Годовщина (гет)

Дом Сфинкса одно из немногих мест на земле, где Рыжего всегда ждали по-настоящему. Вот уже много лет. Рыжий знал, что его ожидают хороший ужин, бокал виски и душ. И хорошая беседа. Или просто дружелюбное молчание в клубах табачного дыма. Дом друга.

В прихожей топтался Слепой. Это было первое лето, когда Сфинкс не отправил сына в общину на два месяца, как обычно, а запихнул его в какой-то инклюзивный языковой лагерь (в следующем году поступать, будешь готовиться). Ни у Сфинкса, ни у Рыжего не было ни малейшего желания отлавливать их с Рыжей по сеновалам. Отцы пока не знали, что делать с влюбленными подростками, и по инерции пытались сохранять видимость контроля. Может, и зря, подумал Рыжий, глядя на него. Больно уж вид страдальческий. Что ж с вами делать, детки?

Повзрослел за лето, хотя и остался таким же невысоким худым подростком — маленькая собачка до старости щенок. А ведь когда-то ты на шею мне кидался, чучелко, когда я приезжал «с гостинцами». За последние два года Рыжий из желанного гостя, единомышленника и старшего товарища превратился в угнетателя личных свобод и одного из этих скучнейших предков-динозавров, которые только и знают, что нудеть про «поешь вовремя», «приберись в комнате» и «как учеба». Ты ли это, Рыжий?

А теперь настала пора бессмысленного «в десятьбытьдома». Хотя уж кто-кто, а Рыжий не по наслышке знал, что все желаемое можно прекрасненько успеть до десяти. Вот что страшно. Слепому семнадцать, и их танцы с его темпераментной дочерью Рыжему нравятся все меньше и меньше. Да, парень. Моей дочери шестнадцать, и теперь я цербер. Прости.

Ясное дело, не Рыжего Слепой тут дожидался. Наверняка он уже получил отчаянное «голосовое» сообщение, что отец «мерзкий тиран и самодур» и «план не удался», но он все равно решил убедиться в этом лично. А вдруг. Но, поняв, что Рыжий все-таки приехал один, Слепой сник, буркнул «здрссть» и разочарованно ушлёпал, шаркая лохматыми тапочками, обратно к себе в комнату. Ну-ну.

Когда дверь за несчастным ромео закрылась, Сфинкс и Рыжий многозначительно переглянулись, усмехнулись, вздохнули, обнялись. Строгие отцы, блин. Ну привет, дружище!

* * *

С утра пораньше Рыжий нырнул в гущу запланированных дел — мэрия, регпалата, несколько деловых встреч по поводу сбыта продукции общины. Несколько лет назад они в общине стали делать вполне приличный сыр, и прочую молочку, Рыжий серьезно вложился в оборудование, поэтому сейчас пришлось вникать в тонкости работы с торговыми сетями, знать наизусть календарь ярмарок и отслеживать открывающиеся кафе и торговые точки. С пустыми руками Рыжий никуда не приезжал — везде с собой возил баночки или пакетики «своей продукции». Он знал про силу соцсетей и рекламы, но верил только в силу личных контактов. А убалтывать он умел. Так и крутился.

Наконец, после полудня, вынырнув из беготни, созвонился с сыновьями. Рекс заявил, что сегодня не может — у них с женой дела, договорились на завтра. Макс сказал, что через два часа уходит и уже допоздна. Успеешь? Тогда записывай адрес. Пообедаем вместе.

По дороге пришла приветственная СМС-ка от Стервятника. Мол, с приездом. Рад. Надо же, уже знает, хмыкнул Рыжий. Сфинкс сообщил что ли?

Макс снимал квартиру в новом районе. Рыжий не любил современные бетонные «спальники», он вообще не любил городскую среду, но тут было все настолько «с иголочки», новенькое, чистенькое, что даже ничего, приятно. Светлый подъезд, не загаженный лифт. Норм. Кто ж оплачивает Максу эту явно недешевую красоту?

Рыжий позвонил Из-за двери раздался голос Макса: «Рекс открой, я не могу!» О как, и Рекс здесь? Почему не сказал, что он к брату поехал? Ну, тем лучше, сразу все повидаемся. Раздались шаги, щелкнул замок.

В дверях стоял Стервятник.

На секунду Рыжий даже растерялся. А где Рекс? Ах, ну да.

— О, привет! Какими судьбами, Птица? — не скрывая удивления, воскликнул он.

— Приветствую. Да вот заехал, нам скоро с Максом по делам ехать, решили пообедать вместе.

— Где он?

— В душе. Пошли на кухню. Поешь с нами. Я тут принес кое-что.

Стервятник очень по-хозяйски поковылял на кухню, стуча черной тростью по паркету. За стеной действительно шумела вода.

