Иной расклад (гет)

Гарри чувствовал себя паршиво. За последний час его уже три раза вырвало шоколадом, который ему скормил Люпин, и теперь Гарри был уверен, что до конца жизни не притронется к этой сладости. Из-за закрытых дверей доносились приглушённые крики, но он не был в состоянии опознать кричавших. Хотелось выйти из комнаты и потребовать орать в другом месте, но даже не было сил сесть в кровати, что уж говорить о нескольких шагах в коридор и обратно?

Гарри смутно помнил, как тёплый свет залил площадь, отгоняя дементора от него и Гермионы, как пронзительно кричала какая-то женщина, как Сириус и Люпин неслись к ним, а после тащили обратно в дом. Гарри припоминал, что Гермиона вроде как горько рыдала, но не был уверен, что не додумал эту деталь сам. Его уложили в постель, и Люпин тут же сунул ему в руки плитку молочного шоколада, наказав съесть всю целиком.

Гарри произнёс очередное очищающее заклинание и обессиленно откинулся на подушки. После бессонной ночи и нападения дементора он хотел только спать, даже если всю ночь его сознание будут терзать кошмары. Тошнота вроде отпустила, и можно было не бояться захлебнуться рвотой во сне. Незаметно он провалился в темноту.

Когда он проснулся, то первым делом увидел профессора Филлиона, сидящего в непринуждённой позе возле кровати. Гарри отметил, что тот слишком бледен и измотан, а тёмное пятно, ранее занимавшее только небольшое пространство на правой части лба, теперь, будто повязка, растянулось от одного виска до другого прямо под линией роста волос.

— Мистер Поттер, — коротко кивнул профессор. — Рад, что вы наконец пришли в себя. Дамблдор переживал, что для вас придётся вызывать целителей из Мунго.

— Долго я спал? — в горле пересохло, и голос прозвучал хрипло. Приподнявшись, Гарри взял с тумбочки кувшин с водой и прямо из него сделал несколько больших глотков.

— Больше суток.

— Почему вы здесь? Это как-то связано с дементором? — Гарри встревоженно посмотрел на профессора.

— В том числе, — кивнул Филлион. — С тех пор, как Волан-де-Морт вернулся, некоторые дементоры выказывают… неповиновение мракоборцам и служащим Азкабана. Часть из них самовольно покинули остров и теперь находятся в окрестностях Лондона. До недавнего времени они не осмеливались нападать на людей.

— Вы думаете, что нападение на меня и Гермиону было кем-то спровоцировано? — Гарри мысленно застонал, предчувствуя, сколько возникнет проблем, если он окажется прав. И одним ограничением передвижения дело явно не обойдётся. Дамблдор придумает, как повернуть эту ситуацию в свою пользу.

— Не думаю, мистер Поттер, — покачал головой Филлион, позволяя себе слабую улыбку. — Мы тщательно всё проверили. Дементор просто оказался поблизости. Скорее всего, его привлекли чрезмерно сильные светлые эмоции, а для него они — самое лучшее лакомство. Поделитесь, чем вы занимались с мисс Грейнджер до нападения?

— Нет, — сухо ответил Гарри, не отводя глаза.

— И всё же я настаиваю. Это позволит прояснить поведение дементора. Если дело не в эмоциях, то…

— Мы ели мороженое, — резче, чем следовало, ответил Гарри.

— О как, — протянул профессор. — Что ж, думаю, этого достаточно. Уверен, то мороженое вам очень понравилось.

Гарри не стал вестись на провокацию. С профессором он давно выстроил нейтральные отношения. Тот перестал делать акценты на разности чистокровных и магглорождённых, а Гарри и Гермиона смирились со странными замашками профессора, и теперь все трое спокойно терпели друг друга. Более того, профессор ни разу не позволил себе необъективной оценки знаний и зелий Гарри и Гермионы, а о физических наказаниях более не заикался, ограничиваясь стандартными отработками: чистка котлов и уборка классных комнат. Отодвинув на задний план эмоции, Гарри и Гермиона пришли к выводу, что профессор Филлион хороший специалист в области зелий, а, значит, свою главную функцию — преподавание — исполняет на отлично. Ну а личная неприязнь, явно ощущающаяся между ними на втором курсе, сменилась уважением и лёгким равнодушием.

