Кто виноват? (джен)

Эпилог

Если верить мнению общественности магической Британии, то во всём случившемся был виноват Дамблдор. Нечего, мол, было лезть в столько дел своим поломанным носом, свихнулся дедушка, вот и всё...

Если вы спросите Дамблдора... Ну, вдруг вам это удастся, умеют же люди... То во всём окажутся виноваты коварные слизеринцы. Этот факультет сразу собирает всех, в ком есть некая гнильца, подлючесть. Потом они, конечно, могут измениться и оправдаться, но для этого им приходится с самого первого курса серьёзно работать и над собой, и ради дела Света.

Если вы спросите любого ученика факультета Слизерин, то узнаете — конечно, вина лежит на гриффиндорцах! Только тупоголовые краснознамённые идиоты могли устроить такое.

Если вы спросите гриффиндорцев, то услышите громкий дружный ответ — виноват Ли Джордан!

И если во всём этом крике вы прислушаетесь, то узнаете — по мнению Джордана, вина лежит только и исключительно на Гарри Поттере.

В поисках правды, пройдя эту сложную логическую цепочку, загоните-ка Поттера в угол, пытаясь выяснить уже у него: "Кто же, палки-махалки, во всём виноват?!" — и будете очень разочарованы. Поттер только неловко пожмёт плечами и быстро скроется в неизвестном направлении. Поттеру стыдно признать, но он считает, что никто не виноват, и вообще никого не стоит винить, ведь... Всё же кончилось хорошо? Даже замечательно всё кончилось. Вот наградить кое-кого не помешало бы. Или хотя бы спасибо сказать.

И только один человек точно знает всех, кто виновен. Но не скажет. Не потому, что он очень воспитанный. Просто настоящие слизеринцы компроматом не делятся.

* * *

Ли Джордан был весёлым парнем. Это естественно, в ином случае он банально не выжил бы семь лет в одной комнате с близнецами Уизли. Но в этом году всем в Хогвартсе было конкретно не до веселья. Всем, кроме одной надутой жабы в розовых оборках. Если осенью у них ещё были какие-то детские иллюзии, мечты и надежды на светлое будущее, то к весне осталось только упрямство и протест. Джордан так-то и раньше Поттеру с Дамблдором верил. С головами у них, может, и беда, у каждого по-своему, но насчёт возвращения Того-которого они бы шутить не стали. А после поттеровского интервью в "Придире" Джордану стало кристально ясно — из Того-которого с бандой и Министра с его командой кто-то один точно завонялся. А ему ещё, между прочим, в этом году школу заканчивать и работу искать. Вот ведь непруха, если цензурно. Цензурно не хотелось, хотелось надраться и творить чёрное. Первый пункт был даже успешно выполнен, но потом близнецы свалили, козлы рыжие, а Джордан остался с нереализованной тягой к хаосу и разрушениям.

Из бокового коридора подземелий вдруг выскочил Поттер и налетел на Джордана. Видок у надежды магической Британии был тот ещё: на голове бардак не обычный, а словно Поттер пытался волосы повыдёргивать, но те мужественно отбивались, мантия в грязи и неопознанных пятнах, рука в крови. Да не, нормально, привычный видок, ничего нового.

Джордан вальяжно прислонился к стене, стараясь не показать, как его шатает, и поздоровался. Поттер вздрогнул, икнул, но увидев, что это Ли, слегка успокоился и задышал ровнее.

— Тоже дерьмовый денёк, Гарри? — почти внятно спросил Джордан.

Поттер только покивал, зажимая носовым платком руку. Они молча постояли, как будто это было совершенно для них нормально — столкнуться в пустом коридоре школы после полуночи, и пошли в сторону башни Гриффиндора. Джордана почти не качало, чем он по праву гордился. Им пришлось идти не самым коротким путём, чтобы не наткнуться на Филча и его скотину, и в какой-то момент Поттер начал говорить. Джордан даже подумал, что Поттер тоже принял чего не следовало, но дело было в другом.

