Чертовски неожиданный подарок (гет)

Серега, устав сидеть на обшарпанном подоконнике, поднялся, слегка размялся и оглядел в который раз небольшой дворик. Напротив, сквозь легкую завесу мелкого снега темнел такой же древний дом, как и тот, в котором засел Серега — где-то там прячется Кот, наверняка, так же уставший сидеть в ожидании. В глубине двора — третий собрат своих трехэтажных соседей, но уже расселенный. Объект их пристального внимания.

Вот только внимание это то и дело перетягивала на себя совершенно неуместная гирлянда, как раз под теми окнами, где, наверно, расположился Кот. На обшарпанной стене старого здания переливающиеся разноцветные огоньки выглядели нелепо. Неужели кому-то это доставляет эстетическое удовольствие? Или просто дань моде? Все украшают, значит, и нам надо?.. В небольшом доме всего-то три этажа, жильцов — раз, два и обчелся. Но всем хочется «красоты»…

Тем не менее эти веселые огоньки поначалу добавляли ощущения… если не праздника, то хотя бы чего-то необычного: не каждый день сидишь в засаде под такую иллюминацию. Правда, уже спустя час постоянное мигание основательно надоело.

Серега потерпел еще минут пятнадцать, после чего не выдержал, тихонько нажал тангенту вокса и прошептал:

— Бизон! Может, вырубим эту чертову люстру? Я быстро…

— Отставить. Можешь обнаружить себя.

Серега вздохнул и промолчал: он и сам прекрасно знает, что может… Только надоело уже до чертиков!

То, что Новый год начинает медленно и верно накрываться медным тазом, выяснилось в середине дня, когда некий осведомитель Пригова внезапно сообщил, что именно сегодня, тридцать первого, состоится встреча агента иностранной разведки с одним из служащих питерского филиала Центра специальных разработок Минобороны. Осведомитель знал только место и данные на двоих агентов — кто именно пойдет, тот не был в курсе. КТЦ же, кроме срыва собственно самой передачи информации, больше интересовала личность сотрудника Центра. Его надо было взять непременно живым.

К сожалению, осведомитель ничего не сообщил о времени встречи, и оставалось ждать и надеяться, что состоится она не под бой курантов. Серега снова вздохнул, устроился на холодном подоконнике — почему-то на лестнице не было батарей, — и подумал о том, что Бизону и Мурке в старом доме еще холоднее. Там, конечно, как водится, и стекла выбиты, и двери сняты.

У Сереги накануне был выходной, и прошел он настолько неожиданным образом, что теперь мысли от скуки то и дело возвращались во вчерашний день. Звонок младшей сестры с утра пораньше был более чем внезапным — насчет Нового года и подарков родителям они давно договорились, а про само празднование Серега пока ничего не мог сказать, и Ане это было отлично известно. Оказалось, что она вовсе не про Новый год — у нее пропадают билеты в театр, собиралась с подругой отмечать последний сданный зачет, а та заболела. На предложение сводить в театр какую-нибудь девушку Серега только поморщился, честно признался, что за прошедшие с их последнего «разговора по душам» полгода никакой девушки у него не появилось и вести ему некого, пусть Аня ищет среди друзей, кого осчастливить билетиком. Она сказала, что уже многим предложила, но пока не нашла желающих. А через полчаса перезвонила, пожаловалась, что абсолютно у всех давно намеченные планы, что неудивительно для тридцатого декабря, и билеты теперь пропадут. И Серега сестренку пожалел и предложил сходить вместе — у него выходной, делать все равно нечего, валяться целый день на диване скучно, а так и сестра не будет расстраиваться, и он немного развеется. В конце концов, Новый год на дворе… И только тогда поинтересовался, что же за спектакль. Оказалось, вполне тематический — «Ночь перед Рождеством».

В силу специфики работы и нехватки времени Серега в подобных местах бывал крайне редко — насчет Театра музкомедии так и вовсе не смог вспомнить, был ли хоть раз, пусть даже в школьные годы. Потому новые впечатления начались уже с порога: за время, проведенное в фойе до начала спектакля, удалось как-то проникнуться атмосферой, абстрагироваться от службы и сопутствующих проблем. В воздухе ощущалось приближение всеми любимого праздника, конечно, стояла огромная елка, у которой выстроились очереди для фотографирования, и даже дети, коих было, кстати, подозрительно много для недетского, хоть и семейного, мюзикла, одеты были скорее по-новогоднему, чем просто нарядно.

Сам же спектакль немало удивил. Серега ожидал чего-то более… традиционного, камерного, исключительно театрального, с актерскими наигранными паузами, яркой театральностью действий, половиной непонятных произносимых слов на далекой сцене, отгороженной от зрителей оркестровой ямой. А постановка оказалась куда более ближе к народу — причем во всех смыслах, начиная с прямого: оркестровой ямы не было вовсе. Сохраняя дух гоголевской Диканьки, создатели слегка осовременили диалоги персонажей, и это, на удивление, не испортило атмосферы. Когда Черт предлагал Вакуле то пиццу, то смотаться заграницу, это никак не выбивалось из общей канвы, к тому же вызывало улыбку и «эффект присутствия» — верилось, что этот самый Черт существует и поныне и нет ему разницы, девятнадцатый век на дворе или двадцать первый. И прийти может к каждому из присутствующих по ту и эту сторону рампы. Что тот и сделал в конце, к радости детишек в зале, похоже, поголовно обожающих данного персонажа! Сереге показалось, что и девушек, так же обожающих и готовых продать душу такому черту, в зале было не меньше. Всплеск восторженных аплодисментов, когда Черт пошел по залу, предлагая заключить с ним сделку на ипотеку или потребительский кредит, вызвана была явно не только юмором!

После спектакля Аня потащила его в их с подружкой любимое кафе неподалеку, расспрашивала о впечатлениях и сама то и дело восхищенно вспоминала все того же Черта. Надо признать, он действительно был весьма необычным. Эдакий обаятельный шалун с аккуратными рожками вместо лохматого страшилища с поросячьей рожей из старого советского фильма. Неудивительно, что у такого была любовь с Солохой!.. Да и вообще создатели спектакля довольно серьезно изменили саму сущность черта. Насколько Серега помнил со школы, у Гоголя он был довольно жалок — мало того, что страшен и уродлив, так еще и дерзко обманут и избит кузнецом Вакулой. Здесь же это был… хозяин жизни. Как сам Черт в конце отметил: «Весь мир — театр, я в нем — режиссер!» Такой… черт с замашками Сатаны, истинный слуга своего повелителя, а не страшный уродец с хвостом и копытами, изо дня в день поджаривающий грешников в котлах. Нет, этот копыти и жара в жизни не видал, он франт и эстет, отличный психолог, искусный соблазнитель… Да, Вакула обманул и его, порвал подписанный контракт, но нет никаких сомнений — уж этот черт точно рано или поздно явится забрать должок!..

В кафе — а просидели они там около часа, потому что Серега решил заодно и поужинать, ибо время позднее, а пока он завезет сестру к родителям и сам доберется до дома, ужинать будет уже некогда, утром ведь на службу и хорошо бы выспаться, — продолжили обсуждение и пришли к выводу, что у Гоголя черт такой, каким принято его считать в православных традициях, враг человечества, олицетворение абсолютного зла. Создатели же спектакля ушли в сторону Мефистофеля и Воланда, не зря же в конце Черт не стал препятствовать любви героев, довольно быстро сдавшись в попытке перетянуть Вакулу на свою сторону, и милостиво предоставил зрителям возможность разделить с героями их счастье и радость. Получилось, что он почти бескорыстно помог Вакуле. Прямо по Мефистофелю, который утверждал, что он «часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». Серега тогда только заметил, что за оставшимся долгом Черт обязательно вернется, и не факт, что Вакуле удасться так просто от него отвязаться. Аня возразила, что ради того, чтобы завоевать любовь Оксаны, Вакула готов был на все, даже на сделку с нечистой силой, и совсем ему в тот момент неважно было, какую цену придется заплатить. И вдруг спросила, за что он, Серега, пошел бы на такую сделку… Вопрос огорошил, и Серега от сестры отшутился, копаться в собственной душе и отвечать всерьез совсем не хотелось, настроение было больно хорошим.

— Бизон, — раздался вдруг в наушнике уставший голос Кота, — может, я сгоняю по-тихому на разведку?

— Отставить, сиди на месте.

Серега из солидарности с Котом вздохнул, хорошо понимая, как тому осточертело (гхм…) сидеть на одном месте. Он и сам не прочь бы размяться, но кто даст гарантию, что именно в этот момент не появятся долгожданные гости?..

— Может, — не смог сразу успокоиться Васька, — они вообще передумали?!.. Сидят сейчас где-нибудь, салаты трескают и водочкой запивают, а мы тут как дураки их ждем!..

— Это кто тут дурак, а? — вклинился вдруг неожиданный участник переговоров.

Серега еле сдержался, чтоб не прыснуть, только потом сообразил, что его бы и не услышали. Умеет же Пригов «вовремя» в ИВЦ появляться!..

— То-о-оварищ генерал-майор, — тут же принялся оправдываться Васька, — я это… фигурально!

— За обзором лучше следи, фигурист! — с недовольным смешком в голосе посоветовал в ответ генерал.

Серега не сомневался, о чем подумал сейчас Кот: что Пригову наплевать на Новый год, ибо никто его дома не ждет, а у других из-за него планы рушатся. Впрочем, они, Васькины планы, присутствовали тут же рядом и что-что, но Новый год они все же встретят вместе, пусть и без оливье и шампанского. Бизону вот и Сереге повезло меньше, и если насчет самого себя Серега переживал не сильно, в конце концов, родители давно привыкли к его службе, а других вариантов на новогоднюю ночь у него и не было, то командиру из них всех гораздо хуже — хорошо, если до наступления ночи они хотя бы до базы успеют добраться, Рита там уж какой-нибудь стол наверняка придумает, и если у них не получится провести Новый год вдвоем, то хотя бы встретят вместе со всеми, но ведь есть вариант, что и не успеют… Похоже, удачным этот Новый год будет только у Умки, она в законный выходной с утра умотала к своему Палычу с подарками для детей.

В эфире снова наступила тишина, за окном сгустились сумерки, и Сереге припомнилась картинка на заднике вчера в театре — занесенная снегом вечерняя Диканька с дымком из печных труб. Хорошо все-таки в Новый год в такой деревне…

Неожиданный резкий свист заставил напрячься наверняка всех без исключения, и Серега уже потянулся к воксу, когда свист вдруг сменился громким характерным треском. Фейерверк. Всего лишь фейерверк, только где-то очень близко. Понятно, стемнело, теперь начнут зажигать, ночи-то народу дожидаться не хочется!..

— Группа, внимание, это и отвлекающим маневром может быть, — проговорил по связи Бизон, пытаясь не слишком громко все же перекрыть голосом залпы салюта. — Кот?..

— Слышу.

— Физик?

— Принял.

— Мура?

Тишина.

— Мура?

В наступившей тишине между залпами Серега отчетливо услышал два щелчка по микрофону. Тут же напрягся — наконец-то!..

— Мура! — голос Бизона показал, что тот тоже явно оживился. — Подтверди визуальный контакт!

Снова два щелчка. Серега выдохнул. Противник рядом с Мурой — в непосредственной близости, настолько, что она даже шепотом не может доложить об этом по связи.

— Количество? — спросил Бизон.

Один щелчок. Теперь бы только Женька не напортачила… Если их раскроют раньше времени, такому подарочку под елочку генерал точно не обрадуется…

— Всем предельное внимание, — проговорил Бизон. — Кто-нибудь видит второго?

И Серега, и Кот ответили, что никого пока не видели, и вдруг снова раздалось два щелчка!

— Мура? — Бизон, кажется, удивился не меньше Сереги. — Ты видишь второго?!

Два щелчка.

— Рядом с первым?

Два щелчка.

Серега аж головой помотал — что-то невероятное!.. Как они оба умудрились пройти в здание и мимо него, и мимо Кота незамеченными?!..

— Кот, Физик, заходим!

Остальное прошло, как и планировали, за исключением того, что клиенты не стали заходить ни в одно из помещений, так и остались на лестнице, потому Женька и не могла ничего сказать, пряталась рядом. Зато отлично все слышала!.. Потому теперь у них и оба клиента оказались на руках, и флешка, которую продажный служащий собирался передать, и даже было известно, с какой именно целью. Эту самую цель они Пригову как отдельный подарок к празднику привезут! Не придется никого долго и нудно допрашивать.

Ощущение от прошедшей операции было странное: столько времени скучного ожидания сменилось совсем пустяковым делом — и надо было тащить сюда всю группу и столько времени маяться!.. Но — это тоже часть работы.

* * *

Этот день мог сложиться как угодно, и чтобы быть готовым к любому развитию событий, Серега утром положил подарки родителям и сестрам в багажник. Как оно и получилось, времени заезжать домой у него не осталось. Хорошо хоть, успевал заехать в магазин — мама, конечно, привезет сейчас все наготовленное с собой, но должен же он встретить семью хоть чем-то!

