Неравнодушные - Шанс для таланта (джен)

В дверь коротко постучали, и на пороге, сверкая глазами, возник Клайв Оуэнс. В его руке слабо трепыхался пергаментный самолётик.

— Сэр, Скримджер сообщил: они его задержали.

Каррок Шаффик, Глава Отдела тайн, тут же отложил доклад группы неравномерности пространства о последнем исследовании Арки смерти и торопливо поднялся из-за стола.

— Идём, быстро, — скомандовал он, уже на ходу накидывая на себя рабочую мантию.

Забрать этого субчика нужно было до того, как Главный аврор Грюм превратит его в ростбиф. С хорошими зельеварами в стране давно уже напряжёнка: Слизнорт, безвылазно находившийся в Хогвартсе и не желавший дополнительной нагрузки даже за деньги, и Дагворт-Грейнджер — вот и все мастера зелий, которыми могла похвастаться магическая Англия. Каррок обязан был заполучить к себе в отдел волшебника, который способен сварить не просто полулегальную Амортенцию или Оборотное, но и запрещённое зелье «Шкурка саламандры», заставлявшее человеческий организм полностью регенерировать, заживляя даже самые невозможные раны, — и сварить так качественно, что их в Лютном с руками отрывали. У Отдела тайн было что предложить талантливому колдуну или ведьме, да и банальный шантаж никто не отменял.

— Виктория, — Каррок заглянул в кабинет своего второго заместителя Виктории Финниган, — оформляй перемещение задержанного... Как его зовут, Клайв?

— Северус Снейп.

— Вот, Северуса Снейпа, к нам. Это срочно, пока Скримджер не сменился. Заступит Грюм, и прощай наш потенциальный зельевар. Фитцуильяму передай, пусть соберёт всё, что сможет, на этого Снейпа.

— Я сам соберу, — вызвался Оуэнс. — Фитцуильям погряз в исследовании временной аномалии в лесу Дин.

— Хорошо, давай ты. И, Виктория, вызови ещё Дагворт-Грейнджера.

— Он сказал, что больше не собирается тратить своё драгоценное время на наши глупости, — грустно сказала пожилая ведьма. — Я предлагала оплату даже по тройному тарифу, но он всё равно не хочет нас консультировать.

— Дементор его зацелуй! Нашёл, когда ставить условия.

— А чем вас не устраиваю я, многоуважаемый сеньор Шаффик?

Обернувшись, Каррок встретился взглядом с итальянцем, которого по запросу Министерства полгода назад прислала международная гильдия зельеваров. Ди Тофано чуть насмешливо улыбался.

— Хотя бы тем, что одна ваша консультация по контракту стоит как два визита Дагворт-Грейнджера, — проговорил он сдержанно. Мордред бы побрал тех, кто загубил всю систему ученичества в магической Англии и выхолостил программу Хогвартса. Теперь студенты поголовно хотели либо аврорами быть, либо в квиддич играть, а для Министерства, между прочим, зелья варить некому, пришлось иностранного специалиста приглашать. — Без обид, Джакомо.

— Без обид. Но пару простейших исследований на авторство зелья я могу сделать и бесплатно. Так сказать, в благодарность за наше длительное и плодотворное сотрудничество.

— Это ваше «бесплатно» очень настораживает, учитывая, что до окончания контракта остался месяц. Министерство всё равно откажется его продлевать, даже если вы нам собственноручно философский камень изготовите, — Каррок вздохнул, а про себя подумал, что итальянский мастер зелий — это, конечно, гигантские траты из и так небольшого бюджета, но в то же время и снадобья высочайшего качества, и статус (не каждое магическое государство могло похвастаться специалистом подобного уровня), и консультации практически в любое время суток. Да и на многие вещи итальянец смотрел иначе, что порой очень помогало. Будь воля Каррока, ди Тофано работал бы на Министерство вечно.

— Перестаньте, — поморщился тот, — я же нормальный маг, а не тёмная тварь какая. Самому интересно пообщаться с вашим таинственным зельеваром. Могу поклясться, что потом никакой оплаты не потребую.

Каррок мысленно махнул рукой.

— Хорошо, но не рассчитывайте, что я забуду про клятву.

— Забудете? — итальянец расхохотался. — Каррок, чтобы я про вас так плохо думал?

В привычной беззлобной пикировке, в которую Оуэнс благоразумно не вмешивался, они быстро добрались до Аврората. Дежурившие там маги вытянулись в струнку при виде трёх волшебников из Отдела тайн и беспрепятственно позволили им пройти, даже не спросив, по какому вопросу и к кому. Надо будет потом переговорить со Скримджером, чтобы занялся дисциплиной парней. Если они так себя ведут и в патруле, и на вызовах, неудивительно, что тёмные маги набирают силу. А с Грюмом разговаривать бесполезно. Главного аврора интересовали исключительно аресты тёмных волшебников, что звучало очень правильно, а на деле оборачивалось многими неприятностями для Аврората, судебными исками в Визенгамот и поломанными судьбами людей, потому что Грюм в последнее время заимел привычку хватать всех без разбора, по малейшему подозрению. Он не пускал к задержанным адвокатов, допрашивал много часов подряд, не гнушался угроз и несанкционированного применения Веритасерума. Когда же ошибочно арестованных волшебников отпускали, Грюм и не думал приносить извинения —считал, что поступает исключительно правильно, и все должны это понимать. За него извиняться приходилось то Скримджеру, то самой Дженкинс, если к Грюму попадал более-менее знатный чистокровный маг. Уважения и популярности Аврорату это не добавляло. Карроку всё чаще казалось, что Грюма по-хорошему надо бы обследовать в Мунго, но увы, без видимых на то оснований, то есть ран, Главного аврора никак не удалось бы упечь в больницу.

Скримджер обнаружился в первой допросной. Небольшую комнатку напополам делила стена заклинаний: со стороны входа было прекрасно видно и слышно, что происходит на второй половине, а вот находившегося там, за барьером, волшебника чары полностью изолировали.

— Спасибо, что так оперативно, — проговорил Скримджер, приветствуя всех энергичным кивком. — Будет лучше, если к окончанию моей смены не останется никаких доказательств, что ваш зельевар тут был. О, Каррок, опять ты в этом вашем капюшоне.

— Какие-то проблемы? Для невыразимцев ввели запрет на стандартные мантии, а я не в курсе?

— Да нет, просто жаль, что на лицо твоё посмотреть не смогу, — загадочно отозвался заместитель Главного аврора.

Он отодвинулся в сторону, и Карроку стал виден простой деревянный стол на второй половине помещения, за барьером чар. Только вместо опытного, умудрённого возрастом и непростой жизнью в Лютном колдуна за столом, положив на него руки, сидел парень, подросток. Неопрятный, неухоженный: рукава чёрной застиранной мантии были ему коротки и едва доставали до запястий, длинные волосы грязными прядями закрывали практически всё лицо, оставляя видным только неожиданно внушительный нос.

— Вы кого арестовали? — вырвалось у Каррока прежде, чем он совладал с разочарованием. — Это же несовершеннолетний пацан. Да он только доставляет зелья в Лютный, а вы...

— Ну, не скажи, — оскорбился Скримджер. — Мои парни перед тем, как этого молодчика задержать, часть разговора послушали, и я тебе скажу: простой посыльный так, как он, во всяких этих травках разбираться не будет. На оборотку, кстати, мы его уже проверили. Чист.

— Позвольте мне взять у него образец крови. Установление авторства зелья займёт всего несколько минут, — вступил стоявший у самой двери ди Тофано.

Каррок и сам прекрасно знал, что это быстро. Знал он и то, что в волшебном мире всё, что угодно, могло оказаться не тем, чем представлялось на первый взгляд. Однако вообразить портал в одно из закрывшихся давным-давно параллельных измерений было куда проще, чем принять тот факт, что умелым зельеваром, поставлявшим в Лютный под заказ редчайшие зелья, оказался подросток. Да это же курс шестой Хогвартса примерно, ну, что они там умеют? Особенно после того, как Дамблдор, никого не слушая, подогнал программу под слабосилков-маглорождённых.

— Так что, забираете его? Я долго прикрывать не смогу. Выйдет завтра Грюм и отправит парня на постоянную прописку в Азкабан. Вряд ли у него найдутся заступники, да Аластору и сам Министр не указ, если уж шлея под мантию попала.

— При нём что-то ещё было? — спросил Каррок, оттягивая момент окончательного решения.

— Само собой. Вот опись, всё изъято и зафиксировано. Я, конечно, не мастер зелий, но думаю, что изловили всё-таки того, кого надо.

Ди Тофано, так и не получивший ответа на свой вопрос, попытался заглянуть в переданный Скримджером пергамент, но Каррок, быстро пробежавшись по списку глазами, сунул его в карман мантии.

— Да, забираем со всеми вещдоками, Руфус. Мои ребята пришлют запрос.

— Слава Мерлину, хотя бы одной головной болью меньше.

— Мне всё-таки нужно взять у него кровь.

Скримджер молча посторонился и махнул волшебной палочкой, чтобы чары пропустили итальянца к задержанному подростку. Каррок с интересом наблюдал за процедурой, вернее, за реакцией этого Снейпа на неё. Подросток молчал. Ди Тофано кратко, но ёмко объяснил, что и для чего будет делать, произнёс обязательную клятву о непричинении вреда, однако Снейп так и не проронил ни звука. Руку он протянул неохотно и сразу же отдёрнул, едва ди Тофано залечил сделанный Секо порез.

— Он так и ничего не произнёс после задержания? — негромко спросил Каррок.

— Угадал, — вздохнул Скримджер. — Не понимаю, на что надеется. Видно же, что бедняк. Но гонора...

Да, к прелести самого безбашенного возраста добавлялся ещё и заметно тяжёлый характер. Каррок недовольно покачал головой. Не на такой результат от этой спецоперации он рассчитывал, совсем не на такой. Но всё равно делать было нечего. Зельевар этот Снейп (что вряд ли) или простой посыльный, нужно сначала забрать его, а потом уже разбираться, не то Грюм действительно сгноит парня в Азкабане.

То, что гонора и гордости у него было хоть отбавляй, Каррок удостоверился лично и довольно быстро. Когда они с Оуэном, оба в стандартных мантиях невыразимцев с активированными чарами сокрытия лика (которые заставляли собеседника видеть вместо человеческого лица сгусток клубящейся тьмы), Снейп вскинулся, заметно напрягся, но всё-таки сдержался и промолчал. Правда, лицом он не очень хорошо владел: за несколько секунд на нём сменились изумление, недоверие и страх, а закончилось всё неожиданно таким пренебрежением, словно это Снейп был невыразимцем, а Каррок с Оуэнсом преступниками. Очень любопытное поведение. Видимо, Скримджер всё-таки ошибся, и у этого бедно одетого и чересчур худого парня имелись связи и покровители, раз он не струхнул и не начал тут же каяться. Настроение Каррока, и так не особо радостное, резко упало много ниже нуля. У него имелись, конечно, инструменты влияния даже на упёртых и наглых подростков, но вот против разочарования в данный момент ничто не могло помочь. Несмотря на заверения Скримджера в успехе, Каррок не воспринимал случившееся иначе как провал. Он возлагал большие планы на этого колдуна, рассчитывал подкупом, лестью или шантажом (Отделу тайн не принято отказывать!) склонить мага к сотрудничеству, а уж вопрос с обучением и приобретением статуса хотя бы подмастерья можно было со временем решить. Но подросток? Пикси его закусай, с ним-то что делать?

Снейпа перевели в одну из нескольких камер предварительного заключения, что имелись при Отделе тайн, и Каррок распорядился, чтобы парню принесли поесть. Встречаться лично он не торопился: прежде хотел изучить задержанного, что из себя представляет этот Северус Снейп и чем мог пригодиться отделу. К тому же, наглецу полезно будет посидеть в одиночке и помучиться. Репутация Отдела тайн играла на руку Карроку: если тот же Аврорат стараниями Грюма никого уже особо не страшил, то к невыразимцам даже в нынешнее неспокойное время относились с почтительным благоговением и опасением.

Меньше чем через четверть часа в кабинете возник ди Тофано с результатами исследования. Чуда не случилось: «Шкурку саламандры», с фиалом которой и задержали Снейпа, сварил он сам. Каррок, услышав итог, на мгновение прикрыл глаза. Ясно, всё-таки придётся определяться, что делать с парнем. Как неудачно-то.

— Позволите посмотреть, с чем его задержали? — неожиданно кротко попросил итальянец.

Прежде ди Тофано так себя не вёл. Его взрывной темперамент за полгода не раз показал себя во всей красе, и подобное смирение могло означать лишь одно — ди Тофано позарез нужна информация. Разглядел что-то в арестованном парнишке? Сделав вид, что ничуть не удивился, Каррок передал ему полученную от Скримджера опись. В ней, на первый взгляд, не было ничего интересного: волшебная палочка, ножны для неё на предплечье, переноска для зелий, парочка мешочков с толчёными когтями летучих мышей и шерстью магической разновидности паука-птицееда, — вот и всё, если не считать скудного перечисления и описания весьма заношенной одежды.

— Поделитесь своими размышлениями, Джакомо?

— Могу я с ним встретиться? — снова спросил тот, как будто не услышав Каррока.

— Нет, не раньше, чем с нашим зельеваром поговорю я.

Итальянец кивнул, не особо удивлённый таким решением.

— Это будет либо вечером сегодня, либо завтра с утра, зависит от того, когда Оуэнс принесёт мне данные. И всё же... — Каррок положил подбородок на сцепленные руки, пристально глядя на собеседника. — Допустим, что этот Снейп варит сложные полулегальные и нелегальные зелья самостоятельно. Насколько велика вероятность, что он работает один?

Вообще все улики, собранные в ходе расследования, которое и вывело Отдел тайн на таинственного зельевара, прямо на это и указывали. Лютный переулок и все прочие прилегавшие к нему аналогичные улочки давно уже были поделены на сферы влияния. Горбин и Беркс под прикрытием не очень законной лавочки держали практически весь рынок контрабанды. Хескетты контролировали торговлю запрещёнными растениями и магическими животными; поговаривали, что они за плату могли и тёмную тварь какую достать на ингредиенты, даже оборотня. А зелья много лет были под крылом Уокхемов, немногочисленного по меркам Лютного, но крайне сплочённого и скорого на расправу клана. В криминальном мирке, что начинался у конца Косой аллеи, законы Министерства магии не действовали, каждый выживал, как мог, и зубами выгрызал своё место под солнцем. Не договорившись с теми же Уокхемами, нельзя было и думать о том, чтобы продавать зелья кому-то из дельцов Лютного. Один раз, может, и пронесло бы, но на другой наглец получил бы либо Аваду в спину, либо Секо или банальный отравленный кинжал туда же. Но лавочники и перекупщики, с кем в условиях чар конфиденциальности удалось переговорить, в один голос утверждали: новый поставщик к Уокхемам на поклон не ходил. Те его, кстати, тоже искали, но мордредов зельевар просто параноидально осторожничал и перестраховывался. Единственную оплошность он допустил только сегодня, так что, наверное, пацан должен был благодарить, что первыми его схватили сидевшие в засаде авроры, а не нанятые Уокхемами головорезы. Не то бы не в камере сидел, а хладным трупом на задворках Лютного валялся.

