Вопрос доверия (джен)

Так случается постоянно:

Что посеешь, то и пожнешь.

Для героя второго плана

Может, слишком ты был хорош?

Только шел не своей дорогой,

И мечтал — что греха таить —

Взгляд поднять и ещё немного

Расстояние сократить.⁽¹⁾

— Предлагаю переночевать здесь, — произнесла Адира, прислоняясь к скале.

— И речи быть не может, нужно убираться отсюда как можно скорее, — возразила Кассандра.

— Это не тебе решать, — ухмыльнулась Адира, и Кассандра прочитала по ее губам очередное насмешливое «служанка».

— Кэсс, отдых нам не помешает, — тихо сказала Рапунцель.

Оглядевшись, Кассандра поняла, что все уже принялись рассаживаться прямо там же, где остановились. Коротышка завалился прямо на Ногокрюка, Ланс улегся, вытянув ноги. Честно говоря, от такой горы мышц можно было ожидать куда большей выносливости. Кассандра нахмурилась. Великое Древо оказалось заметно больше, чем ей казалось поначалу, и переход действительно изрядно утомил их всех. Лишь лошади пока выглядели относительно бодрыми.

После недолгого, но очень крутого подъема Кассандра и сама чувствовала некоторую усталость, что уж говорить о ее совсем нетренированных спутниках... Вот только они не на пикник сюда собрались. Здесь не дружелюбные окрестности Короны, в которых редко встретишь даже опасного хищника, и можно спать под открытым небом, устроившись под понравившимся кустом. В этом месте Кассандра постоянно ощущала злобное присутствие буквально в каждом листочке.

Древнее нечто словно не было повержено, как утверждала всезнающая Адира, а просто дремало. К тому же не стоило забывать, что их преследователь провел в этом месте долгое время и знает все короткие тропы. Не то что ночевать тут, даже заходить сюда было не только опасно, но и попросту неблагоразумно. Решение, конечно, принимала не она, а Рапунцель, и Кассандра молча подчинилась, стерпев даже очередную насмешку Адиры. Но на ее спутников будто какое-то помутнение нашло, все кроме нее, кажется, забыли, где и зачем они находятся.

Фитцерберт с Лансом — неразлучная парочка бывших воров — и вовсе вели себя так беспечно, словно они тут очутились на увеселительной прогулке. Только по стечению обстоятельств встреча с гигантским плотоядным цветком для них закончилась благополучно. Поющая найденное ими заклинание распада с почерневшими волосами и пустыми черными глазами Рапунцель, которую Кассандра не смогла вывести из транса, еще долго будет одним из ее самых страшных кошмаров. Хуже осознания собственного бессилия в тот момент была только легкость, с которой Адира привела принцессу в чувство.

— Рапунцель, напомню, всего час назад мы тут чуть не погибли...

— К вашему счастью, я в очередной раз этого не допустила, — перебила ее Беловолосая воительница, как всегда лучившаяся самодовольством.

Адира явно многое знала, но самые необходимые сведения, не говоря уж об их источнике, из нее приходилось выжимать по капле, что ставило под сомнения если и не правдивость, то, как минимум, их полноту. Несмотря на это, ей удивительным образом удалось настолько очаровать Рапунцель, что Адире она доверяла больше, чем Кассандре, и это проявлялось уже неоднократно. В другой ситуации такая беспечность принцессы, может, и могла быть простительна, хотя все же казалась чрезмерной для будущей королевы Короны, но не сейчас, когда им всем грозила смертельная опасность. Кассандре очень хотелось прижать Адиру к стенке, чтобы хорошенько допросить, от чего ее останавливало только нежелание тормозить отряд.

Если они все равно остановились, настало время обсудить важные для общего будущего моменты. Фитцерберт и так не раз уже громким шепотом на ухо Лансу называл Кассандру параноиком, хотя после истории с Лесом-откуда-не-возвращаются и сам испытывал к их проводнице ничуть не больше симпатии, чем Кэсс. На безответно влюбленного в Адиру Ланса и вовсе смотреть было тошно — естественно, он только поддакивал ей. Ничего, Беловолосой придется ответить на все вопросы, и насколько добровольно, будет зависеть лишь от нее самой. Но все же, в идеале — когда они выберутся отсюда, а пока в этом месте нельзя проводить ни единой минуты дольше необходимого. Да и оставить Адиру здесь, кстати — тоже не самый плохой вариант.

— Не вмешивайся, Беловолосая! — обернулась к ней Кассандра.

— Думаю, тебе нужно остыть, Карешка, — ухмыльнулась Адира, опираясь на свой чудесный меч, который попросту воткнула в черный камень немного в стороне от них.

— А я думаю, что ты водишь нас за нос, — не осталась в долгу Кассандра. — Ты специально завела нас сюда, потому что хотела, чтобы Рапунцель нашла и прочла то заклинание...

— Хватит, Кэсс, что ты такое говоришь? — не дала ей договорить принцесса, и Кассандра изумленно уставилась на нее.

— Рапунцель, прошу, послушай меня! Нужно немедленно выбираться отсюда, и, может, даже стоит бросить Адиру, пока она не заманила нас в ловушку, — только произнеся последнее слово, Кассандра поняла, что схватила подругу за плечо.

— Я не могу так поступить, Кэсс, — Рапунцель отвернулась, прежде чем снова посмотреть ей в глаза.

— Что значит — не можешь? Можешь, конечно! Неужели ты настолько наивна, что не замечаешь... — а вот это, похоже, было лишним.

— С меня достаточно! — зеленые глаза Рапунцель опасно сверкнули, Кассандра отступила на шаг. Принцесса, повысив голос, объявила: — Никто никого не бросает! Надеюсь, это всем здесь понятно?

В воздухе повисло невыносимо долгое молчание. Кассандре показалось, что все вокруг перестали дышать, уставившись на них.

