Маска Анубиса (гет)

Медальон вновь сработал, как маховик времени. Наколдовав Темпус, Гермиона нахмурилась — у неё было не так много времени, а расстояние от лабиринта до зала Славы было приличным.

К счастью, в коридоре почти никого не было — у многих студентов все ещё шли занятия. Кое-где она пользовалась тайными проходами, значительно срезая путь, поэтому ей удалось добраться быстрее, чем она предполагала. Воровато оглянувшись, Гермиона вернула воловий колокольчик на прежнее место.

Прозвенел колокол с урока. Чувствуя нарастающее волнение, она бросила последний взгляд на колокольчик и побежала прочь из зала, пока ее кто-нибудь не обнаружил и не обвинил в краже.

Слившись с толпой, Грейнджер направилась в класс трансфигурации. Тут ее поджидал неприятный сюрприз. В кабинете помимо Дамблдора и студентов находился директор Диппет. Она посчитала, что это не к добру.

— По имеющейся у меня информации, пропавший экспонат, а именно воловий колокольчик, находится у кого-то из вас, — начал Диппет. — Домовики уже проверяют ваши комнаты. А нам осталось проверить ваши сумки. У того, у кого мы найдём колокольчик, будут серьезные неприятности.

Студенты взволнованно переглянулись, но все же открыли сумки. Слизеринцы сделали это чуть неохотнее, но все же повиновались — прослыть вором не хотелось.

Друэлла, Абраксас, Антонин и Том пытались поймать взгляд Гермионы, чтобы убедиться, что она успела вернуть артефакт на место, но она словно нарочно не смотрела ни на кого из них. Гермиона напряжённо размышляла. Ответ лежал на поверхности, но она малодушно не хотела в него верить. Темный феникс стоял прямо перед ней. Он кружил над ними, наблюдал. И подставил. Гермиона не хотела признаваться себе в том, что тот Дамблдор, которого она знала, которого она считала своим кумиром, мог быть таким.

— Мисс Дагворт-Грейнджер, остались только вы, — его голос подействовал на задумавшуюся Гермиону, как ушат холодной воды.

Вздрогнув, она растерянно передала свою сумку. На секунду, всего лишь на секунду, Грейнджер заметила торжествующую ухмылку на его лице.

— Что я и говорил, — не разбираясь, Дамблдор вытащил ее школьный пенал, уверенный, что держит колокольчик.

Послышались тихие смешки. Обнаружив, что держит в руках лишь школьные принадлежности, он поборол желание вытряхнуть всю сумку при студентах, понимая, что в этот раз проиграл.

Реддл довольно сверкнул глазами. Гермиона успешно сыграла этот спектакль, вдоволь показав невольным зрителям ужас и страх, а старик так жаждал это увидеть, что купился с потрохами.

— Эм, прошу прощения, дорогие студенты, — крякнул от досады Диппет. — Мне стоило тщательней проверить поступившую информацию.

Недовольно посмотрев на опростоволосившегося Дамблдора, директор покинул аудиторию.

Студенты, тихо переговариваясь о произошедших событиях, сели на свои места. Четверка друзей довольно переглянулась. Опасность миновала.

Друэлла коснулась ее руки, даря улыбку. Малфой подмигнул ей, а Антонин показал большой палец вверх. Гермиона чувствовала взгляд Тома.

Она боялась посмотреть на него: внезапно осознала, что память к нему вернулась, он помнит о последнем разговоре между ними. Гермиона малодушно захотела, чтобы Том вновь забыл о нем. Так было бы гораздо проще.

Но она знала, что они обязательно вернутся к нему.

* * *

— Мы не закончили тот разговор, Грейнджер, — остановил ее в одном из пустых коридоров Хогвартса Реддл.

Гермиона скрипнула зубами от досады. Она понимала, что избегать Тома вечно не получится, но все равно старалась оттянуть этот момент. Реддл поймал ее, как кошка мышку.

Комок подкатил к горлу, а пальцы настиг тремор, отчего Гермиона судорожно спрятала их в карманы мантии. Слишком много лишнего она сказала тогда, а теперь пришло время расплачиваться за это.

— Ты расскажешь мне все. Без утайки, — сказал с нажимом Том, вглядываясь в каждую черточку лица Гермионы.