Но, Мерлин, парню от силы шестнадцать лет! Даже если поверить в гениальность и талант, ему явно должны помогать. Весь вид Снейпа буквально кричал о том, что он не может позволить себе ни дорогостоящее, качественное оборудование, ни не менее дорогие ингредиенты для многих зелий. А это абсолютно разные вещи — одинокий выскочка или часть новой, неизвестной пока Отделу тайн или Аврорату преступной шайки. Если верным окажется второе, Каррок при всём своём желании не сможет прикрыть парнишку от ответственности. Да что там, он не будет иметь никакого морального права брать на работу бандита.

— Я бы посмотрел сначала на результаты обыска в его доме и поговорил бы с этим сеньором Снейпом. Тогда уже однозначно скажу, один он работает или нет.

— Но теоретически?

— Теоретически «Шкурку саламандры» можно приготовить в одиночку, без ассистентов, но тут нужен уровень мастера, это раз, и очень хорошие память, концентрация и внимательность. Да, и недюжинная магическая сила. Зелье готовится дольше большинства других, действий слишком много. Задержанному сеньору сколько? Всего шестнадцать? В таком возрасте молодые люди редко обладают нужными качествами. Но один процент я оставляю на тот случай, что в вашей тюрьме, Каррок, сидит настоящий самородок в области зельеварения.

— Ясно. Вы получите копию протоколов обыска, когда они у меня будут, а посещение…

— Про посещение я помню.

Пребывавший в странной задумчивости ди Тофано отбыл, не отпустив ни одной едкой шпильки в адрес Каррока и его непонимания тонкого искусства зельеварения. Но поразмышлять о поведении итальянца не удалось — явился Оуэнс с собранной информацией о задержанном и протоколами.

В возрастной оценке Каррок, как и полагал, не ошибся. Северус Снейп родился девятого января шестидесятого года, шестнадцать лет, только что закончил пятый курс Хогвартса. Полукровка: мать урождённая Принц... Принц! Это многое объясняло. Их семейство несколько веков плотно сотрудничало с Министерством и считалось лучшими зельеварами не только магической Англии, но и всей Европы. Однако, непонятно почему, Принцы стали вырождаться, и каждое новое поколение получалось куда менее талантливым и способным, чем их предшественники. Когда Каррок возглавил Отдел тайн, следы Принцев и вовсе затерялись. Некогда богатый и знаменитый род окончательно сошёл с политической и научной сцены страны. Поговаривали, что они уже с век назад лишились своего поместья, что у старика Августуса Принца (последнего, кто варил зелья для невыразимцев) не осталось наследников-магов, одни сквибы, что их прокляли завистники с континента (фамилии назывались самые разные, вплоть до потомков Медичи и Борджиа), но Принцы издавна жили затворниками, так что никак нельзя было узнать. А потом уже — и не у кого. И тут такой… сюрприз.

Итак, мать Принц, отец — магл. Братьев-сестёр нет, друг только один, маглорождённая ведьма Лили Эванс, ровесница Снейпа, и то, если верить сводке, дружбу они разорвали в конце учебного года. Одиночка и язва, бедняк и... О, факультет Слизерин. Каррок почувствовал себя так, словно у него открылись глаза. Полукровка из некогда чистокровной и именитой, а ныне исчезнувшей семьи — и на Слизерине. Вот откуда ноги растут у гонора, непомерно раздутой гордости и поразительного бесстрашия. Ведь в последнее время Слизерин волей-неволей ассоциировался у многих волшебников с Пожирателями смерти.

Впрочем, так их пока что именовали только газетчики и, что неожиданно, сам Альбус Дамблдор. Последний намёками и осторожно, через своих сторонников, но факт оставался фактом. А сами они предпочитали называться Рыцарями Вальбурги, клялись, что не имели никакого отношения к резкому росту тёмномагических преступлений против магов и маглов, и, как и их лидер Том Риддл, ратовали за сохранение самобытных законов магического мира. Эти волшебники, в число которых входили сам Абраксас Малфой с сыном, Октавиус Нотт, семейства Блэков, Лестрейнджей и ещё много кто, не скрывали, что ненавидели и презирали маглов, а заодно ещё и маглорождённых волшебников. Подобные настроения испокон веков витали на Слизерине, а в последнее время появились слухи, что молодёжь-старшекурсников именно с этого факультета активно агитировали вступать в ряды Рыцарей Вальбурги и поддерживать антимагловские идеи. Вербовка несовершеннолетних была сама по себе очень низким и мерзким поступком, так что, как человек, муж и отец, Каррок в Томе Риддле сильно разочаровался. Но, как Глава Отдела тайн, не мог не отметить простоту и результативность идеи Наследника Слизерина, который вёл за собой магических консерваторов. Кому проще всего задурить голову? Недавним подросткам, само собой. Того же Снейпа и допрашивать не нужно, чтобы узнать, что он как минимум сочувствовал Рыцарям, а как максимум уже вступил в их ряды. Наверняка парень рассчитывал, что богатые и известные друзья со школы или те аристократы, что обещали своё покровительство, вытащат его из заключения, потому и молчал. Ну-ну. Карроку даже стало немного жаль пацана. Такие, как он: не видевшие ещё жизни толком, наивные и порывистые из-за играющих в крови гормонов, — для сильных мира сего являлись лишь пешками. Никто из чистокровных и благородных магов и пальцем не пошевелит ради нищего полукровки, уж каким бы талантливым он ни был.

Обыск дома Снейпа, располагавшегося в каком-то магловском городишке под названием Коукворт, дал ещё больше пищи для размышлений. Поначалу, читая отчёт, Каррок не обнаруживал для себя ничего нового. Само поселение было небольшим и состояло преимущественно из жителей среднего достатка, но дом задержанного находился там, где жили совсем уж бедняки. Грязный и запущенный, как и сам Снейп. Магла Тобиаса Снейпа там не оказалось, и позже его обнаружили в полицейском участке, а Эйлин Снейп вот уже несколько месяцев как обрела своё последнее пристанище на местном кладбище. Судя по дате на кресте, женщина скончалась незадолго до возвращения сына из Хогвартса. Да, это был серьёзный удар для пацана: во-первых, всё-таки мать, во-вторых, последний близкий ему волшебник, если вспомнить ссору с единственной некогда подругой. Опрос соседей (с небольшим Конфундусом, но кто станет обращать внимание на такие мелочи) и самого мистера Снейпа продемонстрировал, увы, классическую картину, когда супруг-магл так и не смог принять магический дар у своего спутника жизни. Тобиас Снейп регулярно избивал жену и сына, пока тот не вырос и не набрался сил, чтобы давать отпор. Да, выросший в атмосфере ненависти и побоев от своего отца-неволшебника Северус Снейп был идеальным кандидатом на то, чтобы всецело, душой и сердцем поддерживать Рыцарей Вальбурги.

Лаборатория, кстати, в доме нашлась, правда, по факту оказалась подвалом. В отличие от остальных помещений там царил безукоризненный порядок, имелось недешёвое зельеварческое оборудование, инструменты и тому подобное. А в комнатах наверху мебель буквально на ладан дышала. Парень, похоже, был ярым фанатом зельеварения. Немудрено, это, скорее всего, единственная для него отдушина в жизни. Слава Мерлину, что он работал один: размер подвала и список всего изъятого оттуда не позволяли сделать какой-либо иной вывод.

Ознакомившись с документами, Каррок снял с них копии и отправил ди Тофано. Пусть почитает, раз хотел. Может, наутро подкинет какую свежую идейку.

— Сэр, есть один момент, который не отражён в бумагах, — заметил Оуэнс, который всё это время тоже находился в кабинете и периодически то давал комментарии, то отвечал на вопросы. — Это не подтверждённый документально факт, поэтому и я не стал вписывать его в отчёт, но думаю, вам следует знать.

— Так говори.

— Вы же помните, что мои племянники учатся в Хогвартсе? Так вот, собирая досье на нашего зельевара, я решил спросить их, и они сказали, что Снейп первый в зельях во всём Хогвартсе.

— Да я уже как-то и не сомневаюсь, что он лучший ученик по этому предмету. Было бы странно услышать что-то другое.

— Нет, сэр, вы не поняли. Он знает о зельях больше, чем сам Слагхорн. Как говорит моя Китти, Снейп любое зелье приготовит на коленке и в обычной чашке, хоть рябиновый отвар, хоть Феликс Фелицис. Очень увлечён этой наукой и необыкновенно одарён в ней.

— Он и в Хогвартсе варит на заказ? — нахмурился Каррок.

— Как я понял, да. В чём-то я его понимаю: с таким происхождением и таким факультетом нужно самому крутиться и деньги зарабатывать, — задумчиво проговорил Оуэнс. — И, кстати, Слагхорн как раз-таки его не жалует. Мне сказали, он больше выделяет подружку этого Снейпа, маглокровку Эванс, хотя почти вся школа знает, что Снейп ей во многом помогал. С этой девушкой тоже весьма интересная история связана.

— Старина Слагги борется с конкурентом, — пробормотал Каррок, которому стало очень мерзко от собственной догадки. Уважения к Слагхорну он и так не испытывал, а с тех пор, как стало ясно, что Гораций не только как мастер-зельевар, но и как декан не особо надрывался, Каррок и вовсе стал презирать этого волшебника. Будь Слагхорн хорошим главой для факультета Слизерин, молодёжь там не вербовали бы вовсю! — А что с девицей случилось?

Поведанное Оуэнсом добавило крайне любопытный штрих к портрету Северуса Снейпа. Единственная подружка, с которой парень познакомился ещё до школы, бросила его после жуткой и некрасивой ссоры. К Снейпу, оказывается, несколько лет цеплялись отпрыски Поттеров, Блэков и ещё двое полукровок. Компания именовала себя Мародёрами, и это были весьма буйные, бедовые ребята, не раз нападавшие на слизеринца и некоторых других учеников, за которых некому было вступиться. Что-то такое Каррок и заподозрил, как только обнаружил невероятное количество записей о попадании Северуса Снейпа в Больничное крыло за все года обучения. А в конце пятого курса то затихавшее, то обострявшееся противостояние достигло своего пика: парень подвергся публичному унижению от своих врагов и в запале оскорбил девчонку, прибежавшую на помощь. На взгляд Каррока, ничего смертельного и непоправимого в слове «грязнокровка» не было, особенно, если его произнесли в состоянии аффекта и впервые — а Оуэнсу его племянники рассказали, что Снейп в своей Эванс души не чаял. Но девчонка разобиделась и не простила, наоборот, переметнулась в компанию Мародёров и стала постоянной спутницей Поттера-младшего, главного обидчика Снейпа.

— Мы точно говорим о Хогвартсе, а не о дешёвеньком магловском романе для дам? — на всякий случай уточнил Каррок, когда его зам договорил. Даже в пересказе, а не от первоисточника, история получилась с душком. Старо как мир: девушка бросила преданного, но нищего поклонника ради куда более перспективного и богатого кавалера. — Куда же, мне интересно, смотрят Дамблдор и деканы?

— Про деканов мало что могу сказать, знаю только, что у МакГонагалл эти Мародёры — любимчики, поэтому сами понимаете. А Дамблдору не до Хогвартса. У него цель поважнее, Риддла к власти не допустить.

— Так ушёл бы с поста директора, — вздохнул Каррок, впрочем, хорошо понимая, что Хогвартс Дамблдор не оставит по той же причине, по которой Том Риддл не прекратит дурить головы молодым слизеринцам.

Альбуса Дамблдора Каррок привечал не больше его оппонента. Несмотря на все уверения, что он не метил в кресло Министра магии, Альбус Дамблдор был самым что ни на есть честолюбивым политиком, ужасно не любившим проигрывать. Сказывались, видимо, собственные комплексы юношества из-за происхождения и мутной истории с гибелью сестры. Том Риддл, наследник Слизерина, с его программой против маглов был Дамблдору как красная тряпка для дромарога. Но вот какой парадокс: неважно, что за сторона — за союз с маглами или против обычных людей — победит, лучше волшебники жить не станут. Что Риддл, что Дамблдор давали много разнообразных обещаний, однако они преследовали свои собственные цели, это было очевидно. Простой народ оба рассматривали лишь как инструмент в достижении своих целей, хотя с трибун и из статей в «Ежедневном пророке» яро утверждали обратное.

— Хорошо, что ты всё-таки мне это рассказал, Клайв. Есть над чем подумать.

— Вы собираетесь забрать парня? — удивился Оуэнс. — Он же подросток.

— Его возраст, кстати, может стать его преимуществом, а может, и нет, — медленно проговорил Каррок, — я пока ещё ничего не решил. С наскока это не получится. Надо всё взвесить, определить риски… я допускаю даже, что мы сами мальчишку в Аврорат вернём, Грюму на растерзание.

Поздно вечером, перед тем, как отправиться домой, Каррок решил всё же заглянуть к Снейпу под дезиллюминационными чарами, чтобы тот не заметил. Собранные за день документы он брал с собой, подробно разбирать и анализировать, но было крайне интересно узнать, как устроился их зельевар в камере. Это многое могло сказать о нём. А пацан сидел на койке, прислонившись к стене и подобрав ноги. Ужин, стоявший на деревянном табурете у решётки, был не тронут. Хм. Неужели Снейп всерьёз считал, что он — настолько значимая фигура, чтобы сами невыразимцы нарочно приправили его еду Веритасерумом или каким-нибудь другим зельем, добиваясь показаний? На миг Карроку стало смешно, но он пригляделся к подростку и устыдился собственного злорадства. Поза, в которой сидел парень, не скрывала его болезненную худобу — следствие безрадостной, тяжёлой жизни. Взгляд Снейпа был устремлён куда-то вдаль, глаза блестели тревогой, а в частом, неглубоком дыхании чувствовался страх. Возможно, он в этот самый момент пытался понять, когда придёт ли за ним кто-нибудь из тех, кто якобы принял в свой клуб избранных. Точнее, придёт ли этот кто-нибудь вообще. Жаль. Пареньку ещё предстояло понять, что не так-то уж он и нужен своим покровителям, как они заявляли. Где же Каррок разглядел там гонор? По крайней мере, сейчас Снейп сплошь состоял из одиночества, волнения и непонимания.

