Оружейник Хаоса (гет)

Разумеется, то, что медицинские светила из Мунго пришли к выводу, что с нами все в порядке — не означало, что мадам Помфри немедленно выпустила нас из своих владений. Нет. Нас еще придержали в Больничном крыле по причине «эмоциональной нестабильности» и «возможности рецидивов».

В принципе, я ее даже понимаю. Регулярно заглядывающие в Больничное крыло авроры, страстно желающие выманить у нас признание ну хоть в чем-нибудь, вызывали желание если не обратиться к Губительным Силам, то, по меньшей мере — помянуть широко известные в народе Атрибуты божеств плодородия.

— Чего они вообще хотят? — взвыла Гермиона. — Я не понимаю. Даже если удастся доказать, что Луна произнесла пророчество злонамеренно — существует несколько прецедентных решений Визенгамота о том, что пророчества, даже причинившие вред, даже приведшие к гибели мага — неподсудны! Так какого… эти… — она явственно проглотила несколько… определений, подобающих доставшим нас личностям, — все лезут и лезут?

— Низколетные пухлошмыги, — Луна сделала жест, как будто выхватывает что-то из воздуха, — намекают мне, что глава ДМП — должность весьма… привлекательная для личностей, которым блеск золота застилает глаза. И если эти… авроры, — вот у Луны пауза была почти незаметна. Но все-таки она была. И вмещала определения не менее экспрессивные, чем у Гермионы, разве что опирались они не на богов, а на мелких обитателей варпа, общим скопом называемых демонами, — докажут, что мы виновны хоть в чем-нибудь… — то они смогут… нет, разумеется, не «сбросить Амелию», но хоть чуть-чуть запятнать ее репутацию. А там…

— Курочка по зернышку клюет — весь двор в помете, — вздохнув, процитировал я, заставив Гермиону смущенно потупиться. То, что после всех наших тренировок она все еще способна смущаться таким вот человеческим мелочам — несказанно меня порадовал.

— А Дамблдор? — поинтересовалась Гермиона, отойдя от смущения, что, впрочем, произошло достаточно быстро. — Разве он не может прекратить это… паломничество?

— Может, — кивнул я. — Так же, как мог выявить и как минимум — уволить Квирелла, — …мог проверить всех, не присутствовавших на праздничном пиру на Хеллоуин прошлого 92-го, или, хотя бы, обратить внимание на то, что Джинни нездоровиться, и прогнать через проверку в Больничном крыле, мог сам спасти Сириуса, а не отправлять двоих детей в лес к слуге Темного лорда, оборотню и дементорам, мог лично проследить за тем, как Люпин пьет свое лекарство (раз в месяц — невелика нагрузка, раз уж принял на работу оборотня), мог обратить внимание на странности «старого друга» в 94-95 учебном году, мог… Да многое он мог, но не сделал.

— Но зачем это ему? — спросила было Гермиона, и сама же начала отвечать. — Возможно — Дамблдору не понравилось, как глава ДМП ведет следствие по делу о смерти прошлого главы Дома Блэк? Или — ему не нравится, как она последовательно обрушивает версии, которые позволили бы обвинить нас в смерти Захарии больше, чем мы действительно виновны…

— …и нам нет нужды бежать к Великому Белому за помощью и защитой? — вклинилась Луна.

Так что по итогам обсуждения, образ Великого Белого, и так внушавший больше опасений, чем тех щенячьих радости и доверия, которые помнит прошлый я, стал откровенно угрожающим.

Отпустили нас в день отъезда. После очередного осмотра мадам Помфри признала, что не наблюдает никаких признаков эмоциональной нестабильности, что мы — готовы для общения с неподготовленными людьми, и не угрожаем Хогвартсу, или же Хогвартс-экспрессу событием класса «Вымирание». Так она сама сказала. Причем про Лондон, или же мелкие городки-спутники — ничего сказано не было…

Тем не менее, «на всякий случай», мадам Помфри выдала нам одноразовый артефакт, который позволяет запереться в купе, и не допустить в него «дурных детенышей, начисто лишенных инстинкта самосохранения» (это — цитата из ее речи).

Вопреки предположениям мадам Помфри, школьники некоторые зачатки инстинкта самосохранения продемонстрировали. По крайней мере, когда девочки выходили из купе «по надобности» — с их пути шарахались даже старосты. А уж желающих войти в пропускающую только нас дверь — и вовсе не нашлось. Так что, по прибытии на вокзал Кингс Кросс, мы деактивировали так и не пригодившийся артефакт (он распался серой пылью) и вышли на платформу девять и три четверти.