Пока она не сбежала в очередной раз, Том завёл её в один из пустующих классов и наложил невербальное заклинание на дверь, которое было посильнее обычного Коллопортуса. На его удивление, Гермиона добавила что-то из своего арсенала.

— Чтобы кто-то случайно не подслушал, — объяснила свои действия Дагворт, заметив взгляд Тома. — Ты прав, этого разговора не избежать.

Если он ожидал, что она продолжит говорить, то глубоко ошибался. Прошлой истерики как будто и не было, Гермиона не собиралась поддаваться ее уловкам.

— Ты из будущего, — проговорил уже давно очевидное Реддл. — Какой был год в твоём настоящем?

— Тысяча девятьсот девяносто седьмой, — сухо откликнулась Грейнджер.

Практически шестьдесят лет. У него в голове не укладывалось, каким образом можно было переместиться на такой большой промежуток без вреда для здоровья. Том прекрасно знал, что на такое маховики времени не способны и вряд ли будут способны в будущем. Маги не могут постичь только одну магию. Магию времени. Она жестоко наказывала смельчаков, которые пытались играть с ним.

Гермиона предугадала его следующий вопрос и сняла с шеи уже знакомый медальон.

— Это все он, — призналась Дагворт. — Он перенёс меня в это время. Маховики времени на это неспособны. Я их прекрасно изучила за время использования на третьем курсе.

Том осторожно подобрал медальон, изучая его. На первый взгляд тот казался обычной безделушкой, но Том ощущал скрытую магическую силу. Увидев маленькую застежку, он раскрыл его и увидел колдографии. Гермионы и… себя. Его же колдография была ему не знакома.

— Удивлён? — заметила слегка ехидно Грейнджер. — Мое представь удивление. Я никогда не была… такой. Эта маска аристократки всегда была такой чуждой мне. Я была далека от этого мира. Как бы сильно я ни притворялась, грязная кровь все так же бежит по моим венам.

Реддл понимал ее. На первом курсе он и сам считался грязнокровкой, по ошибке попавшей на факультет чистокровных. Тогда его поддерживала лишь вера в себя, в свою исключительность, в свою сила. Поддерживала и сейчас. Не в чистокровных предков. Лишь сила и умения были у него в почёте. Важно было только то, что сделал ты, а не твой славный род. Кровь второстепенна. Чистая кровь не была гарантией гениальности, некоторые ученики были тому подтверждением.

Он долго молчал, и у Гермионы вновь засосало под ложечкой. Она не знала, чего ожидать. Том почувствовал ее нервное напряжение. Очевидно, Дагворт опасалась его реакции на её совсем не чистую кровь. Но разве сейчас это было так важно? Том знал, что Гермиона гораздо сильнее его однокурсников, её ум и знания никогда не давали ему покоя. Он признавал её равной себе. Она и вправду была Избранной, а он — её Осириан.

— Волан-де-Морт, — чуть хрипло сказал Том. — Это лишь детская забава, придуманная мною с рыцарями. Кем я был в твоём будущем?

Гермиона прикусила губу. Она открыто призналась ему в своей нечистокровности, а он и бровью не повёл. Она не узнавал в нем ни капли будущего чудовища.

— Убийцей, — она впервые подняла на него взгляд. — Тираном и чудовищем, растерявшим все человеческое, что у него было. Таких, как я, ты пачками вырезал. И знаешь, я всё ещё жду, когда ты наложишь на меня Круцио. Просто так. Как ты любил. Точнее, твоя взрослая версия.

Реддл впервые за этот разговор серьезно нахмурился. Том себе не врал — он никогда не был пай-мальчиком, детство в приюте тому подтверждение, но сумасшедшим всё же не был, как бы ни пытались доказать это воспитанники приюта и его персонал. Жестокость хороша была в меру, чтобы держала на расстоянии неприятных окружающих.

У Тома действительно были грандиозные планы на этот мир, его сила обязывала к этому. Но не такой ценой. Он хотел, чтобы его любили, а не боялись. Чтобы его уважали, ценили, боготворили. Поганое детство в приюте наложило свой отвратительный отпечаток на его личность, чуть не уничтожив, но он сумел собрать себя по кусочкам.