— Это приказ... ваше высочество? — наконец глухим голосом уточнила Кэсс.

— Если он необходим, — с твердостью ответила Рапунцель. — Мы ночуем здесь.

Слова резанули не менее больно, чем тон, которым были произнесены, и Кассандра почти до крови прикусила губу, чувствуя, что ей хочется кричать от бессилия. Она не хотела даже смотреть в сторону Адиры, и так зная, что та едва сдерживается, чтобы не рассмеяться. Беловолосая получила очередное подтверждение, что Кассандра — не более чем наглая служанка принцессы, которую немедленно поставили на место, как только та позволила себе больше, чем ей положено по статусу.

— Первая вахта моя, — собственный голос показался Кассандре неживым.

Резко развернувшись на каблуках, она отправилась к краю обрыва. Ни принцесса, ни Адира ничего вслед ей не сказали, и Кассандра была этому рада, потому что слов и так уже было достаточно. Проняло даже Фитцерберта, она так и не услышала ни одного его колкого комментария. Кассандра и не ждала, что он выступит в ее поддержку против Рапунцель, но все же немного надеялась на это, учитывая и его скептическое отношение к Адире. Личные отношения не должны вредить общему делу.

Кассандра уселась на удобном уступе, глядя в пропасть. Ей хотелось пнуть вниз какой-нибудь камень, дав волю чувствам... А лучше десяток-другой, но она одернула себя. Неизвестно, не разбудит ли она так якобы побежденное, по словам Адиры, древнее зло... Хотя они наверняка уже его разбудили, когда зашли сюда, и Рапунцель прочитала... пропела заклинание, едва не стоившее им жизни. Король возложил ответственность за безопасность своей безрассудно храброй дочери и заодно всей их компании именно на Кассандру, поэтому она должна быть терпимее ко всем высочайшим решениям. Даже если принцесса, ощутив вкус свободы и вырвавшись из-под опеки отца, и считает, что не нуждается в ее защите; а мнение Беловолосой, которую Рапунцель знает всего пару дней, значит для нее больше мнения подруги.

В конце концов, вместо Кассандры после истории с едва не состоявшейся отправкой в монастырь могли бы послать пару настоящих гвардейцев, а не мечтающую стать одной из них фрейлину. Такое доверие для нее все же редкость. Ладно, к дьяволу все. Сидеть, просто глядя в темноту, Кассандре неожиданно показалось даже... приятно. По крайней мере, наедине с темнотой было спокойно, ведь ей не нужно что-то доказывать, и можно просто остаться наедине со своими мыслями.

Может, Рапунцель все же права, и Адира — просто надменная сука, а Кассандра — действительно, чертов параноик, раз видит в Беловолосой и ее бесконечных недомолвках то, чего не видят все остальные. Только чтобы убедиться в этом, нужно все-таки понимать, что Беловолосая знает о камнях и цели их путешествия, а также какой интерес ей служить бесплатным проводником. Но кто Кассандре позволит спросить об этом в такой форме, в какой требуется? Чтобы получить ответы, а не очередные недомолвки?

Кассандра посмотрела на Адиру, которая грелась со всеми у костра, но все же находилась в стороне. В этом вся ее сущность — Беловолосая вроде бы с ними, но сама по себе. Какие мысли таятся у нее под черепом, Кассандру беспокоило сейчас куда больше, чем их преследователь из загадочного братства. Он — всего лишь психопат, способный только махать клинками, пусть и не менее умело, чем его сестра. Он — проблема, но проблема, решаемая оружием.

А что если они с Беловолосой не в разногласиях, как известно только с ее слов, а действуют сообща? Конечно, Адира едва ли замышляет позволить своему брату перерезать им глотки во сне или сделать это лично. Она уже не раз могла избавиться от них, просто не приходя на помощь, так что как минимум Рапунцель ей все-таки нужна. Неизвестно, в чем состоит план Адиры, и есть ли он у нее вообще, но она точно им не союзник, хотя, может быть, все же и не враг... Обдумать это Кассандре не дал знакомый звук шлепанья босых ног по каменному полу.

Рапунцель уселась рядом с ней, намереваясь помириться в меру своего понимания о том, как это делается. Она говорила, что Кассандра ей как старшая сестра. Спасибо, что хотя бы руку на плечо не положила — все же помнила, как ей это не нравилось. Кассандра едва сдерживалась, чтобы не сказать что-то, о чем пожалеет, и только слушала, потому что деться все равно было некуда. Принцесса проявляла удивительную способность извиняться, не извиняясь, и не понимала, что ее слова если и достигают эффекта, то противоположного желаемому.

— Я стану когда-нибудь королевой, — закончила она. — И не все мои решения тебе будут нравиться, но это не должно встать между нами...

— Главное, чтобы ты сама понимала, почему принимаешь именно такие, — Кассандра не хотела это говорить, но слова так и просились на язык.

— Кэсс, о чем ты? — в глазах уставившейся на нее Рапунцель промелькнуло удивление.

— Просто напоминаю о том, что после королевских решений всегда наступают последствия, порой болезненные, а порой вовсе непоправимые. Вспомни Вэриана. Ты говоришь, что уже не наивная девочка, и сама можешь о себе позаботиться. Но иногда мне хотелось бы верить, что ты и правда знаешь, кому следует доверять.

— Мне не хотелось бы, чтобы ты считала меня...

— Ты замечательный человек, Рапс, — Кассандра улыбнулась уголками губ, глядя во взволнованные зеленые глаза той, кто, как ей хотелось надеяться, еще оставался ее подругой и доверял ей. — Правда, других таких я не встречала. У тебя доброе сердце, ты веришь в лучшее даже в тех людях, в которых никто не видит ничего хорошего... Ты когда-нибудь станешь превосходной королевой — доброй и справедливой. Но ты иногда забываешь, что не все вокруг такие же, а кто-то может этим воспользоваться. Тебе следует осторожнее выбирать, кому стоит доверять. Прости, если перешла границы.

