Цена ошибки (джен)

— Не шалю, никого не трогаю, починяю примус, — насупившись, проворчала баба Снежная. — Ехайте себе, нечего тут притормаживать.

Госпожу Метелицу, напротив, озадаченный вид водителя белой «Гранты» позабавил. Тот, убедившись, что на столике у дам ничего не продаётся, дал газу и вскоре скрылся из глаз.

— Бедолага! — хмыкнула госпожа Метелица и откусила добрую половину бутерброда с сыром. — Думал, мы тут пирожками приторговываем.

— Что за дорога, — продолжала бурчать баба Снежная. — Под каждым кустом машина стоит, чайку попить негде.

— Ну так трасса же, — примирительно сказала госпожа Метелица. — Сентябринка, хватит в телефон тыкать, ешь, а то теперь только к ночи остановимся.

Сентябринка встряхнула рыжей копной торчащих во все стороны прядей и потянулась к термосу.

— Долго нам ещё? — спросила она.

— К вечеру, если пробок не будет, должны Петрозаводск проехать. А там пили и пили в одном направлении. До самого края земли, — ответила госпожа Метелица и постучала пальцем по экрану смартфона. — Не пойму: обновления установила, а навигатор всё равно привирает. Камеры не все высвечивает.

— Антирадар поставь, — авторитетно заявила Сентябринка. — Там база всегда новая. Давай я поставлю.

Она забрала у госпожи Метелицы смартфон и ловко защёлкала кнопками.

— Вот молодёжь, — с чувством сказала баба Снежная. — Всё-то у них ловко, что по части техники, выходит.

Сама она пользовалась стареньким кнопочным телефоном и всех этих новомодных гаджетов не то чтобы побаивалась, но не доверяла им точно. Её более чем устраивала «Нокиа», которая, кстати, ловила сигнал там, где смартфону и не снилось. Баба Снежная незаметно потёрла коленку и вздохнула, с тоской вспоминая уютную квартиру и любимое кресло.

Это было настоящим авантюризмом — пускаться в такое длительное путешествие. Шутка ли, чуть не четыре тысячи километров в одну сторону! С её-то ревматизмом, больными коленками и спиной — под осень всегда всё ломило и проходило только с морозцами. Но… баба Снежная скорее съела бы собственную шляпу, чем отпустила бы госпожу Метелицу одну. Пропала бы без неё подруга как пить дать. Кто ж вещи соберёт в дорогу, не забудет про мелочи типа зубной щётки или влажных салфеток? Кто заботливо нальёт с утра термос и обеспечит перекусом в дороге? Кто, в конце концов, будет следить за тем, чтобы госпожа Метелица не уснула нечаянно за рулём? Так что, как бы баба Снежная ни ворчала, она бы ни за что не променяла бы это путешествие на спокойные вечера на даче у прохладного пруда. Да и потом, ведь не ради приключений они же поехали. По делу. По очень важному делу.

Лето выдалось не редкость жарким и сухим, но тут уж хочешь не хочешь, а приходилось терпеть. Но август сменился сентябрём, а в небесной канцелярии наступил день Сурка. Дождей нет, с утра жара и духота. Разве что день укоротился, а в остальном ни дать ни взять — июль.

— Если так дальше пойдёт, ещё пару недель — и пиши пропало, — сказала госпожа Метелица как-то вечером, отдуваясь и смахивая с бровей капельки пота.

— Что-то не так, — согласно кивнула баба Снежная. — По всем статьям уж должно быть прохладнее. Не пойму, куда Дед Мороз смотрит.

— Да никуда он не смотрит, — отмахнулась госпожа Метелица. — У него саммит с Пер Ноэлем и де Керстманом: решают, что делать с глобальным потеплением.

— А Снегур что говорит? — не унималась баба Снежная.

— Лёгок на помине… — под нос себе буркнула госпожа Метелица и схватила смартфон. — Аллё! Да, Снегур, слышно хорошо! Ага! Да, знаю, конечно… Чего?! Что за бред… Ладно, поняла, жду фото.

— Что там? Земля с орбиты съехала? — мрачно поинтересовалась баба Снежная.

— Почти… — кивнула госпожа Метелица. — Кто-то своротил земную ось… Снегур говорит, пока не поправим, осень не наступит, так и будет лето.

— Совсем-совсем? — ещё более мрачным тоном спросила баба Снежная.

— Ага. А потом будет… Ну, короче, конец нам будет.

— И что теперь делать?