— Что заставило меня идти таким путём? — отстранённо спросил Том, все ещё глубоко погруженный в размышления.

— Крестражи, — поколебавшись, ответила Гермиона, по-прежнему с опаской поглядывая на него. — Ты создал их семь штук.

Том поморщился — он не мог настолько отчаяться. Когда он, рискуя всем, в том числе возможностью учиться в Хогвартсе, нашёл информацию о крестражах, то постарался забыть о них, хоть отголоски магловской войны и собственный суеверный страх смерти периодически отчетливо вставали перед глазами. Слишком многое было бы поставлено на кон бессмертия. Том не был готов заплатить эту цену. Ему не хотелось повторять судьбу дальнего родственничка — Герпия Злостного. А в будущем, оказывается, все-таки так и поступил.

— Я не хотел, — словно оправдываясь, прошептал Том. — Тем более семь. Это слишком высокая цена за бессмертие. Семь... Я, должно быть, перестал быть человеком.

— Да, — глухо отозвалась Гермиона. — Личем, отражением твоей истерзанной преступлениями души.

— Теперь у меня в два раза больше шансов избежать этого, — растерянно произнёс Том. — Я хотел достичь величия, а не безумия, Гермиона. Мы можем достичь этого вместе.

Гермиона прикрыла глаза. Его речи были сладки, но были ли они правдивы? Она вспомнила про медальон. Та Гермиона знала больше, чем она нынешняя.

Друг станет твоим врагом, а страх твоей жизнью.

Все стало на свои места. Дамблдор теперь действительно ее враг, а Том Реддл занял определённую нишу в её жизни, как бы абсурдно это ни звучало. Гермиона поддалась странному порыву и взяла его за руку.

— Вместе, — прошептала в ответ Грейнджер.

Вера в него стала самым сладким бальзамом на его душу, пробуждая в нем необъяснимые, неясные ему чувства.

Поцелуй между ними невесомый и легкий, так несвойственный его натуре. Они оба не хотели разрушать этот момент.

Недолго помолчав, Том продолжил разговор. Не все ещё точки были расставлены над i.

— Откуда ты узнала про всё это? Про код, про лабиринт?

— В медальоне была записка. От меня же, — хмыкнула она. — А ещё загадка, которую я так и не разгадала.

Следует в атенеум пойти,

Книгу судьбы попробуй найти,

В старой книге хранилище грёз,

Живая вода из золота слез.

Гермиона по памяти процитировала ее, наблюдая за реакцией Тома.

— Очень интересно и ни черта не понятно, — пробормотал тот.

— Атенеум — это библиотека, — продолжила Грейнджер. — Я практически всю нашу библиотеку облазила, но ничего не нашла. Только вот по чьей-то милости в Запретную секцию не попала.

Том понял, в чей огород был камень. Он действительно намекнул старине Слагги не давать доступ тогда раздражавшей, настырной Дагворт. Реддл примирительно поднял руки.

— С тобой было сложновато соревноваться в знаниях, — проговорился он. — Мне хотелось тебя как-то остановить.

Гермионе это неожиданно польстило, хоть и его признание в том, что она не могла попасть в особую секцию именно из-за него, немного взбесило ее.

— Там все равно и близко нет искомого, — продолжил он, заметив, как мстительно сощурились её глаза. — Надо искать в другом месте. А код откуда?

— Все оттуда же, — продолжила Грейнджер. — Из записки. Дата моего рождения. Я тогда сказала тебе правду, а ты мне не поверил. Про то, что я Избранная.

Гермиона хихикнула от той нелепой ситуации.

— А про лабиринт сказал мне Дамблдор, — добавила она. — Мы встретились летом случайно в книжном. Я искала что-нибудь про Рихтер-Вольфов, а он то же самое. Вот и рассказал мне, как обычной студентке, совершенно не предполагая, во что это выльется. Вот такие шутки судьбы.

Гермиона окончила свой рассказ. Вуаль тайны перед Реддлом была окончательно снята. Но обнажив души перед друг другом, они приобрели нечто большее.

* * *

— Думаю, теперь у никого из нас нет сомнений насчёт личности Темного феникса? — задал риторический вопрос Абраксас. — Я почему-то не удивлён, стоило учесть раньше его увлеченность артефактами Рихтер-Вольфов.