После окончания операции Серега включил мобильник, и не успели они отъехать от осточертевшего здания в сторону базы, увозя слегка покалеченные и сильно недовольные трофеи с собой, отчего в микрике было тесновато, мобильник затрезвонил, и Серега с удивлением обнаружил на дисплее надпись «Мама». Купить, что ли, что-то нужно?.. Так он еще даже не успел сообщить, что, собственно, похоже, успеет к ним приехать!.. Оказалось, все гораздо сложнее. В доме отключили электричество. Перед Новым годом такое представить трудно, но, впрочем, подобные катаклизмы накануне праздников случаются даже чаще, чем в обычные дни, этому даже можно найти объяснение, но для отдельно взятого дома это, конечно, бедствие — у всех планы, гости, телевизоры, гирлянды… Людям можно только посочувствовать. Но Серега не успел и рта раскрыть, чтоб предложить отмечать в его квартире (попутно попытался прикинуть, хватит ли ему времени хоть на минимальное раскидывание холостяцкого бардака), как мама сказала, что они решили ехать… в деревню! Мол, Аня предложила, и им идея понравилась! Он так удивился, что даже командир по окончании разговора поинтересовался, все ли у него в порядке. Видимо, физиономия у него была соответствующая!.. Серега в двух словах объяснил. Бизон, конечно, только ухмыльнулся: «Здорово же! Эх, жаль, до моей далеко…» Да, здорово, Серега и не возражал, но было очень неожиданно, особенно учитывая, что он о чем-то подобном буквально с полчаса назад думал — про рождественскую Диканьку в сумерках.

Теперь ему надо успеть купить какие-нибудь продукты и, собственно, самому добраться. Лучше бы — раньше родителей, но это вряд ли, все-таки пока на базе провозились, времени прошло немало.

На магазинчик в деревне рассчитывать нечего, до крупного гипермаркета пришлось бы сделать приличный крюк, потому Серега решил заехать в супермаркет на трассе по дороге.

Вопреки климату последних лет, за неделю до Нового года выпал снег. Выпал хорошо — три дня шел без остановки, резко ухудшая видимость и днем, и ночью. Таять пока не собирался, вчера еще и хорошую новую порцию добавил, и теперь вдоль дорог высились сугробы от расчищенной проезжей части. Наверно, Аня именно поэтому захотела в деревню, хотя они вполне могли бы поместиться и в его казенной квартире. Пейзаж радовал по истине новогодним видом, а остроконечный месяц, показавшийся на вдруг расчистившимся черном небе, тут же навеял ассоциации все с тем же гоголевским Рождеством. Операция, томительное ожидание, Мурка, заставившая поволноваться, клиенты, выбравшие такое неурочное время, все отошло на задний план. Совершенно непонятно, с чего вдруг, но откуда-то оно, то самое новогоднее настроение, вдруг объявилось!.. Захотелось тепла родного дома, жара печки с мороза, мамину коронную «селедку под шубой», радостных родных лиц — пусть и виделись вчера все, когда завез Анютку после театра, но в праздник все же все иначе…

На въезде на КАД образовалась небольшая пробка, хотя дороги были уже не сильно загруженными — все-таки уже полвосьмого, нормальные люди уже за стол сесть готовятся, старый год провожать. Как раз по курсу висел над освещенным желтыми фонарями виадуком рогатый месяц, и Серега вдруг от нечего делать задумался. Вспомнил, как Черт вчера стащил с неба такой же месяц, вспомнил самого Черта и все обсуждение с Аней — и ее вопрос. Тот самый. Про сделку с чертом.

За что он согласился бы на эту сделку?.. Да, черт возьми, не знает он!.. Чего такого ему хотелось бы настолько сильно?.. Одно желание, главное… Пришедшие в голову первым делом «мир во всем мире» и «счастья каждому» не годятся — навряд ли такая утопия подвластна даже черту. Уж тем более черту!.. Но что тогда?.. Чтобы близкие были здоровы?.. Да, наверно. «Для себя, Сережа, лично для себя! — произнес вдруг ехидно-вкрадчивый внутренний голос. — Что ты все о других? О себе подумай любимом!..» А что ему о себе думать?.. В голову вдруг пришла какая-то нелепость, под стать вчерашним «соблазнам» от Черта — миллион евро, дом на Канарах и Анджелину Джоли?.. Васька б наверно не отказался. От Анджелины, в смысле. А на Канарах вулканы, шторма и цунами.

«Ну, первая красавица Голливуда, может, тебе и не нужна, но ты уверен, что больше тебе не нужен никто?..» — каким-то изощренно-издевательским тоном воспросил все тот же голос, и Сереге почудилось, что не обошлось тут без того самого товарища — с аккуратными рожками, уж больно тон был похож!.. Вот засел же в голове образ!..

Думать дальше стало неприятно, мысли о собственном одиночестве и упущенных возможностях тяжелы в любое время, а уж в Новый год и подавно. Хорошо хоть, он не один его встречать будет — семья все же лучше, чем пить в одиночку и есть оливье из кулинарии.

На почве целого дня, проведенного в обществе родной группы, задумался теперь именно о них — чего бы они пожелали?..

Первым почему-то в мысли пришел Пригов, видно, не позволяя бойцу нарушать субординацию. Про него ясно — мировую известность. Сложно сказать, в качестве кого, честолюбия в плане службы у генерала, пожалуй, не меньше, чем художественного. Рита с Борей?.. Наверно, полноценную семью. Батя… да, пожалуй, наверно, тоже. Да даже Кошаки наверняка захотели бы мирного совместного счастья, хотя это тоже утопия в их случае!.. От мыслей этих стало неуютно — пусть это то, что очевидно, но тем не менее это их, друзей и сослуживцев, личная жизнь и они сами с ней разберутся, нечего в нее лезть даже настолько гипотетически!.. Потому Серегины мысли вновь вернулись к его собственной персоне. Вот только из его предположений насчет других следовал весьма характерный вывод, и об этом стоило подумать. Про всех других ему показалось, что они все хотели бы… счастья. Даже про Пригова, в общем-то, затруднительно сказать, что тот выбрал бы, будь такая необходимость — признание его талантов или личное счастье. Почему же он про самого себя не осмеливается честно признать, чего хочет на самом деле?..

Ответ Серега примерно знал, и размышлять об этом было неприятно.

От мыслей, к счастью, отвлек позвонивший вдруг отец. Серегин взгляд метнулся ко времени на щитке приборов. Неужели они приехали уже?! А он тут до сих пор в пробке еле ползет!..

— Сереж, где у тебя лопата?

— Какая?.. — недоуменно уточнил Серега, почему-то представив, что отцу срочно понадобилось где-то что-то выкопать. Но тут же осенило. Снега же намело!.. — Ой, виноват, не подумал… Пап, она в сарае! Там… м-м-м, справа, за баком с щепой.

Отец в телефоне отчетливо крякнул, и Серега виновато поморщился. Давно надо было лопату в сени перенести, а он все забывал, снега-то не было. До сарая идти намного дальше. И по сугробам.

— Надо было походные сапоги брать, — проворчал отец. — Ладно, давай.

На заднем плане Серега услышал громкий крик мамы: «Аня, захвати из дома валенки!» Видно, сестра вызвалась первой пробраться к дому.

— Я скоро приеду, помогу!

— Давай.

Как раз наконец-то выехали на КАД, Серега прибавил газу — теперь надо поторопиться. Неприятные размышления отставил в сторону, дабы не портить ни себе, ни впоследствии родным настроения.

В магазине пробежал нужные отделы, похватал всякого, что годилось на стол, учитывая мамины традиционные блюда, и минут через двадцать уже ехал по деревне, предвкушая обилие салатов и закусок на столе. Есть-то хотелось ужасно, на базе пообедать не довелось!

В собственном дворе первым делом увидел высокую, худую фигуру отца, ловко орудующего снеговой лопатой. Для одной машины места было уже готово, и теперь отец расчищал двор вглубь, чтобы можно было поставить вторую. К дому тянулась хорошо утоптанная тропинка — видно, долго таскали из машины все привезенное (в желудке снова заурчало от одной мимолетной мысли о еде). Серега махнул рукой отцу и сразу отправился в сарай — вынес совковую лопату. Не для снега она, конечно, но помогать-то как-то надо.

Обменявшись парой фраз о том, что быстро доехали, они принялись за работу. И когда раскидали достаточно, чтобы встала машина, Серега понес обе лопаты обратно в сарай. Когда был уже почти у двери, в спину что-то слегка ударило. Оборачиваясь, уже догадался — снежок. А увидав младшую сестру на крыльце, отряхивающую руки, сам нагнулся за порцией снега. Аня тут же со смехом и визгом скрылась за дверью — осталась только голова.

— Сережа! Почему у тебя елки нет?! — вместо радости по поводу его приезда в голосе сестры звучало явное негодование. — И ладно елки, можно веток нарубить, но игрушек же тоже нет!

— А с чего они должны быть? — крикнул в ответ Серега, примериваясь, как бы попасть точнехонько в дверь рядом со смешно возмущенной физиономией.

— С того, что Новый год, нет?! — с сарказмом вопросила Аня. — Мы же не могли еще и елку с собой везти!.. А-а!

Он все же попал, а Аня, когда он размахнулся, исчезла за дверью, но тут же появилась вновь.

— Новый год не бывает без елки!

— И что?

— А ты как думаешь?!

Тут из глубины дома послышался мамин голос, она звала Аню, и та скрылась с глаз, захлопнув дверь. Серега озадаченно поглядел в закрытую дверь с белым следом от снежка, поставил лопаты на место и направился к отцу, тот как раз подвинул свою машину так, чтобы рядом поместилась Серегина, и теперь отдыхал.

— Пап, что это было?

— Это? — кивнул тот в сторону крыльца, вынимая из кармана пачку сигарет. — Аня, которая хочет Новый год.

— С елкой?

— Видимо, с елкой, — пожав плечами, усмехнулся отец.

— А чего она вообще не с друзьями? — вдруг дошло до Сереги. В планах же было, что Аня приедет к родителям первого. Как и Марина с мужем и дочкой.

— Ну, меня в женские тайны не посвящают, — отец щелкнул зажигалкой, отвернувшись от ветра, — не знаю.

В Сереге тут же обеспокоился старший брат:

— У нее случилось что-нибудь?

Вчера вроде была совершенно нормальной. И ни слова не сказала, что собирается Новый год встречать с родителями. Или планы поменялись только сегодня?..

— Не знаю, — настойчиво, но теперь со вздохом, повторил папа. — Ты же знаешь, она рассказывать не станет. Но если у молодой девчонки резко меняются планы на Новый год, понятно, что что-то разладилось с теми, с кем планы были связаны. — Отец выпустил струю дыма по привычке в сторону, и пожал плечами: — Звонят ей часто, может, кто и зовет куда-то, а она не хочет… Не знаю, что там.

Серега подумал, что потом, попозже, может, получится с сестрой поговорить. Но это потом. А сейчас?.. Надо поскорее убрать машину с дороги — мало ли, еще кто-то под Новый год решит приехать на свежий воздух, — и надо уже решать, ставить машину рядом с отцовской или…

Серега вытащил из кармана ключи.

— Ну, я поехал?

— Далеко? — отец, конечно же, понял.

Серега качнул головой в сторону трассы:

— Магазин там, в паре километров к городу.

— А-а, это там надувной Дед Мороз огромный у входа?

— Ага.

Тут до Сереги дошло, что багажник у него занят купленными продуктами, и попросил отца их забрать.

— Ты знаешь, у мамы тоже там, в библиотеке проблемы, — произнес вдруг отец, затушив окурок и принимая пакеты. — Начальство новое. Дурное какое-то.

Серега вздохнул: зная, как мама трепетно относится к своей работе, понятно, что дурное начальство успело изрядно попортить ей нервы.

— В общем, давай, езжай за елкой, надо наших девчонок порадовать. Я гирлянду ту, мамину любимую, взял на всякий случай. Еле нашел!.. — Гирлянда была старинной, доставшейся маме от бабушки, а той в свою очередь прислали то ли из ГДР, то ли из Чехословакии, для того времени гирлянда была очень необычной, и мама в своем детстве водила домой подружек — любоваться. Теперь она любила наряжать елку этой гирляндой и всегда с улыбкой вспоминала детство. — Они там есть, елки-то?

— Да, там отдел со всей мишурой новогодней, и какие-то елки я там видел. Пап, может, пойти настоящую срубить? — Серега посмотрел в сторону леса так, будто на глаз мог оценить перспективы поиска живой елочки.

— И сколько ты там по лесу бродить будешь, пока отыщешь? — подтвердил отец его сомнения. — Еще на ментов нарвешься, наверняка возле населенных пунктов стерегут! До Нового года — елки, после — пьяных.

Да уж, с елкой под мышкой ксивой от ментов не отмашешься, невесело подумал Серега.

— Ладно, поехал. Будет им елка.

* * *

По дороге еще размышлял, что стряслось у сестры, девчонка-то она компанейская и неконфликтная, чтобы с ней поссориться, надо постараться. Кто-то из друзей, с кем она собиралась Новый год встречать, так сильно накосячил? Или все же дело не в дружбе?.. Полгода назад у нее никого не было, но могло же что-то изменится… Правда, вчера варианта пойти в театр с парнем озвучено не было.

Мда, вздохнул Серега, пробираясь по утопающим под толстым белым покрывалом улочкам деревни, было бы проще, если б его сестры тесно общались и знали бы все друг о друге. Можно было бы у одной узнать о другой — пусть без выпытывания секретов, ему это не надо, но просто знать, серьезные проблемы свалились или обычные, о которых ему не надо беспокоится. Но сестры близки не были. Аня в редкие моменты откровенности признавалась Сереге, что ей проще с ним о чем-то поговорить и совет выслушать, чем обсуждать что-то личное с Мариной. Правда, и с ним — особенно, учитывая периодичность их встреч, — откровенна она была далеко не всегда. Но вот в конце лета случился у них как-то разговор. Видимо, попал он в какое-то особенное настроение, наверно, ей и самой хотелось поделиться. Рассказала, что был у нее поклонник, пытался ухаживать, в кино звал, цветы дарил, он ей и не нравился совсем, но она все не знала, как бы ему помягче это сообщить. А потом вдруг парень переключился на другую девчонку из ее подружек. Аня и не расстроена была, скорее, озадачена — как быстро тот переключился. Они тогда пообсуждали психологию отношений, разницу восприятия мужчин и женщин, и Серега тогда еще удивлялся, каким легким оказался разговор, несмотря на разницу полов и приличную разницу в возрасте — повзрослевшая сестренка оказалась интересным собеседником. Правда, «заплатить» за откровенность сестры тогда все же пришлось, удовлетворяя ее любопытство. Слово за слово, вытянула из него историю с предательством Ольги, Олега и помощью Веры. Тогда-то, в одиннадцатом, он своим всего не рассказывал, уж про Веру в подробности не вдавался, да и Анютка была еще мелкой, только-только школу закончила. А тут повзрослела, на удивление старшего брата!..