— Что-что… Ось на место ставить. Так, надо ноут открыть, маршрут забить… Ого! До точки больше четырёх тысяч километров. Пока Дед Мороз заседает, пока прилетит, время упустим. Ты, конечно, можешь не ездить, я понимаю, дорога, всё такое…

— Спальники брать? — перебила баба Снежная и промаршировала мимо госпожи Метелицы.

Когда она вернулась в гостиную с походной аптечкой в одной руке и с парой резиновых сапог — на всякий случай — в другой, госпожа Метелица встретила её с растерянной улыбкой на лице.

— Такое дело… Снегур звонил, говорит, ось эту, будь она неладна, может поправить только дева юная, сердцем чистая, помыслами добра, с ветром дружная.

— В поле ветер, в попе дым? — уточнила баба Снежная.

— Типа того.

— Сентябринка?

— Ты тоже про неё подумала? Не знаю, справится ли.

— Да нормальная она девчонка, — примирительно сказала баба Снежная. — Поскакушка, конечно. Застенчивости Юльки-Июльки уже нет, а опыта Ноябрины Чернотроповны ещё не набралась. Придётся беруши брать, я её тарахтение долго выносить не могу. Но раз для дела надо, чего уж теперь…

Так и получилось, что отправились госпожа Метелица, баба Снежная да юная Сентябринка на край земли, на Кольский полуостров, в страну саамов, где среди Ловозерской тундры, в самом сердце Юлинской салмы, стоял самый обычный по виду деревянный столб с указателями-табличками. Местные думали, что столб этот забавы ради поставили ленинградские учёные-туристы, обозначив тем самым центр Кольского севера. На деле же это была земная ось, которая крутила потихоньку планету и вовремя перещёлкивала незримую человеческому оку механизму смены сезонов.

Да вышла из строя ось. Может, северные олени почесались, может, ещё что приключилось, да только покосился столб, пошатнулся. И нарушился привычный цикл ветродуев и солнцепалений. Ну где это видано, чтобы в середине сентября ртутный столбик стоял на тридцатиградусной отметке и не думал сползать вниз?

Путь был неблизкий. Надо было пересечь Поволжье, доехать до Москвы, обогнуть её, свернуть на платку до Питера, а там уже выскочить на Мурманское шоссе. «Лифанчик», умница, легко глотал километры и не капризничал, хотя госпожа Метелица и боялась, что что-нибудь случится непредвиденное. Но пока всё шло очень даже неплохо. Они остановились на ночлег один раз в придорожном отеле в Умёте, на вторую ночь заехали в Подмосковье к старинному приятелю бабы Снежной, Морозу Лещовичу — тот держал платный пруд с базой отдыха.

Времени бабоньки старались не терять, решив добраться максимально быстро до конечной точки. Останавливались разве что передохнуть, размять кости да перекусить. Домовитая баба Снежная настояла на том, чтобы взять с собой в дорогу складной столик с парой стульев, так что пикник у дороги каждый раз проходил в полном комфорте. Встречные водители, правда, то и дело притормаживали, завидев машину со столиком и посчитав, что тут что-то продают, чем изрядно нервировали каждый раз бабу Снежную. Хотя ворчливое настроение у неё держалось, скорее всего, из-за постоянно ноющей коленки.

— Если в ближайшие дни не похолодает, я за себя не отвечаю, — с тоской сказала баба Снежная, с трудом вставая со стула.

— Готово! — радостно известила Сентябринка. — Антирадар фоном включила, а навигатор на экран вывела, чтобы дорогу видеть.

— Умница, — похвалила госпожа Метелица. — Поехали.

Вскоре они свернули в сторону Мурманского шоссе.

Потянулась нудная дорога с одной полосой с каждой стороны. Косяк фур змейкой вился впереди, наводя тоску.

— Так мы до морковкиного заговенья не доберёмся, — баба Снежная всё больше приходила в уныние.

— Через девятьсот девяносто четыре километра поверните направо, — бодро сообщил навигатор.

— Офигеть! — присвистнула Сентябринка. — Совсем ничего.

— Впереди камера на шестьдесят, — прозвучал тем временем бесстрастный голос антирадара.

— Странно, на навигаторе нет этой камеры, — прокомментировала госпожа Метелица.

— База устарела, — пояснила Сентябринка.

Они миновали табличку на белом фоне с названием очередного населённого пункта, проехали пару перекрёстков.

— Камер нет, — всё тем же железным тоном оповестил антирадар.

— Камера на шестьдесят! — одновременно известил навигатор.

