Внучатый зять (гет)

Том Риддл был практически уверен, что Белла Блэк присоединилась к Вальпургиевым рыцарям для того, чтобы его убить.

Как всегда и бывает в таких случаях, начиналось все хорошо: Долохов и Трэверс нашли в Хогсмиде большой зал, сдающийся внаем, и даже в том, что зал, предназначенный для тайного собрания сторонников Темного Лорда, принадлежал хозяйке «Сладкого королевства», Риддл не заметил насмешки судьбы. В условленный день в зал набились студенты-старшекурсники и недавние выпускники Хогвартса, и Темный Лорд появился перед ними с обычным неброским драматизмом, словно соткавшись из воздуха.

Речь Темного Лорда, которому для исполнения его честолюбивых планов были нужны толпы молодых и пылких сторонников, тоже вышла на славу. С почерпнутым еще в маггловском приюте нахальством полукровка Риддл говорил о том, как прекрасно быть чистокровным, а уж часть про то, что во всех бедах виноваты магглы, которые приходят в волшебный мир без уважения, тронула даже самого оратора. Риддл припомнил про себя воспитателям приюта все их грехи, а то, как он сам прибыл в Хогвартс с подвешенным к рюкзаку чайником и этим же чайником, только полным и горячим, врезал в первый же вечер слизеринскому старосте, Том Риддл не то чтобы забыл, но просто творчески переосмыслил. Вот что творится, когда в волшебный мир приезжают без уважения: про это теперь даже песни поют, «Котел, полный горячей братской любви». Хотя Селестина Уорлок вроде должна была помнить, что там не котел был, а чайник, она тогда стояла так близко, что на нее только чудом кипятком не попало.

Увлеченный своей речью, Том в день своей речи почти не обратил внимания на немного скуластую высокую девушку с пышными волосами, которая смотрела на него не отрываясь, и, только уже исчезнув из помещения, Том сообразил, что девушка похожа на старшую дочку Сигнуса и Друэллы, ту самую, которая всегда первой выбегала ему навстречу, когда он прибывал с визитом в рождественские праздники, а потом, года четыре назад, подстерегла его одного на террасе, выходящей в сад, и вроде бы пыталась объясниться ему в любви. Том Риддл воспринял это объяснение снисходительно и постарался объяснить милой девочке, что она воспринимает его как знаменитость, а не как человека, и что ей следует подрасти, прежде чем так решительно судить о своих чувствах. В этом, как показалось теперь Риддлу, была какая-то ошибка — но с мыслей его сбил Долохов, аппарировав прямо с места эпохальной речи с прекрасными новостями, что молодежь полна энтузиазма и готова на все.

— Я же тебе говорил, Том: публика будет визжать и плакать, — довольно сказал Долохов. — Половина готова записываться в организацию прям сейчас, второй половине надо еще закончить школу. Я уж имена переписал, а пятнадцать человек потолковее и из хороших фамилий на пятницу пригласил. Я так думаю: ты, я, Нотт, Розье, Эйвери с ними начнем. Мы еще не старые, а ребята зеленые совсем, будем каждый против троих стоять. А там посмотрим, кто чего стоит.

Разумеется, после этого Долохов получил отеческую выволочку за привычку все решать с наскока, Розье с неудовольствием узнал, что его семейный ужин в пятницу отменяется, а Нотт и Эйвери отправились собирать подробную информацию о талантах новых рекрутов. Риддл и Долохов, конечно, легко выстояли бы против троих недавних школьников, а вот Нотт в своих делах обходился без боевой магии, и трое талантливых выпускников Хогвартса вполне могли в первый же день вышибить его из ботинок. Поэтому заботами и благородством Темного Лорда Нотту достались наименее перспективные рекруты, а самых сильных и умелых Том Риддл взял на себя — в том числе Беллу Блэк, которая теперь определенно пыталась его убить.

Весь вечер Том провел, не сводя с Беллы глаз: с ее стороны его щит постоянно искрил и в него летело все, кроме Авады, включая какие-то пакостные блэковские проклятия. Хуже того, Белла вскоре проявила талант командира и стала приказывать своим напарникам заходить Риддлу за спину, и те ее слушались и доставляли Риддлу немало неудобств.

Конечно, первые раунды Риддл выиграл за счет опыта, но стоило ему освободить своих поверженных соперников от магических пут и кратко объяснить им их ошибки, как Белла тут же снова бросалась в атаку и подгоняла своих напарников насмешками и бранью. Долохов тем временем устраивал перекуры, в лицах изображал своим соперникам, как они полетели в стороны, и травил байки, а Том Риддл ему завидовал.

Сам же Долохов, как оказалось, завидовал Риддлу — Долохов подошел к школьному другу сразу же, как только занятие закончилось и Белла, раздосадованная своими поражениями, аппарировала прочь, не дав Риддлу даже возможности спросить, чем он вызвал такой натиск.

