Магия на нашей стороне (джен)

Барти лежал на диване, не шевелясь. Он не знал, сколько времени прошло с того самого дня, когда ему удалось вырваться из-под отцовского заклинания на квиддичном матче и выпустить вожделенное Мосмордре. Отец накладывал Империус за Империусом, и Барти просто существовал. У него не было сил, чтобы сопротивляться, а в редкие моменты просветления он лишь удивлялся, насколько слабым и разбитым себя чувствует. Рядом не было Винки с ее утешениями и ухищрениями, но Барти не мог даже погрустить о ней — все ресурсы тела уходили на проклятый Империус. Что там приказал ему отец? Лежать и не отсвечивать? Что ж, это он и делает. Момент просветления вновь сменился сумраком…

Барти очнулся и почувствовал, что кто-то трясет его за плечи.

— Ну, же, давай, приди в себя, — услышал он. — Акваменти!

Он захлебнулся, начал отталкивать от себя чьи-то руки и с трудом разлепил глаза. Перед ним на коленях стоял Питер Петтигрю.

— Питер? — прошептал Барти, не веря своим глазам. — Это правда ты? — он протянул руку, чтобы удостовериться, что это не мираж и не призрак, но Питер никуда не исчез, а его плечо было твердым и настоящим.

— Что произошло, где отец? — спохватился Бартемиус.

— Он больше не причинит тебе никаких неудобств, — раздался высокий, словно нездешний голос. Барти, еще пошатываясь, поднялся на ноги и приблизился к креслу, где сидела крохотная, почти кукольная, фигурка, в которой Барти не сразу узнал Повелителя. На ковре у камина лежало бессознательное тело Крауча-старшего.

— Мой Лорд, — прошептал Барти, опускаясь на колени.

— Думаю, нам стоит поскорее уйти отсюда, — заметил Питер. Волдеморт кивнул, но Барти расхохотался злым лающим смехом.

— Ну уж нет, это мой дом, а мой дом — это дом моего Повелителя. К тому же, Милорд, разве вам не нужна своя марионетка в Министерстве?

— Мне нравится твоя смелость, мой верный слуга, но здесь оставаться опасно. К тому же, твой отец — всего лишь глава Департамента международного магического сотрудничества. Нам стоит удалиться. Если хочешь, я дарую тебе возможность самому убить его.

Питер передал ему палочку, но Барти посмотрел на его обветшавшую мантию, на блестевшие от голода глаза, на лохмотья, в которые был завернут Лорд — и принял решение.

— Милорд, прошу вас не торопиться. Вы можете остаться в моем доме столько, сколько пожелаете. Здесь достаточно еды, здесь тепло, эльфы позаботятся о вашем здоровье. Простите мою дерзость, но вам с Питером явно нужно отдохнуть. Отца же я беру на себя. Он будет покорным слугой темного Лорда — хочет он этого или нет.

Глаза Волдеморта блеснули алым — он не привык к непослушанию, однако неожиданно подал голос Питер:

— Барти прав, Повелитель. Мы заслужили передышку…

Темный Лорд явно был не согласен, но Бартемиуса, который чувствовал себя так, словно во второй раз освободится из Азкабана, переполняла энергичная радость.

— Вот и хорошо, — сказал он, не давая Волдеморту вставить и слова. — Я приготовлю для вас комнату — лучшую в этом доме. И поесть. Добро пожаловать! Пойдем, Питер.

— Барти, Питер, вернитесь! — приказал Темный Лорд.

— Он может сам слезть с кресла? — прошептал Барти Питеру на ухо.

— Нет, — сказал Питер и хихикнул, поняв, какие теперь открываются перспективы.

— Мы вернемся, как только мой дом будет выглядеть достаточно достойно, чтобы вас принять, Милорд.

Волдеморт попытался позвать Нагини, но исполинская змея, переползя через бессознательного Крауча, уютно устроилась перед нагретой каминной решеткой и задремала. Человечек со светлыми волосами был прав. Они с хозяином уже давно нуждались в передышке, к тому же, светловолосый ей нравился.