— Да, ты прав, — подтвердил Том размышления Малфоя. — Подкинул мне колокольчик, чтобы потом обвинить в краже. Он всегда меня недолюбливал.

После уроков они всей компанией направились в лабиринт. Вопрос с музыкальным испытанием был решён, теперь их ждала новая загадка. Гермиона с Томом пока решили отложить одну из первых головоломок, которая была в медальоне Грейнджер.

Следующий зал был гораздо просторнее предыдущего. Свечи едва освещали его, создавая таинственный полумрак. Гермиона огляделась — на первый взгляд не было и намёка на дверь. Но на одной из стен была странная панель с четырьмя отверстиями.

— Нужно понять, для чего она здесь, — задумчиво произнесла Грейнджер, едва касаясь шершавой стены. — Это какая-то очередная загадка.

Посередине зала было четыре колонны, расположенных на разных уровнях. Проследив взглядом, Том догадался, что в темноте на условном втором этаже скрывалась дверь. Она сверкнула позолотой, словно подмигивая ему, говоря, что они на верном пути.

— Колонны — это своеобразная лестница, — сделал вывод Реддл. — Надо как-то воздействовать на них, чтобы подняться по ним и идти дальше.

— А эта панель — механизм для управления ими, — поддержал Долохов. — Только в ней явно чего-то не хватает.

В возникшей на мгновение тишине послышался глухой стук и тихие ругательства Розье. Остальные повернули головы на звук.

— Ты в порядке, Друэлла? — чуть обеспокоено задала вопрос Гермиона, подбегая к ней.

— Была бы, — поморщилась Розье. — Если бы тут Вольф не оставил какой-то чёрный ящик, который я не заметила в темноте и едва не пропахала носом землю.

Том подошёл к ним и, не сговариваясь, вместе с Грейнджер сдвинул с него крышку. В нем был ещё один из канопов, а также клочок старого пергамента, который тут же приметила Друэлла. Пока Реддл с Дагворт осматривали очередной каноп, она развернула его с большим любопытством.

— Так не интересно, тут все на древнеегипетском, — надулась та. — Это по твоей части, Гермиона. И Тома.

Реддл перехватил пергамент из пальцев Розье быстрее, чем Гермиона, и убедился, что она права. Загадка, а он стопроцентно был уверен, что это именно она, была написана полностью на уже давно мертвом языке. Осталось только расшифровать ее.

— Один из канопов не зря находится в этой комнате, — подал голос Малфой. — Бьюсь об заклад, их надо вставить по одному в каждое отверстие. Три у нас есть…

Все разом помрачнели. Они уже поняли, у кого находится последний.

— Дамблдор опять встаёт у нас на пути, — в голосе Реддла появились рычащие нотки, отчего Розье невольно поежилась. — Тогда, на одном из испытаний, он успел опередить нас и первый получил каноп, а мы — своё проклятие.

— Как мы заберём его? — задумалась Гермиона, уже пытаясь найти выход из сложившейся ситуации.

— Отобрать и наложить Обливиейт? — невесело пошутил Долохов. — Слишком уж часто путается у нас под ногами.

— Как ты себе это представляешь? — спросил у него Малфой. — Он на раз-два отобьет наши жалкие потуги и сам проклянет, что ты бабушку свою родную не узнаешь.

Все приуныли. Решение загадки вновь заходило в тупик, а они успели только-только к ней подобраться.

— Он демонстративно хотел обвинить нас в краже колокольчика, — объявил Том. — Значит, решил больше не скрывать, что тоже знает о лабиринте, а мы демонстративно заберём каноп и имеющийся у него амулет.

Остальные согласились — другого варианта не было.

* * *

Вновь обложившись множеством книг, Гермиона и Том сидели в библиотеке. Перевод новой головоломки всеми силами сопротивлялся, но напрасно — их упорство было гораздо сильнее. Остальные же решили не принимать в этом участие.

— Так, мы теперь точно можем быть уверены, что в загадке идёт речь о четырёх сыновьях Гора, — подвела маленький итог Грейнджер, прочитав первую расшифрованную часть стиха. — Именно они изображались на сосудах для внутренних органов мумифицированного человека. Считались защитниками трона Осириса в потустороннем мире. Хапи. Имсети. Кебехсенуф. Дуамутеф.

