Вверх по волшебной косе (джен)

Митя Сидоров ехал на консультацию по курсовой и с тоской думал о том, что прекрасная незнакомка перестала ездить вместе с ним в одном автобусе и выходить раньше него на целых три остановки. А нечего было, как последнему дураку, ехать дальше в свой педагогический институт вместо того, чтобы решиться наконец-то познакомиться.

Ух, какая же это была девушка! Золотистая коса толщиной с руку доходила незнакомке до... в общем, была ниже талии, когда девушка стояла, держась правой рукой за поручень, а локон с завитком на конце косы качался в такт движений автобуса. Митя, когда в первый раз увидал такое чудо, чуть не проехал свою остановку, так размечтался. Ну а что, ему, между прочим, было уже почти девятнадцать, самое время помечтать о девушках.

Справедливости ради надо сказать, что девушки, которых в институте на филологическом факультете было полно, оказывали единственному парню всяческие знаки внимания — например, строили глазки, приглашали в кино или вечно пытались накормить, — но ни одна из них не нравилась ему до такой степени, чтобы можно было променять её на волейбол, которым Митя увлёкся в последние годы, езду на велосипеде или чтение книг — занятие куда более интересное и полезное, чем пустая болтовня с хихикающими девушками.

Однако прекрасная незнакомка впорхнула мимолётным видением в автобус номер сорок девять и унесла с собой Митино сердце.

Однажды он почти решился заговорить с ней и даже протиснулся вперёд к средней площадке, где она стояла, по обыкновению держась за поручень, но в этот момент какая-то бабулька с матерчатой авоськой вскочила со своего места, загородила собой весь проход и стала продвигаться вперёд, расталкивая пассажиров.

— Выходишь? — скрипучим голосом поинтересовалась она, нетерпеливо похлопав девушку с косой по спине.

Та обернулась, кивнула, и на миг Митя вообще забыл как дышать, когда случайно встретился взглядом с девушкой своей мечты.

Огромные зелёные глаза посмотрели будто оценивающе, а затем девушка молча отвернулась, и Мите показалось, что она улыбнулась.

Вечером после занятий он долго придирчиво рассматривал своё отражение в зеркале. Рыжие вихры топорщились в разные стороны, сколько он их ни приглаживал. Конопушки на носу придавали ему совсем детский вид, как бы Митя ни сводил сурово брови к переносице. Да ещё и уши торчали, как ручки у самовара, радостно подставляясь под заходящие солнечные лучи.

Вздохнув, Митя вытащил из спортивной сумки книгу о приключениях Алисы в заповеднике сказок и улёгся с ногами на кровать. Конечно, он давно вышел из того возраста, когда читают подобные книги, но темой научной работы на четвёртом курсе в следующем году он выбрал «Влияние народного фольклора на быт и мировоззрение современного человека», поэтому читать фантастические детские повести приходилось — чисто в научных целях.

Через пару десятков страниц Митя скептически хмыкнул. Тоже мне, заповедник сказок! То ли дело у бабушки Егоровны, в гостях которой он школьником пережил столько приключений, — вот там настоящий сказочный лес.

Митя невольно задумался. Может, рвануть к Варваре Егоровне после экзаменов? Давненько он у неё не был. То в спортивный лагерь ездил, то на море с родителями. По правде сказать, ни разу и не был больше. Да и всё произошедшее тогда казалось теперь выдумкой. Сказочный лес и Митина дальняя родственница Баба-Яга по имени Варвара Егоровна? Разве такое в жизни бывает? И разве существуют молочные реки, самоходные печки, говорящие волки и всё остальное? Конечно, Митя мечтал на следующее лето после своих приключений вновь оказаться в волшебном лесу, но что он мог поделать, если у мамы были другие планы? А теперь вот он сам себе самостоятельный молодой человек, может решать, куда поехать летом. Ну почти. У института был подписан договор с подшефным летним лагерем, и Митиному курсу досталось в этом году почётное право быть вожатыми в третьей смене. Но ведь на недельку можно было выбраться в деревню, верно? Правда, его родной бабушки Глафиры Андреевны уже три года не было в живых, поэтому Митя решил, что отправится сразу к Варваре Егоровне.

Сказано — сделано. К тому же и незнакомка перестала ездить с Митей в одном автобусе и не выходила больше на станции «Медицинский институт», так что в городе делать было абсолютно нечего.

Митя выслушал кучу наставлений от мамы, собрал гостинцы и отбыл в деревню к бабушке Егоровне, надеясь, что мысли о незнакомке выветрятся за время отпуска и он вновь сможет просто радоваться жизни, а не мечтать по полночи, глядя в потолок.

Уже на следующий день Митя вышел из пыльного вагона, поправил лямку рюкзака, сползавшую с плеча, и отправился по знакомой тропинке к деревне, откуда было рукой подать до заветного волшебного леса.

В лесу даже воздух был другой — дышать стало не в пример легче, да и день клонился к вечеру, так что безжалостная жара так и так уступала место прохладе.

Деревья будто сами отпрыгивали с тропинки, а кусты отползали в сторону, впрочем, Митя не удивлялся ландшафтным причудам, а воспринимал их как само собой разумеющееся — лес-то волшебный.

Он свернул с тропинки и спустился к молочной речке с кисельными берегами — невыносимо хотелось пить, но минеральная вода «Ессентуки» закончилась у него ещё в поезде. Конечно, молоком утолить жажду бы не удалось, но хоть чем-то.

К удивлению Мити, речка, к которой он спустился, была какого-то непонятного цвета и пахла как-то странно. Митя сложил ладонь ковшиком, осторожно зачерпнул из речки и, вытянув губы трубочкой, сделал пару глотков.

— Ну а если бы это синекозельская вода была? — услышал Митя за спиной ленивый голос. — И ничему-то тебя жизнь не учит, Митя Сидоров.

Митя от неожиданности вздрогнул и расплескал остатки желтоватой жидкости, но первый испуг мигом прошёл, когда он разглядел наверху овражка знакомого Серого волка.

— Здравствуй, Волк! — радостно поздоровался Митя.

— Ну, здравствуй, Митя Сидоров, — сказал Волк и уселся поудобнее. — Давненько тебя не было видно.

— Да уж, — неопределённо махнул рукой Митя, — сколько воды утекло. Честно говоря, я думал, что... В общем...

— Что тебе всё привиделось в детстве, да? — угадал Волк и вздохнул. — Знаешь, Митя Сидоров, беда взрослых людей в том, что они совершенно не умеют верить в сказки.

— Ну... — многозначительно протянул Митя.

— Ладно, раз ты здесь и я с тобой разговариваю, значит, не всё так плохо, — стукнул хвостом о землю Волк. — Ну что, привёз?

— Что привёз? — не понял Митя.

— Колбасу, говорю, привёз? — нетерпеливо поёрзал Волк и повёл носом в сторону Митиного рюкзака.

— А, колбасу!.. — Митя торопливо развязал боковой карман и достал колечко колбасы. — Держи! Краковская, между прочим. Кстати, что стало с рекой? Странное молоко какое-то. Хотя вкусное...

Волк был слишком занят колбасой, чтобы ответить на Митин вопрос, но всё же мужественно оторвался от своего занятия на пару секунд.

— Да не молочная теперь это река. Новые веяния времени. Теперь у нас тут течёт молочный коктейль — в этом месяце со вкусом банана, а вместо сметаны в омутах йогурт «Избушка в деревне» и ряженка.

— Ого, — вырвалось у Мити.

— А то, — сказал Волк, проглатывая последний кусок. — Да и берега нынче не кисельные, а из крем-брюле и пудинга. У Лукоморья богатыри казино открыли, Кикимора организовала на своём болоте спа-салон и санаторий с грязевыми ваннами, а Дрёма проводит сеансы гипноза и заряжает воду на расстоянии.

— А Василиса? — боязливо спросил Митя.

Не то чтобы его можно было удивить новыми веяниями времени — в городе он и не такое видел в последние годы, но всё же хотелось бы встретить прежнюю адекватную Василису Премудрую и настоящую Ягу Егоровну.

— А что Василиса? Царицей после Макара стала. Запатентовала свои изобретения, организовала партию «Женщины Лукоморья», помогает принцессам бороться за их права. В прошлом году общим собранием изгнали из Дальнего королевства Людоеда, а принцам теперь, прежде чем просить руки избранницы, велено проходить медосмотр у Айболита и сдавать тесты на какой-то ку-ку.

— Ай кью? — остолбенел Митя.

— Да Лихо его знает! — отмахнулся Волк.

— А почему Айболит?

— Какой народ, такие и доктора. Где мы тебе лекарей для принцев возьмём? Не держим.

Так за разговорами Митя с Волком дошли до полянки, где почёсывала одну ногу о другую старенькая избушка бабушки Егоровны.

На крылечке сидел чёрный кот и смотрел на Митю совсем как профессор истории культуры Марлен Арминакович, которому Митя сдавал зачёт три раза.

— Здравствуйте, — на всякий случай поздоровался Митя с котом. — А бабушка Егоровна дома?

Кот ничего не ответил, смерил Митю презрительным взглядом и зевнул.

— Ишь, отъелся на казённых харчах, морду воротит, — прошептал Волк на ухо Мити. — Откуда он взялся — неизвестно. Тощий был, злой, голодный. Ну, Егоровна, добрая душа, взяла его себе. По правде говоря, её мыши одолели, избушка-то совсем обленилась, не ловила их. А кот сразу порядок навёл. Хотя характер у него скверный. Ни на одно имя не откликался, велел его Котом величать. Прям сколопендра, а не кот.

— А тебя, серое недоразумение, не спрашивали, — ответил Кот, зевнул и спросил Митю без всякого перехода: — Чьих будешь?

— Митя я... Митя Сидоров, — автоматически ответил Митя. — А вы что, тоже говорящий?

— Что значит — тоже? — сверкнул Кот жёлтыми глазищами. — У нас, между прочим, Сказочная страна, имею право быть говорящим. Чего-то волк, несущий всякую чушь про пирожки и бабушек, никого не удивляет, а бедному коту уж и слова произнести нельзя.

С этими словами Кот фыркнул и потянулся, всем своим видом выражая презрение.

— Ну ладно, я это... Я пойду, — сказал Волк, косясь в сторону кота. — Держи вот, Митя, вдруг снова пригожусь.

И Волк протянул Мите кусок серой шерсти из загривка, который, как знал Митя, стоило его подкинуть вверх, сразу бы призвал Волка на выручку, где бы он ни находился в тот момент.

Не успел Митя поблагодарить Волка и попрощаться с ним, как совсем рядом послышался шамкающий голос, а затем в окошко выглянула бабушка Егоровна собственной персоной.

— Котик, с кем ты там разговариваешь?

— Здравствуйте, бабушка Егоровна! — радостно воскликнул Митя.

— Ой, батюшки, радость-то какая! Никак Митенька пожаловал! — всплеснула руками Варвара Егоровна и исчезла в окошке.

Через пару секунд она уже обнимала Митю, крутила его во все стороны и восклицала:

— А вырос-то как! А красавец какой — ну готовый жаних! Каким это ветром тебя к нам занесло, внучек? Я уж думала, совсем забыл старуху.

Через час Митя, сытый и осоловелый, уютно устроился под лоскутным одеялом, слушая непрекращающийся поток новостей. Оказалось, царь Макар ещё несколько лет назад издал Указ о свободе труда, позволяющий царям и боярам мыть полы и колоть дрова, и преспокойно перебрался в деревню; Лихо одноглазое открыло салон по наведению порчи на врагов и возвращению неверных суженых в лоно семьи; Кощей выгодно вложил своё золото и выкупил права на проведение соревнований гонок волшебных транспортных средств «Формула-13».

— Эх, я и сама хотела поучаствовать, — сетовала бабушка Егоровна, — в последней гонке главным призом были два мешка волшебного порошка «Цемент», а я хотела погребок залить настоящий — мыши, окаянные, одолели. Да на моей ступе разве что кур гонять на городской площади. Василиса на своём скейтборде «Рукиногисобери» между кочек быстрее мчится, чем я на своём корыте трепыхаюсь.

— Ничего, бабушка Егоровна, сделаю я вам погребок, — сонно пробормотал Митя и улыбнулся, прислушиваясь к уютному моторчику устроившегося в ногах Кота, который, узнав, что Митя приходится родственником его любимой хозяйке, сменил гнев на милость.

Кажется, короткий отпуск Мити обещал быть спокойным и размеренным. Свежий воздух, овощи с грядки, молочный коктейль из речки, разговоры с бабушкой Егоровной...

О том, что он ошибался по части «спокойно и размеренно», Митя понял уже следующим утром, когда проснулся от громких возгласов. Он сразу узнал голос Василисы, соскочил с кровати и выбежал в кухоньку.

— Не дала мальчику поспать, — покачала головой бабушка Егоровна, суетившаяся возле печки. — Ну, чего раскричалась?

— Да я уже выспался! — радостно сказал Митя — сна и правда не было ни в одном глазу. — Василиса, привет!

— Ой, Митя! Какой ты стал... взрослый, — просияла Василиса и, не удержавшись, кинулась к Мите с объятиями. — Надолго ты? Чего так долго не приезжал?

— Напала с вопросами, — проворчала Варвара Егоровна, но не зло, а, скорее, для порядка. — Чай давайте пить. Вот и расскажешь, что там у тебя стряслось.

Выяснилось, что у Василисы пропала подруга, одна из членов её партии «Женщины Лукоморья».

— Как ты, говоришь, её зовут-то? — почесала пальцем в ухе Варвара Егоровна. — Рапунцель? Что за имечко такое? На салат похоже.⁽¹⁾

— Ой, это долгая история, — махнула рукой Василиса, чуть не уронив Кота, который уютно устроился на её коленях. Кот спрыгнул и пересел к Мите.

А Василиса продолжала:

— Запутанная, в общем, история. Она сбежала от своей матушки, которая на самом деле оказалась никакой не матушкой, а Злой колдуньей. Её спас Королевич, и все думали, что Рапунцель с ним будут жить долго и счастливо, но что-то у них не сложилось. Рапунцель решила, что она слишком долго просидела в заточении и ей надо срочно наверстать упущенное время. В общем, она решила учиться, а с замужеством пока повременить.

— Понятно, — сказала Варвара Егоровна неодобрительно и поставила на стол чугунок с кашей. — И что Королевич?

— А что ему сделается? — пожала плечами Василиса. — Повздыхал да поехал по белому свету новую невесту искать.

— Так в чём проблема-то? — никак не мог понять Митя.

— А в том, что Рапунцель пропала! — воскликнула Василиса, всплеснув руками. — Она недавно приехала на каникулы, в моём тереме мы с девушками устраивали собрания, и она на последнем присутствовала. А после него пропала. Никто ничего не видел и не слышал. Ни одна скоростная галка до неё не долетает, все послания обратно приносят. И в родной башне её нет, я по блюдечку смотрела. Просто ума не приложу, где её искать. Сердцем чувствую, что случилось что-то, а что — не ведомо ни мне, ни блюдечку с золотой каёмочкой.

Митя хотел спросить, кто такие скоростные галки, но целый рой более важных вопросов кружился в голове, поэтому он спросил другое:

— А блюдечко? Оно что конкретно показывает? Если Рапунцель нет в башне, может, она где-нибудь в другом месте?

— Да в том-то и дело, что ничего! Туман оно показывает. Ох, тревожно мне, — опять вздохнула Василиса.

— Так а ко мне-то ты чего принеслась? — почесала космы Варвара Егоровна. — Я б завсегда рада помочь, но это Лихо у нас теперь открыло салон «Всевидящее око». А я не разумею в таких вещах.

— Сейчас объясню, — терпеливо сказала Василиса. — Я заговорила Волшебный клубочек, чтобы он дорогу к Рапунцель показал. Но ничего не вышло.

— Как это? — удивилась бабушка Егоровна.

— А вот так! — Василиса достала из кармана сарафана клубок. — Не пользовалась я им давно, а дядюшка Домовой не доглядел, что в сундуке моль зловредная завелась.

Василиса положила клубок на стол, и Митя разглядел, что никакой это не клубок, вернее, не из ниток он, а из трухлявых комочков, которые стали рассыпаться в пыль, стоило потянуть за кончик.

— Ох, беда! — схватилась за голову Варвара Егоровна. — Такая вещь пользительная была! Сколько он нам службы сослужил.

— И что, ничего нельзя сделать? — спросил Митя.

