— Тогда отпустите ее. Я сам ею займусь.

В глазах Гермионы на миг промелькнуло недоумение. Домовики в нерешительности помялись.

— И не говорить отцу — вы меня поняли? — быстро проговорил Драко, хватая за плечо Гермиону. — Это те книги? — подозрительно уставился Малфой на стопку книг в руках третьего домовика. Тот испуганно поднес их к хозяину.

— Эти книги мы нашли у нее в постели под подушкой!

— Хорошо, — Драко хмуро перехватил книги одной рукой, а другой втолкнул Гермиону в свою комнату, плотно закрыв дверь и наложив заглушающее заклятье. Наконец, он медленно повернулся к ней.

* * *

Драко и Гермиона вернулись в собор.

— Ребята, а где Том? — послышался голос режиссера. Гермиона вскинула взгляд и увидела лысоватого мужчину, растерянно озиравшегося в поисках заблудшего актера. — Он давно должен быть на месте, вы его не видели?

Руп с Мэттом удивленно переглянулись.

— Еще гримируется, наверно, — догадался Руп и подскочил на ноги. — Я схожу за ним.

В этот момент тяжелая дверь громко бухнула и в полумраке собора обозначилась длинная черная тень.

— А вот и Том, — с облегчением воскликнул Руп.

Гермиона, раскрыв рот, смотрела на актера, стоявшего в дверях. Черный костюм, наглухо застегнутый на все пуговицы. Воротник черной водолазки, окончательно скрывающий шею. Волосы слегка зачесаны назад, и грим, который делал лицо Тома таким же заостренным и бледным, как у Малфоя.

Гермиона чувствовала, что он действительно перевоплотился. Она уже видела Тома в этом облачении, когда нечаянно наткнулась на промо-фото у него в компьютере. Тогда это была лишь картинка, немой статичный образ. Теперь Гермиона была вынуждена смотреть, как единственный ее друг в этом новом для нее мире превращается в ненавистного врага из мира, оставленного ею, кажется, тысячу лет назад. Лишь спокойное благородное выражение лица выдавало в этом темном волшебнике Тома.

Гермиона даже обернулась на настоящего Малфоя, чтобы сравнить, и увидела, что тот тоже изучает Тома. Внезапно он походкой толстого мейнкуна направился к нему. Гермиона инстинктивно последовала за ним, чтобы в случае опасности вмешаться.

На несколько секунд их взгляды скрестились, как шпаги или как две палочки, из которых вот-вот готов вырваться зеленый луч Авада Кедавры. Гермионе было жутко наблюдать за немым поединком двух светловолосых парней, так похожих друг на друга, и в то же время настолько разных. Одинаковые стройные фигуры в черном, одна и та же горделивая осанка, волосы цвета побелевшей пшеницы, зачесанные назад. Даже глаза, хотя их оттенок немного отличался, были одинаково холодными и непроницаемыми. Разными были лишь лица. Не черты, потому что и здесь Гермиона находила сходство. Это было что-то нематериальное, разный свет, который исходил от разных лиц. У Тома — мягкий изгиб губ, насмешливый прищур, чистый лоб, чуть тронутый озабоченной морщинкой. У Малфоя — бледные бескровные губы, сжатые в тонкую ниточку, тяжелый взгляд исподлобья, казавшийся темнее из-за синяков под глазами, и изрезанный морщинами высокий лоб, скрытый под светлой челкой.

— Так ты играешь... Меня? — холодно спросил Драко.

Том устало вздохнул и опасливо осмотрел актерский состав, следивший за ними в ожидании съемок.

— Мы это потом обсудим, ладно, Джон? — он выделил последнее слово, настойчиво указывая взглядом на скамьи, сдвинутые ближе к алтарю ровными рядами. — Посидите пока, посмотрите.

— Я не собираюсь смотреть, как ты кривляешься, изображая меня. Грейнджер пусть наслаждается. Я ухожу, — Драко протиснулся мимо Тома к выходу и вышел из собора. Переглянувшись, Гермиона и Том выскочили за ним на улицу.

— Малфой, ну куда ты опять собрался! Ты же обещал!

— Может, объясните мне, что здесь происходит? — Драко схватил Тома за грудки. Они были одного роста, поэтому глаза их находились на одном уровне. Том спокойно усмехнулся и аккуратно отцепил его руки от лацканов своего дорогого костюма.

— И давно ты такой драчун? — удивился он. — Я представлял себе тебя более опасливым.

Драко рванулся было к нему снова, но между ними встала Гермиона. Лишь в последний момент она подумала, что в случае с Малфоем это никакое не препятствие, однако Драко, как ни странно, отпрянул, все еще сверля Тома ненавидящим взглядом.

— Малфой, выслушай спокойно!

Драко перевел на Гермиону тяжелый, задумчивый взгляд. Она устало вздохнула. Ее уже начинало раздражать его странное поведение. Порой он смотрел на нее так, будто не видел сто лет и жутко соскучился. Или даже не по ней, а по матери или отцу, или кто там еще мог бы удостоиться подобного внимания? Она, конечно, тоже была рада его видеть, но не настолько.

— То, о чем я тебе говорила в машине, абсолютная правда! — продолжила Гермиона. — Не смотри на меня, как на сумасшедшую, я сама лишь недавно убедила себя, что не сошла с ума.

Том грустно усмехнулся.

— Перед тобой съемочная площадка. Это такое место, где магглы снимают фильмы… Длинные колдографии... Очень длинные — часа на два. Не совсем колдографии, но не важно. Иногда магглы колдографируются не по-настоящему, а как бы разыгрывают какую-то сцену перед камерой. Камера — это…

— Я понял, Грейнджер, — устало перебил ее Драко. — Ты мне скажи, что мы тут делаем.

— Так вот, каким-то образом информация просочилась к магглам, и теперь они снимают фильмы о нашей войне с Волдемортом. Только что ты видел актеров, которые изображают студентов Хогвартса. В том числе, да, Том играет Драко Малфоя. Он вовсе не пытался над тобой посмеяться!

Драко молчал. Гермионе показалось, что он не находит слов от изумления, но она ошиблась.

— Я бы никогда не надел такие обноски! — проворчал Драко.

Том засмеялся.

— Ты, пожалуй, первый, кто назвал костюм от Версаче обносками.

— Малфои не носят маггловскую одежду. Впрочем, чего я от тебя ожидал? Тебе никогда не стать таким, как я… — Драко мрачно покосился на Гермиону.

По лицу Тома было заметно, что эти слова задели его.

— Что ж, сейчас сцена со Снейпом, — пожал плечами он. — У тебя будет возможность в этом убедиться. Помнишь, как Снейп склонял Драко к сотрудничеству после вечеринки Слизнорта? — Том многозначительно взглянул на него. Малфой ответил презрительным смешком, но не выдержал внимательного взгляда и отвел глаза. — Посмотришь, как я справляюсь с ролью. С радостью принимаю любую критику.

Том отвесил шутовской поклон.

* * *

Драко стоял довольно долго, изучающе глядя на Гермиону. Та смело и обреченно смотрела на него в упор. Повисло тягостное молчание.

Наконец, Драко оттолкнулся от косяка двери, на который опирался, и медленно подошел к кровати. Гермиона напряженно следила за его движениями. Он бесшумно сел и разложил книги.

— «Параллельные миры», «Легенды и предания», «Редкие зелья», «Пятьдесят самых загадочных пророчеств тысячелетия», — бормотал Драко, изучая названия книг. Наконец, он поднял на Гермиону недоуменный взгляд.

— С каких пор ты увлеклась пророчествами, Грейнджер? Помнится, Прорицания были единственным предметом, который ты не посещала.

— Отличная у тебя память, — хмыкнула Гермиона и снова плотно сжала губы.

Драко почувствовал, что закипает, но сдержался. Он и сам неплохо умел манипулировать людьми. Малфой поднялся с кровати и подошел к ней очень близко. Он стоял теперь на расстоянии дюйма от нее. Гермиона инстинктивно отпрянула назад и отвела взгляд. На бледной коже играл слабый румянец.

— Сомневаюсь, что ты стала бы воровать книги из библиотеки, чтобы скрасить часы досуга, — протянул он, пристально глядя на Гермиону.

Та продолжала изучать бахрому на краях роскошного персидского ковра в углу. Драко больно схватил ее за плечо и процедил:

— Досадно, что наша беседа не клеится, — он отпустил плечо и схватил ее за подбородок, заставляя смотреть на себя. — Я, впрочем, не настаиваю. Раз ты намерена продолжать играть в молчанку, пожалуй, прикажу домовикам доставить тебя куда собирались. Возможно, моему отцу удастся разговорить тебя.

В глазах Гермионы мелькнуло отвращение. Чуть подумав, она медленно подняла руку и с силой оторвала от своего подбородка пальцы Малфоя.

— Не трогай меня, — бесцветно отозвалась она и отодвинулась от него. Драко обрадовался. По крайней мере, ему удалось разговорить Грейнджер.

— Зачем тебе эти книги?

— Не понимаю, чего ты от меня добиваешься? — холодно сказала Гермиона. — Хочешь, чтобы я призналась, что ищу способ сбежать отсюда? Это не очевидно? Или думаешь, мне здесь нравится?

Драко довольно ухмыльнулся. Грейнджер все-таки прорвало. Это было самое большое количество слов, которое он слышал от нее за последний месяц.

— И нашла? — спросил он равнодушно. — Способ?

Гермиона насмешливо сощурилась.

— Малфой, что тебе нужно?

Драко знал, как должен себя вести. Слишком долго он ходил вокруг до около, пытаясь добиться правды безопасным путем. Он мог целую вечность пытать ее и издеваться — силой от нее ничего не добиться. Был только один мизерный шанс вытянуть из нее информацию. Необходимо заинтриговать ее. Показать, что он знает больше, чем она думает. Для этого необходимо раскрыть хотя бы часть карт.

— Что тебе известно о крестражах?

Гермиона в недоумении смотрела на Драко. Малфой напряженно ждал ее ответа. Наконец, она рассмеялась.

Драко поежился. Это был жуткий смех.

— Грейнджер, я терпеть не могу истерики.

Гермиона смолкла, глядя на него почти с восхищением.

— Потрясающе, — выдохнула она. — Неужели думаешь, меня волнует, что ты можешь терпеть, а что нет?

Драко сжал кулаки. Похоже, она не оценила его стремление к компромиссу. Его познания в области крестражей, судя по всему, ее тоже не впечатлили.

Гермиона опустила взгляд на его руки.

— А ты ударь меня, — просто предложила она. — Зачем сдерживаешься? Все же теперь дозволено.

— Не хочу пачкать руки, — процедил Драко.

Гермиона резко отвернулась и подошла к окну. Непослушные волосы разметались по спине. Перед глазами Драко невольно возник образ опавших осенних листьев, подброшенных в воздух. Сердце неприятно дрогнуло. Как он ненавидел эту копну волос. Она возникала перед ним каждый раз, когда, он, казалось, одерживал победу в стычках с Поттером. Маячила на заднем фоне, отвлекала внимание, раздражала, а затем ее обладательница поворачивалась к нему и наносила решающий удар парой простых, но прямолинейных слов. Как теперь.

Внезапно он коснулся ее плеча. Мягко и осторожно — неожиданно для самого себя.

Гермиона вздрогнула и обернулась, поднимая на него сухие глаза. Она недоуменно смотрела на Драко.

— Ты должна рассказать мне все, что знаешь о крестражах, — он с дрожью посмотрел на свое предплечье, скрытое под рукавом мантии, затем вновь вперил взгляд в лицо Гермионы.

— Почему ты спрашиваешь? Почему вы с отцом так интересуетесь?

Драко побледнел еще больше и отвел взгляд.

— Это тебя не касается.

Гермиона пожала плечами.

— Тебя не касается, меня не касается, о чем говорить тогда?

Все-таки глупо было ожидать, что Грейнджер не догадается об их с отцом личном интересе в деле крестражей. Понимал Драко также и то, что Гермиона не станет сотрудничать, если он не убедит ее, что выпытывает эту информацию не для Темного Лорда. Грейнджер слишком умна и знает, что Темный Лорд убьет ее, как только она откроется. Это казалось практически нереальным, но стоило попытаться добиться ее доверия. Показать ей свою уязвимость. И Малфой решился, вновь с опаской покосившись на свое предплечье.

— Мы должны держать Сама-Знаешь-Кого под контролем. Пока наша семья пользуется его благосклонностью, но не за горами время, когда мы вновь впадем в немилость.

Гермиона чуть приоткрыла рот, в изумлении глядя на него.

— И ты хочешь иметь что-то, чем сможешь шантажировать Волдеморта, — глаза Гермионы загорелись нездоровым блеском, и Драко почувствовал подвох в этом вопросе. Он похолодел от мысли, что фактически вручил ей только что свою жизнь и жизнь своей семьи. Дал возможность манипулировать ими. Если Волдеморт узнает, что Малфои ищут крестражи…

— Прошло время, когда мой отец или я были фанатами Лорда.

Гермиона усмехнулась.

— Твой отец — министр Магии. Он всегда об этом мечтал. Думаешь, я куплюсь на это?

— Можешь не верить мне, — нарочито равнодушно пожал плечами Малфой. — Просто скажи, что знаешь о крестражах.

Гермиона снова засмеялась и посмотрела на Драко неожиданно лукаво. Малфой чувствовал, как его сердце ухает куда-то вниз. Это разозлило его даже больше, чем непонятный смех Грейнджер.

— Находишь мой вопрос забавным? — спросил Драко со скрытой угрозой в голосе.

— Я могу тебе сказать одно, — посерьезнела Гермиона. Осунувшееся лицо, казалось, вытянулось еще больше. Бледные, потрескавшиеся губы сложились в тонкую ниточку. — Крестражи не решат твоих проблем. Ваша проблема — не Волдеморт. Ваша проблема вот здесь, — она вдруг крепко прижала руку к груди Драко в районе сердца.

Малфой вздрогнул от неожиданного прикосновения, не в силах отвести от нее затуманенного взгляда. Сердце гулко билось под ее ладонью и отдавалось в ушах. Он с силой сжал ее руку, впрочем, не отрывая ладонь от груди.

— Очень поучительно, Грейнджер, — сказал он, стиснув зубы. — Только я не спрашивал твоего мнения на этот счет. Меня интересуют крестражи.

Гермиона усмехнулась. Ничего больше нельзя было разглядеть в ее агатовых глазах, они стали холодными и матовыми, как камень.

— Я же сказала, что не могу помочь.

Драко надоела эта игра, и от небрежного тона Гермионы внутри все клокотало. Она совершенно не воспринимала его всерьез, а он не находил в себе решимости даже прикоснуться к ней — не то что ударить или применить непростительное заклятье. Только и хватило его с силой отбросить ее руку от своей груди.

— Так тебя и убьют, как собаку, и никому ты не поможешь! — выпалил он. — Ты умрёшь — и весь мир полетит в тартарары только потому что тебе захотелось решить все самой.

Гермиона слушала молча. У нее явно было что возразить, и как отчаянно жаждал этого Драко, но она не проронила ни слова. Его одолела ещё большая досада.

— И снова молчание. Последним, кто знал о крестражах, был Поттер, теперь появляешься ты — и тоже готова унести тайну с собой в могилу. Только. Из-за своего. Дурацкого. Упрямства.

— За независимость сражаешься, — протянула вдруг Гермиона рассеянно. — А что собираешься делать со своей свободой? — она серьезно взглянула на него упор, словно действительно ждала ответа.

Драко растерялся. Вдохновение как-то разом иссякло, и теперь он никак не мог подобрать слова.

— Я решу, что мне делать со своей свободой, — грубо ответил он. — А ты решай, что делать со своей. Пока я предлагаю тебе помощь.

Гермиона вдруг оживилась.

— Хорошо, я приму твою помощь. Отпусти меня или проводи в поместье моих друзей, чтобы вызволили меня отсюда. Мы найдем крестражи.

Драко усмехнулся.

— И присвоите себе все лавры? Нет, так не пойдет. Крестражи найду я. С тобой или без тебя. Решай.

Гермиона задумчиво покачала головой.

— Решать можно, когда есть выбор, а у меня его нет. Я не могу вручить свободу человеку, который не знает, что с ней делать.

— Значит, просто бездарно умрёшь? — от бессилия бросил он. — Тебе не выбраться отсюда, у тебя нет никаких шансов. Кроме меня, у тебя вариантов нет.

Почему он ведет себя так жалко?

Гермиона не сводила с Малфоя задумчивого взгляда.

— Лучше умереть бездарно, чем жить бездарно. Ты уже распорядился своей свободой и носишь на руке рабское клеймо. Я не хочу больше тратить время на бесплодные разговоры. У меня не будет ничего общего с человеком, который спокойно смотрит, как меня пытают.

Пару мгновений Драко молча смотрел на нее. Ему тяжело дышалось, крылья носа трепетали от гнева, от бессилия или другого чувства, природу которого Драко никак не мог определить. Рука сама потянулась к палочке, но пальцы дрожали, и пришлось сделать вид, что он прячет руку в кармане мантии, чтобы Грейнджер не заметила его потуг.

— Что ж, а у меня не будет ничего общего с грязнокровкой! — выпалил он в сердцах.

Гермиона кивнула и спокойно подошла к двери. Драко не препятствовал.

— На том и порешили, — задумчиво прибавила она и беспрепятственно вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

Драко еще долго неподвижно стоял в полутемной комнате, блуждая бессмысленным взглядом по двери, за которой скрылась Гермиона.

* * *

Драко Малфой мрачно следовал за парочкой, которая, оживленно болтая, поднималась по винтовой лестнице на второй этаж, где должны были проходить съемки. Он шел, привычно засунув руки в карманы пальто и низко опустив голову. Время от времени он тайком бросал взгляды на пышную копну Грейнджер, маячившую впереди, и размышлял, какие удивительные шутки выкидывает порой судьба.

Здесь в этом мире он нашел то, что так давно искал, то, за что судорожно хватался в кошмарах, чтобы удержать. Он нашел Грейнджер — скорее даже, чем мог надеяться. Это была она, он узнал бы теперь эти оленьи глаза и непослушные кудри за тысячи верст. Будь он более сентиментален, сжал бы ее в объятиях, наплевав на все предупреждения о неразглашении и последствиях. Звук ее голоса больно задевал в нем какие-то забытые , долгим и упорным трудом забытые, струны.

И словно в насмешку, этим голосом она каждый раз выражала лишь свое равнодушие.

В забытых родных чертах ее лица Драко видел ту самую упрямую девушку, которая так отважно сражалась за право оставаться собой, даже прислуживая в его доме. Он отчаянно ловил каждый горящий взгляд, печальную усмешку, спокойную, невозмутимую улыбку, словно паззл собирая из этой новой, еще незнакомой ему Грейнджер ту Гермиону, которую успел узнать. Но с каждой минутой, с каждой новой стычкой, с каждой новой победой Фелона Драко осознавал, что это не та Грейнджер.

Он и сам не знал, как она могла быть такой разной. В этой красивой жизнерадостной девушке было трудно узнать даже ту, которую он так усердно третировал все семь лет. Это была какая-то третья неведомая ему Грейнджер, раздражающе обаятельная и до прелести пустая. Казалось, она изо всех сил пытается взять себя в руки, сдержать бьющую через край радость и женственность, заставить себя вновь и вновь хмуриться, вспоминая о друзьях. Но попытки были смешными и обрывались на корню. Драко видел то, в чем она боялась признаться самой себе. Где-то в глубине души она не хотела возвращаться.

Малфой точно знал, что спустя полгода эта самая Грейнджер вернется в его поместье прежней Гермионой, какой была за полгода до своего исчезновения. Что случилось с ней за этот промежуток времени? Какая из Грейнджер настоящая?

Отчасти Драко не винил эту новую Грейнджер. Эта Гермиона не была пленницей в его поместье, не проходила с ним все круги ада, не узнавала его заново, не носила в себе тяжкое чувство вины. Пока не носила.

Для того, чтобы вернуть ту Грейнджер, нужно позволить ей все сделать так, как тогда, — повторить историю, тем самым, снова нарушив ее ход, но Драко не мог этого допустить. Пусть эта Грейнджер была влюблена в своего Фелона, пусть она не хотела иметь с Драко ничего общего, пусть она не заслуживает той жертвы, на которую ради нее пошла та Гермиона. Он спасет эту Грейнджер и спасет шкуру Поттера. Магия этого мира не действовала на Драко. Он узнал цену ответственности и хорошо усвоил урок.

* * *

— Драко, к тебе можно? — В комнату заглянула Нарцисса.

Драко быстрым движением засунул под подушку книгу, которую изучал, и раздраженно взглянул на мать.

— Я же просил стучаться.

Нарцисса поджала губы и молча кивнула.

— У меня к тебе серьезный разговор, Драко. Я пришла позвать тебя вниз. Мы ждём гостя.

Лицо Драко стал мертвенно бледным.

— Тем…Темный Лорд? — выдавил он, тревожно глядя на мать.

Нарцисса покачала головой и успокаивающе сжала его руку.

— Нет, всего лишь Северус. Но тебе следует быть осторожным. Я не думаю, что он доложит Лорду, но все же… Чем меньше он знает, тем лучше.

— Что ему здесь нужно? Зачем вы позвали его? Мне же нельзя показываться ему на глаза, он прорвет защиту!

— Он не станет копаться у тебя в голове, если ты не вызовешь подозрений. Я бы, разумеется, свела ваше общение к минимуму, но он сам хочет тебя видеть. Если не выйдешь, он что-то заподозрит.

— Нужно предупредить Грейнджер! — пробормотал Драко, но тут же смолк, поймав на себе пытливый взгляд матери. — Он ее узнает — нельзя допустить, чтобы они столкнулись! — словно оправдываясь, пояснил Драко.

— Не нужно, — покачала головой Нарцисса. — Ты сам говорил, что она изменилась до неузнаваемости, а терять время на ее поиски мы не можем. Эльф доложит, когда Северус прибудет. Спустись вниз и постарайся вести себя естественно.

Драко скривился.

— Я ненавижу его, — процедил он.

Нарцисса вопросительно взглянула на него, приподняв брови.

— Снейпа, — выплюнул Драко. — Я его ненавижу.

Нарцисса вздрогнула и смерила сына возмущенным взглядом.

— Не смей так говорить! — резко отчитала она его. — Ты меня слышал? Не смей больше так говорить о Северусе. Он спас тебе жизнь!

Драко мрачно кивнул, но гнилая мысль продолжала точить его изнутри:

«За это и ненавижу».

* * *

— Может, это я проклял эту Белл. А может, и не я. Вам-то что?

— Я поклялся защищать тебя. Я дал Непреложный Обет.

Том выплевывал слова, словно соплохвост сгустки огня. Обволакиващий голос Алана Римана шелковой вуалью опадал на каменный пол крытой аркады. Рядом на фоне игравшей в свете прожекторов мозаики сидел с непривычно серьезным выражением лица Дэн в очках, действительно придававших ему сходство с Гарри Поттером.

— Мне не нужна ваша помощь. Он выбрал меня. Из всех остальных — меня! И я не подведу его.

Драко горько усмехнулся. Неужели он и правда был когда-то настолько глупым маленьким фанатиком? Сцены из прошлого стали забываться, и было так странно снова быть им свидетелем. Драко поймал на себе встревоженный взгляд Гермионы и тут же изменился в лице.

— Ты боишься, Драко. Пытаешься скрыть страх, но это очевидно. Позволь помочь тебе.

— Нет! Он меня выбрал. Это мое задание!

Этот мир был личным адом Драко. Его Омут Памяти, который хранил каждую деталь, каждое слово, которые он так долго старался забыть. Эти незнакомые люди в черном понятия не имели, что испытывал в том коридоре он, Драко, или тот же профессор, но они мастерски вскрывали в нем незажившие раны, изрыгая своими профессионально поставленными голосами давно забытые слова, которые стоили ему жизни.

Как теперь не веселиться,

Как грустить от разных бед

В нашем доме поселился

Замечательный сосед.

Борис Потемкин

— Ну и как тебе моя игра? — поинтересовался Том, с аппетитом уплетая жаркое.

Они сидели в небольшой кухне для персонала глостерского собора и в скором темпе поглощали ужин. Актеров, задействованных в Глостере, было не так много, но в помещение все равно набивалось достаточно людей с подносами — от эльфов, не успевших снять грим, до волшебников в мантиях и просто операторов в повседневной одежде. Компания была колоритная, но каждый старался поесть поскорее, чтобы уступить место новоприбывшим.

— Я бы выпил еще чашечку чая, — вместо ответа светски протянул Драко. Он демонстративно вытянул скрещенные ноги под столом и вальяжно потянулся, задевая подошвами Гермиону, сидевшую напротив.

Та оторвалась от тарелки и с негодованием уставилась на него.

— Обойдешься, — процедила она.

— Ничего, я сам, — Драко сделал вид, будто собирается подняться.

— Ни в коем случае! — воскликнули Гермиона и Том почти одновременно. Драко уже пытался сделать себе чай и разбил две чашки. Он почти уронил стеклянный графин с молоком, но Гермиона решительно вырвала его у Малфоя и обслужила самолично, бормоча под нос едва слышные проклятья в адрес белобрысых аристократишек, которые эксплуатируют домовых эльфов и не способны даже чай себе налить самостоятельно. Драко быстро оценил ситуацию и за время, что они провели на кухне, успел попросить чай дважды. Гермиона сразу раскусила его, но выполняла просьбу с ледяным спокойствием. Проще было приготовить чай, чем выяснять отношения на глазах у магглов.

— Давай я налью, — Том успокаивающе потрепал Гермиону по руке. Та неловко отдернула руку, и снова обратилась к Драко, чтобы не смотреть на Тома.

— Ты обещал без фокусов, Малфой.

— Не знаю, что такое фокусы, Грейнджер, — пропел Драко.

Он с любопытством наблюдал за Гермионой, поэтому не заметил лукавого блеска в глазах Тома, когда тот бодро поднялся из-за стола и направился к чайнику.

— Подай солонку, пожалуйста, Бен, — одними губами прошептал Том коллеге, одному из декораторов, стоявшему в очереди за едой. Тот, вежливо улыбнувшись, передал солонку.

Том принял ее одной рукой, снял чашку с сушки другой и принялся за свое черное дело. Наконец, он поставил чай перед Драко, а сам сел на свое место рядом с Гермионой.

— Дракловы яйца! — воскликнул Драко, пригубив чай, заботливо приготовленный Томом, и тут же фонтаном вернул напиток обратно, забрызгав сидевшую напротив Гермиону.

Том безуспешно пытался сдержать смех, пока Гермиона вытирала салфеткой руку и стол, негодующе посматривая на Драко.

— Ты из ума выжил? — воскликнул Драко, негодующе глядя на Тома.

— Если ты спрашиваешь, испытываю ли я угрызения совести, то мой ответ — нет, — довольно объявил Том, все еще посмеиваясь.

— Что случилось? — Гермиона в недоумении переводила взгляд с одного на другого. Том откинулся на спинку стула и с вызовом взглянул на Драко.

— Что случилось, Джон? — невинно поинтересовался он. — Что ты так разнервничался?

— Фелон, — мрачно протянул Драко. Он отставил чашку и угрожающе приблизил к нему свое лицо. — Надеюсь, ты понимаешь, что нажил себе крупные неприятности.

Тома это рассмешило еще больше, но он попытался взять себя в руки.

— Ладно тебе, Джон, не дуйся! Это была невинная шутка, не думал, что тебя это так заденет. Я просто хотел как это говорил Шекспир? Разбить лед!

По лицу Драко было заметно, что если бы у него было копье, он бы им непременно воспользовался.

— Грейнджер, убери его от меня, иначе я выткну ему палочкой глаз! — приподнявшись на стуле, прошипел он.

— Ну-ну, не напрягайся так, — Том подскочил, чтобы его унять. — С соседями ссориться нехорошо.

Гермиона и Драко одновременно устремили на него вопросительный взгляд.

— А, я же не сказал вам самого главного, — вспомнил Том и фамильярно похлопал Драко по плечу. Драко, не шелохнувшись, лишь сопроводил его действия презрительным взглядом. — Мне сообщили, что на вас двоих нашли всего одну комнату, — на миг в глазах Драко мелькнул торжествующий огонек, — и я тут поразмыслил, как нам быть… В общем, Гермиона будет жить в моей комнате, а мы с тобой заселимся в новую, — Том широко улыбнулся Драко и благоразумно отодвинулся, чтобы в случае удара, успеть увернуться.

* * *

Драко выглянул в окно.

День клонился к вечеру. Сухая длинная фигура угрюмо брела вдоль подъездной дорожки, опустив голову и засунув руки в широкие карманы мантии. Прямые темные, как сам мрак, волосы, желтоватое бледное лицо, впалые глаза с черными тенями. Близилось лето: всюду разносилось щебетанье птиц, воздух был теплым и душистым, листва — девственно-зеленой. Яркое золотистое солнце стояло на западе, собираясь вскоре завершить свой ежедневный обход. Но человек брел, опустив голову, погруженный в какие-то свои невеселые раздумья.

— Что вам от меня нужно? — грубо спросил Драко, когда они оказались наедине в гостиной.

Снейп вскинул брови.

— В последнее время вы не обременяете себя манерами, Драко.

Малфой надел нарочито вежливую едкую улыбку и, указав на соседнее кресло, сел сам.

— Простите, сэр. Может, чай?

Снейп сел в предложенное кресло и смерил Драко долгим изучающим взглядом.

— Как ваша матушка?

— У себя. Позвать?

Снейп не ответил, продолжая блуждать задумчивым взглядом по лицу Драко и постукивая пальцами по плотно стиснутым бледным губам. Наконец, он очнулся от размышлений. В пустых глазах мелькнула решимость. Он запер дверь заклинанием и повернулся к Драко. Лицо стало жестким.

— Мистер Малфой, слышали ли вы о последних новостях?

— Смотря что вы имеете в виду.

— Я имею в виду войну с магглами.

Челюсть Драко перестала подчиняться законам гравитации.

— Темный Лорд захватил Министерство Англии и совершил переворот, — невозмутимо продолжал Снейп. — Магглы оказывают сопротивление по местам, но большинство мирных жителей бежит из страны.

Снейп взмахнул палочкой и включил на антикварный радиоприемник, стоявший на изящном столике из малахита в углу. Из динамиков полился плавный голос Темного Лорда.

— Пришел конец нашему унижению! Многие века мы находились в тени. Мы, наследники друидов, мы, которые правили миром во времена кельтов, это нам по праву принадлежит эта земля! Нас бросали в тюрьмы, сжигали на костре, но вот пришел наш час. Мы не дадим магглам снова взять над нами верх. Шаг за шагом мы освободим магов по всему миру!

Магглорожденные! Вы не виновны в том, что ваши предки смешали свою кровь. Выходите на борьбу с магглами, и вы будете помилованы. Магглорожденным и сквибам, готовым сотрудничать с Темным Лордом, будет дана вольная. Не время затевать распри между волшебниками — мы должны сплотиться против общего врага. Магглы уже вооружаются против магов, и мы сможем выстоять, только если будем единодушны...

Драко ошалело посмотрел на Снейпа.

— И давно Темный Лорд проникся нежностью к грязнокровкам?

Драко выловил из речи Темного Лорда самое важное.

— Маги плохо ориентируются в мире магглов. Темному Лорду пришлось прибегнуть к помощи магглорожденных. Многие соглашаются при условии, что Лорд помилует их семью.

— Поверить не могу... Грязнокровки!

— Лорд ставит безопасность чистокровных магов выше брезгливости. Пришлось же ему иметь дело с великанами и оборотнями.

— Но как мы сможем противостоять магглам? Разве у них больше нет всех этих пушек и ракет, от которых гибли волшебники в предыдущие восстания?

— Именно поэтому ему нужны магглорожденные. Они ориентируются в городах, а в городе магглы не смогут применять оружие против волшебников, не причинив вред своим жителям. Да и волшебники усовершенствовали свои навыки. Им ничего не стоит мгновенно аппарировать, как только по ним открывают огонь.

— Но как же другие страны? Разве мы выстоим против магглов всего мира?

— Темный Лорд поднимает на восстание волшебников всех стран. Он ведёт переговоры уже полгода. У него много сторонников.

Движением палочки Снейп покрутил колёсико, и сгустившийся от напряжения воздух гостиной рассек противный голос Аниты Паркер, главного редактора "Ежедневного пророка".

— Наконец-то миром правит крепкая рука. Темный Лорд принес стабильность и надёжность в магический мир. Все восстания подавлены, оппозиция прячется по своим норам, Темный Лорд и его верные Пожиратели Смерти стоят на страже вашего спокойствия. Мы решили взять интервью у самого Темного Лорда и узнать, как он чувствует себя в должности правителя новой маггломагической Англии.

Было слышно, что голос Паркер дрожит от страха, пока она приближает микрофон ко рту Волдеморта.

— Правители магглов многих стран высказались против вашей политики, они видят опасность в нарушении статута Секретности. Что вы им ответите?

— Я защищаю интересы магов, а не магглов, с какой стати мне должно быть интересно их мнение? Разумеется, магглам не может понравиться, что волшебники стремятся к равноправию, но им придется смириться и подчиниться. Они скоро поймут, что власть волшебников скорее приблизит их к ощущению безопасности и стабильности, нежели маггловские правление, которое постоянно ставит мир под угрозу исчезновения.

Анита Паркер застонала от восторга.

— Это был ответ сильного политика неравнодушного к судьбе своего рода. Спасибо, а мы с вами...

Снейп снова резким движением палочки переключил канал и, брезгливо поморщившись, процедил сквозь зубы:

— Вульфрик Пульфрик.

Драко услышал знакомые голоса близнецов Уизли и с опаской покосился на Снейпа. Это был радиоканал оппозиции, который возглавлял Ли Джордан и близнецы Уизли, единственный оставшийся источник правдивой информации. Доступ к нему был строго по кодовому слову, и даже прослушивание этих новостей строго каралось новыми законами Министерства. Драко слышал, Волдеморт пообещал самые почетные должности за голову Уизли, но достать их было непросто. Каждый раз они вещали с новой точки, и у магов не было средств или заклинаний, чтобы определить их местонахождение за короткое время эфира.

— Всем привет, с вами снова "Ночной дозор". Короткие новости на сегодня (пока нас не скушал волчонок Фенрир). И начнем с плохих новостей!

— А у нас есть хорошие, Джордж?

— У нас есть плохие и не плохие, назовем это так Фред. Итак, публичная казнь Кингсли Бруствера перенесена на понедельник. Том Реддл приказал дождаться полнолуния и подселить Кингсли в клетку его товарища и члена Ордена Феникса Ремуса Люпина, оборотня по совместительству. За поединком волшебная общественность сможет наблюдать на главной площади на Пикадилли Стрит. Министерство захватили, так что магглов больше не стесняемся. Следов другого мракоборца Нимфадоры Тонкс отыскать не удалось. Возможно, Том Реддл рассчитывает схватить ее во время казни, поэтому Тонкс, если ты это слышишь — не вздумай! Орден Феникса направит свои силы, Люпина никто не бросит!

— Тем временем, террор Волдеморта продолжается: магглорожденную Опру Уилфрид из графства Йоркшир приговорили к семи годам в Азкабане за упоминание имени Волдеморта. Адам Коул трагически погиб во время допроса с применением Круцио. Аманда Бэкбридж покончила с собой во время нападения Пожирателей Смерти. Родителей ученика Хогварста Арчибальда Роузвел лишили родительских прав за публичное использование на уроке заклинания ридикулус против боггарта в виде Темного Лорда.

— Но были же вроде и не плохие новости, Джордж.

— Да, Фред, до нас дошли сведения, что мракоборец Артур Уизли ведет переговоры с маггловскими правительствами других стран об освобождении Англии в то время как бывший заместитель министра магии Элинор По по всему миру собирает армию волшебников против Тома Реддла. Невиллу Лонгботтому, который, напоминаем, уже полгода сидит в Азкабане за попытку покушения на Тома Реддла удалось направить сову с текстом далее цитата:

"Я не верю, что наши усилия зря. Пусть сейчас я побежден, пусть после многолетней ожесточенной борьбы с Волдемортом, кажется, что в мире по-прежнему царит мрак, и ничего за это время не изменилось. Да, кого-то из нас лишили свободы, кого-то жизни, кому-то пришлось эмигрировать. Кажется, что Том Реддл погрузил нас на самое дно, но у нас есть два пути: либо расположиться на этом дне поудобнее, как это сделали ПСы Волдеморта, либо..."

Снейп молча подошёл к радио и, выключив его вручную, повернулся к Драко. Полы его просторной мантии взметнулись вслед за ним и плавно улеглись у ног, как верный домашний питомец.

Драко сидел в кресле, одной рукой облокотившись на колено и прижав кулак ко рту. Он скользил по каменным плитам гостиной пустым невидящим взглядом. Снейп, задумавшись, поиграл краем длинного рукава мантии, затем резко пересек гостиную и сел напротив Драко.

— Прежде чем перейду к следующему вопросу, Драко, я хотел бы окончательно убедиться, что могу доверять вам.

Драко отмер и внимательно посмотрел на Снейпа.

— Вы же знаете, что мы связаны Непреложным Обетом. Я не могу предать вас, даже если бы захотел, — угрюмо ответил он. Снейп кивнул. Вряд ли когда Нарцисса связывала себя и сына узами Непреложного обета, она осознавала, что они станут рабами Снейпа. В момент, когда Драко решит причинить ему вред, он сам сгорит, как клочок пергамента.

— Именно поэтому я решил поговорить с вами, Драко. В любой момент меня могут схватить, так что я бы хотел заранее обеспечить вас всем необходимым, — озабоченно произнес Снейп и, покопавшись в кармане мантии, выудил на свет маленький флакончик с зельем и небольшую продолговатую коробочку. Повозившись с замком, Снейп открыл ее. Внутри, на мягкой бархатистой белоснежной подкладке лежал серебряный изящно выполненный медальон в виде летучей мыши.

— Но, сэр, вам не о чем беспокоиться, война клонится в пользу Лорда и его сторонников, — Драко говорил то, что должен был сказать. — Вам нечего опасаться.