— Все в порядке, Кэсс. Я знаю, что всегда могу положиться на тебя, и ценю твое мнение, — улыбнувшись, ответила Рапунцель. — Спокойной ночи, я дежурю после тебя.

— Спокойной ночи, Рапс.

Кассандра проводила ее взглядом. Интересно, лукавила ли Рапунцель, когда сказала, что прислушивается к ней? Может, ответ на этот вопрос прояснит, кто они — все еще подруги или принцесса и фрейлина? Или еще сильнее все запутает. Кассандра смотрела, как Рапунцель легла рядом с Фитцербертом, который сказал ей что-то нежное, а потом укутал своей курткой... Сколько тепла и заботы в таком простом жесте. Отвернувшись, Кассандра подумала, что сама она, в отличие от Рапунцель, никогда не доверилась бы человеку с таким прошлым, как у Фитцерберта, и совершила бы непростительную ошибку. Доверие — очень сложная штука.

* * *

Многое в вопросе доверия прояснилось этой же ночью. Кассандра всегда была человеком действия, и не слишком верила словам. Поэтому она не удивилась, когда вопреки всем уверениям, Рапунцель позабыла о предостережениях Кэсс, высказанных накануне. Конечно, у той не было достаточно времени над ними подумать, но и так было ясно, что принцесса не восприняла всерьёз разговор со своей фрейлиной о необдуманных решениях, и больше не доверяла ей. Она опять поступила так, как считала единственно правильным, не рассматривая другие варианты и не задумываясь об опасности и последствиях для себя и других....

Было обидно почти до слез, только Кассандра давно уже не плакала и не собиралась начинать. Как бы ни было больно, надо стиснуть зубы и идти вперёд, улыбаясь, не показывая свою слабость другим. Это не первый горький урок, который Кассандра получила в жизни. И, наверняка, не последний. Только за этот она, по милости принцессы, заплатила своей рукой — той, в которой держит меч и которая теперь обожжена до черноты настолько, что на нее невозможно было смотреть без содрогания. Стоило огромного волевого усилия не сорваться на принцессу, когда та все-таки соизволила заметить последствия своего решения.

Привычка Кассандры носить закрытую одежду и перчатки пришлась как нельзя кстати... как и подошедший ей комплект легкой брони неизвестного воина, для которого поход к Великому Древу закончился еще менее удачно, чем для нее. Они продолжали путь в полном молчании, единодушно торопясь как можно скорее удалиться от этого проклятого места, в котором, к счастью, осталась Адира вместе со своим братом. Кассандра иногда морщилась из-за боли в руке, когда та становилась особенно сильной, и надеялась, что этого никто не заметил.

В схватках, драках и на тренировках Кэсс получала множество травм, но ещё ни одной из-за заклинания распада, повторно пропетого опрометчивой подругой. Вместо мастерства воина Кэсс Рапунцель решила довериться магии — неизвестной, неконтролируемой ею и уже доказавшей свою опасность. Хотя, если подумать, иначе и быть не могло. Могут ли вообще дружить фрейлина и принцесса, или их близость всегда была лишь иллюзией? Есть те, кому по рождению положено принимать решения, и те, кто им следует. «Король такой-то одержал великую победу», — как пишут в летописях. Имена королевских гвардейцев, заплативших за эту победу здоровьем и жизнями, никому не интересны. А Кассандра, не смотря на все свои старания, даже не гвардеец.

— Объявляю привал! — наконец сказала Рапунцель и уже тише, персонально обращаясь к Кассандре, спросила. — Кэсс, как ты?

— В полном порядке, — словно в насмешку, руку тут же снова будто обожгло кипятком.

Пришлось почти до крови прикусить губу, чтобы не закричать в голос. Она отвернулась, но это все равно стало причиной для нового приступа назойливой заботы от Рапунцель. Кассандра особенно остро пожалела об отсутствии фургона. После случившегося в Древе показная забота принцессы, к тому же не приправленная и каплей сомнений в правильности своего решения, только раздражала. Что-то подобное, кстати, было во время истории с переломом ноги еще во дворце. Рапунцель с тех пор так и не научилась понимать, что во всем хороша мера, а посреди леса Кассандра не могла ни укрыться в запертой изнутри личной комнате, ни сделать вид, что заснула в своей постели.

— Оно и видно, — хмыкнул Фитцерберт. — У тебя такое лицо сейчас было, что карикатуры можно с натуры рисовать.

— Могу доказать, — ухмыльнулась Кассандра, не став шутить над его мимикой у любого подвернувшегося зеркала, потому что была благодарна ему за своевременную помощь, о которой он и сам не подозревал.

— И как же? — вопросительно изогнул бровь Фитцерберт.

— Уж не собираешься ли ты подраться с ним? — догадался Ланс, судя по блеску в глазах, явно предвкушающий интересное зрелище.

— Кэсс? — встревожено взглянула на нее Рапунцель.

— Именно это я и предлагаю, — пожала плечами Кассандра, положив поврежденную руку на рукоять меча. — А то, похоже, что меня все вокруг уже в калеки записали. Только мы двое, меч против меча. Проигрывает — лишившийся оружия или прижатый к земле.

— Я не бью женщин, стариков и детей, — Фитцерберт понимал, что будь ее рука здорова, речь о равном бое даже бы не шла и, похоже, был не так уж уверен в ее слабости.

— Боишься проиграть калеке? — не без ехидства в голосе поинтересовалась Кассандра. — Прости, я думала об этом, но других кандидатур нет. Для Рапс у нас не осталось сковородки, Коротышка даже с ножиком не справится, да и Ланс у нас Туголук, а не Бретер.

— Я привык только побеждать, — Фитцерберт поправил свои волосы. — Если я твой лучший выбор — так тому и быть, не могу упустить возможность показать тебе, кто из нас... Эй, это не честно! Ты не предупредила!