— Можно, — успокоила их Василиса. — Волшебная прялка у меня в порядке, я запросто новую нить спряду. Но тут вот какое дело... Я ж тогда из веретена дубинку сделала, времена были неспокойные. А как я прясть на дубинке буду? Веретено нужно, вот я и подумала, вдруг у вас, Варвара Егоровна, веретено волшебное имеется. Выручите, век не забуду!

— Вон оно что... — огорошенно сказала Варвара Егоровна. — Дык нету у меня веретена. Глаза плохо видеть стали, давненько я не пряла. Сожгла я его по нечаянности, с лучиной перепутала.

— Что же нам теперь делать? — расстроилась Василиса. — Ну не может такого быть, чтобы совершенно не было выхода. Так не бывает!

— Знаю я, где веретено нужное можно достать, — задумчиво сказала Варвара Егоровна. — Только далеко это.

— Где же, Варвара Егоровна? — обрадовалась Василиса.

— Куда ехать? — подскочил Митя. — Я бы съездил.

— Ишь, шустрый какой, — хмыкнула Варвара Егоровна. — Поедет он. Хотя, я точно не доеду, ревматизьма совсем одолела. А тебе, Василиса, нельзя царство надолго покидать. Сразу беспорядки начнутся. И так недовольных много, что царь Макар после себя трон бабе оставил. Неровен час, кому вожжа под хвост попадёт, наворотит дел в государстве нашем. И так, чую, чегой-то тучи сгущаются...

— Где веретено?! — хором спросили Василиса и Митя.

— Так у Спящей Красавицы, — ответила Варвара Егоровна.

— Точно! Как это я про неё забыла? Сама же ей в своё время настраивала его на сон грядущий, — удивилась Василиса. — Не иначе, как дела государственные не на пользу моему уму пошли. Ой, спасибо вам, Варвара Егоровна.

Бабушка Егоровна только отмахнулась, мол, пустяки, дело житейское.

— Далеко ехать? Где она живёт, эта ваша Спящая Красавица? — спросил Митя.

— В тридесятом царстве. Это на запад надо ехать. Путь долгий. Пока три пары железных сапог не истопчешь, не доберёшься, — со знанием дела сказала бабушка Егоровна.

— Зачем же пешком идти? — деловито спросила Василиса. — Я Мите ступу свою отдам, мне Кощей подарил, свататься пытался. Ручная работа, заморских мастеров. «Ямуха» называется.

— Я согласен! — закивал Митя. — А погреб, бабушка Егоровна, сделаю, как вернусь.

— Заботушка, — умилилась Варвара Егоровна. — Вот приехал погостить, а тут сразу в оборот захватили, на чужбину посылают.

— Да ничего со мной не случится! Надо же Василисе помочь, — уверил её Митя. — Вот сгоняю в тридесятое западное царство, одолжу веретено, и сразу обратно.

— Я вот только беспокоюсь, мало ли что по дороге произойдёт, — вторила вслед за бабушкой Егоровной Василиса. — Ты, Митя, хоть и храбрый, и бывал у нас однажды, но порядки наши сказочные непредсказуемые. Одному тебе несподручно. Вот только я и правда сейчас с тобой поехать не могу — дела государственные не шутка.

— Я за Митей пригляжу, — произнёс вдруг Кот. — Со мной точно не пропадёт. Только условие у меня — в дорогу мне чего-нибудь вкусненького соберите, да побольше. Смотреть не могу уже на мышей.

Солнце ещё не успело смахнуть росу с травы, а Митя уже был снаряжён в путь, то есть снабжён корзинкой «Всё для пикника» с встроенной скатертью-самобранкой и инструкцией, как управлять ступой-болидом «Ямуха», которая перемещалась в горизонтальном положении на бреющем полёте, имела два сидения — одно для Мити, другое для Кота — и развивала скорость, близкую к скорости чиха, то есть достаточную, чтобы уже к вечеру Митя очутился на дальних подступах тридесятого западного царства, где вот уже пятый сезон мирно спала Спящая Красавица.

1) Рапунцель — старинная овощная культура, двулетнее растение из семейства колокольчиковых.

Вернуться к тексту

До замка Спящей Красавицы они добрались нормально, без приключений. Митя достал из корзинки скатерть-самобранку для себя и узелок с котейскими вкусняшками для Кота, и у них состоялся военный ужин-совет. Митя считал, что нужно сразу же наведаться в замок, башенки которого чернели впереди, и выяснить, где у Спящей Красавицы веретено.

— Думаю, если мы найдём веретено, — говорил Митя, азартно размахивая куриной ножкой, — мы его одолжим и попросимся на ночлег. А завтра с утра и отправимся в обратный путь. Если же не найдём сейчас, опять же попросимся на ночлег, а утром поищем более тщательно.

— Осталось узнать, у кого ты будешь проситься на ночлег, — лениво сказал Кот и сытно рыгнул. — И вообще, как ты собираешься попасть в замок?

— Ну...

Вопрос Кота сначала озадачил Митю, но потом он пригляделся и понял, почему тот так скептически настроен. Высоченная зубчатая каменная стена, окружавшая башни и башенки замка, была так плотно увита плющом и экзотическими лианами, что отыскать ворота или хотя бы калитку не представлялось никакой возможности.

Митя решил не сдаваться, но после часа тщательного исследования ближайших метров стены ему пришлось признать поражение. Стремительно темнело, так что дальнейшие поиски были просто нелепы.

Митя вернулся к Коту, всё это время клубочком дремавшему возле корзинки, достал из ступы тончайшую накидку-паутинку с подогревом — Василиса как чувствовала, что ночевать Мите придётся под открытым небом, — и, вздохнув, улёгся на землю, подложив под голову скатерть, свёрнутую на манер подушки.

Кот перебрался к Мите под бок и завёл свою песенку. Над головой рассыпался океан звёзд, и Митя долго лежал с открытыми глазами, размышляя о том, что это самая волшебная ночь в его жизни, несмотря на некоторую неопределённость. А две особенно яркие зеленоватые звезды напоминали глаза незнакомки.

Он не заметил, как уснул, а когда открыл глаза от весёлого гомона птиц, обнаружил, что утро уже вовсю потягивается. С непривычки деревянное тело слушалось плохо, но после небольшой зарядки и водных процедур — Кот просто умылся, как все нормальные коты, языком, а Митя сбегал к так кстати протекавшему рядом ручейку — почувствовал себя вполне сносно для продолжения подвигов.

Они с аппетитом позавтракали, а потом направились вдоль стены, внимательно вглядываясь в заросли — вдруг где отыщется просвет.

Просвет не находился, но Митя в отчаяние не впадал, так как рано или поздно, как он верил, вход всё же разыщется.

— Дураки мы, — сказал вдруг Кот, когда они обошли примерно половину замка.

— Это ещё почему? — воинственно спросил Митя. — Должна же быть тут где-нибудь эта дверь несчастная, не через стены же в замок лазали!

— Да потому, балда, что дверь ты не увидишь, даже если прямо на замочную скважину наткнёшься, — проворчал Кот. — И как я про это не подумал?

— Про что не подумал? — спросил Митя.

— А про то, что в замок, скорее всего, может попасть только настоящий принц, — с досадой сказал Кот. — Сказок, что ли, не читал? Только время теряем.

— Ну и где мы тут с тобой принцев отыщем? — иронично поинтересовался Митя и посмотрел вокруг, словно желая увидеть табличку с указателями.

— Да перевелись принцы, кажется, — сердито фыркнул Кот.— Раньше к Егоровне по три штуки за день заезжали. Не все, конечно, царевичи, попадалась и просто дураки, без звания, но уже давно ни одного заезжего принца не было.

— А где же они? — удивился Митя.

— Да кто их знает? — туманно ответил Кот. — Может, переженились. Может, некоторые по миру странствуют, себя показывают. А некоторые в казино царские штаны просиживают, Егоровна и Василиса очень уж ругаются из-за этого.

— А точно только принцы могут снять чары с заколдованного замка? — уточнил Митя и попытался сдёрнуть со стены завесу из вьюнков.

— Ну, может, ещё богатыри какие важные... — обнадёжил Кот.

— Так в Лукоморье должны быть целых тридцать три богатыря! Послать их сюда, пусть приходят и целуют Спящую Красавицу по очереди. Нам-то только веретено взять, а ей счастье будет, — обрадовался Митя.

— Как же! Держи карман шире! — хмыкнул Кот. — Были богатыри, да вышли.

— Куда вышли? — удивился Митя.

— Там тридцать три богатыря в покер режутся зазря... — проурчал Кот и обошёл Митю слева направо.

— А Черномор? — не сдавался Митя.

— А ихний дядька Черномор в сторонке курит Беломор, — пробубнил Кот и обошёл Митю справа налево.

— Слушай, а Королевич? Которому Рапунцель от ворот поворот устроила? Он же бродит в поисках невесты? — внезапно вспомнил Митя.

— Смышлёный мальчик, — одобрительно произнёс Кот и уселся прямо перед Митей на хвост. — Только где ты его раздобудешь сейчас, Королевича-то?

Митя почесал вихры. Дело, кажется, осложнялось.

Ещё добрых часа два они по инерции пытались найти вход в замок — Митя с упрямым энтузиазмом, Кот скептически, а когда сделали полный круг, то есть оказались на месте импровизированного лагеря, было уже около полудня.

Кот пошёл к ступе и корзинке, а Митя спустился к ручью, раздумывая, что же им теперь делать.

— У меня для тебя две новости: плохая и хорошая, — мрачно встретил его Кот. — С какой начать?

— Ну, — неуверенно протянул Митя, — давай с хорошей.

— Принц или Королевич близко — видишь, плющ стал сползать со стен? — сказал Кот и махнул головой в сторону зарослей.

— Так это же замечательно! — обрадовался Митя. — Значит, сейчас и дверь отыщем. Или калитку!

Кот однако его восторг не разделил и остался сидеть всё с тем же мрачным выражением морды.

— Что случилось? — немного сдулся Митя. — Какая плохая новость?

— Додумался, спросил! — фыркнул Кот. — Корзина наша пропала, вот что случилось! Вместе со скатертью!

— Как это пропала? — растерянно огляделся по сторонам Митя. — Куда пропала?

— Улетела, — буркнул Кот. — И не обещала вернуться.

Митя посмотрел вверх, на синее беззаботное небо.

— А я говорил тебе утром, спрячь припасы в «Ямуху», под сиденье. А ты что? «Да куда корзинка денется, тут всё как на ладони...» — передразнил Кот Митю. — Орлы пролетали. Увидели — плохо лежит — и подхватили.

— А ты что? — бестолково спросил Митя, продолжая озираться по сторонам, очень надеясь, что Кот пошутил и просто спрятал корзину под ближайший куст.

— А что я? Я, по-твоему, совсем ненормальный, чтобы с гигантскими птицами связываться? Знаешь, какие у них клювы и когти? Успел только узелок волшебный котейский спрятать.

— Это хорошо... — дрогнувшим голосом сказал Митя.

— Конечно, хорошо, — согласился Кот, ласково поглаживая лапой узелок перед собой.

— Хорошо, что ты не пострадал, — добавил Митя.

Кот моргнул, помолчал.

— Ладно уж, — буркнул он наконец, — поделюсь с тобой кусочком «Кошачьей радости», так уж и быть.

— Ничего, — содрогнулся Митя от такой перспективы, — сейчас лето, с голоду не помрём. А завтра уже дома будем, я надеюсь.

Вскоре со стороны западной стены — по крайней мере, именно туда вчера закатилось солнце — послышался шум, а затем на тропинку выехал Королевич на белом коне. Выяснилось, это Василиса в блюдечке увидела проблему Мити и послала скоростное сообщение Королевичу, который оказался неподалёку, с предложением поцеловать прекрасную принцессу.

Митя рано обрадовался. Королевич оказался немного себе на уме, а конь — кусачим. Королевич объявил, что красавицу он, конечно, поцелует — такова его доля, но он не тронется с места, пока не отобедает: у него с самого утра маковой росинки во рту не было.

— Значит, так, — начал он, загибая пальцы, — бутылку вина «Шато д’Икем», киш с картофелем и шпротами, сыр дор блю...

— Коней-то попридержи! — перебил Королевича Кот. — Тебе тут что, трапезная? И что это за дырблю такой?

— Сыр с плесенью, деревня, — свысока отозвался Королевич, слезая с коня.

— Где мы тебе сыр с плесенью возьмём? Плесени вон сколько хочешь, это пожалуйста. А сыра, брат, извини, не подвезли, — огрызнулся Кот.

— Ну, как хотите, — лениво сказал Королевич, ловко выхватил из лап Кота узелок с вкусняшками, развязал его и принялся угощаться.

От такой наглости Кот даже дар речи потерял и зашипел на обидчика.

— Отойдём на минутку, — сказал Митя Коту.

Дело принимало скверный оборот.

— Может, мы и без него теперь в замок попадём? — шёпотом спросил Митя. — Пока он тут сидит, заросли расползлись, проход открыт.

— Вот ты вроде с виду умный, — покачал головой Кот, — но это только с виду. Веретено, по обыкновению, в хрустальном гробу лежит вместе с Красавицей. Чтобы его достать, надо сперва гроб открыть и разбудить ту, что лежит внутри. Гроб-то открыть не проблема, надо знать просто, где хитрая защёлка спрятана. А вот веретено из гроба просто так не вытащить!

— А зачем в гроб-то? Чего ей на кровати не лежится? — удивился Митя.

— Чтоб не испортилась! — прошипел Кот. — Да потому, что в первые три сезона Красавица, пока лежала, пылью покрывалась. А это плохо на цвет лица влияет. Приезжал принц, целовал Спящую Красавицу, она просыпалась, и жили они счастливо. Но недолго. Ненастоящие все какие-то принцы были или Спящая Красавица слишком требовательной, да только принцы сбегали спустя время, а Красавица, чтобы зря годы не тратить, засыпала снова. Колола палец о веретено и укладывалась. Вот чтобы не подвергаться внешним воздействиям атмосферы, а попросту, чтобы не портиться, она и велела сделать хрустальный гроб. Прежде чем уколоться, всё проверит, раздаст указания, уляжется в гроб — и тогда уже палец занозит о веретено. И готово. Гроб закрывался до следующего принца.

— А как же заросли? — никак не мог взять в толк Митя.

— Так сказочный контракт же, — рассердился Кот Митиной непонятливости. — Пока не приедет настоящий принц, достойный руки Красавицы, проход в замок закрывается до поры до времени. Всё-то тебе разжёвывать надо. В этот раз она уже лет пять лежит, если я правильно помню.

— Что-то я не пойму, — проявлял чудеса несообразительности Митя, — если веретено такое опасное, как же это никто не уснул во время бодрствования Спящей Красавицы?

— Да все знают, что веретено — артефакт, — снисходительно пояснил Кот. — Оно совершенно неопасное. Красавица эта сама попросила Василису после первого неудачного принца сделать на нём снотворную зазубрину. Если не открутить колпачок, да не повернуть по часовой стрелке стержень, зазубрину и не увидишь. Ну нравится девушке спать! Мало ли у кого какие причуды.

— Чего вы там всё шепчетесь? — надул губы Королевич. Ему не понравилось, что все про него забыли — про него, красавца и спасителя принцесс. — Давайте быстрее. Хочу хлеба и зрелищ!

Зрелищем Митя Королевича обеспечить не мог — не танцы же танцевать перед этим типом. А вот с хлебом было... ещё сложнее. У них у самих с Котом ничего не осталось, кроме «Кошачьей радости», а есть хотелось всё сильнее. Пришлось и узелок оставить Королевичу, и уж тут Митя настоял, чтобы Кот не стал посвящать Королевича в то, что вкусные хрустящие шарики, которыми он так аппетитно хрумкал, это кошачий корм.

— Думаю, надо наведаться к Красной Шапочке, — вполголоса сообщил Кот Мите. — Она тут недалеко живёт. У неё запросто можно разжиться и вином, и пирожками. И всеми этими французскими булками. У неё лучшая таверна на Большой дороге.

— Уважаемый Королевич! — вышел Митя вперёд. — Мы тут быстренько съездим за угощениями для вас, а вы пока отдохните с дороги.

— Валяйте, — махнул рукой Королевич, закидывая в рот очередной шарик корма и прикрывая глаза от удовольствия.

