Орден Чертополоха (гет)

— Ребят, побыстрее! У нас на всё про всё всего сорок минут. Нам нужно успеть пробежаться по основным моментам новой атаки. Руперт, Мэтью, Брайан, вас это в первую очередь касается! — Роланда торопила зевавших игроков, которые, поёживаясь от прохлады хмурого ноябрьского утра, неохотно плелись к квиддичному полю.

Минерва и вратарь Джулия Джонсон уже ожидали всех на месте. Сегодня была их последняя тренировка накануне первого в этом учебном году матча, и некоторое волнение уже витало в воздухе. Игроки один за другим взмыли вверх, проверяя свои мётлы на исправность. Минерва аккуратно оседлала свою начищенную до блеска «Комету», доставшуюся ей ещё от мамы, некогда тоже игравшей за факультетскую сборную.

Минерва окинула взглядом новенький «Порох» её напарника по полю Стефена Белла. Родители подарили эту метлу Стефену на его шестнадцатилетие. То была одна из самых скоростных метел последних лет, и это весьма воодушевило их команду. Роланда так вообще при виде неё радостно воскликнула: «Ну всё, Слизерину в этом году точно крышка!»

Минерва не жаловалась на свою «Комету», это была добротная метла, проверенная временем, в сохранном состоянии, ведь мама очень ею дорожила и все годы жизни среди маглов продолжала потихоньку ухаживать за ней.

Минерва неспешно поднялась в воздух. Она никогда не торопилась при подъёме, в отличие, например, от Роланды или Руперта, которые обычно взмывали в небо со скоростью квиддичных мячей. Минерва всегда всё делала с чувством, с толком, с расстановкой, и это касалось и полётов на мётлах.

«Комета» была, как всегда, послушна и плавна при подъёме, ни малейшего дрожания, хотя скорость, конечно, могла быть и чуток побольше. Но это мелочи. За отбивание бладжеров в сторону противника у них обычно отвечал Стефен, первый загонщик, особенно теперь со своей новенькой метлой. Минерва была вторым загонщиком, от неё требовалось в первую очередь уберегать от бладжеров свою команду.

Волосы Минервы, собранные в тугой пучок на затылке, овеял прохладный ветер. Пару лет назад Дамблдор посоветовал ей пройти пробы в сборную по квиддичу. Он считал, что ей пойдёт на пользу данный вид спорта, так как поможет ей немного развеиваться после постоянного сидения за книгами. И Дамблдор оказался прав: она успешно прошла в сборную на шестом курсе, и игра отлично помогала ей сбрасывать стресс от усиленной учёбы и вообще упорядочивать мысли. Погоняешь с битой бладжеры в течение часа — и снова в тонусе и приподнятом настроении! А ещё мама очень гордилась ею, когда узнала, что Минерва пошла по её стопам.

Минерва притянула к себе манящими чарами игровую биту — её главное оружие в игре.

Чувство полёта — это нечто особенное, оно ни с чем не сравнимо. Возникают лёгкость, какой волшебник не имеет на земле, и постепенно нарастающая эйфория от набираемой скорости. Мир вокруг преображается, появляется возможность увидеть его с нового ракурса. Неожиданно Минерва вспомнила недавнюю левитацию с Риддлом в Хэллоуин. А ведь она впервые видела холл замка, лестницу, портреты с позиции парящего в воздухе человека. Мётлами-то было запрещено пользоваться в помещениях.

Всякий раз, когда Минерва вспоминала тот вечер, у неё начинало сладко томиться в груди. Она не могла забыть то яркое впечатление от неожиданного подъёма в воздух в холле замка. И не могла не сравнивать то состояние с полётом на метле. На квиддичном поле опорой ей служила метла, а тогда в замке — Риддл. Как ни странно, Минерва так пока и не определилась, что было лучше. Нет, разумеется, лучше быть на метле — это несопоставимо надёжнее.