— Какая девочка — ух! — сказал Долохов и изобразил руками что-то, похожее на атомный взрыв. — Лови момент, Риддл, пока в ней кипит вот это все. Ну и подразомнись перед решительной атакой, а то в нашем с тобой возрасте если одной палочкой не пользоваться, она может и подвести в самую ответственную минуту. Или вообще увять.

— Антон, ты охренел? — задал довольно риторический вопрос Розье — всем и так было понятно, что Долохов охренел давно, бесповоротно и по многим направлениям. — Белла же моя племянница.

— Я в первый раз вижу такую неблагодарную свинью, — возмутился в свою очередь Долохов, указывая всем на Розье. — Я пытаюсь просватать его племянницу за — ах, какого жениха! — и что я получаю вместо глубочайшей признательности?

— Отставить женить меня без моего ведома, — скомандовал Риддл.

— Есть — отставить — женить — Вольдеморта! — дружно откликнулись Долохов и Розье.

Том Риддл все же был Темным Лордом и, в отличие от ловеласа Долохова, был не искушен в любви. После второго занятия, на котором от наседавших на него противников его спасла только природная магическая мощь, он уверился в том, что Беллой Блэк движет жажда мести за неудачное объяснение. На третьем занятии, когда быстро все схватывавшие талантливые молодые маги пару раз заставили его почти потерять равновесие, Риддл подумал, что довольно скоро Белла его достанет. В середине четвертого занятия Риддл запыхался и сбросил мантию, втайне рассчитывая, что кому-то станет жалко жечь и дырявить его еще вполне годное и даже моложавое стройное тело. В глазах Беллы Блэк, которые уже начинали ему сниться, горели страсть, боевая ярость и капелька безуминки, и Риддл, достояв спарринги до конца, решил, что пора что-то менять.

— Вы многому научились и уже готовы к тому, чтобы сражаться один на один, — произнес Темный Лорд. — С мисс Блэк и мистером Яксли я буду теперь встречаться отдельно. Мистер Лестранж, договоритесь об индивидуальных занятиях с Долоховым.

Разумеется, оставшись с Риддлом один на один, Белла Блэк не оставила свои попытки его угробить. Не стесняемая больше напарниками, она стала намного быстрее и больше двигаться, превращая магическую дуэль в какой-то дикий танец, и частью сознания Риддл не мог не отметить грацию ее движений и гибкость молодого тела, не мог не полюбоваться постоянно летящими по воздуху густыми волосами, полураскрытыми алыми губами и ровными белыми зубками, которые показывались тогда, когда Белла смеялась, заставив его отступать.

А сама Белла никак не хотела отступиться: найдя брешь в ее защите или продавив ее щит за счет преимущества в магической силе, Риддл связывал ее, парализовывал, сбивал с ног невидимым хлыстом — и неизменно спокойно, даже чуть отстраненно объяснял ей ее ошибки и как можно было обойтись без них. И раз за разом Белла вскакивала на ноги, восстанавливала сбитое гневом дыхание, и танец дуэлянтов начинался снова.

В третий или четвертый вечер наедине это все же закончилось тем, чем должно было закончиться рано или поздно: Белла пошла на сближение, их щиты столкнулись, заискрили и пропали, и Риддл ударил навстречу, не заботясь о защите — только в этот раз Белла была чуть быстрее, и уж она-то не почла ниже своего достоинства броситься на пол и поднырнуть под заклятие Темного Лорда. А увидев, как тот пошатнулся и зарычал, пропустив ее заклятие, Белла буквально в полете оттолкнулась от пола и кошкой бросилась к Риддлу, выбив у него палочку.

— Вот теперь вы меня выслушаете! — торжествуя, заявила Белла и наставила палочку на согнувшегося от боли Темного Лорда. — Теперь вы перестанете смотреть на меня свысока, считать себя Лордом и знаменитостью, а меня — глупой девочкой. Палочка сейчас у меня, а у вас ее нет!

Риддл все-таки смог выпрямиться, а Белла расхаживала перед ним на расстоянии нескольких шагов, не переставая нацеливать на него свою изогнутую палочку, напоминавшую коготь хищной птицы.

— Вы думаете, что вы все знаете лучше, — сердито продолжала Белла. — Что вы даже в моих чувствах разберетесь лучше меня. Вы по-прежнему думаете, что мне надо «подрасти», чтобы заслужить право всего лишь сказать вам, что я вас люблю? А я не собираюсь ждать! Уж теперь-то вы в моих руках! Думаете, я побоюсь заставить вас? Да если я захочу, вы сейчас упадете на колено и станете целовать мне руки! И вот тогда я и скажу вам, что не собираюсь за вас замуж!

Воздух между Томом и Беллой затрещал, и волна гнева Темного Лорда отбросила Беллу назад — Риддл еще с детства мог в отчаянную минуту пользоваться своей магией без заклинаний и палочки, заставляя магию делать то, что нужно ему. Белла вскрикнула и упала навзничь, чуть не ударившись головой — а Темный Лорд уже стоял над ней, наступив ногой на ее руку, сжимающую палочку.