Митя уселся в «Ямуху», Кот нырнул на заднее сидение. Ступа завибрировала под ними, готовая к полёту.

— Дом Красной Шапочки, — чётко сказал Митя, задав направление ступе-болиду.

«Ямуха» чихнула и через мгновение рванула с поляны навстречу новым приключениям, едва касаясь травы и зарослей.

На этот раз дорога не заняла и двух часов, так что день едва перевалил за середину, а Митя с Котом уже оказались на границе западного царства. «Ямуха» в некоторых местах наотрез отказывалась лететь на бреющем полёте и переходила на брюшинную тягу. Митя надеялся, что неполадки временные и ступа в решающий момент не выйдет из строя.

Домик Красной Шапочки, аккуратный и чистенький, стоял на опушке леса, глядя окнами на ухоженные грядки с овощами и фруктовые деревья. На крылечке обнаружилась девушка в рабочем синем комбинезоне и красной бейсболке. Рядом с ней стоял таз с вишней, из которой девушка выковыривала косточки. Она подняла голову на шум ступы-болида, с минуту непонимающе смотрела на незваных гостей, затем, узнав Кота, улыбнулась.

— Добрый день! — радушно поздоровалась девушка. — Вы от Варвары Егоровны? Кот, что-нибудь случилось?

— Здравствуйте, — слегка кивнул Митя. — Нам бы Красную Шапочку. У нас к ней дело.

— Ты совсем дурак? — шепнул Кот Мите. — А это, по-твоему, кто?

Красная Шапочка рассмеялась, увидев обескураженное выражение лица Мити.

— Мы с вами не знакомы, прекрасный незнакомец, но я на самом деле Красная Шапочка.

— Очень приятно, — опять поклонился Митя. — А я Митя. Митя Сидоров.

— Ой, тот самый? Из города? Про вас слухи ходят. Только я думала, вы — маленький мальчик.

— Ну... — неопределённо махнул рукой Митя. — Так и я думал, что вы — маленькая девочка. А вы правда Красная Шапочка? А где же у вас?..

Красная Шапочка прыснула.

— Ну что за стереотипы! Я что, всю жизнь теперь должна ходить в красном кружевном чепце с флизелиновой подкладкой? Это так старомодно! Даже бабушка перешла на модные шляпки из соломки, — и, глядя на порозовевшего Митю, открыто улыбнулась. — А давай на «ты»?

— Давай, — легко согласился Митя, тоже улыбнувшись, и спросил: — А что, ты и пирожков больше не печёшь?

— Вот тут не угадал, Митя Сидоров! — хихикнула Красная Шапочка. — Я пеку пироги по рецепту моей матушки и смею тебя заверить, что лучше моих пирогов и не сыщешь! Мама переселилась к бабушке, ухаживает за ней, а я веду хозяйство и фактически кормлю семью.

— Интересно, — проворчал в этот момент Кот, — вот только нас кто-нибудь покормить догадается? Или так и будем на крыльце торчать? У нас, между прочим, скатерть-самобранку увели и даже кошачьи вкусняшки слопали!

— Ой, и правда! — спохватилась Красная Шапочка и слегка покраснела. — Так вы голодные? У меня есть тушёные овощи, картофельные оладьи и морковные котлеты. Ах да, и ещё вишнёвый сок.

— Морковные котлеты? — скривил усы Кот. — Я что, похож на кролика? А нормальной еды нет?

Митя постарался незаметно ткнуть Кота в бок — чтобы не хамил девушке, но промахнулся и чуть не упал.

— Вон, посмотри, — гнул своё Кот, — Митя уже от голода падает, а ты нам салаты предлагаешь.

Однако Кот первый полез за стол, когда Красная Шапочка принялась носить тарелки и расставлять их в летней кухне. Митя помогал и попутно рассказывал, зачем они пожаловали.

Когда они более-менее наелись — Кот довольно свернулся клубочком в кресле и принялся облизывать усы — Красная Шапочка задумчиво сказала:

— Знаю я этого Королевича, Рапунцель про него недавно рассказывала. Так-то он довольно ничего, правда, капризный немного. Предложил Рапунцель руку и сердце, сказал, что нашёл свою принцессу, а она хотела мир посмотреть, профессию получить, а не продолжать сидеть в четырёх стенах — с той только разницей, что раньше её не выпускала Злая колдунья, а теперь пришлось бы безвыездно сидеть в королевстве на троне, решать насущные государственные задачи и воспитывать мужа с детьми. И как это Королевич согласился Спящую Красавицу разбудить — не пойму. Я думала, он втайне надеется, что Рапунцель передумает. С Красавицей же так: поцеловал — женись. — Красная Шапочка слегка вздохнула. — Да и не уверена я, что Королевичу удастся разбудить Красавицу — он точно не в её вкусе, но если это поможет вам добыть веретено, чтобы спасти Рапунцель, я согласна помочь. Только есть небольшая проблема.

— Какая? — спросил Митя, а Кот оторвался от своего занятия и навострил уши.

— Да нет муки нигде! А у меня вся как раз вышла, — призналась Красная Шапочка.

— Как это? — удивился Митя. — Я думал, это только у нас товары с полок и продукты могут исчезать как по волшебству. Даже консервы «Завтрак туриста», из которых башенки в витринах гастронома делали.

— Сама не знаю, — развела руками Красная Шапочка. — В последнее время поставки вообще нарушились, много чего нет. В деревенском сельпо, что на границе с нашим западным королевством, правда, чтобы полки пустыми не были, вместо продуктов часто туески стоят для ягод и штаны висят из берёзовой коры. Только кому они нужны? Их всё равно никто не покупает. И с молоком тоже напряжёнка, Молочная река же теперь коктейль производит, а чистое молоко можно только в Простоквашино купить, там у Матроскина ферма — вы знаете Матроскина? Яйца у меня свои есть, в смысле, куриные, с овощами и зеленью тоже проблем нет. А вот муки почему нет — не знаю. Если так и дальше пойдёт, придётся таверну закрывать, а я с доходов и бабушку с мамой кормлю, и доброго доктора Айболита спонсирую, чтобы звери всегда могли прийти полечиться. Эх...

— Безобразие! — сказал Кот. — Это что же получается, мы Королевичу можем только петрушку с репкой привезти? Может, другого принца поискать?

— Да пока мы его искать будем, Спящая Красавица состарится, и с ней вообще никто не согласится целоваться! — сказал Митя. — Нет, не будем другого принца искать. Будем этого Королевича уговаривать. Вино у тебя есть?

— Есть, — кивнула Красная Шапочка. — Не «Шато», конечно, а своё: вишнёвая наливочка, сливовая, яблочный сидр. Но вряд ли Королевич почувствует разницу. Главное, бутылку найти пыльную. Да и сыр можно разыскать, по берегам Молочной реки ещё кое-где попадаются головки хорошего сыра. А вот киш без муки не испечёшь.

— Бабушка Глафира Андреевна всегда держала дома запас муки, гречки, сахара, соли, спичек и газет вместо туалетной бумаги, — вздохнул Митя. — Я ещё удивлялся, что у неё такое странное хобби.

— Да я тоже всегда запасы держу, ко мне же часто посетители наведываются, — сказала Красная Шапочка. — Позавчера вот тридцать три богатыря ужинать приходили — надоело им в казино штаны просиживать, решили себе занятие по душе поискать, да чтобы и людям польза была. А кто такую армию накормит, кроме меня? Ну я им и приготовила: и равиоли с грибами, и эльзасский пирог с луком и помидорами, и яблочный пирог, и слоёные пирожки с вишней. Я же прекрасно знаю, что одними овощами сыт не будешь. Вот вся мука и вышла.

— Ладно, всё это, конечно, очень интересно, — посмотрел на Красную Шапочку Митя. — Вот только делать-то что будем? Вернёмся к Королевичу и расскажем ему, что всё съели тридцать три богатыря? Может, согласится поесть шпината и репки?

— Нет, — твёрдо сказала Красная Шапочка. — Я начну готовить нормальный обед для Королевича, а вы поторопитесь в Простоквашино. У Матроскина наверняка можно будет узнать про муку, ну, или у него самого одолжить под проценты. Так он вряд ли даст, уж очень предприимчивый. Только не задерживайтесь, я волноваться буду.

Митя с удовольствием пожал протянутую руку Красной Шапочки, которая оказалась на удивление сильной.

— Спросите дом Матроскина, там в Простоквашино его все знают, укажут! — прокричала Красная Шапочка под неровный шум двигателя болида.

— Хорошо! — крикнул в ответ Митя, думая, что уж в старенькой деревеньке в три двора легко разыщет нужный дом.

До сих пор «Ямуха» шла более-менее споро, вот только лететь все чаще отказывалась. Хорошо хоть, конструкцией предусматривались колёса. Правда, приходилось объезжать леса, а сквозь поля ехать по проложенной телегами колее, но скорости чиха вполне хватало, чтобы протаскивать запатентованное транспортное средство через колдобины и выбоины — не совсем без урона для подуставшей «Ямухи», но Мите с Котом как-то удавалось двигаться вперёд.

Однако на подъезде к деревне Простоквашино «Ямуха» заскрипела, дёрнулась три раза, фыркнула и напрочь отказалась ехать дальше: застряла в колдобине. Пришлось Мите брать Кота на руки, вешать рюкзак на плечи и идти дальше пешком.

Простоквашино вовсе не было старенькой заброшенной деревенькой в три дома, как представлял себе Митя. Оно разрослось, похорошело, вытянулась вширь и вглубь, застроилось хоромами и теремами из силикатного кирпича с мощными оградами вокруг с видеонаблюдением и сторожевыми собаками. Митя, попав на первую же улицу, растерялся и удивлённо закрутил головой, соображая, где он в таком великолепии отыщет дом Матроскина. Каким уж он был, этот дом? С будкой, огромной печью и большим телевизором? Митя огляделся. Дымок шёл почти из всех домов. Лай раздавался почти отовсюду. Телевизионные антенны щетинились чуть ли не с каждой крыши.

— Ну и как дом Матроскина искать будем? — спросил Митя, вытирая потный лоб рукой.

— А мозги включить? — ядовито спросил Кот, открыв один глаз. — А ещё студент. Будущий учитель. Бедное наше будущее.

— А? — Митя растерянно захлопал глазами. — При чём здесь будущее?

— Язык и до Киева доведёт, не то что до Матроскина, — назидательно произнёс Кот и закрыл глаза. — Ладно, примем за аксиому, что влюблённые глупеют.

— Это к-кто здесь влюблённый? — заикаясь, спросил Митя. Его уши заалели, словно спелые помидоры.

— Кто-кто... — пробурчал Кот. — Тот, кто по ночам не спит, а на звёзды таращится...

Митя в который раз подивился своей несообразительности и язвительности Кота, а потом, чтобы не терять времени даром на остроумные ответы, ещё раз огляделся. Улица была довольно пустой, лишь невдалеке шёл какой-то дядечка, звякая бутылками в авоське. Митя направился прямиком к нему.

— Извините, вы здешний? Нам бы Матроскина найти. Вы такого знаете? Он здесь проживает? — вырвались у него все вопросы разом.

Дядечка снял кепку, вытер лысину платочком и степенно объяснил:

— Господин Матроскин туточки проживают, а как же. Очень уважаемая личность. С председателем кооператива на «ты». А вы ему кем приходитесь?

— Дядюшка я его, — лениво протянул Кот, снова приоткрывая глаз, — по бабушкиной линии.

— Ну надо же, — уважительно посмотрел на них дядечка. — И впрямь: одно лицо. Вот господин Матроскин обрадуются-то. А то давненько к нему никто не наезжал.

Кот открыл второй глаз и пристально посмотрел на дядечку. Тот стушевался и закончил:

— Так вы, стало быть, идите прямо да прямо, а в конце дороги свернёте налево. Увидите большой двор с заборчиком таким красивым, с красным кирпичным домом и с постройками разными — там господин Матроскин и проживают.

И подняв кепку на прощание, дядечка удалился.

Дом Матроскина поражал богатством: этажей в нём было три, входная дверь из листового железа, забор под два метра, а на крыше — три спутниковые тарелки.

Митя и Кот переглянулись.

— Интересно, этот чего запросит... — пробурчал Кот.

Матроскин оказался котом важным, представительным. Морда у него лоснилась, усы блестели, шерсть отливала матовым блеском. Однако узнав, от кого пришли Митя и Кот, Матроскин сразу перестал важничать.

— Да вы проходите, проходите, садитесь вот сюда, на диванчик. Может, молочка свеженького с дорожки?

— А молоко какое? — строго поинтересовался Кот. — Из коктейльной речки которое? Сорта «банановое»?

— Тьфу ты, гадость какая, — возмутился Матроскин. — Неужели я буду такой отравой гостей дорогих поить? Своё молоко у меня! От Лапки, Пушинки, Белочки, Снежинки и Софьи Матвеевны — от коровок моих. Жирное — что ваша сметана.

И Матроскин принёс кувшин свежего молока и стаканы. Молоко и впрямь было жирным, прохладным — самое то с жары — и вкусным.

Кот, полакав молока из блюдечка, свернулся клубочком в углу лавки и задремал, а Митя завёл с Матроскиным степенный разговор — а кто сразу так, с порога, о делах говорит?

— Спасибо, Матроскин, вкусное у вас молоко. А коров у вас сколько? Пять?

— Почему пять? — обиделся Матроскин. — Я фермер давнишний, со стажем. Начинал с Мурки моей, а ейный телёнок — Гаврюша — как подрос, так превратился в быка: большой, красивый, рога — во! — в холку метра два, настоящий чемпион. Производитель-осеменитель, — Матроскин чуть не лопался от гордости. — Купили мы ему двух тёлочек, ну и с тех пор стадо моё разрослось: двадцать коровок и пятнадцать телят!

Митя уважительно присвистнул.

Матроскин подбоченился.

— Молоко добываю не абы как, а тридевятовским доильным аппаратом «Му-му» — на турбо-двигателе. Поля у меня есть — и рожь, и пшеница, и овёс. Комбайн новенький недавно из ближнего заморского царства выписал. Ну и тракторов у меня три. Молоко продаю местному молокозаводу, они выпускают молочную продукцию «Деревенские Зорьки» — и молоко, и кефир, и ряженку, и масло. А зерно хлебозавод забирает.

— А Шарик вам, наверное, помогает? — задал вопрос Митя, вспомнив из книжки про лохматого беспородного пса-приятеля Матроскина.

Матроскин даже зафырчал от возмущения.

— Шарик-то? Этот... хринписевец недоделанный?

— Кто? — удивился Митя, услышав незнакомое слово.

— Да Шарик наш. Мало ему было фоторужья. Не-ет. Надо, говорит, зверушек ещё больше защищать... Защитничек... Вот и вступил в этот Хринпись.

— А-а-а, Гринпис, наверное, — догадался Митя.

— Гринпис, Хринпись — какая разница. Как вступил туда — так и пропал. Стал таскать из дому то молоко, то сметану, то сосиски. Вместо того, чтобы сено коровкам заготавливать или урожай собирать. Говорит, кто же ещё о бедных зверушках подумает? А о нас кто подумает, говорю ему я? Ты о нас подумал? Не для того я моих коровок растил, «Му-му» им купил, отборным сеном кормлю, чтобы ты ихним молоком всяких бездомных зверушек кормил. А он обиделся. Жадный ты, говорит, Матроскин, и капиталист. А я разве капиталист? Я просто хозяйственный. Если бы я хозяйственным не был, где бы он сейчас был, Шарик наш? По помойкам и бегал бы, объедки собирал. Мы его с дядей Фёдором отмыли, так сказать, почистили, а он в Хринпись моё молоко таскает!

Матроскин уже пыхтел, как паровоз. Митя быстренько перевёл разговор на другое.

— А дядя Фёдор где?

— Где-где, — буркнул Матроскин. — В Караганде!

— Где?! — Митя даже молоком поперхнулся.

Матроскин душераздирающе вздохнул.

— Женился наш дядя Фёдор. А жена у него из Караганды, ей там дедушка ейный покойный квартирку отписал хорошую. Вот они туда и уехали. Дядя Фёдор же у нас хозяйственный мальчик... был... весь в меня... Закончил кулинарный техникум. И супруга его тоже. Открыли свою фирму — торты пекут на юбилеи, свадьбы и дни рождения. ООО «Пальчики оближешь». Дитёнка недавно завели. Беленький такой. И название у него такое кошачье, — Матроскин задумался: — Мурзик? Барсик? Или Кузя?