Кассандра не стала ждать, пока он закончит говорить, и воспользовалась тем, что Фитцерберт не упустил возможности в очередной раз покрасоваться. Не то, чтобы она на самом деле это планировала, но слишком уж хотелось спустить этого красавчика на землю... в буквальном смысле. Кассандра бесшумно сократила расстояние между ними и сделала подсечку. Фитцерберт отреагировать не успел. Все заняло не больше пары секунд, и только он попытался встать, она приставила меч к его груди. Рапунцель ахнула, Ланс рассмеялся.

— Ты ожидал рыцарской дуэли? — спросила Кассандра, улыбаясь, а затем подала Фитцерберту руку, которую тот, разумеется, не принял и вскочил на ноги одним, стоит признать, не лишенным ловкости прыжком.

— От тебя я никогда не жду ничего хорошего, — оскалился он, доставая оружие.

— Взаимно, Фитцерберт. Удачи желать не буду.

— Взаимно... Кэсси.

Они не стали соблюдать церемонии и сразу перешли к тому, чего оба хотели больше всего — проверке, кто чего стоит. Ее первый выпад Фитцерберт парировал, как и второй, а затем третий. Кассандра, конечно, не рассчитывала пробить его защиту сразу же — скорее, проверяла возможности, причем не столько его, сколько свои. Не смотря на то, что она старалась казаться уверенной, рука все же не переставала ее беспокоить. К счастью, если не учитывать ноющую боль, она пока не испытывала ничего, кроме легкого дискомфорта.

Кассандра ощущала, что ее движения несколько скованы, но все же не настолько, чтобы это стало проблемой. Правда, если она не хочет выронить оружие из-за внезапного приступа острой боли, лучше поединок не затягивать. Следующий приступ мог случиться как в любую секунду, так и через час-другой. Фитцерберт чувствовал это и старался ее вымотать, нанося ответные удары с разных сторон и с разной силой. Блокировать и уходить от них для Кассандры пока не составляло труда, но она понимала, что так вечно продолжаться не может, и он тоже только примеряется. Кассандра ожидала от него куда меньшей осторожности, и, следовало признать, что Фитцерберт ее приятно удивил... Что же, тем интереснее.

Началось то, что Кассандра любила больше всего на свете. Не зря говорят, что бой — это почти танец, особенно если противники не стремятся зарубить друг друга, а просто хотят побольнее достать, чем они постоянно занимались и без оружия. Череда выпадов и уклонов, звон стали о сталь... Фитцерберт владел мечом гораздо лучше, чем она думала. Они описали несколько кругов по поляне, служившей им ареной, и краем глаза Кассандра заметила, что все их спутники и даже лошади наблюдают за поединком очень внимательно. Действительно, когда еще такое увидишь?

Первым ошибку допустил Фитцерберт. Сделав выпад, он оступился и припал на правую ногу. Тех секунд, что он пытался сохранить баланс, Кассандре хватило, чтобы легонько стукнуть его лезвием плашмя по плечу и отскочить. Развить успех не вышло — более того, пару раз он едва не достал таким же образом ее бедро. Болезненные ощущения в руке давали о себе знать. Фитцерберт фехтовал хотя и не плохо, но далеко не идеально, будь ее рука здорова, Кассандра уже справилась бы с ним. Это ее и пугало: в настоящем бою так недолго и проиграть.

На что она пока еще способна, лучше выяснить сейчас, и пусть ценой поражения будет ее уязвленная гордость, а не жизнь спутников. Кассандре казалось, что она все же переоценила себя. Фитцерберт перешел в атаку, едва не прижав ее к неудачно оказавшемуся за спиной дереву, и ей оставалось только отбивать его размашистые удары, наносимые с белозубой улыбкой. После одного из них ее кисть пронзила резкая боль, и Кассандра удержала меч лишь чудом. Фитцерберт воспользовался моментом и взял реванш за свое плечо, шлепнув ее клинком по травмированному предплечью.

Он сказал что-то, но Кассандра его не услышала, потому что от еще более жуткой боли перед глазами все стало каким-то расплывчатым. Следующий удар она блокировала вслепую, только благодаря рефлексам, как можно крепче сжимая рукоять меча, а потом рывком ушла в сторону от нового удара, молясь о том, чтобы не споткнуться о какой-нибудь корень. Через пару секунд, обретя привычную зоркость, Кассандра перешла в контратаку. Фитцерберт снова легко отбил все ее удары, которым не хватало привычной силы, и разорвал дистанцию.

Вновь они закружили по поляне, пытаясь найти бреши в защите друг друга и не находя их. Он заметно уступал ей в технике и немного — в скорости, но компенсировал это большей физической силой, длиной рук и ничуть не худшей реакцией. Кассандра все сильнее чувствовала быстро подступающую усталость, обожженная рука не просто болела — казалось, она натурально горела огнем. Будто напоминая ей то, о чем она и так не могла забыть: что Солнце не только греет, но и может опалить того, кто приблизился к нему непозволительно близко.

Больше тянуть было нельзя; и Кассандра, вскрикнув, вложила в очередной удар все силы, что у нее остались. Фитцерберт взмахнул своим мечом, отбивая ее атаку, и какое-то время они просто давили клинки друг на друга, смотря глаза в глаза. Кассандра понимала, что в соревновании на силу ей не преуспеть, особенно в нынешнем состоянии, но это ей было и не нужно. Достаточно, если Фитцерберт потеряет концентрацию на долю секунды, и она решит исход поединка в свою пользу...

