Диалоги Иешуа Га-Ноцри и Понтия Пилата (джен)

— Кто отрезал мне язык, игемон?

— Ты все еще веришь, что кто-то может отрезать язык?

— Я верю.

— Примечательно, что ты скорее спросишь, кто отрезал вам язык, чем спросишь, кто повесил его тебе в рот, хотя твои глаза всё прекрасно видят.

— Да, я бы скорее спросил о резаке, чем о вешалке. Вопросы тоже не одни и те же?

— Будь осторожен. Ты близок к мстительности.

— Я уже немного опасаюсь своего гнева, Гегемон. Теперь мне нужно быть верным этому. Мне нужно знать, когда я потерял дар речи. Мне нужно знать, кто его запер.

— Я запер его во дворце Ирода. Под колоннадой я даровал твой язык твоему рту, пригласив тебя к даче показаний. Под её крышей у меня также была сила лишить тебя этого, что я и использовал. Я приказал тебя не говорить. А ты не делал, до расстрела.

— Нет. Даже тогда я все еще мог говорить. Язык еще не был отрезан. Я решил не использовать его, даже когда он был теплым во рту.

— Это освободило бы тебя. Ты знал это. Ты знал, что даже Марк Крысоубийца освободил бы тебя, если бы ты достаточно долго помахивал ему языком. Но ты этого не сделал.

— Эту истину неприятно говорить.

— Разве не всякая истина приятна и легка в изречении?

— Во дворце Ирода ты испугался. Я защитил тебя, как ты хотел защититься. Я заткнул себе рот от любви.

— Должен ли я теперь благодарить тебя?

— Нет.

— Возможно, ты отрезал себе язык.

— Возможно.

— Ты хочешь изучить возможности.

— У нас есть вечность. Мы должны пользоваться этим, не так ли?