За бумагами, так или иначе характеризовавшими маленького зельевара, Каррок просидел до самого утра. Хорошо, что домашний кабинет располагался далеко от спальни, иначе бы он ещё и Лотти спать помешал. Чем больше Каррок закапывался в пергаменты, тем яснее, чётче становился образ того, кто коротал наверняка бессонную ночь в камере предварительного заключения в Отделе тайн. Первоначальный, ещё до задержания, силуэт невероятно талантливого и изворотливого колдуна из Лютного размывался, превращаясь в одинокого, всеми позаброшенного подростка. Да, талантливого, Каррок это признавал, но осознававшего свою ущербность для магического мира, бедность и ненужность. Тяготевшего к зельеварению и тёмным искусствам и, по мнению окружающих, будущего ярого Рыцаря Вальбурги.

Версий, почему Снейп пустился во все тяжкие с темномагическими зельями, было несколько, но Каррок не стал размышлять, какая из них приоритетнее. В той гремучей смеси, какую представлял из себя парень, учитывая фамильный принцевский характер и трудное детство, наверняка сплелось всё. Желание доказать, что он ничем не хуже слизеринских и гриффиндорских аристократов, стремление поскорее заработать денег и прославиться, чтобы вернуть свою подружку, жизненно важная необходимость хоть чем-то отвлечься и не думать о потере двух самых близких для него людей… Вполне могло быть и так, что мать, пока была жива, как-то контролировала или одёргивала сына, но вот её нет, и пацан сорвался. По срокам, кстати, совпадало. Первые зелья от таинственного автора появились в Лютном зимой, но в единичных экземплярах. Парочку зафиксировали весной, а всплеск активности наступил, когда закончился учебный год в Хогвартсе. Просто раньше никто не думал, что искусный и неуловимый зельевар — обычный школьник.

Хотя какой он обычный? Обычные живут долго, счастливо обзаводятся семьёй, детьми, имеют стабильную работу и будущую безбедную старость. А Снейп («порывистый, резкий, злой на язык, бескомпромиссный, странный, увлекающийся, неуступчивый» — этими и ещё много какими эпитетами характеризовали парня в Хогвартсе), намеренно или случайно влезет в такое гиппогрифье дерьмо, из которого, вероятно, другого выхода не будет, кроме как умереть. И всё потому, что, даже обладая талантом и гениальным умом, пацан будет хвататься за любой способ доказать этому миру (но главное — самому себе) свою важность и значимость, вообще собственное право жить. Каррок видел подобное не раз, и никогда это ничем хорошим не заканчивалось. Всё-таки психологом он был от Мерлина и редко ошибался.

Утро встретило Каррока мигренью, от которой не помогло обезболивающее зелье, и итальянским зельеваром, который нетерпеливо нарезал круги возле его кабинета в Министерства.

— Каррок, — без предисловий начал ди Тофано, тут же проследовав за ним в комнату, — что вы собираетесь делать с задержанным сеньором Снейпом?

Своё решение Каррок вчера, то есть, технически уже сегодня принял. Он готов был дать парню одну попытку, но только одну. Не такой уж этот Снейп и великая птица, чтобы Отдел тайн пал перед ним ниц и уговаривал на сотрудничество. Тем более, судя по той информации, что удалось раздобыть, Снейп действительно поддерживал Рыцарей Вальбурги и, скорее всего, останется верным им, какие клятвы ни бери. С учётом растущей напряжённости и появления коалиций за Риддла и за Дамблдора уже в самом Министерстве, нужен ли Карроку волшебник, хоть трижды гениальный зельевар, но который в любой миг мог сделать что-то по чужой указке? Ответ очевиден. Оттого и шанс Снейпу давался ровно один.

Итальянец был взбудоражен и взвинчен. Каррок занял своё место за столом, а ди Тофано всё метался по кабинету, от избытка чувств то и дело всплескивая руками. Прежде Карроку не удавалось видеть известного и почтенного мастера зелий в подобном состоянии. Ди Тофано ни секунды не мог постоять на месте и смотрел то ли как гений, который много лет бился над решением неразрешимой задачи и наконец получил озарение, то ли как настоящий безумец.

— Что вы нашли, Джакомо?

Тот выудил из кармана мантии (которую, кстати, со вчерашнего дня не сменил, видимо, ночевал в лаборатории Министерства в очередной раз) целых ворох бумажек и увеличил их взмахом волшебной палочки. На столе Каррока рассыпались листы пергамента, полные расчётов и пометок, а сверху ди Тофано припечатал внушительную стопку записей учебником по зельеварению для шестого курса. Несчастной книге было очень много лет и читали её часто — обложка почти не сохранила оригинальный рисунок и надписи, а переплётом сильно истрепался и непонятно как держали страницы.

— Вам кто разрешил взять вещдоки?

— У вас под носом такое творится, Каррок, а вы заостряете внимание на глупостях! Он — гений!

— Кто гений?

Не то чтобы Каррок не понял, кто именно заслужил столь лестную характеристику — в конце концов, они только одного колдуна обсуждали, — но он хотел, чтобы ди Тофано высказался яснее. С доказательствами, фактами наконец! Итальянец поначалу был похож на поклонника Селестины Уорлок, впервые получившего возможность пообщаться с ней лично и чуть не сошедшего с ума от восторга, но теперь продемонстрированное непонимание привело его в ярость.

— Этот ваш Снейп! Самородок! Алмаз! Вы понятия не имеете, какое он сокровище!

— Вы правы, не имею. И не буду иметь, пока не услышу от вас нормальные объяснения.

Ди Тофано, остановившийся так резко, словно налетел на преграду, выдал длинную и экспрессивную тираду на итальянском. Ругань была настолько забористая, что артефакт-переводчик, который Каррок привык носить за время сотрудничества с присланным зельеваром, с ней не справился.

— Прошу меня извинить, — с усилием произнёс тот и, потерев виски, рухнул в предназначенное для посетителей кресло, зачем-то схватил и принялся листать учебник. — Я мастер зелий уже больше ста пятидесяти лет, и впервые за это время встретил волшебника с такими потрясающими задатками. Ему шестнадцать, но у него уже исследования на уровне… где же… А, вот! — найдя наконец нужную страницу, ди Тофано развернул книгу. — Взгляните! Забудем о том, что это учебник по высшим зельям, и разобраться в них самостоятельно сложно. Он переделал все рецепты!

Инструкция по приготовлению зелья удачи и вправду была полна пометок и примечаний, написанных убористым мелким почерком. Забрав у итальянца книгу, Каррок сам перелистал её — удивительно, но каждый из немногих рецептов, которые включил в «Расширенный курс зельеварения» Либациус Бораго, так или иначе был переделен. Некоторые содержали всего ничего правок, другие, исчеркав оригинальную рецептуру, Снейп переписал полностью, снабдив ещё и едкими комментариями насчёт умственных способностей автора, предложившего именно такой процесс приготовления зелья. А кое-где мелькнули пометки не только по зельям, но и по чарам. По крайней мере, такого заклинания, как Сектумсемпра, Каррок не знал. Снейп его раздобыл в одной из фамильных библиотек своих приятелей по факультету или придумал сам? После хвалебной оды, что спел парню ди Тофано, Каррок не удивился бы второму варианту, тем более, что рядом с названием заклинания знакомым уже почерком было написано (и густо подчёркнуто несколько раз) решительное «для врагов».

— Напиток живой смерти, Эйфорийный эликсир, Оборотное — я проверил в лаборатории, всё действует! — торжествующе воскликнул ди Тофано. Его глаза вновь заблестели предвкушением и чистым восторгом. — А выкладки по «Слезам Морганы» или расчёты для зелья, которое позволит оборотню в полнолуние сохранить человеческий разум... Я хочу с ним пообщаться, предложить ученичество и любую помощь. Этот юноша может совершить прорыв в зельеварении!

Каррок вернул ему учебник и спросил:

— Вы определили его гениальность всего лишь по нескольким переделанным рецептам? Неизвестно ещё, сам ли Снейп их переделал или...

— Ошибаетесь, сеньор Шаффик, — протянул уязвлённый его недоверием итальянец, — я всю ночь читал его записи из тех документов, что вы мне прислали. Уж поверьте, я знаю, о чём говорю. У иных кандидатов в мастера к экзамену имеется меньше наработок, чем у этого юноши. В гильдии равных ему учеников не было уже сотню лет, а то и больше.

Учитывая, что ди Тофано в Международной гильдии зельеваров занимал весьма серьёзный пост и состоял в дружеских отношениях с Грандмастером Медичи, его мнению в этом можно было доверять. Но такая сверхэмоциональная реакция... именно поэтому Каррок не любил работать с фанатиками своего дела: частенько случалось, что у этих волшебников чувства перевешивали доводы разума. С ди Тофано как раз это и произошло. Какой человек Снейп, что он из себя представляет, может, он убийца и темнейший маг — всё побоку. Главное, что в зельях он разбирался великолепно. Хотя это недоказанный факт. Каррок знал о гениальности Снейпа лишь со слов ди Тофано, а в объективность того уже нельзя было верить безоговорочно.

— Так что? Что вы решили делать с ним? — напомнил ди Тофано. — Если необходимо внести залог или заплатить штраф, я готов.

— Какой залог, Джакомо? Вы понимаете, что если дело получит официальный ход, парню прямая дорога в Азкабан лет на десять?

— И вы намерены дать этому делу ход? — итальянец прищурился.

— Сначала я с ним просто поговорю. Обрисую, так сказать, ситуацию, если за сутки ареста он ничего не понял. Но уламывать строптивого юнца — увольте! Снейпу уже шестнадцать. У него вполне сформировались характер и мировоззрение. Мы — Отдел тайн, а не воспитатели при Хогвартсе. Будет одно предложение и один ответ.

— Вы серьёзно? Вы же столько времени готовили операцию, чтобы заполучить себе этого зельевара, Каррок! Что случилось за ночь, что он вам стал не нужен?

— Новые обстоятельства открылись, Джакомо, новые обстоятельства. Я не могу их проигнорировать. Сдаётся мне, наш Снейп от моего предложения в восторг не придёт и от вашего — тоже.

Тот недоумённо вскинул брови — ах да, ди Тофано же не следил за перипетиями в политической жизни английских волшебников. За полгода жизни в магической Англии он, кажется, так и не посетил ни одного приёма что в Министерстве, что у знатных семей. Каррок объяснил кратко, в чём было дело, удостоился ещё более изумлённого взгляда и вопроса:

— Вашему Министру наплевать, что в стране назревает настоящее кровопролитие?

Каррок тяжело вздохнул. Даже посторонний человек, гражданин другого магического государства и то с полуслова понял, к чему всё шло. А госпожа Министр считала всех, кто заикался о большой угрозе вооружённого противостояния между людьми Риддла и Дамблдора, если их сейчас не угомонить, паникёрами.

— Вы же прямо по пути французов идёте, с их революцией. Только французы это в каком веке пережили? — ди Тофано наставительно поднял палец. — В восемнадцатом, к нашему времени как раз оклемались. Странно, что их опыт вас ничему не научил. Чем тут всё закончится, я и предположить не могу. И что делать, тоже непонятно...

Отвечать что-либо Каррок не стал. Пусть ди Тофано и давал клятву неразглашения, когда приступал к работе в Отделе тайн, даже при действующей клятве делиться с ним умозаключениями по последнему вопросу лучше не стоило.

— Никогда не понимал вас, британцев, — проговорил тот, так и не дождавшись никакой реакции. — Волшебников и так с каждым поколением всё меньше, нужно быть единым, сплочённым народом, а у вас каждый сам за себя. Вы возмущаетесь на всех сессиях МКМ или конференциях, что вас никто не любит и, случись что, не бросится помогать, но при этом сами делаете всё, чтобы к вам так относились. Я имел честь пообщаться и с вашими коллегами тут, в Министерстве, Каррок, и с несколькими из священных двадцати восьми. Знаете, что я увидел? Никому из них нет дела до соседа, друга, да что там — даже брата! Что уж говорить о таких, как наш юноша... Вам плевать на вашу же молодёжь, как она растёт, чем живёт и будет заниматься, зато потом вы заваливаете гильдии запросами на услуги, плачетесь и требуете, чтобы было подешевле. Конечно, это гораздо проще, чем с нуля помогать кому-то талантливому и ждать. А тут ещё вы знаете, что зреет раскол в стране, но ничего не делаете, чтобы его предотвратить.

— Решили покритиковать наше Министерство? — Каррок поморщился. Только политического диспута с итальянцем не хватало. Ди Тофано вряд ли имел в виду конкретно его, но всё же казалось, будто обвинения летели исключительно в адрес Каррока. — Так давайте я вам встречу с Министром организую, всяко больше пользы будет.

— Не переводите тему! — вспылил итальянец. — Вы прекрасно понимаете, что я прав. Я могу теперь даже объяснить, почему вы, бредивший этим зельеваром несколько недель, на самом деле так легко передумали бороться за него.

— Ну, так объясните.

— И подписать мальчишке приговор? Полно, Каррок! Вы знаете, что бы я сказал, если бы мне нечем было рисковать. Но мне есть чем, вернее, кем рисковать. Просто невероятно обидно было видеть, как вы, не перемолвившись с этим мальчишкой и словом, уже повесили на него ярлык и самоустранились. Поступили точно так же, как и коллеги! Я был о вас лучшего мнения.

Каррок стрельнул в него взглядом и ответил как можно вежливее:

— Рад, что не могу ответить вам тем же, Джакомо.

— Слава Локусте, что я родился в другой стране, где ни одному мажонку не позволят остаться ненужным сиротой и где такого болота, как у вас, бриттов, никогда не будет, — взмахом палочки уменьшив и забрав обратно принесённые документы, ди Тофано поднялся. — Не вижу смысла продолжать наш разговор, не то дойдём до настоящей ссоры. Повторю: штраф, залог, что угодно, Каррок. Если вам не нужен этот пацан, а он уже не нужен, я же вижу, отдайте мне его в ученики. Хотя бы раз в жизни сделайте что-то не ради выгоды или золота, как большинство ваших соотечественников, а ради спасения чужой души!

— Я дам вам знать, Джакомо, можно ли поговорить с задержанным или нет никакого смысла, — перебил его Каррок, не настроенный выслушивать ни ещё одну оду арестованному пацану или ругань в адрес Министерства, ни, тем более, нравоучения.

Итальянец осёкся, пристально посмотрел на него, но всё-таки произнёс:

— Надеюсь, вы меня услышали, сеньор Шаффик. Не хотелось бы под конец знакомства узнать, что вы не лучше других.

Отвесив издевательский поклон, зельевар вышел из кабинета так же стремительно, как и ворвался в него. Каррок мрачно посмотрел ди Тофано вслед и выдвинул нижний ящик своего стола, где притулилась початая бутылка огневиски. После такого разговора с утра пораньше не грех было бы и напиться, но он не мог себе позволить подобную слабость. Это было бы всё равно, что встать в главном атриуме Министерства и под Сонорусом согласиться с каждым из прозвучавших обвинений. Хотя что уж, они оба с ди Тофано знали, что итальянец, сказав немногое, на самом деле во всём оказался прав.