— Девочки, не ссорьтесь, — меланхолично посоветовала интеллектуальным дамам госпожа Метелица и покосилась на спидометр. Камеры камерами, а по городу лучше не лихачить.

До вечера они доехали до границы Ленинградской области и прихватили добрую часть Карелии. Ужасно хотелось пить, но вода в бутылке из-под минералки совершенно не освежала. Госпожа Метелица углядела знак с нарисованным краном и свернула на обочину.

— Привал, — пояснила она. — Наверное, родник внизу, под откосом, вон тропинка.

Они вдвоём с Сентябринкой спустились вниз. Баба же Снежная сказала, что она не горный козёл, подождёт их возле машины.

По затопленному болотцу были проложены аккуратные мостки, ведущие к родничку, заботливыми руками подведённому прямо к крану, из которого лилась прохладная вкуснющая вода. Госпожа Метелица с удовольствием умылась, наполнила свежей водой бутылку для бабы Снежной.

В голове сразу прояснилось, даже как будто силы прибавились.

— Давай понесу, — предложила Сентябринка и забрала бутылку у госпожи Метелицы, когда они направились по мосткам обратно.

— До ночи, думаю, успеем до Медвежьегорска доехать, — бодро сказала госпожа Метелица, деловито крутя ключи от машины на пальце. — Так что…

Фьюить!

Ключи сделали изящный пируэт, слетев с пальца, и аккуратно приземлились… в болотце.

— М-да… — сконфуженно проследила за полётом ключей госпожа Метелица.

— Что делать-то будем? — остановилась Сентябринка, наскочив на неё с размаху.

— Гм-м… Левитацией я, увы, не владею, — призналась госпожа Метелица.

— Надо говорить Ле-ви-О-са, а не ЛевиосА-а-а, — раздалось злорадное сверху. Это баба Снежная следила за возвращением товарок. — Вот на кой чёрт ты ключи с собой потащила?

Госпожа Метелица ничего не ответила, молча шагнула с мостков в болотце, ухнув в жижу по щиколотку.

Они с Сентябринкой исследовали небольшое болотце вдоль и поперёк, прощупав каждый сантиметр, но ключи как в воду канули. В смысле, в болото.

Баба Снежная, не забывая ругать госпожу Метелицу, кряхтя, спустилась с бугра, шагнула на мостки. Мостки жалобно скрипнули и просели.

— Иди сюда, — велела баба Снежная. — Встань на то место, где ты, понты тебя задери, вертела ключами.

Госпожа Метелица послушно вылезла из жижи, встала там, где потеряла ключи.

— Вроде тут…

— Вроде-вроде. Мавроди! Подними руку. Да не целиком. Вот так, будто крутишь. Ага…

Каждая из них обладала человеческой Одарённостью, которая помогала затеряться в мире людей, дать возможность спокойно жить, не выдавая своей истинной природы. Сентябринка, кстати, много слышала о легендарной способности бабы Снежной решать сложнейшие математические уравнения.

Сейчас светлые глаза бабы Снежной потемнели, а потом по радужкам побежали цифры и знаки.

— Вон там посмотри, — сказала баба Снежная и кинула еловую шишку в сторону от мостков.

Сентябринка, аккуратно переступая в чавкающей жиже, дошла до шишки, отпустила руку вниз.

— Нашла! — через пару секунд раздался её радостный вопль. — Круто! Как ты поняла, что это то место?

— Элементарно, Ватсон, — пожала плечами баба Снежная. — Правило Райта.

Им пришлось ещё немного задержаться, чтобы переодеться и переобуться — спасибо запасливой бабе Снежной, которая настояла на том, чтобы каждая взяла запасную пару кроссовок, но всё же до темноты они успели доехать до Медвежьегорска. Разыскали гостиницу, быстро помылись, попили чай и повалились на кровати. Завтра предстоял ещё один длинный день пути в восемьсот километров, а дальше до цели их путешествия было рукой подать.

Утром встали рано, наскоро позавтракали в придорожном кафе и отправились навстречу рассвету. Дорога всё время уходила вверх, спиралью закручиваясь вокруг каменистых ущелий. Иногда приходилось ехать будто в каменном мешке: скалистые породы нависали прямо над их головами, а огромные валуны провожали их словно часовые, по цепочке передавая от одного поста к другому.

Попадались многочисленные башенки и статуэтки из камней, сложенные человеческими руками. В некоторых местах они были одиночными, а в иных — настолько многочисленными, что казалось, у дороги выстроился целый город каменных человечков.