Ну так и что?.. Парня тогда у нее никакого не было. С поклонником тем что-то? С подружкой поругались из-за него все-таки?.. Гадать, конечно, можно еще долго, проще потом выяснить у нее самой. С этой мыслью Серега временно отставил возможные проблемы сестры и бросил взгляд на часы. Время-то уже — начало десятого, пока съездит, пока вернется, елку еще собирать, устанавливать… Надо поторопиться. Еще и снег снова пошел.

Шоссе оказалось непривычно свободным, все же три часа до Нового года дают о себе знать. Хорошо бы, в магазине это не сказалось в обратную сторону — пустыми полками и елками, разобранными страждущими новогоднего настроения покупателями! А ведь проезжал в городе мимо елочного базара, жаль, тогда не подумал — мама с Аней настоящей елке были бы, конечно, больше рады.

Мигающую аварийкой машину на обочине он увидел еще издалека, посочувствовал мужику, так некстати сломавшемуся под Новый год. Но по мере приближения стало ясно, что мужик — не мужик вовсе, а дама в ярко синем пальто. Судя по фигуре и резким движениям, с которыми она лупила ногой по колесу, можно было сделать два вывода: дама — скорее всего, молодая девушка, и проблема у нее в колесе, что, в общем-то, сравнительно легко решаемо, если у нее есть запаска. Серега переключил дальний свет на ближний, чтобы не слепить девушку — пустая дорога позволяла ехать с дальним, — и сбавил скорость, когда увидел поднятую руку.

Память шевельнулась в мозгах нехорошим предостережением… Однажды его так подловили. Давно, в ГРУ еще. Ехал себе домой, от базы отъехал всего ничего… Так же машина, аварийка, открытый капот, из которого валил то ли пар, то ли белесый дым. И девушка, с такой растерянностью и испугом смотрящая в этот самый капот, что Серега, кажется, нажал на тормоз раньше, чем осознал, что собирается ей помочь. Она с такой радостью кинулась к нему, когда он припарковался рядом и подошел, заверещала о том, что никто не останавливается и не хочет помочь!.. Серега только успел нагнуться, пытаясь рассмотреть, не подтекает ли масло, как ощутил странную боль в шее — и тут же отключился. В себя пришел в каком-то тесном, темном, грязном закутке, как потом предположил, гараже. Разумеется, он был связан и привязан к стулу, запястья тут же ощутили холодную сталь наручников, а в висках заломило — какую дрянь ему вкололи, непонятно, но голова просто раскалывалась. Двое горилл в масках и камуфляже неясной расцветки, обрадовавшись, когда он очухался, изгалялись, как могли. Били, угрожали, снова били… Вопросы задавали по конкретному делу, бывшему тогда в разработке, планировалась сложная операция, он и ехал-то тогда как раз после совещания с командованием. О том, что это проверка, зародились подозрения, когда от угроз лично ему перешли на намеки в отношении девушки, мамы и сестер. И если к Ольге он тогда мотался чуть ли не каждый день и это было нетрудно вычислить за пару дней, то информация о семье все же засекречена, а проследить за короткое время не могли — не навещал он родителей уже месяца три-четыре. К моменту, когда в проеме вдруг с лязгом открывшейся гаражной двери возник Акела, его непосредственный командир, с убийственным спокойствием, что исключало вероятность чудесного спасения и в правду похищенного бойца, Серега уверился в своих предположениях и только по возможности терпеливо сквозь боль и злость ждал, когда это все закончится. Правда, дать в морду тому, кто очень натурально угрожал матери и сестрам, безотчетно хотелось и после окончания — командир остудил.

Не сказать, чтоб он стал слишком мнителен с тех пор, но повторение той же ситуации — пустая дорога, машина, девушка — как-то нехорошо настораживало. Конечно, глупо предполагать, что командованию нужны такие проверки поздним вечером тридцать первого декабря, но кто же УСБ знает-то, спустят приказ и дело с концом… В праздник даже логичнее, он-то, Серега, тоже, предполагается, не ожидает подвоха… Красавцы сегодняшние пойманные тоже думали, что все спецслужбы в штабах столы накрывают и никто работать не станет!..

Машину он остановил на той же обочине, включил аварийку, вышел и огляделся. Радовало, что кругом поля, а не лес. Даже кустов особо нет, так, тоненькие прутики, за которыми не спрячешься. И фонари удачно горят, хоть не подкрадется никто из кромешной тьмы. Впрочем, девушке ничто не мешает так же, как тогда, сделать укол… Серега застегнул повыше молнию пальто, подняв воротник якобы от холода — впрочем, морозец-то действительно «кусается», — и пошел к ожидающей у своей машины девушке.

— Здравствуйте!.. Молодой человек, помогите, пожалуйста!.. Я уже просто не знаю, что делать!.. Новый год, нет никого!.. — она растерянно повела рукой в сторону пустой дороги.

— Колесо? — Он и так прекрасно видел спущенную шину, но хотелось дать девушке возможность продолжить разговор. Хотя бы чтобы окончательно для себя прояснить ситуацию.

— Да! Видите, кошмар какой? — В ее голосе натурально звенели нотки сдерживаемой истерики.

— Запаска-то у вас есть?

— Есть! — обрадовалась девушка. Правильно, раз спросил про запаску, значит, собирается помочь. Пока все выглядит вполне натурально. — Я на самом деле умею… — она отчего-то смутилась, и Серега заинтересованно вгляделся в ее лицо. — Я знаю, как менять надо, что делать, просто не могу сейчас…

— Таким хрупким девушкам вообще не пристало тяжелые и грязные колеса ворочать, — улыбнулся Серега.

Ее ответную улыбку с долей кокетства он разглядел даже при скудном освещении фонаря. Кстати, надо отдать ей должное, в сообразительности не откажешь — остановилась она именно под фонарем. Или это случайно получилось?..

Серега огляделся вокруг.

— У меня все есть! — поспешила заверить его девушка, сказочным образом предупреждая все его незаданные вопросы. — И домкрат, и ключи, даже коврик есть непромокаемый!

О, вот коврик — это отлично.

— Давайте ваш коврик, остальное я свое возьму, так проще.

Он сходил к своей машине, надел перчатки, взял все нужное, а когда вернулся, у спущенного колеса его уже ждал расстеленный коврик.

— Я могу вам чем-то помочь? — тут же спросила девушка.

— Как вас зовут? — вдруг неожиданно для самого себя спросил Серега.

Девушка слегка смутилась:

— Оксана…

Первым делом вспомнилась, конечно же, вчерашняя Оксана, по которой так страдал Вакула!..

— Оксана, у вас коробка автомат или ручная?

— Автомат. На «паркинг» я уже поставила!

Серега улыбнулся: она, кажется, и правда неплохо разбирается.

— Отлично, вы молодец, — похвалил он ее.

Совместными усилиями достали из багажника запаску — девушка и в этом оказалось предусмотрительной, все вещи уже убрала, покрывашку сдвинула, оставалось только вытащить само колесо. Насчет своих подозрений Серега уже успокоился, был бы он нужен, девушка или ее некий сообщник давно бы уже что-то предприняли. Из виду он ее не выпускал, но и не подозревал — так, из соображений приобретенной за годы службы подозрительности держал в уме вероятность нападения, и то, только потому, что ситуация слишком напоминала прошлую.

Пока откручивал болты, в голове звучало из вчерашней финальной песни: «Окса-а-ана… Окса-а-ана…» А девушка-то, кстати, ничего так, симпатичная… И ситуация вполне себе романтичная — Новый год, помощь на дороге, чем не повод?..

— Оксана, как вас угораздило-то?.. — спросил он для поддержания разговора, снимая колесо. — Время-то какое… За столом уже сидеть надо…

Тут же стало неудобно от собственной бестактности: в попытке прояснить ситуацию, затронул то, что может оказаться неприятным и болезненным. Мало ли, какие у нее обстоятельства!.. Даже хотел извиниться, но девушка только улыбнулась слегка, правда, с досадой:

— Я от папы еду, он в садоводстве живет, километров двадцать туда дальше, — она кивнула в сторону, откуда они ехали. Да, дальше там действительно есть садоводческий массив, не очень крупный, но пробки в выходные создает летом отменные. — Задержалась, хотела выехать пораньше, чтобы нормально доехать и не переживать из-за времени. Но дети задержали… — Серега слегка напрягся. — То есть… папины дети, он с новой семьей живет.

На языке крутился вопрос, едет ли она к маме, но после одной бестактной фразы не хотелось повторять другую.

— А… простите, я не спросила… А как вас зовут?

— Сергей, — Серега улыбнулся не столько из вежливости, сколько радуясь, что она все же спросила. То есть контакт худо-бедно налаживался.

— Сергей, а вы не знаете, здесь шампанское еще реально где-то купить?

— Да, там, — он указал рукой в измазанной перчатке в направлении магазина, — недалеко, километров пять. Вы к кому-то в гости едете?

— Да нет, домой. Просто точно знаю, что шампанского там нет.

Он как раз посадил запасное колесо и теперь выпрямился, передыхая, прежде чем закручивать. И решился:

— Никто из ваших домашних не купил его заранее?

— Просто, кроме меня, его покупать некому.

Прозвучало это двояко и весьма уклончиво — и Серега отступил. То ли она одна живет, то ли просто из семьи никто другой не озадачивается покупкой продуктов… Но пояснять она ничего не стала, и это говорило само за себя. В конце концов, не его это дело. Его — болты прикрутить.

— Сергей, спасибо вам!.. Вы… просто мой спаситель!

— Да какое там, делов-то на пятнадцать минут, — бросил Серега, крутя ручку домкрата. Внутренний голос, вроде не тот, не с повадками вчерашнего Черта, вдруг поинтересовался: «И что, ты даже не попытаешься? Так и отпустишь?..» «Спаси-и-итель», вдруг передразнил голос, и Серега его все же узнал. И почему-то даже обрадовался, как давнему другу. Вот только, что ответить, не знал.

— Но ведь Новый год!.. За эти пятнадцать минут мимо нас машин десять всего проехало, заметили? — Естественно, он заметил. — И до вас так же было, и никто не останавливался! Я уже хотела так ехать…

— Нет, так ехать все же не стоит! — Серега поднял спущенное колесо и понес его в багажник. Все время старался не измазать пальто, поэтому нес почти на вытянутых руках и немного запыхался. — Машина будет гораздо хуже слушаться… занесет, не справитесь с управлением… Кому это надо?.. А если б до диска спустило?

Он отдышался и взглянул на девушку. Стройная, темненькая, если не видеть лица, немного напоминает Кристину. Лицо совсем другое — мягкие черты, ямочки на щеках, отчего она, когда улыбается, становится намного привлекательнее, и темные глаза. И имя необычное — у него знакомых Оксан не было.

— Да я понимаю, — вздохнула она, укладывая сверху на колесо покрывашку. — Просто уже не знала, что делать. У всех свои дела, Новый год, не каждый станет возиться с чужой машиной… Вы… у вас тоже наверно свои дела? Я не слишком вас задержала?..

«Ну вот же, вот!.. Смелее будь!.. Сама заговорила!..»

— Нет, не сильно… — Серега сложил ключи в специальный ящик, в который успело намести снега, выпрямился и снова пристально взглянул на девушку. Она переминалась от холода с ноги на ногу, на плечах и темных волосах лежали снежинки, красиво сверкали в свете фонаря… Глаза сверкали тоже. И тоже красиво. — Оксана, я…

Он не договорил. Не успел. В ее кармане зазвонил телефон, она вытащила его озябшими руками, и Серега увидел, как ей трудно непослушными пальцами с ним управиться. Сейчас она поговорит, и он осторожно возьмет ее руку — согреть…

Что написано на экране, Серега не рассмотрел.

— Алло!.. Да, я скоро буду, в магазин тут только заеду!.. Ага!.. Да ты не представляешь! У меня колесо спустило!.. Стояла как дура на пустой дороге, нет же никого, все по домам сидят!.. Хорошо, мужчина один, — благодарный взгляд в сторону мужчины, — остановился, помог! Я сейчас в магазин тут заскочу и скоро буду!

Это «мужчина один остановился» неизмеримо отдалило их друг от друга, Серега это отлично почувствовал, хоть и не смог бы сформулировать, почему так решил. Может быть, было что-то такое в ее тоне. Кто там?.. Муж? Мама? Подруга?.. Кто бы ни был, а Сереге уже явно ничего не светило. Девушка одной рукой подхватила коврик, потрясла его, стряхивая снег и грязь, и сунула в багажник. Другой рукой все еще держала телефон у уха и молчала, видимо, слушала собеседника.

Серега поднял с земли домкрат. Оксана подошла, бросив в телефон: «Погоди, я сейчас!», отняла руку от уха и прижала телефон к мокрому пальто.

— Сергей, еще раз спасибо вам! Огромнейшее! С Новым годом вас! Пусть у вас все замечательно сложится в новом году!

Серега из вежливости улыбнулся:

— Спасибо. И вас с Новым годом! Удачи на дорогах!

— Спасибо!