— Понимаешь, я ведь всегда любил Хогвартс. Именно здесь я по-настоящему дома, с друзьями, с магией, тут моё место, — не очень связно вещал он, иногда кривясь и прижимая ладонь к голове. — Я здесь всегда чувствовал себя в безопасности... Ну, за исключением...

Джордан понимающе улыбался и мысленно пересчитывал: первый курс — Поттер чуть метлой не убился, в Запретном лесу ночью был и после экзаменов на недельку к Помфри загремел. Второй курс — василиск и прочая дичь. Третий курс — Блэк, дементоры, учитель-оборотень. Четвёртый... Без комментариев. Джордан сочувственно похлопал его по плечу: "Дерьмово у мелкого с понятием безопасности..." Гарри, воодушевлённый поддержкой, заговорил эмоциональнее:

— Амбридж как отрава! Из-за неё здесь становится невыносимо, а ведь ещё есть... — он замялся и неловко договорил: — другие проблемы. И за все эти годы ни разу! Ни разу! Никто из взрослых не решил за меня никакие проблемы! А если и пытался что-то делать, то в итоге становилось только хуже, понимаешь? — и снова схватился за голову.

Джордан понимал. Он хотел было озвучить что-нибудь нейтрально-воодушевляющее, классическое, типа: "Не ссы, прорвёмся," или "Гриффиндор — это хроническое, но тебе повезло с палатой". Но сказал вдруг:

— А у меня тётушка Одди есть, вот она все проблемы с помощью вуду решает.

Поттер ещё недоумённо моргал глазищами за своими очками, а Джордан уже успел пожалеть, что ляпнул такую глупость, задуматься, а глупость ли это, оценить весь идиотизм и потенциал идеи, и вспомнить, что для вуду палочка не нужна, а значит — что? А значит, если всё и полетит в дементорову задницу, вычислить их никто не сможет! Ночь заиграла новыми красками. Джордан приобнял Поттера за плечи — в чём же у него мантия? Запах такой странный... — и повёл в сторону кухни, одновременно зачитывая краткий курс прикладного вуду. Палочки, может, и не нужны, но понадобится кое-что другое.

* * *

Были вещи, которые Сибилла Трелони видела, потому что таков её дар. И были вещи, которые она видела, потому что ну не дура же она, в самом деле, очевидного не замечать!

Заканчивалась эпоха, целая жизнь шла к завершению, следовало разложить бумаги, расставить оценки в журнал. Не стоит оставлять после себя ворох незаконченных дел. Сибилла дурой не была и ясно видела — всё кончено, финал близок, увольнения не избежать. Длань судьбы была ярко-розовой и несимпатичной, но дело своё знала. Какая трагедия! Ах если бы был кто-то, кто поймёт и оценит! Кто поддержит в трудную минуту и поднесёт стакан в последний час! Сибилла глотнула хереса из горла. Не, можно и без стакана, конечно, но лучше бы дойти до своих комнат. Как она полезет по верёвочной лестнице с бутылкой в руках и звенящими пикси в мозгах, она старалась не думать.⁽¹⁾

Сибилла сидела на полу коридора, то аккуратно стукаясь затылком о стену, отчего пикси в голове чуть притихали и меняли тональность, то отпивая хереса из бутылки, и шум в голове сразу становился громче. За внутричерепным шумом она постепенно начала различать другие звуки, человеческие голоса. Голоса были смутно знакомые и приближались по коридору.

— А почему нельзя это веве прямо в Выручай-комнате на полу рисовать?⁽²⁾ — любопытный, но осторожный голос.

— Ну ты баклан, Гарри, говорю же — надо на перекрёстке, так лучше сработает. Из замка мы никуда не пойдём, а в Хогвартсе перекрёсток с главной лестницей — самый оживлённый. Сейчас насыпем мукой веве, и понеслась! Лоа Легба, он за двери, врата и чтобы с людьми поговорить отвечает. С него, значит, начнём, а там как пойдёт, — этот голос был весёлый, шальной какой-то.

