Проверено на грамотность 
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Примечания:
Ну что, начинаем новую работу)
Три пасхалки в прологе. За каждую — право на спойлер в личку.
Иллюстрации: https://author.today/work/265906
3010 год Третьей Эпохи, Осгилиат
— Тесните их! Тесните! — закованный в чёрно-серебристую броню с ног до головы воин, возвышавшийся над своими людьми на голову, поднёс к рукам окованный металлом рог. Протяжный гул, высокий и чистый, разнёсся по руинам Восточного Осгилиата, заставив потерявших было строй уруков попятиться на пару шагов. Однако мгновения спустя оскаленные морды ощерились, не собираясь сдаваться так просто. Уруки заорали, бранясь. Костяк гарнизона, состоявший из облачённых в полноценные доспехи Людей Тьмы, гулко ударили мечами о щиты, смыкая строй. Офицеры хрипло отдавали приказы, заставляя отродий Мордора, что не уступали в росте людям, прекратить панику и продолжить сражаться.
Ощерившись копьями и подбадривая себя боевыми кличами, сыны Гондора быстро преодолели расстояние между собой и врагом. Щиты вновь ударили о щиты, давя и тесня. Копейные жала резко устремились вперёд, находя узкую тропку в защите прислужников Врага, чтобы миг спустя отдёрнуться, когда солдаты отвели оружие назад, прикрываясь щитами.
— Хорошо! Ещё раз! — и, подавая пример, Маршал Белой Башни вновь ударил, увлекая за собой остальных.
И в тот момент, когда войска вновь схлестнулись, на звучавший минуту назад Рог Гондора, наконец, отозвались — с Востока. А за спинами солдат Мордора, задние ряды которых начали в изумлении оборачиваться, засвистели стрелы — короткие и толстые арбалетные болты, хищно сверкая серебристой сталью наконечников, прошлись по арьергарду, словно незримая коса.
После чего в спину гарнизону ударили. Они появились из утренней дымки внезапно, словно призраки прежней, давно ушедшей эпохи. Высокие — выше любого из людей — воины, облачённые в чёрное, алое и серебряное.
Абордажные команды Пеларгира. Почти целиком состоявшие из эльфов-нолдор, правивших в главном порте южных земель уже целую эпоху.
Боромир довольно выдохнул, медленно наступая и тесня уруков. Кажется, их с наставником план всё же удался. Пока основная ударная сила во главе с военачальником Гондора форсировала Андуин, атаковав Восточный Осгилиат в лоб, Морской Страж высадился ниже по течению с малых кораблей. После чего, пользуясь маскировкой эльфийских плащей, провёл отряды, обогнув город с востока — и ударив прямо в тыл гарнизону.
— Гондор! Минас Тирит! — рявкнул он, ударяя орка в лицо щитом.
— Феанаро! Месть и Пламя! — раздался древний боевой клич в ответ.
Однако, несмотря на различие в возгласах, знамя, под которым шли люди и эльфы, было единым. Белое Древо на чёрном поле, над которым раскинула свои острые, словно наконечники стрел, лучи, Восьмиконечная Звезда — и они оба в окружении свернувшегося в кольцо Морского Змея.
* * *
Боромир устало выдохнул, снимая с головы шлем и, наконец, позволив себе прислониться к видавшей лучшие времена стене разрушенного дома, на его верхнем этаже, где бой за город, наконец, закончился. Видя, что от Востока их отрезали, многие уруки пытались отступать в дома, да повыше — те, что уцелели. Трусы. Впрочем, чего ещё можно было ожидать от рабов хозяина Мордора?
Стоило отдать должное — люди, видя, что отступать некуда — сражались до конца с остервенением, что могла бы оказать честь любому гондорцу. Впрочем, неудивительно, учитывая, что эти предатели рода людского, в сущности своей, приходились дальними родичами народу сына Дэнетора. При всей ненависти, что Боромир питал к сауроновым охвостьям, населявшим восток Мордора, мужчина вынужден был признать — сколько он себя помнил, дрались потомки Людей Короля всегда умело и отчаянно.
И всё же битва окончилась победой, и воин, стоя на вершине города, где самолично установил знамя родной страны, жадно хватал ртом воздух, стягивая с себя подшлемник. Воздух… Боромир чуть усмехнулся своей победе. Они сделали это. Снова. Переходивший из рук в руки Восточный Осгилиат вновь оказался в руках Гондора.
— Я же говорил, что это сработает. Город снова у наших ног. Поздравляю тебя, — раздавшийся снизу, с лестницы, баритон, глубокий и звучный, заставил Маршала Белой Башни обернуться. Губы сына Дэнетора тронула улыбка при виде высокой фигуры в чёрно-алом плаще, под которым отчётливо виднелся блеск доспехов. — Это был хороший бой. Для моряков Пеларгира и Либеннина было радостью сражаться плечом к плечу с нашими родичами из числа Эдайн.
— Моранор, учитель. Для меня всегда честь сражаться вместе с тобой. Но избавь меня от излишней вежливости, — расслабленно хмыкнул Боромир, сжимая пальцами запястье в латной перчатке. Как он хорошо знал — плоти под защитой не было. Лишь металл.
Сколько сын Дэнетора себя помнил — на юге, где Андуин расширялся ещё сильнее, распадаясь на несколько рукавов, всегда стояла великая крепость — порт, вздымавшая навстречу раскрывающемуся морю белоснежные бастионы. Пеларгир, или, на языке его жителей, Анарлондэ(1). Если верить хроникам, с самого её основания, ещё до Падения Нуменора — город был гаванью как для людей из числа Верных, так и для эльфов Нолдор — тех, что всегда были в союзе с островным королевством. До того, как эльфы перестали быть там желанными гостями. После этого те из Перворождённых, что носили на своих плащах Восьмиконечную Звезду, окончательно осели в Пеларгире. И, в своё время, именно они помогли Исилдуру и Анариону, когда корабли братьев только пристали к берегам Средиземья.
Было ли это правдой, или лишь красивым преданием древности — Боромир понятия не имел. А спрашивать у наставника, учитывая его возраст и острый язык, было, мягко говоря, неумно. Но что Маршал Белой Башни знал точно — Нолдор Анарлондэ всегда были верными союзниками Гондора ещё во времена, когда страной правили короли.
Вот только так вышло, что королей в Гондоре не стало. Сгинули. Впрочем, не сказать, что военачальник хоть как-то переживал на эту тему. Зато он прекрасно помнил из летописи, что из новой Смуты, что расколола Гондор на части и длилась добрые тридцать лет, со временем вышли три княжества, сплотившие земли вокруг себя. Северное — во главе с Наместником в Минас Тирите. Западное, коим правил князь Тирит Эар(2)… И южное. Со столицей в Пеларгире, что взял под свою защиту южные земли Гондора — вплоть до Умбара.
Именно эти три правителя сковали страну заново, не войной, но словом, положив начало новой истории державы. Никаких более Королей и их Наместников — потому что «никогда более не будет у Гондора короля, что в одиночку сможет ввергнуть страну в хаос». Ему на смену пришёл Триумвират Стражей — совет равных между собой владык, передававших власть по наследству и поделивших между собой обязанности. Морской Страж правил флотом и морской торговлей, Страж Равнин — хозяйством и развитием страны, Страж Закона — следил за порядком и соблюдением законов, и был верховным судьей. Судьбоносные же для Гондора решения они принимали вместе.
А ещё так уж повелось, что Морской Страж, предводитель своего народа, имя которому было Моранор (или Моранаро(3), на древний манер) — был наставником многих из предков Боромира — ещё со времен, когда они величали себя Наместниками. И его собственным — с самого раннего детства, что наследник Дэнетора провёл как в Минас Тирите, так и в Пеларгире. И многому, что знал Боромир, он был обязан именно этому ворчливому, остроязыкому, но невероятно умелому как в обращении с мечом, так и с кузнечным молотом или штурвалом корабля эльфу. Его другу и наставнику, который, если история не врала, был старше Гондора.
— Что же, хорошо, юноша, — серые глаза ехидно блеснули из-под упавших на лицо угольно-чёрных, с проседью, прядей, когда Клинок Умбара стащил с головы шлем. Как у всех Нолдор, узкое, красивое, но украшенное многими шрамами, оставленными врагами за долгую жизнь эльфа лицо чуть нахмурилось. — Перейдём тогда к делам. Первое. После боя я успел мельком осмотреть внешние стены. Состояние отвратительное. Да и… когда мы били этим тварям в спину — нам даже не пришлось через укрепления перебираться. В эти бреши и тролль пролезет. Если хозяева Минас Моргула быстро соберут силы для ответной атаки — наша дева в групповом танце по имени Осгилиат снова перейдёт к другому ухажёру. И быстрее, чем нам бы того хотелось.
— Я думал об этом — ещё когда мы планировали рейд. Скоро здесь будут каменщики из Минас Тирита, — Боромир чуть вздохнул. Он много раз просил Моранора перестать звать его «юношей» — ещё с тех пор, как начал бриться, однако, судя по всему, выбить эту привычку из эльфа, что считал её своим законным правом, было почти невозможно. — Бреши они залатают, и стены в порядок приведут. А большее пока что не имеет смысла.
Маршал Белой Башни хорошо понимал — закрепиться на Восточном берегу вряд ли удастся надолго, и не собирался класть людей в бесплодных попытках сделать это. Слишком близок отсюда путь до Минас Моргула — фактически, древняя столица находилась на прямой линии между Минас Тиритом и крепостью назгулов, и уже долгие века этот перешеек был спорным, постоянно переходя из рук в руки. В отличие, к примеру, от Харондора(4), прочно удерживаемого пеларгирцами.
Однако то время, что они смогут держать Осгилиат целиком — даст время и для лучшей разведки, и для зачистки мелких групп орков. На Западном берегу поспокойнее станет.
— Это первое. А второе?
— Чем дальше, тем больше среди этой Вражьей погани колдунов, — острое лицо нолдо помрачнело, точно набежала лёгкая тень. — В гарнизоне, к счастью, не было ни одного. Но в Южном Гондоре такие появляются всё чаще. И это не говоря уже о «песчаниках» Харадрим или чернокнижниках нуменорцев-предателей. Разумеется, мы истребляем их везде, где находим, но, боюсь, скоро они могут стать обыденностью, а не диковинкой, и севернее.
— То же самое говорит и Фарамир. Прислал доклад из Итилиэна, — Боромир с истинным удовольствием сделал глоток воды из своей фляги. После четырёх часов в тяжёлом доспехе и душном шлеме это было настоящим наслаждением, лучше только прохладную ванну принять.
Однако, несмотря на мимолетное наслаждение, на душе воителя Гондора было неспокойно. К сожалению, наставник был прав.
Орки и уруки ненавидели Нолдор Первого Дома — и боялись. Как с завистью мог заметить Маршал Белой Башни — боялись куда сильнее, чем людей. Не только потому, что их объединяли века взаимно пролитой крови. Но и благодаря эльфийским мастерам заклинательной песни, чьё искусство до сих пор бережно сохранялось и пестовалось в Анарлондэ и Умбаре. Подобный чародей был не только необычайно искусен в кузнице, стройке или на корабельной верфи, нет. Умеючи, он мог с лёгкостью вселить в своих воинов бодрость и крепость духа, заставить сражаться как единое целое и залечить раны. А если повезёт, то и помочь на поле боя огнём звезд, молниями или гневом самой земли.
Вот только с тех пор, как предводитель Чёрных Всадников захватил Клыки Мордора и Минас Итиль, среди прислужников Врага подобные чародеи также начали появляться — словно в противовес эльфам. Изначально — среди Чёрных Нуменорцев, что стали основой и командирами войска Мордора, элитой этой проклятой страны. Затем — у людей Юга, в Хараде — будто правая рука Властелина Мордора желал как можно сильнее отвлечь своих древних врагов от основного фронта. А теперь, если верить разведке, подобные чернокнижники начали появляться и среди уручьих отродий. Вот только Нолдор, пусть и будучи весьма многочисленными, на несколько фронтов не факт, что хватит. В отличие от рабов Саурона и Ангмарца, которым они доверили крохи чёрного знания.
Вот только слишком сильно ослаблять Юг тоже не было выходом.
— У тебя есть свободные эльфийские чародеи, которых ты бы мог выделить? — Боромир опёрся локтями на каменную небольшую стенку. — Без серьезного ослабления Харондора? Не хватало ещё приоткрыть Хараду на Север и соблазнять позариться на Умбар.
— Я пошлю брату в Пеларгир весточку, но заранее обещать не могу, — Морской Страж потянулся за собственной фляжкой. — Впрочем, если дело обернётся совсем тяжко — мы, понятное дело, придём. Лучше потерять часть Южного Гондора, чем столицу, если они на наш берег прорвутся.
— Да, спасибо, наставник. Посмотрим, что ответит Линдфалмар(5), — мужчина кивнул, крепко задумавшись.
Многие из людей шли в ученики к их более древним родичам и союзникам, надеясь овладеть искусством заклинательной песни. Но если среди Нолдор, в той или иной мере, ими мог овладеть каждый (пусть и подлинных мастеров боевых заклятий было немного), то из гондорцев лишь единицы могли овладеть азами волшебства. Те, в чьих жилах текла отчасти кровь эльфов — как в правителях Тирит Эар. Увы, но даже они могли немногое.
А осквернять свои тело и дух, подобно тому, что делал Саурон с Людьми Тьмы… нет, Гондор ещё не настолько отчаялся.
— Ладно, — Боромир мотнул головой, заставляя себя временно отвлечься. — Займёмся делом, Морской Страж. Похороны, посты, фортификации, разведка…
— Разведку я беру на себя, — Клинок Умбара откинул упавшую седую прядь со лба. — Некоторое время, прежде чем вернуться на юг, у меня есть.
— Спасибо, наставник, — с благодарностью кивнул военачальник Гондора. — И ещё. Люди измучены, думаю, пара бочонков не помешает, — чуть улыбнулся Боромир. — Предлагаю открыть вино и эль для воинов вечером, когда сделаем всё необходимое. Согласен?
— Соглашусь. Это были напряжённые дни, парни заслужили.
— Твои эльфы будут, или же Нолдор не пьют и не пьянеют? — позволил себе усмешку Боромир.
Ответом Моранора стал ехидный, жёсткий и очень весёлый взгляд. Боромир хмыкнул — «непьющие» эльфы Пеларгира, помимо всего прочего, славились производством в том числе крепкого красного вина из винограда, что рос в их жарком климате.
Уже после победоносной речи и небольшого воинского праздника мысли воина вновь вернулись к обрисованной наставником проблеме. Гондору необходим был противовес.
Необходим.
1) «Пламенная гавань». Квенья
2) «Башня, сторожащая море». Адунаик. Старое название Дол Амрота. Здесь — единственное.
3) «Черное Пламя». Квенья
4) «Южный Гондор» (от Пеларгира до Умбара)
5) «Воспевающий Волны». Квенья.
Азерот, Цитадель Ледяной Короны.
Джайна Праудмур, правительница Терамора и чародейка Кирин-Тора, тихо застонав, приподнялась на локте. Голубые глаза открылись с трудом, нехотя — дочь адмирала Альянса слишком хорошо знала, что она увидит. Уже ставшую привычной камеру в недрах Цитадели Ледяной Короны. Ничего нового — всё тот же лёд, вечный, пробирающий до костей холод и очень тусклый свет, по которому невозможно было угадать, день сейчас или ночь.
Девушка поднялась, прислонившись стеной к стене, и подтянула ноги к подбородку, чтобы хоть как-то согреться. Всё тело продрогло. Зачарованная ткань, что когда-то согревала в любую погоду, сейчас зияла прорехами, не в силах справиться с морозом. Волшебница слегка поморщилась, коснувшись рукой живота. Тело мёрзло постоянно — что слегка пугало, вместе с накатывавшей сонливостью. Казалось, что оно исчерпало все ресурсы. Устало бороться с холодом, что грозил оставить в этой самой камерой окончательно закоченевший труп, что потом будет поднят в качестве ещё одного безмолвного слуги Короля Лича. А магия, что делала любой холод нипочем, сейчас её покинула.
Мысли путались. Сколько она уже здесь? Счёт дням Джайна потеряла с тех самых пор, как осталась прикрывать отступление отряда из Залов Отражений, стараясь задержать бросившегося в погоню Повелителя Плети как можно дольше — пока разведчики не эвакуируются. И сама тогда — почти успела. Почти.
Джайна мотнула головой. Жалеть себя она не будет, нет. И плакать по себе не станет. Орда, Альянс и Пепельный Союз получили послание заточённого в проклятом клинке Утера. Они предупреждены об опасности и том, что с возможным поражением врага Азерота всё, быть может, будет не так просто. Значит, её поступок не был напрасным. Они предупреждены, друзья справятся. Пусть спасти её, скорее всего, уже не успеют.
Нет, о своем самопожертвовании чародейка не жалела… но она жалела о другом. О той, самой первой ошибке, что, в конечном итоге, отчасти привела к нынешнему результату. Если бы она знала тогда, в решающий момент, чем это может кончиться. Если бы сделала иной выбор. Не уходить, не уходить тогда, в Стратхольме, не уходить прочь, не оставлять Артаса. Не позволить её принцу отправиться в Нортренд. Не дать поднять проклятый клинок, не позволить произойти всему, что произошло…
Джайна посмотрела на свои руки, скованные саронитовыми оковами, и подула на искалеченные, сломанные пальцы, стараясь хоть немного согреть их. Колдовать она больше не сможет — колдунья отчётливо видела, как кончики нещадно болевших пальцев начали потихоньку чернеть, отмирая. Её тюремщики были настоящими мастерами, своего дела. Они умели ломать, превращая когда-то живых разумных в бледное подобие самих себя. В жалкую оболочку, которая не удержит душу, что их повелитель спокойно сможет забрать в свою власть.
А на уме, как назло, или быть может, вторя скорой смерти, что ожидала молодую колдунью, вертелось одно единственное имя.
— Артас, — тихо прошептала девушка, еле слышимо даже для собственного уха. Едва ощутимо пар дыхания вырвался с отзвуками такого дорогого, такого любимого в прошлом — да и настоящем — имени, и чуть согрел окоченевшие пальцы.
В памяти вновь возник облик любимого человека. Не того чудовища, что сейчас заняло его тело, сделав принца Лордерона лишь — как там Утер выразился? — смутной тенью на краю сознания. Нет. Настоящего. Того, с кем хотелось — о, как она это понимала теперь! — просыпаться каждое утро. Того, кого хотелось обогреть, увидеть знакомый взгляд в зелёных глазах. Без того проклятого льда, которым они потусторонне светились ныне. Без холодной безжалостности, что пронизывала их — как и всю эту треклятую Цитадель. Настоящие глаза Артаса были озёрами. Двумя дивными озёрами чистейшей воды, двумя лунными колодцами ночных эльфов. Двумя Источниками Вечности… которая, похоже, наступит совсем скоро.
Именно из-за этих воспоминаний тогда, в Залах, она слегка потеряла контроль. Помедлила с ударом, подспудно стараясь докричаться до любимого человека сквозь зачарованный шлем. Но… тщетно. И вот он — результат.
Видят все боги Азерота — друзья бы на неё наорали за подобное, вернись она живой и узнай они о слабости колдуньи. Назвали бы дурехой. Тралл потребовал бы обещание больше так не рисковать. Вариан бы ругался, а Вериса отпустила бы колкие фразы на тему того, что волшебница думала явно не головой.
Сейчас этого уже точно не случится. Оставалось лишь надеяться только на то, что они справятся.
Дверь в камеру отворилась, впуская рыцарей смерти. Фалрик и Марвин, мёртвые капитаны падшего принца, подхватили девушку под локти, выволоча из камеры, словно мешок с мукой, и потащив наверх, по ледяным плитам и вырезанным в камне ступеням. Джайне даже думать не требовалось, куда. Скоро всё закончится. Не требовалось гадать и о том, что могло её ждать там. Если догадка чародейки была правильной, и путь её лежит к подножию Ледяного Трона — Свет, Элуна, Наару, Лоа или Духи Предков ей не светили. Лишь вечные муки внутри Ледяной Скорби. А жаль. После Хиджала, после битв в Восточных Королевствах, Калимдоре и Нортренде было даже интересно, кто из народов всё же был прав насчет загробного мира.
Перед глазами пролетели образы всех её дорогих друзей.
«Тралл. Вариан. Вериса. Сохраните Азерот. Сохраните его, даже без меня. Сохраните Азерот для его детей — спасённым и чистым. Без конфликта Орды и Альянса, без очередного Врага. Пусть дети Азерота больше сиротами не становятся — ни в Штормграде, ни в Дуротаре, ни в Тераморе… Прошу. И передайте привет малышу Андуину», — отправила девушка последнюю мысленную мольбу, что осталась без ответа, прежде, чем ступить на идеально ровный пол вершины Ледяной Короны.
Печально иногда оказываться правой. Всё-таки Ледяная Скорбь.
Вершина встретила чародейку смехом — высоким, неприятным, язвительным. С непривычки щурясь от жёсткого света, что отражался от ледяных кристаллов, и, хромая, подойдя ближе, Джайна заметила, что перед лестницей, ведущей к Трону, на коленях стояла ещё одна женская фигура. Скованная, так же в лохмотьях вместо доспеха. Но всем своим видом показывающая презрение и ненависть ко всем, находившимся в зале.
— Так и знала, что тебя тоже сейчас притащат, — красные глаза Сильваны жгли насмешкой и сарказмом. — Праудмур, я смотрю, камера пошла тебе на пользу — скоро будешь такой же красоткой, как я. В самый раз для, хех, жениха. Можешь начинать примерять на себя венец Ледяной Королевы — уверена, в простых вурдалаках ты вряд ли ходить будешь.
— Молчать, — призрачный, морозный голос разнесся по площадке, гулко отражаясь от ледяного пола. Могучая фигура в чёрном доспехе, в которой почти не угадывались черты прежнего паладина, поднялась с Трона, делая тяжёлый шаг вниз, к своим жертвам. — Банши, банши, банши, — Король Лич неспешно ступал по ступеням, не сводя взгляда с Сильваны. Джайне показалось, или в этом шелестящем голосе правда проскальзывало некое мертвенное удовольствие? — Как ты там говорила, в своё время? «Я тебя из-под земли достану?»
Ледяная насмешка жгла. Нет, быть может, Король Лич и был повелителем нежити, но торжество победы над ненавистной противницей всё ещё было ему знакомо.
— Сильвана Ветрокрылая, — мягко, шипяще произнес повелитель Плети, обнажая Ледяную Скорбь — и в этот момент Джайна отчетливо увидела медленно подступающий ужас в алых глазах мёртвой эльфийки. — Гордая. Непокорная. Несломленная. В своё время ты освободилась, подняв мятеж. Прокричала своё имя миру во всю мощь… Ну что же, — Король вонзил Ледяную Скорбь в грудь Банши, явно наслаждаясь воплями поглощаемой души. — Его последние отзвуки погаснут — и будут забыты.
Тело той, что когда-то была старшей сестрой Верисы, изначально — защитницей Луносвета, а затем — предводительницей Отрекшихся — с мягким стуком опустилось на ледяные плиты, когда душа его хозяйки навечно сгинула в проклятом клинке. Закованный в саронитовую броню воин сделал шаг в сторону, готовясь оценить свою новую жертву. Её. Джайну.
Чародейка медленно подняла глаза, смотря на своего палача. Чёрный доспех, могучий и страшный. Жестокая поступь и латная перчатка, что сжимала эфес колдовского — самого страшного в жизни её и Лордерона — меча. Чёрный плащ, что медленно стелился за ним, стекая с плеч тяжёлой волной. Вырывающийся из прорезей маски жестокий, потусторонний синий огонь, что заменил любимые озёра с прозрачной зелёной водой.
Джайна не могла… не могла смотреть. Тихо вздохнув, Праудмур покорно, словно нежная любовница, склонила перед ним голову. Сдвинула золотые локоны, чтобы облегчить убийце доступ к её шее — не было смысла томить, не было смысла тянуть. Несколько мгновений, и она присоединится к душам тех, кто томится внутри пылающего синим лезвия.
Неожиданно вторая рука, не занятая клинком, протянулась к лицу девушки. Аккуратно, даже нежно взяла её за подбородок, чуть приподнимая. Вынужденная подчиниться, Джайна подняла голову, чтобы столкнуться взглядом с совершенно другими глазами. Синевы не было, не было потустороннего огня — лишь такой знакомый взгляд. Любимые зелёные глаза, любимый взгляд, что смотрел на колдунью из прорезей шлема — так жадно, так отчаянно, так сильно, словно жадно глотая её облик сейчас — избитый, израненный, чернеющий от холода. В зрачках Артаса — сейчас, Праудмур отчётливо это поняла, то был он, не Лич! — был виден каждый миг напряжения воли, что требовался ему, чтобы противостоять бесконечной власти Шлема Господства.
А ещё там была решимость. Отчаянная, безумная — но та, ради которой Артас был готов пойти до конца. Поставил на кон все стремительно гаснущие силы, чтобы не позволить её душе быть поглощённой. Последний подарок, последний дар, что мог ей сделать паладин — сохранить нетронутой хотя бы душу. Крепче свадебных клятв, дороже любого обручального кольца, интимнее брачной ночи.
— Джайна… — из-под шлема раздался напряжённый, тихий, чуть рычащий голос, что нёс в себе огромные усилия, прикладываемые принцем ради противостояния Личу. Словно он девушку просил о чём-то, словно извинялся. Тяжёлая рука в ужасающей саронитовой перчатке легла ей на шею, чуть оцарапав острыми когтями.
Не желая мучить принца, Джайна сквозь страх улыбнулась ему кончиками губ, ловя изменения в бесконечно любимых озёрах — они снова начали затягиваться потусторонним льдом. Времени на последнюю милость у бывшего паладина оставалось мало, и далее он тянуть не мог. Резкое движение руки, хруст шеи — и Джайна утонула в этих озёрах навечно.
А Артас ушёл окончательно, навечно проиграв Личу. Зелёные глаза резко затянулись ледяным пламенем. Тело ушедшей в небытие волшебницы вспыхнуло, распавшись невесомой арканной пылью.
Некоторое время спустя, Даларан.
Среброволосая кель’дорай сплюнула кровью, прежде, чем спустить тетиву верного лука, всаживая в голову очередного вурдалака стрелу. Увы, в колчане их осталось не так много.
Впрочем, учитывая происходившее сейчас в Даларане — до конца жизни ей может вполне себе хватить, да…
— Держитесь! — рявкнула эльфийка своим подчинённым, скользя подошвами сапог по слегка кренящейся мостовой и делая больший упор на заднюю ногу.
Уцелевшие следопыты Серебряного Союза, как могли, помогали друг другу не потерять равновесие. Впрочем, основной проблемы это не отменяло. И была она даже не в драной нежити, что заполонила сейчас небо и улицы Даларана. А в том, что Парящий Город, творение гения магов Кирин-Тора, медленно падал — прямо на лежавший внизу Лес Хрустальной Песни. К счастью, скала, на которой покоилось основания Даларана, пока не собиралась разваливаться на куски. Но Вериса не поставила бы на жизнь всех обитателей города и медной монетки, если это падение не удастся остановить.
— Приготовиться, воздух. Поправка — пол пальца влево. Залп! — скомандовала последняя из сестер Ветрокрылых, заметив, что по их душу уже точит когти ещё одна стая горгулий.
Наконечники стрел сверкнули серебром в лунном свете, вонзившись в полукаменную плоть тварей Плети, после чего взорвались, выпуская вложенные в них огненные заклинания на волю. Десяток созданий Короля Лича с воем рухнуло вниз.
Вериса устало сощурилась, всматриваясь в ночную темноту.
В голову закралась шальная мысль, чёрным юмором прекрасно описывающая всю ситуацию.
«Если после этой ночи никого в живых не останется — в Штормграде и Оргриммаре эти события назовут «Даларанской Резней». А если всё же кто-то выживет, то окрестят «Даларанской Чисткой», учитывая, что Отрёкшихся в городе не останется. Да и останутся ли они в Орде — большой вопрос».
Когда Сильвана, чудом сумевшая прикончить своего тюремного надзирателя и выбраться из Цитадели Ледяной Короны, принесла весть о гибели Джайны Праудмур — это было больно. Молодая чародейка, обладавшая пытливым умом, прекрасным чувством юмора и способностью буквально из ничего, одной арканой создать вкусный десерт, Верисе нравилась. В целом, их можно было назвать подругами, пусть и не столь близкими, какой была покойная колдунья для Вождя Орды.
Джайну хоронили как героиню, поставив кенотаф рядом со статуей её наставника, Антонидаса. Воины и Орды, и Альянса пришли отдать чародейке почести.
А на следующую ночь начался кошмар наяву.
Отрёкшиеся. Нежить, что уже говорит о многом. Но нежить, освободившаяся от власти Короля Лича, превратившись из марионеток и рабов в мстителей и злейших его недругов. Это, впрочем, не помешало их части устроить кровавое побоище у Врат Гнева, обрушив бочки со своей отравой как на Плеть, так и на живых.
Противоречивые создания, одним словом. Однако, несмотря на определённое, сильно усилившееся после последних событий недоверие, к их виду в рядах Орды давно уже привыкли. Перестали замечать, начав воспринимать как естественную часть пейзажа.
И за это расплатились — когда глаза «свободной» нежити в ночи заполыхали синим. В тот самый момент, когда в Парящем Городе находились как Верховный Король Альянса, так и Вождь Орды…
Время повелитель Плети выбрал для удара крайне удачное, не отнять.
Эльфийка помнила сигналы тревоги, что гремели над Далараном, разом вырвав молодую женщину из сна. Помнила ожесточённый бой на улицах города, когда, собрав всех, кого удалось, они пробивались к Аметистовой Цитадели от Серебряного Анклава. Как наяву видела паривший высоко в воздухе силуэт банши, что оглашал обречённый город рвущим барабанные перепонки воплем — слишком узнаваемый, чтобы не понять, по чьей милости Отрёкшиеся вновь вернулись под руку прежнего хозяина.
И, как будто уже случившегося было мало — город начал падать! Как в двух словах пояснил Ронин, диверсанты и в машинное отделение пробрались.
Новая стрела полетела в очередную тварь, что попыталась подняться по ступеням Цитадели.
Ветрокрылая по-прежнему не знала, что происходит в других уголках города — только то, что бой не стихал. Уже хорошая новость, если так подумать. Если дерутся — значит, ещё кто-то жив. Уверена лидер Серебряного Союза была только в одном — она всех здесь положит и сама костьми ляжет, но не допустит нежить внутрь крепости. Не даст помешать уцелевшим магистрам пытаться спасти город, удержав его в воздухе — или, хотя бы, перенеся порталом в безопасное место. Не подпустит тварей ни к мужу, ни к находившимся подле него маленьким детям.
Ни Ронин, ни его маленький тёзка вместе со своим братом Красусом, ровно, как и остальные дети членов Серебряного Союза, им не достанутся — пока она жива.
Однако то, что случилось мгновение спустя, заставило девушку стиснуть зубы и выругаться.
Глаза генерала следопытов чуть сузились, когда на площади перед Аметистовой Цитаделью показалась новая группа нежити. Не вурдалаки, нет. Банши. Во главе со стройной фигурой в плаще с капюшоном — и луком в руках. Только глаза вместо уже привычных красных сейчас были затянуты проклятой синевой.
Сбросив мимолетное оцепенение, Вериса коротко отдала команду своим.
Она не собиралась гадать, осталось ли в этой фигуре хоть что-то от её старшей сестры, той, что вместе с Аллерией учила её владеть луком. А затем, когда Вериса подросла, пыталась устроить Младшей Луне выгодный и престижный брак, от которого она всё равно сбежала. Сейчас это было абсолютно не важно.
Даже если душа Сильваны всё ещё была заключена в этом трупе, лидер Серебряного Союза не даст ей довершить начатое.
— Прими сестра, последний дар. Тебе дарю покой, — прошептали губы живой Ветрокрылой, прежде, чем пальцы спустили тетиву. Только вот стрелу сменила на ту, что из неприкосновенного, оставленного на самый крайний случай запаса — если в бой пойдёт кто-то из высших офицеров Плети. Наконечник из саронита устремился к своей цели — между глаз Королевы-Банши.
Сильвана сделала неуловимое глазу движение, поймав стрелу в полёте и лёгким, небрежным нажатием пальцев переломив её пополам. После чего подняла лук сама.
— Залп! — процедила Вериса сквозь зубы, уклоняясь в последний момент, так, что чадящая черным дымом стрела прошла мимо неё.
Король Лич выбрал хорошего диверсанта. Тварь, похоже, обладала всем мастерством живой Ветрокрылой — и ещё более совершенной реакцией, не говоря уже о силе.
Бывшая предводительница следопытов Луносвета играючи ушла от выстрелов лучников Серебряного Союза, на ходу посылая ответные. Несколько эльфов пали замертво на месте — каждый из выстрелов был точен.
А банши, прикрываемые своей госпожой, уже подбирались к лестнице…
— Держать строй. Первая линия — клинки наголо. Кто побежит — того сама как собаку пристрелю!
Кель’дорай с ненавистью смотрела на одержимый волей повелителя Плети труп, что когда-то был её сестрой. Но сдаваться так просто она не собиралась.
Ветвистая молния, тёмно-синяя с белоснежной сердцевиной, ударила в стаю банши, разметав их, точно ураган сухие листья.
— Локтар Огар!!! — голос, грудной и низкий, раздался над площадью, предвещая появление помощи.
— Тралл, — младшая Ветрокрылая с облегчением выдохнула, заметив идущего во главе отряда высокого — выше любого человека — орка, с ног до головы закованного в чёрную броню. — Иногда Орда всё же появляется очень вовремя!
Уйдя от следующей молнии, направленной уже в неё саму, Сильвана издала вопль, взлетев на пару метров над землей. Нескольких устремившихся к ней орков просто смело.
К чести Верисы, она устояла на ногах. Хоть чувство и было такое, как будто её душу схватили когтями и бесцеремонно, на живую, потянули из тела. Хотелось если не перерезать себе горло, лишь прекратить это — то, по крайней мере, рухнуть, зажимая уши руками. А вот некоторые из её отряда следопытов не выдержали — именно это и сделали.
Девушке почему-то остро расхотелось соваться к старшей сестре в ближний бой — страшно было представить, какой силой обладал этот крик вблизи.
Королева Банши попыталась достать Вождя Орды собственной стрелой. В ответ шаман, закрыв глаза и что-то шепча, ударил Молотом Рока о вымощеную камнем площадь, после чего воздел руки к небу.
Мёртвая эльфийка обладала нечеловеческой реакцией, но даже она не была быстрее движения воздуха. Резкий порыв ветра бросил банши на землю. Один за другим вырвавшиеся из-под земли пальцы гигантской каменной руки сжали прислужницу Лича, не давая ей вырваться.
— Быстрее! — рыкнул Тралл, сжимая клыки и тяжело дыша — кажется, несмотря на силу шамана, удержание в капкане столь сильного противника давалось ему тяжело. — Пока она не покинула тело! Саронитом!
— Слышали? Залп! — и стрела самой Верисы первая вонзилась в голову сестры. Прямо в полыхавший проклятой синевой и ненавистью ко всему живому глаз.
Сильвана дернулась, крича и пытаясь вырваться. По каменным пальцам побежали трещины. Казалось, ещё немного — и даже Стихии её не удержат.
Но за одной саронитовой стрелой последовали другие, раз за разом вонзаясь в тело бывшего генерала Луносвета. Стрелки, пришедшие с Вождем, поддержали своих союзников.
Наконец, лишь спустя ещё несколько залпов и молнии сверху, тело Королевы перестало двигаться. И, по движению руки орка — вспыхнуло, обращаясь в невесомый пепел.
Вериса глубоко вздохнула, позволив себе опуститься на ступени, ведущие к Цитадели. Новых вурдалаков пока что не лезло.
Она могла лишь надеяться, что после этой, третьей смерти её сестра наконец обретёт покой. По крайней мере, трупа, который можно было бы поднять, послав убивать живых, не осталось.
А к падающему городу, наконец, подоспела помощь.
Крылатые тени заслонили свет луны, обрушившись на круживших над Далараном горгулий и ледяных змеев подобно шторму. Бой закипел уже в небесах. Драконы жгли нежить магией, рвали её зубами и когтями.
Самый крупный же из них устремился напрямик к Даларану. Ярко-бронзовая чешуя искрилась в многочисленных огнях обреченного города.
— Держитесь! — Аспект Времени широко распахнул крылья. Песчаный вихрь, лившийся из-под перепонок, окутал город, замедляя падение. Песчинки кружились всё быстрее. Весь вид за ними словно смазывался. А у самой Ветрокрылой слегка засосало под ложечкой, точно при прохождении через портал — кажется, Ноздорму искривлял пространство и время вокруг города. То ли просто замедляя его снижение и плавно опуская на землю, то ли желая перенести его в более безопасное место.
Вот только у их противника были на этот счёт иные планы.
Гигантский ледяной змей, на спине которого смутно виднелись очертания увенчанной короной фигуры, набросился на Аспекта сзади, вонзив когти и клыки в его широкую спину. Ноздорму заревел от боли, тщётно пытаясь сбросить Синдрагосу с себя.
Песок времени взметнулся, кружась всё сильнее и окончательно скрывая происходившее от глаз обитателей города, но куда более хаотично, чем прежде, словно Аспект утратил контроль над подвластной ему силой.
А затем Парящий Город сотрясло — до самого его основания. Верису отшвырнуло, приложив спиной и головой о запертые ворота Аметистовой Цитадели. Сознание померкло, рассыпавшись мириадами золотых песчинок.
Северный Итилиэн, недалеко от Хеннет Аннун(1).
Затаившись в древесной листве, Берентор старался не дышать, в который раз за свою жизнь восславив в мыслях искусство Нолдор, снабжавших разведчиков Гондора маскировочными плащами. Ткань, что была способна принять оттенок, внешний вид, форму и фактуру любого материала — от городских стен до осенней грязи — надёжно укрывала следопыта от посторонних глаз.
И слава Триумвирату и Ушедшим — ведь меньше чем в двух метрах, внизу, под тенью вяза, расположился не менее, чем десяток уруков, да ещё и с командиром-человеком во главе. Вражьи твари уже успели запалить костёр и готовили нехитрую снедь, негромко переговариваясь на Чёрном наречии, которое гондорец, как и любой другой следопыт на границе с Мордором, знал неплохо. Человек из числа Людей Тьмы — высокий, почти как эльф-нолдо, с обветренной мордорскими ветрами кожей и узким, хищным лицом, сидел недвижно, прислонившись к стволу дерева. В разговоры с подчинёнными чёрный нуменорец не вступал.
Впрочем, ничего необычного в этом не было. Как знал Берентор, несмотря на внешнее отсутствие дисциплины, любовь этих существ к ругани и выяснению отношений с помощью кулаков и оружия — в рядах армий Властелина Мордора царила жесточайшая иерархия, основанная, прежде всего, на принадлежности к разным народам.
На самом верху, не считая, конечно, Чёрных Всадников Минас Моргула, стояли люди из числа потомков Людей Короля и кастамирингов, давным-давно присягнувшие Саурону на верность. Именно они являлись полководцами, командирами и наместниками, что воплощали волю своего господина, гордясь своей «чистой» кровью и смотря на остальное население Мордора свысока.
Ниже шли чёрные уруки, выведенные Врагом на равнинах Горгорота. Проклятое, противоестественное смешение крови орков с кровью пленных людей — результатом вышли твари куда крупнее и сильнее своих «предков», почти ростом с человека. Эти создания, не боявшиеся солнечного света, составляли младший офицерский состав, были инженерами и разведчиками, рядовыми солдатами и надсмотрщиками за рабами.
Ну а последним сословием были, собственно, рабы — будь то мелкие гоблины-снага или захваченные пленники, не различавшиеся ни по своим правам, коих не было, ни по обязанностям — вне зависимости от своего вида и происхождения, они исполняли то, что прикажут.
Именно знание подобной Вражьей иерархии и заставило мужчину насторожиться, вместо того, чтобы перестрелять этих тварей из своего убежища, как куропаток — прежде, чем они смогли что-либо сделать.
С чего человеку находиться во главе столь мелкого отряда? До обыкновенной боевой разведки, за исключением совсем уж редких и по-настоящему важных случаев, люди в Мордоре не опускались. Соглядатая-человека куда вероятнее было бы встретить в глубоком тылу — до тех пор, пока не выловят, конечно. Подобное обстоятельство уже говорило о том, что дело с этой компанией было нечисто, а обычное патрулирование, похоже, готовилось преподнести большой сюрприз — вместо давно вошедшего в рутину выслеживания солдат Мордора, их отстрела и докладов капитану о перемещениях Вражьих слуг, Берентор получил на свою голову связанное с какой-то Вражьей тайной приключение.
Следопыт Гондора напряжённо осматривался и подмечал необычные детали, пытаясь понять причину столь нетипичного поведения. В частности, помимо непосредственно уруков, появление которых и загнало солдата на дерево, отдельно от остальных пожиток, рядом с костром, находился подозрительного вида тюк, укрытый плотной тканью. Причём, как мужчина помнил, обращались с ним куда более аккуратно, чем с другой поклажей. Даже непривычно аккуратно для орочьего племени.
Воин сощурился, размышляя. Интуиция подсказывала, что именно эта вещь, чем бы она ни была, и являлась причиной появления в отряде разведчиков человека. Следовало выяснить, что это. Но сделать это можно было либо ночью, сняв часовых, либо перебив весь отряд. Ну или проводив их до того места, где он мог бы позвать подмогу, чтобы тварей встретили уже десяток сидящих в засаде стрелков.
Последний вариант пока что Берентору нравился больше всего. Не по душе ему было принимать бой, сидя на дереве, под которым устроился десятикратно превосходящий враг. Однако когда тот самый тюк пошевелился и слабо, с болью, застонал, выгнувшись — мужчина слегка похолодел.
Пленник! Точнее, судя по голосу, пленница. Проклятие…
— Девка опять стонет, — слегка рыкнул на Чёрном наречии рослый урук, мгновение назад помешивавший мерзко пахнущее и булькавшее варево в котелке. Подойдя к свертку, он откинул край ткани.
Золотые волосы связанной девушки рассыпались по лесной траве. Судя по обнаженным плечам, никакой одежды, кроме ткани тюка, на ней не было вовсе. Незнакомка дышала неровно, слегка прерывисто, точно что-то мешало ей вздохнуть полной грудью, но, судя по отсутствию хрипов, серьёзных повреждений и ран не было.
Молодая женщина слегка застонала, повернувшись, но, похоже, не приходя в сознание. Урук, деловито вздохнув, присел на корточки.
— Эх. Вот если бы не грёбаный приказ — пожмякали бы всласть. А так — хрена тебе, Ухтанг. «Не трогать, держать без сознания». Тьфу… — солдат Мордора занёс руку для удара. Только выдержка и опыт Берентора удержали его от того, чтобы потянуться за арбалетом.
Пленница была явно из Гондора или Рохана. Слишком бледная для Харадрим, а женщину из числа Людей Тьмы никто и никогда не позволил бы тащить связанной в ткани, как куль с мукой. Не говоря уже о том, что представительниц ни того, ни другого племени на местных границах никогда не было видно. Так что единственной, кем могла быть незнакомка — это представительницей свободного народа, оказавшаяся не в том месте и не в то время — и, похоже, уже успевшая, пусть и не в полной мере, познать на себе жестокость врага.
Сучьи отродья…
Оставлять женщину Запада на пытки и поругание обитателям Крепости Призраков Берентор, в любом случае, не собирался. С отрядом придётся разбираться здесь и сейчас. Однако прежде, чем это случится, следовало послушать дальше. Судя по оговорке кашевара, девушку запретили трогать, и приказали держать без сознания. Но почему? Неужели важная особа?
Память услужливо подбросила догадку — у правителя Рохана, Теодена, была юная золотоволосая племянница. И следопыт очень надеялся, что эта абсурдная мысль неверна.
— Погоди ты, — остановил между тем Ухтанга его товарищ. — Может, накормить её? До Минас Моргула ещё дня три пути по этим лесам шпарить. А ну, как помрёт с голодухи? А со всего десятка шкуры снимут.
— И чем её прикажешь кормить? Ты посмотри, какая тощая. Она же с нормальной, нашей жратвы загнётся нахрен. Запасы Его Магейшества на неё тратить что ль? — проворчал урук.
— Вот у него и спроси.
— Угу. М-лорд, господин магик, р-разрешите обратиться! Чем девку-то кормить? Из котла, или вашей п-ровизиёй?
Следопыт беззвучно выдохнул, всё-таки потянувшись за арбалетом. Лёгкое многозарядное чудо, позволявшее стрелять до пяти раз без перезарядки, удобно легло в руки.
Магик! Чародей с проклятой кровью, которого Саурон или назгулы обучили нечестивому колдовству, чтобы противостоять мастерам заклинательных песен из Пеларгира. Да тридцать три дракона!
Это сильно усложняло дело. Если до этого Берентор мог рассчитывать на то, что сможет оглушить человека, а затем, разделавшись с уруками, как следует того допросить, то теперь…
У сына Гондора был лишь один шанс — убить эту тварь мгновенно. До того, как в дело вступят чары. Один единственный выстрел.
Однако дело приобретало совсем уж интересный оборот. Отряд во главе с чародеем, перевозящий какую-то девушку? Что-то версия о племяннице короля переставала быть такой абсурдной.
— Кормить и поить моей пищей, — наконец подал голос колдун, открыв глаза и в упор посмотрев на подошедшего подчинённого. Голос его был холоден. — И да. Ещё раз услышу жалобу на приказ — по возвращении в крепость сгною. Напомню, приказали вам, отродья Владыки, доставить в Минас Моргул то, что мы найдём на месте. Нетронутым. В целости, сохранности, в распоряжение Господина. Так что держите свои грязные мысли при себе, пока я не заставил то, что у вас между ног, сгнить и отвалиться. Дабы прилив крови думать не мешал…
Договорить чародей не успел. Короткий, толстый болт с бронебойным наконечником вошёл точно посередине черноволосого темечка, прошив голову насквозь, превратив мозг в кашу и уйдя глубоко в грудь. Чёрный нуменорец умер на месте. Следующий выстрел поразил Ухтанга, вонзившись уруку в глазницу. Последние три выстрела поразили стоявших на часах лучников — до того, как они успели даже наложить стрелы на тетивы, не то, что понять, откуда болты летят.
— Подъем! Тарки!(2)
Оставшиеся пятеро мордорцев схватились за оружие и подняли щиты, пытаясь понять, откуда летит смерть. Уруки встали спина к спине. Солнце заиграло на лезвиях ятаганов.
— Ходу, парни, ходу! — командовал клыкастыми созданиями тот урук, что посоветовал Ухтангу накормить пленницу. — Щиты поднять! Сомкнуться! Девку подберите! Без неё нам домой не сунуться! Сука, еще и магик сдох…
Прикрывая друг друга, Вражьи твари попытались поднять связанную девушку. Берентор прищурился, выцеливая брешь в защите.
Однако дальше… дальше произошло то, что предвидеть было невозможно.
Судя по характерному уручьему возгласу, девчонка очнулась.
А затем на следопыта дыхнуло холодом — и это в разгар лета, днём! Синевато-белая вспышка осветила местность, широким кольцом разойдясь по всей поляне и оставляя после себя мерзлую, заиндевевшую землю. Вражеский вой вспыхнул — и разом затих, когда мордорцы остались стоять там, где стояли, полностью превращенные в причудливо-уродливые ледяные скульптуры.
— Да хранят меня Ушедшие…
Поборов изумление и, для верности, всадив по болту в голову каждого из замёрзших врагов, Берентор спрыгнул с дерева, с величайшей осторожностью подойдя к вновь потерявшей сознание несчастной, присев на одно колено и внимательно её осматривая.
Если бы сын Гондора не видел то, что сейчас произошло на лесной поляне, собственными глазами — он никогда не поверил бы в случившееся. И, в то же время, теперь он прекрасно понимал приказ, отданный урукам — «тащить без сознания».
Незнакомка оказалась чародейкой! Чародейкой, в одно мгновение выморозившей всю поляну так, что до сих пор земля твёрдая, как камень! Не говоря уже о солдатах Мордора.
Но как? Люди не из числа прислужников Врага, что несли на себе проклятое благословение Саурона, не могли колдовать! Неужели он ошибся, и женщина эта — из числа Людей Тьмы? Но тогда почему её доставляли, как пленницу? Мятежница? Чем-то не угодила кому-то из наместников Мордора?
Воин аккуратно отвернул ткань, в которую была обернута связанная незнакомка. Нет. Не похожа она была на жительницу Страны-под-Тенью. Слишком нежная и светлая кожа, не следа пепла от Ородруина, не обветренная. Да и следов порченной крови, присущих колдунам Тёмного Властелина, нет.
Интересно всё-таки, почему они её без одежды тащили? Чёрный нуменорец говорил что-то про «найдём». Так и нашли голой, что ли? Ну и откуда она вся такая красивая на его с уруками головы?
Не говоря уже про весьма странный характер колдовства.
Увиденное Берентором не было заклинательной песней, какими пользовались чаротворцы из эльфов. В этом мужчина был уверен. Слишком быстро всё произошло, лёд появился мгновенно, словно из ниоткуда.
Иными словами, гондорец явно имел дело с чем-то неизвестным. Чем-то, с чем его страна доселе не сталкивалась. Во всяком случае, сам следопыт ни разу о подобном не слышал. И это «что-то» было способно превратить отряд вооружённых до зубов воинов в кучку окоченевших трупов за одно мгновение.
Желание тащить девушку прямо в пещеры за Хеннет Аннун изрядно ослабело. Однако… Оставить её одну в лесу, на верную, а возможно и мучительную, смерть? И это при том, что Мордор не постеснялся выделить чародея в отряд, что должен был незнакомку доставить к Ангмарцу?
Нежелание подвергать опасности всю потайную крепость скрестило клинки с совестью и пониманием важности золотоволосой находки.
В конце концов, мотнув головой, Берентор начал разоворачивать ткань, внимательно осматривая незнакомку и разрезая путы. Не обнаружив никаких видимых повреждений, кроме следов нескольких ударов по голове, которыми твари Тьмы, похоже, держали пленницу без сознания, человек завернул её в собственный маскировочный плащ, после чего поднял на руки.
Возможно, когда-нибудь Гондор и начнёт ценить осторожность и безопасность выше помощи невиновному, но только не сегодня. Да и доложить о необычном колдовстве следовало — причём на самый верх, капитану Фарамиру, младшему сыну Стража Закона.
«Но шуток сегодня будет много, — с ехидством подумал Берентор, прижимая ношу к себе и, внимательно осмотревшись, нет ли хвоста, шагая по направлению к Хеннет Аннун. Уходил он окольной дорогой, чтобы ненароком не привести врагов к потайной крепости. — Прихожу я с дежурства раньше обычного, с красивой девушкой на руках, у которой из одежды только мой плащ, и говорю, мол, нашёл. Смеху и вопросов на тему «места надо знать» будет немеряно…»
Хеннет Аннун.
— Капитан!
Молодо выглядевший человек с чёрными, как смоль, волосами, обернулся, уведя взгляд серых глаз от расстеленных на столе карт, и кивнул коротко поклонившемуся нолдо.
— Форментор(3). Садись и докладывай.
Правая рука военачальника Гондора не стал упрашивать себя, пододвинув второй стул к скале с плоской, отшлифованной вершиной, что служила младшему сыну Дэнетора письменным столом.
Когда-то вымытая водой, просторная пещера с отполированными трудолюбивыми каплями и временем сводами была для капитана следопытов Гондора спальней и рабочим кабинетом. От остальной крепости Хеннет Аннун «покои военачальника», как их в шутку называли солдаты, были отделены прочными дубовыми воротами, петли которых уходили глубоко в скалу. Днём чертоги Фарамира освещались дневным светом, струившимся как из-за шумевшего слева от стола водопада, заменявшего собой одну из стен, так и из многочисленных отверстий под потолком. Ночью доставали свечи.
Младший сын Стража Закона вновь вернулся к картам, на которых вольно распростёрся Гондор. От величественных статуй Аргоната, где северные границы прикрывали крепости-близнецы Ондо Хэн(4) и Ондо Хлар(5) — по обоим берегам от водопада. До Умбара, являвшегося последней крепостью Гондора на Юге. Правда, сейчас капитана следопытов куда больше интересовали спорные земли по центру, вдоль Андуина. Если на севере земли Гондора и Рохана прикрывали Мертвецкие болота и нагорье, а на Юге в морях господствовал флот Пеларгира, то вот вблизи Чёрных Врат и Минас Моргула граница уже сотни лет была непрерывным полем боя.
— Сколько на этот раз? — Фарамир, или, как его назвали при рождении на квенья, Валдамирэ(6), кивнул собеседнику на карту.
— Пять стычек — если говорить только о тех, что у нас под боком, — взяв горсть камешков из стоявшей рядом вазы, эльф начал расставлять их по территории Северного Итилиэна. — Две попытки пересечь Андуин на лодках. Отправили на корм рыбам без потерь. Ещё одна группа была замечена у Кириа Россэ(7), — нолдо интуитивно перешёл на квенья в своей речи, вытеснив более простой адунаик. Вот и Каир Андрос не избежал этой участи. — Здесь уже справился гарнизон крепости. Крупный отряд под предводительством чёрного нуменорца шёл по направлению к Артаэль(8). Мы потеряли троих, ещё шестеро ранены. К сожалению, языка взять не получилось. И ещё один десяток орков, судя по всему, шёл к Призрачной Крепости — со стороны Реки. Что характерно — его тоже возглавлял человек. Более того, чародей.
— Проклятие. Каковы потери? — мужчина чуть сжал зубы. Встреча с вражеским колдуном, как правило, не сулила следопытам ничего хорошего.
— Не поверишь, — Форментор усмехнулся. — Но потерь нет. Более того, весь отряд уничтожен одним следопытом — ему удалось подстрелить чародея на привале. До того, как тот начал петь. Просто Морготово везение.
— Хвала Ушедшим. Следопыта стоит наградить, — капитан Гондора довольно выдохнул. — Что с дальними патрулями?
— С Севера пришли вести. Орки всё чаще пытаются найти путь через Мертвецкие болота и найти безопасную дорогу к Ондо Хлар. Наши воины из лагеря под топями уже трижды ловили уручьих соглядатаев, — нолдо чуть постучал по карте пальцами. — У стоянки под Чёрными Вратами всё, как обычно. Крупные отряды они пропускают и выслеживают, давая нам знать, мелкие отстреливают. В последнее время их всё больше.
— Скоро придёт очередь их сменять. Нет ли новостей от Галадора?
— Не думаю, что стоит ждать их в ближайшее время, — покачал головой помощник Фарамира. — В последний раз его отряд давал о себе знать, когда по нашим тайным тропам пересекал Пепельные Горы. Потом связь, понятное дело, оборвалась.
Фарамир в задумчивости кивнул, сложив руки на груди и взглядом командира смотря на карту. Форментор был прав, выводы делать рано. Вылазки в Страну Тени никогда не были короткими. И безопасными, чего таить. Галадор был искусным воином, но он, всё же, не Моранор, резавший орков и Людей Тьмы в их же собственных домах ещё во время Войны Последнего Союза.
— Что-то ещё? — сын Дэнетора наполнил кружки обоих чистой родниковой водой.
Итак, Вражьи силы в последнее время заметно зашевелились. Понятное дело, что следопыты Гондора и разведчики Мордора, любившие друг друга, словно собака палку, никогда не упускали возможности пустить друг другу кровь. Тем более, что после взятия старшим братом Восточного Осгилиата стоило ожидать вражеской активности в преддверье попытки взять его обратно.
Но вот то, что уруки стали куда настырнее искать возможность ударить с Севера, не говоря уже про участившиеся попытки форсировать Великую Реку, было тревожным знаком. Первого на памяти Валдамирэ не было никогда. Второе же могло означать как просто начало нового сезона разбойничьих набегов, во время которых уруков можно было собирать словно грибы после дождя, так и прощупывание почвы перед большим наступлением. И в этом случае Гондору в очередной раз придётся доказывать, что именно он является неприступным бастионом, защищающим всё Западное Средиземье от угрозы Мордора.
Стоило написать Боромиру в Осгилиат, что был, в случае чего, готов отражать атаку… Или отходить обратно, на левый берег — если натиск Врага будет слишком сильным.
— Есть ещё кое-что, — Форментор осушил свою кружку, утерев губы тыльной стороной ладони. — Тот отряд, что удалось перебить Берентору. Он не с пустыми руками к назгулам шёл. Они тащили пленницу. Судя по облику — она из Гондора, либо с Севера. И чтобы ты понимал… Судя по подслушанному — её строго-настрого было запрещено трогать. Приказано было доставить целой и невредимой. Более того, если верить рассказу Берентора — именно ради этой женщины отряд возглавлял колдун.
— Представительница свободного народа, похищенная уруками? Твари. Повезло бедняжке, что наш следопыт отбил её, — скрипнул зубами Фарамир. — Но с чего было приказана оказать ей подобные почести, да ещё и с эскортом в виде чародея? Кто-то из знати?
Капитан следопытов Гондора постарался припомнить, ходили ли в последнее время слухи о пропаже дочери или жены одного из гондорских нобилей. Пока что на ум ничего не приходило. Быть может, Рохан?
— А вот здесь начинается самое интересное, — серые глаза нолдо в задумчивости сощурились. — Половину уручьего отряда уничтожила она, когда очнулась во время боя. Это чародейка. После чего — вновь потеряла сознание.
— Чародейка? Из числа Людей Запада? — мужчина чуть приподнял брови в явном скепсисе. — А её облик — точно не морок? Тебе не хуже меня известно, что без порчи Саурона люди не способны к заклинательным песням. Быть может, это попытка прислать к нам шпиона?
— Насколько мои скромные способности позволяют судить, а ты знаешь, я не являюсь полноценным чародеем — следов колдовства Мордора на ней нет. Но я понимаю твои сомнения. В другой день я сам принял бы этот рассказ за фантазии новичка, решившего выпить вина во время дежурства, — покачал головой уроженец Пеларгира. — Однако Берентор — опытный и бывалый воин, которому я склонен доверять, как бы невероятно его рассказ не звучал. Более того… Он утверждает, что наша гостья колдовала не так, как это делаем мы или вражеское охвостье. Никаких заклинательных песен. Один единственный взмах рукой, вспышка — и твари обернулись ледяными статуями.
— Какой-то бред, — Валдамирэ устало потёр переносицу.
— Я тоже так подумал. И послал проверить, и, заодно, убрать следы боя. На поляне действительно были пять уручьих трупов, убитых колдовством. Промороженных насквозь.
Младший сын Стража Закона глубоко вздохнул, пытаясь структурировать то, что поведал ему заместитель.
Итак. Отряд уруков под предводительством чародея из числа Людей Тьмы. По словам самих же прислужников Врага, посланный с приказом доставить целой и невредимой женщину, выглядевшую, как представительница свободного народа. Оказалось — тоже колдунью, причём колдовавшую не так, как обычно это делали все известные Фарамиру чародеи.
Из хороших новостей — вряд ли она была соглядатаем. Слишком необычная история. Слишком привлекает внимание. Слишком подозрительно, чтобы хозяин Минас Моргула мог бы сделать на подобное ставку.
Вторая хорошая новость — Берентор явно сорвал приказ Ангмарца, и чёрный всадник не получил желаемого.
Вот только что ему, Фарамиру, делать с этой женщиной, наверняка опасной? Особенно учитывая то, что у него в отряде не было боевых колдунов? Форментор не в счёт. Едва разменявший третью сотню лет, нолдо знал лишь несколько простейших трюков. Лучше, чем ничего, но явно не достаточно.
— Где она сейчас? — спросил он наконец.
— В лазарете.
— Хорошо. В таком случае, проведаем её, когда разберёмся с остальным, — принял решение капитан Гондора. — А сейчас — к делам. Нужно выслать дополнительные патрули вдоль линии между Чёрными Вратами и Осгилиатом…
* * *
Когда Фарамир пришёл проверить девушку, та уже очнулась. Незнакомка смотрела на мир без страха, но и без злобы или агрессии. Взгляд синих глаз на красиво очерченном лице был измученным, усталым, горьким, словно нашедший её следопыт ошибся в своих выводах, и пытки ей пройти всё же пришлось. Но он заметил, что сквозь эту горечь пробивалось и другое. В глазах читался опыт и мудрость бывалого бойца, побывавшего во многих передалках, а сам взгляд был цепким. Внимательно блуждал по комнате, явно подмечал детали.
«Девчонка выглядит младше меня, а смотрит так, словно она ветеран войны? Хм».
В Гондоре женщин обучали владеть оружием — обычай, унаследованный от Нолдор. И случалось так, что жёнам, сёстрам и матерям приходилось за него браться. Но случалось это лишь тогда, когда война приходила вглубь территорий Гондора, во время набегов или больших сражений, когда приходилось оборонять уже не просто границу, но поселения и города. Но в последние годы этого не случалось. Откуда тогда подобный взгляд?
Хотя будет вернее спросить, откуда у «гондорки» столь необычные способности в принципе.
Незнакомка, тем временем, подняла глаза, встретившись взглядом с Вандамирэ. Она мирно ела хлеб, который ей предложили следопыты, и запивала вином из фляжки. Одежду ей тоже выдали, похоже, из запасов Хеннет Аннун — рубашка и штаны явно были ей великоваты.
— Мой капитан, — стороживший свою находку Берентор поднялся со своего места, вытянувшись в струнку. — Девушка проснулась и приняла предложенные хлеб, похлёбку и вино. Агрессию не проявляла, бежать не пыталась. Судя по всему, она не знает нашего языка, но смогла объяснить, что её зовут Джайна Праудмур. Наших слегка сторонится, словно опасается, что ей причинят вред.
— Пытался разговорить на Высоком Наречии? — Фарамир кивнул своему воину.
— Нет, мой капитан.
— Ладно. Значит, Джайна Праудмур? — Фарамир обратился к ней, решая проявить к девушке участие и постараться разговорить её уже самостоятельно. Прежде он предостерёг парней не спускать с неё глаз. На тот случай, если затуманенный пережитыми страданиями разум решит вытворить глупость. Связывать её пока не хотелось: поводов она не давала.
Девушка лишь отрицательно покачала головой, указав на ухо и пожав плечами. Мол, не понимаю. Тогда сын Дэнетора попытался обратиться к ней на квенья, языку, что использовался в Гондоре в официальной придворной речи, и был родным для Нолдор Пеларгира. Однако вновь — лишь покачивание головой и пожимание плечами.
Тогда следопыт решил зайти с другого бока. Мужчина сел напротив золотоволосой. После чего назвался, приложив руку к груди и произнеся своё имя.
— Фарамир Дэнеторион.
Незнакомка слегка склонила голову, приветствуя и выказывая сыну Стража Закона уважение.
* * *
Сознание вернулось рывком, когда дочь Кул-Тираса распахнула глаза, судорожно дыша и приподнимаясь на локте. Тёплый плащ из мягкого серого сукна, в который она была закутана, соскользнул с плеч. Девушка поневоле обняла себя руками, пытаясь прийти в себя и понять, где она находится.
Первое её пробуждение после смерти было влажным и холодным. Тогда моросил дождь, а утро было туманным. Она лежала словно в кратере — явно искусственного происхождения. Словно исполинский молот ударил по поверхности земли, расплескав её по сторонам и оставив запёкшуюся корку. Тогда, попытавшись встать, девушка вновь рухнула без сознания.
Второй приход в себя сопровождался воем и криками. Чародейка смутно помнила путы, сковывавшие её тело, помнила визг и уродливое, словно искажённое порчей Легиона или Древних Богов создание, нависшее над ней, пытающееся поднять в своих лапах. Тогда молодая колдунья не сильно задумывалась, жива она или мертва. Она отреагировала так, как научила её короткая, но бурная жизнь в Азероте, что била ключом, начиная с Третьей Войны — «стоя в тёмном лесу и слыша шорох, сначала несколько раз ударить, а потом спрашивать, кто там». Отпустила собственную магию, познакомив неведомую тварь с Кольцом Холода. И тогда небытие вновь поглотило её — колдовство выпило все силы девушки.
Третье бодрствование оказалось более мирным. Во всяком случае, она была не связана, не изрублена на кусочки и не съедена. И это точно было лучше того, что преследовало её во сне.
Джайна чуть содрогнулась, коснувшись пальцами головы и стараясь унять накатившую волну страха.
Сначала, там, во сне, она вновь чувствовала на горле ледяной металл латной перчатки. Короткая вспышка боли, хруст собственной шеи. Небытие, принявшее дочь адмирала. Жуткое ощущение. По настоящему жуткое. Совершенно не то, что она хотела бы испытывать вновь.
Затем ощущение сна среди пустоты начало меняться. Душа девушки чувствовала, как мягкий свет окутал её, согревая, пробуждая от дрёмы, словно заставляя вернуться к жизни. Свет этот не был похож на солнечный, как и на тот, которым пользовались паладины. Прохладнее — словно рассвет на стыке ночи и дня. Насыщеннее, плотнее, чем силы смертных служителей — всё равно, что сравнивать жидкое молоко с деревенской сметаной. Отливавший серебром, а не золотом. Джайна чувствовала внимательный и доброжелательный взгляд сущности, что сейчас окутала девушку своей силой, ощущая себя, как в материнской колыбели. Она могла лишь догадываться, кто сейчас держит её душу в своих руках. Догадка оставляла вопросы. Почему она? Почему не Божественный Свет?
Но потом — в сияющий каскад света ворвалась Тьма. Густая, чернильная, вызвавшая у чародейки настоящий ужас — настолько сильно от нового гостя веяло потусторонней мощью, готовой уничтожить любого, кто встанет на его пути. Если от обладательницы серебряного света веяло мягким теплом, то здесь… Праудмур словно вышла в мокрой одежде на ледяной ветер.
Девушка скорее чувствовала, чем видела: на неё смотрят. Пронизывают взглядом, изучают, взвешивают и измеряют, словно товар на аукционе Штормграда. Но при этом, она не чувствовала враждебности. Почему-то сразу промелькнула мысль, что если бы неведомая сущность была к ней враждебной, от души колдуньи не осталось бы и мокрого места. Причём мгновенно.
Казалось, Свет и Тьма ведут между собой молчаливый спор, понятный лишь им одним. Во всяком случае, граница между двумя Силами кипела и бурлила, точно молоко в котелке, окрашиваясь то в пепельно-серые, то в жемчужные тона. Пока, наконец, Праудмур не почувствовала тонкие женские пальцы на своих волосах.
— Тебе предстоит долгий путь, милая, — скорее в разуме, чем в ушах девушки, раздался женский голос. Низкий, наполненный мягкой, неуступчивой силой. — Я не могу вернуть тебя в Азерот. К сожалению, не могу. Благодаря последнему дару павшего принца, ты не попала в проклятый клинок и не познала муки, но убитое Смертью в нашем мире может вернуться лишь в виде нежити. Я не хочу для тебя такой судьбы. Но тебе, героине Хиджала и Нортренда, ещё рано умирать. Ты заслуживаешь второго шанса… и он может тебе его предоставить, отправив в мир, где у него есть собственные интересы.
— Как ловко последним предложением ты выставила меня меркантильной сволочью, — Мрак ответил прохладным ехидством. В разуме колдуньи на мгновение вспыхнули два глаза цвета расплавленного золота. — Всё так. Новый мир — новая жизнь. Запределье уже должно было показать тебе, чародейка, что миров во вселенной множество, и к некоторым несложно достать ключи.
Тьма окутала волшебницу со всех сторон, оттеснив свет. Холод объял душу, подобно тому, как он уже проникал внутрь в темницах Ледяной Короны.
— Когда-то очень давно мир, похожий на тот, куда предстоит отправиться тебе, дал второй шанс мне. К сожалению, здесь всё пошло не так, как в моём случае. Эта версия меня, ровно как и «мои» потомки, были не особенно удачливы. Впрочем, и тех ужасов без имени и формы, с которыми пришлось столкнуться тогда, здесь ты не встретишь. Мир похож, да не совсем, — золотые глаза в душе дочери морей сощурились с усмешкой. — За тебя попросили. Настолько яростно, что даже сама покровительница Азерота согласилась уступить душу, чтобы я помог тебе начать всё заново. Плата внесена. Так что мы обойдёмся без обычной в таких случаях клятвы верности и дальнейшей службы.
Тёмный тихо хмыкнул.
— Впрочем, есть одно «но». Сюда ты больше не вернёшься. Ни живой, ни мёртвой.
Прежде, чем чародейка успела что-либо возразить, мрак накрыл Джайну. Ледяной ветер сменился ощущением тяжёлого, тёплого плаща на её плечах.
— Подождите! — душа девушки вскрикнула, чувствуя, что плащ Тьмы затягивает её всё глубже. — Попросили? Но кто?
— Могла бы и сама догадаться. Последняя, предсмертная жертва умирающего паладина плотно сплелась с шаманскими ритуалами одного орка…
Воспитанница Кирин-Тора плотнее закуталась в плащ, пытаясь осознать то, что увидела и услышала в Мире Духов.
Тралл… Огромный зелёный друг, сильный и величественный, когда это было необходимо. Верный и заботливый по отношению к друзьям, не оставил её даже в посмертии. Выпросив второй шанс? Артас — а о ком ещё мог говорить повелитель Мрака? — принёсший последнюю жертву ради неё? Что имел в виду этот бог? Неужели принц продал душу ещё раз — уже ради неё? Или же Тьма имела в виду, что бывший паладин растратил последние силы, чтобы подарить девушке чистую смерть?
Джайна боялась, что никогда этого не узнает.
Друг. Возлюбленный. Новую жизнь ей подаривший даже тогда, когда она была этого не достойна. Когда не просила об этом. И она, Джайна Праудмур, бывшая правительница давно ставшего родным Терамора. Она была обязана Траллу и Артасу всем. Этой странно начавшейся новой жизнью в том числе.
Девушка невольно коснулась пальцами тонкой шеи, душа всхлипнула. Не время плакать. Не время. Они оба не оценили бы.
Новая жизнь… Праудмур могла лишь надеяться, что окажется достойной этого непрошенного и болезненного, словно сладкая пытка, дара. Что сможет распорядиться ей так, как подобает. На благо другим людям.
Голубоглазая колдунья подняла голову, изучая глазами пещеру, что, судя по обилию характерных инструментов, служила кому-то лазаретом. Где-то далеко шумел водопад.
Это был плен? Или всё же нет? Вот в чём вопрос, от которого зависело, чем начнется её новое «большое приключение».
С другой стороны, кем бы ни были принёсшие её сюда — они явно лучше тех тварей, что нашли дочь Кул-Тираса с самого начала. Следы от их жёстких верёвок до сих пор украшали запястья. Да и их искажённые рожи девушка запомнила хорошо.
Тканевый полог, что прикрывал выход из пещеры, отодвинулся в сторону, впуская внутрь высокого, крепко сложенного воина с тёмными волосами и недельной щетиной. Правильные черты вытянутого лица, серые глаза, серый плащ с капюшоном, накинутый поверх походной одежды. Во всём облике незнакомца выделялась лишь одна черта — серебряная застежка плаща в виде причудливого герба — Древа и Звезды в окружении Морского Змея.
Воин не проявлял враждебности, тихо заговорив на незнакомом Праудмур языке. После чего протянул девушке свёрток. В нём оказалась одежда.
Следовало ожидать, что язык будет незнакомым. Хоть это и сильно осложняло дело. И как чародейке объяснить её нежданным спасителям, что её не надо сжигать на костре, если в этих землях, к примеру, магия под запретом? Пробиваться на волю силой у неё элементарно сил не хватит. Тем более, что, хотя в воздухе и чувствовалась магия, она была куда более… разреженной, чем в Азероте.
Хорошо, что она не успела ничего наколдовать.
Приняв одежду, бывшая правительница Терамора указала пальцем на ухо, затем на губы, пожав при этом плечами. Но после этого склонила голову и приложила руку к сердцу, повторяя жест незнакомца и благодаря его за одежду. Мужчина попытался заговорить с ней вновь. Однако языковой барьер оставался столь же прочным, как Стена Седогрива, преграждавшая путь нежити.
Воин вышел, задвинув полог обратно, и чародейка смогла скинуть плащ и, потянувшись, переодеться. Ткань одежды была плотной, хорошего качества — хоть до Азеротских мерок и не дотягивала.
Через некоторое время всё тот же чёрноволосый воин появился вновь, неся в руках фляжку, ломоть хлеба и тарелку с мясной похлёбкой, от запаха которой у девушки невольно заурчало в животе и потекли слюнки. Джайна впервые вспомнила, что за всё время с тех пор, как она появилась в этом мире, она ни разу не ела.
Похлебка оказалась густой, восхитительной на вкус, наполненной овощами и кусочками мяса.
Дождавшись, пока гостья утолит первый голод, её стражник? Тюремщик? — указал пальцами на себя и медленно произнёс.
— Берентор Эратарион.
После чего посмотрел на неё, указав ладонью и ожидая того же.
Берентор… Эратарион. Одно — наверняка имя. Второе с одинаковой вероятностью могло быть вторым именем, фамилией или же обозначало кровную связь от отца к сыну. Это ещё предстояло выяснить.
Колдунья приложила руку к груди, назвавшись.
— Джайна Праудмур.
Азеротка продолжила трапезу, запивая похлебку и хлеб неожиданно хорошим для военного лагеря вином, когда раздалось несколько окликов, и в пещеру вошёл другой человек, перед которым Берентор вытянулся по струнке. Джайна поняла, что это был человек выше Берентора по статусу. Возможно, тот, от которого зависела её судьба.
Эратарион сказал ему несколько фраз, и в их разговоре Джайна услышала собственное имя от командира, которому кивнула в знак приветствия.
Командир обратился к ней, но уже на другом языке, более велеречивом и певучем, что лился с губ подобно горному ручью. Но увы, всё ещё незнакомым для волшебницы. Тогда, покачав головой, мужчина повторил жест её прежнего знакомого.
— Фарамир Дэнеторион.
«Ага. Значит, «рион» и в самом деле обозначает принадлежность к роду отца».
Следовало запомнить. Равно как и следующее слово, которое явно означало карту.
Когда перед Джайной раскрыли карту, она чуть прикусила губу и сощурилась, смотря на незнакомые очертания континента. Она догадывалась, что рано или поздно, но до этого дойдёт. И более того, воспитанница Даларана оказалась перед дилеммой: ткнуть ли в неизвестное место на карте, чтобы притвориться, словно она из этого мира? Или попытаться объяснить, что она не знает этих мест?
Если Праудмур случайно попадёт в страну, с которой враждуют, жди беды. Если же она покажет на место, откуда родом они сами или место, откуда родом их близкие союзники, то она никогда не сможет объяснить проблему с языком, а значит вновь возникнут вопросы.
Оставалось только указать на край карты. Но на какой? Южный отпадал: судя по начерченным границам, южный край карты был занят каким-то государством, а указывать на государство опасно. Северный тоже не годился. Никто не поверит в то, что девушка в одиночку и в чём мать родила сможет преодолеть тянущиеся сквозь продолжительный участок карты болота. Не говоря уже о горном хребте на севере. Значит, оставалось два подходящих варианта: указать море на западе (где есть море, там есть и мореходство) или указать большой пустырь на востоке, севернее страны, ограждённой кольцом из гор. На большом пустыре тоже могло находиться государство, не говоря уже о том, что страна в горном прямоугольнике внушала смутную опасность.
В итоге — дочь морей решила довериться интуиции и указать на море, чем вызвала очень удивлённую реакцию.
Оставалось лишь надеяться, что она не прогадала.
Затем командующий воинами спросил девушку о чём-то и изобразил рукой жест, будто пускал из рук искры. Затем скривил зверскую рожу, после чего обхватил себя руками, как будто замерз. Джайна поневоле фыркнула — уж очень живое лицо было у «актёра».
Ну да, разумеется. Если именно эти люди спасли её из лап тех тварей, то они наверняка видели её магию. И до сих пор не убили. Хороший знак. Значит, Алого Ордена здесь нет, и на костре жечь не будут.
Азеротка чуть нахмурилась: требовалось сделать что-то, что показало бы её добрые намерения и было бы достаточно просто, чтобы она смогла сотворить это без больших энергетических затрат. Она бы не сумела сделать что-то серьёзное сейчас.
Сперва, не спеша подняв руки вверх, показывая мирность намерений, маг постаралась нащупать пальцами магию, рассеянную в воздухе. Да, она была разбавленной. Водянистой. Но всё же была!
А ещё у девушки было на примете эффектное, но мирное использование волшебства.
Сотворив слоеный пирог с мясом, грибами и сыром, залитый сливками, уроженка Кул-Тираса любезно предложила его, предварительно взяв кусочек, чтобы избавить воинов от подозрений.
Наконец, Берентор попробовал, явно соблюдая предосторожность. На лице мужчины явно появилось довольное выражение. Когда же через некоторое время командир увидел, что с ним ничего не происходит, он заметно расслабился. Праудмур чуть облегчённо выдохнула. Кажется, контакт с местным населением потихоньку налаживался.
Командир, а вслед за ним и её первый знакомый, вышли, впустив вместо себя двух других мужчин, оставшихся стоять на страже. Джайна же осталась ждать.
* * *
— Моргот, Саурон и все барлоги знают что, — Валдамирэ устало покачал головой, пытаясь прийти в себя. Тонкие черты лица сына Дэнетора были напряжены. На лбу залегла морщина.
Если бы он не присутствовал при происходящем, то, наверное, так до конца бы и не поверил. Но Фарамир своими собственными глазами узрел, как насыщенное голубое сияние, окутавшее руки девушки, в итоге разрослось и превратилось в пирог. Судя по довольному лицу его солдата — вкусный. И даже не отравленный — ни чародейка, съевшая первой, ни Берентор не спешили умирать в корчах.
И это уже не говоря о том, как девушка явно в сомнениях показала на западный край карты.
Валинор? Благословенная земля, королевство Валар и Майар. Последнее убежище, куда бегут, спасая своё бессмертие, слабые духом эльфы, что оказались не в силах противостоять Времени и Врагу.
Место, ни единым образом не дружелюбное ни к Нолдор Пеларгира, ни к потомкам Нуменора. Так учили Фарамира, сколько он себя помнил. А до этого — Боромира и Дэнетора. И если незнакомка действительно пришла из Заокраинного Запада…
Жди неприятностей. Не такой серьезной, как угроза со стороны Властелина Мордора, но всё же.
Мужчина в задумчивости вертел в пальцах висевший на шее кристалл. Чёрный, как ночь, идеальной формы, с отполированными гранями.
Вот только была одна несостыковка. Девушка не знала квенья.
— Она лжёт, — с уверенностью заявил стоявший рядом Форментор. — Чтобы посланница Амана не знала квенья? Чушь. Либо она прекрасно знает Высокое наречие, но изображает неумёху, либо — ткнула пальцем в карту наугад. Я скорее поверю во второе.
— Согласен. Но что чушью не является — так это её магия, — капитан следопытов начал мерить свой «кабинет» шагами. — В столице должны узнать обо всём. Не говоря уже о том, что оставлять её здесь элементарно опасно. Да, девушка не проявляет враждебности, но у нас рядом нет ни одного боевого чародея.
— Верно. К тому же, к сожалению, я не столь искусен в осанвэ. Прочесть мысли и память не повредив — это не урукам мозги выворачивать наизнанку.
