Три вопроса Панси Паркинсон (гет)

— Драко, мы играем в три вопроса.

— Это как?

— Я задаю, ты отвечаешь, а если почувствую ложь — перекрашу твои волосы в розовый. Поверь, я знаю сильные чары, твои домовики долго будут пытаться привести тебя в порядок.

Глаза Панси, две блестящие тёмные бусины, следят за его реакцией, а губы поджаты в ожидании ответа. Она кровожадная ведьма, хитрая и всегда добивается желаемого.

Спорить с ней — себе дороже.

— Что ты хочешь?

Она кидает в него слабым, но заметным жалящим.

— Эй!

— Когда ты стал настолько несообразительным? Я сказала, что я задаю вопросы.

С усталым вздохом Драко откидывается в кресле. У него есть догадка, куда всё идёт, как и понимание, что легко он не отделается.

— Валяй.

Панси улыбается. Не ехидно и совсем не насмешливо, она в самом деле довольна.

— Скажи мне, сколько вы с Грейнджер работаете вместе?

Ох, чёрт, ну само собой. Драко делает большой глоток, чтобы собраться с мыслями.

— Три года.

Это простой ответ, но Панси он не устраивает.

— Нет, — она мотает головой и сразу следом поправляет причёску обеими руками. — Я не имею в виду это жуткое место, которое ты зовешь офисом. Безвкусица, — она фыркает. — Я говорю про ваши маленькие совместные проекты, из-за которых вы света белого не видели в Хогвартсе. Сколько, Драко?

Он смотрит на неё уничижительно и отвечает сквозь зубы:

— Около четырёх лет.

Это самый его холодный тон, но на Панси он не производит впечатления. Она снисходительно улыбается:

— Точнее, дорогой.

— Три года, девять месяцев и примерно две недели.

На лице Панси — восторг с примесью высокомерия. Будто любимая зверушка проделала особенно удачный трюк.

Драко снова тянется к стакану, огневиски приятно жжёт горло и отчасти смывает уничижительный налёт. Но Драко всё ещё не нравится, как слова ощущаются на языке, и он прикрывает глаза.

— И сколько из этого времени ты отчаянно и безнадёжно сохнешь по ней, а?

И тут же распахивает их вновь.

Драко смотрит на неё с недоверием: даже с наглостью Панси такой вопрос вызывает лёгкое изумление.

— Розовый цвет может оказаться мне к лицу, — бормочет он.

Но она строго качает головой.

— Не думаю. Давай, отвечай.

Драко вздыхает. У него нет сил — и решимости — на спор.

— Три года, восемь месяцев и примерно три недели.

Панси мгновение молчит, прикидывая что-то в уме, а затем присвистывает.

— Три недели. Ловко она.

— Мы общались и раньше, — огрызается Драко и наконец приканчивает свой стакан. Жестом он даёт официанту понять, что ему нужна новая порция. Причём срочно.

Панси вновь молчит и лишь глядит на него внимательно и с интересом. Она склоняет голову к плечу и…

— Убери это выражение со своего лица, — не выдерживает Драко.

— Я меняю правила игры: четыре вопроса вместо трёх, — одновременно заявляет она.

— Что? Ты не можешь! Ой, Панси, какого…

— Моя игра — мои правила. И для протокола: я могу что угодно!

— Мерлин, мне никогда ещё не было так жалко Поттера, а у него, знаешь ли, длинный список…

— Ох, дорогой, поверь. Гарри точно не стоит жалеть.

Она расплывается в такой ухмылке, которую Драко мог бы описать в лучшем случае дерзкой и в худшем — похабной. Он закатывает глаза.

— Третий вопрос: у вас что-то было?

— Ладно. Мне не жалко Поттера, мне жалко себя.

— Значит, не было.

У Драко есть подозрение, что его скулы алеют. Он стискивает челюсти, сжимает их до скрипа и резко расслабляет, стараясь взять себя в руки.

— Панси, правда, хватит лезть ко мне в постель и в…

— Не говори, что ты хотел сказать «в душу». Или «в сердце»? Оба варианта просто уморительные.

В этот момент только три факта останавливают Драко от того, чтобы свернуть ей шею. Первое: Поттер убьёт его. Второе: Панси всё-таки его лучшая подруга. Третье: Грейнджер его не простит.

Он просто смешон.

— Я рад, что веселю тебя, честное слово, очень рад…

Улыбка сползает с лица Панси. Она вдруг принимает решительный, строгий вид, и между её бровей возникает маленькая морщинка.

— Что?

