Говорят, ничего нельзя сделать (джен)

Джон был так рад получить особое задание, знать, что он помогает Корпусу справиться с угрозой, что он может стать одним из тех, кто поставит точку в этой трехлетней войне. Он старался не слушать эту девушку — его предупредили, что она очень опасна, к тому же уровень ее способностей был самым высоким из возможных. Нужно было просто зайти в камеру, ввести ей наркотик и уйти. Но она сразу начала говорить и говорила такие вещи, в которые невозможно было поверить. Он внутренне морщился от ее вранья, хотя внешне его лицо оставалось спокойным. Так было до момента, когда она сказала:

— Разве ты не мечтал жить свободно и не быть узником Корпуса?

Он вышел из камеры, унося внутри одно слово: «мечтать» и какую-то смутную пока тревогу. Чтобы разобраться со странным беспокойством, он решил просто-напросто проверить то, о чем она говорила — что все лидеры сопротивления мертвы. Конечно, это не могло быть правдой, ведь Корпус справедлив и милосерден к своим детям, даже тем, что сошли с правильного пути. Наверняка они содержались в лагерях перевоспитания, с ними долго и ласково говорили, постепенно убеждая их в правоте Корпуса и, конечно, рано или поздно уговаривали. Ведь правда была на стороне Корпуса. Убийцами были мятежники, а не пси-полицейские. Он проверит и сразу успокоится, и просто будет делать свою работу.

Но они все были мертвы. Как она и сказала.

В следующий раз, когда он вошел к ней, то уже внимательно слушал все, что она говорила. Говорила горячо, как фанатик, пропагандировала свободу, и это не внушало доверия, но где-то в глубине души Джон уже знал — она права. Вся его жизнь была хорошо структурированной, выверенной до мельчайшей декорации ложью, а тот хаос, который принесла она в его жизнь вместе с пылающим взглядом и страстными речами, как ветер правды ворвался в него, развеивая многолетний, кропотливо создаваемый Корпусом обман. Он пришел, одолеваемый сомнениями и спорами с самим собой, но не стал вводить ей наркотик. Она с благодарностью посмотрела на него, когда он уходил.

Меряя шагами комнату, он все думал и думал о том, что она сказала. Кое-что беспокоило его. Она спросила: «Разве ты не мечтал?» Джон чувствовал, что это слово — «мечтать» — не просто слово, хотя он никогда ни о чем не мечтал, живя и работая в Корпусе. Ему казалось, что главное — хорошо делать свою работу, быть верным другом коллегам-телепатам и преданным членом Корпуса, который вырастил его и воспитал. Так вот, теперь это слово — «мечтать» — крутилось у него в голове, намекая на что-то. Может быть, какое-то далекое воспоминание, о котором он забыл.

Он открыл шкаф и с минуту смотрел внутрь. Вещи не помогут, подсказывал ему внутренний голос. Надо искать внутри головы. Она сказала: «Разве ты не мечтал жить свободно?»

Он ведь просто выполнял задание. Еще вчера он был предан Корпусу всем существом, а час назад фактически совершил предательство, поддавшись какому-то смутному чувству под воздействием ее слов. Слова лились из нее бесконечным потоком, она смотрела прямо ему в душу — так искренне, так убежденно. Но, может быть, это просто эмпатическое воздействие, ведь она намного, намного сильнее его.

— Разве я не мечтал… — повторил Мэтисон вслед за телепаткой, и слова вырвались сами собой — бесконтрольные, странные, забытые: — Разве я не мечтал стать военным?