— Василий его название, — в комнату вошёл Шарик. — Здрассьте! А имя это не только кошачье. Людей, между прочим, тоже так называют, — назидательно сказал Шарик Матроскину.

— Ой-ой, — скривился Матроскин. — Умный какой нашёлся. Даже слушать противно!

— А ты не слушай! — не остался в долгу Шарик. — Ты вот тут хорошим людям лапшу на уши вешаешь, какой ты весь деловой да хозяйственный, а кроме молока ничего даже на стол не поставил. А если гости с голоду умирают? Жадный ты стал, Матроскин, об этом даже дядя Печкин всегда говорит.

— Печкин? — заинтересовался Митя. — А он всё еще на почте работает?

— Нигде он больше не работает, — Шарик принёс заморские мятные пряники и диковинное печенье и поставил на стол. — На пенсии он. Жизни радуется.

— А вот и работает. На пенсии скучно оказалось. Курьерскую службу открыл, — нехотя ответил Матроскин, обиженный на Шарика. — И галчонка к себе сманил. Разве так хорошие люди поступают? Вот скажите? — Матроскин повернулся к Мите.

Митя открыл было рот, но Шарик тут же вмешался:

— И правильно, что сманил. У тебя Хватайка ничего, кроме ктотама, не видел. Совсем ты его этим своим ктотамом измучил. А у дяди Печкина он людям сообщения передаёт. По быстрой скоростной связи. Галчонку там всяко лучше. Ты тут всё с коровами да с телятами. А Хватайка скучает. Ему даже поговорить не с кем. А ему нужны галчоночьи условия проживания.

— Слов-то каких нахватался в своем Хринписе, — снова скривился Матроскин.

Митя, предчувствуя, что цапанье Матроскина и Шарика войдёт в новую фазу, быстренько перевёл разговор на нужную тему.

— Скажите, Матроскин, а вы, случайно, не знаете, почему у нас в магазинах муки нет?

— Да, скажи им, скажи! — сказал Шарик. — Открой глаза на твою сущность.

— И скажу! — не остался в долгу Матроскин. — Зерно я пока не продаю, придерживаю. Жду хорошей цены, когда она вверх поползёт. А пока она такая, что честному предпринимателю совершенно не с лапы его продавать — это ж грабёж средь бела дня получается. Откуда я знаю: а вдруг опять кризис какой финансовый? Или котоклизьма какая? Я кот жизнью учёный. Вот доползёт цена, куда надо, я и продам.

— Ждёт он, когда цены доползут. А о людях кто думать будет, — в сердцах воскликнул Шарик, — о бабушках, которым пирожки внукам не из чего печь?

— О бабушках он думает! А обо мне кто подумает? — вскипел Матроскин. — Александр Сергеевич Пушкин?

— У Лукоморья дуб зелёный... — во сне пробормотал Кот.

— Вот он наверняка хороший человек был, этот Александр Сергеевич Пушкин, бабушкам муку наверняка не зажиливал, не то что ты. Тьфу на тебя! — выругался Шарик и выскочил из комнаты.

— Видите? Видите, какой он стал психованный? Ему точно надо в больницу для этих... которые того...

— Да вы не сердитесь на него, Матроскин, — примирительно сказал Митя. — Шарик хороший. Он просто... идеалист.

— Дурак он, — буркнул Матроскин.

— А вот скажите нам лучше, Матроскин, где бы нам немного муки раздобыть? — в третий раз попытался перевести разговор Митя, незаметно бросая взгляд на часы. Ох и долго же они тут просидели!

— А зачем вам мука? — заинтересовался Матроскин.

Митя объяснил.

Матроскин посопел, поёрзал. Видно было, что деловая хватка борется в нём с чувством гостеприимства и ничто не может одержать верх.

— Вот что, — сказал наконец измученный выбором Матроскин. — Муку я вам дам. Но не за просто так.

— Точно жадина, — сквозь сон пробормотал Кот.

— Я не жадный, — обиделся Матроскин, — просто если всем всё давать просто так, я без усов останусь. А я кот немолодой, надо и о старости подумать. А то вот работаю тут за десятерых. За всеми глаз да глаз нужен. Порой придёшь вечером домой, ляжешь на диван, включишь любимую передачу «Фермер ищет жену», а бока ломит и лапы отваливаются. Врача бы мне специального, кошачьего, чтобы недуг мой вылечил. Вот приведёте — мешок муки получите. Самой отборной — наивысший сорт. Для себя берёг.

Митя одним глотком допил молоко, вытер рукавом усы и только хотел было спросить Кота, где же им кошачьего доктора раздобыть, как Кот приподнял голову над лапами и лениво произнёс:

— За доктором дело не станет. Есть у нас один на примете. Вот только наш транспорт в ухабе застрял, за деревней. Ни туда и ни сюда.

— А вы на чём приехали? — с любопытством спросил Матроскин.

— На «Ямухе», — ответил Митя.

— Тьфу, — пренебрежительно сплюнул Матроскин. — Разве ж это транспорт? На таком по столичным дорогам разъезжать только. У нас ведь в деревне национальное транспортное средство какое?

— Какое? — заинтересовался Митя. — Джип?

— Трактор! — назидательно произнес Матроскин. — Эх, молодёжь, всему-то вас учить надо. Шарик! Ша-арик!

— Чего тебе? — заглянул из коридора Шарик. — Всех птиц перепугал своим криком.

— Птиц я ему распугал! — привычно буркнул Матроскин. — Гостей надо из ямы вытащить, а у меня спину прострельнуло.

Шарик быстро и без проблем вытащил «Ямуху» своим трактором ТР-ТР МИТЯ из ухаба.

— До чего техника дошла! — сказал он, отцепляя трос. — Митя Митю вытащил.

Митя с Котом попрощались с успешным, хозяйственным и ни чуточки не жадным фермером-предпринимателем и его добрым, но немного ворчливым приятелем-механиком-защитником зверей и птиц и поехали дальше, к доброму доктору Айболиту.

Айболит жил совсем недалеко, всего в часе езды на «Ямухе». Это расстояние Митя с Котом проделали с одной остановкой: у Кота затекли лапы и хвост, а Мите после трёх стаканов холодного молока приспичило в кусты.

Солнце по-прежнему ярко светило на почти безоблачном небе, хоть день и клонился уже к вечеру. Было тепло, ветерок весело обдувал Митины кудри и трепал уши Кота, настроение было приподнятое: последняя станция, последний рывок, скоро он будет держать веретено в руках, Василиса спрядёт клубочек, Рапунцель найдётся, Митин квест закончится, и можно будет гулять по лесочку, собирать грибы и ягоды, купаться в речке — не в коктейльной, а в обычной, водной, рыбку удить по утрам, а вечерами слушать сказки Егоровны, смотреть «Формулу-13» по блюдечку с золотой каёмочкой, есть пироги и уютно спать на печке.

«Ямуху» подбросило на какой-то колдобине. Митя ойкнул, ударившись коленом о довольно твёрдый корпус болида, и тут увидел невдалеке маленький домик на пригорке.

— Кажется, доехали, — бодро сообщил Митя, в ответ на что Кот вяло мяукнул: его слегка укачало от постоянной езды по всей Сказочной стране.

Оставив «Ямуху» внизу — она, увидев дорогу вверх, расчихалась, раскапризничалась и заглохла — Митя и Кот неторопливо направились к домику. Вокруг дома рос довольно неухоженный, но вполне симпатичный сад с небольшим, заросшим ряской прудиком; слева виднелся то ли сарай, то ли хлев, рядом с ним — огороженный загон, в котором — на таком расстоянии Мите трудно было разглядеть — кто-то пасся, а справа — огород, в котором возился какой-то старичок.

— Извините, нам бы к доктору Айболиту, — вежливо обратился к старичку Митя. Кот между делом решил пристроиться в тени раскидистой липы. В двух прыжках от него в металлической клетке огромных размеров резвились кролики и морские свинки: кто с перевязанным ухом, кто без хвоста, кто с выбритой на спине шёрсткой и компрессом или пластырем. А в углу лежал, свернувшись в колючий клубок, ёжик — наверное, спал. Кролики, завидев пришельца, насторожились. А Кот, поводя ушами, не отрываясь смотрел на ушастые и пушистые комочки. Его усы подёргивались от сдерживаемого интереса.

Старичок выпрямился, потёр поясницу и близоруко прищурился на гостя.

— А вы кто будете? Принц? Или королевич какой заморский? Приёмные часы закончены, молодой человек, на медосмотр завтра приходите с утречка, осмотрю самым наилучшим образом.

И старичок извиняюще улыбнулся.

Митя, поняв, что перед ним тот, кто им нужен, постарался объяснить всё сразу.

— Здравствуйте, товарищ Айболит, понимаете, веретено нам надо, Спящую Красавицу поцеловать, а Красная Шапочка сказала, что муку даст нам кот... А он болеет. Ну и вот... — смешался он под конец, чувствуя, что несёт какую-то ерунду.

Зато Айболита загадочная речь Мити, кажется, заинтересовала. Вытерев руки платком, он отложил тяпку, подошёл к Мите и ласково произнёс:

— Да вы не волнуйтесь, голубчик, сейчас почти всех вылечивают. Самое главное — обратиться к опытному специалисту.

Митя облегчённо выдохнул:

— Правда? Вы согласны? Вот и хорошо. Тогда не будем терять времени!

— Да куда же торопиться, голубчик? — Айболит мягко, но уверенно взял Митю под руку. — Пойдёмте-ка пока в дом, там у меня комнатка специальная есть: поспите, отдохнёте как следует — и недельки через две будете как огурчик, вот увидите.

— То есть как это через две недельки? — оторопел Митя. — Через две недельки Спящая Красавица, может, совсем состарится, нельзя нам через две недельки. Да и Василиса же связь поддерживает, по блюдечку... То есть не поддерживает, а держит... имеет, — совсем запутался Митя.

Кот из-под дерева громко фыркнул.

— Связь, говорите? — деловито поинтересовался Айболит, ненавязчиво подталкивая Митю в сторону домика. — Космическая? Потусторонняя?

Митя вытаращил глаза на доктора. Что-что?

— Обычная связь, яблочко по блюдечку, понимаете? Яблочко наливное катится, блюдечко светится и показывает того человека, какого хотите.

— Так-так... — забормотал доктор Айболит. — Посуда, фрукты, связь, разговоры с непонятными людьми. Всё куда хуже, чем я думал... Но вы не беспокойтесь, голубчик. Всё будет хорошо.

И Айболит снова улыбнулся Мите своей очень ласковой и очень доброй улыбкой, от которой ему почему-то стало не по себе.

— Доктор, Митя не царевич, и он не ку-ку, — к стоящим уже на пороге дома Мите и Айболиту подошёл Кот, потёрся о ноги доктора, мурча, как моторчик. — Со мной он.

— А это что за красавец! — воскликнул добрый доктор Айболит. И обернулся к Мите. — Так чего вы сразу-то не сказали, что котик ваш заболел? Что же с тобой, милый, приключилось? — доктор, кряхтя, присел перед Котом на корточки. — Шерсть шелковистая, усы торчком, нос, — Айболит дотронулся до носа Кота. Тот чихнул. — Нос в порядке, мокрый, как и полагается. Какая же хворь с тобой приключилась?

Кот позволил погладить себя и почесать за ушком.

— Хворь не с этим котом приключилась, товарищ Айболит, — вмешался Митя, — а с другим, фермер который.

Кот фыркнул:

— Ты уж лучше помолчи, Митя Сидоров, а то доктор и впрямь подумает, что ты ку-ку.

Он закатил глаза, а Митя восхищённо подумал: «Вот засранец, ну вылитый Марлен Арминакович, когда я ему во второй раз зачёт по истории культуры не сдал». А вслух сказал:

— Товарищ Айболит, вы простите, что я никак объяснить не могу. Вы нам для Матроскина нужны, это кот такой особый, в Простоквашино проживает. И у него бока ломит и лапы отваливаются.

— Так-так... — снова заинтересовался Айболит. — А хвост что?

— Хвост? — удивился Митя. — Не знаю. Кот, — посмотрел он на Кота, — Матроскин что-нибудь про хвост упоминал?

— Какое мне дело до чужих хвостов, — буркнул Кот и запрыгнул доктору на руки. Тот снова почесал его за ушком.

— Да ничего страшного, — успокоил Митю доктор Айболит. — Просто если коты про хвост не упоминают, значит, всё не так плохо. А вот если говорят, что хвост того и гляди отвалится — тут уже дело худо, тут спешить надо.

— Так давайте поспешим, товарищ Айболит! — взмолился Митя. — У нас ещё столько дел, вы даже представить себе не можете: дела государственной важности!

Айболит спустил Кота на землю и виновато развёл руками.

— Я понимаю вашу проблему, молодой человек, но сейчас не получится: приёмные часы на сегодня окончены, моя ассистентка, Федора, уже ушла.

— Но вы же не отдыхаете, товарищ Айболит! — воскликнул Митя. — Мы вас на «Ямухе» прямо до Простоквашино довезём: всего-то пара часов туда и обратно! Ну пожалуйста! А получим муку, Красная Шапочка вам такой пирог испечёт! Она может. Вкусный!

И Митя потянул доктора за рукав. Однако Айболит покачал головой:

— Да я и без пирога готов поехать с вами, голубчик, да только вот незадача: на выезде я сегодня был, на болото к Кикиморе вызывали по скорой связи, так после этого все инструменты в иле, тине и грязи. Пока до дому доехал, всё засохло. Федора, добрейшая душа, только начала всё мыть, как воду отключили: и холодную, и горячую. С девяти до семнадцати. Но почему-то пока не включили.

— У-у-у, это надолго, знаю я их, коммунальщиков, — пробурчал Кот. — Пишут с девяти до семнадцати, а воды нет с девяти утра и до семнадцатого июля. Василиса как-то рассказывала, у них воду во дворце на две недели отключили: так намучились по старинке воду из реки носить, хорошо хоть, поблизости обычная речка есть, а не молочнококтейльная.

Айболит снова виновато развёл руками.

— Без инструментов совсем не могу поехать.

— А если мы вам воды раздобудем, товарищ Айболит? — осенило Митю.

— Да где вы её раздобудете? — махнул рукой Айболит. — Речки поблизости нет, а озеро водохранильное далеко.

Митя почесал в затылке.

— А прудик ваш в саду? — вдруг вспомнил он. — Там откуда вода берётся?

— Поди декоративный он, — пренебрежительно мяукнул Кот. — Для золотых рыбок.

— Да нет, — покачал головой Айболит. — Вполне себе нормальный пруд, настоящий. У меня там даже бегемот как-то в прошлом году жил, когда ему ногу, бедняжке, вывихнули, вытаскивая из болота. Но мыть там инструменты, простите, антисанитарно! — и он строго посмотрел на Митю. — Он весь в иле и ряской зарос — попахивает даже.

— Ты бы ещё меня попросил инструменты вылизать! — фыркнул Кот.

Но Митя, не давая сбить себя с толку, закатал рукава рубашки:

— Ничего мы лизать не будем! Мы выкопаем индейский колодец!

Он отошёл на несколько шагов от пруда и оглянулся на Айболита:

— У вас лопатки не найдётся?

— Отчего же не найтись? Конечно, найдётся, — и доктор ушёл за лопатой.

— И сколько дней ты собираешься рыть колодец, Митя Сидоров? — Кот выгнул спину и встопорщил усы. — Думаешь, Королевич нас дожидаться будет? Ускачет — сам потом Спящую Красавицу целовать будешь.

Айболит вернулся с лопатой и стал с интересом наблюдать, как Митя, поплевав на ладони, с азартом копает ямку.

— Так это же не настоящий колодец, а ин-дей-ский, — по слогам произнёс Митя последнее слово. — Так индейцы добывали в прериях воду — чистую, питьевую — из любой грязной лужи. Книжки читать надо!

Кот и Айболит смотрели, как ямка становится всё глубже и шире. Наконец, в ней показалась вода. Митя перестал копать, подождал, пока ямка наполнится, вычерпал из неё воду ладонями, снова подождал, снова вычерпал, пока в ямке не проступила чистая прозрачная вода.

— Фильтрационная система. Умно, — обрадовался Айболит. А Кот пристыженно потёрся о Митины ноги.