— Тогда, — Фарамир остановился. — Вопрос решён.
Капитан раскрыл ворота, ведущие из пещеры.
— Берентор! Зайди ко мне.
— Мой капитан, — воин прошёл внутрь.
— Смотрю, умирать от пирога ты не планируешь. Сытый и довольный, будто харадский мумак. Хорошо, — младший сын Стража Закона положил на каменный стол бумагу, после чего взялся за перо. — Я дам тебе пропуск на верхние уровни Минас Тирита. Возьми с собой также десяток наших следопытов. Отвезёшь нашу гостью отцу вместе с моим письмом. Если понадобится — расскажешь историю о том, как ты нашёл её, ещё раз. Без помощи чародеев Нолдор нам в этой истории не разобраться.
Запечатав письмо и передав его следопыту, Валдамирэ, наконец, смог вернуться к карте.
Осгилиат.
— Я не буду говорить «я же говорил», «я ведь предупреждал» и «в следующий раз умнее будешь», — наполненный сарказмом голос наставника, похоже, вернувшегося из разведки, раздался сразу, когда нолдо перешагнул порог «штаба командования». Так гордо называлось одно из немногих строений в городе, что уцелели лучше других, и, по крайней мере, имели крышу — пятиярусная башня с обломанной вершиной. Как говорили Нолдор, раньше она возвышалась на куда большую высоту. — В то, что ты с возрастом обретёшь хоть немного мудрости, юноша, я не верю уже давно. Доведут тебя когда-нибудь орки и таверны до…
— Моранор, — подавив желание запустить в ехидную физиономию Перворождённого кубок с отваром из ацеласа, которую лекарь приказал пить всю следующую неделю, Боромир бросил на вошедшего кислый взгляд. Который, впрочем, был абсолютно проигнорирован. — Морской Страж, Владыка Пеларгира и Клинок Умбара… Вы не могли бы заткнуться? И так тошно.
— … Однако теперь, по крайней мере, я уверен, что всю следующую неделю, если случится ещё одно нападение, ты проведёшь его не на передовой, — как ни в чем не бывало закончил нотацию Моранаро, скрестив руки на груди. После чего, шагнув к ученику и посерьёзнев, с осторожностью прощупал чуткими пальцами голову гондорца, наполовину скрытую чистой тканевой повязкой. Глаза нолдо чуть вспыхнули изнутри, а боль, сжимавшая в тисках голову мужчины, слегка ослабила хватку. — Жить будешь. Как ты так подставился?
— Щит раскололся, — мужчина устало улыбнулся, благодарно кивнув. — И следующий удар палицы я отразить просто не успел. В итоге ударило прямо по шлему. Что характерно, шлем остался цел. А вот голова не очень.
— Очень странно, юноша. Учитывая отсутствие мозгов в литой голове, я скорее рассчитывал бы на обратный вариант. Сражаться в первой линии было лишним.
— Брал пример с тебя, наставник, — беззлобно огрызнулся Маршал Белой Башни. Эльф не удержался, фыркнул.
Слова Боромира были правдивыми. Ни военачальники Нолдор, ни впитавшие их обычаи и культуру военачальники Нуменора и Гондора никогда не отсиживались за спиной собственных воинов. Долг каждого полководца, будь он эльфом или человеком, — вести своих воинов в бой лично, подавая пример и ободряя на поле боя. Иначе и быть не могло. В конце концов, подобными вещами жители Гондора, смертные и бессмертные, и отличались от морэдайн(9), чьи предводители предпочитали руководить, стоя за спинами армии. Ну, кроме Назгулов, понятное дело. Эти в первые ряды шли охотно, когда появлялись на поле боя. Что происходило, к счастью, не так часто.
Нолдо ласково сжал пальцами правой руки плечо ученика (Боромир слегка крякнул — хватка правой руки у Моранора была стальной в буквальном смысле) и сел за походным столом напротив, наливая себе вина.
Злиться на бывшего учителя было не только бесполезно, но и глупо. Подлинных обвинений в его словах не было — такие были бы сказаны совсем другой интонацией и другим голосом. Морозным, давящим — будто ледник древнего Хэлкараксэ. Сейчас же ничего подобного не чувствовалось.
В сущности своей, за ядом в голосе Морской Страж скрывал сейчас лишь одно — беспокойство за воспитанника, до конца выполнявшего свой долг. В этом он и отец Боромира были похожи, словно две капли воды. Суровые, саркастичные, колючие… и заботу выражавшие скорее делом, чем словом. Но чему здесь было удивляться, если когда-то воспитанником этого эльфа являлся и Дэнетор?
Военачальник Гондора был лишь благодарен, что подобную заботу Моранор проявляет лишь наедине с бывшим учеником. Не подрывает авторитет среди солдат.
— Расскажи подробнее, — нолдо кивнул на замотанную голову мужчины. — Что здесь произошло, пока я отсутствовал?
— Нас прощупывали, — залпом допив лекарство и чувствуя, как мигрень, преследовавшая его последние два дня, на время отступает, Маршал, встав с насиженного места, достал из тубуса карту и расстелил её на столе. — Но прощупывали максимально странно. Трижды к городу подходили отряды — со стороны Чёрных Врат и Минас Моргула. Но полноценным нападением я бы это не назвал — слишком малые силы. Даже для авангарда. Выпустить десяток-другой горящих стрел, напасть под покровом ночи, сняв часовых, после чего отступить — это самое большее, на что они были способны. У них даже чародеев не было.
Боромир указал пальцем, по какой траектории наступали Вражьи отряды.
— Лишь вчера было то, что хоть как-то напоминало полноценный штурм — с осадными лестницами и тяжёлой пехотой. Тот крупный отряд из Минас Моргула, о котором нас предупредили с твоей стороны. Не меньше пяти сотен, причём многие из них — из людей, а не уруков. Четверо колдунов. Они ударили за полночь, попытавшись с ходу занять стену. К счастью, благодаря тебе мы были готовы.
— Это в тот момент тебе едва не проломили голову, Воромирэ?(10)
— Именно, — мужчина едва заметно дёрнул желваками. Обращение по имени, данному на квенья при рождении было, конечно, лучше «юноши», но всё же чересчур вычурно. Высокое Наречие было создано для каменных чертогов, а не для походного лагеря. Здесь куда уместнее был адунаик. Говорили, что Элрос, первый король Нуменора, именно поэтому и ввёл в своей стране два главных языка. Один — для мира и искусства. Второй, куда более простой и лаконичный — для войны. — Знаешь, судя по возгласу того человека, что сделал это — он тогда искренне ликовал. Думаю, уже представлял, как его наградят за убийство Осгилиатского Мясника.
— Вряд ли больше, чем если бы он прикончил Пеларгирского Вешателя…
— Смотря где. Если у Харадрим — то безусловно, а вот близ Мордора — можно поспорить.
Учитель и ученик синхронно ухмыльнулись. Прозвища, коими их наградили слуги Врага, вполне себе соответствовали их деяниям, и относились они к ним с лёгкой гордостью. Заслужили, в конце концов. Каждый южный пират знал, чем закончится попадание в плен к властителю Пеларгира. Точно также, как каждый урук или морэдайн при встрече с Маршалом Белой Башни знал, что пощады можно не ждать.
— В любом случае, ликовал он недолго, — подвёл итог сын Дэнетора, хмыкнув. — Подытоживая, стену им занять не удалось. С наступлением рассвета враг отхлынул назад, в леса, и больше пока нас не тревожил. — Боромир покачал головой. Вся сложившаяся ситуация казалась ему… неправильной. Мягко говоря. — Но даже вчерашнее сражение не выглядело так, будто они всерьёз пытались выбить нас из Восточного Осгилиата. Ты не хуже меня знаешь, как они умеют сражаться по настоящему. Уруки умные и свирепые бойцы. Не говоря уже о чёрных нуменорцах. Ни те, ни другие не привыкли бросаться на убой просто так. Здесь же… слишком мало. Не стали бы они пытаться брать штурмом город всего с пятью сотнями. Авангардом приближающейся армии это тоже быть не могло. Фарамир и ты бы предупредили.
Серые глаза гондорца сузились.
— Ощущение… как будто они пытаются отвлечь наше внимание от чего-то другого. Чего-то важного. Чтобы внимание Гондора было приковано к Осгилиату и более ни на что.
— Так оно и есть. — Моранаро спокойно и серьёзно, без прежнего ехидства, посмотрел на ученика. — Они действительно отвлекают нас от чего-то более важного. Причём важного как для Врага, так и для нас.
Клинок Умбара потянулся к карте, расставляя цветные камешки по всей полоске земли между горными стенами Мордора и Великой Рекой.
— Весь Итилиэн гудит, подобно разворошенному гнезду шершней, Боромир. Из Лунной крепости вышло множество небольших отрядов. И каждый из них, каждый — возглавляется чародеем из числа людей. Чтобы Люди Тьмы сами в боевую разведку ходили! Уже настораживает, правда?
— Нечто подобное упоминал и Фарамир в своём отчёте несколько дней назад, — Маршал Белой Башни прищурился, вспоминая. — Брат писал, что его следопытами был уничтожен необычный отряд. Тоже возглавляемый колдуном-человеком. Но им, к сожалению, не удалось взять никого живым, чтобы допросить.
— Мне в этом плане повезло больше. И если бы мой опыт не позволял бы мне понимать, где ложь, а где правда — скажу честно, мне трудно было бы поверить в рассказ пленника, — Морской Страж скрестил руки на груди. — Каждый из этих отрядов был послан хозяином Минас Моргула. Лично.
Нолдо выдержал паузу, словно пытаясь подобрать слова.
— Властелин Мордора и его призрачное охвостье почуяли что-то. Вспышку силы, чародейства. Не похожего ни на наше искусство, ни на чары Саурона. Здесь, в Итилиэне. И это взволновало Врага настолько, что Ангмарец разослал разведчиков на многие мили в поисках… чего-то. Судя по рассказу пленника, они и сами не до конца понимали, что искали. Какой-то предмет. Или наоборот, существо! Но что бы это ни было, приказ был крайне чётким: доставить в Минас Моргул живым и невредимым. А чтобы мы не мешали — некоторые силы были выделены на привлечение твоего внимания к Звёздной Цитадели.
— Так, — Боромир скрипнул зубами. Рассказ наставника нравился ему всё меньше и меньше. — Иными словами, Враг изо всех сил ищет нечто, что вполне может оказаться оружием, которое он повернёт против нас? Вроде легендарного Проклятия Исилдура, которое, кстати, было утоплено в Андуине в своё время? Или вовсе — уже нашёл? Проклятие. Но почему этой вспышки не почувствовали ты и Нолдор?
— Потому что мы хоть и искусны в чародействе, но не являемся одним из первородных духов Арды, что именуются Айнур, — резонно заметил Моранор. — Могу лишь сказать с уверенностью, что это вряд ли Единое Кольцо. Его я видел вживую и, если бы оно оказалось в Итилиэне, его я бы почуял. Кроме того, судя по тому, что из Минас Моргула последние дни продолжали рассылаться поисковые отряды — Враг всё ещё не получил то, что хотел.
— Это обнадёживает, — мужчина слегка выдохнул. Хоть какие-то хорошие новости. — Но не отменяет того факта, что нам, похоже, следует организовать собственные поиски.
— Этим сейчас мои Нолдор и занимаются. Если ты оповестишь младшего брата — смогут заняться и его следопыты. Но пока что, — эльф невесело усмехнулся. — И для нас, и для Саурона это превращается в поиск иголки в стогу сена наперегонки. Особенно учитывая то, что ни они, ни мы даже не представляем себе, как выглядит игла.
Стук во врата башни прервал их разговор.
— Войдите!
Двери здания распахнулись, пропуская человека в служащие штабом развалины. Он был высок ростом — даже не имея в роду нуменорской крови, лишь немногим уступал Боромиру. Угольно-чёрные волосы и более смуглая, чем у гондорцев, кожа разительно контрастировала с ярко-синими глазами. Присутствовал тёмно-синий, помимо традиционного чёрного с серебром, и в одежде с доспехами, свидетельствуя о происхождении и роде войск воина.
— Мой Маршал, — капитан дунландских пехотинцев ударил кулаком о броню над сердцем, приветствуя Боромира. Затем, увидев рядом с военачальником Гондора ещё одного гостя, отдал честь и ему. — Морской Страж. Новости из столицы — для вас обоих.
— Алвар, — Боромир махнул одному из своих ближайших соратников рукой. — Проходи и рассказывай, мы слушаем тебя.
Кивнув, дунландец прошёл внутрь, закрыв за собой ворота.
У судьбы народов может быть не менее злое чувство юмора, чем у судеб людей и перворожденных. Когда-то нынешних смуглокожих жителей гор и лесов начали вытеснять с родных земель. Изначально нуменорцы, ещё во Вторую эпоху. Затем, уже во времена Гондора под властью Триумвирата — Рохиррим, получив бывшие земли дунладцев в дар — за обещание вечного союза и, фактически, вассальную присягу. Пусть официально клятвы верности и не было.
Вот только после смерти Эорла Юного пути Гондора и новосозданного королевства всадников начали расходиться. Всё больше короли Рохана, не желавшие подчиняться власти Стражей, чья земля была богаче как ремесленно и торгово, так и культурно, обращали свой взор на Запад, ища поддержки у короны вновь объединённого, пусть и ослабленного Арнора. Правители Северного Королевства же, со времён смерти Эарнура грезивших единой державой нуменорцев под своей рукой, только рады были привечать возможных союзников на юге. И несмотря на то, что пока Рохану удавалось балансировать между Севером и Югом, век от века больше они склонялись в сторону Севера.
В ответ на подобное, пусть и не официальное предательство, Гондор начал торговлю с Дунландом через свой самый западный оплот — Изенгард. Тем самым, фактически помогая бедной и диковатой стране выбраться из нищеты.
Получилось подобное, справедливости ради, отнюдь не сразу. Слишком много недоверия было между потомками нуменорцев и смуглокожими. Но со временем многие товары людей и Нолдор, бывшие на своей родине в избытке, начиная с ремесленных инструментов и заканчивая секретами механизмов ветряных мельниц, тонкой, но полноводной рекой полились в земли заклятых врагов Рохана. Взамен же Триумвират Стражей потребовал совсем немногого — распахнул двери своей армии для всех желающих жителей гор, на что дунландцы, у которых голод был частым явлением, ответили горячим согласием. Воевать горцы умели, и солдаты из них выходили отменные, пусть первоначально дисциплину им приходилось прививать жёстко.
После службы часть бывших солдат, что за время жизни бок о бок с жителями Гондора зачастую перенимало их обычаи и традиции, оседало в стране, постепенно смешиваясь с народом Нуменора. Другие уходили обратно, принося на родину многие вещи, бывшие среди жителей Юга обыденностью. Например, чистоту. И, что немаловажно, несли с собой они и гондорскую культуру, постепенно вытесняя старые обычаи.
Ныне же, сотни лет спустя, Дунланд во многом куда более походил на Гондор, чем тот же Рохан. Пусть победнее и более грубоватый. Но всё же. А полки дунландских мечников и копейщиков, прибавлявших к своему одеянию клановые цвета, давно стали привычным делом на берегах Андуина.
Таким был и Алвар Ворон. Сын вождей одного из кланов, чей отец в своё время сам служил в Гондоре. Наполовину смуглолицый по своей крови, но истинный гондорец по обычаям и духу. Одинаково легко находящий общий язык с обоими своими народами. И, что немаловажно, абсолютно преданный Маршалу Белой Башни, что возвысил его из простого командира до почти что гондорского нобиля.
— И что там происходит у Дэнетора? — Моранор, словно торопя, слегка дёрнул подбородком.
— Только что прискакал гонец, — с позволения Боромира, Ворон промочил горло вином. Ноздри прямого носа чуть раздулись, вдыхая аромат напитка. — Вас обоих просят срочно прибыть в Минас Тирит. Цитирую: «Если Враг не идёт на Артаэль прямо сейчас с армией — я жду вас в Белом Городе».
Боромир и его наставник переглянулись между собой. Суровый и дальновидный, Отец никогда не стал бы бросаться подобными словами, если бы речь не шла о чём-то действительно важном.
— В чём причина? — Морской Страж забарабанил пальцами по столу, вопросительно смотря на командира копейщиков.
— Гонцу она не известна. Даже ему никто ничего не сказал. Похоже, информация держится в строжайшей тайне.
— А тебе? — Боромир проницательно посмотрел на своего соратника. — Я же не зря твоих воронят дополнительно кормлю. Я делаю так, чтобы они новости приносили на своих хвостах. Правда же, Алвар?
Как наследник Стража Закона, сын Дэнетора был вынужден следить за ситуацией не только в военном лагере, но и в столице. А желательно — и в других крупных городах. И Алвар, умевший заводить знакомства практически везде, идеально справлялся с созданной им же сетью наблюдателей и соглядатаев.
— Воронята действительно кое-что принесли, мой Маршал, — пронзительно ехидные глаза сощурились с лёгким весельем блеском. — До того, как гонец был послан к нам, в Белый Город прибыл посланник от вашего брата. Некий Берентор. И не один. С ним были десяток следопытов, и все вместе они сопровождали в город молодую золотоволосую женщину.
— Женщину? — Воромирэ чуть выгнул бровь. — Фарамир там что, в глуши невесту себе нашёл? Кто она, роханка?
— Судя по описанию — нет. Разве что племянница короля, но вряд ли принцесса Рохана поехала бы сначала в Итилиэн, а потом к нам, — в голосе Ворона просквозил сарказам. — Слишком тонколицая, слишком красивая. А кроме того, — смуглолицый чуть понизил голос. — До самого прибытия в Минас Тирит, говорят, следопыты с ней обращались с крайней осторожностью. Словно, с одной стороны, нужно было доставить в целости и сохранности, а с другой — боялись разозлить. Несколько человек обмолвилось за элем. Поговаривают — то ли эльда в людском обличии, то ли чародейка.
— Эльдиэ. Она же женщина, — машинально поправил дунландца Моранор. Чёрные брови эльфа сошлись на переносице. — Ещё и золотоволосая? Надеюсь, это не та, о ком я думаю. Только ее нам в Минас Тирите не хватало.
— А не может ли это быть связано с теми поисками, о которых ты говорил? — военачальник Гондора, в душе которого зрело пока что непонятное предчувствие, машинально посмотрел на наставника.
— Думаешь, следопыты Фарамира нашли что-то раньше Врага, и это что-то у неё?
— Или «это что-то» и есть она.
— Барлог её знает…
Звук рога, длинный и протяжный, сменившийся изумлёнными криками людей, заставил всех троих поднять головы.
— Проклятие! Что там?
Наскоро похватав оружие, Боромир и Моранор во мгновение ока оказались на улице, будучи готовыми к чему угодно. От внезапного нападения на крепость с Востока, до объявления в округе всех Девятерых разом. Однако реальность сумела преподнести сюрприз.
Далеко на юге, затмевая лучи закатного солнца, на землю падала звезда. Огромная, видная даже из Осгилиата, сияющая так же ярко, как Сильмарилл в ночном небе, пылающая бронзовым и синим огнём, она неслась с востока на запад, стремительно снижаясь — до тех пор, пока не рухнула на землю где-то далеко на юге, явно за Умбаром, в Хараде.
На мгновение Боромиру показалось, что лёгкая дрожь слегка качнула землю под ногами. Но то было лишь воображение. Слишком далеко. Слишком.
Алвар выдохнул сквозь крепко сцепленные зубы. Было видно, как гладко-выбритое хищное лицо, обычно смуглое, слегка побледнело. Сын Дэнетора и сам не понимал, чего ждать от подобного знамения. Не каждый день видишь сходящую с небес звезду.
— Уж не знаю, что это, — нолдо, из всей троицы остававшийся наиболее спокойным, сощурился. — Но чутьё подсказывает мне, что теперь Вражьи прислужники засуетятся ещё больше.
Даларан, то что от него осталось, Где-то за Умбаром.
— Леди Ветрокрылая! Леди Вериса! Вы слышите меня? Вернитесь к нам. Ещё не вышел срок, отмеренный Элуной…
Мягкое, зелёное с серебром сияние, неотступно следовавшее за женским голосом, пробилось сквозь тяжёлый сон, окутывавший эльфийку. Веки её задрожали, тихо бившееся сердце ударило увереннее, гоня кровь по жилам.
Наконец, Ветрокрылая открыла глаза — резко, с выдохом, выброшенная из оков бессознания словно пушечное ядро из жерла. Капитан Серебряного Союза чуть рванулась вперёд, резко приподнимаясь на локте и садясь — тело явно ещё переживало последний бой. Мышцы взорвались болью, заставив Верису слегка зашипеть. Ощущение было, словно её пропустили через гигантскую мясорубку, после чего собрали заново из фарша.
Однако чья-то узкая ладонь мягко, но непреклонно легла ей на плечо, вновь прижимая обратно к ложу. Да так, что следопыт даже пикнуть не смогла.
— Леди, осторожнее. Вам сейчас не стоит двигаться. Вы и так потеряли немало крови. Вот, выпейте.
К губам настойчиво прижалась чашка с чем-то горячим, густым и пахнущим травами Калимдора.
Когда плыть перед глазами перестало, а зрение хоть немного сфокусировалось, следопыт наконец смогла взглянуть на обладательницу голоса и света, что вернули ей сознание.
— Анвен Лунная Сестра, — представилась уроженка Ашенваля, облачённая в традиционные одеяния друидов Круга Кенария. Вид у эльфийки ночи был, мягко скажем, помятый. Одежда в нескольких местах была явно недавно разорвана и заштопана наскоро. На светло-фиолетовой коже красовались несколько кровоподтёков. Переброшенная через плечо коса тёмно-зелёных волос чуть растрепалась. — С возвращением в мир живых.
— Благодарю. Что, со мной всё было настолько плохо? — хмыкнула Ветрокрылая, откидываясь на тонкий матрац, сейчас служивший ложем. Заниматься самодеятельностью и спорить с лекарями, уверяя, что с ней уже всё хорошо, или пытаться встать самостоятельно, в её привычки не входило. Будучи подростком — было дело. С Сильваной и Аллерией они на эту тему часто спорили, когда старшие сёстры пытались вбить в младшую хоть немного ответственности. Сейчас же, в бытность лидером одного из осколков своего народа… она научилась выполнять свою работу и не мешать своим друзьям и товарищам по Союзу выполнять свою. Кель’Дорай просто подчинилась, отдав себя полностью во власть целительницы и осматриваясь украдкой.
Они всё ещё были в Даларане. Эти белые с серебром и аметистом стены, своими формами так напоминавшие строения родного Луносвета (основатели Даларана явно вдохновлялись творением своих учителей эльфов), Вериса узнала бы из тысячи.
Эльфийка находилась в уже ставшим привычным Серебряном Анклаве. Вот только вид штаб-квартиры следопытов Союза был таким, словно он очень близко познакомился с катапультами Орды времён Второй Войны. Часть стен и перекрытий обвалились, оставив на месте себя завалы. В других местах стены выдержали, хоть и зазмеились лёгкими трещинами. Через дыру в крыше проглядывал кусочек неба вместе с солнцем. Причём и небосвод, и светило были слишком ясными и слишком жаркими для Нордскола.
А ещё в вестибюле Анклава явно сделали лазарет. Повсюду лежали раненые самых разных народов, принадлежавших как Альянсу, так и Орде.
Проклятие. Кажется, посадка у Даларана всё же была жёсткой…
— Это одно из немногих строений, что остались, — проследив за взглядом светившихся глаз высшей эльфийки, друид кратко пояснила увиденное. — Как мы поняли, Ноздорму помешали перенести Даларан сквозь пространство. Парящий Город выбросило с большой высоты посреди пустыни. Песок немного смягчил падение города. Так что, милостью Элуны, от Даларана осталась не груда камней. Хотя досталось ему изрядно. Не думаю, что он взлетит в ближайшее время…
— Это объясняет смену погоды, — Ветрокрылая прислушалась к своим ощущениям, втянув ноздрями воздух. Тот был сухим и жарким, ни разу не походя на пахнущий в лучшем случае морозом, в а в худшем — смертью Нордтренд. — И где мы рухнули? Танарис? Дуротар? Я всё же надеюсь, что не Силитус…
— По правде говоря, леди, — кал’дорай чуть смутилась, — мы не знаем. Это место не похоже ни на одну пустыню Азерота. И связаться пока не получается. Ни со Штормградом, ни с Оргриммаром.
— Прелестно, — на языке капитана следопытов вертелась колкость и лёгкое богохульство касаемо того, что Элуна, которой столь ревностно поклонялись ночные эльфы, смотрела сейчас на них отнюдь не лицом. Однако Вериса всё-таки сдержалась. Сейчас её, как командира, куда больше интересовало другое. Длинные серебристые брови чуть нахмурились. — Скажи мне, Анвен. Каковы наши потери?
Целительница побледнела — лицо из красивого светло-фиолетового оттенка стало болезненным, бледно-розовым. И в этот момент эльфийка очень отчётливо почувствовала, что новости ей не понравятся. Мягко говоря.
Однако реальность превзошла даже самые пессимистичные ожидания.
— Множество жителей Даларана было убито ещё во время нападения Отрёкшихся. Другие погибли при падении. Некоторые погребены под завалами. Их до сих пор откапывают. Нас… всех осталось не больше пяти тысяч. Вы сами едва выжили. Вас откапывали из-под завалов. Множество переломов, несколько рваных ран. Но обошлось.
Вериса подавила рвущееся с языка ругательство. Пять тысяч. Из многих тысяч населения Даларана. И это не считая, что Парящий Город был общим пунктом сбора и для Орды, и для Альянса — помимо собственных крепостей.
Катастрофа. Даже если не учитывать войну с Королём Личом, враги которого изрядно теперь ослабнут. Просто — ка-та-стро-фа. Какой не случалось со времён Третьей Войны. Пять тысяч. Из почти двадцати пяти.
Ледяной холод сжал сердце девушки в когтях, когда жуткое подозрение закралось. Её откопали из-под завалов? Последнее, что Вериса помнила, как сражается на ступенях Аметистовой Цитадели. Но если так…
— А Ронин? Мои дети? Они живы? — Ветрокрылая мёртвой хваткой вцепилась в руку Анвен. Голос дрогнул, чуть дребезжа.
— Леди, леди. Тише. Вам не стоит так волноваться, — друид явно попыталась увильнуть в сторону от вопроса, отведя взгляд в сторону. — Всё будет хорошо…
Высшая эльфийка прикрыла светившиеся арканом глаза, тихо выдохнув сквозь сжатые зубы.
Одной её части сейчас безумно хотелось вытрясти из своей собеседницы всю правду. Силой, если понадобится. Невзирая не состояние, броситься на поиски близнецов. И Ронина. Однако…
Бесцеремонным пинком загнав Верису-мать-и-жену под кровать, Вериса-капитан-следопытов взяла дело в свои руки, открыв глаза уже с холодным и спокойным взглядом. Она сейчас не имела права на истерику. Тем более здесь, в общем лазарете, где лежали и её подчинённые, и союзники из Альянса. И, тем более, ордынцы.
— Я умею распознавать такие увёртки, Анвен, — почти буднично произнесла кель’дорай, отпуская руку лекаря. — Так что с магистром Кирин-Тора Ронином и нашими детьми?
— Леди, прошу…
— Понятно. Судя по вашей весьма характерной реакции, моя догадка верна?
Лунная Сестра удручённо покачала головой.
— Аметистовая Цитадель обрушилась, когда город рухнул на землю.
— Ясно, — кель’дорай с трудом проглотила застрявший в горле комок. — Их… уже откопали? — если нет, то не такая уж безнадёжная надежда есть. Возможно, кто-то успел открыть портал…
Однако ответ друида поставил точку в этом вопросе.
— Как и всех остальных. Магистры погибли в полном составе. Все, кроме Калесгоса, бывшего в тот момент в воздухе. А так же все, кто в тот момент был в Цитадели.
«Следопыт» втянула носом местный горячий воздух, титаническим усилием держа сейчас «мать» за глотку, чтобы та не смела разреветься. Или, того хуже, истерично броситься к телам, невзирая на то, что едва очнулась, а целитель приказал лежать.
Нет… нет. Нельзя.
Но Ронин? Близнецы? Ронин Младший, Красус? Проклятие…
«Слабачка! Ты думаешь, у тебя одной сейчас дети умерли? Тысячи жителей города сейчас отправились в Свет! Тысячи. И дети были у многих! Ты не имеешь права сейчас сорваться. На тебе — ответственность за выживших следопытов».
А возможно — и за в принципе всех выживших, если больше не осталось никого из тех, кто мог бы командовать.
Отвесив себе моральную оплеуху, эльфийка чуть успокоилась, на время пинками затолкав горе под кровать.
— Благодарю, что ты всё же рассказала, — наконец произнесла Ветрокрылая почти спокойно. Почти. — Тогда второй вопрос. Хоть кто-то из лидеров Орды и Альянса ещё выжил?
— Хвала Элуне, да. Король Вариан, Вождь Орды Тралл. Верховный Магистр Роммат.
— Воистину, хвала, — кивнула кель’дорай. Хоть какая-то приятная новость. Значит, ей не нужно принимать обязанности командующей прямо сейчас. — Тогда… последняя на сегодня просьба. Приложите всё своё искусство для того, чтобы я могла стоять на своих ногах на похоронах моей семьи.
— Конечно, Леди…
Анвен говорила что-то ещё, но следопыт уже не слушала, закрыв глаза и глубоко дыша.
Она подумает об этом потом. И оплачет близких — уже наедине, когда никто не будет видеть. А пока что — нужно успокоиться.
Вот только пустота пополам с холодом Ледяной Короны в душе никуда не делись. Похоже, поселились они там надолго…
* * *
Оказаться фактически на положении Сынов Лотара, что были заперты в Запределье на долгие годы, без поддержки Азерота, лишь с призрачной надеждой, что когда-нибудь удастся вернуться обратно?
После своего возвращения на трон Штормграда — это последнее, о чём бы Вариан стал мечтать.
Скрестив руки на груди, Ринн в задумчивости посмотрел на того, кого давно уже привык считать своим вторым главным противником после Лича. Тот ответил точно таким же, полным задумчивости взглядом.
Факт оставался фактом. Вляпались они именно в ситуацию, полностью аналогичную злоключениям Даната Троллебоя. Они неизвестно где. И неизвестно, получится ли вернуться. Только вот если Данат и Туралион знали, что им нечего опасаться — враг побеждён, а Альянс в надёждных руках, — то здесь всё ещё хуже. Обе фракции Азерота оказались обезглавлены! В разгар войны с армией нежити.
Вариану оставалось лишь надеяться, что советники, которых он назначил, в случае чего, в помощь его маленькому сыну, окажутся достойными его доверия — такими, каким когда-то был почивший в Свете Болвар Фордрагон.
И надеяться, что к власти в Орде не придёт кто-то вроде Гарроша Адского Крика.
Эта земля не была Нордтрендом. И скорее всего, даже не была Азеротом. Поначалу обманувшись и приняв её за Танарис, Вариан понял горькую истину, когда наступила ночь. Не те звёзды, что освещали Азерот. Луна, что была куда меньше. Даже духи стихий и магия другие, так что уцелевшие чародеи пока что с трудом могли колдовать — вполне возможно, что придётся переучиваться. Зато шаманы и друиды — напротив, словно почувствовали себя здесь гораздо сильнее, чем обычно. Будто местные Стихии и Жизнь были куда могущественнее, чем в их родном мире.
Но если это не Азерот, то где они? Куда их забросил сорванный ритуал Аспекта Времени? Сквозь пространство? Сквозь время? Но на древние карты звёздного неба времён Войны Древних, по утверждению Роммата, местные светила тоже не походили.
Какие ещё варианты? В альтернативную временную линию? Куда?
А главное, как отсюда вернуться, Легион его побери?
Пока что единственное, что могли сказать уцелевшие представители каждой из магических школ, что в один голос утверждали и Тралл, и Роммат: если это действительно был другой мир, а не одно из ещё более странных предположений, о которых не хотелось думать, то мир этот находился значительно дальше от Азерота, чем тоже Запределье. И действовал явно по другим законам. На осколке Дренора магия была куда привычнее Азероту, чем здесь.
Саргерас и все его демоны!
Забавно, но лучше всего со всей этой ситуацией помогала справиться работа. В первую очередь — работа командиром. Наверное, если бы каждое мгновение, после того, как Ло’Гош пробудился и осознал, в какую ситуацию они попали, обоим лидерам своих народов не приходилось постоянно решать проблемы из разряда «здесь и сейчас» — король вполне мог бы начать сходить с ума. Например, всё больше давая волю своей «волчьей», гладиаторской натуре, требовавшей на ком-нибудь сорвать злость.
А так — он постоянно был чем-то занят. Начиная с разведки местности или устройством временных жилищ для выживших, и заканчивая решением проблем с водой. Здесь на помощь пришлось звать друидов и шаманов, в том числе ордынских. Временно отойдя от собственных принципов и наплевав на экосистему пустыни, они вызвали из-под земли родники с водой и начали создавать вокруг остатков города оазис.
Вариан устало вздохнул, прикрыв голубые глаза.
Всё отчётливее вставало понимание: и представителей Альянса, и представителей Орды было слишком мало, чтобы выжить по одиночке.
Это раздражало. Сильно раздражало. После трагедии у врат Гнева, когда предатели из числа Отрёкшихся ударили как по Плети, так и по всему живому, битвы в Подгороде, после диверсии Сильваны… Вариан зарёкся о чём-то договариваться с Ордой. Не говоря уже о его собственных злоключениях, или вовсе — событиях Первой и Второй Войн.
Фракция, которая сначала творит демон знает что, а потом находит козла отпущения в своих рядах и показательно его уничтожает, утверждая, что все остальные не причём. Ловко. Но доверия не внушает ни капли.
Но какие альтернативы? Они по-прежнему сидели в разрушенном городе, который отнюдь не факт, что получится восстановить. Посреди пустыни. С возможными соседями, что, быть может, будут отнюдь не гостеприимны, и совершенно неясными перспективами на будущее.
Прелестно.
И всё же, как не бегай от единственного возможного решения проблемы — долг короля принять его с гордо поднятой головой.
Чуть рыкнув по-волчьи, Ло’Гош сделал шаг вперёд, смотря в спокойные, такого же пронзительно-синего, как у него самого, орочьи глаза.
— В другой ситуации я бы не сказал подобного. Но. Работаем вместе? — Ринн протянул руку Траллу. — До того момента, пока не поймём, как попасть обратно.
Лапища вождя оказалась огромной даже для руки бывшего гладиатора, но пожать руки всё же получилось.
— Работаем вместе, — чуть хмыкнул Тралл, кивая. — Но сначала почтим память павших.
— Разумеется.
* * *
Хоронить павших было решено огнём. Слишком их было много. Слишком опасно, особенно учитывая местную жару, что без подобного погребения — очень скоро Даларан превратится в один сплошной некрополь, распространяющий чуму.
Отдельно складывали тела вновь павшей нежити. Во время битвы в Даларане из ударивших в спину Отрёкшихся не выжил никто. А те, кто всё-таки выжил… Что-то подсказывало Верисе, что после приземления, даже если воля Короля Лича ослабла и они обрели разум, никто из уцелевших солдат Орды и Альянса даже не думал слушать их мольбы о пощаде и милосердии.
Ветрокрылая едва заметно, в знак благодарности, кивнула Вариану, лично возложившему на погребальный костёр сначала Ронина, а потом и обоих близнецов. Изуродованные обвалом Цитадели, тела были бережно завёрнуты в ткань. Многие из похороненных сейчас выглядели именно так.
Чуть шатаясь — капитан следопытов до сих пор ещё едва держалась на ногах, не до конца оправившись, — последняя из трёх сестёр шагнула вперёд. Ноги не гнутся, спина выпрямлена. Глаза холодные, как ветра Нортренда. Тонкие пальцы с нежностью коснулись голов всех троих. Из-под ткани чуть выбивались окроплённые кровью огненно-рыжие волосы.
— Любовь моя, позаботься о Младшем Ронине и Красусе. Не знаю, где мы оказались, и что нас ждёт. Но знай. Я не жалею ни об одном дне, когда я была твоей женой. Удачи.
Не оглядываясь, Вериса заняла своё место рядом с Варианом и Траллом. А к костру подошёл уже Верховный Магистр Луносвета, неся в своих руках ещё одно тело, облачённое в цвета Магистров Кирин-Тора. Этас Похититель Солнца, судя по одежде и искореженной маске?
Однако когда Роммат снял её с тела и провёл рукой над головой павшего, словно снимая иллюзию, волосы эльфа обернулись золотом. А лицо…
Глаза Верисы чуть расширились в изумлении. Не может быть.
Не Этас Похититель Солнца, Магистр Кирин-Тора, лежал сейчас рядом с её семьей. Другой. С более хищными чертами лица, привыкшими повелевать и направлять. Лицо, как две капли воды похожий на высеченные статуи Дат’Ремара перед входом в Луносвет, — ещё бы, его прямой потомок!
Настоящий падший символ своего народа, демон его побери.
Роммат молча вытянулся, коснувшись кулаком места над сердцем, в последний раз солютуя Солнечному Королю. Затем, опёршись на посох и нахмурившись, резко взмахнул рукой, вызывая пламя, что охватило сотню костров разом.
Первые из многих, что запылали вслед за ним — чародеи из числа мастеров огненной стихии, как и шаманы, старались изо всех сил.
— Ничего не говори, — пряча страшный шрам за высоким воротником своей мантии, Верховный Магистр, которому уже, видимо, нечего стало скрывать, встал слева от Верисы, смотря на огонь, пожирающий Кель’Таса Солнечного Скитальца. В третий — и, видимо, последний раз.
Не зря, выходит, ходили байки, что принц Луносвета, ещё в бытность обучения в Даларане, имел неизвестный никому второй облик, чтобы свободно ходить туда, куда принцу ходить не слишком прилично. И кто, как не его дядя и ближайший сподвижник, остававшийся верным Кель’Тасу, мог знать об этом.
Кель’дорай сощурилась, вспоминая, что во время безумства принца, Роммат до последнего хранил верность своему обезумевшему королю, приняв очевидное лишь когда в мир вновь едва не впустили демонов. Приняв, но, похоже, не смирившись тогда, выходив племянника и вправив ему мозги — так, что Кель ещё долго после этого спокойно жил в Даларане и входил в Совет Магистров.
— Не буду, — Вериса глухо отозвалась. — Не до того.
— Понимаю. Сочувствую.
— Взаимно.
Несостоявшийся жених, со свадьбы с которым, устроенной благодаря заботливым матримониальным планам Сильваны, младшая Ветрокрылая когда-то сбежала, протянул капитану следопытов кожаный мешочек.
— Держи. Скоро понадобится.
— Что это? — длинные серебристые брови чуть приподнялись.
— Арканные кристаллы. Своим следопытам скажи, чтобы зашли ко мне — я выдам им из хранилища. Ваши кольца, — светящиеся зелёным огнём Скверны глаза Роммата чуть сузились в раздражении. — От Жажды Магии здесь не помогут. Так что расходуй экономно. Мы здесь надолго.
Минас Тирит.
— Минас Тирит, — размеренно, по слогам произнёс возглавлявший сопровождение чародейки Берентор, сначала приложив руку к сердцу, а затем указав на появившийся перед всадниками город.
В эту игру следопыт и его невольная пленница играли практически всю дорогу. Берентор указывал на предмет, после чего называл его на своём языке. После чего Джайна называла уже вариант на своём языке — если, конечно, речь шла не об имени собственном. В этом случае мужчина как раз-таки прикладывал руку к сердцу, указывая, что, мол, это имя. Так, например, девушка узнала, как местные люди называют широкую реку, через которую они переправлялись на лодках — «Андуин». А ещё успела выучить несколько базовых обозначений, вроде рубашки, сапогов, звёзд или мечей.
Праудмур покатала на языке услышанное от своего стража слово. Минас Тирит. Это название мелькало в разговорах окружавших её людей и раньше. Джайна слегка сощурилась, всматриваясь вдаль и любуясь тем, как солнце играет на белоснежном камне уходивших ввысь и медленно приближавшихся стен, что полукольцом опоясывали его, в итоге уходя прямо в скалу. Во время из короткого путешествия волшебница уже видела до переправы через Реку заросшие лесом руины и покинутые постройки. Явные последствия войны, судя по тому, как прошёлся когда-то по этим местам огонь. Тогда бывшая правительница Терамора могла лишь представлять себе, как строения из белоснежного камня выглядели в лучшие времена. Сейчас же… сейчас Джайна узрела их воочию — целыми и обжитыми.
Следовало признать, Минас Тирит впечатлял. Даже ту, кто за свою жизнь успела повидать и будоражащую воображение вычурность Даларана, и изящество шпилей и башен Луносвета, и монументальность Стальгорна, и величие столиц людских королевств. Белоснежный город, если бы возможно было мерить его мерой Азерота, словно впитал в себя лучшее от всех трёх народов Альянса. Высеченный прямо в горе и уходящий далеко ввысь, на, как успела насчитать Джайна, добрых семь ярусов — словно Минас Тирит дворфы строили. Огромная скала вздымалась вверх и вперёд, точно нос корабля, рассекая каждый ярус, кроме первого, надвое. А вот сама архитектура больше походила на смесь людской и эльфийской. Не такая изящная, как у жителей Луносвета — но плавнее и тоньше, чем у людей. Меньше грубых форм и острых углов. Кроме одного-единственного строения: самый высокий ярус крепости венчала сиявшая на солнце башня, тонкая и острая, точно жемчужная игла.
Становилось понятно, почему в голосе Берентора слышалась нескрываемая гордость, когда он указывал на город. Минас Тирит, что бы не значило это название, мог оказать честь любому из королей Азерота. Даже эльфы не побрезговали бы.
«Так. Не думать о доме. Не думать!» — резко одёрнула себя Джайна, постаравшись сосредоточиться на том, что она видела по дороге.
Проезжая по улицам града, Праудмур всё больше убеждалась, что привезли её именно что в столицу. Ну если, конечно, местные провинциальные города не равны по своему богатству и убранству Штормграду. Что не исключено, но вряд ли.
Широкие, мощёные камнем улицы с ухоженными фасадами домов, богато одетые горожане, предпочитавшие чёрно-белую расцветку одежды, отсутствие грязи — за городом явно ухаживали, содержа его в чистоте и порядке. А ещё, судя по отсутствию неприятных запахов на улицах, этому народу была явно знакома канализация.
Впрочем, была и обратная сторона медали. В куда большей степени роднившая Минас Тирит с Огриммаром, чем со Штормградом. Практически каждый его житель, человек или эльф — девушка успела заметить на улицах существ, своим обликом и статью отдалённо напоминавших обитателей Луносвета и Даларана — носили оружие. И явно не для красоты. Стены домов и каждого из ярусов, несмотря на плавность линий и некоторое изящество были толстыми, явно с расчётом на возможную осаду. Да и грозно смотревшие в сторону реки требушеты явно намекали, что праздность в плане обращения с оружием здесь не в части.
Нет, этот город был воином, несмотря на своё богатство и возможное положение столицы. Впрочем, учитывая то, что из лагеря разведчиков за рекой доехали они всего лишь за четыре дня — это неудивительно. С кем бы не воевали его жители, война была достаточно близко от них. Даже сейчас.
Чем выше они поднимались, тем ухоженнее и изящнее становились улицы. Больше белого каменного кружева. Одежды жителей на вид напоминали уже не сукно, но шёлк. До тех пор, пока, спешившись, всадники не поднялись уже на самый верхний ярус, где чародейка поневоле выдохнула, в первый раз, хоть и далеко не в последний, в своей жизни взглянув на Гондор с вершины Цитадели. От сиявших далеко на Юге серебряных башен Пеларгира до бушующего водопада Рэрос на Севере, от белоснежных стен города до руин Осгилиата и Изгарных гор, окружавших Мордор, на Востоке. Постоянно гулявший на верхних ярусах ветер трепал золотые волосы, гордо развивалось знамя с Древом, Звездой и Змеем, а Джайна… Джайна поневоле залюбовалась тем, что видела.
* * *
Чародейка чуть фыркнула, облокотившись на ажурные перила балкона и лениво смотря, как далеко внизу шумит город и туда-сюда снуют местные жители. Подхватив яблоко, лежащее на столе, Праудмур с удовольствием впилась зубами в его красный бочок, хрустя и отвлекаясь от беспокойных мыслей.
Кто бы мог подумать, что ожидание собственной участи может быть в одинаковой степени мучительно для разума — и не важно, находишься ли ты в ледяной темнице и цепях, или же в светлой горнице, где даже балкон есть. Выходящий, правда, на отвесную стену, но тем не менее.
Нет, никто и не думал, судя по всему, сажать Джайну в темницу или допрашивать с применением клещей, раскалённого железа или, того хуже, холода. По крайней мере, пока что. За это бывшая правительница Терамора была своим нынешним тюремщикам благодарна. Переживать вновь то, с чем она столкнулось в Цитадели Ледяной Короны… не хотелось. Совсем.
Чуть поёжившись, волшебница отложила огрызок и вновь устремила взгляд вниз.
Однако ожидание, проклятое ожидание собственной участи, гадание того, что с ней будет дальше — вот это действовало сродни пытке. Заставляло напряжённо прислушиваться к тому, что происходило за запертыми дверями, через которые трижды в день приносили пищу. Гадать, когда уже хозяева этого, вне всяких споров, прекрасного города всё же обратят внимание на возможную шпионку. Не зря же, в конце концов, её везли из того лагеря и поселили в столь пригожих условиях? Одиннадцать дней уже прошло с тех пор, как Берентор привёз её в Минас Тирит.
Джайна несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, отгоняя от себя призраки прошлого и заставляя голову мыслить здраво.
От пыточных девушку точно спасало то, что она не знала ни один из местных языков, а значит, любая попытка допроса закончится провалом. Тратить же силы и время заплечных дел мастеров просто так… Некоторые правители, безусловно, могли бы счесть подобное забавой. Но такие в принципе вряд ли стали бы селить пленницу изначально в хороших условиях.
О том, что языка девушка не понимает, они знают ещё с лагеря разведчиков. Да и Берентор, кое-как учивший её отдельным словам, мог это подтвердить. И вероятнее всего, следующим шагом, так или иначе, будет преодоление языкового барьера. Праудмур явно попытаются научить местному наречию. А вот дальше… Дальше начинались развилки, ведущие как к более-менее хорошим вариантам, так и не очень. Например, если в этой стране распространено рабство, девушку могли бы захотеть использовать как рабыню. И хорошо, если не наложницу. Впрочем… были перспективы и похуже. Например, пустить на опыты. Скажем, начать испытывать новые виды ядов или лекарств.
Воспоминания о троллях Амани, Сильване и своеобразных практиках её Отрёкшихся заставили поёжиться от подобной перспективы. Джайна раздражённо на саму себя тряхнула головой и потянулась за следующим яблоком, так и манившим захрустеть им и отвлечься от мрачных перспектив.
«Глупости. Будущий подопытный материал в таких хороших условиях не держат. Наложница… это возможно. Но в таком случае останется только прорываться с боем…»
Припомнив количество солдат в чёрном и серебряным, что девушка увидела на улицах, волшебница нахмурилась, мрачно грызя фрукт.
К ней вроде бы хорошо отнёсся один отряд разведки, но решения принимает не Берентор и не его непосредственный командир. Кто тогда может прямо влиять на решение, что делать с её жизнью, учитывая, что ради её сопровождения выделили целый отряд и повезли прямо под светлые очи местного правителя?
Праудмур в задумчивости коснулась рукой золотых волос, вспоминая тронный зал. Во всяком случае, так выглядело место куда, после доклада и некоторого времени ожидания, повёл её Берентор. Высокий свод, что подпирали колонны чёрного мрамора, ровные ряды статуй прошлых правителей, что стояли в нишах стен. И три резных трона, что стояли на небольших возвышениях. Правда, лишь один из них тогда был занят высоким и прекрасно сложенным мужчиной лет сорока пяти на вид. Худое и властное, но не лишённое благородства лицо, обрамлённое острой бородкой, глубокие складки, идущие от крыльев носа, чёрные с проседью волосы, подхваченные венцом. Суровый и пронзительный взгляд серых глаз, что выворачивал душу наизнанку лучше любого палача.
Правитель города? Король? Но трона три. Здесь нет единого Владыки, и правит совет из трёх человек — так, как устроилось после смерти последнего короля в Луносвете? Или же другие троны — для королевы и наследника? Ничего непонятно. Ровно как и то, чего можно было ожидать от этого человека, если именно он будет решать судьбу чародейки. Но именно этот человек отдал приказы относительно её поселения.
Ещё пока что неизвестной переменной было отношение местных к магии. Даже в Азероте не во всех государствах Аркана привечалась в равной степени хорошо, что уж говорить о незнакомом обществе. С другой же стороны, обнадёживало то, что сотворённый пирог следопыты приняли с изумлением, но без враждебности. Да и на улицах города, по ночам, девушка видела сиявшие светом звёзд светильники — явно волшебного происхождения.
Джайна взмахнула рукой, зажигая на руке голубой огонёк Арканы, согревая себя с помощью чар. Всё время, что Праудмур была заперта тут, она тренировалась, разрабатывая новенькие пальцы и проверяя собственные силы. Магия в этом мире была… странной. С одной стороны, ей приходилось куда больше концентрироваться и прилагать усилия для того, чтобы исполнить заклинание. С другой, когда оно всё же получалось — волшебство выходило куда мощнее, чем вышло бы в том же Тераморе. Этот вопрос ещё предстояло как следует изучить и проверить научно.
Если, конечно, её пленение завершится благополучно…
Звук открывшихся дверей заставил чародейку повернуть голову ко входу в покои, удивлённо подняв брови. Для ужина, что здесь, судя по всему, происходил уже после захода солнца, было ещё слишком рано — солнце лишь начинало катиться к закату.
Она не ошиблась. Вместо слуг, обычно приносивших пищу и вино, в комнату вошёл… Будь они в Азероте, Джайна назвала бы незнакомца высшим эльфом. Если только существовали высшие эльфы с удивительно короткими, пусть и острыми, ушами, обычными человеческими бровями, да отсутствием сияния в серых глазах.
Сиявшие серебром волосы, обрамлявшие слишком красивое для человека лицо с тонкими острыми чертами, длинные тонкие пальцы, чёрный с алым дублет с вышитыми серебряной нитью лучами восьмиконечной звезды на груди — такой же, что сияла над Белым Древом на знамёнах. Серьёзные серые глаза, которые, несмотря на отсутствия в них внешнего сияния Арканы, поневоле притягивали взгляд.
Вот бывшей правительнице Терамора и пришёл ответ, как местные жители относятся к магии. Хотя бы в общем и целом. Вошедший в покои эльф был чародеем. Волшебство окружало его туманной дымкой, столь густой, что, казалось, Джайне не нужно было даже пресловутое призрачное зрение охотников на демонов, чтобы увидеть его.
— Джайна Праудмур, — звучно произнёс он, спокойно и серьёзно оглядев её. В глубоком, мелодичном голосе мага словно слышался рокот волн. Эльф чуть наклонил голову вперёд, приветствуя и касаясь рукой сердца. — Линдфалмар.
Незнакомец медленно поднял руки, выставив их перед собой, словно показывая, что не желает причинить вреда. После чего, смотря в голубые глаза чародейки не отрываясь, жестами объяснил, что попытается обучить её языку. После чего, получив утвердительный кивок от всё ещё настороженной Праудмур, медленно подошёл ближе.
Нет, представитель древнего (а как иначе с эльфами?) народа не принёс ей местные книги для самых маленьких. Вместо этого волшебник мягко положил тонкие, но сильные пальцы на виски волшебницы, после чего она почувствовала неспешное, по возможности вежливое, но непреклонное вторжение в собственный разум.
Удивляться было поздно. Но, через установившийся контакт ощущая не враждебные намерения «коллеги», и желание узнать, не является ли та врагом, Джайна не стала поднимать барьер над собственным разумом, позволяя этому чародею посмотреть некоторые собственные воспоминания и, в свою очередь, поделиться с ней информацией о языке этого общества. В конце концов, она так ждала начала допросов и возможности убедить всех в том, что не является шпионкой? Вот он, шанс!
Лишь некоторые сцены своей жизни она защитила плотной ледяной преградой: Тралл, Артас, Калесгос, Вериса… Друзья. Джайна почувствовала, как в её разуме словно роется рука, а затем она почувствовала приток энергии, с которым в неё стало проникать знание языка, словарь, грамматика, смыслы, письменность… как и следовало ожидать, чародей учил её языку в таком быстром, экстренном темпе. Голова ожидаемо взорвалась болью — разум отнюдь не сразу справлялся с тем, что в него впихивали, словно корм в гуся. Перед глазами рябило. Волшебница невольно пошатнулась, опускаясь на деревянный стул. Но казалось, будто волшебница начинала понимать хотя бы основы двух основных наречий, что использовались в этой стране. В Гондоре.
А потом среброволосый шагнул дальше, в её память, вскрыв ментальные барьеры так, будто их и не существовало вовсе. Джайна вскрикнула, сжав голову руками, стараясь защитить воспоминания о близких, но… наглого эльфа интересовали явно не они. Словно разбив преграду и убедившись, что за ней не скрывается того, чего он опасался, волшебник шагнул дальше, изучая память о самом Азероте и его народах, о магии, летающих кораблях, огнестреле. Он даже принципы полёта Даларана пытался понять, судя по всему! Правда, безуспешно. Праудмур стиснула зубы. Голова болела всё сильнее, а в глазах начало темнеть, когда, наконец, Линдфалмар разорвал контакт.
Оказавшись в собственной голове единственной и полноправной хозяйкой, Джайна со стоном боли повалилась на колени со стула, на котором сидела. Этот маг был весьма могущественным менталистом. Правда, судя по всему, он то ли не мог, то ли не хотел сейчас делать всё тонко, взяв разум девушки, словно штурмом. Голова трещала, перед глазами прыгали бабочки, и сил у девушки уже практически не было. Судорожно схватившись за перила балкона, она пыталась встать, но ноги подкашивались.
Интересно… это ли испытывали жертвы жрецов Лоа и Забытой Тени, когда те вторгались им в разум?
Эльф, следовало отдать ему должное, деликатно подхватил девушку под локоть, помогая ей добраться до стоявшей в глубине комнаты кровати. Как и у многих представителей его народа, под тонкими чертами и пальцами скрывалась недюжинная сила. Он был явно, знаком с оружием, с войной, и под чёрно-ало-серебряными одеждами отчётливо угадывалась стать бойца, что прошёл не одну войну, увидел в жизни много боли и точно знал, как в тело человека входит нож.
— Приношу свои извинения, чародейка Джайна, что пришлось делать это столь грубо, — произнёс он, когда золотоволосая устроилась на кровати. Удивительно, но пытка всё же сработала. Худо-бедно, но Праудмур теперь понимала его речь. — Твой разум не был подготовлен к нашему способу осанвэ. А мне нужно было помочь тебе научиться понимать нас — и, к тому же, убедиться, что ты не одна из слуг Врага или Заморья. Ты меня понимаешь?
— Да, — кивнула Джайна, всё ещё пытаясь отдышаться, — Да… я вас понимаю.
Сердце кольнуло раздражение. Её барьеры были сметены, словно у какой то даларанской первокурсницы! Да что он за чудовище такое?
— Хорошо. Твоя боль скоро уйдёт, а в сердце проникнет покой, — обволакивающе звучал его голос, и Праудмур вновь чувствовала лёгкое, едва заметное касание своего разума. Уже не такое агрессивное, мягкое присутствие, едва заметное напоминание о скрытой мощи. Однако головная боль действительно начала отступать, а взгляд девушки прояснился.
— У тебя очень интересная память, странница меж мирами, — словно в задумчивости произнёс Лидфалмар, отворачиваясь от чародейки и проходясь по комнате. — Если бы кто-то, кроме моего брата разве что, рассказал мне о подобном — моему неверию не было бы предела. Скорее всего, я посчитал бы это Вражьим мороком. Или чем похуже. Но нет. Тьмы в твоём сердце и разуме нет, и ты не одна из Майар. Разве что Валар… да, им под силу было бы обмануть меня, — маг с сомнением покосился на лежавшую на кровати пленницу. — Но я искренне сомневаюсь, что одна из Владык Амана снизошла бы до столь обыденной вещи, как введение в заблуждение простого нолдо.
При упоминании о неизвестных Джайне Владыках в голосе Лидфалмара промелькнуло нескрываемое презрение.
— Однако то, что я увидел в твоём разуме, — эльф вновь, возвратив себе невозмутимость, повернулся к собеседнице. — Немыслимо для многих и многих жителей нашего мира. Пусть я видел не всё, и лишь мельком и вскользь видел картины твоей родины… но миры за пределами Арды? Или даже Эа? Возможно ли это?
— Арда — так зовётся ваш мир? — Джайна избегала смотреть в глаза волшебника.
— Да. Арда является нашим миром, в то время, как Эа — всё сущее. По крайней мере, так говорят наши предания, — покачал головой среброволосый. — Тем страннее видеть воспоминания о мире, где никогда не слышали ни о Илуватаре, ни о Айнур. Хоть последние и перекликаются с Титанами, что обустроили ваш Азерот.
— Полагаю, над этим стоит подумать, — Джайна, чуть поморщившись, коснулась рукой головы. Сонм незнакомых названий и понятий, что упоминал её собеседник, хоть и пробуждал исследовательский интерес, но сейчас вызывал лёгкое головокружение.
— Полагаю, что так, — неожиданно понимающе хмыкнул эльф, подходя ближе. — Что же, Джайна Праудмур из Азерота. Позволь же поприветствовать тебя в Арде. И разумеется, в Минас-Тирите, белоснежной крепости великой страны Гондор.
— Благодарю тебя, чародей Линдфалмар, — Праудмур склонила в ответ голову, коснувшись рукой места над сердцем. Как она уже успела запомнить, этот жест здесь выражал почтение. — Но позволь спросить тебя. Что…
— Ты волнуешься, какая судьба ждёт тебя? — проницательно прищурился эльф, касаясь гладкого чёрного кристалла на серебряной цепочке, что висел на его шее. — Это решение принимаю не я. Тебя представят перед Триумвиратом Стражей, что правят Гондором. Они решат твою судьбу.
Триумвират? Значит волшебница была права, когда предположила, что этой страной правит не один король?
— Можешь ли ты предположить, какое решение они могут принять?
— Тебе не стоит опасаться казни, если ты боишься этого, — мягко произнёс Линдфалмар, скрестив руки на груди. Он говорил осторожно, будто бы успокаивал испуганную кобылу. И, на удивление, это работало. — Ты не нарушала наших законов и не служишь врагам Гондора. Тебя не за что лишать жизни. В остальном, всё будет зависеть от того, желаешь ли ты остаться здесь и готова ли помогать. В том числе, как чародейка — а в твоих воспоминаниях я видел, что тебе приходилось принимать участие в боях.
Эльф, подойдя к столику, стоявшему на балконе, ловко подхватил с блюда пару яблок, после чего вернулся и бросил одно Джайне.
— Видишь ли, Гондор уже много лет находится в состоянии войны. И не за власть или земли, Амбарама(11), — среброволосый заметно помрачнел. — Я видел лишь мельком твои воспоминания, и далеко не всё мне было понятно. Но наш Враг по сущности своей куда более напоминает тех, против кого объединялся весь ваш мир.
Праудмур слегка вздрогнула, догадываясь, о ком говорил её собеседник.
— Значит, ты думаешь, ваши правители решат привлечь меня к этой войне?
— Если ты решишь остаться в Гондоре — то да. Впрочем, не могу поручиться, что тебе не придётся столкнуться со слугами Врага, если ты решишь идти своей дорогой. Несмотря на то, что в Эндорэ ещё есть безопасные места, чем дальше — тем больше весь мир превращается в поле битвы.
Клацнув зубами, Линдфалмар откусил от яблока солидный кусок. А чародейка… Чародейка последовала его примеру. Ей предстояло над многим поразмыслить.
— Могу ли я попросить тебя рассказать о ваших правителях перед встречей? — проглотив, золотоволосая чуть просящее посмотрела на эльфа. — В конце концов, именно от них будет зависеть моя дальнейшая жизнь.
— Тебе не стоит их бояться. Держись прямо и говори искренне, — чуть улыбнулся маг. — С одним из них ты уже успела повидаться. То был Страж Закона, Дэнетор, сын Эктелиона, правитель Минас Тирита. Второй — князь Имрахиль, Страж Равнин. Он скоро пребудет сюда.
— А третий?
— О! Мой брат Моранор, нынешний лидер Первого Дома Нолдор. Морской Страж.
Праудмур в изумлении, по-новому посмотрела на своего среброволосого собеседника, что оказался, ни много ни мало, почти что королевской особой.
— Будь учтива с членами Триумвирата, и уверен, ты им понравишься. А сейчас, я оставлю тебя. Полагаю, скоро тебя призовут, — и Линдфалмар вышел из покоев, оставив девушку наедине со своими мыслями.
Минас Тирит, покои Дэнетора.
— Входите, друзья, — величаво донеслось из глубины просторной залы, стоило дверям в личные комнаты Стража Закона отвориться, пропуская внутрь Боромира и Моранора, прибывших накануне, а также князя Тирит Эар Имрахиля, что явился в город сегодня, и, едва приведя себя в порядок, явился на совет.
Морской Страж, как равный с Имрахилем по положению, но старший из всех троих по возрасту, вошёл в украшенные ткаными картинами и расписными фресками палаты первым. Уже ожидавшие их за круглым столом Дэнетор и Линдфалмар повернули головы на гул шагов. Среброволосый эльф поднялся из-за стола, сжав плечи родича, в то время как самому Боромиру пришлось почувствовать на себе стальную хватку отцовских пальцев. Несмотря на то, что с возрастом правителю Минас Тирита всё реже приходилось лично участвовать в сражениях, руки его по-прежнему не знали праздности. Излишне болтливые языки поговаривали, что сын Эктелиона даже во сне носит доспех под одеждой. Это, разумеется, не было правдой, но в свободное от государственных дел время Стража Закона часто можно было увидеть на тренировочном поле, тренировавшимся среди гвардейцев Цитадели.
— Как спалось? Лекари вчера сказали, что твоя голова скоро заживёт, — серые глаза сверкнули лёгким беспокойством.
— Прекрасно, — Боромир слегка усмехнулся, постаравшись уйти от неприятной темы, крутившейся вокруг того удара по шлему и связанных с этим ехидных комментариев наставника. — Хотя, признаюсь, я отвык уже спать в нормальной постели.
Воромирэ повернул голову, туда, где правитель Белфаласа, в свою очередь, приветствовал Линдфалмара. Глаза воина наблюдали за встречей столь разных, и в тоже время — неуловимо напоминавших друг друга.
Имрахиль был высоким даже для гондорца, что позволяло ему смотреть на нолдо не сверху-вниз. Волосы чернильного цвета ниспадали на плечи, бровь рассекал длинный косой шрам — от удара пиратской сабли. В этом, ровно как и в любви к кораблям, он куда больше походил на Моранора. Но вот черты лица, музыкальность голоса, напоминавшего шум прибоя, разрез дымчатых глаз — всё это неуловимо роднило его с Воспевающим Волны.
— Пращур, — князь почтительно склонил голову перед среброволосым.
— Внук, — лёгкая улыбка тронула губы Линдфалмара, когда тонкие пальцы нолдо коснулись широких плеч Стража Равнин. — Рад тебя видеть. Как и тебя, Воромирэ, — серые глаза эльда повернулись к мужчине.
— Линдфалмар, — наследник Дэнетора учтиво кивнул.
Когда-то, ещё до основания Гондора, незадолго до катастрофы в Нуменоре, вождь нуменорцев Белфаласа Имразор взял в жёны дочь нолдо из Первого Дома, Анариэль(12) Тьелпэроссэ(13), получив в свадебный дар от лордов Пеларгира один из легендарных Видящих Камней. От этого союза пошёл Галадор, первый из правителей Тирит Эар. Потомком которого, в свою очередь, являлся и Имрахиль. Пусть и поколений между ним и его предком было куда больше, чем два.
И в отличие от легенд времён Первой Эпохи о Берене и Лютиэн, что так любили вспоминать в Арноре — подтверждения этому союзу Боромир неоднократно видел собственными глазами. И Палантир, и возлюбленную Имразора. Прародительница князей Тирит Эар до сих пор жила в крепости, строго держа её в маленьких, но крепких ладонях, зачастую помогая своим потомкам мудрым советом или выполняя поручения её нынешнего правителя. Подтверждал это и сам Линдфалмар.
Эта родственная связь между правителями Пеларгира и Белфаласа была одной из причин, почему во дни Смуты и распада страны стало возможно воссоединение Гондора под властью Триумвирата. И повела за собой ещё одну традицию. Подобно тому, как старший сын и наследник владыки Минас Тирита обучался Морским Стражем, точно так же наследников Тирит Эар учил их среброволосый предок.
Новопришедшие не спеша, с достоинством заняли свои места за тяжёлым круглым столом из мореного дуба, с резными ножками и идеально плоской столешницей.
— Моранор, — на правах хозяина Страж Закона, чуть покосившись на затянутые в чёрные перчатки из плотной ткани руки морехода, с лёгкой иронией встретился взглядами с эльфом. — Не обязательно носить перчатки за столом. Ты никого не удивишь своим протезом.
— Кхм, — лорд Анорлондэ, чуть дёрнув щекой и кашлянув, кивнул. Впрочем, взгляда не отвёл. — Прости, Дэнетор. Старая дурная привычка.
Нолдо потянул ткань перчатки, открывая взгляду всех присутствующих искусно созданный протез, собранный из множества блестевших холодным стальным блеском пластинок. Металлические пальцы, словно живые, ловко согнулись, взяв вилку. Протез доходил до середины предплечья, дальше обхватывая живую плоть широким, инкрустированным серебром и испещренным эльфийскими тенгвами браслетом.
Как рассказывал сам Морской Страж, это увечье он получил во время одного из сражений Войны Последнего Союза, когда плечом к плечу с Исилдуром и Анарионом сражался на равнинах Горгорота. Что же казалось ладоней (и не только) из стали, что ковали эльфийские кузнецы из Пеларгира, то в Гондоре они были не редкость, и служили хорошую службу многим подчинённым Боромира. Одни рассказчики приписывали их изобретение легендарному Келебримбору, другие вообще поминали добрым словом самого Феанора. Однако самого Маршала Белой Башни больше интересовала польза от самих протезов, чем имя их первого создателя.
— Итак, Линдфалмар. Что скажешь на счёт нашей гостьи? — Дэнетор, постукивая пальцами свободной руки по столешнице, понемногу расправлялся со своей порцией супа. — После вашей беседы ты просил дождаться, пока соберутся все, прежде чем всё рассказывать. И у тебя не могло не быть веской причины. Кто она такая и откуда?
Среброволосый нолдо, практически не притронувшийся к пище и рассеянно перебиравший струны арфы, резко стал сосредоточенным, отложив музыкальный инструмент.
— Это правда, Страж Закона. После того, как я побывал в её памяти и смог научить её адунаику, я понял, что чем меньше раз я расскажу всё, что узнал, тем лучше. Ровно как и то, что знать об этом рассказе должно как можно меньше ушей. А лучше всего, чтобы услышанное здесь вами не покинуло пределов этого стола.
— Не томи, брат, — стальная рука Клинка Умбара хищно блеснула в лучах струившегося сквозь окна солнца. — Что нам ждать от этой… чародейки, из-за которой, судя по всему, всполошились все уруки от Чёрных Врат до Минас Моргула? Ещё одна исстари? Или сбежавшая из-под надзора слуга Врага? Или моё худшее опасение оказалось верным, и к нам принесло Артанис в людском обличьи?
— Ни то, ни другое. Всё гораздо интереснее, — Линдфалмар отрицательно покачал головой и скрестил руки на груди. — О Сауроне она и не знает даже. Хоть и сталкивалась с похожей на него силой. Но и к Валинору отношения имеет не больше, чем любой другой человек. Она не из Арды. Как бы это ни звучало фантастично для нас с вами. Наша гостья — пришелица из другого мира. Мира, что своими изобретениями напомнил бы, ни много, ни мало, поздний Нуменор, и в котором чародейство распространено куда больше, чем у нас. Но который сталкивается с похожими на наши проблемами.
За столом повисла тишина, прерываемая лишь тихим звоном столовых приборов. Имрахиль многозначительно переглянулся с предком, Моранор с явным недоверием приподнял брови, отец остался абсолютно невозмутим, Боромир же слегка кашлянул, спрятав губы в кубке и обдумывая услышанное.
Сказанное сейчас было произнесено не пьяным матросом в угаре рассказчика, но эльфийским магом, которому могли довериться как Дэнетор, так и наставник. Пусть сказанное и несколько переворачивало с ног на голову привычную картину мира. Об иных мирах не повествовали даже древние легенды времён Первой Эпохи, знатоком которых слыл Фарамир, перечитавший всю библиотеку Минас Тирита.
Что же это означало подобное откровение лично для него? Для его страны? Линдфалмар сказал, что в мире этой девушки развитая магия, доступная даже людям, и техника, похожая на ту, что создавалась в Нуменоре времён зенита его могущества. Стальные корабли и оружие, извергавшее гром и молнии, если судить по рассказам Нолдор и хроникам.
Оставалось только радоваться, что разведчик из числа людей младшего брата отбил девчонку, не дав врагу получить подобное сокровище знаний. Но что, если… доступ к ним получит Гондор? Не говоря уже о том, что, быть может, волшебник из числа людей сумеет научить своему искусству других?
— Кгхрм, — прищурившись, Моранор склонил голову, пристально смотря в серые глаза брата. — Любому другому я после такого откровения посоветовал бы проспаться. А если бы мы были на корабле, то просто окунул бы раз-другой в морскую воду. Исключительно лечения ради. Но из твоих уст… Остаётся лишь принять как данность. Мда… Ладно, предположим. В таком случае — как она попала к нам? Другие такие, как она, там есть? И связано ли это со звездой, что упала несколько дней назад?
— Если и связано, то нашей гостье подобного неизвестно, — покачал головой Линдфалмар. — Я не исключаю, что её появление и звезда могут быть двумя звеньями одной цепи. Но конкретно Джайна Праудмур попала в Арду, когда умерла насильственной смертью в плену.
— В плену, — повторил князь Тирит Эар, переглядываясь уже Дэнетором. Страж Закона едва заметно кивнул шурину в ответ.
Боромир хорошо понимал, о чём сейчас подумали отец и дядя.
Если большого количества таких, как она, не предвидится, то решение по этой деве предстояло принимать лишь исходя из того, что умеет и может сама дева. За ней не было никакой силы в виде семьи, не было и сородичей, так что интерес она могла бы представлять только своими умениями. И оговорка о плене здесь была не спроста. Плен — не обычная неволя или рабство. В плен можно взять воинов противника, если, конечно, речь идёт об орках, а не людях. А это означало, что спасенная отрядом Фарамира, скорее всего, знала, с какой стороны браться за клинок.
Было бы замечательно, будь она в своей предыдущей жизни воином, могучей чародейкой, что могла, скажем, обрушить на вражеское войско огненный шторм. Тогда они бы смогли заключить взаимовыгодное соглашение. Девушка получает место при дворе Триумвирата и все причитающиеся этому почести, подобно тому, как Саруман Белый состоял при дворе короля Арнора, а взамен работает на него и приносит пользу Гондору.
— Как я понял, в их мире, как и у нас, война не редкость, — начал пояснять нолдо. — В том числе и с противниками, похожими по своей мощи на властелина Мордора. Война же, что унесла её жизнь, велась легионами поднятых мёртвых, что вышли из могил.
— Умертвия? Призраки? — нахмурился Маршал Белой Башни.
В голову закралась шальная мысль, а не может ли этот подарок судьбы, чем Валар не шутят, знать управу и на Девятерых, с которыми не каждый Нолдор мог справиться, не говоря уже о людях?
— Ту войну я видел лишь отрывками, — покачал головой Линдфалмар. — У девушки, несмотря на то, что мне удалось проникнуть в её разум, сильная воля. Она невольно сопротивлялась, подобно тому, как кошка сопротивляется купанию. Так что я сосредоточился на самом важном. Главное, что я хотел бы подчеркнуть: наша гостья — чародейка. Боевая чародейка, у которой, не смотря на юный возраст, за плечами несколько войн. И, не растратившая своих талантов здесь, уже успела попрактиковаться. А ещё, пусть она сама и не является кузнецом или инженером, отчасти знакома с работой творений её родного мира. Его, кстати, называют «Азерот».
— А что-то кроме оружия по части изобретений в её мире было? — мягко поинтересовался Имрахиль, попытавшись свернуть русло разговора на более интересовавшего Стража Равнин тему. Дэнетор едва заметно улыбнулся. Вопрос был не менее важен, чем возможное оружие иного мира или магия самой… Джайны.
— Полагаю, парящий в небе город, летающие корабли и повозка, которая едет под землёй сама по себе, покажутся тебе интересными, внук, — усмехнулся Щит Пеларгира.
— Разумеется, девушка не может знать, как работает каждое из подобных чудес. Но полагаю, даже если ей известны примерные принципы их работы или создания, наши мастера смогут что-то придумать.
— Я бы на вашем месте сейчас думал не об этом, — мирную беседу нарушил мрачный голос Моранора. Все обернулись к Морскому Стражу. — Не только мы знаем про появление этой девочки в нашем мире. Как я уже говорил, и Фарамир в своих отчётах это лишь подтверждает, Враг прочёсывает частым гребнем всю местность от Мораннона до обители Назгулов. А несколько дней назад, вдобавок к этому, глубоко в пустынях Харада рухнула звезда. Которая, быть может, тоже связана с девчонкой — уруки переполошились ещё сильнее.
Предводитель Первого дома сощурился.
— А если она не единственная странница между мирами? Что тогда? И другой такой подарок судьбы вполне может попасть в руки к хозяину Мордора? Который, если я не ошибаюсь, носит прозвище «Некромант», и которому может быть интересно узнать возможные достижения собрата по ремеслу. Не говоря уже о возможном появлении всего, перечисленного моим братом, у Саурона…
— Предлагаешь организовать вылазку к возможному падению звезды? — поднял брови Имрахиль. — Через территорию Харада, да ещё малым отрядом? Если я не ошибаюсь, упала она далеко за территориями Умбара, в глубине пустыни.
— Нет, не предлагаю, — отрицательно покачал головой Моранор. — Посылать туда малый отряд, не зная местных карт и неизвестно, насколько глубоко — пахнет смертью куда сильнее, чем устраивать очередную вылазку за Чёрные Врата. Там мы хотя бы знаем местность. А начинать большую войну с Харадом только из-за моих опасений… у нас сейчас нет подобной роскоши. Я не знаю, верны ли мои подозрения. Возможно, упавшая звезда не имеет никакого отношения к этой чародейке. Но вероятность подобного есть, и к этому необходимо быть готовыми.
— В таком случае, — Дэнетор многозначительно обвёл взглядом всех присутствовавших, — постоянное присутствие нашей гостьи в Гондоре из весьма приятного варианта развития событий превращается в необходимый. Мы не можем допустить, чтобы Враг получил подобный подарок судьбы… Или кто-то ещё, за пределами нашей страны, — члены Триумвирата синхронно усмехнулись, поняв о ком идёт речь, — завладел тем, что должно достаться Гондору. Нужно приложить все силы, чтобы уговорить девушку присягнуть нашей стране на верность.
— Согласится ли она стать частью страны, являющейся щитом для всего мира против Саурона? — в голосе Боромира звучало откровенное сомнение.
Сам он, как и все присутствовавшие, был готов не колеблясь умереть, но не дать пасть Гондору. Но Маршал Белой Башни ни на мгновение не забывал, что другие народы Средиземья отнюдь не спешили присылать его стране подмогу. И справедливо сомневался в возможном желании незнакомки из земель, где никто не рождался в тени Мордора, и об опасности Врага не знали, вставать в один ряд с защитниками Гондора.
— Если Линдфалмар прав, и наша прекрасная незнакомка уже сражалась на войне с подобными властелину Мордора противниками — девочка явно не из пугливых, — невозмутимо заметил Страж Закона.
— В своём родном мире — может быть. Но существует разница между тем, чтобы сражаться за свою родину и сражаться за чуждый тебе край и мир.
— Который теперь такой же её, как и наш, учитывая, что в своём родном мире она мертва. У чародейки нет отцов или братьев, мужа или друзей. А значит, и привязанностей, что могли бы потащить её прочь отсюда — тоже нет, — глаза Линдфалмара проницательно блеснули. — За пределами же Гондора — не удивлюсь, если на девушку, что Фарамир увёл из-под носа, Враг может объявить охоту. А не Враг, то исстари, которым странница между мирами может ой как не понравиться.
— В то время, как если она останется в Гондоре, — подхватил сын Эктелиона, — и будет полезна, то у неё будет крыша над головой, сытный стол, книги в библиотеке и все необходимое для чародейства, что наш двор может предоставить. Чего ещё желать в столь смутное время?
Минас Тирит, Тронный зал.
— Введите нашу гостью! — гулкий, разносящийся по каменным сводам голос дошёл до ушей Джайны даже сквозь плотно запертые ворота, заставив бывалую боевую чародейку слегка поёжиться. Слишком много внутренней силы, пусть и тщательно сдерживаемой, звучало в этом баритоне. Словно рокот волн или раскат грома — в единой гамме.
Резко выдохнув, и правив заботливо уложенные служанкой волосы, когда тяжёлые ворота зала, в котором она уже успела побывать во время первого дня в Минас Тирите, медленно открылись, волшебница Кирин Тора шагнула вперёд, проходя между каменными изваяниями предыдущих правителей. Туда, где её ждала уже знакомая картина с тремя резными каменными тронами. Только в отличие от прошлого раза, сейчас ни один из них не пустовал. Голубые глаза Праудмур, пока она приближалась к тронам, заинтересованно переходили от одного члена Триумвирата к другому, изучая тех, кому, похоже, сегодня предстоял решать её судьбу.
В центре сидел уже знакомый человек средних лет, которого Линдфалмар назвал Дэнетором. Суровое, чуть вытянутое лицо, ещё далеко не старое, но власть уже успела оставить на нём отпечаток своей тяжести. Длинные, чёрные с проседью волосы и обрамляющая острый подбородок короткая бородка. Прямой нос и чуть сдвинутые брови, пронзительные глаза из-под которых смотрели со смесью скептицизма и расчёта.
За спинкой трона одетого в чёрные с серебром одежды правителя возвышался скрестивший руки на груди воин, всем своим видом напоминавший неприступный утёс, о который могут разбиться любые прибрежные шторма. Судя по внешнему сходству за исключением возраста, явно приходился Дэнетору родичем. Учитывая такую похожесть, может быть, сын? Наследник? В отличие от своего возможного отца, напоминавший Вариана боец смотрел открыто и прямо, без какого-либо подозрения.
По правую руку от Дэнетора, в одежде с Мировым Змеем, кусавшим самого себя за хвост, на груди, сидел ещё один человек. Методом исключения, он не мог быть кем-то ещё, кроме как князем Имрахилем из рассказа среброволосого эльфа. Более узкоплечий и изящный, чем люди по центру, не носивший бороды и выглядевший моложе остальных, тонкостью черт лица он отчасти напоминал Линдфалмара. Джайна чуть прищурилась, пытаясь понять, в чём подвох. Эльфийская кровь, как у Аратора? Или он чародей?