Снейп неопределенно хмыкнул и, обернувшись к нему, смерил взглядом, ясно говорившим, что он знает все, что у Драко на уме.

— В случае, если меня не будет рядом, когда вас настигнут недоброжелатели, прошу иметь в виду артефакты, которые я даю вам на время.

Снейп выдвинул вперед небольшой флакончик со странного цвета жидкостью:

— Это лечебное зелье. Если в вас попадет несложное заклинание, средство залечит раны. Однако, — Снейп сделал предупреждающий жест рукой, — от черных заклятий оно не спасет. Поэтому не путайтесь под ногами у Пожирателей во время битвы.

Позабыв уточнить, о какой битве идет речь, Малфой задумчиво взвесил в руке бутылочку с зельем.

— А что это? — Драко заинтересовался медальоном и потянулся, чтобы взять его, но Снейп молниеносным движением перехватил его руку.

— Аккуратнее. Это Всесветный Портал.

* * *

Том и Драко проводили Гермиону и отправились на поиски своего дома. Внутрь они проникли по коду, который хозяева заранее сообщили менеджеру. В дом они пробирались бесшумно и в темноте, стараясь не разбудить хозяев. В небольшой светлой комнатке с двумя кроватями на прикроватном столике каждого из них ждал ключ и записка от хозяина:

"Дорогие гости!

Для нас огромная честь принимать вас в нашем доме. На столике вы найдете ключ от комнаты, в шкафу чистые полотенца и фен. Чувствуйте себя как дома. Надеюсь, увидимся за завтраком".

— Мне что, еще и завтракать придется с магглами? — проворчал Драко, надевая ключ на цепочку, висевшую на шее. Внимание Тома привлек массивный медальон в виде летучей мыши, болтавшийся на ней. Заметив его взгляд, Драко торопливо спрятал цепочку под мантию.

Том смерил Драко насмешливым взглядом и, хмыкнув, небрежно забросил дорожную сумку в шкаф.

— Располагайся, — с притворным радушием бросил он.

Драко мрачно оглядел свое будущее жилище. Комната была настолько маленькой, что кровати стояли почти вплотную, образовывая небольшой проход к прикроватной тумбочке. В углу стоял простой деревянный шкаф, рассчитанный явно на одного человека, причем, судя по размерам, этот человек — мужчина. Вопреки скромности обстановки, справа от двери возвышалось огромное зеркало.

— Это что, каморка для швабр?

Том довольно усмехнулся.

— Так и думал, что тебе понравится, — жизнерадостно сообщил он и, с облегчением рухнув на кровать, прибавил, зевая. — Можешь ночевать в коридоре как вариант.

Драко не ответил и с достоинством опустился на вторую кровать спиной к Тому.

— Ты так и будешь спать в этом? — поинтересовался тот, критично оглядывая поношенную мантию Малфоя.

Драко поморщился и обернулся к нему в пол оборота.

— Я как раз и жду, пока ты закончишь свою болтовню и предложишь мне сменное белье.

Лицо Тома приняло комическое выражение.

— Я должен предложить тебе сменное белье? — он приподнял брови. — А пижамку тебе не предложить? Или ты спишь в ночнушке, как там у аристократов принято?

Драко фыркнул и лениво обернулся всем корпусом.

— Вообще-то в сорочке, но едва ли у маггла найдется подобная роскошь. Так что оставляю на твое усмотрение.

Том едва сдержал смех, представив себе тощего долговязого Малфоя в ночной рубашке, но вида не подал. На сегодня хватит шуток, иначе смерть от удушья этой ночью ему гарантирована. Том усилием воли оторвал голову от подушки и лениво поднялся с кровати. Он смертельно устал. Страшно подумать, он привез Гермиону на съемочную площадку только сегодня, а с тех пор, казалось, минула целая жизнь.

— Держи, — Том швырнул в Малфоя свою черную водолазку, джинсы и невскрытую пачку с трусами-боксерами. Драко среагировал молниеносно, и ему удалось поймать и то и то.

— Ловец! — одобрительно хмыкнул Том, с интересом изучая его озабоченное лицо.

— Что это?

Драко брезгливо поковырял липучку на упаковке.

— Это, Малфоевы панталоны, — сходу пошутил Том. — Все как в лучших домах Лондона.

Драко недоверчиво взглянул на него.

— Все шутишь, Фелон?

— Обижаешь. Раскрой и убедись.

Впрочем, Драко решил принять его слова на веру — или же ему было все равно, но удовлетворять свое любопытство он не стал. Вместе этого он по-барски облокотился о спинку кровати и, лениво взмахнув рукой, приказал:

— Лучше бы дал мне банный халат, Фелон. Я должен принять этот ваш дурацкий маггловский дождь.

Том не сразу сообразил, что за околесицу несет его горе-сосед. Последовала длинная пауза, затем на его лице отразилось понимание. Он поднял внимательный взгляд на Драко и вкрадчиво произнес:

— Малфой… Ты что, душ имеешь в виду?

— Ну, или ливень* (shower=душ и ливень), какая разница — мне совершенно безразлично, как вы это называете, — презрительно отмахнулся Драко. — Так как ванна в этой дыре не предусмотрена, придется довольствоваться малым.

На Тома было жалко смотреть, он едва сдерживал смех. Он резко открыл шкаф и принялся рыться в дорожной сумке. Когда обернулся, его лицо уже приняло невозмутимое выражение. В руках он держал спортивные штаны.

— Хватит с тебя и этого, — он бросил штаны на кровать. — Банных халатов не держим-с.

Малфой брезгливо поморщился.

— Никогда!

— Ходи без штанов, — пожал плечами Том. — Все свои.

— Малфои никогда не ходят в одних штанах!

Том так и замер.

— Маленькое уточнение… — осторожно начал он после короткой паузы. — Ты не носишь штаны? У тебя под мантией ничего нет, что ли? — он попытался заглянуть, но Малфой возмущенно запахнул мантию.

— Естественно, волшебники носят штаны,— презрительно выплюнул он. — Под мантией. Под мантией — ключевое слово, это понятно, Фелон?

— Эмм… — протянул Том. — Понятно. То есть без мантии ты штаны не носишь? — на всякий случай уточнил он.

— Фелон, ты можешь завершить свой идиотский допрос и дать мне брюки и приличную мантию?

Том в этот момент пытался совладать с собой и не рассмеяться вновь, поэтому вопрос застал его врасплох.

— Мантию? Где я тебе ее возьму? Магглы не носят мантии!

— Не носят? — вскинул брови Драко. — В чем же эти магглы ходили целый день?

— Ты думаешь, все люди ходят в таком виде? — осторожно уточнил Том.

— Фелон, я не идиот, — резюмировал Драко почти с жалостью. — Я бы с удовольствием этого не знал, но не мог не обратить внимание, что магглы одеваются иначе. Однако мантия у тебя есть, — подчеркнул он, — и ты должен мне ее одолжить.

Том устало потер лоб.

— Малфой, как я тебе дам наш реквизит? Мы берем костюмы под роспись! Мантии нам выдают — они не мои!

Драко помолчал, сверля его недоверчивым взглядом.

— И что ты мне предлагаешь? — властно протянул он.

Том фыркнул и изумленно покачал головой.

— Я предлагаю ходить в спортивных штанах. Если стесняешься, могу выдать толстовку.

Лицо Драко приняло снисходительное выражение.

— Малфоям нечего стесняться… давай, — резко перебил он сам себя.

Том добродушно рассмеялся и вновь покопался в сумке.

— Вообще-то нужно все распаковать и развесить... Но мне лень, — резюмировал он и выудил на свет длинную серую толстовку с капюшоном.

— Вот, — он швырнул толстовку в Малфоя. — Самое длинное, что я нашел. Твой зад будет надежно скрыт от враждебных взглядов, — заверил Том. Чуть подумав, он бросил следом нераспечатанную пачку носков. В доме было прохладно.

Драко небрежно отложил толстовку на кровать и, не прибавив ни слова благодарности, недовольно уточнил:

— То есть банного халата нет? И во что же я должен переодеться после вечернего туалета?

— Малфой, да мне все равно, ходи в трусах! Вали в душ и прекрати трепать мне нервы. Я хочу спать.

Драко вздрогнул, не ожидая от деликатного Тома такой бурной реакции. Он передернул плечами и, молча собрав одежду, открыл шкаф и взял полотенце.

— Ночной рубашки тоже нет? — на всякий случай уточнил он, но при виде лица Тома тут же поспешил скрыться за дверью. Том уткнулся лицом в подушку и издал протяжный стон.

* * *

— Всесветный портал? — переспросил Драко. — Впервые о таком слышу.

Снейп хмыкнул.

— Полагаю, в мире существует еще довольно много вещей, о которых вы услышите впервые, Драко. В вашем возрасте это позволительно.

— Почему всесветный?

— Для того чтобы переместиться, вам не нужно иметь второй портал там, куда вы направляетесь. Достаточно просто вложить в медальон кусочек или деталь принадлежащую этому месту. Сейчас я вложил туда камень из склепа моей матери, но вы можете смотреть по ситуации и положить в медальон что-то свое.

— В склеп вашей матери? — машинально повторил Драко. — Я вообще-то не очень тороплюсь... в склеп.

— Этот портал на случай, если вам придется поторопиться. Об этом месте неизвестно никому, оно послужит вам временным убежищем, если что-то случится.

— Почему вы думаете, что со мной должно что-то случиться? О чем-то вы недоговариваете!

— Рано или поздно Лорд придет за вами, потому что у вас есть то, что он разыскивает уже много лет.

— У меня ничего нет! Что ему может понадобиться? Моя метла? — фыркнул Драко.

— Вы узнаете, когда он придет. И вам лучше быть к этому готовым.

— Я не понимаю. Что это? Что у меня есть?

Снейп плотнее стиснул бледные губы.

— Вам пока не следует этого знать. Знание — сила, которой вы еще не способны разумно распоряжаться.

Он поднялся с кресла, показывая, что уходит.

— Надеюсь, мне не нужно предупреждать вас, Драко, что всеми этими вещами вы пользуетесь лишь в случае острой необходимости и в целях самозащиты. Цена вопроса слишком высока, чтобы растрачивать их на пустяки.

Драко смерил его надменным взглядом.

— Я удивлен, что вы считаете необходимым напоминать мне об этом, сэр. Я уже не ребенок.

Снейп кивнул, глядя на него с каким-то отеческим одобрением.

— В ваших интересах, чтобы этот разговор остался между нами. Мне уже все равно, а себя вы подвергнете опасности, если начнете болтать. Поэтому я бы не советовал рассказывать о нашем разговоре даже родителям.

— Вы уезжаете куда-то? — спросил Драко.

— Возможно, вскоре мне придется уйти из Хогвартса. Да и из жизни. Как повезет.

— Что вы имеете в виду, сэр?

— Думаю, вы скоро поймете, Драко. Проводите меня до калитки?

Уже у ворот Снейп повернулся к Драко и, нахмурившись, произнес вкрадчиво:

— Не паникуйте раньше времени, ведите себя как обычно, иначе Темный Лорд что-то заподозрит. Вы достаточно рискуете, укрывая у себя мисс Грейнджер.

— Профессор... — попытался протестовать Драко, но Северус прервал его одним жестом.

— Держите ее при себе, у нее должна быть вся необходимая информация о крестражах. Если Лорд придет за вами, вы сможете вместе отправиться на поиски. Но не раньше, Драко. Сейчас постарайтесь не вызывать лишних подозрений. Может быть, опасность минует.

И, ступив за порог Малфой-Мэнора, он взмахнул полой своей мантии и исчез с громким хлопком аппарации.

* * *

— Идиотское маггловское изобретение, — проворчал Малфой, выходя из ванной с кучей грязных вещей в руках. — Еле разобрался что к чему. Надеюсь, прачечная здесь имеется? — он скинул ворох вещей на стул и встал напротив Тома, принимая изящную аристократическую позу. Он облачился в черную водолазку Тома и джинсы.

Том, успевший задремать, открыл один глаз и, с удивлением оглядев его с ног до головы, присвистнул.

— А тебе идет. Ты так спать собрался?

— Нет, — буркнул Драко и попытался застегнуть на шее серебряную цепочку. Массивный медальон, болтавшийся на ней, снова привлек внимание Тома.

— Дай угадаю, какой-нибудь магический артефакт? — не удержался он от иронии.

Драко не ответил, лишь вновь демонстративно спрятал медальон под водолазку. Он сгреб покрывало со своей кровати и переложил его на стул.

— Эй, я с тобой разговариваю.

Драко продолжал его игнорировать.

— Полагаю, волшебной бритвы у тебя нет, — наконец, нарушил тишину он, когда убирать с кровати было уже нечего.

— Прости?

— Волшебная бритва, Фелон, — нетерпеливо вздохнул Малфой и провел рукой по подбородку. — Я совершенно зарос.

Том не отвечал, разглядывая Малфоя словно под микроскопом. Он будто заново знакомился с ним. Все это время он воспринимал его как несчастного психопата, сбежавшего из клиники на пару со своей подружкой фанаткой, или попросту шарлтана, который разыгрывал сцену. Тому приходилось подыгрывать, потому что иначе он просто не смог бы функционировать в этом абсурде, но ни разу он не допустил даже мысли, что это все происходит на самом деле. Однако именно в тот момент, когда Малфой попросил у него волшебную бритву, в голове что-то щелкнуло, и в мозгу промелькнула шальная мысль:

«Вот бы это все оказалось правдой!».

Впервые он пришел к подобному осмыслению, и от этого стало не по себе. Там, в его голове таким мыслям совершенно нечего делать. Его рассудка не должен касаться весь этот маскарад, иначе он из нормального здорового парня превратится в параноика, который, как сопливый пятилетка, ходит и всех заверят, что Гарри Поттер существует на самом деле. Или даже просто молча в это верит. Это была шаткая субстанция, в которой он не умел и не хотел ориентироваться. Даже просто допустить мысль, что где-то и в самом деле существуют волшебники, означало на мгновение сойти с ума, а ему страстно хотелось нормальности. Он и так все свое детство не вписывался: был белой вороной среди школьных друзей — и недостаточно часто снимался, чтобы стать своим на съемочной площадке. Слишком дорогой ценой далась Тому почва под ногами, чтобы он так легко утратил ее. Нет, его новые знакомцы — личности, безусловно, колоритные, и их фантазию он не мог не оценить, но в суть он вникать не собирался . Или боялся.

— Может быть, прекратишь пожирать меня взглядом? Я как-то не привык к мужскому вниманию, — протянул Малфой, лениво усаживаясь на кровать.

Том очнулся.

— Пошли, — коротко кивнул он, подскочив на ноги. Открыв шкаф и вновь порывшись в сумке, он извлек оттуда пару странных предметов.

Драко проследил за ним подозрительным взглядом. Том уже стоял в дверях.

— Ну, ты идешь?

Он жестом пригласил Малфоя. Драко настороженно кивнул и медленно поднялся с кровати.

— Предупреждаю, Фелон. Выкинешь еще что-нибудь — я не дам тебе спать. Или, напротив, уснешь надолго, — прибавил Драко, хмыкнув.

Том не прочувствовал серьезность угрозы, и, отмахнувшись, вышел из комнаты. Драко, чуть помедлив, проследовал за ним.

— Смотри, это бритва, — пояснил Том, когда они крадучись пробрались в ванную. — Это пена для бритья. — Он взял флакон, легко пшикнул содержимое себе на ладонь и размазал пену по подбородку. — Размазываешь кисточкой, включаешь бритву и проводишь ею по лицу. — Том щелкнул рычажком бритвы, и тишину наполнило мерное жужжание. — Видишь? — торжественно указал Том на свой гладкий подбородок и, включив воду, смыл остатки пены.— Волшебнее некуда!

Драко презрительно скривился.

— Все я понял, дай, — Драко вырвал у него из рук бритву.

Том поразмышлял, стоит ли побрить Малфоя налысо за дерзость, но решил, что поладить с лысым Малфоем будет еще труднее.

— Попробуй, — кивнул он.

— Сначала пену, — напомнил Том и схватил флакон. — Смотри, нажимаешь сюда…

— Я как-нибудь сам справлюсь с вашей дурацкой бутылкой, — резко оборвал его Малфой и вырвал у него из рук флакончик с пеной. Изящным движением, вручив бритву Тому, он уверенно схватил флакон и осторожно надавил на верхушку, направляя ее себе на ладонь.

— Она немного тугая, — объяснил Том, пока Драко с любопытством вглядывался в отверстие, из которого должна была пойти пена. — Дай покажу, — он попытался выхватить флакон, но Драко воспротивился, и, пока они боролись, Малфой нечаянно нажал на крышку флакона.

— Вальбурга Диониссийская, Фелон! — прорычал Драко, взирая на свою черную водолазку, которую теперь, как взбитые сливки шоколадный торт, увенчивала густая полоса пены для бритья.

Том онемел на пару секунд, оценивая ущерб, затем резко покинул ванную и беззвучно расхохотался, опасаясь разбудить хозяев. Он больше не мог думать о том, чтобы не задеть чувства Малфоя, — в этот момент его самоконтроль отключился, как прибор, который эксплуатировали слишком долго. У Драко в тот момент было такое выражение лица, что даже если бы он не сделал ничего забавного, Том не сумел бы удержаться от смеха.

— Водо… — выдавил свистящим шепотом Том, снова заглядывая в ванную, стараясь предусмотрительно держаться подальше от Малфоя и придерживаясь одной рукой за косяк. — Водолазку больше не дам, — произнес, наконец, он и поспешил ретироваться из ванной, пока Малфой не напал на него с электрической бритвой наперевес.

Раньше он не мог сделать выбор, потому что не знал, что будет потом. Теперь он знает, что будет и потому не может сделать выбор.

"Господин Никто"

Драко запер двери своей комнаты и двинулся по направлению к шкафу. Нащупав за ним рычажок, опустил его, прошептал заклинание. Раздался негромкий щелчок, и в стене образовалась неглубокая ниша. Его личный тайник. Он сам его создал по принципу выручай-комнаты, так что родители о нем не узнают.

Драко осторожно положил в ящик коробочку с порталом и зелье. Затем, чуть подумав, вынул медальон из коробочки и повесил на шею. Снейп объяснил, что носить его нужно аккуратно, портал срабатывает от простого нажатия. Драко поймал кулон и рассмотрел внимательно. Летучая мышь из потемневшего серебра жутко скалилась, и черные агатовые глазки, казалось, прожигали насквозь, как глаза самого Снейпа. Мелькнула мысль, что медальон мог быть использован для слежения, но Драко тут же отмел ее. Снейп не мог причинить вред Драко ровно так же, как Драко ему. В этом смысле Непреложный Обет справедлив.

Драко заметил, что размашистые крылья податливы, и осторожно свел их вместе до щелчка. Страшное тельце раскололось пополам, и внутри образовалась пустота, в которой лежал тот самый мелкий камушек из склепа матери Снейпа. Чуть подумав, Драко оставил все как есть и закрыл медальон. Он аккуратно переставил зелье в коробочку из-под медальона и снова положил его в тайник, попутно проверяя, на месте ли остальное. Его взгляд задержался на двух колышках из темного дерева. Драко задумчиво вынул их и взвесил в ладони.

Драко не знал, почему поступил так тогда, зачем сохранил палочку Поттера. Не осознавал, что делает — просто машинально сгреб обломки палочки и сунул в карман. Затем спустя некоторое время обнаружил их и почему-то не выбросил. Драко ни за что не признался бы себе, но он чувствовал потребность сохранить их как память. Не как военный трофей, нет, это был своего рода откуп, дань совести. Немое свидетельство, что он этой смерти не желал.

Кто-то из мудрых сказал, что настоящий враг никогда тебя не покинет. Всю жизнь Драко ненавидел Поттера — может, поэтому ближе, чем он, к Поттеру не стоял никто. Как ни парадоксально, у Поттера не было более благодарного слушателя, зрителя, фактически фаната, — чем Драко Малфой. На протяжении семи лет он внимательно наблюдал за его победами и поражениями. Радовался падениям и завидовал взлетам, но всегда невольно следил за каждым шагом. Знал наизусть его лицо, привычки, манеры — все, чтобы понять, чем он лучше? Почему слава, уважение, всеобщая любовь — в общем, все то, к чему стремился Драко, — всегда доставалось ему?

Так и вышло, что год за годом наблюдая и подслушивая сплетни, Драко узнал Поттера до последней йоты. Он знал его лучше, чем та же Грейнджер или Уизли, потому что те любили его и многого не замечали. Драко его ненавидел — и знал о нем все. Судьба любит шутить: не было человека, которого он ненавидел сильнее Поттера. И не было человека, который стал ему ближе. Брата можно презирать, но любить. Драко не осознавал этого, но за эти семь лет Поттер стал ему братом.

Наверно, и к Грейнджер он был снисходителен по той же причине. Она досталась Драко в наследство от Поттера, и он невольно чувствовал ответственность за нее. Словно Поттер оттуда поглядывал на Драко, поблескивая своими круглыми очками, и с укором покачивал головой, мол, Гермиону хотя бы убереги.

Это чувство невольно сблизило их с Грейнджер. Они оба знали, что как только Драко выпытает всю правду о крестражах, ему придется убить ее, и оба играли в эту игру. Он делал вид, что допрашивает, а она делала вид, что стоит насмерть. Ее молчание было залогом ее безопасности, и только теперь Драко осознал, что его это устраивало. Сперва просто потому что он не хотел повторения истории с Поттером. Затем он обнаружил, что приходит к Гермионе вовсе не для того чтобы поговорить о крестражах. Он приходил, чтобы... Поговорить.

Ему не с кем было говорить в этом пустом поместье. То есть здесь постоянно ошивались какие-то люди, что-то говорили, но не разговаривали. Совсем иначе было с Грейнджер. Каждый раз она словно смотрела ему в душу и каждый раз выворачивала ее наружу. Казалось, она знала его тоску, рядом с ней он чувствовал себя совсем нагим. Это безмерно злило, и он не умел с этим справляться, но каждый раз против воли находил себя у дверей Грейнджер и судорожно придумывал для этого повод.

Но теперь все изменилось. Темный Лорд вот-вот придет за ним и теперь на одной чаше весов лежала безопасность Грейнджер, а на другой — его собственная и его родителей. Конечно, ничего ценного для Темного Лорда у Драко не было, Снейп ошибался. Но если Лорд так думает, едва ли Драко успеет убедить его в обратном прежде, чем умрет. Оставалось лишь принять меры предосторожности. Просто сбежать он не мог, Лорд все равно доберется до него, захватив в заложники родителей. Срывать с насиженного места Люциуса без видимой на то причины тоже было абсурдом. Оставалось только вести подрывную деятельность исподтишка, и для этого нужна была Грейнджер. Он должен был выяснить,где крестражи во что бы то ни стало. А что станет после этого с ней... Об этом он подумает позже.

Драко пару мгновений смотрел на обломки палочки и, чуть подумав, положил их в карман мантии. Запечатав тайник, он щелкнул пальцами и спустя секунду в комнате с хлопком появился эльф.

— Почему ты? — простонал Драко при виде незадачливого Альбуса.

— Остальные заняты, — потупил взгляд эльф. — Ваш отец призвал всех домовиков, чтобы отремонтировать ограждение…

— Довольно, — раздраженно оборвал его Драко, но, чуть подумав, спросил с надеждой,— скоро они закончат там?

— Не знаю, сэр, судя по всему, работы хватит до полуночи. Хозяин призвал всех домовиков, кроме меня. Почему-то, — грустно прибавил Ал.

— Почему-то… — пробормотал Драко, осторожно отодвигая массивный бронзовый подсвечник, стоявший в опасной близости от домовика. — Видимо, отец укрепляет крепостные стены. Ладно...

Драко решил, что такой недотепа, как Ал, вызовет меньше всего подозрений. Грейнджер и в голову не придет, что он мог бы избрать Альбуса на эту миссию.

— Я хочу, чтобы ты проследил за грязнокровкой. Ты такое недоразумение, что вряд ли Грейнджер заподозрит что-то, но предупреждаю, — он помедлил, — если ты хоть чем-то себя выдашь, я собственноручно сброшу тебя в колодец с водой и заставлю просидеть там неделю. Я ясно выразился?

— Да, сэр, — покорно проскулил Ал, поджимая большие уши. Он с детства боялся воды, и в доме об этом знали, поэтому угроза сбросить его в колодец была страшнее самых суровых кар.

— Меня интересует все! — продолжал Драко. — Где она ходит, что читает, пишет, готовит — все, ты меня понял?

— Да, сэр, — вновь и вновь повторил Ал дрожащим голосом.

— Каждый вечер будешь приходить ко мне с подробным отчетом. Действуй.

Ал, казалось, колебался.

— Что? — устало вздохнул Драко.

— Сэр, но как же Альбусу прийти к вам с отчетом, если он не должен спускать глаз с грязнокровки? — нерешительно спросил домовик.

Драко снова застонал.

— Тупица! — он топнул в сердцах ногой, уже жалея, что связался с Альбусом.

— Приходи ко мне, когда будешь абсолютно уверен, что она спит, — вкрадчиво произнес он. — Каждый вечер, — подчеркнул Малфой.

Альбус кивнул.

— Альбус понял, сэр. Каждый вечер. Альбус может приступить к выполнению приказа, хозяин?

Драко кивнул и небрежно взмахнул рукой.

— Можешь идти, — милостиво взмахнул рукой он и сел за стол, углубляясь в книгу.

— Тогда Альбус оставляет хозяина, — повторил эльф и, сложив ручки, аппарировал.

— Дракловы яйца!

Драко судорожно выхватил палочку, пытаясь затушить огонь заклинанием. Аппарируя, Альбус все-таки задел подсвечник, который так тщательно прятал от него Драко.

* * *

На следующий день Малфой проснулся в прекрасном расположении духа. Один Салазар знал, сколько времени он не высыпался. В лесу он спал тревожно, даже зная, что верный Ал бдительно охраняет его сон, а в маггловских лачугах, где ему удавалось заночевать время от времени, он и вовсе не мог уснуть, преследуемый воспоминаниями и животным страхом. Однако этой ночью он заснул мгновенно. То ли причиной стало усыпляющее действие этого нового мира, в котором, видимо, скучно было всем без исключения, то ли он впервые за долгое время успокоился, увидев Гермиону живой и невредимой.

До последнего он не был уверен, что у него получится найти ее. Каким—то чудом это удалось почти сразу, и, хотя он подозревал, что это не случайно, тревога оставила. Драко не верил в знаки, но теперь, когда все складывалось так удачно, он не мог не увидеть в этом некое знамение. Знак того, что само Провидение помогает ему. Привет из его искаженного разбитого вдребезги, но все еще волшебного мира.

Поднявшись с кровати, он поспешно натянул джинсы и опасливо взглянул в угол, где спал Фелон. Утро еще не вступило в свои права, поэтому он мог видеть лишь его силуэт, но этого было достаточно, чтобы Драко испытал некоторое облегчение. Он опасался, что Фелон уже проснулся и в очередной раз не удержится от «остроумного» комментария. К счастью, эта нелепая пародия на Драко Малфоя безмятежно спала и мирно посапывала во сне.

Драко хмыкнул. Вчера он не стал брать реванш, так как последние события окончательно вымотали его, но Фелон ошибался, если полагал, что все сойдет ему с рук. Он мог тужиться сколько угодно, пытаясь сыграть Драко Малфоя, но на самом деле даже не подозревал, с кем имеет дело. Драко никому не позволит безнаказанно смеяться над ним.

Возвышаясь над кроватью Тома и методично просчитывая каждый этап своей кровожадный мести, он вдруг подумал о Гермионе. Не о нынешней даже, которой пообещал быть паинькой, а о той, что осталась на сердце неровным острым камнем. Он вдруг осознал, что не может воспользоваться своим положением. Слишком серьезна была его миссия, не время отвлекаться на пустяки. Ни Фелон, ни Грейнджер не должны ни о чем догадаться. Он лишь сделает предупреждение.

Драко равнодушно оглядел содержимое шкафа. Его взгляд остановился на сумке Тома в углу. Сгреб со стула остальные вещи Тома, захватил свою мантию и, затолкав все это в сумку, с трудом застегнул замок. Ещё раз полюбовавшись напоследок с победоносной ухмылкой на спящего Тома, Драко покинул дом вместе с его дорожной сумкой.

Том слышал, как уходит Малфой, но решил подремать немного, чтобы не пересекаться с ним в ванной. Когда же он открыл глаза, Драко уже не было. Том приподнялся на локтях и сонно огляделся, затем зевнув, потянулся за футболкой, которую снял перед сном. Его рука нащупала лишь древко стула. Всё ещё плохо соображая, Том снова зевнул и оглядел площадь вокруг стула, затем лениво прошествовал к шкафу и распахнул створки. На него уныло глядело свисающее с вешалки полотенце, которое зачем-то повесил туда Драко после душа. Сдернув грязное полотенце, Том отложил его в стирку и хотел было схватить свою сумку, но рука нащупала воздух. Сумки не было.

В голову Тома закралась несмелая надежда, что Малфой просто переставил ее в другое место, но после минуты активных поисков он понял, что сумки нигде нет.

Завернувшись в простыню, Том босиком выскочил из комнаты и устремился в ванную. У входа Том остановился и сделал глубокий вдох, затем бесшумно повернул ручку двери. Внимательно оглядел помещение и пришел к неутешительному выводу, что сумки не было и там. Ему не хотелось принимать очевидное, но пришлось:

Малфой стащил всю его одежду.

Что ж, сам виноват. Это же он притащил на съемки двух невменяемых психов и пустил одного из них переночевать к себе в комнату. Удивительно, как Малофой ещё не позавтракал мочалкой с пеной для бритья. Вот и спрашивается теперь, кто из них псих. Им нужен врач, а он их на съемки зачем-то привез. Бинго, Том!

Том вышел в коридор, застеленный серым ковролином, и тоскливо оглядел ряд одинаковых дверей. Если бы кто-то увидел, как Том Фелон, замотанный в простыню, опасливо оглядываясь, продвигается по коридору и деликатно стучится в каждую спальню, популярность некоторых лондонских таблоидов немедленно взлетела бы вверх.

К счастью, они с Драко были единственными постояльцами, и он почти сразу нашел комнату хозяев. Ему открыла дама почтенного возраста, одетая в строгий костюм. Она, очевидно, как раз собиралась спуститься к завтраку, но при виде полуобнаженного Тома с заспанным опухшим лицом отпрянула от неожиданности.

— Простите, долгая история, — смущённо пробормотал он. — Не найдутся ли у вас случайно брюки и свитер примерно моего размера? Ненадолго, я доберусь до работы и тут же пришлю одежду назад.

Женщина оглядела Тома испуганным взглядом.

— Да, — помедлив, кивнула она, — сейчас найду что-нибудь.

Она прикрыла дверь и почти бесшумно повернула ключ в замке. Том было уже решил, что она вызывает полицию, когда замок снова тихонько щёлкнул, и она снова появилась в проёме со стопкой одежды.

— Примерьте, надеюсь, вам подойдёт.

— Вы мой ангел-хранитель, — с облегчением выдохнул Том и поспешил в свою комнату, чтобы переодеться. Отказавшись от завтрака, он вскоре распрощался с гостеприимной хозяйкой и, лишь шагнув за порог ее дома, заметил свою дорожную сумку, небрежно заброшенную под садовую скамейку.

Том невесело усмехнулся. Переодевшись в свою одежду, он договорился с хозяйкой, что его вещи пока побудут у них на чердаке, и отправился в путь.

* * *

— Кингсли схватили. И Люпина вашего ненаглядного.

Гермиона от неожиданности выронила подушку, и та плюхнулась на кровать, застланную лишь досками и покрывалом. Эльфы не спали на матрасах.

Гермиона повернулась к Драко и, обессиленно прислонившись к спинке кровати, пробормотала едва слышно, словно позабыв, что он рядом:

— Это ничего, это мы исправим.

Драко провел рукой по лицу и, прикрыв за собой дверь, шагнул к ней ближе.

— Ничего мы не исправим, Грейнджер! — произнес он свистящим шепотом. — Надо срочно уничтожать крестражи! Темный Лорд пошел войной на магглов! Ты соображаешь вообще, что происходит?

Гермиона смотрела на Драко затуманенным взглядом. Ей все труднее было концентрироваться.

— Пошел... — она споткнулась. — На магглов?

— А я о чем! Неужели ты не в курсе? — возмутился Драко так, словно сам не услышал эту новость только полчаса назад. — Весь мир ходит на ушах, а ты все изображаешь загадочного Сфинкса и не желаешь сотрудничать!

Гермиона сосредоточенно отковыривала от спинки деревянной кровати остатки потрескавшейся краски.

— Скажи мне, что ты задумала, и почему так уверена, что тебе удастся все исправить в одиночку? Что у тебя за план?

Драко встряхнул ее, и только тут Гермиона сумела сфокусировать на нем взгляд.

— Уверена? — повторила она задумчиво. — Я совсем не уверена.

— Даже клоуны Уизли что-то пытаются сделать, а ты сидишь здесь наволочки меняешь, хотя знаешь, как убить Темного Лорда, — взволнованно продолжал Драко. — Все это время где-то отсиживалась и теперь пытаешься спрятаться. Думаешь, удастся пройти по жизни, не запятнавшись? Сотрудничать со мной ниже ее достоинства, лучше отсидеться в этой норе, и все само как-то образуется!

Малфой не мог избавиться от ощущения, что говорит он это о себе и себе. Это он просидел все это время в поместье, делая вид, что развивает бурную деятельность, выполняя поручение отца. Это он старался не попадаться Волдеморту на глаза, чтобы его не заставили снова смотреть на пытки. Гермиона машинально кивала, слушая его, но в какой-то момент остановила жестом.

— Постой, Уизли? Фред и Джордж... живы?

— Пока да. Но если ты будешь продолжать сидеть сложа руки...

Гермиона вдруг усмехнулась.

— Подожди, Малфой, но это ваша сумасшедшая семейка держит меня тут и заставляет менять наволочки. Хочешь сказать, ты готов отпустить меня на волю?

— Если расскажешь все, что знаешь о крестражах.

Драко блефовал, и Гермиона прекрасно это знала. Они оба знали.

Гермиона бесшумно подошла к Драко и обратила к нему свое бледное обеспокоенное лицо, при виде которого у него пошла дрожь по телу. В последнее время она стала походить на призрака — настолько бледной и обескровленной казалась.

— Как они? Семья Уизли? Ты не знаешь? Больше... никто не умер? — залпом выпалила она и непроизвольно ухватилась за его предплечье. Драко неуверенным взглядом проследил за ее движением. Едва ли она осознавала, как близко стоит к нему, но Драко ощущал это явственно. Даже сквозь ткань мантии проникало мягкое тепло, исходившее от ее ладони, Драко чувствовал, как смешивается их дыхание, видел, как поднимается в волнении ее... диафрагма. Комната плыла перед глазами, ему трудно было сфокусироваться на том, что она говорит, его захлестнуло волной такой непреодолимой нежности, что единственным способом вынырнуть было закричать:

— Грейнджер, какая же ты бестолочь! Нужно просто избавиться от тебя раз и навсегда — и дело с концом.

Он в сердцах распахнул дверь каморки, в которой жила Гермиона, но в последний момент остановился, разглядывая ручку двери, на которой лежала его рука. Он стоял неподвижно с секунду, затем повернулся и не глядя на Гермиону подошел к столу, расположенному у самого окна.

— Я разбирал вещи и наткнулся на мусор, который забыл выбросить, — буркнул он, доставая из кармана просторной мантии обломки палочки с неровными краями и небрежно бросая их на стол. — Выносить мусор — твоя обязанность, так что… — Драко бросил на Гермиону быстрый взгляд и вновь вернулся к двери. На выходе вновь обернулся:

— Это палочка Поттера, — небрежно прибавил он.

Гермиона вздрогнула и перевела напряженный взгляд на стол.

— Волдеморт сломал ее сразу после того, как его вызвал отец. Он даже не дал Поттеру возможности защищаться... И все равно не сумел убить его с первого раза.

Гермиона, чуть пошатываясь, приблизилась к столу. Дрожащими руками она взяла в руки осколки разломанной палочки.

— А… — ее голос дрогнул. — Как умер… Рон? — она подняла голову и с немой просьбой посмотрела на Драко.

Тот презрительно скривился.

— Твой Уизли, как и подобает тупому гриффиндорцу, бросился под заклинание, чтобы загородить Поттера. Думаю, поэтому тот и не умер сразу.

Гермиона опустилась на пол и прислонилась к кровати, рассеянно изучая обломки палочки, словно она слышала слова Малфоя через какую-то пелену, и до нее долетали лишь отдельные обрывки фраз. По щекам снова катились слезы, но она сдерживала всхлип.

— Спасибо, — выдавила, наконец, она.

У Малфоя был растерянный взъерошенный вид.

— Пожалуйста. Не забудь выбросить.

Драко с облегчением покидал крыло домовиков. Стены давили на него, пульсирующая головная боль не позволяла мыслить ясно, но одно Драко осознавал вполне — он должен покинуть это крыло навсегда и больше не приближаться к Грейнджер. За это время он потерял способность контролировать себя, поставил под угрозу свою безопасность и безопасность семьи, наговорил лишнего. Отдавая Грейнджер палочку Поттера, он поставил точку. Больше их ничего не связывало.

* * *

Сон был беспокойным, на грани реальности: всю ночь Гермиона носилась по глостерскому лесу в поисках Гарри и Рона и пряталась от отряда Пожирателей с Драко Малфоем во главе. Проснувшись, Гермиона всё ещё ощущала усталость, но одновременно облегчение.

Она огляделась. Комната Тома была уютной и просторной. Скромно обставленное помещение, в котором будто витал дух Тома, покоясь на гладкой поверхности простой деревянной тумбы, на крышке простого облупленного стола и на удобной полутораспальной кровати. Взгляд упал на семейное фото на тумбочке. Гермиона взяла рамку в руки. На сей раз, на фотографии уже взрослый Том стоял в обнимку со своими старшими братьями.