— Четвёртый вопрос серьёзный, Драко, так что глотни своего огневиски и не торопись отвечать, пока хорошенько не подумаешь.

Он нервно сглатывает. Его душевные силы истощены, а самообладание и так на грани. Он может взорваться или окончательно расклеиться.

Драко делает большой глоток и, едва опустив стакан, тянется к нему снова. За минуту он допивает огневиски до конца, алкоголь согревает изнутри и растекается во венам, расслабляя напряжённые мышцы.

Как Поттер ещё не спился, проводя столько времени с Панси?

От этой мысли Драко криво ухмыляется.

— Не расслабляйся, — вдруг отчитывает она его и, подавшись ближе, наконец спрашивает: — И что ты будешь с этим всем делать?

Драко скептически смотрит на неё и, приподняв руку, почёсывает висок.

— Знаешь, думаю, разлюблю её на днях. Может, через неделю. Или всё же подождать несколько месяцев для ровного числа? Четыре года — это…

— Не паясничай.

— Что ты хочешь от меня услышать?

Драко снова устало откидывается на спинку кресла, и взгляд Панси смягчается.

— Почему ты не пригласишь её куда-нибудь?

Он молчит, лишь смотрит на неё в упор, не моргая.

— Действительно, — едко протягивает она. — Забыла, с кем имею дело.

Без слов он опускает взгляд.

Панси скрещивает руки на груди и вскидывает подбородок, что значит только одно — она готова к пламенной речи.

— Послушай, Драко, ты ведь в курсе, что она ходит по этим бессмысленным и отвратительным свиданиям? На прошлой неделе она ходила в кинотеатр с маглом. Фильм… Не делай такие глаза, я встречаюсь с Поттером, конечно, я в курсе, что это такое. Так вот, в фильме была магия, и этот придурок пошутил, что инквизиция не доделала свою работу.

Драко разбирает веселье, которое затмевает даже вспышку привычной ревности.

— Надеюсь, она его прокляла?

Панси тяжело вздыхает и, поджав губы, качает головой.

— В том и дело, что нет. Она позволила ему проводить себя до станции и поцеловать.

Всё внутри Драко холодеет, и он неестественно выпрямляется. Глаза Панси блестят.

— Смотри не лопни, Драко, в щёку, всего лишь в щёку.

Он снова скрипит челюстями и злобно выплёвывает:

— И всё-таки при чём здесь я? Хочешь намекнуть, что её стандарты настолько упали, что она могла бы снизойти и до меня?

— Не будь болваном и избавь меня от самоуничижения.

— Что ты хочешь от меня?

— Почему за эти годы ты ни разу не пригласил её на свидание?

— Ты исчерпала свои вопросы, Панс.

Она совсем не элегантно всплёскивает руками.

— Ох, будь добр, подари мне ещё один. В чём проблема, Драко? Почему ты таскаешься за ней с щенячьим взглядом, знаешь, какой кофе она пьёт, даришь ей любимые книги, от которых она каждый раз в восторге, но не можешь пригласить на одно маленькое свидание? Что самое страшное может случиться?

Он молчит, замерев, и старается воздержаться от того, чтобы спрятаться в объятиях окклюменции.

Ноздри Панси раздуваются. О, прекрасно, она в ярости. Она заправляет прядь за ухо — Драко вздрагивает — и, наклонившись к нему, тыкает пальцем прямо в грудь.

— Она откажет тебе — вот что. Один отказ, возможно, ещё один или несколько, если у тебя хватит смелости на вторую попытку, хотя я ставлю всю свою магию на то, что этого не произойдёт. А после она не будет твоей. Вот итог.

— Спасибо за разъяснение, — хрипло отвечает он, чувствуя, как внезапно щиплет в глазах.

— Точно так же, как и сейчас, Драко, — прости, что открываю тебе глаза на истину, — она не твоя. То есть самое страшное, что может случиться, — ничего не изменится!

Голос Панси повышается, она восклицает возбуждённо, сердито и смотрит на него со смесью обвинения и жалости. Ужасное сочетание. Драко слегка мутит.

— Мы близкие люди, — бормочет он.

— Прошу прощения?

Он сглатывает и прочищает горло, прежде чем повторить:

— Мы с Грейнджер близкие люди. Мы… друзья. Она доверяет мне и… позволяет быть рядом.

Глаза Панси расширяются, и она на мгновение прикладывает руку ко лбу.

— Ты вообще слышишь себя? В какой момент этого стало достаточно? Кто ты и что ты сделал с Драко Малфоем, и?..