— Но я здесь не только для выяснения о вашей личной жизни, мистер Поттер. Директор сообщил, что вы с мисс Грейнджер наотрез отказались заниматься с профессором Снейпом окклюменцией. Признаться, я был более, чем удивлён таким поворотом. Профессор Снейп долгие годы занимался с вами индивидуально зельеварением и отзывался о вас, как о выдающихся учениках, превосходящих своих сверстников по многим пунктам. Да и вы с мисс Грейнджер, казалось, были положительно настроены по отношению к профессору Снейпу. Так что же произошло?

— Личные разногласия, — сквозь зубы процедил Гарри. Настроение моментально испортилось.

— И когда вы только успели? — покачал головой Филлион. — Помнится, в конце мая перед третьим испытанием вы пропадали у профессора Снейпа в лаборатории. После, понятное дело, вам было не до этого.

— Я не желаю это обсуждать, — перебил Гарри. — Профессор, — чуть помедлив, добавил он. — Это касается только и меня Снейпа, и мне бы не хотелось посвящать в причины нашего конфликта посторонних людей. Если возможно, я бы закрыл эту тему.

— Увы, не получится, — профессор поджал губы. — Так как вы отказались от занятий с профессором Снейпом, Дамблдор попросил меня заниматься с вами и мисс Грейнджер. Я, конечно, не настолько хорош, как профессор Снейп, но, уверяю, методы у меня более щадящие, и за год вы сможете достигнуть некоторых высот. При условии, разумеется, серьёзного отношения к нашим занятием и неукоснительному соблюдении всех моих указаний. Или вы и против меня что-то имеете? — в его голосе прозвучал вызов.

Гарри не стал огрызаться. Он мог произнести всего одно слово, которое бы намекнуло Филлиону, почему Гарри и Гермиона теоретически могут отказаться и от него. Горох. Но к чему бы это привело? Дамблдор не будет терпеть капризы, как охарактеризовал поведение Гарри Грюм, и тогда у Гарри не останется возможностей выдвигать свои условия. Про то, как его поведение может отразиться на семье, Гарри старался не думать, иначе он рисковал свихнуться от волнения и ярости.

— Нет, не имеем, — профессор Филлион довольно улыбнулся. — Когда мы начнём?

— Пару дней вам стоит отлежаться и прийти в себя после столкновения с дементором. Было решено, что по вторникам и четвергам вы будете заниматься окклюменцией, в понедельник, среду и пятницу Люпин и Блэк будут обучать вас боевой магии, а когда начнётся учёба, суббота будет отведена на занятия целительством для мисс Грейнджер. К сожалению, в ближайшую неделю меня не будет в стране, но я пришлю вам необходимую литературу, чтобы вы начали изучать теоретическую сторону окклюменции.

— А зельеварения? — глухо спросил Гарри.

— Раз у вас с профессором Снейпом конфликт, директор решил отложить этот вопрос на более благоприятное время. Благо, у вас с мисс Грейнджер уже имеется неплохой багаж знаний и навыков, так что моих занятий вам должно хватить. Если же директор посчитает целесообразным, то вам придётся засунуть свои подростковые заскоки подальше и взаимодействовать с профессором. Вам это понятно?

— Более чем.

— Тогда я оставлю вас. Отдыхайте и набирайтесь сил. Советую пользоваться случаем: отдыхать вам придётся ой как нескоро. До свидания, мистер Поттер.

— До свидания, профессор.

Когда дверь за Филлионом закрылась, Гарри устало опрокинулся на спину. Потолок, расписанный старинными фресками, покачнулся и опрокинулся на него, укрывая Гарри от жестокой реальности бесшумной тьмой.

* * *

Профессор Снейп впервые за долгие года напивался в одиночестве. Не выпивал, смакуя напиток и наслаждаясь терпкостью на языке или обжигающим чувством в горле, нет. Бутылка дешёвого пойла, купленная в соседнем маггловском магазинчике, посетители которого вряд ли когда-нибудь смогут подняться с социального дна, была наполовину пуста, а профессор, сгорбившись в кресле, прожигал взглядом фотографию, стоящую на столе. Фотография была старой и потрёпанной, в одном месте её разъело неудачно сваренное зелье, но лицо девушки было нетронуто. Улыбающаяся и юная, с аккуратно причёсанными волосами, в которых были вплетены цветы, Лили Эванс вот уже второй десяток лет смотрела на Снейпа каждый раз, когда того одолевали воспоминания и угрызения совести.