Так и вышло — Кассандра резко ударила его по голени. Пожалуй, все же перестаралась — лицо Фитцерберта исказила гримаса боли, и Кассандра толкнула его в грудь. Он сохранил оружие, но не равновесие, и упал, совершенно раскрывшись. Уже ничто не мешало ей провести острием клинка по его куртке, констатируя победу. Ланс присвистнул и зааплодировал, что-то воскликнул даже Коротышка. Только Рапунцель выглядела пусть и не сердитой, но все же явно недовольной. Кассандра убрала меч в ножны, едва не выронив его при этом. Еще немного — и она бы сделала это в схватке.

— Хороший бой, серьёзно, — в этот раз он не отказался от протянутой руки, и еще одной победой было то, что Кассандре удалось даже не поморщиться от снова пронзившей ее боли. — Спасибо, Юджин.

Она, правда, так считала и уж точно не винила его за удар по этой самой руке. Он был ей даже необходим, чтобы узнать пределы своих возможностей, и теперь Кассандра понимала, что они слишком низкие. Спутники не могут на нее рассчитывать в ближайшее время, так что нужно как можно скорее это исправить всеми доступными способами. Следует немедленно заняться сбором трав, в идеале приготовить какой-нибудь отвар или мазь... На исцеление надеяться, конечно, не стоило, но, может, получится хотя бы заглушить боль. В нынешних условиях и это уже будет достижением.

— Спасибо, Кэсс, это было поучительно. Не могу сказать, что показал себя с лучшей стороны после того, как дважды оказался на земле... — Фитцерберт отряхнул свои штаны. — Но теперь признаю, что с твоей рукой действительно все в порядке.

Кассандре очень хотелось бы, чтобы так оно и было.

* * *

Магический ожог продолжал разрастаться, словно нечто живое, медленно пожирая ее руку. После ухода от Древа еще видимая родинка уже к следующему вечеру стала видна лишь наполовину. Оставалось только догадываться, к каким последствиям приведет дальнейший рост этой гадости, вызванной заклинанием распада. Пальцы гнулись с трудом, и когда делали это, то с такой болью, что хотелось кричать. Кассандра понимала, что такими темпами через месяц она больше не сможет нормально согнуть руку в локте, а что будет, когда чернота достигнет плеча и потом шеи — старалась вовсе не думать.

Что на лучшее надеяться не стоит, стало ясно еще через пару дней. Конечно, собранные во время привалов травы приносили некоторое облегчение, но кратковременное, и надолго их не могло хватить. Правда, это было все равно как лечить перелом прикладыванием подорожника, так что искала их Кассандра не слишком усердно. Возможно, причина болезненных ощущений крылась еще и в слишком большой нагрузке на руку, хотя с тех пор прошло достаточно много времени, и ее схватка с Фитцербертом продолжалась значительно меньше обычной тренировки.

Похоже, слово «обычной» пора было научиться заменять на «прежней». Кассандра сейчас не то что меч — даже кружку с водой не могла долго держать, не расплескав содержимое. От напряжения мышцы через какое-то время сводила судорога. При этом боль как будто немного затихала, но рука казалась какой-то... чужой. Больше и близко не было пластичности в кисти, которой Кассандра прежде могла вертеть свой легкий меч в пальцах, словно пруток. Она даже лук толком натянуть не смогла. Чтобы хоть как-то поднять себе откровенно упавшее настроение, Кассандра напугала Ногокрюка, пристроив ему на голову яблоко и сделав вид, что собирается выстрелить.

К счастью, Фитцерберт не настаивал на новом поединке, хотя едва ли потому, что понимал ее состояние — просто боялся снова проиграть. К счастью, на них пока никто не нападал, потому что Кассандра сомневалась, что сумеет сейчас победить и Коротышку, а это было очень плохо. Каждую свободную минуту она проводила, разрабатывая заново руку. Тренировки не слишком обнадёживали; на первых — она вообще действовала неловко, как новичок, впервые взявший настоящее оружие вместо деревяшки для начинающих, поэтому и занималась, уходя во время привалов подальше от всех. В случае настоящей угрозы Кэсс было лучше действовать левой рукой, хотя до правой в лучшей форме ей и далековато.

Оставалось надеяться, что когда Рапунцель завладеет Лунным камнем, то вернет своим волосам исцеляющую силу и будет способна ей как-то помочь, потому что другим вариантом для Кассандры, похоже, были только забытые знания из библиотеки Короны или какой-нибудь магический артефакт из Спирали, если его отдаст Калиопа. То есть, можно сказать, что других вариантов у нее и не было.

Через неделю для разнообразия появились и хорошие новости. Фитцерберт с Максом нашли обе половинки их фургона, прибитые течением к берегу местной речушки. Его нужно было еще отремонтировать, но все равно скорость передвижения их отряда обещала прилично увеличиться. Значительно больше этого Кассандра была рада, что рана пока распространялась медленнее ее ожиданий, словно насытилась уже полностью скрытой под ней родинкой. Кассандра заново научилась более-менее твердо держать в правой руке меч, роняя его совсем редко, так что тренировалась даже на глазах у спутников, и боль при этом почти не ощущалась... Нет, она просто к ней привыкла.

За прошедшее с ухода от Древа время с Рапунцель они перекинулись едва ли парой слов сверх необходимого минимума, включающего пожелания доброго утра, приятного аппетита, спокойной ночи, а также фразы о передаче ночного дежурства. Не то чтобы Кассандра избегала ее намеренно, но так было действительно легче. Когда она уже начала думать, что принцесса немного научилась тактичности, не навязывая ей свою заботу и тревогу, та предложила сходить на поиски материалов и инструментов для починки фургона... вдвоем. Не взяла с собой даже своего хамелеона.

Фитцерберт вопросительно взглянул на Кассандру, но она только пожала плечами и закатила глаза. Да, с ее рукой дела обстоят откровенно паршиво, но постоять за себя и принцессу она пока еще способна. Иначе отряду следовало бы оставить ее где-нибудь при первой возможности за очевидной бесполезностью, как Ногокрюка его брату. Жаль еще, что Коротышку спихнуть туда же, никто не догадался. Кассандра, может, и предпочла бы, чтобы поисками занялась мужская часть отряда, но не смогла сходу придумать ни одной разумной причины отказать Рапунцель, а потом было уже поздно.