Еще утром Барти воспринимал родной дом как темницу, но уже к вечеру он стал его крепостью. Барти накормил и обогрел уставших путников. Затем они с Питером разместили Лорда с Нагини в лучшей гостевой комнате. Крауч-старший под заклинанием Империуса сидел, запертый в чулане под лестницей. Проверив отца и наказав одному из эльфов сторожить его, Барти поднялся в комнату Питера.

— Можно? — спросил он, постучав.

— Входи.

Он готовился ко сну. Барти приказал домовым эльфам сжечь старую одежду гостей, и теперь у него защемило сердце, глядя, как на когда-то упитанном Питере буквально висит его собственная пижама.

— Все эти годы я думал, что ты умер. Если бы я только знал…

— Я тоже оплакивал тебя. Даже отказывался бежать из Азкабана, думал, что все мои друзья погибли, и моя жизнь кончена.

— Не кончена, — уверенно сказал Питер. — Ты и я живы, Повелитель с нами. А те, кто обрек нас на страдания, еще сильно пожалеют об этом.

Злой огонь, запылавший во взгляде Питера, отразился в глазах Барти.

— Ты прав. В этот раз нам выпало немного удачи, и магия на нашей стороне.

Питер и Барти сдружились еще в Хогвартсе. Питер учился на последнем курсе и потихоньку начал осознавать, насколько на самом деле одинок. Между ним и его друзьями образовывалась пропасть, которую никто словно не замечал. Джеймс, Сириус, даже Ремус были уверенными в себе красавчиками, а Питер терялся на фоне ярких друзей. И если вне их группы любимым объектом для насмешек был нюня-Северус, то внутри все шишки сыпались именно на него. Сириус безжалостно подтрунивал над его внешним видом, над свойственной ему медлительностью, даже над его анимагической формой. Но, хотя компанией Мародеров Питер начинал тяготится, это были его единственные друзья, а одиночество страшило. Поэтому, когда их розыгрыши заходили слишком далеко, он просто уходил в заброшенный класс, который облюбовал еще с тех времен, когда ему хотелось попрактиковаться в анимагической форме.

Однажды, после того, как Сириус при всех обозвал его крысенышем, Питер снова отправился в свое убежище. Он сел за парту и погрузился в свои невеселые мысли. Он так замечтался, что вздрогнул, когда дверь отворилась и кто-то вошел.

— Почему ты продолжаешь дружить с ними? — раздался вопрос. Питер повернулся и увидел светловолосого студента Рейвенкло. Он неоднократно замечал его в Большом зале и знал, что тот учится на курс младше.

— Что?

— Почему ты продолжаешь дружить с ними. Я наблюдал за тобой. Когда Блэк тебя обижает, ты всегда прячешься в этом классе. Так зачем ты это терпишь?

— Тебе-то что? — буркнул Питер.

— Бартемиус Крауч, — рейвенкловец протянул руку, и Питер пожал ее. — Прошу извинить мою назойливость, просто… — начал он уверенно и даже высокомерно, но к концу сбился, — просто Блэк неправ. Он не имеет права так с тобой обращаться.

Питер неопределенно пожал плечами:

— Он не со зла…

— Да? Но ты почему-то сидишь здесь совсем один.

— Тебя-то что не устраивает? — раздраженно спросил Питер. Бартемиус сник, но не ретировался, а устроился на соседней парте.

— У меня на факультете друзей нет. А со слизеринцами дружить отец запрещает. Я смотрел на Мародеров, думал, что нашел идеал школьной дружбы, но и здесь ошибся.

— Нам остается Хаффлпафф, — сказал Питер серьезно, но Крауч тут же расхохотался, заражая своим смехом Питера.