— Прости меня, Лили, — язык еле ворочался, а желудок неприятно сжимался от дрянного пойла. — Прости…

Он редко позволял себе подобную слабость. Но сейчас даже мощнейшие окклюментные щиты не помогали. Гарри Поттер, истинный сын своего отца, нанёс подлый удар по открытой ране, нанёс умело и нарочно, не забыв насладиться причинёнными ударом страданиями. Чёртов мальчишка, на которого он потратил столько времени и сил, к которому он даже осмелился привязаться, отделив его личность от личности Джеймса Поттера, которому он давал свои книги и с которым делился своими знаниями. И чем он ответил?

— Вы предали Лили, — передразнивая мальчишку, выплюнул Снейп и болезненно рассмеялся. — Глупый щенок! Я спас её. Спас от позора, презрения общества и гнева Дамблдора, спас чёртову Петунью и её никчёмную семью. Если бы не я, Лили, — он схватил фотографию и яростно уставился на улыбающуюся девушку, — если бы не я, Лили, — повторил он запинающимся, чужим голосом, но который так болезненно напоминал голос его отца, — всё было бы хуже! Дамблдор нашёл бы вас, уж не сомневайся. Как думаешь, увидела бы ты ещё хоть раз своего сыночка? О нет… — он злобно оскалился, проклиная чёртову фотографию, не обладающую разумом, — Альбус забрал бы его к себе и отдал нужным людям. А когда пришло бы время, кто-нибудь выдал Тёмному лорду место, где скрывается твой оленёныш⁽¹⁾, и даже после падения Лорда никто не позволил бы тебе даже на секунду увидеть его. А так ты насладилась материнством, пусть и недолго, зато ты теперь пример истинной материнской любви, Лили! Это неизбежно, Лили! Шла война, и никто из нас не имел права на эгоистичные желания и поступки. Я не предавал тебя, Лили. Я всего лишь сделал то, что должно. Но теперь… Прости меня, Лили. В этот раз я буду эгоистом.

* * *

Через пару дней Гарри и Гермиона пришли в норму. В тот день они впервые покинули постели и отправились на завтрак в столовую. Чтобы лишний раз не расстраивать их, Сириус приказал домовому эльфу Кикимеру привести в порядок столовую на четвёртом этаже, которая могла бы вместить человек тридцать. Но она никак не была связана с неприятными разговорами, а благодаря панорамным окнам с утра до вечера комната была залита солнечным светом.

Римус и Сириус уже ждали их.

— Гарри, Гермиона, — Люпин мягко улыбнулся. — Чудесно, что вы сегодня в силах подняться. Дамблдор недоволен заминкой и требует как можно скорее начать заниматься. С учётом произошедшего, мы решили, что начать необходимо с Патронуса. Раз Министерство не в состоянии контролировать дементоров, необходимо обезопасить себя как можно лучше. Да и нагрузки вам сейчас противопоказаны. А обучение Патроносу, пусть и изматывающее, всё же предпочтительнее. К тому же, при успешных попытках вы получите заряд положительных эмоций, а они всем нам сейчас необходимы. Начнём сразу после завтрака. Кикимер оборудовал для нас одну из малых гостиных, так что теперь там отличный тренировочный зал.

Гарри и Гермиона, не глядя друг на друга, поглощали завтрак. Им хотелось поговорить, остаться наедине, но теперь об уединении можно было только мечтать. Дамблдор мог в любой момент появиться в доме Сириуса и прервать их, огорошить очередной неприятной деталью их нового будущего. Или Грюм с Нимфадорой Тонкс, которых директор попросил периодически оценивать успехи Гарри и Гермионы и проводить тренировочные дуэли. Выйти из дома они теперь не могли даже в сопровождении взрослых, а стоило заикнуться о внутреннем садике, скрытом теми же чарами, что и дом, Дамблдор жёстко произнёс:

— Никуда не выходить. Никуда.

Теперь они оказались заперты в мрачном доме, который даже после долгих месяцев ремонта в некоторых комнатах и коридорах вызывал тревогу и страх из-за остаточной тёмной магии. Сказка, которая начиналась так чудесно и многообещающе, превратилась в жуткую историю без шанса на счастливый расклад.

Тренировочный зал сильно отличался от остальных комнат. Пол был покрыт матами с наложенными на них дополнительными чарами, смягчающими падения. В противоположной от входной двери протянулся помост для дуэлей, справа стояло несколько манекенов для отработки простейших заклинаний.

— Теперь вы много времени будете проводить здесь, — с грустью произнёс Римус, закрывая за собой дверь.

Сириус недовольно поджал губы и сотворил себе стул. Сегодня он выступал только в роли зрителя. После заключения в Азкабане он так и не смог создать Патронус, хотя до ареста, по словам Люпина, ему это без труда удавалось.