Ксенофилус Лавгуд встретил нас почти сразу, как мы спустили чемоданы девочек на платформу. Я обратил внимание на кулон, которого раньше не замечал… Вспомнив мультфильмы, что показывала нам леди Аметист, позволяя расслабиться и отдохнуть, я спросил отца Луны:

— А почему у Вас знак — неправильный?

Как ни странно, ответил мне не отец, а дочь.

— Мама тоже ворчала. Но ничего лучшего она не нашла. Этот — хоть и неправильно сделан, зато — правильными руками. Так мама говорила.

— Неправильно сделан? — удивился Ксенофилус. Видимо, при нем Пандора Лавгуд такие мысли не высказывала.

— Круг должен охватывать треугольник, а не быть вписанным в него, — развеяла недоумение отца Луна. — Тогда линия станет символом единственности, либо первенства, а кулон — правильным талисманом первосвященника одного из ликов Владыки Вечной войны.

— Видимо, тот, кто его делал — щедро лил кровь, раз даже «неправильно сделанный» — привлек внимание… — я не стал произносить слова «Гончей Смерти», не зная — в курсе ли Ксенофилус таких подробностей о своей жене, или же Пандора скрывала от него особенности своего происхождения.

— Пандора много знала о… Вечной войне, — вздохнул Ксенофилус. — Жаль, что я так и не смог принести в ее душу покой… Видимо, война так и не отпустила и меня самого…

Я пригляделся. Луна, как и обычно, оказалась права. Амулет пел в тон звучанию кузниц Кольца Погибели. А вот информация о «войне, так и не отпустившей Ксенофилуса» — была интересной. Официально он родился в 1961 году, во Второй Мировой — не участвовал, да и в Первом восстании Волдеморта — тоже. Так что же за война не отпускает седого волшебника? И не окажется ли он существенно старше, чем принято считать?

Ксенофилус активировал порт-ключ, и Лавгуды отбыли. Следующими отправились Грейнджеры, наградив меня на прощание поцелуем Гермионы. Когда же на меня стала надвигаться туша карликового кита, я прикрылся отводом глаз и позволил волне варпа забрать меня с вокзала.

Дом Блэк встретил меня радостным скрипением Кикимера, завершавшего последние приготовления к встрече хозяина, длительное время не присутствовавшего в доме. Признаться, готовил старый домовик весьма вкусно, не ограничиваясь традициями английской кухни, так что я с удовольствием отдал бы должно его искусству. Но увы. Следовало подготовиться к встрече гостей.

Блэки — древнее и темное семейство, врагами располагавшее в любом количестве и на любой вкус. Так что защита их гнездовья была на, прямо скажем, несколько параноидальном уровне. Кажется, что сам дом — неприступная крепость. Но увы. Чтобы крепость была действительно неприступной — ей необходимы защитники. Без защитников даже самые крепкие стены и самые надежные заклятья — ничего не значат. Хорошо еще, что Блэки догадались распространить информацию о том, что все самые ценные вещи и самые богатые трофеи, не говоря уже о «просто деньгах» — хранятся не в доме, а в сейфе Гринготтса. И это помогло избежать нашествия взломщиков проклятий, воров и мародеров. Так что то, что в моей прошлой жизни, перед последним отправлением в Хогвартс, украл Наземникус — воистину крошки с барского стола.

Я спустился в ритуальный зал. Алтарный камень ждал моего появления. Ждали предки, замершие на грани Эмпириев. Ждал Дом Блэк.

Раньше я не был готов принять на себя ответственность за защиту и сохранение Дома — просто не знало, как провести необходимый для этого ритуал, а Сириус почему-то не счел нужным его провести, хотя он-то как раз мог представить меня предкам и попросить их о помощи. Так что этим занимался Кричер. Но, не будучи магом — он мог не много, а скованный разрешением Сириуса на пребывание в этих стенах Ордена Феникса, увы — подтвержденного мной, и вовсе почти ничего. Однако это было «тогда». Сейчас так не будет. В своем доме я буду принимать тех, кого «хочу» принимать, а не тех, кого «должен хотеть» принять. Да и возвращение в семью Трикси — оказалось правильным шагом. Даже несмотря на обширную библиотеку Блэков — в ней не присутствовало множества важных и нужных сведений, которые передавали «из рук в руки». Наверноге, нам могла бы подсказать Вальпурга… И я позже спрошу у нее — почему она этого не сделала. Хотя ответ я и так приблизительно представляю. Видимо, она посчитала, что проведение этого ритуала скорее увеличит опасность, чем уменьшит ее. Но сейчас, перед грозящим не только мне Турниром — следовало уточнить позиции и обозначить намерения.