Счастливые похожие друг на друга лица. Там в Лондоне Том казался таким же одиноким, как она в этом новом мире. Без семьи, без друзей. А ведь у него была семья. Большая, дружная. Но, кажется, люди склонны чувствовать себя одинокими вне зависимости от количества людей, которые их окружают. Чувствовал ли себя одиноко Том? Есть ли у него друзья? Да, конечно, у него же есть этот друг, Руп, кажется. Да и с остальными он вроде бы ладит.

Гермиона поставила рамку на тумбочку и застелила постель. Рука наткнулась на книгу, которую она читала на ночь. Та самая книга о Гарри Поттере. Если просмотр фильма просто ее напугал, то чтение книги повергло в состояние полного равнодушия к происходящему. Она убедилась, что автору известна каждая мелочь, и искать в этом логику бессмысленно, потому что первая книга вышла в 1997 году — за несколько дней до ее неудачной аппарации. Допустим, пропадая в лесу, они пропустили сенсационную новость о такой масштабной утечке информации, но кто мог описать эти события так подробно? В этой книге было зафиксировано каждое движение, каждое слово, которое они с друзьями произносили за минувший год. Конечно, реальность у каждого своя, и Гермиона события видела иначе, но не оставалось сомнений, что тот, кто написал эту книгу, был непосредственным их участником. Если бы автор книги не была женщиной, Гермиона подумала бы, что ее написал Гарри. Но Гарри был с ней все предшествовавшие годы, и он точно не писал никаких книг. Версий у Гермионы не было никаких, и зацепку не найти, пока она не добудет седьмую книгу. Ей нужно было понять, что случилось в 1997-м после ее исчезновения, что случилось с волшебниками и, главное, с Гарри и Роном.

Гермиона не верила в судьбу. Одно дурацкое пророчество Трелони, не факт что верное, затронуло жизнь почти всех ее близких. Если бы Волдеморт не поверил пророчеству, родители Гарри, Сириус, Дамблдор были бы живы, и Гарри не провел свое детство в чулане под лестницей, прячась от ворчливой родни. Самый могущественный волшебник века — и верил в судьбу. Если подумать, зло часто суеверно.

Гермиона верила в удачу, но не верила в предначертание. Предначертание — это для тех, кто привык плыть по течению, кто заведомо смирился со своей участью. Гермиона с детства привыкла всего добиваться сама. Она знала, что все зависит от действий, что любое ее действие ведет к следующему действию, и благодаря этому выстраивается судьба. Именно поэтому она хорошо знала цену своему выбору. Каждый выбор определял ее дальнейшую судьбу.

Наверно, впервые в жизни ей пришлось примириться с предначертанием только здесь, в будущем, где уже все случилось. Способная прежде жонглировать минутами и часами с помощью Маховика времени, здесь она не могла даже кашу на завтрак сделать съедобной. Ощущение собственной беспомощности убивало, но она послушно таскалась повсюду за Томом, потому что выбора у нее никакого не было, и она не могла ничего изменить. Оказалось, к этому чувству привыкаешь очень быстро.

Здесь, в этом совершенно ином мире появился человек, который постоянно ее выручал, утешал, который ориентировался в этом мире лучше, чем кто-либо и никогда не терял присутствия духа. Встретить его — не было ее решением, он просто возник тогда из ниоткуда на своей серебристой машине. Может, поэтому ей показалось, что встреча с Томом — тоже предначертание. Впервые Гермиона отпустила удила и позволила себе расслабиться, а расслабиться в этом дымчатом мире было до странного просто — ни постоянных опасностей, ни ответственности за весь мир. Было лишь смутное чувство вины за тех, кого оставила, но и оно с каждым днем притуплялось в этом сладком, беззаботном, абсолютно бессмысленном существовании.

Появление Малфоя немало ее отрезвило. Не время расслабляться, нужно быть начеку. Малфой — артефакт ее мира, где каждый твой шаг переворачивает Вселенную. Его появление напомнило, что там в прошлом ее друзья все еще в опасности, и даже если все самое страшное уже случилось, она не может просто смириться с этим и сидеть сложа руки, ожидая знака с неба, — она должна найти способ все исправить. Но хотя Гермиона и не собиралась подчиняться предначертанному, ей важно было понять, как должно быть, какое развитие событий считать за аксиому. Должна ли она была исчезнуть в тот день во время аппарации или это пространственно-временной коллапс, ошибка? Вот зачем ей была нужно седьмая книга. Только чтобы понять, как все это произошло, не для того чтобы смириться. Только она может быть автором собственной жизни, и она не допустит, чтобы какой-то другой автор написал за нее ее судьбу.

Как ни странно, Малфой придал ей уверенности. С тех пор, как он появился, Гермиона ни секунды не сомневалась, что вернется в свое время. Пока ей удавалось лишь выстраивать список задач, не задумываясь о том, что будет дальше, но разумеется, они вернутся. Гермиона многим пожертвовала ради победы и с самого начала знала, на что идет. Ступая на тропу войны, она полностью отреклась от себя. Стерла память родителям, ушла из Хогвартса. Она приняла решение тогда и не откажется от него теперь. Она должна воевать вместе со всеми, должна помочь Гарри.

Сама мысль о том, что близкие ей люди там сражаются и умирают, пока она прохлаждается в другом мире, была невыносима. Гермиона вспомнила веснушчатые лица Фреда и Джорджа, деликатную улыбку мистера Уизли, озорное лицо Тонкс, грустный взгляд профессора Люпина. Все они остались там, все как один, дружной стеной встали, чтобы прикрыть Гарри. Не потому что у них не было выбора. У них-то как раз был выбор, они могли аппарировать, как Гермиона, в любую точку мира. Они могли перейти на сторону Волдеморта, в конце концов, хотя, разумеется, сама мысль об этом абсурдна.

Но они бы ни за что не стали отсиживаться. Не станет отсиживаться и она. Лишь только у нее появится возможность, она тут же аппарирует обратно. Аппарирует — и больше никогда не увидит Тома, хотя от этой мысли сердце почему-то тоскливо сжималось. Такова ее судьба, в которую она не верила, и такова была цена свободного выбора. Оказалось, иногда свобода выбора вовсе не означает, что у тебя вообще есть эта свобода.

Гермиона знала, что однажды ей придется уйти, поэтому избегала сближения с Томом. Каким-то чутьем понимала, что все к тому идет, что с каждым днем она привязывается к нему все сильнее. Было в его лице что-то, в этой ласковой застенчивой улыбке, в забавных ужимках — от него веяло теплом родного дома. Бывает, зайдешь в домик, и на тебя пахнет свежей выпечкой и чистыми хрустящими простынями, ветер обдувает легкую прозрачную занавеску на окне, а в углу с мотком ниток катается пушистая кошка — вот таким было лицо Тома. Они были знакомы лишь несколько суток, а он стал ей почти родным. Как ей оставить его, если она задержится здесь надолго?

Гермиона в задумчивости посмотрела в напольное зеркало, стоявшее в углу. В полутьме фигура казалась зловещей. Клетчатая рубашка навыпуск и синие джинсы, пышные волосы до плеч. Да, определенно она была далека от идеального образа, который создавала та девушка Эмма в фильме. Гермиона была совсем не такой. Она тоже была худенькой, но фигура угловатой, движения резкими. Волосы были жесткими, как проволока, и торчали во все стороны, а не лежали волнами по плечам. Она грустно усмехнулась. Что ж, одна надежда на Тома: он никогда и не посмотрит в ее сторону. Все ее страхи надуманы. Ей даже не придется делать этот выбор.

От размышлений ее отвлек деликатный стук в дверь. Гермиона вздрогнула и оторвала горящий взгляд от собственного отражения.

— Входите, — ее голос прозвучал непривычно звонко, словно хорошо натянутая струна.

* * *

Гермиона стояла напротив низкого окна, сжимая в одной руке обломки палочки Гарри, а в другой — клочок серой газетной бумаги. Она переводила взгляд с левой руки на правую, и ей казалось, что ноша весила тонну. Кусочек бумаги был легче деревянной палочки, но сейчас они оттягивали руки одинаково. Волдеморт скоро догадается, времени все меньше. Если она не решится на действия, будет слишком поздно, и у нее не останется выбора. Ни у кого из них не останется. И все же… Был ли у нее вообще этот выбор?

На одной чаше весов висела жизнь Гарри, благополучие всего волшебного мира. Не было ни малейших сомнений: если она может вновь вернуть Гарри и Рона, она сделает это. Но в голове плескались отрывки из книги, которую она успела прочесть. Книга, отравившая ее сознание. Гермиона знала, что даже если ей удастся исправить историю и вернуть Гарри, кто-то все равно погибнет. Перед глазами мелькнуло всегда печальное лицо Люпина и озорная улыбка Тонкс. Растерянное лицо Колина Криви. Фред. Она могла слышать как наяву вой Молли Уизли, склонившейся над убитым сыном. Имеет ли она право что-то менять? Здесь в этом мире Фред не погиб и на пару с Джорджем боролся с режимом Волдеморта. Если она повернет историю вспять — все погибнут. Возвращение Гарри и Рона убьет их. А еще, оно убьет ее.

Гермиона приблизила к глазам клочок газеты, лежавший на ладони. Как она любила это милое, ставшее таким родным лицо. Только эта ободряющая добрая улыбка укрепляла ее все это время. Каждый раз, когда казалось, что она не может больше дышать, он улыбался ей, и она ощущала, как легкие наполняет воздух. Вот и теперь эта улыбка показалась ей одобрительной и прощающей.

И все же, пора было признать, что улыбка была всегда одинаковой. Он вроде бы был всегда рядом и в то же время чудовищно далеко. Пора было смириться, что она не просто одна, она одинока, и решение должна принять самостоятельно. Рука Гермионы непроизвольно сжала клочок газеты в кулаке, а глаза решительно устремились за краснеющий горизонт. Не она вершительница судеб — все было решено задолго до нее, задолго до них всех — она это знала. Она могла не верить в предопределение, но должна была подчиниться ему вне зависимости от своих убеждений.

Разжав кулак, Гермиона посмотрела на смятый клочок бумаги. Сердце екнуло — изображение немного стерлось. Она осторожно положила обломки палочки на подоконник и разгладила газетную вырезку. Да, она сделает все, что требуется. Но все же у нее еще оставалось немного времени, так?

* * *

Том решил чуть опоздать и захватить с собой Гермиону. Конечно, девчонка неглупая, и сама найдет дорогу, но вместе как-то спокойнее. К тому же он не исключал, что застанет в комнате и своего соседа, а ему было, о чем потолковать с ним.

Вся эта ситуация начинала тревожить. Все труднее было оставаться бесстрастным наблюдателем. Он без всякой задней мысли привез на съемочную площадку людей, которых сам едва знал. Все это могло обернуться крупными неприятностями, но он понятия не имел, как теперь дать заднюю. В целом, глостерский собор место публичное, любой может попасть туда. К тому же съемки продлятся всего несколько дней. Скоро они вернутся в Лондон, и у него появится возможность решить этот вопрос. Хотя каким образом его решить, он до сих пор представлял себе смутно.

Куда больше пугало, что он ударился в детство и бегает по съемочной площадке в поисках неуловимого сказочного персонажа, который, сказать по правде, уже в печенках сидел. Еще казалось странным, что он почти не испытывал неловкости, называя их именами персонажей и даже воспринимая их через призму этих персонажей. А еще с каждым днем становилось труднее отпустить их. Отпустить волшебство, которое они принесли в его жизнь. И хотя Малфой был далеко не самой приятной личностью, ему будет жаль, когда он уйдет, но еще труднее отпустить Гермиону.

Он не мог признаться ей, потому что это только все усложнило бы, но с каждым днем он чувствовал, что ему будет не хватать этого наставительного тона, уверенности в собственной правоте и, главное, — волшебства. В ней действительно было что-то волшебное. Она вела себя адекватно, не пыталась завалить сведениями о волшебном мире, не была даже рыжей и зеленоглазой, как истинная ведьма. Но в ее карих глазах было что-то, что заставило Тома заподозрить неладное почти сразу, как он ее увидел. Неотмирность.

— Проходи, я как раз хотела поговорить с тобой! — вот и теперь ее глаза горели каким-то нервным возбуждением. Волосы торчали во все стороны — даже больше, чем обычно. В руках она судорожно сжимала книгу в мягкой обложке. Присмотревшись, Том понял, что это был тот томик, что он выдал ей дома.

— Как думаешь, у тебя получится сегодня прогуляться со мной в Глостер?

Том внимательно посмотрел на нее.

— Что случилось?

— Тут написано, что существует седьмая книга «Дары смерти», — Гермиона ткнула пальцем в обложку с задней стороны книги, где были в ряд представлены все книги поттерианы.

— Существует, — осторожно подтвердил Том. — Я же тебе говорил, что еще не успел ее прочитать.

Гермиона устало опустилась в кресло и, отложив книгу на журнальный столик, обессиленно уронила лицо в ладони.

Том почувствовал себя неловко, сделал нерешительный шаг к ней и встал возле ее кресла, нависая над ней.

— Что случилось? — повторил он вопрос.

Гермиона отняла ладони от лица, но отвернулась, избегая смотреть на него. Том, однако, успел заметить, что в глазах у нее стоят слезы.

— Я просмотрела книгу. Том, это чертовщина какая-то, — глухо пробормотала она, устремляя взгляд в окно. — Эти книги — не просто утечка информации. Автору известно все. Все, что мы говорили, все, что мы чувствовали — именно мы: Гарри, я и Рон. Все наши реплики с точностью до запятой.

Тому стало не по себе. Он посмотрел на нее с жалостью и бережно стер пальцем слезинку, скатившуюся по ее щеке. Ее кожа была мягкой и нежной.

— Как это возможно? — подыграл он. — Жучки вам, что ли, ставили?

Гермиона пару мгновений смотрела на него не моргая. Затем очнулась и помотала головой.

— Нет! — воскликнула она. — Это невозможно. Нельзя было наставить везде жучков. А даже если предположить, что кто-то из нас настолько подробно рассказал Роулинг о себе, то откуда ей известно о каждом из нас? Даже я не помню, что когда говорила, а в книге есть все. Скажи, — она пытливо рассматривала его лицо. — Ты что-нибудь слышал о том, как заканчивается эта книга? Седьмая книга?

Том испугался. Он вдруг вспомнил, что Гарри Поттер умирает в конце. Что-то такое он слышал. Но как сказать об этом Гермионе? Она ведь верит, что все это происходит и произойдет на самом деле и именно с ней. Том несмело присел рядом, приобнимая ее за плечи.

— Даже если там все правда, неправильно знать свое будущее наперед. Понимаешь? — без особой надежды спросил Том, успокаивающе потрепав жесткие кудрявые волосы.

По лицу Гермионы было заметно, что понимала она только то, что рука Тома сейчас лежит у нее на плечах, а лицо находится в десяти сантиметрах от ее лица.

— Не совсем, — выдавила она. Смутившись, Том отпрянул и поднялся на ноги. Он нарочито небрежно оседлал стул напротив. Старенькая спинка жалобно скрипнула под его весом.

— Зачем тебе седьмая книга?

Гермиона наклонилась вперед и пристально заглянула ему в глаза.

— Ты мне веришь? — тихо спросила она.

Том помялся, но встретив ее прямой взгляд, вдруг ответил уверенно не моргнув глазом.

— Верю.

Наверно, он еще тысячу раз пожалеет об этом, но глаза Гермионы радостно сверкнули, и оно того стоило.

— Я должна понять, кто написал эти книги. Если они действительно основаны на мемуарных записях одного из участников войны, как я предполагаю, это поможет мне найти остальных и…

Том остановил жестом ее быструю, взволнованную речь.

— Ты лукавишь, — усмехнулся он. — Ты просто хочешь узнать свое будущее.

— Десять баллов Гриффиндору, — огрызнулась Гермиона.

— С чего ты взяла, что я на Гриффиндоре? — забавно вскинул брови Том. — Я вообще-то на Слизерине, раз уж на то пошло, — он щеголевато одернул мешковатый свитер.

Гермиона нахмурилась.

— На Слизерине — Малфой, — поправила она строго. — Никогда не путай.

Том смерил ее долгим задумчивым взглядом и благодарно кивнул. Ему отчего-то было приятно, что она не путала.

— Нельзя знать свое будущее, — мягко повторил он. — Ты не сможешь жить с этим.

— Том, но как мне жить со всем этим сейчас? — голос Гермионы звучал надорванно. — Я не знаю, что с ними, не знаю, какой оборот приняла война. Мои близкие, возможно, в этот самый момент умирают, ты понимаешь, что это значит? — в глазах Гермионы снова показались слезы. — Твои друзья, с которыми ты шел по жизни семь лет, которых знаешь как облупленных со всеми их дурацкими привычками и странностями, они, возможно, лежат сейчас с пустым взглядом где-нибудь в лесу. Я даже не знаю, удалось ли им скрыться или их догнали Пожиратели.

Она снова уронила лицо в ладони. Том печально рассматривал ее худые надломленные плечи и думал о том, что каким бы фантастическим ни был мир, в котором жили эти странные ребята, для них он был настоящим, а теперь настойчиво стучался и в его, Тома, спокойный комфортный мирок, где все это раньше было понарошку. Борьба, война, предательство — все это были просто слова из сценария, и лишь теперь подумалось, что и в его мире умирали люди, лишались близких и самых дорогих, дети теряли родителей, а взрослые постоянно стояли перед выбором между человеческим достоинством и безопасностью своей семьи.

— Я освобожусь в пять — и сходим в город, — подбодрил ее кивком Том, дружески похлопав по коленке. Гермиона подняла голову и посмотрела на него тревожно, все еще прикрывая ладонями рот.

Он не позволит ей прочитать седьмую книгу, неизвестно, как это отразится на ее психике. Если эта девушка действительно искренне уверена, что она потерявшаяся во времени и пространстве волшебница, что будет с ней, когда она узнает о смерти персонажей, которых искренне считает реальными и близкими людьми? Кем она была на самом деле совсем не важно, если ощущала она себя Гермионой Грейнджер. Излечить ее Тому не под силу, он может лишь жить ее реальностью и оградить от новых потрясений. А значит ей нельзя знать свое "будущее". Но прогуляться в город можно, иначе она пойдет туда одна. В конце концов, можно просто держаться подальше от книжного магазина.

— А пока я хотел бы, чтобы ты сопроводила меня на съемки, — Том встал и шутливо предложил ей руку. — Мне кажется, некоторые сцены покажутся тебе знакомыми.

* * *

— Ты никогда не жалел, что стал актером? — спросила Гермиона задумчиво, поднимаясь по извилистой улочке к знакомой парковке. Вдали снова показался шпиль глостерского собора.

— Ты шутишь? Мне очень повезло, что я вообще прошел кастинг. Тысячи детей пришли попробоваться на роль Гарри Поттера. Я был единственным, наверно, кто понятия не имел, кто это вообще. Тогда вышло только три книги — и я ни одной не читал, — виновато улыбнулся Том.

Гермиона рассмеялась.

— Но ведь ты этим занимаешься уже семь лет… Правильно я поняла? Не надоело?

— Тебе в Хогвартсе никогда не надоедало?

— Конечно, нет, — пылко ответила Гермиона. — Но ведь это совсем другое дело. Я жила своей жизнью.

— А я чужой, да?

Гермиона попыталась смягчить свои слова, но Том перебил ее.

— Хорошо, когда «своя» жизнь — это Хогвартс. А мы были обычными школьниками. Нам хотелось волшебства. Когда снимали фильм, мы попадали в другой мир с гоблинами, мантиями, волшебными палочками, я подружился с известными актерами, о встрече с которыми мог только мечтать. К тому же я не был так занят, как Дэн или Руп. У меня было время и на «свою» жизнь, я ходил в школу, занимался спортом. Нет, ни о чем не жалею, — пожал плечами он.

Гермиона заметила, что он избегает смотреть на нее и говорит невыразительно, словно повторяя заученные фразы.

— А почему ты спрашиваешь? — спросил Том.

Гермиона помедлила.

— Я просто сама часто думаю об этом, — призналась она. — Что было бы да если бы…

— То есть?

— Что если бы я не попала в Хогвартс? Ты думал об этом? Что бы с тобой было, если бы ты не стал знаменитостью?

Том помялся.

— Поступил бы в рыболовный университет, — улыбнулся он и смущенно взъерошил свои волосы. Гермиона залюбовалась милой застенчивой гримасой, часто возникавшей на его лице. — Моя детская мечта.

— В рыболовный? — переспросила Гермиона, вдруг осознав смысл его слов. — Неожиданный выбор...

— Ну, да, — в конец смутился Том. — Мой брат известен в этой сфере, да и я страстный рыбак. Есть что-то в этом, понимаешь... Метафизическое, что ли. Еще ни одно мероприятие не вызывало у меня больше эмоций, чем тихая гладь воды в глухом лесу. Сидишь и вслушиваешься в редкие всплески в ожидании своей большой рыбы.

— Большой рыбы?

— Ну да, как в том фильме, помнишь? — засмеялся Том, затем как-то сник, и его голубые глаза поблекли. — А, ты не помнишь, конечно.

Их взгляды на мгновение встретились, и Гермиона впервые не увидела защитной широкой улыбки на его лице. Он не скрывал, что ему жаль, что она из другого мира.

— А что бы изменилось в твоей жизни? — спросил Том, наверно, чтобы заполнить неловкую паузу.

Гермиона задумчиво смотрела вдаль. Взгляд снова невольно выхватил шпиль глостерского собора.

— А я не была бы собой, — просто сказала она. — Я точно знаю, что я на своем месте. Тебе не кажется, что это Малфой стоит там?

Гермиона вдруг указала на парочку молодых людей, стоявших у входа в павильон. Девушка оживленно жестикулировала, а парень молча слушал, и если бы не джинсы и водолазка, в которые он был облачен, Гермиона бы уверенно заявила, что это Драко.

Том кивнул.

— Это определенно Малфой, — сощурившись, подтвердил он. — Интересно, что ему нужно от Эммы?

— Пойдем выясним.

Тон Гермионы не предвещал ничего хорошего.

Смешить вас мне с годами все трудней,

Ведь я не шут у трона короля.

Я Гамлета в безумии страстей

Который год играю для себя.

Песня "Арлекино"

— Дорогой Джон, я прямо чувствую, как успел по тебе соскучиться, ты так неожиданно покинул меня, — Том весело хлопнул Драко по плечу, искрясь от неподдельного восторга и восхищения. — Оригинально, друг, оригинально, я оценил твою находчивость...

Драко брезгливо одернул водолазку в районе плеча и мстительно процедил:

— Если интересуешься, испытываю ли я угрызения совести, то мой ответ — нет.

— Не испытываешь? Вот уж удивил так удивил.

— А что случилось?

Гермиона переводила обеспокоенный взгляд с одного на другого.

Вместо ответа Том издал странный гортанный звук непонятного назначения и плавным грациозным движением повернулся к Эмме. Его взгляд тут же стал лукаво-насмешливым и по-отечески покровительственным.

— А вы чего тут?

Эмма вернула ему ласковую улыбку.

— Мы планируем в Глостер, не хотите с нами? Джону нужно купить кое-что, он предложил составить ему компанию.

— Драко, — с достоинством поправил Малфой.

Гермиона и Том переглянулись. Эмма одарила его извиняющейся улыбкой и кивнула:

— Драко, конечно, я забыла, извини.

Хорошо устроился вообще-то. А ей приходилось постоянно держать в голове, что она Меган Смит.

Гермиона с любопытством разглядывала Малфоя. Его лицо теперь было гладко выбрито и перестало казаться таким изможденным. Она настолько привыкла к его щетине, что сейчас оно казалось слишком скользким и неприятным: Гермиона даже заметила несколько омерзительных прыщей у него на подбородке и на лбу. Противное острое почти забытое лицо Драко Малфоя с вечной кривой усмешкой на губах.

Пожалуй, ей было проще говорить с ним накануне, когда он выглядел как грязный заросший незнакомец бомжеватого вида. Сегодня от незнакомца остались лишь глаза. Тени, наметившиеся под глазами, никуда не ушли за одну ночь, и оттого серый невыразительный оттенок зрачков казался глубже и насыщеннее. Его взгляд по-прежнему был усталым и затравленным — как у больной собаки. Гермиона никогда его таким не видела, даже когда он ходил понурый, вынашивая план убийства Дамблдора. Но шутка в том, что эти глаза словно и не принадлежали тому Драко Малфою, которого она знала. Это были глаза незнакомого человека на знакомом лице, вызывавшем лишь отвращение.

— Что это тебе надо купить? — с подозрением обратилась она к Драко.

Его тонкие губы сложились в язвительной усмешке.

— Все-то тебе доложи и отчитайся.

— Мы с Томом тоже как раз собирались вечером в Глостер, — не сводя с него внимательного взгляда, объявила Гермиона. — Будет здорово, если пойдем все вместе.

— Посидим где-нибудь! — загорелась Эмма. — Я позову Рупа и Дэна...

Гермионе показалось, будто Эмма чувствует себя неловко в присутствии Малфоя и оттого ее движения были немного скованными, а эмоции преувеличенными.

— Не стоит, — вмешался Том. — Видишь ли, Джон... Драко немного социопат, боится новых людей.

Том послал Эмме выразительный взгляд, исполненный сочувствия к Драко. Та с готовностью закивала, было заметно по ее живым карим глазам, что она это подозревала.

— Конечно, Драко, мы все понимаем, — она коснулась его плеча в знак поддержки. — Если тебе трудно общаться в большой компании...

Гермиона не могла удержаться от смеха при виде явно разъяренного Малфоя, пытавшегося казаться безучастным. Он посылал Тому недружественные флюиды, но тот словно не замечал и продолжал делать вид, что глубоко сопереживает Драко.

— Ты абсолютно уверен, что справишься? Новый незнакомый город, там может быть много людей, шумно. Может, повременим, пока ты освоишься?

Реплику Драко проигнорировал, словно и не к нему обращались. Он повернулся к Гермионе.

— Нам нужно поговорить, — произнес он серьезно, хмуря брови. Его губы были плотно сжаты в ниточку и уголки озабоченно приподняты.

Гермиона растерялась. Определенно, таким Малфоя она еще не видела. Впервые рядом с ним она чувствовала себя маленькой девочкой, которая крупно напортачила. Даже рядом с Томом, которого она едва знала, у нее не возникало такой робости. Нерешительно взглянув на Тома в поисках поддержки, она неохотно отозвалась:

— Ну, говори, — она пожала плечами и сложила руки на груди.

Драко внимательно рассматривал ее лицо.

— Грейнджер, — он мрачно усмехнулся. — Ты знаешь, что я не стану говорить при этом…

Драко указал взглядом на Тома. Было заметно, что он все еще злится, но лицо по-прежнему оставалось невозмутимым.

Напряженное молчание было прервано серебристым смехом Эммы.

— Грейнджер? У тебя что, тоже кличка или вы разыгрываете какую-то сцену?

Драко и Гермиона как по команде повернулись к ней. Том среагировал первым и заботливо накрыл рукой ладонь Эммы.

— Пойдем, Эм. Нам все равно пора гримироваться. Они играют в ролевую игру, это такое хобби у фанатов. Я тебе расскажу по дороге.

Он обернулся к Драко и Гермионе и сделал страшное лицо.

— Догоняйте!

Гермиона и Драко остались одни.

— Что?

Все еще сложив руки на груди, Гермиона сопроводила реплику вопросительным кивком.

Драко рассеянно разглядывал куст за ее спиной, словно обдумывая то, что собирается сказать. Наконец, очнулся от размышлений и посмотрел на нее насмешливо.

— Нет, это я спрашиваю что? Что мы здесь делаем, Грейнджер?

— Я тебе говорила, что о нас пишут книги. Я хочу встретиться с автором этих книг.

— Зачем?

— Ты бы видел эти книги, Малфой.

Гермиона не выдержала и стала взволнованно ходить перед Драко из стороны в сторону, активно жестикулируя.

— Там все про нас, вся наша жизнь, твоя, моя. Без деталей, конечно. Я хочу попасть сегодня в Глостер, чтобы купить книгу, в которой записаны события седьмого года в Хогвартсе, то есть события, которые еще не произошли в нашем времени! Я почти уверена, что эта информация поможет нам понять, куда исчезла магия, что случилось за это время. Да что ты все смотришь на меня так? — вдруг вскинулась она и, приблизившись вплотную к Драко, подбоченилась и впилась в него взглядом, копируя его.

Драко вопреки ее ожиданиям свой не отвел и шаг назад не сделал. Несколько мгновений они так и рассматривали друг друга, и разделяло их всего несколько дюймов.

— Ну и смотрю, нельзя, что ли? — просто ответил он и улыбнулся.

Гермиона отпрянула от неожиданности.

В глазах Драко плясали веселые огоньки. На его усталом мрачном лице эта неожиданная веселость выглядела жутковато.

— Поэтому... Поэтому мы должны найти возможность встретиться с этой Роулинг, — сбиваясь продолжила Геомиона, пытаясь ухватить потерянную мысль. Она вдруг разозлилась на себя за свое смущение и гнев обратила на Драко.

— А что это я оправдываюсь, сам-то что предлагаешь, какая тебе разница? Можно подумать, у тебя есть план.

Драко внимательно наблюдал за ее реакцией и расцветал на глазах. Секунду назад скучное, как застоявшаяся вода в пруду, лицо теперь казалось по-мальчишески открытым и радостным.

— А если бы и был план... Если бы, к примеру, сказал, "я придумал, как нам отсюда выбраться, собирай вещи, Грейнджер, сегодня отправляемся...". Ты пошла бы?

Гермиона на миг замешкалась. В голове вихрем пронеслись события минувшей недели. Всегда смеющиеся глаза Тома, сумки, забытые в супермаркете, неловкий шопинг, его рука в кинотеатре, лежавшая на подлокотнике, чуть соприкасаясь с ее рукой. Все эти воспоминания промелькнули на ее лице за долю секунды, но не укрылись от Драко. Он резко помрачнел.

— Не пошла бы... — глухо произнес он то ли с утвердительной, то ли с вопросительной интонацией. Гермиона вздрогнула от звука его голоса и, опомнившись, тут же запротестовала.

— С ума сошел? Ребята там без меня, наверно, в беду уже попали, да и как я могу оставить свою семью? Если у тебя есть план, выкладывай, Малфой! Не суди людей по себе, ты совсем не знаешь меня.

Драко хмыкнул. Его лицо на миг исказилось от боли, словно он вспомнил о чем-то.

— Плана нет, — внезапно решил он. — Я просто полюбопытствовал.

— О чем же тогда ты хотел поговорить со мной?

— Пытался понять, что мы тут делаем. Яснее, правда, не стало.

Гермиона не сводила с него пытливого взгляда. Утро было ветреным, и осенний ветерок слегка обдувал волосы Драко, время от времени взметая челку. Открытый лоб придавал его лицу какое-то наивное, почти ангельское выражение. Но Гермиона не верила ему ни на йоту.

— А не заслали ли тебя сюда Пожиратели?

Драко разобрал смех. Серые глаза искрились от искреннего смеха и оттого казались прозрачными.

— Наказать Тома Фелона за отвратительную актерскую игру?

— Том прекрасный актер!

— Ты же сама не веришь в то, что говоришь.

И Малфой снова был прав. Гермиона опустила взгляд на землю у себя под ногами, чтобы не видеть его победоносную ухмылку.

— Зачем тебе в Глостер тогда?

Драко пожал плечами и засунул руки в карманы джинсов.

— Да скучно мне. Чем ещё заняться?

Гермиона проводила его движения пристальным взглядом, но ничто подозрений не вызывало. Если Малфой и лгал, то делал это очень искусно.

— Я иду на съемки, — помедлив, сказала она примирительно. — Если хочешь, пойдем со мной.

— Трудно отказаться от такого заманчивого предложения… Но я попробую.

— Том сказал, что эта сцена заинтересует тебя.

— Не может быть! — пропел Драко. — Фелону кажется, что в этой сцене он особенно хорош?

— Том не участвует в этой сцене. Тебе не интересно разве узнать, почему Снейп убил Дамблдора вместо тебя?

Стрела попала в цель.

Драко спросил неуверенно:

— Магглам и это известно?

— Том сказал, что в этой сцене участвует твоя мать и Белатрикс Лестрейндж. Это как-то связано со Снейпом.

Драко поднял на нее потемневший взгляд и, чуть помедлив, кивнул.

— Хорошо, я иду.

— Если так, идем скорее. Профессор Снейп не любит, когда опаздывают, — мрачно пошутила Гермиона и первой двинулась в сторону глостерского собора.

* * *

Драко задумчиво листал книги, которые на днях изъял у Грейнджер. Все это время он старательно изучал их, но не нашел ни малейшего намека на крестражи. Более того, он вообще не мог найти в них ничего ценного, так что вариант, что Грейнджер просто решила занять себя чтением, тоже отпадал. Зачем-то она хранила этот мусор.

Его размышления прервал характерный хлопок аппарации.

— Сэр может принять Альбуса? — услышал Драко робкий голос за спиной и резко обернулся.

— Кто позволил тебе аппарировать в спальню? — Драко вскочил на ноги и возмущенно воззрился на Ала.

— Сэр велел не оставлять надолго грязнокровку, — сжался несчастный домовик. — Альбус решил сэкономить время.

— Альбус решил? — скривился Драко, небрежно отбросив книгу на кровать. — С каких это пор эльфы что-то решают в моем доме? Или тебе не дают покоя лавры Добби? Хочешь за ним?

Добби стал одним из первых погибших среди защитников Хогвартса. Когда Волдеморт прорвался через защитный купол, демонстративно швырнув труп Поттера во дворе школы, именно Добби первым рванулся к нему, за что получил смертельное проклятье. Хагрид был слишком шокирован, чтобы предпринять что-либо, девчонку Уизли сдерживал отец, а Добби удержать было некому, кроме Поттера. Кто еще стал бы водиться с такими тошнотворными уродцами, как эльфы-домовики? Разве что Грейнджер. Но Грейнджер с ними не было. Если подумать, многое было бы иначе, если бы с ними была Грейнджер.

Альбус задрожал от страха, и на его глазах-блюдцах выступили слезы.

— Нет, хозяин не должен думать так плохо об Альбусе. Альбус лишь хотел выполнить приказ хозяина!

— Хозяин не должен? — угрожающе протянул Драко. — То есть я тебе еще и должен что-то?

Альбус разрыдался.

— Нет, хозяин, Альбус плохой, Альбус говорит не то, что нужно…

— Ну, хватит, — резко оборвал его Драко, поморщившись. Альбус был совсем малышом по эльфийским меркам, и в доме все давно привыкли к его избыточной эмоциональности, но Драко до сих пор не мог подавить в себе отвращение к его слезам. Отвращение и еще что-то, отдаленно похожее на снисхождение или жалость.

— Говори, — кивнул Малфой, пытаясь за презрением скрыть волнение в голосе. — Тебе удалось выяснить что-то?

Ал последний раз всхлипнул, громко втянув носом воздух, и кивнул. Он приосанился и прочистил горло, талантливо копируя старого домовика Шэбби, который был настолько древним, что до сих пор пытался следовать средневековому этикету обращения домовиков к хозяевам.

— Сегодня с рассветом наши домовики разбудили ленивую грязнокровку, чтобы она могла приступить к выполнению своих обязанностей. Грязнокровка первое время сопротивлялась и посылала древний род эльфов-домовиков к каким-то «чертям собачьим», выражала надежду, что мы будем гореть в некоем «аду» и бормотала что-то про хозяев — Альбус не может повторить ее слова… — Если бы домовики могли краснеть от смущения, эльф был бы уже цвета ягод омелы.

— Дальше-дальше, — раздраженно поторопил Драко Ала, хотя был немало заинтригован, что такого могла сказать Грейнджер в адрес Малфоев.

— После этого грязнокровка все-таки встала и застелила постель. Она проникла в ванную хозяев, но Альбус не мог ей помешать, потому что Альбус старался не вызывать подозрений, как сказал хозяин. — Домовик едва не лопался от гордости за свою продуманную стратегию. — Что она там делала, Альбусу тоже неизвестно, но он слышал всплески и фырканье.

Драко и сам едва не фыркнул, представив себе утренние приготовления пленницы Малфой-мэнор. Все-таки, человек может приспособиться к чему угодно.

— Хорошо, — кивнул он. — Она читала какие-то книги сегодня?

Альбус странно застыл, и его огромные глаза-блюдца расширились еще больше.

— Альбус не видел… Альбус не видел, — покачал головой домовик.

Хотя эльфы и не могли врать, Драко немедленно заподозрил неладное.

— Ты скрываешь от меня что-то?

— Нет, нет! — испуганно замотал головой Альбус. — Грязнокровка не читала ничего сегодня, но Альбус видел…

— Что Альбус видел? — азартно подхватил Драко.

— Альбус видел, как грязнокровка взяла зачем-то волшебную бритву из ванной хозяина. Она совсем ничего не брила, вместо этого просто протерла ее салфеткой и положила на место.

— Зачем?

— Альбус не знает, — снова затряс головой домовик. — Альбус не знает, но может выяснить, если хозяин прикажет…

— Ну уж нет! — торопливо отрезал Драко и снова кивнул ему. — Дальше.

Эльф с надеждой посмотрел на хозяина и, все еще сотрясаясь от страха, продолжил:

— После этого мерзкая грязнокровка пошла на кухню, чтобы позавтракать вместе с эльфами. Эльфы очень не любят, когда приходит грязнокровка, и всегда расходятся, когда она появляется в кухне, но Альбус сегодня не ушел со всеми. Он видел, как грязнокровка разожгла огонь и стала готовить в котле овес…

Драко закатил глаза, и устало вздохнул.

— Переходи к делу, — недовольно перебил он эльфа. — Я не хочу знать, что она ест на завтрак, какие мантии стирает и как отвратительно выполняет свои обязанности! Меня интересует, заходила ли она в наши комнаты, брала ли что-то с кухни или из наших комнат, заходила ли в библиотеку… Чем она занимается, когда не работает с вами?

Альбус растерянно смотрел на хозяина.

