Шифр (редакция 2019 г) (джен)

Лето, горная речка, пороги, байдарка… Наверное, самый классный способ провести отпуск для меня. Если бы только напарница не тыкала в меня веслом каждые пять секунд с возгласом «Паша! Паша!»… Но все равно прекрасно. Красота вокруг, свежесть… Развевающиеся на ветру волосы девушки щекочут шею… И тут пригорошня ледяной воды оказывается у меня за шиворотом. Я вскрикиваю от неожиданности… И открываю глаза.

Первое, что я вижу — белого цвета лифчик, с трудом прикрывающий чью-то очень красивую грудь. Я моргнул. Рядом со мной раздается радостный вздох:

— Ну наконец-то! Проснулся! Поднимайся, лежебока! На работу опоздаем…

Ната-а-аша? Я сваливаюсь с кровати и ошеломленно смотрю на хохочущую над моим нелепым видом подругу. Из одежды на ней только лифчик и трусы, на мне, слава богу, трусы тоже есть.

— Какого хрена? — восклицаю я, все еще ничего не понимаю. Неужели я…

— Это я должна спросить тебя, какого хрена, Паша, — качает головой Наташа. — Я тебя уже полчаса бужу, а ты все бормочешь: «Не толкая веслом, Наташка!» Что за весло?

— Мне снилось, что мы с тобой на байдарке плывем…

— Романтично, — пожала плечами Наташа.

— Слушай, но что ты тут делаешь в таком виде? — стараясь не смотреть на ее грудь, спрашиваю я.

— На себя посмотри, — ухмыльнулась Наташа. — Сидит на полу перед девушкой в одних семейках и еще… Соблазнил, понимаешь ли, и еще выкобенивается!

— Что? — я в ужасе вскакиваю на ноги. Они каким-то немыслимым образом заплетаются, и падаю прямо на Наташу, уткнувшись лицом в этот пресловутый белый лифчик.

— Оп-па! А утро перестает быть томным! — воскликнула Наташа, рассмеявшись, и, нисколько не смущаясь, прижала мою голову к своей груди.

Скрипнула дверь.

— Упс! Прошу прощения, понял, не вовремя, — раздался слегка смущенный голос Льва Борисовича.

Это что, я в Наташиной квартире, в ее спальне и на ее кровати?

— Папа! Ну блин, такой момент! — мне показалось, но в голосе Наташи не было ни капли иронии, а, наоборот, разочарование. Хотя в чем-то я ее понимаю. Ее грудь такая упругая… И кожа так приятно пахнет…

Наташа аккуратно отпихнула меня, сознаюсь, я не хотел ее отпускать.

— Все, Паш, на работу пора…

— Если бы не Лев Борисович… — прошептал я, сам того не понимая, что говорю.

— Согласна, — кивнула Наташа. — Но нам пора, Паша.

Я не согласно что-то проворчал и притянул ее к себе. Наташка даже и не думала сопротивляться. Наоборот, с видимым удовольствием прижалась к моим губам своими.

Это напоминало… взрыв. Я не помню, как и когда лифчик перестал прикрывать ее грудь, а ее бедра прижались к моим.

Дальше… Не помню…

Я очнулся, захлебываясь от счастья и нежности… А у Наташи был такой грустный взгляд… Это было дико.

— Паша, мы на работу опоздали, — едва слышно проговорила Наташа, вновь прижимаясь ко мне.

Кто о чем, а Наташка о работе… И ведь в такой момент… Хотя… Все правильно. Это отрезвляет.

Я мягко отстранился от нее и, ласково проведя по волосам, произнес:

— Наверное, надо все же собираться.

— Ага. Только совсем не хочется. Но надо, — потянувшись, ответила Наташа. Бросив взгляд на часы, она соскочила с кровати и бросила мне:

— Отвернись, я оденусь.

Еще в Академии я слышал фразу от одного из своих преподавателей: «Если вы сможете понять логику женщин, вы станете повелителем Вселенной». Это я к чему. К тому, что мне ничего не оставалось, кроме как пожать плечами и смиренно отвернуться.