Она вспомнила танец, и томление в груди усилилось. Минерва не впервые в своей жизни танцевала. Она присутствовала на Святочном балу в год проведения Турнира трёх волшебников. Минерва училась на пятом курсе, и соревнование как раз проходило в Хогвартсе. Августу тогда на бал пригласил Джозеф Смит, а Минерва отправилась на праздник с Дэвидом. Дэвид тогда же и оказался единственным её партнёром по танцам за весь вечер, остальных юношей, как и всегда, отпугивал её неприступный вид. Так что единственные танцы в её жизни на тот момент были с хорошим другом, и это оказалось легко и весело.

В вечер Хэллоуина всё было по-другому: Минерва танцевала с Риддлом и испытывала совершенно иные эмоции. Её партнёр — не друг, которому доверяешь, и не сокурсник, к которому испытывала бы романтичные чувства, а загадочный, могущественный, взрослый волшебник, от которого исходила опасность. Не просто танец, а нечто большее, что несло с собой совершенно невероятную концентрацию и реализацию магии. Смущение, волшебство, почти удушающее объятие, затем чувство эйфории — вот что представлял собой тот танец.

Минерва размышляла обо всём этом, пока команда тренировалась. Она привычным движением отбила бладжер, летевший в сторону Роланды, которая, зависнув в воздухе, в очередной раз объясняла Мэтью и Брайану Вудам свои требования к игре:

— Парни, мы же договорились, что на поле не должно быть никаких запрещённых приёмов, особенно в играх с Равенкло. А уж с Хаффлпаффом и вовсе ничего подобного не требуется…

— А можно хоть на Слизерине опробовать тот приёмчик, что использовал охотник «Гарпий Гервена» на последнем матче? Это выглядело эффектно! — поинтересовался Мэтью, послав квоффл в ворота. Он игриво улыбнулся красавице Джулии, которая ловко перехватила мяч.

— Со Слизерином тем более нельзя! — Роланда взъерошила пальцами свои короткие светло-русые волосы и повернулась в сторону пролетавшего рядом снитча. — Мы не должны им уподобляться! А у того охотника «Гарпий» известная репутация автора запрещённых методов в игре. На это уже даже не обращают внимания.

— Да отмочишь ты тот номер, не переживай! Вот только Рол переключит внимание на свой снитч и… — шепнул на ухо Мэтью Руперт и замолк на полуслове, поймав на себе внимательный взгляд Минервы. — Да это я так…

Она погрозила им пальцем и нацелилась на бладжер, летевший в их сторону.

* * *

В обеденный перерыв Минерва наскоро поела и поспешила в библиотеку. Там мадам Мельцер уже сложила для неё на столе подшивку «Ежедневного пророка» за первое полугодие 1949 года. Минерва уже вторую неделю подряд перебирала старые номера издания в попытках найти то, о чём мельком читала несколько лет назад.

За эти дни она так утомилась просматривать газеты, что теперь, внезапно наткнувшись на то, что искала, даже не поверила своим глазам. Нужный номер был найден, и в нём скудно сообщалось, что в далёкой Турции случилась очередная сенсация: молодой амбициозный британский волшебник предпринял попытку полёта с часовой башни в Бурсе. «Безумец?» — задавалась вопросом турецкая общественность. «Новый Ахмет Челеби или чудом спасшийся Икар?» — пестрели тамошние газеты заголовком, от которого веяло желтизной.

Минерва перечитала абзац, в котором журналист сообщал, что работникам турецкого Министерства магии пришлось немного поработать с памятью местных маглов, оказавшихся свидетелями происшедшего. Безумцем же оказался выпускник Хогвартса Томас Марволо Риддл. Юноша едва не разбился, но успел применить удерживающие чары и в итоге даже не заработал синяков.

«Пророк» писал об этой истории вскользь, точно об этом не нужно было подробно знать широкой британской общественности, в газете делался больший акцент на происшествиях в Лондоне. А с Турцией каких только легенд не связано! Там постоянно происходят всевозможные чудеса, которые даже маглы уже устали обсуждать, а турецкое Министерство магии всегда отличалось ленью и нерасторопностью.