Она сделала вполне недвусмысленное движение в сторону водительской дверцы, и он посторонился. Девушка уселась, снова что-то проговорила в телефон, завела мотор, помахала Сереге рукой — он отошел в сторону, освобождая ей путь, машина тронулась, вырулила на проезжую часть, и Серега остался в одиночестве. Не было никакого смысла стоять и смотреть на удаляющиеся красные огоньки, но он стоял, слегка ошеломленный. Как-то… быстро все разрешилось и закончилось.

Собственно, ничего такого и не начиналось, надо признать!.. Но…

«Ну а ты что молчишь? — пытаясь развлечься, поинтересовался Серега у внутреннего голоса. — Или это твоя работа?.. Надо было с тобой сначала договориться, да?» Он удивился, что снова подразумевает именно вчерашнего Черта, но так было даже забавнее. А после этого инцидента и очередной упущенной возможности хотелось как-то… развеселиться.

Внутренний голос подозрительно молчал. Расстроился наверно, решил Серега, подхватил ящик с ключами и понес его и домкрат к багажнику.

Только в остывшей машине вдруг осознал, что успел основательно замерзнуть, хоть и занят был, и двигался. Но мороз и давнее чувство голода проявили себя во всей красе, и к магазину Серега подъехал, мечтая о стаканчике горячего кофе в забегаловке по соседству. Глазами и пустым желудком, конечно, тут же захотелось и кусок вон того пирога с мясом, и вон тот пирожок то ли с яблоками, то ли с вишней, ценник сдвинут, но не беда, он слопал бы и тот, и тот с равным удовольствием! Но это будет весьма опрометчиво, учитывая накрытый дома стол!..

Кофе — отменный своей температурой, чего не скажешь о вкусе, — согревал изнутри и… будто бы заливал… обиду?.. Да нет, обиженным или обманутым Серега себя не ощущал, но было как-то неуютно и тоскливо от происшествия. И скажи девушка прямо, что дома ее муж ждет, такого чувства у него сейчас не было бы — не успел бы ничего нафантазировать. С чего он вообще этим фантазиям поддался?!.. Неужто соблазнов наслушался? Вот подсознание чудит… Новогодней сказки, видите ли, захотелось!..

Рациональные мысли о том, что подсознание устало от одиночества и чудит оно, потому что решило, что Новый год — подходящий повод, чтобы до вечно занятого хозяина достучаться, Серега от себя отогнал. Ну, что толку думать об этом?.. Не в первый раз. И не в последний. Так не стоит такими мыслями портить себе праздник, тем более, что в кои-то веки у него, кажется, было новогоднее настроение. Было, черт побери. И неплохо бы его вернуть!..

И вообще его дома семья ждет. С елкой!..

Серега поблагодарил продавщицу-официантку, произнес дежурное «с наступающим!», на что та устало, но улыбнулась, вышел и через несколько метров поднялся на крыльцо магазина. Раздвижные двери гостеприимно разъехались в стороны. Отдел с новогодними товарами был справа от входа — туда Серега и направился.

Он не первый раз оказывался тридцать первого числа в супер или гипермаркете и каждый раз удивлялся одной и той же картине — во что покупатели превращают полки магазинов к концу последнего дня года. Про взятый и потом за ненадобностью сунутый куда пришлось товар можно и не говорить, такое сплошь и рядом, но в местах, где лежит что-то ходовое, особенно популярное, творится обычно настоящий… свинарник. Раскиданные по полу мандарины, распотрошенные упаковки с изрядно увядшей зеленью, перевернутое «вверх дном» содержимое холодильников, обрывки мишуры, остатки еле уцелевших самых дешевых елочных игрушек — кажется, что по некоторым местам в магазине прошелся… смерч. Натуральный, естественно. Ну или тайфун — кому, что больше нравится.

Серега оглядел сетки с нетронутыми дорогущими шарами, корзины, в которых валялись пара помятых упаковок шаров попроще, и направился в конец, где, он помнил, точно стояла елка — он еще, проходя мимо, подумал, что на ней приделаны довольно симпатичные шишки, так, что и наряжать дополнительно нет надобности. Теперь же никакой елки не было. Неужели разобрали?.. Перед глазами мелькнуло расстроенное лицо сестры, и Серега огляделся — будто елки могли возникнуть как по волшебству в каком-то другом месте. Вместо них заметил парня в футболке с названием магазина. Он собирал с пола упавшие ленты мишуры, потому Серега его сразу и не заметил. На вопрос про елки парень странным образом замялся и почему-то покосился куда-то за спину Сереге.

— Вообще одна елка еще есть, лежит на складе…

— И в чем тут «но»? — спросил обреченно Серега, понимая по тону продавца, что не все так просто.

Парень вздохнул:

— Ее уже спрашивали перед вами… Ну и я вроде как уже пообещал… — он развел руками. — Разве что, подождите, если не придут… Сказали, что за продуктами сходят и вернутся.

— А кто спрашивал? — Серега подумал, что если спрашивал мужик, то можно попробовать договориться. Конечно, навряд ли одинокому мужику понадобилась елка, наверное, тоже для семьи, но можно попытаться перекупить, может, деньги ему окажутся интереснее довольной жены или тещи. Если женщина, тут уж ничего не поделаешь, придется уступить, женщина-то, уж конечно, будет покупать елку для ребенка.

— Девушка… — сказал продавец, и Сереге вдруг подумалось: а не Оксана ли это?.. Она же собиралась сюда за шампанским!.. Может, оказалось, что и елки у них дома нет, раз муж или кто там у нее есть не озаботился покупкой алкоголя?!

А если это она… Неужто судьба дает второй шанс? Ну, может, она с подругой говорила или мамой!..

— О, наконец-то!.. — парень снова выглянул Сереге за плечо. — Вот она идет!.. Ну, попробуйте договориться, но что-то я сомневаюсь… — На лице продавца промелькнула странная улыбка, и Серега обернулся.

Девушка — судя по росту, фигуре и одежде, это была вовсе не Оксана — медленно катила перед собой небольшую магазинную тележку, на ходу что-то в ней то ли поправляя, то ли рассматривая. Проверяет, все ли купила, что планировала, подумал Серега и мимолетно удивился: время-то уже полдесятого, для готовки-то уже всего-ничего осталось!.. На голове у нее была санта-клаусовская красная шапка, и Серега подумал, что парень-продавец наверно имел в виду именно это — если девушка так одета, у нее есть конкретные новогодние планы, своя компания и, если ей нужна елка, очень маловероятно, что она согласится обойтись без нее. Но попробовать-то стоит!..

Девушка подошла уже довольно близко, Серега уже приготовился как можно радушнее улыбнуться, начать с поздравления с наступающим… Она наконец выпрямилась, оторвав взгляд от содержимого своей тележки, подняла голову, и у Сереги под ногами качнулась земля. Фигурально, «метафизически», как выразился вчера Черт, но схватиться за что-нибудь, чтобы ощутить надежную опору, Сереге захотелось вполне реально. В двух метрах от него стояла, ошеломленно хлопая ресницами, Вера.

* * *

Дыхание перехватило так, будто дали под дых. Резко и почти больно. «Так не бывает», — было первой мыслью. Второй — что посреди бела дня, где-нибудь на Невском, в разгар жаркого июля такая встреча не была бы столь нереальной. То есть вообще не была бы нереальной. Но тридцать первого декабря, за два с половиной часа до Нового года, в магазине на трассе в области…

— Ты?.. — пробормотали они, кажется, вдвоем и почти одновременно.

— Что ты здесь делаешь?.. — спросил он то, что почему-то больше всего волновало в этот момент. Если он прямо сейчас не услышит правдоподобного объяснения, в пору начать думать, что он спит или у него галлюцинации.

— Я… тут… с друзьями. То есть друзья в деревне, а я приехала за продуктами, потому что выяснилось, что на всех не хватит.

Ее голос, ее интонации, ее глаза, то, как она независимо пожала плечами в самом начале объяснения — мол, «как ты не понимаешь, это же очевидно», была у нее такая привычка… От свалившегося потока воспоминаний, всколыхнутых в памяти звуком ее голоса и видом, Серега слегка обалдел и не сразу вник в саму суть ее речей. Потом вспомнил о своих предположениях насчет санта-клаусовской шапочки и дружеской компании и мельком глянул в тележку — три бутылки шампанского, пакет мандаринов, пара палок копченой колбасы, сыр, что-то еще в заводских упаковках и елочные игрушки. Ох, елка же!..

Про елку вспомнил и продавец, удивленно рассматривавший их обоих:

— Так мне на склад-то идти?.. Елку будете брать?

— Да! — кивнула ему, улыбнувшись, Вера, и парень ушел. У Сереги внутри что-то тоскливо заныло от этой улыбки — узнал ее…

— Сережа… а ты как здесь?..

— Я тоже в деревне. У меня родители и сестра приехали… Новый год отмечать…

Как будто непонятно, что отмечать Новый год, а не День Победы!.. Надо как-то уже себя в руки взять и бред не нести!..

— А-а… — Впрочем, Вера выглядела не менее растерянной и не знающей, что сказать. И эти ее смятение и взволнованность, — а он прекрасно видел, что она взволнована! — несказанно радовали!..

— А… ты тоже за елкой?

— Да, мои неожиданно приехали. Собирались у родителей отмечать, но у них в доме электричество отключили, и решили приехать сюда. В деревню то есть. Ну, а елки нет… а сестре очень хочется праздника.

Говорить было сложно. Потому что когда-то, в прошлой жизни, это уже было — он рассказывал что-то о семье, а она очень внимательно и с живым интересом слушала. Тогда все было просто и понятно, они были влюблены, и казалось само собой разумеющимся, что им интересно все, что касается друг друга. Какое же сейчас Вере может быть дело до его семьи и желания Ани непременно встречать Новый год с елкой?..

— В целом доме отключили электричество?! — поразилась Вера. — Бедные люди!

— Это да…

В голове вихрем летела тысяча вопросов: как она теперь живет? вышла замуж? если нет, есть ли у нее кто-то? как она относится сейчас к нему и…

Вдруг осенило: он так растерян, потому что хочет, чтобы эта встреча не закончилась прямо сейчас, когда они разъедутся из магазина, пусть и в одном направлении, в деревню, но каждый — обратно в свою жизнь! От этой мысли стало очень тоскливо, но чуть спокойнее и проще дышать. Конечно, неплохо бы разузнать аккуратно, как у Веры с личным… Пять лет прошло, давно могла замуж выйти. Итак, задача поставлена. Теперь бы еще определить ее условия…

Но подумать над этим он не успел — явился продавец с длинной и узкой коробкой. Серега только вздохнул: понятно, что елка достанется Вере, он даже спрашивать не станет, но ему-то что теперь делать?.. Где Анютке ее вожделенную елку искать?.. Продавец не стал класть коробку плашмя и перевернул ее вертикально. Точнее, начал переворачивать — из коробки послышались весьма странные звуки. Такие, будто там не плотно уложенные составные елочные части, а свободно болтающиеся парочка веток.

Они все втроем недоуменно переглянулись. Парень озадаченно уставился на коробку:

— А я еще подумал, больно легкая какая-то!.. Давайте мы ее лучше вскроем, что-то мне это не нравится.

— Давайте, — мрачно кивнул Серега, уже оценивший масштаб проблемы. Ясное дело, что с внутренностями коробки что-то не то. То есть перед ним сейчас, вполне вероятно, встанет вопрос поиска уже двух елок… Впрочем, когда не знаешь, где одну найти, одна или две — уже не так принципиально.

— Там что-то очень подозрительно прогрохотало… — проговорила Вера, с осторожностью косясь на коробку, которую продавец теперь все же опустил.

Сейчас ее внимание было занято происходящим, и Серега мог рассмотреть ее подольше, чем когда бросал взгляды той длительности, что не показалась бы неприличной. Красная шапка, отороченная широкой полосой белого меха, никак не гармонировала по цвету с короткой рыжеватой шубой, но в целом Вера смотрелась очень мило и по-новогоднему празднично. Под расстегнутой шубкой какая-то темная кофточка, на ногах узкие черные брюки и зимние ботинки с рыжеватым же, в тон шубе, как догадался Серега, мехом. Стильно, но практично, учитывая деревню. И не баснословно дорого. То есть можно было хотя бы сделать вывод о том, что у нее нет богатого «папика». Впрочем, это не про Веру — и она сама от тоски бы сбежала из «золотой клетки», и им, богатым и вечно занятым, нужны не такие девушки.

Скотч на коробке оказался в некоторых местах заклеен заново поверх надрезанного, что только усиливало подозрения. Насчет парочки веток в итоге Серега оказался прав — плюс поломанное основание и ободранный ствол. Больше всего удивили три шишки — судя по картинке, эта елка должна была быть без них. Похоже, это даже не бракованная елка, а просто свалка сломавшихся частей.

— Мда… — только и произнес продавец и озадаченно почесал затылок. — Я-то не в этом отделе так-то работаю… Даже не знаю, что сказать на это… Самое поразительное, что в базе она есть, я же проверил, перед тем, как искать! Извините, что так вышло.

— Что уж теперь… — вздохнула Вера, но Серега успел заметить в ее глазах огонек неодобрения. В другой день и другое время она, наверняка, пошла бы жаловаться.

От этой мысли тоже стало не по себе. Оттого, что он, оказывается, помнит. Все. Все, с ней связанное. Ее характер, ее привычки, взгляды на жизнь, интересы… Сколько с ним всего произошло за прошедшие годы, но сейчас ему кажется, что все это было рядом буквально только что!

— Ничего, — поспешил он Веру успокоить, — мы что-нибудь придумаем. На крайний случай, веток нарубим, их тоже украсить можно.

Вера поглядела на упаковки игрушек в своей тележке.

— Может, тебе тогда тоже что-то взять? Какие-нибудь шарики небольшие и мишуру?.. Давай я подберу! — и отправилась к полке с игрушками.