Рыжий задумался, что бы значил этот дружеский визит. Макс ничего не говорил, что он общается с Большой Птицей. Разумеется, Стервятник знает всех его детей с рождения, но особых отношений с семьей не поддерживал, да и зачем ему. Они с Ральфом вообще много лет особняком держались ото всех и мало с кем общались.

— И какие у вас общие дела с Максом?

— Разве он не говорил? — вздернул бровь Стервятник, помешивая что-то на плите. — Я же взял его к себе администратором в новый клуб. Он толковый парень. Еще и с юридическим образованием. Мне такие нужны.

И Папа Птиц расплылся в хищной улыбке. А зубки-то стали поровнее, злорадно заметил наблюдательный Рыжий. У него еще были все свои. Да, вот и наступила у них пора, когда меряются уже не крутостью кулаков и даже не интеллектом, а резистентностью к возрастным изменениям.

— Я думал, ты знал. Он помогает мне готовить открытие клуба. Документы всякие, куча всего. У него неплохо получается, кстати. Кстати, если ты не забыл — жду через три дня.

— Вот оно что.

Ну, Макс, Ну, партизан. Ни слова не сказал. Так, стоп. Работодатель. Квартира.

— Погоди, так это ты ему квартиру снимаешь?

Стервятник не успел ответить, как хлопнула дверь ванной, и на кухню зашел, шлепая босыми ногами, в одних трусах Макс, вороша полосатым полотенцем мокрые рыжие волосы. И затараторил с порога:

— Привет, пап! Как доехал? А у нас тут куча всего нового, Рекс тебе рассказал уже про работу? Классно, да?

И тут в голове у Рыжего начал складываться весьма неприятный паззл. Он нахмурился и посмотрел на Стервятника. Ему вдруг очень не понравился взгляд, каким тот окинул худую, гибкую фигуру сына. И что-то у него заскребло.

Пристрастия Птицы ни для кого не были секретом еще в Доме. Тем более, что замкнутый однополый образ жизни стай до Закона вполне этому способствовал. Блять. Стервятник.

Макс, между тем, пожал отцу руку, и, совершенно не стесняясь своей наготы, так и плюхнулся в одних трусах за стол. А кого стесняться? Все свои. Птица почти ласково смотрел на него. Рыжий вертел в руках вилку и исподлобья наблюдал за ними, пытаясь понять, что происходит. И почему это его так бесит.

Что ты видишь, Рыжий? На самом деле, пока ничего особенного. Тогда что тебя настораживает? Стервятник никогда не занимается благотворительностью. Рыжий знал, что Стервятник хоть и гулял в открытую, но исключительно на стороне. К себе никогда никого не водил. Это было табу. Квартиру, значит, он снимает. Квартиры просто так не снимают. Чего ты боишься? Что твой сын гомосексуалист? Что Стервятник, твой друг, старый педрила, совратил его? Что Макс, не дай бог, заявит, что это любовь и все такое? Что Стервятник — это мутные связи, мстительность, мизантропия и наркота, и связываться с ним себе дороже?

Со стороны Рыжий себя видеть не мог, он аж весь покраснел. Зато чувствовал, что его глаза застилает пеленой гнева. Он пристально посмотрел на бывшего вожака третьей.

Главная проблема заключалась в том, что Стервятник хотя и был порядочным эгоистом и иногда вел себя, как непорядочная сволочь, но был однолюбом и по-настоящему любил только своего покойного брата, и уже никогда никого так не полюбит. Это место занято навсегда.

А еще Птица не переносил одиночества. И если уж вцеплялся в кого-то, в ком нуждался, то вцеплялся намертво, навсегда, как истинная хищная птица, не умеющая разжимать когтей. И такой человек в его жизни уже был. С кем бы Стервятник ни загуливал, кем бы ни увлекался, зализывать раны он все равно приползал к одному единственному человеку, который в свое время помог Рексу сделать выбор в пользу жизни, человеку, благодаря которому Стервятник весьма неплохо в этой жизни устроился. Он умел дружить. И умел быть благодарным. Но Рыжий врагу не пожелал бы влюбиться в Большую Птицу.

А Максу двадцать три. Всего двадцать три года. У него нормальных, сколь-нибудь долгих отношений еще и не было. Полжизни он был влюблен в девушку, на которой в итоге женился его брат. Потом промелькнула какая-то институтская девица, но так, не серьезно. Макс совершеннолетний, самостоятельный парень, он волен поступать, как хочет, но блин. И ты ему больше не указ. Ты ни-че-го не сможешь сделать, Рыжий. Кроме как избить Стервятника до полусмерти и не подавать ему больше руки. И навсегда поссориться с сыном.

И что ты собираешься делать, если что? Увезешь Макса обратно в общину? Проломишь кирпичом Птице голову? Ну да, конечно.