— Я вообще не уверен, что хоть что-то получится...

— Отставить панику! Во-первых, ну не получится — торт не надо будет лоа отдавать, слопаем сами, тоже неплохо, а? Во-вторых, чего это "не получится"? Мы с тобой готовы на все сто! — ой, врёт. Будь Сибилла трезвой, она бы сейчас этому шальному ка-ак предсказала бы чего покрепче! — Мы крутые маги, мы бесстрашные гриффиндорцы и вообще. Я стучу в барабан, ты — поёшь "Папа Легба", и готово. Потом с Дамбалла потолкуем о поведении его змеевидных потомков... Поттер, для гарантии нам не хватает только какой-нибудь мамбо⁽³⁾, типа моей тётушки, которая во время ритуала одержимой становится и вещает волю лоа. Но найти мамбо в Шотландии? Только если сами духи вуду её нам подсунут! Обойдёмся без одержимых.

Нет, не обойдутся. Конечно, лезть в чужой магический ритуал, давать согласие на неизвестно что, ещё и когда прозвучало слово "одержимость", было полнейшей и абсолютной глупостью. Но в желудке Сибиллы плескался херес, в голове верещали пикси, очки, без которых она не видела дальше собственных ресниц, жутко давили на виски и переносицу. И они же сказали, что ритуал — обращение к Дамблдору. Или как-то так, она не расслышала. Директору она верила, директор — хороший.

Сибилла Трелони поднялась с пола, царственным жестом отбросила в сторону дурацкие очки и шагнула навстречу своей Судьбе. Судьба замерла перед ней. Она была мутной, как тёмное пятно, но не розовой, и пахла чем-то интересным, свежим и необычным.

— Где там ваш ритуал? Я согласна! — она сделала несколько шагов в нужном, как ей казалось, направлении и только потом заметила, что всё ещё держит бутылку в руке. Сибилла прижала бутылку к груди и гордо вздёрнула подбородок, как будто так и было задумано.

* * *

Гарри Поттер, наверное, на отработке чего-то нанюхался, нехорошего. Вопрос только, на которой отработке — у Амбридж, где она пила вонючий странный чай, пока он царапал себе руку её чёртовым пером, или у Снейпа, где он вляпался в какое-то вонючее странное зелье, пока "учился окклюменции". Точно, нанюхался. Ведь не могло же это происходить с ним на самом деле?

Ли Джордан бил в барабан и, сбросив мантию, отплясывал что-то дикое. Профессор Трелони, пританцовывая и размахивая бутылкой, рисовала смесью муки и золы странные символы на каменном полу и тут же топтала их босыми ногами. Как она вообще умудрялась что-то делать без очков, у неё же диоптрии больше, чем у Гарри? Ли двигался всё быстрее, профессор Трелони безумно вращала глазами, и Гарри понял, что пора отсюда сваливать. Обойдётся он как-нибудь без чудесной вуду-поддержки, обещанной Ли, всегда сам справлялся и сейчас справится. А сваливать надо в направлении Больничного крыла. Мало того, что они трое явно траванулись чем-то, так ещё и рука продолжала кровить. Ли выбил на барабане особенно напряжённую дробь, Трелони затрясла руками, бусами и волосами, и Гарри решил, что вот конкретно сегодня он даже не против переночевать в Больничном крыле под строгим надзором мадам Помфри. Но стоило ему отлепиться от стены, как он обнаружил себя в ритуальном круге и запел песню к лоа Легбе, которую ему рассказал Ли, пока домовики для них торт пекли.

— Папа Легба, приди и открой ворота, Папа Легба...