— Но грязнокровка всегда работает с нами, — развел ручками домовик. — Альбус и раньше не видел, чтобы она куда-нибудь отлучалась, а сегодня она целый день лишь выполняла наши приказания.

Слова домовика неприятно резнули слух. Драко знал, что домовики работают от рассвета до полуночи, но никогда не думал, что Грейнджер от них не отстает.

— Наши приказания? — вскинул бровь Драко. Он угрожающе двинулся на домовика. — Ты ведешь себя вызывающе, Альбус, — протянул он, упиваясь ужасом, который испытывал перед ним эльф. — Сначала врываешься в спальню с помощью аппарации, затем указываешь мне, что делать и, наконец, говоришь о каких-то «наших» приказаниях. Тебе неизвестно, что в этом доме есть только мои приказания? — навис он над Альбусом, который и без того был ни жив ни мертв от страха. Его колотила мелкая дрожь. — Мои и моих родителей, разумеется, — прибавил Драко невзначай, как о чем-то само собой разумеющемся или, напротив, малозначимом.

Альбус смотрел на него не мигая и, казалось, онемел. Внезапно он отвел взгляд и, судорожно поискав взглядом уже знакомый подсвечник, сорвался с места, подбежал к тумбочке и, схватив свечу, прижег себе лапку огнем.

— Плохой Альбус! — взвыл домовик.

— Великий Салазар, да что ты творишь! — испугался Драко и подскочил к эльфу, чтобы вырвать у него свечу, но Альбус не давался, и между ними завязалась борьба. Несмотря на свой юный возраст и небольшой рост, домовик был очень сильным. — Отпусти, я тебе сказал! — рявкнул, наконец, Драко.

Альбус испуганно отпустил подсвечник, но сделал это слишком резко, так что Драко едва не отлетел к стене.

— Уродец, — прорычал Малфой, в панике пытаясь потушить свою мантию, которая занялась огнем.

— О, Альбус случайно, сэр, — расширились от ужаса глаза домовика. — Альбус все исправит, сэр! — воскликнул он и щелкнул пальцами.

— Нет! — взревел Драко, но было поздно. На него уже обрушился поток ледяной воды с потолка.

Он застыл. Мантия насквозь промокла и прилипла к телу. С волос крупными каплями стекала вода.

— О, сэр, — задрожал эльф от страха. — Кажется, Альбус снова не рассчитал….

— Вон! — процедил Драко, указав на дверь.

— Но как же…

— Вон! — резко повторил Драко и посмотрел на эльфа так, что тот лишь покорно опустил голову и понуро поплелся к двери.

— Альбус просит прощения у хозяина… — Домовик вдруг вновь резко обернулся и нечаянно задел плечиком старинную вазу с нарциссами, которыми мать Драко велела украшать все комнаты. Миг — и напряженную тишину нарушил звук разбитого фарфора.

— Альбус! — взревел Драко, заглушая характерный хлопок аппарации.

* * *

Том с Гермионой шли рядом. Он уже успел переодеться в черную мантию для следующей сцены. Роль у него в этот раз была секундная, нужно было просто стоять и смотреть, как Эмма рассказывает о приворотном зелье, поэтому он не думал о своих репликах. Он посматривал на Эмму, которая шла впереди и оживлённо щебетала о чем-то с Драко.

— Как думаешь, чего это они так сдружились? Ты Малфоя не спрашивала?

Гермиона покачала головой и тоже озабоченно посмотрела им вслед.

— Малфой не стал бы просто так водить дружбу с магглорожденной. Ему что-то нужно от нее. Я сама не могу понять.

Том тяжело вздохнул, но отозвался будничным тоном:

— Ну, Эмма симпатичная, может, понравилась?

Гермиона бросила искоса красноречивый взгляд и мотнула головой.

— Надо знать Малфоя, он не станет водиться с магглами.

— Ты так хорошо знаешь Малфоя?

Гермиона передернула плечами.

— Да что тут знать, все видно невооружённым взглядом. Его семья всегда вела себя пренебрежительно по отношению к тем, кто не соответствует их понятию о чистоплотности.

— Семья не всегда определяет, кем ты станешь. У меня три брата, и мы все очень разные.

Гермиона кивнула и улыбнулась.

— Да , я видела у тебя фото на тумбочке. Здорово! Я всегда мечтала иметь большую семью.

— Да, нас много в семье, в этом смысле я чем-то похож на Рона Уизли, — смешно поморщился Том и потер лоб тыльной стороной ладони.

«И не только в этом», — невольно подумалось Гермионе.

— А почему ты… Почему ты не с ними живешь?

— У них свои семьи, — уклончиво ответил Том. — Знаешь, когда у братьев появляется семья, неминуемо превращаешься хоть и в дорогого, но гостя.

Гермиона понимающе кивнула. Что-то подобное она испытывала, когда Гарри и Рон стали встречаться с девушками. Конечно, они были ей неродными, но все-таки братьями. Она вновь устремила взгляд куда-то вдаль. Затянувшееся молчание нарушил звук телефона. Том попросил знаком подождать и взял трубку.

— Да, мам.

— Нет, мам.

— Конечно, мам.

— Буду, мам.

— Я тоже люблю тебя, мам.

Гермиона, затаив дыхание, заглядывала Тому через плечо, наблюдая, как в маленькой плоской штуковине Тома умещается русоволосая женщина средних лет. Том снова надел наушники, поэтому она не могла слышать, о чем они говорят, однако по ответам Гермиона могла догадаться о содержании беседы. Матери, будь они магглами, полукровками или чистокровными волшебниками, говорят они по телефону, по планшету или по каминной сети, будь их сыновья героями Волшебной войны, Пожирателями смерти или знаменитыми актерами — всегда действуют примерно по одному сценарию:

— Не забывай присылать мне смски/сов/, что у тебя все хорошо!

— Ты не забыл/а взять теплые вещи? У вас может быть холодно.

— Ты хорошо питаешься? Не сиди на одних бутербродах/шоколадных лягушках!

— Не гони за рулем/на метле! Будь осторожен/на!

— Я тебя люблю, сыночек/доченька.

Порой Гермионе казалось, что даже мать Тома Реддла, не окажись он в приюте, задавала бы ему подобные вопросы. Кто знает, может быть, тогда двумя Магическими войнами на свете стало бы меньше.

Пока Том искоса поглядывал на Гермиону и невольно розовел, та с изумлением рассматривала его прибор. Пожалуй, окажись теперь мистер Уизли на ее месте, он бы жадно вырвал у Тома из рук эту штуковину и разобрал ее по винтикам, невзирая на свой сдержанный мягкий нрав. Магглы не умели колдовать, но поистине волшебство их разума в чем-то даже превосходило магические возможности. Гермиона могла видеть мать Тома так же четко, как голые ветки кустов, оценившие полукругом скамейку, на которую они присели.

— Да, мам, — с облегчением выдохнул Том, чувствуя, что разговор все же приближается к своему завершению. — Передавай привет ребятам, я сам позвоню чуть позже.

Женщина в планшете усмехнулась улыбкой Тома, и от глаз ее тут же разошлись гусиные лапки. Гермиона чувствовала непроизвольную симпатию к ней. В ней не было уверенности и непроизвольного изящества Тома, которые только подчеркивал грим и костюм «Драко Малфоя». Улыбка ее была простой, и все в ее манерах свидетельствовало о том, что она не привыкла обворожительно улыбаться и махать ручкой в камеру, как ее сын. Однако у нее были такие же тонкие черты лица и такие же глубокие морщинки от носа до губ, позволявшие ее сыну так легко перевоплощаться в брезгливого Малфоя. А еще у нее тоже были грустные глаза, как у сына. И даже когда она смеялась, глаза ее оставались грустными. Гермиона никак не могла найти причину этой наследственной черты. У Тома, казалось, была идеальная семья, идеальная жизнь. Но, может, так должно быть, чтобы у хороших людей всегда были печальные глаза. Хорошие люди не могут упиваться счастьем, пока рядом страдают другие люди.

Наконец, Том выключил свою штуковину и снял наушники. Гермиона очнулась от размышлений и внимательно посмотрела на него.

— Все хорошо?

— Как всегда, — снисходительно усмехнулся Том. — Ребята только что вернулись из поездки — мама в полном восторге. Как девчонка… — с сыновней нежностью в голосе прибавил он.

— Она у тебя и правда как девчонка, — вырвалось у Гермионы. — Она больше похожа на тебя, чем ты сам, Том!

Том засмеялся и покачал головой.

— Моя мама — это что-то! Надо будет вас познакомить… — он споткнулся на полуслове, и они с Гермионой обменялись быстрыми смущенными взглядами.

— Вы, наверно, близки с мамой? — спросила Гермиона, чтобы разрядить обстановку.

Том кивнул.

— Да, мама очень близкий для меня человек. Она всегда поддерживала нас во всех наших начинаниях и работала на трех работах, чтобы нас обеспечить.

— А отец?

Том пожал плечами нарочито небрежно.

— А, они развелись, когда мне было лет двенадцать.

Гермиона с тревогой смотрела на него.

— Для тебя, должно быть, это было ударом.

Том снова надел на лицо свою защитную улыбку в тридцать два зуба и потрепал ее по плечу.

— Расслабься, в нашем мире все не так трагично, как в вашем. Ну развелись и развелись — всяко лучше, чем трепать нервы друг другу.

Гермиону эта легкость задела, как если бы Том отбрил ее. Не впервые она наблюдала эту видимую беззаботность. Наверняка и в этом мире умирали, и здесь людям приходилось делать решающий выбор, но тут все говорили об этом вскользь, как бы между прочим и легко забывали. Это называлось «все не так трагично», и никто не смел нарушить личное пространство, проявляя сочувствие, это, по меньшей мере, неприлично.

Неприлично воспринимать жизнь всерьез, неприлично напоминать, что где-то даже в одной из этих глостерских лачуг в этот момент умирает человек. Неприлично представлять себе, как где-то в лесу умирает от потери крови Гарри, раненный Пожирателями.

Хочешь быть принят, не думай о плохом. Осмысляй жизнь и переживай свою боль лишь в специально отведенных местах и в полном уединении, а в обществе изволь улыбаться и беззаботно отмахиваться, мол, все не так трагично, подумаешь, жизнь разделилась на "до" и "после". Том, да и все эти прекрасные люди на съемочной площадке полагали, что это ее мир нереален, но здесь Гермиона бы поспорила. Казалось, это их мир был детской сказкой, в которой конец непременно будет хорошим, а все плохое останется за кадром.

— А мои родители любили друг друга. Но мне пришлось заставить их забыть, что у них была дочь.

— Что ты имеешь в виду?

Гермиона мрачно усмехнулась.

— Расслабься, Том, в моем мире все немного трагичнее, чем в твоём. Там каждый твой выбор влечет последствия, могут пострадать невинные люди. Поэтому мне пришлось обезопасить родителей.

— Каким образом?

— Я стерла им память.

Гермиона встала со скамейки и пригласила жестом последовать ее примеру.

— Пойдем, а то опоздаем.

Том медленно поднялся на ноги, озадаченно поглядывая на Гермиону, и поплелся за ней. Она ускорила шаг.

— Но зачем?

Гермиона резко остановилась и повернулась к нему. Ее лицо было напряженным, губы невольно кривились.

— Чтобы они забыли обо мне и не искали. Чтобы не подвергать их опасности.

Ей с трудом удавалось совладать с голосом. Том молчал, глядя на нее с тревогой. Затем несмело убрал непослушный локон, упавший ей на лицо. Ее пробила дрожь от этого робкого прикосновения. Может, она ошиблась на его счет? Теперь Том выглядел так, будто бы у него действительно болела ее боль.

— Думаешь, смогла бы уберечь их таким образом? Заставив забыть, что у них вообще была дочь?

— Они бы погибли, — выпалила Гермиона, словно защищаясь. — Они бессильны против темных волшебников.

— Погибнуть — выбор, разве нет?

— Не говори о чем понятия не имеешь, — сухо попросила Гермиона.

Он не имел права судить. Что он видел в жизни? Пару бутафорских палочек или съемочную площадку? Наверняка даже еще не сталкивался со смертью.

Гермиона двинулась дальше, Том задумчиво плелся за ней.

— Мы с отцом не были близки, — вдруг бросил он ей вслед. Его тон изменился, он говорил тише и глубже.

Гермиона чуть замедлила ход, и они поравнялись.

— А какой он, твой отец? — осторожно спросила Гермиона.

— Такой, знаешь, приземленный. Я в него пошел, наверно. Всегда смотрел на мои проекты со скепсисом, знал, что меня хватает на три дня. Но я на него не обижаюсь, у него было много других хороших черт. Он всегда был очень миролюбивым, все старался свести к шутке.

— Это ты унаследовал от него.

— Наверно, — улыбнулся Том, и улыбка на сей раз была искренней. Она несмело отразилась на его лице, как юный солнечный лучик, пытающийся выглянуть из-за плеча седого опытного облака.

— Кажется, мы пришли.

Во дворе глостерского собора стояла древняя лачуга. Именно ее режиссер решил задействовать как дом Снейпа в Паучьем тупике. Усыпанная прелыми листьями узкая дорожка, ведущая к собору, могла послужить улицей на подходе к дому Снейпа, по которой шагали в фильме Нарцисса с Белатрисой.

* * *

Семья Малфой чинно ужинала за неимоверно узким и длинным столом с малахитовой вставкой в центре. В просторной столовой было слышно лишь постукивание вилок о тарелки и потрескивание дров в камине. Одного источника тепла не хватало на огромный зал, поэтому в помещении было сыро и холодно. Нарцисса покончила с горячим и привычно куталась в дорогую меховую шаль, а Люциус прятался за газетой. Только Драко без аппетита ковырял остывший стейк, как-то обреченно разглядывая красиво изогнутую рукоятку вилки в виде змеи.

— Итак, Драко, расскажешь нам, по какому поводу заглядывал Северус? — нарушила тишину Нарцисса и пригубила из серебряного кубка, обвив пальцами изящную резную ножку, словно удав жертву.

— Так... Справиться о моем здоровье.

Драко старался звучать учтиво, но нотка яда в его тоне не укрылась от матери.

— У вас есть от нас секреты, Драко?

Кубок дрогнул в предсмертных судорогах, и Нарцисса торопливо отставила его на стол.

— Все в порядке, мама, — раздраженно отозвался Драко. — Он приходил как директор Хогвартса. Обеспокоен, что я не посещаю школу.

— Ему же известно, что мы опасаемся мести...

— Он знает, мама, — перебил Драко, теряя остатки терпения. — Просто считает панику необоснованной. Он же умудряется как-то оставаться директором этой школы.

Нарцисса картинно прикрыла глаза своими длинными изящными пальцами.

— Ему удалось убить волшебника, победившего Гриндевальда. Только не обижайся, Драко, но вас просто нелепо сравнивать.

Драко шумно отодвинул тарелку и откинулся на спинке стула, устало прикрывая глаза.

— Драко, а что это у тебя на шее? — тут же последовал обеспокоенный возглас Нарциссы. Драко медленно открыл глаза и нащупал на шее неровный порез.

— А, это... Просто неудачно побрился, — небрежно бросил он и вдруг замолк на полуслове. Его взгляд выхватил Грейнджер, которая принесла новую перемену блюд.

— Почему же ты не залечил, Драко? Ты мог занести инфекцию.

Люциус отвлекся от Ежедневного пророка и раздражённо одернул ее, выглядывая из-за газеты.

— Перестань, Нарцисса, это всего лишь царапина. Ты воспитываешь нытика.

Драко вспыхнул и сделал вид, что вытирает рот парчовой салфеткой, чтобы Гермиона не заметила его смущения. Лишь бросив взгляд украдкой, он понял, что она не вникает в их разговор, глубоко погруженная в свои мысли.

— Позиция Темного Лорда укрепляется, — слегка озабоченно пробормотал Люциус, вновь углубляясь в статью. — Он восстановил инфраструктуру магглов и выплатил все долги Англии сторонним государствам. Экономика взлетела благодаря магии, даже Южная Ирландия решила снова присоединиться к Великобритании! Все больше сторонников не только среди магглов, но и магов. Цисси, это невероятно! Его поддерживает большая часть волшебников Визенгамота, те, кто против, были вынуждены удариться в бега.

— Что ж, поделом изменникам, не так ли, Люциус, — с нажимом сказала Нарцисса, указывая взглядом на Гермиону. — Близится торжество Темного Лорда.

Люциус опомнился.

— Безусловно, дорогая. Темный Лорд сильный и мудрый политик. Скоро не придется даже думать о них, передерутся, как пауки в банке, — его тонкие бледные губы изогнулись в кривой ухмылке. — Можешь себе представить, сами же организуют жестокие убийства и обвиняют в этом Министерство. Нелепость.

Гермиона бесшумно покинула столовую.

— Драко, как твои успехи с грязнокровкой? Удалось что-нибудь выяснить?

Люциус требовательно смотрел на сына в ожидании ответа.

— У меня появилась зацепка, — коротко ответил Драко. — Я работаю над этим.

Люциус с досадой поморщился.

— Я так и думал, что из этой затеи ничего не выйдет. Надо избавляться от этой девчонки, Цисси, пока Лорд не обнаружил...

— Я сказал, что нашел зацепку, — отчеканил Драко и посмотрел на него с вызовом. Люциус замер от неожиданности. Драко никогда прежде не позволял себе так смотреть на отца.

— Да как ты смеешь, щенок, — начал было Люциус, нащупывая рукой трость, когда его перебил властный голос Нарциссы. — Люциус. Оставь.

Она перевела взгляд на Драко.

— Не дерзи отцу. Мы дадим тебе немного времени. После этого грязнокровку придется убрать. Мы не можем подвергать твою жизнь опасности.

— Можно подумать, кого-то из вас волнует моя жизнь.

Драко отбросил салфетку на стол и, впервые не испросив разрешения покинуть столовую, устремился к выходу.

Бесцветное лицо Нарциссы на миг исказилось от боли.

* * *

— Я знаю, мне не стоило приходить.

— Темный Лорд запретил мне говорить об этом.

— Если Темный Лорд запретил, тебе следует молчать.

— Не надо — мы не должны лезть в чужие дела.

— Но так случилось, что я осведомлен о твоей проблеме, Нарцисса.

— Ты? Темный Лорд рассказал тебе?

Невысокая темноглазая женщина со странными колтунами на голове кошачьей походкой обошла крупного мужчину в черной мантии до пят. Драко сразу понял, что они изображают Белатрикс и Снейпа.

Губы темноволосого мужчины чуть дрогнули.

— Твоя сестра не верит мне, — невозмутимо продолжал он. — Это естественно — все эти годы я хорошо играл свою роль. Так хорошо, что провел одного из величайших волшебников всех времен. Дамблдор — великий волшебник. Только болван в этом усомнится.

— Я не сомневаюсь в тебе, Северус, — подала голос женщина со странной прической, очевидно, изображавшая его мать. Драко оцепенел. Эта женщина совсем не походила на нее. Мама была гораздо моложе. У нее лицо было длиннее и бледнее, с острым подбородком и родинкой на щеке возле правого уха. И слова она произносила иначе, всегда чуть поджимая губы, словно говорить не привыкла.

— Тебе бы стоило гордиться, Цисси. И Драко тоже, — воскликнула "Белатрикс" с фанатичным блеском в глазах.

— Он всего лишь ребенок.

А фигура была тоньше, она была очень хрупкой, его мама. Стальной внутренний стержень она носила в болезненном маленьком тельце с острыми плечами.

— Темного Лорда не переубедить. Но, возможно, я смогу помочь Драко.

— Северус! — в надежде выдохнула "Нарцисса".

"Можно подумать, кого-то из вас волновала когда-то моя жизнь".

— Поклянись, — прошипела "Белатрикс", пытаясь заглянуть в лицо темноволосому актеру.

Мужчина отодвинулся и окинул актрису равнодушным взглядом.

— Дай Непреложный Обет. Одни лишь пустые слова. Он только «постарается»... но в решающий момент....уползет в свою нору.

Трус!

— Достань палочку, — процедил "Снейп". — И прекрати ходить по моей гребаной мантии, — прибавил он, не меняя выражение лица. Темноволосая актриса не растерялась и лишь передернула плечами, но массовка для следующей сцены, которая пришла просто поглазеть на актеров, уже грохнула. Смеялись все, кроме Гермионы и Драко, в растерянности поглядывавших на смеющиеся лица и не понимавших, что вызвало такую бурю эмоций.

Руки Драко медленно сжимались в кулаки. Это была его жизнь — его расколотая на кусочки жизнь! Эти магглы, на первый взгляд казавшиеся дружелюбными и душевными, разевали свои уродливые рты и потешались над самой страшной страницей жизни Малфоев. Он видел их, как в тумане, вспоминая ужас, который ему пришлось пережить, когда он увидел тело Дамблдора, распластанное на земле. Эти магглы, которые теперь надрывались от смеха, не видели, как неестественно были вывернуты руки и ноги старого директора под просторной мантией. Они не видели, как пусты были когда-то лучистые голубые глаза, теперь бессмысленно смотревшие в темное беззвездное небо. Они сотрясались от хохота, не понимая, что именно в тот момент была решена его судьба, судьба всей его семьи. На глазах у этих актеров рушились жизни, они были свидетелями падения целого мира — его волшебного мира.

Каким сложным, непонятным казался этот мир на фоне эфемерной и беззаботной субстанции, в которой жили эти магглы. У них все было перевернуто с ног на голову — реальной казалась фикция и игра на публику. Они с Грейнджер выглядели нелепо в этой компании ненормальных в мантиях — слишком реальные для этого мира. Это мир Фелона был постановкой, в этом мире все, даже личная трагедия превращалась в фарс. Именно в этот момент, когда они растерянно стояли в кругу смеющихся лиц, Драко вдруг со всей ясностью осознал, что люди здесь умирают не от смертельных заклятий, а от смеха. Они отказывались быть серьезными, потому что смотреть страданию в глаза невыносимо больно. Они смеялись, разыгрывали вымышленные страдания, не понимая, что тем самым все больше загоняют себя в западню. Нет никакого вымышленного мира. Его мир был реальным, и он действительно рушился. И кто знает, может, рушился он именно потому что эти люди отказывались верить в его существование и продолжали жить понарошку.

Драко нашел в толпе Гермиону. Ее лицо окаменело, губы поджаты. Эта Гермиона на секунду напомнила ему ту суровую девушку из его поместья. Сильную молчаливую непримиримую Гермиону, которая не робела даже перед лицом смерти. Как же он скучал по ней... По той девушке, которая могла сбить с него спесь одним взглядом. Ради нее он делал все это — не ради себя, не ради их мира, а ради нее, что бы он ей тогда ни говорил. И вот теперь в душе вдруг шевельнулась надежда. Что если та Гермиона не канула в лету? Что если она все еще здесь, перед ним — или точнее… уже здесь?

Драко круто развернулся на каблуках и вышел из здания. Гермиона проводила его взглядом, вслед не пошла и не остановила.

* * *

Драко ворвался в свою комнату, распахнув дверь с такой силой, что она впечаталась в стену. Раскрыв створки шкафа, он выгреб оттуда книги, которые отобрал у Грейнджер, и разбросал их на кровати. «Пятьдесят самых загадочных пророчеств тысячелетия», — в который раз выхватил взгляд странное название.

Драко не верил в пророчества и потому был свободен от судьбы. Он думал, Грейнджер тоже свободна. Единственным предметом, который она не посещала, были прорицания. Зачем она брала эту книгу?

Драко сел на кровать и раскрыл книгу с нелепым названием. Взгляд лениво прошелся по оглавлению. «Исход», «Битва великанов», «Третья маггло-магическая война». Драко невольно заинтересовал последний заголовок, и он быстро нашел нужную страницу.

«В последние времена черный рыцарь спустится от звезд на землю и принесет меч и разрушение. Прежние войны станут мышиной возней перед лицом третьей, самой страшной битвой, что сразит всех волшебников и не останется мага на земле, лишь магглы, но и те погибнут, ибо магия уже не будет питать землю и давать плоды…».

Драко брезгливо закрыл книгу. Непонятно, как она вообще попала к ним в библиотеку. Домовики держали поместье в идеальном порядке, и книга не могла затесаться случайно. Драко задумчиво полистал страницы.

Внезапно он схватил с прикроватного столика старинный нож для резки пергамента и, зажмурив, глаза, полоснул им по ладони. На бледной коже выступили багровые капельки крови. Он сжал ладонь в кулак над книгой, позволил крови капнуть на страницу и внимательно вгляделся в желтый пергамент. Аккуратные строчки стали пропадать. Вместо них на пергаменте стали проявляться древние, почти выцветшие чернила. Спустя пару мгновений можно было уже различить изящную вязь рун, которые складывались в слова.

Драко усмехнулся, качая головой. Вот зачем Грейнджер его бритва. Покровительством Драко Малфоя Грейнджер погнушалась, а вот его чистая кровь ей все-таки понадобилась.

Драко пролистнул книгу веером. Внезапно на одной из страниц мелькнуло что-то синее, и он вернулся, чтобы найти страницу, которая привлекла внимание. Сама по себе она была ничем не примечательна, лишь текст здесь был разбит на короткие строфы, как в стихотворении, но не это его заинтересовало. Между аккуратными строчками рун виднелись небрежные, скачущие надписи, выведенные голубыми чернилами. Приглядевшись, Драко понял, что текст написан на английском — видимо, кто-то переводил это стихотворение и надписывал сверху. Он сразу понял, что это не Грейнджер, чернила были выцветшими, будто использовали их много лет назад. Он вгляделся в корявые буквы и пытался прочесть слова, надписанные над вязью рун:

Вижу два мира, две реки:

Исток одной впадает в устье,

Названы сестрами две реки,

Но никогда — не пересекутся.

Чую: ворон кружит над водой

Слышу: феникс с брегов поет

То, что родится в реке, умрет,

То, что в другой умрет, родится.

Жизни и Смерти крепче узы

Сумрачных рек земных оков,

Ворон и феникс — вступят в узы

Если исполнишь закон таков:

То, что умрет, — в реке родится,

То, что родится, в другой умрет.

Если готов в одной воплотиться,

Должен утратить плоть в другой.

Слушай закон — не смей нарушить

Воля судьбы — твоей сильней.

Тот, кто намеренно плоть разрушит,

Да не покинет реки своей….

Драко до рези в глазах вглядывался в следующие строчки, но не мог разобрать полустертые каракули переводчика. Решив, что переведет сам, он оторвал взгляд от стихотворения и заметил еще две закорючки сбоку от стихотворения. На пожелтевшем пергаменте кто-то вывел характерный вензель, в котором угадывались лишь три буквы — «Р.А.Б.»

Драко оцепенел. Он узнал эту подпись, и теперь стало ясно, как книга могла оказаться у них в библиотеке. Что-то подсказывало, что Грейнджер тоже это знала.

Могло быть и хуже: твой враг мог стать твоим другом.

Станислав Ежи Лец

Драко вновь и вновь перечитывал стихотворение, но не мог ухватить суть. Дядюшка оказался талантливым переводчиком, но даже в его интерпретации текст нельзя было понять без ключа. Драко надеялся, что подсказка таится в последних строфах, но и в них не нашел ничего интересного. Очередные завывания на тему жизни и смерти, которые, насколько он понял, имеют равную власть над обеими реками. Что это за реки и как они могут быть связаны с крестражами, Драко не знал. Впервые он пожалел, что упорно игнорировал занятия по Прорицаниям, иначе сейчас, по крайней мере, сумел бы перевести дурацкие метафоры а-ля Трелони на современный английский. Но он не мог ничего изменить. Приходилось лишь перечитывать текст бесчисленное количество раз, чтобы уловить суть в этом потоке бессмыслицы.

Если бы не подпись Регулуса Блэка, Драко, скорее всего, просто захлопнул бы книгу, но интерес известного в их семье авантюриста не мог быть случайным. Скорее всего, именно он заколдовал книгу, которая так заинтересовала Грейнджер, и Драко обязан был понять, зачем. Он мало что знал о покойном дядюшке — в семействе Блэк это была запретная тема. Да и Люциус с неохотой вспоминал о двух выжженных именах на семейном древе жены. Однако из коротких отрывочных разговоров он успел составить некоторое представление о Регулусе Блэке. Хитрый, ловкий слизеринец — Драко было известно, что он осмелился бросить вызов самому Темному Лорду, хотя он не знал подробностей. Если Регулусу понадобилась книга из семейной библиотеки, то, несомненно, не просто так. И уж точно не просто так ею заинтересовалась Грейнджер.

Драко вышел из спальни, продолжая в задумчивости разглядывать древние руны в потрепанной древней книге. Его внимание полностью захватил текст стихотворения, поэтому он не сразу заметил в стороне Грейнджер, сидевшую на коленях с тряпкой в руках и с тревогой взиравшую снизу вверх на книгу, которую он держал в руках.

Вздрогнув от неожиданности, Драко едва не повернул обратно, но в последний момент передумал — это было бы, по меньшей мере, глупо. Он просто пойдет по коридору. Ничего не скажет. Пусть Грейнджер сжимается от страха — не он. И Драко шагнул вперед. Никогда этот коридор не казался ему таким длинным. Он шел достаточно быстро, чтобы скорее одолеть эту дурацкую воронку, все больше затягивавшую его. Но проходя мимо Грейнджер, он все-таки не выдержал и взглянул на нее, отчего непроизвольно замедлил шаг.

Она уже на него не смотрела, лишь медленно и сосредоточенно драила пол. Педантичная Грейнджер даже коридор мыла старательно, пытаясь попасть тряпкой в каждую щель. Драко полагал, что ей, должно быть, неприятно, что он видит ее такой, но остановился не для того, чтобы поглумиться. Он стоял, не в силах сдвинуться с места, завороженный ее движениями. Словно в замедленной съемке он видел, как ходят плечи под мешковатым платьем, а на бледные щеки опускатся сухие кольца волос, которые она время от времени нервно убирала от лица тыльной стороной ладони. Огрубевшие руки блестели от воды в сумрачном свете канделябров. Драко смотрел на ее руки и не мог отвести от них глаз. Усеянные гусиными лапками, с обломанными ногтями, они вдруг показались ему воплощением первозданной красоты. Вся ее жалкая фигурка с острыми лопатками, выпиравшими через платье, неожиданно вызвали в нем не привычное раздражение, а подобие горечи. Он не испытывал к ней ни симпатии, ни жалости, это не было и похотью, потому что в Грейнджер не осталось ничего от девушки — настолько изнуренным выглядело ее тело. Лишь чуждое ему чувство уважения внезапно шевельнулось в душе и нежеланная нежность, которую он едва ли испытывал даже к матери, когда был ребенком. Грейнджер выглядела родной. Словно она стала его единственным близким человеком в этом доме за эти месяцы, хотя едва ли обмолвилась с ним парой слов.

Он смотрел на нее пару секунд, не больше, но, видимо, достаточно долго, чтобы Гермиона все-таки подняла голову.

В ее взгляде не было ни страха, ни ненависти, скорее, она смотрела на него с вызовом, но затем выражение лица сменилось. Драко не смог бы сказать, что именно мелькнуло в ее глазах, но она определенно что-то искала в его лице, не смея отвести взгляд. Драко и сам не мог прервать зрительный контакт. Тело цепенело и отказывалось слушаться. Мысль о том, что нужно идти дальше, пульсировала в мозгу, но ноги словно приросли к земле. Они напряженно смотрели друг на друга, и каждый искал в лице другого что-то свое. Грейнджер, возможно, прикидывала, станет ли он снова допрашивать ее, а Драко пытался найти повод остаться. Он не собирался заговаривать с ней — ведь твердо решил оставить ее, предоставив Алу шпионить за ней. Он не мог и не хотел больше разговаривать с Грейнджер — слишком боялся влияния, которое на него оказывали эти беседы.

Наконец, он сумел совладать с собой и отвел взгляд первым. Мгновение — и Драко стал медленно удаляться по коридору.

* * *

Гермиона нашла Малфоя во внутреннем дворике глостерского собора. Он сидел полулежа на скамейке, сложив руки на груди и вытянув на опрятный газон длинные ноги, обтянутые джинсами. Сзади было не видно, дремлет ли он. Впрочем, она была так зла, что ее это не интересовало.

— Малфой!

— Грейнджер? А я надеялся, что хорошо спрятался.

Малой сонно потянулся и шумно зевнул.

— Малфой, у тебя совершенно нет совести!

— Будут еще новости? А что не осталась смотреть на Фелона? — насмешливо полюбопытствовал Драко, с ленцой поворачиваясь к ней и опираясь подбородком на спинку скамейки.

Гермиона смутилась на миг, но тут же перешла в нападение:

— Не меняй тему! Что ты сделал с Томом сегодня утром?

— А, — Драко томно вздохнул. — Прибегал жаловаться мамочке.

— Он просто поделился! Ему-то твоя проделка пришлась по вкусу! Но ты? — Гермиона обошла скамейку и встала напротив, сложив руки на груди. —Ты мне обещал! Скажи, какие у меня теперь есть причины не послать тебя к дементорам и не оставить в этом времени?

Драко, до сих пор слушавший вполуха, внезапно вскинул взгляд на нее и насмешливо переспросил:

— Оставить меня в этом времени?

— Пока что мы сотрудничаем, — пояснила Гермиона и нервно заправила за ухо волосы. Пожалуй, она слишком преувеличивала свою значимость. До сих пор от нее было мало толку. — Но если выкинешь еще что-то в этом роде, будешь искать выход самостоятельно! Тебе понятно?

— Как можно? — протянул Драко, продолжая гипнотизировать ее взглядом, и, вдруг поморщившись, почесал нос. — Я очень дорожу нашим… Сотрудничеством.

— Это был предсказуемый сарказм, — скривилась Гермиона. — Мог бы соригинальничать и молча принять к сведению.

— Не стремлюсь казаться оригинальным. Переходи к делу. Зачем пришла на самом деле?

Гермиону пару мгновений смотрела на него в возмущении, пытаясь подобрать достаточно остроумный ответ, затем вдруг передумала, как-то сникла и безвольно рухнула на скамейку рядом с Драко.

— Не могу уже смотреть на это.

Драко понимающе кивнул.

— Что за сцена?

— Урок зельеварения, помнишь? — Гермиона смущённо покосилась на него, теребя рукав рубашки. — Когда проходили любовное зелье.

На осунувшемся лице Драко солнечным зайчиком проступила усмешка.

— Это когда ты всем про аромат своего зелья поведала?

Пару мгновений Гермиона озадаченно смотрела на него, пораженная, что он держит в голове такие мелочи, затем чуть съехала со скамейки, сложила руки на груди и нахохлилась.

— Начинается, — буркнула она.

— Запах свежескошенной травы, нового пергамента, и... — Драко повернул к ней довольную физиономию. — Что там третье?

— Не твое дело! — огрызнулась Гермиона. — Я, кажется, просила, перестань так смотреть на меня!

Драко опомнился и резко отвел взгляд, словно его застали на месте преступления, но, чуть подумав, снова покосился на нее и дерзко улыбнулся.

— А то что?

— Что ты все высматриваешь, я не пойму?

— Веснушки, — просто ответил Драко. — Не видел их у тебя.

Гермиона инстинктивно поднесла ладонь к лицу, скрывая нос. Пару мгновений она смотрела на него не отрываясь. Драко спокойно выдержал ее взгляд.

— Ты какой-то странный, — заключила она и, выпрямившись, слегка отодвинулась от него. — Точно что-то задумал.

Драко засмеялся. Если бы в этом мире действовала магия, Гермиона подумала бы, что это кто-то другой под действием Оборотного Зелья. Оставшись с ней наедине, Малфой не каменел больше, не становился острым и угловатым. Не видела она прежде у него такого свободного счастливого смеха. Он не поджимал больше губы, не сдерживал улыбку, и поза была расслабленной и открытой. В то же время вид у него был по-прежнему изможденный. Он выглядел так, будто жил на хлебе и воде месяцами. И без того заостренное лицо осунулось, бледные щеки впали, под глазами синяки, отчего сами глаза имели выражение усталой снисходительности. Этот человек не имел ничего общего с заносчивым инфантильным подростком, которого она знала. И мучительно хотелось докопаться до причины этих перемен.

Драко повернулся в ее сторону и все с той же снисходительной усмешкой уставился на пылающее решимостью лицо.

— Что я задумал?

Гермиона пыталась держаться уверенно и так же властно, как привыкла, но у нее не получалось. Непривычное поведение Малфоя выбивало из колеи, и звуки выходили изо рта какие-то дерганные, чересчур звонкие.

— Не знаю. Подлизываешься ко мне и к Эмме. Тебе явно что-то нужно от нас.

— Кровь девственницы.

— Или магглорожденной? Ты меня не проведешь, Малфой! Говори, что задумал.

— Жертвоприношение, — подхватил Драко с совершенно серьезным выражением лица. — Древний обряд друидов. Нужно запечь с яблоками двенадцать магглорожденных девственниц в Вальпургиеву ночь, и воздавшему хвалу богам позволят вернуться в свой мир.

Гермиона выдавила притворную улыбочку.

— Остроумно до луны и обратно! Я серьёзно, зачем клеишься к Эмме?

— Ревнуешь?

Малфой вальяжно развалился на скамейке, и как бы случайно его рука оказалась на спинке за ее спиной. Пальцами он слегка касался ее, отчего по спине ползли мурашки. Первым порывом было вскочить на ноги или отодвинуться еще дальше, но Гермиону вдруг взяла досада. Она знала, что Малфой специально так делает, чтобы лишить ее равновесия. Пересилив себя, она снова с видимым спокойствием отвалилась на спинку скамейки.

— Ты знаешь, о чем я!

— Я не знаю, о чем ты, — передразнил ее Драко. — Сдалась мне твоя Эмма...

— Значит просто нашел того, кто проведет тебя в Глостер? Зачем тебе в город?