— Если бы Шляпа распределила меня в Хаффлпафф, отец выгнал бы меня из дома! И поэтому сейчас я жалею, что не попал туда, — Бартемиус с неудовольствием подергал свой синий галстук.

— Я иногда хочу вздуть Сириуса, — признался Питер, — но мне против него не выстоять. Я вообще колдую не слишком хорошо. Зато зелья получаются, так что жалею, что не попал на Слизерин.

— Зелья? — заинтересовался Бартемиус. — У меня с ними полный швах. Может, поможешь мне с домашним?

— Конечно, — кивнул Питер.

С новым знакомым было удивительно легко. И хотя Барти в зельях не разбирался настолько, что Питер порой готов был взвыть Люпином, это не омрачило их внезапно завязавшуюся дружбу. Терпеть выходки Сириуса стало гораздо проще, так как потом Блэку можно было перемыть косточки в компании Барти, а Бартемиус мог всласть жаловаться на отца и на его недостижимо высокие требования к сыну.

На Рождественские каникулы все разъехались по домам. Питер оправил Барти поздравительную открытку и был разочарован, когда ничего не получил в ответ. В первый день занятий Барти лишь холодно кивнул на его приветствие и прошел мимо. Но Питер все-таки был Мародером, а потому подавил обиду и начал разбираться. Он наблюдал за Барти в Большом зале, в библиотеке, во время перемен. Крауч, как обычно, держался особняком, но от внимательного взгляда Питера не ускользнуло, что теперь он практически не улыбался, часто задумывался и избегал не только Питера, но и тех немногочисленных рейвенкловцев, с которыми раньше общался более тесно. Спустя пару дней Питер нарочно сел поблизости от Барти в библиотеке и терпеливо ждал, пока тот закончит домашнюю работу. Барти явно был мыслями где-то в другом месте, подолгу просиживал над одной страницей, не обратил внимание на кляксу, которую случайно поставил. Питер не выдержал и послал ему записку: "С тобой все в порядке?" Барти вздрогнул, когда клочок бумаги опустился перед ним, поискал глазами отправителя и махнул Питеру головой — "Пошли". Стараясь не шуметь, они собрали учебники и вышли из библиотеки. Оба не произнесли не слова, пока не оказались в своем заброшенном классе.

— Барти, что с тобой? — спросил Питер. — На тебе лица нет. Что-то произошло во время каникул? Что-то с семьей?

Барти мрачно смотрел на него, а потом швырнул вещи себе под ноги.

— Произошло, — он нехорошо усмехнулся. — Мы поссорились с отцом.

Питер нахмурился.

— Отец решил организовать мою помолвку, чтобы после Хогвартса я сразу женился на правильной девушке и строил карьеру в Министерстве. Подобрал несколько кандидаток. Я отказался. Он не слушал, говорил, что "стерпится-слюбится", что договорные браки нередко оказываются прочными… Ну, я и признался, что мне вообще нравится магглорожденная с Хаффлпаффа.

— Бетти? — спросил Питер, хотя знал наверняка. Перед каникулами Барти рассказал, что ему нравилась Элизабет с его курса, а Питер признался, что вздыхает по Мэри Макдональд.

— Отец как с цепи сорвался, — Барти провел палочкой возле лица, убирая маскирующие чары. Взгляду Питера открылись следы побоев — уже пожелтевший синяк под глазом, бордовый след на челюсти, заживающий нос...

— Мать буквально вырвала меня из его хватки, но он запретил лечить меня магией — и она не посмела ослушаться.

Питер с ужасом смотрел на лицо Бартемиуса, не зная, что сказать.

— Не знал, что твой отец такой поборник чистоты крови…

— Он, скорее, взбесился, что я смею ему перечить. Вот бы бежать куда-нибудь подальше, во Францию или в Америку, где отец нас не найдет. Я с Бетти, а ты с Мэри. Взять себе новые имена, начать жизнь с чистого листа, — Бартемиус сел боком на пыльный стул и опустил плечи. Питер с жалостью смотрел на сгорбившуюся фигурку. Не будет этого, они никуда не сбегут, Питер побоится даже заикнуться о своих чувствах Мэри, отец побоями и угрозами сломает Барти. Два неудачника грустили в заброшенном классе.