Том кивнул ей и зачитал первую часть.

Придите вы боги из свиты Гора

И создайте ступеней ряд.

— Да, те колонны и вправду ступени, — добавил Реддл. — С помощью канопов мы как-то воздействуем на них и пройдём дальше.

Мы четверо от Гора

Я несу Нилу чистоту своим дыханием

— Тут речь идёт о Хапи, — выдала Гермиона. — В его каноп клали лёгкие. Этот бог изображался с головой бабуина и находился под защитой богини Нефтиды. Насколько мне известно, то сердце не клали в каноп — его аккуратно помещали назад в бальзамированное тело. Это вместилище истины было под защитой духа Хапи.

Я охотник и наблюдаю

За восходом дневного светила.

— Охотник Дуамутеф наблюдал за восходом солнца, — прочитал Том. — Изображался с головой шакала, подобно Анубису, и охранял желудок и селезенку. Был под покровительством Нейт. Его имя означало «тот, кто восхваляет свою мать», то есть Исиду. Именно Дуамутеф должен был оживить бездыханное тело.

Я, Имсети, охраняю юг

— Единственный из четверки, кто имел человеческий облик, — подтвердила Грейнджер. — Он защищал печень и находился под защитой матери Исиды. Также отвечал за поддержание жизненной силы. Ему подчинялся южный ветер.

— По легенде, при помощи южного ветра Имсети разнёс весть об окончательной победе Гора над Сетом, — прочитал Том пару строчек в одном из фолиантов.

Я с криком лечу на запад.

— В каноп Кебексенуфа размещался кишечник, — сказал Том. — Был под защитой богине Серкет, на голове который размещался скорпион. Обладал способностью «освежать своих братьев», то есть восстанавливать физически. Именно он больше напоминает своего отца, так как изображался с головой сокола.

Вместе мы боги из свиты Гора

Следим за сторонами света.

— И снова символика, — заметил Том. — Цифра четыре символизирует предназначение сыновей Гора, но также связывается с живым человеком, то есть с четырьмя сторонами света и с умершими, о чем свидетельствуют четыре канопа.

— Рихтер-Вольф пишет, что они, четверо, восстанавливают повреждённое смертью тело, которое, благодаря им, оказывается готовым к новому путешествию, — подвела итог Грейнджер.

Очередная загадка была разгадана. Удовлетворение от проделанной работы разлилось по венам, опьяняя. Гермиона потянулась, чувствуя, как приятно напряглись мышцы после долгой неподвижной позы.

— У нас не хватает канопа Имсети, — напомнил Том.

Ранее он успел рассмотреть все имеющиеся у них канопы и теперь сделал вывод об отсутствующем. Грейнджер нахмурила брови.

— Да, но как мы заберём его обратно? — задала она вновь вопрос, который мучил их уже пару дней.

— Антонин с Абраксасом чуть не нарвались на отработку, но умудрились обшарить его стол, — поведал Том. — Но они ничего не нашли.

Гермиона удивленно вскинула бровь. Но, учитывая тот факт, что Долохов был зачинщиком, а она не сомневалась ни капли в этом, а Малфой лишь по доброте душевной прикрывал Антонина, это было как раз в его духе.

— Наверняка в личных комнатах оставил, — прикинула Дагворт. — Он же не дурак оставлять где попало.

— Антонин уповал на элемент неожиданности, — хмыкнул Том. — Надеялся на быстрое решение проблемы.

— Я бы тоже хотела на это надеяться, — вздохнула Гермиона. — А теперь придётся обкрадывать комнату преподавателя, хотя мне это не впервой.

Том, в это время собиравший книги, чуть не выронил одну из них.

— Я выкрала пару ценных и серьезных ингредиентов из коллекции нашего преподавателя по зельям, — объяснила Гермиона, увидев его взгляд. — Мы хотели сварить Оборотное зелье. Это было на втором курсе. Маленькие были. Безбашенные.

Книги все-таки выпали из рук Реддла. Гермиона бросилась поднимать их вслед за ним, чтобы их не выгнали из библиотеки. Все знали о чокнутой любви мадам Пирс к своим подопечным.