Волшебные портреты на стенах коридора беззвучно молились и отворачивались, кто-то аккуратно крестился, но никто не решался уйти из своей рамы. С последними словами песни всё замерло. Ли, обессиленный, опустился на пол, пробормотал что-то вроде: "Нехило зажгли, чуваки," — и заснул, уткнувшись лбом в барабан. Профессор Трелони уронила бутылку в муку и, прижав руки к груди, уставившись в пространство, тяжело дышала. А Гарри внимательно смотрел на торт. Торт медленно исчезал, как будто кто-то невидимый откусывал угощение. Когда торт изрядно уменьшился, раздался громкий скрип, словно открывалась старая, лет триста не смазанная дверь. Гарри моргнул и увидел, как из воздуха выходит некто человекоподобный, чёрный, с тростью и в соломенной шляпе. Разглядеть его не удавалось, в первый миг он показался Гарри древним стариком, а через мгновенье он уже видел под полями шляпы молодое, перемазанное кремом лицо.

— Ну здравствуй, служитель, — глубоким голосом сказал Легба, — давно мы не бывали на этой земле. Жди большую компанию. Ты — могучий маг, и твоя кровь откроет врата широко.

Гарри успел перепугаться, но потом заметил, что Легба указывал тростью на пол, где с мукой и хересом смешались капли крови из его раны на руке. Вдруг Трелони судорожно вздохнула и покачнулась. Гарри бросился к ней, чтобы поддержать, не дать упасть, но бросил один взгляд ей в лицо и отшатнулся. Глаза Трелони переливались, как озёрная гладь на солнце. И пахло от неё уже не дрянным алкоголем, а чистой пресной водой.

— Ошун⁽⁴⁾, — кивком поприветствовал её Легба, — где твой муж?

Одержимая Трелони неопределённо взмахнула рукой таким элегантным жестом, какого Гарри ни разу не видел у Трелони настоящей. С неба раздался оглушительный раскат грома.

— Он сегодня танцует над этими островами. Видит Дамбалла, им не повредит хорошая пляска! — и она, сексуально покачивая бёдрами, направилась к окну. Гарри перепугался. Профессор Трелони ему никогда не нравилась, но убиться по неосторожности занявшей её тело богини он ей точно не желал. Никому не желал, наверное.

— Ты ничего не забыла? — строго постучал тростью Легба.

— Нет, — сладко улыбнулась Ошун лицом Трелони, — не волнуйтесь так, мальчики. Эта "лошадка" так хотела иной судьбы, вот я и покатаюсь в её теле. Верну всё в целости. Да ей только на пользу это пойдёт! — и она исчезла в окне. Гром загрохотал с новой силой, хлынул ливень.

Гарри растерянно посмотрел на Легбу и не нашёл ничего лучше, чем спросить:

— А Дамбалла... погулять выйдет? — Легба моргнул и рассмеялся. От его смеха в теле Гарри задрожали кости.

— Конечно, он придёт, ребёнок. Он так этого ждал. Отец?⁽⁵⁾

В следующий миг рядом с Легбой появился огромный змей, заполнив собой всё свободное пространство и частично пройдя сквозь стены. Змей обвил Гарри и зашипел ему слова приветствия и поддержки. Голова перестала болеть, словно Волдеморт со Снейпом и не отплясывали поочерёдно чечётку на его мозгах.⁽⁶⁾ И Гарри понял — вот теперь он по-настоящему в безопасности, теперь с ним рядом есть кто-то, кому можно рассказать о своих обидах, проблемах и бедах, и станет лучше!

И Гарри рассказал. В какой-то миг ему ещё вспомнилось предупреждение Джордана, что все лоа, даже условно-добрые, преследуют только свои цели, и в разговоре с ними нужно быть очень осторожным и чётко формулировать просьбы. Но остановиться он уже не мог и впервые искренне, от души жаловался на свою поганую жизнь — начиная с Дурслей, продолжая Волдемортом, не забывая поганые нравы чистокровных, уродское министерство, все несправедливости в школе... А Дамбалла слушал, шипел тихонько и улыбался.