Минерва задержала взгляд на небольшой колдографии рядом с текстом, на которой был изображён Том Риддл в форме выпускника Хогвартса, на голове у него громоздился высокий остроконечный колпак, а на груди сверкал значок Слизерина. Видимо, у редакции «Пророка» не нашлось фотокарточки поновее, раз сотрудники выбрали для статьи столь старое изображение. На портрете Риддл был ещё совсем юн, но уже тогда в его обманчиво спокойном взгляде можно было заметить сильную волю и непреклонную энергию. С годами Риддл не утратил своей красоты, просто черты его лица стали чуть более заостренными, а на всём его облике отметился благородный отпечаток, показывавший, что молодой человек уже немало пережил, перечувствовал и испытал.

Минерва отложила в сторону газету и извлекла на свет сборник Фламеля, а также исписанный пергамент, который дал ей Риддл. При переводе рунического текста Минерва обнаружила, что он представлял собой не что иное, как очередной рецепт Эликсира бессмертия, наподобие тех, что она в немалом количестве нашла в сборнике Фламеля.

Минерва в принципе не без интереса сравнила самые разные рецепты эликсира и только подивилась тому, насколько разными они были. Одно только разнообразие предлагаемых ингредиентов поражало воображение. В некоторых рецептах в качестве основы рекомендовалось использовать янтарь, в других — исключительно золото, как едва ли не самый, по мнению средневековых алхимиков, бессмертный металл на свете. Предлагались вниманию и эликсиры с использованием всевозможных драгоценных камней, жемчуга, слоновой кости. Ах, если бы всё было настолько легко, то, наверное, уже половина волшебного мира обрела бы бессмертие!

Занятным оказался древний восточный рецепт, автор которого советовал найти жабу, прожившую десять тысяч лет, и летучую мышь возрастом не менее тысячи лет, высушить их в тени, истолочь в порошок, а затем принимать натощак. Для приготовления такого снадобья потребовались бы немыслимые деньги из-за дороговизны рекомендуемых ингредиентов. Да и никто не мог гарантировать, что приобретенное оказалось бы настолько древним.

Однако почти половина рецептов в основе своей содержала особый золотой порошок, который, по всей вероятности, использовал и Фламель. Собственно, философский камень. Помимо этого порошка предлагались и вполне себе обычные ингредиенты. В рецепте, написанном рунами, также фигурировал философский камень, а ещё лирный корень, кое-какие травы, обычно используемые при изготовлении омолаживающей косметики, да цветок лотоса — единственный элемент, который Минерва не встречала в остальных рецептах. Все ингредиенты достать несложно, правда? Особенно тот самый золотой порошок. Конечно, ведь нужно всего лишь отправиться в Косой переулок и приобрести философский камень — в каждой лавке в наличии! Или заглянуть на чашечку кофе к господину Фламелю и лишь попросить у него щепотку-другую порошка. И всё, ты обрёл бессмертие всем на зависть! Много ли на свете бессмертных людей? Единицы, и истории их жизней обросли всевозможными легендами.

Ей казалось, что она тратит время на сказки.

После одного из уроков, дождавшись пока аудиторию покинут все ученики, Минерва подошла к Риддлу и положила перед ним на стол пергамент с рунами, показывая, что закончила их перевод. Риддл предложил ей присесть напротив.

— Это оказался очередной рецепт Эликсира бессмертия, — начала она.

— Так, — Риддл устроился поудобнее и приготовился слушать.

— Подобные можно найти в сборнике Фламеля. Но вы отметили именно этот эликсир, — Минерва многозначительно посмотрела на него. — Как я понимаю, это наиболее близкий к истинному рецепт?

Его губы тронула довольная улыбка.

— Верно, эликсир этот наиболее близок к тому, что использует Фламель и некоторые другие зельевары.