Слева же от центрального члена Триумвирата…
Небрежно закинувший ногу на ногу эльф, за спиной которого стоял приветливо кивнувший волшебнице старый знакомый, во многом напоминал своего… брата. Легко угадывающееся сходство в лицах, слишком плавные и быстрые для человека движения, восьмиконечная звезда, как и у Линдфалмара, вышитая на дублете. Но на этом сходство заканчивалось.
Чернота против серебра. Шторм, готовый поглотить своего врага, накрыв того с головой волнами, вместо тихой заводи с опасными секретами. Если Линдфалмар в разговоре с ней, да и сейчас, скрывал собственные силы, показав, каким магическим чудовищем является лишь на мгновение, то Моранор… Моранор прятать что-то себя не утруждал. Он держался словно Иллидан Ярость Бури перед нападавшими на Чёрный Храм, прекрасно осознавая, какое впечатление производит его сила на окружающих. Серые глаза горели неугасимым огнём силы, пусть и не так, как у высших эльфов Азерота или некоторых местных, чьи очи действительно светились подобно звёздам.
И что роднило каждого из сидящих на троне, помимо цвета волос, — это ощущение привычки и естественности их нынешнего состояния. Каждый из них был знаком как с силой, что даёт власть почти абсолютных правителей этой земли, так и с тем бременем, что она несёт. Словно они правили уже так долго, что атрибуты правления въелись в кожу так, что не отдерёшь.
Остановившись перед тремя правителями, столь разными и столь схожими, волшебница Кирин Тора поклонилась — так, как это было принято в Штормграде или Лордероне.
— Друзья мои, — среброволосый эльф вышел вперёд, слегка кланяясь всем троим, почти как равный равным. Почти. Джайна едва заметно приподняла брови. Кажется, у Линдфалмара были действительно близкие отношения с этими тремя, если он мог позволить себе так говорить. — Позвольте представить вам Джайну Праудмур, боевую чародейку из далёких земель, что зовутся Азеротом. Джайна, перед тобой Триумвират Стражей, те, кому выпала участь править Гондором. Дэнетор, сын Эктелиона, Страж Закона, и его сын Боромир, военачальник Гондора и Маршал Белой Башни.
Чёрноволосый воин коротко, по-военному кивнул, положив руку на эфес клинка, с которым, словно караульный на посту, не расстался даже здесь.
— Справа от них — Имрахиль, сын Адрахиля, князь Тирит Эар, Страж Равнин. А по левую руку от Дэнетора — мой старший брат Моранор, сын Ломэрокхана(14). Владыка Первого Дома Нолдор и Морской Страж.
Джайна мимолётно отметила, что у местных эльфов, судя по всему, принадлежность к тому или иному «Дому Нолдор» является важнее, чем принадлежность к земле, которой он правит. А ещё, что Моранора не называли, скажем, «принцем Дома», как Кель’Тас в своё время был принцем Солнечных Скитальцев, или там «королём». Только «владыкой». Было ли это в знак солидарности с другими членами Триумвирата, не носившими королевские титулы, или же дело было в чём-то ещё, чародейка пока понять возможности не имела.
— Приветствуем тебя, дева, — чуть улыбнулся ей Дэнетор. Несмотря на цепкий взгляд, его голос звучал приветливо. — От имени Гондора Стражи рады видеть тебя в Белом Городе. Надеюсь, ты уже успела оценить гостеприимство нашей страны.
— Я приветствую достопочтенных членов Триумвирата, — напряжённо сказала девушка, тем не менее расправив плечи и выпрямив спину. Словно разговор этот и официальное представление напомнило волшебнице, что и она сама не была в Азероте простой горожанкой. — Благодарю за тёплый приём. Ваше гостеприимство воистину прекрасно, а город великолепен.
— Ты быстро учишься, — усмехнулись слева от сына Эктелиона. Вновь зазвучал гулкий голос, приказавший ввести Джайну в зал. — Для той, кто, если верить словам Линдфалмара, попала в Арду совсем недавно, говоришь уже практически без акцента.
— Ваш брат оказался хорошим учителем, лорд Моранор. Благодарю за комплимент.
— Мой почтенный предок Линдфалмар, — Имрахиль показал величавым жестом на среброволосого, — сказал, что ты обучена искусству чародейства. Для наших мест необычно то, что этим искусством сумел овладеть человек. Можешь ли ты подробнее рассказать мне о своём умении?
«Ага. Значит мне не показалось, что в Имрахиле эльфийская кровь, — волшебница украдкой чуть скосила взгляд на стоявшего ряд с ней остроухого. — Брат одного правителя, предок другого… Интересно. Весь Триумвират повязан между собой кровным родством?»
Слова о том, что люди не владеют здесь магией (а как ещё можно было трактовать фразу Имрахиля?) вызвало лёгкое недоумение. Да, люди её мира далеко не сразу овладели искусством в полной мере, переняв его у жителей Кель’Таласа. Да, практики разных народов Азерота различались между собой, и вуду троллей невозможно было перепутать с друидизмом тауренов или чарами людей. Но то, что какой-то народ в принципе не может овладеть магией… Это слегка вводило в ступор. Чародейство давно стало вторым дыханием для Азерота, для многих, многих его жителей. Даже не владевшие волшебством пользовались зельями или артефактами.
Да и аркана в воздухе здесь витала. Да, по-другому, нежели в Азероте, но она была. Неужели не нашлось ни одного чародея, что мог бы её использовать?
— Я владею чарами щитов, воды, арканы… чистой Силы, по-вашему, и огня, — медленно начала бывшая правительница Терамора, обдумывала слова. — Я могу поставить щит, способный защищать от стрел и мечей, а также я умею зачаровывать предметы. К примеру, я могу создать бездонную сумку или заставить предметы летать. Я могу обрушить на врага буран, метель или морской шторм, превратить его в ледяную статую, сжечь или распылить в прах. Также обучена сотворению яств из чистой Силы.
Касаемо телепортации и призыва элементалей волшебница пока что предпочла умолчать. Если с более прямыми техниками было уже понятно, что они, с некоторой доработкой, работать будут, то для более тонких манипуляций требовались расчёты и, желательно, уютная лаборатория в башне.
— Требуется ли тебе какой-то инструмент для работы? — вновь обратился Дэнетор.
Джайна позволила себе мысленно закатить глаза. Вопрос был ожидаем. Будь ей необходим посох или жезл для того, чтобы творить чародейство, это в какой-то степени могло бы помочь её контролировать. Если же она могла творить магию без всего, то правителям Гондора, с их точки зрения, придётся использовать много больше дипломатии и пряников.
— Я могу усилить себя с помощью инструментов, однако в первую очередь любой чародей — это его знания, — напряжённо сказала дева.
— Быть может, ты сможешь показать мне свои способности? — Дэнетор сделал пригласительный жест.
— Потребуется воин, чтобы в полной мере получилось оценить мои способности, — чародейка повела рукой и на мгновение закрыла глаза, помогая себе направлять местную рассеянную в пространстве энергию. Чувствуя, как вокруг начинают трещать искорки Арканы, а магия вновь начинает течь по жилам, душу наполнила лёгкая эйфория.
Каждый чародей, в той или иной степени, зависим от своего искусства. Кто-то больше, как высшие эльфы от своего Колодца, кто-то меньше. Но отрежь друида от природы, лесов и Изумрудного Сна — и страдать он будет не меньше, чем волшебник Кирин Тора без магии.
Когда вокруг неё появился щит синевато-льдистого цвета, глаза ученицы Антонидоса вспыхнули победным огнём.
— Господа, позвольте? — Боромир вышел вперёд и поклонился всем троим.
— Подожди, — фигура в чёрно-красном поднялась со своего трона. Моранор откинул упавшую прядь волос со лба. — Мы не сомневаемся в твоём мастерстве, Маршал, но, на всякий случай, пусть эти испытания проведёт тот, кто более сведущ в магии и сможет в случае чего защититься.
Джайна мысленно скрипнула зубами.
Разумеется, она не собиралась ни с того, ни с сего нападать на сына одного из местных правителей. Это было бы по меньшей мере глупо. Да и неблагодарно, учитывая спасение и приют, но недоверие слегка обожгло.
Не говоря уже о том, что волшебница трезво оценивала потенциал возможной магической дуэли. Если с младшим братом она ещё могла бы, хотя бы в теории, справиться, то вот чёрноволосый эльф… скорее всего нет. А тем более, если их два.
— Резонно. Я согласен с Моранором, — в глубинах глаз Дэнетора вспыхнул лёгкий огонёк.
— Поддерживаю.
— Как пожелаешь, Морской Страж, — кивнув, принимая правоту эльфа, воин обнажил свой клинок и передал его рукоятью вперёд.
Приняв меч, эльф словно с некоторым сомнением взвесил его в руке. После чего просто шагнул вперёд, делая почти неуловимое глазу волшебницы движение рукой. Однако миг спустя её щит заискрил, отражая удар немалой силы. По клинку, так и не сумевшему коснуться Джайны даже плашмя, заплясали маленькие молнии, руны на нём слегка загорелись. Но оружие словно завязло — как холодный нож в ещё более холодном сливочном масле. Если и продвигаться вперёд, то явно теряя силу замаха и скорость.
Моранор для проверки нанёс ещё несколько ударов, которые были отражены арканным щитом, после чего кивнул остальным, передав оружие владельцу.
— Впечатляет. Твоя защита действительно прочна. Если уж клинок ковки Нолдор не смог её пробить, уручьи мечи тут будут бесполезнее иголок.
Моранор с уважением склонил голову, коснувшись рукой сердца. Джайна повторила движение. После чего эльф вернулся на своё место.
Кажется толику уважения этого гордеца она сегодня сумела завоевать.
— Можешь ли ты продемонстрировать нам ещё что-то? — продолжил расспрос Имрахиль.
— Конечно, — Джайна кивнула, ища глазами то, на чём можно было бы опробовать свои силы. Однако ничего подходящего не находилось. — Могу ли я попросить вас принести какой-то предмет? Желательно прочный.
Дэнетор слегка хлопнул в ладоши, подзывая слуг. Через несколько минут перед чародейкой поставили несколько металлических чаш.
Праудмур улыбнулась, чувствуя, как магия просится наружу. Подкинув один из сосудов в воздух, золотоволосая бросила в него Чародейской Вспышкой, с удовлетворением смотря, как чаша не плавится даже под воздействием переливчатого сгустка энергии, что менял оттенок от голубого до тёмно-фиолетого и чёрного, от густого до полупрозрачного — нет. Она просто осыпалась серым невесомым прахом.
По губам Дэнетора пробежала тень торжествующей улыбки.
— Внушает, — кажется, князь действительно был под впечатлением. — Владеешь ли ты искусством врачевания?
— Это не было моим главным занятием, я умею лишь заживлять раны, но не более, — девушке пришлось смущённо потупить очи. Увы, в этом плане ей далеко до Света или Элуны. — Я могу приготовить снадобье, что поможет воину выжить после раны, но сомневаюсь, что я сумею вылечить сложную заразную болезнь, такую, как чуму.
— Замечательно… — медленно сказал Денетор, чуть подаваясь вперёд. Серые глаза Стража Закона в задумчивости смотрели на гостью. — Чародейка Джайна, ты могущественна и сильна. Мы знаем, что ты прибыла издалека. Настолько, что даже Валинор находится куда ближе. Скажи, ведомо ли тебе о Мордоре, Враге, с которым Гондор ведёт войну многие годы?
— Совсем не многое, — покачала головой Джайна, понимая, что начинается та часть разговора, ради которой её и представили под светлы очи Триумвирата. — Лишь то, что упомянул Линдфалмар, намекнув, что ваш Враг является похожим на угрозу, с которой приходилось бороться моему родному миру.
— Это действительно так. Линдфалмар поведал нам о картинах, что увидел в твоей памяти. О чудовищах, что едва не спалили Древо Мира, что ты защищала вместе со своими друзьями, и повелителе немёртвых, ради боя с которым вашим народам пришлось объединиться.
Джайна ощутимо вздрогнула, стараясь тем не менее не подавать виду. Да… её собеседники успели хорошо подготовиться к этому разговору. Оставалось лишь надеяться, что среброволосый, просматривая воспоминания, не увидел кем для волшебницы являлся тот повелитель мёртвых. А если увидел, то сохранил остатки совести и не поведал ещё и об этом.
— Ваш враг не просто правитель враждебной страны? Такие войны велись и на Азероте.
— Нет. Он не человек, — послышался мрачный голос Имрахиля. — И никогда им не был.
— Саурон — могущественный дух, когда-то служивший тем, кто создал наш мир таким, какой он есть сейчас, — Моранор взял на себя обязанность пояснить слова остальных. — Однако тысячи лет назад он отрёкся от прежних своих обязанностей и давно уже жаждет лишь одного. Арду. Власть над ней, всю, без остатка, желая перекроить мир так, как он считает нужным, по своему вкусу. А вкусы у него, — в голос эльфа словно плеснули яда, — весьма специфичны. Многие из освобождённых нами во время вылазок рабов так и не оправились после этого. Их разум оказался сломан так, что своим господам им повиноваться сладостно.
— Когда ты ехала сюда, Джайна Праудмур, когда поднималась на вершину и стояла у Белого Древа, — глухо произнёс князь Тирит Эар. — Видела ли ты руины на берегу Великой Реки?
— Да…
— Прямо сейчас там стоят насмерть наши воины. Боромир и Моранор, — Имрахиль кивнул в сторону Маршала Белой Башни. — Лишь недавно прибыли оттуда. Их сражают мечами, стрелами и ужасом, но они стоят, защищая этот белоснежный город и его жителей — и нас с тобой тоже. Каждый из нас дал клятву держаться до последнего, защищая белоснежные стены, и каждый её держит, сдерживая натиск Мордора. Мы, Гондор, тот щит, что закрывает все страны Запада от этой угрозы.
— И нам пригодились бы твои знания, Джайна, — Дэнетор чуть уважительно склонил голову. — Твои знания, твоё могущество. Твоя память об оружии и чудесах родного мира. Имрахиль уже упомянул… Нам, людям, чары почти что неподвластны. Только эльфы и их потомки — в меньшей степени могут освоить чародейство. Наши братья по оружию, эльфы Нолдор, чьим предводителем является Моранор, сражаются плечом к плечу с нами. Но их волшебников не так много. Саурон же своим колдовством извратил природу своих подданных, даровав им часть собственных сил. И с этим — нам тоже приходится бороться.
— Откровенно говоря, — Морской Страж тихо хмыкнул. Из всех троих именно он больше всего говорил прямо. — Можешь собой гордиться, Праудмур. Правители сильнейшей из свободных стран просят тебя о том, чтобы ты осталась на службе Гондора. Впрочем, не сказать, что у тебя есть действительный выбор. Чем сильнее делается Саурон, тем меньше мест в Средиземье будут безопасными. А учитывая, что Берентор спас тебя из плена орков — не удивлюсь, если за пределами Гондора на тебя объявят охоту, которая, рано или поздно, увенчается успехом. Поверь мне, в этом случае — лучше, если у тебя на готове будет заклинание или яд, что убьёт тебя мгновенно.
Эльф выдержал паузу.
— Но, лгать не буду, твоя служба нам пригодилась бы. Это правда. Возможно, ты сможешь обучить наших людей своим чарам. Возможно — наши мастера смогут воплотить что-то из твоих воспоминаний, подарив солдатам Гондора новое оружие, которым можно сокрушить Вражьих прислужников. А ещё ветеран нескольких войн, при этом владеющий чародейством, хорошо смотрелся бы при армии или флоте на передовой.
Джайна поневоле усмехнулась шутке.
— Взамен — ты станешь полноправной подданной Гондора, — подытожил Имрахиль. — С местом при дворе, кровом и жалованием. В будущем же, в награду за верную службу, ты бы могла быть уже настоящей знатной госпожой.
Ну вот слова и сказаны. То, что они изначально обсуждали с Линдфалмаром. И предложение остаться на службе, и намёки на то, что этот их Враг так просто в покое её не оставит. Хотя учитывая сказанное здесь… вполне возможно, члены Триумирата и не лукавили?
— Я могу подумать? — Джайна глубоко вхдохнула, понимая, что выбор предстоит тяжёлый. Связать свою жизнь с первой попавшейся на пути в новом мире страной — или начать бегать от страхолюдин, по сравнению с которыми даже Отрёкшиеся не казались такими отвратительными?
— Разумеется, — кивнул Страж Закона. — У тебя будет три дня, чтобы всё взвесить и сказать своё решение.
— Благодарю, — Праудмур поклонилась, прощаясь и понимая, что аудиенция окончена.
— Пока что иди отдыхай, набирайся сил. Тебя никто не побеспокоит. Ты любишь книги, и, поскольку теперь ты умеешь читать на нашем языке, я приказал принести некоторые из них в твою комнату. Уверен, они будут для тебя познавательны, — Линдфалмар вежливо улыбнулся, явно довольный результатами встречи.
Покои Джайны.
Подперев щёку рукой, бывшая боевая чародейка Кирин Тора в задумчивости посмотрела на испещрённый вычурными тенгвами и украшенный гравюрами лист пергамента, представлявший собой страницу толстой книги с металлическим окладом и двумя массивными застёжками. Книги, подобные той, что она сейчас читала, разномастные свитки, дневники и письма сейчас заполняли почти всё пространство стоявшего в её комнате письменного стола. Хозяева Минас Тирита не поскупились — по запросу Праудмур ей приносили всё, что имелось на ту или иную тему в библиотеке Цитадели.
Или, по крайней мере, ей так говорили. Проверить-то Джайна в любом случае не могла.
Глаза немилосердно щипало — веки пересохли. С силой поморгав, девушка вновь погрузилась в чтение «Очерков Смутного Времени», повествующего о периоде раздробленного Гондора после смерти последнего короля. До того, как страна вновь объединилась под рукой Триумвирата.
Солнце клонилось к закату. Солнце, или как его здесь звали «Анариэль», последнего, третьего дня, отведённого ей на размышления. Завтра утром воспитаннице Кирин Тора следовало дать ответ: останется ли она в Белом Городе на правах боевого мага, или отправится своим путём, покинув страну.
Голубые глаза дочери морей устало моргнули, на мгновение расфокусировавшись. В последнее время спала она мало, полностью погружённая в чтение летописей Арды, либо в размышления на тему вечного вопроса — что ей делать.
С одной стороны, Джайна прекрасно понимала, что Триумвират очень хочет оставить её на службе Гондора. Причём, вероятнее всего, даже не из-за её магических способностей — хоть этот фактор тоже, скорее всего, играл немалую роль, — но из-за тех знаний и идей, что местные мастера могли бы вычленить из её памяти. Чародейка помнила любопытство Линдфалмара, видела горящие интересом глаза Дэнетора и его Моранора, слышала вкрадчивые, наполненные подтекстом вопросы Имрахиля. Правители Гондора были заинтересованы в привлечении своей гостьи на службу. И скорее всего, даже если Джайна откажется, всё равно попытаются убедить. Не взыванием к лучшему и подарками, так убеждением и предостережениями.
При этом следовало учесть, что намерение это явно не было… праздным. Джайна отлично помнила ту напряжённость, что царила среди простых воинов, в сопровождении которых путешествовала до Минас Тирита. То, как вёл себя Берентор, то, что нет-нет, но проскальзывало мрачной тенью в словах и движениях, в глазах Триумвирата. К примеру, в том, как Имрахиль отзывался о Сауроне. Даже Моранор, при всей своей внешней невозмутимости, нет-нет, но давал маске треснуть.
Все были напряжены и серьёзны, как они сами с Траллом и Варианом в Нордсколе. Всё до боли напоминало обстановку, так знакомую ей. Это напряжение бойцов перед битвой на Хиджале. Это напряжение, которое можно было резать — в ставке Альянса. В Даларане. Этот взгляд мрачной решимости был ей знаком.
И какая-то часть волшебницы, той самой, что плечом к плечу с орками и ночными эльфами стояла на склонах горы, защищая Мировое Древо, говорила, что решение остаться — правильное. В конце концов, разве сама Праудмур, когда поняла, что вновь жива, благодаря жертве Артаса и шаманству Тралла, не желала потратить новую жизнь так, чтобы оставшиеся в Азероте друзья ей гордились? Вот она, возможность сама просится в руки! Вот он, вновь, как и прежде — бой с врагом, что угрожает мирным селянам. Бери чары и действуй!
Но так просто давать согласие, связывать себя клятвой присяги, которую у неё, как у придворной чародейки, точно потребуют? Не подумав? Не взвесив все «за» и «против»? Не попытавшись докопаться до истины, поняв, не вводят ли её в заблуждение касаемо правоты нарисованной картины?
Это было, по меньшей мере, глупостью. Даже для отличавшейся благородными порывами волшебницы, способной подружиться с орками и разглядеть в них что-то хорошее.
Интересно, что Тралл бы сказал о местных орках?
Сердце вновь чуть кольнуло, как и всегда, когда дочь адмирала вспоминала об оставленных позади друзьях. Но в этот раз бывшая правительница Терамора резко тряхнула головой, прогоняя тоску. Не сейчас. Тралл бы не простил ей лишнюю слабость там, где надо проявить сдержанность и собранность.
Единственное место, откуда чародейка, впервые оказавшаяся на этой земле, могла бы почерпнуть информацию — это книги. Пусть там будет достаточное количество пропаганды, другого источника знаний о мире под рукой попросту не было. Не приставать же к людям на улицах с их мнением о Сауроне и Триумвирате?
Подавив смешок, колдунья вновь погрузилась в чтение, упорно продираясь через имена и названия — как делала это, разбирая очередной алхимический трактат в Даларане под руководством Антонидоса.
К чести Линдфалмара, он не стал давать ей для чтения лишь книги, в которых преподносилась бы исключительно одна, нужная ему точка зрения на конфликт. Хотя и мог бы сделать подобное. Нет, по просьбе чародейки приносили хроники авторства разных народов.
Феанор, Финголфин, Маэдрос, Гил-Галад, Элронд, Галадриэль, Глорфидель — все это были эльфы, судя по гравюрам, несильно отличающиеся от высших эльфов. Беор, Хадор, Эарендил, Элрос, Элендиль, Эктелион, Исильдур, Анарион — имена людей… Упоминались и дворфы, но несколько реже. И даже о гномах, которых здесь звали полуросликами, смутные слухи ходили.
Читая несколько хроник параллельно, сопоставляя события и сравнивая точки зрения, Джайна уже третий день подряд пыталась отыскать в возможной агитации зерно истины. И кое-какие выводы вполне сумела сделать.
Отведя взгляд от книги, чародейка бросила взгляд на собственные выписки и схемы.
Вывод первый был простым, и относился скорее к далёкому прошлому. Однако позволял сделать однозначный вывод и о настоящем. Абсолютно во всех прочитанных текстах, даже в тех, что о Гондоре отзывались не слишком приветливо, Мелькор (он же Моринготто, он же Моргот) — до умопомрачения походил на Саргераса. Только действовал всё же в куда меньших масштабах, в пределах лишь одного мира. Саурон же являлся его бывшей правой рукой, величайшим из слуг, и прямым наследником. Оба они, как и говорил Моранор, не являлись людьми, и были достаточно могущественными, чтобы против них объединялись даже непримиримые враги. Весьма красноречивое описание из противоположных источниках, заставлявшее задуматься о том, что в главном члены Триумвирата не лукавили…
Более тонкие детали, вроде пределов возможностей что местного Тёмного Титана, что его преемника — описывались куда более скупо и расплывчато. Можно было сделать лишь вывод, что они оба владели могущественным колдовством и были замечены в создании целых рас. Например, драконов или орков.
Впрочем, на тему орков и их местного описания сомнения оставались даже после перекрёстного сравнения. Джайна прекрасно помнила, как в своё время читала описания, рассказывающие, что орки Азерота — не более, чем демонические создания, обуянные жаждой крови. Достойные лишь одного — смерти. Она в своё время выслушала достаточно таких слов и разочаровалась в них, встретив орка куда более достойного, чем многие из людей. И сейчас справедливо сомневалась в том, что в этом отношении летописцы объективны.
Вывод второй был также мрачен — и также подтверждал слова Линдфалмара и остальных. В Средиземье было не очень много безопасных мест, на которых не лежала бы тень Врага. Набегам орков подвергались не только граничащие с Сауроном территории, но и, к примеру, земли около центрального хребта на карте — Мглистых гор. Сражались с орками и на северо-западе — там королевство Арнор держало удар против натиска с севера, из Ангмара, также подчинённого слуге Саурона.
Более того — «везению» Джайны можно было бы позавидовать. Её угораздило попасть туда, где проходит основной фронт, где ведутся главные боевые действия и где несутся главные военные потери — прямо на границу с государством Врага — Мордором, прятавшимся за естественными укреплениями в виде гор. Оставалось лишь порадоваться, что Берентор очень вовремя выследил отряд орков. А ещё, что чутьё чародейку не подвело, и при просьбе командира разведчиков показать на карте, откуда она, та не ткнула пальцем в крайний правый угол карты. На месте её, возможно, и не убили бы, но о хорошем отношении можно было бы забыть надолго, если не навсегда.
В задумчивости, машинально откусив кусок от свежего яблока, заботливо оставленного, пока нынешняя хозяйка покоев с головой ушла в книги, Джайна сделала себе пометку, обведя в пергаментной тетради, где делала записи, крайне важный пункт.
Вывод третий — в этом мире следовало крайне внимательно следить за тем, когда и в чём ты клянешься. Ибо клятва, без преувеличения, заставит себя исполнить — или сведёт поклявшегося с ума. Во всяком случае, такое случалось, когда дело касалось Великих и Ужасных клятв, свершаемых эльфийскими правителями прошлого. И судя по всему, это не было просто легендой.
Крайне сложный и опасный момент, учитывая, что присяга Гондору включает в себя клятву. С другой же стороны, будь клятвы совсем нерушимы — разве были бы возможны в этом мире, к примеру, гражданские войны? А они были, в том числе и в Гондоре. Никому нарушенная присяга не мешала.
Или дело касалось действительно лишь тех клятв, что призывали в свидетели богов и давались их именем? Волшебница так и не смогла понять этот момент, хоть и, как настоящая исследовательница, постаралась досконально изучить данный вопрос. Спрашивать же об этом Линдфалмара… было бы по меньшей мере странно. Это выглядело бы так, словно, собираясь дать присягу, дочь адмирала уже просчитывала варианты, как сможет её нарушить.
Вывод четвёртый был немного грустным, но объяснял презрение в голосе Линдфалмара, когда тот упомянул обитателей мифического «Заморья». В отличие от Азерота, с его Дикими Богами и Элуной, Лоа и Наару, Божественным Светом и наследством Титанов, одним словом, высшими, сверхчеловеческими силами, что зачастую приходили своим союзникам и служителям на помощь, давая совет, поддержку или напрямую выступая на их стороне на поле боя, местные боги вмешивались в дела Арды лишь по большим праздникам. И отнюдь не всегда эти последствия были благоприятны для смертных. Именно с прямым вмешательством богов, или «Валар», связывали трагедию разрушения Нуменора — венца развития человечества в этом мире. Не говоря уже о затоплении древнего континента Белерианд.
Впрочем, насколько Джайна сумела понять, и в Нуменоре, и в Гондоре — к Валар в целом относились с изрядной долей скепсиса с самого основания этих царств. Не в последнюю очередь благодаря эльфийскому влиянию, сопровождавшему развитие этих государств через всю их историю. В отличие от Арнора, отличавшегося большей теплотой отношений с Заморьем — при дворе короля Арнора, согласно хроникам, уже несколько сотен лет служили советниками посланцы богов. Майар, могущественные духи, подобные Саурону. Или, как их ещё называли — Исстари. Насколько эта информация была верна, Джайна не знала.
В любом случае, жители Гондора, смертные и бессмертные, рассчитывали лишь на себя.
Праудмур устало опустилась лбом на собственные записи, зевая и прикладывая усилия, чтобы не заснуть прямо за столом. Последние пара ночей, проведённые в поисках истины практически без сна, всё же сказывались. Даже на боевой чародейке. В эту минуту Джайна откровенно позавидовала друидам, что трудились на благо Азерота, сладко почивая в собственных логовах. Лапа, быть может, продукт и низкокалорийный, зато проблем с отдыхом у обитателей Ашенваля точно не было.
Последняя группа размышлений и выписок касалась народов Арды и взаимоотношений между ними. Сложность этих взаимоотношений, взаимных обид и дрязг, впрочем, мало чем уступала азеротской.
Резко выдохнув, уже начав уплывать, напоминавшая взъерошенную сову чародейка резко поднялась на своём месте, помотала головой, после чего — вернулась к собственным записям.
Во-первых, нынешние крупнейшие государства людей, сражавшиеся против Саурона — Арнор и Гондор, развивались под сильнейшим влиянием эльфийской культуры, и полагали себя преемниками древних королевств эльфийского народа Нолдор, принадлежавших тому или иному Дому — ветви изначальной королевской семьи.
К примеру, первый король Нуменора, Элрос, являлся полуэльфом и приёмным сыном принца Первого Дома Нолдор. В свою очередь, эльфы Второго и Третьего Домов имели большое влияние в нынешнем Арноре.
Об этом говорили и гербы. Джайна помнила, как в своё время отец заставлял её учить геральдику, и заметила преемственность в гербах в виде восьмиконечных звёзд. Изначально звёздами пользовались именно один из родов эльфов, но позднее этот знак перекочевал в герб Нуменора и Гондора в виде шести звёзд и короны над Белым Древом. Присутствовала восьмиконечная звезда Феанора и на нынешнем знамени Триумвирата — по соседству с Белым Древом и Морским Змеем.
Во-вторых, прояснилась ситуация с нынешним лидером Первого Дома, что не носил королевского титула. И история эта, как и многое в истории Арды, отдавала мрачной торжественностью пополам с древностью, окутанной легендами.
Как оказалась, королевский род прервался. Последние из сыновей короля Феанора бесследно сгинули, попытавшись исполнить некую клятву, вернув наследство отца. Хроники разных авторов сильно разнились в показаниях, по-своему оценивая действия принцев, но сходились в одном — последние из легендарной семёрки оказались мертвы. В этот момент уцелевшие Нолдор Первого Дома разделились на две части. Первая из них сплотилась вокруг Келебримбора — легендарного кузнеца и внука Феанора, последовав за ним и основав ныне павшее под натиском Саурона королевство Эрегион. Тогда же королевский род Восьмиконечной Звезды прервался окончательно.
Другая же часть, избрав своим лидером воина Ломэрокхана, отца уже знакомых ей Моранора и Линдфалмара, приняла предложение Элроса. И основала новый город на том же острове-звезде, рядом с землями полуэльфа, оказывая большое влияние на его культуру, помогая мечом и магией, и, зачастую, являясь арбитрами в спорах между двумя ветвями королевского рода. Так называемыми «Людьми Короля» и «Верными». После же, когда Нуменор попал под влияние Саурона (этот момент явно следовало изучить подробнее, но уже позже. Сейчас Джайне было несколько не до того), именно эти Нолдор помогли несогласным с политикой одурманенного короля бежать — и основать новые государства. В частности, Гондор. А после смуты — и вовсе стали его полноценной частью, фактически закрепив за собой места Морского Стража. Уцелевшие же после падения Эрегиона эльфы, в большинстве своём, присоединились к пеларгирцам. Хотя и держали несколько укреплённых форпостов на северо-западе.
А вот дальше… Дальше Джайна могла лишь грустно улыбаться, понимая, насколько отношения между народами Арды напоминали таковые в Азероте. Как это было не прискорбно, вместе все собирались только в случае большой угрозы. После же — вновь вцеплялись друг другу в волосы, словно девушки, не поделившие красивого эльфа. О единстве, едином мире свободных от влияния Тьмы народов, приходилось лишь мечтать, подобно тому, как мечтала она о едином Азероте, работая сообща с Траллом.
Начать с того, что нынешние Арнор и Гондор друг друга не любили. Совсем. Несмотря на то, что зачастую были вынуждены союзничать против общего врага. Король Арагорн II, потомок династии Нуменора, в открытую претендовал и на трон Гондора, и вовсю переманивал давних гондорских союзников. Чем, судя по всему, откровенно раздражал Триумвират. Те, впрочем, в долгу не оставались.
Не ладили две державы и в вопросе отношения к богам. Откровенно не любивший Валар Гондор против Арнора с его открытым поклонением.
Впрочем… неприязнь между людьми, что когда-то были родичами, была лишь блеклым отражением тех взаимных претензий, что питали друг к другу эльфы. Пусть Джайна и посмотрела этот вопрос лишь мельком — ей хватило.
Хроники на удивление единодушны были в вопросе распределения разных фракций между сторонами. Первый дом — и все остальные. Первый дом в лучшем случае не любили большинство их сородичей, зато уважали люди Гондора и дворфы.
Здесь смешалось всё: и древние обиды времён Первой Эпохи, и спор на тему верховенства — последний король Нолдор, авторитет которого признавали все, Гил Гэлад, погиб в конце второй эпохи, — и религиозный вопрос, и Нер’Зул знает, что ещё. Взаимные обвинения лились в летописях нескончаемым потоком. «Братоубийцы и отступники» против «трусливо бегущих, увядающих реликтов былой эпохи».
Поняв, что на очередном взаимном обвинении Домов, относящихся друг другу хуже, чем Майев к Иллидану, у неё начинает закипать мозг, Джайна решительно захлопнула все три книги, немного осоловелым взглядом смотря на оставшуюся тетрадь.
Если подытожить, то картина складывалась… грустная. К сожалению, в Арде даже подобия Альянса пока что не было сформировано. Лишь редкие постоянные союзы между естественными соседями, и редкие, более глобальные — по большим праздникам. Что накаляло и так непростую ситуацию с общим Врагом, которому, безусловно, давали отпор… но каждый — по отдельности.
Однако шутка была в том, что куда бы чародейка ни направилась — получается, что война ждала бы её везде. Куда бы Джайна ни пошла, стоит лишь узнать о её способностях — у правителей будет лишь две возможные реакции: использование её магии на поле боя, или же попытка её уничтожения — если, к примеру, примут за прислужницу Саурона. А это возможно, учитывая проблемы местных людей с невозможностью колдовать. И в этом случае условия гондорцев вполне могли показаться поистине королевскими.
Джайна зевнула, отложив свои записи. Решение напрашивалось само собой и выводилось логически: она должна была согласиться на предложение Дэнетора, хотя бы потому, что выжить одной она бы не факт, что с могла.
Не говоря уже о ещё одной вещи. Если то, что она прочитала — правда, а её перекрёстный анализ это подтверждал, то Берентор, который вызволил её из плена, его товарищи, которые перевязали, накормили, напоили и отвезли в город, каждый день боролись с чем-то схожим с Архимондом и его прислужниками. Если она могла бы быть полезной, но бежала — это было бы предательством таким же, как побег из-под Хиджала.
Она знала правильный выбор. Даже если клятва действительно свяжет бывшую правительницу Терамора с Гондором навеки.
В конце концов… разве не решила она сама, что не будет бегать от опасности? Что продолжит путь, начатый в Азероте, защищая и оберегая? Разве…
Золотоволосая не заметила, как мысли её всё же пустились в плавание, унося её прочь, далеко от города белых башен.
Пробуждение было немилосердным.
— Госпожа, просыпайтесь! Госпожа! — служанка трясла её за плечи, и Праудмур с трудом открыла глаза. Юная девушка, постоянно приносившая ей еду, встревожено смотрела на свою подопечную сверху-вниз.
«Я что, заснула за столом?» — мысли текли слегка лениво. — «Проклятие. Словно в студенческие годы в Даларане вернулась».
— Госпожа, ваш завтрак на столе. Владыка Дэнетор приказал через два часа привести вас к нему. Горячая вода уже готова, — поклонилась девушка и вышла, оставив Джайну наедине с тарелкой манной каши с вареньем, чистой одеждой и водой в купальне.
Минас Тирит. Тронный зал.
И вновь — зал, сложенный из белоснежного камня. Тот самый, где, как теперь знала чародейка, когда-то стоял на возвышении трон короля. Впрочем, те времена уже почти тысячу лет как прошли. Того, прежнего убранства чародейка не видела и не могла судить о том, что в зале с тех времён изменилось ещё. Во всяком случае, статуи прежних владык Гондора Триумвират не сносил, по-видимому, предпочитая подчёркивать законную преемственность собственной власти от прежней королевской династии — подобно тому, как короли Штормграда и Лордерона полагали себя наследниками Империи Аратор. Правда, ни Вариан, ни Теренас (при своей жизни) не спешили при этом присягать действительным потомкам династии императоров, но это уже детали.
Ещё идя по направлению к залу по гулким каменным коридорам Цитадели, Джайна с лёгким неудовольствием могла отметить, что, судя по всему, выбор, который она озвучит сейчас, был то ли предугадан с самого начала, то ли её возможный отказ вовсе не принимался правителями Гондора в расчёт. Взять хотя бы одежду, поданную ей служанкой, которая разбудила воспитанницу Кирин Тора. Если раньше рубашка и штаны были добротными, из хорошей и прочной ткани, но без излишеств, то сейчас Праудмур нарядили как благородную даму. Строгое, но не стесняющее движения чёрно-белое платье с серебряной вышивкой и гербом Гондора, лёгкий обруч из драгоценного металла в виде побега плюща, что подбирал волосы.
Джайна не могла отрицать — вышло красиво. Пусть она и предпочла бы более синюю гамму.
«Вот и думай теперь. То ли подкуп, то ли постановка перед фактом», — фыркнула чародейка, когда перед ней открылись двери в зал.
Троица правителей и стоявший по левую руку от брата Линдфалмар уже ожидали. Маршала Белой Башни видно не было. Скорее всего, он уже отправился к войскам.
— Триумвират, — бывшая владычица Терамора почтительно склонила голову.
— Чародейка Джайна, — вернул кивок Дэнетор, окидывая девушку проницательным взглядом. Уголки губ мужчины чуть дрогнули, а сама уроженка Азерота окончательно уверилась в своей догадке. — Цвета Гондора идут тебе. Три дня прошли. Что ты решила?
— Я готова остаться и встать плечом к плечу с дунэдайн и Нолдор, — чародейка гордо вскинула голову.
Возможно, она и была мошкой в паутине, и эти трое всё решили заранее. Однако решение, принятое ей вчера, её выбор — принадлежал только ей.
— Рад это слышать, — князь Имрахиль чуть улыбнулся. — В таком случае, преклони колено.
Чародейка послушно встала на одно колено, как и положено солдату или вассалу. В конце концов, в своей прошлой жизни, учитывая все её приключения в Азероте, солдатом она и была. И пусть у неё не было меча, что она могла бы подать сюзерену — в руке колдуньи заплясало сияние арканы.
Линдфалмар вышел вперёд, встав за её плечом.
— Повторяй за мной.
— Я, Джайна Праудмур, дочь Дэйлина Праудмура, чародейка Азерота, — Джайна повиновалась, повторяя за нолдо. Слова давались на удивление легко.
Она не стала называть никаких титулов, когда называла своё имя. Каждый из них остался в прошлом. Но назвала Азерот. Земля, что навсегда останется в сердце Джайны — и будет правильно, если она будет упомянута в клятве, что, по сути, начнёт новую жизнь.
— Даю клятву верно служить Гондору и Триумвирату. В мире и на войне, жизнью и смертью, словом и делом. Кровью Восьмиконечной Звезды, Морем, именами Ушедших и памятью родного мира, — забавно, но кажется текст клятвы чуть-чуть подкорректировали для неё. Во всяком случае, вряд ли последняя строчка в изначальной версии была. — Клянусь стоять на страже земли Гондора, его интересов и жизней его жителей. Я не оберну оружия против моей страны и не побегу в бою. Я не убоюсь Тьмы — и встану на её пути, если будет нужда. Я буду смертью врагам Гондора — и приму смерть, если потребуется. Я вверяю свою жизнь, честь и силу Гондору и Триумвирату — до скончания времён. Клянусь.
— Мы принимаем твою клятву, — голоса владык звучали слитно, как одно целое. — И не замедлим воздать тебе должное.
Все трое встали с тронов, шагая вперёд.
— Любовью за верность, — обнажив клинок, поданный слугой, Дэнетор поочередно коснулся плечей Праудмур.
— Почестями за доблесть, — Имрахиль выступил вперёд, повторив движение зятя.
— И расплатой — за измену, — серебристым блеском сталь блеснула уже в руке Моранора. Лезвие клинка медленно опустилось плашмя в опасной близости от шеи девушки.
Почему-то уроженке Кул-Тираса отчётливо показалось, что нарушь она присягу — именно этот эльф в чёрно-красном выполнит своё обещание, снеся ей голову.
Стоявший за спиной Линдфалмар застегнул на шее Праудмур необычное украшение — продолговатый, антрацитово-чёрный кристалл в серебряной оправе, слегка обжёгший кожу холодом. Такие же девушка видела у некоторый других гондорцев. Например — у Берентора. Хотя, быть может, его многие носили под одеждой.
— Встать, Джайна, Чародейка Гондора.
Среброволосый эльф галантно подал руку, на которую ученица Даларана благодарно опёрлась.
— Поздравляю с официальным подданством, — нолдо чуть усмехнулся, кивая девушке. — Не каждому солдату и рыцарю нашей страны удаётся принести присягу перед Триумвиратом в полном составе.
— Сегодня можешь быть свободна, — Дэнетор повёл рукой, подзывая двух воинов в форме гвардии Цитадели. — Если ты захочешь осмотреть Минас Тирит, познакомиться с ним поближе — тебя сопроводят и покажут всё, что ты захочешь знать. А завтра — начнётся твоя служба. Пока что как придворной чародейки в мастерских Цитадели. Дальше будет видно.
— Благодарю, — попрощавшись с Триумиратом, Праудмур в сопровождении Линдфалмара и гвардейцев покинула зал.
— Что за кристалл? — вопросительно подняла бровь чародейка, когда тяжёлые, окованные металлом двери закрылись следом за компанией.
— Долго объяснять, — видимо, чтобы успокоить девушку, Линдфалмар невозмутимо запустил руку под рубашку, доставая точную копию украшения Джайны. — Проще прочитать. Я подскажу, где в библиотеке есть информация об этом. А также по истории, культуре, обычаям Гондора — помимо тех, чтоты уже прочитала, — эльф чуть улыбнулся. Впрочем, быстро посерьёзнел. — Пока что могу сказать одно. Носи его у сердца и обращайся бережно. Не теряй. Считай это… своим своеобразным средством последнего шанса. Защитой, когда смерть уже неизбежна. Пусть я надеюсь, что эта вещь ещё долгие годы тебе не понадобится.
— Ну спасибо, — в голосе волшебницы проскользнул лёгкий скепсис.
К сожалению, в этом плане эльф не слишком отличался от азеротских. Прямо на вопрос так и не ответил. Но, с другой стороны, вряд ли бы гондорцы хотели навредить той, кто только что им присягнула. Да и то, что Линдфалмар сам носил такой же… обнадёживало.
Пожав плечами, чародейка убрала украшение под одежду.
Минас Моргул.
— Повелитель.
Высокий, почти в рост проклятых Нолдор, прекрасно сложенный мужчина с чуть бледной, обветренной ветрами Горгорота кожей преклонил колено перед господином. Прядь золотых волос упала на лоб. Огненные глаза с вертикальными зрачками — признак благословения Тар-Майрона Искусного(15), дара колдовства — почтительно смотрели в каменный пол.
Новости, что принёс с собой комендант крепости и правая рука своего господина среди живых, были отвратительными. И докладывать их удовольствия было мало.
Нет, он не волновался за свою жизнь. Знатный уроженец Мордора, чей род уходил в глубину веков, ещё ко временам зенита Нуменора и великого похода на Запад, был весьма ценным слугой, редко подводившим владыку. Казнь через удушение ему не светила. Но… само осознание того факта, что он подвёл владыку, уже было наказанием.
Увы, сейчас был именно тот случай.
— Ломвил(16), — ледяной голос, наполненный почти безграничной силой, чуть придавил своего верного слугу к земле. В речи повелителя, словно клинок в ночи, блеснула насмешка. — Встань.
Дождавшись, пока человек встанет, высокая — выше Человека Короля — фигура, с ног до головы закутанная в чёрный плащ, под которым угадывались очертания латных доспехов, повернулась к вошедшему. Ломвил чуть выдохнул, чувствуя, как кровь привычно стынет в жилах, а в него самого, точно игла в бабочку, упирается призрачный взгляд, идущий из-под тьмы капюшона.
Взгляд этот будоражил и сковывал одновременно, точно кипяток и ледяная вода попеременно окатывали колдуна. Обладателя этого взгляда боялись до тряски поджилок даже самые искуснейшие из воинов и магов Мордора, которые были не более, чем детьми рядом с тем, кто в своё время принял Кольцо из рук самого Тар-Майрона. И в то же время — лучшие из числа знати Людей Короля сражались, доказывая своё право биться под его началом. И не только из-за перспектив, хотя отрицать их было глупо. Но и потому что сила этого существа была такова, что сладостно было ему повиноваться — любой приказ первого из Девяти подчинёнными воспринимался как великая честь. Его желание становилось их желанием. Его жажда — их жаждой.
Ибо такова была сила Чёрного Предводителя, лучшего из воинов Тар-Майрона и главы Назгулов. Последнего из представителей истинной династии Нуменора, который при жизни носил имя Элдарион(17), сын Кирьятана и брат Тар-Атанамира. А после возвышения над смертными — взял имя Моргул, «Чёрный Призрак».
— Я чувствую твой страх, ученик, — усмешка в ледяном голосе стала ещё более отчётливой. Призрачный холод пробрал до костей. — Подними глаза. Итак, наша неизвестная гостья ускользнула?
Сжав пальцы за спиной, Ломвил нашёл в себе силы гордо поднять голову, заставил себя посмотреть в непроглядную тьму под капюшоном. Лишь сильные могут служить великим.
Несколько недель назад, когда повелитель поднял на дыбы всю разведку крепости и Чёрных Врат, почувствовав появившийся источник чужеродной силы в северном Итилиэне, никто и предположить не мог, что источником этим окажется молодая женщина. По счастью, группа под предводительством боевого чародея успела найти её раньше, чем девчонка успела сбежать или, того хуже, попасть в лапы предателей.
Вот только последняя весть от этого отряда пришла в тот момент, когда они взяли пленницу и пробирались назад, к Минас Моргулу.
— Наши разведчики обыскали весь путь, что должен был пройти отряд, нашедший её, — сухо и чётко отрапортовал воин. — Мы нашли место, где они приняли бой. И замаскированную братскую могилу неподалёку. На месте схватки также обнаружились следы того чужеродного колдовства, о котором вы постоянно упоминали, повелитель. Учитывая захоронение… сбежала она не сама. Особенно учитывая то, что в Минас Тирите спешно был созван Триумвират в полном составе.
В стенах кабинета ощутимо похолодало, словно посреди лета начались первые зимние заморозки.
— Следовательно, вероятнее всего она сейчас в Белом Городе, — словно рассуждая, произнёс Король Ангмара. — У наших мятежных братьев…
Ломвил не шелохнулся, понимая, что за ним наблюдают. Однако тихая усмешка, слышавшаяся сейчас в голосе предводителя назгулов, по опыту чародея была куда страшнее вопля. И не предвещала ничего хорошего провалившим задание разведчикам.
— Поскольку те, кто в первую очередь ответственен за этот провал, уже расплатились жизнями за свои ошибки, — будничным тоном произнёс Ангмарец, — сделаем проще. Каждого десятого урука, участвовавшего в поиске — казнить. Командирам же из числа людей будет предоставлена возможность доказать свою преданность Владыке Мордора совсем скоро.
— Я распоряжусь, — Человек Короля почтительно склонил голову.
Господин редко казнил людей, даже совершивших серьёзные промахи, просто так, предпочитая лить их кровь с пользой. Ломвилу не приходилось сомневаться, что во время грядущего штурма Осгилиата провинившиеся будут направлены на самые опасные участки. Совсем иначе дело обстояло с уруками. А тем более — с орками.
Однако на какое-то мгновение у ученика Ангмарца возникло чувство, что он ходил по крайне тонкой грани.
— К счастью для всех вас, эта девушка была не единственным подарком судьбы, — назгул наконец отвернулся от своего верного слуги. — Пошли весть в Хрисааду. Место, где упал камень со звёзд, тщательно обыскать. Если там будет кто-то живой — целым и невредимым доставить в Барад Дур или ко мне.
— Что делать с той, кого утащили предатели?
— Передай приказ нашим людям в Белом Городе. Наблюдать. Искать подходы. Прощупывать — возможно удастся чем-то заинтересовать её. Если всё будет напрасно — тихо и бесшумно устранить. Действовать по возможности — сохранность тайны превыше остального.
1) «Окно Заката». Горный водопад, за которым располагался скрытый форпост следопытов Гондора.
2) Орочье название гондорцев
3) «Северный орёл». Квенья
4) «Скала-глаз». Квенья. Второе название — Амон Хэн (адунаик.)
5) «Скала-слух». Квенья. Второе название — Амон Лав (адунаик)
6) «Достойный алмаз». Квенья. Перевод Фарамир (адунаик)
7) «Пенный корабль». Квенья. Второе название — Каир Андрос (адунаик)
8) «Звёздная крепость». Квенья. Второе название — Осгилиат (адунаик).
9) «Человек Тьмы», «Чёрный человек». Общее название людей, служащих Саурону. Адунаик.
10) «Верный алмаз». Квенья. Перевод имени Боромир (Адунаик)
11) «Амбар» — мир. «Рама» — странник. Квенья.
12) «Рассветная звезда», «Солнце». Квенья
13) «Серебряная пена». Квенья
14) «Ломэ» — ночь, сумрак. «Рокхан» — всадник. Квенья.
15) имя, под которым Саурон был известен в Нуменоре, и сохранённое им среди чёрных нуменорцев.
16) «Ночной ветер».
17) «Сын Эльдар». Квенья
Минас Тирит, покои Дэнетора
— Итак, — сев в своё кресло за столом, блюститель Белого Города чуть хлопнул в ладони. Стоявший на своём посту паж поспешил наполнить кубки всех присутствовавших чистой водой из родников Белых Гор. Пить вино сейчас было бы глупо: совет предстоял долгим. — Полагаю, с чародейкой всё получилось как нельзя лучше. Вернёмся к делам насущным?
Сын Эктелиона мог с чистой совестью быть довольным сложившейся ситуацией. Девушка проявила благоразумие, решив остаться под рукой Гондора. Что полностью устраивало как лично Дэнетора, так и Триумират в целом.
По единогласному решению — пока что отправлять гостью из другого мира на передовую войну с Мордором никто не собирался, несмотря на то, что она, судя по устроенной недавно демонстрации, действительно могла принести там пользу. Не говоря уже о том, что вопрос вражеских колдунов стоял достаточно остро, а эльфийские чародеи, способные им противостоять, отнюдь не всегда были в достаточном количестве. В конце концов, большинство из них прикрывало земли и берега Гондора с юга, сражаясь против Харадрим.
Однако, выбирая между появлением ещё одного, весьма ценного, клинка на поле боя, и возможностью с её помощью создать оружие, способное изрыгать гром и молнии — подобно тому, как когда-то, по легендам и рассказам некоторых очевидцев, делали пушки времён армады Ар-Фаразона, — выбор был очевидным. Пока что леди Праудмур могла принести куда больше помощи, работая с придворными кузнецами из числа Нолдор здесь, в Цитадели.
Не говоря уже о том, что, быть может, Джайна смогла бы и других людей обучить собственной магии. На это Дэнетор возлагал особые надежды. Получить собственных чародеев, что могли бы занять те места на страже государства, на которые не хватало эльфов… мечта многих правителей Гондора — ещё с королевских времён.
Если же с учёбой ничего не выйдет… был ещё один способ. Если смотреть в совсем отдалённой перспективе. Но об этом пока думать было рано. И следовало отдать приказ придворным медикам уточнить подобные моменты.
— Вернёмся, — согласно кивнул нолдо, садясь напротив своего бывшего ученика. — Пиратские набеги Харадрим вновь участились.
Чёрные брови князя Пеларгира сошлись на переносице. Владыка главной военной гавани Гондора расстелил на столе поданную карту, на которой вдоль береговой линии Белфаласа, Анфаласа и Харондора красными точками были отмечены места нападений.
— Это, — Морской Страж указал на три свежие точки. — За последний месяц. Тактика одна и та же. Не вступают в открытое сражение, под покровом ночи огибают патрули и нападают на укреплённые береговые поселения. Не всегда успешно, на самом деле. Зачастую береговую крепость взять не удаётся, и люди, и Нолдор знают, с какой стороны следует браться за меч, — Моранор мрачно усмехнулся. — Как правило, всё заканчивается вне кольца стен или частокола. Берут в селении, что могут взять, после чего — также быстро отходят, до того, как Береговая Стража подоспеет на помощь. И так раз за разом. Также было несколько нападений на торговые корабли, идущие из Арнора и Серых Гаваней в Тирит Эар и Эделлонд. Ситуация такая же. Ночные нападения, но за большой добычей не гонятся. Пытаются взять то, что плохо лежит, нанести как можно больше урона — и уходят на всех парусах и вёслах от преследующих их кораблей. Впрочем, к счастью, уходят далеко не все. Многих догоняют — и отправляют висеть на реях.
Черноволосый эльф хмыкнул, подперев руку щекой и с иронией смотря на карту. В глазах Клинка Умбара горел мрачный, предвкушающий огонёк.
— Каждый раз одно и то же. Ещё со времён Кастамира, будь он проклят. Когда южане забывают преподанный урок — они начинают пакостить исподтишка. Как правило, заканчивается такая прелюдия тем, что Харад и Кханд опять пробуют нас на зуб уже серьёзно.
— И сколько ты бы дал до начала новой попытки вторжения с юга? — серые глаза Дэнетора вдумчиво взглянули на бывшего наставника.
Историю горячей и пламенной взаимной «любви» Нолдор Анарлондэ и пиратов Харадрим Страж Закона знал прекрасно. И тянулась она с самой Распри Родичей, с тех пор, когда Нолдор даже не были частью страны. Тогда адмирал Кастамир, родственник тогдашнего короля, воспользовался недовольством южных провинций Гондора, чтобы поднять восстание и попытаться занять трон.
Возможно, повернись история по-другому — у него бы это получилось. Быть может, прославленный тогда адмирал Гондора сумел бы быстро подняться по Андуину, взять в осаду Осгилиат и даже свергнуть законного правителя страны, возложив корону на себя. Однако… Подобного не произошло. Все битвы Распри проходили на юге и никогда не доходили дальше Белфаласа по одной простой причине: верные давнему союзу, владыки Пеларгира, несмотря на все посулы, уговоры и воззвания мятежника к чистоте нуменорской крови, вывели свой флот в море против восставших, встав несокрушимым щитом на пути Кастамира.
Говорят, в день генерального сражения волны потемнели от пролитой крови. Сыновья Кастамира бежали в Умбар, а сам предатель, вместе с несколькими сотнями своих ближайших приближённых, в тот вечер начал кормить чаек, вися на рее мачты флагмана Моранора.
Та война бушевала ещё несколько лет. Несмотря на помощь эльфов, Гондору сильно досталось. Пусть и не настолько, как могло бы. Умбар был взят. Род Кастамира со временем слился с родом владык Харадрим, спустя сотни лет в Гондоре не стало короля… А ненависть к Пеларгирскому Вешателю, как после того дня прозвали Моранора, осталась. И ненависть эта была взаимной.
С тех пор борьба в южных морях не утихала. Пираты, уже давно став частью морских сил Харада, не упускали возможности ударить в спину. Чаще всего их лёгкие юркие корабли не пытались вступать в открытые сражения с эльфийским флотом, не думали взять штурмом Умбар и Пеларгир. Но терроризировать берега и небольшие корабли не прекращали. В свою очередь, флот теперь уже Гондора не раз сжигал южные гавани, оставшиеся у Харадрим после взятия Умбара, но держать постоянный гарнизон так далеко от основных сил, особенно учитывая местных колдунов, отвратительный климат, воздух, кишащий ядовитыми насекомыми, и, в придачу ко всему, поддержку сухопутных сил южан, не было возможности.
Так и повелось. Время от времени набеги учащались, после чего Юг пробовал рубежи Гондора на зуб — как на море, так и на суше. Лилась кровь, горели города и селения. Гондор отбивал нападение, в ответ жёг пиратские гнёзда и брал штурмом харадримские крепости. Иногда — принимал выкуп. Но прирасти территориями дальше Умбара или полностью решить пиратскую проблему не мог — сказывалось множество вещей.
В последний раз подобная война происходила ещё тогда, когда Стражем Закона был Эктелион. Молодой Дэнетор, ходивший в учениках у Моранора, лично участвовал в походе на юг, за Умбар. В те дни Харад на десятилетия лишился своего флота.
И вот, похоже, всё начиналось снова. Только теперь — восточная граница с Мордором оттягивала куда больше сил, чем раньше.
— Навскидку — лет пять-шесть, — нолдо в задумчивости коснулся рукой подбородка. — Учитывая, что полноценные и регулярные набеги возобновились лишь недавно, сейчас идти на Юг совершенно бессмысленно. Они просто разбегутся, как косяк рыб при виде акулы. Разбегутся и попрячутся по джунглям, и в итоге год спустя начнут всё заново. Или вовсе не примут боя в гаванях, а, пока мы будем заниматься походом, рассеются и будут заниматься привычными грабежами.
Все трое мужчин презрительно скривились. Однако, к сожалению, правда была именно такой. Морских налётчиков Харада можно было уничтожить так, чтобы они затихли надолго, лишь собрав их в единый кулак. А делать нечто подобное они будут лишь тогда, когда смогут рассчитывать на победу.
— Впрочем… есть и хорошие новости, — Моранор постучал по карте, где от скального острова Толфалас, крепость на котором запирала проход в устье Андуина, вдоль берега тянулась двойная цепь островков поменьше. — Тогда, годы назад, мы всё сделали правильно. Обжёгшись несколько раз, через форты пираты предпочитают не соваться. Наша с тобой идея отлично себя показала.
Страж Закона кивнул, прищурившись.
Создание рукотворных, насыпных островов, на которых возводились небольшие крепости, началось не меньше, чем двадцать лет назад, когда Дэнетор лишь недавно занял место отца, и продолжалось до сих пор. Сотни и сотни деревянных ящиков и тканых мешков с плотно утрамбованными в них песком, глиной и щебнем каждый год сбрасывались в море. Опускаясь на дно, они служили фундаментом для будущего острова — до тех пор, пока он не приподнимался над волнами. После чего там возводилась крепость, в которой были в достатке снаряды для камнемётов и зажигательные стрелы. А главное — было приготовлено всё для сигнального огня, и по цепочке островов всегда можно быстро подать знак флоту.
Увы, но опоясать подобным щитом всю линию берега было задачей, что вряд ли могла решиться при жизни сына Эктелиона. Слишком долгим и затратным было создание таких островов, несмотря на то, что на строительстве работало множество людей и эльфов. Землю и щебень приходилось доставлять до места исключительно кораблями — тёплое море у берегов Гондора никогда не покрывалось льдом.
— Сколько фортов мы ещё сможем создать до того, как эти набеги перерастут в нечто большее? — серые глаза обоих повернулись к главному хозяйственнику Гондора.
Имрахиль на несколько минут задумался, прикидывая в голове смету и сверяясь со своими бумагами.
— Не больше трёх-четырёх в год без того, чтобы отрывать людей от других, не менее важных дел, — наконец произнёс князь Тирит Эар. — Не говоря уже о том, что подобные насыпи само по себе не слишком быстрое дело. И если у нашей новой знакомой нет заклинания или изобретения, способного поднимать куски земной тверди со дна — боюсь, больше этого числа мы не вытянем.
— Даже если так, у нас хватит времени, чтобы защитить подступы к основным портам, — удовлетворённо кивнул представитель Первого Дома Нолдор.
— Что собираешься делать? — Владыка Белого Города вновь взглянул на карту.
— Когда закончу дела в Осгилиате, начну полноценную охоту на этих Морготовых отродий, — на губах Клинка Умбара на мгновение мелькнула кровожадная усмешка. — Как и делали раньше, ещё с тобой. Усилим патрули, организуем ловлю на живца. Будем устраивать засады на берегу. Организуем несколько ответных рейдов по суше. Пусть не расслабляются. И, разумеется, будем вешать.
Нолдо на мгновение замолчал.
— Кроме того, появилась новая идея.
— Какая же?
— Линдфалмар подсмотрел в памяти Джайны. Она ведь родом из островного королевства, — пояснил Моранор. — Её народ использовал для борьбы с вражескими судами морские мины. Стальные шипастые шары, что взрываются, если корабль их заденет. Подобными подарками, зачастую, перекрывают целые заливы, мешая пройти вражескому флоту. Причём в них нет ни капли волшебства. Если чародейке вместе с нашими мастерами удастся создать нечто подобное… — эльф прищёлкнул пальцами. — Это изменит многое. И позволит нам сосредоточить больше сил на Сауроне.
Дэнетор в задумчивости кивнул, принимая правоту бывшего наставника.
Грядущая полноценная война с Харадом, что грозила заменить собой нынешние взаимные набеги, была сейчас совсем некстати. Совсем.
И раз уж речь зашла о восточной границе…
— Что по Осгилиату?
— Вражьи силы концентрируются у Минас Моргула и Чёрных Врат. Следопыты Итилиэна и мои разведчики контролируют передвижение врага, и периодически — пускают ему кровь, — пальцы Моранора вновь заскользили по карте. — На данное время мы сумели либо выбить, либо оттеснить обратно к горам большинство отрядов, посланных на поиски нашей чародейки. И два отряда наших сейчас действуют на территории самого Мордора. Когда Ангмарец выступит, чтобы попытаться вернуть себе восточный берег, путь его армии будет проложен уручьими трупами.
— И насколько этих трупов хватит, прежде чем нам придётся отступать обратно? — серые глаза Стража Закона с лёгкой усталостью упёрлись в изображение бывшей столицы Гондора на карте.
Осгилиат. Артаэль. «Звёздная Цитадель». Великая столица, по которой в начале прошлась чума, выкосившая население города, а затем — павшая под натиском Чёрного Предводителя после того, как Гондор лишился короля. И с тех пор раз за разом переходившая из рук в руки, являясь главным опорным пунктом и рубежом обороны для армий обеих держав. Какой из правителей Минас Тирита за эту тысячу лет не мечтал возродить былую славу города, что был истинным символом расцвета Гондора?
Увы, любая попытка подобного разбивалась о непрекращающиеся стычки на границе. И вновь беря Восточный Осгилиат штурмом, все понимали, что это обеспечит лишь определённое время безопасности, во время которого банды мордовцев, пытающиеся переправиться через Андуин, можно будет отлавливать куда легче и раньше.
— Полагаю, ещё два-три месяца продержимся точно. Когда я вернусь в Пеларгир, я оставлю там часть своих Нолдор. Они помогут удерживать город столько, сколько будет нужно — только провизию, снаряжение и боеприпасы поставляйте.
— Славно, — Дэнетор благодарно кивнул Морскому Стражу. После чего посерьёзнел. Брови, тронутые сединой, чуть презрительно изогнулись. — Тогда, прежде чем мы перейдём к более мирным вопросам, ещё одно дело. Пока тебя не было, Моранор, в Пеларгир пришли вести, что переправили сюда. От твоих родичей на северо-западе.
— Вот как, — серые глаза нолдо слегка сощурились. — И что пишут?
Большинство эльфов, носящих чёрно-ало-серебряное, проживало в Гондоре, давно став людям братьям по оружию. Со времён падения королевства Келебримбора других владений Первого Дома не осталось — кроме одного. Далеко на севере, в тени Мглистых Гор, близ долины Имладрис, стояла крепость Акханар(1), основанная в то время, когда ещё союзные, не единые армии Гондора и эльфов приходили на помощь раздробленным осколкам Арнора в войне против назгулов и их детища, Ангмара. До того часа, когда одно из трёх княжеств, бывших некогда единым королевством, предало сородичей, присягнув Чёрному Предводителю. Обернуло мечи против своих же собратьев.
С тех пор война с Ангмаром на Севере не прекращалась точно так же, как она не прекращалась с Мордором на востоке. То затихая, то вновь разгораясь с новой силой. Сталь и чародейство против чумы и чёрной магии. Многие города за эти сотни лет обернулись руинами. Другие — наоборот, восстановили.
Ангмар, на какое-то время поглотивший две трети северных земель, отбросили назад. Возродился единый Арнор, перенеся столицу подальше от северной угрозы, в возрождённый Лонд Даэр(2), пусть и не обретя в полной мере былого могущества — многие его бывшие земли на границе с Ангмаром стали спорными, и там не жил никто, кроме пограничной стражи. А эльфийская крепость осталась, несмотря на то, что чем дальше — тем больше на севере не любили Первый дом (во многом, как взаимная уступка). Клинки и военное искусство бойцов Дома Феанора — взамен на глаза и уши в Имладрисе, и, отчасти, возможность хозяев Пеларгира держать руку на пульсе в тех местах. Выгодный размен, пусть в находившимся по соседству Арноре его не слишком жаловали.
— О, — Дэнетор не сдержал сарказма. — Новости касаются нашего царственного брата, короля Арнора.
— Что-то помимо его традиционных притязаний на корону Гондора, письма о которых он периодически шлёт в Минас Тирит? — в голосе обычно спокойного Имрахиля тоже добавилось яда.
Все трое Стражей синхронно усмехнулись. Крайне при этом напоминая трёх лис, только недавно наевшихся курятины.
Арагорн II, сын Араторна II, был личностью незаурядной. Харизматичной, волевой, дальновидной, умеющей завоёвывать сердца людей. Получив традиционное для владык Севера воспитание в Имладрисе, под крылом Элронда Полуэльфа, в молодости принц Арнора успел постранствовать по Средиземью, в своё время послужив под разными именами и в войске короля Рохана, и, под именем Торонгил(3), во флоте Гондора, поучаствовав в походе на юг, когда был сожжён флот пиратов.
Один недостаток у такого прекрасного человека. Излишняя амбициозность. И прежние правители Арнора, после того, как королей на юге не стало, пытались претендовать на воссоединение двух королевств. Арагорн же не просто претендовал. Он вполне себе пытался, пользуясь славой и почестями, что подарил «Торонгилу» поход на юг, плести заговоры. Среди тех дворян Гондора, кто был не доволен Триумвиратом, даже нашлись те, кто поддержал попытку переворота. По счастью — неудачную.
В итоге гордому потомку Исилдура пришлось бежать обратно на север вместе с теми заговорщиками, кого не успели схватить. В ответ же на подобную выходку в Арнор послали гондорскую корону. Переплавленную в большую пластину с выгравированным гербом Триумвирата и с обстоятельным письмом, в котором в очередной раз напоминали, что прав на южный престол арнорскую ветвь лишили ещё во времена королей.
Что не мешало ему именоваться «Королём Арнора и Гондора».
— Нет, тут дело интереснее, — усмехнулся Дэнетор. — Он, наконец, женится. Будучи старше меня. На дочери Полуэльфа.
— Эллерондэ, всё же, поддался на уговоры малютки, — тихо хмыкнул Моранор. — Удивлён… впрочем, быть может, я несколько недооцениваю правителя Имладриса, и за этим делом скрывается нечто большее, чем просто желание дочери счастья. Возможно. Я отправлю письмо в Акханар, пусть проверят на этот счёт. Гондор приглашён?
— Разумеется. А ещё на свадьбу приглашён Рохан. Как отдельное, самостоятельное королевство. И, насколько я понял, приглашение он принял, — глаза Стража Закона, внешне оставшегося спокойным, опасно сверкнули.
— Теоден продолжает играть с огнём…
— В таком случае, предлагаю в свите того, кто отправится от нас на свадьбу, послать нескольких дунландцев, — в серых очах эльфа, напротив, плясали черти. — У Боромира, к примеру, как раз служит сын одного из вождей.
Лёгкие смешки чуть разрядили обстановку.
— Ладно. Повеселились и хватит, — Имрахиль положил на стол кожаный футляр с бумагами. — У нас ещё достаточно дел. Начнём с Южного Тракта…
То же место, следующее утро
— Леди Джайна, — уже привычным Праудмур движением слегка наклонил голову Имрахиль, приветствуя вошедшую в покои чародейку. Остальные члены Триумвирата так же чуть заметно кивнули. Линдфалмар, прибывавший тут же, чуть улыбнулся, словно старой знакомой. — Проходи, садись за стол.
Последний присутствовавший за столом нолдо, с ног до головы облачённый в простую, но добротную одежду тёмных цветов, пока что молчал, лишь коротко кивнув и не отрываясь от своих записей.
— Господа, — в свою очередь изобразила поклон бывшая правительница Терамора, проходя к резному столу чёрного дерева. Взгляд чародейки настороженно прошёлся по комнате.
Своим убранством и белым камнем стен кабинет сильно напоминал тронный зал, где она сама лишь вчера приносила присягу. Да и весь Белый Город в целом, по которому азеротке устроили обширную экскурсию. Но меньше и куда более… обжитый? Уютный? Пожалуй, да. Никаких безмолвных статуй королей древности, что строго взирали на вошедшего. Белый мрамор во многих местах сменялся чёрным деревом, или был задрапирован тканью. У стены — камин, который, похоже, зажигали по вечерам — сейчас было слишком жарко.
Одним словом, если зал предназначался для торжественных встреч или масштабных военных советов, то эти покои отводились для более неформальных обсуждений. И Джайна не удивилась бы, окажись так, что именно здесь, в большинстве своём, вершилась Стражами политика Гондора.
— Признаюсь, — произнесла волшебница, садясь напротив среброволосого эльфа. — Я несколько удивлена, что вы трое вновь решили уделить время моей работе. Линдфалмар сказал, что планировал обсудить со мной то, чем я буду заниматься в Минас Тирите в ближайшее время, и я не думала…
— Что трое Стражей Гондора захотят присутствовать и лезть в дела ремесленные и магические? — белозубо хмыкнул князь Имрахиль.
— Именно.
Джайна задумчиво переводила взгляд с одного присутствовавшего на другого. Сын Эктелиона излучал абсолютное спокойствие, точно так же, как и в тронном зале. Впрочем, Дэнетор в принципе был не из тех людей, по лицу которых можно было легко читать эмоции. Страж Равнин, со своей стороны, был скорее настроен на рабочий лад. В руках князя Тирит Эар мелькало перо, а рядом стояла чернильница и открытая на чистой странице пергаментная тетрадь. Моранор… При всём внешнем спокойствии, именно в глазах эльфа горело больше всего неподдельного интереса, даже какого-то предвкушения. Словно эта беседа именно для Морского Стража несла куда больший смысл, чем для остальных, и он даже не пытался скрывать свою заинтересованность в этом деле.
И все трое уделили время, чтобы присутствовать на этой беседе, несмотря на другие государственные дела, которые наверняка были — члены Триумвирата не походили на правителей, что живут в праздности и предпочитают охоту на кабанов военным советам. В крайнем случае, они поохотятся, не отвлекаясь от обсуждения проблем армии.
А коли так, то, похоже, на эту беседу и то, чем будет заниматься чародейка в ближайшее время, Стражи явно делали какую-то свою ставку. И немалую.
— Всё просто. Дело касается того оружия, что мой брат видел в твоей памяти. Того, что изрыгало гром и молнии, огонь и металл. Нам нужно понять, смогут ли наши мастера, основываясь на твоих воспоминаниях и знаниях о нём, воссоздать его в условиях наших мастерских. И разумеется, — уважительный кивок в сторону Имрахиля. — Сколько подобных машин мы сможем создать, не опустошая казну Гондора.
Моранор смотрел остро, цепко, словно пронизывая насквозь. И в то же время даже с некоторой жадностью, полностью подтверждая догадки дочери адмирала о высоких ожиданиях.
Теперь всё стало более, чем понятно. Ну конечно, пушки! Пушки и огнестрел. Если своё чародейство, пусть и более трудоёмкое, в Арде было, то вот в том, что касалось оружейного дела — Азерот далеко обгонял то, что сейчас могли выставить гондорцы. Следовало ожидать.
— Принцип его изготовления я знаю лишь в общих чертах, — уроженка Кул Тираса в задумчивости нахмурилась. — Основными их создателями в Азероте были дворфы и гномы, пусть их детище со временем и распространилось почти по всем территориям Альянса. И как уроженке островного государства со множеством кораблей — отчасти мне приходилось изучать их устройство и принципы работы. Однако, повторюсь, мне это на практике ни разу не пригодилось, так что мои знания более… теоретические и общие.
— Уже что-то, — Линдфалмар удовлетворённо кивнул, сощурившись и поворачиваясь к последнему сидевшему за столом эльфу. — Джайна, прежде чем мы проясним некоторые нюансы, позволь представить тебе лучшего мастера-оружейника нашей страны, заведующего всеми кузницами и мастерскими Минас Тирита. Ангарин(4), старейший и искуснейший в работе с металлом из ныне живущих Нолдор. Он знает о твоём происхождении, так что в его присутствии можешь говорить свободно. Ангарин — Джайна Праудмур, чародейка Азерота.
— Честь познакомиться с тобой, гостья в нашем мире, — нолдо поднял взгляд, откинув длинные чёрные волосы назад. И Джайна поневоле вздрогнула, лишь усилием воли заставив себя не отводить глаза.
Эльф этот не выглядел старым — как и его сородичи. Седина не серебрила волосы, лицо не бороздили морщины. Не было в мастере и столь могучей силы, что, не скрываясь, периодически исходила от Моранора. Магически оружейник ощущался слабее и младшего из братьев, и самой Праудмур.
Нет, чародейку поразили глаза мастера. Такие она уже видела во время прогулки по городу у некоторых Нолдор, но лишь сейчас могла рассмотреть настолько близко. Серые очи Ангарина, в которых читался опыт бессчётных прожитых веков, по сравнению с которым даже Морской Страж выглядел молодым, словно сияли изнутри — прохладным потусторонним, нездешним светом, выглядя даже более причудливо, чем светившиеся арканой или природной магией взгляды высших и ночных эльфов. Достаточно было один раз посмотреть, чтобы понять — свет этот мог как умиротворять и исцелять, так и обернуться всёсжигающим пламенем.
«Враги превосходили их числом и застали их врасплох, но Нолдор быстро одержали победу. Ибо в глазах рождённых в Амане сиял отражённый Свет Древ. Были Нолдор могучи, стремительны и страшны в праведном гневе, и клинки в их руках сияли, подобно молниям», — тут же вспомнились строчки из древних легенд, повествующих о Битве Под Звёздами, о которой она мельком прочитала во время своих трёхдневных изысканий.
Признаться, до этого момента волшебница не в полной мере осознавала древность и долголетие некоторых Нолдор. Получается, что среди жителей Гондора до сих пор ходили ветераны не Первой Эпохи даже — того самого Исхода, подобно тому, как ночными эльфами правили герои Войны Древних?
— Для меня также честь познакомиться с тем, кто когда-то ступил на берега Средиземья, — чуть наклонила голову золотоволосая, давая понять, что хотя бы отчасти знакома с древней историей его народа. Губы Ангарина дрогнули в едва заметной улыбке.
— Итак, — как ни в чём не бывало продолжил за брата Морской Страж, положив подбородок на сцепленные пальцы. — Дело вот в чём. Пушки, возможно, подобные тем, что использовал твой народ, я, Линдфалмар и Ангарин видели в деле собственными глазами — в Нуменоре. Незадолго до того, как он канул в пучину. Именно пушками была снаряжена Армада Тар Калиона, с которой он отплыл на штурм Амана.
Праудмур чуть сощурилась, вновь вспоминая собственные выписки из книг и то, что успела мельком прочитать об истории самого могущественного из существовавших государств людей. Были ближайшими союзниками эльфов Первого Дома — настолько, что города и поселения Нолдор находились на том же острове, что и столица империи людей. Имели две конфликтующих ветви королевской династии… и стали врагами эльфов, когда взятый в плен Саурон отравил разум короля Ар Фаразона (или Тар Калиона(5), как его звали эльфы).
— К сожалению… а может быть и к счастью, учитывая длинный любопытный нос Властелина Мордора, — Ангарин холодно и жёстко, подобно Моранору, усмехнулся. — Секрет этих орудий, как и многое другое, был утрачен вместе с канувшим в пучину Нуменором. Как и множество других изобретений, что наши народы создавали совместно.
— Подождите, — Джайна чуть приподняла светлые брови. — Но тогда… разве Саурон не должен был знать секрет пушек, учитывая, что, если верить хроникам, он стал ближайшим советником короля и сделал его своей марионеткой? А если ему известен секрет, то…
Перспектива того, что у Мордора была полноценная артиллерия, не предвещала ничего хорошего. Возникал вопрос, каким образом Гондор всё ещё держится с катапультами против пушек.
— Будь это так — возможно, Минас Тирит уже был бы разрушен до основания, — Дэнетор усмехнулся. — К счастью…
— К счастью, несмотря на то, что он поддался чарам ангбандской крысы во многом, Калион всё же не доверял Саурону до конца, — в серых глазах Моранора блеснул огонёк мрачной гордости. Словно Морской Страж отдавал дань уважения тому, кто при жизни стал его врагом, но заслуживал о себе не совсем чёрной памяти. — Оружие Армады ковалось в строжайшей тайне, специально для войны с Валар. И Гортхаур, и мы могли лишь видеть его испытания на врагах Нуменора в Средиземье. И все, кто знал тайну его изготовления, унесли её с собой на дно Великого Океана.
— Однако, — Страж Закона произнёс слово с лёгким нажимом, словно возвращая всех к изначальной теме дискуссии, — насколько мне известно, Ангарин и кузнецы Нолдор провели немало времени, пытаясь воссоздать сильнейшее оружие Нуменора.
— Именно так, пусть последние мои попытки и закончились много веков назад. Стало немного не до пустых мечтаний, — мастер-оружейник кивнул, достав из папки чертежи. В отличие от Имрахиля, использовавшего бумагу, они были выполнены на пергаменте. На вид пергаментные листы были старыми, даже древними, судя по выцветшей коже. Но, тем не менее, и сам материал, и чернила прекрасно сохранились — за чертежами явно тщательно ухаживали. — Но, раз уж у нас есть волшебница, что хотя бы отчасти владеет секретами их изготовления… для начала я бы хотел, чтобы ты взглянула на них. Нужно понять, в ту ли сторону в принципе двигались наши собственные опыты — до того, как соединять твоё искусство с нашим.
— Хорошо, — кивнув, чародейка подвинула к себе листы пергамента, в задумчивости их рассматривая и вчитываясь в пояснения, начертанные мелким убористым почерком на квенья и адунаике.
Едва взглянув на первые, наиболее старые наброски, Джайна поняла, что подход Нолдор к созданию огнестрельной артиллерии полностью отличался от того, что предлагали дворфы, и куда больше походил на творения дренеев, эльфов Кель Таласа или магов Даларана. Ангарин пытался воспроизвести эффект выстрела с помощью сложной системы рунных цепочек и вплавленных в металл заклинаний. А вот очертания вполне себе походили на творения умельцев Хаз Модана.
Подобное направление в исследованиях, на взгляд Праудмур, было перспективным в долгосрочной перспективе, но для этого ей самой надо посидеть в лаборатории вместе с мастером и поэкспериментировать. Так, чтобы её какое-то время никто не теребил за плечо и не трогал. В то время, как более распространённые пороховые пушки воссоздать было куда проще.