Но то ли Наташа забыла, то ли это было сделано специально… Я склоняюсь к второму варианту. На стене, предоставляя мне шикарный обзор, висело большое зеркало. Не знаю, зачем оно здесь, раз шкаф со всеми вещами у Наташи стоял у противоположной стены, но мне было грех жаловаться.

На какой-то момент я даже задумался, как мог пропустить тот момент, когда из озорного мальчишки Наташка превратилась в очень привлекательную девушку. И было довольно странно, что за ней не ходят табунами женихи. Неужели из-за строгого нрава, маску которого она надевала везде и всюду, кроме разве общества близких и друзей, одним из которых я имел честь быть. Не знаю. И как я мог быть так слеп — вновь и вновь я задавался вопросом, следя через зеркало, как одежда медленно скрывает точеную фигурку Наташки, но не до конца, теперь-то я ее видел.

Надеюсь, у меня был не тупой взгляд и слюна не текла изо рта, потому что в какой-то момент, когда грудь Наташи исчезла под белым лифчиком, Наташа вдруг мне озорно подмигнула. Все-таки она прекрасно помнила про зеркало… И устроила это для меня. Но как же мне теперь к ней относиться? Наташа всегда была мне хорошей подругой и портить дружбу тем, что сегодня случилось, я совершенно не хотел, как и, скорее всего, сама Наташка…

Мои раздумья прервал откровенный смешок, шлепок по затылку и возглас Наташи:

— Одевайся, Томин, хорош пялиться…

Только сейчас я осознал, что все еще сижу голым на кровати и откровенно любуюсь своей подругой.

— А то мы точно опоздаем! — закончила говорить Наташа и, бросив взгляд на часы, я соскочил с кровати в поисках одежды.

Буквально пару минут спустя я был полностью одет, но никак не собран. А вы пробовали собраться с мыслями, спустя несколько минут после того, как переспали с лучшей подругой? Я — нет. И не только потому, что не было такого никогда, просто я не понимал, что делать дальше.

— Хотя в этом есть свои плюсы, — заметила Наташа, обняв меня, не решаясь, наверное, открыть дверь. Честно, я и сам этого не очень хотел. А вдруг Лев Борисович еще дома и все слышал? Хотя то, в какой он позе нас недавно застал, не давало шансов на смущение. Но мне все равно было немного неприятно.

— И какие же? — спросил я, открывая дверь и аккуратно освобождаясь от объятий Наташи. А то мы точно опоздаем…

— Не буду видеть, как ты вздыхаешь по Насте, — ответила Наташа.

— А тебя это что, бесило? — удивился я. Глупый вопрос, знаю.

— Немного, — пожала плечами Наташа. — Я привыкла, что ты мой друг. А тут эта фифа…

— А ты в курсе, что она замужем за Шиповаловым?

— Да. Но они сожители и только. Ты же…

— Что? Мечтал на Насте жениться? — грустно усмехнулся я.

— Не то. Ты мой друг.

— А то, что было между нами? — спросил я. — Дружеский секс?

— Нет. Я давно этого хотела, лет с семнадцати, наверное. Когда поняла, что ближе тебя у меня только папа…

— Кстати, о папе, — с трудом очухавшись от такого признания спустя несколько секунд молчания, произнес я. — Как думаешь, он еще здесь?

— Вряд ли. Он деликатен и не любит опаздывать на работу.

В тот же момент, словно опровергая ее слова, с кухни раздался громкий голос Льва Борисовича:

— Молодые люди, не желаете перед работой выпить по чашке чаю, а может, и кофе?

— Папа? — едва слышно выдохнула Наташа и стремглав бросилась в свою комнату. Недоуменно потоптавшись возле закрытой двери, но так и не решившись позвать Наташу, я пошел на кухню.

— Так, а что сделал с моей дочкой? — строгим голосом спросил Лев Борисович, когда я показался на пороге кухни один.

— Ничего, — покачал я головой.

— Не понял. Судя по стонам, ей было хорошо. Ты что, Паша, начал задавать ей дурацкие вопросы?

— Нет, вы все не так поняли, Лев Борисович, — начал оправдываться я, чувствуя, что краснею. — Она заперлась в своей комнате, когда услышала вас.

— Тьфу ты. Вот же фигня какая-то, — махнул рукой Лев Борисович. — Давай садись, сейчас Наташку приведу.