— Обокрала преподавателя, да ещё и Оборотное зелье сварила, — с нотками восхищения произнёс Том. — Ты сумасшедшая гриффиндорка, но успешно мимикрируешь под слизеринку. Зачем тебе было это зелье?

Она не успела ответить на этот вопрос. Сердце сделало двойной кульбит, почувствовав чьё-то постороннее присутствие. Гермиона даже знала кого.

— Время неумолимо идёт, Избранная, — прошипела Аменхет. — Тебе было мало проклятия?

Гермиона с ненавистью повернулась к ней — больше не позволит ей подвергать жизни своих друзей большой опасности.

— Нет, — с нажимом ответила Грейнджер. — Мы почти приблизились к Маске, но… но у нас не хватает одного канопа. Он у Дамблдора, мы должны его как-то забрать.

В глазах жрицы зажглись мстительные огоньки. Только в этот раз гнев был направлен не в их сторону.

— Темный феникс слишком часто кружится рядом с тобой, Избранная, — яда в голосе было хоть отбавляй. — Пора подрезать ему крылышки.

Она исчезла так же быстро, как и появилась.

Гермиона и Том переглянулись. Кажется, у их врага были большие проблемы.

* * *

Чёртовы дети обыграли его. План был практически безупречным. Из-за своей беспечности он потерял контроль, что было фатальной ошибкой. Гнев переполнял его. Ухмылка Реддла часто вставала перед его глазами и все сильнее распаляла ненависть, поглощая в чёрный омут с головой.

Страх Дагворт-Грейнджер сочился из каждой клеточки ее тела, затупляя обоняние, из-за чего он не почувствовал обман. Дамблдор мог бы похлопать столь искусной игре лицедейства.

Дагворт, Дагворт…

Он знал, что столь быстро вернуть колокольчик на место было невозможно. Альбус догадался, что когда он обыскивал ее, экспонат уже был на своём месте, словно в насмешку поблёскивал едва золотыми краями. Дагворт сыграла игру со временем, изящно выйдя из тщательно расставленной ловушки. Капкан сомкнулся на нем. Но что помогло ей это сделать?

Око Уаджет. Альбус долго всматривался в ее медальон, который изредка сверкал серебристой цепочкой в неверном солнечном лучике. Он подозревал, что тот имел неизвестные силы. Она была согласна с его суждениями. Альбус успел украсть один из амулетов Вальтера, каков же шанс был сделать это ещё раз.

— Каким образом я могу отобрать у неё медальон, не привлекая внимания? — задумчиво спросил Альбус, не обращаясь конкретно к ней, глядя на сплетающиеся в причудливом танце языки пламени.

— Забрать у девчонки и все, — фыркнула та, рассматривая свой маникюр. — Жалкая полукровка, недостойная столь сильных артефактов.

Он покачал головой — хватит с них опрометчивых действий.

Внезапно стало прохладно, отчего у Альбус возникло ощущение, что где-то поблизости находился дементор. Его гостье тоже стало не по себе.

В углу комнаты соткалась фигура из чистой тьмы, и взгляд ее был явно враждебен. Пламя в камине угрожающе загудело.

— Темный феникс слишком часто мешал Избранной, — змеей шипел ее голос. — Слишком долго я этому потакала.

— Кто ты? — спросил Альбус, а голос предательски надломился.

Фигура надменно рассмеялась. Смех был злым и жестоким, который не обещал ничего хорошего.

— Верни, что украл, Феникс, — прошептала она. — Верни, иначе пощады не жди.

В качестве расплаты, злой призрак вцепился в неё, вызывая у той леденящий душу крик. На лице расплылось удовлетворение, вытесняя злобу. Отбросив ее, как пустую марионетку, она растворилась, словно ее и не было.

Альбус подбежал к ней, проверяя пульс. Жизнь едва теплилась, но глаза были стеклянно-мертвыми, отчего она напоминала куклу, а на ладони тем временем густела тьмой метка Сета. Он нервно выдохнул, замечая ее. Все обрушилось, как карточный домик. Каноп и амулет, вырванные обманом, оттягивали карман, как никогда.