Через несколько минут на печи уже вовсю кипели кастрюли с индейской колодезной водой. Вызванная наёмная помощница Федора — женщина в летах с кротким и добрым выражением лица — скребла в жестяном тазу инструменты Айболита, Кот вытирал их насухо белым полотенцем, Митя замачивал их в дезинфекционном растворе, а Айболит складывал в свой походный чемоданчик. Сидящая на шкафчике сова одобрительно смотрела на помывочную суету.

Наконец, дело было сделано.

— Ну вот теперь можно и в Простоквашино ехать, — солидно объявил немного уставший Митя.

Айболит растерянно посмотрел в окно, где в загоне мирно щипали травку косуля с перевязанной ногой и аист с шиной на шее.

— Вы езжайте, езжайте, доктор, я присмотрю за пациентами, — улыбнулась Федора. — И накормлю, и напою, и уколы сделаю, и перевязку. Вы мне только напишите, кому что полагается.

— Уважаемая Федора Егоровна, — растрогался Айболит чуть ли не до слез, — я был бы счастлив, если бы вы остались у меня ассистентом на постоянной основе. Лучше вас помощницы нам со зверями не найти!

И, быстро написав инструкцию по лечению пациентов и оставив покрасневшую от смущения, но довольную Федору на кухне, он подхватил свой чемоданчик и вслед за Митей и Котом вышел из дома.

Вскоре они уже снова были в Простоквашино.

Матроскин лежал на диване и охал.

— Как вы уехали, так он сразу на луг побежал, — встретил у дверей доктора с Митей Шарик. — Говорил я ему: погоди, пока доктор приедет, так нет. «Кто коровкам на зиму сена запасёт? — передразнил он Матроскина. — Совсем с голоду умрут без меня». Ага, умрут они. У него и так весь сеновал сеном забит, а ему всё мало. Вот, опять переработал, фермер несчастный.

И Шарик сердито засопел.

— Ай-яй-яй, — покачал головой Айболит. — Как нехорошо выходит. Коровок я тоже, кстати, заодно осмотрю. Быки-телята есть? Другая какая живность? Но давайте сперва займёмся нашим пациентом. Где он?

— Вон, на диване стонет, — сердито произнёс Шарик. — Хочет, чтобы я себя совсем виноватым почувствовал.

Айболит вместе с Митей и Котом прошли в комнату. Матроскин, завидев их, застонал совсем жалобно.

— На что жалуемся, голубчик? — присел рядом с больным Айболит.

— Ох, доктор, всё у меня болит, — страдальчески произнёс Матроскин. — Бока ломит, лапы ломит, усы — и те ломит. И ведь никто не помогает, всё самому да самому делать приходится — и о коровках заботиться, и молоко доить, и поле пахать.

— Молоко «Му-му» доит, — заметил Шарик. — А поле ТР-ТР-МИТЯ пашет.

— А присматривает за ними кто? Кто, говорю я тебе, за ними присматривает? Иван Фёдорович Крузенштерн? — ещё более страдальчески воскликнул Матроскин, кряхтя и охая.

— А нечего за ними присматривать, — возразил Шарик. — Техника эта умная, умнее некоторых, за ней и присматривать не надо.

— Ой-ой-ой, — снова заехидничал Матроскин, но тут же вспомнил, что он больной, и издал жалобный стон.

— Так, — распорядился Айболит. — Всех посторонних прошу покинуть помещение, больному нужен покой.

Матроскин благодарно посмотрел на Айболита — вот ведь какой доктор понимающий попался, а потом на Шарика с таким видом, будто вот-вот покажет язык и пропоёт «Бе-бе-бе». Шарик, ворча, вышел из комнаты, а Митя с Котом, переглянувшись, остались.

— А теперь, голубчик, произведём осмотр!

И доктор Айболит достал из чемоданчика и разложил рядышком на табуретке стетоскоп, отоскоп, молоточек и большой шприц с толстой иглой.

— Знаете, доктор, — Матроскин опасливо покосился на шприц. — Мне, кажется, уже немного полегчало.

— Это замечательно, голубчик, — обрадовался Айболит. — Но осмотреть вас мне всё же придётся.

Спустя какое-то время Матроскин был обследован с головы до кончика хвоста. Айболит обнаружил у него гастрит, гайморит, радикулит и плосколапие. Закапав в нос специальные капли, напоив Матроскина микстурой из экстракта травяного сбора и гоголем-моголем, вколов два укола и замотав хвост эластичным бинтом, Айболит выдал направление на физиотерапию и рецепт в аптеку.

— Через недельку будете как огурчик! — и начал собирать инструменты в чемоданчик. — Самое главное — есть полезную пищу: ничего солёного-жареного-перчёного...

— Как? И копчёной колбаски нельзя? — взвыл Матроскин.

— А как же? Запустили вы себя, голубчик, вот всё и отваливается. Диета, здоровый образ жизни — поменьше колбасы, побольше прогулок на свежем воздухе — и будете здоровее многих. А вы, товарищ Шарик, присмотрите за вашим другом, — сказал Айболит подглядывающему в дверную щёлку Шарику.

Матроскин поморщился.

— Не беспокойтесь, дядя Айболит, я за этим прослежу, — кивнул Шарик.

— Вот и ладненько, — улыбнулся Айболит своей мягкой доброй улыбкой. — А у вас, товарищ Шарик, как у самого со здоровьем?

— А мы на здоровье не жалуемся, — пожал тот плечами. — Мы не из балованных псов, а из простых. Некогда нам жаловаться, нам зверушкам помогать надо.

— Так мы коллеги, значит, в какой-то мере? — обрадовался Айболит. — А чем вы занимаетесь, позвольте полюбопытствовать? Какие зверушки у вас?..

И Айболит, подхватив польщённого Шарика под лапу, вышел с ним из комнаты.

— Ой-ой-ой, — снова съехидничал Матроскин. — Коллега нашёлся... Хринписевец блохастый...

И, увидев, что доктора поблизости нет, резво соскочил с дивана и куда-то побежал.

— Про муку не забудь! — крикнул ему вслед Кот.

— Ну вот, держите, как и обещал! — радостно проговорил Матроскин через десять минут, прислушиваясь к ощущениям в кошачьих мышцах и протягивая Мите мешочек муки.

Небольшой такой мешочек, килограмма на два.

— Любезный, — оторвал Кот Матроскина от внутреннего созерцания. — Мы так не договаривались.

— Нигде больше ничего не болит, — продолжал радоваться Матроскин, не обращая внимания на недовольные махания хвоста Кота. — И бока в порядке, и лапы, и хвост. Вот что значит понимающий доктор. Ох, да я ж теперь вдвое больше сена заготовлю для моих коровок! Да я ж теперь выпишу себе породистую тёлочку из Бурёнково!

— Уважаемый, ты обещал мешок муки нам дать, коли мы тебе зверского врача сыщем, — почти прошипел Кот, и тихий тон его голоса не предвещал ничего хорошего.

— Конечно! Я от своих слов и не отказываюсь! — честно посмотрел ему в глаза Матроскин, на всякий случай отступая на три шага назад. — Я мешок муки обещал? Обещал! Я вам мешок муки дал? Дал! Не пойму, чем вы ещё недовольны.

— Мы не так договаривались, — наступал на Матроскина Кот.

— Ладно, Кот, не кипятись, — примирительно сказал Митя. — На один пирог этого хватит, а там разберёмся. Да и новый урожай скоро, цены всё равно упадут, придётся Матроскину быстренько все свои запасы продавать, чтобы в убытке не остаться.

— Ты посмотри-ка, одни профессора кругом да агрономы, — запыхтел Матроскин, подтаскивая к кухонному шкафчику стул. — А приличного фермера и понять никто не хочет.

Он пошумел в шкафчике и бухнул на стол ещё один мешочек муки. Этот был побольше, килограмм на десять. Уже не мешочек — почти мешок.

— Держите. Только недалёкие собаки навроде Шарика и неправильные коты, — он покосился на Кота, на всякий случай прикидывая пути для отступления, — считают Матроскина жадным. А я не жадный, я хозяйственный — это вам не одно и тоже. Забирайте. Мне даже вашего спасиба не надо.

Митя взял оба мешка муки, пока Матроскин не передумал, поблагодарил всё-таки и побежал к «Ямухе» — и так времени потеряли уже предостаточно. Кот спешил сзади, сердито подметая хвостом двор.

Возле ступы-болида обнаружился Шарик, который тёрся возле носа транспортного средства. Рядом с ним стоял доктор Айболит.

— Масло давно меняли? — деловито спросил Шарик, завидев Митю и Кота.

— Дурья твоя голова, — ответил Кот немного резко — он всё ещё был зол на Матроскина, — где ты видел, чтобы в приличную ступу масло наливали? Это ж тебе не ТР-ТР, восемь дыр.

— Обзываться — это у нас все могут, — спокойно сказал Шарик. — Для энтого целая передача по телевизору есть, «К барьеру» называется. Встают там два господина и лают друг на друга.

— Ладно, некогда нам, — буркнул пристыженный Кот и полез на заднее сидение.

Митя же аккуратно поставил муку вперёд, в ноги, и подошёл к Шарику.

— А что, здесь есть двигатель? — заинтересованно спросил Митя.

И правда, ведь когда «Ямуха» заводилась, она вибрировала и издавала мерный тихий рокот.

— Ну, двигатель тут не совсем обычный, — деловито сказал Шарик. — Штуковина всё же волшебная. Но на одном волшебстве тоже далеко не уедешь. Всему есть износ. Я, как вы подъехали сегодня, сразу по звуку определил, что не в порядке у вас что-то.

— А как можно узнать? — с ещё большим вниманием спросил Митя.

— Да костощупом проверить, я им всю технику щупаю, — ответил Шарик.

Он нажал на неприметный сучок спереди ступы, тут же откинулась небольшая дверка на манер капота, и перед удивлённым Митей предстал волшебный двигатель. Был он похож на обычный, как у старенького «Москвича», только трубок и проводков было поменьше. Шарик открутил колпачок одного из бачков, засунул туда тонкую длинную кость, затем вытащил и рассмотрел на свет.

— Всё ясно, масла надо срочно подлить. А то совсем встанете где-нибудь в полях. На сухую работает, — с видом знатока-механика вынес вердикт Шарик.

— Масла? Машинного? — спросил сбитый с толку Митя. Да где же это он возьмёт в деревне масла для волшебной ступы?

— Да это так только говорится, мол, масла подлить надо, — успокоил его Шарик. — На самом деле почти любую жидкость можно. Полезную. Да вон хоть коктейль молочный.

— На этом коктейле ваша «Ямуха» крякнется быстрее, чем доедет, куда надо, — раздался сзади голос Матроскина.

Митя обернулся.

Матроскин, выгнувшись дугой от тяжести, протягивал ведро молока. Айболит, увидев это, только укоризненно поцокал языком.

— Вот. Держите. Лучше молока во всей округе не найдёте — от Софьи Матвеевны моей. На нём не то что «Ямуха», космическая дирижабля полетит.

Первым отмер Шарик.

— Матроскин! Дай я тебя обниму! А я уж думал, ты всю свою совесть растерял. А ты, оказывается, не всю!

— Не надо меня обнимать, — возмутился Матроскин, но видно было, что он так, для виду возмутился, чтобы имидж не растерять. — Я с хринписьными собаками не обнимаюсь, ещё сожмёшь там, где не надо, опять радикулит скрутит, — а сам сделал три шажочка в сторону Шарика.

— Товарищ Айболит, садитесь, мы вас домой отвезём, — сказал Митя, залезая в болид.

— Я дядю Айболита сам домой отвезу, — махнул лапой Шарик. — Мы с ним ещё про зверей не договорили. Я теперь на его лечебницу посмотреть хочу — да будем договор составлять на лечение наших зверей, из простоквашинского приюта.

С этими словами Шарик начал кормить ТР-ТР-МИТЮ копчёной колбасой, борщом и котлетами — той едой, которая, с этого дня, строго противопоказывалась Матроскину. Матроскин провожал каждую котлетку грустным взглядом. И Кот тоже.

— Ну тогда до встречи! — хором крикнули Митя и Кот, трогаясь с места.

Так что к Красной Шапочке спасательная экспедиция прибыла без приключений и даже раньше, чем думала.

Красная Шапочка без лишних разговоров взяла муку и пошла на кухню. Митя с Котом едва поспевали за ней.

В руках у хозяйственной Шапочки всё так и горело. Она ловко просеяла муку, смешала её с солью и кусочками сливочного масла. Коту она поручила нарезать отварные лесные грибы, а Мите — расщипать куриное филе на пёрышки для начинки. Кот хотел поменяться с Митей, но Красная Шапочка догадывалась, где окажется большая часть куриного филе, поэтому пришлось Коту довольствоваться подберёзовиками и маслятами.

Они крошили лук и мелко рубили зелень, замешивали для заливки сливки с яйцами, а Красная Шапочка кружилась по кухне и руководила общими действиями.

— К кишу хорошо подавать салат из свежих овощей, — сказала она и вывалила из передника на стол целую кучу ярких томатов. — Хорошо, что у меня теплица, в грунте помидоры ещё только на цвету.

Она велела Мите помыть томаты и разрезать их на дольки для салата, а сама убежала за огурцами.

В жаркой кухне было невыносимо душно от разогретой печи, но Мите нравилась вся эта суета. Вскоре на столе в ряд выстроились аппетитные открытые пироги с разной начинкой.

Они наскоро перекусили, а потом Красная Шапочка принесла две плетёные корзины и сложила в них припасы. В одну — с пыльной бутылью вишнёвой наливки и сыром — для Королевича, в другую — для Мити с Котом.

— Может, с утра поедете? — спросила Красная Шапочка. — Ну чего на ночь глядя рисковать, вдруг опять «Ямуха» забуксует. Темно ведь уже.

— Нет, хорошо теперь идёт, после помощи Шарика, — ответил Митя. — Не можем мы задерживаться, Королевич там у замка с утра. Как бы не ушёл. Ищи потом его свищи снова. «Ямуха» дорогу и в темноте разыщет. А там, глядишь, покормим Королевича и веретено добудем.

И надежды Мити почти оправдались.

Королевич оказался ровно на том месте, где его и оставили. У Мити закралось подозрение, что тот всё это время ел «Кошачью радость» и дремал на солнышке, пока оно не скрылось.

— А, вернулись, — безучастно поприветствовал он их, позёвывая. — Пироги привезли? Что-то есть хочется.

Королевич, не глядя, что жуёт, съел сразу три киша вместе с салатом и запил всё это наливочкой. Потом положил пустую бутылку в корзину и закрыл глаза.

Митя с Котом переглянулись.

— Кхм, — кашлянул Митя. — Тут такое дело. В общем, вы вроде как обещали поцеловать Спящую Красавицу.

— Кому обещал? — зевнул Королевич.

— Э-э-э... — растерялся Митя. — Василисе Премудрой же!

— Да? А зачем? — с явной неохотой открыл глаза Королевич.

— Ну... — Митя даже глаза вытаращил. — Вы же Королевич. Вы спасаете принцесс. Разве нет?

— Ну допустим, — лениво протянул Королевич и снова сладко зевнул.

— Мы около замка Спящей Красавицы, — терпеливо объяснил Митя. — Вы обещали помочь нам добыть одну вещь. Вы свой долг выполняете и принцессу получаете — а мы — веретено. Всё по-честному.

— Утром... — пробормотал Королевич и улёгся на землю. Через минуту раздался его могучий храп.

Пришлось Мите и Коту тоже ложиться, да и темно было — а ну как перепугается в темноте Спящая Красавица, да помрёт от разрыва сердца? Потом вовсе веретена не добудешь.

Спал Митя беспокойно, боялся, что Королевич сбежит. Едва забрезжил рассвет, поднялся, сел возле Королевича и стал ждать, когда тот проснётся.

Кот, когда проснулся, решил действовать решительно. Подкрался к Королевичу и пощекотал его щёку усами. Королевич поёрзал и открыл глаза.

— Утро, — объявил Кот. — Поднимайся.

Королевич хотел было снова закрыть глаза, но Кот быстро протянул лапу и дал тому по носу.

Королевич надул губы, но потом поднялся и потребовал завтрак.

Кот нервно бил хвостом по земле, пока Королевич ел, а Митя держал пальцы крестиком за спиной на всякий случай, чтобы, наконец-то, у них всё получилось.

После трапезы Королевич заметно изменился. В лучшую сторону.