При одном-единственном условии. Если в Гондоре были все необходимые материалы для создания пороха.
— Интересно, — бывшая правительница Терамора в задумчивости кивнула, проведя пальцами по старому пергаменту. — В целом — путь верный. Некоторые народы Азерота вполне себе используют нечто подобное, и, имея должное количество времени, эти чертежи можно доработать. Но люди и дворфы используют несколько иной подход. То, что пытался воссоздать мастер Ангарин, имеет в своей основе чистое чародейство. Наше же оружие работает скорее на алхимии, травничестве или зельях.
— На алхимии? — заинтересованно сощурился Имрахиль.
— Да. Смесь, что кладётся в пушку вместе со снарядом, поджигается. Внутри происходит небольшой взрыв, который выталкивает ядро или камень вперёд.
— Вот как? — оружейник заметно оживился, точно охотник, почуявший приближение добычи, что он загонял уже многие дни. — То, что мои наработки в итоге могут сработать — хорошо. Обсудим это позже. Что касается алхимии… мой князь, — Железный Разум уважительно поклонился в сторону Моранора, — я прошу послать за моей дочерью. В зельях и травах она разбирается куда лучше меня. И пусть она принесёт некоторые, наиболее часто встречающиеся образцы из своей мастерской.
— Разумеется.
Через некоторое время в комнату вошла ещё одна особа. Как и все эльфы, встреченные Праудмур, её можно было назвать красивой. Даже прекрасной. Длинные чёрные волосы, унаследованные от отца, были заплетены в обёрнутую вокруг головы косу. Но глаза потусторонним светом не сияли. И в целом — эльфийка выглядела куда моложе даже Морского Стража и его брата, не говоря уже о собственном отце. В руках нолдиэ несла увесистый короб. Видимо, с реагентами.
— Знакомьтесь. Мэнэлдиль(6), моя кровь и одна из мастеров-травников Минас Тирита. Джайна Праудмур, придворная чародейка. Лорд Линдфалмар вчера о ней рассказал.
Девушки обменялись вежливыми улыбками после того, как она поприветствовала здесь присутствовавших.
— Нам нужна твоя помощь на тему некоторых веществ, что есть в твоей лаборатории, — Линдфалмар кратко пояснил новоприбывшей ситуацию. — Джайна, что конкретно, и в каких количествах тебе нужно?
— Я могу взглянуть? — волшебница заинтересованно взглянула на коробку.
— Конечно. Затем я и пришла, — дочь Ангарина быстро разложила перед золотоволосой коллекцию небольших баночек и колб из тонкого, но прочного стекла.
Синие глаза слегка сощурились, пока их обладательница изучала содержимое ёмкостей.
Как она помнила из уроков пушечного дела в Кул Тирасе и алхимии в Даларане, для создания чёрного пороха требовалось три вещи: древесный уголь, сера и селитра. Более совершенные варианты бездымного пороха тоже были известны, но на счёт них Праудмур подумает, когда обзаведётся собственной лабораторией и поймёт, насколько хорошо в этом мире развито мастерство алхимии.
Уголь нашёлся быстрее всех, вместе с множеством различных трав и минералов, название которых чародейке мало что, к сожалению, говорило. Сера в виде твёрдого цельного куска тоже нашлась быстро и была подписана как «драконий камень». В самом деле, было бы странно, если бы народ, что был искусен в кузнечном ремесле, не знал о свойствах серы.
А вот селитры пока видно не было.
— Две из трёх вещей, — Джайна кивнула на кусочек древесного угля. — Но мне понадобится ещё кое-что. Селитра.
— Прости? — чёрные брови Мэнэлдиль поднялись вверх.
Праудмур покосилась на причудливое название, под которым значилась сера.
Похоже, ей с Мэнэлдиль нужно будет со временем привести к соответствию азеротские названия веществ с названиями их в Арде. Или веществ с аналогичными свойствами, способными их заменить.
— В природе она встречается в некоторых пещерах — в виде длинных, похожих на иголки кристаллов белого или прозрачного цвета, — пояснила уроженка Азерота. — Запаха не имеет. Похожа на обычную соль, но непригодна в пищу. У нас, помимо всего прочего, её использовали на полях для того, чтобы растения росли лучше.
Серые глаза эльфийки чуть вспыхнули.
— Кажется, я знаю, о чём ты говоришь, чародейка, — произнесла она, словно размышляя. — Есть минерал под названием «горючая соль», который по описанию похож на то, что ты говоришь. Мы добываем его в Белых Горах в нескольких небольших шахтах, и люди Гондора действительно используют его на полях в качестве подкормки для растений — там, где не успевают наши чародеи. Некоторое количество есть в моей мастерской. Сколько его необходимо?
— Для начала — мне нужно будет посмотреть, то ли это вещество, — Джайна уже прикидывала то, что необходимо сделать. Не всякая селитра подходила для пороха. Возможно, ту, что есть, придётся дополнительно проводить через некоторые не самые приятные процедуры. Впрочем… чародейка ещё до бегства в Калимдор прекратила бояться грязи. — А затем… Много.
— Угу. Насколько много? — Имрахиль чуть наклонился вперёд, проницательно смотря на волшебницу.
— Для пушек? Очень много. Скорее всего — ваших шахт не хватит, — покачала головой Джайна. — Есть, правда, ещё один способ добыть её в нужных количествах… Но это займёт несколько лет, и честно предупреждаю — работа будет грязной, неприятной и плохо пахнущей.
— Угу…
Последний «угу» звучал особенно многозначительно. Серые глаза Стража Равнин с немым вопросом повернулись к Моранору. Словно князь, отвечавший за хозяйственные возможности всего Гондора, прикидывал, стоила ли игра свеч.
— Если это поможет, стоит и десять шахт выкопать, — черноволосый эльф скрестил руки на груди. Голос правителя Пеларгира излучал непоколебимую уверенность. — Имрахиль, друг мой. Ты знаком с рассказами о древнем оружии ваших предков лишь по пергаментам легенд и хроник. А я собственными глазами видел, на что способны эти пушки. Они способны изменить эту войну до неузнаваемости. Они нужны нам.
Имрахиль коснулся чисто выбритого подбородка, размышляя.
— Господа, — вежливо вмешалась в беседу Джайна. — лорд Моранор прав в том, что вы не видели ни конечного, ни хотя бы промежуточного результата наших возможных трудов. Возможно, мы могли бы сделать небольшую демонстрацию? Пушки я сразу сделать не смогу. Но бочонок пороха сможет показать вам, стоит ли игра свеч. Тем более что, быть может, я со временем сумею создать и более совершенную версию пороха.
Дэнетор довольно улыбнулся — впервые за это утро. Точно именно этого предложения он и ждал.
— Отличная идея, — довольно кивнул он. — Количество смеси на один бочонок по нам не ударит. А демонстрация возможностей никогда не будет лишней. Сколько тебе нужно времени, Джайна?
К чести Стража Закона, он не стал выставлять собственные, взятые из головы требования, вроде «сделай мне за неделю бочонок пороха, и не забудь нарисовать семь красных перпендикулярных линий прозрачным карандашом». Это, безусловно, радовало.
— Хм… — уроженка Азерота на мгновение задумалась, прикидывая. — Пока освоюсь в мастерской, пока мы с Мэнэлдиль сможем сопоставить разные названия веществ Азерота и Арды, пока я проведу необходимые опыты с качеством веществ… полагаю, не менее трёх недель, Владыка Дэнетор.
Минас Тирит, лаборатория Мэнэлдиль
— Заходи, — нолдиэ приглашающее махнула рукой, открыв дверь перед чародейкой.
Один шаг, и Джайна вошла в просторное помещение лаборатории. Впрочем, не просторных ей припомнить было трудно. Гондорцы в принципе всегда строили с размахом, не жалея пространства. В любой из комнат, где Праудмур уже успела побывать, дышать было легко, и клаустрофобия ей точно не грозила. И относилось это как к покоям внутри Цитадели, так и, скажем, к трактиру на первом ярусе, где Джайна успела побывать во время обзорной экскурсии по городу. Главным же отличием от уже увиденных комнат была ярко выраженная рабочая обстановка мастерской. Ничего лишнего, только склянки, колбы и инструменты, предназначенные для работы.
Волшебница заинтересованно осмотрелась, осваиваясь и рассматривая инструменты, используемые коллегой.
Ну… увиденное ей можно было характеризовать так. «Лучше, чем она боялась, но хуже, чем надеялась». Всё необходимое для комфортной работы с зельями присутствовало. Это действительно было лабораторией, и готовить порох в полевых условиях, подобно тому, как приходилось делать это в под Хиджалом, не требовалось. Однако, разумеется, увиденное не шло ни в какое сравнение с настоящим царством науки, что был в Даларане. Или хотя бы с её личной лабораторией в башне Терамора. Что было в наличии? Обширная таблица ингредиентов разного происхождения, вся необходимая посуда, атанор, тигель, меха для раздувания огня, аппарат для дистилляции, щипцы. Массивный перегонный куб, стоявший на удобного вида рабочем столе. И разумеется, книжный шкаф, куда же без него. Судя по внешнему виду, все принадлежности были прекрасного качества, и созданы мастером своего дела. А ещё за ними тщательно ухаживали. Но увы — ни зачарованных ступок, способных, подобно метелкам в Луносвете, автоматически довести ингредиент до нужной консистенции, ни арканных печей, в которых можно проводить, скажем, трансмутацию металлов.
Одним словом: всё та же двойственность, что уже не один раз всплывала во время общения с этим новым миром. С одной стороны, и Джайна, положа руку на сердце, была готова это признать — Нолдор и их последователи из числа людей по-настоящему умели работать как с колдовством, так и с металлом. Одного взгляда на изыскания Ангарина хватило, чтобы понять — вкладывать магию в металл здесь умели. Да и читаемые ей хроники говорили о том, что по-настоящему могущественные артефакты этому миру были известны.
Но с другой, если на Азероте волшебство с лёгкостью проникало в быт и самые повседневные вещи, начиная с пресловутых самодвижущихся метёлок Луносвета, и заканчивая, скажем, сумками с пространственным карманом для определённого типа предметов, не говоря уже о чём-то действительно крупном, вроде летающих кораблей… или городов. То здесь магия, несмотря на её наличие, если и использовалась, то в военных целях. Например, в маскировочных плащах.
И с производством также. С одной стороны, дочь Азерота, положа руку на сердце, готова была снять шляпу перед кузнецами Гондора. Даже простые стражники, патрулировавшие город, были одеты в полноценные латы — и куда более искусно сделанные, чем те доспехи, что носила стража Штормграда. Именно стража, а не элитные части вроде Седьмого Легиона.
А с другой, опять-таки, судя по увиденному во время экскурсии по городу — всё производство по своему развитию находилось где-то посередине между цехом и мануфактурой. Разделение труда уже частично было внедрено. По крайней мере, когда касалось какого-то большого дела. Но ни о каком конвейерном, подлинном массовом производстве, когда всё создание предмета разбито на сотни простейших операций, не могло быть и речи. В этом плане, к сожалению, материальному развитию Арды до Азерота ещё идти так же долго, как хижинам Оргриммара до каменных домов Штормграда.
И так во всём! Подобное несоответствие буквально сводило девушку с ума, когда она пыталась об этом думать.
— Присаживайся, — Мэнэлдиль непринуждённо, словно девушки уже давно были знакомы, пододвинула гостье стул, после чего села напротив, так что стол оказался между ними. — Итак, у нас есть три недели, — в голосе эльфийки послышалось лёгкое веселье, — чтобы впечатлить Триумвират. Столько ты попросила.
— Именно, — кивнула Джайна, отбросив посторонние мысли в сторону и повязав фартук. — Для начала, покажи мне вашу «горючую соль». Если это не то, что нам нужно… придётся идти куда более долгими и неприятными путями.
— Да, ты уже упоминала, что есть более «грязные» варианты, — нолдиэ, в задумчивости взглянув на новоиспечённую коллегу, потянулась пальцами к шкафу, где, видимо, лежали запасы компонентов. — Кстати. Ещё сказала, хочешь сопоставить названия и свойства ингредиентов. Наши с теми, что были… у тебя на родине, в твоём мире.
Голос эльфийки чуть дрогнул, лишь мгновение спустя вновь став собранным и спокойным. Было видно, что дочери Ангарина, недавно посвящённой в тайну «чародейки из дальних стран», как гласила официальная легенда, очень хотелось не только приступить к делу, но и расспросить напарницу о её родной земле. Но пока что Мэнэлдиль сдерживалась, сумев расставить приоритеты.
— Да, верно, — Праудмур подавила невольную улыбку. В отличие от других встреченных ей в Минас Тирите эльфов, рядом с которыми могущественная волшебница вновь чувствовала себя студенткой перед ответом, с этой нолдиэ общаться было… легче, что ли? Никакого давления: ни магической силой (хоть она у эльфийки и была), ни возрастом. Словно девушки были ровесницами. — Учитывая разницу в местном и моём родном волшебстве, лучше сразу понять, от чего отталкиваться в изысканиях. Какое моё растение соответствует вашему, насколько сильнее или слабее те или иные свойства. И так далее.
Иначе вместо регенерирующих снадобий, которые волшебница со временем тоже хотела представить на суд своих новых сюзеренов, можно было с лёгкостью сварить… в лучшем случае — пахнущий травами овощной бульон, а в худшем — смертельно опасный яд.
— Ваши заклинательные песни настолько отличаются от наших? — одна за другой на столе перед Джайной начали появляться небольшие коробочки с застеклённой крышкой. Некоторые из них волшебница уже видела на совете. Другие, те, которые, судя по всему, не относились к горючим веществам, чародейка видела впервые. Парочка минералов из числа металлов была явно узнана.
— Заклинания и способ творить волшебство действительно отличаются, — взгляд Праудмур в задумчивости скользил по образцам. — Но это не главное. Основное различие в том, как магия, в данном случае аркана, в принципе ощущается.
— Аркана?
— Тот раздел волшебства, которому обучена я, — пояснила Джайна. — Их много. А в чём различия… хм, — чародейка на несколько мгновений закрыла глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям и стараясь подобрать аналогию, что будет понятна алхимику. — Представь себе озеро, доверху наполненное солёной водой. Соль в данном случае — это волшебство, его сила. Взмахнёшь рукой — и на руке останутся крупинки соли. С их помощью легко можно колдовать. Так ощущается арканное волшебство в нашем мире.
Праудмур не стала сейчас забивать голову собеседницы более сложными вещами, вроде лей линий или Источников Вечности, что могли многократно усилить возможности чародея. Сейчас к делу это не относилось.
— В Арде же всё иначе. Сама вода более пресная. Чтобы достать крупинки соли, нужно приложить куда больше концентрации и усилий. Но при этом и соль другая, куда более сильная на вкус. Поэтому, если переложить заклинательные песни моей родной земли на ваш мир — может получиться куда сильнее.
— То есть у нас ты сильнее, чем дома? — подняла заинтересованный взгляд серых глаз нолдиэ, ставя перед чародейкой ещё одну коробочку. — Это то, что тебе нужно?
— Возможно. В бою ещё не проверяла, — хмыкнула чародейка, присматриваясь к белесым кристаллам. — По внешнему виду — да, похоже, что она.
Ловкие руки девушки отложили образец в сторону, вместе с углём и серой.
— Вот с этим нам в ближайшее время предстоит провести опыты. Что касается остального, — уроженка Кул Тираса в задумчивости осмотрела стройные ряды ингредиентов, которых было куда больше, чем Мэнэлдиль принесла с собой. — Придётся повозиться. У тебя ведь есть записи свойств каждого из них, где они применяются, какие возможные побочные эффекты есть, и так далее?
— Разумеется, — рядом с Джайной легли несколько увесистых томов. Один из них был, судя по заметкам на полях, лабораторным журналом самой нолдиэ, а три других — справочниками, описывающими выставленные образцы.
Уже что-то — начинать придётся не с нуля. По описываемым в книгах свойствам можно понять, что из представленного хотя бы в теории могло бы заменить растения и минералы Азерота. Конечно, опыты всё равно в дальнейшем придётся ставить. Но хотя бы сузить круг поисков подобный справочник мог. Да и если, скажем, лекарства на основе тех или иных растений уже есть, то о них стоило знать заранее. Возможно, они могли стать неплохой основой для эликсиров.
Однако количество предстоящей работы всё равно впечатляло. Словно в конюшнях, в которых не убирались никогда.
В подобной ситуации, конечно, очень сильно бы не помешало магическое зрение, по легендам свойственное охотникам на демонов. Но Праудмур не настолько отчаялась, чтобы ради возможности видеть энергию в её чистом, первозданном виде, выкалывать себе глаза.
— Хмм, — чародейка в задумчивости склонила голову на бок, сверяясь со справочником и бросая взгляд на растение с широкими и длинными листьями, по которым бежали серебристые прожилки. За исключением куда меньшего присутствия серебра в цвете, трава очень напоминала собой сребролист, являвшийся постоянной основой для абсолютного большинства целебных и регенерирующих эликсиров. Безусловно, в более сложных составах применялись и другие, более затейливые ингредиенты, зачастую полученные в результате многократных возгонок, но сребролист был той незыблемой и вечной базой, с которой всё начиналось. В сущности своей — первое растение, с которым начинали работать ученики алхимика.
Что характерно, похожее на него растение здесь, в Арде, также обладало целебными свойствами, пусть и более слабыми, чем его азеротский аналог. С другой стороны, магический потенциал у этой травы явно был, учитывая, что, согласно описанию, это было одним из немногих средств, способных в полевых условиях ослабить (но не отменить полностью) действие заклинаний чернокнижников, которые противостояли Гондору. К примеру, были случаи, когда раненого чёрным колдовством, благодаря отвару этого растения, успешно довозили до лекарей-волшебников.
— Ацелас, значит, — Праудмур с сомнением посмотрела на местный сребролист, затем с интересом и лёгким весельем на смотревшую за её изысканиями Мэнэлдиль. — Пожалуй, стоит попробовать.
Уже что-то. Разумеется, требовались опыты, чтобы подтвердить догадку чародейки. Но, если судить по этому случаю, образцы с похожими свойствами в этом мире явно были. Что не могло не радовать.
Однако учитывая количество того, что необходимо было сопоставить и сколько опытов провести… особенно предполагая то, что, скорее всего, представленные здесь экспонаты явно были не всем… Становилась понятна причина веселья эльфийки. Волшебница попросила три недели, рассчитывая, что за это время она не только подготовит бочонок пороха, но и создаст сравнительную таблицу местных и азеротских веществ?
Наивная.
— Ладно, признаю, — Джайна чуть улыбнулась хозяйке лаборатории. — С тремя неделями я… несколько переоценила наши с тобой возможности. Тогда будем решать проблемы по мере их поступления. Сначала — опыты с составом пороха. Затем — сопоставление наиболее необходимых компонентов. Возможно, я сумею к сроку воссоздать некоторые наиболее полезные составы. Затем уже будем думать на счёт сравнительных таблиц. Ты ведь наверняка на зубок знаешь всё, что используешь здесь.
— Договорились, — фыркнула нолдиэ. — Тогда, за дело! Будешь чай?
— Не откажусь, спасибо.
Гондор, Минас Тирит, испытательный полигон
Данный ей срок был потрачен не зря. Джайна и Мэнэлдиль едва ли не поселились в лаборатории. Но результаты того стоили.
Несмотря на то, что первоначальный замысел — полностью перевести собственные знания об ингредиентах и их свойствах на местные реалии — исполнить так и не удалось, начало было положено. Проведя ряд опытов, волшебница с уверенностью могла сказать, что сможет восстановить в Арде хотя бы некоторые из полезных составов, что были известны Азероту. К примеру, эликсир тролльей крови. Да, для этого требовалось больше времени. Но в целом — подобная новость несказанно радовала. Что-то подсказывало чародейке, что страна, почти всю свою историю воевавшая со своими противниками на Востоке, по достоинству оценит вещество, благодаря которому возможно срастить ткани, восстановить целостность ноги или же донести раненого до врача.
Что касалось создания пороха… Всё было гораздо лучше, чем предполагалось изначально. Добываемая в Гондоре селитра неплохого качества. Её действительно вполне использовали для удобрений, но, к сожалению, для создания взрывчатых веществ она подходила слабо. Впрочем, после алхимической очистки дело пошло на лад.
После ряда испытаний и одной едва-едва не взорванной лаборатории, когда они слегка не рассчитали пропорции, Праудмур и её напарница в этом убедились на собственных шкурах. Так что к сроку бочонок вещества, что в своё время сумел перевернуть ход Второй войны, был приготовлен.
Оставалось только щёлкнуть пальцами. Если не щёлкнуть — чуда не получится.
Для столь масштабного мероприятия было решено использовать старое здание одной из городских мастерских, которое предполагали снести до основания, после чего перестроить заново. Место огородили высоким забором и оцепили так, чтобы зеваки не совали сюда нос… и не пострадали во время демонстрации.
Собравшиеся лица были знакомыми. Дэнетор, Имрахиль, Линдфалмар, Ангарин. Не было лишь Моранора, который, как кратко обмолвился его младший брат, вновь отправился под Осгилиат. Но, как заявил среброволосый эльф, «у Морского Стража есть способы увидеть и оценить демонстрацию в полной мере». Что бы это ни значило. Возможно, эльфам был знаком аналог Дальнего Виденья из Азерота?
— Господа, — воспитанница Кирин Тора, словно фокусница иллюзионистка, чуть театрально поклонилась перед зрителями. Бочонок готовой смеси уже был занесён внутрь здания, откуда длинной змеёй шел фитиль, созданный из промасленной скрученной верёвки. — Мы готовы начинать.
По взмаху рук дочери Азерота над головами людей и эльфов заискрился снежинками купол защитного поля.
— Для демонстрации нам понадобится лишь небольшая искра. За границы этого щита попрошу никому не заходить, — предупредила она, сама войдя под купол. — Прошу, поверьте мне на слово. Мэнэлдиль, поджигай!
Эльфийка отрывисто кивнула, поднеся факел к фитилю, после чего быстрым шагом сама вошла под защиту.
Джайна украдкой бросила взгляд на стоявших рядом, оценивая лица всех, кто следил за её демонстрацией. Дэнетор выглядел заинтересованным, и с губ его не сходила лёгкая улыбка, будто он смотрел очень нравившийся ему спектакль. Ангарин были ощутимо напряжён, смотря не отрываясь, чуть щурив глаза и скрестив на груди руки. Он выглядел так, словно многого ждал от представления. Линдфалмар и Имрахиль внешне казались спокойными, но Праудмур не удивилась, если бы родичи общались мысленно.
Горящая змейка фитиля скрылась в глубине дома. Бывшая правительница Терамора глубоко вздохнула, напитывая щит магией. Три. Два. Один…
БАБАХ!
Здание мастерской исчезло в клубе дыма, через который нет-нет, но проблёскивал огонь. Похоже, взрыв занял деревянные балки. Отчётливо пахнуло пороховой сажей. По благоразумно выставленному барьеру забарабанил град каменной шрапнели.
— Итак, позвольте представить вам, господа, — в голосе Праудмур звучала нескрываемая гордость. Когда дым наконец рассеялся, все могли увидеть, что мастерской больше не существовало. Крыша здания была уничтожена, три из четырёх стен обвалились, оставив после себя лишь обломки — словно осколки зуба после неудачного выдёргивания. На руинах плясало пламя. — Творение рук мастеров Азерота. Порох.
По загоревшимся кровожадным блеском глазам Дэнетора волшебница могла понять, что не зря столько времени корпела в лаборатории, вымеряя и высчитывая необходимые пропорции.
Руины Даларана
Большой, не меньше двух метров в размахе крыльев, иссиня-чёрный ворон, чьё оперение отливало лёгким металлическим блеском, влетел в раскрытое окно постепенно восстанавливающегося Серебряного Анклава, что, вместо полностью разрушенной Аметистовой Цитадели, временно принял на себя роль главного штаба. Приземлившись в нескольких шагах от обсуждавших восстановление городского водопровода лидеров выживших жителей Азерота, птица несколько раз с выражением каркнула, явно осознанно привлекая к себе внимание.
Вариан Ринн поднял руку, призывая чуть приостановить беседу, после чего повернул голову к пернатому. Короткий всплеск тумана, своим оттенком вызывавшего умиротворение, напоминание об Изумрудном Сне и рощах Ашенваля — и вот уже на месте птицы с пола поднялась высокая, выше любого человека, фигура. Фиолетовый оттенок кожи и длинные уши выдавали в нём ночного эльфа. Изумрудно-зелёные волосы и борода обрамляли широкое лицо. Надо лбом чуть возвышались ветвистые рога.
— В чём дело, Бролл? — правитель Штормграда приветливо кивнул друиду, в данный момент принявшему главенство над своими сородичами по служению природе. После чего вопросительно, настороженно взглянул на старого друга. Медвежья Шкура редко появлялся на дежурных планёрках, предпочитая руководить своими подчинёнными на месте. А учитывая, сколько различных обязанностей легло на плечи мастеров Изумрудного Сна, то чтобы сдвинуть Бролла с места, вместо того, чтобы послать гонца с весточкой, должно было произойти что-то действительно важное.
— Вариан. Совет, — ночной эльф слегка ударил кулаком о левую сторону груди, приветствуя собравшихся. — У нас гости. С севера к Даларану направляется отряд всадников. К вечеру будут здесь.
— Таак, — Ринн мгновенно подобрался. — Рассказывай по порядку. Кто, сколько, как выглядят, чем вооружены, проявляют ли враждебные намерения, как себя ведут. И так далее. Всё, что твои вороны успели заметить.
— И главное, есть ли среди них кто-то, владеющий магией… или чем-то ещё, — подал голос Верховный Магистр, опираясь на посох.
Всё то время, что погорельцы обустраивали свой искорëженный город, выхаживая раненых и стараясь сделать жизнь на руинах цитадели магов приемлемой, разведка не обнаружила никаких признаков разумной жизни. Ни жилья, ни дорог, ни хотя бы сторожевых постов или отрядов разведчиков, что могли бы свидетельствовать о наличии цивилизации. Не было и следов кочевых племён. Только барханы пустыни, что периодически прерывались небольшими оазисами. А лететь дальше, чем два дня пути, друиды Когтя не рисковали. Дальновиденье шаманов и следящие артефакты Даларана, уцелевшие после взрыва, могли видеть чуть дальше: примерно в двух неделях пути к северу от того места, куда рухнул Парящий Город, пустыня плавно переходила в степь, затем уступая место густым джунглям. Все сходились на том, что если разумная жизнь в этом мире и есть, то она находилась в той стороне. Однако пока что с дальними экспедициями временили, стараясь наладить быт на местах.
И вот теперь наглядное доказательство того, что они в этих проклятых песках всё-таки не одни, к добру или к худу. Теперь предстояло лишь понять, с кем именно дети Альянса и Орды имеют дело.
— Не меньше сотни, — отрапортовал Бролл, скрестив руки на груди. — И все они люди. Не похожи на наших. Смуглокожие, с раскосыми глазами. Явно привычны к этой пустыне. Длинные плащи, капюшоны, берут с собой запас воды. Передвигаются на ездовых верблюдах. Из оружия вороны заметили копья и луки. У некоторых металлическая чешуя, скрытая под плащом. Многие носят золотые украшения.
Уроженец Калимдора чуть пожевал губу, словно формулируя мысль.
— При этом они едут… словно слепой идёт на ощупь. Как будто что-то ища, но не понимая, что именно. Часто высылали всадников в стороны от основного каравана, высматривали. Затем, судя по всему, увидели вдалеке Даларан и свернули в нашу сторону. Опять-таки, едут очень аккуратно, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания. Держат оружие наготове. Что касается владеющих Силами — есть трое. Но они… — Медвежья Шкура нахмурился, мрачно посмотрев на эльфа крови, чьё шрамированное лицо было частично скрыто высоким воротником. — Они не похожи ни на одну из школ Азерота. Но ощущение от них странное. Неправильное, исковерканное. Точно от чернокнижников.
— Демоны Легиона добрались и сюда? — поднял брови Тралл, в чьих голубых глазах зажёгся недобрый огонёк. Несмотря на то, что и Орда, и Альянс мирились с существованием чернокнижников, до тех пор, пока они верно служили своим народам (в конце концов, мастером работы со Скверной являлся и Роммат, и многие доблестные герои, сражавшиеся против Легиона его же оружием), по умолчанию самым разумным поведением в отношении незнакомых демонологов всегда оставалось недоверие. Если, конечно, не хотелось окончить жизнь, лежащим голым на пентаграмме с вырезанным сердцем. Ну просто потому, что тебя сочли подходящей жертвой для призыва демона Бездны или Стража Ужаса.
— Нет, нет, — отрицательно помотал головой друид. — Скверной от них не пахнет. Скорее уж песком и пустыней. Дело, скорее, в общем принципе. Ощущении неправильности и искажения, что вокруг них витает, как мухи над навозной кучей. Но «запах» у этой кучи другой.
— Тогда у нас пока нет причин считать, что этот мир знаком демонам. Во всяком случае, я до своих подчинённых дозваться не могу. Ни до бесов, ни до кого-то посильнее. А для друидов и обычная аркана периодически бывает навозной кучей, — ядом в голосе эльфа крови, за живое задетого приземлённым и нелестным сравнением Медвежьей Шкуры, можно было бы отравить и самого Кил’Джедена.
— Тем не менее расслабляться не стоит, — Вождь Орды мягко пресёк свару между представителями терпеть не могущих друг друга народов и профессий в зародыше, вновь обратив внимание всех присутствующих на текущую проблему. — Вполне возможно, что они и не имеют отношения к Легиону и его слугам. Но так или иначе, трое в этом караване владеют Силами. Это нужно принимать в расчёт.
— Соглашусь, — Ринн с лёгкой досадой поймал себя на мысли, что слова орка звучат взвешенно и убедительно. В очередной раз. Слишком часто за последнее время. Пришлось в очередной раз напомнить себе, что он дал слово работать плечом к плечу с Ордой ради выживания тех, кто оказался в этом новом мире. Какой бы гордости и нервов ему это не стоило. — В таком случае, следует подумать, где и как мы встретим этих гостей.
Ло’Гош положил руки на уцелевший после падения тяжёлый, окованный металлом стол, на который легла изрядно изменённая под текущие реалии карта Парящего Города.
То, что отряд продвигался, словно вслепую, явно не зная, чего (или кого) ожидать, было, в общем-то, понятно. Местные жители, скорее всего, несколько недель назад вполне могли увидеть падающую звезду. Или объятый пламенем город, если у них уже есть телескопы. Совершенно естественно, что местный король или вождь послал кого-то посмотреть, что произошло и чего от подобного необычного знамения ожидать. Так, в своё время, сделал и Альянс, когда на острова Лазурной Дымки рухнул Экзодар, принеся с собой дренеев.
А вот то, что правитель живущего на севере народа мог позволить себе послать на разведку отряд из сотни всадников, просто чтобы посмотреть, что там на юге упало, говорило о немаленьких размерах королевства. Да и их снаряжение в виде чешуйчатых доспехов, а тем более — наличие в отряде чародеев, давало сделать выводы о развитости страны.
Откровенно говоря, Вариан, доселе тихо проклинавший судьбу-злодейку, выбросившую их посреди треклятой пустыни, поневоле задумался о том, что, быть может, это оказалось не таким уж и плохим вариантом. Приземлись Даларан посреди густонаселённой, развитой технологически и культурно территории, и окажись эта территория враждебно настроенной к пришельцам (а такое вполне могло бы произойти!) — было бы куда хуже.
— Полагаю, ни у кого нет возражений, что мы изначально попытаемся провести мирные переговоры? — расстеливший карту Роммат ехидно хмыкнул. — Молчание — знак согласия. Отлично. В таком случае, предлагаю встретить их вот здесь.
Тонкий палец эльфа крови постучал на место недалеко от края разрушенной платформы, на которой находился Даларан. Прямо напротив площади Вечерней Зари.
— Здесь есть множество домов, на которых можно разместить стрелков и чародеев на случай, если что-то пойдёт не так.
— Разумно, — включился в планировку Вариан, всматриваясь и намечая в голове возможный план боя. Если что-то действительно пойдёт не так. — Аметистовая Крепость рядом — в принципе одна из немногих фортификаций, что смогли хотя бы частично уцелеть во время падения. Можно поставить на гребень стены несколько орудийных расчётов. А сверху наших парламентёров могут прикрыть друиды Когтя, которые, в случае чего, смогут спикировать и быстро добраться до поля боя. Что думаешь, Бролл?
Друид пожал плечами, добродушно фыркнув.
— Учитывая их луки — несколько рискованно, но, думаю, справимся. Не бойся, дружище. Прикроем ваши задницы, в случае чего.
— Стало быть, надо решить, кто пойдёт общаться с гостями, — до сих пор молчавшая Ветрокрылая холодно сощурилась. — Если нужен доброволец, то я готова.
Ринн в задумчивости всмотрелся в синие глаза командира следопытов Серебряного Союза.
То, что Вериса будет рваться на дело, было понятно с самого начала. Трудно было её винить. Для женщины, что в одночасье потеряла сестру, мужа и детей, эльфийка и так всё это время сохраняла достойное похвалы спокойствие. Полностью ушла в собственные обязанности, топя горе в них. Но отправлять её вести переговоры, которые, если что-то пойдёт не так, вполне могли бы обернуться полем боя?
Ло’Гош не мог поручиться, что девушка не попытается найти достойную смерть в бою — так, как делали многие воины, потерявшие всё. Разумеется, он доверял младшей Ветрокрылой. Но предпочёл бы не проверять её хладнокровие на практике. По крайней мере, пока.
Однако прежде чем король ответил, вмешался Медвежья Шкура.
— Все направляющиеся к нам — люди. Да, смуглолицые, чернявые. Но люди. Мы не знаем, есть ли в этом мире другие народы, и в каких они отношениях с теми, кто едет сюда. Может, не будем их удивлять раньше времени? На переговоры должен ехать человек. И мужчина — мы ведь не знаем, как они относятся к облечённым властью женщинам. Не все народы это поощряют.
— Справедливо, — Вариан усмехнулся, мысленно кивая другу, подобравшему правильный аргумент. Тем более что это даже не было оправданием, вдруг у местных людей действительно отношение к эльфам, словно у адмирала Праудмура к оркам? Может получиться несколько неудобно.
— И что, если они действительно боятся нелюдей, вы собираетесь нас скрывать всё время общения? А если эта дипломатия продолжится? — ехидно подняла длинную серебристую бровь эльфийка. — Но ладно эльфы. Мы, в случае чего, сможем сойти за людей. А как вы орков с тауренами собрались прятать? Не лучше ли наоборот, сразу понять реакцию на подобные раздражители? В относительно безопасных условиях, с сотней, в случае чего, мы справиться в любом случае сможем?
— Вериса права, — неожиданно поддержал капитана следопытов Тралл, чуть подавшись вперёд и опираясь широкими зелёными ладонями на стол. — Подобную реакцию лучше отследить сразу. Я вот что предлагаю. Говорить с людьми действительно должен человек. Он поедет во главе отряда переговорщиков. Но в самом отряде должны присутствовать не только люди, но и представители других наших народов. А мы, тем временем, устроим наблюдательный пункт и будем следить за реакцией гостей. А если что-то пойдёт не так, то оттуда можно будет легко скоординировать оборону.
Ринн в задумчивости перевёл взгляд с Бролла на стоявшего напротив орка.
С одной стороны, он предпочёл бы оттянуть теоретическое наступление конфликта. Особенно учитывая ограниченность сил, что у них были после крушения Даларана. С другой же…
— Допустим, — наконец произнёс он, соглашаясь. — В таком случае. Тралл будет координировать действия прикрытия. Бролл страхует сверху. Я и Вериса пойдём на переговоры. Я, как парламентёр, Ветрокрылая, как капитан свиты, которую мы наберём из нескольких народов, чтобы проверить возможную реакцию…
— Исключено, — уши вновь слегка ужалил резкий, словно пуля, тон Верховного Магистра. — Ты не можешь отправляться туда, король. Это абсолютно исключено.
Ринн молча поднял голову от карты, крайне выразительно уставившись на Роммата, точно хотел просверлить его взглядом. Но тот и бровью не повёл.
Изначально гладиаторская натура Ло’Гоша взвилась, требуя ответить как подобает. Долг и право короля или вождя — идти в бой вместе со своими подданными и соратниками. Этого понимания придерживались как орки Орды, так и люди Альянса. Да и другие народы, в общем-то, редко пренебрегали подобным правилом.
Однако разум подсказывал, что у чернокнижника должна была быть достаточно веская причина, чтобы говорить с ним в подобном тоне.
— Аргументируй, — наконец слегка вздохнул правитель Штормграда, беря себя в руки и хватая за глотку волчью натуру.
— Вы оба не хуже меня знаете, что сейчас мир между представителями Орды и Альянса держится, по сути, на двух вещах, — в своей привычной манере, словно ученикам объясняя прописные истины, раскрыл свою мысль черноволосый эльф. — На безвыходности нашего положения. И на авторитете вас двоих, что сдерживают подчинённых и пытаются работать вместе. Просто на пару мгновений представьте себе, что будет, если тебя или Тралла убьют. Нет, конечно, сразу мы друг другу в глотки не вцепимся… но отношения натянутся. Сразу начнут вспоминать и недавний инцидент с Отрёкшимися, и грешки Альянса. Возможно, не в первые дни, но выжившие начнут раскалываться на части! А нам сейчас как никогда нужно единство. Вот почему ни ты, ни Тралл, как бы вам ни хотелось, не поедете ни на какие переговоры. Разве что во главе войска — но мы, вроде бы, решили не провоцировать их раньше времени.
* * *
Саранар(7) ар Махор, щурясь, напряжённо вглядывался в постепенно растущую громаду разрушенного города, что медленно приближался, открываясь перед отрядом подобно древнему исполинскому чудовищу, поднимающемуся из глубин моря.
Страшный удар о землю, отзвуки которого почувствовали и в Хрисааде, столице великого Тхерем-Хара, не пощадил, по-видимому, упавший с небес город. Даже отсюда было видно, что многие здания обрушились под собственным весом, оставив после себя лишь груды камня. Другим досталось меньше — они были разрушены лишь частично. Но последствия удара были видны и на них.
И всё же даже в таком состоянии эта павшая цитадель сохраняла остатки величия и красоты. Пусть и чуждой народу воина. Неизведанной. Не жаркой и южной, что была присуща блистательной Хрисааде, но и не мрачной, тяжёлой и торжественной, подобно крепостям Мордора, края, где правил Тар Майрон, Пламенное Сердце, создатель Огня и Тени. Нет. Другие цвета, другие формы, чем-то отдалённо напоминающие проклятые эльфийские крепости. И яркий фиолетовый оттенок на крышах большинства уцелевших зданий. Такого ар Махор не видел прежде.
Красота, вызывающая подспудное чувство тревоги.
Впрочем, не только наличие рухнувшего в песок города было удивительным. Сама местность начала разительно меняться вокруг него. Там, где раньше были барханы, по которым отряд Саранара часто ходил на юг, преследуя и охотясь на варварские племена чернокожих рабов, сейчас били многочисленные источники. Упавший город окружила сеть небольших озёр. Молодые, ещё не окрепшие деревья пробивались по их берегам, превращая участок пустыни в зарождающийся оазис.
Немыслимо!
Что за существа могли жить на упавшем с небес городе? Джин Айнар? Звездоглазые духи со зловредным непредсказуемым характером, которые могли менять землю под своими ногами силой мысли, заставляя ту повиноваться мимолётным капризам? Многие из которых были противниками Тар Майрона… Но если так, не лучше ли отряду повернуть назад, до того, как хозяева крепости вылезут наружу, зачаровывая воинов и превращая их в свои игрушки?
Да, с ним трое из числа магов, благословлëнных самим Владыкой Пламени, но может ли справиться человек с духом, чьё тело — лишь воплощённый ветер или вода?
С другой же стороны, будь этот город убежищем Джин Айнар — пал бы он с небес?
Поневоле всадник повернулся к старшему из сопровождавших его чародеев, отрывисто кивнув в сторону нового оазиса.
— Что скажешь? — уроженец Хрисаады напряжённо облизал губы. — Стоит ли продолжать путь? Мы выполнили приказ лишь отчасти. Нашли место упавшей звезды. Нам нужно обыскать всё. Но если весь отряд станет игрушками в руках небесных духов, попытайся мы проникнуть в город…
— То всё будет напрасно. В этом ты прав, почтенный Саранар.
Колдун помолчал, положив длинный посох из чёрного дерева на сгиб седла и всматриваясь в руины.
— Это место пропитано силой. Великой силой. Но она не похожа на то, что делают наши враги из числа эльфов-кровопийц, — наконец произнёс он. — Ни тех, что живут бок о бок с Пеларгирским Вешателем, ни других, западных. Носящие Звезду Проклятых — это металл и огонь, пусть и осквернённый. Западные — плоть от плоти и кровь от крови сила Джин Айнар, чьими рабами они являются. Здесь же… ни того, ни другого. Мы можем попытаться поехать дальше. Но будь осторожен.
Ар Махор сощурился, поправил укрывающий лицо платок и вдохнул горячий пустынный воздух, размышляя.
У него были сомнения, что великий правитель Хрисаады одобрит осторожность своих разведчиков, а не сочтёт её за трусость. Но соваться под бивни мумака тоже удовольствия было мало. Как и подставлять под них своих людей.
— Я поеду, — наконец сказал он, обернувшись к следовавшему за ним телохранителю. — Со мной — девять десятых наших. Чародеи тоже со мной. Остальные пусть разбивают лагерь. Если мы не вернёмся к рассвету, возвращайтесь без нас. Расскажите про проклятый город, и то, что мы сгинули, служа повелителю Тхерем-Хара и Тар Майрону.
Лучше уж сунуться туда самому, чем прослыть трусом на весь отряд, многие из которых были его кровными родичами. А кто не был, те верно служили семье всю свою жизнь. Не говоря уже о том, что пошли он кого-то вместо себя… если по его вине сгинет вся сотня, а он выживет — всё равно всаднику не жить. Не повелитель даже, отец и глава семьи прикажет удавить за то, скольких сыновей гордого и сильного рода он подвёл под смерть.
Саранар тронул поводья верблюда, направляясь к поверженному, но явно живому городу, и слыша, как над ним противно каркают чёрные стервятники. Точно уже предвкушают, как будут клевать. Передёрнувшись и подавив неприятные мысли, молодой воин проверил, легко ли выходила из ножен сабля. После чего — двинулся вперёд, увлекая за собой остальных, выстроившись в боевой порядок, ощерившись копьями и подняв луки.
Однако когда до руин оставалось совсем немного, произошло непредвиденное. Навстречу сынам Тхерем-Хара устремился отряд изнутри города. Небольшой — десятка два всего, возглавляемый высоким всадником на могучем гнедом жеребце. Тот приветственно махнул рукой. После чего, демонстративно подняв длинный широкий меч, вложил его в ножны. Вновь показал пустую руку, словно желая сказать, что не собирался проливать кровь. Затем небольшой отряд двинулся дальше, постепенно приближаясь к пустынникам.
Чем ближе он находился, тем проще было рассмотреть его. Тяжёлые, массивные доспехи, укрытые серо-серебристой тканью с изображением сжатого кулака и Глаза Анкалагона(8). Явно с каким-то чародейским секретом, иначе бы воин давно сварился под палящими лучами. Высокий рост и широкие плечи — как у потомков тех, кто называл себя Людьми Короля. Красивое лицо мужчины лет тридцати с тонкими чертами. Слишком светлое для этих мест, со светло-рыжеватыми волосами.
Подобный облик в Хрисааде встречался редко, свидетельствуя, как правило, о высоком положении и благородной крови. В конце концов, династия, когда-то возглавившая Тхерем-Хар, создав из многочисленных племён, бывших до того в рабстве у Морских Владык, могучую державу, была бледнокожей и светловолосой. А вот доспех был явно нездешний.
Но внешний вид не был главным. Куда больше Саранара интересовала сила, что волнами исходила от воина. Даже сам воин, хоть и не был чародеем, отчётливо мог эти волны ощутить. Горячая, обжигающая, словно лучи Глаза ярким днём, что могли оставить настоящие ожоги на коже.
И исходила она от человека.
Неужели среди неведомых обитателей города были благословленные Тар Майроном? Но если так, то почему об этом не сказали, когда посылали на поиски города, с приказом встретить их со всем почтением и проводить в Хрисааду?
Или же маску людского облика надел злой дух, морочащий им голову?
Непонятно.
Неизвестный воин произнёс несколько слов на языке, которого всадники Хрисаады не понимали. Что Саранар и показал, помотав головой и коснувшись уха. Тогда рука его, всё ещё без оружия, коснулась груди.
— Питер Резерфорд.
— Саранар ар Махор, — представился в ответ посланник, понимая, что общение с неизвестными будет сложнее, чем могло бы быть. Кажется, несмотря на благословение Пламенного Сердца, они не понимали языка.
Тёмные глаза Саранара с любопытством обежали спутников неведомого воина… Отнюдь не все из которых были людьми. Хоть людей и было большинство.
Сперва сын Тхерем-Хара был, откровенно говоря, озадачен. Таких причудливых существ он не видел никогда. Высокий клыкастый гигант с зелёной кожей, ростом подобный древним нуменорцам. Клыки, выраставшие из нижней челюсти, напоминали об орках и уруках. Но по сравнению с этим гигантом они были что дворняги рядом с варгом. Огромный, вставший на задние копыта бык, сжимающий смесь топора и копья, а ростом ещё и превосходящий зелёного.
Всевидящее Око, да кто же они такие? Единственное, что приходило на ум — легенды о древнем Ангбанде, Твердыне Севера, в котором жили диковинные существа, чей облик не сохранился в памяти людей.
Это бы объясняло столь необычную компанию и наличие благословения у их предводителя. Но откуда легендам, что появились ещё до Морских Владык, взяться здесь, посреди пустыни?
Однако в этот момент взгляд ар Махора скрестился с холодными и спокойными глазами, сияющими синим огнём.
Сперва воин даже не понял, кто перед ним, увидев лишь необычайно красивую человеческую женщину. Как и Питер Резерфорд, она, в отличие от своих спутников, сидела верхом. За спиной виднелись очертания лука. Длинные волосы цвета серебра рассыпаны по плечам и убраны под капюшон.
Это само по себе было странным. Женщина с оружием в руках и в доспехах? Посреди пустыни, среди спутников благословлëнного Владыкой Мордора, а не у северных варваров? Что за чушь?
Лишь пару мгновений спустя всадник заметил, что красавица пред ним тоже не является человеком. Слишком острое лицо. Слишком длинные брови. А главное — длинные уши, выглядывающие из аккуратных прорезей в капюшоне.
На Саранара ледяным взглядом самой смерти смотрела эльфийка.
Перед мысленным взором невольно вновь встал отец, повествующий о последней Морской Войне. Нынешний глава семьи, будучи тогда лишь молодым воином, чудом спасся с горящего корабля и, держась за обломок доски, сумел добраться до берега. Другим членам команды тогда повезло меньше. Те, кто не пошёл на дно, были выловлены, доставлены на флагман Пеларгирского Вешателя и уже к вечеру качались в петлях.
Так всегда поступали остроухие кровопийцы в чёрно-красно-серебряном. Абсолютно безжалостно.
Уроженец Хрисаады почувствовал, как воины за его спиной невольно напряглись. Да и у него самого глаз дёрнулся, а рука слегка потянулась за саблей — как за единственным способом разговора с этими созданиями, когда те вооружены. Насилу удержал — нападать на переговорщиков, когда не знаешь, какими силами располагает упавший с небес город, было бы безумием.
Вне всяких сомнений, это было эльфийское отродье. Да, выглядевшее по-другому. Нет алого в одежде, никакой Восьмиконечной Звезды Проклятых. Уши более длинные, как и брови, напоминающие чем-то усы бабочки.
Разум предводителя разведчиков лихорадочно пытался понять, что делать, в то время как сам он знаками и общими фразами старался наладить контакт с этим… Питером Резерфордом. Тот с помощью движения рук и пальцев сумел ответить на некоторые вопросы. Удалось выяснить, что этот город — из далёкой земли. Сюда рухнул случайно во время путешествия по небу. Жителей города много, как и воинов. Да, у них есть колдуны. Они прилетели не для того, чтобы воевать.
Вот только учитывая наличие эльфийки, верилось в это с трудом.
Быть может, она была любимой рабыней избранного божеством? Наложницей, что грела ему постель? Но нет. Слишком прямо сидит. Слишком уверенно смотрит. Да и оружие с бронёй носит. Не ведут так себя наложницы.
Эльфийка, перешедшая на праведную сторону по своей воле? Ещё более странная версия. Никогда подобного не происходило. Эти отродья — смертельные враги Пламенного Сердца.
Да и то, что этот город из «далёкой страны» на Западе…
Но чародей сказал, что здесь не пахнет Джин Айнар.
Проклятие… Что же делать?
* * *
— Ты тоже это увидел? — оторвавшись от подзорной трубы, показывавшей, как рыцарь-капитан Серебряного Авангарда пытался объясниться с пришельцем, Вариан вопросительно посмотрел на Тралла.
— Угу, — кивнул зелёный, опустив свою трубу. Стоявшие рядом стрелки с ружьями, разместив их на удобных зубцах Аметистовой Крепости, продолжали держать всадников на прицеле. — Причём не только переговорщик. Его спутники тоже. Сначала — с интересом смотрели. Что на орка, что на таурена. А как увидели Верису… как будто призрака. Страх в глазах. У переговорщика даже глаз дёрнулся.
— Не совсем, — покачал головой правитель Штормграда. — Да, страх там первые мгновения тоже был. Но быстро сменился кое-чем другим. Ненавистью. Желанием убить, без всяких переговоров и сантиментов. Так… — мужчина повёл плечами, подбирая ассоциацию. — Так смотрел я на Гарроша во время переговоров на счёт Ульдуара.
Вождь Орды смерил собеседника задумчивым взглядом синих глаз, прежде чем ответить.
— Не ты один. Гаррош точно также смотрел на тебя. Но ты прав. Если на остальных глядели так, словно никогда раньше не видели, то вот Вериса… с эльфами этот народ явно знаком. И не в самых лучших отношениях.
Вариан кивнул, вновь поднося дальнозор к глазу.
— Нам нужно преодолеть языковой барьер. И побыстрее, пока они не вернулись к себе домой… а нам не объявили какую-нибудь священную войну из-за того, что у нас есть эльфы.
Мысль о том, чтобы закопать всех пустынников в песке была отметена с самого начала. Во-первых, азеротцы не собирались начинать войну на чужой земле первыми. А во-вторых, за одной группой вполне могла последовать вторая. А если у них есть средства связи, и они сообщили, куда намерены идти… у последователей хватит мозгов сложить два и два и понять, куда делись их предшественники.
— Жрецы могли бы заглянуть в их разум…
— А они нам позволили бы? — ехидно хмыкнул глава Альянса.
— Можно попытаться, — пожал плечами Тралл. — А потом, скажем… договориться о встрече уже с их правителем. Этот-то, судя по всему, простой разведчик. Отпустить их с подарками. А вслед за ними — послать пару воронов, которые последят, послушают. И уже тогда можно будет делать выводы, как нам поступить дальше.
— Хмм, — Ринн пожевал губу, после чего одобрительно кивнул. — Неплохая мысль. Так и сделаем.
Первая дипломатия в новом мире началась… странно.
Восточный Осгилиат
Звук боевого рога, мощный, громоподобный, яростный, раскатился над ночным городом, мгновенно вырвав из сна. Серые глаза Боромира широко распахнулись. Лишь на миг задержавшись на тонкой грани между сном и явью, сын Гондора резко тряхнул головой, придя в себя и оказавшись на ногах. Сказалась многолетняя боевая выучка, выработанная множеством подобных побудок. Начиная от ученических, когда немилосердный наставник поднимал с первыми лучами солнца, а частенько — и прямо посреди ночи, и заканчивая долгом службы по всему Гондору.
Спустя несколько секунд после первого раза, рога дозорных взревели вновь — протяжно и хищно, подобно древним крылатым чудовищам Первой Эпохи, готовящимся к бою с наглецами, пришедшими ко входу в их логова. Воин зло сощурился, спешно надев броню и на бегу подхватив клинок.
Сигнал тревоги, вызубренный каждым солдатом южного королевства ещё раньше, чем они научились ходить строем. Один звук рога — шла подмога. Два — наступал враг. Но враг обыденный, привычный. Уруки или люди, что вновь решили попробовать границы на зуб. А три звучания Боромир слышал лишь однажды, ещё будучи мальчишкой оруженосцем, пару десятков лет назад. Третье звучание означало, что в бой прислужников Врага ведут Призраки Кольца. Или, как мрачно шутил учитель, кто-то ещё хуже. Хотя куда уж хуже Девятки…
Быстро облачившись в броню, Маршал Белой Башни, пинком открыв дверь обустроенных в руинах покоев, птицей спустился по лестнице и выскочил наружу, тем самым оказавшись на мощёной площади Восточного Осгилиата, недалеко от восстановленной стены. Отсюда хорошо видно, как на гребне бегали, занимая свои места, часовые. К стене уже спешили несколько отрядов гондорцев из числа людей и Нолдор — из тех, кто сегодня должны были бодрствовать, находясь рядом с первой линией обороны и, в случае чего, принять на себя первый удар противника.
Воромирэ во мгновение ока поднялся на восстановленные в последние дни укрепления.
— Готовьтесь стрелять, как только враг подойдёт. Бейте горящими болтами, — скомандовал десятник арбалетчикам, готовящих тетивы и болты по его слову. После чего повернулся к командиру, коротко ударив себя кулаком в грудь. — Мой Маршал. Противник подступает со стороны юго-востока, из Минас Моргула. Уруки. Людей пока не видно.
— Значит, авангард, — Боромир, опёршись на гребень крепостной стены, сквозь подзорную трубу вгляделся в ночную тьму, озаряемую многочисленными жаровнями.
Вышколенные постоянными стычками дозорные не оплошали, подняв город на уши, едва первые ряды воинства Врага показались из-за кромки леса, что был вырублен вокруг стен на четыре полёта арбалетного болта вокруг. Первыми шли лучники и арбалетчики, облачённые в лёгкую броню. За ними — уже щитоносцы в тяжёлых доспехах.
Гондорец чуть кровожадно усмехнулся, оторвав глаз от инструмента. Обычно уруки так не воевали. Наоборот, предпочитали наступать с тяжёлой пехотой во главе, а стрелки должны были бить из-под их прикрытия. Сейчас же…
Похоже, что изначальный план Вражьей сыти был в том, чтобы подпустить лёгких и относительно бесшумных солдат поближе, под покровом ночи. Скорее всего, они даже атаковали с марша, не обустроив лагерь — прекрасно понимали, что любая задержка грозила преждевременным обнаружением. Прозевай дозорные начало наступления — первые ряды Уруков уже могли оказаться на стене, когда бы только поднялась тревога. А дальше и латники бы подошли.
Вот только следопыты Итилиэна своё дело знали. Сложно скрыть передвижение войска, вышедшего из Крепости Призраков. И часовые, прекрасно понимая, что со дня на день к городу подступят знамёна с багровым оком, в последнее время постоянно были настороже. Жаровни с большими зеркалами, отражавшими свет пламени в сторону границы, пылали, не переставая, а люди сменялись каждые несколько часов, не давая глазам устать. В котлах уже булькала смола.
Авангард уруков, прекрасно поняв, что первоначальный план забраться на стену под покровом ночи потерпел неудачу уже на первом этапе, не скрываясь, приближался к стене, на ходу перестроившись в правильный боевой порядок. Хрипло и с подвыванием, намеренно имитируя волчий вой, зазвучали рога чёрного воинства. Быстро поднялась стена щитов как спереди, так и сверху, под прикрытием которой тащили лестницы и прочные цепи с кошками на конце.
Три полёта болта. Два…
— Поправка пол пальца влево. Залп! — скомандовал десятник, который до сих пор стоял рядом с сыном Дэнетора. Сноп кусачих огненных пчёл ушёл ввысь, прежде чем обрушиться на подступавших врагов. И не один — вся стена озарилась огненными залпами.
Словно в такт подругам, выпущенным руками людей, с каменных бастионов, что периодически прерывали нить стены, сорвалась плеяда звёзд, сиявших холодным серебряным светом. Мужчина чуть ехидно усмехнулся, смотря, как от этих коротких стрел не спасали уже ни высоко поднятые щиты, ни тяжёлые доспехи.
Простейшее применение эльфийского колдовства, доступное даже тем, кого сами Нолдор чародеями не считали. Но в нужном месте и в нужное время даже небольшой отряд подобных стрелков мог унести множество уручьих жизней.
Гулко ухнули установленные на верхних этажах лишённых крыш домов, что были поближе к стене, камнемёты, посылая в наступавших каменные и деревянные снаряды. Обвязанные соломой и сеном, щедро политые маслом и подожжённые, один за другим они приземлялись среди солдат Врага, обращая тех, кому не повезло, в живые факелы, что начинали в безумной агонии метаться, ломая строй и ряды.
Воистину, у Гондора было время, чтобы подготовиться к встрече званых на вороний пир гостей.
Боромир пристально осмотрел поле начинающегося боя, приметив несколько групп уруков, что тащили тараны и крючья на длинных деревянных рукоятках.
— Отряди гонца. Пусть найдёт Моранора, — скомандовал он десятнику, сам идя дальше. — Несколько отрядов должны занять пространство около бывших ворот и тех мест, где мы подлатали стену. Скорее всего через завалы они всё-таки прорвутся, нужно будет встретить тварей. И ещё. Если заметите колдунов Врага раньше эльфов, просигнальте Нолдор. У них больше всего шансов разделаться с этими отродьями быстро. Бегом!
Сам сын Дэнетора прошёл дальше, мимо стрелков. Затем — мимо коротко кивнувшего Алвара, уже строившего своих сородичей в чёрно-синем с серебром. Воромирэ намеревался занять место на самом мощном из бастионов. Среди передней линии стены солдат, готовившихся встречать уруков в мечи — рядом с гордо развевавшимся знаменем. В свете звёзд вышитые на нём символы Гондора холодно сияли. Не мягким и тёплым светом, что был милосерден к обездоленным. Но тем, что не знал пощады в отношении отродий повелителя Мордора.
Здесь можно было прекрасно наблюдать за всей картиной, и при этом быстро послать вестника, если ситуация начнёт меняться. Не говоря уже о том, что что-то подсказывало Маршалу: вокруг развевающегося знамени сеча будет особенно жаркой.
В ответ на волчьи завывания сигналов армии Моргула, гондорец поднёс к губам белый рог, что всегда был с ним, как символ Маршала Белой Башни. Чистое, певучее звучание разнеслось по стене, волной сбивая с солдат остатки дрëмы и наполняя их сердца решимостью. Чуть повернув голову, Боромир краем глаза сумел заметить воинов в чёрно-ало-серебряном, которые выстраивались внизу, около уничтоженных ворот.
Отлично. За низ можно не беспокоиться в ближайшее время.
Уруки шли по трупам собственных бойцов, сжимая строй всё плотнее. Хриплое рычание и отборные ругательства вперемешку с боевыми кличами, нёсшиеся из-под стены, были уже отчётливо слышны.
— Слезайте вниз, тарки поганые! Бросайте оружие! Пока мы не разозлились по-настоящему. И будет шанс, что кончим быстро, а не сделаем одежду из шкур! — вразнобой донеслось до Боромира.
Злой смех и ответные всевозможные солёные словечки на Чёрном Наречии были им ответом — начиная с предложений пойти и отыметь дохлого осла и заканчивая припоминанием всей орочьей родословной ещё со времён Ангбанда. Благо речь орков среди воинов Гондора знали почти все. Для допросов, да и просто понимания, о чём могут лопотать уруки, это было необходимо.
— Гондор! Триумвират! — видя, что первые лестницы и кошки уже коснулись стен, рявкнул Маршал Белой Башни, обнажив меч. Выгравированные на клинке руны, ровно как и кромка лезвия, вспыхнули синим. Голос предводителя людей разнёсся по всей стене, призывая солдат на битву. — Отправьте этих тварей в небытие, братья!
Оскалив клыки и подняв тяжёлый щит, с которого зло смотрела проклятая эмблема со Всевидящим Оком, на стену попытался подняться первый урук, сходу попытавшись достать предводителя людей коротким широким мечом. Вот только глупец сделал это, находясь одной ногой ещё на лестнице. Не тратя на него время, Боромир, прикрывшись от оружия врага собственным щитом, просто с силой пнул урука ногой. Окованный металлом сапог врезался в защитную поверхность, солдат Мордора потерял равновесие, по инерции сделав роковой шаг назад. После чего, нелепо взмахнув руками, с воем полетел вниз, по дороге сбив с лестницы ещё одного товарища.
Сын Дэнетора позволил себе короткую усмешку на мгновение. Первая кровь в рукопашной схватке была за Гондором. Однако праздновать было некогда, очередная клыкастая рожа уже показалась на месте павшего, тут же получив мечом по шлему. Так сказать, не отходя от лестницы.
— Не спать! Сомкнуть строй, — скомандовал Маршал. — Вторая линия, прикрывайте первую копьями.
Волна чёрного воинства гулко ударила в стену, постепенно поднимаясь вверх, подобно отвратительному кипящему вареву, что медленно, но верно поднялось на гребень стены. Постепенно включились вражеские лучники и арбалетчики, посылая вверх собственные смертоносные подарки. Гондорские стрелки же, едва по всей длине стены началось сражение, грамотно отступили, посылая болты с крыш домов и каменистой мостовой. Полилась вниз кипящая смола, полетели брёвна и камни, заставляя штурмовавших вопить от боли. По-прежнему работали камнемёты, добавляя к палитре запахов ночного боя восхитительный аромат поджаренных до корочки уруков.
Теперь Воромирэ мог уже со всей уверенностью сказать, что разведка не ошиблась. Увиденное им точно не было простым отрядом вредителей, призванных отвлечь внимание защитников Гондора от поисков чародейки, которая сейчас обосновалась в Минас Тирите. Нет, к Восточному Осгилиату подступила армия Мордора. С явным намерением вернуть плацдарм на правом береге Андуина под чёрные знамëна. На мгновение промелькнула горькая мысль о том, что скоро город придётся оставлять — в тот момент, когда его удержание перестанет себя оправдывать. Когда все подготовленные для вражеской осады сюрпризы подойдут к концу, солдаты устанут и будут изранены, а прислужникам Врага будет нанесён наиболее возможный урон. И тогда Боромир скомандует отступление в западную часть Звёздной Цитадели.
Ни к чему напрасно класть жизни своих за руины, что переходили из рук в руки почти каждый год. Вытянув из Мордора как можно больше сил, они отойдут на хорошо укреплённый и столетиями удерживаемый рубеж.
Но это будет потом. А пока что болтов и снарядов для трибушетов было более чем достаточно. Люди и Нолдор бодры, злы и полны желания отправить слуг Тьмы к Морготу на рога. То и дело уруки захватывали часть стены, отвоёвывая небольшой плацдарм и заставляя защитников Осгилиата отступать. Но затем, по команде, дождь болтов прибивал их к камням и зубцам, после чего плотный строй мечников контратаковал, отбрасывая их назад.
В ясную ночь без единого облака на небе блеснули молнии, обрушившиеся на воюющих солдат Врага с башни, что возвышалась с внутренней стороны стены, своей обломанной вершиной напоминая клык дракона. Вслед за тёмно-синими разрядами под ногами наступавших вспыхнула ослепительно-белым пламенем сама земля, прочертив новую, огненную стену через половину чёрного воинства. Завыл ветер, вторя рёву огня, и острые, словно иглы, скалы вздыбились снизу, пронзая уруков насквозь.
Маршал усмехнулся, разрубив очередному уруку шею. То вступили в бой эльфийские боевые чародеи, скорее всего готовившие заклинательные песни всё это время. Самое могущественное — и, к сожалению, самое редкое на сегодняшний момент оружие Белого Города. Даже среди Нолдор отнюдь не все могли похвастаться тем, что владели заклинательными песнями в бою, не в ремесле. Но те, кто могли — действительно были Владыками любой битвы.
Шеренги задних рядов на мгновение расступились, пропуская уставшую первую линию назад, перевести дух, после чего — вновь слились, став единым несокрушимым бастионом, заменяя уставших и раненых свежими бойцами. К раненым уже спешили несколько целителей из числа эльфов и людей. Боромир, глубоко вздохнув, позволил себе сделать несколько глотков поданного Перворожденным отвара, чувствуя, как руки и спина вновь наливались новой могучей силой, а медленно подступавшая усталость разнимала свои тиски. После чего вновь бросил взгляд на сражение.
Пока что всё шло именно так, как они с Морским Стражем и предполагали. За одним лишь важным исключением. В бой не вступали элитные штурмовые отряды из числа Чёрных Нуменорцев, что, как правило, усиляли простых солдат, врубаясь в строй противника на самых сложных участках — либо же наоборот, там, где гондорцы давали слабину, закрепляя и развивая успех. Сейчас же уруки сражались одни, кладя свои жизни на стенах и под стенами. Не было видно и чернокнижников, что могли бы поддержать войско. Даже на вступление в бой эльфийских чародеев никто не отреагировал!
Что-то здесь было не так. И это мягко сказано. Враг всегда был злом для сынов Гондора. Но его нельзя назвать глупцом, что тратил свои ресурсы без всякого смысла, посылая уруков на убой просто так. Если колдунов, которые вполне себе были замечены разведкой во время похода армии Моргула к городу, не было на поле боя — скорее всего они что-то готовили. И это что-то могло быть крайне неприятным.
— Отправляйся к Морскому Стражу, — коротко бросил Маршал одному из стоявших наготове вестников. — Мне не нравится затишье магов с их стороны. Пусть будет начеку.
Некоторое время спустя грохот и обрушение груд камней в нескольких местах возвестил о том, что посланные разбирать наспех сделанные заплатки в стене инженерно-таранные отряды, наконец, достигли своих целей. Впрочем, довольные вопли быстро сменились сначала свистом арбалетных болтов. А затем — воем боли и проклятиями.
— Месть и Пламя! — раздался боевой клич по эту сторону стены. Объединённого хора множества воинственных голосов.
На лицо воина поневоле вылезла короткая усмешка. Как говорилось, награду посмертно тем смельчакам, что будут прорываться через абордажные команды Пеларгирского Вешателя.
Однако затем Боромир увидел, как сквозь вражеский строй верхом продвигались те, отсутствие кого вызывало у мужчины столько беспокойства. Мужчина сжал зубы. Чутьё подсказывало ему, что их появление не сулило защитникам города ничего хорошего. И заунывное, леденящее душу пение Вражьих заклинаний, что начинало постепенно доноситься сквозь грохот и лязг битвы, лишь подтверждало это. Колдунов сопровождал большой отряд людей в тяжёлых доспехах, явно прикрывавший прибытие на поле боя.
Чтобы эти Падшие твари нни готовили, их приготовления подошли к концу.
— Сигнал. Живее! — рыкнул он, указав в сторону колдунов. Коротко кивнув, стоявший рядом стрелок поднял арбалет.
Сияя золотом, словно маленькое солнце, рассыпая золотые искры, болт устремился в небо, исчезнув в том направлении, откуда шёл ковен. Знак повышенной опасности на этой стороне. Приказ уничтожить как можно скорее.
Солдаты отреагировали мгновенно. Сияя серебром, полетели подарки стрелков Нолдор, перемежаясь с выстрелами людей. Вновь ударили молнии, одного за другим сжигая колдунов заживо.
Однако и отродья Врага оказались не лыком шиты. Собравшиеся вокруг старшего, ехавшего в центре, сопровождавшие его чародеи бросили все свои силы на защиту своего господина. Не говоря уже прикрывавших их людях.
Оставшийся к этому моменту единственным выжившим колдуном, сидевший на чёрной лошади в центре отряда человек властно поднял руку, указав в сторону Осгилиата и выпевая финальный куплет песни, слов которых Боромир разобрать ещё не мог.
Кто-то предупреждающе закричал, указав вниз. Причём по обе стороны стены. А затем… затем Маршал увидел, как зашевелились мёртвые уруки и гондорцы, медленно поднимаясь и вновь беря в руки оружие. Глаза каждого из них горели нестерпимым, багровым пламенем.
Поднятые мертвецы?! Какого?!
Сын Дэнетора зло выругался, отрубив конечность неживому уруку, который пытался достать его мечом. Реакция у такого солдата была отвратительной. Рука рухнула на землю. Следующим вниз полетела голова. Руны на клинке горели, явно разрушая Вражье заклятие — после повторного убиения урук остался лежать на месте.
К сожалению, отнюдь не все солдаты были вооружены оружием, вышедшим из-под руки Нолдор. Впрочем, отнюдь не только они действовали на нежить.
— Огонь, живо! И вестника к чародеям! Надо попытаться отсечь нападавших, пока не перегруппируемся.
Боромир прекрасно слышал истории о том, за что Саурон получил прозвище «Некромант». Одни назгулы, венец его творения на этом поприще, чего стоили! И в том числе именно поэтому в Гондоре предпочитали давать огненное погребение своим павшим. Вот только одно «но». Лишь Девятка владела этим чёрным искусством. Лишь когда один из самых жутких слуг повелителя Мордора вступал на поле битвы можно было ожидать подобной напасти.
Но здесь колдовал человек! Назгул не сопровождал армию. Проклятие…
Отбиваться теперь приходилось не только с одной стороны. Да, ходячие трупы были неважными бойцами. Но они вполне могли это компенсировать своей живучестью. И количеством, учитывая то, сколько их уже валялось под стенами.
Сын Дэнетора понимал, что надо трубить отход, пока их не прижали с двух сторон. Прорубаться сквозь нежить на вторую линию обороны, навязать этим тварям городской бой.
Запасной план. На случай, если что-то пойдёт не так и необходимо будет перегруппироваться.
Что же. Что-то «не так» пошло! Не настолько, чтобы сражение было уже проигранным, но достаточно, чтобы принять меры.
Однако прежде чем он успел поднести рог к губам, Маршал Белой Башни почувствовал, как каменная кладка под его ногами начинала подозрительно шататься, словно выстрел из катапульты выбил несколько опорных камней.
Вот только одно «но»: никаких катапульт со стороны Врага на этом поле боя не было. Да и не смогла бы простая катапульта повредить стене, что строили ещё выходцы из Нуменора плечом к плечу с эльфами! На такое было способно лишь чародейство.
Похоже, у Врага был ещё один отряд чернокнижников, который, воспользовавшись отвлечением внимания, ударил из тени…
— Отходим, живо! — заорал мужчина, на ходу срубив голову лезущему по лестнице уруку.
Но отойти они так и не успели. Белый камень стены начал предательски осыпаться под ногами. Боромир почувствовал, как летел вниз вместе с другими воинами.
— Вот же ублюдки...
Последнее, что увидел Маршал Белой Башни, падая, прежде чем его лицо познакомилась с грудой щебня, был плотный клин воинов в чёрно-красном, что из остатков ворот пытались прорваться к колдуну, поднявшему мертвецов, и белое пламя, отсекавшее нападавших от стены. Но затем пришёл удар — и сыпавшиеся следом за ним камни. Сознание затопила тьма.
* * *
В себя Боромир пришёл в прескверном расположении духа — и ещё более скверном, судя по всему, состоянии. Отплёвываясь от душной каменной пыли, без какой-либо возможности пошевелиться. Изначально вообще не было видно ничего, кроме тьмы. На мгновение гондорца даже взяла оторопь. Неужели он повредил глаза? Ослеп, и теперь вся его оставшаяся жизнь, какой бы срок не был отмерян, будет вот такой, посреди тьмы?
Возможности прикоснуться к глазницам, чтобы проверить, не было. Однако боли или дискомфорта, за исключением пыли, там не чувствовалось. Постепенно, по мере того, как глаза привыкали, темнота незаметно серела и светлела, становясь тенью и потёмками. Мельчайшие лучики, отбрасываемые последним плодом Лаурэлин(9), всё-таки пробивались сквозь толщу обвалившегося камня вместе с небольшими порциями воздуха. Позволяя воину Гондора увидеть, в каком положении он оказался — и, когда осознание произошло, из груди поневоле вырвалось тихое ругательство на Чёрном Наречии, помянувшее недобрым словом уручью бабушку.
Жизнь Боромиру спас доспех, выкованный лучшими кузнецами Гондора из числа людей и эльфов. Погребённый под обломками бастиона Звёздной Цитадели, мужчина оказался в опасном соседстве с крупными кусками камня, сдавившими его со всех сторон, подобно куску мяса между ломтями хлеба. Будь он без доспеха, или окажись сталь не столь прочна, промявшись под их весом — и быть Маршалу раздавленным. А так — он всё ещё был жив. И даже мог вдохнуть полной грудью — места под панцирем для этого хватало. Лишь бы он не кончился.
Вот только ни попытаться выкарабкаться, ни даже пошевелиться нормально не представлялось возможным — намертво зажало под завалом. Воин чуть напряг мышцы, попытавшись высвободить правую руку. Но тщетно — камень упорно не желал выпускать из своих объятий. Всё, что Воромирэ сейчас мог — это немного пошевелить головой, да отплёвываться от каменной крошки, что налипла на губах, пока он был без сознания.
Итак, на этот раз Маршал Белой Башни умудрился вляпаться в болото по самые ноздри так, что даже младшему брату, которому периодически сам не отказывал себе в праве совершать карательные вылазки за Изгарные Горы, не удавалось сделать. Он оказался заперт под обрушившимся бастионом, отрезанный от своих людей, свободы, даже элементарной пищи с водой неизвестно сколькими метрами белого гондорского камня. Воздух, по счастью, был. Дышалось нормально, несмотря на то, что с некоторым трудом — всё же он был наполнен каменной пылью. Однако был ли он в ограниченном количестве, или поступал с поверхности, мужчина не знал.
При этом — неизвестно было, чем окончилось сражение. Неизвестно, кто одержал верх и удалось ли воинам белой крепости удержать Восточный Осгилиат — или если кто-то и откопает его, то это будут мордорские поганцы. Какие потери и выжил ли старина Моранор, тоже было неясно. Во всех отношениях подвешенное состояние, одним словом.
Полководец хрипло выдохнул сквозь чуть приоткрытые губы, закрывая глаза и пинками загоняя мысли о мрачном исходе как можно глубже — как новобранцам советовали делать перед боем. Рано было паниковать. Если Гондор взял верх в этом бою — Морской Страж, если понадобится, половину уцелевших строений в городе сроет до основания, но вытащит своего воспитанника. Или удостоверится, что он мёртв, найдя тело. Третьего не дано — в этом Боромир был уверен. Слишком хорошо знал чисто нолдорскую упёртость и назойливость своего бывшего учителя.
Если же войска Триумвирата проиграли, вынужденные отойти на западный берег Андуина, и город занят мордорцами — то, в любом случае, следовало подать им знак, пусть отроют — хотя бы из любопытства, кто там — их соратник или враг. В конце концов, воин не был беззащитен. При должном везении, особенно если поисковая команда будет состоять из рабов-орков, а не боевых уруков, можно было постараться пробиться за стену. А дальше — либо повернуть к Великой Реке, постаравшись преодолеть её вплавь, либо добраться до Хеннет Аннун, где можно было бы рассчитывать на помощь Фарамира.
Маршал вновь глубоко вздохнул, как можно спокойнее — так меньше тратился драгоценный воздух. После чего позвал несколько раз, стараясь пробиться голосом сквозь толщу камня. Пожалуй, это единственное, что он мог сделать в своём нынешнем состоянии. Постараться привлечь к себе внимание. Отец и наставник говорили, что, если оказался под обвалом, надо голосить с определённой периодичностью. Так не сорвёшь голос дольше, будет больше шансов дозваться.
— Эгей! Есть кто живой? Это Боромир, сын Дэнетора. Ответьте кто-нибудь!
Сын Гондора собирался выбраться из этой ситуации. Так или иначе.
* * *
В определённый миг воин просто потерял счёт времени. Привыкшие к темноте глаза не различали, становилось ли темнее или светлее в зависимости от времени суток. Оно словно остановилось, замерев подобному тому, как замирает оно, согласно легендам Нолдор, в Чертогах Ожидания. Говорят также, что тех из эльфов, кто наиболее прогневил Валар в целом и Судью в частности, карают именно так. Запирают в чёрной пустоте без возможности ощутить хоть что-либо — хоть одним из органов чувств. Ни пошевелиться. Ни даже вздохнуть — так, чтобы ощутить это дыхание. Не чувствовалось там и времени, так что для казнённого такое состояние казалось вечным.
Раньше, будучи ещё мальчишкой, Боромир не понимал, что в этом такого страшного. В конце концов, что плохого в том, чтобы как следует выспаться, чтобы тебя никто не трогал, не будил с рассветом и не доставал нравоучениями? Наоборот, это награда.
Каким же он был наивным! Просто тогда не понимал, насколько подобное существование страшно. И какие чувства начинают постепенно, по мелкой отвратной капле, проникать в твою голову, когда лежишь так… долго.
Воромирэ, как солдат и командир, давно научился подавлять страх смерти. Не зовя её, словно подругу, но и не трясясь от ужаса, когда та была рядом. Реагируя на опасность спокойно, а если подвернётся случай — криво усмехаясь ей (или ему, учитывая, что хозяин Чертогов Мандоса — мужчина) в лицо. Но сейчас, после, казалось, уже нескольких лет нахождения в одной позе без возможности пошевелиться, нехорошие мысли всё-таки начинали закрадываться в голову. Сначала понемногу, затем — всё чаще и чаще, так что через некоторое время Боромир вполне бы себе радовался, даже если бы его откопали орки. Даже если вырваться не удастся, даже, если придётся расстаться с жизнью в бою — это все равно в глазах гондорца было лучше, чем вот так.
И сын Дэнетора продолжал звать, уже понимая, что шансы дозваться не столь велики. Если бы его целенаправленно искали — наверняка бы услышали уже. А уруки… либо не слышали, либо, поняв, кто именно их звал, намеренно не откапывали. Желали, чтобы подольше промучился перед смертью.
Морготовы твари. Но даже их отвратному обществу Маршал сейчас был бы рад, до того дошло!
Интересно, что станется с отцом, если произойдёт самое худшее? Вряд ли Страж Закона, всегда любивший первенца чуть больше младшего, легко перенесёт эту потерю. Фарамиру в этом случае придётся несладко. Дэнетор с него семь шкур спустит, шлифуя навыки и готовя нового наследника. Командование на это время, скорее всего, возьмёт на себя кто-то из братьев-эльфов, либо же дядя Имрахиль — здесь, по крайней мере, можно было не опасаться чего-то плохого. И князь Тирит Эар, и Линдфалмар, и тем более Морской Страж были весьма талантливыми командующими.
А ещё, неровен час, может снова начать мутить воду северный сосед с его мифическими правами на престол. Старший наследник-то одного из Триумвирата мёртв! Остался только младший, а ему ещё учиться и учиться. С «Торонгила» сталось бы вновь попытать счастье.
Мужчина вновь тряхнул головой, стискивая зубы и стараясь успокоиться с подступившей тошнотой, вызванной то ли мрачными предчувствиями, то ли чувством голода, что в последнее время становились всё сильнее. Воспитанная ученичеством язвительного нолдо воля упорно гнала подобный пораженческий настрой, но он продолжал лезть на баррикады не с меньшим упорством.