Хотел бы Каррок тоже, как и именитый зельевар, переживать и дёргаться только из-за того, как бы принять под крыло талантливого юнца. Не думать ни о том, как организовать нормальную работу при столь скудном финансировании, ни о мрачных настроениях, медленно, но верно усиливавшихся в обществе, ни о том, что Министерство погрязло в бюрократии, взяточничестве и нежелании улучшать жизнь своих граждан. Подобной свободной мысли Каррок, глава семьи и Глава отдела тайн, похвастаться не мог.

Его дети давно выросли и завели собственные семьи. Старший сын, Арктурус, двадцать лет как переехал в Америку и консультировал МАКУСА. Дочь Элатея жила во Франции, с их Министерством не сотрудничала, а создавала волшебные портреты на заказ. От Англии они были вроде бы далеко, но в то же время страшно близко, если действительно грядёт большое противостояние между аристократическими консерваторами Риддла и сторонниками идей Дамблдора о сближении с миром маглов. А оно грядёт, всё же Отделу тайн было доступно куда больше информации, чем могли получить со страниц «Ежедневного пророка» обычные волшебники. Однако, что самое ужасное, знаменитые и пугающие своей таинственностью невыразимцы этой ситуации могли сделать немногим больше, чем те самые обычные волшебники. Сколько рапортов о тревожном росте применения тёмных заклинаний и ритуалов Каррок подал Юджине Дженкинс? Сколько раз уже его ребят вызывали на консультацию авроры, а тех, в свою очередь, магловские полицейские, которые обнаруживали очередное «странное» убийство? Нужно быть полным идиотом, чтобы знать о существовании большой группы волшебников, крайне негативно настроенных к маглам, и верить, будто однажды они не перейдут от слов к действиям!

Ди Тофано сказал верно. Никому не было дела до всего того, что могло произойти и уже происходило. Британские маги обычно начинают шевелиться, лишь когда беда касается их лично! Вот и так задумаешься, может быть, открытое противостояние двух, не желающих мириться с существованием соперника сторон и не самое худшее? По крайней мере, не будет больше того болота, в которое превратилась магическая Англия.

От своих детей Каррок много слышал, как жили волшебники в других странах, всяко побольше, чем знали те же Дамблдор или Риддл. Там действительно нетрудно было пробиться наверх и получить всеобщее признание талантливому колдуну или ведьме. МАКУСА, например, отслеживал выдающихся магов ещё на уровне младшей школы, поддерживал стипендиями и грантами. Французы действовали по старинке, по принципу ученичества, как и итальянцы, и родная Англия, зато так хитро построили систему отбора, что из года в год получали хорошо обученных специалистов разных уровней. Про маглорождённых там тоже не забывали — те проходили адаптацию с раннего возраста и к окончанию старшего учебного заведения ничем не отличались по поведению и знаниям от чистокровных волшебников. Обидно было слышать такое, зная, что в собственном Министерстве чихать хотели как на маглокровок, так и на жаждущих знаний студентов? Обидно. А ведь это только то, что касалось работы с молодёжью.

В Министерство магии Франции, равно как и в МАКУСА, невозможно было попасть по блату или благодаря родственным связям. Будь ты хоть супругом самого Министра, без нужного образования, личных качеств и умений — не возьмут даже на должность обыкновенного секретаря. Русские, говорят, ещё дальше пошли: претендентов на работу в Магической думе тестировали с помощью Веритасерума и какими-то магловскими технологиями. А в Англии родители чуть ли не по наследству передавали свои должности в Министерстве детям или каким другим родственникам, ну, и деньги тоже многое решали в спорах, кто должен получить то или иное место. А, ещё Дамблдор пытался пропихнуть закон, чтобы маглорождённым дали преимущественное право перед чистокровными, если они претендовали на одну и ту же работу. Коалиция из аристократических родов, поддерживавших Риддла, дальше первого обсуждения в Визенгамоте этот законопроект не пропустила, но дискуссия в прессе не утихала полгода. Чем всё закончилось? Ничем! Конечно, в том виде, что предлагал Дамблдор, идея иного конца и не заслуживала, но кто мешал Министерству задуматься над решением проблемы, которая показала себя наконец? Нет, госпожа Министр и её многочисленные заместители вместе с главами департаментов предпочли просто закрыть глаза и работать, как работали, — то есть, делая вид, что всё хорошо и так.

Хорошо, что в стране за последние двадцать лет не появилось ни одного нового мага в статусе мастера. Дагворт-Грейнджер учеников не брал, отнекиваясь нехваткой времени. Слизнорт не желал каких-либо перемен в жизни, которые непременно начались бы с появлением подмастерья — будущего конкурента. Другие магические науки? Там было ещё смешнее и печальнее. Единственный действующий мастер-артефактор в стране — Флимонт Поттер, но его сын, судя по тому, что Каррок узнал в последние дни, не собирался продолжать семейную традицию. Альбус Дамблдор, мастер трансфигурации, тоже никому не передавал свои знания, хотя ему-то, директору Хогвартса, сам Мерлин велел обзавестись целой когортой учеников. Арифмантика и руны не пользовались особой популярностью, уже когда в Хогвартс поступил Арктурус, а к тому году, когда первокурсницей стала Элатея, отменили ритуалистику и ещё несколько предметов, как вредные для юных волшебников.

Хорошо, что в единственной волшебной школе страны творилось непонятно что: молодёжь активно вербовали участвовать в политических движениях, три факультета постепенно объединялись против четвёртого, объявив тех тёмными магами, чистокровные маги травили полукровок и маглорождённых, причём, с обеих сторон — что слизеринцы гриффиндорцев, что гриффиндорцы в лице Мародёров одного конкретного слизеринца и нескольких хаффлпаффцев из тех, что победнее. А весь преподавательский коллектив бездушно закрывал на это глаза.

Недалеко от них Каррок ушёл, недалеко. Вроде бы и трепыхался, пытался что-то изменить — не рядовой же он сотрудник Министерства в конце концов! — а когда дошло до реальных поступков… «Одно предложение и один ответ», а на остальное он собирался закрыть глаза точно так же, как и те маги, которых Каррок только что мысленно осуждал. Противно? Ещё как!

Он ещё раз взглянул на огневиски и решительно закрыл ящик. Снова положил перед собой пухлую папку с именем Северуса Снейпа на обложке и, распахнув её, посмотрел на колдофото, приколотое к первому же пергаменту. С небольшой карточки зыркал исподлобья непонятый и ненужный никому юнец, будущий — Каррок вздрогнул от понимания, — будущее пушечное мясо в предстоящем противостоянии.

Да, свой собственный зельевар, знающий, грамотный и именитый, Отделу тайн был, конечно же, нужен, и даже если в оценке способностей Снейпа прав Каррок, а не ди Тофано, всё равно этот юнец стал бы для невыразимцев ценнейшим приобретением. Однако, ещё раз поразмыслив, Каррок понял: ему гораздо нужнее знать, что, не имея сил сломать саму заплесневелую систему Министерства, он вытащил из её жерновов хотя бы одного волшебника.

Северус Снейп, препровождённый в допросную, выглядел бледным, взъерошенным, смотрел исподлобья, но пытался делать вид, что ему нисколько не страшно. Каррок, может, и поверил бы, но многолетний опыт подсказывал иное. Сотрудников Отдела тайн, когда они надевали рабочие мантии и активировали чары, боялись даже матёрые преступники из Лютного и последний в магической Англии некромант, которого арестовали и посадили в Азкабан в тысяча девятьсот шестнадцатом году.

— Мистер Снейп, — Каррок, проигнорировав предназначенное для него место, навис над сидевшим за столом пацаном. Разница в росте, да ещё и клубящаяся, с искрами молний, тьма вместо лица под капюшоном должны были заставить мальчишку распрощаться с остатками самоуверенности и начать наконец сотрудничать. — Думаю, вы знаете, почему вы оказались здесь.

Тот резко вскинул голову и несколько секунд, не моргая, вглядывался Карроку под капюшон. Бесстрашный, однако. Либо идиот, что совсем не вязалось с характеристикой его факультета. Был ещё и третий вариант, что Распределяющая шляпа по ошибке отправила к змеям льва по духу, но гриффиндорец не сумел бы так долго водить за нос Аврорат и дельцов Лютного.

— Шесть доз Амортенции, две дозы «Букета белладонны», пять флаконов Оборотного зелья и два «Шкурки саламандры», с одним из которых вас, кстати, и задержали, — Каррок сделал многозначительную паузу, давая Снейпу подсчитать, какой срок в Азкабане он заработал своими собственными руками в буквальном смысле. — Всё подкреплено свидетельскими показаниями, так что отпираться и молчать бессмысленно, мистер Снейп. Пятнадцать лет в Азкабане с полной конфискацией имущества и пятитысячным штрафом.

Это в лучшем случае. Если дело попадёт на особый контроль Грюму, то мальчишке светит и пожизненное, неважно, что ему ещё год до совершеннолетия.

Озвученный срок никакого впечатления на подростка как будто и не произвёл. Хотя тот перестал играть в гляделки и теперь смотрел прямо перед собой, но ни единого слова так и не произнёс. Впрочем, ни на что другое Каррок и не рассчитывал. Согласно той информации, что раздобыл Оуэнс, подобным образом в последние годы Снейп вёл себя и в Хогвартсе, когда случались очередные стычки с так называемыми Мародёрами. Молчал, не оправдывался и никого не обвинял. Немудрено: если племянники Оуэнса поведали ему правду, пацан давно уже должен был понять, что далеко не всегда волшебник, облечённый властью, поступает по справедливости и наказывает действительно обидчиков, а не жертву.

— Вас это не интересует?

Парень не ответил. Он и дышать своим непропорционально большим для худого лица носом умудрялся настолько тихо, что иногда Карроку казалось, будто он один в допросной. Нос, кстати, у парня тоже фамильный, принцевский, как и характер. Даже несколько удивительно, что Каррок раньше не догадался о возможном родстве этого Северуса Снейпа со самыми знаменитыми английскими ядоделами, ведь только они могли похвастаться столь внушительным обонятельным органом.

— Вижу, что нет. Видимо, мистер Снейп, вы полагаете, что в скором времени выйдете отсюда? Что была допущена ошибка, вас никто не видел, никто не опознает, или же что именитые друзья похлопочут за вас перед Отделом тайн? — На последних словах парень дёрнулся, обжёг Каррока коротким взглядом и так же быстро отвернулся. Да, опыта ему недоставало играть во взрослые игры, опыта и самоконтроля. С другой стороны, чего Каррок хотел, перед ним же практически ребёнок, в одночасье оставшийся в этом мире один. Озлобившийся за столько лет всеобщего пренебрежения, из-за потери матери и предательства подруги, но пока ещё ребёнок. — Я знаю, факультет Слизерин славится своей сплочённостью. Возможно, вы, как и остальные его ученики, тоже имеете право думать, что кто-то из бывших выпускников придёт вам на помощь.

Каррок намеренно выделил голосом слово «возможно» и не без удовлетворения заметил, что у парня забегали глаза. Да, неприятно слышать, что даже посторонний человек с лёгкостью отделяет тебя от других представителей твоего факультета, вознося их на невидимый пьедестал, а тебя оставляя у подножия. Как ни старайся, такие эмоции не скроешь, а именно эмоции от Снейпа и были нужны Карроку. Они развяжут парню язык, а что до того, что в глазах паренька Каррок станет врагом номер один, похуже даже его школьных неприятелей… так и не Карроку Шаффику теперь предназначался приз в виде юного гения зельеварения.

— Однако, если вы до сих пор не поняли, то вы под арестом уже больше суток, но вас всё ещё никто не ищет. Не уверен насчёт мистера Снейпа-старшего, а вот покровители, чьего заступничества вы так ждёте, мистер Снейп, точно не заинтересовались вашим исчезновением.

Он уже набрал была воздуха в грудь для очередной колкой фразы, когда услышал сухое и резкое:

— Мне дадут адвоката?

— А, хотите отправить весточку через него? Разумно. Само собой, вам предоставят адвоката. Только есть два «но», мистер Снейп, — Каррок добавил сладкого яда в свой голос, — ваше дело находится в юрисдикции Отдела тайн, что означает совершенно другую процедуру расследования и суда. Не каждый адвокат с Косой аллеи может работать с нами, что автоматически сужает круг возможных магов до, примерно, трёх-четырёх человек. Учитывая ваше финансовое положение, вы вряд ли можете позволить себе нанять кого-то вроде Алана Тричерса или Риндона Стаута. Значит, остаётся государственный защитник, но, увы, его график расписан на много недель вперёд. Мы, конечно, сообщим господину Кейну, однако вряд ли он сможет выделить время раньше, чем месяца через два-три. Не знаю, доживёте ли вы до его визита, учитывая ваш отменный аппетит.

Покривил душой Каррок, конечно, нещадно. Много адвокатов могло защищать волшебников, которых в чём-то обвинял Отдел тайн, для этого не требовалась какая-то отдельная лицензия или исключительные знания. Но Снейпу знать такое было совсем необязательно. Каррок намеревался не допустить того, чтобы парня вытащил кто-то из слизеринцев или сам Риддл, не дай Мерлин, поэтому информация об его аресте и не ушла дальше Оуэнса, Виктории и ди Тофано. О предоставлении Снейпу защитника тем более не могло идти речи! Формально это грубое нарушение процедуры магического законодательства, но для прочистки мозгов заплутавшего, самоуверенного подростка — самое то.

Надо отдать должное Снейпу, удар он выдержал с честью, но, скорее всего, просто потому что не поверил.

— Впрочем, ваш арест далеко не тайна, мистер Снейп. Думаю, если ваши друзья действительно заинтересованы в дружбе или хотя бы в ваших умениях, они найдут способ помочь.

— Что вам от меня нужно? — осмыслив последнее, выдал тот.

— Как что? Имена заказчиков, имена поставщиков, — Каррок сделал паузу и припечатал: — Имена тех, кто готов преступить закон, чтобы скрыть изготовление и сбыт запрещённых и тёмномагических зелий.

Судя по взгляду, каким обжёг его парнишка, Каррок мог даже пытать Снейпа Круцио, но ничего не добился бы. Верный, Мордред его побери! И это слизеринец? То ли со времён выпуска Каррока из Хогвартса слизеринцы стали больше походить на гриффиндорцев, то ли конкретно в случае Снейпа Распределяющая шляпа действительно ошиблась. Настоящий слизеринец уже давно бы смекнул, что ради той информации, которую только что озвучил Каррок в качестве предлога, никто бы не стал мариновать задержанного в Отделе тайн. Напоили бы Веритасерумом, записали бы все показания, и вперёд на заседание Визенгамота. А тут… Нет бы подумать, сообразить — тогда бы и разговор перетёк в другую, более конструктивную плоскость. Подросток, что с него взять.