Окончив Хогвартс, Питер устроился в небольшую контору, которая делала артефакты на заказ. Джеймс и Сириус, разумеется, отправились прямиком в Аврорат, а Ремус перебивался подработками, свято веря, что не сможет наладить свою жизнь, будучи оборотнем. Питер снял крошечную квартиру в местечке с названием Кроуборо и изготовил для Барти портключ. И время от времени Бартемиус действительно навещал его, иногда просто так, а иногда — спасаясь от беспощадного отцовского гнева.

А уже осенью начались нападения пожирателей. Мародеры вступили в Орден феникса. Питер, не слишком искушенный в дуэлях, по возможности избегал участия в стычках, вместо этого он создавал нужные Ордену артефакты и варил исцеляющие зелья. Нередко после удачной операции ему хотелось похвастаться Барти, но он был обязан хранить свою деятельность в секрете. Может быть, окончив Хогвартс, Крауч решит присоединиться к Ордену, и тогда они смогут работать вместе?

На рождественских каникулах Барти удалось вырваться к Питеру. Питер удивился, увидев, что долгожданный гость одет во все черное.

— Не могу сказать, что твой костюм тебе не идет, — заметил он, — но в нем ты подозрительно похож на слизеринца.

Барти закивал:

— Да, я в последнее время сблизился с Даркером со Слизерина… Знаешь, Питер, дело-то идет к войне, и нам нужно как можно скорее определиться со стороной.

Питер вздрогнул:

— Что значит, определиться со стороной? Если с одной стороны — убивающие мирных жителей террористы, а с другой — светлые маги, о чем тут думать?

— Не все так просто, — возразил Барти. — Темный Лорд выступает за сохранение магических традиций. Нет ничего зазорного в разделении между магглорожденными и чистокровными. Магглорожденные приходят в наш мир и живут так, словно он принадлежит им, в то время как это им нужно многому учиться у нас — не только колдовству, но и традициям, устоям, да даже сказкам…

— Глупости! — выдохнул Питер. — Этот Даркер забил твою голову чепухой… Барти, они же убивают — и чистокровных, и нечистокровных, и магглов — всех без разбору! Ты не видел, что они творят…

— А ты видел? — Барти с интересом посмотрел на Питера, но тот отвел взгляд. Барти вышел из-за стола, подошел к окну и, сгорбившись, уткнулся лбом в стекло.

— А как же Бетти?

— Бетти, — фыркнул Бартемиус. — Она встречается с гриффиндорцем. Я несколько дней собирался с духом, чтобы пригласить ее на бал… А она выставила меня дураком! Мое унижение обсуждала вся школа!

— Что она сделала? — спросил Питер, но Барти лишь раздраженно махнул рукой. — Неважно. Мне было плохо, я не знал, куда деваться от сочувствующих улыбок. И тут со мной начал разговаривать Даркер — я его немного знаю, видел на приемах, на которые меня таскали родители. Мы с ним обсуждали политику, потом он пригласил меня в клуб — там не только слизеринцы, там ученики со всех факультетов, есть даже полукровки. Они просто считают, что традиции нужно соблюдать, и что нет ничего плохого в том, чтобы немного потеснить магглов. Волшебники развиваются, рожают детей… Нам нужно пространство, — голос Барти становился все глуше и глуше. Он обернулся на Питера — бледный, потерянный. И Питер струсил — побоялся обсуждать опасную тему, переубеждать Барти, который нашел хоть какой-то круг общения в школе. Да и стоило ли портить праздник из-за пожирателей?

— Не хочу это сейчас обсуждать, мы столько времени не виделись, еще не хватало начать ссориться.

— Меня ждут домой к девяти вечера, — сказал Барти.