Малфой не отвечал, молча изучая ее лицо, словно и не слушал. Гермиона застыла в неестественной позе, призывая все свое самообладание, чтобы выдержать Малфоя на таком близком расстоянии от себя. Не то чтобы от него воняло или он как-то намеренно жался к ней, но даже слегка ощущать его дыхание на своей щеке было неприятно, как если бы это было дыхание Фенрира или другого Пожирателя. Малфой по-прежнему источал угрозу, даже если они временно действовали сообща. К тому же, это был совершенно чужой человек, даром, они учились в одной школе. Пощечину дать — это запросто, но сидеть с ним вразвалочку так же свободно, как с Роном или Гарри, отчего-то не выходило.

— Ты ведь не станешь гулять с нами, — Гермиона упрямо гнула свою линию, стараясь не обращать внимание на его пристальный взгляд. — Либо сбежишь от нас один, либо уведешь с собой Эмму под шумок, — продолжала она, с ужасом осознавая, что сама же лишает себя малейшей возможности проследить за Драко.

Пару мгновений Драко продолжал смотреть на нее оценивающе, словно прикидывая что-то в уме. Наконец, очнулся и, поморщившись, помотал головой, словно отгоняя навязчивое видение.

— Грейнджер, довольно нести чушь, не хочу даже вникать. Скажи лучше, мне тут в руки попал один текст...

Драко безуспешно пытался разгладить на колене измятый листок, который выудил из кармана джинсов. Его движения были нервными и излишними, словно он специально тянул время, раздумывая, стоит ли продолжать. Наконец, он поднял голову и встретил любопытный взгляд Гермионы.

— Пока не вернулись туда, — неохотно пояснил он, выделяя последнее слово, — хочу кое-что узнать.

Гермиона, чуть помедлив, кивнула и немного придвинулась к нему, внимая.

Драко, казалось, сокращение дистанции решимости не придало, однако он почти сразу совладал с собой и продолжил в привычно небрежной ленивой манере.

— По поводу этой Роулинг хотел спросить… — он замолчал, подбирая слова. — Ты говорила, в книгах и в фильмах все события волшебного мира переданы с точностью. Ей каким-то образом стали известны события из жизни каждого из нас, если я правильно понял…

Драко бросил уточняющий взгляд на Гермиону. Та торопливо кивнула.

— А насколько детально переданы… детали? — решился, наконец, он и протянул ей листок, который сохранил после репетиции сцены с Эммой в глостерском соборе.

Гермиона в недоумении бросила мимолетный взгляд на листок, который протягивал Драко. Медленно взяла у него листок, и взгляд привычным отработанным движением заскользил по строчкам. Гермиона оторвалась от чтения и снова встретила прямой внимательный взгляд Драко.

— Все до последнего слова, — сказала она с тревогой и прибавила подозрительно: — А почему ты спрашиваешь?

Драко словно не услышал вопроса.

— Значит ты действительно заступалась за меня перед Поттером? — выдохнул он со странной смесью недоверия и волнения в лице.

Гермиона равнодушно передернула плечами.

— Не заступалась. Просто была уверена, что ты не Пожиратель.

— Почему? — коротко обронил Драко, откидываясь на спинку скамейки и глядя куда-то перед собой.

Гермиона задумчиво приглаживала кроссовком желтоватую траву идеально выстриженного газона.

— На тот момент мне казалось, что ты на такое не способен.

— А теперь? — напряженно спросил Драко, глядя куда-то перед собой.

— А теперь я не знаю, — Гермиона снова внимательно вглядывалась в острые черты его лица, ярко выделявшиеся на фоне жемчужно-серого неба. Она снова отрицательно покачала головой и сказала очень серьезно. — Я просто не знаю, на что ты способен, Драко. Враг ты мне или друг. Я больше не понимаю.

* * *

Загремело железное ведро. Всплеск воды. Шлепок — и мокрая тряпка с брызгами упала на пол. У Гермионы не было сил выжимать ее — безумно болели суставы пальцев. Она села на колени, и стала размазывать влажную жижу по кристально чистому мраморному полу.

Гермиона долго сопротивлялась. Она согласилась помогать домовикам на кухне, вытирала пыль в библиотеке, даже работала в прачечной время от времени, хотя от ее помощи было так мало толку, что эльфы предпочитали обходиться без нее. Гермиона старалась, потому что сама когда-то ратовала за то, чтобы разделить с домовиками их участь, она искренне желала хоть чем-то помочь им.

Только мыть полы она отказывалась наотрез. Ее постоянно теребили домовики, но до этого она опуститься не могла. В свете унижений последних месяцев чувство собственного достоинства болезненно обострилось, и почему-то последней каплей стал именно этот, в общем, сущий пустяк. В ее измученном затуманенном сознании ясно отпечаталась мысль, что для того, чтобы мыть полы, нужно встать на колени.

Все же ей пришлось согласиться и на это, эльфы были настойчивы, да и вещей, которые по-настоящему могли задеть ее, становилось все меньше. Гермиона Грейнджер преклоняла колени, но внутренний стержень сломить не могло ничто. Почти полчаса с особым ожесточением Малфой-старший пытал ее, но так и не добился от нее ни слова. Она не боялась умереть, а он больше не боялся убить ее. Гермиона без труда прочитала это в его отрешенном лице и плотно стиснутых губах с поднятыми уголками. В блеклых скучных глазах не было ненависти, это была просто его работа — так избавляется от тараканов служба дезинсекции. Она угрожала безопасности и стабильности положения его семьи, а толку от нее никакого. Рано или поздно он убьет ее, и Гермиона была к этому готова. Главное, чтобы он не сделал это раньше, чем она окончательно спланирует свое возвращение.

Гермиона собрала грязь с пола и, поморщившись, выжала тряпку в ведро. В последнее время, она и без пыток чувствовала себя очень плохо. Несмотря на то, что лето все больше вступало в свои права, солнечный свет не мог придать ей достаточно сил, которые могли дать здоровый сон и питательная пища. Домовики по-прежнему будили ни свет, ни заря, а рано уснуть она не могла. Каждую ночь Гермиона долго ворочалась, преследуемая воспоминаниями и жуткими образами, которое услужливо предлагало ей воображение, чтобы, в конце концов, впасть в полузабытье за пару часов до рассвета. Едой домовиков тоже не баловали — в основном, крупы да в последнее время овощи, благодаря раннему в этом году лету. Другую же еду и питье Гермиона не принимала — слишком хорошо знала Малфоев. Ей постоянно приходилось играть с ними в кошки-мышки, и это тоже выматывало.

За несколько месяцев, проведенных в поместье Малфоев, Гермиона действительно изменилась до неузнаваемости. Когда-то чуть тесное платье болталось на ней, как на вешалке, щеки впали и приобрели желтовато-бледный оттенок. Веснушки, которые раньше вопреки ее воле придавали лицу чуть задорное выражение, исчезли — зиму ей пришлось провести в стенах поместья, так как у нее не было даже обуви, чтобы выйти на снег. Внешний вид, однако, мало беспокоил ее — большие опасения вызывало самочувствие. Мышцы перестало ломить спустя неделю после того как она попала в плен, но появились симптомы, которые лишали ее работоспособности: тошнота, сонливость, а главное, постоянные головокружения. Возможно, именно эта крайняя истощенность и позволяла ей столько времени выносить пытки — она жила как в тумане. Ей не было страшно, потому что даже боли она почти не чувствовала. Но пытки ослабляли здоровье окончательно, и она чувствовала, что ей остается недолго.

Гермиона схватила ведро и поднялась на ноги, чтобы перенести его на другой участок пола. Снова головокружение. Она подождала, пока пол перестанет уплывать перед глазами, и осторожно опустилась на колени. Вновь послышался шлепок, но он не заглушил шагов, которые раздались в коридоре. Гермиона мрачно уставилась на мокрую тряпку и решительно провела по полу влажную полосу, не поднимая взгляда. Ей было все равно, кто это, хотя версий могло быть лишь две — шаги были мужскими. Она упрямо прожигала взглядом половую тряпку, потому что поднять взгляд на человека, который проходил мимо, означало бы посмотреть на него снизу вверх. Она прикусила нижнюю губу и стала с остервенением драить холодный мрамор. Шаги чуть замедлились, Гермиона машинально подняла голову и почувствовала, как сердце испуганно ухает вниз. Малфой-младший держал книгу с пророчеством.

С секунду Гермиона просто разглядывала его, судорожно раздумывая, удалось ли ему расколдовать текст, затем просто скользнула равнодушным взглядом по длинной фигуре, возвышавшейся над ней, и вновь упрямо посмотрела ему в лицо. Они не пересекались уже очень давно, ей даже стало казаться, что он намеренно избегает ее. В глазах Малфоя мелькнул странный отблеск, значение которого Гермиона не могла понять, и, поколебавшись, он продолжил свое неспешное шествие. Гермиона с остервенением принялась драить раскол в плитке, пытаясь отогнать навязчивое видение, но не выдержала и, бросив тряпку, медленно поднялась с колен. Какое-то время она так и стояла, провожая взглядом его спину. Походка и изящество его движений казались знакомыми до щемящей боли в груди.

Она никогда их не сравнивала. Никогда ей даже и в голову не приходило проводить между ними параллель. Но сейчас, когда он смотрел на нее так долго, упиваясь, должно быть, ее унижением, этот взгляд напомнил ей о Томе. Гермиона отвернулась, чтобы взять ведро и перенести в другое место. Она снова нечаянно бросила взгляд на Малфоя и снова застыла. Ведро оттягивало руку, но она не замечала, до рези в глазах всматриваясь в удалявшуюся фигуру. Казалось, под ее пристальным взглядом Драко должен был обернуться, но он упрямо продолжал свой ход. Гермиона, однако, не отворачивалась. Она продолжала всматриваться до рези в глазах, чувствуя, как силуэт снова принимает расплывчатые формы. Должно быть, ей нельзя было так пристально смотреть в одну точку, потому что снова закружилась голова. Драко давно свернул за поворот, и глухой звук упавшего оземь тела не достиг его слуха. Оглушительно загрохотало опрокинутое ведро. Мутная вода медленно растекалась по белому кафелю, смешиваясь с кровью.

«Знай, я не оставлю тебя, слышишь? Мы обязательно что-то придумаем, я обещаю!»

Короткий всхлип, и гулкие шаги по коридору. Том уходит, отмеряя каждый шаг ударом барабана перед казнью, а она смотрит ему в спину, запоминая его легкую изящную походку и неестественно прямую осанку.

* * *

— Все в сборе?

— Ждём Эмму. Она предупредила, что опаздывает.

Гермиона с досадой крякнула, поглядывая на часы. В маленьких городках магазины закрываются рано, а она надеялась воспользоваться прогулкой в Глостер и приобрести книгу уже сегодня.

— Ты нашел книжный поблизости?

— Десять минут ходьбы отсюда, не волнуйся, Гермиона, все успеем.

Том успокаивающе потрепал ее по плечу, отчего волнение действительно немного улеглось, и мышцы расслабились. Гермиона взглянула на него с благодарностью и слегка потерялась в ласковых голубых глазах. С трудом отстранившись, она украдкой окинула его взглядом: он успел переодеться в джинсы и просторный черный свитер, так что они с Драко теперь выглядели почти одинаково.

— Мы куда-то торопимся? — процедил Малфой.

Он стоял натянутый как струна, стиснул зубы и поглядывал куда-то в сторону. Большие пальцы в карманах джинсов, а остальные нервно отбивали какой-то ритм. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке, но Гермиона не могла определить, то ли тоже не успевал куда-то, то ли была иная причина.

— Если что, ещё не поздно зайти в туалет.

Том с усмешкой указал Малфою на кабинки, стоявшие поодаль.

Драко мгновение сверлил его угрюмым взглядом, затем рука его машинально потянулась к рукаву и вдруг застыла на полпути. Он вновь засунул руку в карман джинсов и процедил язвительно:

— Меня подташнивает, но думаю, протяну ещё немного в твоем обществе.

— Малфой, прекрати! — возмутилась Гермиона, но Том остановил ее жестом.

— Гермиона хочет купить седьмую книгу, — примирительно сказал он.

Малфой бросил на Гермиону встревоженный взгляд.

— Зачем тебе книга?

— Я же тебе объясняла, Малфой! — устало вздохнула Гермиона, кутаясь в ветровку, которую захватила из номера. К вечеру ветер становился прохладнее. — Седьмая книга, в которой записано наше будущее. Она уже написана. Мне нужно ее прочесть.

— Тебе не нужно ее прочесть ее, — вкрадчиво произнес Драко, нависая над ней.

Их взгляды упрямо скрестились.

— Я осознаю все риски. Но в книге может крыться подсказка, почему из мира исчезла магия.

— Поддерживаю Драко, — вмешался Том, бросая одобрительный взгляд на Малфоя. — Я тоже считаю, что знакомиться с книгой опрометчиво.

Драко не удостоил его ответного взгляда и вцепился одной рукой в плечо Гермионы.

— Ты не должна читать эту книгу.

— Эй, полегче.

Том деликатно, но настойчиво встал между ними, и Драко пришлось разжать руку.

— Давайте решим вопрос цивилизованно, — Том предупреждающе смотрел на Малфоя. — Я отведу вас в книжный, а потом решим, будем ли читать ее. Пойдет?

Драко пристально вглядывался в лицо Тома, пытаясь понять, что за игру он ведёт.

— Простите за опоздание!

Они резко расступились и обернулись на звук. Гермиона на миг залюбовалась Эммой. Она тоже надела свитер, но он был яркий и полосатый и так необыкновенно шел к ее просторным темным брюкам, что она выглядела как модель. Образ дополняла шапочка и темные очки. Гермиона уже знала, зачем они, хотя ей показалось, что в такую промозглую погоду они привлекают больше внимания, чем их отсутствие. Том, поглядев на Эмму, хлопнул себя по голове.

— Надо было мне тоже очки захватить.

— Ничего, мы же поедем на машине, — успокоила его Эмма, положив руку ему на предплечье. Том помялся.

— Вообще-то я думал прогуляться, — виновато покосился он на нее. — Здесь наверняка трудно с парковкой.

Эмма кивнула.

— Ты совершенно прав! Тогда держи, — она лёгким движением стянула с себя шапочку и протянула Тому.

У Гермионы тоскливо сжалось сердце. В этом жесте было столько доверия и привычности, за ним скрывалась многолетняя дружба и не один пуд соли, съеденный вместе, она это сразу поняла. Бывает между людьми тонкая душевная связь, продиктованная не мотивом, не личным интересом или желанием, а общим прошлым и испытаниями, пережитыми вместе. Такая связь была у нее с Гарри и Роном, такая же у Тома с Эммой. Друг — это тот, кто напомнит тебе слова твоей песни, когда ты забыл мотив.

Гермиона взглянула пытливо на Драко, брезгливо взиравшего на шапочку Эммы. Наверно, есть люди, не способные на связь такого рода. Бывают люди, которые попросту не умеют петь.

* * *

— Здесь кто-нибудь есть? Ал! Шэбби! Быстро сюда!

«Говорят, когда кто-то в мире произносит «я не верю, что феи есть», где-то умирает чья-нибудь фея…»

Гермиона поднимает голову, чтобы встретить взгляд Тома, но в свете сумерек видит лишь очертания его лица.

«Это я-то фея?» — Гермиона улыбается. — «Скорее, гаргулья».

«Просто знай, что я никогда так не скажу», — твердо повторяет Том.— «Я не дам тебе умереть».

— Я не дам тебе умереть, слышишь? — врезался в голову резкий неприятный голос.

Гермиона слышала. Она чувствовала, как кто-то ее теребит и зовет, но не могла и не хотела оставлять свой сон. Ей хотелось еще раз ухватить ласковый голос Тома, и она изо всех сил сопротивлялась голосу, звавшему ее извне.

— Грейнджер, к дементорам, открой глаза, тебе говорят! Ты слышишь? Открой…

— Сэр, — словно сквозь пелену доносилось до нее. — Стоит перенести грязнокровку в нашу комнату…

— Я сам знаю что делать… да, перенесите ее. Да не так, тупицы. Вы же уроните ее! Отойдите, я сам…

Гермиона почувствовала, как ее тело отрывается от земли. Под лопатками и под коленями ее крепко придерживали чьи-то руки, но прислушиваться к внешним ощущениям не хотелось. Нужно вернуться снова в свой сон и почувствовать, как он берет ее за руку.

«Уже поздно, завтра рано вставать. Тебе нужно выспаться».

Гермиону снова мягко засасывало в глубины сознания. Она физически стремилась туда, в вязкое, но спокойное небытие.

«Выспаться…».

— Открой глаза, Грейнджер!

Этот резкий голос вызывал раздражение. Она была слишком измучена, слишком долго изнуряла себя телесно и душевно — хотелось просто закрыть глаза и уснуть.

«Спи… спи…».

Гермиона вновь погрузилась в глубокий обморок.

* * *

Драко в недоумении наблюдал за тем, как Эмма и Фелон, осторожно озираясь и помогая друг другу, выходят на шумную улицу. За ними плелась озадаченная Грейнджер.

— Что это с ними? — присоседившись, одними губами спросил Драко.

— Они же знаменитости. Прячутся от журналистов.

Драко присвистнул и посмотрел парочке вслед с некоторым одобрением.

— Они приобрели известность благодаря нам с тобой, Грейнджер, — подтолкнул он локтем в бок Гермиону.

— Или, точнее, мы благодаря им, — хмыкнула Гермиона.

Они выходили на Уэст-Сайд-Роуд, оставляя позади заметенную сухими листьями дорожку и симпатичные двухэтажные домики из красного кирпича. Теперь они парами шли вдоль шумной дороги — вчетвером на тротуаре не помещались. Гермиона шла, провожая рассеянным взглядом блестящие гладкие чудища, пролетавшие мимо. Драко и прежде встречал маггловские драндулеты, чего стоила хотя бы развалюха Артура Уизли, но в его время они были больше похожи на смешных жуков, а не на гибких изящных драконов, как эти.

— И что будешь делать, когда прочитаешь седьмую книгу? Если не найдешь никакой зацепки? И встреча с Роулинг не поможет? — первым нарушил молчание он.

— Попробую найти Нору без магии, а потом можно попробовать твое поместье.

Драко криво усмехнулся.

— А дальше?

— Проверю Кинг- Кросс в новом семестре. Я уже была, там но мы оба знаем, что платформа открывается к началу учебы.

— Дальше?

— Можно попробовать связаться с волшебниками других стран. Не пропали же волшебники во всем мире. Вдруг это только Англии касается?

Драко усмехнулся и сказал неожиданно одобрительно.

— У тебя, кажется, на все случаи жизни есть план, да Грейнджер?

— Прекрати это, — процедила Гермиона, глядя прямо перед собой.

Глаза Драко искрились от едва сдерживаемого смеха. Ему нравилось дразнить Грейнджер.

— Ладно, извини, — покорно пробормотал Драко, и его рука скользнула на ее талию. — Я специально.

Гермиона резко отпрянула, едва не вылетев на дорогу, и, обретя равновесие, со всей силы пихнула его в бок обеими руками.

— Это вовсе не смешно, я могла попасть под машину! — прошипела она.

Драко задыхался от хохота, пока Гермиона, ускорив шаг, поравнялась с Томом и Эммой и принялась с преувеличенным интересом расспрашивать их о чем-то. Наконец, они добрались до места.

— Магазин христианской литературы? Ты издеваешься?

Гермиона в ярости повернулась к Фелону.

Это была тесная лавочка с потертыми обоями и такой концентрацией пыли, что Драко почувствовал резь в глазах и в носу. Книги там тоже были, впрочем, так что в чем проблема он не понял. Но на Фелона, растекавшегося как воск под взглядом разгневанной Гермионы он готов был смотреть вечно.

— Клянусь, я не знал...

— Не клянись, сын мой, — прошамкала беззубым ртом служительница-монашка за кассой. — Ни небом, ни землей, ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или черным.

— Простите, сестра, — обронил Том, вежливо кивнув ей, и продолжил, — Гермиона, я понятия не имею, какого черт...

— Не поминай нечистого, — снова пресек его строгий голос из-за кассы.

Том медленно повернулся к ней и с трудом выдавил покорную улыбку.

— Грешен, матушка, — процедил он сквозь зубы. — Боже, этот разговор обещает быть трудным, — вздохнул он и тут же снова поймал на себе осуждающий взгляд монашки. — Ну что? — не выдержал Том.

— Не поминай Имя Господа Бога твоего напрасно, — вновь прошамкала старушка наставительно.

— Простите.

Том сделал глубокий вдох и отвёл Гермиону в сторону.

— Я понятия не имел, что эта книжная лавка христианская! — делая круглые глаза произнес он.

Гермиона переводила разъяренный взгляд с Драко на Тома.

— Вы что, меня за дуру держите? Я сразу поняла, что вы не позволите мне попасть в магазин сегодня!

— Я-то тут причем? — поразился Драко. — Иду куда скажут.

Том бросил на него мимолетный укоризненный взгляд и снова повернулся Гермионе.

— Я просто нашел ближайший к собору магазин. Мне в голову не могло прийти, что он религиозный.

Гермиона тяжело дышала, переводя с Тома на Драко все еще недоверчивый взгляд.

— Ну и что же нам делать теперь? Половина шестого!

— Мы ещё успеем в другой магазин, — обрадовался Том, глядя в какую-то плоскую штуку. — Это одна остановка отсюда. Возьмём автобус — и будем там через пять минут.

— Автобус, Том? — встревоженно переспросила Эмма. — Тебя могут узнать.

— Ну значит узнают, — пожал плечами Том и просто улыбнулся. — Я люблю общаться с фанатами.

* * *

Плеск. Сквозь отрезвляющую боль Гермиона чувствовала, как по волосам и по шее стекает теплая вода, затем ее снова засасывало в подсознание.

Том и Гермиона стоят на борту речного трамвайчика, облокотившись о перила и вглядываясь в мутную серую воду. Гермиона кутается в толстовку. Идея Тома прекрасная, но непрактичная. На дворе поздняя осень, и от реки веет холодом.

Чьи-то маленькие ручонки цепко держали ее за руки и за плечи, пока к затылку то и дело прижималась грубая ткань, вызывая новую вспышку боли. Тело пронизывало озноб, руки бессмысленно хватали воздух, надеясь нащупать теплое покрывало.

"Надень", — Том снимает с себя легкую куртку и накидывает ей на плечи. Гермиона кутается в нее, как в плед.

"Сам замерзнешь", — она указывает на его тонкую серую водолазку с V-образным вырезом.

Том смеется и качает головой.

Гермиона улыбается в ответ и отворачивается к реке, наблюдая, как едва заметные волны плещутся у нее под ногами.

— Вы что, не видите, ей холодно, идиоты? Накиньте покрывало! Ал, принеси одеяло из моей комнаты!

— Да, господин.

Снова плеск воды и обжигающая боль, стекающая с водой по шее.

"Не думай об этом пока".

Гермиона поворачивается к Тому, удивленная тем, что он знает, чем заняты ее мысли.

"Как не думать, Том, прошло три месяца. Не могу поверить, что застряла здесь навсегда".

"Может, пора... Осесть?".

"Не могу! Нет!".

Гермиона мотает головой.

— Нет, — бормочет она, пока маленькие ручки стягивают с нее одежду. Становится ещё холоднее, по телу проходит новая волна дрожи.

"Конечно, я устроюсь на работу... Не хочу быть тебе обузой. Спасибо, что помог с документами".

"Я не о том. Живи сколько нужно, я все равно на квартире редко бываю...

— Живи, Грейнджер, давай же, только попробуй умереть!

На нее пахнуло человеческим теплом, смешанным с запахом пота и волшебного одеколона. Совсем близко она ощущала склоненное над собой человеческое лицо.

"Я не имею права советовать, но тебе нужно сделать выбор... Иначе не будет жизни ни в том, ни в этом мире...".

Кто-то настойчиво теребил ее, натягивал и прижимал плотнее одеяло, затем снова будил ее, не давая уйти в забытье.

— Нет, ты не можешь так просто уйти! Грейнджер! Живо бери себя в руки и очнись. Слышишь?

"Слышишь?"

Том смотрит с жалостью, и от этого хочется вопить. Он по-прежнему не верит ей, не верит в нее.

"Мне нет жизни в этом мире, понимаешь, Том? Я не отсюда"

"Я это знаю. Но жить тебе придется здесь. По законам этого мира, и они жестоки".

— Оставьте ее. Ей нужен покой.

— Вы остаётесь здесь, хозяин?

— С каких пор я должен держать отчёт перед обезьянами, Шэбби? Прочь! Чтобы зелье было готово через пятнадцать минут, тебе ясно?

Гермиона упрямо стискивает зубы.

"Не придется. Я найду способ. Я всегда находила".

"Так было в твоём мире"

"В любом. В любом мире я найду способ все изменить. Ты читал книгу, Том! У меня просто нет другого выбора, понимаешь? Нет выбора у меня!"

Она с болью смотрит на Тома, пытаясь сказать ему глазами все то, что не может выразить словами.

Том вздыхает и устремляет взгляд на горизонт.

"Понимаю"

— Не понимаю, — шелестит голос над ней. Волосы, спадавшие на лицо, убирали со лба чьи-то пальцы, едва скользнув по щеке. — Почему ты потеряла сознание, Грейнджер? Что он делал с тобой?

"Что с тобой делать, Гермиона Грейнджер?"

Том улыбается и, приблизившись, нежно убирает непослушные волосы, которые взметает ветер. — Придется поиграть ещё в Гарри Поттера. Как я тебя оставлю? Я за тебя теперь в ответе.

— Я это так не оставлю, Грейнджер. Клянусь, мой отец ответит за это.

* * *

Забравшись в автобус, Драко заметил, что Грейнджер норовит сесть рядом с Фелоном, поэтому, одарив попутно Гермиону очаровательной издевательской ухмылкой, протиснулся вперед по коридору и плюхнулся на место рядом с ним сам. Эмма и Гермиона расположились перед ними.

— А ты-то почему против? — спросил Том, когда автобус тронулся.

Драко лениво повернул голову и, не глядя на него, переспросил:

— Против чего?

— Чтобы она читала эту книгу. Ты сам читал ее?

Драко отвернулся к окну и мрачно обронил, глядя прямо перед собой:

— Нет.

Том недоверчиво усмехнулся.

— Ну конечно. Есть идеи, как не дать купить ей книгу?

Драко пожал плечами.

— Не давай ей денег.

— Уже дал, — вздохнул Том.

Драко снова повернулся к нему и на сей раз внимательно посмотрел на него.

— Ты ведь специально ее не туда завел, — усмехнулся он.

Том ответил ему такой же хитрой ухмылкой.

— Конечно, специально. Хотел сперва обсудить это с тобой.

Драко с интересом взглянул на него.

— Со мной?

— Ты знаешь ее дольше меня.

Том повернулся к нему всем корпусом и встревоженно посмотрел в упор.

— Ты знаком с ее родными? Был у нее дома?

Драко взгляд не отводил.

— А тебе зачем?

— Беспокоюсь за нее.

— Не беспокойся. Она в порядке. И чем меньше будешь беспокоиться о ней, тем больше она будет в порядке.

— Сам сможешь отвезти ее домой?

Драко не ответил. Он снова прижался затылком к сиденью и прикрыл глаза.

Внезапно они услышали за спиной два звонких девичьих голоса.

— Не знаю, я не люблю Гарри Поттера...

— Да ты что! А мне так нравится! Гарри такой симпатичный... Когда-нибудь я выйду за него замуж!

Драко открыл глаза и, переглянувшись с Томом, обернулся. Позади, тесно прижавшись друг к другу, шептались две девчонки лет четырнадцати на вид. Одна из них была полненькой брюнеткой с уютным прищуром умных глаз, увеличенных стеклами очков, у другой были каштановые волосы, крупные черты лица, и она была явно высокой. Драко вновь обменялся с Томом красноречивым взглядом, и они почти синхронно отвернулись.

— Нет, Гарри Поттер — это не интересно! Да мне и актер не нравится. Вот Драко Малфой — это мое!

Драко вскинул брови и с триумфом посмотрел на Тома, слушавшего тот же диалог едва сдерживая смех.

— Ну да, Драко понятно, — неожиданно поддержала вторая. — Он такой красивый, высокий, мускулистый...

Драко и Том снова переглянулись, затем с сомнением покосились на свои плечи.

— Да, Драко красивый. И храбрый. Знаешь, я читала одну работу. Он там половину Сассекса раскидал. Оборотни, вампиры — одной левой их уложил.

Малфой слегка приосанился, но, заметив на себе насмешливый взгляд Тома, снова недовольно насупился.

— И верный. Помнишь как в "Искушённых любовью": "Я приду за тобой, даже если для этого понадобится уничтожить весь клан Моровски".

Том и Драко в недоумении переглянулись. Про Моровски — это что-то новенькое.

— А какой галантный. Помнишь как Драко ей завтрак в постель принес в "Твой всегда"?

— Это же мой любимый момент! Как жаль, что в книгу это не вошло. Мне так хотелось, чтобы они остались вместе с Гермионой. А помнишь, — голос одной из девчонок понизился до интимного шепота. Драко пришлось напрячь слух, чтобы разобрать ее взволнованную сбивчивую речь:

— А помнишь... Как они с Гермионой делали ЭТО прямо на кухне у Панси...?

Драко поперхнулся и закашлялся. Девушки как по команде смолкли. Том щедро и от души хлопал Драко по спине.

* * *

«Я ухожу».

Том тяжело вздыхает.

«Куда?»

Насмешка в его голосе задевает Гермиону.

«В лес. Я явно попала сюда через какой-то портал. Возможно, он все еще открыт».

«Собираешься обойти весь лес?» — кротко спрашивает он, взглядом уговаривая не делать глупостей.

«Только место, где я упала. Я смогу найти".

«Портал может быть не на земле. Ты же упала — значит он находится в воздухе».

Гермиона поднимается с кресла и бросает через плечо оскорбленно.

«Прекрати разговаривать со мной так, будто веришь мне».

«Я и верю».

«Я этого не понимаю, Том. Либо веришь, либо нет, либо лжешь, либо нет! Ты не можешь и верить, и не верить одновременно».

Том внимательно смотрит на нее, думая о чем-то своем.

«Я ухожу», — повторяет Гермиона и делает нерешительный шаг к двери.

«В лес?» — снова спрашивает Том. Понимает, что она повторила, чтобы он остановил ее.

«В город. Не хочу тебя обременять. У меня уже есть план...».

«Гермиона, ты не можешь уйти», — тихо говорит Том, прибивая ее к земле взглядом спокойных голубых глаз. — «Где ты будешь ночевать, что ты будешь есть? Найди работу сперва, встань на ноги».

Гермиона передергивает плечами.

«Я не могу быть вечно у тебя на попечении. Что-нибудь придумаю".

«Гермиона», — снова окликает Том. Он начинает нервничать.

Гермиона в ожидании смотрит на него.

«Ты так просто уйдешь?»

Гермиона впервые видит на его лице такое равнодушное выражение. По нему нельзя ничего прочесть.

«А меня что-то держит?»

Гермиона смотрит на Тома в упор.

"Тебе виднее"— ровно отвечает он.

Гермиона разводит руками.

" Раз мне виднее, значит я ухожу".

«Гермиона, стой!».

Том за пару секунд преодолевает расстояние между ними и силой поворачивает ее к себе. Гермиона цепенеет, завороженная его близостью. Теперь она видит его лицо отчетливо: оно детское и беззащитное — равнодушная маска спала. Он смотрит на нее с болью, и грустью, которая всегда стояла у него в глазах, но теперь заметнее, окрашивая светло-голубые глаза в более темный, почти синий оттенок. Он тяжело дышит, отчего голос звучит прерывисто.

«Ты не можешь уйти! Лондон опасен, и ты не волшебница! Тебе свернут шею первой же ночью!».

Гермиона вздрагивает от того, как грубо и искренне звучат его слова, но услышать хочет не это.

«Я справлюсь».

Том отпускает ее, отступая на шаг.

«И мы больше не увидимся?» — его голос снова звучит ровно и спокойно.

«Чего ты от меня хочешь, Том? Я так или иначе не могу остаться! Гарри и Рон остались одни — они погибнут, они, может, умирают в этот самый момент, понимаешь?

Она в отчаянии смотрит на него. Он молчит и не смотрит в ответ.

«Когда-нибудь мне все равно придется уйти. Лучше раньше, чем слишком поздно».

Том вскидывает на нее спокойный усталый взгляд.

«А если не найдешь выход?».

Гермиона какое-то время разглядывает его, чуть прищурившись, словно видит впервые.

Дышать становилось труднее, какой-то резкий запах прошиб нос, пробираясь к самому мозгу.

«Ты мне не веришь, Том. Ты просто мне не веришь. Ты не поймешь!»

— Пей, Грейнджер, давай же.

Ее губы силой разомкнули каким-то плоским предметом, и она почувствовала, как во рту разливается противная горькая жидкость.

Резко развернувшись на каблуках, она стремительно покидает квартиру Тома.

"Только не Веритасерум!".

Снова настойчивое вторжение — и ей пришлось сглотнуть.

Гермиона вдруг резко приподнялась на локтях и, задыхаясь, оглядела безумным взглядом помещение. Заметив Малфоя, она ощупала свежую ночную рубашку на себе.

— Кто меня переодел? Ты? — она обратила на него горящий возмущением взгляд.

— Расслабься, Грейнджер, домовики переодевали. А постельное белье стелил Альбус. Неужели я стану такими вещами заниматься?

Драко фыркнул нарочито пренебрежительно.

Гермиона стала значительно спокойнее.

— Что тебе нужно? Пришел хороший следователь?

— Что? — Драко поморщился.

— Твой отец, кажется, намерен меня убить. Ты решил попытать счастья напоследок? Думаешь, растаю и все тебе расскажу?

Драко помрачнел.

— Отец не убьет тебя. Это просто угрозы.

— Конечно, убьет, и мы оба это знаем, — горько усмехнулась Гермиона, поигрывая уголком пухового одеяла. Вдруг она посмотрела на него более осмысленно.

— Это что? Твое одеяло?

— Ал притащил. Очень просил за тебя.

Гермиона мгновение смотрела на него насмешливым испытующим взглядом, затем передернув плечами, скинула одеяло и опустила ноги с кровати.

Драко испуганно дернулся, чтобы остановить ее, что не укрылось от Гермионы.

— А ночная рубашка? Нарциссы?

Гермиона брезгливо схватила кружевной край подола и вскинула на Драко вопросительный взгляд. Драко, с трудом оторвав взгляд от ее бледных коленок, скривился в усмешке и обронил нарочито лениво.

— Вряд ли моя.

Гермиона инстинктивно натянула подол, скрывая ноги.

— Выйди. Мне нужно переодеться.

— С ума сошла?

Гермиона бросила на Драко повелительный взгляд. Тот смутился.

— Будешь размазывать кровь по всему поместью? У тебя сотрясение мозга.

Гермиона нервным движением попыталась коснуться головы, но затылок отозвался резкой болью.

— Не удивлюсь, если ты проломила себе череп, — мрачно прибавил Драко, проследив за ее движениями.

— Как это вышло? — в недоумении пробормотала Гермиона. Затем вновь посмотрела на Малфоя.

— Что ты здесь делаешь?

— Уже ухожу, — Драко сделал движение, чтобы уйти.

— Нет.

В голосе Гермионы скользнула просительная интонация.

Драко замер.

— Почему помогаешь мне? — глухо спросила Гермиона, шаря взглядом по полу и ощупывая пальцами ног холодный пол в поисках обуви.

— Хочу, чтобы это закончилось, — глухо отозвался Драко.

Гермиона резко вскинула голову и , поморщившись, сдавила лоб, чтобы унять боль в затылке.

— Что именно?

— Нынешний... Политический строй, — уклончиво ответил Драко, взглядом давая понять, что не может говорить прямо.

— Ах политический строй, — усмехнулась Гермиона и вдруг с досадой прибавила: — Где мои туфли?

— На помойке. Там же одежда.

Драко был лаконичен.

— Я отправил эльфа купить новые.

Гермиона удивлённо вскинула брови, затем, помедлив, снова спрятала ноги под одеяло и с облегчением откинулась на подушку.

— Спасибо, — коротко ответила она, не зная, что еще сказать.

— Не за что. Это не ради тебя. Они воняли, — совсем по-детски выпалил Драко и тут же смолк, мысленно ругая себя за дурацкую отговорку.

Гермиона не слышала его, казалось, она снова проваливалась в полудрёму. Драко бесшумно прошел к двери, и рука уже лежала на ручке двери, когда Гермиона снова подала голос.

— На что ты готов, чтобы убрать Волдеморта?

— На все, — не задумываясь выпалил Драко.

Гермиона открыла глаза и приподнялась на локтях, пытливо разглядывая его, словно впервые видит.

— И даже на убийство?

Драко неловко помялся, затем мотнул головой.

— Ради спасения своих близких я готов на все, — твердо сказал он, стараясь не встречаться с ней взглядом.

Гермиона изучала ещё пару мгновений его лицо, затем снова откинулась на подушку и закрыла глаза.

— Думаю, ты ошибаешься, Малфой, — пробормотала она и тут же отключилась. Драко помедлил немного, но убедившись, что Гермиона его не слышит, проглотил свой вопрос и бесшумно покинул комнату.

Можете вы плясать быстрее, чем Белый клоун, или кричать громче, чем сам господин Главный Фокусник и все гостиные «родственники»? Если можете, то, пожалуй, добьётесь своего.

Рэй Брэдбери "451 по Фаренгейту".

Она бесшумно подходит к дому. Темнеет, но на скамейке можно различить силуэт.

— Ты все это время ждал тут?

— Я прикинул, что рассудок, скорее всего, вернется к тебе ближе к вечеру, — насмешливый голос в темноте. — И возвращался со съемок и решил подождать тебя здесь.

— Что мне делать, Том? — голос Гермионы звучит безжизненно.

— Завтра выходной, свожу тебя в одно место. Роулинг велела отвезти тебя туда.

— Что за место?

— Ничего, что могло бы дать нам зацепку, но, возможно, поможет тебе понять кое-что. Поможет нам понять.

— Хорошо, — Гермиона кивает. — И Том…— она поднимает голову, чтобы встретить его глаза, но в полумраке видит лишь очертания его лица. — «Прости меня…И спасибо.