— Я вам больше не нужен? — спросил продавец, о котором Серега успел позабыть.

— Не знаете, где еще елки могут продаваться?

Парень помотал головой и пожал плечами:

— Если только в городе…

Серега кивнул, понятно, что в городе, но не пилить же тридцать километров туда и столько же обратно ради елки! На этом вопрос был исчерпан, и он направился было к Вере, но продавец вдруг его остановил. И рассказал, что у его соседа на даче рядом с участком проходит зеленая зона и на ней растут молоденькие елочки. Что у соседа плохо с деньгами, потому что живет на одну пенсию, в прошлом году похоронил сына и никаких других источников дохода или родственников у него нет. И что если им очень нужна елка или елки, то можно попробовать — навряд ли Прохор Семеныч откажется от денег. Пока продавец рассказывал, Серега заметил, что Вера отвлеклась от игрушек и внимательно слушает их разговор, затем и вовсе подошла ближе. Расспросив парня про то, как соседа найти — дача оказалась совсем рядом, в садоводстве Лесное, это в паре километров всего, — Серега протянул тому руку в качестве благодарности. Парень ее пожал, еще раз извинился за недоразумение с елкой и куда-то ушел, унося с собой коробку.

— Мы поедем?

Это «мы» резануло слух: еще пятнадцать минут назад не было никакого «мы». Не было и не могло быть. Осталось в той памятной осени одиннадцатого года. Серега глянул на Веру. Кажется, она совсем не против полуночных поисков елки в незнакомом садоводстве у незнакомого деда. Нет, ее любовь ко всякого рода авантюрам он отлично помнит, ничего удивительного в этом нет. Но… разве ее никто там не ждет среди друзей?.. И как бы это половчее выяснить?..

Серега достал телефон — полдесятого. Доехать, найти, договориться с дедом, срубить, обратно… Еще неизвестно, что там с дорогами…

— Мы вернемся в деревню в начале двенадцатого. Неизвестно, как там в Лесном связь ловит. Тебя никто не потеряет?

— Нет, там все заняты своими делами, — безразлично пожала плечами Вера. — Парни еще в бане наверняка торчат, так и Новый год встретят в компании веников и пива, а девчонки готовкой заняты.

Исчерпывающий ответ. Главное — информативный. Что за парни, что за девушки… Просто друзья?.. Или, к примеру, три семейные пары?.. Если он спросит напрямую, — а как бы завуалированно он не спросил бы, это все равно получится напрямую! — будет очевидно, из каких соображений он спрашивает. А затрагивать эти самые соображения пока не стоит.

— Ну, поехали. — Серега глянул на игрушки в ее руках. — Может, за ними потом зайдем? Вдруг с елками не получится?

— А если их кто-нибудь купит? Зачем нужна будет елка, которую нечем украсить?

Серега про себя улыбнулся. Первый шок прошел, Вера освоилась и начала разговаривать и спорить с присущими ей интонациями, вызывая в памяти давно забытые моменты. Ему не осталось ничего другого, как кивнуть, и она положила упаковки в тележку.

— Надо наверно этому деду что-то купить?.. — обернулась к нему. — Не с пустыми же руками ехать в Новый год!

— Надо, — согласился Серега. — Можно водки… Хотя, вполне возможно, он сам самогон гонит. Но ладно, хорошая водка никогда не помешает.

— Может, еще из еды что-то? Такое, что он себе не позволит, если с деньгами туго.

— Ну, пойдем посмотрим. Только побыстрее.

По отделам они прошлись действительно быстро, и, может быть, поэтому это не было похоже на семейный поход в магазин — хотя некоторые ассоциации у Сереги мелькали. То ли обрывки конкретных воспоминаний, то ли давно забытых мечтаний о семье. Расплатились на кассе, вышли с тремя пакетами — Верины продукты, гостинцы для деда и игрушки с мишурой, которые она отобрала Сереге. На небольшой парковке у магазина Серега огляделся, но знакомой красной бэхи не нашел. Пять лет, в принципе, достаточный срок, чтобы поменять машину, но, опять же, надо иметь неплохой доход. Вера хорошо зарабатывает? Или ездит на машине мужа?..

На чьей машине они поедут, разговора не было, но Вера, взяв у Сереги пакет со своими продуктами, пояснила, что машина стоит за углом — поставить некуда было, когда приехала. Серега подождал ее у своей машины, усадил, когда вернулась, раскрыв перед ней дверцу, и, когда поехал к выезду с парковки, глянул за угол: несмотря на продолжающий падать снег, заметил очертания авто приглушенного в темноте красного цвета и памятный номер 009. Значит, не меняла — Серега мысленно поставил маленький плюсик в графе «за». Маленький — потому что это еще ничего не значит, у мужа может быть своя машина, и это вполне логично по нынешним временам, учитывая Верину профессию и, вероятно, многочисленные разъезды.

— Ты, — решил все же начать разговор Серега, выезжая на трассу, — работаешь все там же?

— Нет… — ответила Вера и замолчала. Он уже было решил, что она не хочет и не считает нужным вдаваться в подробности своей жизни, но спустя полминуты она все же заговорила. — Три года работала там же, но поняла, что никакого роста мне там не светит. У Владимира Александровича, — это прозвучало таким тоном, будто прошедших пяти лет не было вовсе, — в редакторах лучшие друзья, и ждать, когда кто-то из них уйдет… Так всю жизнь прождать можно. — Про Владимира Александровича Серега понял сразу, потому что, спрашивая про «там же», тут же вспомнил редактора канала, куда устроилась работать Вера. Точнее, куда ее пригласили после проведенной совместно с каналом операции по разоблачению и задержанию Белова. Подумал спросить, как тот поживает, все-таки Серега был ему во многом обязан своей свободой, первой свободой, если можно так выразиться, но прерывать Веру не хотелось. — Потом в нескольких разных местах работала, но так, ничего серьезного. А сейчас я свободный журналист. Сотрудничаю с несколькими изданиями и одной программой на канале «Петербург». — Серега в телевизионных делах был не силен, но разница между ТВ-24 и «Петербургом» очевидна: первый региональный, второй федеральный. Другие возможности, другие связи, другие деньги.

— Понятно. — Хотел спросить о направленности ее профессиональных интересов, наверняка же, какая-то тема более близка, да и как журналист разбираться глубоко она должна в одной-двух темах, а не шпарить по верхам обо всем подряд, если он хоть что-то понимает в этой профессии, но задать вопрос ему не дал звонок собственного телефона. Вынимая его из кармана, Серега кинул взгляд на часы под спидометром. Конечно, уже без пяти десять, немудрено, что его потеряли!..

Быстро успокоив сестру и заверив ее, что с ним все в порядке, он не заблудился в лесу и относительно скоро приедет и уж точно-точно успеет приехать до ноля часов, Серега закончил разговор, опасаясь пропустить нужный поворот. И точно — буквально сразу за очередным изгибом извилистого в этом месте шоссе возникла синяя табличка: «Лесное 2 км» и стрелочка вправо. Серега сбавил скорость, свернул, и машина покатилась по нечищеной, но неплохо укатанной дороге. Учитывая снег и мороз, пришлось покрепче взяться за руль.

Вера молчала. Серега ждал встречных вопросов, но она их почему-то не спешила задать. Впрочем, ехать им всего два километра, может, не хочет начинать разговор, который неминуемо будет прерван. Или все же ей просто неинтересно?..

Лес по обе стороны дороги стоял чуть в стороне, вдоль обочин шла полоса кустарника. И деревья, и кусты, присыпанные снегом, создавали впечатление немного сказочного пейзажа — красиво и загадочно, когда не знаешь, что там, за поворотом. А они и не знают…

— Сережа, стой! — крикнула Вера, оборачиваясь куда-то назад.

Он, учитывая неважное сцепление с дорогой, плавно нажал на тормоз, не позволяя машине уйти в занос. Мысли промчались вихрем: сбитый человек на обочине, сбитое животное, потерявшийся ребенок… Когда машина остановилась, он молча взглянул на Веру, требуя объяснений.

— Там… елочка!.. — она смотрела чуть виновато, видимо, уже поняла, что он успел подумать черт знает что, а резко тормозить было непросто.

Кстати, о черте. Что-то давно не слышно.

— И… что?..

— Она хорошенькая, маленькая… Может, ее возьмем?.. А, — только тут, видимо, до нее дошло, — у нас есть, чем рубить?..

«У нас». У нас, черт побери все на свете! Как будто они женаты пять лет, ей-богу!.. От этих мыслей внутренний запал по поводу резких выкриков почти затух, во всяком случае, говорить что-либо уже не хотелось.

— Есть. — Перед выездом, когда отец понес в дом пакеты с продуктами, Серега все же прихватил на всякий случай топор из сарая.

Сдавать назад он на такой дороге не решился, в два приема развернулся, благо, дорога была абсолютно пуста, и поехал обратно. Елочка оказалась в меру подходящей, в меру небольшой, раскидистой, но довольно аккуратной. Конечно, с магазинными искусственными не сравнить, уж больно тощая, но на то она и настоящая. Вот только идти до нее… не в меру много! И ладно бы только снег, но ведь здесь вдоль дороги вполне может идти канава. А учитывая, сколько дней и с какими температурами длится нормальная зима, навряд ли вода успела промерзнуть в достаточной степени, чтобы выдержать девяноста килограмм. Даже Верины пятьдесят с копейками. А прощупать что там под снегом и нечем. До любой более-менее приемлемой ветки тут можно добраться только одним путем.

Серега вернулся в машину, объяснил Вере трудности насчет канавы, и решили, что будут иметь эту елку в виду на случай, если с Прохором Семенычем не сладится. В принципе, подумал Серега, снова разворачиваясь, если уж рубить елку в лесу, то можно и заезд в лес поискать. Вот только времени на это не особо много есть в их распоряжении.

Когда уже подъезжали к въезду в садоводство — небольшая будка, вывеска какого-то охранного предприятия и поднятый шлагбаум, — Верин телефон звякнул звуковым сигналом, видимо, оповещая о пришедшем сообщении. Серега отметил, как Вера достала телефон, прочитала, но ничего не стала писать в ответ. Спам?.. Или при нем не хочет?..

— Даже как-то неудобно так свалиться как снег на голову к чужому человеку… — заговорила она, пока Серега медленно пробирался вперед, высматривая правые повороты. — Он одинокий… А тут вдруг какое-то внимание, продукты, вон, везем… Но все равно же уедем… Оставим все в том же одиночестве… Неправильно это.

— Зато у него появятся лишние продукты и лишние деньги, то есть то, что лишним для него точно не будет. Это в любом случае лучше, чем ничего.

— Согласна. Но… грустно.

Этому Серега не возражал, да и с ходом ее мыслей был в целом согласен. Но сочувствие к пока еще даже незнакомому человеку — не повод лишать своих родных и друзей своего общества. Хотя в другой ситуации, если бы их обоих не ждали сейчас в другом месте, а дед им неимоверно понравился бы, то такой спонтанный Новый год точно превратился бы в целое приключение.

Будет забавно, подумалось Сереге, если они тут на пару деда заранее жалеют, а он их сейчас поганой метлой погонит и даже слушать не станет!.. Или в стельку пьяный давно валяется — тоже вариант.

Третий поворот направо они нашли без труда, правда, таблички с названием конкретного СНТ на нем не было. Но, проехав дальше, увидели невысокий столбик с надписью «Рассвет, 3-4 линия». Именно садоводство «Рассвет» им и было нужно. Осталось найти десятую линию. И обнаружить, что она нечищена, невесело подумал Серега. Бросать машину посреди пустой дороги не хотелось. Правда, откапывать ее, когда она увязнет в снегу, не хотелось еще больше.

Фонари на линиях горели на очень приличном удалении друг от друга, так что с главной дороги рассмотреть можно было только то, что происходит под первым, ближайшем фонарем. Вроде там было почищено.

— Следующая наша, — произнесла Вера, когда они проехали табличку с седьмой и восьмой линиями.

— Нет, — возразил Серега. — Если у деда десятая линия, то прилегающая к его участку дорога будет через одну. Линии — это не дороги, а линии самих участков.

— Да?.. Странно как.

Наконец они свернули, и Серега порадовался ровной дороге. У первого же участка остановился, чтобы попробовать отыскать указатель номера. Кругом было все темное, фонарь далеко, света фар не хватало, чтобы осветить дом — на воротах никаких табличек или надписей не было. Откуда-то далеко доносились звуки громкой музыки, но света ни в одном из домов поблизости видно не было. Все-таки здесь не деревня, а садоводство, люди приезжают в основном на лето.

Надо в машине фонарь держать, подумал Серега, трогаясь с места.

— Тут так темно везде, не верится, что кто-то и зимой живет. — Теперь стало темнее, чем на освещенной трассе, и в темноте салона ее голос звучал… странно. Как будто ее и нет вовсе рядом, а ему лишь очень захотелось представить, что есть. Иногда в тюрьме так представлял.

— …Слышишь, музыка где-то играет?.. И крики вроде детские. Так что как минимум в двух домах здесь точно есть люди. А еще семья продавца где-то здесь должна быть. Ну, может, это у них и музыка.

Наконец, на одном из заборов они увидели цифру пять. Все правильно, по счету это и есть пятый участок. Значит, они на верном пути. А пилить им аж до тринадцатого.

— Ого, далековато! — покачала головой Вера, она тоже внимательно всматривалась в дорогу, понимала, что увязнуть здесь очень было бы неприятно и несвоевременно.

Продавец в качестве ориентира упомянул большой двухэтажный дом, по-новогоднему украшенный, сказал, что дом этот будет как раз напротив Прохора Семеныча. Серега начал предполагать, что музыка, по мере их продвижения становившаяся все громче, окажется в этом доме. Раз большой и украшен, значит, там многочисленная семья.