— Я так полагаю, ответа не будет? — спросил он для проформы. Снейп упрямо стиснул зубы, глядя куда-то мимо. — Понимаю, но не одобряю. Вы могли бы сэкономить прилично времени и мне, и себе, просто всё рассказав. Возможно, тогда и наказание было бы помягче из-за сотрудничества со следствием. А то дождётесь, мистер Снейп, что, когда мы арестуем ваших заказчиков за покупку нелегальных и запрещённых зелий, они потопят вас.

Парень тихо, но многозначительно хмыкнул, вложив в этот звук всё, что думал по поводу прозвучавших обвинений в адрес его друзей-покровителей. Если бы Каррок не боялся испортить воспитательный момент, он бы покачал головой. Несмотря на все выпавшие ему испытания, этот Снейп слишком мало ещё видел в жизни, раз так верил в тех волшебников, что обещали ему когда-то защиту и поручительство. Будь расследование настоящим, маги, которых он пытался выгородить своим молчанием, без раздумий свалили бы всю вину на него. За много лет службы Каррок столько раз такое видел. Удивительно… нет, наверное, как раз неудивительно, что прижатые неоспоримыми доказательствами люди — что аристократ, что средней руки чиновник, что просто владелец какой-нибудь лавки в Косом переулке — вели себя абсолютно одинаково: изо всех сил пытались спасти свою шкуру за счёт кого-то другого.

Допрос продлился ещё около часа — сворачивать его раньше было бы слишком подозрительно. На оставшиеся попытки его разговорить Снейп предсказуемо ответил молчанием, лишь изредка, слыша уже прозвучавший вопрос в другой формулировке, картинно вскидывал бровь. Видимо, и хотел поинтересоваться, не держат ли его случайно за идиота, и не желал давать ни малейшей возможности что-то узнать о себе. Но и сказать, что он совсем расслабился и уверился в собственной безопасности, тоже было нельзя. За каждым движением Каррока (а он так и не сел за стол, предпочтя медленно прохаживаться по кабинету) Снейп следил куда более внимательно, чем ловцы высматривали бы снитч в финале чемпионата мира по квиддичу. Вот же глупец! Не физической расправы нужно опасаться — слов, слов! Кто, как не он, должен понимать, что неосторожно сказанное слово может превратить друзей во врагов, а возлюбленных заставить возненавидеть друг друга. Именно же многообещающими речами и заманивали в свои сети неопытных юнцов вроде него что Риддл, что Дамблдор.

Каррок сделал себе мысленную заметку потом, по окончании допроса, отправить Оуэнса ещё раз перевернуть вверх дном дом Снейпа в Коукворте. Возможно, они что-то упустили, и этот пацан в ближайшее время должен изготовить зелье для кого-нибудь из Рыцарей Вальбурги? Должна же быть причина, почему он так упрям в своём нежелании кого-либо сдавать и каяться самому! Конечно, возможно, у Снейпа имелся выход на таких воротил из Лютного, что за его жизнь никто бы не дал и ломаного кната, сдай он против них показания, но интуиция Карроку подсказывала, что совсем не в этом дело. Вероятнее всего, действительно есть какой-то заказ, и если парнишка не доставит зелье в срок, его начнут искать. Если догадка Каррока верна, то придётся повозиться. Нельзя, чтобы исчезновение Снейпа заметили. Каррок собирался продержать его в камере предварительного заключения столько, сколько потребуется, чтобы гениальные мозги прочистились от антимагловской чуши, которая вовсю гуляла по стране и оседала в головах молодого поколения. Кстати, вопросы о Рыцарях Вальбурги были единственными, на которых Снейп оживлялся и хоть что-то буркал в ответ. Очень бросалось в глаза, что он, не имея собственной звучной фамилии или полного галеонов сейфа, кичился самой возможностью принадлежать к статусному сообществу. Ещё и метал острые взгляды исподлобья, явно означавшие «Разве это запрещено?» практически на любое предположение Каррока, касавшееся Риддла или его выступлений. Так и хотелось врезать кулаком по столу и ответить зарвавшемуся юнцу, что не запрещено, пока не запрещено и то лишь потому, что отупевшие за долгие десятилетия безделья министерские чиновники не понимали, что грядёт. Увы, Каррок слишком хорошо знал этих ленивых, не желавших трудиться увальней. Министерство засуетится и начнёт запрещать, только когда невозможно уже будет скрывать, например, многочисленные подозрительные убийства маглов или когда словесное противостояние между поборниками магических традиций и сторонниками магловского прогресса перейдёт в кровавую бойню.

— Что же, мистер Снейп, раз вам больше нечего сказать, вас сопроводят обратно в камеру, — Каррок усмехнулся, — дожидаться адвоката. Советую всё-таки не пренебрегать казённой пищей, иначе до визита господина Кейна вы рискуете просто не дожить. Представляете, как обидно будет?

Его реплика, разумеется, осталась без ответа. Что же, первую беседу, можно сказать, Снейп выдержал с достоинством. Но поведение Снейпа в допросной нельзя принимать за абсолютную истину, к этой встрече парень готовился и наверняка много раз обдумал, что делать и говорить. Перед лицом опасности он собрался и походил на сжавшегося в комок дикого зверя, выбиравшего наилучший момент для смертоносной атаки. Придавала ли ему сил вера, что друзья-приятели или товарищи из Рыцарей Вальбурги по-слизерински не бросят и спасут его, или же Снейп всегда так реагировал, оказываясь перед волшебником, превосходящим по силе и статусу? Нет, скорее всего, здесь причудливо сплелись все факторы. А вот что будет с парнем, когда он останется в одиночестве?

Несколько раз за их крайне однобокий разговор Каррок начинал сомневаться, не зря ли всё это затеял — тратил время и силы, чтобы разубедить человека в его неправоте. Во время беседы Снейп не производил впечатление человека, который нуждался в том, чтобы снять розовые очки. Но напускные бравада и храбрость стекли с него, стоило Снейпу оказаться в одиночестве за решёткой. Каррок под чарами невидимости проследовал за его конвоем к камере и остался понаблюдать, когда двое сопровождающих ушли. Уверенный, что рядом никого нет, Снейп схватился за железные прутья двери, ткнулся в них лбом и застыл вот так, тяжело дыша и о чём-то мучительно раздумывая. Осунувшийся, бледный, сомневающийся… к моменту, когда Каррок ушёл, парень ещё стоял, мысленно ведя с самим какой-то спор. Слава Мерлину, значит, для него не всё потеряно, если есть, над чем подумать. Чем раньше пацан придёт к осознанию, что он ничего стоящего для своих друзей и сладкоречивых покровителей не представляет, тем, возможно, длиннее и счастливее будет его жизнь.

— Не слишком ли вы… — медленно проговорил ди Тофано, вынырнув из омута памяти, куда Каррок переместил случившуюся беседу практически без купюр. Раз уж итальянец собирался учить Снейпа, то должен был знать, с кем ему предстояло иметь дело.

— Резок?

— Напротив, мягки. У нас с такими гордецами разговор короткий — розги. Знаете, стопроцентный результат. Максимум после третьего раза всё выправляется.

— Альбус Дамблдор бы с вами не согласился, Джакомо. Он считает, что физические наказания только унижают волшебника как личность и никак не способствуют усвоению новых знаний.

Тот закатил глаза и насмешливо фыркнул, выразив этим самым всё, что он думал о новаторской позиции Дамблдора в педагогике. Да уж, воспитатель из Альбуса Дамблдора получился аховый, если припомнить и так называемую банду Мародёров, и откровенную вербовку на факультетах.

— А вы уверены, что этот спектакль так уж необходим? — помолчав немного, снова спросил итальянец. — Сколько вы собираетесь продержать его взаперти в камере?

— Пока не осознает, а случится это, я надеюсь, скоро. Я понимаю, Джакомо, вам не терпится познакомиться с ним и начать учить, но поверьте, ничего путного из парня, какой он сейчас, не выйдет. Он получит мастерство, а потом радостно прибежит сюда применять новые знания против маглов и вообще против всех, на кого укажут его патроны. Что вы так смотрите? — Итальянец и вправду выглядел растерянным, так что Каррок даже позавидовал немного его непониманию. — Забыли, о чём мы говорили утром?

— Нет, однако…

— И в моих воспоминаниях вы должны были видеть: этот мальчишка гордится, что его после Хогвартса с распростёртыми объятиями примут в Рыцари Вальбурги!

— Такой возраст, — пожал плечами ди Тофано, однако в голосе его не было полной уверенности, — все мы что-то да творили в шестнадцать лет.

— Возраст! Джакомо, вы не хуже меня знаете, если просто сделать вид, что ты как-то помог человеку, от которого все отвернулись, этот человек потом из чувства благодарности пойдёт за тобой на край света. Да, не все маги такие, но с вами «повезло». И потом, — Каррок побарабанил пальцами по столу и решил, что надо уж выдавать всё начистоту, раз он решил поделиться с зельеваром своими мыслями, — я уверен, мальчишка прекрасно понимает, что при существующей политике Министерства ему светит максимум место помощника аптекаря в Косом переулке. Это при условии, если он накопит достаточно денег на взятку кому надо. Риддл же со своими Рыцарями обещает перемены… а то, что за перемены платить придётся, скорее всего, кровью и кровью собственных друзей и однокурсников — право, никто из этих сопливых мажат, что толпами сочувствуют Рыцарям, и не думает.

— О, Локуста, я не думал, что у вас всё настолько запущенно!

Каррок невесело усмехнулся. Наверное, во всей магической Британии никто на самом деле не представлял масштаб будущего бедствия, что уж говорить об итальянце, который жил тут меньше года и редко выбирался куда-то дальше лаборатории.

— Утром вы сказали мне одну очень важную вещь, Джакомо. Вы попросили меня сделать что-то, руководствуясь сердцем. Я помню, — Каррок предостерегающе поднял руку, видя, что тот готов возразить, — вы выразились иначе, но суть та же. Просто вы можете сделать и сделаете из этого самоучки, возможно, гениальнейшего зельевара всех времён. А я хочу, чтобы он при этом ещё остался человеком, а не пополнил собой когорту тех подонков, за которыми охотится наш Аврорат. Если для этого мне придётся протащить этого пацана через семь кругов ада, я его протащу, зато буду уверен, что помог получиться приличному волшебнику.

В этот раз зельевар молчал куда дольше. Он медленно опустился в кресло для гостей, возле которого и стоял с тех пор, как закончил просматривать воспоминания в омуте, сцепил руки в замок и устало положил на них подбородок. Возможно... возможно, он уже пожалел о скоропалительном обещании взять в ученики Северуса Снейпа. Это лишь Каррок с высоты своего опыта сразу осознал всю сложность характера мальчишки, а ди Тофано был ослеплён восторгом, что нашёл юного гения и мог приложить руку к его обучению. Мда, обидно будет и больно, если Каррок и тут окажется прав. Однако, когда итальянец наконец заговорил, он произнёс совершенно другое:

— Я очень рад, что мы с вами на одной стороне, сеньор Шаффик.

Больше ди Тофано в процесс «перевоспитания» вмешиваться не пытался. Нет, он по-прежнему интересовался парнем, читал все доклады, что передавал ему Каррок, что-то помечал для себя, но терпеливо ждал, когда же ему позволят присоединиться.

Со Снейпом же Каррок не торопил события. Арест от Главного Аврора, к счастью, удалось скрыть, информация в прессу не просочилась, а если что и поговаривали в Лютном, так там имени пацана никто и не знал — у Снейпа хватило ума пользоваться псевдонимами. Его можно было со спокойной совестью держать в камере хоть целый месяц, парнишку действительно никто не искал, даже собственный родитель. Самому Карроку тоже было чем заняться: помимо стандартной текучки и исследований посыпались чуть ли не ежедневные запросы от Аврората. Помощь требовалась в расследовании подозрительных смертей маглов: те умирали едва ли не целыми семьями, на телах не обнаруживали никаких следов насилия, у маглов — взрослых, пожилых, даже детей — просто останавливалось сердце. Почти двадцать жертв меньше, чем за две недели и в разных частях страны... На ум приходило лишь применение Авады Кедавры, только доказать это было почти невозможно, а связать с Рыцарями Вальбурги — тем более. Но Каррок интуитивно чувствовал, что именно они и причастны. Разумеется, не высокородные особы вроде Абраксаса Малфоя или его сына, но какой-нибудь мелочёвка вроде задержанного Снейпа вполне могла и отметиться. Поэтому возиться с пацаном, как планировалось изначально, было попросту некогда, и если в первые пару дней допрос повторялся ежедневно, то к концу недели Каррок очень удачно про Снейпа забыл, и суток пять парень провёл в компании голых стен собственной камеры и изредка навещавших его надзирателей.

Эффект был, как говорится, налицо: мальчишка осунулся (правда, как доложили Карроку, голодовка закончилась сама собой ещё раньше), взгляд из уверенного превратился в затравленный, а в редких фразах гонора значительно поубавилось. Но он всё ещё упрямо молчал! Даже ни разу не попросил волшебников, проверявших его или приносивших пищу, передать своим друзьям, что его задержали. Перо с чернильницей и пергамент для показаний лежали на столе перед Снейпом каждую их встречу, и в последний раз парень, слава Мерлину, постоянно гипнотизировал их взглядом, а не пялился куда-нибудь Карроку за плечо. Только опять же ничего не сказал и не написал. Глупый, всё ещё надеялся на своих неизвестных покровителей, правда, похоже, эта надежда была уже на последнем издыхании: восхищений в адрес Рыцарей Вальбурги больше не звучало. Теперь Снейп предпочитал отмалчиваться, когда о них заходила речь, зато на его лице — не умел он себя держать, ой, не умел! — ходили желваки и краснотой проступали злость и обида. Заключение, допросы, смысла которых Снейп явно не мог понять, полное пренебрежение со стороны тех, от кого он наверняка слышал заверения в любой помощи, делали своё дело. Чувство безысходности росло и росло, неминуемо подводя паренька к той грани, за которой следовал срыв, и Каррок намеревался уже завершить всё это наконец буквально через день два, когда случилось непредвиденное.