Том молчит, медленно поднимается со скамейки, приближается и берет ее лицо в свои ладони.

— Принимать помощь не стыдно. Ты ничего мне за это не должна. Я это ради себя, не ради тебя делаю.

Гермиона усмехается.

— Неужели?

Том улыбается в ответ, не отнимая рук от ее лица и любуясь ею. Затем, словно опомнившись, неловко кашляет и отодвигается от нее.

— Я в понедельник уезжаю на съемки снова, помнишь? Справишься без меня?

Его голос звучит неуверенно.

Гермиона деловито кивает.

— Я уже собрала все, что может тебе понадобиться! В Шотландии сейчас заморозки! Не уверена, возможно, те брюки, что я положила, буду тесноваты, чтобы поддеть под них тепло-белье...

— Термо-белье, — заливается смехом Том. Гермиона уже знает, что это от смущения. — С ума сойти, Гермиона, меня даже мама никогда так не собирала. Спасибо тебе.

— Брось, ерунда, — смущенно отмахивается Гермиона. — Вот ребята никогда за такие вещи не благодарили. Рон еще и поворчит вместо благодарности.

Снова виснет неловкая пауза, как всегда, когда она, забывшись, вспоминает прошлую жизнь. Том не верит, для него это каждый раз звучит как бред. И все же он не бросает ее, даже оставляет ей квартиру в Лондоне, когда уезжает на съемки. Обычно он терпеливо ее выслушивает, не подает вида, что ему все это неприятно, но у него это плохо выходит. В обычной жизни ему не удается играть. Он искренен в компании, на интервью, с незнакомыми людьми, ему все равно, с кем он. Том знает прекрасно, что если покривит душой, люди сразу почувствуют фальшь — поэтому его лицо и сердце всегда открыты, заходи без стука. Он не умеет задвигать засов.

— Откуда узнала про погоду? Неужели в библиотеке нашла прогноз погоды?

Он любит над ней подшучивать, а у нее сердце трепыхается, как птичка, когда он вот так по-доброму шутит с ней.

— Нет, — сияет Гермиона и с гордостью прибавляет. — Загуглила.

И Том снова покатывается со смеху.

* * *

На выходе из автобуса Том предложил руку сперва степенной пожилой леди, затем Гермионе и Эмме, которые даже не заметили этого жеста, увлечённые беседой. Гермиона раскраснелась, ее глаза оживлённо блестели, а волосы смешно топорщились после взаимодействия с синтетической тканью спинки сиденья, очевидно. Ее это мало волновало, она лишь время от времени заправляла за ухо непослушные волосы, внимая Эмме, которая горячо ей что-то втолковывала. Том прислушался к их разговору.

— Совершенно согласна, права не могут распределяться в соответствии со способностями или возможностями живых существ, иначе мы попросту скатываемся до животного уровня!

— Прости, Эмма, но ты сейчас дискриминировала животных, — деликатно поправила Гермиона, и они с Эммой обменялись понимающими взглядами.

— Конечно, — поправилась Эмма, — я хотела сказать, не скатываемся, а принимаем курс животного мира, что, конечно, само по себе не плохо, но не соответствует курсу, избранному цивилизацией.

— Именно! Дискриминировать людей по расовому признаку — это такое Средневековье...

— Прости, Мэган, — остановила ее жестом Эмма, — не соглашусь с тобой, ты этой фразой немного дискриминируешь Средневековье...

Гермиона охнула и хлопнула себя ладонью по губам.

— Ты совершенно права, Эмма! Средневековье — такой же этап развития человечества, как любой другой, необходимо с уважением подходить к людям той эпохи со свойственными ей ограниченными возможностями и интеллектуальными и физическими! Но что я пытаюсь сказать, мои друзья часто доказывают мне, что ущемленные классы довольны своим положением и что я не вправе ущемлять их права самостоятельно решать, что для них хорошо, а что плохо!

— О, мы, активисты, постоянно с этим сталкиваемся! Я считаю, мы не можем ориентироваться здесь на частное восприятие, возможны ведь различные психические отклонения! У кого-то стокгольмский синдром, у кого синдром выученной беспомощности!

— Получается, мы сомневаемся в адекватности их суждений? Где же тогда пролегает граница между нарушением прав и свобод личности и психологической экспертизой? Не будет ли такое суждение авторитарным и патерналистским?

Том почувствовал, что плывет и перестает улавливать суть разговора. Что занимало его теперь , так это мимика и жестикуляция, делавшая двух таких непохожих друг на друга девчонок практически близнецами. Том мог чувствовать, как тянутся они друг к другу, жадно впитывают каждое слово, как рады найти, наконец, среди средних умов человека, который понимает. И пусть для Тома их щебетание звучало как трель, и ему смешно было наблюдать за их одинаковыми ужимками и попыткой говорить ещё заумнее, чем собеседница, он вдруг понял, что Эмма с Гермионой вовсе не так отличаются друг от друга, как ему показалось сначала. Если представить на миг, что Гермиона действительно вдруг вышла бы из книжки, она бы нашла общий язык с Эммой так же легко, как эта его мечтательная фанатка, вообразившая себя Гермионой. Наверно, глубоко внутри Эмма тоже была в какой-то мере Гермионой. Пришла ли она на пробы изначально ею или настолько срослась со своим персонажем, но в Эмме было много от Гермионы. И во всем реальном мире не нашлось человека, кроме его новой знакомой, который сказал бы ей так же восторженно "Ты тоже?".

Том поманил их за собой и процессия из четырех человек, возглавляемая Драко Малфоем, который ушел намного вперед, пересекла шоссе, сопровождаемая возмущенным бибиканием машин, — светофор Драко категорически игнорировал. Они остановилась перед невысоким зданием, вывеска которого гласила "Waterstones. Книжный магазин". Гермиона торопливо подскочила к двери и дернула за ручку, словно опасалась, что ровно в шесть сам по себе щелкнет невидимый засов, и они внутрь не попадут. Дверь, однако легко поддалась, и они по очереди зашли в магазин.

Внутри оказалось неожиданно шумно, несмотря на то, что до закрытия оставалось десять минут. Среди стеллажей с книгами повсюду мелькали люди разных возрастов, обряженные в мантии, бархатные плащи, венки из листьев, остроконечные шляпы и уши с заостренными концами.

Эмма обреченно повернулась к Тому и, картинно распахнув и без того выразительные глаза, выдохнула:

— Том, что делать? Надо бежать!

— Вы бегите, а я куплю книгу, — решительно двинулась к прилавку Гермиона. Было ясно, что она была непоколебима, как асфальтный каток, но Том и Драко синхронно ринулись, чтобы остановить ее, так что мгновение спустя все трое предстали перед кассиром. Краем глаза Том заметил, что на витрине почему-то выставлены напитки и сэндвичи. Наверно, чтобы читатели, уставшие от долгого чтения, могли здесь подкрепиться и посидеть за столиками, соседствовавшими со стеллажами. Том снова взглянул на продавца. Бедный парень, раскрыв рот, смотрел только на Тома и издавал какие-то нечленораздельные звуки.

— Вы... Вы... Вы приглашенный гость? — выговорил он, наконец, подкрепляя мысль указующим жестом чуть подрагивавшей руки.

Том мягко улыбнулся и покачал головой. Ему всегда становилось неловко, когда его узнавали, включался какой-то комплекс самозванца. Парень был немногим старше его, а смотрел с таким восхищением, будто увидел как минимум обладателя Оскара.

— Мы просто за книгой. Буду благодарен, если сохраните конфиденциальность, — понизив голос, пояснил он, усиленно отворачиваясь от основной толпы и пытаясь укрыться за неширокими плечами Драко.

— Это же Том Фелон! — воздух прорезал истошный крик и секунду спустя их облепила колоритная компания эльфов, волшебников и вампиров, протягивавших к ним книги, блокноты и другие сподручные материалы в ожидании автографов. Эмме темные очки помогли еще меньше, чем Тому шапочка, и им пришлось потратить еще двадцать минут, чтобы сфотографироваться со всеми желающими. Толпа, однако не рассеялась и после. Не сводя завороженного взгляда с Тома, одна из девочек лет тринадцати протянула:

— Я, кажется, вас еще в автобусе заметила. Вы приехали к нам на квиз по Гарри Поттеру, да?

Том узнал в ней одну из фанаток, что сидели за ними в автобусе, и обрадовался ей, как старой знакомой.

— Нет, милая...

Голос Тома потонул в восторженном гомоне, и спустя несколько минут не успев даже опомниться, они оказались за отдельным столиком. Столиков в зале помещалось всего пять, за каждым сидело пять-шесть человек, и каждый из участников имел какую-то атрибутику из "Гарри Поттера" в одежде. Одна девочка даже прихватила с собой игрушку в виде совы. Консультант объяснил, что участники должны выбрать человека, который будет записывать ответы. По окончании тура листочки сдаются, и подсчитываются текущие баллы каждой команды.

— Умоляю вас, мы заплатим вам все что у нас есть! — шептал он. — Наши гости решили, что это мы вас пригласили, мы не можем разбить их сердца!

— А могу я сперва купить у вас книгу "Гарри Поттер и Дары Смерти"? — озабоченно хмурилась Гермиона, обшаривая взглядом стеллажи. Том поразился ее целеустремленности. В этом шуме и гомоне он успел забыть не только, зачем они пришли в магазин, но и какого рожна они вообще потащились в Глостер.

— Чтобы вы могли подсмотреть ответ? — лукаво подмигнул ей кассир. — Это будет нечестно по отношению к другим участникам!

— Действительно нечестно! — с готовностью подхватил Том и, бросив на Эмму извиняющийся взгляд, кивнул, — Думаю, на полчаса мы сможем остаться. Обещаю, всего полчаса!

Он умильно улыбнулся расстроенной Эмме и сгреб ее в охапку, ободряюще похлопывая по руке.

Эмма слабо улыбнулась, но Гермиону ответ не удовлетворил.

— Я не собираюсь подглядывать, мне это не нужно! Продайте мне книгу!

Но продавец был уже далеко и консультировал другие команды.

— Немыслимо, какой еще квиз по Гарри Поттеру? — кипела от возмущения Гермиона. — Какого рода навыки они хотят проверить? Умение совать нос в чужие дела?

— Нервничаешь, а, Мэган? — ухмыльнулся Малфой, сидевший справа от нее. — Боишься, всплывут какие-нибудь пикантные подробности?

Гермиона вместе со стулом отодвинулась от Драко, едва не впечатавшись в Тома, сидевшего по левую руку.

— Уверена, о тебе мы сегодня тоже много нового узнаем... — мстительно сверкнула глазами Гермиона, но споткнулась на полуслове, поймав на себе недоуменный взгляд Эммы.

— Просто... Мы могли бы куда интереснее провести вместе время, не правда ли? — поправилась Гермиона. — Подышать свежим воздухом, посетить музеи...

Том засмеялся и покачал головой.

— О да, это именно то, чем мы планировали заняться в Глостере!

Он подмигнул Эмме. Та рассмеялась, но почти тут же напустила на себя строгий вид и, спокойно поправив волосы, произнесла степенно:

— Вообще-то я составила бы компанию Гермионе, если бы представилась такая возможность. Я пошла тогда с вами в паб только потому что других мероприятий не предвиделось.

Она ласково обратилась к Гермионе.

— Музей — это отличная идея, милая, сегодня все закрыто. Маленький городок, сама понимаешь...

Гермиона смотрела сквозь нее и вряд ли понимала даже то, что это обращаются к ней. Том знал, что все ее мысли заняты книгой, и это только укрепляло его в намерении от чтения ее уберечь. Такую нездоровую фиксацию на предмете ни в коем случае нельзя поощрять. В очередной раз посетовав, что он затеял поход в Глостер с людьми, которые нуждаются в помощи специалиста, а не его, дилетантской, он вслушался в слова ведущего, который озвучивал правила квиза.

— Итак, приступим к вопросам, — завершил вступительную часть ведущий. — Вопрос первый, у вас тридцать секунд:

— Как расшифровывается ГАВНЭ?

— Гражданская Ассоциация Восстановления Независимости Эльфов — оттарабанила Гермиона прежде, чем кто-либо успел открыть рот.

— Помедленнее, я записываю, — пробормотал Том, торопливо фиксируя ответ. Его каракули никуда не годились, и неизвестно, поймет ли ведущий хоть слово, но он предпочел вызваться записывать ответы, нежели обнаружить свое полнейшее неведение по части содержания "Гарри Поттера".

— Кто был капитаном команды Слизерин, когда Драко присоединился ловцом на втором курсе?

— О, это я знаю, — оживился Том и одновременно с Малфоем выпалил: — Маркус Флинт. Они переглянулись и тут же неловко развели взгляды. Том в очередной раз подумал, что названный "Малфой" знает, похоже, содержание книг не хуже Гермионы.

— Какого цвета было платье Гермионы во время Июльского бала?

— Сиреневое! — выпалила Эмма.

— Голубое! — одновременно произнесли Драко и Гермиона и переглянулись.

— Красное!

Это был Том со своей извиняющейся улыбкой, переводивший растерянный взгляд с Гермионы на Эмму.

— В фильме точно был сиреневый, — заверила Эмма и прибавила с ноткой тщеславия в голосе, — не могу же я забыть самое важное платье в моей жизни.

— Оно точно было голубое, — воскликнула Гермиона и бросила мельком на Малфоя любопытный взгляд. — Даже Дра...Джон запомнил...

В ее тоне тоже без тщеславия не обошлось. Том снова смерил Драко внимательным взглядом, но его лицо оставалось непроницаемым. Он не смотрел ни на одного из них, его взгляд рассеянно бродил по лицам людей в зале. Тому даже показалось, он знает, о чем он думает. Эта мысль мелькнула в первую секунду, когда их усадили за этот стол. Все эти люди собрались здесь, чтобы проверить свои познания о мире, который даже не существует. Чего ради? Почему они жались друг к другу, цеплялись за свои брелочки и кулончики, кутались в мантии, словно прятались от внешнего мира. Разве мир не принимал их? Они выглядели как нормальные ребята, многим из них было за двадцать, время кутить и прожигать молодость, а они собирались в книжном магазине, как будто нашли единственное место, где им тепло. Не в клубе, не на дискотеке, не на футбольном поле, не на скейт-площадке, как Том, а здесь в этом книжном магазинчике среди озаренных мягким желтым светом книжных стеллажей. Том совсем не понимал этого, и, может, потому и уговорил остальных остаться? Чтобы найти, наконец, разгадку.

— Какой патронус у Драко Малфоя?

Эмма с надеждой обернулась к Тому, а тот к Малфою. Драко отвлекся от созерцания и, нахмурившись, прослушал вопрос еще раз, прежде чем ответить мрачно:

— У него нет патронуса.

— Как так? — удивились все, кроме Гермионы.

— Пожиратели... не могут вызывать патронус. Так, Драко? — она заглянула Драко в глаза испытующим взглядом, словно пытаясь понять, права ли на его счет.

— Почему? — искренне удивился Том. — Патронус — это тот, который огнем плюется, я правильно помню?

По красноречивым взглядам, обращенным на него, Том понял, что неправильно и, смущенно улыбнувшись, поднял руки в знак защиты.

— Записываю! Записываю ваши ответы. Малфой, какой ответ?

Драко бросил на него вскользь небрежный взгляд и неуверенно посмотрел на Гермиону. Рукой он машинально теребил свитер в районе предплечья.

— Патронус проходят на седьмом курсе, а в Хогвартсе на седьмом году "Защиту от темных искусств" убрали.

Том так понял, что его новый знакомец и сам не знал, но признаться в этом не решался. Гермиону его ответ, похоже, тоже не удовлетворил, и она продолжала сверлить его недоверчивым взглядом.

* * *

Гермиона металась во сне. Вот уже полчаса Драко наблюдал, как она спит, прислонившись к косяку, готовый в любую секунду отпрянуть и притвориться, что только вошел, если Гермиона вдруг откроет глаза. Сердце колотилось неровно, голова начинала раскалываться, но он не двигался с места, не в силах покинуть комнату или хотя бы отвести взгляд. Больше возможности не представится, только за ней спящей он мог беспрепятственно наблюдать не опасаясь, что она заметит.

Во сне ее лицо больше не казалось окаменевшим, в нем проступали привычные миловидные черты: бледные губы с ярко выраженными уголками, маленький носик с приятным контуром, темные пушистые ресницы — единственное яркое пятно на бледном болезненном лице. Одна рука спокойно лежала на одеяле вдоль тела и была настолько бледной, что Драко боролся с искушением спрятать исхудавшую ладонь с выступающими косточками в своих руках, чтобы кровь хоть немного прилила к ней. Другая рука покоилась на груди и мерно вздымалась от спокойного глубокого дыхания, отчего Драко и сам приходил в странно умиротворенное состояние.

Сон Грейнджер, однако, явно был неспокойный. Она периодически дергалась, мотала головой, шептала что-то, но Драко не решался приблизиться, чтобы различить слова. Внезапный хлопок аппарации заставил его вздрогнуть от неожиданности, и он напустился на Ала, едва не опрокинувшего поднос, который сжимал в маленьких лапках.

— Сколько раз тебе говорить не врываться в спальню при помощи аппарации! — прошипел он, стараясь не разбудить Гермиону.

— Но сэр, это спальня домовиков, — робко возразил Ал, не решаясь взглянуть на хозяина.

Драко осекся и несколько раз нервно пригладил и без того идеально уложенные волосы, стараясь скрыть смущение.

— Какая разница! В этом доме запрещено аппарировать, поэтому здесь нанесено антиаппарационное заклинание. Почему оно на вас не действует, кстати? — заинтересовался вдруг он.

— Альбус больше не посмеет, если хозяин прикажет, — склонил голову Ал, но голос звучал чуть суховато. Он поднял на Драко свои огромные добродушные глаза, и Малфой вдруг к своему удивлению обнаружил в них обиду.

— Отвечай на вопрос! — Драко грубо вырвал из его рук поднос и бесшумно поставил его на единственный стол в этой каморке.

— Эльфам доступна более древняя магия, чем волшебникам, — с достоинством ответил Ал. — Некоторые заклинания, которые маги придумали гораздо позже, против домовых эльфов бесполезны.

Драко медленно повернулся к нему.

— Не хочешь ли ты сказать, — угрожающе протянул он, — что домовики в чем-то превосходят чистокровных волшебников?

Ал бросил молниеносный взгляд на Гермиону, что не укрылось от Драко.

— Я всего лишь ответил на ваш вопрос, сэр.

— Я?

Драко окончательно растерялся. Он ни разу не слышал, чтобы кто-то из домовиков говорил о себе в первом лице. Слабое подозрение шевельнулось в нем, и он тоже устремил взгляд на спящую Гермиону.

— Откуда у Грейнджер матрас? — жестко спросил Драко.

— Сэр?

Эльф едва заметно дрожал, но выражение его детского личика оставалось решительным.

— Матрас на кровати Грейнджер. Она спала без матраса, как и вы, когда появился матрас?

— Вы приказали...

Драко резко мотнул головой.

— Когда я принес ее, он уже был. Отвечай, это ты достал ей матрас?

Ал, потупившись, молча кивнул.

— Зачем? — навис над ним Драко.

Ножки Ала подкосились, и он осел на пол, но голову поднял и умоляюще взглянул на Драко.

— Она хорошая девушка, сэр. Заботилась об Альбусе, хорошо говорила с ним. Она совсем не похожа на грязнокровок, о которых рассказывал Шэбби. Мисс все время стонала во сне, не могла спать, и Альбус подумал, что это из-за матраса. Альбус не выдал себя, магглорожденная не знает, кто его принес.

— Магглорожденная, — как-то обреченно произнес Драко. — Значит ты все это время покрывал ее?

— Нет! — глаза Ала расширились от ужаса. — Альбус верой и правдой служит своим хозяевам, он ни слова не сказал мисс о вашем плане, сэр.

— Но ты разговаривал с ней?

— Только пару раз, — уши домовика поникли, и кончики слегка потянулись друг к другу, словно эльф желал скрыть лицо за этой завесой.

— Выходит, и тебе доверять нельзя, — с досадой выплюнул Драко, снова запуская пальцы в волосы.

Эльф сжался, словно ожидая удара.

Драко лихорадочно думал. Неужели наивная Грейнджер поделилась всем, что не доверила ему, с непутевым Алом? Что если он передал информацию отцу? Что если по этой причине Люциус больше не хотел держать Грейнджер в своем доме? Давно все выведал, а ему не сказал.

Драко охватил неконтролируемый гнев и обида на отца. Он сгреб в охапку домовика и, подняв над головой, свирепо прорычал, уже не заботясь о сне Гермионы.

— Что ты сказал отцу?

Ал тоненько заскулил.

— Я спросил тебя, предатель, что именно ты рассказал отцу?

Ал замотал головой, и по его щекам потекли огромные размером с теннисный шарик слезы. Драко вздрогнул от прикосновения на своем плече и, выпустив Ала от неожиданности, обернулся. Сзади вплотную к нему стояла Гермиона, спокойно взиравшая на него снизу вверх. Она проследила взглядом за Алом и, едва заметно кивнув ему, снова встретила горящий от возмущения взгляд Драко. Послышался хлопок аппарации, и они в комнате остались одни.

— Это за дело, — начал было Драко и резко захлопнул рот, соображая, с чего это вдруг он оправдывается.

— Если у тебя есть вопросы, задай их мне.

Драко невольно прошелся взглядом по ее свободной рубашке и остановился на босых ступнях, впечатанных в каменный пол.

— Так просто? И ты на них ответишь? — усмехнулся Драко и вновь посмотрел на нее в упор. Впервые за долгое время он мог питаться растерянностью, промелькнувшей в ее глазах.

— Я ничего не сказала твоему отцу, — едва слышно обронила она и задумалась. Ее губы оставались чуть распахнутыми, и у Драко вдруг закружилась голова. Ему стоило немалых усилий отодвинуться от Гермионы и схватиться за ручку двери, как за древко метлы во время падения.

— Он пытал тебя? — сухо спросил Драко и сурово сжал челюсти в ожидании ответа.

Гермиона повела плечом, потревожив локон, покоившийся на нем, отчего сердце снова екнуло. Драко посильнее впился в скользкую дверную ручку.

— Думаю, он пытался убить меня с помощью Круцио. Едва ли он ожидал, что в таком состоянии я буду способна поведать ему что-то, — губы Гермионы дрогнули в кривой усмешке.

Резная ручка жалобно всхлипнула.

— Почему ты не рассказала?

Брови Гермионы удивлённо взлетели, и Драко резко уставился в пол, стараясь унять дыхание.

— Как тебе удалось что-то утаить, в таком случае? — быстро поправился он.

Гермиона взглянула на него насмешливо и произнесла слегка раздраженно, постучав указательным пальцем по виску:

— Да потому что я не знаю ничего о крестражах, Малфой. Кроме того, что они есть.

Драко скривился.

— Ты постоянно это твердишь.

— Потому что это правда, — вновь усмехнулась Гермиона и, повернувшись к нему спиной, с любопытством направилась к подносу на столе. — Что тут у нас? Огурчики? — с непривычным воодушевлением воскликнула она и, схватив один, с наслаждением вгрызлась зубами в хрустящую мякоть.

За пару шагов преодолев расстояние между ними, Драко с силой развернул ее к себе. Огурец выпал из ее рук и покатился в угол по щербатому полу.

— Грейнджер, идиотка, он же может быть отравленным! — заорал на нее Драко.

Гермиона слегка опешила и, высвободившись из его хватки, медленно опустилась на корточки и, подобрав с пола огурец, снова жадно впилась в него зубами.

— А почему тебя это заботит? — небрежно спросила она похрумкивая и окинула его подозрительным взглядом.

Опомнившись, Драко отступил на шаг, не способный, впрочем, отвести взгляд от огурца, постепенно, исчезавшего у нее во рту.

— А тебя это не заботит? — пораженно выдохнул он.

Гермиона улыбнулась и, порывшись в блюде, довольно подкинула в руке томат.

— Больше нет, — причмокнула она, всасываясь в мякоть.

Решив, что после пыток ее рассудок помутился, Драко почел за лучшее не спорить, хотя готов был подхватить ее в любой момент, если станет плохо.

— Ты и отцу сказала, что ничего не знаешь о крестражах? — осторожно спросил Драко.

Гермиона забралась на кровать с ногами, обнажив костлявые коленки и слегка поджимая пальцы, словно отогревая их. Ступни были почти черными от въевшейся пыли и грязи.

— С такими людьми, как твой отец, я не разговариваю.

Драко подавил в себе волну гнева и внешне спокойно спросил:

— А со мной разговариваешь?

Гермиона внимательно посмотрела на него своим прозрачным уставшим и очень взрослым взглядом, и Драко почувствовал, как кровь отливает от лица.

— С тобой разговариваю, как видишь, — коротко ответила она.

Драко пытливо вглядывался в ее лицо, но оно оставалось непроницаемым.

— Альбус ничего не говорил мне, а я ему.

— Тебе не удастся провести меня. Он стал дерзить мне. Держу пари, твое дурное влияние!

Гермиона выглядела довольной.

— Я рада, что у него появляется чувство собственного достоинства. Но мы не говорили о крестражах. И даже если бы говорили, он бы не выдал. Я ему доверяю.

— Поэтому ты стала принимать пищу из чужих рук? — проницательно заметил Драко, нащупывая стул и опускаясь напротив.

Гермиона качнула головой.

— Нет, не поэтому.

— Отец убьет тебя, если решил, ты же это понимаешь? — с трудом сдерживая волнение, выпалил Драко.

Гермиона прикончила помидор и вскинула на него пытливый взгляд. После еды она странным образом похорошела, щеки порозовели, и глаза стали ярче.

— Ну и убьет. Тебе-то что?

— Я должен знать все о крестражах! Расскажешь — и отправляйся на все четыре стороны, даже на тот свет!

Гермиона хмыкнула.

— Ты и отправишь?

Драко не нашелся что ответить. Язык застрял где-то в горле, потому что на самом деле, он допускал эту возможность.

—Ты хотел что-то? — Гермиона кивнула на свёрток, который Драко судорожно сжимал в руках.

— Альбус оставил, — соврал он. — Твоя новая одежда. Простое маггловское платье, как твое. В мантии ходят только волшебники, поэтому тебе мантия не положена, — не удержался он от колкости.

Гермиона понятливо кивнула, принимая свёрток.

— Боишься, что буду выделяться среди эльфов, — хмыкнула она. — Спасибо, — сухо прибавила она и взглянула на Драко в упор, словно искала в его глазах что-то.

— Что ты на меня так смотришь? От того платья уже разило за километр. Ты хоть иногда моешься? — брезгливо поморщился он, чтобы она не заметила растерянность на его лице.

Гермиона хмыкнула.

— Конечно, в специально оборудованной душевой для домовиков, — съязвила она.

— Дождевой? — удивлённо переспросил Драко.

Гермиона вдруг совершенно неожиданно рассмеялась. От смеха у ее глаз собирались добрые морщинки. В комнате как будто стало на градус теплее.

— Душ, Малфой. Это специальный прибор, из которого идёт вода в виде сильного ливня.

Драко покачал головой.

— Вечно придумают что-то эти магглы. Неужели нельзя просто наколдовать ливень с помощью Агуаменти?

— Нельзя, — Гермиона устало смотрела на него в упор, облокотившись на колени и впечатав босые ступни в пол. — Если лишён возможности колдовать.

Драко не выдержал ее прямого взгляда.

— Я договорюсь с отцом, можешь пока не работать, — буркнул он. — Но только при условии, что будешь оставаться в постели. Завалишься опять где-нибудь, нам не надо, чтобы ты снова марала полы своей грязной кровью.

— Я уже в порядке, — запротестовала Гермиона, вновь пропустив выпад мимо ушей.

— Сотрясение мозга не исцелить магией, — перебил Драко. — Постельный режим неделя. Ослушаешься — прикажу запереть тебя в подвале. Вокруг поместья оборотни ошиваются — почуют твою кровь — раздерут как овцу.

Гермиона молча слушала и все сверлила Драко недоверчивым взглядом.

— Такая трогательная забота, — обронила она.

Драко вальяжно отвалился на спинку стула.

— Тебе придется отправиться со мной на поиски крестражей, хочешь ты того или нет, — мрачно выплюнул он и внутренне сжался, ожидая бурной реакции. Гермиона, однако, отнюдь не выглядела огорошенной. — Ты должна быть в форме. И чем меньше будешь мозолить глаза отцу, тем лучше. Кажется, ты начинаешь его раздражать.

— Тогда действительно не стоит волновать мистера Малфоя, — только и ответила она в нарочито сочувственной манере, разглаживая складки пухового одеяла, на котором сидела.

— В остроумии с домовиками упражняйся, мне некогда. — Драко энергично поднялся на ноги, аккуратно расправляя подол мантии. — Я бы на твоём месте набирался сил, скоро отчаливаем. Путь предстоит долгий, насколько я понимаю.

Гермиона по-прежнему ничего на это не отвечала. Драко ожидал, что она начнет брыкаться, отнекиваться как обычно, но она даже не возразила. И почему он сразу не пошел ва-банк? Сколько времени потратил впустую за уговорами, когда можно было добиться своего так просто. Но раньше он не осмелился бы на этот шаг. Действовать втайне от отца, гнуть свою линию — раньше это казалось невозможным. Теперь у него просто не оставалось выбора, он больше не мог играть в старую добрую игру "авось само как-то разрешится". Либо он втайне уведет Гермиону из поместья, либо отец или Волдеморт ее убьют. Возможно, именно поэтому Грейнджер больше не отказывалась идти с ним. Попросту струсила. Поняла, наконец, что на ее условиях играть никто не станет.

Покинув комнату Гермионы, Драко остановился в коридоре и щелкнул пальцами. Раздался хлопок апарации, но на сей раз Малфой не стал ругать эльфа.

— Купи на рынке обувь домовикам, в вашей могиле ледяной пол. И для Грейнджер захвати заодно. Скажешь, что твоя инициатива. И ни слова, что это я тебе приказал, понял? Ты понял?

Эльф радостно кивнул и, щёлкнув пальцами, пропал из виду.

* * *

— Итак, победила команда "Ваза Люциуса"! Победитель получает возможность пообщаться с актерами, исполнившими роль Драко и Гермионы в "Гарри Поттере". Остальных прошу цивилизованно покинуть помещение через задний двор. Увидимся с вами ровно через неделю в то же время.

Фанаты с сожалением покидали магазин, бросая прощальный взгляд через плечо на Эмму и на Тома, которые, насколько уловила Гермиона краем уха, оживленно выясняли отношения с продавцом.

— Видите ли, мы не рассчитывали, что нам придется остаться на встречу с командой-победителем. Это совершенно невозможно, об этом речи не шло.

— Потому что я был уверен, что командой-победителем окажетесь вы! — всплеснул руками продавец, глядя на Тома своими честными голубыми глазами. — Пожалуйста, это всего пятнадцать минут.

— Мы и так задержались на квиз, нам пора.

— Только продайте сперва мне седьмую книгу, — напомнила Гермиона, и Том резко поменялся в лице.

— С другой стороны, не хочется обижать команду-победителя, может, найдем еще пятнадцать минут, что думаешь, Эм?

Эмма кивнула и ласково улыбнулась команде фанатов, неловко топтавшихся за их спинами.

— Мне очень интересно поболтать с нашими зрителями! Если ребята не против, я бы осталась, — она вопросительно взглянула на Драко, но тот был увлечен видом из окна и на немой вопрос никак не отреагировал. Спустя пару минут они снова сидели за столом. Продавец поставил стакан чая перед каждым из них и удалился в подсобку, чтобы оставить их наедине.

Гермиона оглядела присутствующих. Это были девочки и мальчики разных возрастов — от тринадцати до двадцати пяти лет на вид. На нее они внимания не обращали — все их внимание было приковано к Тому и Эмме, что позволяло Гермионе беспардонно пялиться на них во все глаза.

— Итак, милые, почему вам так нравится поттериана? — спросил Том, когда они перезнакомились.

На дежурный вопрос никому не хотелось отвечать искренне, поэтому каждый промямлил что-то короткое и малозначимое, пока очередь не дошла до черноволосой девушки лет четырнадцати в очках.

— Я чувствую себя в Хогвартсе как дома. Наверно, как для Гарри, Хогвартс стал мне настоящим домом. Знаете, иногда мечтаю однажды зарыться в «Гарри Поттера» и больше не возвращаться. Жизнь — скучная штука. В книгах гораздо интереснее.

Послышался презрительный смешок.

— В волшебном мире поувлекательнее будет, не так ли? — из-за плеча бросил Драко, оторвавшись от вида из окна. — Сплошное веселье...

Фанатка поняла его по-своему.

— Я знаю, что и там люди работают, учатся. Не каждый же день приключения. Но там все, даже зло имеет какой-то смысл. А здесь? Какой во всем этом смысл?

— Смысл? — безжизненно отозвался Драко.

Гермиона внимательно наблюдала за ним, и тревога все больше овладевала ею. Они не виделись все летние каникулы и пару месяцев в начале учебного года, которые им пришлось провести в бегах. Она знала, что он продолжал все это время выполнять мелкие поручения Волдеморта и, возможно, был свидетелем его зверских расправ. Но даже если предположить, что Малфой многое успел пережить, не могут в человеке произойти столь кардинальные перемены за такой короткий срок. Казалось, в нем иссякла вся жизнь. Он с отвращением смотрел на людей, окружавших его, на сытую мирную жизнь, которую они проживали. Гермиона знала этот взгляд, ее и саму порой тошнило. Так смотрит на жизнь в тылу человек, который только вернулся с фронта. Там на войне люди умирают в муках, убивают и спасают друг друга ценой собственной жизни, а здесь люди проедают и пропивают свое время в ресторанах за праздными квизами и пустыми разговорами. Там каждая минута — это драгоценная возможность вдохнуть еще немного воздуха, сделать живительный глоток воды, а здесь людям жизнь наскучила, и минуты эти никому не нужны. Все это было понятно ей, скитавшейся вместе с Гарри с тех пор как погиб Дамблдор, но почему те же чувства испытывал Малфой? Он должен был провести последние месяцы в Хогвартсе в относительной безопасности — почему смотрел так, словно побывал в самом горниле войны? Или война за время ее отсутствия приняла новые обороты? Но что тогда с Гарри и Роном? Действительно ли Малфой ничего не знал об их судьбе или умело лгал, притворяясь, что ничего не знает?

— С чего ты решила, что в реальной жизни нет смысла? — Том переключил внимание фанатки на себя, и девушка с готовностью отвлеклась от Малфоя.

— Вот смотрите... Каждый день я прихожу со школы в пустую квартиру. Что меня там ждет?

— Что тебя там ждет? — насторожился Том.

— Нет, не подумайте, дома все в порядке, просто я иногда не осознаю, зачем прихожу домой, зачем ухожу из дома. Куда иду? Понимаете? — она с надеждой обвела взглядом присутствующих. — Воображаемый мир — это все, что есть в моей жизни настоящего.

— Может, просто сменить школу? — предложил Том сочувственно, за что был награжден суровыми взглядами Гермионы и Эммы.

— Ты пробовала говорить об этом с родителями? — заботливо обратилась к ней Эмма.

Девочка мотнула головой.

— Я не всем могу делиться с ними. Многие вещи они не поймут. Да и не хочу. "Гарри Поттер", — это мое убежище, понимаешь? Только в мире волшебства я чувствую себя в безопасности.

— Тебе грозит опасность? — осторожно поинтересовался Том.

— Мне грозит суицид, — в этой пряничной уютной атмосфере книжного магазина голос девушки прозвучал так жутко, что все присутствующие невольно вздрогнули. Даже Драко обернулся и бросил на нее заинтересованный взгляд. — Меня зачем-то произвели на свет и требуют за это благодарности, но чем этот свет так прекрасен, объяснить забыли. А по их постным лицам особо не поймёшь.

— Поэтому ты прячешься в волшебном мире, — эхом отозвалась Гермиона, поражённая атмосферой, которая повисла между ними. Она была готова биться об заклад, что все это ощутили: маски сброшены. Актеры больше не разыгрывали из себя великодушных знаменитостей, а девочки восторженных фанаток. Просто люди сидели за потрепанным столиком захудалого глостерского книжного и разговаривали. У них не было возраста, фамилии и статуса. Просто люди встретились чтобы поговорить.

Странным образом, Гермиона понимала эту девушку лучше остальных, потому что оказалась в схожем положении. Без волшебства, без Хогвартса, в который могла бы даже и не попасть, будь ее родители менее лояльны. Что делала бы она в мире магглов, если бы письмо из Хогвартса так и не достигло адресата? Она, организм которой, казалось, на восемьдесят процентов состоит не из воды, а из волшебства? Неужели, как эти девочки, она бы ходила обряженная в маскарадную мантию, гоняясь за призрачными образами из волшебного мира? Неужели это и ждет их с Драко, если они не найдут выход из этой вселенной?

— Только здесь я чувствую себя дома, — девушка обвела благодарным взглядом друзей из своей команды.

— Да в Глостере больше и заняться нечем, — перебила другая фанатка постарше с длинными прямыми волосами и добрыми карими глазами. Она казалась самой приземленной из них и слушала подругу со скептической усмешкой на губах. — Лично я здесь ради творчества. Я, если честно, книги не читала, только фильмы смотрела. Вы классные! — она одарила Эмму и Тома восторженной улыбкой.

— Ради творчества? — заинтересовалась Эмма. — Какого рода?

— Фанфики, конечно!

— Что такое фанфики? — громко прошептала Гермиона в ухо Тому. Тот, забавно поморщившись, почесался и приблизился губами к ее уху.

— Это продолжение книги, которое придумывают читатели.

Гермиона снова перевела взгляд на фанатку. Яснее не стало, но подробнее расспросить Тома не было возможности. Девушка с надеждой обводила взглядом присутствующих.

— На самом деле, я как раз и хотела поделиться своим творчеством с поклонниками книг о Гарри Поттере, но раз сегодня вы с нами, могу показать и вам свою работу.

Гермиона оживилась. Это был шанс разобраться, что за продолжение к их истории пишут фанаты.