— Откуда у вас этот рецепт? Да ещё записан в виде древних рун.

— Скажем так, у великих свои причуды. Руны предпочитает Фламель, ибо ему удобно с ними работать. Они действительно намного удобнее, нежели тот набор символов, над которыми великому алхимику пришлось биться много лет в поисках разгадки. И хорошо, что он сделал хотя бы перевод на руны. Вам же не хотелось бы иметь дело с древними малоизученными знаками, для разгадки которых вам так же, как и Фламелю, пришлось бы искать знатока древнеиудейской символики.

— Выходит, что это рецепт из той самой книги? «Книги еврея Авраама»?

Минерва готова была рассмеяться. Снова сказка на ночь. Ведь этого не могло быть. Книга эта утеряна в веках, вроде её находил кардинал Ришелье, но дальше она уже нигде не упоминается. Совершенно легендарная вещь, которую когда-то, будучи книготорговцем, Фламель приобрёл за два флорина и бился над её расшифровкой десятилетия. Почти отчаявшись, однажды он отправился в путешествие по Испании и там встретил ученого раввина, который, вероятно, и дал ему ключ к расшифровке. Вскоре Фламель перевёл книгу, а некоторое время спустя сказочно разбогател. Помогла ему книга, которая раскрыла Фламелю секрет изготовления философского камня и, судя по всему, содержала также и рецепт Эликсира бессмертия. Неужели эта книга есть у Риддла?

— Да, из той самой книги, — спокойно подтвердил Риддл. — Но не это сейчас важно. Я упомянул, что эликсир близок к тому, который использует господин Фламель. Близок, но всё же не до конца достоверен. Фламелю пришлось непросто как с изготовлением золота, так и с Эликсиром бессмертия. Книга, как он обнаружил, не готова была раскрыть перед ним все свои тайны сразу. Держите кое-что ещё. Это вам новое задание. Оцените, что вам даже не придётся отправляться в Париж и там тщетно пытаться получить доступ к некоторым особо важным сочинениям Фламеля. А ведь французы страшно не любят, когда с трудов их главного алхимика снимают копии и даже просто делают записи, но возможно всё, как я вам уже объяснил в одну из наших прошлых бесед. Вы ведь хорошо владеете французским? Нет ничего ценнее, чем чтение в оригинале.

Минерва изучала французский ещё в магловской школе, что отец считал крайне полезным, поскольку желал, чтобы дочь читала сочинения теолога Кальвина⁽¹⁾ также и на французском. Минерва помедлила, но всё же взяла из рук Риддла новые свитки. Ей очень хотелось узнать подробнее про порошок, упоминаемый в рецептах эликсира, но она решила отложить этот вопрос на потом и вместо этого спросила:

— Профессор, позвольте поинтересоваться. Существует одна статья в «Пророке» четырёхлетней давности об инциденте с вами в Бурсе…

— Ах, вы о том, — Риддл расслабленно откинулся на спинку стула. — Так вышло, что при падении с меня слетели чары невидимости — что-то пошло не так, подобное случается в этом деле в самом начале тренировок. Если бы этого не произошло, то и новостных заголовков могло не быть. А работники турецкого Министерства магии не особенно оперативны в сокрытии фактов, и потому эта история вскоре добралась и до Британии.

— А тот танец в Хэллоуин… — смущаясь, продолжила Минерва. — Он напомнил ритуал.

— Верно. Танец как ритуал, как доведение до экстаза для высвобождения внутренних магических сил и соединения их с силами внешними. Дервиши⁽²⁾ в Турции используют свой танец для единения с Всевышним, для подчинения духа и тела божественному, как они это понимают. Для магов это имеет сходное значение, но уже для единения с высшими магическими силами. В один момент мы с вами, если можно так выразиться, стали одним целым — магия Хэллоуина помогла. Если желаете обсудить это подробнее, можете подойти ко мне чуть позже, вечером.

— Благодарю за пояснения. Прошу извинить, но прийти не смогу. Завтра квиддич, нужно сосредоточиться перед игрой.