Как она и думала, ситуация вышла максимально неловкой. Принцесса болтала без умолку, надеясь, что Кассандра поддержит разговор, но помогать та не собиралась... По крайней мере, в том, что касалось светских бесед, которые Кассандре осточертели еще во время пребывания фрейлиной в Короне. А вот не дать Рапунцель, не смотрящей под ноги, рухнуть с обрыва к пираньям — с этим Кассандра помочь была готова всегда. И найти подходящее дерево, по которому они могли перебраться на другой берег... Только Рапунцель зацепилась за него своими чудесными волосами и перелетела на них, словно на лиане. Кассандре пришлось долго карабкаться вслед за ней, да еще и правая рука, как нарочно, посреди пути снова подвела ее и сорвалась. Повиснув на какое-то время на другой руке, Кассандра подумала, что стать сейчас кормом для пираний было бы даже ироничным финалом для такой неудачницы, как она. У кого-то все получается легко и просто, как тогда на турнире храбрецов, от победы на котором Рапунцель отказалась в ее пользу; а чьи-то усилия после многих лет тренировок буквально на ровном месте могут пойти прахом. Впрочем, когда она все-таки перебралась, и Рапунцель обеспокоенно взглянула на нее, Кассандра поняла, что принцесса и сама сожалеет о том, что заставила ее почувствовать своим прыжком.

Кассандра уже решила, что прямо здесь они и поговорят, но разговор все же не состоялся — верный Филин принес известие о располагающемся неподалеку поселении, разрушенном черными камнями. Одного взгляда на покосившиеся здания и царящую повсюду разруху было достаточно, чтобы понять — людей здесь не осталось. Кассандра только поразилась удаче Рапунцель: в очередной раз, когда, казалось бы, не имелось ни одного шанса найти что-то полезное, их проблемы решались едва ли не волшебным образом. Здесь даже аптека на колесах имелась!

Впрочем, на обнаружении поселка их удача и закончилась. В разваливающиеся буквально на глазах дома не рискнула заходить даже Рапунцель, а в аптеке не было практически ничего полезного. Кассандра, конечно, все равно взяла некоторые зелья и мази, которые сама никогда не смогла бы приготовить. Совесть вопила, но Кассандра успокоила ее тем, что аптекарь все равно бросил свое имущество. Неизвестно, что с ним стало, а им они пригодятся... В качестве компромисса с совестью пару золотых монеток Кассандра в одном из ящиков все же оставила.

Еще одна находка едва не стала причиной большой беды. Лежащий в одном из ящичков аптеки сапорианский артефакт — волшебная палочка, стирающая память — лишил памяти Рапунцель. Конечно, Кассандра сама была в этом виновата, признавать свои ошибки она всегда умела. С подобными вещами стоило быть максимально аккуратной и осторожной, а во время поисков она настолько расслабилась, что даже улыбнулась над парой незатейливых шуток принцессы. Кассандра не подумала ни сломать, ни сжечь эту сапорианскую гадость, а просто положила ее на место, и потом еще легла спать рядом с ней.

При ее «удаче» не было ничего удивительного в том, что когда Рапунцель попыталась перед сном в очередной раз поговорить с ней с позиции «мне очень жаль, но я не виновата», Кассандра задела рукой передвижную аптеку и случайно активировала палочку, которая стерла принцессе память. Хорошо еще, что в аптеке имелась инструкция, как приготовить зелье, нейтрализующее этот эффект, а необходимые для его приготовления ингредиенты удалось собрать на обратном пути к фургону. Не помнившая, кто она и как здесь очутилась, Рапунцель заставила Кассандру изрядно поволноваться, а еще от нее немного досталось Фитцерберту и Лансу, но, в конечном счете, все остались живы и даже здоровы.

После этого, пока мужская часть отряда ремонтировала фургон подручными средствами, у них с принцессой все-таки состоялось что-то вроде разговора по душам. Кассандра извинилась за ситуацию с волшебной палочкой и, чтобы снять неловкость, сказала Рапунцель, что не будет долго обижаться на нее за то, что случилось в Древе. Затем даже упомянула об их дружбе, а принцесса ей улыбнулась и обняла ее... Былой непринужденной легкости в общении с ней Кассандра больше не ощущала, но хотела верить, что все еще может снова быть, как прежде...

Только когда восстановленный фургон снова повез их дальше, Кассандра поняла, что со стороны принцессы признания ошибок и извинений так и не последовало.

* * *

Кассандра даже не удивилась, когда ее спутники бросились к так вовремя повстречавшемуся на их пути подозрительному дому из ракушек, опять не послушав ее предостережения. Причем не только Рапунцель с Фитцербертом, что уже давно не удивляло, а вообще все. Кассандре не успела даже предложить осмотреться или отправить туда для начала кого-нибудь одного... Просто в очередной раз продемонстрировали, что ее мнение никому не интересно, о чем Фитцерберт позднее даже сказал ей в глаза, и она была благодарна ему за эту честность. Хотя Кассандра могла их понять... немного. Непогода так разгулялась впервые за время их путешествия, а фургон, на честном слове держащийся после кустарного ремонта, уже побывал в стольких переделках, что мог служить укрытием разве что от не слишком крепкого ветерка.

Конечно же, в доме не обошлось без сюрпризов. О чем можно говорить, если в нем даже зеркало было опасным магическим артефактом, едва не утянувшим их навсегда в черно-белое иномирье? И стоило ли после этого удивляться пропаже, черт возьми, входной двери или тому, что подвох таился даже в детских игрушках, а за дверями в коридоре — просторном, почти как во дворце — мог оказаться портал неизвестного направления? Да один хозяин дома всей своей чрезмерной обходительностью и манерностью словно кричал, что пользоваться его гостеприимством не стоит.