Он не ошибся. Когда проезжали еще одиннадцатый участок, стало видно много света и разноцветных огней впереди слева от дороги. Когда подъехали ближе, невольно засмотрелись. Не ожидали, что увидят сказочный дворец!.. Дом утопал в гирляндах, всевозможных развешенных тут и там лампочках, светящихся шарах, по участку были расставлены сверкающие фигуры — олени и белые медведи. Если бы в качестве музыкального сопровождения играла песня «Jingle Bells», было бы полное ощущение картинки католического Рождества. Но на всю округу звучала вполне себе русская, родная «Кабы не было зимы». Отчего ощущение чего-то волшебного, пожалуй, даже усиливалось!..

Серега поглядел в восхищенные глаза Веры, в которых отражалось сейчас все это обилие света, и кивнул в сторону ее окна. Она обернулась. Из-за такого освещения небольшой домик напротив виден был получше, чем его собратья-соседи по линии. В окошке, по-деревенски окаймленным белыми резными наличниками, горел свет.

— Пошли? — спросил Серега.

— Угу, — кивнула Вера и решительно выбралась из машины.

Но как только они достали пакет с презентами деду, со стороны его участка неожиданно послышались детские голоса.

— Деда Прохор, пойдем уже сейчас! Уже совсем мало времени осталось!

Голоса хозяина слышно не было, а детский, мальчишеский, через какое-то время, — видно, дед что-то ответил, — снова начал упрашивать:

— Мама сказала, вас сейчас привести! Сказала, что надо собраться заранее, чтобы не бегать перед самым Новым годом!

Наконец, на крыльце показались двое ребят в ярких курточках. Темную фигуру деда рассмотреть было сложно.

— Что я, маленький, сам не дойду? — полунасмешливо, полураздраженно, но по-доброму поинтересовалась фигура. Басовитым, низким голосом, таким, от которого воображение тут же нарисовало темную сутану, окладистую густую бороду и тяжелый крест на широкой шее. Нет, описанный продавцом дед попом точно быть не может, подумал Серега, и поискал любое другое сравнение. В голову почему-то пришел Дед Мороз. Неожиданно так.

— Так уже почти Новый го-о-од!..

Маленькие фигурки в курточках спустились по ступенькам, и видно было, что дед куда-то идти с детьми не торопится. Тем не менее, это не значило, что вовсе не уйдет, поэтому Серега молча кивнул заинтересованно рассматривающей странную компанию Вере — пойдем, мол.

— Прохор Семенович! — крикнул Серега еще с мостика, от которого к дому вела прочищенная от снега дорожка. — Можно к вам?

И дед, и ребята тут же замолчали и втроем уставились в их сторону. Объяснять про елку криком и на ходу Серега не стал, поэтому подходили они молча. Только продолжала грохотать музыка с соседнего участка — теперь сонную округу будили звуки колокольчика в песенке из «Чародеев» про «три белых коня». Фильм Серега не особо жаловал за то, что тот почему-то считается экранизацией повести Стругацких «Понедельник начинается в субботу», хотя от сюжета повести в фильме нет практически ничего, но песенку эту любил за зимнее раздолье, веселье и русскую природу. Подойдя ближе, всю компанию рассмотрел получше: дед оказался вдвое меньше, чем представилось, но вполне еще крепким, подтянутым, сухопарым и уверенным в движениях, с худым, слегка вытянутым, морщинистым лицом, вовсе без бороды, в расстегнутой телогрейке, из-под которой торчал неуместный для деревни белый свитер — видно, к празднику уже принарядился. Два пацана лет по девять-десять, похожие друг на друга, заинтересованно таращились на них с Верой.

— Добрый вечер! — поздоровался Серега, но не успел и начать заготовленное объяснение, как из-за его плеча выступила вперед Вера.

— С Наступающим! Пусть новый год много сладкого принесет!

Дети тут же заулыбались — вид Веры в новогодней шапочке и очень правильное, с их точки зрения, пожелание тут же расположили их к себе. Они почти хором ответили: «Спасибо!» и посмотрели на Прохора Семеновича — тот пока молчал, и от них не укрылось, видимо, что это странно. Серега понял, что надо как можно быстрее объяснить ситуацию, пока дед не надумал ничего плохого, мало ли, что за незнакомые люди к нему явились и с какими намерениями!

— Прохор Семенович, мы… — мысль вдруг мелькнула мгновенно, он запнулся лишь на краткий миг, потому что все же успел подумать, как отреагирует Вера, но решил, что она не растеряется, — …с женой к вам от соседа вашего приехали, который в магазине на шоссе работает.

«Жена» тут же его перебила и заговорила сама, не дав ему продолжить:

— Дело в том, что нам очень нужна елка, а в магазине они закончились! И ваш сосед предложил съездить к вам, сказал, что у вас на зеленой зоне есть маленькие елочки и что, может быть, вы согласитесь продать нам одну!

— Елка?.. На зеленой зоне?.. — дед озадаченно почесал затылок под шапкой, отчего она налезла на глаза, поправил ее и, кажется, внимательнее вгляделся в своих непрошеных гостей и потенциальных покупателей. — Ну, есть у меня елка, даже три… Все как на подбор, росли б не на задворках, с ребятней, вон, снарядили бы…

— Да, у деда Прохора красивые елочки растут! — подтвердил один из мальчишек.

— Я, правда, николи елок-то не продавал… — проговорил дед, спускаясь по ступенькам — осторожно, по одной, видимо, спина болела или ноги.

С соседнего участка вдруг раздался женский зов: «Витя, Коля!.. Куда вы пропали?» Музыку женщина выключила.

— Ма-а-ам, мы ту-у-ут! — заорал что есть мочи тот же мальчишка. — Тут к деду Про-о-охору за е-е-елкой прие-е-ехали!

— Вот что, сорванцы, бегите пока до матушки, — дед, неожиданно ласково приобняв ребят, подтолкнул их вперед по дорожке. — Скажите ей спасибо от меня, я приду вскоре.

— А вы елку пойдете рубить? — спросил второй. — А можно мы останемся посмотрим?

— Слыхали, мама звала? Не надо матушку беспокоить! Ну-ка, бегите! Я вам все расскажу потом!..

Пацаны побежали, но один, тот, что более разговорчивый, на полпути остановился и вернулся.

— Деда Прохор, а вы скажете маме, что нам можно подольше посидеть сегодня?.. Мы же большие уже! А родители нас хотят спать отправить сразу после двенадцати!..

— Родители так считают, значит, так надо, Витя, — похлопал Прохор Петрович парня за плечо. — Родителей вообще слушаться надо, а ваших и подавно, они у вас золотые!

— Ну, де-е-еда Про-о-охо-о-ор…

Тот вздохнул: «Посмотрим!», и обнадеженный и окрыленный обещанием пацан убежал догонять брата. Серега перехватил смеющийся взгляд Веры и улыбнулся в ответ — подумали наверно об одном.

Прохор Семеныч повернулся к Сереге и Вере, поглядел в их лица, освещенные все тем же светом с соседнего участка, затем критически осмотрел их обувь. Серега про себя вздохнул: да, в ботинках только по сугробам и гулять…

— Ну, Снегурку мы тут оставим, — дед повернулся снова к крыльцу и, держась за перила, поднялся. — А вы, молодой человек, погодьте, сейчас обувку вам подберем. — Серега тоже поднялся, чуть пригнувшись над низкой крышей крылечка. — Звать-величать-то вас как?

— Сергей.

— А меня Вера, — пискнула снизу «Снегурка», зябко обхватив себя руками. Ну, да, после тепла машины на улице морозец пробирает даже сквозь теплую одежду… — Ой, Прохор Семенович, возьмите, это мы вам привезли! — И Вера, шагнув ближе, протянула снизу пакет.

— Мне?.. Зачем?.. — растерялся дед, но пакет принял и заглянул в него.

Серега поспешил добавить:

— Это так, к Новому году, не могли же мы с пустыми руками приехать! А за елку я заплачу.

Это, видимо, деда успокоило, потому что тот явно успел подумать, что содержимое пакета и есть плата за елку. Но теперь он растерянно переваливал пакет то одной рукой, то другой, стараясь рассмотреть, что там такое.

— Спасибо вам, ребята. Только… неправильно это… к столу бы вас пригласить, да я сам вот…

Серега с Верой не дали ему договорить, вдвоем возразили, что им некогда, что дома ждут, что еще елку везти и украшать ее. Дед покивал, поблагодарил за упаковку пирожных, сказал, что будет ему, с чем в гости пойти, извинился, что не приглашает в дом, собрался унести пакет, но в дверях обернулся. Еще раз на них поглядел, будто оценивая, похожи ли они на дураков, кому за полтора часа до Нового года понадобилась позарез елка и они поехали за ней неизвестно куда, и все же скрылся за дверью. Видимо, решил, что похожи. Серега спустился к Вере.

— Ты почему сказала, что нужна одна елка?! Как мы теперь вторую просить будем?

— Во-первых, я передумала, мои придурошные друзья обойдутся и так, а во-вторых, как бы ты объяснял, что мужу и жене нужны две елки?! Каждому личная?

Серега оторопело на нее уставился, потому что вдруг понял, что она права, а он… не подумал. И потому что тяжко заныло где-то в центре груди от ее такого знакомого взгляда с веселыми чертенятами в глазах. Конечно, обычно было наоборот, он прав, он умнее, он больше знает, а она вот так веселилась, когда в чем-то одерживала верх. Хлопнула дверь, и Серега обернулся.

— Ну-ка, Сергей, сымай свои боты, на тебе нормальную обувку, — в руках дед держал валенки.

— О! — обрадовался Серега. — Спасибо!

Дед такой реакции явно не ожидал, наверно, думал, что приехали городские, к деревенской жизни непривычные, носы воротить будут. Вновь поднявшись на крыльцо, Серега вылез из своих ботинок и с радостью сунул ноги в оказавшиеся теплыми валенки. Видно, у печки стояли.

— Спасибо! — еще раз поблагодарил он деда, и тот, качнув головой, улыбнулся. Одобрительно, как показалось.

На его плече висел свернутый плед и он протянул его Вере с присказкой, чтоб согрелась, пока из Снегурки в снежную бабу не превратилась. И снова скрылся за дверью, не забыв плотно ее прикрыть — видно, не хотел выстужать дом. Но, кажется, его ждут соседи в гости?.. Вышел дед быстро, вынес топор. Но как только он с трудом спустился по ступенькам, позади Веры, на дорожке появился молодой мужчина. Сочетание накинутого на плечи потрепанного ватника и дорогого свитера с новогодними оленями выглядело забавно. Не иначе — сосед, отец мальчишек.

— Прохор Семеныч, у вас все в порядке?

А-а, подумал Серега с одобрением, проверять пришел. Конечно, машина незнакомая, дед одинокий, дети про какую-то елку ерунду рассказывают…

— Да чего же со мной станется, Максимушка?.. — пробасил дед с некоторым весельем в голосе. — Вот ребята за елкой приехали! Ишь, чего удумали, елку у меня скупить хотят!..

— Так это правда? — растеряно, но уже с осторожной улыбкой спросил мужчина, продолжая оглядывать Серегу с Верой. Видно, Серега прав оказался в предположениях, слова детей тому показались странными и нелепыми.

— Не переживайте, — улыбнулся ему Серега. — Нам правда очень нужна елка! А сосед Прохора Семеновича порекомендовал к нему обратиться.

— Какой сосед? — все же подозрительно уточнил мужчина.

— Да Вадька, Мироновны внук-то! — ответил дед, уставший, как показалось Сереге, от пристального контроля. — Ребята в магазин пришли, а елок нету!.. Поди, поди, Максим, — махнул дед рукой, — мы тут быстро.

Мужчина еще раз посмотрел поочередно на улыбающуюся ему Веру, кутающуюся в плед, на Серегу, переминающегося с ноги на ногу в нетерпении и на топор в руках деда.

— Ну ладно. Ну, так мы, это, ждем вас, Прохор Семеныч!.. Маринка там нагото-о-овила… ух!..

— Приду, приду! — крикнул ему вослед дед. Мужчина ушел, а Серега тяжко сглотнул: вот зачем надо было напоминать его желудку, что они с ним вдвоем с голоду помирают?.. Причем уже давно!

— Ступай строго за мной!.. Грядки мне потопчешь!.. — наказал Прохор Семеныч, и Серега уверил его, что не сделает ни одного шага в сторону. И забрал у того фонарь, аргументируя тем, что так удобнее будет. Дед снова качнул головой, снова как будто удовлетворительно, и фонарь отдал. Топор нес сам, и Серега мысленно его и жалел, и хвалил одновременно. Хвалил, потому что дед не позволил непонятному незнакомцу идти у него за спиной с оружием, жалел, потому что понимал, что как бы дед ни защищался, в случае чего, никакой топор его б не спас.

До ряда тоненьких стволов то ли осин, то ли молодых берез с еще темной, серо-розовой берестой дошли молча. Серега пару раз оглядывался на дом, но Веру не видел — наверно, поднялась на крыльцо, чтобы не стоять под снегом. Интересно, а не боится дед, что «Снегурка» там у него в доме пошурует, пока они елкой заняты?.. Или бояться нечего, потому что брать в доме нечего?..

— Ну вот, выбирай! — дед протянул топор.

Серега топор принял, обошел деда и посветил фонариком. Тот не обманул. Елки были действительно идеальные — насколько можно было рассмотреть под пушистыми охапками снега на зеленых лапах. Они выросли на просторе, рядом никто им не мешал, как это бывает в обычном лесу, не пришлось им изо всех сил тянуться ввысь: аккуратные, плотные, пушистые, не чета тем хилым и худым дистрофикам, что продаются на елочных базарах в городе. Даже та, что они видели по дороге, гораздо уступает в красоте и стати этим шикарным красавицам!.. «Аня с мамой как рады будут!» — подумал Серега и вдруг опомнился: время-то идет, а он тут прохлаждается, любуется!..