Тут она неожиданно увидела на его лице усмешку.

— Квиддич? Серьезно, Макгонагалл? Узнав вкус полёта без метлы, вы всё ещё желаете садиться на метлу? — Риддл с удовольствием отметил, как широко раскрылись её глаза от возмущения. — Мой вам совет: выбросьте вы эту свою метлу на помойку или продайте уже. Так и будете везде её с собой таскать или ждать, пока она прилетит к вам по вашему зову? Вам стоит подумать о собственной левитации. Можете для начала побеседовать об этом с профессором Флитвиком.

— Левитация человека под силу единицам волшебников, и это крайне опасно. И мне нравится квиддич!

— А вы желаете оставаться среди серого множества? Освоите полёт без метлы — моментально позабудете свои бредовые идеи про пределы и границы возможного, поверьте! Да и квиддич — не то, на что стоило бы вам тратить свои силы и время.

Минерва подумала о матери, которая в школе была капитаном квиддичной команды и с блеском в глазах рассказывала об этом. Риддл одним махом обесценивал всё, что Минерве казалось значимым и дорогим сердцу. Внутри неё начинала подниматься новая волна негодования, но она постаралась подавить её в себе.

— Вам так не нравится летать на метле? — как можно спокойнее спросила Минерва.

— Мне это быстро надоело. Это вечное дребезжание некоторых метел при смене скорости всегда действовало мне на нервы. А уж про саму скорость я вообще молчу. Черепаха и та быстрее передвигается. И не надо рекомендовать мне купить устройство понадёжнее и поновее — я в свое время наслушался этих советов от Альфарда Блэка, капитана нашей факультетской сборной по квиддичу. И сыт всем этим по горло. Мне это не нужно, я сделал выбор раз и навсегда. И не в пользу метел. Чего и вам желаю.

Он решительно встал из-за стола, показывая, что разговор окончен.

* * *

Я велел Ричарду Паркинсону в обязательном порядке фиксировать всё, что он наблюдает в ходе эксперимента. Пригрозил, что если он вздумает пропускать записи, то я это обязательно обнаружу и накажу его. Пока ученик ведёт всё исправно, впрочем, ему и самому это явно крайне интересно. Вижу, как часто его глаза горят огнём азарта, и меня это устраивает. Из него может получиться убежденный сторонник. И родословная у Ричарда безукоризненная, что немаловажно.

Недавно он предоставил свой первый отчёт о проделанной работе. При помощи подпольной гоблинской экспертизы ученик подобрал самое чистое по составу серебряное кольцо (примесей не должно быть никаких) из семейной сокровищницы. Затем нашёл самое дальнее и надёжное подземелье и провёл с кольцом требуемые манипуляции. Ричард заявил, что почувствовал себя немного Николасом Фламелем за работой с металлами. Меня это позабавило. Позднее он подкараулил маглорожденного, затеял с ним спор, убедительно проиграл ему и вручил кольцо. Теперь Ричард начал наблюдать за изменениями в поведении маглорожденного.

— Стеф, ты, как обычно, как только мы наберём хотя бы пятьдесят очков, постарайся вырубить ловца, — напутствовала Роланда, практически процитировав «Библию загонщика» Брута Скримджера.

— Будет сделано! — отозвался Стефен. Он был лучшим другом Роланды, и они всегда понимали друг друга с полуслова.

— Ты, Минерва, как всегда, следишь, чтобы наших не вырубило шальным мячом.

Минерва коротко кивнула, а Роланда между тем в очередной раз выглянула из палатки для игроков.

— О, преподы подтягиваются, — сообщила она. — Вон Флитвик и Риддл идут!

— Чтоб ему провалиться сквозь землю! — в очередной раз выругался Руперт, и никому не нужно было пояснять, кого он имел в виду.