Бывший крысиный вожак чувствовал, как в нем закипает медленная, плохо контролируемая ярость. В такие моменты у него решительно пропадало чувство юмора. В подобном состоянии Рыжий был непредсказуем и опасен. И еще плохо слышал, что там щебетал Макс.

— Пап, да ты не слушаешь!

Рыжий поднялся.

— Стервятник, пойдем покурим.

— Так курите здесь, я сейчас пепельницу дам, — предложил Макс.

— На два слова, Птица, — Рыжий направился к дверям.

Стервятник скорчил непонимающую рожу и направился за Рыжим. Как только за ними закрылась входная дверь, Рыжий схватил Птицу за рубашку и с усилием вжал в стену. Тот только охнуть успел. Стараясь отодрать от себя Рыжего, он ухватился своей окольцованной рукой за шею крысиного вожака.

— Ты чего?! Охерел? Пусти. Совсем ох…

— Так, Стервятник, выкладывай, что у вас с Максом на самом деле?

— В каком смысле? — Рыжий сжимал воротник все сильнее, чувствуя, как металл колец впивается ему в горло. Стервятник был выше, но Рыжий оказался сильнее — деревенская закалка, как-никак. Оба уже дышали с трудом.

— В таком. Не виляй. Квартиру, значит, ему снимаешь? На работу взял. Обедом его кормишь. Он тут голый перед тобой прыгает. Давно у вас?

— Ты совсем с катушек съехал в своей деревне, Рыжий! — и без того большие глаза Стервятника округлились, и стали похожи на желтые сервизные блюдца с черной каемочкой.— Я его и пальцем не тронул. Пусти, придурок!

Сделав над собой усилие, Рыжий заставил себя разжать хватку.

— Не мог просто спросить? Надо обязательно руки распускать, Крыса? — Птица брезгливо поправлял помятую одежду и пытался оттереть с рукава побелку.

Рыжий тяжело дышал и буравил Стервятника своими миндальными глазищами. Он понимал, что сорвался и, видимо, сорвался зря, но все равно ждал объяснений.

— Ты всерьез решил, что я трахаюсь с твоим сыном? — Рыжего передернуло. — Вот уж не думал, что ты такого плохого мнения обо мне. Не спорю, горизонты моей нравственности… гхм-мм… довольно широкие, но не в этом случае.

Ледяной тон Стервятника недвусмысленно свидетельствовал о том, что Рыжий минуту назад заработал черную метку во внутренней канцелярии мстительного хищника. Крыса хорошо знал птичьего вожака — ему прилетит за эту выходку. Да и похер. Зато гора с плеч. Рыжий видел, что Птица не врет.

— Ладно, прости. Погорячился. Все-таки объясни, из каких щедрот ты ему квартиру оплачиваешь? Не замечал, что ты любишь благотворительность, — Рыжий выдохнул и закурил, оперевшись о стену.

— Странно, Макс тебе ничего не рассказал? — Рыжий отрицательно замотал головой. — Ладно, ваши дела. Тут нет ничего особенного. Я ничего не плачу за эту квартиру, она моя. Макс платит только коммуналку. Я его взял на работу в заведение, которое еще не приносит прибыли, поэтому не могу платить ему много. У него бы половину уходило на съем, сам понимаешь. А мне надо, чтобы он не бегал по другим работам, а работал на меня и только на меня. И чтобы его никто не переманил, потому что он хороший, толковый спец. Он сам пока этого не понимает. И будет еще лучше, когда опыта наберется. Ну и потом, уж прости за откровенность, Рыжий, надеюсь, ты меня поймешь правильно, Макс не чужой мне человек. Все-таки ты его назвал в честь моего брата, а это кое-что для меня значит. Но я его взял не по знакомству, имей в виду.

Рыжему даже стало стыдно.

— Блин, Птица…

— И еще, Рыжий. Если уж на то пошло, Макс слишком похож на тебя. А ты никогда не был моей эротической фантазией, уж поверь мне. Так что можешь быть спокоен. У меня другие вкусы, и я могу себе позволить… их удовлетворять.

— Ну вы там долго? — высунулся Макс из дверей. — Все уже остыло. Рекс, нам скоро выезжать. На встречу опоздаем.

— Да, Макс, мы скоро, еще пару минут, — отозвался Рыжий. — Стервятник, я тут конечно погорячился, но о тебе ходят слухи просто волшебные, ты бы поаккуратнее свою личную жизнь устраивал. Я ведь не один такой нервный отец.

— Моя личная жизнь никого не касается. Секрета я из нее не делаю, но лезть не советую.

— Ладно, закрыли.

— Кстати, с каких пор ты стал таким высокоморальным неврастеником? А, отец?

— С тех пор, как дети выросли, Птица.