* * *

Давненько Легба так не развлекался. Холодные Британские острова и их холодные унылые маги вздрогнут от пляски его семьи. Лоа Легба посмотрел на отца. Змей Дамбалла качал своего будущего ребёнка, человеческого волшебника по имени Гарри Поттер, и улыбался. Но Легба понимал змеиные черты, улыбка эта обещала кое-кому месть и смерть. Дамбалла посмотрел на него и раздражённо махнул хвостом. Легба хмыкнул, стёр с лица крем и начал творить дверь. Для этого он погрузил пальцы в кровь ребёнка, смешанную с мукой, и начертал дверной проём в воздухе. Дверь выглядела мерзко, пульсировала болью и пролитой кровью. Дамбалла ещё раз покрепче обнял Гарри Поттера, подтолкнул его носом к Легбе и исчез. Поттер смотрел на дверь и явно не желал к ней приближаться.

— Папа Легба, — уважительно обратился он к лоа, — что за этой дверью?

— Несвоевременная смерть и неправильная жизнь, начало, которое станет концом, — нараспев ответил Легба и покосился на испуганного ребёнка. — Не твоим. У тебя всё будет хорошо.

— Мне обязательно туда идти?

Легба кивнул.

— Одному?

— Нет, служитель, — Легба улыбнулся. Пройдёт много лет, пройдёт эта жизнь, и из Гарри Поттера получится хороший молодой лоа, их младший брат. К ним не присоединялись британцы со времён Бриджит, супруги барона Субботы. — Сегодня ты будешь в моей свите.

Лоа Легба стукнул тростью, и рядом с ним появились две чёрные очень тощие и гладкие собаки. Они радостно повертелись перед хозяином, выпрашивая ласку, и потом заняли места по сторонам, как опытные спутники лоа. Легба обернулся к Поттеру и, увидев на его лице интересное выражение, вопросительно вздёрнул брови.

— А можно я тоже собаку с собой возьму? — осторожно поинтересовался тот. — Чёрную.

Легба расхохотался. Хороший будет лоа, хитрый. Умеет отец выбирать!

На кладбище Литтл-Хэнглтона не в первый раз собиралась странная компания. В мерзкую дверь в Хогвартсе вошли Лоа Легба, Гарри Поттер и три чёрные собаки. Из мерзкой двери на кладбище вышло гораздо больше участников веселья. Легба позвал с собой братьев Геде — баронов Самди, Симетьера и ЛаКруа. ⁽⁷⁾ И сделал это не зря. На кладбище, на том самом месте, где из котла появился недомёртвый нерождённый, в стильном чёрном костюме с красным галстуком их ожидал мэтр Каррефур. Папа Легба позволил себе скривиться. Его злобный близнец здесь и сейчас был ожидаемым гостем, но не желанным.

— Приветствую вас, мои ненавистные родственники! И вас, молодой человек! Я очень заинтересован в нашем знакомстве... — лохматый чёрный пёс, угрожающе рыча, бесстрашно встал между злым лоа и перепуганным Поттером. Легба пристукнул посохом и заклял их обоих от дурного колдовства. Поттер обнял пса и задышал чуть спокойнее, а Легба подумал, что должен Блэку какую-нибудь необременительную мелочь. Может, женить его? И ребёнку будет польза.

Бароны присели на разных надгробьях, каждый со своей чашкой кофе и одной корзинкой яблок на всех. Более молодые лоа предпочли бы колу и попкорн. Легба повернулся лицом к луне и воздел руки. Зазвучали барабаны, Каррефур скривился и поправил галстук.

— Сегодня мы собрались здесь, чтобы завершить начатое. Девять месяцев назад здесь открылся путь в смерть, но мёртвый по нему не прошёл. Давайте позовём проводника, Геде Нибо. И проводим заблудшую душу по адресу, — с угрозой закончил он.

На земле загорелся круг огня, в кругу стоял разъярённый безносый. Он размахивал руками и беззвучно открывал рот. Братья Геде скривились, барон ЛаКруа тихо пробормотал: "Жалкое, душераздирающее зрелище."