— Да ладно, может, не так он и ужасен, — неуверенно возразила Роланда, и почти вся команда удивлённо на неё воззрилась. — Риддл явно профи в своей области. Слизеринцы на него молятся, равенкловцы уважают. Однажды я спросила у него про проклятия, накладываемые на мётлы, так вот, я еле успела записать всё, что он перечислил!

Брайан присвистнул от удивления.

— Небось, когда учился, то сам и накладывал проклятия на метлы соперников команды своего факультета, — съязвил он.

— Откуда Риддл так много знает? — продолжала Роланда. — Мне вовек не прочесть столько, сколько известно ему.

— Книжный червь — вот он кто, — пояснил Мэтью.

— Тогда уж книжный змей, — поправила Джулия, — учитывая, с какого он факультета.

— Не представляю, как буду сдавать ему СОВ, — закатила глаза Роланда, и Стефен с ней согласился.

Пришла их очередь появиться на поле. Сегодня им предстоял матч со сборной Равенкло. С ребятами этого факультета они состояли в дружеских отношениях. По настоящему серьёзным соперником для обеих команд являлся только Слизерин. А сегодняшний матч должен был стать обычным в череде игр.

Все шло как обычно, команды стабильно забивали друг другу голы, как вдруг кое-что стало происходить не по плану.

Минерву и прежде беспокоило нестабильное настроение Руперта, но сегодня оно явило себя во всей неприглядности. Когда охотник Равенкло заслуженно забил мяч в гриффиндорские ворота, то Минерва заметила небывалую злость на лице Руперта. Он подлетел к равенкловцу и толкнул того в бок.

— Эй, ты чего, Финниган? — не понял тот.

Джулия окликнула Руперта и показала жестами, что гол забит справедливый. Руперт с досадой отлетел в сторону в ожидании подачи квоффла от Мэтью. Забитый мяч в кольца Равенкло порадовал было его, он обменялся поднятыми большими пальцами с Мэтью.

Однако затем инициатива в игре снова перешла к соперникам, и Минерва проследила, как Руперт резко рванулся за охотником Равенкло. Вот тут и произошло то, что всех поразило: Руперт со всей силы ударил противника по лицу локтем, и у того хлынула из носа кровь. Но на этом Руперт не остановился: перехватив квоффл и передав его Брайану, он устремился к пострадавшему равенкловцу, но не для того, чтобы помочь. Руперт со всей силы ударил его ногой вбок, и теперь соперник уже стремительно падал вниз.

Звук судейского свистка был пронзительным, отмечалось грубое нарушение правил, а сам судья уже несся к лежавшему на земле игроку.

— Руперт, ты что творишь? — возмутилась Роланда и даже не заметила, как в её сторону уже понёсся бладжер. — Мы так не договаривались!

Минерва молниеносно отбила бладжер, который вот-вот сбил бы Роланду.

— Это ещё что за фокусы? — Роланда между тем снизилась и поравнялась с Рупертом.

Однако тот неожиданно отпихнул её в сторону. Маленькая, идеально сложенная для ловца, Роланда все же не растерялась, а дала сдачу и показала ему неприличный жест.

— Отстань! Надоела! — с раздражением крикнул Руперт, а команда на него пораженно уставилась. Игра игрой, но зачем добивать соперника и вообще разбивать ему нос? Подобное обычно было в духе Слизерина, что с него взять. Но гриффиндорцы привыкли уважать противника и играть по правилам. А уж толкнуть капитана своей сборной, да ещё во время игры — это было просто немыслимо!

Роланда, явно недовольная ходом игры, яростно сверкнула своими глазами цвета янтаря, закусила губу и резко устремилась вверх. Через несколько минут снитч уже был у неё в руке, и игре пришел конец.

1) Жан Кальви́н (1509 — 1564) — французский теолог времён Реформации. Пресвитериане (в их числе и Минерва Макгонагалл) считают себя его духовными наследниками, хоть разделяют и не все его взгляды.

Вернуться к тексту

2) Де́рвиш — мусульманский аналог монаха, аскета.

Вернуться к тексту