Хотя о чем уж теперь говорить... Кассандра нервно усмехнулась, глядя на склонившего голову Филина, присевшего рядом с ней на ветку дерева, к которому она прислонилась, пытаясь привести в порядок мысли. Кто мог знать, что поиски пропавшей в этом доме-ракушке Рапунцель приведут в настолько интересное место, где Кассандру ждут открытия, касающиеся собственного прошлого! То, что за одной из дверей в коридоре оказалась очень реальная иллюзия, будто отправившая ее в путешествие к собственному детству, Кассандру уже не удивило. Удивило ее то, что кто-то будто постарался специально для нее... А выхода не предоставил, словно намеренно давая шанс в одиночестве подумать об увиденном.

Одиночество в путешествии было редким даром, и уже за одну возможность поразмышлять, когда ее никто не отвлекает, стоило благодарить заманившую ее сюда призрачную девочку. Все было устроено так, что Кассандра не могла пройти мимо ведущей сюда двери и неизбежно узнала бы важные вещи о своем прошлом. Можно ли в таких условиях доверять увиденному? Увы, иллюзия пробудила настоящие воспоминания, и Кассандра знала, что как бы ни было больно — не стоит и дальше продолжать заниматься самообманом и отрицать очевидное. Хуже уже не будет.

Ее приемный отец — капитан королевской гвардии — один из самых честных людей, кого Кассандра знала, лгал ей всю жизнь, что понятия не имеет, кто ее родители. Сколько раз она его об этом спрашивала, просила узнать... Наверное, можно было даже понять, почему он это делал, когда она была маленькой. Но почему не сказал, когда повзрослела? Ложь вошла в привычку? Да, ее мать была далеко не самым лучшим в мире человеком, и Кассандра в глубине души всегда такое подозревала. В конце концов, о том, кто ее настоящий отец, в видении не было ни единого намека. Но то, что приемный отец удочерил Кассандру после того, как ее бросила Готель, та самая ведьма, которая похитила Рапунцель ради вечной молодости...

В детстве Кассандра отдала бы все, лишь бы не чувствовать себя брошенной. Она знала, что была готова тогда отправиться за матерью даже в ту самую башню, лишь бы заслужить хоть немного ее любви и заботы. Пусть бы она была там на все тех же правах служанки не только матери, но и Рапунцель — в четыре года она не представляла себе другой жизни, и это бы ее не расстроило. Слез больше не было, свое Кассандра уже проплакала в иллюзорном доме вместе с маленькой Кассандрой, где в очередной раз подтвердилось то, что она всегда и так знала. Боль уже давно утихла, осталась только... Горечь.

Все, кого она считала самыми близкими людьми, с самого раннего детства всегда лишь использовали ее, лгали ей. Говорили, что она для них важна, что они ее любят и ценят... А когда Кассандра переставала быть им нужной или просто надоедала — ее сразу бросали, как выполнивший свою функцию одноразовый инструмент или наскучившую игрушку. Никого никогда не волновали ее мысли и чувства, никто не вспоминал, что и она тоже живой человек. Личность, которая, о чем-то мечтает, чего-то желает и всего лишь хочет, чтобы ее принимали в расчет. Разве это так много? Любил ли ее кто-нибудь по-настоящему? Такой, какая она есть, просто потому что она — Кассандра?

Родная мать, которая так легко ее бросила ради Рапунцель? Приемный отец, который принял ее дочерью, но так и не позволил вступить в свою, признаться честно, не слишком высококвалифицированную гвардию, хотя лучше всех знал о ее заветной мечте? Любого из гвардейцев, принятых вместо нее, Кассандра превосходила в ловкости и владении оружием уже в шестнадцать лет, и даже в нынешнем состоянии, став почти калекой, могла рассчитывать на победу в схватке и против полудюжины разом. Почему отец не только согласился с ее отправкой в монастырь, но и пришел, чтобы едва ли не сопроводить туда лично? Ссылаясь на обстоятельства, которые сильнее?

Вместо того, чтобы доверить место в гвардии, для которого у нее имелись все так долго и упорно развиваемые навыки, отец устроил ее фрейлиной внезапно нашедшейся принцессы. Рапунцель после своего заточения в башне не умела вести себе в обществе, к тому же была легкомысленной наивной девчонкой, получавшей от родителей все, что захочет. Да самая большая проблема принцессы до конфликта с Вэрианом — то, что ее недолюбливает любимый всей Короной кондитер! Поначалу с ней пришлось очень непросто, но со временем Кассандре начало казаться, что они все-таки могут найти общий язык. Она думала, что принцесса действительно увидела в ней нечто большее, чем все остальные. Поэтому Кассандра сделала то, что не позволяла себе ни с кем, кроме приемного отца — доверилась ей.

Ради Рапунцель Кассандра отказалась от предложения королевы Ингварра присоединиться к ее личной гвардии, хотя такое дважды не предлагают. Но тогда она еще верила, что ее старания наконец-то кто-то способен оценить и в родной Короне. Что у нее может появиться первая в жизни настоящая подруга. Насколько на самом деле принцесса ценит ее, Кассандра узнала перед Древом, когда та сообщила, что не нуждается в ее защите. Не подумав, что это означает фактическое признание бесполезности Кассандры, которая как раз и отвечала за ее защиту. В самом Древе окончательно решился и вопрос с доверием, без малейших сомнений в своей правоте, не возникших у Рапунцель и потом, когда было время подумать. Адира не однажды подвергла их огромному риску, они до сих пор ничего о ней толком не знали, но все равно Рапунцель раз за разом предпочитала едва знакомую Беловолосую той, кого называла подругой. И Кассандра не так давно задавалась вопросом, могут ли по-настоящему дружить принцесса и фрейлина... Смешно.