— У меня вопрос! — чётко проговорил мэтр Каррефур, прерывая ход церемонии. — Кто воззвал о справедливости? — все посмотрели на него, как на дурака, и молча указали на Поттера. Мэтр торжествующе продолжил: — И чем он заплатил? Я бы не отказался от этой яркой души или здорового тела. Срок услужения лет сто кажется всем справедливым? — он протянул руку к Поттеру, тот вжался спиной в надгробье с ангелом. Между ним и злым лоа стояли уже три чёрные рычащие собаки.

— Плата по праву принадлежит семье Геде, ты здесь при чём, вредитель? — повысил голос Легба и, не дожидаясь ответа, повернулся к братьям. Те коротко переглянулись и улыбнулись.

— Я выберу то, что он носит с собой всегда.

— То, с чем не может расстаться.

— То, о чём и сам не знает.

Бароны хлопнули в ладоши, Поттер закричал и схватился за лоб. Из его шрама потянулся жирный маслянистый дым и осел в кофейные кружки братьев. На лице Волдеморта читался неприкрытый ужас человека, который вдруг понял, как давно и качественно он облажался.

— Ещё один момент! — снова влез мэтр Каррефур. Если бы Легба был человеком, у него бы дёргался глаз. — У мёртвого ещё вполне бодрое тело, он имеет право договориться...

Барон Суббота перебил его:

— Имеет, только не с тобой, а с проводником, — широким взмахом руки барон распахнул надгробье, как дверь. — Геде Нибо, сын мой, приди и забери эту падаль, наконец-то.

Из сияющего надгробья шагнула стройная подтянутая фигура. Это оказался молодой человек с очень бледным лицом, одетый в какую-то спортивную форму.

— Седрик... — выдохнул Гарри Поттер. — Седрик!

Седрик Диггори коротко улыбнулся и кивнул Поттеру, а потом подошёл к барону Субботе.

— Прошу прощения, ваш сын Нибо сейчас очень занят, он отправил меня. ⁽⁸⁾

Барон понимающе кивнул и обратился к Волдеморту:

— Вот твой проводник, с ним можешь договариваться.

Лоа Легба убедился, что Каррефур исчез в направлении ближайшего перекрёстка и не оставил им на прощанье какую-нибудь фирменную дрянь. Потом вздохнул с чувством хорошо выполненной работы и посмотрел на Гарри Поттера.

У Поттера было такое выражение лица, что было совершенно ясно — эту картину он не забудет никогда: дух Седрика Диггори, пинками загоняющий Волдеморта на тот свет. Поттер покрепче обнял Блэка за шею и прошептал ему в шерсть:

— Лучший день в моей жизни!

Опять эпилог

Наутро Ли Джордан, Гарри Поттер, Хогвартс, да и вся магическая Британия проснулись уже в совершенно другом мире. Многие волшебники из бывших Пожирателей смерти бесследно пропали, некоторые безнадёжно сошли с ума, единицы — обнаружили на своих руках вместо одной змеи — две, и ещё некие добавочные символы. Говорят, Малфои даже сумели под это дело какую-то компенсацию получить. ⁽⁹⁾

Пропала Амбридж, без следов и объяснений.

Пропал Снейп, с запиской об увольнении по собственному желанию и странной кучкой пепла в камине. Если бы кто-то позаботился восстановить этот пепел, то он мог бы увидеть там рецепт нового экспериментального зелья, которое даже пить не надо было, только мазаться — Феликс Фелицис Тёмный Нефильтрованный. Но никто не поинтересовался, потому что...

Пропал Дамблдор! Говорят, это он расправился со всеми Пожирателями. Говорят, его видели в Министерстве в ту ночь. Говорят, он бежал за кем-то в зал Арки Смерти.

Министром как-то очень быстро стал Кингсли Шеклболт. Никто не понял, почему это произошло, но всем странным образом казалось, что он чуть больше окружающих понимал, что же всё-таки случилось в ту ночь.