— Все равно какую?

Дед махнул рукой, неуловимо чем-то напомнив почему-то Пригова.

— Да любую. Мне-то они на кой?.. Я уж и помру, когда они свырастут!

Серега шагнул было к одной, но дед остановил.

— Погодь… — и глянул с подозрением. — Что, и в правду заплатишь?..

Серега вместо ответа, зажав фонарик под мышкой, достал из внутреннего кармана бумажник. Замерзшие пальцы слушались не очень: перчатки он из машины прихватить не догадался. Наличных денег с собой было семь тысяч — два косаря и одна пятитысячная. Он думал еще по дороге: две — вроде мало, пять — много, но за две елки, если они будут хороши, можно и пять отдать. Теперь он платил за одну, но без колебаний вытащил пять тысяч и протянул деду.

Тот взял, но поднес купюру к лучу света. И оторопел. Аж шапку почему-то стянул с головы в волнении.

— Так у меня столько сдачи и нету…

— Без сдачи, Прохор Семенович. Вы меня очень выручаете, да и елочка, вон, какая шикарная!

— Богатый, что ль? — чуть ли не с издевкой в голосе спросил дед, пряча деньги куда-то за пазуху.

— Неважно это, Прохор Семенович, — вздохнул Серега. — Так я рублю?

— Срубить-то сможешь? — с таким недоверием спросил дед, что Серега рассмеялся. Тот, верно, его в богатеньких бизнесменов записал, что сорят деньгами направо и налево.

— Смогу.

— Ну, руби, руби… — махнул дед рукой и нахлобучил шапку обратно. — Я сейчас веревку принесу!

Серега спросил, не найдутся ли у него еще и рабочие рукавицы, чтоб в машину за перчатками не идти, тот пообещал принести. Можно б было, конечно, и голыми руками справиться, но они потом будут в смоле — и липнуть к рулю.

К возвращению деда, елку он отряхнул от снега, пристроив фонарь на пень неподалеку. И обрубил нижние, слишком раскидистые ветви — с ними в комнате не повернуться будет. Затем вдвоем обвязали елку, пока она еще на корню и с ней легче управиться. С прекрасным, свободным подходом к стволу Серега перерубил его в три счета — тут же запахло смолой. И Новым годом.

Дед ушел вперед. Серега покрепче перевязал закрепленную им веревку, размышляя о том, как и где везти елку. В багажник не поместится, а если в салон, то надо сложить Верино кресло. «Пф! Верино!..» — разозлился он на себя. Уже Вериным оно стало за какой-то там час!

Когда он притащил елку к дому, Вера и дед о чем-то разговаривали, а при его появлении она зашагала навстречу. На елку почти не обратила внимания.

— Сережа, Прохор Семенович просит меня ему помочь! Он готовил подарок для мальчишек и что-то там не получилось, говорит, тонкие женские пальцы нужны, чтобы исправить. Не знаю, о чем речь, — пожала плечами, улыбаясь, Вера. — Надеюсь, это быстро, но не отказывать же в помощи…

Серега кивнул:

— Елку сейчас отнесу…

— У него мастерская там, — показала Вера рукой в сторону сарая, куда уже направился дед.

Серега прислонил елку к крыльцу, отряхнул руки, рукавицы пристроил на перила и кивнул: «Ну, пошли посмотрим, что там».

На полпути вдруг зажегся свет — лампа-прожектор на сарае прекрасно осветила весь двор. Они легко дошли по протоптанной дорожке — видно, дед сегодня часто ходил от дома к сараю и обратно, — отряхнули с обуви снег и вошли.

— Скворечник я задумал мальцам смастерить, — пояснил дед, встречая их у входа. — Давно просили, осенью еще, а все руки не доходили. Крыша прохудилась на крыльце, так текло!.. Чинил, чинил… потом то да се… — дед говорил и шел вперед по длинному, как оказалось, помещению.

Пахло древесиной, свежими опилками и чем-то химическим — каким-то лаком или пропиткой. Вдоль стен громоздились ящики с инструментами, на небольшой антресоли под и без того низким потолком виднелись сложенные доски, везде валялись обрезки совершенно разных форм и величины и царил творческий беспорядок. На приступке под антресолью среди всего древесно-опилочного хаоса восседал абсолютно черный котяра с огромными желтыми глазами. К гостям он отнесся совершенно индеферентно. Серега с Верой прошли вглубь, туда, где горел яркий свет трех лампочек и где уже поджидал их дед. Вера, шедшая впереди, ахнула.

— Красота какая!..

Серега глянул вперед — и слегка обалдел. На широком верстаке стояла уменьшенная деревянная копия соседского дома!.. Тот же массивный сруб в три широких окна, веранда с ажурными рамами с одной стороны и открытая терраса с другой. Для полного сходства не хватало многочисленных гирлянд и уютного дыма из искусно сделанной трубы на крыше. Отличие было лишь одно — вместо окон второго этажа было проделано круглое отверстие, леток, собственно, «вход» для птиц.

— Прохор Семенович, это же какая работа трудоемкая! — восхищалась Вера. — Какой вы молодец!

Да, вот тебе и скворечник!.. Дед оказался искусным мастером! Пожалуй, подумал Серега, резные наличники на окнах по сравнению с этим произведением кажутся детской поделкой. Работа практически ювелирная — маленькие окна, настоящая открывающаяся дверца, даже ручка крохотная на ней!

— Это подарок соседям? — спросил он, теперь совсем иначе взглянув на деда.

— Да, мы с мальцами прошлой осенью сделали скворечник, но повесили неудачно, слишком высоко, ниже боялись, что коты достанут. А мальцам-то охота за пичужками следить… Вот сделал им, этот и ниже поставить можно, и чтоб котам не достался. — И через паузу дед добавил: — Хочу мальцов заинтересовать, чтоб сами учились столярному делу… А то пока только выпрашивают, чтоб замок им какой-то сделал!.. То ли из книжки, то ли из фильма какого заграничного, не понял, но картинку они мне в книжке показывали… Там еще мальчишка… то ли волшебник, то ли учится только…

— Гарри Поттер?.. — обрадованно и крайне удивленно уточнила Вера.

— Да-да-да, — покивал дед и тоже обрадовался, — точно, Поттер! Я еще удивился, почему фамилия у него такая чудная, пивная. Вы не знаете?

— Нет, — с недоумением качнула головой Вера. Серега подумал, что дед, очевидно, спутал «Поттер» и «портер», но вдаваться в объяснения не стал, все время думал о том, что им надо скорее возвращаться. Вера вдруг резко повернулась к деду: — Подождите… Так мальчики у вас просят вот так, — она кивнула на дом-скворечник, — сделать Хогвартс?!

— Деточка, я же не помню!.. — ответил ей Прохор Семенович тоном, будто разговаривает с неразумным ребенком. — Но да, что-то знакомое… наверно, он так называется… вам, молодым, лучше знать.

— Но это же как сложно! — поражалась Вера. — Столько башен, шпилей!..

Серега слушал с улыбкой. К известному на весь мир Гарри он относился прохладно, не интересовался вымышленными мирами, населенными магами и демономами, но не знать о Гарри Поттере вовсе и о том, как выглядит их школа магии, было сложно — то по телевизору показывают, то в книжном огромные рекламные плакаты к выходу нового издания висят. Насчет шпилей Вера права — сложно представить, как это все сделать из дерева не в условиях фабричного цеха и специальных станков.

— Ну, деточка… Как раньше говорили, глаза бояться, а руки делают!..

— А в чем же вам помочь надо? — спросил Серега, решив ускорить процесс. Дед ему нравился, но Новый год, к сожалению, ждать не будет.

Прохор Семеныч тут же завздыхал и пожаловался на кота, что сломал ему ставни на одном из окошек.

— Он к старости лет совсем не может один оставаться, — с любовью к коту в голосе принялся объяснять дед. — Только я сбираюсь из дому, он у дверей тут как тут! И не лежится же ему у теплой печи!.. Мяучит, ворчит, что я на холод иду, но не отстает. Выйдем, поблыкается где, дела свои поделает, и ко мне сюда. То там сидит, облюбовал себе местечко, — дед кивнул в сторону кота на приступке, тот делал вид, что разговор его не интересует, но одно ухо периодически подергивалось, — а то прямо под руки суется. Это значит «пошли обедать», хватит, мол, тут не тем делом заниматься! А если я увлекусь, заработаюсь, то и лапой начинает — то меня по руке шлепнет, то деталь какую спихнуть пытается! Вредный мерзавец! — В голосе деда было столько тепла и прощения, что они с Верой улыбнувшись переглянулись. — Вот он мне ставенку-то так и сломал, архаровец! Прыгнул неожиданно на верстак, а я отвлекся, не ожидал, ну, испугался малехо, да ставенка у меня и сорвалась! И кусочек отломился, теперь там внутри болтается, грохочет нехорошо. А вытащить не могу! Можно через вот это окошко подлезть, но тут бы пальчики тонкие… женские или детские…

Серега, давно понявший, в чем суть проблемы, подошел ближе, но других способов, кроме окошка, не нашел. Если не считать разборки всего второго этажа, конечно.

Вера осторожно понаклоняла домик в разные стороны, определяя по звуку, где болтается отломившаяся часть, и принялась пытаться ее выловить. Серега отошел, чтобы не мешать. Дед суетился рядом.

Когда продавец только рассказал про одинокого деда-соседа Прохора Семеныча, Серега тут же, в магазине еще, вспомнил одного мужика в деревне. Тоже одинокий, тоже Прохор, только Николаевич, и сильно пьющий. Почему-то Серега чего-то такого и ожидал, когда ехали… Да еще учитывая недавнюю потерю сына. Думал, встретит их некая пропитая физиономия, уже с утра хорошо поддатая в честь праздника, обрадуется даровым деньгам, они срубят елку и уберутся восвояси, оставив хозяина с вожделенной бутылкой и тысячей-другой на следующую.

Тем приятнее было все то, что сейчас видел Серега. Радостно за деда, что он не одинок, судя по его взаимоотношениям с соседями, что он занят любимым делом и ему есть, куда и как с пользой его применить. И об отданных пяти тысячах всего лишь за елку, которая нужна всего-то на пару часов, он совсем не жалел. Дед точно найдет им достойное применение.

— Если б свое, я и так оставил бы, но подарок же… — оправдывался, чуть смущаясь, Прохор Семеныч. — Да и птицам там этот кусок деревяшки ни к чему, мешаться только будет…

— Вы к соседским мальчикам так хорошо относитесь, — произнесла с улыбкой Вера. Дед завздыхал, а Серега отметил про себя, как тонко Вера ведет разговор: с неявной вопросительной интонацией, дает собеседнику право самому решать, отвечать или просто согласиться с ее почти утверждением, якобы не заметив вопроса.

«Хороший журналист» стал действительно хорошим?..

— Своих-то Бог не дал… — еще раз вздохнул дед. — А Мариночка с Максимом очень ко мне добры. И люди они хорошие… Поддержали меня в прошлом году, когда сын… — дед махнул рукой, не договорив. Вера не стала уточнять, что с сыном, сама, помня о словах продавца, конечно, поняла, ну а деда не стала лишний раз травмировать.

Повзрослела, подумал Серега.

— Вот-вот-вот… давай-давай!.. — помогал Прохор Семеныч комментариями, но Вера в который раз с досадой качнула головой — не получилось ухватить.

Сереге помочь, к сожалению, было нечем. Была б деталька железная, можно было бы притянуть ее магнитом, наверняка в хозяйстве имеется. А так действительно — Вере с тонкими пальчиками справиться проще. Он инстинктивно огляделся в поисках хоть чего-то, что могло бы навести на идею, но ничего не обнаружил. Зато отметил, в каком порядке висят на стенках инструменты, которыми Прохор Семеныч в данной работе не пользуется — ножовки с ножовками, стамески со стамесками. Это с этим скворечником в мастерской небольшой хаос — торопился, видно, к Новому году поспеть. А так все аккуратно, по местам.

Дед немного напоминал Пантелея Сергеевича, особенно комплекцией и манерой разговора — речь вроде и правильная, а иногда проскальзывают старинные словечки. Пантелея Сергеевича Серега вспоминал не часто, но каждый раз — с теплом и благодарностью.

Их, таких случайных людей, что в критический момент приходили на помощь, как будто посланные свыше, в жизни Сереги было несколько, но Пантелей Сергеевич Мыцик стоял в этом списке особняком — считай, почти родственник. Дед, который реально спас ему жизнь, ему и попавшим с ним вместе в передрягу пятерым студентам. Вспоминать ту историю Серега не любил — то ли из-за ненависти к насильникам и покрывающим своих ублюдочных сыновей папашам, то ли из-за девушки Арины, успевшей в те два дня очароваться его профессионализмом и увидеть в нем рыцаря в сияющих доспехах. Да и, в принципе, в истории не было ничего приятного — до сих пор нехороший холодок по спине пробегал, когда вспоминал, как оказался с гражданской молодежью «на руках» один против вооруженных бандитов. Без связи и без оружия. С теплом вспоминал только одно — что деревню родовую все же нашел. Жаль только, что из жителей уцелел в ней один Пантелей Сергеевич…

Как он?.. Жив ли еще?..

— Есть! Кажется, ухватила! — воскликнула Вера и через несколько секунд и осторожных движений вытащила пальцы из окошка с зажатым между ними кусочком деревяшки.

— Ох, спасибо тебе, деточка! — радовался дед. — Вот ведь, шкода какая, обязательно надо было сегодня сломать!.. — И дед погрозил коту пальцем.