Пару раз они останавливались по просьбе Сентябринки. Той было всё интересно. Она скакала по валунам, рыжим вихрем мелькала за соснами и танцевала странные танцы на самой верхней точке каменного плато, подставляя ладони солнцу. Госпожа Метелица добродушно посмеивалась, а баба Снежная с тревогой вздыхала и смотрела на умытый безоблачный горизонт, беззаботный и безмятежный. Природа не думала вспоминать, что на дворе вторая половина сентября, лишь ржавый оттенок зелени на деревьях говорил о том, насколько всё исстрадалось от затянувшейся жары и суши.

Машин теперь встречалось гораздо меньше, иногда на добрую сотню ни одной встречной. И всё бы ничего, но госпожа Метелица слегка тревожилась, что в этих глухих местах совсем нет бензозаправок. В багажнике, конечно, имелась пятилитровая канистра с запасом на всякий случай, но всё же не хотелось бы обсохнуть по дороге.

Ну и разумеется, если ты чего-то боишься, оно с тобой обязательно случится. Сначала осталось одно деление на приборной доске, потом заморгала красная лампочка, предупреждающая, что бензин на исходе. Госпожа Метелица протянула, сколько смогла, и свернула на обочину.

Пришлось вытаскивать из багажника кучу вещей, но, даже перерыв все их три раза, госпожа Метелица не обнаружила канистру.

— Ничего не понимаю, — себе под нос сказала она, внимательно разглядывая чёрный пластмассовый ящик, в котором у неё лежали компрессор, знак аварийной остановки и ещё всякая всячина.

— Я, это… — раздался рядом голос бабы Снежной. — Я её вытащила, когда мы грузились: сапоги резиновые не лезли, а обратно поставить забыла. В гараже она осталась. Канистра…

— А машину мы сейчас резиновыми сапогами заправим, видимо, — не удержалась от шпильки госпожа Метелица.

— И навигатор не работает, связь не ловит, — обрадовала до кучи Сентябринка. — Хотела посмотреть, когда ближайшая заправка.

— Делать-то что будем? — спросила госпожа Метелица.

Попробовали голосовать. Но редкие машины проносились мимо, не сбавляя скорости.

— Может, толкать попробуем? — предложила баба Снежная.

Все дружно посмотрели на спираль дороги, убегающую вверх.

— Угу, — кивнула госпожа Метелица. — Дураки на Волге. Картина Репина.

— Ты хотела сказать, бурлаки, — поправила баба Снежная.

— Бурлаки не по своей воле лямку тянули. А мы именно дураки! Вернее, дуры. А ведь говорил мне Снегур, что тут местами километров на триста ни одной заправки. Что бы сегодня с утра залить полный. Эх…

— Что-то случилось? Помощь нужна? — раздалось рядом тихое покашливание.

Госпожа Метелица чуть не подпрыгнула. Она даже не слышала, что сзади них остановилась машина.

Мужчина, средних лет, слегка помятый. Кто знает, откуда едет?

— Обсохли! — отрапортовала госпожа Метелица. — Ума не приложу, как теперь до заправки добраться. Далеко тут?

— Километров тридцать, — устало сказал мужчина. — У вас бутылка есть?

Сентябринка метнулась внутрь салона за бутылью, а мужчина пошёл открывать капот своей приоры.

— Спасибо вам, — в сотый раз повторяла госпожа Метелица через десять минут, когда «Лифанчик» уютно затарахтел.

— Да не за что, — вымученно улыбнулся мужчина.

— Это было непростительной ошибкой, отправиться в путь без энзэ, — всё сокрушалась госпожа Метелица.

— Поверьте, иногда ошибки — сущий пустяк на фоне реальности. Удачи вам.

Выдав столь странную фразу, мужчина слегка поклонился и направился к своей машине.

Оставшийся путь бабоньки преодолели без приключений. И даже провожатого, готового доставить рано утром по озеру Ловозеро к одному из островков, нашли быстро.

Полчаса с ветерком на лодке с мощным — японским — мотором, и вот она, конечная точка их путешествия. Морошки на болоте уже не было, зато на холмах, среди белого ягеля, алели целые гроздья налитой брусники. Пёстрый ковёр мягко пружинил под ногами, впереди в дымке поднимались горы, а воздух вокруг был каким-то особенным, первозданным. Баба Снежная устало переставляла ноги, гадая, получится ли у них то, что задумали.

По болоту идти было невероятно трудно, от бугорка до бугорка, от сопки до сопки они тащились и тащились, и конца и края не было простиравшейся кругом тундре.