— Тогда давай праздновать, — спохватился Питер, — скорей к столу, я приготовил хлопушки с сюрпризом!

Питер надеялся, что неудобный вопрос пропадет сам собой, что Барти поймет, насколько заблуждается, и оставит опасные знакомства. Но этого не произошло, и, хотя Крауч предусмотрительно опускал эту тему в письмах, время от времени он не мог удержаться от упоминания имени Даркера или особенно важных встреч их кружка. "Ничего, — думал Питер, — просто ему слишком одиноко. Еще полгода, он окончит Хогвартс, я с ним серьезно поговорю и приведу в Орден. Дамблдор уж точно ему поможет".

Как-то ночью Питер проснулся от шума в квартире. Он вскочил на ноги и направил палочку на дверь. Часы показывали четыре утра, за окном начинало светать. Дверь в спальню распахнулась, и в комнату буквально ввалился Барти. "Ранен!" — пронеслось в мозгу Питера, но Крауч проворно вскочил на ноги и, покачиваясь, подошел к Питеру. "Пьян?"

— Питер, я видел его, видел, — сказал Барти, кладя руку Питеру на плечо.

— Кого?

— Лорда! Даркер организовал. Мы стояли в задних рядах и просто слушали, но Питер, как же он силен!

Барти, скинув мантию, опустился на постель и решительно пополз к подушке.

— Ужасно устал. Не спал всю ночь… Но оно того стоило. Питер, он невероятный. Что ему мой отец или Дамблдор! И он вовсе не психопат, как пишут в газетах. Нужно было возвращаться в Хогвартс, но я не мог не поделиться с кем-то…

— Если ты сейчас не вернешься в школу, у тебя будут проблемы!

Барти хохотнул:

— Ты давно не был в Хогвартсе и не знаешь, что там творится.

— Но… — начал Питер.

От Крауча действительно веяло — или Питеру так казалось — магией темной, но сильной и успокаивающей. Питер хотел расспросить, что же произошло, но тут с его подушки послышался храп — Барти уснул. Питер выругался в полголоса и побрел к жесткому продавленному дивану на кухне, обещая себе серьезно поговорить с Краучем утром. Однако не получилось. Будильник в кармане мантии внезапного гостя начал трезвонить в половине шестого, Барти наскоро выпил чаю, рассовал по карманам печенье и аппарировал. А Питеру оставалось лишь качать головой.

Тем временем война обострилась, Питер разрывался между Уэльсом, где он расставлял хитроумные артефакты-ловушки, и Годриковой лощиной, где дежурил у колыбели Поттера-младшего, который, судя по всему, был Избранным. Сириус регулярно доводил всех, Джеймс, единственный, кто мог его утихомирить, слишком часто отправлялся на вылазки, а Ремус смотрел своими печальными желтыми глазами и вздыхал. Питеру казалось, что еще немного, и на двор пойдет выть он. К счастью, Лили догадалась защитить дом чарами Фиделиуса, и Питер смог вернуться в свою квартирку, откуда он посылал Барти одно за другим полные тревоги послания, в ответ на которые низменно получал бесшабашные короткие записки.

Однажды, вернувшись под утро из Уэльса, промокший, злой и голодный Питер обнаружил у себя в гостиной Барти. Тот спал, свернувшись калачиком на диване, но зашевелился, почувствовав его присутствие.

— Где ты был? — спросил он. — Я уж боялся, что ты не придешь, и мы разминемся.

— Ездил по делам, — ответил Питер и замялся.

— А, по делам Ордена…

— Откуда ты знаешь?

— Ну, Поттер же в Ордене, а значит и остальные с ним, — потянулся Барти. — Но не волнуйся, я тебя не выдам. Просто случилось кое-что потрясающее, и я хотел рассказать об этом тебе, потому что сомневаюсь, что кто-то еще поймет…

— Что? Ты получил метку?