Оуэнс вытащил Каррока на работу рано утром, в половину пятого, вызвав через камин. В чём было дело, Клав и сам не знал: ему, как дежурному по отделу, пришёл вызов пришёл от Скримджера, а тот просил как можно скорее прибыть на место, обещая уже там всё рассказать. Аппарировав по указанным им координатам, Каррок вместе с Оуэнсом оказались у одиноко стоявшего особняка на краю магловского городка Пемберли. Там уже вовсю шныряли с палочками наперевес авроры, а ещё десяток их кольцом стоял вокруг дома в оцеплении. Мощно фонили антимагловские чары. Что случилось, стало ясно с первого же взгляда, но после пояснений Скримджера Каррок понял: всё гораздо хуже, чем он мог предположить. Убита была уже не семья маглов, а волшебники: маг-полукровка, работавший в Министерстве, его жена-маглорождённая и двое дочерей лет восемнадцати-семнадцати, сквибки. И без специальных заклинаний чувствовалось, что от дома просто несло тёмной магией, и Каррок содрогнулся, представив, настолько жуткое колдовство там творилось. На трупы же несчастных, изуродованные пытками так, что они и на человеческие-то походили мало, не каждый аврор (а Скримджер взял с собой исключительно опытных и крепких нервами бойцов) мог взглянуть спокойно. Уж на что Каррок по роду деятельности насмотрелся на всякие ужасы и мерзости, и ему эта картина намертво врезалась в память: раскиданная по сторонам мебель, брызги крови, изломанные, как кукольные, тела и среди всего этого безумия — ярко-рыжие волосы одной из несчастных девушек. Собственно, единственное целое, что от неё осталось.

— Ритуал? — хрипло спросил Скримджер, когда Каррок, пройдясь по комнатам с первичной диагностикой, вызвал специалистов.

— Не думаю. Слишком хаотичная картина, тут очень много чего использовали.

Озвучивать дальше свои предположения Каррок пока не стал, у него было ещё слишком мало данных для подобных выводов. Однако первое, о чём он подумал после увиденного, — это заявление. Очень громкое заявление. Убийство семьи волшебников Министерству уже не замолчать, это не безымянные, никому неинтересные маглы. А жестокость преступления даст понять другим, что и с ними может произойти то же самое… Осталось понять, кто эти «другие» и за что их ожидает подобная участь.

— Руфус, а как вы так быстро оказались здесь? — озадаченно поинтересовался он у аврора. — Преступление совершили всего несколько часов назад, а снаружи не скажешь, что в доме что-то случилось.

Тот ответил тяжёлым взглядом исподлобья.

— Маглы сообщили в свою полицию, что над домом было странное сияние. Что-то вроде символа. Вот, даже нарисовали, — и он протянул клочок пергамента с каким-то схематичным наброском.

Каррок вгляделся в рисунок: чья-то неумелая рука изобразила череп и выползающую из его рта змею. И пускай змея была больше похожа на перекормленного флоббер-червя, а кривой череп не внушал большого страха, в целом картинка оставляла зловещее впечатление. Возможно, потому что всем оказавшимся на месте преступления было ясно: если неизвестный преступник или преступники заявили о себе таким жутким образом, то этот символ волшебникам предстояло увидеть ещё не раз.

Расследование, от которого Каррок заранее не ожидал ничего хорошего, скатилось в сумбур. Министру доложили сразу же, как только она явилась на работу, и уже через полчаса было собрано совещание, где Скримджеру и Карроку пришлось присутствовать, отложив на время непосредственно работу. Погибшая семья не была сколько-то известной: сотрудник министерского архива, домохозяйка и студентки магловского колледжа, — но в магической Англии давно уже не случалось столь жестоких и, на первый взгляд, беспричинных убийств. Имели место случаи кровной мести, разборки в Лютном, иногда недалёкие маглорождённые, не сумевшие нормально устроиться в волшебном мире, начинали промышлять грабежами, но никто не убивал волшебников целыми семьями! А оставленный над домом знак? Его успело увидеть довольно много маглов, и обливиейтеры трудились остаток ночи и половину дня, но информация всё равно дошла до магловского правительства, и Дженкинс имела по этому поводу неприятный разговор с их премьер-министром. Потому на совещании была зла, категорична и, не желая слушать объяснения, требовала раскрыть преступление в кратчайшие сроки. Вдобавок ещё и кто-то из авроров проговорился в Министерстве, новость попала в редакцию «Пророка», и уже к вечеру совы надрывались, разнося по всей Британии экстренный выпуск газеты. Ушлый главный редактор с говорящей фамилией Скиттер за неимением колдографий с места преступления привлёк к делу магического художника, так что рисунок черепа со змеёй, огромный над казавшимся крошечным домом убитых, украшал собой передовицу. Как будто самого убийства было мало, чтобы посеять панику!

Увы, антисовиный барьер ни Отдел тайн, ни Аврорат не могли себе позволить, так что на них обрушился просто шквал вопиллеров, полных злости и страха. Вопрос, почему невыразимцы и авроры протирают задницу, ничего не делая, пока убивают добропорядочных волшебников, был самым невинным из полившейся на всех грязи. Поручив разбор (даже, скорее, уничтожение) почты секретарю, Каррок всецело погрузился в расследование дела в Пемберли. Правильно замотивированный Оуэнс и спешно вытащенный из леса Дин Фитцуильям в рекордные сроки провели анализ по тем магическим следам, что нашли в доме: да, исключительно тёмная магия, но не ритуальная, как Каррок и предполагал. Все заклятия и проклятия относились к категории пыточных, многое было не просто запрещено Министерством давным-давно, но и уже успело забыться. Что самое жуткое — Аваду порезвившиеся в Пемберли уроды пожалели, и все четверо жертв умерли страшной смертью. А вот каким заклинанием повесили тот пугающий символ над домом, определить так и не удалось, и это дало Карроку ещё один повод для беспокойства. Кто-то возлагал на случившееся в Пемберли большие надежды, раз заморочился настолько, чтобы ещё и новые чары изобрести.

В обмен на быстрое заключение Скримджер поделился своими новостями по делу. Они выяснили возможный мотив убийства: семья Бадвуд, имея дочерей-сквибок, учившихся в магловском колледже, ратовала за сближение с миром обычных людей. Интервью с мистером Бадвудом даже опубликовали в «Пророке» за две недели до случившегося, и Альбус Дамблдор ссылался на него на последних прениях по закону о правах сквибов. Но стоило Скримджеру только заикнуться о подобном перед Дженкинс, как Министр замахала руками:

— Руфус, вы в своём уме? Представляете, что будет, если мы такое опубликуем? Да нас живьём съедят сторонники мистера Риддла, а потом ещё и иск впаяют за клевету!

Скримджеру пришлось промолчать, но Карроку он потом признался, что мысленно клял Дженкинс на все лады за трусость и нежелание признавать очевидное. Разумеется, против Рыцарей Вальбурги отсутствовали прямые улики, да и вообще любые отсутствовали, но если это действительно сделал кто-то из них (даже кто-то из просто сочувствующих), нужно было дать понять Риддлу, что Министерству всё известно. Возможно, лидер аристократов-консерваторов предостерёг бы сторонников от новых выступлений, либо выяснилось бы, что он не имел отношения к случившемуся. Карроку очень хотелось, чтобы случилось второе, но, проанализировав ещё раз все известные детали, он нашел доказательство в пользу первой теории.

— Руфус, как по-твоему, этот рисунок черепа со змеёй можно назвать меткой?

Заместитель Главного аврора, летевший из кабинета Министра после очередной порки, не разбирая дороги, остановился как вкопанный.

— Меткой? — задумчиво проговорил он. — Ну, если нанести её на какой-то предмет или пергамент, то может быть.

Каррок на мгновение прикрыл глаза.

— Каррок, ты что-то знаешь? Скажи мне!

— Увы, ничего такого, что можно предъявить в суде. Мои ребята собрали тут интересную информацию. В Хогвартсе среди слизеринцев и не только гуляет слух, что каждый желающий стать Рыцарем Вальбурги, пройдя испытание, уж не знаю какое, получает метку. Как знак принадлежности и верности.

— Как клеймо, что ли? Мордред, Каррок! И чего ты молчал, когда меня Дженкинс как сопливого стажёра строила?!

— Потому что это невозможно доказать, Руфус! Всё на уровне слухов, подтвердить показания официально никто не захочет, а мы не сможем их к этому принудить. Половина несовершеннолетние, половина принадлежат к знатным, аристократическим родам. Нет прямых доказательств — нет санкции на арест и обыск, а без неё ты к этим пацанам и пальцем не притронешься.

Минуту Скримджер мучительно раздумывал и разразился столь громкой и нецензурной бранью, что секретарь Дженкинс выглянул из оставшегося позади кабинета и велел вести себя прилично. Отчаяние и злость Скримджера можно было понять: с него требовали скорейшего раскрытия очень громкого дела, не позволяя даже смотреть в сторону вероятно причастных волшебников, не то что допрашивать их. Жизнь Руфусу осложняло ещё и то, что он остался фактически за Главного аврора. Едва стало известно о массовом убийстве магов, Грюм схватил первую попавшуюся боевую двойку авроров, недавних новичков, и, никого не предупредив, бросился зачищать Лютный. Почему он решил, что виновные находятся там, почему не взял с собой нормальную команду опытных бойцов, никто не знал. Грюма на следующее утро после его «операции» подкинули к дверям Мунго, полумёртвого, без одного глаза и без ноги, а тех двоих парней до сих пор не нашли. Как бы ещё воротилы из Лютного не взбунтовались из-за такого наглого и беспочвенного обвинения и не начали заливать кровью Косой переулок…

— Спасибо, что предупредил, — угрюмо буркнул тот, совладав с эмоциями. — Дам команду ребятам внимательно осматривать каждого, кого задержим. Авось тогда накопаем доказательства, от которых Дженкинс уже не сможет прятать голову в песок. А про метку… это твой зельевар подсказал?

— Он? Нет. Пацана мы отпустили со штрафом в полторы сотни галеонов.

— Не он варил, что ли? — переспросил Скримджер будто бы безразлично, но его выдал взгляд, внимательный и цепкий. Так пристально наблюдая за реакцией собеседника не задают вопрос чисто для поддержки разговора.

— Не он. Подрабатывал курьером, чтобы было на что еду купить. А искать дальше того зельевара… сам видишь, не до того сейчас.

Скримджер помолчал, пожевал губами и отрывисто кивнул. Разумеется, не поверил в озвученную версию, но добиваться правды не стал, и то спасибо. Значит, доверял Карроку настолько, чтобы не волноваться и переключить своё внимание на действительно стоящее дело.

Вспомнив после его вопроса о Снейпе, Каррок вернулся в свой кабинет, глянул на календарь и в немом изумлении опустился в кресло. Сутки, на которые он хотел оставить зельевара в покое перед тем, как дожать его наконец, растянулись в четыре раза. С той ночи, когда убили семью магов, повесив над их домом пугающий знак, прошло уже, оказывается, четыре дня. Для Каррока они слились в один: домой он не возвращался, отдыхать толком не отдыхал, существовал на бодрящем зелье и на кофе, который, слава Мерлину, всё ещё изумительно заваривала Виктория. Ну что же, четыре дня — значит, четыре дня. Для мальчишки так даже и лучше. После предположений Скримджера и того ужаса, что Каррок увидел в Пемберли, он чётко и ясно осознал: какой-нибудь пацан, такой же никому не нужный и потому гордый от того, что его наконец удостоили вниманием и вознаградили важным делом, с радостью пойдёт на преступление ради своего благодетеля, даже на убийство. Преданность можно заслужить достойными поступками, можно купить за деньги, но именно отчаявшиеся, отринутые всеми одиночки либо молодняк, жаждавший похвалы и признания, в своей фанатичной лояльности готовы были переступить черту закона, забыть о совести и вообще о человечности.

Нетрудно было понять, на что намекал Скримджер своим вопросом — что Каррок, возможно, прикрывал того, кто при других условиях мог быть причастен. Каррок тоже это понимал. Не сиди маленький зельевар под надёжным замком камеры, Каррок и сам усомнился бы в нём, несмотря на всё то, что узнал и услышал. Но как раз Снейп к нападению не причастен и, даст Мерлин, в ряды почитателей Рыцарей Вальбурги больше не вернётся. Это знание, как ни странно, согревало. Каррок думал, что за годы службы отучился сочувствовать тем магам, кого задерживал Аврорат или его собственный отдел, — это единственно верное решение, если он хотел долго и верно служить своей стране, при этом сохранив сердце и душу, не ожесточившись по отношению к своим родным. До встречи со Снейпом, нет, до той взбучки, что устроил Карроку ди Тофано, так оно и было. Мальчишка… Каррок не жалел его, совершенно не жалел: несмотря ни на что, Снейп имел выбор в этой жизни, выбрал он только неправильно. Однако самую малость Каррок симпатизировал пацану. Его уму, его характеру, верности — они достойны лучшего применения, но при нынешних реалиях магической Англии, никому не были нужны. Кто бы сказал ещё месяц назад, когда Каррок с азартом гончей выискивал неизвестного зельевара, чтобы заманить его в Отдел тайн, что с таким же азартом он будет промывать этому самому зельевару мозги и выпроваживать из страны, чтобы одной сломанной судьбой в магической Англии стало меньше! И ведь взрослый человек, который верил в магию, но не в чудеса и, уж тем более, не в людскую благодарность. Хотя неважно, услышит ли он когда-нибудь от повзрослевшего пацана простое «Спасибо». Если Снейп займёт достойное место в жизни, этого будет достаточно.

Размышления Каррока прервало появление в кабинете дежурного.

— Сэр, задержанный Снейп просит о встрече.

— Просит о встрече, значит… — Каррок усмехнулся. Он быстро черкнул несколько строк ди Тофано, чтобы готовился к встрече, отправил послание его самолётиком через камин и поднялся. — Ну что же, пойдём поговорим.

Когда он, традиционно облачившись в форменную мантию, зашёл в комнату для допросов, Снейп уже сидел за столом, подвинув к себе письменные принадлежности. Видок у парня был неважный, видимо, последние дни он совсем не спал. Ничего, ему полезно.

— Вижу, вы начали думать головой, мистер Снейп, а не тем, что вам её заменяло. Это похвально.

Пронзительный взгляд, который метнул в него мальчишка, едва Каррок сел напротив, был полон злости, раздражения и в то же время страха. Шумно вздохнув, Снейп взял перо и уже занёс было руку над пергаментом, но остановился.

— Вы можете ответить мне на один вопрос?

— А вы считаете себя вправе спрашивать? — искренне удивился Каррок. Вот же маленький, упрямый засранец! Рано, выходит, Каррок посчитал, что Снейп сдался. Осознай пацан и вправду всю безысходность своего положения, то не разговаривал бы в такой вызывающей манере.

— И всё же? — настойчиво переспросил тот.

Каррок окинул его изучающим взглядом — мальчишка смотрел прямо, не мигая и так стискивая перо в кулаке, что чернила запачкали ему ладонь. О, Снейп прекрасно понимал, что ни требовать, ни просить уже не имел права, и от собственной наглости его била мелкая дрожь, но он был полон решимости добиться своего и любой ценой.

— Что у вас за вопрос, мистер Снейп?

— Зачем вам всё это? Я не понимаю. — Парень отложил измочаленное перо. На его бледных губах появилось жалкое подобие улыбки превосходства. — Вы могли получить нужные сведения в первый же день, просто допросив меня с Веритасерумом, но вместо этого держите в тюрьме.

— Это всего лишь камера предварительного заключения. Вы настоящую тюрьму ещё не видели.