— Вот вы думаете, мол, вот капризный какой Королевич. А я и пришёл сюда только потому, что в записке от Василисы было написано, что Рапунцель помощь нужна. А тут вовсе не она, а Спящая эта ваша Красавица. Но раз уж слово дал — помогу.

Он встал и пошёл вперёд по едва заметной в зарослях тропке прямо к стенам замка.

Надо отдать ему должное, он безошибочно привёл их к неприметной низенькой двери.

— Тут ворота, — не оборачиваясь, сказал он. — Для проезда обозов. Но сейчас они заржавели, да нам хватит пройти и калитки.

Он уверенно потянул за кольцо, дверь не сразу, но поддалась.

Стоило Королевичу прийти в себя, как он сразу стал похож на нормального принца, уверенного в своих силах, и деятельного. Не лишённого, конечно, своих сложностей, но вполне адекватного. Он провёл Митю с Котом по булыжной мощёной площади и показал на узкое окошко в высоченной башне.

— Скорее всего, покои Красавицы там. Они, принцессы, страсть как любят селиться в таких башенках, до них добраться порой без риска свернуть себе шею невозможно.

Митю так и подмывало спросить, скольких принцесс уже спас Королевич, но он решил с ним не ссориться. Вдруг тому не понравится вопрос Мити?

Они разыскали главный вход, поднялись по пыльным ступеням на второй этаж, прошли по застеклённой галерее, соединяющей башни замка, спустились по винтовой лестнице, потом поднялись, повернули направо, прошли через мрачную галерею с рыцарскими доспехами, вышли на открытый мост и, наконец, оказались в той башенке, на которую указывал Королевич.

Покрутив головой во все стороны, он нашёл, что искал. Потянул за небольшой рычажок в стене, и лесенка сразу же опустилась вниз.

Они поднялись в опочивальню, в которой кроме огромного во всю стену портрета Красавицы ничего не было, если не считать стоящего в центре комнаты хрустального гроба, в котором, надо думать, и возлежал прототип портрета.

Митя даже дыхание затаил, так было интересно, что же сейчас будет. Он и про веретено забыл на какое-то время. Всё же, одно дело читать сказки в детстве, или вот когда готовишься к какой-нибудь контрольной работе по творчеству Шарля Перро, а другое дело видеть перед собой хрустальный гроб и профессионального спасателя дремлющих и не очень красавиц Королевича, который намеревался вот прямо сейчас оживить крепко спящую принцессу.

Кот тоже затаил дыхание, но по другой причине — здесь было ужасно пыльно, так как помещение, судя по всему, лет сто никто не проветривал, а он, бедолага, страдал аллергией на домашнюю пыль.

Королевич наклонился к гробу, провёл по крышке вертикальную линию в центре, и створки вдруг поползли в стороны и скрылись в боках, будто их и не бывало. Митя и от двери видел, что лежащая в гробу принцесса была чудо как хороша, хотя как на его взгляд слишком бледная. У неё были чёрные волосы смоляного оттенка, алые губы и бархатные брови дугой. Казалось, что Красавица прилегла отдохнуть и сейчас раскроет глаза.

Королевич наклонился и поцеловал Спящую Красавицу в губы.

Ничего не произошло. Митя видел, как напряглась спина Королевича. Он наклонился снова и на этот раз не ограничился девственным поцелуем в краешки губ, а поцеловал Красавицу по-настоящему.

Митя стоял и считал про себя: «Один, два, три... восемнадцать... двадцать пять...»

— Горько! — сказал Королевич, отрываясь от губ Красавицы. — Горько осознавать, что такая красота пропадает здесь, в этом мрачном месте, вместо того, чтобы радовать мир своей улыбкой и ясным взором очей своих.

— Ишь, ямбом заговорил, — пробормотал Кот, придвигаясь к Мите поближе. — Ничего у него не выйдет. Или он принц неподходящий, или наша Красавица просыпаться не хочет. Не выспалась ещё.

— А может, она того?.. — испуганно спросил Митя.

— Померла? — уточнил Кот. — Да нет, живая. Смотри, как грудь вздымается.

«Ещё не хватало мне на её грудь пялиться», — подумал Митя, но так, скорее для успокоения совести.

— Что делать-то будем? — вернул Митю к делам насущным голос Кота. — Может, веретено так достать можно? Подвинуть её немножко и достать? Пока Королевич еще тут, можно попробовать.

Митя представил, как он ворочает неподвижное тело Красавицы, которая не понятно, жива или не очень, и содрогнулся.

Королевич же перепробовал все тридцать восемь поцелуев, которые ему были известны, включая французский и экзотический, но ни один из них не привёл к успеху. Когда он немного притомился и отошёл к узкому окошку, Митя протиснулся вперёд и попробовал просунуть руку под спину Красавицы — вдруг удастся нащупать веретено.

Да где уж там. В гробу лежало бессчётное количество мягких перин и подушек — все в кружевах и бантиках, — так что Митя, попыхтев ещё какое-то время, нашёл взглядом Кота и помотал головой, мол, нет, ничего не нащупывается.

И тут крышка хрустального гроба внезапно захлопнулась, чуть не отдавив пальцы Мите.

— Эй! — возмутился Кот. — Мы же еще веретено не нашли! А ну, вернись!

Но Королевича уже не было в опочивальне.

Кот, яростно шипя под нос, помчался вслед за ним, а Митя понуро потащился следом.

Из башенки спустились в приёмную залу с огромной зеркальной стеной. Королевич подошёл к зеркалу и принялся невесело изучать своё отражение. На все расспросы Мити и ехидные подколки Кота реагировал по-королевски: молча.

Митя и Кот уже обдумывали, как задержать Королевича, но тот, по-прежнему без разговоров, направился за ворота замка, к тому месту, где стояла «Ямуха».

Там Королевич наконец открыл рот и распрощался, сказав, что и так потерял достаточно времени.

— Не стоило и пытаться. В сердце моём теперь лишь одна принцесса. И я буду не я, если не добьюсь её расположения.

— Пусть едет, — прошипел Кот, когда Королевич пришпорил коня, — всё равно от него никакого толку! Даже целоваться как следует не умеет, а еще Королевич!

Митя потёр ногу и горестно посмотрел вслед исчезающему вдали всаднику.

Задание они не выполнили. Нужно было возвращаться домой. Василиса обязательно что-нибудь придумает.

Кот пошёл к ступе, а Митя с тревогой смотрел на вьюнок, который полз в солнечном свете в сторону каменной стены. Кажется, заросли намеревались охранять сон Спящей Красавицы и дальше. До следующего принца. Если тому повезёт.

Спешить было уже вроде как некуда, настроение испортилось. «Ямуху» подготовили к путешествию, но что-то останавливало Митю. Может, им удастся самим придумать дальнейший план действий?

Он присел в тени зарослей, а Кот свернулся рядом клубочком. Митя и не заметил, как задремал, ведь поднялись сегодня в несусветную рань. Проснулся он от того, что кто-то ползал по его носу. Не открывая глаз, он смахнул надоедливую букашку и приготовился поспать ещё немножко. Но букашка теперь щекотала щёку, пришлось снова разрывать приятную дремоту. На третий раз Митя не выдержал и подскочил, и тут же рядом раздался звонкий смех.

— Ой, не могу, спасатели-путешественники. Дрыхнут без задних ног.

На «Ямухе» сидела Красная Шапочка с длинной травинкой в руке и болтала ногами.

— Ты чего тут? — не очень-то вежливо поздоровался Митя, беспокоясь о том, не пускал ли он слюни во сне и как давно за ними наблюдает Красная Шапочка.

Вместо ответа Красная Шапочка показала на корзинку перед собой.

Сначала Митя подумал, что Красная Шапочка принесла им завтрак, и уже хотел спросить, на чём же она к ним добралась, но тут понял, что это та самая корзинка, в которой лежала их скатерть-самобранка.

Он подскочил, открыл корзинку и достал скатерть.

— Но откуда? — поражённо спросил Митя.

— Чего раскричались? Поспать не дают, — проворчал Кот и открыл один глаз. Увидел Красную Шапочку, радостного Митю, размахивающего скатертью, и мгновенно проснулся.

— Ну наконец-то хорошая новость! — сказал Кот, быстренько лизнул себя два раза и сел поудобнее. — Я умылся. Давайте завтракать.

Митя попросил у скатерти кофе покрепче и бутерброд с сыром, Кот заказал макарон по-флотски и миску молока, а Красная Шапочка сказала, что она уже позавтракала, но выпьет с ними мятного чаю.

За поздним завтраком поделились новостями. Митя рассказал о полном фиаско с Королевичем и о том, что они возвращаются домой, то есть к бабушке Егоровне. Будут держать там военный совет.

— Хорошо, что мы не успели уехать, — радовался Митя. — Разминулись бы с тобой, обидно было бы. Эх, и почему Королевич не смог разбудить Спящую Красавицу? Это же его работа?

— Меньше надо было «Кошачьей радости» лопать, — мстительно сказал Кот. — Вообще мог бы в Кота в сапогах превратиться. Этот аристократ недоделанный выкинул мой волшебный котейский узелок, представляешь! Личный подарок Василисы! Обозвал его грязным носовым платком. Значит, вкусняшки мои уничтожать ему не зазорно, а держать в кармане слегка запылившийся узелок — побрезговал. Говорит, выкинул, когда к ручью ходил по малой нужде.

Красная Шапочка посмотрела на Кота и прыснула, уж больно у него был сердитый вид.

— Да, так откуда у тебя корзинка? — спохватился Митя. — И вообще, как ты так быстро до нас добралась?

— Эх вы, сони, — пожурила их Красная Шапочка. — Даже не слышали, как орлы крыльями шумели.

— Какие орлы? — удивился Митя.

— Те самые, что ли? Которые украли у нас корзину? — догадался Кот.

— Да не украли они её! — всплеснула руками Красная Шапочка. — Ошибочка вышла. Это хорошие орлы, они еще доктору Айболиту помогали до Африки долететь. А недавно охранно-спасательное агентство «Орлиный глаз» открыли, следят за порядком с высоты птичьего полёта. И если где видят подозрительные предметы, сразу несут к себе в гнездо. Мало ли что. В прошлом году в горах ящик с фейерверком «Фокус-покус» обнаружили, а вдруг бы обвал случился? А тут летели мимо, замок заброшенный, наверняка памятник старины, и вдруг корзинка стоит. Подумали, вдруг опасное что.

— А меня они, значит, не заметили? — зашипел Кот. — Я же махал им лапами, показывал на себя, что, мол, моё это, не трогайте.

— Может, они подумали, что ты просишь их тебя с собой забрать, — примирительно сказала Красная Шапочка. — Но что бы ты делал в орлином гнезде? Орлят высиживал?

Кот запыхтел, а Митя, глядя, как Красная Шапочка подмигивает ему, не выдержал и хихикнул.

— Очень смешно, — распушил хвост Кот.

— Не сердись, Котик, — ласково сказала Красная Шапочка и почесала Кота за ухом. — Ко мне рано утром Федора Егоровна приезжала, из фирмы «Домработница на час» — она мне часто помогает с посудой, готовкой и обслуживанием гостей. Сказала, что больше приезжать не сможет, к доктору Айболиту на постоянную работу устраивается. Про вас рассказала, что вы заезжали, про Шарика — что они с доктором чуть не всю ночь в клинике провели, зверушек лечили. Вот я и подумала: поеду с Федорой к ним, заодно и поесть Айболиту и Шарику захвачу, а то они там наверняка и об обеде забыли, и об ужине. А он мне корзину показал и про орлов рассказал. А я ваши рассказы вспомнила, вот и поняла сразу, чья эта корзинка.

— А досюда ты как добралась так быстро? — спросил Митя, оглядываясь, и не замечая никаких других транспортных средств, кроме «Ямухи».

— Так орлы доставили, — ответила Красная Шапочка. — Я подумала, что раньше обеда вы всё равно не поедете обратно. Хотела успеть вас перехватить. Вот и успела.

— Успела, — подтвердил Митя. — Хотя что толку, всё равно у нас ничего не получилось.

И он махнул головой в сторону зарослей, которые почти полностью прикрыли все просветы, ведущие к стене. Будто и не было тут никакой тропинки.

Митя пошёл к «Ямухе» проверить перед дорогой, всё ли в порядке, Кот собирал вещи, а Красная Шапочка подняла свою корзинку и подошла к самой гуще плюща и внимательно вгляделась.

— Мне кажется, я вижу проход, — сказала она.

— Ну да, — поднял голову Кот. — Там Королевич и прошёл. Так интересно — лианы сразу отползли, как он появился. Видимо, так магия в этом месте работает. Раз приехал принц — милости просим, пожалуйста, можете будить Спящую Красавицу.

— Только магия, кажется, сломалась, — продолжил Митя, который вернулся от ступы. — Потому что принц был, Красавицу поцеловал, а она не проснулась.

— А может, и не сломалась, — задумчиво проговорила Красная Шапочка. — Может, кроме магии ещё чего-то надо?

— Да? И чего же? — заинтересовался Митя.

Кот ничего не спросил, а только фыркнул скептически в усы.

Красная Шапочка не ответила, а подошла к тому месту, где заросли ещё не совсем сомкнулись. Внимательно осматривая запутанные стебли вьюна и диких роз, она поглубже надвинула бейсболку на волосы, провела рукой по молодой поросли и змейкой просочилась сквозь зелёный ковер. Заросли колыхнулись — и замерли.

Кот выпучил глаза, а Митя от удивления открыл рот.

Красная Шапочка высунула нос из зарослей.

— Ну, что стоите? Идём мы за веретеном или нет?

— А как это? — почему-то шёпотом спросил Митя.

— Может быть, всё не так сложно, как кажется на первый взгляд? — пожала плечами Красная Шапочка. — Может, тут совсем другая магия работает? Просто никто проверить не додумался?

Они без труда отыскали башню, хотя Мите казалось, что они свернули не в тот проход. Но вот перед ними оказались тот самый пустой коридор, рычажок в стене и железная лесенка, бесшумно опустившаяся к их ногам.

Митя полез первым, за ним Красная Шапочка с корзинкой, а следом Кот с другой корзинкой со скатертью, которую от неожиданности так и не выпустил из лап.

Митя сразу же пошёл к хрустальному гробу. Раз уж они опять тут оказались, может, попробовать ещё раз удачу? Вдруг получится достать веретено?

Он провёл вертикальную линию в точности как вчера Королевич, и створки крышки сразу же уехали в пазы.

— Получилось! — восторженно прошептал Митя, оборачиваясь к Красной Шапочке.

Красная Шапочка на него не смотрела. Во все глаза она глядела на портрет Спящей Красавицы.

— Какая же она красивая! — прозвучал её тихий голос.

— Ну да, ничего так, — рассеянно согласился Митя, размышляя о том, как достать веретено. Где же оно? Под спиной он щупал, там ничего не было. Может, под головой под подушкой? Сбоку? А с какого — с левого или правого? А может, в ногах? Или... в складках пышного платья?

— Чего пялишься? — услышал он саркастичный голос Кота. — Или веретено доставай, или целуй, хуже не будет. Вдруг разбудишь. Про веретено спросишь.

— Да ты что! — отпрянул Митя. — Я так не могу!

— Как так? — Красная Шапочка лукаво смотрела на Митю.

— Ну как-как... Не могу я целовать незнакомую женщину, которую вижу первый раз в жизни, — возмутился Митя.

— Не в первый, а во второй! — уточнил Кот.

— Да какая разница! — не сдавался Митя. — И вообще, может, мне другая девушка нравится!

— Ой! — вырвалось у Красной Шапочки.

— Это не ты, не бойся, — быстро сказал Митя, на что Красная Шапочка ойкнула во второй раз, на этот раз с явным облегчением.

Повисла пауза.

— Ну я же говорил, — торжествующе воскликнул Кот. — А ты «не влюблённый я» да «не влюблённый».

— Да ну тебя, — рассердился Митя.

Излишне резко он попробовал просунуть ладонь под бок Спящей Красавицы, но пальцы запутались в пышных кружевах. Похлопав по ногам Красавицы, потом по подушке, он всё же набрался решимости, быстро чмокнул Спящую Красавицу в лоб и облегчённо выдохнул, когда она никак не отреагировала.

— Ну что, пойдёмте? — спросил Митя, вытирая пот со лба.

Кот уже был почти у лестницы, когда Красная Шапочка вручила Мите свою корзинку.

— Подержи-ка...