— Нет, пока нет. Но Лорд заметил нас, тех, кого привел Даркер. Нам начали давать задания: передать зелье незнакомому человеку с брошкой в виде змеи, проследить за Аберфортом в Хогсмиде — мелочи. Я отличился, и мне поручили более ответственную задачу. Мне надо было… — лицо Барти помрачнело, — не хочу вдаваться в подробности, главное, что я все с треском провалил. Во время очередного сбора я ждал своей очереди, чтобы отчитаться. Я видел, как Лорд умеет наказывать, и готовился. Когда настал мой черед, я встал на колено и рассказал о своем провале. Я смотрел в пол, ожидая Круцио или хотя бы жалящего заклятья. Но Лорд подошел ко мне и положил руку на плечо. Я поднял голову, а он посмотрел мне в глаза и сказал, что одна неудача не должна меня разочаровывать, и что скоро он даст мне новое задание. И все! Питер, если бы я подвел так отца, он бы наказал меня, он бы вспоминал об этом месяцами, стыдил бы меня перед всеми знакомыми. Но Лорд… Он милосерден, Питер, я готов служить ему, не испытывая страха. Он мне больше отец, чем мой настоящий отец!

И тогда Питер совершил ошибку. Понимая, что сейчас ему не развеять образ Лорда, созданный воображением пылкого Барти, он попросил взять его с собой на следующее собрание.

— Я не собираюсь выдавать вас или собирать информацию, вовсе нет. Я просто послушаю, что говорит ваш Лорд, а затем мы все обсудим.

Уже через несколько дней Питера допустили на такое собрание. Он стоял, прижавшись к колонне, надеясь, что на него никто не обратит внимания. Он пытался отыскать взглядом Барти, который был где-то в первых рядах. А потом пришел Лорд, и Питер перестал волноваться. Он снова ощутил ее — только теперь во всей полноте — эту потрясающую магию, которая одновременно манила и угрожала. Она требовала подчинения, но взамен сулила покровительство и защиту. Питер подумал о том, что произойдет, когда через пару месяцев Барти закончит Хогвартс, и Питер приведет его в Орден. Ему придется защищать его от проклятий Крауча-старшего, от злых подначек Сириуса, от боевых заклинаний пожирателей. Но Питер слаб, о, он знал, насколько слаб и труслив. И кто ему поможет? Дамблдор? Но Дамблдор даже Ремусу толком не помог — не отчислил из школы и только. Но если… нет, Питер не собирался… но если на минуту представить, что он перейдет на сторону Лорда… Тогда Питеру не придется защищать Барти ни от кого. Никто не посмеет бросить вызов слугам Темного Лорда, а жалкий Орден будет просто сметен с лица Магической Британии! Питер почувствовал на себе тяжелый взгляд — красноватые глаза Волдеморта на мгновение остановились на нем и словно проникли ему в душу, а затем Лорд отвернулся. Питер не помнил, как ушел оттуда, видимо, ему помог Барти, но ощущал такое же сильное опьянение и восторг, как когда-то сам Крауч-младший.

Собрание у Лорда сбило Питера с толку. Стычки пожирателей и орденцев становились все серьезнее. Несколько раз Питер и Барти предупреждали друг друга о готовящихся нападениях, и если Барти передавал эти сведения Лорду, то Питер, который мог делать тоже самое, хранил молчание. Он надеялся, что все решиться как-нибудь само, и старался не стоять на пути рока. Питеру казалось, что в Ордене он оставался "по привычке", а еще потому, что боялся рассердить Джеймса и Дамблдора. В какой-то момент он попросил Барти снова отвести его к Лорду. То, что у Крауча на руке извивалась Черная Метка, больше его не волновало.

День, когда Питер выдал Лорду убежище Поттеров, не казался ему особенным. Просто он устал, и просто темная магия Повелителя обещала покой и отдых. Принять метку оказалось гораздо легче, чем он опасался — он словно наконец-то получил контроль над своей жизнью. После собрания Питер вернулся в свою квартиру и впервые за много месяцев с облегчением рассмеялся. Он был на своем месте.