* * *

Урок трансфигурации у их курса был для них шансом. Гермиона и Том, да и остальные из их компании, приметили, что в последнее время Дамблдор ходил, как в воду опущенный, что навлекло на них некоторые размышления.

— Если причина его состояния кроется в Аменхет, — заметил Долохов. — То я готов ее расцеловать.

Реддл на его реплику покачал головой, а Малфой негромко фыркнул. Розье же наоборот возмутилась:

— Ты невыносим, Антонин.

— Кое-что в этом мире не меняется, — проронила Гермиона, переглянувшись с Томом.

Времени терять было нельзя. Том и Гермиона условились, что пойдут вместе. Абраксас, Антонин и Друэлла решили остаться на уроке, чтобы на случай чего подстраховать их. Долохов рвался пойти вместе с ними, но они сочли, что втроём привлекут лишнего внимания. Порой Антонин был чересчур шумным. Такова была его натура. Он если и расстроился, то не подал виду.

Попасть в личные комнаты Дамблдора было удивительно легко. Конечно, дверь не была заперта простеньким Коллопортусом, но и то заклинание не было уровнем профессора трансфигурации. Том сразу заподозрил неладное. Гермиона только хотела подойти к его столу, но он быстро остановил ее, не давая пройти дальше.

— Вот сразу видно натуру гриффиндоскую, — словно забыв последние слова, пожурил ее Реддл. — Нет бы остановиться, оценить возможные опасности. Живете за счёт храбрости и безрассудства.

Дагворт нахмурилась, но резон в его словах был, а ей надо было избавляться от глубоко засевшей привычки доверять Дамблдору. Шепча неизвестные ей заклинания, Том анализировал обстановку. Закончив, он почему-то ухмыльнулся.

— Так я и думал, — объяснил Том. — Одно простенькое, но неприятное проклятие. Ещё и отсроченное. Прелесть какая.

Ядом в голосе Реддла можно было захлебнуться.

— И… какая же гадость нас бы поджидала? — спросила она, всё ещё терзаемая противоречивыми чувствами.

— Без принятия мер, а это проклятие плохо диагностируется, да и очень коварно, — сгнили бы заживо, — пожал плечами тот, словно говорил об обыденных вещах.

Гермиона поежилась. Она словно попала в альтернативную вселенную, где главный антагонист поменялся ролями с протагонистом. В голове не укладывалось.

— Мы сможем его обойти? — спросила Грейнджер, поглощенная раздумьями.

Реддл будто бы оскорбился из-за ее слов и посмотрел на неё, как на дуру.

— Ты во мне сомневаешься? — съязвил Реддл. — Он, конечно, умудрённый жизнью волшебник, но и я не хуже.

Грейнджер лишь закатила глаза; порой его самоуверенность откровенно бесила ее. Она совершенно не хотела признаваться себе, что порой была такой же. Ну вот ни капельки.

А Том тем временем уже минуту не прекращал колдовать, выписывая какие-то сложные пассы палочкой. Гермиона сочла несколько забавной мысль о том, что, будь она на его месте, то у неё бы уже руки узлом завязались.

— Все, — выдохнул взмокший Реддл. — Заклинание снято, заодно от себя подарочек оставил.

— Надеюсь, не смертельный, — пробормотала Дагворт.

— Ну, разве что чуть-чуть, — мило улыбнулся Том.

Грейнджер подавила желание попросить отменить заклинание — он бы просто не понял её.

Каноп и амулет оказались в первом ящике стола, нарочито небрежно оставленные на видном месте. Они бы могли поблагодарить за это Аменхет.

— Отлично, никакого противного старикашки в лабиринте, — обрадовался Том. — Хватит с нас соперников.

Гермиона же напротив задумалась. Каким образом повлияла на него жрица Сета? Наложила ли она на него проклятие, как на них самих?

— Не время рефлексировать, Грейнджер, — попросил Реддл, потянув её к выходу.

Гермиона послушалась. Ещё немного, и она нашла бы отгадку. Но тайна осталась тайной, укрытой покрывалом.

* * *

Впятером они вернулись в лабиринты. Теперь, когда последний каноп с Имсети был у них, они были близки к следующему испытанию.