— Отвали, Панс, — он почти рычит. — В моей жизни есть что-то хорошее, что я не хочу разрушить, ясно? Не делай из меня дурака только из-за этого.

— О, ты не дурак, — она вдруг успокаивается, словно по мановению волшебной палочки, и прищуривается. Её пристальный взгляд напрягает. Холодная, расчётливая Панси возвращается и готовится к очередной атаке. Драко морщится. — Ты совсем не дурак — разве что трус и мерзавец.

— Не помню, чтобы заказывал разбор личности.

— Ещё и наглец, который думает, что остроумен, но многим девушкам такое нравится. Включая Грейнджер, прости Мерлин.

Драко вздрагивает и быстрым движением трёт грудь. Внутри свербит, но к боли примешивается нечто светлое.

Надежда?

— Это никакой не намёк, — растаптывает её Панси. — С тобой я буду говорить только прямо, иначе ты не сообразишь. Так что послушай меня внимательно, возможно, даже запиши, я расскажу тебе, как всё будет.

Он глубоко вздыхает, шумно выпускает воздух и упирается локтями в стол. Время за полночь, он морально раздавлен, его гордость на волоске, а чувства обнажены. Обычный вечер с Панси Паркинсон. Чёрт, зачем он вообще согласился на встречу?

Панси показывает ему раскрытую ладонь и загибает палец.

— Ты сделаешь бронь в ресторане — приличном, изысканном, но не помпезном. Возможно, магловском. Только в Лондоне, никаких крайностей и поездок на другой конец света в первый же раз.

— Настолько детальная инструкция?

— Я пришлю портного, чтобы он одел тебя, если будешь перебивать.

— Я молчу.

Панси загибает второй палец:

— Это будет столик, не кабинка, но не в центре зала. Возможно, у окна с видом, чтобы вам было с чего начать маленький и глупый разговор.

Драко выпрямляется с оскорблённым видом:

— Обычно нам с Грейнджер есть о чём поговорить, спасибо большое.

— Тогда поговори с ней о том, как молишься на её светлый образ и мечтаешь просыпаться с ней в одной постели.

— Паркинсон, ты…

Третий палец.

— Ты пригласишь её на ужин. Не говори «свидание» — не трать на это нервные клетки. Но и не смей делать вид, что это рабочая встреча или ваша обычная дружеская посиделка. Скажи, что хочешь провести с ней время вне работы. Вдвоём. Пусть она всё поймёт.

Драко переводит взгляд на её ладонь и гипнотизирует три пальца так, будто они способны дать ответы на все его вопросы, развеять сомнения, убедить.

— А если она откажет? — сглотнув, спрашивает он еле слышно.

— Ты скажешь, что это один вечер, один ужин и, возможно, пара бокалов вина. Никаких обязательств. Пообещаешь, что и не вспомнишь об этом, если вы оба так решите.

Вновь посмотрев на Панси, Драко заглядывает ей в глаза. Он знает — она читает его как открытую книгу. Видит его тревоги и страхи.

— А дальше?

Панси опускает руку и накрывает его ладонь, выражение её лица смягчается, и она даже допускает лёгкую поддерживающую улыбку.

— А дальше мы сыграем в новую игру и обсудим, как ты нарушишь это обещание и попробуешь ещё раз. Но… — она медлит одно мгновение, один вздох, один удар сердца. — Но думаю, она согласится.

Они молчат и смотрят друг на друга, и шестерёнки в голове Драко вращаются неспешно, замедленные стрессом и алкоголем. Он не должен поддаваться и соглашаться, но соблазн так велик. В конце концов, что если она в самом деле согласится?

Наконец он едва заметно кивает. И тут же улыбка Панси вновь становится хитрой и особенно довольной:

— Даю тебе неделю. — Она похлопывает его по руке и быстро исправляется: — Ладно, десять дней с учётом того, что три дня ты будешь отходить от похмелья и хандрить из-за того, что тебя загнали в угол. Но если после я узнаю, что ты пренебрёг нашей маленькой договорённостью, то найду и заставлю дать непреложный обет. Всё ясно?

Драко вырывает руку и закрывает лицо ладонями.

— Ты вредная обманщица, и я сбился со счёта. Который это вопрос?

— Отвечай, иначе будешь вынужден приглашать Грейнджер с новой причёской. Ты понял меня, Драко?

Он снова кивает, тяжело вздыхает и тянется к стакану.

— Мерлин, да.

Он понял.

Десять дней. Один ужин. Одна — та самая — девушка.