Тот сверкнул глазами.

— Какая разница? С чего вдруг такой интерес у Отдела тайн именно ко мне? Вы меня почти две недели убеждали, что не будут искать, — его подрагивающий голос неожиданно сорвался, — в этом, что ли, дело? Хотели показать, что я никому не нужен? Так я это прекрасно знаю и без вас!

— Сядьте! — скомандовал Каррок вскочившему в запале подростку, и тот неуклюже, разом растеряв все силы, плюхнулся обратно на стул.

Снейп тяжело дышал, как при лихорадке, продолжал смотреть исподлобья, но головы не опускал. Каррок задумчиво рассматривал его покрытое бисеринками пота лицо. Недооценил он парня, недооценил.

— Низкой самооценкой вы, мистер Снейп, оказывается, не страдаете, раз возомнили, что Отделу тайн есть дело до вашего перевоспитания.

Тот несколько секунд недоверчиво смотрел на Каррока и опустил голову, сдулся. Прости, Северус Снейп, но это для твоего же блага.

— Однако в целом, вы правы, — Каррок решил немного подсластить пилюлю. — Вам не предъявили обвинения лишь потому, что ваши знания заинтересовали Отдел тайн. Но прежде, чем заговорить о возможном сотрудничестве, мы должны были выяснить, что вы из себя представляете, мистер Снейп, и кому будете верны. Не скажу, что нам понравилось то, что мы о вас узнали.

— Перекупить решили?

— Несовершеннолетнего подростка, которому светит тюрьма? Помилуйте, нам есть, на что тратить время. Мистер Снейп, сотрудничество с Отделом тайн означает, что волшебник должен быть свободен от клятв кому-либо, быть в здравом уме и не придерживаться каких-либо радикальных, опасных взглядов. Ваша позиция по маглам и маглорождённым волшебникам нас не устроила, но думаю, у вас было время её переосмыслить. Тем более, что, как мы выяснили, ваши покровители не очень-то о вас и заботятся, значит, их словам не может быть большой веры.

— Вы что, хотите дружить с маглами? — вскинулся Снейп, широко распахнув глаза.

— Нет, я за то, чтобы сосуществовать с ними порознь, но мирно. И категорически против того, убивать их как животных, чего, кстати, многие ваши взрослые друзья и добиваются, прикрываясь красивыми лозунгами. Не касаясь того, что маглов уже несколько миллиардов, а волшебников по всему миру и миллион не наберётся, вот вы, лично вы, мистер Снейп, — вы действительно хотите убивать? Не верю. Даже если, допустим, маглов удастся победить, как думаете, чей черёд придёт потом? Не маглорождённых ли? У вас, кстати, подруга, если не ошибаюсь, маглокровка.

— Подруга? — яростно переспросил тот. — Какая же это подруга? Она меня предала! Пользовалась тем, что я знал, чем помогал ей, а сама! Переметнулась к богатенькому Поттеру, чтоб его...

Он оборвал себя на полуслове, озлобленно помолчал, повращал глазищами и уронил голову на грудь. По шумному, озлобленному сопению ясно было, что Снейп сболтнул лишнего и немало.

— Понятно, — Каррок сделал вид, что его только что посетило озарение, — и вы решили, что вступлением в ряды Рыцарей Вальбурги, где маглорождённых ненавидят и презирают, добьётесь успеха и признания, чтобы утереть нос ей и мистеру Поттеру. Разочарую, так они ещё больше уверятся в мысли, что вы тёмный маг и убийца. Я удивлён, что слизеринец выбрал самый глупый из всех возможных способов отомстить.

Снейп нервно хохотнул и выпрямился.

— Глупый? Это ещё почему?

— А вы искренне верите, чистокровные маги, когда придут к власти, посчитают вас равным себе? Мистер Снейп, про вас за эти две недели никто не вспомнил, потому что у них подобных доверчивых юнцов десятки, если не сотни. Что вам пообещали? — Каррок положил руки на стол и подался вперёд, вплотную к пацану. — Оплатить обучение? Прекрасную карьеру в будущем? Достаток, почёт и доступ в круг избранных? Ну-ну! Если повезёт, с получением мастерства вам действительно помогут, только потом вы всю жизнь будете расплачиваться, выполняя любое указание! Скажут сварить яд для неугодного волшебника — сварите! Скажут убить — убьёте!

— Это неправда! Наследник Слизерина справедлив, он защищает магов и магию, он никогда не опустится до убийства!

— Истинная правда! — Каррок хлопнул ладонью по столу. Невербальное беспалочковое Акцио, и через несколько секунд в его руке оказались копии колдографий из Пемберли, полные крови, жестокости и смерти. Каррок веером раскинул их перед пацаном. — Полюбуйтесь, мистер Снейп, что вас ждёт на побегушках у ваших друзей!

Смотревший с неприкрытой ненавистью парень всего на секунду рефлекторно опустил взгляд на снимки и отшатнулся с такой силой, что чуть не опрокинулся вместе со стулом. Его бледное лицо посерело окончательно, глаза вылезли из орбит, а рот приоткрылся — Снейп как будто пытался то ли что-то сказать, то ли сделать вдох, но не получалось ни то, ни другое.

— Что, слишком? — усмехнулся Каррок. Хватит, он уже достаточно времени потратил на уговоры и доказательства. — Конечно, это не флоббер-червей резать и не рогатых жаб потрошить. Но вы не переживайте, научитесь со временем.

Боровшийся с приступами тошноты Снейп перевёл на него больной взгляд. В его блестящих чёрных глазах плескалась чистая паника.

— Я не… не… — прозаикался он, но так и не закончил свою мысль.

— Не умеете? Не хотите? Так вас никто не будет спрашивать. Или боитесь?

— Я н-не т-трус.

— О, ну, тогда смотрите внимательнее.

Каррок подвинул ближе к Снейпу самую жуткую из всех колдографий и постучал по ней пальцем. На ней были запечатлены развороченные останки всех четверых погибших на фоне окровавленной мебели и стены. Огненное облако волос одной из убитых так и притягивало взгляд.

— Знаете, почему эти маги мертвы? Они публично высказались о том, что нашему миру нужно активнее взаимодействовать с маглами. И вот нет целой семьи, а над их домом реет знак в виде черепа со змеёй. Ничего не напоминает?

Судя по тому, что парень пребывал в полной прострации, описанный символ он узнал.

— Вижу, что напоминает. Значит, вы теперь точно понимаете, что вас ждёт, что вы уже не сможете отвертеться под страхом собственной смерти, когда вам прикажут убить, например, бывшую подругу. Она, смею ещё раз напомнить, маглорождённая, — едко закончил Каррок и поднялся. Теперь мальчишку можно и добить.

Вызванный письмом ди Тофано уже ждал его за пределами допросной. Взволнованный, с горящими от нетерпения глазами он, тем не менее, не сказал ни слова, а лишь передал Карроку контракт на ученичество, который по его просьбе заранее подготовил и подписал. Ничего выдающегося там не было, кроме того, что мастер Джакомо ди Тофано обязался заплатить за новоявленного ученика штраф за изготовление и распространение зелий без лицензии, а сам ученик после получения мастерства должен был отработать в Отделе тайн Министерства магии Великобритании всю стоимость своего обучения. Но — и об этом Снейпу знать совсем необязательно, — Каррок сам предложил итальянцу другим контрактом перекупить долг Снейпа перед Министерством. Пускай парень трудится и возвращает вложенные в его образование галеоны где-нибудь подальше от Англии с её Наследником Слизерина, маглолюбцем Дамблдором и жуткими тараканами в аристократических головах.

— Разговор окончен, мистер Снейп, — жёстко сказал вернувшийся Каррок, заменив на столе колдографии контрактом. — Настало время выбирать. Отдел тайн делает вам предложение первый и последний раз. Думайте, чего вы хотите. Я вернусь через полчаса.

Выйдя за дверь, он предупредил ди Тофано, что через тридцать минут ему можно будет зайти в допросную и наконец познакомиться лично со своим учеником. В том, что Снейп к этому времени контракт подпишет, Каррок не сомневался: слишком уж живым, искренним был ужас парнишки, когда ему продемонстрировали возможное будущее. Несмотря на огромное количество несправедливостей, с которыми ему пришлось столкнуться, Снейп не ожесточился окончательно и бесповоротно. Умел он и бояться, и сопереживать, и не хотел становиться убийцей, а что чужими мозгами думал и чужие слова повторял, так итальянский наставник выбьет из него всю дурь. Не было у Снейпа достойного примера перед глазами, зато теперь за него можно не беспокоиться, и Каррок, удивительно, испытал сильное облегчение, будто только что дал путёвку в жизнь собственному ребёнку. Привязался, что ли? Или так и должен чувствовать себя хороший человек после того, как ему удалось изменить чью-то судьбу к лучшему?

Решив не ждать, когда итальянец пойдёт воспитывать парнишку, Каррок стремительным шагом вернулся в свой кабинет и, быстро сложив ещё одно письмо-самолётик, отправил его Скримджеру.

Свежеиспечённый Главный аврор явился в назначенное для встречи место через десять минут, как и было условлено. В этом крыле министерства магии редко кто бывал, Каррок потому его и выбрал, но всё равно установил вокруг них двоих полог чар конфиденциальности и лишь после этого кратко поведал коллеге, что узнал.

— Ты понимаешь, Руфус, что это означает? Вот тебе доказательства, которые ты искал. Я уверен, парня теперь легко разговорить, а потом за пределами страны ему бояться будет нечего. Зато мы получим реальный шанс прижать тех, кто ответственен за Пемберли.

Северус Снейп, сам того не зная, преподнёс Карроку шикарный подарок. Его реакция на оставленный над домом Бадвудов знак означала одно — метку в виде именно черепа со змеёй получали сторонники Рыцарей Вальбурги. Раздавленный морально пацан просто не готов был закрываться и дальше защищать своих якобы покровителей. А стоит намекнуть, что чистосердечным рассказом он, возможно, спасёт жизнь бывшей подруге (несмотря на ярость и обиду, чувства к ней у парня были ещё очень сильны), так Снейп наверняка и Веритасерум добровольно выпьет, и воспоминания отдаст. Всё же, читать таких подростков не так уж и трудно... Остальное уже за Авроратом. Главное — вовремя пацана из страны убрать, его воспоминания заверить у независимого эксперта или у гоблинов и воспользоваться шестой поправкой к Статуту о безопасности свидетелей, про анонимность.

— Я просчитал, — заверил он многозначительно молчавшего Скримджера. — Должно получиться.

— Отпустил, говоришь, пацана, — хмыкнул тот, но совсем беззлобно, — не он, значит, зелья варил... Ладно, я не в обиде, Каррок. Какие могут быть обиды, когда мы можем вывести на чистую воду убийц?

Да, убийц, это понятно. Но Каррок вдруг подумал про другое. Если у него оказалось достаточно решимости и сил спасти одну человеческую душу от верной гибели, почему он — объединив силы с тем же Скримджером — не мог спасти и исправить саму магическую Англию?

Шесть лет спустя.

В этот раз совещание у Министра закончилось ещё быстрее, чем обычно. Скримджер, занявший высокий пост четыре года назад, в отличие от своих предшественников не любил переливать из пустого в порожнее и заседать по несколько часов кряду, а тут ещё и время поджимало. Первый официальный международный турнир волшебников, который магическая Англия принимала после глобальных перемен, обязывал провести всё на высшем уровне. Собственно, половина волшебников сразу же с совещания должна была отправиться в Хогвартс вместе со Скримджером встречать иностранные делегации и участвовать в церемонии открытия чемпионата волшебных школ по зельям. Каррок, всё ещё возглавлявший Отдел тайн, по роду деятельности не обязан был присутствовать, но с молчаливого согласия Скримджера собирался посетить школу на часок.

Со дня, когда они с Руфусом заключили соглашение вычистить из магической Англии всю заразу, готовую проливать кровь волшебников и маглов, прошло долгих шесть лет. Тогда они, ещё только ввязавшись в долгое и тяжёлое дело, и подозревать не могли масштаб предстоящей борьбы и изменений. То, что начиналось как расследование убийства семьи волшебников, вылилось в раскрытие заговора чистокровных магов, желавших захвата власти, гонений и истребления нечистокровных волшебников и маглов. В довершение к этому, оказывается, Том Риддл, наследник Слизерина, последний живой потомок основателя Хогвартса, погрузился в чернейшую магию, расколол свою душу и медленно сходил с ума. Но и так называемые маглолюбцы не остались незамаранными: Альбус Дамблдор довольно долгое время знал, что у его политического соперника имелись крестражи, и даже завладел одним из них, но не собирался ни уничтожать остальные, ни объявлять о своём открытии Министерству или Аврорату. Как он сказал при допросе с Веритасерумом, это знание должно было послужить его плану по изменению магического сообщества. А что касалось жертв… Само собой, без них не обошлось бы, но Дамблдора не волновало, сколько волшебников пострадает. Более того, ту самую семью в Пемберли убили не по прямому его приказу, но с его ведома и попустительства. Сделал это Грюм, чтобы обвинить чистокровных магов в преступлении — Каррок бы ни за что не поверил, если бы лично не присутствовал на допросе бывшего Главного аврора в больничной палате Мунго. Тот проговорился случайно, в бреду, пока колдомедики пытались сотворить чудо и спасти если не его ногу, то хотя бы глаз; они услышали бормотания, решили, что это может быть важно для следствия и пригласили дежурного аврора Шеклболта. У Шеклболта от услышанного глаза полезли на лоб, он срочно вызвал Скримджера, Скримджер — Каррока… Они заранее понимали, что ради мира между всеми волшебниками в стране придётся приложить много усилий, что придётся немало грязных вещей, но чтобы настолько! До кровопролития дело, слава Мерлину, не дошло, однако лишь чудом. Юджина Дженкинс проявила себя не с лучшей стороны и упиралась до последнего, не желая объявлять в стране чрезвычайное положение, а Тома Риддла с несколькими особо ретивыми соратниками — подлежащими немедленному аресту опасными волшебниками. А уж про обвинения в адрес Дамблдора она тем более ничего не хотела слышать, ведь его недавно переизбрали председателем МКМ. Не может же такой великий маг быть преступником! Вот же глупая ведьма!