Самым паршивым во всей этой ситуации было то, что от самого Боромира сейчас не зависело ничего. Вообще. Даже в самом безнадёжном бою, когда кругом враги, а ты один, и тебя готовятся превратить в подушечку для стрел, от тебя, по крайней мере, зависело, сколько ты продержишься. Усилия бойца могли дать призрачную, но надежду на спасение. А если и нет, то на славную смерть в бою. Здесь же… Маршал никак не мог повлиять на происходящее. Кроме воплей, которых, похоже, так никто и не услышал.
«Ушедшие, только не так, молю! Пусть уруки. Пусть стрелы. Пусть течение Андуина, утащившее на дно. Но не так. Не как раздавленный под подошвой сапога муравей!» — разум Воромирэ мысленно взвыл, вновь отчаянно балансируя на краю самой настоящей паники. Тошнота подступила к горлу, дышать стало ещё труднее.
Набрав в полные лёгкие воздуха, полководец заорал, что есть мочи на Чёрном Наречии.
— Эй! Орки! Вам привет от Осгилиатского Мясника! А ну взяли лопаты в свои руки и бегом откапывать меня, пока я сам не выбрался, не поотрывал вам лапы и не засунул в ваши задницы поглубже! Пошли! Пошли! Вы, рыла...
Терять Маршалу было нечего, так что он, уже не заботясь о воздухе, наизусть да с выражением, от души использовал так называемый «Большой Загиб». Подлинный шедевр бранного гондорского искусства, состоявший из более чем трёх сотен переходивших одно в другое чернейших оскорблений. Частично — позаимствованных у самих мордорцев, но большей частью — составленные простыми бойцами Гондора в течение десятков лет. Что называется, по нитке — пока как-то само собой этот самый Большой Загиб не собрался. Знать его наизусть и прочитать, ни разу не запнувшись, среди солдатни и моряков считалось предметом уважения. Для командиров же и вовсе желательным, если они, конечно, хотели найти общий язык с простыми воинами. Да и прислужников Врага при случае приложить чем-нибудь эдаким считалось благим делом.
Однако когда Боромир, наконец выдохнувшись, обессилено обмяк в каменных тисках, мрачно подумав, что если даже это предполагаемые орки не услышали (или, что вероятнее, проигнорировали), то дела совсем плохи, до ушей сына Гондора откуда-то сверху донёсся звук, который он уже и не мечтал услышать. Звук сдвигаемых и ссыпаемых обломков, что сейчас для изнеможённого слуха звучал слаще, чем самая нежнейшая из эльфийских песен.
Кто-то прорывался к нему, разгребая треклятые завалы!
Через некоторое время до придавленного воина начали доноситься и голоса, один из которых не узнать было невозможно. Как и слова, которые, казалось бы, дивному Перворожденному свойственны быть не должны. Да куда там! Явно услышав его словесные изыскания, бывший учитель начал отвечать тем же, цитируя Большой Загиб не с меньшей лёгкостью, чем несколько мгновений назад орал Боромир. Похоже, Моранор пытался привлечь внимание воспитанника, чтобы тот всё-таки подал голос.
Сердце начало колотиться как бешенное. Вдохнув пыльный затхлый воздух полной грудью так, словно он был свежим морским бризом, мужчина откликнулся, что есть мочи.
— Моранор! Моранор, я здесь! Я ЗДЕСЬ!
— Боромир! — брань тут же прекратилась, сменившись мрачной радостью в голосе. Которая, впрочем, быстро сменилась привычным командным баритоном. — Копайте! Копайте, живее. В эту сторону.
Через некоторое время, осыпав воина каменной крошкой, обломки сверху действительно начали медленно убираться, впустив внутрь завала нестерпимо яркий солнечный свет. Боромир невольно зажмурился, прикрывая отвыкшие глаза и пытаясь не ослепнуть на ближайшие несколько часов. Он чувствовал, как несколько пар сильных рук умело подхватили его всё ещё пребывавшее в доспехах тело, перенеся на носилки.
Была бы его воля — пошёл бы сам, на свих двоих. Но после проведённого под клятыми камнями времени без движения, вкупе с голоданием и жаждой, тело словно отвыкло слушаться. Сколько ни старался сын Дэнетора напрячь мышцы, единственное, что получалось — это немного подвигать шеей. Да и то с немалым трудом. Словно всё это время держась на злости, отчаянии и необходимости дождаться помощи, сейчас тело полководца твёрдо сказало: «Хватит. Я ползу отдыхать!»
Кто-то заботливо опустил на голову капюшон явно истрепавшегося плаща, так, чтобы раненый мог смотреть на мир из-под козырька плотной ткани. Посмотрев на неожиданного благодетеля, мужчина улыбнулся и с благодарностью кивнул наставнику, сделав над собой усилия.
— Спасибо, что вытащил, — распухший от жажды язык чуть замедлился, поворачиваясь во рту. Эльф тут же поднёс к раненому фляжку с водой. — Что по штурму? Судя по тому, что именно ты, а не клыкастые, сумели раскопать меня — город всё ещё за нами?
Нахмурившееся было лицо предводителя Нолдор расчертила лёгкая усмешка.
— Только вернулся, считай, из Чертогов Мандоса, а уже готовый в бой лезть? Юноша, иногда мне кажется, что я слишком хорошо научил тебя ответственности, — несмотря на иронию, глаза нолдо оставались полными явного беспокойства. — Или наоборот, слишком плохо — учитывая, что я вновь вытаскиваю твою голову из пекла — хотя, по идее, это ты должен осознавать ценность своей жизни для Гондора! Город пока за нами. Хотя и пришлось повозиться. Именно поэтому помощь не шла так долго.
— Долго… сколько я там провалялся? — чуть сощурился Маршал.
— Не меньше недели.
— Морготова отрыжка, — мужчина скрипнул зубами. — Пока я лежу — расскажи мне, пожалуйста, что происходит. И происходило. Вкратце.
Неделя… Это объясняло, почему Воромирэ настолько ослабел, что не мог как следует пошевелить конечностями. Пожалуй, после этого прекрасного отдыха в объятиях камня наследник Стража Закона заработал сильнейшую «любовь» к различного рода полностью замкнутым каменным мешкам!
Придётся что-то с этим делать, иначе в собственную темницу для допроса он сможет соваться с определённым трудом. Но потом. Сначала надо привести себя в порядок. И узнать, как там дела. Дела.
Сам того не замечая, Боромир начал проваливаться в спасительный сон.
* * *
Когда начали подниматься мёртвые, а несколько бастионов рухнули грудой камней, открывая бреши в обороне, — ситуацию смогла спасти хорошая координация нескольких отрядов, действовавших как несколько рук одного и того же человека. Во всяком случае, именно такое ощущение было бы у постороннего зрителя, если бы тот решил посмотреть на бой с высоты птичьего полёта.
Сначала — вылазка нескольких отрядов разом позволила отвлечь внимание от наступления. И чернокнижников, поднимавших трупы, и самих отживших, что замешкались. Их хозяева были вынуждены выбирать — любой ценой остановить плотные смертоносные клинья отборных воинов, рвавшихся в сторону колдунов, или преследовать отступающих. Разумеется, прислужники Врага по итогу выбрали первое.
И это было их главной ошибкой. Воспользовавшись замешательством войск Мордора, гондорцы сумели отойти за вторую линию обороны — высокие баррикады из брёвен, досок и камней, расположенные между полуразрушенными домами, из окон которых, словно из бойниц, уже летели стрелы. Затем — совершавшие вылазку начали пробиваться обратно.
Разумеется, бои на этом не закончились. В какой-то момент поймав уруков в несколько огненных мешков, зажав тех между зданиями и перестреляв, воины Триумвирата погнали уцелевших, перейдя в контратаку. Тогда же меткие эльфийские стрелы всё же нашли свою дорогу к шеям, глазам и сердцам уцелевших чернокнижников, лишив тех весомого козыря и вновь заняв стены города. В том числе и тому, кто пристрастился делать в стене бреши.
Вот только бой на этом не закончился. Ещё несколько раз в течение семи дней уруки наступали, дважды — прорываясь в город. Воинство под командованием Моранора отступало, огрызаясь, затем вновь било в ответ, забрасывая противника стрелами и смыкая перед его носом стену щитов, ощеренную множеством копий. Но каждый раз поисковые работы приходилось прерывать, чтобы отбиться. В том числе поэтому и искали сына Дэнетора так долго.
— Откровенно говоря, меня смущает вся эта история с отжившими своё, — закованный в доспех Боромир, морщась, сел обратно на походный табурет. Несмотря на то, что восстановление постепенно шло, и мускулы наливались былой силой, стоять в полном доспехе (а иначе на передовой было просто нельзя) было ещё трудно. Признаться честно, случись бой прямо сейчас — Маршалу пришлось бы отступить куда-то на башню, чтобы не быть обузой.
Серые глаза хмуро взглянули на расстилавшееся за стеной поле, за которым прекрасно виднелись очертания лагеря Врага. Затем — вновь, на собственные владения. Отсюда было хорошо видно, что укреплениям города сильно досталось. Как от вражеского колдовства, так и от таранов и крюков врагов. Стены зияли свежими брешами, которые, конечно, латали по мере сил. Но, по-хорошему, укреплениям нужен был полноценный ремонт, которого они сейчас не могли себе позволить.
Возможно, ещё некоторое время (если Враг, понятное дело, не отступит, посчитав, что тратить сейчас силы нецелесообразно) — и придётся уводить войска на левый берег. Менять своих солдат на территорию, которую нельзя удерживать с выгодной, Боромир не собирался.
— Сколько я помню из твоих рассказов, наставник, раньше чернокнижники из числа смертных никогда не поднимали трупы на своей стороне. Только одному из Девятки это было под силу. Сейчас же…
— А сейчас Саурон решил поднять ставки, обучив этому «искусству», — Морской Страж зло сощурился, — и слуг попроще.
— Как думаешь, может ли это быть реакцией хозяина Мордора на похищенную чародейку? — кивнул другу Боромир.
— Не думаю, — отрицательно мотнул головой нолдо, скрестив руки на груди. — Хотя бы потому, что на подобное обучение требуется немало времени. Впрочем, даже учитывая новые обстоятельства — всё не настолько плохо, как могло бы быть. В отличие от Кольценосцев, ни один из этих второсортных колдунов не пытался поднять что-то более весомое, чем простой оживший труп. К примеру, на поле боя так и не было Умертвий.
— Это, безусловно, радует сейчас. Но если появились смертные чернокнижники, что сумели поднять отживших, то рано или поздно они могут научиться и новым фокусам. Разве нет?
— Не спорю, — пожал плечами Морской Страж. — Сила этой тюремной ангбандской крысы продолжает расти. Но пока что подобных нет. И лично меня это радует.
Моранор повернул голову в сторону Андуина, прищурившись. На его точёном, покрытом шрамами лице на мгновение появилась кровожадная усмешка.
— А вот, кажется, и подарок нам из Минас Тирита. Наконец-то! Посмотри.
Боромир поднял подзорную трубу в том направлении, куда указывали облачённые в металл пальцы бывшего наставника. По собранному временному мосту пара тягловых мулов везла телегу, доверху груженую крытыми, плотно закупоренными бочонками с выкрашенной в чёрный цвет этикеткой. Следом за ней тащили ещё две такие же телеги.
Мужчина, подозрительно сощурившись, вопросительно взглянул на Морского Стража, ожидая пояснений. На вино, пиво или другие продукты эти бочки похожи не были, да и не вызвал бы напиток такой реакции у наставника. С другой стороны, незадолго до штурма Моранор упоминал об успешных испытаниях одной задумки этой золотоволосой чародейки, и «громовой бочонок»…
— Это то, что я думаю?
— Именно. Пока ты валялся под завалом, а после приходил в себя, со мной связался твой отец, — в глазах эльфа плясали тысячи маленьких балрогов. — Реакция на твою пропажу была своеобразной. Не находись я с ним в равном положении и не воспитай его в своё время так же, как после — тебя, боюсь, он попытался бы заключить меня под стражу. Что касается бочек… Это первая партия. Выгребли все запасы огненной соли, что была припасена в Минас Тирите. Если это сработает так же, как в сработало на испытаниях… Уруков будет ждать крайне неприятный сюрприз.
Маршал Белой Башни почувствовал, как его собственные глаза начинают наливаться весёлым огнём — несмотря на то, что он, в отличие от бывшего учителя, тех испытаний не видел. Но Моранор в красках расписал то, что увидел сам. Да и учитывая опыт учителя — он никогда не стал бы радоваться столь откровенно, если бы дело того не стоило.
Осталось посмотреть, как оценят творение придворной чародейки Гондора прислужники Врага. Если, конечно, созданное чародейкой действительно имело столь интересные свойства.
* * *
— Скоро полезут, твари, — сын Дэнетора отвёл от лица подзорную трубу, после чего обернулся к стоявшему рядом Алвару. — Скорее всего, когда солнце сядет окончательно. Поднимай людей. И зови Морского Стража.
Потомок дунландских горцев коротко ударил кулаком в грудь, мгновением спустя отправившись выполнять приказ. Боромир же вновь приник к линзе, через которую наблюдал за копошением в уручьем лагере, под который за время осады успели кропотливо вырубить часть леса. В закатных лучах он прекрасно был виден: от рядов просторных палаток из грубой ткани, что изредка оказывались разбавлены более дорогими и вычурными шатрами командиров из числа людей, до мощного частокола и дозорных вышек. Прекрасно видно было и то, как сейчас меж палатками и шатрами деловито, подобно муравьям, сновали отродья Мордора, явно готовясь к бою. Рабы-орки носились с поручениями, занимались чёрной работой. Солдаты-уруки правили оружие и готовили осадные лестницы, явно желая попытать удачу ближайшей ночью. Колдунов пока что видно не было. Впрочем, неудивительно. В последних штурмах и последующими рейдах в сторону лагеря число их хорошо проредили.
Маршал Белой Башни устало опëрся на один из немногих уцелевших зубцов крепостной стены — неделя под завалами всё ещё давала о себе знать. Раздражённо клацнув зубами, он покачал головой. Слишком мало времени для восстановления отвели враги до очередного нападения. По всему выходило, что очередное сражение воину предстояло встречать не как лидеру, ведущему людей за собой в бой, а как какому-то умудрëнному сединой правителю, вроде отца, который уже не мог выполнить свой долг с оружием в руках. Про более оскорбительные сравнения думать не хотелось — многие командиры Мордора предпочитали наблюдать за битвой издали, отсиживались за спинами собственных воинов. Однако спорить с очевидным было глупо. Боромир был честен с собой — сейчас на передовой он был бы лишь обузой, не способной постоять за себя и рисковавшей подарить желанный трофей не первому, так второму лезшему на стены уруку.
Впрочем, если «подарок» из Минас Тирита сделает своё дело, то в сегодняшнем бою основную роль сыграют не мечи.
Мужчина потëр поросший щетиной подбородок, вспоминая, как горели серые глаза наставника, когда тот в подробностях расписывал подсмотренные с помощью Видящего Камня испытания, сравнивая то, что он когда-то видел, с воспоминаниями времён Второй Эпохи. Моранор действительно загорелся идеей использования этого невзрачного чёрного порошка. Настолько, что вполне себе был готов сделать ставку на него в следующем бою, настаивая на построении плана битвы именно вокруг пороха.
Так свойственно гореть замыслом молодым юнцам. Хладнокровному и здравомыслящему эльфу же подобное поведение было мягко говоря несвойственно — хотя бы в силу возраста. Не будь ситуация с наступлением Врага серьёзной, и если бы они оба не были уставшими, как дворфы после пары дней работы в шахте, сын Дэнетора, пожалуй, не отказал бы себе в удовольствии отпустить пару шуточек на этот счёт. Не говоря уже о том, что сам гондорец настаивал бы на большем количестве испытаний, прежде чем пустить эту штуку в дело. Самим бы не подорваться на этом порошке. Но сейчас… сейчас Маршал просто надеялся на то, что Морской Страж окажется прав, и новое оружие, когда-то уже созданное в древнем Нуменоре, действительно сработает как нолдорский кузнечный молот против мягкого металла, не уступая в этом отношении эльфийскому чародейству.
Если же всё пройдёт неудачно… ну что же. Придётся отступить на вторую линию обороны, а затем контратаковать — так, как делали в прошлые разы. А на тот случай, когда судьба повернётся к ним спиной совсем — план отступления обратно за Андуин всё ещё оставался актуальным. Временные переправы, что легко можно было разрушить, отступая, давно были готовы.
Взгляд защитника Осгилиата задержался на едва заметных следах раскопок. Пока одни устраивали вылазки к лагерю Мордора, отвлекая внимание и не давая урукам посылать лазутчиков, другие вкапывали вдоль стены бочонки, наполовину заполненные порошком, а на оставшуюся часть — мелким острым щебнем, металлическими осколками, сломанными подковами и Ушедшие ведают чем ещё, лишь бы было достаточно твёрдым и острым. Готовую ловушку затем щедро присыпывали землёй так, что отличить от любого другого участка близ полуразрушенной стены Восточного Осгилиата было практически невозможно. А если всё действительно сработает так, как задумывалось — оказавшимся в момент взрыва вблизи отродьям Мордора позавидовать будет сложно.
Единственной проблемой оставался поджог подобного «подарка» — в тот момент, когда по ловушке уже вовсю будут маршировать уруки. Но здесь выход нашёлся быстро — к каждому бочонку подвели эльфийскую верёвку, щедро вымоченную в масле. Такая будет гореть, даже полежав ночь на холодной сырой земле. Для маскировки её тоже щедро вывалили в грязи и пыли. Когда начнётся очередной штурм — были большие сомнения, что в суматохе боя хоть кто-то из солдат Мордора будет присматриваться к тому, что находится под ногами, но не выглядит, как ловушка.
А когда до клыкастых и их хозяев всё же дойдёт, что к чему, будет уже поздно. Во всяком случае, именно на это рассчитывали командиры обороны Осгилиата, разрабатывая план битвы.
— Тебе пора, — раздался за спиной знакомый голос. Воин обернулся, коротко кивнув стоявшему в полном боевом облачении наставнику. Моранор явно собирался быть на гребне стены, когда всё начнётся. — Ещё пара часов, и стемнеет окончательно. Тебя проводят.
— Согласен, — Боромир слегка сжал плечо нолдо. — Удачи. Оставь хоть кого-то своему новому чудо-оружию, не режь всех.
— Тебе тоже, юноша. Что касается остального — я подумаю над этим предложением, — в серых глазах начали плясать демоны. По губам эльфа пробежала тонкая предвкушающая усмешка.
Сам Маршал, стараясь не сбиваться с быстрого шага, в сопровождении двух Нолдор направился к ближайшей полуразрушенной башне, на лишённом крыше верхнем этаже которой были установлены три мощных камнемëта.
Подобные орудия грозно смотрели в сторону врага и с других зданий. Именно этим расчётам предстояло сыграть одну из ключевых ролей в плане грядущего боя — рядом с метательными машинами уже стояло по бочонку с сюрпризом. Ещё больше их стояло в стороне, плотно укрытые тканью — а то ещё искра попадёт. От каждого бочонка шёл фитиль небольшой длины. Зная, сколько ударов сердца летит снаряд подходящего веса до врага, нетрудно было рассчитать, сколько примерно пламя должно было идти, чтобы порох вспыхнул за миг до столкновения. Конечно, что-то будет лететь дальше, что-то ближе. Но в среднем высчитать вполне можно.
Смеркалось. Солнце окончательно село за горизонт. Воздух похолодел, заставляя плотнее закутаться в чёрный плащ. А враг между тем уже готовился к наступлению, несмотря на то, что чёрные уруки, выведенные Сауроном, куда меньше боялись солнечного света, чем их младшие собратья, наступать при возможности они предпочитали всë-таки ночью. Вон, едва стемнело — уже выстраивались в боевые порядки за пределами досягаемости выстрелов Гондора. Больше никаких лёгких разведчиков впереди, как было при первом штурме, когда Мордор надеялся подобраться к крепости тихо. Никаких ятаганов и кривых сабель. Рослые твари в тяжёлой броне, вооружённые короткими обоюдоострыми мечами и прикрывавшиеся щитами, подобно тому, как черепаха прикрывается собственным панцирем. Крытые прочными мокрыми шкурами телеги, под защитой которых к стенам катили окованные железом тараны. До осадных башен, по счастью, не дошло. Обходились лестницами. Да и, впрочем, не нужно было, к сожалению — когда-то мощные стены Звёздной Цитадели, находившиеся в состоянии «наспех залатано, чтобы кое-как сдержать натиск врага в следующем бою», не шли ни в какое сравнение с бастионами того же Минас Тирита.
Незримая река продолжала свой бег в то время, как чёрные когорты постепенно подползали всё ближе. Даже учитывая вечерний полумрак, Боромир уже мог различить отдельных отродий Тьмы в наступающих рядах. Большинство из них носило либо полушлемы, прикрывавшие верхнюю часть головы, либо глухие уборы со смотровой щелью. Однако были и бесшлемные, прикрывавшие головы просто высокими шапками с металлическим шишаком. Как знал Боромир, такая защита пришла с Востока, от истерлингов. От стрелы не спасёт, но хоть какой-то шанс уберечь голову от удара сверху или метко брошенного камня.
Ближе… ближе… Полетели первые арбалетные болты, пробив доспехи и начав собирать жатву. Метнули первые снаряды расчёты камнемëтов, зажигая небольшие костры среди наступавших и порождая свирепые вопли боли. Недалеко начали петь заклинательные песни чародеи, готовясь поразить прислужников Врага огнём и молниями.
Маршал Белой Башни ждал, приникнув к подзорной трубе. Мужчина хорошо понимал, что сегодня это Врага не остановит. Уруки серьёзно подготовились к штурму, сделав всё, чтобы избежать серьёзных потерь до ближней схватки. Да и чернокнижники врага, каждый из которых, в теории, мог поднять мертвецов на битву, уже нет-нет, но мелькали позади первой волны. На дистанции бой сегодня не закончится. Чтобы отбросить их, придётся серьёзно позвенеть мечами. Если, конечно, вместо этого исход боя не решит снаряд.
Вот, ступая под градом стрел, первые ряды уруков наконец достигли стены, ставя многочисленные лестницы. Крытые тараны медленно подползли к тому, что осталось от ворот и залатанным брешам в стенах.
Именно в этот момент с одного из полуразрушенных бастионов сорвалась ветвистая молния, разбившись о сотканный из чёрного пламени щит вражеского колдуна. Её товарка оказалась более удачной, поджарив пару десятков уруков до хрустящей корочки.
— Заряжай! — скомандовал Воромирэ, жадно смотря на то, что происходит за стенами города. Вышитая на ночном небе молния была условным сигналом — поджигать фитили по всей стене, а камнемëтам — готовиться швыряться зажжёнными бочонками. А заодно была отвлекающим манёвром. Когда в тебя с небес летит смерть — ты с куда меньшей охотой будешь смотреть на какую-то тихо тлеющую веревку.
Вот на многих участках стены закипела схватка. Несколько раз, рядом со знамёнами Гондора, сын Дэнетора успел заметить стойко державшего удар Алвара, что вместе со своими сородичами выделялся наличием чëрно-синей раскраски одежды. Один раз в поле зрения мелькнул сеявший смерть наставник, что буквально не давал урукам взобраться по лестнице. Он сжимал по клинку в каждой руке — длинный обоюдоострый в левой и короткий кинжал в правой, той, что была заменена протезом.
Время. Время. Казалось, сердце на несколько мгновений замерло в ожидании. Сработает ли? Или этот чародейский фокус, созданный найденной Фарамиром девушкой, просто пошипит, не в силах нанести сколь какого-то урона? Откровенно говоря, он до самого последнего момента не был уверен до конца, что всё получится.
Вспышка!
А затем ещё и ещё, в обрамлении раздиравшего уши грохота и какофонии воплей. Скорее ужаса, чем боли — Боромир не был уверен, что там были раненые.
— Поджигайте фитили! Бьём по центру. Залп! — рявкнул Маршал, пытаясь рассмотреть хоть что-то в пахнущим горелым дыму, что заволок поле боя. Бить камнемëтам придётся вслепую — за образовавшейся стеной тумана ни зги не было видно. Однако помня примерное построение войск противника, как минимум одно хорошее попадание с каждой машины, в теории, ещё можно сделать.
Один за другим сыны Гондора наваливались на рычаги, отпуская в полёт бочонки с горевшими фитилями. Новые вспышки, новый грохот. Кое-где верёвка горела слишком быстро, и снаряд разрывался прямо в небе, посылая щебень и металлические осколки во все стороны. По счастью, это происходило уже за стеной. Другие, наоборот, приземлялись явно раньше, чем фитиль успел догореть. Иногда грохот после этого был слышен. Иногда нет.
Линия камнемëтов успела сделать ещё один залп, прежде чем Боромир скомандовал прекратить. Дым стал настолько густым, что посылать дальше заряды в слепую означало просто зря тратить ценные бочонки.
Однако, когда дым наконец рассеялся, мужчина увидел, что новых залпов уже не требовалось.
Расширившимся в изумлении и лёгком, отчасти благоговейном восторге глазами, подобно мальчишке, которому впервые дали в руки меч или показали боевые корабли в Пеларгире, которые он раньше видел лишь на картинках, Воромирэ смотрел сквозь линзы подзорной трубы на деяния рук своих. На то, что стало с полем боя и вражеским наступлением.
На месте приземления снарядов отчётливо виднелись воронки. Судя по всему, взрыв вырвал из земли солидный кусок почвы, разметав её комья по округе — вместе с напиханными в бочонки камнями и осколками. Ещё больший эффект был там, где ловушка была закопана в землю. Пожалуй, несколько таких целенаправленных зарядов в одном месте вполне могли бы создать вокруг Осгилиата новый ров с отсыпными валами, если бы гондорцы задались такой целью.
Однако изменения ландшафта не шли ни в какое сравнение с тем, что стало с попавшими под удар иноземного оружия уруками.
Огненные стены и молнии могли сжечь их заживо. Выросшие из земли сталагмиты с лёгкостью пронзали насквозь. Холод давно мифического, давно уничтоженного Хэлкараксэ мог проморозить до костей, превратив в ледяную статую. Солдаты Мордора справедливо боялись подобной участи, страшась и ненавидя эльфийских чародеев. Здесь же… многие и многие трупы были разорваны на части. Перемешаны с землёй, раскиданы по всему полю боя, словно младенец раскидал сломанные игрушки по полу и, сев посреди этого бедлама, начал плакать. Даже одного из чародеев не спасла вся его магия, судя по тому месту, где, как точно помнил Маршал, стоял один из них — и куда он персонально целил бочонок с творением Джайны.
Но сотни тел были и там, куда взрыв явно не достал. Похоже, отброшенные порохом осколки имели силу, не уступавшую пробивной мощи арбалетов — многие уруки лежали, просто пробитые насквозь. Другие были залиты кровью — острый камень вонзился в череп, шею или живот.
Это был не бой, нет. Это было самое настоящее избиение — у уруков не было ни единого шанса противопоставить новому оружию хоть что-то. Что же касалось выживших в этом огне Утумно, то сейчас они бежали. Не отходили организованно — этим могли похвастаться лишь небольшие группки сохранивших мужество солдат Мордора, являвшихся небольшими островками в бушующем море. Бежали, явно охваченные настоящим животным ужасом. Когда то, что подготовил их противник, оказалось страшнее возможного наказания, организованной армии, что наступала на Осгилиат, больше не существовало — была кучка уруков, что спасали собственные жизни, и немногочисленные горстки бойцов, пытавшихся сохранить порядок.
А с флангов уже наступали находившиеся в засаде отряды, что, согласно плану, должны были либо довершить начатый разгром, либо ударить тварям Саурона в спину, когда придёт время отступать на вторую линию обороны. К счастью, первый вариант оказался куда более реальным, чем верилось Боромиру в самых отчаянных мечтах!
Воромирэ не поручился бы сказать, что более убойно, что уносило больше жизней мордорцев — чародейство или порох. Могущество магии сложно было недооценивать — даже если речь шла только о бое, не затрагивая иные её аспекты. Но порох однозначно был куда более эффектен с точки зрения страха. Вон, как уруки впечатлились.
А самое главное — для этого не нужно было довольно редких заклинателей. Только созданное ими вещество, которое мог использовать любой человек — достаточно было поднести факел. А если подобную мощь было бы возможно объединить с кузнечным и магическим искусством Нолдор, подобно тому, как люди и эльфы плечом к плечу стояли против Врага?
— Хорошо, наставник. Признаю. Это действительно может изменить войну, — Маршал Белой Башни широко улыбнулся, покачав головой. После чего поднёс к губам белый Рог. Победный его рёв разнёсся по Осгилиату, призывая сынов Гондора контратаковать и окончательно разгромить врага.
1) «Пламя ярости». Квенья
2) «Великая Гавань». Адунаик
3) «Звёздный орел». Синдарин
4) «Железный Разум». Квенья.
5) «Сын Света». Адунаик и Квенья соответственно.
6) «Друг небосвода». Квенья.
7) «Огнекровный»
8) Название солнца у служащих Саурону и Мелькору
9) Золотое Древо, росшее в Валиноре до Первой Эпохи и уничтоженное Мелькором. Из его последнего плода было создано Солнце.
Минас Тирит
Лёгкое покалывание в основании черепа заставило мужчину поневоле замедлить уверенный и пружинистый шаг, которым он шёл по Цитадели. Серые глаза сощурились. Дэнетор коротким, властным движением руки отослал двух стражей, что сопровождали его во время поездки по городу, прислушался к собственным ощущениям — не показалось ли? Но нет. Покалывание не только не исчезло, оно постепенно начало разрастаться вниз, по позвоночнику, точно сотни маленьких иголок начали входить под кожу вдоль хребта. Не причиняя боль, но зудя и вызывая явное желание прекратить эту щекотку.
Явный признак того, что Стража Закона звали.
Палантиры, Видящие Камни. Одно из бережно сохранённых наследий былой эпохи, что были привезены эльфами в тогда ещё молодой Гондор через море и подарены Элендилу, его сыновьям и князю Тирит Эар, как союзникам. Позволявшие, если сумеешь обуздать силу и волю Камня, как видеть по своему желанию дальние земли, если они не были защищены от взгляда чужим чародейством, так и связаться со знакомым тебе существом — как понимал Дэнетор, повторяя и многократно усиляя способности Нолдор к осанвэ, «разговору по душам», как его называли люди. Для того, с кем желали поговорить, Камень был не нужен — достаточно было лишь ответить на зов, сосредоточившись и отчасти открыв разум.
Не тратя больше времени, сын Эктелиона быстро направился в свой кабинет, размышляя.
Кто именно мог звать Стража Закона? Восемь Видящих Камней было в Средиземье — по числу давно сгинувших героев, носящих Восьмиконечную Звезду, и их легендарного отца. Два хранились у правящих в Альквалондэ братьев, взявших на себя бразды правления Первым Домом. Один — у князей Тирит Эар, свадебный подарок для их прародителя. Три были отданы Исилдуру и Анариону — Камни, сейчас установленные в наиболее важных местах — Минас Тирите, Ортханке и Умбаре. И ещё два переданы в Арнор, Элендилу. Но Линдфалмар до сих пор был в Белом Городе, ему не было нужды звать Стража Закона через Камень. Имрахиль покинул Минас Тирит лишь вчера и вряд ли успел бы добраться до дома. А Его Величество Король Гондора и Арнора вряд ли бы стал вызывать одного из Триумвирата — если, конечно, не хотел услышать в свой адрес множество ехидных слов. Или если не случилось чего-то действительно из рук вон выходящего, вроде огромной армии Ангмара, которая грозила полностью сокрушить Северное королевство.
Оставались границы — северная, южная и восточная, где сейчас находился Морской Страж. Но покалывание не отдавало горячим воздухом Умбара. Не веяло от него и травами Роханских степей, на границе с которыми находился Изенгард. А вот морем, ветром и лёгким жаром — точно иголки, прежде чем их воткнуть в кожу, чуть подержали над свечой или костром — вполне.
Значит, Моранор. Но с какими вестями? Дурными? Радостными? Смертельными?
Страж Закона стремительно вошёл в свой кабинет, заперев дверь на засов, сев в кресло за письменным столом и закрыв глаза. Сосредотачиваясь на зове, словно хватая пальцами путеводную нить, что должна была сквозь тёмный лабиринт с множеством ходов и развилок привести его к тому, кто сейчас держал в руках Камень. Мурашки от покалывания постепенно разлились по всему телу, пока не достигли глаз. Темнота от прикрытых век постепенно расступилась перед мужчиной, открывая взгляду картину, совершенно неотличимую от яви — столь чётким и ярким было видение.
Бывший учитель находился на вершине частично разрушенной, похожей на растущий из земли зуб древнего дракона, башни. Судя по чудом сохранившемуся каменному кружеву и закопчённому, запятнанному, но сохранившему остатки былой белизны камню стен — одной из уцелевших строений Восточного Осгилиата. Эльф сжимал Палантир механической рукой — вторая, живая, похоже, была раненой — судя по тому, как неподвижно лежала на перевязи. Да и в целом вид у князя Пеларгира был потрёпанный, точно он пожар тушил или трубы чистил — кожа посерела, а кое-где и почернела от сажи.
— Моранор. Что с сыном? — опуская формальное приветствие, Дэнетор напряжённо всмотрелся в тонкочертное скуластое лицо Морского Стража, сжав сильными ладонями подлокотники своего кресла.
В другой раз, быть может, правитель Минас Тирита, уже много лет твёрдой рукой вместе с другими членами Триумвирата направлявший судно под названием Гондор через пламя, тьму и войну, не стал бы спрашивать столь взволнованно, вынося личное вперёд государственных дел. Определённая сдержанность и даже суровость в общении сыну Эктелиона была присуща. Иногда даже с близкими — случалось так, что тот же Фарамир, зачастую не оправдывающий ожиданий отца, в полной мере на себе познавал его строгость пополам с саркастичными замечаниями. Да и первенцу доставалось, пусть и по другим поводам — исполнительность поручений Воромирэ в детстве и юности компенсировал бесконечными проказами и любовью к затеванию драк. Впрочем, здесь частично помогал наставник мальчишки, выпестовавший не одно поколение предков Дэнетора, включая его самого.
Но последние дни выдались слишком нервными для сдержанности и делового разговора — начиная с того момента, когда всё тот же лидер Первого Дома, тогда мрачный и раздражённый, заявил, что Боромир оказался под завалом, и сейчас велись поиски. Признаваясь честно перед самим собой. В этот момент Страж Закона был если не сокрушён, то близок к этому. Несколько проведённых без сна ночей и дней, когда приходилось усилием воли заставлять себя прикасаться к пище и браться за повседневную работу — просто потому, что забота о государстве и войне была его обязанностью и ответственностью — дались крайне тяжело. Лишь после того, как мужчина, после пятого дня подобного бдения, едва добравшись до ложа, провалился в беспокойный, наполненный мрачными предзнаменованиями и смеющимися кошмарами сон, пробуждение смогло принести радостные новости. Пусть Боромир и оказался ранен и истощён, но был жив. Жив!
Больших трудов, силы воли и здравого политического смысла сыну Эктелиона стоило не приказывать первенцу возвращаться домой тотчас. Дэнетор прекрасно понимал, что для Маршала Белой Башни это будет означать удар как по авторитету среди войск и гордости, так и по личной чести. Никто не оценит того, что военачальник Гондора возвращается в разгар битвы домой, точно ребёнок под юбку матери. Сам правитель Белого Города не оценил бы подобного от собственного отца. Но, всё же, холодное осознание, понимание того, что Боромир являлся воином и полководцем, несущим ответственность за страну не в меньшей степени, чем Триумвират, ещё не до конца было восстановлено. Разум не полностью восторжествовал. Подспудный страх, свернувший кольца в глубине разума, не так легко было изгнать — он, словно змея, затаился, готовясь в нужный момент вновь сделать бросок и вонзить зубы.
— Успокойся, друг мой, — мгновенно поняв, что происходило с бывшим учеником, Моранор, не имея возможности успокаивающе поднять руку, отрицательно покачал головой. Серые глаза эльфа лукаво блеснули. — Жив наш Маршал. Жив, здоров и весел. Мне удалось удержать его от передней линии, пока не поправится и окончательно не придёт в себя. Сейчас довольный, словно мумак, объевшийся бананов. И, будь я проклят, есть от чего. Мы победили!
Дэнетор слегка кивнул, позволив себе медленно выдохнуть и слегка расслабленно откинуться на спинку кресла. Беспокоивший глубины разума хищник, недовольно заворчав, понимая, что добычи ему в этот раз не досталось, отступил, словно его не было. Впрочем, сделал он это явно не навсегда. Однако теперь, когда главный беспокоивший члена Триумвирата вопрос был решён, он мог со спокойной, холодной головой вернуться к более насущным проблемам. Отец вновь уступил место Стражу Закона.
— Поздравляю с победой, наставник, — уже куда более деловито кивнул сын Эктелиона. Серые глаза зажглись расчётом. — Правильно ли я понимаю, что говоря под «победили», ты подразумеваешь не «отбили очередной штурм»? Ты, как правило, весьма чёток в выражениях. Что с войском мордора, подступившем к стенам крепости? И что с отправленным тебе подарком?
— Сам полюбуйся, — на губах князя Пеларгира появилась довольная ехидная усмешка. Всё ещё держа в руках Видящий Камень, эльф подошёл к пролому в стене башни — там, где пол, снесённый выстрелом из катапульты, обрывался, открывая вид на городскую стену, и дальше на восток. Мужчина с интересом сощурился, смотря на усеянную телами погибших равнину — трупы ещё не успели разобрать и сжечь. Как и убрать последствия боя, впрочем — поле перед Осгилиатом было буквально изрыто воронками, опоясывающими восточную часть города.
Очень знакомыми воронками — нечто подобное Дэнетор видел совсем недавно, после того, как дым на месте испытаний рассеялся, и некая Джайна Праудмур довольно продемонстрировала то, что осталось от старого дома, отведённого под демонстрацию.
— После того, что здесь творилось — уруки были в панике, — Моранор слегка кивнул головой в сторону кромки леса, начинавшегося за полем брани. — Так что никакими бичами их было обратно на стены не загнать. Сомневаюсь, что даже у Ангмарца в тот момент это получилось бы. Да что там уруки… даже люди дрогнули и побежали. В страхе, почти не сохраняя боевые порядки, не пытаясь даже огрызаться — просто чтобы оказаться как можно дальше от нас и нашего оружия. Мы не могли не воспользоваться моментом, ударив им в тыл. Большинство перебили, оставшиеся же были рассеяны по лесам. Отряды следопытов Фарамира и наши передовые части сейчас вылавливают их, шерстя лес частым гребнем. Полагаю, немногие сумеют добраться до Чёрных Врат или Минас Моргула.
— Кхм… — Сын Эктелиона в задумчивости переводил взгляд с картины побоища на довольное лицо эльфа и обратно.
Признаться честно, несмотря на демонстрацию созданного Джайной порошка, к новому оружию он относился настороженно. Не потому, что не доверял ей. К чародейке были приставлены доверенные, проверенные лица, в которых не приходилось сомневаться. Одного из них, Линдфалмара, и вовсе можно было бы членом семьи назвать. Но всё же гондорец до последнего момента слабо представлял, на что этот… порох был способен на самом деле. Сейчас же масштаб его разрушительной силы Дэнетор видел собственными глазами.
Разгромленная с его помощью армия, которая, по всем прогнозам что Триумвирата, что Маршала Белой Башни, должна была заставить Гондор снова отступить обратно, за Андуин, восстановив паритет сил. Это было весьма интересной заявкой, особенно учитывая, что, по словам что Праудмур, что Нолдор, порох был лишь началом.
Страж Закона пока что не собирался загадывать наперёд на слишком долгое время — жизненный опыт давно научил его, что в планы войны приходилось вносить корректировки после первого же сражения. Но всё же предприимчивый разум правителя не мог не думать о возможных перспективах, что нёс будущий расклад сил.
Быть может, когда армия Гондора отрастит новые острые клыки, с их помощью удастся вцепиться в Осгилиат целиком? Сжать челюсти, так, что кочергой не разожмëшь? Постоянный контроль правого берега Великой Реки в такой близости от столицы был бы глотком свежего воздуха, в куда большей степени перенеся войну разведчиков на восток, ближе к стенам Мордора.
А там… чем ушедшие не шутят. Сделать Андуин внутренней рекой державы от Парт Галена до самого устья? Подобный расклад был бы настоящей победой в очередном этапе войны. Не окончательной, конечно — пока жив Враг, битва с ним будет продолжаться. Но крайне существенной. Чёрные Врата и Минас Моргул оказались бы если не в осаде, то в прочной блокаде. Отрезанные от подкреплений с юга — Харадрим пришлось бы делать ещё больший крюк, чем сейчас. И огибать не только Харондор, но и южный Итилиэн, забирая далеко на восток от земель страны Триумвирата.
Впрочем, всё это станет возможно при целом ряде сбывшихся переменных. К примеру, вопрос ресурсов и цены создания пороха. Однако перспективы захватывали дух. Даже Дэнетора. Да что там его. Вон, на лицо эльфа — в его-то годы! — достаточно было посмотреть. Впрочем, из всей троицы Стражей Моранор изначально наиболее рьяно поддерживал идею созданных чародейкой изобретений.
Джайна Праудмур точно заслуживала определённых поощрений за свой труд.
— Нам нужно как можно скорее наладить создание этой прелести, — голос Морского Стража прервал размышления его бывшего ученика. — И чем больше, тем лучше. Что по ингредиентам? Ты говорил, что в Минас Тирите были небольшие запасы потраченные вами.
— Сложно сказать, — Владыка Белого Города потëр подбородок, возвращаясь от планов к реальности. — Мы начали более масштабную разработку огненной соли. Но… сам понимаешь. Мы никогда не добывали её в таких количествах. Требуется время, не говоря уже о том, что нам нужны месторождения куда крупнее, чем те, что найдены сейчас. Какое-то количество для армии обеспечить сможем в течение нескольких недель. Но «чем больше, тем лучше» — понятие растяжимое. Впрочем, чародейка упоминала о других способах. Более сложных — или более грязных.
— Посмотрим, что у нашей красавицы выйдет, — серые глаза эльфа весело сощурились, — начало было… впечатляющим.
Впрочем, Моранор быстро посерьёзнел.
— К другим делам. Во-первых, я возвращаюсь в Анарлондэ. Нужно заняться пиратской швалью. Линдфалмар останется в городе — присматривать за Джайной. И просто на всякий случай. В Осгилиате же останется часть моих нолдор и несколько чародеев на тот случай, если Саурон и Ангмарец предпримут ещё одну попытку. Впрочем, сомневаюсь, что это произойдёт в ближайшее время — поджарили мы их неплохо. Полагаю, через некоторое время Боромир сможет навестить родной дом без опаски, что кто-то нападёт на город в его отсутствие.
— Что-то ещё случилось на юге, пока ты отсутствовал? — поднял брови Страж Закона, пока что пропустив мимо ушей замечание на тему возвращения сына. Раз он был жив, то сперва дело.
— Пока нет, но… определённое предчувствие есть, — пожал плечами нолдо. — И с этим связана вторая новость. Первый из Девятки отправился на юг, в Харад. Лично. И это в тот момент, когда мы влепили ему пощёчину, на голову разгромив войско, что он послал для захвата восточного берега. Что-то здесь не так.
— Полагаешь, он может попытаться ударить с юга? Нацелился на Умбар? — Дэнетор посмотрел на лидера Первого Дома скептически.
Подобная перспектива была… странной. Хотя бы потому, что в этом случае Ангмарцу пришлось бы иметь дело с гондорским флотом и Первым домом — не имея, при этом, преимущества на море. После поражения Кастамира серьёзных противников для кораблей Триумвирата на Юге не было и быть не могло.
Но, с другой стороны, если первейший из служителей Врага, его правая рука, отправился в Хрисааду — это что-то предвещало.
— Не думаю, — князь Пеларгира отрицательно покачал головой, подтверждая маловероятность предположения. — Если, конечно, он все эти сотни лет тайно не строил флот где-нибудь в потайной гавани, да так, что наши разведчики и Видящие Камни не усмотрели. Что вряд ли. Но причина должна быть крайне веской. Попробуем проследить за этой тварью, насколько это представится возможным.
— В таком случае удачи, наставник.
— Она мне пригодится, — вновь напоследок ехидно улыбнулся Морской Страж, словно совсем ещё молодой. Точно и не было ему тех тысяч лет, и не видел он взлёт и падение Нуменора. После чего кивнул напоследок и разорвал контакт.
Дэнетор медленно открыл глаза, приходя в себя после транса и глубоко дыша — всё же подобный разговор, несмотря на удобство такого рода связи, отнимал достаточно сил. Особенно для того, в чьих жилах не текла ни кровь Дома Феанора, ни просто эльфийская.
Окончательно придя в себя, мужчина подозвал слугу.
— Пошлите за леди Джайной. Также пригласите лорда Линдфалмара и Ангарина с дочерью.
* * *
Чародейка, слегка волнуясь, застыла перед дверьми из чёрного дерева, украшенного тонко выполненной резьбой. В ожидании, когда должны были пригласить внутрь, голубые глаза поневоле заскользили по поверхности преграды, стараясь успокоить разум. Судя по той срочности, с которой её вызвали к правителю Минас Тирита — говорить предстояло о чём-то важном. Скорее всего о результатах использования пороха, отправленного совсем недавно на Восток через Великую Реку, к Осгилиату.
Геометрический и растительный причудливо переплетались между собой, обрамляя гравюры, на которых герои прошлых лет застывали в моменте своего величия — или же напротив, тягчайшего из поражений. За те разы, что Джайна успела побывать перед этими вратами, её глаза уже привыкли выхватывать из общего полотна некоторые отдельные исторические (а отчасти и мифические) сюжеты, к которым в Гондоре относились с особым пиететом — и потому выделяли на гравюрах особое место. К примеру, она вполне уже могла отличить Исилдура, который обломком клинка отсекал палец склонившейся над ним фигуре в чёрном, от Феанаро, работавшего в кузне над своим величайшим творением. В центре же — тут неизвестный мастер явно польстил новым правителям страны — располагался сюжет о провозглашении Триумвирата и окончании междуособицы, начавшейся после смерти короля. Трио Стражей, один из которых правил Гондором и по сей день, скрещали клинки в торжественном салюте на глазах у своих подданных, одновременно поднимая заздравные кубки.
Красивый сюжет, напоминавший уроженке Азерота историю о создании Альянса, в итоге общими усилиями отбросившего врага во время Второй Войны. Да и Хиджал сразу приходил на ум, когда три стороны встали плечом к плечу, отражая натиск демонов.
К сожалению — и это Праудмур знала уже на собственном опыте, будучи правительницей Терамора и одной из тех, к чьему голосу члены двух фракций нет-нет, но всё-таки прислушивались — после того, как очередной кризис оставался позади, в политику вновь возвращались зачастую противоречащие друг другу желания и интересы различных государств, сторон и народов. Которые, увы, отнюдь не всегда могли найти между собой компромиссное решение: каждый начинал тянуть одеяло на себя, ведомый собственными представлениями о благе как своего собственного народа, так и всеобщем. Взять хотя бы… отца. Герой Второй Войны и величайший адмирал Альянса, чьим именем на Кул Тирасе, да и в других королевствах людей, детей называли. Искренне радевший за общее благо. Вот только общее благо в исполнении Дэйлина Праудмура означало избавление Азерота от угрозы орков. Самым что ни на есть радикальным образом.
Да что там — и внутри Альянса разногласия случались. Тот же Гилнеас, решивший отгородиться от мира, наплевав на остальных в тот час, когда людям как никогда было необходимо единство. Или похождения Гаритоса, отчасти стоившие Альянсу союза с эльфами Луносвета.
Сейчас, уже некоторое время живя в городе белых башен и хотя бы немного изучив местных жителей, сравнивая их с тем, что было в прошлом мире, пообщавшись с Мэнлэлдиль, волшебница чуть лучше понимала, почему такого не произошло здесь, в Гондоре. Почему противостоящие друг другу стороны сумели не просто договориться меж собой, но полноценно стать единым целым, подняв державу из руин, а не обособились окончательно, став тремя независимыми королевствами — так, как произошло с осколками империи Аратор.
Прежде всего, пусть сами гондорцы и не приняли бы такого объяснения, возмутившись, но свою положительную роль сыграла постоянная и близкая угроза с Востока и Юга. Причём ключевыми словами здесь были «постоянная» и «близкая». То, что отчасти было у Азерота, но лишь отчасти. Всё же перманентную войну на границах, тянувшуюся уже сотни и сотни лет, нельзя сравнить с периодически вылезавшими на свет проблемами, которые Альянсу и Орде приходилось решать сообща, но затем — обе фракции с чистой совестью могли вновь вцепиться друг другу в глотки. Здесь уж скорее Сыны Лотара, на десятки лет застрявшие во враждебном для них мире, приходили на ум. Постоянная битва насмерть, что так или иначе, но касалась каждого гондорца, будь он эльфом или человеком, сплавляла жителей этой страны намертво. Крепче стали, нерушимее клятв, долговечнее братских уз.
Следовало, впрочем, признать, что работало это именно что в Гондоре, постоянно находившимся на острие атаки. Чем дальше на Запад, тем больше ситуация напоминала старый добрый Азерот. Уже с Роханом, судя по некоторым обмолвкам знакомых Джайны в Белом Городе, отношения были… весьма натянутыми. А уж нежная любовь Гондора и Арнора и вовсе молодой чародейке живо напомнила возвышенные чувства друг к другу ночных и кровавых эльфов, вроде как являвшихся народом с общими корнями и даже сотрудничавшими периодически, но совершенно не чуравшимися друг другу пакостить.
— Джайна! — знакомый голос вывел чародейку из своеобразного транса, заставив обернуться. Праудмур чуть улыбнулась, слегка кивнув и коснувшись рукой сердца — из коридора, ведущего к дверям кабинета Стража Закона, ей навстречу уже шла черноволосая нолдиэ.
— Раз ты здесь, значит я была права, — с лёгкой улыбкой произнесла Праудмур, поприветствовав напарницу. — Речь действительно скорее всего пойдёт о порохе.
— Волнуешься, — серые глаза эльфийки проницательно блеснули, точно дочь Ангарина просканировала девушку насквозь. — Думаешь, что-то могло пойти не так с составом? Именно с ним?
— Нет, но…
— Тогда не стоит. Дэнетор суров и требователен, в том числе и по отношению к собственной семье, но справедлив и признаёт чужие заслуги. Если бой закончится победой благодаря нашим стараниям — это признают. А если поражение от него не зависело, то за это винить не будут.
Мэнэлдиль на мгновение замолкла, словно размышляя. Затем улыбнулась, покачав головой.
— Он в этом плане мало чем отличается от своего наставника. Как и его сын.
Джайна отрешённо кивнула, прежде чем двери из чёрного дерева отворились, пропустив внутрь обеих девушек.
Пожалуй, как бы это ни было странно, именно с эльфами и была связана вторая причина устойчивости Гондора как государства — в сравнении с ситуацией на родном мире чародейки.
Эльфы… долгоживущие и почти бессмертные, прекрасные и ужасные, мудрые и высокомерные. И всё это зачастую с приставкой «сверх», словно любые человеческие качества среди этого народа, плохие и хорошие, возводились в степень. Таковыми были эльфы Азерота — и полные загадки, таинственности и нелюбви к чужакам, посягнувшим на их леса, жители Калимдора, и более похожие на людей, но смотрящие на них свысока, гордые и спесивые обитатели Кель’Таласа. Общая черта у этих двух народов была одна — от людей они держались… скажем так, отстранённо, будучи белыми воронами даже в Альянсе. Делая общее дело, но, при этом, всегда ставя интересы и жизни своих собратьев выше человеческих. Людской век всего лишь мгновение в жизни эльфа. И так далее. Безусловно, из этого правила были свои исключения, например, следопыты Серебряного Союза, ставшие частью боевого крыла Даларана, или некоторые друиды Круга Кенария, спокойно путешествовавшие плечом к плечу с людьми. Но в большинстве случаев ситуация была именно такой, и исключение подтверждало правило.
Вполне вероятно, что если бы Пеларгиром правил кто-то вроде Анестериана, то никакого единого Гондора сейчас не было бы. С Малфурионом или Тирандой… шансов бы было, разумеется, больше. Но напряжённость в отношениях сохранялась бы. Проще всего, наверное было бы договориться с Верисой, которая людей не чуралась совершенно, даже выйдя замуж за молодого мага Даларана. Но её подчинённые даже на своей родине считались изгоями.
Эльфы Арды, те, с кем Джайна уже успела познакомиться, были похожими — и абсолютно другими, различаясь с азеротскими сородичами так, как различались сорта вина. Основа одна и та же, но суть совершенно разная. Такие же гордецы, зачастую из-за древних обид и утраченных творений готовые вскрывать сородичам глотки — три братоубийственные резни произошли между этим народом только в Первую эпоху. И не сказать, чтобы отношения между разными ветвями этой расы улучшились со временем. Древние, подобно Источнику Вечности, малопонятные, словно формула сложносоставного заклинания. Опасные, как обоюдоострый меч, готовый ранить своего владельца. Жестокие и мстительные. Можно было смело сказать это об эльфах Пламенной Гавани — и не ошибиться.
И при всём этом — они абсолютно не казались чуждыми людям, в отличие от своих сородичей. Нет, напротив!
Эльфы Кель’Таласа зачастую снисходительно называли людей Аратора своими «младшими братьями». Явно придавая этому выражению негативный оттенок. Младшие. Неопытные. Не до конца взрослые. Магию и ту получили исключительно из-за того, что Луносвет поделился сокровенными знаниями. Однако кичась своим старшинством, кель’дораи не спешили сами вести себя как взрослые, во многом предпочитая самоизоляцию.
Эльфы Пеларгира же не называли — по-настоящему были старшими братьями для людей. Зачастую ехидничая, потешаясь, отпуская колкие шуточки — Джайна изрядно этого наслушалась во время экспериментов с порохом, — но, словно мастер граня бриллиант, стараясь обучить и воспитать, привить все необходимые знания и навыки — зачастую походя уже даже не на младших и старших братьев, но на любящих родителей и детей. А если представится случай, то и самим поучиться у младшего поколения. Зачастую, из того, что успела заметить чародейка, Нолдор относились к дунэдайн не как к конкурирующему народу, но как к преемникам и потенциальным наследникам в этом мире. Не собираясь умирать и исчезать с карты мира, отнюдь нет. При всей древности, Первый Дом не был похож на народ, доживающий последние годы. Но делая всё, чтобы если всё-таки это произойдёт — наследник был бы готов занять трон.
Если подобное отношение накладывалось и на взаимодействия внутри Триумвирата — а нечто такое явно было, учитывая вечное наставничество Моранором молодых Стражей Закона, — понятно, почему Гондор до сих пор сохранял единство между своими народами. И это не говоря уже про чисто родственные связи между членами Триумвирата.
Впрочем, Джайна не сомневалась, что это далеко не всё. Лишь то, что лежало напрямую, на поверхности. То, что пытливый взгляд мог приметить за очень короткое время — всего лишь пару месяцев пребывания в городе белых башен.
Отбросив посторонние мысли в сторону и слегка качнув головой, чародейка, следом за Мэнэлдиль, вошла внутрь, столкнувшись с пристальным и донельзя довольным взглядом хозяина кабинета. Помимо владыки Белого Города, в покоях находились ещё двое. Линдфалмар лениво перебирал струны арфы, слегка кивнув вошедшим. Ангарин, сидевший за накрытым столом слева от среброволосого, махнул рукой дочери и её напарнице, сверкнув сиявшими отражённым светом Древ глазами.
Однако их спокойное, чуть удовлетворённое довольство сейчас лишь оттеняло Дэнетора.
Эта новая ипостась Стража Закона была для Праудмур пока что в новинку. Она видела Дэнетора сурового — в самую первую встречу, когда её, ещё не знавшую языка, привели под грозны очи хозяина Минас Тирита. Видела она уже и заинтересованность, и жадность, и вежливую улыбку, и предвкушение — так он смотрел на руины старой кузницы после успешных испытаний бочонка с порохом.
Сейчас его лицо казалось иным. Ликующим. Глаза горели, и теперь смотрели на Джайну даже с какой-то толикой персональной теплоты, на которую, как бы это ни звучало странно, сын Эктелиона всё-таки был способен. На лице возникла скупая улыбка, обращённая к вошедшим. Причём улыбка эта не походила на момент вежливости. Приглашающий жест к столу лишь довершал картину.
Дэнетор сейчас напоминал не могущественного правителя, способного отправлять в бой армии, но человека, с плеч которого разом свалился огромный груз — быть может, взятый им не по своей воле, из чувства долга, — донесённый им до конца и сейчас, наконец, получивший возможность проститься с ним.
Словно в этот миг сын Эктелиона позволил себе не изображать колосса, удерживавшего на плечах небо, а немного побыть более приближённым к земле.
Одним словом, учитывая подобную необычность, Джайна, пожалуй, могла уже быть уверенной — порох оправдал возложенные на него ожидания. Будь иначе — их бы и встречали по другому. Возможно, дочь Ангарина была права, и обвинять их в неудаче и не стали бы. Но, зная скупого на эмоции правителя, вряд ли бы стали торжествующе улыбаться.
— Проходите, — Страж Закона властно повёл рукой, чуть нетерпеливо зовя девушек внутрь. Пальцы мужчины сомкнулись на серебряном сосуде с длинной и тонкой ручкой. Слегка качнув им, Дэнетор пролил густую, кроваво-алую жидкость прямо в несколько пустующих пока что кубков. — Только что пришли вести с Востока. Армия, посланная Врагом, разбита. Восточный Осгилиат устоял, отбросив уруков обратно. Они бежали, бежали в панике, оставляя у наших стен тысячи трупов своих бывших товарищей. И ключевой в этой победе была именно роль вашего творения!
Чародейка осторожно приняла из рук владыки серебряный кубок, наблюдая за ним — и за привставшими со своих мест эльфами.
— Джайна. Мэнэлдиль, — Дэнетор величаво перевёл взгляд с одной напарницы на другую, после чего — поднял собственный кубок, отдавая должное мастерицам и поздравляя. — Прекрасная работа — и большая победа для нашей земли. Ваше мастерство спасло множество жизней сыновей Гондора. Не только потому, что битва была выиграна благодаря вам. Но и потому, что каждый следующий день удержания Восточного Осгилиата в наших руках — это отсутствие нескольких лишних банд уруков, попытавшихся переправиться через Андуин и начать разорять наши собственные земли. Как один из Триумвирата Стражей, я благодарю вас обеих — и приглашаю разделить со мной и собравшимися здесь трапезу. Поговорим о дальнейшем в неформальной обстановке. А пока что… за победу.
— За победу, — к здравнице присоединился лучистый голос Линдфалмара. — Пусть она будет первой из многих, что будут общими для нас всех, странница между мирами.
— Я же говорила, — ехидно донеслось по осанве слева от Джайны. Как и остальные, дочь Ангарина присоединилась к тосту. — Отличная новость. За победу, подруга!
Подруга…
Сказано это было искренне. С помощью осанвэ, как уже успела понять Джайна, крайне трудно лгать, ведь вместе с мыслями говоривший зачастую транслировал и собственные эмоции.
— За победу, — терпкая, кисло-сладкая без приторности жидкость чуть обожгла горло чародейки, когда та пригубила поданное Стражем Закона вино.
Новость эта оставила в душе чувство лёгкого самодовольства, как у всякого мастера, чьи заслуги, наконец, оценили по достоинству. Да и осознание того, что её знания действительно спасли сейчас множество жизней, грело душу. В конце концов, разве не этого она хотела, желая с толком потратить свою вторую жизнь? Однако… уроженка Азерота понимала, чувствовала нутром, что для собравшихся здесь результат этого боя означал куда больше. Не просто выигранный бой. Победа. Возможно — мелькнуло в мозгу осознание — перелом в долгой войне, что вели эти два народа, сражаясь рука об руку.
Победа над Врагом задевала личные струны внутри каждого из здесь собравшихся. Заставляла ликовать. И это ликование они совершенно искреннее сейчас делили с ней. Чужеземкой, что пока не могла полностью осознать и проникнуться тем, что значила эта победа для них. Война с Мордором пока не была для Джайны чем-то настолько личным и близким, как для них. Но… по крайней мере, она могла попытаться понять. Особенно учитывая то, что война с Сауроном была для гондорцев обеих рас тем же, чем была для любого верного азеротца битва с Легионом или Королём Личом. И победа в этой битве объединяла человека и орка так же, как она нерушимыми узами сковывала вместе два народа, населявшие страну Белых Башен.
Возможно, это понимание, и хотя бы формальное, но разделение радости с остальными было первым шагом Джайны к тому, чтобы уже полноценно назвать Гондор своей страной. Искренне, эмоционально — уже полностью оправдывая словосочетание «Чародейка Гондора», как её назвали после принесения присяги.
Морские окрестности Гондора, на пути из Тирит Эар
Как и планировалось, флотилия Морхена(1) ар Нурзака вынырнула из опустившегося на ночные воды тумана практически незаметно, подобно Призракам-Кольценосцам, которые под предводительством Моргула Чародея отправлялись из своей крепости в новый поход на Запад. Не горели сигнальные огни, не шумели вёсла — сейчас корабли Тхерем-Хара шли исключительно ветром, стремительно догоняя свою добычу.
Узкие и вытянутые в длину, снабжённые тараном, способные идти как на вёслах, так и под парусами, суда эти были построены по образу и подобию кораблей давно затонувшего Нуменора. Во многом бережно сохраняя их традиции кораблестроения и находки инженерной мысли, очертания и даже форму — с той лишь разницей, что размеры и мощь, которыми славились армады морских владык древности, были принесены в жертву скорости и манёвренности. Отличные корабли для морской охоты на грузовые суда — как тяжёлые и неповоротливые, загоняя их, словно стая касаток загоняла кита, так и на более мелкую и манёвренную дичь, с минимум вооружения. Да и от настоящих, военных кораблей Гондора на них убегать одно удовольствие.
Главное не ввязываться в открытый бой. При внешней схожести с флотилиями былого, в настоящем сражении двухмачтовые и трёхмачтовые рейдеры пиратов долго бы не протянули, к сожалению.
Оно неудивительно, впрочем. Кое-что забылось со временем, несмотря на то, что народ Юга, в сущности своей, едва ли не на четверть состоял из потомков нуменорцев, смешавшихся в своё время с местными племенами. Начиная от династии Повелителя, предки которого объединили Харад в единое целое после падения древней империи, получив благословение самого Владыки Солнца, и заканчивая семьями тех, кто в своё время поддержал Кастамира.
На другое элементарно не хватило бы ресурсов. Армада кораблей из металла ушла на дно вместе с последним Морским Владыкой, а построить новые…
Морхен фыркнул, скрестив руки на груди и отдав несколько коротких команд своей команде.
Даже если бы секрет того древнего искусства был найден учёными мужами при дворе Повелителя, налётчик откровенно сомневался, что на подобное чудо хватило бы возможностей державы, что, по определённым причинам, всё же предпочитала организованно воевать на суше, оставляя море отчаянным людям, готовым за звонкую монету идти на риск и способными, в случае чего, умереть, лишь бы не сдаваться в плен врагу. Потому что если вельможа или заводчик мумаков, попав в плен к своим северным соседям, зачастую мог бы рассчитывать на выкуп и недурные условия плена, то вот морским налётчикам, которым не повезло выжить во время проигранного морского боя, был уготован лишь один путь — быть вздёрнутыми на рее. Паршивая участь, по мнению Морхена. Лучше уж утонуть.
Впрочем, последнее обстоятельство имело и обратную сторону. Те, кто всё же выживал в опасных для уроженцев Тхерем-Хара южных и западных морях несколько лет — те да, могли после этого жить, не работая, всю оставшуюся жизнь. Да ещё и внукам бы осталось. Даже не считая добычи, ради которой, в основном, на подобную жизнь и шли — в Хрисааде щедро платили за причинённый Гондору и Арнору ущерб, считая это лучшим решением, чем пытаться создать флот организованно.
— Приготовиться, — тихо рыкнул в сторону замешкавшихся смуглолицых членов команды капитан. — Как только заметят — спускайте на воду вёсла и налегайте. Нам нужно выжать всю скорость.
И слава богам, на самом деле, что в основном столица предпочитала отдавать океан на откуп вольным людям. Уж не знал Морхен, каким — Тар Майрону или зловредным Джин Айнар. Ничем хорошим никогда не заканчивалась очередная попытка столичных толстосумов влезть в дела морские. Дед рассказывал, как несколько десятков лет назад горел свежесрубленный флот Повелителя. Южные гавани тогда пришлось едва ли не с нуля восстанавливать — от причалов только пепел и остался. И пришлось всё по новой. Восстанавливать, строить, тщательно скрывать — возвести пристани на старых местах означало нарисовать на них мишень. Нет, лучше пусть пустынные крысы, ничего не понимающие в местных делах, не лезут на острова и в море. Целее будут — и они, и дело Тхерем-Хара, и сам ар Нурзак.
Хотя в последнее время слухи и разговоры об этом ходили. Мол, в столице хотят вновь попытаться выйти в море по-настоящему, а не на жалких пиратских посудинах (чтобы они, ишаки бесхвостые, понимали бы в этом!). В идеале так и вовсе бы Умбар не помешало бы занять. Угу, вот прямо сразу. Только разбег не забудьте взять. Лично ар Нурзак, потомственный налётчик, чья семья моряков Тхерем Хара пользовалась немалым уважением, в такой глупости участвовать не собирался и не будет, в случае чего.
Плохо только то, что словами дело не ограничивалось. В последнее время в этих водах стало появляться немало новичков на новеньких кораблях. Пока ещё обычные, вольные, подписавшие договор в Хрисааде и получившие свежую посудину. Но, по опыту предков, Морхен знал, что подобное, как правило, было предвестником чего-то большего. Столичные прощупывали почву.
Отвратно, если так. Капитан флотилии был уже достаточно взрослым в свои тридцать пять, чтобы не верить в крики глашатаев, вещающих о священной войне с отступниками-гондорцами и эльфийскими кровопийцами. И тех, и других он в бою видел, и стремился видеть значительно реже, предпочитая не нарываться на патрульные корабли. Но при этом — достаточно молодым, чтобы не торопиться идти ко дну! К Улмуру, Морскому Демону, попытки сидящих в Хрисааде отвоевать Умбар. Честным морским труженикам это ни к чему.
Тем временем торговый морской караван, наконец, заметил приближение врага. Вспыхнули огненными звёздами сигнальные огни, отбрасывая отблески на чёрное знамя с Белым Древом, Короной и Семью Звёздами — стягу, принятому в Арноре. Зазвенел колокол — судно, идущее в арьергарде, заметило приближение врагов. Через несколько мгновений ему ответили ещё и ещё — все семь кораблей морского каравана. Громоздкие, с большой осадкой и высокими бортами. Явно груженые доверху товарами из Гондора. И охрана там наверняка соответствующая — несмотря на более бедные земли, чем на юге, в Арноре не экономили на воинах.
Жаркое будет дело.
Отбросив не слишком приятные мысли о тупости вельмож и купцов, жиреющих в Хрисааде, Морхен ар Нурзак поправил платок, повязанный назад поверх длинных иссиня-чёрных волос. После чего, хищно улыбнувшись, поднёс к губам боевой рог, сделанный из морской раковины. Соблюдать тишину уже было бессмысленно — их заметили. С максимально близкого расстояния, что было просто великолепно.
Как говорится, Тар-Майрон защитит, Моргул направит.
Глухой, подобно шуму прибоя, морской гул разнёсся над южным флотом, призывая его на битву. Вокруг бортов море словно вскипело — ритмичные взмахи спущенных на воду вёсел, расположенных в два ряда, вспенили солёную воду, заставляя рейдеры устремиться вперёд. Члены команды с верхней палубы и рабы на нижней двигались как одно, позволив морским охотникам ускориться, нагоняя свою добычу. Выбивали ритм корабельные барабаны, задавая темп. Рулевые налегли на штурвалы, аккуратно маневрируя — замыкающее судно уже отправило со стоящей на корме катапульты несколько облитых горящей смолой снарядов. Попадёт такой в парус или снасти — потушить будет непросто. С головного судна такие же снаряды полетели высоко в небо, сопровождаемые непрерывным колокольным звоном. Караван сигналил изо всех сил, стараясь привлечь внимание хоть кого-нибудь завалящего патруля, что мог бы наткнуться на них в открытом море.
— Право руля, — процедил сквозь зубы ар Нурзак, крепко держась за канат и видя, что на этот раз северяне целятся в сторону его «Морского Отца». На палубах караванщиков забегали фигурки, облачённые в чёрно-синее с серебром. Совсем скоро должны были засвистеть стрелы. И, как и ожидал капитан флотилии, это оказалось истиной. Совсем скоро в борт и в заблаговременно поднятые щиты гулко ударили первые подарки, посланные подданными Короля. В ответ сыны Юга начали бить из коротких, тугих, сделанных из рогов луков, что были куда более убойны, чем оружие противника. Вот за борт упала одна, вторая, третья фигурка. Ещё несколько безвольно осели на палубе. Впрочем, первая кровь пролилась и на кораблях флотилии — в паре метров от Морхена воин захрипел, медленно сползая по палубе. Из его горла торчала стрела.
Два рейдера авангарда разорвали строй, расходясь в стороны и огибая тяжёлые суда Арнора с двух сторон, постепенно приближаясь к своей цели — третьему судну, начиная с конца. Следовавшая за ними пара повторила манёвр.
Успешного налётчика, который мог рассчитывать на безбедную старость, от юного героя, который, скорее всего, не доживёт до тридцати, отличает умение остановиться на пяти, когда есть возможность досчитать до десяти. Благодаря так удачно начавшемуся туману они смогли подойти без потерь на максимально близкое расстояние. Семь кораблей Севера, пусть и больших, против семнадцати хищников Юга. На каждое торговое судно смуглокожий капитан мог бы выставить два своих. Да ещё и запасные бы остались. Но потомственный пират предпочёл не рисковать. Впереди ждал тяжёлый бой — арнорцы так просто не сдадутся. И даже когда (всё же численное превосходство было слишком большим) бой окончится победой, пока добыча с семи кораблей будет перенесена в трюмы рейдеров (а этой добычи явно будет немало), пройдёт много времени. Задерживаться же здесь надолго было ни в коем случае нельзя. Нет ничего хуже, когда патруль Гондора застаёт рейдеров на месте налёта со спущенными штанами. В этом случае рассчитывать можно лишь на попутный ветер и крепость рук на вёслах. От деда приходилось слышать истории, как некоторым морякам приходилось выбрасывать за борт кровью заработанную добычу, отправляя богатства на поживу Улмуру. Лишь бы свои шкуры спасти. Попадать в подобную ситуацию, выставляя себя дураком и покрываясь позором перед командой и другими капитанами, не хотелось совершенно.
К тому же… в последнее время эти воды опять стали неспокойными — с того самого времени, как пустоголовые из столицы снова стали привлекать множество новых «капитанов», до это только в матросах ходивших. В итоге, некоторые команды — даже из опытных, из тех, кого бывалый мореход знал лично — не вернулись из последних походов. Хотя люди были осторожные.
Так что нет. Лучше поосторожничать. Привести поменьше добычи — всё равно даже с половины каравана её на всех хватит! — но убраться назад как можно скорее, не дёргая лишний раз за усы обитателей этих негостеприимных берегов. Поэтому, чтобы всё сделать максимально быстро, на абордаж хищно устремились сразу по четыре рейдера на каждый их трёх торговцев. Остальные же пять рейдеров рассыпались, огибая обречённую половину каравана, чтобы вновь собраться в один строй, «орлом», перед ними. Прикрывая товарищей от огня ушедших вперёд посудин, чтобы с них помощь не пришла.
Как показывал опыт Морхена, такой манёвр часто приводил к результату, что, в целом, устраивал все стороны. Если купцы видели, что победить шансов нет, даже, если весь караван развернётся и бросится помогать, а уйти нет никакой возможности — они часто готовы были идти на мировую, предпочитая расстаться с частью товара, но спасти людей. В этом случае им, как правило, охотно шли навстречу. Налётчики получали всё честно захваченное, а команды спокойно могли отправиться на уцелевшие суда в шлюпках. Куда хуже, если караванщики начинали упрямиться и пытаться показать зубы. В этом случае придётся сначала пустить друг другу кровь, а потом уже говорить.
Ещё одно правило, отличающее успешного пирата от идиота или фанатика. Есть возможность договориться без боя — бери и пользуйся, а не глотки режь. Набрать рабов можно и в пустыне, если, конечно, речь не шла о северных или эльфийских красотках. Но походы за ними — дело рисковое и гиблое, для совсем безумцев или бесстрашных. Что зачастую одно и то же. Нурзак предпочитал занятие более верное.
— Обнажить клинки! — предводитель морской дружины, облачённый в лёгкую кольчугу, надел шлем, смотря, как громада арнорского суда постепенно приближается, затмевая своим чёрным бортом небо. Южные суда, пусть и созданы были по древним нуменорским чертежам, были меньше, а борта ниже. Многим придётся лезть.
Со стуком легли обратно на палубу извлекаемые из гнёзд вёсла. Воины выстроились, приготовив всё необходимое для абордажа и подняв щиты — чем ближе подходили суда пиратов, тем чаще свистели стрелы в обе стороны.
Наконец, дерево ударило о дерево. Следом, вдоль борта, тут же примостился ещё один корабль флотилии. Взметнулись вверх десятки канатов с когтистыми абордажными кошками на конце. За ними пошли вороны — узкие деревянные мостики, оканчивающиеся крюками, надёжно фиксируя борт о борт. Первые моряки, упираясь ногами в дерево, полезли наверх, не позволяя арнорцам опомниться.
Другие использовали вороны. Одним из них был и Морхен. Обнажив саблю и прикрывшись щитом, он легко взбежал наверх, нанеся размашистый удар прямо по лицу ближайшего воина в чёрно-сине-серебряном. Тот рухнул мгновенно, захлёбываясь кровью.
Голова каравана тем временем медленно разворачивалась, перестраиваясь в боевой порядок. Похоже, они были настроены сопротивляться. Плохо. Это лишь оттягивало неизбежное — южан было гораздо больше. Значит, придётся сломить их сопротивление, прежде чем думать начнут. Ну, не его, ар Нурзака, проблема. Если до некоторых доходит только после того, как им постучат острым клинком в печень — он, что ли, в этом виноват?
Отклонив удар меча ещё одного защитника корабля, пират полоснул его по ногам, заставив отступить на шаг, чтобы мгновение спустя рухнуть, поражённого в глаз стрелой. По левую руку от смуглолицего моряка вырос ещё один член команды, перебравшийся по ворону. Справа же дела обстояли не настолько хорошо — там арнорцы, бывшие начеку, несколькими быстрыми ударами перерубили часть канатов. Воины Тхерем-Хара с воем падали вниз. В лучшем случае — обратно на палубу. В худшем — им не повезло попасть между бортов. Верная смерть, к тому же максимально мучительная.
Однако новые бойцы, желавшие испросить милостыни в пользу голодных детей Юга, появились вновь — уже на другом борту, к которому также пристало два рейдера. Охране пришлось воевать уже на два фронта.
Криво усмехнувшись, налётчик бросился в атаку, нанося скупые, точные взмахи саблей.
Как и ожидалось, дело оказалось жарким. Сыны Арнора дрались упорно, встав плотным строем и не желая отступать ни пяди своих кораблей. И, при этом, умело, как и все дунэдайн. В серых глазах не было страха. Как и милосердия, впрочем — длинные прямые мечи с выгравированными на них рунами разили беспощадно, зачастую разрубая шлемы и вспарывая кольчуги. Особенно тяжко пришлось тем, кто сдерживал попытавшихся прорваться к своим караванщиков с оставшихся четырёх кораблей. Впрочем, именно потому эту, самую тяжёлую и опасную часть работы, и взяли на себя бывалые ветераны морских походов, уже повидавшие достаточно, чтобы провернуть подобное.
И всё-таки тхерем-харцев было слишком много. Понимали это и защитники. Поняв, что вырваться не выйдет, стеной щитов сплотившись вокруг знамени Короля, они, наконец, перешли от стали к языку торговли — как и их собратья с головы каравана. Условия были привычными и удобными всем. Добыча — в обмен на сохранение жизней, оружия, знамени и шлюпки, что помогут добраться до сородичей. После чего арнорцы отправились по пути в Лонд Даэр, а поредевшие команды налётчиков принялись переправлять тюки и ящики с законно присвоенным на корабли новых хозяев.
Морхен выдохнул, стащил с себя шлем и как следует умылся из поднесённой фляги с морской водой, крепко зажмурившись. Губы капитана чуть изогнулись, освещая лицо улыбкой. И улыбаться он имел полное право. Несмотря на то, что решить дело полюбовно сразу не вышло, несмотря на потери — четыре корабля успели пойти ко дну, — добыча, взятая сегодня, с лихвой окупала все причинённые неудобства. Вот так работать было одно удовольствие! Быстро, прибыльно, относительно безопасно. Можно сказать, к вящему взаимному уважению и выгоде двух сторон, хе-хе.
Осталась последняя, немаловажная часть. Убраться отсюда поскорее. На юг, в открытое море — не то, чем эльф не шутит, можно было нарваться на запоздало пришедший на выручку Арнору патруль.
— Шевелитесь! — потянувшись, капитан слегка прикрикнул на подчинённых, перетаскивавших один из ящиков. Внутри были бутылки с крепким гондорским красным. — Нечего здесь задерживаться.
Через час всё было кончено. Так, на свою беду, ар Нурзак думал…
* * *
Неприятности начались в тот момент, когда последний рейдер перерубил абордажные канаты, связывавшие её с транспортником. Их не поджигали — ни к чему привлекать к себе излишнее внимание почём зря. Тащить же их с собой было слишком накладно. Если бы арнорцы были достаточно умны — они бы подождали, пока груз выгрузят, и отправились бы в путь налегке, хе-хе.
Сначала раздался рокот. Не слишком громкий, на самом-то деле. Мерный, чем-то похожий на рокот волн, только накатывающих куда более быстро.
Морхен сощурился и скрестил руки на груди, напряжённо вслушиваясь в тишину ночи. Звук этот не был ему знаком. И уже это было неприятно. Неизвестность могла таить в себе что угодно.
— Поднять все паруса, — отдал он приказ, вглядываясь в полумрак, освещаемый лишь светом луны. — Давайте уже убираться отсюда…
Снаряд, похожий на небольшой горшок с подожжённой просмолённой бечёвкой, вылетел словно ниоткуда, угодив в судно, следовавшее прямо за «Морским Отцом». Раздался грохот, точно во время грозы. Полетели щепки. С треском, словно подрубленное дерево, рухнула одна из мачт, разрывая снасти и обрушивая паруса на палубу. Корабль на мгновение потонул в чёрном дыму. Но лишь на мгновение — за дымом уже постепенно пробивался огонь, вспыхнувший слишком легко.
Ни одна смола не могла дать такой эффект.
— Что?