Питер проснулся поздно. Он неторопливо оделся и спустился в столовую. Там вовсю хозяйничал Барти — эльфы организовывали какой-то сложный завтрак, и он время от времени кидал в них жалящие заклинания. В глубоком кресле удобно устроился Волдеморт. Барти каким-то образом удалось обрядить его в черный велюровый халат с вышивкой — и выжить. Нагини лежала у кресла, положив широкую морду на подлокотник. Наблюдая эту сцену, Питер застыл, как вкопанный.

— Питер, — почувствовал его присутствие Волдеморт, — не стой столбом. Тебе давно пора собрать яд Нагини.

Питер мгновенно бросился к змее, а Барти перекинул ему со стола фарфоровую чашку. Темный Лорд кивнул и прикрыл глаза. Какое-то время тишину в гостиной прерывали только негромкие взвизгивания эльфов.

— За что ты их? — не выдержал Питер.

— Один пытался освободить отца, — Барти хмыкнул. — Того эльфа я убил, а этих учу, чтобы впредь неповадно было. Я теперь ваш новый хозяин, я!

Эльфы причитали и покорно кивали. Питер кивнул, продолжая свое не слишком приятное занятие.

— Тебе чай или кофе?

Питер со страхом посмотрел на лицо господина, но тот не открывал глаз.

— Чай, пожалуйста, с молоком.

Чашка в руках Питера до краев наполнилась ядом.

— Мой Лорд, ваше лекарство готово.

Волдеморт открыл свои почти прозрачные с алыми вкраплениями глаза и с явным неудовольствием взял чашку в ладони. Питер поклонился, очистил руки заклинанием и пересел за стол.

— За новое начало! — объявил Барти, салютуя кофейником.

— Бартемиус, — вкрадчиво сказал Лорд, — я благодарен тебе за достойный прием. Однако, нужно решать, что делать дальше.

— Повелитель, в Департаменте у отца масса полезных знакомств. Да и какой-никакой властью он обладает. Я наложу на него Империус, а вы прикажете ему, что делать. Если он посмеет ослушаться, его ждет немедленная смерть.

— Твой план хорош, но в нем есть изъян. Как мы сможем проконтролировать, что твой отец действительно исполняет то, что ему сказано? Заклинание может ослабеть в самый неподходящий момент…

— Я прослежу, — отважился Питер. — Я могу превратиться в крысу и спрятаться у него в кармане.

— Стоит попробовать, — кивнул Темный Лорд.

План, каким бы безумным он ни казался, сработал. Разумеется, многое зависело от удачи, но им везло. У Крауча не было близких знакомых, поэтому на странности в его поведении никто не обратил внимания. А если Империус ослабевал (такое происходило несколько раз), и Бартемиус-старший пытался попросить помощи, Питеру удавалось улучить момент, когда рядом никого не было, чтобы превратиться в человека и снова наложить заклинание. Более того, день за днем он настолько освоился с расписанием и обязанностями Крауча, что вскоре начал варить оборотное зелье и ходить в Министерство вместо него — это было надежнее, чем полагаться на Империус.

Пока Питер пропадал в Министерстве, Барти хлопотал по дому. Он отыскал в комнате матери целый сундук, набитый его детскими вещичками, и, не смотря на сопротивление Лорда, умудрялся надевать их на его слабое кукольное тело. Разумеется, он убеждал Повелителя, что в его состоянии одежда для магических детей подходит ему лучше всего — она согревала, защищала от повреждений, не натирала тонкую кожу. Однако Волдеморт подозревал, что Барти делает это ради того, чтобы насладиться лицом Питера, которого неизменно встречал на пороге с Лордом на руках — то в рубашечке в горошек, то в комбинезоне с птичками.

— Я не пытаюсь смеяться над вами, Милорд, или умалять ваш авторитет, — почти каждое утро твердил Барти.