Сейчас, оглядываясь на шесть лет назад, Каррок спрашивал себя — как им вообще удалось всё это? Скримджеру — практически переворот, ведь он силой отстранил от власти Дженкинс и передал управление страной в руки Аврората. Карроку — очистка рядов как собственного Отдела тайн, так и, в паре с временным Министром, вообще всего Министерства! Но как-то удалось. Случались и попытки бунта, террора, часть древних чистокровных семей пафосно покинули магическую Англию, хотя на самом деле просто сбежали. Многие волшебники, у кого имелись деньги, уехали: боялись жить в стране, не зная, каким будет следующий день. Что творилось в МКМ и в принципе на международной арене, Каррок — с его-то опытом! — не мог вспоминать без содрогания. Громкие суды над Дамблдором и Риддлом камня на камне не оставили от репутации англичан. Статус их страны упал до нуля за то, что Министерство проворонило такие преступные настроения, да ещё и возвело на пьедестал всеобщего обожания волшебника, который по факту оказался способен на убийство, пускай чужими руками, но на убийство. Только пару месяцев назад, поняв, что Министр Скримджер твёрдо держал власть в руках, балансируя между интересами чистокровных магов, маглорождённых и полукровок, к англичанам вновь начали присматриваться и прислушиваться. Чемпионат мира по зельеварению был тем самым шансом, которого все в магической Англии давно уже ждали — шансом показать, что, несмотря на сокрушительный удар по имиджу, экономике и населению страны, они выдержали и справились. Всё должно было пройти идеально, и, зная, как работал Скримджер и те маги, которых он набрал в Министерство, Каррок не сомневался в положительном исходе, который так нужен был стране. Но он сам отправлялся в Хогвартс не инспектировать готовность к турниру.

Вместе с иностранными гостями должен был прибыть человек, на которого Карроку особенно хотелось взглянуть. Когда они виделись последний раз, Северус Снейп был всего лишь шестнадцатилетним подростком, озлобленным, недоверчивым… запутавшимся. Тогда ему просто невероятно повезло — вместо положенного заключения в Азкабан и штрафа он стал учеником именитого зельевара, на что в обычных условиях вряд ли бы насобирал денег в ближайшие лет тридцать. Да… а теперь Северус Снейп — самый молодой мастер зелий (степень мастера он получил в шокирующие двадцать лет), ещё и известный и всему миру. Две сотни исправленных и модернизированных рецептов, пятьдесят лично им разработанных зелий, неимоверное количество публикаций, статей, участий в международных конференциях — за магическую Италию, увы, но тут уж ничего не поделаешь. Каррок не следил специально за успехами паренька, но нет-нет, а поглядывал, особенно, когда на работе становилось слишком туго и возникало желание опустить руки. Забавно, история того тощего, никому не нужного полукровки придавала сил: ведь если он, случайно вытащив золотой билет, сумел не упустить этот шанс, то магам вроде Каррока или Скримджера, у которых изначально было практически всё, зазорно пасовать перед трудностями.

В Хогвартсе, несмотря на обилие гостей из Министерства, не было суматохи. Уроки шли своим чередом, никто не отлынивал и не гулял по коридорам, пялясь на прибывавших волшебников. Занятия сегодня заканчивались раньше, и потом всех студентов должны были организованно собрать в Большом зале на приветствие делегаций и торжественную церемонию открытия. В школе с приходом на директорскую должность профессора Флитвика перемены прошли не меньшие, чем в Англии в целом, но они тоже оказались к лучшему. Были возвращены старые, незаслуженно забытые дисциплины, реорганизована учебная программа, чтобы ученики с самого первого курса понимали, для чего нужна та или иная магическая наука, как она пригодится в жизни и на что они могут рассчитывать с тем или иным уровнем знаний. И, конечно, полностью свели к нулю вражду между факультетами. Нельзя сказать, что для таких результатов оказалось достаточно убрать с поста директора Дамблдора, однако именно он со своей тогда ещё заместительницей Минервой МакГонагалл очень серьёзно распустил учеников. Директору Флитвику до сих пор приходилось устранять последствия недальновидной политики своего предшественника.

Когда прибыли официальные делегации других стран, найти среди итальянцев Снейпа оказалось нетрудно, хотя общим между этим высоким уверенным в себе магом и тем озлобленным мальчиком был разве что нос. Правда, и он на возмужавшем, пополневшем от хорошего питания и ухода лице смотрелся очень даже гармонично и придавал своему обладателю мужественности и харизмы. А так — стильный черный с серебром костюм, наброшенная поверх мантия, тяжёлая копна блестящих черных волос. Ни дать ни взять потомственный, воспитывавшийся в приличной семье колдун. Да и держался парень с достоинством истинного аристократа, только, слава Мерлину, без наглости, пренебрежения или презрения, что часто демонстрировали, например, уехавшие из страны Малфои. Каррок усмехнулся про себя, представив сколько усилий пришлось приложить ди Тофано, чтобы из самоуверенного и эгоистичного подростка получилось вот это. Уложился, интересно, Джакомо в три применения розог, как говорил, или нет?

На этом чемпионате Снейп сопровождал главу международной гильдии зельеваров, Родриго Медичи, но и сам получил отдельное приглашение: Скримджер последние полгода буквально мечтал переманить парня обратно в Англию и потому очень рассчитывал на этот визит. Держась в стороне, Каррок с интересом наблюдал за встречей Снейпа с бывшими преподавателями. Искренне радовались и обнимали его, забыв об официозе, директор Флитвик и декан Спраут, а вот Минерва МакГонагалл (после ареста и суда над Дамблдором оставшаяся на лишь на должности преподавателя трансфигурации и то потому, что её пока некем было заменить), приветствовать своего некогда ученика не стремилась. Она скупо поздоровалась и тут же отвернулась, делая вид, что кого-то ждала другого. Гораций Слагхорн… о, он устроил целый спектакль. Не знай Каррок, что в прошлом профессор зельеварения не жаловал Снейпа, то, возможно, и поверил бы во встречу преподавателя с любимым учеником. Примечательно, что сам Снейп выводить на чистую воду своего декана не спешил и вполне охотно ему подыгрывал, но Слагхорн всё равно нервничал: несмотря на всю слащавость речей, глаза его бегали в тревоге и волнении.

Официальная часть прошла без сучка, без задоринки. Скримджер вместе с Флитвиком, Медичи и главами других магических школ объявили турнир открытым, их слова приветствовали громкими овациями, а кто-то из делегации Колдовстворца даже залихватски засвистел. Далее предполагался праздничный ужин, но Каррок засобирался уходить — он увидел то, что хотел, — и уже покинул Большой зал, когда услышал:

— Мистер Шаффик!

Обернувшись, он увидел, что окликнувшим его магом был Снейп. Тот, воспользовавшись некоторой неизбежной суматохой из-за подготовки к ужину, беспрепятственно вышел из зала в коридор.

— Мистер Снейп, — Каррок отзеркалил короткий поклон парня. — Мы не были представлены друг другу, но я наслышан о ваших успехах на поприще зельеварения. Рад, что вы смогли уделить время своей родине.

Снейп ответил широкой улыбкой, которая ему на удивление шла.

— Я и сам не ожидал, что будет настолько приятно вернуться. У вас найдётся для меня время? Скажем, пятнадцать минут? Могу проводить вас до антиаппарационного барьера.

Отказываться было глупо, тем более, что Снейпу удалось его заинтриговать. Что же такое он хотел обсудить? Их прошлую встречу шесть лет назад в допросной Отдела тайн? Своё возвращение в магическую Англию и возможное сотрудничество с невыразимцами? В прошлый раз Каррок так и не представился пацану, оставшись безликим и безымянным сотрудником Отдела тайн, но он не исключал, что ди Тофано потом всё рассказал своему воспитаннику. Каррок это ему не запрещал.

— Я хотел сказать спасибо, — прямо произнёс Снейп, когда по главной лестнице они вышли в вестибюль.

— За что, мистер Снейп? — Каррок решил сделать вид, что не понимает, в чём дело, и тот весело хмыкнул.

— За то, что шесть лет назад вы изменили мою жизнь. Я ведь мог оказаться в Азкабане — что тогда, из-за зелий, что позже. А то и того хуже, действительно стать убийцей, варить яды на заказ и думать, что это правильно… или мечтать сорваться с крючка, с которого в принципе нельзя сорваться. Джакомо однажды признался, кто был тот невыразимец, что нянчился со мной в Отделе тайн. Не будь вас здесь, я бы посетил Министерство, чтобы передать, как сильно я, на самом деле, благодарен.

— Это приятно слышать, — Каррок улыбнулся. — Северус… мне ведь можно называть вас так? Вы многого добились. Значит, я рискнул и прикрыл вас перед законом ненапрасно.

— Я до сих пор пребываю в шоке от вашего поступка.

— Не ожидали? — Тот кивнул. — Понимаю. Вам, слизеринцам, трудно поверить, что мотивом чьих-то действий может быть не выгода, но, уверяю, я действовал от чистого сердца. Хотел бы сказать, что таковы уж мы, барсуки, однако мне самому тогда хорошенько прочистили засоренную мусором голову.

Неожиданно Снейп рассмеялся:

— Джакомо? Это он умеет. Джакомо всякий раз грозится взять в руки розги, хотя на самом деле его слова действуют куда эффектнее. Он очень жалел, что не сможет прибыть, но и отказаться от конференции в Пекине не мог, ему только её не хватало для выполнения всех условий на статус магистра.

— А вы как? — Каррок заинтересованно взглянул на своего собеседника. — Уже на полпути к званию магистра? Быть самым молодым мастером зельеварения за последние триста лет очень почётно, но почему бы не стать самым молодым магистром в истории?

— Вы говорите словами Министра Скримджера, — усмехнулся Снейп, — правда, он тут же добавил, что готов предоставить мне всё, что угодно, лишь бы магистерскую степень я получал уже в Англии.

Под его испытующе-вопросительным взглядом Каррок пожал плечами:

— Тогда я отпустил вас, Северус, без сожалений, хотя, признаю, просто не поверил тому, что живописал Джакомо о ваших возможных успехах. А Министр упоминал в разговоре, насколько ваши прошлые показания нам помогли? Нет? Так вот, знайте, они позволили раскрыть не один заговор, поэтому если вдруг Руфус решит надавить на чувство долга или напомнит, скольким вы нам обязаны, то я считаю, что мы квиты. Без нас у вас бы не было будущего, без вас у нас с Руфусом бы ничего не вышло. Это я к тому, не стану уговаривать вас вернуться, но, как ваш соотечественник и просто неравнодушный волшебник, буду все-таки рад, если это случится. Хотя у вас, наверное, другие планы. Магистерство, возможно, женитьба?

— Женитьба? Нет, я пока ещё не планирую обзаводиться семьёй. Некогда, сэр.

— Но вы сильно на потом не откладывайте, Северус, — Каррок подмигнул ему, чем совершенно неожиданно заставил молодого человека смутиться. — Вы молоды, умны и известны, у вас наверняка нет отбоя от хороших и правильных девушек, так что не упустите это золотое время. Или вы, простите, уже имеете кого-то на примете? Помнится, у вас была подруга, мисс... мисс...

— Эванс, — подсказал изменившийся в лице Снейп. — Нет, господин Каррок, с ней меня давно уже ничего не связывает. Я даже не знаю, где она сейчас. Наверное, вернулась в магловский мир.

Магловский мир? А, ну да, понятно. Когда Скримджер сел в кресло Министра, он начал проводить реформы, которые многим не понравились. Чистокровным — потому что им показалось, будто их ущемляют, давая больше прав маглорождённым и полукровкам. Маглокровки возмущались, потому что рассчитывали на большие привилегии. Многие из молодых маглорождённых оказались не менее ярыми фанатиками идей Альбуса Дамблдора, чем молодые слизеринцы — сторонниками Тома Риддла. Конечно, их не устроило ни собственное положение, не похожее на то, что им обещали, ни случившееся с их кумиром. Прилично маглокровок вернулось в тот мир, в котором они родились, но сожаления по этому поводу ни Скримджер, ни Каррок не испытывали. Магическое английское сообщество очищалось от не самых лучших его членов, что не могло не радовать.

— Откровенно говоря, не хочется общаться с человеком, который считает, что права исключительно она, вечно лезет поучать и при этом думает, что ей все обязаны, особенно я. Нет уж, благодарю покорно!

— Ну, слава Мерлину, вы это понимаете.

Снейп замолчал, и несколько минут они просто шли молча по крытой галерее. Каррок не стал больше расспрашивать, решив, что если парень захочет, то сам расскажет. Ему же достаточно было знания, что жизнь у Снейпа складывалась намного, намного лучше, чем могла бы без его вмешательства. Да, вот в таких простых вещах, как забота о ближнем, наставничество над молодыми, и крылась подлинная магия, в них, а не в размахивании волшебной палочкой. Никакой Феликс Фелицис, никакая трансфигурационная формула или самые действенные и популярные в мире чары не сделали бы с жизнью того же Северуса Снейпа то, что умудрились сделать Каррок и Джакомо.

— И всё же, мистер Шаффик, я так и не узнал ответа на свой вопрос, — произнёс Снейп, когда они прошли через ворота школы, украшенные большими фигурами вепрей. — Почему вы выбрали меня, чтобы помочь? Терпели тогда идиотизм, несносность и поистине гриффиндорскую твердолобость! Мне важно знать, — торопливо добавил он, едва Каррок открыл рот для ответа. — Вы не представляете, насколько вы с мастером изменили не только мою жизнь, а меня самого. Я бы мог бы... не знаю, всю жизнь любить человека, который этого не заслуживает, поклоняться идеям психованного безумца и, наверное, мечтать поскорее сдохнуть, чтобы избавиться от всего этого!

Остервенение в голосе Снейпа заставило Каррока вздрогнуть. Не обладая живейшим воображением, он, тем не менее, ясно и отчётливо увидел нарисованную парнем картину.

Но что Каррок мог сказать? Что шестнадцатилетний подросток просто первым попался под руку, когда Каррок после чужого пинка понял, насколько погряз в том болоте, которое сам и костерил? Это было бы честно, конечно, но вряд ли Снейп хотел услышать что-то подобное.

— Просто тогда, Северус, я не считал, что обладаю силой изменить жизнь многих к лучшему. Да что там, я в принципе не считал себя вправе вмешиваться. Так сложились обстоятельства, поэтому... почему бы не помочь именно вам?

— Я был слепым гриффиндорским идиотом.

— Да будь вы хоть наследником самого Торквемады, я бы всё равно дал вам этот шанс.

Снейп задумался надолго, Карроку показалось даже, что он больше ни слова не скажет. Жаль, но понятно. Тем более, что и идти оставалось совсем немного.

— Знаете, мистер Шаффик, Дамблдор тоже любил говорить про вторые шансы, — медленно произнёс Снейп и горько усмехнулся. — Я на своей шкуре испытал.

— Так то Дамблдор. Он мастер трансфигурации, то есть, временного преобразования и показухи, но не реальных дел. Забудьте о нём, Северус, — искренне попросил Каррок, — давайте просто жить. У нас впереди много всего интересного.

— Джакомо мне как-то сказал, что каждый имеет право на помощь и поддержку. Только мы, англичане, почему-то об этом забыли.

— Да, Северус, и он прав. — Каррок задумался, припомнив, какие события завертелись из-за всего-то одного неравнодушного волшебника, и улыбнулся: — Я очень рад, что нам обоим на пути встретился такой Джакомо.