Теперь ар Нурзак расслышал явный звук спущенной катапульты — второй такой же снаряд угодил прямо в корму ещё одного судна. Тхерем-харец видел, как рейдер ощутимо тряхнуло. Во мгновение ока в дереве образовалась настоящая пробоина, в которую с рёвом хлынуло море. Похоже, оказался повреждён руль — учитывая, что судно почти что прекратило как-либо поворачивать.
А потом… потом словно кто-то сдёрнул невидимую ткань, доселе скрывавшую от взора моряков что-то. Как будто какой-то чародей — а возможно, это действительно был чародей? — перестал играться с наивными зрителями, наконец явив миру незримое.
И когда невидимое стало видимым, Морхен почувствовал, как его глаза невольно расширились, а пальцы судорожно сомкнулись на рукояти сабли.
Случилось то, чего он опасался больше всего. Похоже, патруль Гондора настиг их. Патруль, состоявший всего из одного корабля.
Зато какого!
— Тар-Майрон защити! — приглушённо послышалось с палубы. Морхен и сам едва удержался от того, чтобы сотворить охранный знак.
То, что предстало сейчас перед глазами южан, не походило ни на одно известное простому морскому народу судно. Куда там их маленьким и юрким рейдерам! Куда грузовым кораблям Гондора и Арнора, с которыми обычно приходилось иметь дело! Нет, чудовище, сбросившее покров, было гораздо, гораздо больше. Три огромные мачты пустовали, парусов не было видно. Тварь двигалась каким-то своим, не иначе как колдовским способом. Высокие борта, вдоль которых были расположены камнемёты и катапульты, отливали металлом, сиявшим призрачным серебряным светом в лучах луны, делая этого левиафана ещё более зловещим, чем он казался.
И, что самое ужасное, каждый из присутствовавших был наслышан об этом «призраке». Пусть большинство из их поколения никогда не видело его вживую — точно так же, как все гондорцы слышали о Кольценосцах, но лишь немногие могли лицезреть их воочию. И это — было ещё одной причиной, почему бывалые моряки только ругались, сплёвывая сквозь зубы, когда городские из столицы заводили речь о том, что необходимо построить настоящий боевой флот!
Этот корабль действительно был призраком. Единственный в своём роде, осколок древней, давно ушедшей великой эпохи, что связывала Тхерем-Хар, Гондор и Арнор общими предками и наследием павшей империи. Если верить байкам, что рассказывали в тавернах, и учёным мужам, с которыми порой приходилось водить знакомства, первый и единственный оставшийся из Армады Ар-Фаразона, создавшего флот из стали и истинного серебра для войны с Джин Айнар. Именно на нём, ещё лишённом оружия, что изрыгало гром и молнии, похитив первый, пробный корабль из верфи, бежали с острова-звезды эльфы. Именно на его мачтах встретил свой конец Кастамир. И именно этот корабль наводил ужас на все южные моря, калёным железом выжигая любые надежды Хрисаады на создание собственного флота, способного не только на мелкий грабёж. Дед, уважаемый налётчик, видел его лишь издали. Возможно, это и спасло. Но ему хватило впечатлений.
«Феанор» — в честь древнего огненного демона, почитаемого эльфийскими ублюдками. Флагман Пеларгирского Вешателя.
— Врассыпную! — рявкнул Морхен, что есть мочи трубя в свой рог. — Просигнальте остальным! Всю добычу за борт! Всё, что не провизия и не снасти! Облегчить судно — от носа до кормы, живее!
Из того, что капитан слышал об этом проклятом корабле, способ уйти от него всё-таки был. Настоящая плавучая крепость, он был слишком тяжёл, чтобы идти под парусами, передвигаясь по морю с помощью чёрного колдовства. Скорость его была не такой большой, зато не зависела от ветра и была куда стабильнее вёсел или парусов. Но при попутном ветре у маленьких и юрких рейдеров вполне могло получиться оторваться от этого чудовища. Именно поэтому он так редко применялся в привычной охоте кровопийц из Пеларгира и Тирит Эар за пиратами.
Вот только в этот раз эта тварь, укрыв себя чародейством, подобралась практически вплотную! Единственная надежда уйти была в том, что Вешателю придётся выбирать, за кем гнаться.
Ещё одно судно, находившееся слишком близко к мерно ползущему по водной глади чудовищу, погибло — серебряный исполин врезался в рейдер на полном ходу. Раздался жуткий треск дерева. Затем — вопли людей. Корабль переломился пополам, стремительно идя ко дну. А металлический демон отправился дальше, взяв курс… прямо на «Морского Отца».
В этот момент на самой высокой мачте развернулись два знамени. Чёрное, как ночь, с Древом, Змеем и Звездой — символ Триумвирата. И другое. Гордо расправила лучи огромная восьмилучевая Звезда Проклятых — тоже на чёрном поле.
— Тар-Майрон и Кольценосцы его… — помянул Великих ар Нурзак, сам вставая за руль и стараясь увести своё судно от погибели. — Все на вёсла! Если нужно — засеките рабов до смерти. Мы должны уйти!
Поздно… Тварь изначально подобралась слишком близко к рейдерам. Не иначе, как сама ночь помогла огнеглазым чудовищам!
Серебряный и деревянный борта поравнялись. После чего уже к палубе рейдера метнулись абордажные канаты, следом за которыми на палубе очутились воины в чёрном, серебряном и красном. Часть из них были люди Гондора, сжимавшие в руках мечи и щиты. Часть — чудовища, порождения Джин Айнар, огласившие боевым кличем грабителей, которые, казалось, только-только поймали удачу за хвост.
Первым же на доски палубы Рейдера вступил высокий эльф с иссиня-чёрными волосами, который держал по клинку в каждой руке. Молча.
Понимая, что спасения уже нет, Морхен зарычал, подняв щит и обнажая саблю.
— Ко мне! Встретим этих ублюдков в мечи! За Тхерем-Хар! За Вольный Юг!
Сыны пустыни и моря сбились в строй, не желая даваться в плен живыми. Все слишком хорошо знали, что их ждёт, если они сдадутся.
Увы, бой долго не продлился. Кажется, у команды этого корабля, точно у охотников за рабами, был огромный опыт во взятии пленников живыми. Последнее, что помнил капитан корабля — это то, как, растащив строй щитов, на него самого накинули сеть и, для верности, приложили эфесом меча по голове.
Очнулся сын Тхерем-Хара от ледяной солёной воды, что плеснули на лицо. Закашлявшись и отплёвываясь, капитан открыл глаза.
Уже светало — далеко на Востоке, там, где должен был находиться берег, постепенно разгорался рассвет. Он полусидел, опираясь на спины других пленников — судя по их количеству, охота длилась не один час. Здесь находились почти все командиры отдельных кораблей его флотилии. Связанные, в меру избитые. Но ещё живые.
Пока что. Свисавшие с краёв мачт, раскачивающиеся над волнами петли красноречиво говорили, какая судьба их ожидала.
— Возьмите одного, — послышался чей-то голос. Глубокий, звучный. Явно привыкший повелевать. Капитан слегка повернул голову, пытаясь рассмотреть говорившего. — Освободите часть его команды — стольких, чтобы могли справиться с уцелевшим рейдером. Пусть плывут обратно. Надо же, в конце концов, поддерживать репутацию среди наших друзей. А то обнаглели.
Тот самый кровопийца, первым спрыгнувший на палубу несчастного «Морского Отца». И, похоже, тот, кто командовал кораблём.
Эх, знал бы дедушка, что его внука сведёт судьба с этой тварью — послал бы учиться на пустынного караванщика…
— А с остальными? Как обычно? — уточнил моряк из числа людей.
— Как обычно, — буднично пожал плечами Вешатель.
Морхен стиснул зубы, когда на его шее затянули петлю, после чего потянули наверх — пока ноги не оторвались от земли. Не заорав и не попросив пощады — пока удушье не погасило свет Владыки Пламени в его глазах.
* * *
— Добыча погружена в трюм, — отрапортовал гондорец, слегка ударив кулаком себя в грудь. Трофеи, висевшие на реях мачт, слегка покачивало на ветру над тёмной водой, в такт ходу корабля. Снимать их, согласно традиции, полагалось только на следующий день после боя.
— Отлично, — довольно улыбнулся его командир, сжав металлические пальцы правой руки. — Курс на северо-запад, на три часа. Я уже связался с арнорцами. Пусть забирают свой товар, горемычные. И корабли — они там, вроде, целые остались.
Мужчина, в чьих чёрных волосах слегка поблёскивала седина, склонил голову перед Морским Стражем, довольно улыбнувшись про себя. Сезон морской охоты был открыт замечательно. Не хуже, чем в прошлый раз, когда дело закончилось сожжением всего флота южан.
Так будет и впредь. Пусть знают, что их ждёт, когда они пытаются лезть в воды Гондора. Потому что пока в море «Феанор» и его капитан — морским налётчикам Юга не удастся спать спокойно.
Хрисаада, дворец Повелителя
— Мой Кандар(2)! — Саранар ар Махор опустился на одно колено перед сыном Повелителя — как и положено, на расстоянии одной длины меча от облачённой в просторные, расшитые золотом рубашку и штаны из лёгкой тёмно-ало-синей ткани фигуры. Как и положено ближайшему приближённому, который входил в окружение наследника. Ближе без позволения господина могли подходить только наложницы и лекари. — Прибыл по вашему зову, да продлит ваши дни Пламенное Сердце.
Смотревший в окно плавно развернулся, слегка махнув рукавом в сторону. На склонившего голову воина взглянули прохладные, светло-голубые глаза, в глубине которых пряталась хитринка. Коротко подстриженные светлые волосы слегка отливали рыжиной — слияние золотой крови Повелителя Тхерем-Хара, который вёл свою династию от Нуменора, и наложницы из северных земель давали о себе знать.
— Встань, друг мой, — Сельруск(3), младший из сыновей Владыки, плавно повёл рукой, поднимая вассала на ноги. После чего, на время отбросив в сторону маску, усмехнулся, слегка обняв Саранара за плечи. — Я рад, что ты откликнулся столь быстро. Давай промочим горло… день сегодня будет непростым, нам обоим понадобятся силы.
Светловолосый принц приглашающе махнул рукой, указав на кресла и наполнив два выточенных из хрусталя кубка жидкостью цвета бледного янтаря. Ар Махор принял кубок с разбавленным вином с благодарностью. Дни в Хрисааде были жаркими — пусть и не настолько, как в их Южной Пентархии, где джунгли постепенно переходили в степь, а оттуда — в пустыню. Но всё же, в Тхерем-Харе жизнь куда более кипела по вечерам и ночам. То, что послание Кандара, по сути своей, вырвало воина из постели, означало некие непредвиденные обстоятельства. Обычно младший сын Повелителя не открывал глаз до того, как Глаз Анкалагона начинал постепенно клониться к закату.
— Прекрасная лоза. Жаль, как и всё на свете, время на неё заканчивается слишком быстро, — с притворной грустью покачал головой Сельруск, ставя хрусталь обратно на столик. После чего взглянул на свою правую руку новым, совершенно трезвым взглядом. Словно и не было сейчас никакого разбавленного вина. — Ты хорошо помнишь дорогу до упавшего с небес города и то, что там происходило?
— Разумеется. Ты мог бы не спрашивать, Кандар.
Подобные вопросы в последнее время нередки. Впрочем, неудивительно. Важность всей этой экспедиции он понял ещё в тот момент, когда Повелитель Тхерем-Хара вместе с отцом поручили ему командование отрядом, что должен найти упавшую звезду. Сейчас же, после возвращения и некоторых пояснений, картина стала ещё более ясной.
Саранар и сам постоянно напоминал себе, насколько многое зависило от его будущего рассказа, и того, насколько он мог оказаться полезным. И неустанно вновь и вновь воскрешал в памяти тот такой непривычный закат, вокруг которого произошла встреча. Даже подробно записал всё, что запомнил, вплоть до своих ощущений и слов магов, что находились в отряде.
— Хорошо, — удовлетворённо кивнул светловолосый принц, проницательно сощурившись. — Потому что сегодня твоя память наконец сможет разрешиться от бремени. В нашу столицу прибыл тот, ради кого мы и торчим уже какую неделю здесь, во дворце Повелителя, вместо того, чтобы отправиться домой.
— Посланец Мордора? — поднял чёрные брови ар Махор, подобравшись.
— И не просто посланец, — голубые глаза на мгновение прикрылись, словно Сельруск вспоминал пережитое. Но даже не видя глаз, лицо невольно выдавало волнение. — Разбираться приехал сам Чёрный Предводитель. Никого не уведомив, что будет в составе посольства. Никому ничего не сказав. Явился, словно снег из земель далеко на севере! Весь дворец на ушах и головах ходит. Мой великий отец, да продлит Тар Майрон его жизнь ещё на тысячу лет, едва не ушёл в Пламя от таких новостей.
Саранар поневоле вздрогнул. Чёрные, как минеральное масло, глаза воина расширились. Изогнутые брови изогнулись ещё сильнее.
Мало кому вживую из жителей Тхерем-Хара удавалось увидеть одного из Кольценосцев, которые волей Тар Майрона вознеслись над простыми смертными куда больше, чем колдуны. И ещё меньше было тех, кто мог засвидетельствовать своё почтение тому, кого на Юге называли Тенью Владыки. Ведь как огонь и Глаз Анкалагона отбрасывали длинные тени, так и рядом с Пламенным Сердцем был его самый верный и сильнейший служитель, о котором среди смертных ходило столько легенд, отдающих ужасом и величием.
Понятно теперь становилось, почему Кандар приказал своему вассалу прибыть как можно скорее. Если хоть половина из того, что рассказывали об Ангмарце, было правдой — тратить его время ни в коем случае не стоило.
— Наверняка по этому случаю ваши почтенные братья и сестра… взбудоражены, — осторожно заметил воин пустыни, вновь наполняя кубки обоих. Но на этот раз водой. Конечно, после таких новостей тянуло продолжить смаковать лозу, но учитывая наверняка скорую встречу с посланцем Мордора — это могло оказаться… чревато.
Губы Сельруска тронула усмешка, в которой непонятно, чего больше: яда, презрения или горечи. Всего на мгновение — но она вполне себе показала те чувства, что испытывал Кандар по отношению к вопросу, заданному другом. Впрочем, Саранар прекрасно знал причину подобных отношений.
— О, друг мой, ты просто не представляешь, как попал своей стрелой прямо в глаз эльфу, — он покачал головой. — Разумеется. Не успели подготовить подобающие покои для гостя, как все мои родичи уже выстроились в очередь, чтобы засвидетельствовать своё почтение Назгулу. И поговорить «о делах и здоровье Повелителя Хрисаады», разумеется.
— И? — ар Махор чуть похолодел. Неужели опоздали?
— Да только вот, — правитель Южной Пентархии фыркнул в ладонь, утерев короткую светлую бородку и такие же усы. — Гость наш не особо был настроен возиться с ними. Коротко поговорил с отцом, после чего никого более не принял, сразу потребовав к себе того, в чьих владениях упал небесный город. И того, кто к нему ездил. Поэтому я и позвал тебя так срочно. Чтобы было время перекинуться парой слов перед тем, как мы пойдём.
Взгляд голубых глаз вновь обратился к глазам чёрным. Пальцы принца, загорелые, сильные, пусть и привыкшие больше к перу, чем к сабле, сжали плечи своего вассала.
— Теперь понимаешь? Это дар, Саранар! Что бы там ни было в этом городе. Джин Айнар, посланцы Тар Майрона, что угодно — это великий шанс, данный нам, младшим сыновьям, самой судьбой! Иначе не скажешь. Вот почему сейчас я прошу тебя, друг мой, напрячь всю свою память и проявить всё своё красноречие. Правитель Лунной Крепости должен уехать отсюда довольным. И, чтобы там по этому городу не решили, должен поручить исполнение этого решение нам. Понимаешь?
Воин понимал, согласно и почтительно склонив голову перед Кандаром.
Сельруск во многом прав. Они были младшими сыновьями великих родов. Во многом, именно это обстоятельство и свело судьбы обоих воедино, сначала как вассала и его владыку. А затем и как друзей.
Младшим сыновьям редко когда имел смысл рассчитывать на наследство предков. И пути у них два. Верно служить своему роду на достойной и почётной должности, понимая, что выше тебе не подняться никогда, или бросить кости, надеясь, что выпадут шестёрки, и рискнуть. Ар Махор свои шестёрки уже выбросил, в своё время попав в личную охрану молодого Кандара, а затем и поднявшись, вступив в круг его доверенных лиц. Но судьба его теперь неразрывно была связана с судьбой принца. А тому кости метать ещё только предстояло.
— В таком случае, — Сельруск поднялся на ноги. После чего облачился уже в длиннополую одежду из более плотной ткани. Тех же цветов, впрочем. — Идём. Вручим наши жизни посланцу Тар Майрона.
В сопровождении двух стражей Кандар и его верный воин прошли через привольно раскинувшийся во внутреннем дворе огромного дворца сад, рассечённый на две половины медитативно журчащим источником. А вот у плотно запертых дверей покоев Ангмарца стражи уже не было. Впрочем, нужна ли она была ему, вознесённому Владыкой над смертными?
Шаг внутрь после стука и самих собой распахнувшихся дверей был жутковатым.
— По… — Саранар невольно замолк, преклонив колено посреди полумрака и уперев глаза в кресло, стоящее к ним высокой спинкой. «Повелителем» в Тхерем-Харе обычно звали правителя всего государства. В крайнем случае, от огромной преданности — Кандара, которому служили. Здесь же приходилось иметь дело с иноземцем. Но с другой стороны — тем, кто стоял выше всех смертных владык, подчиняясь лишь Пламенному Сердцу! Явно простого «Господина», применимого для важных послов, будет мало. Слишком редко подобные гости появлялись в Хрисааде, чтобы на этот счёт были выработаны чёткие правила вежества.
Послышался тихий, призрачный смех, от которого повеяло лёгкой жутью. По комнате разлился холод ночной прохлады, бодря с одной стороны и пробирая до костей с другой.
— Встаньте уже. Оба, — власть и сила, живущие в низком голосе, словно вздёрнули обоих пришедших на ноги одним движением. — Можете обращаться ко мне, как к Чёрному Предводителю. Полагаю, здесь это имя достаточно распространено. И только попробуйте упасть без чувств. Я здесь по делу, и время моё дорого.
Назгул, подобно сгустку ночного мрака, встал на ноги, развернувшись и сделав шаг навстречу обоим.
— На дальней границе твоих владений упала звезда, что оказалась городом, — темнота под капюшоном взглянула на вытянувшегося в струнку принца. После чего Кольценосец повернулся к Саранару. — А ты, в свою очередь, нашёл его. И вернулся оттуда с вестями. Рассказывай всё, что успел узнать, запомнить и почувствовать… Особенно про то, что почувствовать. В подробностях. Ты, Сельруск, потом дополнишь, если будет что. И поживее, — в голосе слегка мелькнули угрожающие нотки.
Ар Махор невольно вздрогнул под насмешливым взглядом Тени, что отбрасывало Пламя. Однако воин нашёл в себе силы, глубоко вздохнув непривычно-холодный для этого времени суток воздух, начать рассказ.
— Мы обнаружили его — на двенадцатый день пути после того, как степные травы окончательно уступили место песку, достославный Чёрный Предводитель. В этих местах никогда никто не жил. Только дикари, которые периодически терзают наши южные границы, и которых мы берём в рабство. Там не было ничего, кроме песка. Но теперь в том месте раскинулся огромный оазис. И город в его центре…
Как и было приказано, предводитель отряда, который тогда отправился на разведку, постарался рассказать всё максимально подробно. Сельруск же дополнил рассказ отчётами других воинов и приданных к отряду колдунов.
Назгул слушал молча, скрестив руки на груди и возвышаясь над смертными непоколебимой скалой. Лишь изредка задавал вопросы. В особенности — его заинтересовали невиданные прежде существа, бывшие в свите ведшего переговоры воина, жгучая сила, что исходила от него, и явно нездешняя эльфийка, бывшая в свите. Раз за разом Саранару приходилось выворачивать память наизнанку, вспоминая малейшие детали и вновь сопоставляя их друг с другом. Под конец воин чувствовал себя буквально спелым фруктом, из которого выжали сок в кубок, хоть и не упражнялся сейчас с оружием.
— Что же, — словно размышляя, произнёс Ангмарец. Фигура в чёрном прошлась по покоям, будто уже не замечая замерших (и замёрзших) смертных. — Хорошо. Очень хорошо.
Кольценосец замер, сложив руки в чёрных пластинчатых перчатках за спиной.
— Вы сделали то, что было необходимо. Добротно. Полагаю, что вы сможете послужить Владыке, — голос Назгула на мгновение вспыхнул почтением. Понятно было, что он говорил далеко не о Повелителе Хрисаады. — И впредь. Сегодня вечером вы отправитесь обратно, в Южную Пентархию. Как и я. Но вести переговоры, пока что, будете только вы. Ни слова о могуществе Владыки и его силе. Пока что. Приберегите эти знания на потом. Мне и Тар Майрону нужен этот город. Все его секреты, его сила и его жители, ибо они — звенья одной цепи, что были разделены надвое. И второе звено цепи уже оказалось у Гондора.
Чёрный Предводитель резко развернулся, вновь устремив холодный взгляд незримых глаз на слегка опешивших от подобных новостей людей.
— Однако пока что — никакого штурма. Никакой крови. Все они нужны живыми. Общайтесь и обращайтесь с ними, словно они выкопоставленные гости. Приглашайте их к себе. Наблюдайте. Изучайте. Если понадобится — помогайте. Уверен, помощь, учитывая крушение, им будет нужна. Завоюйте их дружбу и их готовность сотрудничать. О дальнейших распоряжениях я скажу вам сам. А пока что — готовьтесь к отъезду.
Кандар и воин поневоле довольно переглянулись. Всё вышло ещё лучше, чем они думали. Мало того, что поручение без колебаний было отдано им небрежным щелчком пальцев. Так ещё и символ этого расположения отправился в их провинцию.
Многие, чьё мнение было важно, могли увидеть подобное в правильном свете.
— Воистину, не иначе как Тар Майрон рассудил, чтобы этот небесный город упал именно на границе Южной Пентархии, раз из-за него сам Моргул Элдарион, Чёрный Предводитель Мордора, окажет честь своим присутствием моим владениям, — почтительно произнёс младший сын Повелителя Хрисаады, склоняя голову.
Ледяной, насмешливый взгляд был ему ответом. Так, словно Кольценосец прекрасно понял невысказанное.
— Воистину. Будем надеяться, что это начало долгой и плодотворной службы Владыке… Кандар. Не разочаруй ни его, ни меня. В противном случае судьба может легко повернуться спиной так же, как она повернулась лицом.
Пальцы Саранара сжались за спиной от лёгкого волнения.
Всякое светило, кроме Тар Майрона, рано или поздно начинает клониться к закату, прежде чем взойти снова. Так было и с прославленным, но постепенно стареющим Повелителем Тхерем-Хара. И в тот момент, когда он отправится в царство Пламенного Сердца, один из его наследников должен будет занять трон. А если уж говорить совсем честно, то вырвать трон у своих родичей, рождённых от разных матерей, кровью проложив себе дорогу к новой славе, чтобы светило вновь взошло.
Если, конечно, схватка между Кандарами не произойдёт раньше. Просто более… тихим образом.
Пятеро сыновей было у Повелителя — по числу Пентархий, не считая дочери. Старший находился при отце, помогая управлять Хрисаадой и её землями — самыми населёнными и богатыми.
Второй сын правил Севером, ведя постоянную пограничную войну с Гондором и кровопийцами-эльфами. Пусть Умбар уже тысячи лет как был потерян, но борьба на границах рядом с ним не затихала ни на миг. Самые прославленные воины собирались под его знаменем.
Восточная Пентархия славилась торговлей, будучи наиболее богатым регионом после столицы. Именно через Восток шёл тракт, по которому войска шли на подмогу Мордору. Проходили там и караваны Тхерем-Хара, шла торговля с Кхандом и Истерлингами. Возможно, не самое воинственное, но славящееся деньгами место.
Запад граничил с Морем. Давней… и маловыполнимой мечтой их грозной страны. Увы, на море серебряному чудовищу Пеларгирского Вешателя тысячи лет не было равных. Многие пытались — ни у кого не получилось. Люди Юга мало что возили Морем. Но, несмотря на это, пиратство процветало. Морские капитаны, пусть и не часто совершали набеги на сам Гондор, зачастую останавливали морские караваны. Совершали налёты на побережье более западных северных земель. И приносили немало средств в казну — пиратский промысел всегда считался почётным.
И это не говоря о том, что и Запад, и Восток были наиболее плодородными землями. И там, и там производили шелка, вина и зерно. И там, и там земля могла дать богатые урожаи.
А что Юг? Что их Пентархия?
К сожалению, всё было отнюдь не так солнечно, как хотелось бы. Несмотря на то, что они держали южные границы Тхерем-Хара от набегов дикарей и исправно поставляли рабов на рынки страны — не сказать, что промысел этот был прибылен. Простых рабов в Тхерем-Харе было пруд пруди. Ценились лишь редкие, северные. В особенности эльфийские женщины. Но, по понятным причинам, они на Юге не водились. Плохо было и с землёй — засушливые степи, переходящие в пустыню, не годились для пахоты.
И всё это — неизбежно приводило к тому, что в грядущей гонке Юг обладал небольшими шансами. Несмотря на храбрость и умение воевать в пустыне воинов Пентархии — Саранар трезво оценивал возможные будущие шансы. Да что там, взять хотя бы количество мумаков, которые способны выставить каждый из Кандаров. Его сюзерен был бы на предпоследнем месте. Меньше только у Запада, но тот мог возместить это количеством людей.
Незавидный расклад. Но… возможно, судьба, наконец, позволила Сельруску бросить кости, на которых выпали шестёрки. Ведь количество мумаков и размер армии становятся совсем не важными, когда у наследника появляется расположение, или даже благословение на царство от такого, как Чёрный Предводитель. Это отлично понимали все. Поэтому и рвались так побеседовать с Кольценосцем.
Но… Похоже, Тар Майрон действительно был на их стороне.
Минас Тирит, лаборатория Цитадели
Джайна устало поправила тугую косу золотых волос, заплетённых на время работы в лаборатории. После чего взгляд чародейки вновь упёрся в расчёты.
Сидевший на столе рядом чёрно-белый кот, принадлежавший Мэнэлдиль, недовольно мярвкнул, ткнув девушку в руку мягкой лапой. Явно требовал внимания от двуногой, которая вместо исполнения своей главной обязанности — начёсывания и наглаживания полноправного и мохнатого Величества, которому принадлежали эти комнаты, — была занята пёс знает чем. Ладонь волшебницы машинально запустила пальцы в густую шерсть зверя на его затылке, вызвав довольно-покровительственное урчание. Джайна же тем временем вновь заскребла пером по бумаге, не сбиваясь с мысли.
После успешного применения под Осгилиатом чёрного пороха на практике, было абсолютно неудивительно, что аппетиты гондорцев в отношении столь полезного вещества и способов его применения разыгрались не на шутку. Благо обучить подмастерьев Ангарина из числа людей и эльфов смешивать ингредиенты в правильных пропорциях оказалось несложно. Ученики Джайне достались понятливые, быстро схватывающие на лету, а главное — знакомые с таким понятием, как техника безопасности при работе с опасными веществами. Так что обошлись без различного рода несчастных случаев. Парочка ожогов и едва неоторванные пальцы, когда произошло самовозгорание, не в счёт.
Проблема пришла… не сказать, что неожиданно. Откровенно говоря, вполне ожидаемо. Более того, Джайна понимала, что рано или поздно этот вопрос придётся решать, как только понадобится ставить создание столь полезного состава на поток. Однако приступить к поиску решения этой проблемы получилось только сейчас — в момент, когда группа подмастерьев уже более-менее освоилась с изготовлением простого состава, а Вражеская армия от Звёздной Цитадели отступила.
В Гондоре элементарно не было достаточного количества, пожалуй, главного ингредиента для создания пороха. По крайней мере, достаточного для полноценного оснащения армии порохом, ведь только в этом случае чародейка могла бы уже приступить к следующему этапу — созданию прототипа пушки. Дома без фундамента не строят. Чтобы оснастить войско Гондора к битве под Осгилиатом да создать небольшой запас, сейчас, как Джайна поняла, поделённый между Боромиром и Моранором, ушли большинство запасов селитры, что на тот момент были в Минас Тирите. Что уже намекало на грядущие трудности.
Разумеется, этим дело не ограничивалось. Учитывая, что «огненную соль» вполне применяли на полях и огородах, как удобрение — запас белых кристаллов в Гондоре вполне был. Да и разработка нынешних шахт началась. Как и создание нескольких новых. В погоне за белыми кристаллами, что оказались столь драгоценными, гондорцы вгрызлись в землю и камень, словно дворфы в поисках драгонценных камней. Но уже сейчас из новостей, за которыми Джайна следила, было понятно, что решение это могло только отсрочить неизбежное. Потратить все запасы соли на оружие Триумвират, понятное дело, не мог. Удобрения необходимы — на тот случай, если произойдёт засуха или другое непредвиденное обстоятельство, бьющее по земледелию, а значит, и по благополучию страны. Возможно, благодаря эльфам с их особыми отношениями со всем живым, гондорцы и могли снимать стабильные два урожая за год, но Джайна понимала, почему местные жители предпочитали перестраховаться. Когда живёшь со злобным тёмным духом под боком, который в своё время обрушил на страну настоящую чуму, пусть и без поднятия нежити, поневоле начинаешь принимать множество мер предосторожности — и не класть все яйца в одну корзину.
Шахты же… разумеется, их расширение должно сыграть свою роль. Однако предчувствие подсказывало чародейке, что ничего подобного Дуротарскому, Танарисскому или Красногорскому месторождениям, что могло бы решить проблему столь ценного минерала на годы вперёд, найти не получится. Вероятность этого, конечно, была. Но рассчитывать на подобную удачу означало поставить все деньги в гоблинском казино на самый маловероятный вариант. Без подобного выигрыша же, опять-таки, проблема сохранялась. Просто это давало фору. И хорошо бы Джайне решить этот вопрос до того, как она встанет в полный рост. То бишь, когда порох станет не из чего делать — прямо накануне очередного выступления Мордора.
Представив себе подобную картину, Праудмур раздражённо фыркнула. После чего, почесав тонкий нос кончиком пера, продолжила расчёты. Нэньякэлвэ(4) тем временем, окончательно разомлев и обнаглев, перебрался со стола прямо на колени девушки и свернулся там клубком, слегка шлёпая волшебницу по животу и талии хвостом и млея от прикосновения женских рук.
Основных вариантов решения вопроса с селитрой было два. Первый — попытаться синтезировать её в местных условиях. Второй — заменить порох чем-то, не требующим такого количество селитры в создании, но не менее убойным.
К глубокому сожалению Праудмур, нечего и думать было о постройке тех гигантских перегонных установок, что она видела в Стальгорне, способных создавать «горючую соль» в промышленных количествах. Хотя бы потому, что подробное устройство их Джайна не знала. Дворфы и гномы были подлинными мастерами создания машин. А у неё самой не было ни бороды, ни воистину шикарных усов, ни даже маленького роста. Одни только золотые волосы и обаяние девушки.
Теоретически, можно попытаться создать алхимический тигель для трансмутации — приспособления, вполне используемые для изготовления селитры и пороха в Штормграде или, к примеру, Тераморе. Подобное устройство сильно упростило бы многое. Причём не только изготовление пороха. В принципе создание очень многих неорганических материалов, пусть и с оговорками. Вполне возможно, с этим приспособлением у дочери Азерота вполне получилось бы даже синтезировать такой легендарный металл, как местный мифрил. Был бы образец, а дальше открывался необыкновенный простор для экспериментов!
Увы, но, несмотря на некоторые познания в алхимии, которые наставник в своё время вдолбил в голову ученицы ещё в дни Даларана, а также хорошую память, касающуюся некоторых простых составов, чародейка не была мастером этой науки. И уж тем более — не могла поручиться, что сумела бы создать полноценный алхимический тигель из местных подручных средств, особенно настолько большой, какой нужен для массового создания селитры. Даже на небольшой, лабораторный вариант понадобилось бы множество редких тугоплавких металлов, не говоря уже об арканных кристаллах. Что уж говорить о промышленном!
Ну и разумеется, был старый, архаичный вариант добычи селитры, что использовался Альянсом и Ордой ещё во время Второй Войны, до открытия как месторождений, так и возможности синтеза. Куда уж без него.
Джайна поневоле прыснула, пытаясь сдержать смех. Перед лицом крайне правдоподобно и живо появилась картина, как она пытается объяснить членам Триумвирата, что для создания пороха необходимо начать раскапывать отхожие ямы, выпаривать мочу в промышленных количествах, или же начинать закапывать трупы и требуху животных, перемешивая их с известью. И в особенности — лица всех троих в этот момент, да. Особенно учитывая то, что «кто местных эльфов знает». Лично Праудмур ещё не изучила их культуру настолько глубоко, чтобы сделать однозначный вывод — отнесутся ли Нолдор к подобным предложениям спокойно или оскорбятся подобному варварству. Их собратья из Ашенваля и Тельдрассила, великие защитники природы, к примеру, не оценили бы, посчитав подобные ритуалы «варварством».
Что называется, вариант на самый крайний случай, если все остальные будут отброшены. Впрочем, в особо долгий ящик откладывать его не стоило. Если задействовать его — пройдёт несколько лет, прежде чем селитра начнёт вызревать. А это было чревато её недостачей. Ну или, в случае выпаривания, потом возиться с преобразованием полученного вещества в полноценную «огненную соль».
Отсмеявшись, чародейка чуть задумалась. После чего, написав строку, подчеркнула её двойной линией. Мол, «сначала обсудить подобное с Мэнэлдиль и Ангарином, а потом ещё, для верности, с Линдфалмаром». После чего вернулась к раздумьям.
Вторым решением проблемы был переход от чёрного пороха к пороху бездымному, что был изобретён в Гномрегане во время Третьей войны и вторжения в Азерот Легиона. Подобные смеси могли быть ещё более разрушительными, чем их аналоги. Пусть и требовали более сложных процессов при создании. Благо рецепт простейшего варианта этой смеси, пироксилина, Джайне известен.
Одно «но». Помимо хлопка, которого в Гондоре с его жарким климатом, в особенности в южной его части, было с избытком, нужно было ещё кое-что. Кислота. В данном случае, грозовая, или воздушная(5). Или, как её порой в шутку называли дворфы, «ядрён мёд».
Проблема в том, что для её создания… Джайне снова понадобилась бы селитра! Пусть и в куда меньших количествах, чем нужна для чёрного пороха. Но всё равно, учитывая постоянную пограничную войну и некоторые планы девушки на дальнейшие эксперименты, а, возможно, и на создание артиллерии — лучше всего найти способ получить желаемое без того, чтобы снова полагаться на «огненную соль». Или — вновь во весь рост вставала необходимость объяснять Дэнетору, зачем чародейка будет приказывать разрывать выгребные ямы, или спускаться в канализацию Минас Тирита, ища отложения там…
Архимонд и все его демоны!
Бывшая правительница Терамора чуть помотала головой, отгоняя красноречивые вариации того, куда Страж Закона мог послать девушку за подобное. После чего, чуть закусив кончик пера, вновь взглянула на расчёты. Перед уроженкой нежно любимого Азерота вставала головоломка. Интересная задача, которую необходимо решить в условиях ограниченности ресурсов и более примитивного подхода к технологиям, в отличие от родного мира.
«Возможно, стоило попытаться подойти к проблеме с другого ракурса?»
Взгляд голубых глаз в задумчивости заскользил по бумаге.
Чем Арда сильна? В частности, Нолдор, как лучшие оружейники и кузнецы Гондора? Чем сильна сама Джайна? Не алхимией, в конце концов. И в том, и в другом случае — тем, что в Азероте с чистой совестью назвали бы «артефактами». Рукотворными воплощениями магии, которыми могли пользоваться не только чародеи, но и простые смертные. Пусть они и не могли дать мощь настоящего волшебника, подобные вещи крайне полезны, зачастую усиляя заклинания, или, в случае обычного человека, позволяя, так или иначе, манипулировать реальностью.
Можно ли в местных условиях создать какой-то не слишком сложный артефакт, что, скажем, позволил бы создавать грозовую кислоту из подручных средств? Допустим, сымитировав один из процессов, происходивших в природе?
На самом деле, учитывая, почему этот опасный реактив назвали «грозовой», или воздушной…
Глаза волшебницы вспыхнули. Перо вновь заскрипело по листу тетради, на этот раз куда более уверенно, чем раньше. Под лёгкими движениями пальцев уроженки Азерота на поверхность бумаги один за другим ложились штрихи, что постепенно складывались в чертёж замкнутой со всех сторон пробирки. Она была похожа на перегонный куб — с той лишь разницей, что с каждой стороны на торцах имелись металлические штыри, уходящие внутрь.
Головоломка сошлась с тихим щелчком, вставляя все нужные детали в пазы. Нашла!
Воистину, всё гениальное — просто. И, если получится, в будущем сможет решить не только проблему пороха.
* * *
— Допустим, — сиявшие светом Древ глаза Ангарина сощурились, внимательно изучая чертёж. — В целом, сложного здесь немного. Пусть и выглядит не слишком надёжно, потом вместе доработаем. Вопрос в том, для чего? Для боя подобная молния не годится. Слишком слабой будет. Да и далеко её подобным образом не выбросить.
Покрытая рунами пробирка, начерченная Джайной в самом начале, разрослась вширь. Слева от неё появилось сложное приспособление, приводимое в движение системой зубчатых колёс. Справа же отходило несколько стеклянных трубок, перенаправленных к котлу.
При движении и должной раскрутке сила шестерней, многократно усиленная магией, согласно расчётам волшебницы, должна была дать устойчивую электрическую дугу.
— «Грозовая кислота» в моих землях, — увлечённо начала объяснять чародейка, немного помогая себе руками, — получила своё название от того, что образуется в природе во время бурей, штормов и так далее. Мой наставник в своё время наблюдал за бушующими духами воздуха, чьи тела сотканы из молний. От их близкого присутствия воздух изменяется! Сначала начинает пахнуть чистой свежестью, как после грозы. А затем — если элементалей было много, или они были огромны, — дождь может пойти немного… кисловатым. Изменённый молниями воздух смешивается с каплями воды. Таким образом получается очень слабый раствор. Молнии взаимодействуют с воздухом недолго. Но это уже грозовая кислота. А если дуга будет постоянной, непрерывающейся? А она может такой быть. Движение колёс — например, от ветра или воды, на худой конец можно сделать и вручную, но тогда придётся переделывать всю конструкцию под другие руны — сможет выработать достаточное количество энергии. А потом — кислоту уже вполне и выпарить можно до нужной концентрации и силы…
— А если в этой кислоте вымочить хлопок или бумагу, а после просушить — мы получим состав, не уступающий по мощи тому, что мы делали, ты это хочешь сказать? — Мэнэлдиль, сидевшая рядом, чуть сжала пальцы.
— Именно. Более того, это сможет решить наши проблемы с малым количеством селитры, — Праудмур победно скрестила руки на груди, весело смотря на обоих своих собеседников. — А в перспективе… сам принцип можно применять и в других местах. Ведь эти молнии — чистая энергия. К тому же, поверьте, из всех возможных альтернатив, эта — лучшая.
Ощущение маленькой победы собственного разума захватило, слегка пьяня девушку, и, чего таить, заставляя её гордиться, точно она снова была молодой ученицей архимага Антонидоса, проявившей фантазию и справившейся с непростым заданием. Задачка всё-таки сошлась с ответом.
Разумеется, подобная установка требовала больших размеров — по расчётам Джайны, высота основной колбы, скорее всего, превысит человеческий рост. И скорее всего, её придётся делать не одну. Но из всех представленных вариантов — после постройки этот мог обеспечить наиболее быстрое и наиболее чистое производство. Если, конечно, расчёты оправдаются.
— И каковы же альтернативы? — ветеран Первой Эпохи слегка склонил голову набок, заинтересованно смотря на юное, по его меркам, дарование.
Праудмур глубоко вдохнула, набирая в грудь побольше воздуха и стараясь не смеяться, уже красноречиво представляя себе лица собеседников. После чего — выложила, как на духу. В подробностях.
— Если не брать в расчёт создание колдовской алхимической печи, в которой можно превращать один металл или минерал, в другой, то альтернативы следующие…
Эльфы слушали молча. Однако реакция их отличалась друг от друга, как морозная зима Нортренда отличается от жаркого лета в Дуротаре. Если Ангарин на описание всех процессов и бровью не повёл, то вот его дочь…
— Долго, — наконец произнёс старший эльф, размышляя. — Неизвестно, когда Саурон вновь захочет попробовать нас на зуб. Но к этому времени желательно быть во всеоружии и не опасаться, что в разгар битвы мы окажемся без сильнейшего из них. Сделаем тогда вот что. Попробуем вариант с молниями. Если не получится — будем создавать твою грозовую кислоту из огненной соли и серы. Хвала Ушедшим, как ты сама сказала, соли на это требуется меньше, чем на порох. Если и этот вариант обернётся неудачей, тогда уже примемся за навоз, требуху или выпаривание.
— Джайна, подруга, — Мэнэлдиль, чуть бледная, с сочувствием и лёгким страхом посмотрела на коллегу. — У меня только один вопрос. Как твои соплеменники додумались до подобного процесса?
— Полагаю, как-то раз они заметили, как на перегное в отхожих местах, или на месте свиноферм, начинают появляться белые кристаллы. Такие же, как в пещерах, — невозмутимо заметил главный кузнец Минас-Тирита, пожав плечами. — Поверь мне, дочь, разум способен на многое, когда Рождённый хочет выжить. А, как я понял, огненную соль в мире нашей гостьи начали применять именно для войны.
Голубые глаза Джайны в задумчивости посмотрели на ветерана Похода в Арду. Поймав немой вопрос волшебницы, Ангарин чуть хмыкнул.
— Разные бывали случаи, которые хорошо отучают от брезгливости. Как-нибудь за обедом и вином расскажу. Но так… например, во время разведки, когда отряд был полностью отрезан от своих, иногда приходилось жарить на костре мясо огромных пауков.
— Погоди, — подняла светлую бровь Праудмур. — А что в этом такого? Кал’дорайский шашлык из паука считается деликатесом. Можно сказать, народным блюдом в Эльфов Ночи. Я пробовала, когда гостила в Ашенвале. Словами не описать, насколько это вкусно.
Сидевшая рядом эльфийка старательно подавила улыбку, смотря на то, как изумлённо поднялись брови Ангарина, а сияющие глаза слегка расширились. А Джайна, в свою очередь, пыталась понять по его лицу, что изумило старого воина больше. Слова о том, что чародейка считала гигантских пауков вкусными, или известие, что где-то у эльфов персональный кулинарный кошмар мог считаться деликатесом и народным блюдом.
— Нам троим определённо стоит собраться, разделить трапезу. Поболтать, потравить байки, — наконец произнёс нолдо, фыркнув и слегка улыбнувшись. — Чувствую, обе стороны узнают много нового и многому научатся. Ладно, Джайна. Давай подумаем, как мы сможем довести до варианта твои молнии в колбах.
Три головы, две черноволосые и одна золотистая, вновь склонились над чертежами.
Чуть позже, в покоях Ангарина
— Парящий город? — трудно сказать, чего в голосе мастера было больше: скепсиса, который нет-нет, но всё же проскальзывал в интонациях оружейника, или же неподдельного интереса, с которым он ловил каждое слово Джайны о чудесах её родного любимого Азерота. Глаза эльфа, чуть прищуренные, излучали мягкое сияние призрачного, нездешнего света, что, казалось, просвечивал Праудмур насквозь, пытаясь мягко вытрясти из девушки душу. — В нашем мире был парящий корабль, что мог летать среди облаков. Но такой он был один. И подняли его в небеса сами Валар, не к ночи они будь упомянуты. Но город?
Чародейка Азерота и Гондора улыбнулась, видя, как её слушатели всё же не до конца могли поверить в то, что она говорила. Ну, кроме среброволосого, читавшего её память.
По-военному аскетичный, с минимум каких-либо украшений или статусных предметов интерьер поначалу не слишком способствовал разговору. Складывалось впечатление, что главного и лучшего кузнеца Гондора ограбили, вынеся из его покоев всё ценное. Лишь присмотревшись, можно было заметить, что каждая вещь, что всё же нашла своё место в этом убранстве, была создана, судя по всему, самим хозяином. Тончайшая работа. Каждая из них занимала свою нишу в той картине идеального порядка, что царил здесь, где всё разложено по полочкам и всё находилось на своих местах. Чем-то подобная любовь к идеальной упорядоченности напоминала Джайне её покойного учителя, архимага Антонидаса. Тот тоже не терпел того, что студенты называли «творческим беспорядком». «Разум подобен огромным часам, и творчество в нём начинается лишь тогда, когда все части исправны и работают слаженно!» — часто можно было услышать от одного из верховных магов Кирин Тора. Похоже, здесь царил похожий принцип.
Однако чем дальше, тем больше по началу не клеившийся разговор за вином и ужином постепенно разгорался — подобно тому, как разгоралось пламя костра, заботливо прикрытое маленькими веточками и сухой травой. Общую тему, интересную всем, удалось найти, обсуждая технологические и магические чудеса Азерота — и сравнивая их с такими в Арде. Благо и тому, и другому миру было, чем похвастаться.
— Представьте себе! Огромный город, размером не уступающий Минас Тириту. Его фундамент расположен на куске земной тверди, поднятом в воздух с помощью волшебства, — Джайна изогнула пальцы, зачерпывая немного силы. Пламя одной из свечей, стоявшей на столе, затрепетало. Огонь вспыхнул чуть ярче, разбрасывая искры, что затем вместо обычного огня засияли синим светом арканы. Повинуясь воле чародейки, они сложились в единый силуэт, показывавший всю громаду Даларана в миниатюре.
Глаза Праудмур чуть моргнули. Сердце дрогнуло при виде изображения красоты, что навсегда осталась за спиной. Той, что была её вторым домом. Первым являлся Кул’Тирас, где волшебница родилась в семье прославленного адмирала. Третьим и последним оказался Терамор, где сумевшая спасти многих беженцев от Плети Джайна обрела себя, как полноценная правительница. Но Аметистовый Город, место учёбы и постижения магической науки в течение многих лет, навсегда остался в её сердце, как второй дом.
Постаравшись вздохнуть как можно более незаметно, Праудмур продолжила свой рассказ, указывая искрящимися пальцами на постепенно растущее подробное изображение.
— Вот, посмотрите. В глубине платформы, под Аметистовой Цитаделью, находится машинное отделение, где стоят антигравитационные установки. С их помощью город и поддерживается в воздухе, — бывшая чародейка Кирин Тора пустилась в подробные, насколько сама могла, объяснения, стараясь рассказать принцип работы установок и самого полёта города магов. И дело здесь не в недостатке знаний. Пусть сама Праудмур и не была членом Совета Шести, но, в конце концов, была одной из более чем десятка соавторов этого амбициозного проекта, и более-менее мыслящему в Аркане рассказала бы легко. Но в данном случае, учитывая разницу в терминологии двух миров, приходилось действовать более тонко, проводя аналогии с местными артефактами и заклинательными песнями.
Ей достались благодарные слушатели — как в лице Ангарина и его дочери, с которыми девушка сегодня продолжила работу над чертежами кислогонного аппарата, так и Линдфалмар, неожиданно присоединившийся к их компании за ужином. Забавно, но младший брат Морского Стража слушал Джайну с не меньшим вниманием, чем остальные Нолдор, несмотря на то, что многие из вещей, что она описывала, сам видел в памяти уроженки Азерота.
А чародейка всё говорила — разговор постепенно уходил от технических подробностей на более абстрактные темы. К примеру, на обсуждение различных блюд экзотической кухни, что довелось попробовать каждому из сидевших за столом. Похоже, эта тема всё ещё не отпустила Нолдор, шокированных деликатесом из гигантских пауков. Рекордсменкой, как и ожидалось, оказалась сама Джайна. Воистину, на Азероте умели вкусно готовить практически что угодно. Начиная с диких рысей в Лесах Вечной Песни и заканчивая мясом напитанных Скверной вепрей из сильно заражённых районов Запределья. Серебро в этом забавном состязании взял всё же Ангарин.
А затем — беседа вновь незаметно перетекла на обсуждение Даларана.
— Жаль, что я не могу вам показать его по-настоящему, — бывшая правительница Терамора, ещё больше расширив макет из искр, повела пальцами по самой широкой улице. — Поверьте, этот город и его чудеса лучше увидеть один раз, чем сотню раз слышать в пересказе. Шпили, точно пронзающие небо иглы, достигающие огромной высоты. Аметистовые купола зданий такого насыщенного оттенка, какой больше нигде в Азероте не встретишь. Огромный рынок диковинок со всего нашего мира. И, разумеется, лучшая магическая академия в Азероте. Всё это — Даларан. Не верьте никому, кто скажет обратное. Нашей Аметистовой Цитадели нет равных.
— Лучшая? — Мэнэлдиль, видя, что кубок Джайны вновь опустел, заботливо подлила лекторше воды, чтобы не захмелела. — Стало быть, есть и другие, что борются с ней за это звание?
— Конечно, — Праудмур поневоле улыбнулась, вспоминая то, как две конкурирующие между собой организации, что называется, вечно мерялись посохами. — В моём родном мире множество направлений магического искусства. К примеру, друидизм или шаманизм, что могут быть не менее полезны. К примеру, друиды, заклинатели природы, зачастую могут, поднатужившись, вырастить лес из ничего. Но, если мы говорим именно об аркане, той силе, что владею я — лишь две академии претендуют на первое место в Азероте. Аметистовая Цитадель Даларана — и Дворец Ярости Солнца в Луносвете.
— Луносвет… — серые глаза Воспевающего Волны сощурились, явно вспоминая. — Столица син’дорай, Эльдар Крови, верно?
— Совершенно верно, — кивнула дочь морей. — Изначально учителями людей, что передали моему народу знания об аркане, были именно эльфы Луносвета. О чём глава их академии, Верховный Магистр Роммат, не устаёт напоминать, — губы девушки чуть дрогнули, вспоминая постоянные споры между теми членами Совета Шести, которые поддерживали Альянс, или оставались в нейтралитете, и ворчливым, неуступчивым послом эльфов крови, который никогда не лез за словом в карман и всегда готов ответить колкостью на колкость. И, разумеется, Роммат считал Даларан не более, чем подделкой под Луносвет, и в целом относился к аметистовой цитадели не сказать, что с большим уважением. — Впрочем, не буду лукавить. Во многих вещах мы наших наставников превзошли. Да и эльфы в нашем мире, — Джайна пожала плечами, промочив горло водой. — Не чета тем, что в Арде. Не беря в расчёт исключения, одну из которых я знаю лично, эльфы Азерота — лишь тень своего былого величия. К тому же, расколотые натрое. Времена единой эльфийской империи, что правила от моря до моря, закончились десять тысяч лет назад. Те дни помнят лишь некоторые прославленные герои. А те, кто живёт ныне… отнюдь не все они могут перестроиться и идти в ногу со временем.
Перед глазами медленно посерьёзневшей колдуньи промелькнули лица. Бледные, осунувшиеся лица тех, кому повезло выжить во время боёв с нежитью за Кель’Талас. И почти все они, как один, утверждали, что львиная доля ответственности за причинённые разрушения лежала именно на короле Луносвета Анестериане Солнечном Скитальце. Король высокомерно недооценил врага, практически игнорируя его до тех пор, пока не стало слишком поздно. Результатом стал самый настоящий геноцид.
Мысли волшебницы вновь вернулись к сравнению, что она сейчас провела между представителями почти что одного народа в двух мирах.
— Забавно. Но нас ты — как ты там сказала? — «тенью былого величия» не считаешь, — глаза-светильники Ангарина смотрели остро, цепко. Старый мастер не спрашивал — он утверждал, словно видя свою собеседницу насквозь. — Почему?
Праудмур слегка запнулась, прикусив губу и собираясь с мыслями, пытаясь лучше описать собственные ощущения и мысли на этот счёт. Говорить, что называется, «от балды» здесь явно не стоило. Хотя бы потому, что, судя по всему, отец Мэнэлдиль прекрасно видел, когда девушка врала, а когда нет.
— Поначалу, честно говоря, считала, — она не стала лукавить, припоминая те из древних хроник, что читала в те дни, когда обдумывала предложение Триумвирата остаться в Гондоре. — Знаешь, Ангарин… со страниц летописей — Нолдор мало чем отличались от тех эльфов, что я знала. Множество знаменитых деяний, овеянных полулегендарной дымкой, где мне, короткоживущей, уже трудно понять, где правда, а где вымысел. Раскол когда-то единого народа на враждующие дома, терпеть не могущие друг друга едва ли не сильнее, чем своих врагов. Победа над врагом, что оказалась горькой, потому что после этой победы народу уже подняться невозможно. Упадок в настоящем. Единственное, что тогда выбивалось из знакомой картины — вы не отгородились от мира, как сделали те же эльфы Кель’Таласа, предпочитая вспоминать о былом, даже не пытаясь вновь взять судьбу мира в свои руки. Вы, в конечном итоге, встали плечом к плечу с людьми, не просто заключив союз, но создав единое с ними государство. Это показалось интересным.
Джайна помолчала, задумавшись и вспомнив своё знакомство с эльфами Ашенваля и Кель’Таласа. Последние начали меняться лишь после того ужаса, что им устроила нежить — на самом деле, именно после этого, после присоединения к Орде, начав меняться в лучшую сторону.
— А потом было недолгое общение с князем Моранором и Линдфалмаром, — уважительный кивок в сторону среброволосого, явно прятавшего улыбку и пощипывавшего струны арфы. — Затем — с Мэнэлдиль и тобой, другими Нолдор, что живут в Минас Тирите. И вот тут-то и было удивление. Потому что вместо застывшего во времени величия, живущего воспоминаниями о былом, я увидела негаснущее пламя. Вместо спеси и взгляда снизу-вверх на короткоживущих — гордость за общие достижения с людьми и готовность работать сообща. Вместо презрительной улыбки, что появляется, когда речь заходит о чём-то новом — пытливые умы, впитывающие, словно морская губка. Вы не тлеете. Вы по-прежнему горите. Даже ты, Ангарин. Хотя, судя по твоим глазам, если легенды не врут, ты вполне застал время, когда ещё не погасли те самые Древа Валинора. Как у нас правители Эльфов Ночи, Малфурион и Тиранда, которые видели ещё единый народ эльфов десять тысяч лет назад. Но ты куда более живой. Да что там говорить… Если сравнивать, то вы своим характером и живостью куда ближе к нам, людям, чем к большинству тех эльфов, что я знала в своём родном мире. Заранее прошу прощения, если подобный оборот вас всех оскорбил.
Ангарин фыркнул, слегка ударив раскрытыми ладонями по мраморному столу. Сияющие глаза нолдо весело сузились, смотря на слегка сконфузившуюся чародейку, но без какого-либо негатива. Словно старший брат умилялся, смотря на младшую сестру.
— Повезло тебе, Джайна, что ты очнулась рядом с Гондором, а не, скажем, в Золотом Лесу. Там бы ты в полной мере смогла бы вкусить внешний и моральный облик тех Эльдар, что тебе хорошо знакомы, — в баритоне кузнеца просочился лёгкий намёк на презрение по отношению к пресловутым обитателям Золотого Леса. — И нет, никого из присутствующих ты не обидела. Не ты первая сравниваешь наш народ скорее с людьми, чем с нашими сородичами из других мест Арды.
Главный оружейник Минас Тирита вновь хмыкнул. Но на этот раз ухмылка вышла куда более жёсткой.
— Знаешь, Джайна. Когда-то очень давно, мой наставник, величайший из Эльдар, который ходил по земле Арды, стоя на площади павшего города, лишившегося своего света — ведь Древа тогда погасли, оставив свой свет лишь в глазах тех, кто их видел, — сказал, в числе прочего, одну важную вещь. «Сидеть и оплакивать свою горькую участь — бесполезно. Вы можете продолжать страдать, оплакивая безвозвратно ушедшее — или шагнуть во Тьму, горя изо всех сил, чтобы сквозь боль и смерть прийти к победе». Он призывал нас идти дальше, чем Оромэ, терпеть больше, чем Тулкас. Пылать, идя за нашим врагом и нашей мечтой о новом доме для Нолдор — до края земли. Пока знамя с восьмиконечной звездой не взовьётся над свободным от чужой воли королевством в Эндорэ — или пока последний из нас не падёт.
Джайна слегка моргнула, понимая, о ком именно говорил кузнец. Легенда об исходе Нолдор из Амана была давно прочитана. Праудмур, конечно, знала, что Ангарин являлся крайне древним эльфом. Но вот о том, чей он ученик, мастер упоминал впервые.
— Ты говоришь о том, что победы в итоге обернулись расколом и упадком, что после этого мы не смогли восстановиться, — Ангарин, меж тем, продолжал. — Отчасти — так оно и есть. Проклятие Мандоса, что преследует каждого из Нолдор с рождения, даёт о себе знать. Да и шрамов на теле нашего народа с избытком. Единству Нолдор, как народа, положила конец резня в Альквалондэ и размолвка, произошедшая в Лосгаре. С тех пор единого короля Нолдор, считай, не было — в лучшие годы, уже после примирения, был лишь союз между двумя королевствами. Феанаро, лучший из нас, наш учитель, вождь и король — пал от руки самого Мелькора, обернувшись пеплом после смерти — он и его сводный брат, Ноло… Финголфин, — Ангарин явно поправился, переходя с квенья на адунаик, чтобы не усложнять волшебнице жизнь. — Отбросив прежнюю вражду в миг гибели, они живым щитом встали на пути у самого Падшего Валы, нанеся ему девять незаживающих ран, не дав его армии пройти дальше, в глубь наших земель.
Пальцы оружейника медленно сжались в кулак — так, что костяшки пальцев побелели. Сидевшая рядом дочь слегка прикусила губу. Линдфалмар молчал. Но в его взгляде, что на мгновение стал заметен Джайне, она увидела мало с чем сравнимую тоску — словно для Воспевающего Волны рассказ кузнеца был чем-то по настоящему личным, а не просто уроком истории.
— Аредэль, Белая Леди Нолдор, супругу нашего принца Куруфина, унесла Пятая Битва. Воительница до последнего отбивалась от орков, истратив все стрелы — но так и не давшись им живой. Трёх наших принцев — Келегорм, Куруфин, Карантир — погубила вторая Дориатская резня. Как и мою сестру, в честь которой Мэнэлдиль и была названа, — мастер ласково потрепал дочь за плечо. — Близнецов Амбаруссар забрала битва в гаванях Сириона. Последних же из детей Феанаро, старших, переживших всех остальных, — сияющие глаза зло сощурились, вспыхнув так, что Джайне пришлось сдержаться, чтобы не отшатнуться, — погубило уже воинство Валинора. Не верь бредням из некоторых хроник про то, что Сильмариллы, творение нашего короля, его душа и мастерство, отказались принимать его наследников, кровь его крови. Хорошая байка, чтобы в очередной раз прикинуться чистыми, не более того. И в довершении всего, уже во Вторую Эпоху — пал Келебримбор, внук Феанаро от Куруфина и Аредэль. Наш последний принц из королевской семьи Первого Дома.
Ангарин расслабленно разжал кулак, глубоко вздохнув и постепенно придя в себя, успокаиваясь.
— Ты отчасти права в том, что Эльдар зачастую живут воспоминаниями о прошлом. Так уж мы, отчасти, устроены. Проживая бесконечно долгую жизнь — поневоле начинаешь помнить иногда слишком многое. История Нолдор не была вымощена розами. Это история крови, междоусобиц, потерь, побед и поражений. Разница в одной простой вещи. Наши западные сородичи, в основном, предаются воспоминаниям, грезя о прежних временах, но не чувствуя в себе сил вновь попытаться подняться с колен на ноги. Большинство Эльдар твоего мира, судя по твоим словам, предпочитают жить иллюзией того, что мир вокруг них не меняется. Предпочитают жить в своём внутреннем мире, где они — по-прежнему на вершине.
Он покачал головой.
— Мы же — используем наши воспоминания, как мотиватор наших нынешних деяний. Как топливо для того, чтобы гореть, а не тлеть. Мы учимся приспосабливаться к тому, как меняется мир. Боремся с Проклятием, что даровал нам Намо Мандос, с помощью нашего чародейства. Адаптируемся, стараемся успевать за временем. Горим. Не даём нашему народу уйти в небытие, как этого хотели бы слишком многие. Потому что…
— Кажется, начинаю понимать, — Джайна грустно улыбнулась. — Потому что если вы сдадитесь, то все жертвы прошлого окажутся бесполезны. Вы продолжаете бороться — ради будущего своего народа. И ради тех, кто был до вас.
— Именно.
Ангарин осушил свой кубок.
— Что же касается того, почему мы так хорошо поладили с людьми Гондора, — нолдо улыбнулся. На этот раз уже тепло, с лёгким весельем. — То причин две. Никогда не задумывалась, откуда на старом гербе Нуменора семь восьмиконечных звёзд над белым древом?
— Я сначала полагала, что из-за родственных связей. Пока не поняла, что это не совсем так.
— Почти. Во-первых, первый король Нуменора, Элрос, как ни посмотри, но сын Первого Дома. Воспитанник старших детей Феанаро, который предпочёл принять судьбу смертного, но не идти на поклон к тем, кого считал виновниками в смерти своих приёмных родителей. Зато всю жизнь тяготел к своим названным родичам, даже пригласив согласившихся перводомцев к себе, на остров-звезду. Откуда в итоге пошёл Нуменор — и мы, Нолдор Пеларгира.
Сияющие глаза чуть вспыхнули — явно приятными воспоминаниями.
— Вторая причина куда более прозаичная. В отличие от тех, кто принял в своё время помилование Валар, у нас с людьми одна судьба.
Джайна вопросительно подняла бровь. Ангарин же скрестил руки на груди.
— Для наших западных родичей всегда открыт путь к отступлению, Джайна. Которым они активно пользуются всю Третью Эпоху. Ползут обратно, на Запад. На поклон к Валар, которые сначала не смогли их защитить, затем — прокляли, а теперь — даже не пускают обратно в Валинор, отдав им на заселения остров на границе. Можно сказать — за чертой осёдлости, — едкий сарказм не выдержал, всё же пробился в голосе мастера. — Мы же… Первый Дом не принял помилования. Нет у нас общих дел с теми, кто мало чем отличается от Врага в своей жажде власти над Рождёнными. Кто немало попил нам крови, во всех смыслах этого слова, а ныне — удерживает души многих наших сородичей в глубине Чертогов Ожидания. И потому, в отличие от других, нам отступать некуда. Арда, Эндорэ — тот последний рубеж, за которым пропасть и забвение. И в этом я, моя дочь, Линдфалмар или Моранор — ничем не отличаемся от вас, людей. Поэтому мы и встали с людьми плечом к плечу, чтобы вместе победить — или погибнуть. В любом случае, судьба эта будет общей.
Руины Даларана
— А вот здесь, — когтистый палец Медвежьей Шкуры указал на север карты, слегка царапнув пергамент. Карта была явно местной, скорее всего — стащенной одним из друидов во время их путешествия вслед за караваном. — Судя по всему, граница. Причём с соседями у наших смуглых знакомых отношения не лучшие. Вся линия в небольших фортах и крепостях. И войск там порядком. Небольшие отряды периодически отправляются на чужую землю. Но и обратные случаи были. Один раз, к примеру, один из наших Воронов застал стычку. Примерно в этом месте.
— И кто такие? — Вариан, стоявший слева от Ветрокрылой, с любопытством проследил за пальцами бывшего напарника по гладиаторской арене. — Люди или…
— Люди. Во всяком случае, ни эльфов, ни кого бы то ни было ещё я там не видел, — отрицательно покачал головой Бролл. — Однако то, что принадлежали они к другому племени, это точно. Не такие смуглые, как местные. Да и вооружение у них гораздо лучше. Вместо луков — лёгкие многозарядные арбалеты, к примеру. Но ни огнестрела, ни пушек я там по-прежнему не увидел. Судя по всему, тот отряд пришёл из крепости на северо-западе, — ночной эльф показал город, расположенный на берегу узкого, точно кинжал впившегося в плоть материка, залива, что, судя по всему, находился прямо на границе между двумя королевствами. — Местные, когда лопотали на своём, называли это место «Умбар». Это слово мы уже более-менее научились вычленять из их речи. И недовольства с неприязнью в их голосе было предостаточно. Северян, во всяком случае, западных, здесь явно не любят.
— А что здесь? — Тралл, возвышавшийся над остальными членами совета офицеров, точно утёс над побережьем, указал на территорию на северо-востоке, отделённую от западного соседа кольцом гор. — Духи огня сильны в той стороне. Очень сильны.
— Ещё одно государство, судя по всему. Причём, судя по тому, с каким благоговением говорят о тех местах — очень важное и для местных в том числе, — друид с сожалением склонил голову. — Больше, не зная языка, вычленить было трудно. Что до духов огня, то ничего удивительного. Там явно находится вулкан. Причём большой. Находясь в небесах, на северной границе мы видели его зарево и чёрный дым, что он извергает.
— Аналог Чёрной Горы? Восхитительно, — по личному мнению Верисы, раздражённое и саркастичное лицо Верховного Магистра так и требовало познакомить его с чьим-нибудь кулаком. А уж если учесть и без того не самое радужное настроение эльфийки, вызванное множеством разных причин, так и вовсе. — Надеюсь, хотя бы, что кого-нибудь вроде Рагнароса здесь не предвидится…
Пальцы уроженки Кель’Таласа выбили неровную дробь по поверхности стола. Высасывающее досуха чувство пустоты сродни голоду, но не телесному, что в последнее время было частым спутником как Ветрокрылой, так и каждого из уцелевших кель’дорай и син’дорай, постепенно поднималось откуда-то из тёмной глубины сознания вверх, начиная от кончиков пальцев и до корней волос. Мысль сама собой попыталась бусиной соскочить с нити обсуждения на небольшой мешочек с дневной нормой арканных кристаллов.
Капитан следопытов Серебряного Союза прекрасно знала причину, по которой Роммат сейчас стал ещё менее приятным собеседником, чем обычно. Жажда. Проклятие каждого эльфа, который раньше был благословлён жизнью рядом с Источником Вечности, а позже — с Солнечным Колодцем. Магический голод организма, что с детства привык к чистому волшебству, бегущему по жилам. То, что настигло всех уроженцев Кель’Таласа, когда главная святыня их народа была уничтожена, и то, на что у тех, кто назвался эльфами Крови, и тех, кто предпочёл остаться Высшими, нашлись разные ответы. Пока одни пустили в себя Скверну, другие либо полностью отказались от магии, медленно угасая, либо находили иные способы утолить жажду. Верисе и её следопытам в этом плане, можно сказать, повезло — Кольца, секрет создания которых передал дракон Кориалстраз, смогли решить проблему, помогая вытягивать аркану, рассеянную в окружающей среде. А когда Колодец оказался восстановлен, жажда и вовсе сошла на нет.
И вот — снова. Пока чародеи из числа людей и других рас просто испытывали некоторые трудности в создании заклятий, постепенно переиначивая их на новый лад, а друиды из числа жителей Калимдора и вовсе чувствовали прилив сил, бывшие когда-то одним народом эльфы снова столкнулись со своим самым страшным врагом — после, разумеется, Пылающего Легиона и Плети.
И пока что решения этой проблемы даже на горизонте не было видно. Несмотря на урезанные, буквально по кристаллу рассчитанные пайки, рано или поздно оставшиеся в Даларане запасы покажут дно. Кольца Красуса в этом клятом мире просто отказывались работать. Для постройки магических святилищ не было ничего, похожего на лей линии. Заготовка новых арканных кристаллов пусть и велась, но была занятием крайне долгим — животных, насыщенных арканой, в этой местности не водилось. Так что собирать рассеянную энергию приходилось по крупинкам, практически из воздуха.
Однако, в любом случае, это не было решением проблемы. Максимум — заморозкой, которая не позволила бы всем населявшим сейчас руины Даларана эльфам зачахнуть. И с почти что постоянным чувством потустороннего голода, что ненадолго отступал только после поглощения арканного кристалла, теперь приходилось мириться каждому. Прямо как в старые недобрые времена после падения Луносвета и уничтожения Солнечного Колодца.
Уже привычным усилием воли отгоняя от себя мысли о том, чтобы утолить жажду прямо сейчас, Ветрокрылая вновь сосредоточилась на разговоре. Ей сегодня в ночь посты караульных обходить. Сытость ещё понадобится.
Что же получалось в сухом остатке, если верить наблюдениям друидов Бролла и той карте, что принёс он сам, Парящий Город приземлился на южной окраине местных цивилизованных земель. Было ли что-то дальше к югу — неизвестно. Королевство это занимало обширную территорию, упираясь в пустыню на юге и во вражескую крепость на севере. Большинство его территорий составляли степи и саванны, реже — джунгли, в основном сосредоточенные в центральной части страны. С Запада, далеко от Даларана, земли эти ограничивались морем.
Серые слегка светящиеся глаза вновь пробежались по очертаниям материка и обозначениям населённых пунктов.
С точки зрения Азерота, эта земля была развита неплохо, пусть местная культура и была пока что для них загадкой — подобные одежды, язык и манера себя вести штормградцам и лордеронцам были незнакомы. Лежавшее к северу от Даларана королевство в изобилии строило города, крепости и поселения. В том числе и весьма крупные, служившие, судя по всему, столицами областей — местная жизнь, во многом, концентрировалась вокруг них, подобно расходящимся от сердца венам и артериям. Развито было и сельское хозяйство, начиная с оросительных каналов и заканчивая использованием гигантских животных, напоминавших элекков, служивших дренеям верховыми скакунами, только размерами куда крупнее.
С другой стороны, несмотря на относительную развитость, местные серьёзно отставали от жителей Азерота как в инфраструктуре, так и в вооружении. К примеру, пороха тут, судя по всему, не знали, не говоря уже о более интересных технологических чудесах, вроде дирижаблей, метро или воздушного флота. Да и многочисленных чародеев видно не было, хоть следы магических воздействий в городах и чувствовались.
Из плохих новостей — Ветрокрылая слегка поморщилась, услышав о подобном варварстве — здесь, похоже, было в ходу рабство. Не каторжный труд преступников и не гладиаторские бои, на которых выставляли военнопленных и нарушивших закон. Полноценное рабство, как у старой Орды или Отрёкшихся! Бролл несколько раз видел в крупных городах невольничьи рынки, где живой товар обоих полов, похоже, выставляли на торги. Варварство. Но, даже если отбросить моральный аспект в сторону, Даларан сейчас находился не в том положении, чтобы нос морщить — это создавало ещё одну опасность в будущих возможных отношениях с этими соседями. Если азеротцы проявят слабость, если местные сочтут, что взять рухнувший с небес город им по зубам и дело того стоит — смуглолицые вполне могут попытаться разжиться новыми невольниками за счёт пришельцев.
А значит, в случае чего — следовало быть готовыми показать зубы.
Впрочем, были и более приятные моменты. Помимо карты, друиды утащили из книжной лавки несколько книг на неизвестном языке. Это, конечно, не могло сравниться с возможным пленником, с которым могли бы поработать чародеи, таким образом выучив местное наречие (а жаль. Когда решался этот вопрос — эльфийка стояла именно за подобный вариант), но уже было чем-то. Со временем, проблема языкового барьера будет преодолена.
— И что думаешь, друг? Ты видел их вблизи. Полагаешь, мы сможем договориться хотя бы о мире? — в голосе Вариана, питавшего здоровое недоверие к этой земле, скользила змеёй тень сомнения.
— Пока что, за исключением рабовладения, я не видел ничего, что могло бы осложнить это, — добродушно фыркнул Медвежья Шкура, скрестив руки на груди. — Люди… как люди. Смуглые — ну так неудивительно, на такой жаре. Ну, поменьше, чем азеротцы, одеваются по-другому. Ну что же. Полагаю, если мы покажем, что с нами лучше мириться и торговать, а не воевать, то проблем не должно быть. А предложить у нас есть что. Единственное, что смущает меня — это всё-таки отсутствие каких-либо других рас в их городах. И та ненависть, что, по твоим же словам, была в глазах того посланца, который разговаривал с Резерфордом и Верисой. Тогда ты и Тралл предположили, что эльфов здесь не слишком любят, но явно знают об их существовании. Теория подтвердилась — я видел несколько изображений и гравюр сражения с кем-то, очень на них похожими. Но тех, с кого эти гравюры могли писаться, не видел ни одного, даже среди рабов или рабынь. То ли это настолько дорогой и редкий товар, что позволить его себе могут только местные правители, то ли их вообще предпочитают не брать в плен.
— Похоже, придётся объяснять им, что наши эльфы не имеют к местным отношения…
— А я бы не стала сбрасывать со счетов и обратный вариант, — включилась в разговор капитан Серебряного Союза, коснувшись пальцами подбородка и размышляя. Чутьё следопыта подсказывало ей, что запасной вариант здесь иметь попросту необходимо. Вериса хорошо запомнила отчётливое желание убийства, направленное на неё, в глазах молодого предводителя отряда. — Если мы с правителями этой земли не договоримся — возможно, стоит обратить внимание на их противников? Ты сам сказал, Бролл, что на северной границе здесь постоянные стычки. Возможно, стоит отправить разведку ещё севернее? В ту крепость на берегу залива и дальше.
— Сомневаюсь, что, даже если мы найдем общий язык с врагами тех, на чьей границе мы оказались, они смогут как-то помочь нам в случае чего, — возразил Роммат. — Понимаю твоё нежелание сотрудничать с расистами — кому, как не знавшему Гаритоса подобное знать! — однако есть одно «но». Между нами и северянами будет целое королевство. Они ничем не смогут нам помочь.
— Утопающий хватается за соломинку. Если нам придётся воевать со всей страной, а вариант этого исключать нельзя, нам придётся искать того, кто сможет в этом помочь. И, возможно, — Ветрокрылая слегка закусила губу, — куда нам придётся эвакуировать население Даларана в том случае, если мы будем вынуждены оставить город. Но чтобы подобный экстренный вариант хотя бы в теории мог случиться — нужно прорабатывать его уже сейчас.
— В любом случае, нам действительно необходимо узнать, что находится дальше на севере, — прервал зарождающийся спор Верховный Король Альянса. — Карта, которую ты принёс, Бролл, говорит об этом крайне обобщённо. Нужно выяснить, что находится дальше, за этим… Умбаром. И кто там проживает…
Шум снаружи заставил участников совета повернуть головы.
— Господа, — вошедший кель’дорай в форме Серебряного Союза быстро отдал честь, входя. — Прошу прощения, что прерываю. У нас… небольшое происшествие.
— Вольно, — Вериса слегка кивнула своему подчинённому, сощурившись и подобравшись, точно хищник перед прыжком. Что там ещё успело произойти? — В чём дело?
— Была попытка пробраться в хранилище арканных кристаллов со стороны одного из ваших, — серые глаза Высшего эльфа повернулись к Верховному Магистру, мрачно сверкнув при этом, — подчинённых. Из младших учеников Похитителей Солнца, которым повезло выжить при падении города. В данный момент он арестован.
Роммат вихрем, не говоря ни слова, ринулся на улицу, сжав в руках посох и едва не сбив посланника. Переглянувшись с Варианом и Траллом, эльфийка шагнула следом, стараясь не отставать от несбывшегося суженного. Мысли в голове роились, подобно растревоженному улью пчёл, одна мрачнее другой.
Верховного Магистра она нашла рядом со входом в анклав Похитителей Солнца, что сейчас служил складом для всего ценного, оставшегося от прежней силы Даларана. В том числе здесь располагалось и хранилище, из которого эльфам выдавали их дневные пайки. Роммат, отложив посох в сторону, выглядел совершенно нетипично для себя. Во всяком случае, сама Вериса ещё ни разу не видела, чтобы почтенный наставник академии Ярости Солнца, который, как правило, не утруждал себя физическим трудом, держал за грудки молодого эльфа Крови, немилосердно его тряся.
— Сколько ты успел сожрать, пока не обнаружили? Сколько? Говори, — голос чернокнижника резал, словно ножом. Он ещё раз встряхнул своего подопечного так, что ноги эльфа даже чуть оторвались от земли.
Ветрокрылая вопросительно перевела взгляд на стоявшего рядом стража из числа людей. Охранять хранилище поставили именно их, как лишённых зависимости от арканы. Тот пожал плечами.
— Попытался пробраться в хранилище тайком. У него даже получилось — через трещину в боковой стене. Мы застали его прямо на месте преступления, когда он поглощал энергию из кристаллов.
Пальцы Ветрокрылой чуть дёрнулись. В голосе мага чувствовалось лёгкое презрение… и даже толика превосходства. Даларанец явно чувствовал себя и свой народ отомщёнными за высокомерие эльфийских чародеев, свойственное уроженцам Кель’Таласа. Вот только теперь он пусть и испытывал дискомфорт от непривычного поведения местной Арканы, чувствовал себя нормально. А вот эльфы… что уж там говорить.
— Так сколько? — баритон Роммата зазвучал угрожающе. И в то же время в нём чувствовалось настолько сильное беспокойство по отношению к этому мальчишке, что казалось, он опасался за жизнь пойманного. Обычно ехидному и желчному магу такое совершенно несвойственно.
Или это было беспокойство не за ученика, а за невосполнимый сейчас ресурс?
— Четыре. Прошу, Верховный Магистр! Я уже не мог работать. Все мысли только о треклятой жажде. Я так больше не могу…
Ответ черноволосого син’дорая был неожидан даже для Верисы. Послышался звон оплеухи. Голова воришки дёрнулась слегка в сторону. Пошатнувшись, он, больше не удерживаемый руками наставника, совершенно неэстетично рухнул на седалище. Из светящихся зеленью Скверны глаз брызнули слёзы — удар, судя по покрасневшей левой половине лица, был крайне силён.
— Идиот, — голос дяди принца Кель’Таса звучал неестественно спокойно. Словно и не повышал голос минуту назад. Однако то, что он допрашивал подчинённого прилюдно, уже говорило о колоссальном напряжении Магистра. — Твоё счастье, что тебя поймали раньше, чем ты успел натворить дел. Не дурак ведь, Ларон. Ты прекрасно знаешь, к чему может привести такое бесконтрольное поглощение. Зависимость прогрессирует. Решил первым Презренным в этом мире стать? Если да, то лучше скажи сразу. Я тебе голову откручу прямо сейчас, пока ты не уступил Жажде окончательно и не начал бросаться в поисках арканы на своих собратьев. Потому что сегодня, решив залезть в общий запас, ты сделал хороший такой шаг на этом пути. К черте, за которой возврата уже не будет.
Длинная серебристая бровь капитана следопытов слегка приподнялась вверх. Пожалуй, на её памяти это был первый случай, когда она видела этого эльфа, искренне беспокоящегося о подопечных.
Он рывком вздёрнул провинившегося, поставив того на ноги.
— Пять ударов плетью, — произнёс Роммат жёстко, обращаясь уже к подошедшему стражу в одеждах Похитителя Солнца. Тот встал за спиной Ларона, положив тому руку на плечо. — После чего — на неделю на самую грязную работу. Пусть мозги прочистит. Что касается вас, — зелёные глаза повернулись в сторону стороживших хранилище людей. — Следить лучше надо. Дневной наряд вне очереди обоим. Вызовите свою смену.