С доброжелательной улыбкой она кивнула и приняла мобильный телефон. В очередной раз Гермиона поразилась, сколько информации помещалось в такой маленькой коробочке. Это было похоже не ее бисерный ридикюль, в который благодаря заклятию невидимого расширению помещалось столько всякой всячины. В этом мире заклятие не работали, но маглы как будто овладели иной, даже более совершенной магией.

Гермиона вошла в зал, — торжественно прочитала Гермиона. Эмма кивком подбодрила взволнованного автора, стиснувшую руки, лежавшие на столе, так сильно, что побелели костяшки пальцев. — На ней было чёрное короткое платье с разрезом настолько высоким, что было заметно черную подвязку на бедре....

Гермиона резко смолкла и ещё раз прошлась глазами по тексту, недоуменно вскинув брови, затем торопливо перелистнула несколько страниц. Взгляд выхватил новые строчки, которые она благоразумно не стала зачитывать вслух:

— Я могу и приревновать тебя к Потти, — пробурчал Драко, прижимая Гермиону к себе.

Гермиона бросила молниеносный взгляд в сторону Малфоя. Тот продолжал стоять у окна, отвернувшись, и явно думал о чем-то своем.

— Ты пахнешь цитрусом, — промурлыкала Гермиона, водя пальчиком по щеке Драко.

Гермиона резко перевернула телефон экраном вниз и возмущенно уставилась на автора.

— Как вы можете выдумывать небылицы о частной жизни... частной жизни сказочного персонажа, — простонала Гермиона и, обессиленно облокотившись на стол, закрыла лицо рукой. Подняв голову, она обнаружила, что Малфой очнулся от своих размышлений и заглядывает ей через плечо.

— Ну-ка интересно, что ты там такое вычитала, — он с любопытством потянул руку к телефону, но Гермиона с размаха пригвоздила его ладонь к столу и спрятала телефон за спиной. Счастье еще, что он понятия не имеет, что такое подвязки, и ничего не понял из строчки, которую она озвучила. Ее взгляд выхватил Тома, которого уже практически не было видно, так как туловище практически ушло под стол от смеха.

— Не нахожу ничего смешного! — рявкнула Гермиона. Том издал короткий всхлип, и, утирая слезы, выпрямился на стуле, словно опомнившись.

— Простите, — крякнул он, виновато оглядывая творцов. Эмма возмущенно сверкнула глазами на Тома и, мягко пожав руку автора рукописи, растерянно взиравшего на Гермиону, доверительно обратилась к ней.

— Это прекрасно, что вы поделились с нами вашим творчеством. Очень важно проживать свои чувства и эмоции, творчество прекрасный способ!

— Что это? — слегка брезгливо спросила Гермиона, возвращая телефон. — Этого не было в книге, это просто невозможно!

Автор шедевра была явно задета ее реакцией, поэтому отвечала неохотно:

— В мире нет ничего невозможного, — наставительно сказала она. — Я так вижу своего персонажа. Вы кто, Джоанн Роулинг, чтобы судить, что возможно, а что невозможно в этой истории?

"Я чертова Гермиона Грейнджер, чтобы судить!" — чуть было не завопила Гермиона, но вовремя прикусила язык. Призвав на помощь все свое самообладание, она спросила чуть вежливее:

— Вы так видите исходя из чего? Из книги? В книге было что-то подобное? — напряженно спросила она, стараясь не замечать на себе недоуменного взгляда Малфоя.

— Книги я не читала, — передернула плечами автор, — но в фильме была между ними какая-то искра... — она обворожительно улыбнулась Тому.

Гермиона выдохнула почему-то с облегчением. Даже странно, чего она испугалась? Уж ей-то прекрасно известно как никому, что уж с кем с кем, а с Малфоем бы она в жизни не связалась, даже если бы в книгах было записано обратное.

— Зачем вы пишете истории, которых не было? — слегка раздраженно спросила Гермиона, обводя взглядом толпу фанатов. — Почему именно про ме...Гермиону? Других персонажей нет в этих книгах?

— Мы тут в большинстве своем драмионщики собрались как-то, — помявшись, ответила долговязая девушка лет семнадцати.

— Драми... Что?

— Драмиона. Вы разве не знаете? Это очень известный пейринг!

Гермиона обратила на Тома вопросительный взгляд.

— Направление в фанфикшн, посвященное Драко и Гермионе, — его губы чуть дрогнули. — То, что ты только что прочла, и есть драмиона, милая.

Всё истрепала, изорвала, —

Только осталось, что два крыла.

М. Цветаева

Гермиона обессиленно валялась на кровати и физически ощущала умирание. День ото дня жизненные силы вытекали из нее, щеки и губы теряли цвет, волосы становились тусклыми. Она, недавно ещё такая сообразительная и деловитая, лежала теперь беспомощным кулем. Способности, которыми щедро одарила ее природа, та же природа медленно забирала. Невыносимо было не столько ощущать свою беспомощность, сколько осознавать, что прежде силы были. Сколько всего она могла сделать — и не сделала, сколько энергии, каждая капля которой теперь была на вес золота, она растратила зря. Она напоминала живой и налитый соком и цветом полевой цветок с упругим стеблем, который поставили в вазу хиреть и увядать, медленно превращаясь в труху.

Ей пришлось постареть раньше всех и раньше их смириться с неизбежностью смерти. Еще девчонкой она восхищалась Сириусом, Люпином — какими они казались героями, когда жертвовали ради них своей жизнью. Лишь в последнее время она поняла их по-настоящему: вовсе они не герои, просто когда в твоих руках жизни детей, не можешь поступить иначе. Конечно, бросишься грудью закрыть вверенные тебе жизни, как же еще? Гарри, Рон, да даже этот бестолковый Драко Малфой — все они были в ее глазах детьми, которых она, взрослая, должна защитить. Потому что от нее теперь все зависело. Это на ее руках была их кровь, и только от нее зависело их воскресение. Так что нет, сама смерть ее не страшила, пугало — умирание. Сил не хватало даже чтобы просто подняться на ноги. И впервые она стала допускать, что одна не справится.

За последние месяцы она изучила записи Регулуса Блэка вдоль и поперек, все было готово, но уверенности не было, и оттого, возможно, решиться было так трудно. Снедало сомнение: что если она хлопочет напрасно вместо того чтобы попытаться исправить хоть что-то в этом мире? А если та девушка ошиблась? Вдруг та Гермиона не прочтет записку или записки с ней не окажется — оказался же пуст ридикюль, когда она впервые попала в тот мир. Но то был волшебный ридикюль, неволшебное содержимое ее карманов было при ней.

Эта неопределенность сводила с ума. Все больше она утверждалась в мысли, что ей нужен человек, который проследит, чтобы та Гермиона вовремя вернулась в свой мир. Но кого послать не будучи уверенной, что посланник вернется? Даже если удастся сбежать и добраться до друзей, кого из них она может отправить в такое опасное путешествие? Это невозможно, надеяться можно только на себя и на ту себя.

Малфой был тонким психологом и бил куда надо: она и без него знала, что рискует упустить обе вселенные. Но какой выход у нее был? Выкрасть палочку Малфоя и сбежать? Чужая палочка не будет повиноваться ей, да и бессмысленно это. Даже из окна ей было видно иногда троллей, прочесывавших лесные угодья, принадлежавшие Малфоям. Теперь еще и оборотни. Сколько ещё было подобных им, якобы поставленных на охрану дома Министра Магии, но на самом деле, чтобы держать под контролем его самого?

Но придумывать что-то придется: старший Малфой потерял терпение, а значит она может уйти из этого мира преждевременно. Если Люциус решится от нее избавиться, ее гибель лишь вопрос времени. Драко Малфой как нельзя кстати протягивал руку помощи, но именно это и настораживало. С чего бы? Однажды он уже провел Пожирателей в Хогвартс — кто может утверждать, что он не ищет возможности с ее помощью выйти на Орден или на штаб ее друзей? Нет, довериться ему Гермиона не могла, но могла использовать, чтобы выбраться из поместья, а затем улизнуть. Вроде бы она ничего не теряла, потому что терять-то было уже нечего.

Знать бы наверняка, что на уме у этого Малфоя. Чего ради он вообще слонялся по поместью, как привидение? Когда она покидала этот мир, он жил в Хогвартсе, а теперь болтался дома целыми днями. Малфои опасались завистников и больше не отпускали сына в школу или была какая-то веская причина, по которой он оставался в поместье? А может, Малфои прятали Драко от себя самого? Гермионе казалось иногда, будто он на перепутьи, эти душевные метания невозможно подделать, слишком прозрачными были его глаза. Безусловно, не укрылось это и от его родителей. Уж не опасались ли, что он станет перебежчиком?

Ее размышления нарушил хлопок аппарации.

— Я принес обувь эльфам и магглорожденной, — послышался голосок Ала.

* * *

— Драмиону? — переспросила Гермиона.

— Драмиона. Драко и Гермиона, — доброжелательно пояснила одна из фанаток. У нее были смышленые оленьи глаза и всегда удивленные брови вразлет. На щеках играли ямочки.

Гермиона снова повернулась к Тому.

— Самый популярный пейринг, — развел руками он. — Фанаты любят сталкивать двух этих персонажей. Ну и... приписывать им романтические чувства.

Гермиона стиснула зубы и обречённо покачала головой. Бросила быстрый взгляд на Малфоя, чтобы разделить с ним свое возмущение, но тот словно в насмешку продолжал буравить ее своим странным долгим взглядом.

Том, словно почувствовав ее состояние, поспешил сменить тему.

— Делитесь дальше, что привело вас сюда? — он вновь обвел фанатов игривым взглядом телеведущего. — Чем вам так нравится поттериана?

В зале вновь надолго повисла неловкая тишина.

Смешная девчушка с косичками, самая младшая из них, вдруг подняла указательный палец, как в школе.

— Простите, я просто хотела сказать автору, что он классно пишет. Мне понравилось начало, интересно, что будет дальше! Гермиона и Драко — прекрасная пара! — мечтательно вздохнула она.

Автор польщенно алела, пока Гермиона посылала в ее сторону самые недружественные флюиды.

Неожиданно Том вступился за нее. Слова вырвались резко и нервно, словно он не рассчитывал, что они вырвутся наружу.

— Да что в этом прекрасного? Вот Эмма и Том отличная пара, — он подмигнул Эмме, и та ответила ему ласковой улыбкой, скромно поправляя идеально уложенные волосы. — А Драко какое отношение к Гермионе имеет?

Он встретил взгляд Гермионы и улыбнулся ей отчаянной улыбкой, мол, была не была. У Гермионы на сердце немного отлегло. Она чувствовала себя так, будто ее обвиняли в каком-то страшном преступлении, которого она не совершала, но окружающие были настолько уверены в ее причастности, что даже она на миг засомневалась в своей невиновности.

— Том, полегче, — одними губами шепнула Эмма, чуть касаясь пальцами его плеча и встревоженно поглядывая на опешивших фанатов.

Но Тома было трудно остановить. Он спокойно встретил испепеляющий взгляд Драко.

— Амбициозен и труслив, — отчеканил Том, глядя Драко прямо в глаза. — Никогда не принял бы заботу Гермионы, как Гарри или Рон, потому что вечно соперничал бы с ней. Доминировал бы, мучил ее за то, что она превосходит его умом и внутренней силой. И ему никогда не хватило бы решимости признать, что статус не имеет значения.

Гермиона ощутила, как к горлу подкатывает тошнота.

— Хватит, Том, — она резко оборвала его. — Может, чаю?

Она вскочила на ноги и стала торопливо продвигаться к термопоту, который оставил им консультант.

Драко проводил ее взглядом и, снова метнув тяжёлый взгляд на Тома, лениво бросил ей вслед:

— Я не откажусь.

Гермиона была не рада необходимости снова обслуживать Малфоя, но пойти на попятную при фанатах не могла.

— Ты описываешь не Драко Малфоя, а Тома Фелона, — лениво процедил Драко, усаживаясь за стол напротив Тома, тем самым принимая бой. Фанатки неловко теснились, освобождая место. — Ненавидишь мен... Малфоя не потому что он тебе не нравится, а потому что на его место ставишь себя. Оттого и сыграть нормально не можешь.

Улыбка Тома поблекла. Он внимательно слушал Малфоя.

— Тебе кажется, ты все о нем понял, Фелон? Но ты ошибся на его счёт. Ты понял не его, а себя. Это себя ты описываешь, ту часть себя, которую в себе презираешь. Малфоя ты не знаешь, ты понятия не имеешь...

— Ребята, не ссорьтесь... — послышался глухой и настороженный голос Эммы. Ее, однако, не слышали. Напряжение между ними было таким густым, что его можно было резать ножом, как масло.

С очень серьезным лицом Том кивнул и, локтями оперевшись на стол, приблизил лицо к Драко. Так они и сидели друг напротив друга, словно на турнире по армрестлингу: глаза внимательно сверлили соперника, светлые волосы небрежно спадали на лоб.

— Судя по всему, ты внимательный наблюдатель, раз уж разгадал меня за два дня. И какие качества Драко Малфоя ты видишь во мне?

Присутствующие завороженно следили за перепалкой. Тишина в комнате прерывалась лишь звуком тоненькой струйки из термопота, разбивавшейся о пластиковый стакан.

— Я не сказал качества Драко Малфоя. Это твои качества.

Том кивнул.

— И что за качества?

— Что ж, если желаешь...

— Желаю!

Драко расслабленно отвалился на спинку стула и мстительно оскалился.

— Ты, Фелон, мягко стелешь да жёстко спать. Безвольный тюфяк, у тебя даже целей своих нет в жизни. Проживаешь жизнь другого человека... А когда надо принять решение, тебя и нет.

— Разве ты не описываешь в данный момент себя? — со спокойной усмешкой на губах спросил Том, хотя судя по венам, вздувшимся на лбу, это далось ему непросто. — Иначе почему так злишься?

Драко сверлил его долгим неприязненным взглядом.

— Почему злюсь?

Он инстинктивно бросил взгляд на Гермиону, замершую у термопота. Вода давно переливалась через край стаканчика, но она не замечала, увлеченная их диалогом, а Драко не потрудился указать ей на это.

— Потому что терпеть не могу людей как ты, — он вновь обратился к Тому. — Определись с выбором и иди к своей цели, все же просто. Действия — результат, ступенька за ступенькой.

Том улыбнулся.

— Ты преувеличиваешь значимость моей актерской карьеры. Чужой жизнью я живу всего несколько раз в году. Драко Малфой не самый значимый персонаж в этой истории.

Драко побледнел.

— Тем не менее они, — он сделал небрежный жест в сторону фанатов, — собрались здесь, чтобы встретиться с Драко Малфоем, не так ли?

— А вот и чай, — Гермиона с силой поставила под нос Малфою пластиковый стаканчик, слегка расплескав содержимое. Драко на мгновение задержал взгляд на ее запястье, словно вспомнив о чем-то.

— С Драко Малфоем в исполнении Тома Фелона, — уточнил Том, даже не взглянув на Гермиону и словно позабыв, где находится. Все его внимание было приковано к Малфою.

Драко не отвечал. Он выглядел бледнее столешницы, в которую судорожно вцепился.

— Я согласна, что Драко Гермионе не пара, — вмешалась вдруг Эмма и слегка смущенно обвела взглядом фанаток. — Может, кого-то обижу, но Драко не кажется мне хорошей парой для Гермионы.

Драко язвительно хмыкнул. Гермиона как заведённая макала в стакан чайный пакетик, переводя взгляд то на Драко, то на Тома. Она чувствовала себя оплеванной, так противно ей не было даже после того как Скиттер накатала ту скандальную статью о ее мнимых отношениях с Гарри. Как она мечтала вырваться из этого магазина, хлопнув дверью! Останавливала лишь мысль о книге, которую она должна добыть сегодня любой ценой.

— Какое разочарование, Эмма! — протянула одна из девочек. — Неужели ты совсем не веришь в эту пару?

— А я с Эммой согласен, жребий брошен, они по разную сторону баррикад, — подал голос парень в очках с длинными волосами, забранными в хвостик. Он был старше остальных, сидел ссутулившись. Взгляд из-за очков казался тусклым, но умным и внимательным.

— Он выбрал темную сторону, — решительно отрезала Эмма, воодушевленная неожиданной поддержкой. — Неужели вы желаете Гермионе такую участь?

—А может, Гермиона сама разберется со своей участью? — рявкнула Гермиона и резко выдернула пакетик из стакана, слегка обрызгав соседей.

Кажется, никто ее даже не услышал.

— У него не было выбора,— тем временем запальчиво воскликнула девушка с круглым лицом и редкими светлыми волосами, прилипшими к голове. — Он родился и вырос среди людей, избравших темную сторону.

— Ну он же не маленький, может уже делать выбор самостоятельно, — с добродушной улыбкой вмешался другой парень с чуть выпуклыми глазами, придававшими ему сходство с лягушонком. На нем была странного вида цветастая рубашка с крупными ананасами.

— И навлечь на себя отречение семьи, как Блэк?

— Зачем нужна семья, которая может так легко от тебя отречься в любой момент!

— Это просто слова. Никто из вас не порвал бы с семьей!

— Я — запросто.

— Ты взрослый конь и работаешь на двух работах. Чем бы это закончилось для него? Скитался бы, как Сириус?

— Лучше скитаться на побегушках у Волдеморта? Не надо все сваливать на семью, каждый несет личную ответственность за свои поступки.

— Я вмешаюсь в ваши тонкие материи, — вдруг спокойно произнес Драко, пригубив чай, — Вы не против, если я придушу ее? — невинно поинтересовался он, приобнимая за плечи девочку с косичками, сидевшую слева от него — ту самую, которой понравился фанфик.

Гермиона вцепилась в его запястье под столом, но он продолжал как ни в чем не бывало сжимать девочку в объятьях, игнорируя ошалевшие взгляды, устремлённые на него. Том внимательно за ним наблюдал, готовый в любой момент молниеносным движением его обезвредить, однако почти сразу фанатка неловко высвободилась из объятий и едва заметно отодвинулась, испуганно поглядывая на Малфоя. Остальные фанаты смотрели на него с опаской и с любопытством косились на Тома с Эммой, мол, что за психопата они с собой привели. Не могло же им прийти в голову, что им как раз и привели настоящего Драко Малфоя, которого они с пеной у рта защищали. Хорошо, когда любимый персонаж сидит спокойно в своей книжке, а не с тобой за одним столом.

Драко мрачно засмеялся. Его заостренные черты в скудном освещении магазина выглядели зловеще. Казалось, он был слегка не в себе.

— Кажется, против, — обворожительно улыбнулся он. — Вот и Малфою было не по душе смотреть, как его мать умирает от удушья. Не думали об этом?

Напряжение заметно спало. В зале повисло неловкое молчание.

Драко вновь повернулся к Тому.

— У тебя-то есть семья, Фелон?

— Отец, и мать, как у всех. И даже три брата. Считаешь, это бы меня извинило, если бы я захотел кого-то убить?— насмешливо поинтересовался Том.

— Шутки шутить легко, а на деле, как бы ты действовал, если бы знал, что иначе твоя тетушка замучает их Круциатусом до смерти? Или сожжет их заживо вместе с домом, в котором ты вырос. Как тебе такое? Не нравится? Так продолжай прохлаждаться на съемочной площадке в роли комедианта — не лезь в душу Драко Малфою, ясно тебе? Твои родители мирно греются на солнышке где-нибудь в Ницце, так поезжай к ним и цени то, что имеешь. Место клоуна в цирке...

— Джон, ты переходишь границы, — голос Эммы звучал строго.

Драко даже не обернулся на звук. Он не сводил глаз с Тома, словно действительно искал в нем понимания. Том на него не смотрел, он сосредоточенно изучал салфетку, которую сминал в руках, и явно обдумывал слова Малфоя.

— Вы тут чушь какую-то мелете про какой-то выбор, про личную ответственность. О чем вы, магглы? Выбор — это так, для свободных, для тех, кто сидит в книжной лавке чай попивает, — запальчиво продолжал он. — Для всех остальных это чет или нечет, ясно вам? Нет никакого выбора, все давно за всех решено. Ни чувства ваши, ни мысли никого не волнуют. Если высунешься, ты просто глупец: разменяешь свою жизнь на ошметки. Искра минутного своеволия ничего не изменит и не стоит она твоей жизни и жизней тех, кто тебе дорог. Поверьте мне, в конечном итоге, всех нас ждет одно: они отнимут все, что вам дорого, и заставят подчиниться. И ничего вы не измените, никогда вам не закатить этот камень на вершину, он каждый раз будет срываться вниз.

— Но можно хотя бы попытаться, — подала голос Гермиона. Ее голос возник из тишины и пронизывал кожу. — Хотя бы попробовать, черт возьми!

Драко обратил на нее полубезумный взгляд и сгреб в кулак пустой пластиковый стаканчик, который удерживал в руке.

— Здорово пытаться за чужой счёт, — с болью в глазах выплюнул он. — Как же раздражают эти гриффиндорцы! Легко рисковать, когда за тебя погибает кто-то другой.

— Лично я готова умереть! — гордо вскинула подбородок Гермиона.

— И кому от этого станет легче? — заорал на нее Драко. — Гриффиндорская идиотка, что изменит твоя смерть в этом чертовом мире? Что изменит твоя жизнь? Ничего ты не изменишь, все будет возвращаться на круги своя, только людям, которым ты дорога, тебя будет уже не вернуть!

В зале стало тихо, слышно было лишь прерывистое дыхание Малфоя. Фанаты переводили испуганные взгляды с одного на другую и пытались понять, зачем их любимые кумиры привели с собой этих странных фанатиков. Это был разговор не отсюда, не для ламповой лавочки с игрушечными совами и маскарадными костюмами. Это был вопль отчаяния из мира, где все по-настоящему, он казался неуместным и неприличным там, куда люди приходили от всамделишности отдохнуть.

— Представление окончено, — мрачно бросил Малфой, протискиваясь между фанатами, чтобы уйти, и, остановившись у выхода, внезапно развел руки и отвесил шутовской поклон, в котором было столько же горечи, сколько презрения. — Где же ваши аплодисменты? — выплюнул он и задержал долгий взгляд на Гермионе, словно видел ее впервые или последний раз.

— Canis vivus melior est draco mortuo, — произнес он на латыни, зная, что она одна в этом зале поймет его.

Гермиона смотрела на него с тревогой не отрываясь, пытаясь понять, какая муха его укусила.

"Лучше быть живым псом, нежели мертвым драконом".

Что он имел в виду?

Послышался звук колокольчика, и Малфой скрылся за дверью.

* * *

Разговор с отцом вышел трудный. Мало того, что Драко приходилось снова унижаться, чтобы выторговать ещё немного времени для Грейнджер, нужно было ещё и не вызвать в нем подозрений в отношении его личной заинтересованности.

— Отец, дай мне еще несколько дней. Я почти у цели. Никто не знает ее так, как я, — она готова сдаться и довериться мне. Сегодня я даже приказал обуть домовиков, — он издал едкий смешок.

Губы Люциуса тоже дрогнули в усмешке, но почти тут же он встревоженно нахмурился:

— Надеюсь, ты не вручил им обувь лично?

— Конечно, нет. Ее принесет Ал. Но Грейнджер догадается, что это я отдал приказ и проникнется ко мне доверием. Она с ума сходит от беспокойства за своих эльфов.

Люциус устало покачал головой .

— Последний раз я целый час убил на нее...

Губы Драко странно дернулись, но лицо осталось невозмутимым.

— ... Уверяю тебя, если бы она что-то знала, давно бы выболтала. Невозможно столько времени молчать под пытками, поверь моему опыту .

Драко склонил голову будто бы почтительно, но на самом деле чтобы скрыть гневную гримасу, исказившую лицо. Он больше не мог выражать протест в открытую: ему-то было ясно, для кого отец устроил показательную порку.

— Что-то ей известно, даже если не так много, — побелевшими губами произнес он, все еще не решаясь взглянуть на отца. — Я понимаю все риски, но мне нужно еще немного времени. Я велел ей не выходить из комнаты, она больше не покажется тебе на глаза. Если считаешь, что дело принимает опасный оборот, нечего ей слоняться по коридорам.

Люциус, казалось, был доволен его покорностью.

— Велел не покидать комнату? Почему просто не запрешь ее в подвале?

Словно зеркальное отражение, лицо Драко скривилось в такой же язвительной усмешке, как у отца.

— Трудно втереться в доверие к человеку, запертому в подвале. Пусть остается в комнате. Она повредила голову, далеко не убежит.

Чуть подумав, Люциус кивнул.

— Ну хорошо, сын. Сколько ещё тебе требуется времени, чтобы убедиться, что твои попытки бесплодны? — покорно вздохнул он. — Пока Темный Лорд занят внешней политикой, можно рискнуть, но ты же понимаешь, что мы ходим по острию волшебной палочки?

— Дашь мне две недели? — осмелел Драко.

Их взгляды встретились. Будь на его месте Нарцисса, мигом бы прочитала его, но Люциус почти не знал сына, да и был глух к такого рода вещам. Дворцовые перевороты были его стихией, шаги мерзавцев он знал наперед, потому что все это своего рода игра в шахматы, интеллектуальная забава. Но в делах сердечных ему не хватало чуткости, интеллект перекрывал ее напрочь. Он видел Драко — и не чувствовал его, потому что уже очень давно ничего не чувствовал.

— А потом?

Драко молчал. Только бледные пальцы суетливо перебирали полу мантии под столешницей.

— А потом что, Драко? — повторил Люциус настойчиво.

— Сотру ей память и передам Темному Лорду.

Драко встретил пытливый взгляд отца и невозмутимо вскинул брови.

Люциус одобрительно кивнул.

— Ты сможешь это сделать?

— Конечно!

Драко сделал небрежный жест, призванный уверить отца, как малозначимо для него это предприятие, но он его и выдал. Рука дрожала, а это уже не укрылось от Люциуса. Его лицо стало на миг очень серьезным.

— Я могу сделать это сам.

— Нет!

Драко стиснул зубы и бросил предупреждающий взгляд на отца.

— Ты сможешь это сделать? — вновь прошелестел Люциус.

Драко упрямо кивнул.

Люциус не сводил с него долгого изучающего взгляда. Наконец, встал, обошел стол, за которым восседал, и склонился над Драко совсем близко, опираясь одной рукой на столешницу.

— Ты должен понять одну вещь, Драко, — шепнул он ему на ухо. — Малфои многое могут себе позволить, но не угрызения совести.

— Я знаю, — глухо отозвался Драко, сжимаясь от страха и глядя прямо перед собой.

— Совесть — это для тех, кто ничего не делает, в большой политике ей нет места. Я хотел бы, чтобы мир выглядел иначе, но он таков, и я не хочу тебя обманывать. Победи свою совесть, иначе она сделает тебя уязвимым.

— Понял, отец, — кивнул Драко, все еще не решаясь взглянуть на отца. Люциус освободил проход и отпустил Драко небрежным жестом.

— Я дам тебе две недели.

Драко покидал кабинет отца, держа спину неестественно прямо, он чувствовал, как из груди рвется пламя и чтобы дать ему место, приходилось раздвигать шире грудную клетку, сводить лопатки, из которых, он чувствовал, прорезались крылья дракона. Теперь, когда он решился, казались нелепыми прежние страхи, трудно было понять, почему он столько времени просидел пыльным мешком в поместье, холодея от ужаса при одной только мысли, что Волдеморт вспомнит о нем и снова заставит выполнять унизительную роль шестерки. Теперь казалось, и Лорд ему нипочём, Пожиратели, великаны и оборотни копошились где-то внизу, как змеи, трудно и разглядеть их было с высоты драконьего полета.

Поворотной точкой было предательство отца. Это он повел себя как соперник, чуть не убил Грейнджер, которую прежде поручил Драко, словно не доверял ему или, скорее, вовсе не воспринимал всерьез. Что-то сломалось в нем в тот момент, когда отец посягнул на его территорию. Самолюбие Драко достаточно было ущемлено провалом с Дамблдором, хватало и того, что Темный Лорд не ставил его ни во что. От родного отца он такого пренебрежения не ждал, хотя теперь казалось, ничего другого он от него никогда и не видел.

И все же решение сбежать с Грейнджер не было продиктовано местью. Драко любил отца, и ему хотелось показать, что он способен отвечать за свои поступки. Власть и признание сами по себе были ему ни к чему, уже давно не щекотали честолюбие звания и лживые бравурные лозунги. За последний год он познал им цену. Уважение отца он искал, к тому же, только так мог одновременно уберечь и родителей, и Грейнджер. У него, в общем-то, и не было выбора, если подумать. Сделать выбор сейчас было единственным способом избежать выбора в дальнейшем.

Однако стоило ему только представить себе реакцию отца, сердце малодушно сжималось, и новый драконий хвост по-собачьи уходил под пузо. То и дело мозг услужливо предлагал повременить с побегом, не принимать опрометчивое решение, но Драко яростно отметал эти мысли, потому что знал, что если уступит, на следующий день проснется, и все в его жизни будет по-прежнему. Разве что Грейнджер отец окончательно прикончит, лишив их последнего шанса вырваться на свободу. Нет, тут уж чёт или нечет, пан или пропал. Злость на отца только придавала решимости, будь его воля, он бы тут же сгреб Грейнджер в охапку и утащил на поиски крестражей — просто чтобы не дать себе опомниться. Но она серьезно проломила себе череп, как минимум пару дней ей нужно было отлежаться. А он пока приготовит все пути к отступлению и продумает план побега.

* * *

После книжного магазина они направились в паб. Малфой молча следовал за ними мрачной тенью, Гермиона тоже была не особенно разговорчива. Всю дорогу до паба она избегала смотреть на Тома и на Малфоя, хотя уж они-то точно были ни при чем. Вцепившись в Эмму как в последнее пристанище, Гермиона усиленно поддерживала светскую беседу и делала вид, что ничего важнее, чем рецепт ризотто, для нее не существует. Паб вскоре показался на горизонте и, выбрав столик у самой сцены, они расселись по своим местам.

Паб был скромным: стены обклеены дешёвыми бежевыми обоями с выцветшим рисунком и увешаны постерами с изображениями городов Англии. С решетчатого потолка свисали выпуклые лампочки с мягким желтым светом. На видавших виды потёртых диванчиках восседали люди разного возраста и статуса. Кто-то пришел просто поужинать после работы, вразвалочку сидели и беззубые мужички в грязных трениках, страстно лобызавшие бутылку виски. Похоже, это было единственное место в районе где люди могли пообщаться, здесь собирался весь город. На импровизированной сцене что-то грустно наигрывал пианист, пивной дух и меланхолия оседали на стенах, придавая пабу уныло провинциальный вид.

Том невольно засмотрелся на посетителей. Сам он был родом из маленького городка, ему такие места были хорошо знакомы. Люди справляли здесь дни рождения, крестины, поминки — в таких провинциальных городках трудно встретить трезвых даже по утрам. Те, кто работал, пропадали до позднего вечера в Лондоне, остальные же целыми поколениями просаживали в пабе пособие по безработице. Том с жалостью смотрел на заплывшие красные лица. Многие из этих ребят были молоды, не старше его, и если бы ему не повезло так фантастически, он бы вполне мог закончить так же — без цели в жизни, мечтая о вершинах, которые ему не покорить.

Когда на них свалилась известность так неожиданно, каждый из них долгое время не знал, что с ней делать. Руп долго не думал и купил фургончик с мороженным— абсолютно бессмысленный детский жест, указывавший на всю глубину внутреннего конфликта каждого из них. Эмма ударилась в феминистки и подобно Гермионе Грейнджер проповедовала на всех углах женские права. Том ее поддерживал во всем, но умом понимал, что она тоже судорожно ищет, куда податься. Совсем юные, они обнаружили в своих руках власть владеть умами людей, которую не умели применить. А главное, куда дальше двигаться, когда уже достиг своего пика в шестнадцать? По сути, всемирная слава — самое страшное, что может случиться с актером в начале пути.

После разговора с Малфоем Тома снова начал точить этот противный внутренний червячок. Фильмы закончатся, к Драко Малфою потеряют интерес, и Том останется без лица. Он многому научился на съемках, но вровень с профессиональными актерами ему не встать, в этой среде ему делать нечего, а больше он ничего не умел. Куча мимолётных увлечений — и ни одной сферы, в которой он чувствовал бы себя уверенно.

Временами Том и сам мечтал, чтобы о нем все забыли. Пожить нормальной жизнью, встречаться с девушкой, точно зная, что она видит в нем именно его, а не Малфоя, ходить с ней в кафе без маскировки. Порой недоступность таких простых вещей приводили в отчаяние. Но хотя он и сетовал иногда, умом понимал, что деваться ему некуда. Сможет ли он после всего вернуться в свой маленький городок и устроиться простым разнорабочим, как отец? Ходить в захудалый паб, как все эти люди и постоянно думать об Оскаре, который так и не получил?

Том подумал, что по стечению обстоятельств они все собрались в этом пабе с одинаковой судьбой и похожей тревогой. Ему проще, чем раньше, было понять Гермиону, которая грезила о том, чтобы вернуться в свой воображаемый мир. В конце концов, они все собирались в этом пабе, чтобы вернуться. Под печальные аккорды музыканта они вспоминали, кто они на самом деле и где мечтали очутиться прежде чем оказались здесь. И, пожалуй, только Гермиона делала что-то, чтобы вернуться. Носилась со своей книгой, теребила своего дружка по поводу и без повода. Каким потрясением для нее становилась каждая сцена, увиденная на площадке, как если бы она и в самом деле когда-то проживала эти моменты, Том начинал думать, что это ей стоило стать актрисой, а не ему. Он и рад был бы вжиться в роль так же глубоко, но в нем не было этой способности ощущать волшебство каждой клеточкой тела. Он был волшебным инвалидом, сквибом до мозга костей. Гермиона же силой воображения оставалась волшебницей, даже если не умела колдовать. Душой она оставалась в своем мире, и этот мир отражался в ее глазах, сочился из каждой поры — вот как она распространяла это волшебство вокруг себя и заражала им окружающих. Рядом с ней и Том чувствовал, как в нем открывается что-то, что заставляет ноги отрываться от земли.

Эта волшебная фея с котелком набекрень на пару с ее сумасшедшим приятелем творили что-то странное в его жизни и душе. Давно, слишком давно люди говорили и молчали с ним так честно, выворачивая душу навыворот. Это было чувство откуда-то из дома, где жители его городка знали его как облупленного, где он был обычным мелким шкетом Томом Фелоном, а не всемирно известной звездой. Неожиданно для самого себя он шел в паб задыхаясь, и в глазах стояли почему-то слезы — так давно он не говорил по душам. Он не мог ни с кем говорить лицом к лицу, потому что у него и лица-то своего не было. Люди смотрели на него — и видели успешного актера, персонажа, кого-угодно, только не его самого. Такая простая тоска по искренности открылась в нем, когда эти странные чудаки стали говорить с ним там, в этой лавке. Они не стеснялись рассказывать о себе самое сокровенное, зачитывать свои работы, и Том ясно ощущал в тот момент, что ему не нужно было играть перед ними Малфоя, этим ребятам вполне было довольно Тома Фелона, а впрочем, не важно, кто это, просто эффект попутчика.

Но больше всех поразил Джон. Этот парень точно знал его не дольше двух суток, но каким-то странным образом видел Тома насквозь. Никто, даже режиссеры никогда не смотрели на него так внимательно, а главное, не видели — и тут явился фрик из психушки и объяснил ему вещи, которые он сам о себе не подозревал. Неимоверно трудно было играть Малфоя, изображать хорошего парня было бы намного легче — собственно, Том и в реальности был хорошим парнем, как ему казалось. Но окружающие словно видели в нем больше, чем он сам о себе знал, начиная с Дэвида Хэмана и кончая этим парнем, сбежавшим из психбольницы. Дэвид Хэман был первым, кто разглядел в нем плохого парня, и Том поверил и старательно изображал злодея, примеряя на себя черты, которые ненавидел. Но только этот парень Джон, уверенный, что он и есть Драко Малфой, благодаря своему расстройству и сверхъестественной способности поставить себя на место другого человека, сумел указать ему на то, что было скрыто от Тома все эти годы. Ему вовсе не требовалось играть плохого парня. Возможно, ему и играть-то вообще не требовалось.

Только сегодня на этой странной встрече его впервые посетила эта идея. Ни один злодей не считает себя злодеем и чтобы понять злодея, нужно ответить лишь на один вопрос: какому добру он служит, совершая зло? Тому не нужно было играть плохого парня, достаточно было лишь пройти весь путь в его башмаках, оставаясь самим собой. Все это время он только играл Драко Малфоя, но найти его в себе ещё не пробовал. Возможно, в этом была его ошибка.

От размышлений его отвлекла официантка. Она принесла меню, и Том с удовлетворением отметил, что она едва скользнула по ним равнодушным взглядом.

— Будешь что-то спиртное? — Том с сомнением посмотрел на Гермиону поверх меню.

Едва Гермиона успела ответить, Драко вальяжно протянул:

— Я бы выпил немного хереса.

Том приподнял брови.

— Хереса тебе, — протянул он, просматривая безалкогольные коктейли. — Давай-ка мы тебе пунш организуем.

Драко, казалось, хотел что-то съязвить, но, подумав, лишь кивнул с несвойственным ему смирением.

— А тебе, Меган, сливочное пиво сразу или после медовухи? — подмигнул Том Гермионе, чтобы хоть немного взбодрить ее.

— Здесь есть медовуха? — слегка оживилась Гермиона, но заметив комичное выражение лица Тома, тут же помрачнела и буркнула: — Просто чай.

Том сделал заказ и обвел глазами зал.

— Да уж, в прошлый раз здесь народу было поменьше, как будто, — протянул он, нахлобучивая свою шапочку пониже.

— Не переживай, думаю, все поттероманы города уже разошлись домой после сходки.

Пока они ждали заказ, Драко отлучился и через пару минут вернулся с бутылкой крепленого домашнего вина, преследуемый барменом с круглыми от удивления глазами и красными пятнами на лице.

— Простите, сэр, но у меня не будет сдачи, — сдавленным голосом говорил он, протягивая ему вслед золотую монету.