Митя взял, ничего не понимая, сделал по инерции несколько шагов, приблизился к Коту. Теперь они стояли возле лестницы вдвоём с корзинками.

— Я сейчас, — очень тихо сказала Красная Шапочка.

Она наклонилась над Спящей Красавицей, вгляделась в её лицо, заправила выбившуюся чёрную прядь за ухо. А потом наклонилась и... поцеловала Спящую Красавицу легонько в губы.

В сырой и холодной башне вдруг стало тепло и уютно, будто в ней только что растопили камин. В воздухе запахло цветами, а в носу сладко защекотало. Кот чихнул.

Спящая Красавица села на своём ложе, огляделась по сторонам, заметила Митю с Котом с одинаково раскрытыми ртами и плетёными корзинками.

— Вы пришли пригласить меня на пикник, мальчики? — изогнула бровь Спящая Красавица. — Вроде я не давала такого распоряжения.

Митя хотел что-то сказать, но смог только невразумительно хрюкнуть, а Кот вытаращил усы.

— Ах да, я же спала, — начала приходить в себя Спящая Красавица. — Ну, и где же мой принц?

Она посмотрела оценивающе на Митю, на Кота, потом перевела взгляд на Красную Шапочку, щёки которой сейчас были схожи цветом с её бейсболкой.

— А что, — задумчиво произнесла Спящая Красавица. — Почему бы и нет? Иногда всё гораздо проще, чем кажется на первый взгляд.

Услышав, в чём дело, Красавица достала из потайного кармашка веретено и вручила его Мите, Митя с Котом спешно погрузились в «Ямуху», а Красная Шапочка и Спящая Красавица, вышедшие из замка проводить их, всё делились увлечённо планами. Кажется, Красная Шапочка уже почти убедила Спящую Красавицу открыть туристический комплекс на территории замка и продолжала доказывать, что отсутствие принца в обозримом будущем не повод проспать всё самое интересное в жизни.

В замке вовсю кипела работа. Откуда-то — не иначе как из воздуха — появились мойщики окон, дворники, уборщики помещений, трубочисты и другие работники. Газоны спешно приводились в порядок, высаживались клумбы, а из кухни доносились умопомрачительные запахи.

Митя с Котом отказались от праздничного ужина, надеясь, что скоро спокойно поедят дома, да и «Ямуха» после ремонта заметно оживилась, так что путь к домику бабушки Егоровны она проделала гораздо быстрее, чем в первый раз.

Варвара Егоровна страшно обрадовалась их возвращению и засуетилась, а Василиса, получив веретено, принялась выспрашивать у Мити подробности путешествия.

— Я, Митя, пока ты в разъездах был, сообщение дядюшке Домовому отправила, он мне сегодня утром прямо сюда прялку мою волшебную доставил, чтобы время зазря не терять.

Василиса указала на стоящую возле окна лавочку с приделанной к ней деревянной лопаской. К лопаске была привязана куделька, из которой Василиса ловко подцепила кончик шерсти, вытянула его пальчиками, скрутила в нить и одним движением затянула петелькой у макушки веретена, похожей на гриб-опёнок. Потом Василиса села на донце, взяла в правую руку веретено и крутанула его юлой, зорко следя, чтобы шерсть из кудельки шла равномерно, а не комками. Митя как заворожённый смотрел на эдакое чудо — руки Василисы уверенно и ритмично делали привычную работу, а на веретено наматывалась серебристая тоненькая ниточка.

— Я сейчас клубочек сделаю, ты, Митя, к Рапунцель отправишься, а я пока в столицу наведаюсь, надо ведь и царскими делами позаниматься, — произнесла она, не отрывая взгляда от нити.

Кудель таяла на глазах, вот уже сквозь её остатки стали проглядывать резной узор лопаски. Митя невольно залюбовался. До чего же раньше люди рукоделистые были! Такую красоту создавали!

И тут Василиса охнула.

— Что такое? Что случилось? — метнулась от самовара бабушка Егоровна. — Уж не укололась ли ты, Василисушка, этой занозой окаянной?

— Да нет, Варвара Егоровна, — Василиса покачала головой, положив веретено возле себя и с ужасом глядя на истощённую кудель. — Как же это я не подумала? А шерсть-то? Из чего же я прясть буду? Шерсти-то у меня не хватит, вся вышла в прошлый раз, а я и забыла! Ох. Вот что заботы государственные со мной делают!

Она в полной растерянности посмотрела на Митю, который мгновенно вспомнил волка из известного мультфильма и его шикарную фразу: «Ну шо? Опять?!»

Он еле сдержался, чтобы не застонать и не сказать это вслух, но потом аж зажмурился от следующей мысли. Она была тоже про Волка. Ну конечно!

Митя кинулся к своему рюкзаку, достал клок шерсти из загривка Волка и подкинул его вверх. Буквально через минуту в дверях раздалось хриплое:

— Я дико извиняюсь... Митя Сидоров, ты звал меня?

Волк согласился дать столько шерсти, сколько смогут с него вычесать Варвара Егоровна и Василиса, но взял с них слово, что они никому не проболтаются.

— Подумать только! Я будто болонка на выставке! — ворчал Волк, однако стоял смирно, пока два деревянных гребня чесали его с разных боков.

— Где это ты, серое недоразумение, болонок-то видел? — промурлыкал Кот, прыгая на завалинку.

— А мне доктор Айболит давал книжку про собак посмотреть! — ответил Волк. — Чтобы я не отвлекался, когда он мне лапу лечил и нечаянно его зубами не хватил.

— Ну какая же ты болонка? — прищурил глаз Кот. — Ты у нас прямо пудель!

— Не ссорьтесь, — примирительно сказала Василиса. — Волк нас так выручил. А ты, Котик, иди лучше в дом, не нервируй нашего Волчка.

До сумерек начесали с Волка столько шерсти, что непонятно было, как это он лысым не стал. Шерсть немного пахла псиной, но Василиса сказала, что сейчас некогда её мыть и сушить.

— Вот найдёшь Рапунцель, я потом нить выстираю, высушу и обратно в клубок смотаю, — говорила Василиса, сосредоточенно суча нить при свете масляной лампы. — Завтра с рассветом и выйдешь, а я в столицу поеду, как договаривались. Ступу я у тебя заберу, тебе сподручнее за клубочком будет ногами идти, кто знает, по каким оврагам да буеракам он тебя поведёт. А я по блюдечку за тобой следить буду. Если понадоблюсь — мигом появлюсь.

Утром на рассвете, едва только петух поздоровался с солнцем, Митя выдвинулся в поход. Скатерть-самобранка заряжалась на солнышке после стирки, поэтому бабушка Егоровна собрала ему в дорогу традиционных припасов, положила в рюкзак накидку и лучину, светящуюся в темноте, а Василиса велела строго-настрого быть осторожным и — если опасность какая настигнет — не геройствовать, а дождаться подмоги.

Митя помахал Коту, который на этот раз наотрез отказался пускаться в путь без скатерти-самобранки и котейского волшебного узелка, да к тому же пешком, бросил впереди себя Волшебный клубочек и поспешил за ним.

Митя шагал за клубочком пружинистым шагом, не успевая любоваться красотой вокруг: ни шелестом берёзок, ни утренними песнями птиц, ни полем ромашек, через которое он пробежал как молодой сайгак. Половина головы его была забита думами о неизвестно куда пропавшей Рапунцель, а во второй половине кружились мечты о прекрасной незнакомке из сорок девятого автобуса с самыми шикарными волосами на свете. Ну, может, за исключением...

Митя остановился как вкопанный, но увидев, что клубочек скрывается в овражке, припустил за ним, чтобы не потерять из вида. Мысли прыгали в такт Митиному бегу: у-Ра-пун-цель-же-то-же-са-мы-е-ши-кар-ны-е-во-ло-сы-на-све-те! Вот так совпадение! Везёт ему на девушек с длинными волосами. Митя на ходу стал вспоминать, что было в той сказке, которую он читал в детстве. А ведь он и фильм смотрел... то ли гэдээровский, то ли чехословацкий...

«Рапунцель, опусти-ка свою косу!»

Митя представил: можно ли было бы забраться по косе незнакомки из автобуса на какую-нибудь башню? А почему бы и нет? Как по тросу или верёвочной лестнице. Коса была во всяком случае толще всяких канатов. Вот только по длине не дотягивала. А что если на неё какие-нибудь чары были наложены? Ну там, облегчения веса, уменьшения объёма — что-нибудь такое. Неудобно ведь, поди, с собой много метров волос таскать.

Митя представил, что его незнакомка из автобуса и Рапунцель — одна и та же девушка. А что? Он же навещает сказочную двоюродную тётку своей бабушки, почему бы Рапунцель в реальном мире не приезжать в гости к своему... скажем, четвероюродному дядюшке по материнской линии?

Митя прыснул. Он так и представил Кота, говорящего ехидным голосом: «Ну ты и сказочник, Митя Сидоров!»

— Да, я сказочник! — согласился Митя с Котом вслух.

После этого признания жизнь как-то сразу заиграла красками. Жить стало интереснее. Задышалось легче. Появилась зудящая необходимость срочно увидеть Рапунцель, чтобы убедиться: она или всё же не она?

Скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается. В общем, Митя понятия не имел, где Рапунцель, сколько до неё ещё бежать, но он уже изрядно притомился и проголодался. Еле-еле догнав клубочек, он засунул его в карман и, вытирая пот со лба и пытаясь отдышаться, сел на пенёк.

Он оказался в небольшом лесочке. Прямо перед ним красовались ёлки, чуть поодаль — тоненькие осины, где-то невдалеке слышалось журчание ручейка. Митя посетовал, что скатерть-самобранку пришлось оставить дома у Егоровны, но что поделать? Пришлось есть обычным способом, походно-туристическим. Митя сбегал к ручью, умылся, напился, налил во фляжку свежей воды, достал из рюкзака припасы, с аппетитом съел два бутерброда с мясом и огурцами и пирожок с капустой и, слегка отдохнув, отправился дальше.

Было уже за полдень, когда лес начал редеть. Зелёные луга и весёлые лужайки с цветами и бабочками сменились высушенными ветрами косогорами и холмами. Они тянулись до самого горизонта, и не было, казалось, им ни конца ни края. Клубок неутомимо катился вперёд, а Митя шагал за ним следом, думая, что, если к вечеру на пути не попадётся подходящего места для ночлега, придётся остановиться где-нибудь под одним из холмов. Он порядком устал, но позволил себе остановиться ещё только один раз.

День катился к вечеру. Митя выскочил вслед за клубком на очередной косогор и увидел впереди тёмную точку. Что это было, Митя не мог разглядеть с такого расстояния, однако клубочек катился именно в этом направлении, и вскоре Митя понял, что путь его лежит к могучему дереву. Клубок убегал теперь не так шустро, а на вершине холма, из-за которого уже хорошо было видно крону дерева, он и вовсе остановился.

Митя сделал ещё несколько шагов и остановился от потрясения.

Перед ним открылся великолепный вид, который и словами нельзя было описать. Чуть ниже по склону холма рос исполинский дуб, подпиравший своей кроной край неба. Подножие холма узкой косой вдавалось в сине-зелёные воды, и Митя готов был поклясться, что это настоящее море, а не просто озеро или большая река. Пенные барашки ласково бились о песчаный берег, корни дуба — узловатые, похожие на гигантских питонов — создавали вокруг дерева целый лабиринт, в котором мог запросто укрыться в знойный день путник.

Он подошёл к гигантскому дубу, попробовал обойти его слева направо, запутался в корнях, повернул в другую сторону. Потом задрал голову вверх, пытаясь разглядеть макушку. Листвы внизу не было совсем, лишь могучие ветви, застывшие в торжественном молчании. Кое-где виднелись узорные тёмные листья, но были они тусклые и сухие, будто неживые.

Вокруг не было ни дома, ни башни, ни замка, ни кустов, ни деревца. Это был край земли, однако Митя почувствовал, что это место заповедное. И Митя знал, как оно называется...

Вот только где же Рапунцель?

У Рапунцель после долгого заседания «Женщин Лукоморья» в тереме у Василисы разболелась голова, и она по пути домой в свою башню захотела немного развеяться, подышать свежим воздухом. Она так увлеклась сбором душицы, что не заметила, как зелёные сочные луга сменились на сдержанные фисташкового цвета пустоши. Нежно-сиреневые волны манили за собой, и Рапунцель решила прогуляться ещё немного. Кажется, она ни разу не была в этой части волшебного леса, да и сам лес, собственно, давно закончился, выпустив Рапунцель на простор холмов и косогоров. Она связала срезанную душицу в два пучка, перекинула через плечо и зашагала навстречу солнцу. Трава на косогорах не была мягкой, как ниже близ леса, но Рапунцель привыкла ходить босиком, поэтому не обращала никакого внимания на покалывание в ступнях.

Головная боль от простора, аромата трав, красоты кругом прошла будто по волшебству. Хотелось петь, нестись вперёд вместе с лёгким ветерком, скакать вприпрыжку — ведь рядом никого не было, а ещё просто хотелось жить. Она решила, что взберётся на вершину очередного холма, посмотрит, что там за ним, и пойдёт обратно, чтобы успеть вернуться до темноты. Однако тёмное пятно на горизонте, там, где пожухлая степь сливалась с синевой, выглядело слишком необычно, чтобы можно было просто так уйти, не узнав, что это такое, поэтому Рапунцель подумала, что ничего страшного не случится, если она пройдёт ещё немножко.

Тёмное пятно быстро увеличивалось в размерах, и вскоре Рапунцель поняла, что это огромное исполинское дерево, неизвестно как очутившееся тут, в царстве ветров и простора.

Когда она взобралась на склон, то остановилась как вкопанная от увиденной картины. Косогор желтоватой змейкой извивался вниз и вдавался в синее море, а чуть в стороне рос могучий дуб, подпиравший кроной небосвод.

Рапунцель как заворожённая подошла ближе и поклонилась исполину.

Она знала, что это за дуб. Знала это место. Не нужно было здесь бывать раньше для того, чтобы сразу понять, почувствовать, что это сердце Лукоморья, душа всей Сказочной страны.

Рапунцель задрала голову вверх, вглядываясь в крону, и нахлынувший было восторг сменился уколом боли: все нижние ветки дуба были сухими, а редкие листочки, висевшие выше, казались мёртвыми.

Сморгнув слёзы, подошла она к самому стволу, обхватила его руками, насколько хватило размаха, и прижалась лбом, закрыв глаза.

Она умела разговаривать с деревьями и травами, но царь деревьев поначалу молчал. Рапунцель его не торопила, ведь и обычные дубы медленно привыкают к человеку.

Солнце зевнуло на прощание и удалилось на покой, погасив свет и забрав с собой духоту дня, а Рапунцель это было только на руку, ведь деревья более охотно общались именно с позднего вечера до первых лучей рассвета.

«Что с тобой?» — мысленно спросила Рапунцель, почувствовав тепло в ладонях.

«Я умираю», — был ответ.

«Но ты не можешь умереть, подожди! Ты же необычный дуб, значит, будешь жить в тысячу раз дольше, чем твои собратья».

«У тебя доброе сердце, ведь ты смогла разбудить меня. Но, боюсь, мне уже ничем нельзя помочь».

«Почему? Что с тобой? Почему ты заболел? Почему тебе нельзя помочь?»

«Мой хранитель — Сказочный Кот — стал слишком старым, и однажды его просто не стало».

«И... И поэтому ты заболел? Ты не можешь жить без своего хранителя?»

«Всё не так просто, человек... Златая цепь, которую все считали массивным украшением, на самом деле не имеет никакого отношения к золоту. Моя цепь создавалась сотнями лет — цепь магии и волшебства, чудес и добра, надежд и мечтаний. Кот ходил по цепи, рассказывал легенды, вспоминал старинные поверья, воспевал героев былин и сказок, ведал мне о том, что происходит чуть дальше Лукоморья в Сказочной стране, и цепь златая росла и крепла — звено за звеном, кольцо за кольцом. Не стало Кота — цепь стала таять, истончаться, золото моих легенд и сказок тускнело, а потом я понял, что ничто больше не может заставить меня зеленеть в полную силу. Так я начал хиреть».

«Но как же Василиса? Богатыри, другие? Разве никто не знает, что с тобой происходит?»

«Нет, человек. Возможно, кто-то замечает, что ветви мои стали сухими и ломкими, но никто не знает, что я обречён. Боюсь, я даже не смогу упасть в синее море, слишком мои корни проросли в матушку-землю».