— Но…
— Выполнять, — в голосе эльфа Крови сверкнула сталь. — Или мне передать этот приказ через короля Ринна?
Вериса не выдержала — скривилась при виде поникшего воришки. Син’Дорай, едва не продавшие свой народ в рабство демонам ради утоления жажды и выгнавшие из Луносвета тех, кто не был согласен с их мировоззрением, сейчас в очередной раз показали правдивость своей репутации. Вот уже потерявшие голову наркоманы попытались наложить руки на общее, совершенно не думая о других.
Однако червячок собственного голода быстро стёр гримасу с лица. Словно напоминая — несмотря на то, что эльфы Крови, в своё время пересевшие с Арканы на Скверну, подвержены этому чувству сильнее, от жажды не застрахован никто. И её следопыты в том числе. Оставалось лишь надеяться, что дисциплина, которую она вбивала в Серебряный Союз, поможет им держать себя в руках. И что проблема будет решена до того, как каждый эльф в Даларане превратится в треклятого Презренного, что готовы убить и родную мать за арканный кристалл.
Мрачнее тучи, эльфийка побрела обратно на совет вслед за Ромматом, размышляя над тем, что после окончания обсуждения она, пожалуй, проведёт среди своих подчинённых внеплановую тренировку. Чтобы дурные мысли в голову забирались пореже.
Минас Тирит, лаборатория Цитадели
Взрыв! Грохот, вполне напоминавший своим звучанием настоящую грозу, сотряс лабораторию до самого основания. Небольшая, не больше полуметра в длину, вытянутая, похожая на лабораторную пробирку пушка лопнула вдоль всей длины, разбросав вокруг куски раскалённого металла пополам с почти мгновенно сгорающим пироксилином. Смертельный град попытался разлететься по всему помещению, угрожая покосить наповал неудачливых экспериментаторов. Однако вместо этого большинство осколков завязли в передней границе замерцавшего синим купола, которым был окружён испытательный образец.
С проклятием, достойным дочери Адмирала Праудмура, Джайна взмахнула рукой, усилив щит — несколько крупных обломков едва не пробились сквозь магическую защиту. Пришлось влить чуть больше арканы, чтобы окончательно загасить их стремление всех угробить.
— Не то, — чародейка отрицательно покачала головой, смотря на развороченную заготовку и садясь за стол. — Не то…
Устало подперев голову рукой и с тоской посмотрев на миниатюрную работающую модель молниевого конденсатора, стоявшую рядом, Праудмур, выдохнув, перевела взгляд на подругу. Мэнэлдиль же, казалось, и глазом не моргнула, когда прозвучал взрыв — да и сама неудача её не слишком сильно расстроила.
— Новая смесь слишком мощная, — авторитетно заявила она, делая пометки в толстой тетради, которая служила научным журналом пушечного проекта. — Заготовку такого типа мы делали ещё в тот момент, когда экспериментировали с обычным порохом. Она показала себя неплохо. Здесь же — рванула после второго выстрела. А до этого — после третьего. Первая и вовсе в первый же раз лопнула. Так что придётся либо класть его существенно меньше, но это скажется на дальности полёта камня или ядра. Наше волшебство всё-таки не всесильно. Либо что-то делать с самой пушкой. Иначе, — эльфийка запнулась, вспоминая новое слово. — Как ты его назвала? Пироксилин мы сможем использовать только в качестве снарядов или ловушек. Ну, если, конечно, не хотим менять орудийный расчёт после каждого третьего выстрела. Но что-то мне подсказывает, что ни Стражи, ни Маршал Белой Башни такой размен на несколько выстрелов… не очень одобрят.
— Тонко подмечено, — фыркнула уроженка Азерота, слегка массируя пальцами веки. Сказывалась бессонная ночь, проведённая за письменным столом.
— Так, — её тут же встряхнули за плечо. — А ну, не спать! У нас впереди ещё работы полный горн! Джайна, мы уже на верном пути. После долгих лет экспериментов ата, мы с тобой сможем воссоздать то, над чем и люди, и Нолдор бились целую эпоху! — девушка получила ещё один толчок.
— Мне бы твою уверенность. Мэнэлдиль, хватит меня мучить на сегодня. Я уже не пятнадцатилетняя ученица Кирин Тора перед экзаменом, я спать хочу…
— Уверенность у тебя будет, если ты прекратишь клевать носом, подруга. И нет, давай, вставай, нечего лениться. Нам нужно проверить расчёты, — колдунью вновь немилосердно потрясли за плечо, точно плюшевого тюленя, с которым дочь морей когда-то засыпала в детстве. Но спать хотелось всё равно…
В какой-то момент немилосердной побудки Джайна почувствовала, что через тёплую ладонь нолдиэ в неё вливались новые силы, точно по венам вместе с кровью пробежала какая-нибудь стимулирующая смесь, которыми иногда баловались ученики Даларана, чтобы тратить и ночное время на подготовку к семинарам и экзаменам. Липкий усталый сон постепенно отступил, мысли вновь стали ясными. Эльфийка явно прибегла к бодрящей заклинательной песне, чтобы привести свою напарницу в чувство.
Фыркнув, золотоволосая волшебница подняла голову со скрещенных рук, на которых та покоилась, после чего с весёлой иронией посмотрела на стоявшую рядом победно хмыкнувшую Мэнэлдиль. Что ни говори, но дочь Ангарина умела как добиваться своего, так и заражать своим творческим энтузиазмом остальных, хотели они того или нет. Вот уж над кем действительно было не властно ни время, ни усталость, ни проклятие Мандоса, вроде как подтачивавшее всех изгнанников из Валинора!
— Ладно, твоя взяла, — Праудмур покачала головой, потянувшись к тетради с записями. — Давай посмотрим, в чём может быть подвох, и почему наши макеты не переживают, как правило, трёх залпов.
Да уж, в дни вот такого медленного, скрипящего продвижения наугад Джайна, наверное, могла бы остро пожалеть, что практически не уделяла времени и внимания в своём родном мире пушечному делу. Подготовка уроженки Кул Тираса ограничивалась лишь общей теорией создания пушек, устройством корабельных орудий и, разумеется, алхимии, познания в которой и позволили ей путём проб и ошибок воспроизвести состав чёрного пороха и пироксилина. Не более того. Что поделать, её коньком всегда являлась сила, что была при своей владелице постоянно. Аркане не требовалось вспомогательные устройства в виде металлической бомбарды, чтобы испепелить врага на месте или разрушить часть крепостной стены. И уж тем более чародейка никогда не думала, что ей придётся с нуля продвигать развитие артиллерии в государстве, что до этого не знало ничего подобного. На многие аспекты теоретических знаний Праудмур просто не хватало. Приходилось брать то немногое, что было в памяти, после чего идти наугад, фактически вслепую, на ощупь, зачастую пытаясь изобрести табуретку, причём такими методами, что дворфы Стальгорна, первыми из смертных созданий титанов создавшие пушки, наверняка подняли бы девушку на смех. Один только способ добычи грозовой кислоты чего стоил!
Но молниевый конденсатор, по крайней мере, хорошо себя зарекомендовал на этапе создания уменьшенной модели. После долгих обсуждений, Джайне и её напарникам пришлось изрядно изменить конструкцию устройства. Например, полностью отказаться от стеклянного корпуса колбы, заменив его на металлический — стекло слишком часто раскалывалось, если рождаемая магией рун молния срывалась с проводника. Лучше всего для этой цели подошла нолдорская сталь, лёгкая и прочная. А для того, чтобы молния не била сквозь металл, конструкцию заключили в корпус из толстого слоя керамики. В целом полученное маленькое устройство оказалось вполне рабочим. С его помощью даже получилось создать достаточное количество «воздушной» кислоты, что потом пошла на пироксилин, с которым девушки как раз сейчас и экспериментировали.
В общем и целом — проект оказался достаточно удачным. Ангарин был доволен. Молниевый конденсатор уже можно было потихоньку воплощать в полноценном размере.
Что же касалось пушек, то, если опустить, к примеру, форму дула, над которым ещё работать и работать…
— Основная проблема — в шве, — сидевшая напротив нолдиэ, как главный знаток кузнечного дела в тандеме, авторитетно потыкала пером в изувеченный макет. — Каждая из трёх пушек просто-напросто лопалась по шву — и пиши пропало, конец и пушке, и тем, кто из неё будет стрелять. В теории, мы могли бы утолщить стенки до такой степени, что даже хороший заряд твоей новой смеси не сможет разнести её на куски. Но тогда и тяжесть самого орудия возрастёт. Учитывая, что нам готовые орудия нужно будет тащить до Осгилиата — не самый лучший вариант. Чем тяжелее и неповоротливее оружие, тем больше риска, что оно во время, скажем, отступления из города, сможет попасть в руки орков. А этого допускать нельзя. Останется только взрывать все пушки в день возможного отступления из города. Не пойдёт.
— А мы не можем, теоретически, нанести несколько рунных цепочек, что уменьшат её вес? — Джайна почесала пером кончик носа, размышляя. Артефактное волшебство Нолдор действительно могло творить чудеса. К примеру, именно с его помощью снаряд, движимый сгоранием пороха, можно послать куда точнее и по более предсказуемой прямой траектории, чем на обычном оружии. Не говоря уже о повышенной дальности. — Или напротив, укрепить шов?
— Можем, — кивнула эльфийка. — Однако «но» — всё то же, почему мы не можем всю пушку расписать рунами. На абы какой металл их не положишь. Железо или простая сталь здесь не годятся. Нужна наша, нолдорская. И небольшими стальными накладками, как в случае с другими нашими идеями, здесь не обойтись. Здесь нужно влиять на прочность и вес всего орудия. А ковать из такого металла пушку целиком… накладно будет. И слишком долго, с учётом времени на создание нашей стали.
Дочь Ангарина задумчиво нахмурилась.
— Не говоря уже о том, что в этом случае ковать такие пушки смогут только Нолдор — люди Гондора, несведущие в магии, смогут выполнять лишь наиболее простую работу. Что не слишком хорошо, учитывая, сколько нам на весь Гондор их надо. Да Морской Страж наверняка захочет снарядить ими свои корабли.
Праудмур кивнула, размышляя. К сожалению, подруга права. Возможно, некоторые такие орудия и получатся сделать. Хотя бы для того, чтобы поэкспериментировать с размерами и огневой мощью возможных «красавиц» — подобрав нужную последовательность тенгв, можно будет создать действительно смертоносную машину, грубо преувеличивая, бьющую от Минас Тирита до Мордора. Но подобные «игрушки» явно будут штучными. Для установки в Пеларгире или Минас Тирите. Но для массового (относительно, по местным меркам) производства нужно что-то более простое.
Возможно… Возможно стоило поискать ответ не в том, из чего сделать, а в том, как?
— А если попытаться не выковать её, а отлить, как колокол? — начала размышлять вслух чародейка. — С созданием формы, конечно, плакать навзрыд мы будем долго. Но в этом случае мы сможем избежать слабого места в виде шва — конструкция будет целой.
— Мммм, — Мэнэлдиль по привычке закусила губу, напряжённо думая. — В принципе, можно попробовать. Но чугун слишком хрупкий и ломкий, хоть и делать его легко. Снова придём к той же проблеме, что и сейчас. Дёшево, но эта скупость заставит солдат Гондора заплатить жизнями. Из стали может получиться хорошо. Но зачарованных печей, что смогут выдавать такой жар и в таком количестве, не так много. Мы вооружать армию будем несколько десятков лет, даже учитывая то, что магия Нолдор способна ускорить процесс. Думаю, отлив стальных мы запустить сможем. Особенно если Страж Закона нам поможет с этим. Но только параллельно с чем-то ещё. Нужен металл, достаточно легкоплавкий для отлива. При этом прочный, но и пластичный, чтобы его не разрывало, как чугун. И, желательно, достаточно часто встречающийся — потому, что по вышеперечисленным свойствам нам идеально подошёл бы морийский или нуменорский мифрил. Но что-то я сомневаюсь, что князь Моранор даст переплавить на пушки свой флагман…
Девушки поневоле хихикнули, представив себе, как они вдвоём пытались донести до Морского Стража, что ради создания орудий пришлось бы пожертвовать его любимым металлическим чудовищем, наводившим ужас на всех южных пиратов. Джайна, правда, об этом корабле лишь слышала, но услышанного вполне достаточно, чтобы понять, как далеко и в какие места драконов сачком для бабочек ловить их пошлёт князь Пеларгира.
Отсмеявшись, человек и нолдиэ в задумчивости переглянулись. Голубые глаза встретились с серыми, слегка сощурившись. Затем, словно поймав мысль за два кончика нити, напарницы произнесли одновременно, миг в миг.
— Бронза!
Перо Мэнэлдиль забежало по странице журнала, уже выписывая расчёты. Джайна же призадумалась, вспоминая, что материал этот, во многом весьма неплохо подходящий для их дела, она особо в Гондоре и не видела. В украшениях жители Минас Тирита предпочитали серебро, которого в Белых Горах в избытке. Для повседневных нужд вовсю использовались чёрные металлы. Наиболее же зажиточные горожане, из числа нобилей, могли позволить себе золото или нолдорскую сталь. Ну или, в случае всё того же Моранора, оставшийся с совершенно древних времён флагман, выкованный из истинного серебра. Праудмур честно не хотела задумываться о том, сколько могла стоить эта штука, и насколько богат был в своё время Нуменор, раз мог позволить себе флот из таких чудовищ, даже по меркам Азерота.
Озвученные соображения по бронзе она и передала своей коллеге по лаборатории. Та слегка отмахнулась пером.
— Мы бронзу действительно используем редко. В Гондоре она спросом не пользуется. Но и медные, и оловянные шахты у нас есть, и сплав идёт за пределы страны. Другое дело, что владеют ими не совсем подданные Триумвирата. Точнее, не все из них приняли это подданство, хоть и проживают у нас. Платят налоги с прибыли, но дела ведут, по большей части, отдельно от наших горняков. Так что договариваться с ними лучше порознь. Но ата их хорошо знает. Предлагаю завтра прогуляться в город и поболтать. Что скажешь?
Минас Тирит, четвертый ярус
Если говорить об устройстве Белого Города, то больше всего он напоминал круги на воде, где центр, куда попал камень — Цитадель, а каждый ярус — всё больший круг, окружающий остальные. Чем выше и ближе к Цитадели, тем более зажиточные и знатные горожане и нобили там жили. Чем выше поднимались стены, тем зачастую вычурнее становилась кладка белоснежного камня. Впрочем, это не мешало столице сохранять свой единый стиль, в котором переплетались творения людей и Нолдор на протяжении всех своих уровней. У Джайны язык бы не повернулся назвать первый ярус трущобами. Несмотря на угрозу постоянной войны, столица жила привольно.
При этом зачастую город делился от яруса к ярусу не только по достатку, но и по роду занятий. К примеру, на первом уровне, если пройти от площади перед воротами немного вправо, начинался огромный рынок, вольготно раскинувшийся по всему внешнему кольцу. Четвёртый же ярус был отведён заслуженным ремесленникам — из тех, чьё мастерство было уважаемо и признаваемо в городе. В каком-то смысле, возможность открыть мастерскую на Четвёртом считалось символом признания твоих талантов. Столяры и гончары, ювелиры и пекари, ткачи и портные — Четвёртый пестрел металлическими фигурными вывесками, зачастую откованными вручную со множеством мелких деталей. Но, разумеется, больше всего здесь находилось кузнецов и оружейников. Тех, кто своей стезёй избрал работу с металлом.
Ангарин умело прокладывал себе путь северо-западной окраине квартала, лавируя между горожанами, точно корабль между рифами, и утягивая за собой обеих девушек, одетых в не стесняющие движений одежды. Между делом, Праудмур, ранее не бывавшая в этой части Четвёртого, но уже успевшая побродить по Минас Тириту, начала замечать неуловимые изменения, что отличали этот район от остального города. И эти ощущения вызвали в ней острейшее ощущения дежа вю. Дома, всё ещё возведённые из белого камня, стали более приземистыми и основательными, более монументальными. При всём этом, назвать строения грубыми не повернулся бы язык. Кладка была превосходной, каждый камень, каждое украшение находилось ровно на своём месте. Каменная резьба с множеством мелких деталей по своей искусности не уступала эльфам, но была совершенно иной по стилю. Но очень хорошо знакомой.
Перед мысленным взором Праудмур мгновенно встали заснеженные пики Дун Морога, гигантские врата Стальгорна, уходившие вглубь скалы, и чуть бесцеремонное, но искреннее радушие хозяев этих мест.
— Я не знала, что в Белом Городе проживают дворфы, — в задумчивости, в пол голоса произнесла чародейка, идя следом за главным кузнецом Минас Тирита. Через несколько мгновений после того, как вопрос сорвался с губ, она увидела и подтверждение своих слов. Сидящий на одном из крылец бородач неторопливо раскуривал трубку, приветственно махнув рукой эльфам. Ангарин ответил ему тем же. Выглядел дворф практически неотличимо от тех, кто был обычным гостем в городах Альянса. Всё та же низкорослая, примерно по солнечное сплетение человеку, коренастая фигура с рельефными буграми мышц под загорелой кожей и длинной бородой.
— Так было не всегда, — также полушёпотом ответила Мэнэлдиль. — Торговля с северными их королевствами — Эребором и Железными Холмами — велась-то уже давно. Да и морем в Лунные Горы товары мы возим. Но по большей части народ Дарина в Минас Тирите не жил, хоть и имел дома. Приезжали торговать, часто учились друг у друга мастерству, но не более того. Но затем Королевство под Горой пало, когда пришёл дракон Смауг. Уцелевшие дворфы были вынуждены скитаться по Средиземью изгнанниками. И отнюдь не везде их принимали радушно. Тогда Триумвират и предложил тем, кто захочет жить среди людей и Нолдор, приют в Гондоре. Были те, кто поселился у нас насовсем. Даже подданство приняли. Другие, когда сотни лет спустя Эребор был возрождён, вернулись на родину. Но, в любом случае, тёплые отношения между Севером и Югом сохранились. И, как видишь, достаточно тех, кто живёт в Белом Городе на постоянной основе. Даже если не является подданным Стражей.
— А как же старинная вражда между твоим народом и народом Дарина? — подняла брови Джайна.
Мэнэлдиль тихо хмыкнула в кулачок.
— Смотри только не ляпни что-то подобное при них. Шуточки могут посыпаться. Поверь мне, дворфы прекрасно умеют разбираться в сортах эльфов. Отчасти, мой народ с ними даже похож. Мы долго помним дружбу и обиды — и дворфы не хуже нас помнят, как в дни Пятой Битвы сражались плечом к плечу с сыновьями Феанора против полчищ Ангбанда. И те, и те — народы-ремесленники, и превыше всех богатств мы ценим созданное нашими руками. А ещё и Первый Дом, и дворфы не любят некоторые другие народы наших дорогих «собратьев». Так что общий язык находим.
Наконец, остановившись у дверей одной из кузниц, как показалось Праудмур, наиболее зажиточной и богатой, Ангарин слегка толкнул преграду, входя внутрь.
— Анга! — из-за прилавка, что был расположен перед входом в основное помещение мастерской, приветственно махнув рукой, вышел широкоплечий даже по меркам своего народа, относительно молодо выглядевший дворф. В иссиня-чёрной, тщательно заплетённой бороде пока что не было ни единого седого волоса. — Рад тебя видеть, старый пень. Я смотрю, ты не один? Привет, Мэнэлдиль. Заходите, давайте, заходите, всё равно я закончил, на обед думал идти.
В этот момент тёмно-синие, схожие с сапфирами, глаза кузнеца, так приветливо встречавшего эльфов, задержались на Джайне, прошедшей внутрь и скинувшей капюшон. Тот подозрительно сощурился, словно вспоминая что-то.
— Погодите-ка. Ангарин, никак новая ученица? Не та самая случаем, благодаря которой недавно победу праздновали? Которая ещё чудо порошок, от которого дом на воздух взлететь может, создала? — чернобородый усмехнулся. — Добро пожаловать, маленький самородок. Я Фундин, сын Хорнбора, к твоим услугам. Ученик вот этого вот старого упрямого пня, которого — заслуженно кстати — называют лучшим кузнецом этого города, — дворф с уважением, сильно контрастирующим с его бесцеремонным тоном, кивнул Ангарину. — Отлично придумала.
— Джайна, к вашим, — вежливо склонила голову волшебница, стараясь не фыркнуть. Дворф её маленькой назвал. Дожили. А вот что касалось пороха… — А откуда вы знаете про то, над чем я работала?
— Слухи ползут, — хмыкнул в усы Фундин. — Я от пары ребят, вернувшихся из-под Осгилиата, слышал, что уруки бежали впереди собственных ног, чтобы поскорее оказаться подальше. Лихо ты их. Ладно, — дворф повернулся к Ангарину. — Вы же наверняка по делу, раз уж заявились втроём и посреди дня? Пойдёмте. За перекусом и обсудим.
— По делу, — согласно кивнул эльф, идя следом. — И по тому же, что и тот чудо-порошок. Но есть одно «но». Нам понадобится бронза. И много. Очень много, так, что ваши добытчики озолотятся…
Руины Даларана
— Насколько всё плохо? — Ринн, несмотря на огромный рост и внушающую уважение ширину плеч, подошёл практически не издавая шума. По крайней мере — для человека. Однако, судя по взгляду повернувшего голову в такт вопроса Верховного Магистра, присутствие короля Штормграда для эльфа не стало неожиданностью.
Роммат, стоявший на краю относительно неплохо сохранившейся при падении площади, что раньше носила название Площадь Краса, едва заметно кивнул подошедшему правителю Альянса. После чего вновь повернул взгляд обратно.
Когда-то это место служило взлётной и посадочной площадкой для всех летающих созданий, которые прилетали в Парящий Город с миром. Начиная от простых почтовых грифонов и заканчивая величественными драконами Азерота, вроде красного дракона Кориалстраза, в честь которого площадь и была названа. Теперь же, в каком-то смысле, она вновь встала взлётной полосой, но уже совершенно иного рода. Чародеи из числа эльфов, людей и других рас то и дело исчезали из виду, окружённые синими, алыми или серебристыми вспышками, окутывавшими магов с ног до головы — чтобы мгновение спустя появиться вновь на другом конце площадки, внутри специально начертанных прямо на мощёной светлыми и аметистовыми плитами поверхности. Правда, получалось это отнюдь не у всех. Некоторые из волшебников промахивались. Чаще всего — на полметра-метр, не больше. Но были и те, кто «мазал» куда серьёзнее, зачастую «выныривая» после телепортации аж за пределами города, приземляясь либо посреди оазиса, окружившего упавшую с небес цитадель знаний широким кольцом, или вовсе оказываясь посреди кристально-чистого рукотворного озера, расположенного недалеко от города.
Для взгляда стороннего наблюдателя, не сведущего в магии — совершенно странное занятие, детская забава, которой не время и не место в Даларане, учитывая обстоятельства. А студентов, которые решили развлекаться подобным образом, следовало отправить на общественные работы, пусть делом займутся, а не страдают демон знает чем. Однако даже Вариан, ни коим образом не являвшийся волшебником (к друидизму, во всяком случае, если речь шла о друидах Когтя, и то было больше склонности по словам Бролла) понимал, насколько важна сейчас их испытательная работа. Речь шла не столько даже о налаживании логистики, что в том же Азероте зачастую позволяло (в экстренных ситуациях) во мгновение ока перебросить целую армию с одного континента на другой. Но и о куда более важном. О возвращении домой.
— Ну, — временный предводитель син’дорай глубокомысленно взглянул на небо, по которому сейчас не спеша бежали облака, постепенно собирающиеся в тучи. Совсем скоро здесь должен был начаться небольшой дождь. Опять-таки, организованный по расписанию друидами и шаманами, заботливо следившими за комфортной погодой над городом. «Естественных» осадков в этой части мира не было с самого их прибытия. — Никого из испытателей не разорвало, не покалечило и не вплавило в стену во время испытаний. Учитывая нашу малую численность и не слишком дружелюбных соседей — уже недурно. А учитывая то, что половина испытателей вышла из-под крыла Модеры и остальных «Магистров» Кирин-тора, — яд в голосе чернокнижника по отношению к бывшим коллегам из Аметистовой Цитадели не заметил бы только слепой, — и вовсе отсутствие жертв во время экспериментов можно считать существенным достижением.
— А чуть более подробно? — Вариан унял заворчавшего было внутреннего волка, не ведясь на излишне острый в последнее время язык Верховного Магистра. Ринн прекрасно знал о вялотекущей проблеме своих и Тралла подчинённых, связанной с подтачивающей их изнутри Жаждой Магии. Если уж даже уважаемая им Вериса Ветрокрылая, сумевшая взять себя в руки, несмотря на раздавившее лично её горе, и готовая не покладая рук работать на общее благо сынов и дочерей Азерота, в последнее время стала ещё более мрачной и замкнутой в себе, периодически слегка порыкивая на подчинённых, то что уж говорить о Роммате, который и в куда лучшее время, как слышал Ло’Гош, не блистал приветливым нравом. Дело своё, то бишь руководство уцелевшими арканистами и чернокнижниками, осуществлял исправно — явно чувствовался огромный многовековой опыт руководства подобной организацией. Пощады не давал ни себе, работая на износ и уделяя сну не больше четырёх-пяти часов, ни тем более подчинённым или окружающим. Большего от него сейчас требовать было глупо.
Хотя за поганый характер иногда, конечно, бывшего гладиатора тянуло приложить свой кулак к холёной челюсти Син’Дорай. Особенно, когда тот в таком тоне отзывался о мёртвых, тех, кто в своё время верно служил Альянсу.
— Если подробнее… — глубоко вдохнув, эльф потянулся к висевшему на его поясе мешочку, достав оттуда небольшой продолговатый кристалл тёмно-синего, как небо здесь, цвета. Поднёс к лицу, закрыв глаза. Две тонкие полоски энергии стремительно протянулись от камня ко рту, носу и глазам мага, быстро впитываясь внутрь. Примерно через полминуты от арканного кристалла не осталось ничего. Тряхнув головой и щурясь, Роммат продолжил. — Ваше Величество, помнится, как-то раз я спросил тебя, отвечать ли мне на вопрос правдиво или вежливо. Ты тогда выбрал первое. Этот момент всё ещё в силе?
— Разумеется.
— Отлично. О чём это я? Ах да. Мы в дерьме, — на какое-то время уняв терзающий его хорьком магический голод, Магистр, несмотря на ругань, начал говорить куда более спокойно. В баритоне вновь появилась смесь деловитости и готовности пояснять нюансы. Точно преподаватель, то ли читавший ученикам лекцию, то ли готовящийся торговаться с их родителями. — Поясню на примере. Как двигаться проще: просто идя, сквозь, — тонкие пальцы эльфа зачерпнули рукой невидимую горсть, — воздух, дыша полной грудью, или плыть через воду?
— Идти легче, — не задумываясь, ответил Ринн. — Вода куда более плотная, и сил на плаванье уходит больше. Если, конечно, именно усиленно двигаться вперёд, а не просто лежать на спине, лениво перебирая ногами, или позволять течению себя нести.
— Именно, — согласно кивнул сын Луносвета, скрестив руки на груди. — С твоего позволения, я продолжу аналогию. Помнишь, я объяснял, как отличается местная магия от Азерота? Так вот. Если аркана в этом мире более рассеянна, чем в нашем, на квадратный метр пространства условных «крупиц» энергии меньше, пусть и сама она более мощная, то вот с пространством… всё ровно наоборот, — зелёные глаза эльфа Крови неприязненно сощурились. Неприязнь эта не была направлена на какого-то конкретного собеседника. Скорее уж на мир, в котором они застряли, в целом. — Представь себе не реку даже. Не море. А болото. Густое, заполненное не водой, а жидкой топкой грязью болото — как около Гавани Менетилов. Так ещё и в куче водорослей, которые могут задержать передвижение или вовсе попытаться утащить на дно. Понимаешь?
— Вы тратите на портал куда больше сил, чем в Азероте, — Вариан понял, куда клонит собеседник. Однако, судя по потемневшему на мгновение лицу Роммата, он не до конца ещё осознал масштаб проблемы.
— Не просто «больше сил», — отрицательно покачал головой Магистр. — Чудовищно больше. Даже индивидуальную телепортацию теперь нужно долго и тщательно планировать, потому, что на второй прыжок сил у тебя уже может попросту не хватить. И увеличение этого расстояния приведёт к расходу арканы в геометрической прогрессии. Да Саргерас побери, я не удивлюсь, если даже местные высшие силы, если они здесь есть, вынуждены вполне себе передвигаться в пространстве материально, как физический объект! Просто для того, чтобы экономить силы. В облике огромного орла, к примеру, или верхом… — Роммат прикрыл глаза рукой, словно не желая смотреть на гипотетическую, на его взгляд, дикость. — Во-вторых, местное пространство любит играть злые шутки. Видел, как некоторые маги промахивались мимо намеченной точки выхода? Представь, что твою ногу оплела водоросль во время плавания, и это отклонило тебя в сторону.
— А те, кто совершил перелёт и оказался в пруду? — поднял бровь король.
— А это уже обратный вариант. Представь себе, что на некоторых участках топи есть… скрытое течение. К примеру, от мощного подземного родника, бьющего в глубине болота. Так, что иногда «плывущий» маг может быть просто унесён против своей воли куда дальше, чем собирался. Пока мы не изучим подобные нюансы, такие случаи будут проходить… частенько.
Син’Дорай подпёр рукой подбородок, опираясь ей на сгиб локтя второй.
— Однако это проблема преодолимая со временем. А вот такой расход энергии — уже совершенно иной разговор. Пока что все наши возможности к телепортации на ближайшее время будут ограничиваться отдельными магами-разведчиками. Максимум — переносе на небольшое расстояние отряда. Числом не более десятка. Но ни о чём больше, а тем более, о стационарных порталах, можно не мечтать. У наших волшебников просто не хватит сил их поддерживать. И да простят меня Элуна, Свет, Вечное Солнце, духи Вуду или ещё кто-нибудь, — чернокнижник не удержался, сбогохульствовал. — Но я не берусь сказать, какое колоссальное количество энергии нам понадобится, чтобы открыть портал обратно. Нужно что-то по-настоящему сильное. Что-то из категории «Солнечный Колодец» или «Источник Вечности», не меньше. Если ничего подобного в этом всеми силами забытом мире найдено не будет, что отнюдь не исключено…
Магистр не закончил фразу. Но помрачневший Ринн и без его слов прекрасно понял, что хотел сказать маг.
Если источника энергии для портала найдено не будет — придётся свыкнуться с мыслью, что уроженцы Азерота в этом мире навсегда. И всё, что им останется — это основать новое королевство, в память о родном мире (что, учитывая непростые отношения между членами Орды и Альянса, представить будет непросто, даже если не брать во внимание все остальные нюансы), или стать частью одной из существующих стран, влившись в местную культуру. Растворившись в ней, оставив после себя практически ничего.
Оба варианта — один другого краше. Не говоря уже про такие «незначительные» факты, как оставшийся за плечами Азерот, где почти у каждого остались родные, близкие, страны, и, демоны побери, погружённый в войну с Королём Личом мир.
— Знаешь, — произнёс эльф Крови неожиданно, уже словно после окончания разговора. — Я начинаю скучать по Праудмур. Вот уж кто знала толк в порталах. Возможно, она смогла бы додуматься до какого-нибудь изящного, но лежащего на поверхности решения, которое сумело бы помочь в нашей ситуации.
Мужчина ничего не ответил. Лишь красноречиво скосил глаза в сторону собеседника. Слова Магистра звучали крайне меркантильно и даже немного оскорбительно. Однако, хорошо зная его и его отношение к магической школе Кирин’Тора, можно было с уверенностью сказать: в устах зеленоглазого подобная скупая похвала была комплиментом и признанием почившей чародейки, если не как равной, то вполне как достойной уважения особы.
— Вариан, Роммат! — низкий, чуть рыкающий знакомый голос заставил короля повернуться, встретившись взглядом с голубыми глазами Тралла. Ло’Гош чуть склонил голову набок. Ноздри слегка расширились, точно у принюхивавшегося волка.
Вождь Орды не выглядел, как человек (ну хорошо, орк), пришедший сюда по той же причине, что и сам предводитель людей. Никаких взглядов в сторону площадки. Напротив, зелёная мускулистая фигура словно секунду назад сильно спешила, остановившись лишь на мгновение, прежде чем вновь двинуться вперед.
— Караван с севера, — коротко рыкнул орк. — Поменьше, чем в прошлый раз. Но, судя по всему, ведёт их тот же самый. Друиды его узнали.
— Идём, — Вариан мгновенно подобрался.
Меньше, чем в прошлый раз? Для официального посольства маловато, учитывая, что в прошлый раз, в отряде разведки, было не меньше сотни. Да и в целом… чутьё говорило, что будь это официальное посольство — оно было бы куда пышнее. Не могло это быть и ничем агрессивным со стороны северного соседа. Послание?
Похоже, изучавшим местный язык учёным предстояло перейти от теории к практике.
* * *
Вновь приближаясь к таинственному городу, Саранар ар Махор уже не испытывал того затаённого, пусть и контролируемого страха, что был во время увенчавшихся успехом поисков упавшей звезды. Тогда рухнувшая с небес цитадель завораживала и страшила одновременно. Неизвестностью — в первую очередь. Как и всякое живое существо, кроме разве что эльфа, мужчине была присуща боязнь неминуемой кончины. Пусть даже, как истинно правоверному, погибшему за правое дело, Саранара ждали огненные чертоги Тар-Майрона, но попадать туда раньше времени, а тем более — вести на верную смерть отряд, не было ни малейшего желания. Особенно учитывая то, что тогда и он сам, и посланные вместе с ним колдуны вполне допускали, что таинственный город мог принадлежать Джин Айнар или их прихвостням.
Новая, нынешняя экспедиция, возглавить которую доверили ар Махору, в корне отличалась от предыдущей. Страх отступил вместе с неопределённостью неизвестности. Теперь у воина пустыни появилась цель. А когда у мужчины появляется цель — неизвестность уходит на второй план. Воля Кандара Сельруска и его великого гостя, пребывавшего сейчас во дворце столицы Южной Пентархии, была превыше всего остального.
Саранар приложил ладонь над глазами, вглядываясь в постепенно приближающиеся очертания оазиса с цитаделью в центре. Навстречу пока что никто не выехал. Однако мужчина не сомневался, что их уже заметили. Как в прошлый раз. Не исключено, что противно каркавшие над головой вороны докладывали обо всём увиденном благородным иноземцам. Уж больно подозрительно кружили птицы над караваном во время пути домой. Да и глупо было бы подумать, что пришельцы не захотят разведать и разнюхать больше о землях, посреди которых оказались.
Вторую экспедицию готовили уже куда более тщательно, чем отправка на юг поисковых отрядов наугад, когда командиры даже не знали толком, что следует искать. Сейчас всё было иначе. Прошлый визит дал понять, что обитатели упавшего города настроены миролюбиво и воевать не собирались. Это изрядно облегчало исполнение приказа Чёрного Предводителя, по началу ведения переговоров с неизвестными.
Пришло время второго шага. Отряд сопровождал придворных учёных мужей, находящихся под покровительством правителя Пентархии, и был призван охранять их на протяжении пути. Если миролюбивое отношение иноземцев осталось неизменным, то учёные должны были подготовить почву для официального посольства и визита Кандара. Прежде, чем приступить к организации подобного визита, следовало узнать язык и обычаи друг друга. Понятное дело, что всё они не расскажут о своих силах и возможностях. Это, ровно как и обсуждение чего-то большего, уже будет обсуждать Кандар. Но необходимо узнать друг друга хотя бы в общих чертах. Кто правит этим городом, что в их культуре порицается и запрещается. Что, наоборот, приветствуется.
Иначе, к примеру, попробуют подарить правителю иноземцев бесценных эльфийских наложниц из Гондора, невинных, нетронутых, специально для этого посольства отловленных, минуя заграничные посты и треклятое серебряное чудовище Вешателя — а для местных такой дар окажется смертельным оскорблением. И вместо мира и дружбы, как того хотел что Тень Владыки, что Сельруск, получит Южная Пентархия ещё одну войну на своих границах и неудовольствие посланца Мордора.
Или, напротив, обитатели города в своём неведении какое-нибудь оскорбление ляпнут в отношении Кандара, Повелителя или Тар-Майрона. И тогда что? Не ответить на подобное молодой наследник, которому Саранар верно служил, не сможет — свои же не поймут, если оскорбление будет требовать смыть его кровью. И снова всё отправится верблюду под хвост.
Зачем, спрашивается, подобное нужно? Подобного не нужно никому. Именно для этого учёные мужи и отправились в подобное путешествие.
Стоило отряду пересечь границу оазиса, постепенно приближаясь к городу, навстречу им выехали встречающие. Саранар прищурился, выискивая среди них знакомые лица. Таковые были — к примеру, та прекрасная и ужасная звездоглазая женщина из эльфов, носившая оружие. На этот раз именно она возглавляла отряд.
— Тар-Майрон, дай мне сил, — тихо вздохнул воин, давая знак своим. Мол, за оружие не хвататься, ничего не предпринимать. Этих эльфов трогать пока не стоило. Да, несмотря на то, что это эльфы. В конце концов, может, у иноземцев они другие. И вообще, Чёрный Предводитель приказал обращаться, словно с высокопоставленными гостями.
Именно для таких случаев предварительная подготовка почвы и нужна была.
Минас Тирит
Как подчинённая, «ученица» Ангарина, Джайна стояла за левым плечом главного мастера-оружейника Цитадели, склонив голову. В первом ряду, совсем недалеко от Линдфалмара и семьи Дэнетора. И хотела бы она сказать, что намечавшееся торжество было по какому-то радостному случаю, вроде победы. Однако время праздновать, как ей сказали, придет немного позже. Жители уже прослышавшие о победе, получат возможность ликовать, видя, как впервые за годы вместо новостей об отступлении воинам Гондора удалось сдержать натиск, отбросить врага и удержать город, когда-то бывший столицей. Сейчас же вместо радостных улыбок жителей Минас Тирита волшебница видела скорбь. Закрытые траурные одеяния мужчин, лишённые всяких намёков на серебряные украшения. Покрытые тёмными вуалями или капюшонами лица женщин, людей и Нолдор. Спокойное, выдержанное лицо Стража Закона, который не мог позволить себе предаваться скорби на людях. Напротив, должен был подавать пример остальным. Однако в его серых глазах Джайна видела, что и Дэнетор предпочёл бы видеть как можно меньше поводов собираться… по такому случаю.
Вместе с Маршалом Белой Башни, вернувшимся на короткий отдых после победы в Осгилиате, в город вернулись и те, кого сейчас отправляли в последний путь.
Чародейка слегка закусила губу, идя вслед за напарницей и её отцом, которые направлялись вместе с похоронной процессией. Золотые волосы были скрыты глубоким капюшоном накинутого сверху иссиня-чёрного плаща, покрывавшего девушку до пят.
Мда уж. Когда-то давно юная, только недавно выпустившаяся из академии Даларана волшебница, которой пришлось взять на себя ответственность за целый народ, думала, что выплакала все слёзы — после очищения Стратхольма. Что её боль ушла вслед за отправившимся на Север Артасом. Сгорела в пламени уничтоженных домов. Пролилась слезами по тому, кто не вернулся из Нортренда. Затем надеялась, что после того, как Лордэрон пал — и сама девушка зачерствеет, станет относиться к этому куда проще. Мол, после случившегося — уже вряд ли похороны павших в битве воинов сумеют вызвать в правительнице Терамора боль. Слишком много их тогда было. Слишком многих потеряли — так, что хочешь, не хочешь, а научишься абстрагироваться от боли. Время показало, что это не так. Особенно это оказалось не так в тот момент, когда волшебница сидела рядом с остывающим телом своего отца. Тогда — память отчётливо это запомнила — самым ужасным было осознание, что причиной его гибели стал её осознанный выбор. Ради дружбы с теми, кто бился с Джайной на Хиджале, пришлось отказаться от чего-то ещё. Долго она потом мучилась вопросом, сделала ли тогда правильный выбор.
С тех пор, после всех сюрпризов, что подкидывал Азерот своим обитателям, после пленения у Короля Лича и собственной смерти от рук бывшего возлюбленного — болезненные ощущения от подобных похорон никуда не ушли. Были менее острыми — да. Словно бить стали уже не по обнажённой коже. Но так и не ушли окончательно, вопреки тому, что думала чародейка. Жители Азерота гибли, защищая свой мир от очередной угрозы. Те, кому повезло выжить — оплакивали, сохраняя в памяти лица и имена. Забавно. Возродившись здесь, в новом мире, Праудмур думала, что теперь-то уж всё. С этим покончено. Несмотря на то, что она решила посвятить новую дарованную ей жизнь защите других от зла, в память о тех, кто подарил ей второй шанс, волшебница была уверена, что вряд ли привяжется к обитателям этого мира достаточно крепко, чтобы вновь горевать.
Однако всё обернулось иначе, с тех пор, как Джайна дала присягу Гондору. Уже не в первый раз девушка замечала — чем дальше шло, тем больше Белый Город становился тем местом, с которым она связывала свою дальнейшую жизнь. Не просто в силу данной клятвы. Но потому, что чем больше жила в нём, чем больше общалась с Ангарином и Мэнэлдиль, чем дольше проникалась духом этого места — тем, к удивлению для чародейки, глубже проходило изменение отношения. Не впервые уроженка Антонидоса ловила себя на мысли, что спорила и рассуждала о той или иной проблеме (к примеру, о сроках создания пушек) так, как если бы рассуждения эти касались того же Терамора. Вот и с похоронами вышло так же. Вспоминая нашедшего её в лесу Берентора, который отбил волшебницу у орков, а затем, не взирая на возможную опасность, принёс в лагерь следопытов Гондора — Джайна испытывала горечь при виде тех, кто вернулся к семьям не со щитом, но на щите. Возможно и не так, как плакала бы, узнав о смерти Тралла, Утера, Вариана. Но достаточно, чтобы увидеть собственную перемену в отношении.
Джайна Праудмур не хотела, чтобы сыны Гондора возвращались в родной город… так.
Местом поминовения павших был Пятый Ярус. Народ собрался на скалистом отроге слева от крепостных стен, на вместительной площади перед Домом Королей, местом, где покоились прежние владыки Гондора до того, как началась власть Триумвирата. Рядом же располагался Дом Наместников, где лежали прародители нынешних хозяев города. Как поняла Джайна из рассказов Мэнэлдиль, обычаи с тех пор сильно изменились. Ни один из Стражей Закона не лёг в могилу рядом с предками. Уже много лет тяжёлые металлические врата обоих Домов стояли закрытыми — с тех пор, как Эарнил, предпоследний Король Гондора, сомкнул очи в вечном сне. Могилы у его преемника так и не было — последний монарх навеки сгинул, отправившись на поединок с противником, который оказался ему не по зубам. Однако площадь перед Усыпальницами до сих пор служила местом мрачных церемоний, провожавших гондорцев в последний путь.
Вперёд, в сопровождении нескольких воинов, тащивших несколько тяжёлых на вид закрытых деревянных коробов, вышел закованный в полный доспех Маршал Белой Башни. Повернулся к собравшимся, почтительно поклонился, словно отдавая дань уважения скорби людей.
— Сегодня, — голос сына Дэнетора не дрогнул. Взгляд серых глаз Боромира внимательно ощупал площадь, задерживаясь на некоторых присутствовавших. Словно видя тех, чья боль сейчас была наиболее сильна — и изо всех сил стараясь поддержать. Показывая, что полководец тоже скорбел о павших и разделял боль потери. — Мы собрались здесь, чтобы оказать последние почести тем, кто пожертвовал всем ради того, чтобы наша страна продолжала жить и бороться. Кого-то из них я знал лично. Знал… и возлагал на них большие надежды. С другими судьба не дала возможности свести знакомство. Однако я уверен, что всех их на родном берегу, так или иначе, ждали. Отцы и матери, жёны и дети, — Боромир глубоко вздохнул. — Многие из них погибли в последнем крупном сражении, когда орда Мордора вновь подступила к нашим границам. Жизни других унесли мелкие стычки. К сожалению, бывает и так. Но. Каждый из них. Каждый, — в голосе Маршала прорезался металл и непререкаемая уверенность в собственной правоте. Так, что, даже если бы кто-то вознамерился с ним спорить, этому теоретическому кому-то разумнее было бы сразу же… переменить своё мнение относительно этого глупого решения. — Пал, как герой. Каждый из погибших за это время был подлинным сыном Гондора, закрыв собой Вражьим слугам путь на запад, в наши земли — или дальше.
Мужчина гордо вскинул голову. Глаза Воромирэ сверкали мрачной гордостью, так, словно он сам был идущим в свой последний бой героем древности.
— Таков наш удел. Наш рок, который, увы, изменить мы не в силах. Так уж вышло, что под боком у Гондора отравленная язва в виде владений Саурона! Мы — тот бастион, что не даёт армиям Мордора хлынуть в более слабые, изнеженные земли. Мы — щит, охраняющий царства людей, эльфов и гномов. И пусть благодарности за это не часто приходится видать, — Боромир криво усмехнулся, — каждый из павших сынов и дочерей нашей страны этого заслуживает. Поэтому сегодня — мы с вами помянем наших детей, наших братьев и сестёр. Наших мужей и жён, что пали, защищая родной край! Слава павшим — и пусть Ушедшие примут в свои ряды новых героев, которые и после своей гибели продолжают стоять несокрушимым строем, защищая Гондор!
Обнажённый меч сверкнул в лучах закатного солнца, подобно раскалённой молнии. По толпе собравшихся пробежала волна. Пришедшие с оружием следовали примеру Маршала, обнажив его и подняв вверх. Безоружные ограничивались воздетыми к нему кулаками. Клинок Дэнетора взметнулся вверх вслед за мечом сына. Обнажил оружие Ангарин. Вскинула ладонь Мэнэлдиль, вторя Боромиру и прославляя павших. И Праудмур почувствовала, что остаться в стороне будет… неправильно. Поддавшись общему порыву, той мрачной, в каком-то смысле обречённой гордости, что не пробивалась даже сквозь скорбь и боль, что была неподвластна смерти, она воздела вверх кинжал, что обычно использовала во время работы или экспериментов.
— Да будет так, — почтив павших, мужчина убрал меч обратно в ножны, давая знак сопровождавшим его солдатам. Те открыли принесённые им ящики. В руках же Боромира оказался свиток. — Рядовой Турин, сын Ласара. Покойся с миром, сын Гондора. Вечная слава!
Из первого ящика, принесённого воинами, извлекли очищенный от крови меч, похоже, принадлежавший павшему. Один из воинов с величайшей осторожностью и почтением, словно неся на руках ребёнка, положил клинок на каменную платформу, стоявшую перед ним. Тел не было. Все они, как слышала уроженка Азерота, предавались огню сразу после боя. То ли в подражание Нолдор и их героям, у величайшего из которых, как известно, не было «ни могилы, ни гробницы», а тело «стало золой и развеялось, как дым», то ли из древней как мир меры предосторожностей, которая воевавшей с Королём Личом была более, чем понятна. Ни к чему оставлять некромантам возможность обернуть бывших друзей против своих же.
Острый глаз чародейки заметил продолговатый кристалл на длинной цепочке, обмотанной вокруг эфеса. Камень был похож на тот, что дали ей самой после присяги Триумвирату. Такой же, как знала Праудмур, носил каждый житель Гондора. Но если те, что видела Джайна раньше, были угольно-чёрными (одно время она сама думала, что это обсидиан), то этот — сиял мягким серебристым светом, пробивавшимся сквозь полированные грани. Даже отсюда волшебница чувствовала, как камень, раньше магически нейтральный… изменился. Отголосок силы расходился мягкими волнами, словно круги на воде.
А Маршал Белой Башни тем временем назвал новое имя. Всего — около полутора сотен.
* * *
— Маршал…
Всё ещё остававшийся на площади Усыпальниц Боромир повернул голову, слегка кивнув подошедшей к нему девушке. Лишь мельком удивившись, увидев перед собой недавнюю знакомую, найденную следопытами младшего брата посреди леса. Разум доходчиво напомнил, что чародейка, создавшая гром-порошок, присутствовала на поминках, стоя по левую руку от Ангарина.
Похоже, она быстро сумела завоевать доверие старого мастера чем-то помимо своих изобретений, раз отправилась на это мероприятие в числе его свиты.
— Леди Джайна, — поприветствовав чародейку, скрывавшую золото волос под капюшоном плаща, сын Дэнетора вновь повернулся к постаменту, на котором лежало оружие и другие памятные вещи погибших.
Усталость последних дней вновь навалилась тяжким грузом. Несмотря на разгром армии Мордора, которой несколько отбили охоту лезть на стены Восточного Осгилиата, работы там сейчас более чем хватало. В лесах Итилиэна оставалось множество уручьих банд. Как дезертиров, что после знакомства с новым оружием Гондора решили податься на вольные хлеба, так и хорошо организованных летучих отрядов противника, призванных всячески осложнять людям жизнь. Разумеется, большую часть работы по их выведению брали на себя следопыты Фарамира. Но и самому Маршалу Белой Башни пришлось побегать по окружавшим Звёздную Цитадель лесам, вычищая и выкуривая оставшихся в живых уруков. Обычная военная рутина. Даже не слишком опасная, если умеешь. Но порой — такая выматывающая!
Откровенно говоря, Боромир, вернувшийся в город сегодня утром, будь его воля — не пошёл бы на тризну по павшим, собиравшуюся в Цитадели вечером. Предпочёл бы просто поесть, как следовало распарить уставшие от доспеха мышцы в терме, после чего — проспать, не размыкая глаз, дня два. Возможно — совместить посещение термы с какой-нибудь молодой незамужней служанкой. Но… это было бы неуважительно к тем, чьи клинки сейчас были выставлены на площади. Братьев по оружию следовало помянуть, как подобало.
— Я пришла высказать соболезнования. Вам — и Г… — чародейка слегка запнулась, словно проглотив то, что первоначально хотела сказать. — И всем жителям Минас Тирита, что потеряли близких. Я знаю, привыкнуть к такому… можно, но даже после привычки боль остаётся.
— Благодарю, — невесело усмехнулся сын Дэнетора, скрестив руки на груди.
Интересной была запинка, сделанная волшебницей. Кажется, та хотела изначально сказать «Я соболезную Гондору». Но, похоже, что-то удержало. Потихоньку осваивалась на земле, с которой связала свою жизнь и судьбу?
Однако соболезнования были приятны. Тем более от человека, который, если верить рассказу Линдфалмара, в своей прежней жизни прекрасно успел узнать, что такое терять своих бойцов. Сочувствие сопряжённое с пониманием — всегда ценнее пустых соболезнований.
Тем временем Джайна встала рядом с гондорцем, проследив за его взглядом.
— Вы многих знали из тех, кто сейчас лежит здесь?
— Не всех лично, — покачал головой Воромирэ. — Но о большинстве слышал, так, или иначе. К примеру, — чуть хмыкнув, мужчина указал золотоволосой на длинное копьё с тёмным, почти чёрным полированным древком и листовидным наконечником, украшенным рунами Нолдор. — Амрод(6), сын Исилинда. Десятник. Очень быстро, кстати, выбился. Прирождённый лидер, хладнокровный и терпеливый. Настоящий талант — поверь, я знаю, о чём говорю. Его ждало блестящее будущее. Возможно, со временем — мог бы выбиться в нобили нашей страны. Но, к сожалению, во время битвы за Осгилиат один из уруков, уже будучи насаженным на копьё, сумел добраться до горла и вцепиться в него зубами, — лицо воина исказила лёгкая гримаса. Однако мгновение спустя он взял себя в руки. — Да примут его Ушедшие. Однако, — взгляд Маршала, решившего мягко сменить тему, вновь повернулся к притихшей волшебнице. — Я должен сказать спасибо, чародейка. Благодаря бочкам с твоими подарками куда меньше сегодня тех, чьи Фэаронды(7) сегодня лежат здесь. В этом есть твоя заслуга — как и в том, что мы смогли удержать город и не подпустить Врага к переправам через реку.
— Фэа… — в голубых глазах девушки отразилось лёгкое непонимание, так, что Боромир мысленно ударил себя по лбу. Похоже, гостья из другого мира не успела узнать всё об некоторых специфических обычаях Гондора.
— Фэаронд. Камень духа. Видишь? — мужчина указал на мягко светившиеся светом душ павших кристаллы, лежавшие рядом с оружием. — На каждом из них выгравировано имя. Когда воин умирает — мы приносим его меч или другую личную вещь вместе с камнем, чтобы близкие могли проститься с погибшим.
— И семья забирает его себе, на память?
— Нет, — отрицательно покачал головой Боромир, вспоминая объяснения сначала отца, а затем и наставника. Трудно объяснить то, что тебе казалось естественным. — Домой семьи забирают лишь памятную вещь, спустя день после поминок. Камни же отправляются на юг, в Пеларгир. Там их души смогут встать в один строй со своими предками. Стать одними из Ушедших, что хранят Гондор и после своей смерти.
Праудмур слегка нахмурилась, словно прислушиваясь к собственным ощущениям. Будто пытаясь понять, что из сказанного правда, а что вымысел. Или Воромирэ показалось?
— Значит, тот камень, что дали мне во время присяги, — похоже, девушка поняла значение того подарка. Боромир кивнул, подтверждая её догадку.
— Носи, не снимая. Он означает, что ты — одна из нас. Дочь Гондора. В жизни — и в посмертии, если ты того захочешь.
Чародейка отрешённо кивнула. Тонкие пальцы коснулись цепочки на шее, на которой, судя по всему, висел её Фэаронд. Мужчина, кивнув ей, уже собирался уходить, когда та внезапно возобновила разговор.
— Я надеюсь, Маршал, что то, над чем мы с Мэнэлдиль и Ангарином работаем, сможет… сделать так, чтобы как можно меньше Камней Духа отсылали на юг, — Джайна вслед за Боромиром шагнула прочь от Усыпальницы.
— О, леди Праудмур, — военачальник Гондора хмыкнул, галантно подавая девушке руку, на которую та не преминула опереться. Слова её, тем не менее, были приятны. — Я слышал от отца о том бронзовом чудовище, изрыгающем пламя, которое вы пытаетесь создать. Спасибо.
— Не пламя, — поправила золотоволосая. — Скорее — снаряд. Как катапульта, но который будет выбрасываться с куда большей силой с помощью взрыва пороха внутри. А учитывая то, что вы видели, какой взрыв может создать порох… Можете представить себе, с какой силой камень или ядро будет выбрасываться. Полагаю, — голубые глаза ехидно сверкнули, — даже ваш наставник не откажется поставить на свой любимый корабль несколько таких.
Богатое воображение Боромира спешно нарисовало описываемую Джайной картину. Что же… выходило впечатляюще, если эта новая задумка будет хоть вполовину настолько же удачной, как порох.
— Если ваше новое творение окажется настолько хорошо, что заставит меня и Моранора спорить о том, кто первый его получит — клянусь Белой Башней, я угощаю всю компанию вином. Пиво вы вряд ли пьёте…
— Ловлю на слове, Маршал!
1) «Черноглазый»
2) «Наследный владыка». Обращение к одному из принцев-наследников правителя Харада.
3) «Лунный лис»
4) «Морской зверь». Квенья.
5) Имеется в виду азотная кислота. Но в Азероте таблицы Менделеева нет.
6) В Гондоре было принято периодически называть детей именами героев Первой эпохи. К примеру, отца Дэнетора звали Эктелион, а прародителя их Дома — Хурином.
7) «Камень Духа» Квенья.
Примечания:
4 пасхалки. За каждую — право на спойлерный вопрос по сюжету
Руины Даларана
— Похоже, принц этой страны действительно хочет произвести на нас хорошее впечатление, — стоявший рядом с Верховным Королём Альянса Тралл слегка оскалился, показав орочьи клыки во всей красе. Как знал Ринн, подобная мимика обозначала довольную улыбку. Однако сам Вариан улыбаться не спешил. Взор голубых глаз предводителя людей в задумчивости взглянул на караван груженых железом и камнем верблюдов, что постепенно втягивались в оазис. Там уже животных останавливали, стреножили и разгружали, после чего — передавали груз из рук смуглолицых азеротцам. А те уже кропотливо, словно трудолюбивые муравьи, втягивали его внутрь города.
— Не могу сказать, что удивлён, учитывая, как ведут себя его посланцы, — мужчина повёл могучими плечами, скрестив руки на груди. В голосе правителя Штормграда слышался откровенный скепсис. — Сам знаешь, уже наелся сладкого мёда, что льют учёные мужи и наш достопочтимый посол, не меньше меня. А теперь ещё и вот это. И ведь не в качестве товара, как мы тогда предлагали. В дар, просто «в знак добрых намерений Повелителя и начала долгой, плодотворной дружбы», — уголок рта Вариана чуть дёрнулся, так, что ухмылка Ло’гоша вышла слегка кривой. — Как бы отдариваться не пришлось потом.
— Не думаю, — орк коснулся огромной зелёной рукой покрытого чёрной косматой бородой подбородка. — По крайней мере, в отношении этого каравана. Если я хоть немного понял то, что присланные «учёные мужи» рассказывали о местной культуре, камень и железо здесь не то, чтобы ценятся так сильно. Страна богатая. Правитель посылает нам то, что нам необходимо, от своих щедрот, точно так же, как ты или я постарались бы накормить голодных, если бы один из наших краёв постигло бедствие. Дар, возвращения которого не ожидают. А вот уже к встрече с ним подарки придётся готовить обязательно.
— Возможно, ты прав, — Ринн всё ещё чувствовал сомнения. Однако позволил себе отвернуться от вида на раскинувшийся перед Далараном оазис, опёршись на перила подоконника сзади, и посмотреть на своего собеседника. — Просто… не знаю. Можешь считать это волчьим чутьём. Но присутствие у меня нехорошее на тему этого сотрудничества. Слишком уж мягко посланец стелет. Похоже, его сюзерен крайне заинтересован в нашем городе. Не хотелось бы заранее влезать в долговую кабалу. Однако ссориться с такой державой хочется ещё меньше. Несмотря на их определённые воззрения на тему рабства.
Оба лидера, орк и человек, слегка скривились, причём совершенно синхронно. Во время совместной жизни бок о бок с посланцами народа, что называли себя Тхерем-Хар, обе стороны, помимо непосредственного изучения языка, присматривались друг к другу, точно два хищника, оказавшиеся на одной территории и пытавшиеся понять намерения один другого. Обозначить взаимные границы, узнать те или иные важные моменты чужой культуры. И при этом — Вариан это отлично понимал, видя, насколько обтекаемо пока что ар Махор говорил о северных соседях, или как они сами не особенно желали рассказывать подробно о своей численности и огневой мощи — не рассказать слишком многого. Не показать слабых мест, которые можно будет использовать на грядущих переговорах уже непосредственно с принцем, ради которых нынешние посланники Тхерем-Хара и старались найти общий язык с пришельцами. По негласному уговору, политику во взаимном познании старались если и задевать, то крайне поверхностно.
Однако с некоторыми моментами культуры, так или иначе, пришлось иметь дело наглядно. Например с тем же рабством. В обозе Саранара рабов разного назначения и обоих полов было немало. От невольников, ухаживавших за верблюдами, до прислуживавших за столом, или одетых в лёгкие прозрачные ткани наложниц. Для Вариана, побывавшего на гладиаторских аренах Оргриммара как каторжник, ровно как и для Тралла, выросшего в рабстве, подобный «культурный аспект» возможных союзников был не сказать, что приятным. Жители Азерота, разумеется, были не в том положении, чтобы сейчас кривить нос и разрывать контакты только из-за того, что их северный сосед рабовладелец. Однако определённый осадок оставался. И на совместных встречах, особенно если они проходили в лагере посланцев Хрисаады, невольников приходилось терпеть. Хорошо хоть получилось объяснить Саранару, что у них самих это не принято, и что подарок со стороны его сюзерена рабами, от щедрот или уже во время встречи, не самая лучшая идея.
Можно было бы конечно попытаться сыграть на этом поле в долгую, принимая невольников даром или выкупая, а потом освобождая. Но, во-первых, Даларан был не в том положении, чтобы принимать ещё беженцев (а это, если по сути, будут именно беженцы). А во-вторых, сколько засланных шпионов будет среди таких освобождённых? Несмотря на сочувствие к закованным в цепи, Ринн не был готов рисковать ради местных безопасностью воинов Альянса. И Азерота в целом, если уж на то пошло. В конце концов, они сейчас в одной лодке.
— Посмотри на это с другой стороны, — Вождь Орды был настроен куда более оптимистично, чем его «закадычный враг». — Чем бы в итоге будущие переговоры не закончились, нам в любом случае пригодится этот «подарок». Хоть город начнём восстанавливать после падения — некоторые постройки, конечно, держатся не на честном слове, но потрепало их изрядно. Да и железо пусть и не азеротские сплавы, но качества вполне приличного. Хоть дворфы твои вместе с нашими кузнецами прекратят тратить силы на бесконечное выплавление стекла пополам с жалобами на нехватку ресурсов, и займутся чем-то полезным.
Представив себе дворфа-кузнеца, который наконец дорвался до металла и смог вернуться к любимой работе, мужчина поневоле фыркнул, признавая правоту Тралла. Если бы они отказались от этой поставки — положительно на грядущие переговоры это бы в любом случае не повлияло. А так — хоть какая-то практическая польза.
— Ладно, — зелёный гигант окончательно отвернулся от сборища груженых камнем и рудой верблюдов. — Ты не забыл, что этим вечером Саранар приглашает в свой лагерь? Ответный визит после того, как он трапезничал у нас.
— Его забудешь, — тихо фыркнул Ринн. На самом деле, это было довольно странно. Как человек, Саранар ему в некоторой степени даже импонировал. С детства воин, воинами воспитан, предан своему принцу и готов защищать свой народ от любой угрозы — подобно потомственным военным, служившим среди людей Азерота. Да и во время разговоров с ним становилось понятно, что он не трус. Несмотря на всю возможную опасность, которая, как тхерем-харцы тогда думали, исходила от Даларана, в упавший с небес город он был готов полезть.
Подобные люди всегда Вариану нравились, и встреться они в других обстоятельствах, Ло’гош бы пустыннику симпатизировал. Однако политика говорила о том, что сейчас что азеротцы, что жители пентархии будут пытаться перетащить одеяло на себя. А это значит что и Саранар по другую сторону баррикад, и весь заливаемый в уши мёд может в одно мгновение обернуться ядом.
* * *
В пустыне жизнь, как правило, начинала расцветать под вечер. Так было и здесь. Уже когда солнце почти что село, четверо, в сопровождении свиты, не спеша подошли к просторному шатру Саранара ар Махора.
— Достопочтимые члены Совета Лиги, — глава принимающей стороны учтиво склонил голову, приложив руку к сердцу. — Прошу вас, пройдёмте со мной. Я помню, что некоторые угощения моей родины, находящейся от нас через пустыню, пришлись вам по нраву. Полагаю, что смогу угодить вам и на этот раз.
— Мы благодарим достославного ар Махора и, разумеется, разделим с вами яства великого Тхерем-Хара, — Вариан, как единственный представитель человеческой расы, ответил. Тралл, Вериса и Роммат молча слегка кивнули, поприветствовав того, но без поклонов. При всей вежливости, правители не могли вести себя на равных с послами во время официальной церемонии — иначе быстро уровняют одних и других, опустив свой статус. В неформальной обстановке такие границы уже стирались сильнее.
Следуя за Саранаром, мужчина вошёл под своды шатра, мимолётно ехидно переглянувшись с орком. Легенда, придуманная совместно ещё давно, после того, как язык друг друга более или менее постигли, по-прежнему забавляла Ринна.
Совет Единой Лиги Азерота, чьими представителями четверо и являлись, был мифом, рождённым от нужды. Когда посланники Хрисаады поселились около Даларана — неизбежно встал вопрос о том, кто являлся предводителем упавшего с небес города. И это поневоле поставило между уроженцами Азерота дилемму. Показать единым лидером представителя только от Альянса и Орды означало поставить вторую фракцию в не самое лучшее положение. После случившегося, после Врат Гнева и предательства Отрёкшихся, не говоря уже о более ранней истории, ни одна из сил их мира не могла доверять друг другу до конца. С другой стороны, показывать двоевластие, посвящая Харадрим в тонкости разборок между Оргриммаром и Штормградом, тоже было не самой разумной идеей. Дом, разделившийся сам в себе, не устоит. А им следовало произвести приятное впечатление. Да и попытки визави вбить клин между блоками, пытаясь сыграть на противоречиях двух народов, исключать не стоило. Так что… пришлось думать над тем, как себя подать. В итоге сошлись на Совете, что представлял бы весь Азерот и Даларан разом. А для солидности, чтобы коллегия не состояла всего лишь из двух человек, в её же состав включили тех, кто, фактически, сейчас выполнял не меньше работы по управлению, чем Тралл или Вариан. И так постоянно появлявшиеся на планёрках Вериса и Роммат заняли свои законные в импровизированном Совете места.
Ринн расслабленно опустился на подушки, заменявшие в этом шатре стулья. Жители Тхерем-Хара предпочитали не сидеть за столом во время трапез, но возлежать или восседать на подушках за его более низким собратом. Чем-то это напоминало культуру Син’дорай. С той лишь разницей, что любящие комфорт эльфы Крови в равной степени использовали оба способа, не отдавая предпочтения чему-то одному. Сервировавшие низкий столик молодые рабыни, повинуясь едва заметному движению Саранара, быстро упорхнули из шатра, едва гости расселись. Похоже, ар Махор, видя некоторую… неловкость азеротцев в прошлые посещения, предпочёл не давить излишне на Совет.
— Я надеюсь, скромный дар, отправленный моим Кандаром для покрытия нужд вашего славного города, пойдёт Даларану и его обитателям на пользу, — дождавшись, пока все рассядутся, Саранар устроился сам. Сейчас, уже после того, как коммуникация была более-менее налажена, а общий язык найден, он не сажал рядом с собой учёного, который должен был, по первости, подстраховывать своего господина. — Сельруск весьма доволен успехами нашего посольства в плане обмена и обогащения друг друга нашей культурой. В скором времени он хотел бы встретиться с вами уже лично. Если Даларан готов принять моего господина, то, полагаю, в ближайшие дни мы сможем перейти к подготовке этой встречи.
Ярко-синие глаза Ринна чуть сощурились. Понятное дело, что Саранар пригласил их сегодня не просто так. И вот, похоже, причина. Начало приготовлений к уже официальному визиту наследника престола. Где будут обсуждаться уже не культурные особенности, но полноценная политика.
— Разумеется, мы будем рады принять достославного Кандара в нашем городе, — Роммат, свободно сидевший за низеньким столиком скрестив ноги, явно привыкший к подобному обхождению, приложил руку к сердцу. — В конце концов, небесные светила идут по небосводу рука об руку в причудливом танце, а госпожа ночного неба Элуна и сиятельный Тар Майрон — возлюбленные брат и сестра. Почему бы и нам с вашим народом не быть родичами?
— Не было и не будет слов мудрее, Верховный Чародей, — Саранар чуть улыбнулся. Уже куда менее нервно, чем когда оказался за одним столом с эльфом в самый первый раз, то и дело косясь на Верису и Роммата. Сейчас же — уже пообвыкся, перестал смотреть так, словно не знал, чего желал больше — достать саблю или отступить на пару шагов. Хотя было лёгкое ощущение, что мысль назвать эльфа «братом» была для него… скажем так, интересной.
Вариан же мысленно закатил глаза, поражаясь отъявленному, почти неприкрытому (для самих азеротцев, разумеется) цинизму Верховного Магистра. Помнится, тхерем-харцы сильно удивлялись тому множеству религий, которыми был богат Азерот. От Божественного Света до Лоа Троллей. В противовес единобожию самой Хрисаады с их Тар Майроном, богом огня и Солнца с одной стороны, и укрывающей от дневного жара тени с другой. К вере этой возникали определённые вопросы, конечно. Судя по некоторым оговоркам, Тар Майрон, в отличие от Вечного Солнца тех же тауренов, был богом довольно воинственным и не любившим своих северо-западных соседей. Да и от некоторых вопросов, что касались их божества, соседи предпочитали плавно уклоняться. Однако вопросы к местной вере меркли и бледнели в сравнении с тем фактом, как Роммат, почуяв в своё время некоторое «сродство» в вопросах веры между религиями ночных эльфов и тхерем-харцев, начал активным образом их сопоставлять, тем самым продвигая близость Азерота и Арды. И в принципе упоминать Элуну чаще других верований родного мира, выставляя её чуть ли не верховной богиней всего Азерота. Учёные мужи, что явно желали найти с пришельцами общий язык, разумеется, идею подобного родства подхватили.
Как же сильно они бы удивились, если бы узнали подлинное отношение Син’дорай к элунизму! И как же хорошо, что Вариан, всё же, не настоял на введении в совет Бролла или кого-то ещё из ночных эльфов. Что-то подсказывало Ринну, что на подобный цинизм в отношении их богини они бы отреагировали не слишком хорошо.
Между тем, беседа за вкусной трапезой набирала обороты. Мелко нарубленное мясо, запечённое в листьях винограда, было восхитительным. В свою очередь, жители Азерота решили немного пустить пыль в глаза своему гостю, угостив того на десерт наколдованным Ромматом мороженым, плошку с которым он достал буквально из воздуха на глазах у ар Махора, на мгновения сделавшихся огромными.
— Скромное хобби чародея, — улыбкой эльфа можно было резать, когда Саранар в изумлении подносил ложку ко рту. — Многие из моих братьев по ремеслу в свободное время увлекаются созданием кушаний и напитков, воплощённых одной лишь силой воли.
— Наша земля таит в себе много чудес. Однако здесь я готов признать, что ваши чародеи превзошли наших, — пустынник аж прикрыл глаза от удовольствия. — Благословленные Тар Майроном колдуны повелевают огнём, песком, жаром пустыни или паутиной теней, скрывающей от посторонних глаз. Но вот так… Готов признать, подобного у нас нет. Наше колдовство куда больше рассчитано на схватку, чем на созидание.
Мужчина краем глаза видел, как Тралл и Вериса явно подавили улыбки на лицах. Маленькая, почти ничего не стоящая, но весьма эффектная демонстрация силы. Всё же, одно дело видеть оазис, которого раньше здесь не было, и гипотетически понимать, что его создали с помощью магии. И совсем другое, когда на твоих глазах из ничего творят холодное лакомство. С таким видом, будто это магу ничего не стоило. Это, конечно, было недалеко от истины… но всё-таки не настолько.
— Не стоит думать, что наше чародейство лишь творит, но не разрушает, — покачала головой Ветрокрылая. — Война была частым гостем на нашей земле. У Лиги было много врагов. Это заставило магов браться за оружие. А тем, кто волшебством не владеет — изобретать иные орудия войны.
— Охотно могу поверить, моя звездоглазая госпожа, — Саранар почтительно склонил голову, точно одновременно соглашаясь и отдавая комплимент красоте эльфийки. — Чудеса вашей земли должны охранять с оружием в руках. Тхерем-Хар и сам знает, что такое оказаться в кольце врагов. Дикие кочевники востока, морские пираты, что мешают морской торговле, южные дикари из пустыни, северные мятежники, не признающие власть Повелителя, пусть наши народы пошли и от одного корня, — на последних словах красивое лицо воина пустыни исказилось. Похоже, к северянам ар Махор питал особые чувства. — Хрисаада является дивно огранённым бриллиантом, к которому постоянно тянут руки алчущие воры. Мой народ прекрасно научился защищать себя, да продлит Тар Майрон дни Повелителя, и да ниспошлёт он его преемнику сил и мужества быть достойным защитником державы.
— Так всё и будет, — Тралл поднял кубок с вином за сюзерена их нынешнего собеседника. Вариан последовал его примеру. — За наследного владыку Сельруска, будущего Повелителя Тхерем-Хара!
— Да будет так!
Осушив кубок за своего господина, пустынник продолжил:
— Если, а вернее когда, в этом я не сомневаюсь, визит наследного владыки пройдёт успешно, я был бы рад видеть уже вас нашими гостями. Либо в блистательной Хрисааде, либо в нашем Надрозе, славной столице Южной Пентархии. Самом красивом — и самом укреплённом городе нашей страны, кроме её сердца, конечно. Ни в одной другой Пентархии вы такого не увидите. Наши женщины строптивы, но нежны. Мужчины свирепы и бесстрашны, а наш народ, народ пустыни, словно выкован в солнечном огне самим Тар Майроном. Поверьте, на это стоит посмотреть!
— Пентархии… — Роммат слегка сощурился, пытаясь уловить смысл не совсем понятного слово на языке Хрисаады. — Пять… пять чего?
— Пентархия, — легко пояснил пустнынник. — Действительно, от слова пять. Пять главных земель, из которых состоит Тхерем-Хар. Одна по каждой стороне света, и центральная, с Хрисаадой во главе. Когда молодой Кандар подрастает, Повелитель назначает его своим наместником в одной из Пентархий, чтобы он постиг искусство правления. Мой грозный господин — правитель Южной Пентархии, на границе с которой и приземлился ваш славный город.
Саранар помолчал, словно размышляя.
— Впрочем, полагаю, оно и к лучшему, — неожиданно добавил он. — Плохо было бы, приземлись вы в более населённой земле, обрушься на город или деревню. Было бы много жертв. А даже если нет — братья моего господина иногда обладают куда более горячим нравом. Как бы глупостей не наделали.
— У достославного наследника есть младшие братья? — Вариан выловил из рассуждений ар Махора главное. Во-первых, сам факт наличия у наследника родичей. А во-вторых, похоже, между собой они не слишком ладили.
И, кстати говоря, раньше об этом никто не упоминал. Что тоже наводило на некоторые размышления.
— Старшие, — Саранар помрачнел и слегка смутился, словно понял, что сболтнул лишнего. — Сейчас в каждой Пентархии сидит по Кандару. Мой господин — самый младший из сыновей Повелителя. За исключением дочери, разумеется. Но жемчужина в короне Хрисаады всегда при нём.
— Погоди, почтенный Саранар, — упреждающе поднял руку Тралл. — Старшие? Но разве достославный Сельруск не наследный владыка?
— Разумеется, наследный, — с гордостью и даже какой-то горячностью ответил ар Махор. Точно пытаясь перекрыть свою оплошность. Впрочем, он быстро вернул самообладание. — Простите, друзья. Кажется, я понял, в чём недопонимание. Это у северных мятежников наследует всегда старший сын. И до добра это их не доводит. Королевский род, родственный Повелителю, там давно прервался с такой практикой, а нынешние предатели и узурпаторы медленно, но слабеют. Тхерем-Хар старается не допускать подобного. Мы считаем, что править должен самый достойный из сыновей. Сильнейший, умнейший и хитроумнейший. Лишь таким образом мы можем быть уверены, что на смену Повелителю может прийти наследник, который продолжит его дело. Ведь лишь Тар Майрон вечен. Человеческий же век не столь длинен, как хотелось бы.
— Воистину, — Вариан пригубил вино, откидываясь на подушки. У него было над чем подумать.
* * *
— И что думаете? — по возвращению от Саранара Совет расходиться не спешил.
— Ну, — Вериса меланхолично играла лезвием кинжала, что плясал в её пальцах. — По крайней мере, мы достигли какой-то определённости. Раз уж скоро будет официальный приезд местного принца.
— Согласен, — Роммат невозмутимо налил себе ещё вина. — Насчёт определённости. Число возможных дыр, которые будут затыкать нами, похоже, стремительно сузилось до двух.
Тралл молча кивнул подчинённому. Син’дорай счёл нужным пояснить.
— Ну, то, с какой «любовью» наш друг говорит о северянах и войне с ними, думаю, заметили все, — решил побыть «капитаном очевидностью» Магистр. — А дальше — обратите внимание на его явную оговорку про братьев. Наш владыка Юга младший принц. И при этом, якобы, наследник. Подозреваю, что, если речь не идёт о персональном любимчике отца — а будь это так, то его не загнали бы сюда, в пустыню, — он помогал бы Повелителю в самой Хрисааде… — Роммат ехидно усмехнулся под укрывавшем нижнюю половину лица воротником. — Так вот. Как там Саранар выразился? Трон должен дождаться достойнейшему. Вот ваши версии, как определяется достойнейший?
— Отец сам выбирает, кого из братьев назначить наследником? — поднял бровь Ринн.
— Мак’гора? — пожал плечами Тралл, среди народа которого ритуальные поединки за право быть вождём были не редкостью.
— Или попытаются перетравить друг друга, как крыс, — слегка дёрнула щекой Ветрокрылая, не испытывавшая большой симпатии к местным.
— Хорошие варианты. Один другого краше, — отсмеявшись, произнёс Роммат. — Но я бы поставил на всё вместе. Отец, конечно, может решить. Но отец — смертен. Хуже того, он внезапно смертен. А учитывая явную пламенную «любовь» между наследниками — не исключаю варианта, когда в борьбе за главный приз будут использоваться все средства. От яда, — уважительный кивок в сторону Верисы, — до вызовов на поединок. А то и вовсе схваток Пентархия на Пентархию.
Эльф скрестил руки на груди, покачал головой.
— Даже интересно, против кого этому наследничку мы так нужны, что он настолько сильно ищет с нами дружбы. Против… как там выразился Саранар? Северных мятежников. Или против своих братьев. В любом случае, боюсь, сидеть спокойно нам здесь не дадут.
Даларанский Оазис, некоторое время спустя
Сельруск ар Адунахор(1), прямой потомок Херумора и Кастамира, в изумлении раскрыл глаза, медленно приближаясь к волшебному городу гостей из-за пределов Арды. В последнее время кандар Южной Пентархии слышал об этой аметистовой жемчужине посреди пустыни множество раз, однако его глаза впервые наконец видели его воочию. Молодой воин жадно приник к зрительной трубе, родной сестре той, что готовилась им в качестве подарка на встречу, стараясь рассмотреть столько, сколько позволял вид.
С высоты башни, надёжно закреплённой на спине Сотрясающего Твердь, ездового мумака, было хорошо видно, что падение жестоко ударило по красоте цитадели. Кое-где хорошо были видны обломки башен, что, видимо, рухнули во время падения. Теперь то, что уцелело, горестно торчало сломанными клыками, позволяя лишь игре разума дорисовывать то, как мог выглядеть Даларан в его былом блеске и славе. Стены, окружавшие его, в некоторых местах явно были разрушены и теперь носили следы кропотливого ремонта. Однако, несмотря на повреждения, то, что уцелело, внушало определённое уважение своим видом. Особенно на фоне других зданий и домов выделялось укрепление, расположенное на краю города. Мощное, явно рассчитанное на долгую осаду, с явно толстыми стенами и единственной аметистовой башней, возвышавшейся над остальным городом подобно копью, пронзающему небо. Не рухнула вместе с остальными она, похоже, не иначе, как чудом.
Если её товарки когда-то выглядели хоть немного похоже…
Сельруск на мгновение закрыл глаза, постаравшись представить множество переходивших один в другой шпилей на тех местах, где он смог заметить их обрушенные основания. На памяти Кандара подобное изящество и острота линий в архитектуре могла быть присуща лишь проклятым эльфам. Людские руки, при всём своём желании, так и не смогли достигнуть подобного мастерства, нечестивого с одной стороны и прекрасного с другой. Но, по словам Саранара, несмотря на то, что эльфы — другие эльфы, пришлось напоминать самому себе, не Нолдор — здесь жили, город этот, по словам пришельцев, большей своей частью строили люди. Как им удалось подобное?