Гарри и Гермиона почти вплотную друг к другу встали перед Люпином. Тыльные стороны их ладоней соприкасались, от чего по коже обоих бежали мурашки. Гарри хотелось плюнуть на всё и обнять Гермиону или переплести свои пальцы с её, но даже присутствие понимающих Сириуса и Римуса не придало ему смелости. Прибудь дементор на несколько минут позже, и сейчас было бы намного проще и легче… Поцелуй — их первый поцелуй — не должен был закончиться испуганным вскриком Гермионы и нападением тёмной твари.

— Итак, начнём с теории. Вы знаете, что такое дементор?

— Это существа, которых Министерство использует в качестве стражи Азкабана, — тихо ответила Гермиона. — Они питаются человеческими эмоциями, и чем светлее чувство, тем больше оно нравится дементору. Дементор может высосать из человека душу… — совсем шёпотом добавила она.

— Верно, Гермиона, — мягко улыбнулся Люпин. — Существует заклинание, которое способно оградить волшебника от негативного воздействия дементора. Основной способ защититься от дементоров — использовать силу Патронуса для того, чтобы прогнать их. Патронусом называется вид позитивной силы, которая создаёт некое подобие щита для волшебника, сотворившего его. Заклинание, вызывающее Патронуса должно быть произнесено волшебником, у которого есть сильные счастливые воспоминания, иначе заклинание не подействует. Поскольку Патронус представляет собой некое образование, из которого невозможно вытянуть никакие эмоции, у дементоров настаёт что-то вроде кислородного голодания, и они вынуждены ретироваться. Особо суровые преподаватели считают, что учиться вызывать Патронуса нужно прямо перед дементором, но мы не собираемся прибегать к таким радикальным мерам. Итак, чтобы вызвать Патронуса, вам необходимо сосредоточиться на своих самых счастливых воспоминаниях и произнести заклинание Экспекто Патронум. Если воспоминание достаточно сильное, то из вашей палочки вырвется серебристый туман или же телесный патронус. Порой на то, чтобы найти нужное воспоминание уходит несколько месяцев, поэтому не стоит расстраиваться, если сегодня ничего не получится. Пробуйте. Но как только почувствуете, что устали, сразу же сообщите.

Гарри кивнул. Прикрыв глаза, он попытался вспомнить, когда чувствовал себя счастливым. Тут же всплыли сотни воспоминаний: большинство были из детства, когда он ещё не получил письмо из Хогвартса, и окрашены были в нежные розовые цвета, будто рассветное небо. Те, что относились к Хогвартсе, были окружены яркой сияющей аурой, будто их подсвечивало полуденное солнце. И только воспоминания о Гермионе были приглушёнными и серебристыми, как свет луны. Стало спокойно. Мерзкое чувство от неудавшегося поцелуя с дементором бесследно исчезло, не выдержав гнёта светлых эмоций. Гарри был уверен, что точно сможет создать Патронус, ведь у него не одно, а сотни, многие сотни счастливых воспоминаний.

— Экспекто Патронум! — голос дрогнул на последнем слоге, когда Гарри понял, что ничего не получится.

Он открыл глаза и успел заметить лишь пару слабых искр, сорвавшихся с кончика его палочки.

— Неплохо! — Люпин хлопнул в ладоши. — Гермиона, теперь ты попробуй!

Гермиона выглядела намного неувереннее, чем Гарри, и ему тут же захотелось её обнять, увести прочь из этого зала, навевающего тоску и безысходность своей суровой обстановкой.

— Давай, Гермиона, — ободряюще улыбнулся Гарри, и Гермиона ответила ему слабой улыбкой, растянувшей дрожащие губы. — Ты справишься!

Но в тот день ни Гарри, ни Гермиона так и не добились успехов. Несколько искр, вылетевшие из палочек и растаявшие в воздухе через мгновение было единственным, что у них получилось сотворить. Они тренировались до позднего вечера, прерываясь лишь на приёмы пищи. На улице уже давно стемнело, когда измотанные и обескураженные неудачей, они вернулись в свои комнаты.

Это была та усталость, при которой безумно хочется спать, но стоит оказаться в кровати, как сонливость тут же улетучивается, и всё, что тебе остаётся, это изучать взглядом потолок и стены. Стрелки на часах показывали начало третьего, когда раздался тихий скрежет, и высокий комод, заставленный книгами, сдвинулся с места. Гарри моментально сел. Страха он не чувствовал, только слабое предвкушение чего-то хорошего, чего-то по-настоящему значимого.