— Глупая девчонка! — холодно сказал Том Риддл, но на его лице был не только гнев, но и старая безнадежная боль. — Любовь нельзя взять силой. Ее нельзя вымолить или вынудить, она не подчиняется ни нашей воле, ни законам природы. Бесполезно звать ее, когда ее нет, бессмысленно пытаться оживить, если она умерла. Только тот, кто уходил в бесконечную ночь, видел не только солнце, но и звезды. Только в темноте видно свечу. Что ты можешь знать о любви, как ты можешь различать ее стороны, солнечное дитя, не знавшее настоящего одиночества?

— Но я люблю тебя, — ответила Белла чуть не плача. — Даже злого, надменного, седеющего — все равно какого. Я правда тебя люблю.

— Уходи, — коротко бросил Риддл, отворачиваясь и отправляясь за своей палочкой.

Конечно, в следующую пятницу Белла появилась в условленном месте снова. Недельного перерыва Тому Риддлу вполне хватило, чтобы перебрать в памяти все случаи, когда он сам хотел любви, но вышло все не так: Том припомнил и приютское детство, и тоску по матери, и то, как с отвращением говорил о ее несчастной любви опоенный когда-то приворотным зельем отец (и был Томом за это убит), и то, как молодой Том приударил за тонкой и звонкой девчонкой Минервой и даже собирался жениться, только оказалось, что для Минервы ее убеждения важнее ее влюбленности. Но все это давно прошло, оставив в памяти лишь горечь и циничное неверие, и спустя неделю Темный Лорд, встретивший Беллу, был холоден и бесстрастен как прежде.

Белла, казалось бы, тоже успокоилась и уже не так стремилась победить любой ценой. Ее движения стали экономнее и точнее, и из ее атак почти ушла яркая необузданная страсть. Но в один момент она снова резко пошла на сближение, щиты столкнулись и погасили друг друга, и Риддл, наученный прошлым разом, ударил навстречу так быстро, как только мог.

К его удивлению, встречного заклятия не последовало, и Белла даже не попыталась уклониться, с обреченностью приняв летящий в нее луч. Заклятие Риддла ударило Беллу под сердце, и она рухнула на пол, печально улыбнувшись напоследок.

Вот теперь Тому Риддлу действительно стало страшно — он ударил второпях, не рассчитывая сил и не думая, что может так неудачно попасть, и имел все основания опасаться, что, случись с Беллой что, Блэки всенепременно утопят его в пруду. Вот хотя бы в том черном и пустом пруду, что в пещере, куда Риддл никак не мог собраться отнести очередной хоркрукс — да и сделать очередной хоркрукс никак не мог собраться тоже. И главное, что от гнева Блэков хоркруксы Риддла никак не спасли бы — стоило бы ему воскреснуть, как в течение пары недель Блэки его бы выследили и утопили в пруду снова. И еще раз, и еще — Блэков много, и топить Риддла в пруду им надоело бы нескоро.

Риддл бросился к Белле, лежавшей на полу, словно сломанная кукла, и склонился над ней, опасаясь не только применять Энервейт, но и вообще сильную магию, которая неизвестно как еще наложится на полученное Беллой заклятие. Самым странным было то, что Риддл не помнил, что это было за заклятие, словно Белла вместо боевой магии выпустила в него через исчезнувший щит легонький Конфундус или Обливейт. Тонкая диагностическая сетка, которую Риддл плел чуть ли не подушечками пальцев, говорила о том, что Белла скорее в обмороке, чем серьезно ранена…

— Наклонись ко мне… — слабым голосом попросила Белла.

— Не разговаривай и не двигайся, сейчас я разберусь, — с облегчением сказал Риддл, даже не подумав о том, как быстро и твердо после прошлой пятницы они перешли на ты, но Белле было достаточно услышать тревогу в его голосе, чтобы наполовину напускная слабость ее оставила — она обхватила Тома за шею и начала его целовать.

Это, конечно, было безобразие, и это, конечно, нужно было немедленно прекратить, только вот причин для этого не было: Том Риддл не был для Беллы ни учителем, ни командиром, он не был женат и не давал никаких обетов — да и любому мужчине трудно будет устоять, когда влюбленная девушка девятнадцати лет, красивая и гибкая, сама льнет к нему всем телом и целует его со всем пылом юности. Том подхватил Беллу за плечи, провел рукой по ее шее, спустился к груди, от которой его отделяло только тонкое платье — а потом положил ее обратно на пол и коленом раздвинул ее ноги.

И тут Белла испугалась и даже оттолкнула его, выскользнув из-под него и отодвинувшись так далеко, как только могла, хотя и в этом положении ее босая нога была примерно там же, где только что Тома гладило ее бедро, со всей очевидностью показывая и ему, и ей, что они оба хотят одного и того же.

— Это нельзя, — тяжело дыша, выговорила Белла. — До свадьбы.

— То есть как? — не совсем осмысленно спросил Том, слово «свадьба» его отрезвило, но еще не вернуло в реальность.

— А вот так! — ответила Белла, отодвинулась еще дальше, потом перекатилась по полу, призвала палочкой свои туфли и выбежала прочь с туфлями в руках.