Узы, что нас связывают (джен)

Потерянная

Она плыла все глубже и глубже. Ей пришлось уйти от всего этого шума. Его было слишком много. Он преследовал ее. Ей пришлось уйти.

Что это было? Знакомый запах. Что-то ценное. Что-то, достойное защиты. Она последовала за запахом к его источнику. Должна защитить. Подхватив сверток неловкими руками, она понеслась к поверхности. Не слишком много времени. Вырвавшись из воды, она опустила сверток на твердую поверхность. Тот не шевелился. Она опоздала?

Она осторожно подтолкнула его мордой. Он испустил короткий кашель и начал дышать. Не опоздала. Желание напасть и сожрать боролось с желанием защитить. Она не могла оставаться здесь. Небезопасно.

Когда она исчезла под поверхностью воды, единственное слово эхо пронеслось через ее разум, словно яркое солнце в мире тьмы, прежде чем исчезнуть, оставив в памяти лишь образ. Отец.

Доверие

Умеко боролась, стараясь удержать гнев под контролем, пока утешала и успокаивала своих людей, запертых в большой клетке, как и она, и переживала за запертых в другом месте.

Это ее вина. Она поверила Алопекс, поведав ей все свои секреты, думая, что знает ее лучше. Она предала своих людей так же, как Алопекс предала ее, и они теперь пленники. Сыты и целы, но лишены свободы.

Что эти люди хотят сделать с ними? Они не особенно любопытны, раз Алопекс их слуга, так чего они хотят? Умеко стиснула зубы при мысли об Алопекс, и гнев вновь захлестнул ее разум. Она закрыла глаза и сосредоточилась на дыхании. Злость слепа, и ее власть — риск для жизней ее людей. Это опасный союзник, который может дорого стоить им всем. Ей приходилось держать его загнанным в угол.

Позади нее открылась дверь, и Умеко инстинктивно потянулась за мечами, пока ее люди прятались за нее, совсем забыв об своем унизительном разоружении. В комнату вошла человеческая женщина в кимоно и маске лисы, в окружении синоби с черными и красными символами ступни на лбах.

Умеко гордо стояла перед женщиной, не желая дрожать, готовая атаковать как с оружием, так и без него. Женщина была бесстрашна.

— Это было бы прискорбно для... "людей" под твоей защитой, — Умеко взглянула на синоби и увидела при каждом кунай; они были готовы поразить беззащитных людей, если она сделает хоть шаг. Проглотив свою гордость, Умеко приняла более расслабленную позу, признавая поражение.

— Уже лучше. В отличие от остальных, ты вроде бы опытный воин. Как тебя зовут?

Умеко ухмыльнулась.

— Твоя предательница не сказала тебе?

Женщина рассмеялась.

— Я бы не назвала Алопекс предательницей, поскольку она верна мне и всегда была. Но нет. В своем докладе она называла тебя просто "самурай", хотя это кажется немного нетрадиционно.

Умеко просто смотрела, отказываясь радовать эту женщину; она и сама знала, что необычна, и это раздражало ее.

— Зови меня как хочешь. Ты недостойна моего истинного имени.

Женщина пожала плечами на это оскорбление Умеко.

— Очень хорошо. Это действительно не имеет значения. Просто любопытство, ничего более. Твоя кличка во время работы будет Ниньяра.

Кличка, очевидно, имела целью оскорбить ее, ведь она была самураем, а не синоби, но это не способно задеть ее.

— Работы на тебя?

— Да. У нас достаточно заложников. Мы можем позволить себе убить пару из них прямо сейчас, чтобы показать тебе, насколько серьезно мы настроены. Их жизнь зависит от твоего сотрудничества.

— И ты думаешь, что жизнь в тюрьме — это жизнь!

— Ну, если ты уверена, что никогда не сумеешь перехитрить нас и освободить их, мы можем убить вас всех прямо сейчас. Нам не нужны пораженцы.

Умеко затихла. Могла ли она обречь их всех на верную смерть? Конечно, это не жизнь, но ведь она может освободить их в будущем? Ведь это возможно? Стоит ли ее гордыня потери такой возможности?

Нет. Ее долг защитить их. Как-то, каким-либо образом она увидит своих людей свободными. Стиснув зубы, не обращая внимания на сжимающее ощущение в животе, Умеко опустилась на колени перед женщиной.

— Как прикажешь.