Адира все-таки кое в чем была права. Ответ на этот вопрос очевиден для любого, кто не так наивен, как она. Кассандра говорила о наивности принцессы, а сама-то как хороша! Может, служанке стоило внимательнее смотреть в зеркало? Заодно разглядела бы и свою схожесть с портретами на объявлениях о розыске Готель. Ничего, она и это переживёт. Кассандра не из тех, кто бежит от неприятной правды, открыв ее для себя. Правда оказалась болезненной и принесла неприятные открытия, но это всегда лучше самой благонамеренной лжи. Теперь Кассандра хотя бы больше не питала ни малейших иллюзий насчет настоящего отношения к себе той, кого так долго считала своей единственной подругой. Если ее используют даже те, кого она считала самыми близкими людьми — значит, нужно перестать быть пешкой. Более того — нужно сойти с доски и самой стать игроком, потому что даже ферзь — всего лишь фигура в чьих-то руках, которой тоже можно пожертвовать при необходимости, по прихоти или просто из-за недальновидности.

Кассандра достаточно ждала своего шанса и была в тени сияющей принцессы, настала пора выйти из-за кулис. Кассандра создана для чего-то большего, чем быть приложением к Рапунцель, опекающей ее мамочкой, как сказала Калиопа. В конце концов, не всем выпадает такая возможность — оказаться на пути к Лунному камню. Да, его должна взять принцесса... Теоретически. Это ее предназначение — бла-бла-бла! Но почему, собственно, его не может взять служанка принцессы? Потому что ей не положено быть впереди кого-то, кто выше нее по положению? Потому что это может быть опасно?

Но не опаснее ли владеть сразу двумя настолько могучими силами одному человеку? Не слишком ли много этот человек на себя берет? И имеет ли какое-то значение опасность, если чернота с руки Кассандры все равно через какое-то время доберется до жизненно важных органов? Даже не снимая перчатку, она знала — чудесного исцеления не произошло... И не произойдет, потому что, в отличие от Рапунцель, Кассандра не из тех, с кем в нужный момент случаются спасающие ее чудеса, она может рассчитывать только на себя. Филин ухнул, словно соглашаясь с ней, хотя она знала, что он не одобряет принятое ею решение. Но личное мнение не заставит его отвернуться от нее.

Кассандра улыбнулась Филину. Этот пернатый ночной хищник — единственный, кто всегда был и будет с ней рядом, кто никогда ее не предаст. Потому что он ее единственный настоящий друг, который не сомневается в ней и с самого детства поддерживает, не смотря ни на что. Кассандра подозвала его, и когда Филин сел ей на плечо, нежно провела пальцем по его перьям, зная, как это ему нравится. В своей броне она не чувствовала его длинных острых когтей, и ей немного недоставало этого ощущения. Кассандра прижалась к Филину щекой, ощущая теплоту и доверие — то, чего ей так недоставало в отношениях с людьми. С некоторыми из которых ей снова пришлось встретиться гораздо раньше, чем хотелось бы, потому что именно в этот момент появившаяся перед ней дверь решила выпустить Кассандру из Дома вчерашнего завтра. Следующего случая можно было ждать бесконечно долго — поэтому Кассандра бросилась к выходу со всей возможной скоростью. Спутники смотрели на появление Кэсс так, будто она вернулась с того света, насчет чего Фитцерберт даже отпустил привычно язвительный комментарий. Рапунцель бросилась ее обнимать — и, конечно же, все с ней было в порядке. Иного, учитывая ее удачу и магию Солнечной капли, Кассандра уже не ожидала, только надеялась, что никто не заметил, как она поморщилась, когда оказалась в объятиях принцессы.

Впрочем, это легко списать на боль в руке, что и ложью-то не было. Во время службы фрейлиной во дворце искусство фальшивых улыбок Кассандра отточила до идеала, просто чтобы не выделяться среди придворных, так что если она и раньше никому не позволяла узнать о ее настоящих чувствах, то теперь о них тем более никто не догадается. Конечно, то, что она собиралась забрать Лунный камень вместо Рапунцель, можно назвать предательством, что понятно и без намёков Филина. Кассандра, воспитанная на идеалах воинской чести капитаном гвардии, все еще немного сомневалась в своих намерениях. Но она знала, что стоит им с принцессой обменяться буквально парой слов — и сомнения исчезнут. Ей с улыбкой и заверениями о дружбе в благодарность за доверие вонзили в спину нож. Она всего лишь поступит точно так же, как всю жизнь поступали с ней — чтобы перестать быть тенью Рапунцель и самой стать хозяйкой своей жизни. Все-таки у судьбы своеобразное чувство юмора.

Это всего лишь вопрос преданного доверия. Место, куда Кассандра не хотела даже заходить, помогло это понять, и неважно, кем является и какую игру ведет оказавшая ей помощь в этом призрачная девочка. Она могла быть ее личной галлюцинацией, злобным демоном, добрым ангелом или на самом деле желающим ей самого лучшего другом, как та сама заявляла, но что наименее вероятно. Судя по тому, сколько та знала о прошлом Кассандры и силе Лунного камня, девочка явно преследовала какие-то свои интересы. Но с этим можно было разобраться и потом. Кассандра никому не собиралась рассказывать о том, что увидела в Доме вчерашнего завтра. Потому что с ней рядом не было никого, кроме Филина, кому она могла бы довериться.

Неважно сколько миль вместе им еще предстоит преодолеть на пути к теперь уже ее собственной судьбе, и сколько еще раз ей придется спасать своих незадачливых спутников. Она до конца выполнит свои функции — так уж воспитана и обучена. Но настала пора позаботиться не только о других, но и о себе. Когда представится шанс, она его не упустит.

Ждать осталось не так уж долго, а служа фрейлиной принцессы, Кассандра отлично научилась ожидать ⁽²⁾.

1) (с)Хельга эн-Кенти «Герой второго плана»