Однако стоило «голове» сопровождавшего правителя Юга каравана пересечь границу сотворённого чародейством жителей Даларана оазиса, у наследника Повелителя появился куда более весомый повод для размышлений.
Резко потемнело. Несмотря на то, что мгновение назад день был в самом своём разгаре, в лицо Ар Адунахора мягко ткнулась приятная, словно поцелуй девственницы, вечерняя прохлада. Возница мумака в изумлении вскрикнул, указывая вверх и осеняя себя священным знамением.
— Тар Майрон защити… мой Кандар, взгляните! Это гиблое, заколдованное место. Нам следует повернуть назад!
Сельруск и сам едва совладал с желанием протереть свои глаза, после чего отступить обратно, туда, где по всем правилам дня пылающий Глаз Анкалагона немилосердно пёк, заставляя Сотрясающего Твердь недовольно бить по бокам своим хоботом и то и дело требовать порцию воды. Потому что небо над оазисом и городом в его центре словно оказалось расколото надвое, разделено незримым исполинским клинком прямо по линии зенита. По правую сторону алый жгучий круг, ещё недавно бывший в зените, начинал плавно катиться к закату, окрашивая небеса в алые и оранжевые цвета. Жар от него был куда меньше, чем миг назад, куда больше напоминая закат в северных землях, чем обычное для пустыни пекло. Более того, правитель Надроза не мог заметить ни малейшего движения небесного светила, так, словно чья-то могущественная рука повелительно приказала тому на этот день полностью застыть на небосклоне. Слева же небо уже облачилось в чёрное. Медленно вступала в свои права Бледная Дева, сопровождаемая свитой из россыпи звёзд.
Вряд ли хоть один человек, эльф или дворф в Арде до этой поры видел нечто подобное. Разве что в давно ушедшие дни Предначальной Эпохи, когда Тар Майрон бился за свой мир с Джин Айнар.
— Успокойся, — властно простёр руку Сельруск, принуждая возницу продолжать путь. — Хозяева этого города не для того столько времени беседовали с Саранаром и учёными мужами, чтобы сейчас развязать войну со всем Тхерем-Харом, напав на меня. Разве ты не видишь впереди лагерь моих посланников?
— Вижу, господин. Но…
— Вот и правь туда. И скажи остальным, пусть не сворачивают. Никакое колдовство не заставит Владыку Южной Пентархии свернуть с выбранного пути, — бросил он, садясь обратно. — Пусть все знают, тот, кто струсит подойти и прикоснуться к сердцу волшебства вслед за своим Кандаром — тот недостоин служить мне и нашему Повелителю!
Стоило однако признать, несмотря на гордые и полные силы слова, брошенные Ар Адунахором своим людям, уверенность его и вполовину не была столь сильной. Да и у кого бы, кроме разве что Кольценосцев, она была, когда на глазах неизвестное чародейство сумело приказать обоим светилам разделить между собой небеса, как ложе — мужу и жене? И коли это действительно так, если владыки этого места настолько могущественны, то так ли уж принадлежность к семье Повелителя сможет обезопасить пришедших на переговоры, если владыкам Даларана вздумается увидеть их кровь?
При таких мыслях поневоле начнёшь поминать Владыку Огня, моля того защитить своего верного слугу!
Разумеется, вспоминая рассказы Саранара, рассудок постарался вычленить из увиденного зерно истины. Вряд ли, несмотря на всё могущество чародеев аметистового города, они смогли бы сотворить такое с Глазом Анкалагона и Бледной Девой по-настоящему. Наверняка сейчас весь оазис прибывал внутри искусного наваждения, иллюзии, что придавала нужный облик происходящему. Эта версия была наиболее правдоподобной. Будь Совет Лиги Азерота действительно настолько сильны, то им не было бы нужды в каких-то переговорах. Они просто взяли бы всё, что хотели, или же просто замкнулись бы в стенах своей цитадели, не желая иметь дело с внешним миром.
Впрочем, даже если показанное странниками меж мирами было лишь иллюзией, подобное колдовство не могло не впечатлить даже правителя Пентархии. При его дворе колдуны, разумеется, водились. Однако ни одному из них, или даже всем вместе, подобное было бы не под силу. Да ещё и так искусно — несмотря на то, что увиденное было лишь мороком, под этим своеобразным куполом Сельруск не чувствовал привычного солнечного жара. Как будто из пустыни попал совершенно в иную часть мира. Чародеи этого места были по-настоящему сильны. И наглядно продемонстрировали это своим гостям, стремясь произвести нужное впечатление. Точно так же, как сам кандар демонстрировал мумакил, гордость и славу армии Тхерем-Хара, они явно показывали собственное мастерство.
Процессия медленно, часто останавливаясь и мешкая, когда новая группа людей входила под разделённые небеса, втягивалась, переступая с песчаных барханов на благословлённую землю оазиса. Впереди, один за другим, напоминая живые движущиеся горы, шли мумакил. Хоботы воинственно били по толстошкурым бокам, устрашающие бивни вздымались вверх. В поход на юг отправились трое из имевшихся семи в распоряжении Сельруска. К сожалению, жалкая горстка по сравнению с тем, что могли позволить себе остальные претенденты на престол Тхерем-Хара. Особенно учитывая то, что последние два из семёрки были ещё совсем детёнышами. Вместе с Ар Адунахором на спинах этой троицы путешествовали сыновья многих знатных родов, присягнувших Сельруску и его матери, те, кто отважился отправиться сюда вместе со своим сюзереном. По бокам, прикрывая исполинских животных с флангов, плотным строем ехали всадники Южной Пентархии. Набранные из обученных и наделённых особыми привилегиями рабов, принадлежавших лично Сельруску, они тем не менее не имели права подниматься на спину мумака, седлая тонконогих лошадей и двугорбых верблюдов. Следом медленно тащился внушительных размеров обоз — учитывая многочисленную стражу и особенно прожорливых мумакил, немало провизии приходилось тащить с собой, чтобы поддерживать силы двуногих и четвероногих.
Из груди кандара Юга вырвался вздох облегчения, когда, спустившись по верёвочной лестнице с преклонившего ноги «скакуна», он заметил уже спешащую к нему знакомую высокую фигуру.
— Саранар! — мужчина помешал другу преклонить колено. — После увиденного сейчас я несказанно рад видеть тебя невредимым и в добром здравии, друг мой. Если, конечно… — воина смерили подозрительным взглядом. — Это вправду ты. После увиденного я уже слабо доверяю своим глазам, которые решили сыграть со мной злую шутку при входе в этот оазис.
Воин, впрочем, ни разу не смутился подобной подозрительности. Вместо этого, встав, он слегка наклонился к уху сюзерена, произнёс шепотом.
— Ваша достопочтимая матушка, госпожа Алассэра(2), более других кушаний любит запечённых в собственном соку перепёлок, и горячий коффар со сладостями. Именно эти блюда подали, когда вы впервые пригласили меня разделить с вами трапезу, как своего телохранителя.
— А какие сладости подавали? — Сельруск проницательно сощурился. — Напомни мне, я запамятовал. Рахат лукум же, верно?
— Что вы! Ваша матушка его терпеть не может. Нет, подали пахлаву. Свежую, украшенную нарезанными фруктами.
Лишь после этой проверки правитель Юга добродушно фыркнул, слегка ударив своего верного слугу по плечу. После чего шагнул вслед за ним в сторону небольшого лагеря, в котором, судя по всему, жили сам Ар Махор и сопровождавшие его учёные, призванные помочь наладить общий язык с обитателями города. Скоро, впрочем, этому лагерю предстояло серьёзно увеличиться в размерах.
— Ты знаешь, что это? — не сбавляя шага, он указал на разделённое небо.
Саранар усмехнулся краем рта.
— Ничего… и всё вместе. Я бы назвал это своеобразным проявлением заботы о высоких гостях, которые, как ожидалось, должны были прибыть в полдень, когда жар наиболее силён. Согласись, мой Кандар, это куда более приятно, чем терпеть пекло.
Всадник пустыни промолчал, обдумывая слова.
— Кроме того, наши друзья явно хотели ненавязчиво показать чистоту своих помыслов и желание дружбы между нашими народами. Как ты знаешь, в последнее время я много говорил с ними, в том числе и о вере. Полагаю, они ненавязчиво хотели подчеркнуть возможность великого Тар Майрона и их Элуны идти рука об руку, деля небосвод вместе.
— Как ловко, друг мой, ты упускаешь момент столь же ненавязчивой демонстрации силы, — глаза Сельруска ехидно сощурились.
— Разумеется, этот момент тоже не стоит сбрасывать со счетов, — Саранар вернул усмешку своему владыке. — В этом жители Даларана не слишком отличаются от нас. Каждый из нас хочет продемонстрировать свою силу, опасаясь, что другой, почуяв слабость, захочет проверить слабого на прочность.
— И каково твоё мнение о том, на что они годятся без пускания пыли в глаза? Изменилось ли оно за время моей подготовки к поездке, когда пришло твоё последнее письмо? — уже прямо, без иносказаний спросил потомок Херумора.
В ближней перспективе ответ на этот вопрос мало что менял. В конце концов, одной из трёх главных причин, наравне с возможной опасностью, исходящей от города, и возможной выгодой, идущей от него же, был приказ Чёрного Предводителя. Приказ абсолютно, до холодной остроты стал чётким. Пришельцев пока что не трогать и пальцем. Однако если их сила по большей части напускная… Кто знает, как всё повернётся в будущем.
— Сложно сказать это точно, — покачал головой Ар Махор. — Наши друзья отличились весьма большой скрытностью, отказавшись пускать под своды города кого бы то ни было. По крайней мере — до вашего появления. Но из того, что я увидел, могу ответить то же, что и отвечал раньше. Куда выгоднее для Южной Пентархии и вас будет дружить с Лигой Азерота, чем пытаться залить улицы этого города кровью.
И словно в подтверждение слов Саранара, заставив его сюзерена ещё раз приникнуть к зрительной трубе, в небе над головами каравана пронеслись две фигуры всадников. Один из них восседал на диковинном звере — сперва, не вглядевшись, Сельруску показалось, что он видит над собой одного из внушавших ужас Орлов, населявших горы на северо-западе. Однако приглядевшись, кандар понял свою ошибку. Существо, что оседлал воин, действительно обладало могучими крыльями и головой орла. Однако вся его нижняя и задняя часть напоминали скорее львиные или тигриные. Четыре мощные пятипалые лапы, покрытые короткой шерстью, хвост с кисточкой. То ли какое-то причудливое колдовство сплавило вместе части разных тел, то ли всадник летел на плоде противоестественной порочной связи Орла с львицей. Или наоборот. Второй наездник и вовсе парил не на животном, но на каком-то крайне странном приспособлении из дерева и металла. Оно даже крыльев не имело, вместо этого удерживаясь в воздухе то ли благодаря колдовству, то ли с помощью нескольких металлических клинков, закреплённых сверху, по бокам и на хвосте железной твари, вращающихся с бешеной скоростью.
На некоторое время зависнув над беспокоящимися уроженцами Тхерем-Хара, патруль (видимо, это был он), вернулся обратно.
— А, это… — всадник пустыни без какого-либо изумления или страха взглянул в сторону всадников. — Я был поражён не меньше вашего, когда увидел это несколько дней назад. Как оказалось, у них есть множество летающих тварей. И не только таких, как эти.
— Если ты сейчас скажешь, что в недрах этого города ещё и дракон есть…
— Дракона не видел. Но таких крылатых всадников у них хватает, — поморщился Саранар. — И это ещё одна причина, почему я бы не советовал тебе, мой Кандар, пытаться прибегнуть к силе. Тем более что наши друзья и так не слишком хотят войны со всем Тхерем-Харом разом.
Сельруск молча кивнул, погрузившись в собственные мысли о предстоящей встрече и переговорах. Предстояло привести себя в порядок после пустыни и подготовить подарки к церемонии встречи. Однако на душе стало куда менее спокойно, чем было во время путешествия через пустыню. Следовало признать, первый ход в этой партии остался за жителями Даларана. Если Тхерем-Хар продемонстрировал абсолютное господство на земле с помощью мумакил, с такой же лёгкостью гости показали власть над небесами — как с помощью колдовства, так и оседлав невиданных доселе тварей.
* * *
Кандар Юга с интересом прищурился, смотря на приготовления противоположной стороны. Саранар ар Махор, стоявший по левую руку от сюзерена, одобрительно кивнул, то ли показывая, что Сельруск смотрит в правильную сторону, то ли положительно относясь к действиям обитателей волшебного города.
В самом начале, когда только мощные, окованные железом ворота города, что, по словам воина, были вновь поставлены совсем недавно, распахнулись, вперёд вышли пешие обитатели города, образовав чёткий, плечо в плечо, коридор, от деревянного помоста, на котором должна была проходить встреча знати Южной Пентархии и пришельцев, до самых ворот. Кандар невольно залюбовался чёткими, выверенными движениями солдат, стоявших в одном строю, несмотря на бросающуюся в глаза разницу во внешнем облике. Люди, ростом и статью навевавшие мысли о Морских Владыках Нуменора, зеленокожие клыкастые гиганты, очень отдалённо напоминавшие мордорских уруков, эльфы, от вида которых любого доброго человека бросит в страх или гнев. Огромные быкоглавцы, возвышавшиеся над остальными, словно утёсы, вовсе странные синекожие существа, с щупальцами вместо бороды и выгибающимися назад ногами, что оканчивались мощными копытами… Однако, похоже, принадлежность к разным расам совершенно им не мешала. Воины не казались беспорядочной толпой, набранной из разных народов и вынужденно воюющие вместе, нет. Это был именно что единый строй, облачённый в единые цвета. На задрапированной груди каждого солдата можно было рассмотреть символ, который, видимо, и был эмблемой Лиги Азерота — серебряный глаз с идущими от него тремя лучами, на дорогой в Тхерем-Харе пурпурной ткани. Чем-то этот символ очень отдалённо напоминал Багровое Око Тар Майрона.
Сперва Сельруск решил, что следом за почётным караулом из ворот города покажется и сам совет Лиги. Однако шум крыльев заставил его поднять глаза к небу, осознав ошибку. Четвёрка, о которой столько рассказывал Саранар, стремительно приближалась, рассекая «вечерний» воздух на летающих скакунах. Затем — постепенно пошли на снижение.
Вот, видимо, Вариан Ринн. Могучего телосложения человек, закованный в полный доспех. На поясе — меч с необычного вида рукоятью. На месте, где, по идее, должен был быть драгоценный камень, украшающий клинок, сгусток чистого света. Слева от него, на грифоне, как и Ринн, эльфийка, вызвавшая столько пересудов как у учёных мужей, так и у южных вельмож. Мало того, что наличие в городе эльфов, пусть и других, было само по себе серьёзным испытанием. Отчасти так долго встреча и откладывалась именно потому, что правителю Южной Пентархии было необходимо подготовить своих людей к подобному знакомству. Так эта ещё и женщиной была. Женщиной-воином, которая, похоже, шла в бой наравне с мужчинами. Даже Нолдор, несмотря на то, что обучали своих женщин владеть оружием, всё же старались их на поле боя не отправлять, предпочитали оставлять на страже крепостей, так, чтобы они пошли в бой, только если иного выбора не будет.
Хотя восседавшая на широкой спине зверя девушка действительно была красива. Той красотой, какой красив кинжал, направленный тебе в сердце.
Серые глаза кандара повернулись к Траллу. Могучему зелёному гиганту, с ног до головы закованному в доспех из чёрного металла. Широкая зелёная ладонь то и дело поглаживала рукоять боевого молота. В отличие от человека и эльфийки, этот Орк (хотя к оркам, пожалуй, воин имел отношения не больше, чем уроженец Нуменора к какому-нибудь мифическому полурослику) оседлал другого зверя. Чем-то тварь напоминала льва, но с большими перепончатыми крыльями, «натянутыми» между задними и передними лапами. Длинный хвост оканчивался скорпионьим жалом.
И, наконец, последний из участников Совета. Верховный Магистр Роммат, кажется. Тоже эльф. Более того, эльф-чародей. Опаснее твари придумать сложно. В алой, расшитой золотом мантии, с высоким воротником, укрывавшим нижнюю часть лица (возможно, шрамы, что не свести?). Маг непринуждённо сидел, скрестив ноги, посередине парящего в воздухе ковра, точно сойдя со страниц детской сказки.
— Совет Лиги Азерота приветствует Сельруска ар Адунахора, потомка Херумора и Кастамира, сына наследника Повелителя Эарнила, Кандара Южной Пентархии, — произнёс Вариан Ринн на языке Юга. Несмотря на определённый акцент, говорил уроженец Азерота весьма чётко и слова не глотал. Мужчина приложил руку к сердцу, и остальные члены Совета повторили его движение. — Мы рады приветствовать тебя и твоих людей в нашем городе. Будьте нашими гостями и разделите с нами пир и кров.
Как и положено по этикету, первыми приветствие и приглашение осуществляла принимающая сторона.
— Сельруск ар Адунахор и его воины принимают предложение Совета Лиги Азерота. Мы вверяем наши жизни в ваши руки и полагаемся на вашу искренность, — кандар, в свою очередь, коснулся рукой сердца. — Прежде чем мы войдём, позвольте преподнести вам и вашему городу дары, которые может предложить вам Тхерем Хар. В знак нашей честности и желания дружбы, а не вражды.
По едва заметному жесту рабы, вставшие позади помоста, один за другим начали выносить приготовленные заранее подарки. Перед жителями Азерота встал искусно сделанный стол для трапезы, чья поверхность была выложена мозаикой из майолики. Выложенная картина повествовала об охоте на тигра. Затем, подойдя ближе, Сельруск с осторожностью вручил Роммату, как тому, чьё средство передвижения, похоже, не требовало управления руками, деревянную шкатулку, в которой покоилась зрительная труба, выкованная ещё в Нуменоре. Истинное серебро, редчайший прекраснейший из металлов Арды, чью ценность просто невозможно передать словами. Как и её сестра, труба эта была наследием великого прошлого. Однако гостям об этом знать не следовало, в отличие от ценности.
— Уверен, вы по достоинству оцените работу наших мастеров, — вежливо улыбнулся Сельруск. — Мифрил сам по себе является подлинным сокровищем. И раз вы почитаете Луну так же, как мы чтим Тар Майрона, полагаю, вам приятно будет взглянуть на свою богиню пристальнее, чем это выйдет собственными глазами.
Вот и начался второй ход игры, в которой каждая из сторон старалась, с одной стороны, показать свои возможности. С другой же — оскорбить другую сторону, показав своё превосходство слишком сильно, тоже не следовало. Посмотрим, чем сможет ответить Даларан.
— О, это поистине бесценный дар, — эльф чуть наклонил голову, прижимая к груди сокровище. — Ведь цены у возможности взглянуть на Госпожу ближе воистину не предусмотрено.
— В свою очередь, — слово вновь взял Вариан, — мы бы хотели преподнести вам что-то, чем славен наш город. То, что является неотъемлемой частью Азерота. И что вас, как искусного наездника, а достославный Саранар, — кивок в сторону Ар Махора, — описал вас именно таким, наверняка порадует.
По знаку правителя, и под восхищённые возгласы свиты кандара (он и сам, чего таить, не удержался от короткого удивлённого выдоха), двое солдат, отделившись от «коридора», осторожно подвели под узцы к помосту пару тех самых диковинных зверей той же породы, на которых прилетели Вариан и Вериса.
— Грифоны — гордые и сильные создания. Прирождённые хищники, но обладающие достаточным разумом, чтобы быть прирученными заводчиком и использованными в качестве скакуна, — пояснил Ринн, поглаживая довольно урчащего птицельва. — Эта молодая пара поможет вам как подняться в небо самому, так и со временем, быть может, сделать этих созданий гордостью вашего рода. Нет в бою более надёжного товарища, чем ездовой грифон. Разве что, — мужчина бросил весёлый взгляд на Тралла и его скакуна. — Ездовой ветрокрыл.
Страстный заводчик лошадей и в меньшей степени мумакил, Сельруск не удержался, рискнул. Последовал примеру человека, осторожно коснувшись перьев на шее зверя. Где-то в глубине души уже представляя, как эти сильные крылья, послушные его воле, поднимают кандара в воздух, позволяя посмотреть на раскинувшийся под ним мир с высоты полёта Орла. И ведь учитывая, что азеротцы последовали правилам хорошего тона любых заводчиков редких зверей, и вместо одного дали пару — их ведь и развести можно будет!
Хотя, разумеется, была здесь и обратная сторона медали. Если Совет Даларана настолько легко готов отдать в руки соседа столь весомый козырь, пусть и по-настоящему весомым он станет лишь спустя лет двадцать-тридцать… какие ещё тайны скрывал этот город?
— Нет и не будет подарка более прекрасного, чем этот, — заявил Сельруск совершенно искренне. — Благодарю вас, друзья мои. Надеюсь, эти дары станут началом долгой дружбы не только между нами, но и между Тхерем-Харом и Азеротом.
— В таком случае, пройдёмте. Будьте нашими гостями.
Процессия уже не спеша, пешком двинулась по направлению к распахнутым вратам Даларана. В какой-то момент, после того, как они миновали ворота, правителю Юга вновь пришлось смотреть во все глаза. Дорога, по которой они шли, начала мягко светиться, в такт тому, как по ней шли, постепенно приближаясь к уцелевшей крепости. Так, словно лунный и солнечный свет смешались, чтобы почтить гостей. Живых воинов, выстроившихся по обе стороны, сменили чары. Ожившие вихри, пронзённые сетью молний, змеевидные струи воды, переплетающиеся между собой, рычащие от нетерпения духи огня, что, похоже, были готовы броситься в бой, едва их спустят с поводка, живые бастионы земли и песка… Однако ни одного заклинателя, что мог бы отдавать приказы, видно не было. Неужели стихийные духи служили местным так же, как вассалы — сюзеренам?
И когда тхерем-харец с достоинством вступил на первую ступень, ведущую ко входу в крепость, грохот, возвещающий не меньше, чем о начале Конца Времён, разнёсся по Даларану, заставив того вздрогнуть. В небо устремилось несколько десятков огней, разорвавшись в воздухе мириадами искр.
— Таким салютом мы славим прибытие важнейших гостей, — пояснила Вериса Ветрокрылая, шедшая рядом с Сельруском. Однако тот был в данный момент слишком поглощён созерцанием небесных огней, чтобы увидеть тень иронии в глубине её светящихся глаз.
* * *
— Выбор между мечом и молотом? — снизу, из зала, чуткое почти волчье ухо Ло’Гоша чётко расслышало смех Питера Резерфорда. Похоже, паладин за чашей вина обсуждал с новым знакомым из свиты принца (про себя Вариан предпочитал именовать Сельруска привычным словом «принц», а не местным термином) некоторые… тонкости владения оружием. — Разве можно выбрать между головой или сердцем? Между отцом и матерью? Между Светом луны и солнца? Нет, конечно. Меч для нас — жизнь и честь рыцаря. Но молот — символ веры и твёрдых убеждений паладина. Одно неотделимо от другого. Так нас учили Тирион Фордринг, наш предводитель и наставник. А тех, кто старше — и Александрос Могрейн, его предшественник. Поверь мне, друг, если будет такое желание, скажем, завтра, я мог бы показать тебе, на что они способны в руках служителя Света. Впрочем, если ты захочешь проверить, каковы в деле клинки избранных Элуны — уверен, они тебе тоже не откажут в такой чести.
— Показать тебе мастерство Тхерем-Хара будет честью для меня, достославный Петэар, — собеседник рыцаря Серебряного Авангарда слегка переиначил его имя на местный манер. — Но возможно ли женщине вставать биться в пару с мужчиной?
— Благородный Адунарт, скажи мне, веришь ли ты моему слову?
— У меня нет причин сомневаться в них, — выпивший достаточно, чтобы движения стали немного смазанными, но недостаточно, чтобы потерять разум, вельможа, судя по звуку, яростно замотал головой, отрицая возможное оскорбление Питеру.
— Тогда верь ему и сейчас. Эльфы Ночи, как, впрочем, и их собратья, Эльфы Крови — великие воины, независимо от того, мужчина перед тобой, или женщина. Могу сказать тебе это, не кривя душой. Как, впрочем, и о любом другом бойце Даларана. Перефразируя наших добрых друзей дворфов, тела воинов Азерота — скалы. Дух — рычащий алый дракон! Любой враг, пытавшийся взять нас на зуб, оказывался сокрушëн в пыль…
Вариан тихо усмехнулся про себя. Паладин, проявлявший сейчас красноречие там, внизу, довольно быстро приспособился к несколько высокопарной манере речи, принятой в этой части Арды. А его ясный разум, сочетавший глубокую веру, позволившую стать паладином, с холодной расчëтливостью, что помогала держать в кулаке вверенный ему отряд рыцарей Света, заставлял надеяться, что, даже пригубив вино, Резерфорд не сболтнëт лишнего. А то — как знать! — возможно, и сам что-то сумеет выведать. Благо жители пустыни, по крайней мере, из числа свиты Сельруска, были склонны к разговорам за столом — это Ринн понял ещё во время знакомства с Саранаром и его учёными. Тем более, что публика, похоже, за столом собралась равная по своему положению. Уже ни один раз до ушей Вариана долетали обсуждения тонкостей военной тактики или управления вверенными землями. Что заставляло сделать вывод: за беседой коротали трапезу военное офицерство и дворянство как с одной, так и с другой стороны.
Синие глаза короля Штормграда поднялись на непосредственно принца, который сейчас вёл увлечённую беседу с Траллом. Помимо провозглашённого Совета Лиги и самого Сельруска за столом сейчас с удобством устроился Саранар. То ли как особо приближённый к своему сюзерену, то ли из-за того, что был первым, кто сумел «подружиться» с обитателями упавшего в пески Арды Даларана.
Столы правителей стояли на небольшом каменном возвышении, к которому вели два разветвляющихся пролёта лестниц, в то время как остальных пирующих посадили в, можно сказать, роскошном просторе главного зала Аметистовой Крепости.
Если бы Вариан знал, что ему когда-нибудь придётся выдавать особо защищённую, охраняемую тюрьму для волшебников и магических существ за банкетный зал — он бы рассмеялся этому неудавшемуся комику в лицо. Однако… шутка в том, что эта самая тюрьма была, пожалуй, единственным устоявшим под натиском гравитации местом, где гостей подобного уровня можно было бы принять, не потеряв лица. От Цитадели, к сожалению, остались одни руины, погребя под своими обломками почти всех Магистров Кирин Тора. Серебряный Анклав или же бывший штаб Похитителей Солнца, к сожалению, были слишком малы. Оба здания были хороши, как штаб или лазарет, так как находились близко от всех главных нынешних центров жизни города. Но не как внушающее уважение представительство. А Даларану сейчас как никогда нужно было показать силу и размах. Которые, с одной стороны, покажут, что местным правителям не стыдно иметь с ними дело, несмотря на понесённый от падения урон, а с другой — будут внушать чувство должного опасения, понимания того, что с обитателями города не нужно ссориться.
Так что, едва Саранар в самом начале своего второго визита заикнулся о том, что приехал подготовить встречу со своим господином, общим мнением лидеров Даларана было решено готовить к этому самому приезду именно Аметистовую Крепость. В итоге за время до приезда принца бывшую тюрьму удалось превратить в нечто суровое и, быть может, немного простоватое по своему антуражу (впрочем, здесь спасал общий подход к архитектуре Парящего Города, что своим изяществом уступал лишь эльфам), но прекрасное внушающей определённое уважение красотой остро заточëнного клинка. Часть дверей в тюремные камеры перекрыли переборками, сделав из них подсобные помещения. Другие бывшие пристанища заключённых — и это было особенно иронично! — превратили в просторные покои для обитателей и почётных гостей. Общий зал же оставили почти нетронутым, благо огромный каменный купол, сходившийся высоко над головами вошедших, сам по себе был достаточно приятен глазу и, в определённой степени, захватывал дух.
Всё, что касалось дальнейшей подготовки, можно было бы описать одной-единственной меткой фразой, которая, на удивление, принадлежала не острому языку одного уроженца Луносвета, а вполне себе Вождю Орды. «Готовим театр теней». В сущности, именно так оно и было — потерянные дети Азерота словно готовились показать зрителям фокус, так, чтобы они увидели не переплетения рук и факел, а жутких теневых чудовищ.
Помимо обсуждений, какой позиции придерживаться непосредственно на переговорах (здесь, как раз таки, консенсус выработался на удивление быстро — и сыны Орды, и представители Альянса прекрасно понимали, в каком положении они оказались), огромное внимание уделялось созданию необходимого образа на торжественной встрече. Прорабатывалась целая плеяда вопросов. К примеру, нужно было показать единый строй, состоявший из множества разных рас и культур. Нельзя было допустить, чтобы принц увидел разночтение в рядах. В итоге было решено использовать символику Кирин-Тора, благо в закромах оставалось множество накидок, раньше принадлежавших жителям и ученикам Даларана.
Затем — встал вопрос отвлечения внимания от разрушений в городе. С одной стороны, полностью скрывать их иллюзиями было, во-первых, ненадёжно, а во-вторых, излишне подозрительно. Мало кто поверил бы, если бы упавший с небес город не получил серьёзных повреждений. С другой, полностью демонстрировать плачевное состояние Парящего Города было крайне нежелательно. Однако хорошую идею подал старина Бролл, предложив вместо сокрытия повреждений сместить акценты гостей на что-то иное. К примеру, на возможности и красочность магических манипуляций, что были способны совершать волшебники Лиги. Вскоре родилась идея с куполом, укрывающим всадников пустыни от палящего солнца. Один только Свет ведал, сколько сил у магов ушло, чтобы создать столь масштабную иллюзию. Но результат того стоил. Рассечённое надвое небо вкупе с сияющей дорогой невольно приковывали взгляд пустынников. То, что сам город пострадал от удара о землю, им после такого было уже не столь интересно. В эту же категорию шла и различная военная демонстрация, которая и так предполагалась, а сейчас — была несколько переработана и дополнена. Акцент было решено сделать на том, чего в этом мире могли не знать. Летающих всадниках и духах стихий, которыми управляли скрытые от посторонних глаз шаманы.
По губам Вариана невольно пробежала улыбка. Он отлично помнил, какую реакцию у приезжих вызвали гордо летящие по небу грифоны, стройные ряды элементалей, выстроившихся коридором, и гром пушек во время приветственного салюта. Для неподготовленного зрителя смотрелось это более, чем внушительно. Даже учитывая приведённых второй стороной мумакил, рассказами о которых Саранар в своё время прожужжал все уши. Всë-таки, несмотря на размеры этих очень похожих внешне на элекков зверей, передвигаться по воздуху они не могли.
А вот с подарком едва не вышла промашка — дар от Совета Лиги должен был быть одновременно достойным принца, и в то же время не оскорбить его тем, что его собственные подарки смотрятся блекло на их фоне. Изначально мысли были об ещё одной демонстрации магии. К примеру, магический камень-светильник, что будет сиять даже тогда, когда весь прочий свет угаснет. Или способ связи, для которого расстояния не были бы помехой. Эффектные, но не требующие больших затрат подарки.
И это едва не стало огромной ошибкой, как пояснил затем Верховный Магистр, у которого из цензурных слов на подобную идею были разве что предлоги и междометия.
Как Роммат пояснил несколько позже, высказав всё, что он думал об этой идее (об её авторах эльф всё же тактично умолчал), следовало в некоторых случаях чуть больше общаться с учёными Тхерем-Хара и слушать от них местные легенды. Камни, сиявшие негасимым светом, ровно как и магические зеркала, для жителей этого мира ассоциировались с чем-то, очень сильно напоминающим Пылающий Легион. Во всяком случае, если верить пустынникам, глаза у создателя таких камней, древнего огненного демона, что развязал братоубийственную войну, противостоя Тар Майрону на заре времён, точно пылали. И дарить нечто подобное Сельруску было, скажем так… весьма двусмысленно.
В итоге сошлись на чëм-то эффектном, но не слишком опасном. И пара молодых грифонов здесь отлично подошла. Конечно, в отдалённой перспективе это может дать нынешним соседям Даларана в руки мощное оружие. Но прежде, чем количество ездовых грифонов в Хрисааде или Надрозе достигнет хоть сколько-нибудь значимого уровня, пройдут десятки лет. Не говоря уже о том, чтобы выучить людей на них летать и том немаловажном факте, что у Даларана, в отличие от местных, имелись неплохие средства противовоздушной обороны.
Подытоживая, пока что театр теней со своей задачей справлялся неплохо. И Ринн смел надеяться, что, когда всё дойдёт до настоящих переговорах, дело пойдёт не хуже.
— Ты доволен, кандар? — Ринн слегка улыбнулся, поднимая кубок. — Твоё здоровье!
— Благодарю, — чаши со звоном ударились друг о друга. — Ваше гостеприимство достойно и Повелителя, мой дорогой друг. В следующий раз я с удовольствием отплачу вам тем же. В следующем месяце — будьте моими гостями!
— Непременно, — Ринн удержался, чтобы улыбка не стала чуточку волчьей. Вряд ли, конечно, посланников и гостей, которые отправятся в этот ответный визит, попытаются заковать в цепи… Но, всë-таки, не хотелось бы проверять степень честности и гостеприимства пустынников сверх меры.
* * *
— Итак, достославные господа, — Сельруск отточенным движением пригладил светлую бородку. — Мой добрый друг Саранар вкратце передал ваши предложения и соображения на тему нашей возможной торговли. В целом, это может сулить выгоду обеим нашим державам. Я готов подписать все необходимые договоры, но хотелось бы внести некоторые встречные предложения, — мужчина свёл кончики пальцев вместе. — Это поможет избежать совершенно ненужных издержек.
Тралл, стоявший в кандару ближе всех, согласно кивнул, широким жестом приглашая его к карте. Вариан же, внимательно следивший за лицом принца, предпочёл промолчать, больше поглощённый собственными размышлениями.
Вчерашний пир прошёл, что называется, на высокой ноте. И результаты его были заметны уже сегодня. Гости явно остались довольны увиденным, сейчас, после наступления дня, уже не слишком обращая внимания на некоторые разрушенные дома и башни Даларана. Сыграли роль и некоторые заведëнные вчера знакомства. Вон, Резерфорд, сумевший вчера вызвать интерес сразу нескольких тхерем-харцев, сейчас вовсю разминался, готовясь как следует покатать новых друзей по песку тренировочной площадки. Неплохое начало — Вариан по собственному гладиаторскому прошлому знал, что оружейные забавы сплачивают мужчин. Хорошо. Чем лучше всадники пустыни будут думать о воинах Даларана, тем лучше.
Что касалось сегодняшних переговоров…
Перед Советом «Лиги» (до сих пор лёгкая волчья усмешка пробирала от подобной идеи) стояла непростая задача: сохранить добрососедские отношения с Тхерем-Харом, но, при этом, не превратиться в постоянную затычку для затыкания дыр в бочке, которую местные владыки привыкнут использовать направо и налево. У Даларана было не так много жителей, чтобы заниматься подобным. Если и участвовать в местных конфликтах, то только с серьёзной выгодой для себя. Вот только сказать такое прямо, как они уже успели понять, означало или серьёзно оскорбить местных, или продемонстрировать слабость, если не в качестве солдат, то в численности. Дилемма!
С другой стороны, здесь, в свою очередь, всё зависело от тонкости политической игры их почётного гостя. Если он достаточно разумен, то не станет предлагать военный союз и вовлечения Даларана во внутренние дела Арды с места в карьер. Хороший рыбак подтягивает добычу медленно. И пока что Сельруск был именно таким рыбаком, куда больше говоря о выгоде совместной торговли, чем о каких-то совместных военных действиях. Более того, он был готов, во многом, посодействовать ресурсами для скорейшего восстановления мастерских и кузниц Даларана, так, чтобы они работали в полную силу.
Пока что в предложениях Совета были поставки оружия и доспехов из доброй стали. И в принципе — поставка хорошего оружейного металла взмен сырья. Благо дворфы, как и некоторые кузнецы из числа людей, уже застоялись за работой. Разумеется, об огнестреле или по-настоящему мощных зачарованиях речи не шло. А вот о регенерирующих зельях, сырьё для которых могли выращивать друиды из привезённых с Азерота трав — вполне. Благо повторить рецепт местные колдуны не смогут, а значит — окажутся у Даларана в некоторой монопольной зависимости. Взамен, помимо сырья, сейчас необходимого уроженцам Азерота, Сельруск обещал поставлять некоторые экзотические материалы своей страны, с которыми хотели поэксперементировать маги. Возможно, получится найти что-то, что, во-первых, сможет улучшить положение с Жаждой Магии, помимо их собственных способов вроде выкачивания той из живых существ, варке зелий манны из растений и других способах насытить голод. А возможно, и в воздух город со временем получится поднять.
В то, что в Тхерем-Харе скоро начнëтся что-то, что отправит их домой, Вариан не слишком верил. Но нужно с чего-то начинать поиски…
— Посмотрите, — кандар пером провёл по карте две лини. Одна из них, прямая, пересекала пустыню широким росчерком, связывая обозначенный на карте Надроз, столицу Южной Пентархии, с Далараном. Вторая шла в обход, извиваясь. — В своё время Саранар, идя по следу упавшей звезды, добирался до вас прямым маршрутом, идя почти что наугад. Нашему же каравану пришлось добираться долгой дорогой, идя от оазиса к оазису. Так же, в случае чего, пойдут и торговцы — как, к примеру, те, что отвозили вам мой подарок в виде камня и железа. Напрямик гораздо ближе. Но такой путь куда опасней. В первую очередь — из-за пустыни и её палящего солнца. Но ведь это можно исправить. Прекрасный сад, окруживший ваш город, тому доказательство!
— Кажется, я понял, — клыки, выходящие из нижней челюсти Тралла, слегка клацнули, когда орк усмехнулся. — Если бы наши друиды сделали несколько оазисов на пути от Даларана до Надроза — караваны могли бы идти напрямик, экономя много времени. И торговля бы заспорилась. Так ведь?
— Вот именно! — Сельруск одобрительно воздел палец вверх. — Вряд ли, после совершëнного вами чуда, для ваших мастеров, повелевающих самой землёй, это может оказаться действительно большой проблемой. Разве не так? Мы сможем вести караваны почти в два раза быстрее.
Глаза Роммата, пока что молча наблюдавшего за вежливым торгом, проницательно сверкнули. И Ринн понимал, почему. Вот вам и первая простенькая проверка. Так ли искусны жители упавшего с небес города, как хотят казаться, и насколько сильно они пускали пыль в глаза? В самом деле, если уж сумели сотворить Даларанский оазис, то создание небольших точек воды и зелени, у которых могли бы отдохнуть караваны, большой проблемой не выглядит. А если выглядит… То сразу возникали неприятные для детей Азерота вопросы со стороны местных жителей. А настолько ли сильны пришельцы, какими пытались казаться?
Простая логическая ловушка, в которую точно придётся влезать. Благо, что выполнение подобного условия чем-то страшным не грозило. Скорее наоборот, действительно было выгодно обеим сторонам договора.
— Нашим друидам и шаманам нужно будет посмотреть на те места, где надлежит сделать оазисы, — словно размышляя, произнёс Вождь Орды, не хуже Вариана оценив возможные проблемы в случае отказа. — Однако, полагаю, ничего невозможного в этом нет.
Словно в подтверждение слов говорящего с духами вода, что плескалась в его кружке, в такт движением пальцев медленно переползла на ладонь орка, сформировавшись в крохотную не то змею, не то просто конечность, тыкающуюся в зелёную кожу. Как знал Вариан из рассказов других шаманов, подобный фокус не был полноценным элементалем. Скорее уж просто одним из множеством проявлений в мире Стихии Воды. Но выглядело забавно.
— Ты упомянул, что путь напрямик опасен в первую очередь из-за пустыни, — взгляд правителя Штормграда вернулся обратно, к одобрительно кивнувшему на заявление орка принцу. — Есть что-то ещё, чего нам следует опасаться?
Довольная улыбка как по волшебству исчезла с лица Сельруска, уступив место нахмуренным рыжеватым бровям. Слишком быстро исчезла, словно младший наследник трона только и ждал возможности рассказать об этом.
— Я как раз собирался продолжить, — в точности подтвердив мысли Ло’Гоша, мужчина провёл пальцами по карте, остановившись южнее того места, где приземлился Даларан. — Дело в том, друзья мои, что вы упали на самой границе цивилизованного мира. На самом краю тех владений, что ещё относятся к Южной Пентархии. Дальше на юг — правит только и только пустыня. Но и она, к сожалению, обитаема.
Принц с видимым сожалением развёл руками, после чего скрестив их на груди.
— Одни её жители, к моему глубокому сожалению, бежали туда из Тхерем-Хара, спасаясь от правосудия. Кто-то за кражу, убийство или насилие. Кто-то — распространяя порочные, калечащие тело и дух религиозные практики, наследие Синих Магов, посланцев Джин Айнар. А кто-то — просто проиграв в борьбе за власть. Другие жили на Юге испокон веков. Их кожа черна, как минеральное масло, а нравы дики. Достаточно будет сказать, что человечина там в ходу.
При этих словах Вариан поневоле поморщился. Каннибализмом в отношении других разумных рас страдали на Азероте либо дикари, вроде кентавров или свинобразов, либо отродья Пылающего Легиона, такие, как сатиры и наги. К которому из этих видов причислить троллей с их весьма своеобразными практиками, понять порой было сложно. Можно лишь вздохнуть с облегчением, что Чёрное Копьё, чьи представители сейчас присутствовали в Даларане, как часть войск Орды, таким вроде бы не увлекались.
— К сожалению, и те, и другие, — Сельруск между тем продолжил в красках расписывать прелести соседства с южанами, — знают пустыню и умеют ей пользоваться куда лучше, чем сыны Тхерем-Хара. Даже мы, воины Южной Пентархии, ориентируемся в песках хуже. Нам приходится защищать границы от набегов этих разбойников и дикарей, что нападают на поселения, и периодически устраивать ответные карательные походы. Боюсь, пока что лишь боязнь упавшего с неба города мешает им попытаться напасть на Даларан. Но боязнь эта может уйти со временем. И уж точно вряд ли будет распространяться на новый караванный путь между вашим прекрасным городом и моей столицей.
— Ты предлагаешь организовать совместную охрану караванов? — Ринн слегка сощурился, чуть склонившись над картой. В голове уже привычно набросался план, как это можно сделать наиболее эффективно.
Впрочем, нельзя было упускать и другую возможную цель кандара…
— Для начала, — кивнул принц Юга. — Но, быть может, охраны окажется недостаточно. Последний наш поход в пустыню был более, чем пять лет назад. Боюсь, за это время эти дикари, сопровождаемые нашими предателями — да будут они прокляты до десятого колена! — вновь успели окрепнуть. Не могу сказать наверняка… но, если будет нужда, — глаза мужчины лукаво блеснули, — можем ли мы рассчитывать на мощь Даларана в этом славном походе? Клянусь пылающим Оком Анкалагона, я был бы рад сражаться с вами плечом к плечу. Вместе мы могли бы обезопасить ваш прекрасный город и наши границы надолго!
Роммат слегка кашлянул, пряча лицо в высоком воротнике и, судя по всему, очень сильно стараясь не фыркнуть, точно кот, который точно спрогнозировал поведение мыши. Что же, Вариан мог его понять. Королю и самому пришлось прикладывать усилия, чтобы не засмеяться. Не над предложением. В том-то и дело, что, к сожалению, не над ним. Предложение было более, чем рационально. Скорее, над тем, насколько ловко у кандара получилось-таки вовлечь азеротцев в свои игры.
Вот тебе и военный союз. Да, разумеется, не означающий, что с таким же успехом они выступят вместе и против других врагов. Да, здесь куда большую роль сыграли обстоятельства приземления — Даларану так или иначе, но придётся оберегать собственные границы и караваны. Ествественно, удобнее делать это вместе. Но насколько же ловко, почти естественно разыграна карта! Сначала охрана караванов, затем вот совместный поход, чтобы отбить желание разбойникам нападать как на Пентархию, так и на город. А там… вода камень точит. Можно и оценить военное искусство союзников, и потом постараться привлечь их ещё к чему-нибудь эдакому.
И соглашаться ведь придётся точно. Несмотря на то, что помимо защиты собственных границ, у Сельруска тут явно имелся ещё один интерес. Рабы. Ибо увод в рабство здесь практиковался, похоже, как цивилизованными тхерем-харцами, так и дикими южанами. Участвовать в подобном бывшему гладиатору хотелось меньше, чем искупаться в канализации. Но… но. Главное, о чëм сейчас следовало позаботиться — это жители Азерота.
Но некоторое время по этому вопросу потянуть всë-таки стоило. А ещё, раз уж выдалась возможность, можно было вытянуть из принца кое-какую информацию.
— Если возникнет нужда и придётся отбивать их нападение — мы, разумеется, встанем плечом к плечу, — уклончиво ответил Вариан. — И, разумеется, если это действительно понадобится и принесёт пользу, мы можем ударить в ответ. Что касается караванов — у меня есть добрые идеи, как обеспечить их безопасность во время переходов. Но…
— Но нам хотелось бы, и, надеюсь, что ты, достославный Кандар, Владыка Юга, нам не откажешь, — продолжила реплику короля Ветрокрылая, положив тонкую ладонь себе на пояс, — узнать и о том, что происходит на северных границах Тхерем-Хара. Ты так много рассказал о Юге. Понимаю, тебя тревожит эта тема. Как и нас. И мы ей займёмся. Но Север, — палец второй руки эльфийки скользнул по карте, остановившись на обозначенной на карте крепости-порте, недалеко от северной границы державы. После чего перешёл дальше, туда, где в устье полноводной реки, делившей карту надвое, возвышался ещё один город, помеченный алым и чёрным цветом. — Для нас тёмное место. Ты можешь поведать нам о нём? Не чудовища же и драконы огнедышащие там живут?
В голосе молодой женщины застыла лёгкая смешинка. Вряд ли это можно было назвать кокетством. Скорее уж небольшой провокацией. Только слепой не заметил бы, что кандар, как, впрочем, и его вассал, всячески избегали разговоров о землях, лежавших на севере. Да и учёные говорили об этом крайне неохотно.
Принц глубоко вздохнул, приложив руку к груди и чуть склонив голову.
— Моя оплошность, госпожа. Я действительно мало говорю о Севере. Но не потому, что хочу что-то утаить от своих друзей и союзников, или потому, что боюсь драконов, гнездящихся на севере. Однако разговор об этом действительно вызывает боль и скорбь, как и у всякого из нашего рода. Прошу вас, позвольте мне рассказать.
Сельруск вновь подступил к карте, прежде всего указав на страну к востоку от Реки, с трёх сторон окружённой горами.
— Сначала о хорошем. Это страна зовётся Мордором, и они — наши давние родичи и союзники. Родство это идёт из глубины веков, с дней Нуменора — величайшей Империи Людей, что простиралась от западных берегов Арды до моей Пентархии на Юге и земель вольных кочевников на Востоке, — принц выдержал благоговейную паузу то ли для того, чтобы все проникнулись моментом, то ли потому, что обдумывал следующие слова. — К сожалению, как вы, быть может, уже знаете, столица её, остров-звезда, давно канула в пучину вод, а осколки некогда единой державы до сих пор сражаются в борьбе за власть. Как я уже сказал, люди Мордора — давние наши союзники. А кроме того, на их земле расположены священные места нашей веры, где Тар Майрон творил великие дела.
— А что здесь? — Верховный Магистр кивнул в сторону западного берега.
— А здесь, — Сельруск скривился. — От крепости Умбар на наших северных границах до грохочущего водопада вверх по течению Реки — те, кого мы должны были бы назвать своими братьями. Но, увы, не можем. И не по нашей воле. Когда-то мой род, многочисленный и богатый, правил всеми этими землями, включая Тхерем-Хар. Но затем, во времена моего предка Кастамира, правящего державой из Умбара, который должен был взойти на трон следующим — мятежники, возжаждавшие власти, подняли восстание, посадив на трон узурпатора из младшей ветви. Началась долгая гражданская война, известная, как Распря Родичей. Кастамир пал. Гондор откололся от нас, при этом сами обвиняя нас, законных наследников трона в мятеже. С тех пор — увы, но мы правим лишь частью нашего наследия. Род Кастамира соединился с родом Херумора, другого славного предводителя потомков Нуменора, и образовал нашу нынешнюю династию.
— Стало быть, в этом Гондоре правят твои мятежные родичи? — Вариан с любопытством вгляделся в очертания богатой горами страны. Во всяком случае, их столица, судя по стилистическому изображению, была буквально вырезана в скале.
Что из рассказа Сельруска было правдой, а что нет, ещё предстояло выяснить. Ринн не удивился бы, если бы обе стороны конфликта в былой гражданской войне считали мятежниками друг друга. Во всяком случае, осколки Империи Арати, в своё время объединившей всех людей Восточных Королевств, до создания Альянса частенько друг о друге так поговаривали.
— Увы, нет, — мужчина ещё более помрачнел. — Род моих родичей, пусть и заблудших узурпаторов, давно пресёкся. Там теперь правит Триумвират Стражей, что к династии королей Нуменора уже не имеет никакого отношения. Официально, по крайней мере. Но правильней сказать будет, что управляет всем один. Кукловод, что своими нитями оплëл весь Гондор, сейчас дëргая за ниточки остальных членов Триумвирата. А как иначе — он буквально воспитывает новых правителей, являясь их бессменным наставником.
— И кто же это?
Глаза принца очень зло сузились.
— Убийца Кастамира. Князь Пеларгира и Умбара, — Сельруск показал сперва на город в устье реки, затем на крепость на границе. — Моранор. Пеларгирский Вешатель, предводитель проклятых эльфов Нолдор, что отличаются от вашего народа, звездоглазая госпожа, словно кромешная Тьма от прекрасной лунной ночи. Поверьте мне. Именно поэтому мои воины и я поначалу опасались присутствия вашего народа в Даларане, о чëм теперь жалеем. Теперь мы видим, что эльфы могут быть разные. Но клянусь вам Пламенным Сердцем Тар Майрона, эти твари не имеют ничего общего с вашими сородичами! Нолдор Пеларгира не знают жалости и пощады, готовые без колебаний убивать, не взирая на то, мужчина перед ними, женщина или ребёнок. И в особенности — тех, кто служит Тар Майрону. Да что там. Даже собственные сородичи — из тех, кто живут дальше к западу, из служащих Джин-Айнар, — не признают родства с носящими Восьмиконечную Звезду Проклятых, называя тех братоубийцами и отступниками. Заклинаю вас. Если вы встретите Вешателя на море — плывите прочь. Плавите, что есть мочи, потому что любой моряк нашей страны, что встретится с его призрачным кораблём, отправится на рею!
1) «Владыка Запада». Титул одного из королей Нуменора, невозбранно позаимствованный чёрными нуменорцами, основавшими Харад. Подчёркивает преемственность амбиций.
2) «Весёлая»
Примечания:
5 пасхалок. Что делать, вы знаете)
— Выбор между мечом и молотом? — снизу, из зала, чуткое почти волчье ухо Ло’Гоша чётко расслышало смех Питера Резерфорда. Похоже, паладин за чашей вина обсуждал с новым знакомым из свиты принца (про себя Вариан предпочитал именовать Сельруска привычным словом «принц», а не местным термином) некоторые… тонкости владения оружием. — Разве можно выбрать между головой или сердцем? Между отцом и матерью? Между Светом луны и солнца? Нет, конечно. Меч для нас — жизнь и честь рыцаря. Но молот — символ веры и твёрдых убеждений паладина. Одно неотделимо от другого. Так нас учили Тирион Фордринг, наш предводитель и наставник. А тех, кто старше — и Александрос Могрейн, его предшественник. Поверь мне, друг, если будет такое желание, скажем, завтра, я мог бы показать тебе, на что они способны в руках служителя Света. Впрочем, если ты захочешь проверить, каковы в деле клинки избранных Элуны — уверен, они тебе тоже не откажут в такой чести.
— Показать тебе мастерство Тхерем-Хара будет честью для меня, достославный Петэар, — собеседник рыцаря Серебряного Авангарда слегка переиначил его имя на местный манер. — Но возможно ли женщине вставать биться в пару с мужчиной?
— Благородный Адунарт, скажи мне, веришь ли ты моему слову?
— У меня нет причин сомневаться в них, — выпивший достаточно, чтобы движения стали немного смазанными, но недостаточно, чтобы потерять разум, вельможа, судя по звуку, яростно замотал головой, отрицая возможное оскорбление Питеру.
— Тогда верь ему и сейчас. Эльфы Ночи, как, впрочем, и их собратья, Эльфы Крови — великие воины, независимо от того, мужчина перед тобой, или женщина. Могу сказать тебе это, не кривя душой. Как, впрочем, и о любом другом бойце Даларана. Перефразируя наших добрых друзей дворфов, тела воинов Азерота — скалы. Дух — рычащий алый дракон! Любой враг, пытавшийся взять нас на зуб, оказывался сокрушëн в пыль…
Вариан тихо усмехнулся про себя. Паладин, проявлявший сейчас красноречие там, внизу, довольно быстро приспособился к несколько высокопарной манере речи, принятой в этой части Арды. А его ясный разум, сочетавший глубокую веру, позволившую стать паладином, с холодной расчëтливостью, что помогала держать в кулаке вверенный ему отряд рыцарей Света, заставлял надеяться, что, даже пригубив вино, Резерфорд не сболтнëт лишнего. А то — как знать! — возможно, и сам что-то сумеет выведать. Благо жители пустыни, по крайней мере, из числа свиты Сельруска, были склонны к разговорам за столом — это Ринн понял ещё во время знакомства с Саранаром и его учёными. Тем более, что публика, похоже, за столом собралась равная по своему положению. Уже ни один раз до ушей Вариана долетали обсуждения тонкостей военной тактики или управления вверенными землями. Что заставляло сделать вывод: за беседой коротали трапезу военное офицерство и дворянство как с одной, так и с другой стороны.
Синие глаза короля Штормграда поднялись на непосредственно принца, который сейчас вёл увлечённую беседу с Траллом. Помимо провозглашённого Совета Лиги и самого Сельруска за столом сейчас с удобством устроился Саранар. То ли как особо приближённый к своему сюзерену, то ли из-за того, что был первым, кто сумел «подружиться» с обитателями упавшего в пески Арды Даларана.
Столы правителей стояли на небольшом каменном возвышении, к которому вели два разветвляющихся пролёта лестниц, в то время как остальных пирующих посадили в, можно сказать, роскошном просторе главного зала Аметистовой Крепости.
Если бы Вариан знал, что ему когда-нибудь придётся выдавать особо защищённую, охраняемую тюрьму для волшебников и магических существ за банкетный зал — он бы рассмеялся этому неудавшемуся комику в лицо. Однако… шутка в том, что эта самая тюрьма была, пожалуй, единственным устоявшим под натиском гравитации местом, где гостей подобного уровня можно было бы принять, не потеряв лица. От Цитадели, к сожалению, остались одни руины, погребя под своими обломками почти всех Магистров Кирин Тора. Серебряный Анклав или же бывший штаб Похитителей Солнца, к сожалению, были слишком малы. Оба здания были хороши, как штаб или лазарет, так как находились близко от всех главных нынешних центров жизни города. Но не как внушающее уважение представительство. А Даларану сейчас как никогда нужно было показать силу и размах. Которые, с одной стороны, покажут, что местным правителям не стыдно иметь с ними дело, несмотря на понесённый от падения урон, а с другой — будут внушать чувство должного опасения, понимания того, что с обитателями города не нужно ссориться.
Так что, едва Саранар в самом начале своего второго визита заикнулся о том, что приехал подготовить встречу со своим господином, общим мнением лидеров Даларана было решено готовить к этому самому приезду именно Аметистовую Крепость. В итоге за время до приезда принца бывшую тюрьму удалось превратить в нечто суровое и, быть может, немного простоватое по своему антуражу (впрочем, здесь спасал общий подход к архитектуре Парящего Города, что своим изяществом уступал лишь эльфам), но прекрасное внушающей определённое уважение красотой остро заточëнного клинка. Часть дверей в тюремные камеры перекрыли переборками, сделав из них подсобные помещения. Другие бывшие пристанища заключённых — и это было особенно иронично! — превратили в просторные покои для обитателей и почётных гостей. Общий зал же оставили почти нетронутым, благо огромный каменный купол, сходившийся высоко над головами вошедших, сам по себе был достаточно приятен глазу и, в определённой степени, захватывал дух.
Всё, что касалось дальнейшей подготовки, можно было бы описать одной-единственной меткой фразой, которая, на удивление, принадлежала не острому языку одного уроженца Луносвета, а вполне себе Вождю Орды. «Готовим театр теней». В сущности, именно так оно и было — потерянные дети Азерота словно готовились показать зрителям фокус, так, чтобы они увидели не переплетения рук и факел, а жутких теневых чудовищ.
Помимо обсуждений, какой позиции придерживаться непосредственно на переговорах (здесь, как раз таки, консенсус выработался на удивление быстро — и сыны Орды, и представители Альянса прекрасно понимали, в каком положении они оказались), огромное внимание уделялось созданию необходимого образа на торжественной встрече. Прорабатывалась целая плеяда вопросов. К примеру, нужно было показать единый строй, состоявший из множества разных рас и культур. Нельзя было допустить, чтобы принц увидел разночтение в рядах. В итоге было решено использовать символику Кирин-Тора, благо в закромах оставалось множество накидок, раньше принадлежавших жителям и ученикам Даларана.
Затем — встал вопрос отвлечения внимания от разрушений в городе. С одной стороны, полностью скрывать их иллюзиями было, во-первых, ненадёжно, а во-вторых, излишне подозрительно. Мало кто поверил бы, если бы упавший с небес город не получил серьёзных повреждений. С другой, полностью демонстрировать плачевное состояние Парящего Города было крайне нежелательно. Однако хорошую идею подал старина Бролл, предложив вместо сокрытия повреждений сместить акценты гостей на что-то иное. К примеру, на возможности и красочность магических манипуляций, что были способны совершать волшебники Лиги. Вскоре родилась идея с куполом, укрывающим всадников пустыни от палящего солнца. Один только Свет ведал, сколько сил у магов ушло, чтобы создать столь масштабную иллюзию. Но результат того стоил. Рассечённое надвое небо вкупе с сияющей дорогой невольно приковывали взгляд пустынников. То, что сам город пострадал от удара о землю, им после такого было уже не столь интересно. В эту же категорию шла и различная военная демонстрация, которая и так предполагалась, а сейчас — была несколько переработана и дополнена. Акцент было решено сделать на том, чего в этом мире могли не знать. Летающих всадниках и духах стихий, которыми управляли скрытые от посторонних глаз шаманы.
По губам Вариана невольно пробежала улыбка. Он отлично помнил, какую реакцию у приезжих вызвали гордо летящие по небу грифоны, стройные ряды элементалей, выстроившихся коридором, и гром пушек во время приветственного салюта. Для неподготовленного зрителя смотрелось это более, чем внушительно. Даже учитывая приведённых второй стороной мумакил, рассказами о которых Саранар в своё время прожужжал все уши. Всë-таки, несмотря на размеры этих очень похожих внешне на элекков зверей, передвигаться по воздуху они не могли.
А вот с подарком едва не вышла промашка — дар от Совета Лиги должен был быть одновременно достойным принца, и в то же время не оскорбить его тем, что его собственные подарки смотрятся блекло на их фоне. Изначально мысли были об ещё одной демонстрации магии. К примеру, магический камень-светильник, что будет сиять даже тогда, когда весь прочий свет угаснет. Или способ связи, для которого расстояния не были бы помехой. Эффектные, но не требующие больших затрат подарки.
И это едва не стало огромной ошибкой, как пояснил затем Верховный Магистр, у которого из цензурных слов на подобную идею были разве что предлоги и междометия.
Как Роммат пояснил несколько позже, высказав всё, что он думал об этой идее (об её авторах эльф всё же тактично умолчал), следовало в некоторых случаях чуть больше общаться с учёными Тхерем-Хара и слушать от них местные легенды. Камни, сиявшие негасимым светом, ровно как и магические зеркала, для жителей этого мира ассоциировались с чем-то, очень сильно напоминающим Пылающий Легион. Во всяком случае, если верить пустынникам, глаза у создателя таких камней, древнего огненного демона, что развязал братоубийственную войну, противостоя Тар Майрону на заре времён, точно пылали. И дарить нечто подобное Сельруску было, скажем так… весьма двусмысленно.
В итоге сошлись на чëм-то эффектном, но не слишком опасном. И пара молодых грифонов здесь отлично подошла. Конечно, в отдалённой перспективе это может дать нынешним соседям Даларана в руки мощное оружие. Но прежде, чем количество ездовых грифонов в Хрисааде или Надрозе достигнет хоть сколько-нибудь значимого уровня, пройдут десятки лет. Не говоря уже о том, чтобы выучить людей на них летать и том немаловажном факте, что у Даларана, в отличие от местных, имелись неплохие средства противовоздушной обороны.
Подытоживая, пока что театр теней со своей задачей справлялся неплохо. И Ринн смел надеяться, что, когда всё дойдёт до настоящих переговорах, дело пойдёт не хуже.
— Ты доволен, кандар? — Ринн слегка улыбнулся, поднимая кубок. — Твоё здоровье!
— Благодарю, — чаши со звоном ударились друг о друга. — Ваше гостеприимство достойно и Повелителя, мой дорогой друг. В следующий раз я с удовольствием отплачу вам тем же. В следующем месяце — будьте моими гостями!
— Непременно, — Ринн удержался, чтобы улыбка не стала чуточку волчьей. Вряд ли, конечно, посланников и гостей, которые отправятся в этот ответный визит, попытаются заковать в цепи… Но, всë-таки, не хотелось бы проверять степень честности и гостеприимства пустынников сверх меры.
* * *
— Итак, достославные господа, — Сельруск отточенным движением пригладил светлую бородку. — Мой добрый друг Саранар вкратце передал ваши предложения и соображения на тему нашей возможной торговли. В целом, это может сулить выгоду обеим нашим державам. Я готов подписать все необходимые договоры, но хотелось бы внести некоторые встречные предложения, — мужчина свёл кончики пальцев вместе. — Это поможет избежать совершенно ненужных издержек.
Тралл, стоявший в кандару ближе всех, согласно кивнул, широким жестом приглашая его к карте. Вариан же, внимательно следивший за лицом принца, предпочёл промолчать, больше поглощённый собственными размышлениями.
Вчерашний пир прошёл, что называется, на высокой ноте. И результаты его были заметны уже сегодня. Гости явно остались довольны увиденным, сейчас, после наступления дня, уже не слишком обращая внимания на некоторые разрушенные дома и башни Даларана. Сыграли роль и некоторые заведëнные вчера знакомства. Вон, Резерфорд, сумевший вчера вызвать интерес сразу нескольких тхерем-харцев, сейчас вовсю разминался, готовясь как следует покатать новых друзей по песку тренировочной площадки. Неплохое начало — Вариан по собственному гладиаторскому прошлому знал, что оружейные забавы сплачивают мужчин. Хорошо. Чем лучше всадники пустыни будут думать о воинах Даларана, тем лучше.
Что касалось сегодняшних переговоров…
Перед Советом «Лиги» (до сих пор лёгкая волчья усмешка пробирала от подобной идеи) стояла непростая задача: сохранить добрососедские отношения с Тхерем-Харом, но, при этом, не превратиться в постоянную затычку для затыкания дыр в бочке, которую местные владыки привыкнут использовать направо и налево. У Даларана было не так много жителей, чтобы заниматься подобным. Если и участвовать в местных конфликтах, то только с серьёзной выгодой для себя. Вот только сказать такое прямо, как они уже успели понять, означало или серьёзно оскорбить местных, или продемонстрировать слабость, если не в качестве солдат, то в численности. Дилемма!
С другой стороны, здесь, в свою очередь, всё зависело от тонкости политической игры их почётного гостя. Если он достаточно разумен, то не станет предлагать военный союз и вовлечения Даларана во внутренние дела Арды с места в карьер. Хороший рыбак подтягивает добычу медленно. И пока что Сельруск был именно таким рыбаком, куда больше говоря о выгоде совместной торговли, чем о каких-то совместных военных действиях. Более того, он был готов, во многом, посодействовать ресурсами для скорейшего восстановления мастерских и кузниц Даларана, так, чтобы они работали в полную силу.
Пока что в предложениях Совета были поставки оружия и доспехов из доброй стали. И в принципе — поставка хорошего оружейного металла взмен сырья. Благо дворфы, как и некоторые кузнецы из числа людей, уже застоялись за работой. Разумеется, об огнестреле или по-настоящему мощных зачарованиях речи не шло. А вот о регенерирующих зельях, сырьё для которых могли выращивать друиды из привезённых с Азерота трав — вполне. Благо повторить рецепт местные колдуны не смогут, а значит — окажутся у Даларана в некоторой монопольной зависимости. Взамен, помимо сырья, сейчас необходимого уроженцам Азерота, Сельруск обещал поставлять некоторые экзотические материалы своей страны, с которыми хотели поэксперементировать маги. Возможно, получится найти что-то, что, во-первых, сможет улучшить положение с Жаждой Магии, помимо их собственных способов вроде выкачивания той из живых существ, варке зелий манны из растений и других способах насытить голод. А возможно, и в воздух город со временем получится поднять.
В то, что в Тхерем-Харе скоро начнëтся что-то, что отправит их домой, Вариан не слишком верил. Но нужно с чего-то начинать поиски…
— Посмотрите, — кандар пером провёл по карте две лини. Одна из них, прямая, пересекала пустыню широким росчерком, связывая обозначенный на карте Надроз, столицу Южной Пентархии, с Далараном. Вторая шла в обход, извиваясь. — В своё время Саранар, идя по следу упавшей звезды, добирался до вас прямым маршрутом, идя почти что наугад. Нашему же каравану пришлось добираться долгой дорогой, идя от оазиса к оазису. Так же, в случае чего, пойдут и торговцы — как, к примеру, те, что отвозили вам мой подарок в виде камня и железа. Напрямик гораздо ближе. Но такой путь куда опасней. В первую очередь — из-за пустыни и её палящего солнца. Но ведь это можно исправить. Прекрасный сад, окруживший ваш город, тому доказательство!
— Кажется, я понял, — клыки, выходящие из нижней челюсти Тралла, слегка клацнули, когда орк усмехнулся. — Если бы наши друиды сделали несколько оазисов на пути от Даларана до Надроза — караваны могли бы идти напрямик, экономя много времени. И торговля бы заспорилась. Так ведь?
— Вот именно! — Сельруск одобрительно воздел палец вверх. — Вряд ли, после совершëнного вами чуда, для ваших мастеров, повелевающих самой землёй, это может оказаться действительно большой проблемой. Разве не так? Мы сможем вести караваны почти в два раза быстрее.
Глаза Роммата, пока что молча наблюдавшего за вежливым торгом, проницательно сверкнули. И Ринн понимал, почему. Вот вам и первая простенькая проверка. Так ли искусны жители упавшего с небес города, как хотят казаться, и насколько сильно они пускали пыль в глаза? В самом деле, если уж сумели сотворить Даларанский оазис, то создание небольших точек воды и зелени, у которых могли бы отдохнуть караваны, большой проблемой не выглядит. А если выглядит… То сразу возникали неприятные для детей Азерота вопросы со стороны местных жителей. А настолько ли сильны пришельцы, какими пытались казаться?
Простая логическая ловушка, в которую точно придётся влезать. Благо, что выполнение подобного условия чем-то страшным не грозило. Скорее наоборот, действительно было выгодно обеим сторонам договора.
— Нашим друидам и шаманам нужно будет посмотреть на те места, где надлежит сделать оазисы, — словно размышляя, произнёс Вождь Орды, не хуже Вариана оценив возможные проблемы в случае отказа. — Однако, полагаю, ничего невозможного в этом нет.
Словно в подтверждение слов говорящего с духами вода, что плескалась в его кружке, в такт движением пальцев медленно переползла на ладонь орка, сформировавшись в крохотную не то змею, не то просто конечность, тыкающуюся в зелёную кожу. Как знал Вариан из рассказов других шаманов, подобный фокус не был полноценным элементалем. Скорее уж просто одним из множеством проявлений в мире Стихии Воды. Но выглядело забавно.
— Ты упомянул, что путь напрямик опасен в первую очередь из-за пустыни, — взгляд правителя Штормграда вернулся обратно, к одобрительно кивнувшему на заявление орка принцу. — Есть что-то ещё, чего нам следует опасаться?
Довольная улыбка как по волшебству исчезла с лица Сельруска, уступив место нахмуренным рыжеватым бровям. Слишком быстро исчезла, словно младший наследник трона только и ждал возможности рассказать об этом.
— Я как раз собирался продолжить, — в точности подтвердив мысли Ло’Гоша, мужчина провёл пальцами по карте, остановившись южнее того места, где приземлился Даларан. — Дело в том, друзья мои, что вы упали на самой границе цивилизованного мира. На самом краю тех владений, что ещё относятся к Южной Пентархии. Дальше на юг — правит только и только пустыня. Но и она, к сожалению, обитаема.
Принц с видимым сожалением развёл руками, после чего скрестив их на груди.
— Одни её жители, к моему глубокому сожалению, бежали туда из Тхерем-Хара, спасаясь от правосудия. Кто-то за кражу, убийство или насилие. Кто-то — распространяя порочные, калечащие тело и дух религиозные практики, наследие Синих Магов, посланцев Джин Айнар. А кто-то — просто проиграв в борьбе за власть. Другие жили на Юге испокон веков. Их кожа черна, как минеральное масло, а нравы дики. Достаточно будет сказать, что человечина там в ходу.
При этих словах Вариан поневоле поморщился. Каннибализмом в отношении других разумных рас страдали на Азероте либо дикари, вроде кентавров или свинобразов, либо отродья Пылающего Легиона, такие, как сатиры и наги. К которому из этих видов причислить троллей с их весьма своеобразными практиками, понять порой было сложно. Можно лишь вздохнуть с облегчением, что Чёрное Копьё, чьи представители сейчас присутствовали в Даларане, как часть войск Орды, таким вроде бы не увлекались.
— К сожалению, и те, и другие, — Сельруск между тем продолжил в красках расписывать прелести соседства с южанами, — знают пустыню и умеют ей пользоваться куда лучше, чем сыны Тхерем-Хара. Даже мы, воины Южной Пентархии, ориентируемся в песках хуже. Нам приходится защищать границы от набегов этих разбойников и дикарей, что нападают на поселения, и периодически устраивать ответные карательные походы. Боюсь, пока что лишь боязнь упавшего с неба города мешает им попытаться напасть на Даларан. Но боязнь эта может уйти со временем. И уж точно вряд ли будет распространяться на новый караванный путь между вашим прекрасным городом и моей столицей.
— Ты предлагаешь организовать совместную охрану караванов? — Ринн слегка сощурился, чуть склонившись над картой. В голове уже привычно набросался план, как это можно сделать наиболее эффективно.
Впрочем, нельзя было упускать и другую возможную цель кандара…
— Для начала, — кивнул принц Юга. — Но, быть может, охраны окажется недостаточно. Последний наш поход в пустыню был более, чем пять лет назад. Боюсь, за это время эти дикари, сопровождаемые нашими предателями — да будут они прокляты до десятого колена! — вновь успели окрепнуть. Не могу сказать наверняка… но, если будет нужда, — глаза мужчины лукаво блеснули, — можем ли мы рассчитывать на мощь Даларана в этом славном походе? Клянусь пылающим Оком Анкалагона, я был бы рад сражаться с вами плечом к плечу. Вместе мы могли бы обезопасить ваш прекрасный город и наши границы надолго!
Роммат слегка кашлянул, пряча лицо в высоком воротнике и, судя по всему, очень сильно стараясь не фыркнуть, точно кот, который точно спрогнозировал поведение мыши. Что же, Вариан мог его понять. Королю и самому пришлось прикладывать усилия, чтобы не засмеяться. Не над предложением. В том-то и дело, что, к сожалению, не над ним. Предложение было более, чем рационально. Скорее, над тем, насколько ловко у кандара получилось-таки вовлечь азеротцев в свои игры.
Вот тебе и военный союз. Да, разумеется, не означающий, что с таким же успехом они выступят вместе и против других врагов. Да, здесь куда большую роль сыграли обстоятельства приземления — Даларану так или иначе, но придётся оберегать собственные границы и караваны. Ествественно, удобнее делать это вместе. Но насколько же ловко, почти естественно разыграна карта! Сначала охрана караванов, затем вот совместный поход, чтобы отбить желание разбойникам нападать как на Пентархию, так и на город. А там… вода камень точит. Можно и оценить военное искусство союзников, и потом постараться привлечь их ещё к чему-нибудь эдакому.
И соглашаться ведь придётся точно. Несмотря на то, что помимо защиты собственных границ, у Сельруска тут явно имелся ещё один интерес. Рабы. Ибо увод в рабство здесь практиковался, похоже, как цивилизованными тхерем-харцами, так и дикими южанами. Участвовать в подобном бывшему гладиатору хотелось меньше, чем искупаться в канализации. Но… но. Главное, о чëм сейчас следовало позаботиться — это жители Азерота.
Но некоторое время по этому вопросу потянуть всë-таки стоило. А ещё, раз уж выдалась возможность, можно было вытянуть из принца кое-какую информацию.
— Если возникнет нужда и придётся отбивать их нападение — мы, разумеется, встанем плечом к плечу, — уклончиво ответил Вариан. — И, разумеется, если это действительно понадобится и принесёт пользу, мы можем ударить в ответ. Что касается караванов — у меня есть добрые идеи, как обеспечить их безопасность во время переходов. Но…
— Но нам хотелось бы, и, надеюсь, что ты, достославный Кандар, Владыка Юга, нам не откажешь, — продолжила реплику короля Ветрокрылая, положив тонкую ладонь себе на пояс, — узнать и о том, что происходит на северных границах Тхерем-Хара. Ты так много рассказал о Юге. Понимаю, тебя тревожит эта тема. Как и нас. И мы ей займёмся. Но Север, — палец второй руки эльфийки скользнул по карте, остановившись на обозначенной на карте крепости-порте, недалеко от северной границы державы. После чего перешёл дальше, туда, где в устье полноводной реки, делившей карту надвое, возвышался ещё один город, помеченный алым и чёрным цветом. — Для нас тёмное место. Ты можешь поведать нам о нём? Не чудовища же и драконы огнедышащие там живут?
В голосе молодой женщины застыла лёгкая смешинка. Вряд ли это можно было назвать кокетством. Скорее уж небольшой провокацией. Только слепой не заметил бы, что кандар, как, впрочем, и его вассал, всячески избегали разговоров о землях, лежавших на севере. Да и учёные говорили об этом крайне неохотно.
Принц глубоко вздохнул, приложив руку к груди и чуть склонив голову.
— Моя оплошность, госпожа. Я действительно мало говорю о Севере. Но не потому, что хочу что-то утаить от своих друзей и союзников, или потому, что боюсь драконов, гнездящихся на севере. Однако разговор об этом действительно вызывает боль и скорбь, как и у всякого из нашего рода. Прошу вас, позвольте мне рассказать.
Сельруск вновь подступил к карте, прежде всего указав на страну к востоку от Реки, с трёх сторон окружённой горами.
— Сначала о хорошем. Это страна зовётся Мордором, и они — наши давние родичи и союзники. Родство это идёт из глубины веков, с дней Нуменора — величайшей Империи Людей, что простиралась от западных берегов Арды до моей Пентархии на Юге и земель вольных кочевников на Востоке, — принц выдержал благоговейную паузу то ли для того, чтобы все проникнулись моментом, то ли потому, что обдумывал следующие слова. — К сожалению, как вы, быть может, уже знаете, столица её, остров-звезда, давно канула в пучину вод, а осколки некогда единой державы до сих пор сражаются в борьбе за власть. Как я уже сказал, люди Мордора — давние наши союзники. А кроме того, на их земле расположены священные места нашей веры, где Тар Майрон творил великие дела.
— А что здесь? — Верховный Магистр кивнул в сторону западного берега.
— А здесь, — Сельруск скривился. — От крепости Умбар на наших северных границах до грохочущего водопада вверх по течению Реки — те, кого мы должны были бы назвать своими братьями. Но, увы, не можем. И не по нашей воле. Когда-то мой род, многочисленный и богатый, правил всеми этими землями, включая Тхерем-Хар. Но затем, во времена моего предка Кастамира, правящего державой из Умбара, который должен был взойти на трон следующим — мятежники, возжаждавшие власти, подняли восстание, посадив на трон узурпатора из младшей ветви. Началась долгая гражданская война, известная, как Распря Родичей. Кастамир пал. Гондор откололся от нас, при этом сами обвиняя нас, законных наследников трона в мятеже. С тех пор — увы, но мы правим лишь частью нашего наследия. Род Кастамира соединился с родом Херумора, другого славного предводителя потомков Нуменора, и образовал нашу нынешнюю династию.
— Стало быть, в этом Гондоре правят твои мятежные родичи? — Вариан с любопытством вгляделся в очертания богатой горами страны. Во всяком случае, их столица, судя по стилистическому изображению, была буквально вырезана в скале.
Что из рассказа Сельруска было правдой, а что нет, ещё предстояло выяснить. Ринн не удивился бы, если бы обе стороны конфликта в былой гражданской войне считали мятежниками друг друга. Во всяком случае, осколки Империи Арати, в своё время объединившей всех людей Восточных Королевств, до создания Альянса частенько друг о друге так поговаривали.
— Увы, нет, — мужчина ещё более помрачнел. — Род моих родичей, пусть и заблудших узурпаторов, давно пресёкся. Там теперь правит Триумвират Стражей, что к династии королей Нуменора уже не имеет никакого отношения. Официально, по крайней мере. Но правильней сказать будет, что управляет всем один. Кукловод, что своими нитями оплëл весь Гондор, сейчас дëргая за ниточки остальных членов Триумвирата. А как иначе — он буквально воспитывает новых правителей, являясь их бессменным наставником.
— И кто же это?
Глаза принца очень зло сузились.
— Убийца Кастамира. Князь Пеларгира и Умбара, — Сельруск показал сперва на город в устье реки, затем на крепость на границе. — Моранор. Пеларгирский Вешатель, предводитель проклятых эльфов Нолдор, что отличаются от вашего народа, звездоглазая госпожа, словно кромешная Тьма от прекрасной лунной ночи. Поверьте мне. Именно поэтому мои воины и я поначалу опасались присутствия вашего народа в Даларане, о чëм теперь жалеем. Теперь мы видим, что эльфы могут быть разные. Но клянусь вам Пламенным Сердцем Тар Майрона, эти твари не имеют ничего общего с вашими сородичами! Нолдор Пеларгира не знают жалости и пощады, готовые без колебаний убивать, не взирая на то, мужчина перед ними, женщина или ребёнок. И в особенности — тех, кто служит Тар Майрону. Да что там. Даже собственные сородичи — из тех, кто живут дальше к западу, из служащих Джин-Айнар, — не признают родства с носящими Восьмиконечную Звезду Проклятых, называя тех братоубийцами и отступниками. Заклинаю вас. Если вы встретите Вешателя на море — плывите прочь. Плавите, что есть мочи, потому что любой моряк нашей страны, что встретится с его призрачным кораблём, отправится на рею!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу