Гарри Поттер и на самом деле (джен)

Топ-топ-топ… Топ-топ-топ!

Вялая утренняя мысль медленно выползла из какой-то дальней извилины:

«Вот какая скотина по потолку бегает с утра пораньше?»

Вообще-то мысль эта начала сгущаться сквозь дрему и тупую головную боль секунд десять назад, и время я прикинул именно по её ранне-утренней неспешности.

Так всегда у меня бывает, когда успевал урвать у ночи лишь пару часов для сна. В таком случае лучше вообще не ложиться, поскольку просыпаешься совершенно разбитым. Но похоже вчера что-то пошло не так... Что?

Топот же продолжался мешая соображать, к тому же в груди зашевелился гнев, а заодно и недоумение. Ведь вообще-то живу я на втором этаже собственного коттеджа, и до ближайшего трехметрового забора моего участка — двести пятьдесят метров сада… А звук идет ещё как-то под углом. В коттедже у меня мансарда, на которой я в принципе мог задремать, но черепичная крыша коттеджа стоит под углом 60 градусов. Слишком круто, чтобы вообще по ней было возможно бегать. Похоже я заснул на каком-то левом тёмном чердаке?

Нет, ну жизнь меня изрядно помотала, где только не приходилось ночевать. Но уже пятнадцать лет я богат, успешен, не привлекался и не употреблял… гм да, последние пятнадцать лет моей пятидесятидвухлетней жизни.

— Топ-топ-ТОП!

И высокий дебильный смешок сверху… Похоже топают намеренно, чтобы мне досадить, а еще на голову сыплется пыль. В носу засвербело, я прижал палец к носу и глухо чихнул. Сверху еще громче расхохотались. Топ-топ-ТОП!!! Хрусть!

— А-а-а-а !!!

Мои попытки собраться с мыслями просто прекратились, оставив лишь простые и быстрые реакции, поскольку

вместе с потоком света, сверху ворвались клубы пыли, обломки доски, мерзкий вопль и… коричневый ботинок, что чуть-чуть не достал рубчатой подошвой до моего носа! В углублении протектора ярко блеснула заклиненная пивная крышка, от которой пахнуло кислятиной.

Я резко отшатнулся и в глазах вспыхнули искры, потому как особо отшатываться было некуда и мой затылок встретился с близкой стенкой.

Не нокаут, но нокдаун точно. По многолетней привычке стрессовых ситуаций тут же поискал взглядом, что бы схватить подходящее для драки. Лыжи, швабра, грабли, мусорный совок на гвозде... Гм, полосатый матрас? (вот что за пружинистый скрип подо мной!), куча газетных подшивок в углу. Я в какой-то кладовке?

Владелец же ноги на миг закончил вопль, а потом заорал еще громче да еще с визжащими интонациями бензопилы, которой подсунули лом. Я же снова чихнул и потер глаза, а в следующий миг понял, что орет этот провалившийся придурок не только от испуга. Сломанная доска, не выдержавшая его топота, как пилой распахала ему правую икру, а из разорванной штанины в ритме пульса брызжет кровь, расползаясь по матрасу внушительным красным пятном.

— Твою же мать!

В экстремальных ситуациях, восприятие мира сужается до молниеносных конкретных мыслей, требующих действий. Это конечно тоже наработано с возрастом, в юности я бы как любой человек растерялся бы. Сейчас же, всё лишнее автоматически оставил «за кадром»;

Кувырок в сторону, распахнул плечом дверь, скошенную под угол, одновременно понимая, что это не чердак, а кладовка под лестницей. Так значит, орущая кровавая проблема провалилась сквозь ступеньку. И судя по напору струи крови, ее надо решать первой.

Одним движением выдернул из своих штанов тонкий ремень и метнулся вверх по лестнице ведущей оказывается на второй этаж. Жирный круглолицый парнишка, внушительных размеров, поднял на меня страдающие глаза в которых плескалось море ужаса. Похоже он и боли то никогда в жизни не испытывал, а тут сразу и столько! Того гляди в истерику сорвется. Нечего было топать идиоту… Но ладно:

— Так, братец, смотри сюда, — я пощелкал пальцами у него перед носом, привлекая внимание. — Доставай свою ногу из дыры. Я помогу.

Сломанную доску в сторону, потом шагнуть ступенькой выше, а юного здоровяка под мышки и вверх.

— Теперь давай аккуратненько…

Он всхлипнул, и вяло повис у меня в руках. Я покосился вниз в дыру, и с удивлением понял, что вообще-то его нога свободно висит, ничто не держит. Странно… Да я восемьдесят килограмм без читинга на бицепсы десять раз беру в одном подходе, а эта расслабленная туша какая-то неподъемная. Плеснуло раздражение, впрочем пока разбираться некогда, я рявкнул:

— Помогай!

Только тогда он вспомнил о своей второй ноге стоящей на ступеньки и наконец отжался ею с моей помощью от пола, доставая раненую из дыры.

Теперь разорванную штанину вверх. Ну не так уж и плохо, рана до середины икроножной. Ремень захлестнуть ниже колена, пропустить через пряжку и туго подтянуть.

— Бо-ольно, — простонал парень и всхлипнул. По лицу побежали две дорожки слез, а глаза начали закатываться. Я затянул ремень еще туже и пару раз еще дополнительно обернул кожаную ленту внахлест. Потом шлепнул парня по щеке, привлекая внимание, и ухватил его пухлую широкую ладонь, заставив положить её на ремень.

— Не спать! Прижимай вот тут, чтоб не размотался! Сейчас нормальный жгут поищу и принесу пероксид… Кровь надежно остановим. Потом вызову врача и все будет в порядке. Прижимай крепче. Не спать! Твоя жизнь в твоих руках! —

Снова рявкнул я, потому что у мальчишки от моих слов отвисла челюсть, и он забыл нажимать на ремень. Окинув его строгим взглядом, я удостоверился, что он делает нужное и метнулся в комнату.

Черный чемоданчик с красным крестом в белом круге, висит над большим креслом у стены. Всегда удивляло его расположение… (Всегда?! Не важно…) И висит, зараза, высоко. Ну, ничего, кресло тяжелое не шатается. Наступить на сиденье потом на подлокотник и на спинку. Так что аптечка оказалась как раз на уровне груди.

Повернуть маленький латунный вертушек (вертушка, на аптечке, как на двери уличного сортира?! Не важно…), открыть дверцу и заглянуть внутрь.

Так… Жгута нет. Есть куча пузырьков, ампул… все латиницей подписанных. Но вот, как я знаю, с синей крышкой, точно пироксид гидрогена (то есть перекись водорода! Что за пироксид такой в голову лезет?) Бинт, вата, йод для дезинфекции пальцев и обработки краев раны.

Пацан уныло прислонился к стенке, на середине лестницы, но не сомлел и, то хорошо. Смотрит с ожиданием. Я подмигнул и встряхнул пузырьком:

—  Эта штука прикольно шипит и пузыриться. А главное кровь останавливает и не больно. Отрывисто командую:

—  Вытяни ногу. Придержи штанину. Сейчас мы эту царапину обработаем…

Пацан держит ремень добросовестно. Кровь уже почти не сочится. Повредил пару крупных сосудов, но не оборвал слава богу. Пирокс… тьфу ты перекись! Прилежно пошипела, реагируя с гемоглобином, ускоряя сворачивание.

Теперь йод на пальцы, йод на вату. Рисуем желтый ободок вокруг шрама. Дуем, а то, судя по взгляду, мальчуган йода боится больше чем крови. Ладно, обойдемся без жгута. Следующий шаг. Нужно позвать… (кого?!) И надо позвонить 999. (что за?) Основная проблема в том, что я еще никогда и никуда не звонил, только видел как это делают (что?!!)…

Разобрать внезапно хлынувший в голову сумбур не успел. Быстрый цокот каблуков, и на нижней ступеньке лестницы замерла женщина с наверченными на высоте баскетбольного роста бигуди. Глаза у неё мгновенно выпучились, будто в череп щедро качнули воздуха из насоса, но рассмотреть подробности не удалось — она открыла рот и издала настолько мощный вопль, что звуковая волна заставила скорчиться зажав уши.

Был когда-то певец такой — Витас. Ходил везде с загадочно с замотанной шеей. Что пел никто не помнит, но как он орал запрокидывая голову в припеве одной из песен, сделавшей его знаменитостью, помнят все. Вот вышло один к одному, да как бы не мощней!… Твою мать! Раненный пацан с перепуга подхватил этот вопль, попытался вскочить, и кровь от движения вновь брызнула из под кипящей пены. Женщина закатила глаза и плавно, как кукла у которой отрезали веревочки сложилась под лестницей. Только вывалившийся из ладони половник загремел по полу.

Я ткнул кулаком в живот пацана набравшего воздуха для нового вопля и буркнул:

— Не ори!

— Что с мамой?

— Мама кровь не переносит, как многие женщины. Они от этого орут и сознание теряют. Но ты же мужчина! Ты то зачем орешь?

— Я… я не знаю! Оно само!.

— Ремень держи. Сейчас матери аммоний принесу, нюхнет и очнется. Нажимай на ремень, а то снова кровь потечет. Она очнется, увидит и снова отключится. Так и замкнетесь в бесконечном цикле, пока один из вас не умрет. Понял? Пацан, пока я говорил, судорожно открывал рот, как рыбка попавшая на берег.

Хехе. Жевал белиберду, которую я ему скармливаю. Я же тем временем доливал в рану перекиси, и своего добился — недоумение прекрасно перебивает панику, так что накатывающая на толстячка истерика исчезла.

Значит, мне пора делать следующий шаг. И заключается он в добыче нашатыря из той же аптечки. Я промчался мимо к уже знакомому креслу. Аккуратно. Шаг. Коричневая пробка — вот он хлористый аммоний…. (тьфу ты, да нашатырь же!) Щипнуть ваты, открутить крышку, пропитать… фу какая гадость, аж глаза заслезились. Закрыть крышку, поставить на место, закрыть дверцу на вертушку… (латунную вертушку на аптечке!)

Возвращаемся. Приподнять мокрую голову женщины, усыпанную парящими бигуди. Вату под нос. Она шарахнулась, судорожно вдыхая, распахнула слезящиеся бледно-голубые глаза. А теперь кроткий доклад:

— Братец провалился ногой в ступеньку, сильно оцарапал ногу, надо срочно позвонить…

Женщина привстала на локте и отстраняясь всем телом воскликнула:

— Ну так звони, идиот! Почему ты еще здесь?!

Я поперхнулся, и по нервам вдруг резанула мощнейшая обида: Как не справедливо! И тут же сам факт возникновения обиды по этому поводу потряс. «Какая еще нахрен справедливость?» О чем это я?

Только в детстве, кажется, что мир обязан быть таким, каким тебе сказали или каким ты сам себе его придумал. Несоответствие и ощущается этой самой «несправедливостью». Но детство осталось сорок лет назад! Однако ощущение несправедливости оказалось прямо физическим — мысли в голове вскипели, руки похолодели, а в солнечном сплетении напротив словно зажглось солнце…

Хлоп! — женщина уже не просто возвышалась надо мной на две головы, а больно хлыстнула полотенцем! Полотенцем! (откуда только взяла) И половник еще так сжимает в левой руке словно прикидывает не добавить ли.

Хлоп! — еще раз. Действительно добавила, но опять полотенцем. Сбивая эту идиотскую ситуацию и хлам ощущений к вполне себе понятной физической боли в плече, на которое пришлись оба удара. Огненная волна разрядилась каким-то странным неудовлетворенным чувством, горло перехватило, пищевод судорожно задергался и в желудке кольнуло.

Я скрежетнул зубами, но вновь сфокусировался на действии. Подумаем, «что это такое вообще сейчас было», после. Сейчас важно врачей этому балбесу малолетнему вызвать.

Мигом шмыгнул в прихожую, цапнул широкую прямоугольную трубку, прижал ее плечом к уху. Затем выдернул обеими руками плотно прихваченную настольным зажимом металлическую карточку с цифрами, буквами и гравировкой.

Теперь нужно вставить ее в прорезь сбоку телефонной коробки, до щелчка. Похоже на прародителя магнитных карточек с абонементом на количество звонков или на количество минут. Застал их в юности.

Теперь набрать на круглом старинном телефонном диске в центре латунной коробки натертой до блеска, три девятки. 9-9-9. С некоторым любопытством наблюдая, как диск с рычанием возвращается после каждого оборота на место. (надо же, какое старинное и редкое говно, но ещё работает) После пары гудков вызова, со стороны больницы доложили номер учреждения и имя дежурного врача. Я же выдал, автоматически добавив в голос напора и беспокойства:

— Здравствуйте. Тисовая улица, дом четыре. Бытовая травма. Мальчик десяти лет, провалился ногой в ступеньку лестницы. Обломок доски разорвал икроножную мышцу, рана одна, но судя по сильному кровотечению, повреждена артерия. Жгут наложен, пероксидом обработано. Фамилия для регистрации? Пострадавший Дадли Дурсль. Звонит его кузен Гарри Поттер.