Не став спорить с хозяином, а по совместительству с отцом девушки, который слышал, как я с ней переспал, я сел за стол. Судя по смеющимся глазам Льва Борисовича, вид я имел дурацкий, но он ничего не сказал, лишь хлопнул меня по плечу и, поднявшись со своего стула, удалился в сторону Наташкиной комнаты.

Чтобы вернуться спустя пару минут, но уже с Наташей. По виду Наташа не была так смущена, как я, но все же ее щеки тоже горели. Она села за стол и аккуратно сцепила свои пальцы с моими, то ли ища поддержки, то ли еще чего.

— Пап, — пискнула Наташа, когда Лев Борисович закончил разливать чай по чашкам и уселся на свое место. Я удивленно взглянул на Наташу. Никогда бы не подумал, что она может говорить таким голосом. Словно мышонок.

— Не беспокойтесь, молодые люди, мы не опоздали, — степенно произнес Лев Борисович. — Когда я заглянул в вашу комнату пару часов назад, вы так сладко спали, что я не смог совладать и сделал некую шалость.

Не скажу, что я умный, но первая мысль, что мне пришла в голову, была настолько детской и нелепой, что я еще больше покраснел. Хм, а я думал, что дальше некуда.

— Пап, ты что, перевел часы? — возмущенно воскликнула Наташа. И тут же зарделась. Сообразила, наверное, в каком виде застал нас Лев Борисович.

— Ничего предосудительного я у вас в комнате не увидел, — покачал головой Лев Борисович. — Двое молодых людей спят в обнимку, что тут интересного или вас так смущающего?

Я тихо выдохнул. Все-таки Лев Борисович не стал иголкой протыкать презервативы. Хотя… Ладно, это потом.

— Да, я перевел часы. У нас есть примерно полчаса, чтобы спокойно попить чаю, а потом пойти на работу, — продолжил говорить Лев Борисович.

— Лев Борисович, а вы знали, что я вас люблю? — внезапно ляпнул я.

— Довольно неожиданное признание, но лучше бы вы его сделали моей дочери, — усмехнулся Борисович.

Дальше чай мы пили в тишине. Говорить не хотелось, слишком многое и мне, и Наташе нужно было обдумать. И дело было не только в том, что произошло, не совсем так. Это должно было случиться уже давно. Просто никто из нас не хотел предавать дружбу. Или ее больше ценил. Ведь то, что случилось, любовью назвать было нельзя. Или все-таки можно? Рассудить могли только мы. Но для этого нам нужны были эти пять минут тишины… Где говорили мы друг с другом жестами, глазами. И никак по-другому. Не скажу, что у меня было хреново на душе. Нет, скорее пакостно. Наташа… Мальчишка ты мой светлый… Я никогда не считал ее девушкой, и она никогда не давала мне повода в этом разувериться. Она всегда была своей. Я даже не мечтал о ней в своих пубертатных грезах. А она? Не знаю. Теперь, не знаю. Но хотелось ли мне сейчас, именно сейчас, всю последующую жизнь просыпаться вот так, как сегодня? Да, несомненно. А хотела ли этого Наташа? И вновь в ушах стучит кровь: «не знаю».

Мы с Наташей так бы и сидели в молчании, пялясь в пустые чашки и размышляя о нас самих, если бы не Лев Борисович. Он грозным окликом привел нас в чувство, отчего мы не только встрепенулись, но круче даже олимпийских чемпионов вылетели за дверь квартиры.

Словно нашкодившие мальчишки, бегущие от грозного дедушки с ружьем, мы пронеслись те пару кварталов, что отделяли наш дом от РУВД.

И только увидев знакомое до боли здание, остановились, взглянули друг на друга и обнялись.

— Скажи, Наташа… — начал я говорить, но та запечатала мой рот поцелуем. Длился он недолго, и я все понял, но все же продолжил говорить.

— Я хотел спросить у тебя, Наташа, хотела бы ты проводить так каждое утро?

А дальше был короткий разговор, по окончанию которого мы с Наташей пришли к взаимовыгодному соглашению и, успокоившись на этом, вместе перешагнули порог РУВД. Начинался еще один день работы…