Окропив собственной кровью алтарный камень, я встал у Ночи на краю. Обращаться к Вечной леди, или же Жаждущим богам было… несвоевременно. Но вот течения варпа и шелест Изменчивых ветров были мне сейчас скорее даже полезны. Я протянул руку. Кровь звала кровь. Кровь пела о крови. Блэки прошлых времен смотрели на меня, оценивая… Они уже знали меня, уже видели нас с девочками, и даже признали достойным. Но сейчас они старались понять: не поторопился ли я, требуя ключи от защиты Дома. В семнадцать лет это не было бы проблемой. И я просто протянул бы руку и взял Ключи, без особых сложностей. Но сейчас, пока я не пересек границу, пока с точки зрения предков я был всего лишь ребенком… Да, в одиннадцать лет я уже был признан как «кое-что соображающий», почему детей и отправляют в этом возрасте в Хогвартс, признавая, что они уже могут хранить тайны и достояние Дома. Но сейчас я заявлял право на большее… К счастью, возможность того, что наследник останется без помощи и поддержки старших — признавалась существующей, хотя и крайне нежелательной. И те, кто ушел за Грань — могли решить, даровать ли мне Право. Мгновение длилось и длилось.

Трикси, уехавшая с Гермионой, рассказывала нам об этом ритуале. Именно его она провела, покинув Азкабан. Правда, у нее не было под рукой ни Дома, ни алтаря… Но зато она раз за разом проходила ритуалы еще ребенком, она была плоть от плоти и кровь от крови Дома. И предки пришли ей на помощь. Не отказали они и мне. Когда пурпурный Шаиш, смерть-и-возрождение, отступил, давая место серебристой Улгу, в моих руках был браслет с сияющим камнем странной, немыслимой формы, и прозрачный, почти сферический кристалл.

— Сияющий трапецоэдр, Окно-и-Ключ, — прошептал я, разглядывая реликвию Блэков, полученную в незапамятные времена.

Сфера же могла показать одно заклинание, которым на меня воздействуют, позволяя не только заметить его самому, но и предъявить кому-то еще. И сейчас сфера заливалась алым, показывая любому, кто хоть чуть-чуть в этом разбирался, что меня ищут по крови.

На выходе из ритуального зала меня ждал Кричер.

— Злой колдун ищет Наследника, — проскрипел он. — И уже почти нашел. Злой колдун стоит у дверей…

Сияющий трапецоэдр мигнул… Я прикоснулся к нему. Дом признал мое право, и защита, уже почти пробитая, перестроилась, уводя разрушенные участки туда, где их было не найти, где они могут восстановиться, особенно — если об этом позаботится Кричер.

Я прошел ко входу и открыл дверь. Опасаться не приходилось. Одно только то, что дверь открыта — не означало, что она открыта любому. Войти мог только тот, кому я дам на это разрешение.

— Гарри, — вздохнул Дамблдор. — Ох, Анрио, надеюсь, ты простишь забывчивого старика?

Я кивнул. Разумеется, злиться на Дамблдора из-за такой мелочи я не собирался. Но и прощать все странные «ошибки» допущенные им, те, которые привели к смерти Гермионы — я не собираюсь. На этом фоне даже мой собственный эпический полет с Астрономической башни — всего лишь мелкая неприятность.

Конечно, можно сказать, что я ведь простил Беллатрикс, которая, собственно, Гермиону и убила, но… Эта Трикси еще этого не совершала. А вот план Дамблдора не только «разработан», но уже начал осуществляться.

— Я слушаю Вас, директор.

Дамблдор попытался войти… что у него, разумеется, не получилось. Окно-и-Ключ не пропустили его. Директор посмотрел на Фоукса, сидевшего у него на плече… Но тот не пошевелил и крылом. Для феникса пространства за порогом просто не существовало.

— Анрио, неужели ты не впустишь меня? — вздохнул Дамблдор. — Боюсь, темы, на которые я хотел бы с тобой пообщаться… Они не слишком удобны для обсуждения на улице.

— Переговорщик от Хогвартса, директор Дамблдор допущен в дом на время проведения переговоров, — четко обозначил я статус приглашаемого.

— Неужели это необходимо? — грустно спросил Дамблдор, пересекая порог. В статусе переговорщика он мог только говорить. Попытка воздействовать зельями или заклятьями на кого-то внутри дома привела бы к лишению статуса и выдворению за пределы защиты.