— Знаю, — вздыхал Волдеморт. — Но чепчик не надену.

— Как вам будет угодно, — притворно вздыхал Барти, отводя полные веселья глаза.

Как-то вечером взволнованный Питер сообщил, что по Департаменту поползли слухи: новым учителем по защите от темных сил в Хогвартсе станет Грюм Грозный Глаз. Лорд весьма заинтересовался этой новостью, и стало понятно, что идиллия в доме Крауча подходит к концу, но обитатели особняка успели соскучиться по активным действиям.

Ритуал возрождения Волдеморта прошел не безупречно, но крупных ошибок Питеру удалось избежать. Мальчишку Поттера прямо из лабиринта утащил Барти — пока все праздновали победу Седрика Диггори, о четвертом чемпионе временно забыли. Теперь Гарри голосил, привязанный к надгробию, чем ужасно отвлекал. Живой и невредимый Бартемиус, который буквально тонул в тяжелой одежде Грюма, ленивым жестом отправил в него Силенцио. Последний ингредиент был добавлен в котел, зелье задымилось — и Барти с Питером аккуратно опустили в него Волдеморта. И когда из густой жидкости наконец показалась бледная рука, которая схватилась за бортик котла, и миру был явлен возрожденный Темный Лорд, из глаз Питера потекли слезы облегчения. У него получилось! Питер помог Повелителю спуститься на землю, а Барти поспешил укрыть дорогой отцовской мантией. Волдеморт повернулся к пожирателям в мантиях и масках, склонившимся перед ним — и все снова ощутили прикосновение его восхитительной темной магии, от которой хотелось упасть на колени практически в религиозном экстазе и пообещать Лорду всего себя. Даже Поттер затих у своего надгробия.

А затем Волдеморт обратился с речью к своим последователям, его высокий громкий голос отдавался эхом среди могил… И надо же было Поттеру все испортить! Малец смог развязаться и начал громко обвинять Повелителя во всех своих проблемах. Барти хотелось утопить наглеца в котле, но вместо этого Лорд изящным движением руки наколдовал Остолбеней, и Поттер упал, как подкошенный.

— Всегда недолюбливал паршивца, — заметил Петтигрю, глядя на обездвиженного Гарри.

— Не все так просто, мой верный слуга, — сказал Темный Лорд. — Из всех Пожирателей только ты и Бартемиус остались верны мне до конца, только вам позволено смотреть мне в глаза. Ну-ка, Люциус, ты сделал то, что тебе было велено?

— Д…да, Повелитель, — неуверенно сказал один из скрытых под маской пожирателей. Он сделал знак, и к босым ногам Лорда подтащили связанную молодую женщину. Она была без сознания, ее лицо было очень бледным, но в неярком свете горевшего огня Барти узнал знакомые черты.

— Бетти…

— Да, Бартемиус, это твоя Элизабет. Можешь возвращаться в свой дом и тешить себя своей новой игрушкой. Я призову тебя, когда в этом будет нужда.

Барти проворно подхватил ее на руки и с поклоном аппарировал.

— Тебе же, Питер, предстоит непростая задача, — повернулся Лорд к другому своему слуге. — Гарри Поттер не так прост, как кажется на первый взгляд. Ты хорошо обо мне заботился все это время. Теперь также хорошо позаботься о мальчишке.

Питер поднял с земли Поттера — Гарри оказался неожиданно легким — и вместе с Лордом и Малфоем аппарировал в Малфой-мэнор. Мэнор — неплохо по сравнению с дешевой квартирой в Кроуборо или тесной клеткой Скабберса в Норе. Барти получил свою Бетти. Питер сумел возродить Повелителя и его наградили новым сложным зданием. А если щенок Поттера будет упрямиться — так это и лучше, у Питера появится причина отомстить за все унижения и обиды, которые нанесли ему Мародеры. Жизнь определенно налаживалась. Магия была на их стороне.