Директором Хогвартса стала некая баронесса Бриджит.

Британию продолжало трясти. Гарри Поттер очень любил Хогвартс, и магическую Британию тоже любил. Уж определённо больше, чем немагическую и родных Дурслей. С одной стороны он понимал, почему все расстроились. Резкие перемены — это тяжело, да, Гарри понимал. Теоретически. А с другой... Чего расстраиваться? С Волдемортом и с Амбридж покончено. Конечно, в процессе и Дамблдор как-то кончился, но он же был старый и к тому же сам говорил, что "смерть это ещё одно путешествие, Гарри". Вот и счастливого пути, профессор, до новых встреч, только не скоро, пожалуйста. Поттер жил с Блэком и, кажется, был по-настоящему счастлив.

Иногда Гарри вспоминал о профессоре Трелони и думал, что же случилось с ней... Но на этот вопрос удивительным образом лучше всех ответил Рон, когда девчонки стали вспоминать её на Прощальном пиру. Рон, внимательно разглядывавший праздничный стол в поисках знакомых блюд, вдруг устремил взгляд вдаль и замогильным голосом начал вещать:

— Вижу! Вижу! Она не вернётся. Её дивный дар сделал её изгоем среди нас, и она... Ушла. Покинула нас навсегда! — гриффиндорцы перестали жевать, боясь пошевелиться. У Лаванды и Парвати в глазах блеснули слёзы, — Она ушла туда, где ей лучше. Где дар её не будет клеймом проклятой. Где на похоронах звучат барабаны и песни. Где много солнца, выпивки и горячих чёрных мужиков...

— Че-его? — завопили девчонки.

— По вопросам мужиков и возможного переезда можно проконсультироваться у Джордана, — нормальным тоном быстро договорил Рон и гнусно заржал.

Магию вуду Гарри будет изучать на шестом курсе. Кажется, у него получится.

1) На самом деле, к люку в башню можно было взлететь, используя специфическое заклинание, которым владела трезвая-Сибилла. Ещё в башню был нормальный тайный вход, без извращений, но знала о нём тоже только трезвая Сибилла, и с пьяной ценными сведениями делиться не собиралась.

Вернуться к тексту

2) Веве — религиозный символ, обычно используемый в гаитянском вуду, рисуется на полу мукой и подобными сыпучастями. Во время религиозных церемоний веве выступает в качестве «маяка» или «пригласительного билета» для духов лоа и представляет их во время ритуала, но некоторые лоа умеют ходить в гости и без отдельного приглашения.

Вернуться к тексту

3) Мамбо — женщина-священник в религии вуду. Термин происходит от слова nanbo («мать магии»). Во время ритуалов лоа могут войти в мамбо. Одержимость духами играет важную роль в вуду.

Вернуться к тексту

4) Ошун — божество реки Ошун, самая популярная из женских духов. Ошун отличается добрым нравом, но может проявлять и склонность к разрушению. У неё есть муж, бог грома и молнии, который покорил богиню своим танцем.

Вернуться к тексту

5) Дамбалла — в религии вуду старейший лоа Великий змей, начало и конец всех вещей, бог неба. Считается творцом всего живого и всех лоа.

Вернуться к тексту

6) Ещё бы! Дамбалла управляет разумом, интеллектом и космическим равновесием. Он также покровительствует инвалидам, калекам, альбиносам и маленьким детям.

Вернуться к тексту

7) Геде — это семейка лоа, которые отвечают за кладбища, могилы и надгробья. И Легба мог бы их не звать, они прекрасно умеют приходить сами, особенно барон Самди.

Вернуться к тексту

8) Зная привычки Геде Нибо, занят он только что раскуренной сигарой и увлекательной партией в карты. В таких случаях он и посылает вместо себя свежие, рано умершие души.

Вернуться к тексту

9) Напоминаем, Дамбалла, чей символ веве — две змеи, покровительствует инвалидам, калекам и альбиносам.

Вернуться к тексту