— Как несовершеннолетний — я не могу большего. Мы ведь уже говорили, — вздохнул я. — К тому же, здоровая паранойя — залог здоровья параноика. Вдруг это не Вы, директор, а кто-то под оборотным? Или же Вы находитесь под воздействием Непростительного заклятья?

Дамблдор кивнул.

— В следующем учебном году ЗоТИ у вас будет вести Аластор Грозный глаз Грюм, — произнес он, отпивая чай из поданной Кричером чашки, — я боялся, что вы не сможете найти с ним общего языка. Но, похоже, я ошибался.

— Увы, — вздохнул я. — Проживание с моими… родственниками прививает определенный… — я сделал паузу, подбирая наиболее приличную формулировку, — стиль мышления. Каковой был серьезно усугублен событиями прошлых лет обучения в Хогвартсе. Думаю, если следующий год пройдет спокойно — это позволит мне справиться с проблемами.

Наверное, прежний я не заметил бы чуть-чуть скользнувшего в сторону взгляда. Или, может быть, я просто знаю, что будет — а потому вижу и то, чего нет?

— Вот о родственниках я и пришел с тобой поговорить, — Дамблдор сделал следующий глоток. — Боюсь, я вынужден настаивать, чтобы ты вернулся к ним.

— Почему? — поинтересовался я.

— Помнишь, когда я приходил к тебе после столкновения с Квиреллом, мы говорили о защите, наложенной на тебя Лили?

— Помню, конечно, — кивнул я, хотя, признаться, воспоминания были весьма и весьма смутными. Все-таки давно дело было, и для меня времени прошло как бы не в два раза больше, чем для всех прочих.

— Так вот… — директор запнулся, видимо — подбирая слова. — Пока ты живешь в доме своих кровных родственников — защита эта обновляется. И поэтому ты должен…

Я не сдержался и перебил Дамблдора.

— А как эта защита, собственно, работает?

— Боюсь, что тебе, Анрио, еще рановато интересоваться такими вещами, как механизмы работы Магии Крови…

— Нет, я не о том, — покачал я головой. — Я пытаюсь понять, что, собственно, дает мне эта самая «кровная защита». Очевидно, что она распространяется за пределы собственно дома — иначе она была бы совершенно бесполезной. Даже когда я еще жил у Дурслей — я же не сидел в доме все время? — Дамблдор кивнул, хотя видно было, что слова «когда я жил в Дурслей» в прошедшем времени — ему не понравились. — Может, она мешает Тому найти меня? Нет! Потому что тогда Квиррелл просто не пришел бы ни на один урок ЗоТИ у Гриффиндора. Она не дает Тому воздействовать на меня заклинаниями? Тоже — нет. Когда он сидел в затылке Квиррелла — он вполне успешно применял ко мне легилеменцию. Да и с метлы он меня чуть было не стряхнул. То есть — в сухом остатке она защищает меня только от физического контакта. Рассчитывать на нее в противостоянии с магом?!

— Гарри, — вздохнул Дамблдор. — Но ведь кроме Волдеморта, есть еще и его Пожиратели, отнюдь не все из которых попали в Азкабан — многие откупились от правосудия!

Тут мне очень захотелось вставить «за которое, как известно, отвечает Верховный Судья — то есть, Верховный чародей Визенгамота». Но это вывело бы противостояние на совершенно ненужный мне уровень эскалации. Поэтому я сказал совсем другое.

— Добби, — ткань реальности шевельнулась, но труды Кричера дали о себе знать, и появиться в доме Блэков у Добби не получилось, — домовик семьи Малфой, не только нашел меня, но и проник в дом, обеспечив мне дисциплинарную запись в личном деле. Если бы я был хоть сколько-нибудь нужен и интересен последователям Тома — кто мешал точно также отправить домовика с приказом похитить меня и доставить? И, простите, но моя мама была пусть и талантливой, но недавно выпустившейся школьницей. Вряд ли она владела знаниями в области защитных заклинаний на уровне, хоть сколько-нибудь сравнимом с тем, который обеспечили многовековые усилия известных параноиков из Дома Блэк! Ведь даже Вы — величайший маг столетия, так и не смогли попасть в мой дом без приглашения? Даже при помощи феникса?

— Но пока ты считаешь своим домом… — начал было Дамблдор.

Я хлопнул в ладоши.

— Сказанное трижды — да станет истинной! Это — мой дом. Это — мой дом. Это — мой дом!

И стало так.