— Вон он! — первой увидела Сентябринка заветный столб.

Был он покосившимся, изрядно завалившимся на один бок, и если бы не зоркое зрение Сентябринки, прошли бы они мимо.

Подошли ближе. Все таблички-указатели потускнели, высушились солнцем.

— Интересно, что на них было написано? — спросила Сентябринка, дотрагиваясь до шершавой поверхности табличек.

— «Москва, столько-то километров», «Киркенес, столько-то», — ответила баба Снежная и схватилась за бок.

Ей казалось, что обратно она просто не дойдёт. Духота и жара совсем утомили.

— Иди сюда, — потянула её госпожа Метелица. — Не будем мешать.

Они отошли немного в сторону и уселись прямо на кочку.

Сентябринка же вновь дотронулась до столба. На этот раз она ничего не говорила вслух, она разговаривала с осью земли мысленно.

Она обняла столб, прижалась к нему лбом. Баба Снежная и думать забыла об усталости, когда увидела, что столб начал светиться изнутри. По всему стволу пошли письмена, будто невидимый художник выводил руны. Они соединялись в причудливом танце, загорались ярче, вспыхивали отдельными знаками, перебегали с одной таблички на другую.

Сентябринка отпустила столб, но глаз не открыла. Развела руки в стороны ладонями вверх, слегка повела выше. Столб качнулся и, следуя пассам рук Сентябринки, плавно выпрямился, приподнялся над землёй и вошёл в неё основательно, крепко. Встряхнул табличками-указателями, как могучий дуб встряхивает листвой после долгого сна.

Повеяло прохладой, и тут же по небу побежали первые тучки.

— Кажется, дождь собирается, — первой нарушила тишину баба Снежная, с удовольствием вдыхая сырость.

Они вымокли до нитки, но их проводник, который поджидал на берегу, ни в какую не соглашался везти их обратно, пока дождь не прекратится. Но теперь они уже не спешили. Можно было даже переждать непогоду в гостеприимном домике-избушке на берегу, в который проводил их проводник. Там его жена напоила гостей чаем, накормила ухой и поделилась, что Куйва смилостивился, прислал-таки, наконец, благословение осени на земли саамов.

* * *

Старший бухгалтер Михаил Сидоров ехал в областной центр и думал, что сейчас бы, пожалуй, готов был проехать хоть до самого Владивостока, только бы оттянуть тот момент, когда придётся заглянуть в глаза лечащего врача и услышать, что результаты гистологии, увы, говорят о том, что жить Михаилу осталось от силы месяца три. Нет, он горевал не о себе, хотя, чего уж тут скрывать, неплохо было хотя бы ещё один раз сходить с Алёшкой на рыбалку.

Мучительно он думал о том, что его смерть неизбежно сделает жизнь Алёшки унылой. Отправят внучка в интернат, и что бы там ни говорили о том, что сейчас там живётся припеваючи, ни один интернат не способен заменить ребёнку семью. Однажды Алёшка уже лишился самого родного человека, когда его маму Елену — дочь Михаила — сбили на пешеходном переходе. А теперь, получалось, останется Алёшка совсем один: весёлый мальчуган, смешливый и живой. И глаза задорные, как у той рыжей девчонки, которая была в машине с этими странными тётками на дороге. Михаилу не было дела до них, да и голова своими заботами была забита, но вдруг подумалось, когда проезжал мимо, что на малолюдной дороге помощи можно прождать долго. Спросить-то можно, вдруг какая помощь нужна?

В Мурманске он нашёл клинику, куда направление дали в поликлинике, сверился с листочком. Вот и кабинет, за которым обрывалась вся надежда на завтра.

— Садитесь, — кивнул ему врач. Похмурил бровями, вчитался в записи, сверился с экраном.

— Тут, в общем, Михаил Игоревич, вот какое дело. Не знаю даже, как вам сказать, но произошла ошибка.

— Ошибка?

— Я сам лично утром видел ваши анализы. И всё было однозначно… Но сейчас я смотрю и не верю своим глазам. Не понимаю, как такое может быть. Раковых клеток нет. Ваша гистология абсолютно чистая.

Словно в подтверждение своих слов врач протянул файл с текстом, вытянутый из принтера. Под рядом стандартных слов, перечислением показателей анализов, Михаил заметил бегущую строчку, напечатанную жирным шрифтом, которая тут же исчезла:

«Счастливой тёплой осени. Всех благ твоей семье. А цена ошибки — доброта человеческого сердца. Госпожа Метелица».