— Оставь себе, — раздражённо отмахнулся Драко . Все его внимание занимала золотистая жидкость, плескавщаяся в бутылке.

Том проследил за ним любопытным взглядом и, якобы отлучившись в уборную, обратился к бармену, прислонившись к барной стойке будто в ожидании напитков:

— Мой друг, кажется, дал вам одну вещь... Я могу взглянуть поближе?

В ответ на неприветливый жест бармена он поспешил прибавить:

— Мой друг у меня эту монету взял, я расплачусь наличными, — он ослепительно улыбнулся.

Бармен долго копался в карманах прежде чем неохотно выудить монету на свет.

Том удивленно присвистнул. Отлитая из золота высшего качества, изящными витиеватыми буквами на монете значилось "Галлеон". Надпись опоясывала искусно выбитого дракона, раскрывающего крылья.

— Сколько же он денег спустил, чтобы добыть такую роскошь, и откуда они у него? — пробормотал Том. Вспомнив, что бармен все еще сверлит его недоверчивым взглядом, Том улыбнулся обворожительно и, расплатившись, вернулся на свое место.

Yes, they're sharing a drink they call loneliness,

But it's better than drinkin' alone.

Billy Joel

Гермиона открыла глаза. В комнате никого не было, и в окно без занавесок настойчиво бил солнечный свет. Гермиона встала босыми ногами на обжигающий холодом пол и на цыпочках подбежала к окну.

Она распахнула окно и запустила в душную комнату теплый летний ветер. В солнечном свете комната казалась чуть уютнее, по углам серебрились паутинки, а в воздухе золотой пудрой кружилась пыль. У себя в каморке домовики не поддерживали порядок, после рабочего дня в поместье сил хватало только упасть на деревянные доски и забыться коротким беспокойным сном. Гермиона часто просыпалась от их всхлипов и коротких стонов во сне, домовики спали сжавшись в клубочек, часто сдвинув кровати, чтобы прижиматься друг к другу и не замерзать в сырой комнате. Ещё чаще ей просыпаться не приходилось, порой она проводила всю ночь не сомкнув глаз.

В комнате трудно дышалось не только от духоты, но и от пыли, еще и пожилые эльфы издавали особенный неприятный запах. Поэтому она часто проводила ночи в библиотеке. У Малфоев можно было раскопать редчайшие издания, в которых она и нашла всю нужную информацию. Создавалось впечатление, что судьба не просто так ее забросила к Малфоям — едва ли ей удалось бы разжиться такими источниками в Хогвартсе. Рукописное исследование Регулуса Блэка вряд ли где-то публиковали, удивительно даже, что оно затесалось в книжную коллекцию Малфоев.

Окна выходили на лужайку Малфоев, единственное место в поместье, где ей нравилось. Работа с землёй, ощущение под пальцами рыхлой влажной жизни, пусть и пахнувшей прелостью и гнилью. Земля рассыпалась под ее пальцами, как рушилось тело, но давала шанс ростку пустить корни и превратиться в упругий стебель. И это действо странным образом укрепляло ее в своем намерении. Хотя чем ближе был день ее возвращения, тем слабее становилась ее решимость.

Так она предпочитала называть это, возвращение. Конечно, по сути, для этого мира она умрет, но для нее это будет лишь кратковременный сон, после которого она вернётся в точку, с которой началось ее скитание: день, когда она попала в тот мир и встретила Тома Фелона. Однако этой Гермионы, хранившей в сердце любовь к Тому Фелону, познавшей жизнь в другом мире, познавшей, наконец, чудовищный труд домовиков в поместье Малфоев, больше не будет. И, может, оно и к лучшему, та Гермиона сможет начать все сначала — и все же нынешней Гермионе предстояло проститься с жизнью. И главная мысль, которая стучала в голове непрестанно: и это все? Это и была жизнь? Пара минутных впечатлений, суетливые рывки взад-вперед... Казалось, что жизнь будет длиться бесконечно, и она успеет еще потратить ее на что-то великое. Но вот время пришло, и единственное, что ей оставалось великого, — это умереть. На этих мыслях застал ее Малфой. Вошел без стука, а в руках что-то громоздкое.

— Радио? — вырвалось у Гермионы. Она отпрянула от окна и сделала пару шагов к Малфою, привлеченная необычным предметом.

— Обувь тебе зачем выдали? — Драко грубо пнул ее туфли, аккуратно поставленные у кровати. — Не хватало еще ждать, пока ты воспалением легких переболеешь, — проворчал он и поставил волшебное радио на стол. Гермиона зачарованно протянула к нему руку, чтобы включить его, но Драко резко перехватил ее руку и указал жестом на туфли.

— Либо обуйся, либо ляг в постель. Я сам включу, — уже мягче прибавил он и повернул колесико, настраивая канал. Гермиона следила за его действиями недоумевающим взглядом, но обувь послушно надела.

— Зачем ты принес радио?

Драко продолжал молча нашаривать нужный канал.

— Неужели неясно? — огрызнулся он. — Я не могу слушать оппозиционные каналы на глазах у родителей, не так ли? А моя комната наверняка прослушивается.

— Ясно, — протянула Гермиона. — Выбор действительно невелик. Всего-то вся остальная часть поместья.

Драко бросил на нее мгновенный взгляд.

— Я оставлю его здесь, будет развлекать тебя, пока не встанешь на ноги. По поместью разгуливать опасно. Не попадайся на глаза отцу лишний раз, — мрачно пробормотал он и вдруг оживился, услышав знакомые голоса. Гермиона тоже приблизилась, пытаясь унять волнение. Это был голос Фреда. Страшные отрывки из книги всплыли в памяти, и она жадно вникала в каждый обертон его голоса, словно очнувшись после кошмара и с облегчением обнаружив, что это был всего лишь сон.

Передачу вели Фред и Джордж. Она даже не понимала, что они говорят, хотя новости были ужасными. Гермиона вслушивалась в такие знакомые теплые голоса, и в ней воскресала прежняя Гермиона. Гермиона, которая беззаботно играла в снежки с друзьями, отчитывала близнецов за глупые розыгрыши, волновалась из-за экзаменов. Сердце щемило от этих воспоминаний, и глаза застилали слезы. Она не представляла себе, как отпустить их, как решиться на шаг, который ей предстояло сделать, зная, что один из близнецов умрет. Она не могла даже предупредить об этом ту Гермиону, потому что если та будет что-то знать, не сможет поступить так, как ей предписано. Гермиона не могла спасти Фреда. Если только...

Внезапная мысль озарила ее сознание, и она схватилась за спинку стула, чтобы сохранить равновесие. Вот, кого она могла послать в тот мир убедиться, что та Гермиона вовремя найдет выход. Фреду терять было нечего, если невозможно, чтобы он выжил в волшебном мире, пусть хотя бы живет в том мире, откуда она с таким трудом выбралась. Ему будет легче, чем ей, там обжиться, и он единственный, кому она могла бы доверить такую важную миссию. Она обратила взволнованное лицо к Драко.

— Где их станция, ты знаешь? Откуда они вещают?

Драко мрачно усмехнулся.

— За их головы обещана круглая сумма, их разыскивает весь свод Пожирателей, и ты спрашиваешь, известно ли мне их местонахождение?

— Мы должны найти их! — тряхнула головой Гермиона.

Драко равнодушно передернул плечами.

— Чего ради?

Гермиона не ответила. Малфою их местонахождение знать действительно не следовало. А уж она найдет способ выяснить, где они прячутся.

— Ладно, — покорно согласилась она. — Я немного устала. Хочу поспать.

Драко довольно кивнул.

— Чем скорее ты выздоровеешь, тем раньше мы двинемся в путь. Радио оставить?

— Конечно! — воскликнула Гермиона, и лишь за ним закрылась дверь, вновь повернула колесико.

* * *

— У меня для тебя есть работа, — Роулинг скупо улыбается, складывая в папку кипу каких-то бумаг и приглашая жестом сесть. Гермиона медленно опускается на стул.

— Работа, — машинально повторяет Гермиона. — Неужели это возможно? Нет, мне очень нужна работа! Но у меня нет документов, я не могу устроиться официально.

Роулинг улыбается шире, ласково глядя на Гермиону задумчивым узнающим взглядом.

— Я прониклась к тебе как если бы ты в самом деле была моим персонажем, ступившим на землю со страниц моей книги...

Гермиона покорно молчит. Она давно уже молчит и не пытается никому рассказать откуда явилась. Такого рода правда не укладывается в голове даже у писателя, придумавшего ее мир.

— О документах не волнуйся, я все уладила. Ты будешь работать на меня.

— На вас?

— Секретарю исполнительного директора в моем благотворительном фонде нужна помощь. Очень много проектов, она не справляется. Ты смышленая девочка, уверена, быстро войдешь в колею.

— Чем занимается ваш фонд?

— Мы хотим, чтобы в мире не осталось ни одного ребенка без родителей. Фонд занимается пристройством детей-сирот в приемные семьи.

Сердце замирает. Выходит, она создала фонд ради таких как Гарри?

— И что мне нужно будет делать?

— Оформление договоров, оплата чеков, общение с подопечными. Тяжелая работа, но посильная для волшебницы.

Она грустно улыбается.

Гермиона пытается унять восторг и тревогу, обдавшие ее волной.

— Когда я могу приступать? — оживленно восклицает она.

Гермиона проснулась и сонно огляделась. Домовики уютно посапывали в своих постелях, через незанавешенное окно пробивался настойчивый лунный свет. Она знала, что больше не уснет этой ночью, сознание было ясным и трезвым, сна ни в одном глазу. Бессонница — единственная спутница, которая последовала за ней в этот мир. Мысли томили день ото дня, приходилось забивать чувства и образы поглубже в себя, и они всплывали ночью в виде кошмаров, когда ей некуда было уже бежать. Этой ночью выпал не кошмар — одно из воспоминаний, которые участились с тех пор как она повредила голову. Оно было, кажется, не таким уж страшным, но имело на нее странное влияние. Каждый раз она снова переживала чувства, которые испытывала тогда.

Работа была ее отдушиной. Она не видела результата своих трудов (имела дело только с бумагами), но мысль о том, что благодаря ее усилиям кто-то из сирот обретал семью, согревала и делала пребывание в том мире по крайней мере сносным. Но даже работа не избавляла от постоянного ощущения бессмысленности своего существования. Она не попала в другой мир, она зависла между мирами и не могла нащупать точку опоры. Разрываясь между работой и поисками выхода, сбитая с толку своими противоречивыми чувствами к Тому, Гермиона лишь изредка оставалась одна, чтобы ощутить пустоту. Она копилась в ее жилах, ложилась невидимым грузом на плечи, делала тяжёлым шаг, но сознанию не открывалась. Лишь здесь в поместье Гермиона почувствовала разницу. Ей приходилось несладко в этом поместье, но странным образом, не так мучительно, как в том мире. Здесь истощено почти до смерти было ее тело, но это ничто по сравнению с тем, как истощена была ее душа в том мире.

Гермиона спустила ноги с кровати и нашарила туфли, которые накануне принес Ал. Кожа обожгла холодом ступни, нагретые пуховым одеялом. Малфой так и не забрал свой щедрый подарок. Бесшумно прокравшись к двери, она вдруг спохватилась и вернулась к окну, чтобы взять со стола огарок свечи на блюдце. Прикрыв за собой дверь, она осторожно двинулась вдоль мрачного коридора.

* * *

— Не хочешь потанцевать? — Эмма смело протянула руку Драко, мрачно цедившему вино прямо из бутылки, и указала кивком на небольшую танцплощадку возле сцены.

— Не танцую, — неохотно оторвавшись от горлышка, только и бросил Драко.

— Какой же ты муд... Мудрый, Джон, — не выдержал Том, но вовремя поправился под строгим взглядом Гермионы и Эммы. Он улыбнулся Эмме. — Если бы ты согласился, я бы вызвал тебя на дуэль. Дама уже пообещала мне первый танец.

И, бросив мгновенный слегка разочарованный взгляд на Гермиону, он увел Эмму танцевать какой-то медленный танец.

Гермиона благословила небеса, что он не пригласил ее — она продолжала избегать всякой близости с ним. И так все больше ее затягивало в этот водоворот, еще и медленный танец с ним танцевать. Им же придется стоять слишком близко друг ко другу. Он положит руку ей на талию и... Гермиона резко оборвала ход своих мыслей и повернулась к Малфою. Тот сидел напротив, совсем близко от нее, потому что столик был миниатюрным, да еще и корпусом склонялся к ней, так что его лицо находилось некомфортно близко от ее лица. Несмотря на то, что оно по-прежнему вызывало лишь неприязнь, она задержала на нем взгляд. И без того заострённые черты на фоне худобы выделялись ещё сильнее, и он больше не напоминал хорька, — скорее, какую-то величественную хищную птицу. Он мрачно потягивал вино и глядел мимо нее куда-то перед собой. Взгляд у него был до того тяжелый, что Гермиона не выдержала и поинтересовалась, касаясь его предплечья, чтобы привлечь внимание. Малфой инстинктивно отдернул руку, словно обжегся.

— У тебя, пока мы были в бегах от Пожирателей... ничего не случилось? — буднично поинтересовалась Гермиона, хотя голос у нее дрогнул. Взгляд Малфоя стал более осмысленным, и он удивленно посмотрел на нее.

— Ну, с родителями все в порядке? — с большим трудом выдавила Гермиона. Какая-то тень пробежала по лицу Драко.

— С чего это ты... интересуешься? — мрачно буркнул он.

Гермиона нарочито небрежно передернула плечами.

— Ходишь подавленный. Интересно почему.

Драко не сводил с нее внимательного взгляда. Их глаза встретились, и Гермиона постаралась показать всем своим видом, что издевки в ее словах нет.

— Ты так тоскливо говорил о родителях, — вновь торопливо нарушила затянувшееся молчание Гермиона и отвела взгляд. Ей было отчего-то неловко за свою чувствительность. — Не мое дело, конечно...

— Будешь танцевать? — перебил Драко.

Гермиона так и застыла с открытым ртом.

— Танцевать? — осторожно уточнила она, словно не расслышала. — С тобой?

Драко нетерпеливо возвел очи к небу.

— Соображай быстрей, Грейнджер, не то Фелон уведет у тебя кавалера.

— Подозрительно, что тебя на танцы потянуло, — запротестовала Гермиона, невольно краснея.

Вместо ответа Драко встал не без труда — вино давало о себе знать — и протянул руку, сопровождая движение настойчивым кивком.

Гермиона в растерянности смотрела на его руку. Малфой, похоже, спьяну совсем забыл, кто она для него и что они здесь делают. Он еле держался на ногах, но взгляд у него оставался поразительно ясным и прозрачным. Он настойчиво протягивал руку и не убирал, отчего Гермионе становилось неловко. Она просто не знала, как отказать, а отказать, конечно, должна была. Не потому даже, что до сих пор не отошла от омерзительных сплетен об их отношениях, о которых узнала накануне, и точно не потому, что он досаждал им с Гарри всю школу. Здесь в этом пабе после всех событий, что ей пришлось пережить, все это казалось незначительным. Но протянуть руку в ответ означало сократить дистанцию. Она, конечно, первая начала: зачем было расспрашивать о родителях? Какое ей дело, в конце концов? Но не могла же она ожидать, что Малфой так странно отреагирует. Гермиона не могла и не хотела подпускать Драко так близко, даже если это просто танец. Она уже нашла какой-то компромисс в общении с ним, в конце концов, у нее просто не было другого выбора. Но ни одной секунды она не забывала, кто этот человек и на что он способен. Порой забыть хотелось, как теперь, когда он казался таким уязвимым и искренним, но она не имела на это права. У нее не было оснований доверять ему.

Все эти мысли пронеслись в ее голове за секунду, и Гермиона не придумала ничего лучше, чем отвлечься на официанта, пробегавшего мимо, и начать торопливо перечислять список блюд, которые она себе заранее наметила.

Краем глаза она видела, что Драко медленно опустил протянутую руку. Но не видела темной страсти, которая бушевала в его глазах.

* * *

В эту ночь Драко не спалось. В голове копошились мысли — противные и скользкие, как жуки. Еще не поздно было повернуть назад, он вовсе не обязан так кардинально менять свою жизнь. Чего ради ему больше всех надо — пусть кто-то другой свергает Темного Лорда, кто не понимает ценности своей жизни. Свой урок Драко хорошо усвоил, он уже был на волоске от смерти. Рискованное предприятие, на которое он решился, могло стоить жизни не только ему, но и его семье. Если только Лорд узнает, куда он направился... С другой стороны, откуда узнает? Даже отец не подозревает о его планах. Он, скорее всего, решит, что сердобольный сын решил помочь грязнокровке сбежать — а уж Драко позаботится, чтобы он так и подумал.

Он проворочался в постели часа два, прежде чем сдаться. Сгреб в охапку мантию и, кое-как нацепив ее на себя, вышел в холл, освещенный лишь тусклым светом факелов. Спертый воздух, пропитанный сыростью, не дал облегчения — ему хотелось выйти в сад подышать свежим воздухом и отвлечься от душивших мыслей. Проходя мимо библиотеки, однако, он заметил тусклый свет пламени свечи и танцующие на стенах тени. Осторожно оглядевшись, он зашел внутрь и, обогнув пару книжных рядов, увидел Гермиону. Она сидела за столом в одной сорочке, уронив голову ничком на листок пергамента. В обмякшей руке уголек. Перед ней лежал распахнутый потрепанный фолиант. Рядом на какой-то глиняной лепешке, служившей домовикам, очевидно, блюдцем, оплавлялся старый огарок свечи, от которого закуток тонул в уютном золотистом свете.

Не особо церемонясь, Драко грубо выдернул пергамент из-под щеки Гермионы и, пробежавшись взглядом по строчкам, присвистнул. Гермиона, легко стукнувшись щекой об стол, проснулась. Сонно щурясь, она смотрела на Драко снизу вверх, пытаясь, наверно, разглядеть в тусклом свете силуэт, однако очень скоро его узнала, и ее лицо тут же сделалось жестким и настороженным.

— Всесветный портал? Знакомое название.

Гермиона с трудом встала, всем весом опираясь на столешницу.

— Я уже ухожу, — пробормотала она. Ее руки чуть подрагивали, пока она собирала исписанные свитки пергамента. Где она их откопала?

— Что ты вообще здесь делаешь? Я велел тебе оставаться в постели, — беспокойно оглядевшись, прошипел Драко.

Гермиона замерла, насмешливо уставившись на него.

— И что с того что ты мне велел? Ты мне не хозяин.

— Какая же ты все-таки тупица, Грейнджер. Чем скорее ты придешь в себя, тем скорее я смогу вытащить тебя отсюда.

Гермиона ответила не сразу. Она с любопытством рассматривала Малфоя.

— Ты и в самом деле выведешь меня из поместья?

— Доходит понемногу?

— Зачем тебе это?

Драко неловко помял пергамент в руке прежде чем ответить.

— Твое присутствие здесь небезопасно для нас. Я защищаю своих родителей.

— Тогда почему просто не убьешь меня?

Малфой невесело усмехнулся.

— Считаешь, это просто?

Гермиона промолчала. Она снова опустила голову, педантично разглаживая листы пергамента и складывая их в единую стопку.

— Значит книги, что я забрал у тебя, не единственное, что тебе нужно, — проницательно заметил Малфой, небрежно пролистнув книгу, которую конспектировала Гермиона. — Ты ведь здесь каждую ночь заседаешь?

К его удивлению, Грейнджер ответила.

— Когда уверена, что домовики уснули.

— Вот поэтому ты не высыпаешься.

Гермиона прижала к груди кипу конспектов и требовательно протянула руку за книгой.

— Я в порядке.

Драко спрятал книгу за спиной.

— В твоих мешках под глазами можно муку таскать. Видела бы ты себя в зеркало.

Гермиона инстинктивно коснулась нижнего века и с озабоченным видом прощупала его. Она вдруг невольно усмехнулась .

— Образно. Это симптом сотрясения.

— Бинго! Поэтому тебе сказано было: не напрягай мозг.

— Я и не напрягаю, — возразила Гермиона. — Это легкое чтение.

Драко удивленно взвесил в руке увесистый томик. Легким это чтение, по крайней мере, не ощущалось.

— Зачем тебе всесветный портал? Думаешь, это тебе поможет в другой мир проникнуть?

Гермиона вскинула на него настороженный взгляд.

Драко презрительно усмехнулся.

— Ты же знаешь, что я читал Блэка. Дурацкое его исследование про параллельные миры. Неужели веришь во всю эту чушь? — спросил он, растягивая слова.

Гермиона, казалось, вздохнула с облегчением.

— Нужно чем-то занять мозг, — поспешно ответила она. — Всесветные порталы тоже из жанра фантастики.

Драко удивленно вскинул брови.

— Не веришь в их существование?

Гермиона с сожалением покачала головой, отчего ее волосы всколыхнулись. Ее локоны в свете свечи казались огненно рыжими.

— Таких порталов не делают уже много веков, механизм давно утрачен.

— Вот как?

— Последний такой уничтожили в шестнадцатом веке.

Драко, помедлив, кивнул, словно соглашаясь. Спорить с ней и рассказывать о портале, что хранился у него в тайнике, не стал — козыри лучше хранить в рукаве.

* * *

Драко мрачно наблюдал за Томом и Гермионой, весело скакавшими под какую-то старинную маггловскую песенку. Глаза Гермионы искрились от радости, волосы разбросаны по плечам, грудь тяжело вздымалась от взятого темпа. Она что-то кричала ему на ухо периодически, а он смеялся и качал головой. Иногда подхватывал ее на руки и кружил, и в такие моменты Драко хотелось оглушить его Конфундусом. И ее заодно.

Lost my partner, what'll I do

Потерял партнера, что мне делать?

Lost my partner, what'll I do

Потерял партнера, что мне делать?

Lost my partner, what'll I do

Потерял партнера, что мне делать?

Skip to my Lou my darling.

Переходи к моей Лу, мой дорогой.

Тенор музыканта впивался в мозг и сверлил-сверлил повторяющимися строчками. Да, он потерял партнера, что ему делать? Он действительно ее потерял! На какое-то мгновение ему показалось, что Грейнджер можно еще вернуть. Эта Гермиона страдала вместе с ним, глядя на то, как коверкали они их жизнь перед камерами, а когда поинтересовалась насчет родителей, ему и вовсе захотелось крепко стиснуть ее в объятьях и больше не отпускать, как когда-то. В этот миг показалось, она сможет разделить с ним боль, которую делила с ним та Гермиона.

Но вот он снова стоял с протянутой рукой, как нищий — так уж было однажды, когда он протянул руку дружбы Поттеру. И она отвергла его, как когда-то Поттер, и он не простит ей этого унижения, как не простил ему. Ничего в ней не изменилось со школьных времен — такая же заносчивая самовлюбленная стерва. Ничего общего с той Грейнджер, которую он знал. Драко и сам не понимал, как такое возможно, но это были два разных человека.

В этот момент он понял, что скучает не по самой Гермионе. Вот она была тут перед ним, такая же острая на язык, такая же находчивая, так же заправляла прядь за ухо, когда смущалась, и употребляла какое-то чудовищное количество чая. Он скучал не по ней, а по тем привычкам, что она приобрела в мэноре. Ничто больше не занимало его ум тогда, поэтому он внимательно следил за ними и не раз потом воскрешал в памяти. Он помнил как ее истощенная рука с выступающими косточками, окаймленная рукавом, протягивала ему блюдце с чашкой, как она с глубоким вниманием прислушивалась к радио, поигрывая уголком одеяла, как она нежно заправляла мужественно брыкающемуся Алу воротник, что вечно топорщился. Мысль о том, что это никогда не повторится, что этого никогда, получается, и не было, больше не было, сводила его порой с ума. Время, проведенное с Грейнджер, нельзя было назвать счастливым, но в нем запечатлелось все то, что Драко отчаянно желал бы вернуть. Но человека не было больше, не было и привычек. Не было памяти о том, через что им пришлось пройти вместе. Была только эта фальшивка, эта пародия на Грейнджер, которая вертелась теперь перед Фелтоном, как уж на сковороде. Наравне с желанием в нем закипала ненависть к ней, потому что это она пришла на смену той Грейнджер. Чтобы она жила, его Грейнджер пришлось умереть. И он никогда ей этого не простит.

Find another one

Найди другую

Prettier than you,

Симпатичней, чем твоя

Find another one

Найди другую

Prettier than you,

Симпатичней, чем твоя

Find another one

Prettier than you,

Skip to my Lou, my darlin'

Переходи к моей Лу, дорогой.

Драко вскинул оценивающий взгляд на Эмму, скучавшую рядом. Она танцевать не пошла, сославшись на усталость, и грустно наблюдала за Томом и Гермионой, резвившимися на танцплощадке.

— Я бы подышал свежим воздухом, не хочешь составить мне компанию? — вцепился Драко в ее запястье.

Эмма деликатно высвободила руку и посмотрела на него слегка недовольно, потирая запястье.

— Я не курю, если ты об этом.

Драко сразу смекнул, что не так.

— Прости, я сделал тебе больно? — сокрушенно выдохнул он так, будто действительно сожалел. — Я пойду домой, наверно, встретимся утром.

— Драко, стой!

Эмма подскочила. Она бросила мимолетный взгляд на Тома, сжимавшего в объятьях Гермиону.

— Я составлю тебе компанию.

Драко мрачно осушил залпом бутылку и, пропустив вперед Эмму, покинул зал.

* * *

— Когда ты отдашь мне книгу? — прокричала на ухо Тому Гермиона, задыхаясь от танца. Линия сменилась, и она оказалась лицом к лицу с другим кавалером. Вот за что она терпеть не могла эти древние традиционные танцы!

Вернувшись снова к Тому, она снова прокричала свой вопрос. Том посмотрел на нее своим искрящимся от веселья взглядом и вдруг резким движением оторвал ее от земли. Гермиона, привыкшая все контролировать, резко утратила почву под ногами и забарахталась в воздухе, но поделать ничего не смогла. Том крепко держал ее и радостно смеялся. А Гермиона никогда в своей жизни не была так счастлива.

— Том, я серьезно! — вновь прокричала она, снова оказавшись с ним в паре. — Мы договаривались, что ты дашь мне прочитать книгу сразу как мы доберемся до бара. Я должна прочитать хотя бы концовку! Она мне покоя не дает!

— Все было хорошо, — прокричал Том в ответ.

— Что?

И ее снова увел от Тома другой кавалер.

— Что ты сказал, повтори! — закричала она, снова оказавшись перед Томом.

— "Шрам не болел уже девятнадцать лет. Все было хорошо". Так заканчивается седьмая книга. Я заглянул в конец.

Гермиона обеспокоенно закусила губу.

— Хорошо? Что значит хорошо? Как именно хорошо? Том, ты что, издеваешься?

Том весело кивнул.

— Вообще-то да. Гермиона, ты весь вечер терроризируешь меня с этой книгой, можем мы хоть один танец станцевать, ничего не обсуждая?

Гермиона виновато кивнула и обернулась на Драко с Эммой, которых они оставили в зале. Внезапно она остановилась. Том, заметив встревоженное выражение ее лица, тоже притормозил и проследил за ее взглядом.

— Я не вижу Драко и Эмму, — встревоженно прокричала ему на ухо Гермиона.

Том отмахнулся.

— В туалет вышли.

Гермиона покачала головой.

— Сумка Эммы, Том. Ты видишь сумочку Эммы?

Она обернулась, чтобы встретить не менее обеспокоенный взгляд Тома.

* * *

Гермиона сидит на кухне, потягивая чай из большой кружки. Стол в ее комнате занят ноутбуком, и туда нельзя принести чай, а она любит чай. В этом мире вкус у него был какой-то терпкий и пустой, но она все равно цедит его постоянно, пытаясь согреться. В квартире у Тома холодно, несмотря на то, что на отоплении он не экономит. Квартира большую часть дня пустует, а ночью она чаще всего остается одна и не успевает прогреть дыханием необжитые стены. Но в этот день ей не приходится дышать в одиночку. В дверях кухни появляется заспанный Том.

— Бог мой, Гермиона, завтра вставать в шесть утра, — простонал он, наливая себе стакан воды.

— Я уже ложусь, — Гермиона кивает, продолжая строчить.

— Что это у тебя? — Том склоняется над ее записями. — Что это за значки?

— Руны.

Том присвистывает.

— Ты знаешь руны? И что ты записываешь? Какое-нибудь ритуальное заклятье? — жутким голосом протягивает он.

Гермиона останавливается и вскидывает голову, посылая в него красноречивый взгляд. Лицо Тома смягчается.

— Извини. Что ты пишешь?

— Просто перевожу. Не важно что. Периодически воскрешаю в памяти рунические знаки, рецепты зелий. Я не могу позволить себе это забыть.

— Почему? — эхом отзывается Том. В его голосе слышится досада.

Гермиона смотрит на него снизу вверх: такой нелепый в домашних шортах с всклокоченной головой. Трудно по-настоящему на него сердиться.

— Это все, что мне осталось, Том. Руны да латынь. Клочки и обломки мира, которому я принадлежу.

Том понимающе кивает.

— Прости меня, — очень серьезно сказал он. — Я не верю, что этот мир существует, но должно быть, ты чувствуешь себя очень одиноко вдали от него.

Заглядывает в ее неразборчивые записи.

— Как это переводится?

Гермиона отвечает охотно:

— Это старинная песенка друидов. Строчки крутятся у меня в голове с тех пор, как попала сюда. Записываю их — и становится легче.

Он садится рядом на табурет и сжимает ее руку, вливая в нее уверенность. Гермиона пожимает его руку в ответ.

— Интересный знак, — кивает он на руну. — Что он означает?

— Это "ясень". А рядом похожий знак — это "дуб".

Том слушает ее завороженно.

— Что?

— Просто... Ты знаешь руны. Невероятно.

Том мотает головой, словно пытаясь сбросить наваждение.

Гермиона воодушевлена.

— А вот этот знак означает "богатство".

Гермиона украдкой посматривает на него, пока он старательно выводит рунические знаки. Ничего особенного нет в его внешности, ничего такого, что могло бы привлечь ее как девушку. Все дело в какой-то необъяснимой теплой ауре, которая от него исходит. Своим кажется все: чуть лоснящееся лицо, непрокрашенные волосы, запах тела, забавный акцент, придающий его речи деревенскую простоватость. Она кладет руку на его широкую ладонь и ведет ее вслед за линиями рун. Ни смущения, ни робости при этом не испытывает, словно это ее рука, и она имеет на эту руку полное право. Они сидят еще полчаса, расшифровывая послание. Спать остается пару часов, но сна ни в одном глазу. Том вчитывается в строки и перечитывает их снова и снова.

— Кажется, я понял, как переводится эта фраза, — он хитро глядит на нее. — "Все будет хорошо!"

— Нет, это строчка означает... — Гермиона останавливается на полуслове и смотрит на умильную физиономию Тома, которая искрится смехом. Не может сдержать улыбки в ответ.

— Да, все будет хорошо, — повторила она, как заклинание. — Я знаю.

И, придвинув поближе строчки, которые они успели перевести, поет прерывающимся едва слышным голосом:

Есть у меня маленький уютный дом,

уютный дом, уютный дом

И ветерок дует в дверь каждое утро

Хей ди хо, ди хей ди хей ди хо

Открой немного дверь,

немного дверь, немного дверь

Чтобы я мог видеть море и волны

Хей ди хо, ди хей ди хей ди хо...

* * *

Драко бесшумно открыл дверь в комнату Грейнджер, опасаясь, что она спит. Он хотел предложить ей составить список вещей, которые надо взять с собой, — сам он плохо себе представлял предстоящее путешествие, а она как-никак несколько месяцев скиталась со своими дружками. В комнате, однако, он никого не обнаружил. Грейнджер опять слонялась по поместью. Его одолела жуткая злость, но тут же пришла мысль, что можно воспользоваться положением.

Драко догадывался, что Грейнджер хранит где-то все свои конспекты, которые делала за последний месяц, и казалось неглупым изучить их прежде, чем отправиться в путь. Едва ли Грейнджер станет делиться их содержанием, поэтому отлучилась она очень даже кстати. Он откинул подушку — и первое, на что наткнулся, это растрепанный серый клочок тонкой бумаги. На ней мелкими печатными буквами была напечатана статья, а сверху фотография. Среди молодых людей, изображенных на ней, он сразу нашел глазами Гермиону. Рядом стоял светловолосый парень, небрежно обнимавший незнакомую темноволосую девушку слева от него. Стояли все трое на фоне странного изображения во весь рост. Единственное, что он мог видеть отчетливо, это огромную готическую надпись, отпечатанную поверх изображения: "Гарри Поттер и Принц-Полукровка", но прежде чем он сумел сообразить, что это может означать, комнату прорезал нечеловеческий вопль.

— Что ты здесь делаешь?

Драко обернулся, и Гермиона заметила фотографию. Глаза ее расширились, и она в то же мгновение налетела на него, словно дикая кошка.

— Как ты посмел? Как ты нашел? Отдай мне! — она с яростью уставилась на вырезку в его руке.

— Я просто смотрел, что мы можем взять с собой... — начал было оправдываться Драко, но тут же смолк.

Гермиона словно не слышала его.

— Ты прочитал? — выдавила она из себя, тяжело дыша. Драко стало не по себе под этим страшным взглядом.

— А стоило? — спросил он, углубляясь в текст статьи, но Гермиона изловчилась и вырвала вырезку, разорвав ее на две части. Дрожа уставилась на разорванную пополам фотографию. Гермиона тяжело дышала, пряди волос, стянутых какой-то веревкой, выбились, и теперь она действительно напоминала ведьму. Она стала медленно оседать на пол и вдруг разрыдалась. Гермиона, казалось, забыла, что Драко еще здесь, или ей было все равно. Она ревела в голос, выплескивая все накопившиеся эмоции в этих страшных горьких рыданиях. Драко почувствовал острую необходимость покинуть эту каморку. Он не мог слышать эти вопли, этот голос сводил его с ума. Он уже резко дернулся к двери, когда вдруг вопреки своей воле остановился. Он взглянул на жалкую фигурку Геримионы, скорчившейся на полу. Медленно, с трудом осознавая, что делает, Драко опустился на колени рядом с ней.

— Успокойся, — прошептал он и вдруг несмело положил руку на ее плечо. Гермиона икнула, отстранилась и изумленно взглянула на него. Драко молча обнял ее и зарылся лицом в густые, каштановые волосы. Они пахли мылом и жаренным луком.

Внезапно он задохнулся от радости. Он почувствовал, как руки Гермионы тоже смыкаются на его спине в ответ. Они с минуту сидели так, крепко прижавшись друг к другу, потому что когда человек одинок, больше всего на свете ему не хватает того, кто мог бы его обнять. Это не имело ничего общего с романтикой или гормонами. Ей просто нужно было кого-то обнять. Почувствовать тепло другого человека. Почувствовать опору.

— Я больше не могу, — прошептала Гермиона вникуда. Она с трудом осознавала, что происходит. Внезапно тот, кого она ненавидела всеми фибрами души, тот, кто мучил и издевался над ней все последние месяцы, опустился рядом с ней на колени и оказался единственным человеком во всем мире, за которого она могла ухватиться. Ей захотелось забыть обо всем, что их разделяло, о прошлом, о будущем, просто посидеть еще чуть-чуть, вцепившись в спину единственного, кто находился рядом.

— У нас все получится, — рассеянно бормотал Драко в ответ, поглаживая ее кудри и уставив затуманенный взгляд прямо перед собой. — Все будет хорошо.

Гермиона вдруг резко отстранилась и заглянула в его глаза. От застилавших слез лицо его словно подернулось дымкой, и на миг сквозь его черты проступило то, другое лицо. Гермиона сощурилась, продолжая разглядывать его, словно впервые увидела. Она постепенно приходила в сознание, и в глазах отчётливо отражался какой-то мыслительный процесс. Внезапно она вздрогнула, и ее лицо исказилось от ужаса. Она отпрянула ещё дальше и словно ошпарившись отдернула руки, лежавшие на плечах Драко. С недоверием взглянула на свои ладони, затем перевела недоуменный взгляд на Драко.

— Нет, — она замотала головой, словно отгоняя наваждение, и слезы вновь брызнули из ее глаз. — Нет, нет, — в ужасе бормотала она.

Драко продолжал бродить по ее лицу бессмысленным взглядом, все ещё удерживая ее в руках и продолжая стоять на коленях перед ней. В его лице почему-то не было злости, не было и разочарования — на лице разливалось ничто, самое страшное из человеческих выражений.

Гермиона с трудом, не опираясь на него, поднялась на ноги. Драко так же молча встал и вышел из комнаты. Гермиона проводила его тоскливым взглядом, но не окликнула.

Она подняла с пола две части разорванной статьи и, соединив их, взглянула на фотографию. Том счастливо улыбался, словно отпуская ее. У него не было выбора. Она до последнего искала пути вернуться в свой мир и отказывалась жить в его — не могла забыть о своем долге. У нее тоже не было выбора. Иногда просто не судьба. Ее роковой прыжок в пространстве и времени все напутал и усложнил, но судьба все равно тяжёлыми шагами ступала за ними по пятам. Мир, который стал ее темницей, продолжал звать ее, потому что там она оставила часть себя. Это было правильно, что она должна умереть. Она не могла больше прижиться ни в одном из миров. Но одно могла. Она решила, что никогда не забудет Тома. Это единственное, что она решала, единственное, что могла решить. И никто не заставит ее чувствовать иначе. Она не забудет.

Гермиона не глядя нашарила на столике огарок свечи и бесшумно вышла из комнаты, чтобы привычно зажечь ее от факела в коридоре. Вернувшись, поставила свечу на импровизированное глиняное блюдце и занесла над пламенем обрывки газетной вырезки. Дорогое сердцу лицо извивалось и скручивалось, превращаясь в пепел, но слез не было. Она решительно сжала губы и, собрав в руку прах, распахнула ветхое окно и развеяла по ветру.

Покопавшись, Гермиона выудила на свет сверток, который вручил ей накануне Малфой.