Гермиона застыла в проёме тайного прохода, будто не была уверена, что Гарри хочет её видеть в этот час.

— Всё хорошо? — Гарри решил сделать первый шаг.

Он знал, что Гермиона не слабая. Она была сильной волшебницей и не менее сильным человеком. Но даже сильный человек имеет право на проявление слабости, более того, он должен показывать себя уязвимым, иначе он сломается тогда, когда этого от него никто не ожидает. Гарри не спрашивал у Гермионы, что она видела или слышала, когда дементор парил перед ними, но совсем другая картина вспомнилась ему: Гермиона, плачущая перед зеркалом Еиналеж. Какие бы демоны прошлого не терзали Гермиону, Гарри был готов всегда быть рядом, и он знал, что и Гермиона не покинет его. Всё пройдёт. Они станут сильными и ловкими. Они переживут войну. А после уедут прочь из Англии вместе со своей семьёй.

— Не могу уснуть, — отозвалась Гермиона, и в сумраке спальни Гарри увидел, как она обхватывает себя руками. — Можно поспать с тобой?

— Конечно, — Гарри надеялся, что голос его звучит спокойно.

Нельзя было спугнуть Гермиону. Не после того, что случилось с Алексом. Тот поцелуй… Чем бы он ни был, но спешить Гарри не собирался. Пока хватит и Гермионы в его объятиях.

Матрас сбоку от него прогнулся под телом Гермионы, и через мгновение шею Гарри обожгло её тёплое дыхание.

— Как думаешь, мы действительно несчастливы? — тихо спросила Гермиона чуть погодя.

— Почему ты так считаешь? — Гарри провёл кончиками пальцев по её голому плечу. Такая мысль ему и в голову не приходила.

— Патронус должен был появиться. Как минимум у тебя, — пояснила Гермиона. — Ты один из сильнейших волшебников, несмотря на юный возраст и не до конца раскрытый потенциал. Уверена, что через несколько месяцев тренировок ты выйдешь на уровень взрослых волшебников, вроде Тонкс. Дело не в магии, нет, — Гарри ощутил, как Гермиона качает головой. — Дело наших воспоминаниях. Они недостаточно счастливые, чтобы позволить вызвать патронуса, пусть и не телесного.

— Ты слишком пессимистична. И хочешь всего и сразу, — осторожно пробормотал Гарри. — Сама же говорила, что на обучение этому заклинанию уходят месяцы тренировок. Так почему сейчас ты настолько близко к сердцу принимаешь неудавшееся заклинание?

— Дементор говорил со мной, — Гермиона долго молчала, прежде чем ответить. — Ты не слышал?

— Нет…

— Он говорил, что сожрёт меня, высосет из меня все жалкие мыслишки и воспоминания, отдающие хоть каким-то слабым счастьем или радостью и ничто не будет способно защитить меня от того омута, в который он хочет меня погрузить.

— Я думаю, здесь как с зеркалом, показывающим сокровенные желания, только тебя сталкивают лицом к лицу с тем, что ты боишься.

— Как боггарт? — недоверчиво произнесла Гермиона, и Гарри с трудом сдержал смех.

— Вроде того. Только боггарт показывает твой страх в физическом обличье, а дементор отыскивает то, чего ты боишься в эмоциональном плане и вытаскивает это наружу. Ты боишься быть несчастливой, — Гарри на миг замолк. — Нет, ты боишься, что не заслуживаешь счастья. Но это не так. И я сделаю всё, что угодно, уничтожу весь мир, лишь бы доказать тебе, что ты как никто другой заслужила счастливой жизни.

Гермиона долго молчала, и Гарри начал подозревать, что она заснула. Он и сам почти задремал, когда Гермиона наконец произнесла:

— Я надеялась, что тот поцелуй будет достаточным, чтобы справиться с заклинанием…

Гарри сменил положение, чтобы было удобнее обнимать Гермиону обеими руками, и прошептал, чувствуя, как Гермиона покрывается мурашками:

— Обещаю, я сделаю всё, что ты захочешь, чтобы ты смогла вызвать Патронуса.

К концу недели, в течение которой Гермиона проводила каждую ночь в объятиях Гарри, у обоих получилось вызвать телесные Патронусы. Из палочки Гермионы выступил юный олень, тонкий и грациозный, едва вышедший из детского возраста, а возле Гарри появилась юркая и шустрая выдра. Патронусы, обежав хозяев, подошли друг к другу и соприкоснулись носами, после чего рассыпались на сотни серебристых искр.

1) Отсылка на патронус Джеймса Поттера

Вернуться к тексту