«А Сказочная страна? Что станет с Лукоморьем?»

«Лукоморье будет жить дальше. Магии моей еще хватит, чтобы на этом маленьком островке сохранились чудеса. А на большее меня не хватит. Я... Я ведь всего лишь дуб...»

«Нет-нет, погоди! Так нельзя. Я не позволю!»

В сумерках, где чернел исполинский остов, вдруг вспыхнул луч, будто от солнца, жёлтый и жаркий.

— Солнца яркий луч...

Раздался в темноте чистый голос.

— Путь найди во мгле...

«Что это? Что ты делаешь? Как... Как это тебе удалось?»

— Я прошу — верни...

«Я чувствую самую нижнюю ветвь! Ты — друид?»

— Что так желанно мне...

«Ох, я будто проснулся. Какая сладкая предсмертная судорога. Как тепло внизу... Как холодно наверху. Стыну... Замерзаю...»

Рапунцель решительно поджала губы. Ну уж нет! Так просто она не сдастся.

Она откинула светящийся жарким светом кончик косы, начавший обвиваться вокруг дуба, за спину и подпрыгнула, пытаясь дотянуться до нижней ветки.

Где уж там!

— Помоги мне! Помоги мне помочь тебе! Пожалуйста...

В отчаянном крике было столько мольбы и боли, что нижняя ветка опустилась, подхватила Рапунцель и в изнеможении выпрямилась. Чудесно! Рапунцель взяла косу, намотала кончик на ветвь и полезла наверх. Карабкалась и карабкалась, пробираясь под толстыми ветвями, перелезая через сухие сучья, стараясь не оступиться в темноте. Впрочем, её волосы излучали достаточно света. Высоты же Рапунцель не боялась, насмотрелась из башни в своё время из окошка, да и не видно сейчас было, далеко ли внизу осталась земля.

Изредка приходилось останавливаться и отдыхать, устраиваясь поудобнее на ветках.

Рапунцель лезла и лезла вверх, и коса тянулась за ней, ложилась на суковатые ветки прочной золотистой цепью. Наконец, хорошенько подёргав косу, она поняла, что залезла уже достаточно — дальше волосы не пускали.

— Раны исцели,

Жизни свет пролей!

Я прошу — верни,

Что так желанно мне...

От корней её волос, извиваясь и прыгая между веток и сучков, побежал золотистой змейкой огонёк жизни, яркий, слепящий, наполненный любовью и добром.

Дуб оживал, выпрямлялся, вздыхал полным стволом. Если бы он мог, он бы заплакал от чувства благодарности и пронзительного ощущения чуда жизни. А что, такому старику было бы позволительно заплакать...

Рано утром на рассвете птицы разнесли весть вокруг, что старый дуб ожил. В ветвях запрыгали белки, деловито зажужжали жуки и всевозможные мошки. Рапунцель так устала, что уснула прямо на дереве — дуб свил из ветвей уютное лежбище, а когда проснулась, поняла, что день перевалил уже за середину — солнце светило сквозь листву с западной стороны.

Она устала, проголодалась и хотела пить, но не могла уйти. Чувствовала, что её волосы опутали ствол дуба целительной повязкой, понимала, что помощь ещё нужна.

И она осталась до вечера.

А потом и до следующего утра. А потом и до...

Она потеряла счёт дням. А после у неё уже просто не осталось сил слезть вниз, даже когда она знала, что дуб спасён и ему не грозит больше смерть.

Иногда она слышала низкое гудение дуба, иногда — голоса птиц и шум прибоя внизу, порой впадала в забытьё, но не падала — надёжные ветви дуба бережно удерживали свою спасительницу будто в колыбели.

И вот однажды на исходе седьмого дня она услышала, как кто-то зовёт её по имени. Сначала робко и неуверенно, а потом громче и настойчивее.

Как в полусне она помнила крики, огни у подножия дуба — кажется, настала ночь, а потом почувствовала чьи-то сильные руки, которые отцепили её от толстой ветви и хотели усадить куда-то. Хотели, потому что коса Рапунцель, вдохнувшая жизнь в дуб, вросла в него, оплетая ветви золотистыми звеньями.

— Митя, режь косу! — услышала она смутно знакомый голос. — Режь, говорю, иначе мы её не снимем.

А потом она окончательно потеряла сознание и очнулась только через несколько дней в уютном домике доброго доктора Айболита.

Митя с трудом втиснулся в автобус — народу, как обычно с утра, было как селёдок в бочке.

Он смотрел в окно на рыжий ковёр из листьев, укрывший старый парк, мимо которого проезжал автобус номер сорок девять. Дворник упрямо расчищал дорожки, но Митя знал, что завтра они снова будут вышиты нитями жёлтых, оранжевых и золотых оттенков — волшебница-осень была знатной рукодельницей.

Митя тут же вспомнил другую рукодельницу, другой Волшебный клубок, и мысли плавно потекли в сторону недавних событий, случившихся в Лукоморье. Он так до конца и не мог определиться, случилось ли всё с ним на самом деле или просто было фантазией. Он же взрослый молодой человек, отличающийся умом и сообразительностью. Ну какие Рапунцели, ступы-болиды, Федоры и Василисы? Какие скатерти-самобранки, говорящие коты и спящие в гробах Красавицы? Кстати, гроб с красавицей ведь был из одной сказки, а сама Красавица — из другой. Так, может, Митя просто переучился, вот в голове всё и перепуталось?

Но он точно держал в руках Волшебный клубок, видел своими глазами лукоморский дуб с золотистыми отблесками вокруг ствола и слышал слабый голос девушки, когда он позвал по имени ту, которую они искали по всей Сказочной стране.

И он полез было на помощь, но почти сразу встретил на «Ямухе» Василису, которая поняла, куда клубочек ведёт Митю, и сама поспешила на выручку.

Они медленно поднимались на «Ямухе» вверх, пока не различили в мягком золотистом свечении на толстом суку распластавшуюся Рапунцель. Митя попытался затащить её в ступу, но прекрасная коса, опутавшая дуб, превратилась в живительную золотую цепь.

— Митя, режь косу! — услышал он голос Василисы. — Режь, иначе мы её не снимем!

Митя взял протянутый нож-самосек и отрезал чудесные волосы.

Василиса держала Рапунцель, а Митя следил за управлением «Ямухи», которая на пределе возможностей неслась к домику Айболита в полной темноте.

Федора, ночевавшая во флигельке, не стала задавать лишних вопросов, когда посреди ночи сверху с неба с ужасным рёвом свалилась ступа-болид Василисы. Она разбудила доктора, помогла занести Рапунцель в дом, а потом сидела на крылечке с Митей и Василисой, и они все вместе в тревоге ждали вестей от доктора.

Айболит вышел к ним тогда, когда край неба подёрнулся красным восходом нового дня. Он сказал, что опасность миновала, но организм Рапунцель слишком истощён, поэтому ей какое-то время придётся побыть у него. Правда, от посещений в ближайшие три дня Айболит рекомендовал воздержаться, потому что Рапунцель была слишком слаба и большее время спала.

Митя хотел наплевать на летнюю практику, но Василиса строго ему сказала, что это никуда не годится.

— Нельзя так безответственно относиться к своим обязанностям! — строго сказала она Мите, когда они вернулись к Варваре Егоровне. — Никто же не запрещает тебе приехать к нам следующим летом. Заодно и с Рапунцель познакомишься как следует, она точно захочет ближе узнать своего спасителя.

— Скажешь тоже, спаситель, — покраснел Митя.

На самом деле, он больше всего переживал как раз то, что не смог толком разглядеть Рапунцель. Она это или не она — его незнакомка из автобуса — он так и не узнал, потому что, во-первых, у него было мало времени для разглядывания, да ещё и в темноте, а во-вторых, девушка была без сознания, и тут уж Митя догадывался, что несколько дней сидения на дереве точно изменили её внешность.

Но на поезд следующим вечером он всё же пошёл. Бабушка Егоровна всё утирала слёзы и приговаривала, что неизвестно, удастся ли ещё когда свидеться, а Митя оправдывался и обещал следующим летом обязательно сделать бабушке погребок.

Кот на прощание забрался к Мите на руки и прижался всеми четырьмя лапами. Митя от такого трогательного жеста чуть сам не прослезился и шепнул Коту на ухо, что он самый классный кот на свете.

Как только Митя отошёл от домика бабушки Егоровны, его нагнал Волк и проводил почти до самой станции. На вокзал он не пошёл, рассудив, что не все пассажиры наивно примут его за обыкновенную собаку.

Митя всё махал и махал рукой, даже когда поезд обогнул полосу непроходимого леса и выехал на просторные луга с извивавшейся речкой вдалеке.

Он исправно отработал в лагере всю третью смену и часто по вечерам, сидя со своей ребятнёй у костра, рассказывал им сказки о Волшебной стране, Молочной реке, Василисе Премудрой и доброй Бабе-Яге. Неизвестно, верили ли ему ребятишки, но слушали с большим интересом, а начальник лагеря, строгий Марлен Арминакович, который вёл у них на третьем курсе историю и культуру фольклора, сказал, что зачёт Мите в осеннем семестре автоматом уже обеспечен.

Митя запутался. Иногда ему всё на самом деле казалось лишь плодом воображения.

И лишь письмо, на штемпеле которого стоял адрес деревни Простоквашино, свидетельствовало о том, что Митя не выдумщик, а Сказочная страна существует на самом деле.

Письмо от Василисы он нашёл в почтовом ящике вчера, и выучил почти наизусть, потому что перечитал раз десять.

Вот и сейчас, провожая взглядом проплывающие мимо окон витрины магазинов, Митя будто слышал голос Василисы в голове:

«Дорогой Митя! Здравствуй.

Не знала, как же доставить тебе весточку, но умница-Кот посоветовал обратиться к Игорю Ивановичу Печкину, он же всё же работал почтальоном. Его галочья скоростная почта, кстати, работает исправно, но ты же понимаешь, что она действует только в пределах нашего Лукоморья.

У нас всё хорошо, даже замечательно! Рапунцель полностью поправилась и передаёт тебе огромный привет. Она говорит, что ты совершенно не виноват, что пришлось отрезать её чудесную косу. Ей, кстати, очень хорошо со стрижкой, а косу можно и новую отрастить.

Рапунцель сейчас уехала на учёбу, ей остался последний год. Она хочет открыть у нас в Лукоморье клинику для людей. Айболит очень этому рад и сказал, что с удовольствием поможет ей на первых порах. Да, ты не поверишь, Королевич решил стать меценатом и спонсировать клинику Рапунцель для принцев и не только.

Рапунцель согласилась на спонсорскую помощь. Но мне просто кажется, Королевич, не спасающий дам в беде, а старающийся пользоваться мозгами, очень ей нравится. Кто знает, может, у них что и получится.

Красная Шапочка и Спящая Красавица открыли санаторий. В замке Спящей Красавицы теперь очередь из желающих отдохнуть, а Красная Шапочка перенесла свою таверну поближе к замку. Их туристический комплекс называется «В гостях у сказки». Самой большой популярностью пользуется лечебный сон.

Тридцать три богатыря во главе с дядькой Черномором основали строительную артель, и теперь в Лукоморье нет ни Казино, ни проблем с рубкой сруба или отделочными работами терема. Кстати, они бесплатно сделали Варваре Егоровне погребок в знак благодарности на наставление уму-разуму. После того, как дуб чуть не погиб, наша бабушка Яга наведалась в Казино и отходила метлой Черномора за то, что не уследил.

С дубом теперь всё хорошо. И у него появился новый страж. Варвара Егоровна отпустила его скрепя сердце, но сказала, что для хорошего дела ей не жалко.

Наш Кот теперь с важным видом ходит по новой цепи и рассказывает свои сказки и присказки.

Ведь какое Лукоморье без дуба? И какой дуб без Кота?..»

В письме было ещё про государственные дела Сказочной страны, про Кощея, бояр, бывшего царя Макара, но это Митю интересовало меньше.

Было ему от весточки Василисы очень радостно, с одной стороны, а с другой стороны чуточку грустно. Он сам не мог сказать, почему, хотя, пожалуй, дело было в том, что сказка всё же заканчивалась так, как и положено было ей закончиться.

Рапунцель доучится — интересно, где же она всё-таки учится? — выйдет замуж за своего Королевича — прозрел, наконец, чуть такую девушку не потерял! — и будут они жить долго и счастливо.

А Митя будет ездить в автобусе номер сорок девять и вспоминать свою незнакомку, которая всегда выходила раньше на этой остановке, возле медицинского института…

Митя вздохнул, вынырнул из своих мыслей и стал смотреть, как из автобуса выходят люди, протискиваясь сквозь толкучку у средней площадки.

Мужчина в чёрном пальто и замотанном вокруг шеи длинном шарфе в полоску, женщина в салатовом плаще и красных сапожках на каблуке, парень в кедах со спортивной сумкой через плечо и… и его незнакомка!

Не может быть… Нет, точно она. Её профиль, её взгляд. Только косы больше нет, вместо неё густая шапка золотистых локонов.

— Подождите! — закричал Митя, протискиваясь к дверям. — Подождите, пожалуйста!

— Уснул, что ли? — проворчала бабулька-контролёр. — Раньше надо на выход готовиться, молодой человек.

Но Митя её уже не слышал. Выскочил из автобуса и кинулся за незнакомкой, которая уже стояла на тротуаре, ожидая, когда загорится зелёный свет.

Митя не успевал. Красный свет сменился на жёлтый, девушка приготовилась ступить на проспект.

— Рапунцель! — крикнул Митя в отчаянии.

Девушка недоумённо оглянулась. Зелёные огромные глаза смотрели на Митю с удивлением.

— Подождите… — стушевался теперь Митя, подбегая к девушке. — Простите…

— Откуда вы знаете, как меня всегда дразнили в школе? — спросила девушка и улыбнулась. — Да и косы у меня теперь нет, летом была на море — такая жара, решила отрезать.

А Митя смотрел на свою незнакомку и молчал как полный дурак. Просто стоял и улыбался.

Девушка внимательно посмотрела на Митю и первой протянула узкую ладошку.

— Я — Даша. Так зачем вы меня окликнули? Мы знакомы? Может, учились в одной школе?

— Нет… — помотал головой совершенно счастливый Митя. — Я бы точно запомнил, если бы вы учились со мной в одной школе. А я Митя. Митя Сидоров.

И Митя осторожно пожал протянутую ладошку.

Незнакомка — вернее, Даша — выжидательно посмотрела на Митю.

— Можно с вами познакомиться? — вспомнил Митя правила этикета.

Даша рассмеялась.

— Да мы вроде как уже познакомились. А я тебя помню. Я тебя видела, — сказала она, невольно переходя на «ты».

— Где? — сердце Мити пропустило удар. — В Сказочной стране?

— Какой ты смешной, Митя Сидоров, — развеселилась Даша. — В автобусе. Мы с тобой весной часто ездили по одному маршруту. Я выходила, а ты ехал дальше. Я тебя давно приметила…

И тут она смутилась, а Митя вдруг подумал, что, если бы вот Даша лежала спящая и её нужно было бы срочно разбудить, он точно бы не тушевался.

Теперь он тоже покраснел, и Даша легонько дотронулась до него.

— Мне на учёбу надо, — она махнула рукой через проспект, указывая на здание медицинского института.

— И мне, — кивнул Митя.

— Тогда давай встретимся после занятий? — спросила Даша. — Если ты не против.

— Нет, что ты! Я очень даже за! — обрадовался Митя. — Во сколько ты освобождаешься?

Они договорились о времени, пожали друг другу руки — Митя очень хотел поцеловать Дашу в щёчку, но не посмел, и уже почти попрощались, когда он внезапно спросил:

— А ты знакома с Королевичем?

Даша посмотрела на него как-то странно, а потом поманила пальцем, чтобы он наклонился пониже. Митя наклонился, почувствовал на своей щеке её дыхание и шёпот:

— Не знаю, как там насчёт королевичей, но прекрасного принца я, кажется, встретила.

Она чмокнула его в щёчку и устремилась через проспект, пока горел зелёный свет.

Митя постоял ещё немножко, провожая её взглядом, и пошёл в сторону остановки, чтобы сесть на автобус номер сорок девять, который познакомил его с прекрасной девушкой его мечты.

И будут они жить долго и счастливо — как в сказке.