— Что вообще такое каноп? — вдруг заинтересовалась Друэлла, рассматривая сосуд с крышкой в виде головы сокола.

Том и Гермиона переглянулись — той явно не понравится ответ.

— Ритуальный сосуд, в котором находились промытые человеческие органы, — ответил Том. — Каждый сосуд был вместилищем для определённого органа.

Розье поморщилась, но к своей чести каноп не выронила.

— Хочешь сказать, что сейчас я держу в руках чьи-то органы? — Друэлла чуть не завопила.

— Честно, мы как-то не проверяли, — растерянно почесал голову Том. — Да и не хочется убеждаться, есть ли в том сосуде, который ты сейчас держишь, кишечник или нет.

Розье в этот раз побледнела и поскорее сунула каноп в руки Реддла. Брезгливо поморщившись, она отошла чуть подальше, не желая больше принимать в этом участие. Однако и Антонин, и Абраксас наоборот заинтересовались больше, не чувствуя такого отвращения, как Друэлла.

— Речь в загадке идёт о четырёх сыновьях Гора, — начала объяснять Гермиона. — Они очень часто изображаются рядом с четырьмя богинями: так называемыми божественными плакальщицами. Будучи связаны с этими богинями, духи порой соединяются с ними в единое целое: Имсети связывается с Исидой, Хапи — с Нефтидой, второй сестрой Осириса; Дуамутеф — с Нейт, а Кебехсенуф — с Селкет, богиней-скорпионом. Связанные каждый с одной из четырех сторон света, а также с одним из четырех основных начал человека, эти четыре двойственные сущности неустанно стерегли четыре внутренних органа, хранившиеся в канопах. Канопах, которые во времена Нового царства станут украшаться головами четырех сыновей Гора.

— Только не говори, что заучила содержимое одной из книг, — демонстративно поморщился Том.

— Прости, привычка, — извинений в голосе Дагворт не было ни грамма.

— Давайте ближе к сути, — попросил Антонин, почти убаюканный объяснениями Гермионы.

— Не бубни, Антонин, — хмыкнула Грейнджер, но всё-таки послушалась.

— Имсети охраняет юг, — вспомнил Том. — Следовательно, его каноп будет находиться в нижнем отверстии.

— Сверху каноп Хапи, — поддержала Гермиона. — Он защищал легкие.

Два из четырёх канопов были установлены.

— Охотник Дуамутеф наблюдает за восходом солнца, — продолжил Том. — Он справа.

— Оставшийся каноп вставляем слева, — закончила Грейнджер. — Сокол Кебексенуф летит на закат.

Послышался тихий щелчок механизма — значит загадка была решена правильно, но колонны все-таки не задвигались, что расстроило Гермиону.

— Значит, надо сделать что-то ещё, — подвёл итог Малфой. — Колонны напрямую зависят от канопов, а они установлены правильно.

Он попробовал повернуть каноп с Имсети, отчего в зале возник грохот — колонны пришли в движение нехотя, словно после долгого сна. Они изменили своё положение.

— Тогда остаётся понять, как повернуть канопы так, чтобы мы могли подняться по ним, — сказал Антонин, задумчиво смотря на колонны. — Причём мне кажется, что стоило бы обратить внимание, что именно на них изображено.

Долохов был прав: решение загадки было прямо на них.

— Что мы имеем, — сделал вывод Том. — На первой изображены Кебексенуф и Дуамутеф, на второй — Дуамутеф и Хапи, на третьей так же, как и на второй, на четвёртой Хапи, Дуамутеф и Имсети. Значит, канопы задействуют те колонны, на которых они нарисованы.

— Осталось поднять колонны так, чтобы они составили лестницу, — сказал Абраксас. — Но каким образом?

— Надо опустить левую колонну на один уровень, а правую на два уровня, — мысленно уже решив загадку, произнесла Гермиона. — Канопы с Хапи и Кебексенуфом трогать не надо, они поворачивают как вторую, так и третью колонну.

Чтобы убедиться в своей догадке, она трижды повернула каноп с Дуамутефом и дважды с Имсети. Колонны задвигались и приняли нужное положение. Гермиона горделиво улыбнулась. Реддл отдал ей честь первой подняться по импровизированным ступеням навстречу следующей загадке.