— Его Васькой наверно зовут? — спросил Серега. Какая еще может быть кличка у деревенского шкодливого разбойника?..

— Не-е-е, — засмеялся дед, смахивая тряпкой какие-то невидимые соринки со своего детища. — Бери выше! Куда там, Васька — это слишком просто, а сынок у меня был горазд на выдумку! Это же он коту имя дал, сразу же, когда еще тот котенком к нам попал…

Серега представил маленький черный комочек. Черныш?.. Пушок?.. Вера подошла к коту ближе.

— Как же тебя зову-у-ут? — спросила она, поглаживая черный загривок. Кот прикрыл желтые глазищи и довольно подставил голову — ему явно нравилось.

Еще бы ему не нравилось, с неприязнью подумал Серега и развеселился от собственных мыслей: к коту ревновать — это слишком. Не к Коту, а к коту!.. И ужаснулся на мгновение: не хватало б еще к Коту!..

— Мефистофель он! — довольным тоном сообщил дед.

О как… Серега удивился лишь немного. В этот день, в котором что-то слишком много было всего чертовского, такое уже почти не поражало. И снова посмотрел, как ловко Вера нашла к черному разбойнику подход: теперь она чесала коту подбородок. Тот урчал. Что ж, Серега всегда знал, что в Вере есть… что-то общее с этим племенем. Не кошачьим.

— Даже жа-а-алко от тебя уезжа-а-ать… — потрепала Вера кота за ухом и отошла. — Но, к сожалению, нам пора?.. — полувопросительно сказала она, глядя на Серегу.

— Да, — кивнул тот, делая некоторое движение по направлению к выходу. — Прохор Семенович, пойдем мы. Еще елку грузить… А то не успеем…

— Конечно, конечно! — забеспокоился дед, будто опомнившись. — Ох, заговорил я вас!.. Простите уж старика!..

Погрузили елку сравнительно быстро, Прохор Семеныч даже принес пару ненужных тряпок, чтобы укрыть сидения. Поблагодарив его, выслушав ответные благодарности, взаимно пожелав друг другу хорошего нового года, они наконец распрощались. Когда отъезжали, к деду снова прибежали мальчишки и снова звучала музыка. На этот раз «Happy new year» Аббы.

Какое-то время ехали молча. Сереге не хватало Веры на сиденье рядом, и он все посматривал на нее в зеркале. Она придерживала елку, чтоб та не сильно трепыхалась по сиденью, а сама смотрела в окно. И казалась грустной. Или задумчивой.

Остановиться бы и поговорить. Вот прямо сейчас. Взять и все разом выяснить!

Но уже почти одиннадцать. Они и так выехали позже, чем он рассчитывал. А такой разговор задержит их еще неизвестно насколько… Все тогда получится зря, вся поездка. Кому нужна будет елка после наступления нового года?..

Немного поговорили про деда, про то, каким неожиданно интересным он оказался. Про то, что у соседских мальчишек наверно нет своих дедушек, раз они так привязались к нему. И за остальную дорогу до магазина перекинулись только парой фраз — про время. Все-таки неудобно было переговариваться. Когда же Серега снова остановился у магазина, прямо у надувного Деда Мороза, Вера сказала:

— Какой же он страшный!

— Кто?

— Дед Мороз этот.

Сереге не было совершенно никакого дела до Деда Мороза и его эстетической привлекательности, он заглушил мотор, повернулся к Вере и уже почти собрался сказать то, о чем думал всю дорогу, но у нее зазвонил телефон. Именно в этот момент. Так же, как у той девушки, Оксаны. Повторение ситуации не сулило ничего хорошего, но Серега все же решил подождать — что-то Вера по телефону скажет?..

При взгляде на дисплей, по ее лицу пробежала тень недовольства. Или ему это просто почудилось в полутьме?..

— Да, зайка… Нет, я пока занята тут… делами. Нет, пока не знаю… — Длинная пауза. — Я потом тебе расскажу. Не знаю пока. Позвоню попозже.

От злости, что второй раз за вечер повторяется одно и то же, а вслушиваться в разговор Веры оказалось гораздо более неприятно, чем тогда, на дороге, Серега снова резко обернулся, когда понял, что разговор окончен.

— Вера!.. Можно вопрос?

Она взглянула на него и как будто бы секунду-другую сомневалась.

— Какой?

— Зайка — это кто?

Он не отвел глаз, хотя выдержать этот ее раздумывающий над ответом взгляд оказалось непросто. На ее лице не было ни тени веселья, как час назад, когда они только отъезжали отсюда, но и не было горечи расставания или желания самой как-то продлить эту встречу. Кажется, она вообще думала совершенно о другом.

— Это подружка, Сереж. Очень милая девчушка, она мне очень нравится и поэтому я зову ее зайкой. — В ее тоне была какая-то усталая грусть, объяснить которую Серега себе никак не смог. Она взялась за ручку двери. — Я пойду, времени совсем уже не осталось!

Вера вышла, а он не мог придумать, как ее удержать. Пять лет. Разные жизни, в которых давно уже нет места друг другу. Остановить? Спросить, замужем ли она? Могут ли они снова быть вместе?

Привычка не действовать наобум одержала верх над эмоциями, и Серега сдержался. Если он сейчас не может навести справки и самому узнать то, что не хочется спрашивать у нее, то нужно хотя бы время на осмысливание и обдумывание. В конце концов, шанс-то — он только один.

И в том-то все и дело, что свой шанс Серега сам, самолично упустил пять лет назад — он был инициатором их разрыва. И Вера имеет абсолютно законное моральное право обижаться на него. Да, неожиданная встреча, атмосфера Нового года, забавное приключение с поездкой за елкой — все это позволило ей провести в его компании эти полтора часа. Может быть, даже с удовольствием.

Но не более.

— С Новым годом! — крикнула ему Вера, обернувшись на полпути к своей машине. Серега махнул рукой.

Он хотел дождаться ее, но потом сообразил, что машине еще греться, посмотрел на время и решил уезжать. На крайний случай, можно потом объехать хоть всю деревню — благо, не садоводство, домов не много, — а уж красную бэху найти не проблема.

* * *

После нескольких рюмок и полной тарелки салатов мысли ворочались медленнее, но это и хорошо — успел устать от них.

Приехал Серега около двадцати минут двенадцатого и после всех выслушанных «где ты был так долго?!» и «ой, какая она красивая!» принялся за установку елки. Которая в отместку за столь наглое обращение и переселение стоять никак не желала — то заваливалась на бок, то ветки нехорошо торчали прямо в проход. После того, как вместе с отцом наконец ее установили, Сереге пришлось помогать Ане еще и наряжать строптивую зеленую красавицу, потому что сам виноват, что привез ее так поздно. В итоге провожать старый год сели без пяти минут, и первая же рюмка, выпитая второпях на совершенно пустой и очень голодный желудок, отозвалась в голове.

Минута до Нового года, бутылка шампанского с бракованной пробкой, с трудом открывшаяся в самый последний момент, куранты… При виде Ани, сосредоточенно задумавшейся с бокалом в руке, Серега подумал, что можно тоже загадать желание, но от всей суматохи последних минут и полнейшей сумятицы в голове сформулировать ничего путного не успел. Просто подумал: Вера. И когда грянул гимн, с досадой упрекнул себя, что надо гораздо более четко обозначать мирозданию свои желания. В таком кратком виде оно, это желание, пожалуй, уже сбылось! Толку-то…

Разговор за столом после того, как от Сереги успешно добились объяснений, где он достал елку и почему отсутствовал так долго, крутился в основном вокруг показываемого по телевизору. Про елку он рассказал все, как есть — конечно же, абсолютно исключив присутствие Веры. Сам он, мол, ездил, один. Опыт, что называется, не пропьешь: порадовался, когда ни разу не сбился на «мы»!.. После обсуждения его новогодних приключений от него немного отстали — как раз по телевизору началось какое-то шоу, которое мама и Аня хотели смотреть.

Только сейчас начал осознавать, что вспоминал в последнее время о Вере гораздо чаще, чем раньше. О самом разговоре с сестрой он вроде бы и забыл, но теперь понял, что как раз после него нет-нет да приходили воспоминания, которые Серега пытался лишний раз на божий свет из глубин памяти не вытаскивать — чтоб не болело. Сейчас же, после встречи с Верой, куски ожившего прошлого летели перед внутренним взором как на быстро крутящейся кинопленке. Красивого, летнего, солнечного, счастливого прошлого. Которого никогда больше не будет. Ведь именно об этом он подумал тогда, когда в пробке размышлял про сделку с Чертом.

После четвертой-пятой… или уже шестой?.. рюмки Серега захмелел достаточно, чтобы хоть слегка отпустило натянутые нервы. Хотя за время после того, как они с Верой расстались у магазина, он надумал столько всего невеселого, что в пору было напиться всерьез. И два выходных дня вполне себе это позволяют, вот только родные явно не оценят!.. Теперь, по прошествии времени, найти Вериных друзей в деревне и заявиться к ней с разговорами про упущенные возможности казалось Сереге еще более бредовой затеей. Надо было тогда сразу!.. Все надо делать сразу! И тут же мысль — вот именно, сразу, а не спустя пять лет! От таких эмоциональных качелей Серега быстро одурел, руки все чаще тянулись к бутылке, пока ее, бутылку, не перехватил отец.

— Ты что-то зачастил… Случилось чего?

Серега внутренне тяжко вздохнул, нацепил на физиономию привычную маску «у меня все прекрасно» и равнодушно пожал плечами, мол, «с чего ты взял». Сам же подумал, что действительно надо притормозить, раз даже отец заметил. Тот, кстати, продолжал странно посматривать. Серегу такой контроль от близких всегда раздражал: стоило ему появиться у родителей в не совсем подобающем настроении, тут же начинались расспросы, что случилось, и подозрения, одно другого страшнее. Понятно, что после всех перипетий его весьма увлекательной военной карьеры, к сожалению, слишком хорошо известных родным, им сложно не бояться повторения чего-либо подобного. Но нельзя же быть настолько мнительными!..

Мама с Аней заинтересованно смотрели какой-то эстрадный номер, инцидента с бутылкой не заметили — и слава богу. Когда номер закончился, мама предложила уже нести горячее, остальные согласились, и Аня, успокоив маму, что сама все принесет, вышла на кухню. Ее не было несколько минут, и Серега решил, что ей, может быть, нужна помощь. Заодно как раз спросит, что это за причуды с изменением новогодних планов — хоть на возможные проблемы сестры переключится со своих собственных! Заодно и от отцовских взглядов сбежит.

Аня, стараясь не запачкать длинные рукава нарядного платья, выкладывала мясо с одной тарелки на другую. Серега сначала не понял, в чем суть, потом сообразил, что привезенное в контейнере мясо она разогревала в одной тарелке в микроволновке и потом выкладывала на другую, красивую, чтобы на стол подать.

— Тебе помочь?

Аня обернулась:

— Не! Тут не в чем помогать.

Рядом лежал телефон — понятно, почему ее не было долго, с кем-то разговаривала. Просто поздравляла или все еще выясняла с кем-то отношения?.. Ни расстроенной, ни обиженной или рассерженной сестра не выглядела, была празднично-возбужденной. Щеки раскраснелись от шампанского, глаза блестели. Вроде все у нее прекрасно. Или это она свои проблемы шампанским запивает, беря неудачный пример с непутевого брата?..

— Не-е-ебо с тобой, если лю-ю-юбишь, — вдруг пропела Аня, отправляя в микроволновку вторую порцию мяса, — со-о-олнце с тобой, если лю-ю-юбишь… Пти-и-ицы с тобой и деревья с тобой!.. — И взглянула на слегка оторопевшего Серегу: — Со вчерашнего дня все песни в голове крутятся!

Да, это были фразы из песни, которую в конце пели счастливые, обретшие друг друга Вакула и Оксана. Серега даже мелодию припомнил.

— Ты что, наизусть их выучила?

Сесть так, чтобы видеть сестру, было некуда, поэтому он прошел к окну и оперся о подоконник. Сейчас тот был заставлен всевозможными банками и мисками. Мама с собой половину своей кухни привезла?..

— Так мы же с Дашкой уже четыре раза ходили! Тут не захочешь, запомнишь! — смеясь ответила Аня. И тут же с ходу пропела, удивительно точно повторяя мелодию, насколько Сереге помнилось: — Черти! Черти! Кругом черти!..

Дашка — надо полагать, та самая подруга, что вчера заболела. Вчера?.. Кажется, что вечность прошла со вчерашнего дня! Да даже с утра и с операции.

— Анют, — спросил все же Серега, вспомнив, зачем сюда пришел, — ты же первого собиралась к родителям приехать. Почему передумала?

Микроволновка тренькнула, Аня принялась доставать горячую тарелку, шипя на нее как рассерженная кошка.

— Да я и не собиралась точно! — в голосе ее была досада в адрес тарелки. Наконец она ее поставила и заговорила нормально. — Я не знала, куда пойду. В одной компании свои планы, в другой свои. А мне не было особо интересно ни то, ни то. Думала, пойду туда, куда Дашка, хоть вдвоем, а она дома осталась. Ну и я не пошла.

Звучало в общем-то весьма убедительно. Действительно, про заболевшую подругу он и сам мог бы предположить — вот тебе и внезапность перемены планов!.. Ага. Мог бы, если б голова не была забита своими проблемами…

— Мы, черти, вертимся все время меж людей! Мы, черти, вертимся все время меж людей!.. — Аня даже попыталась станцевать на тесном куске пространства между тумбой с микроволновкой и кухонным столом.

Ох, уж эти черти, вздохнул Серега.

Анин телефон зазвонил новогодним рингтоном, она поставила опустевшую тарелку и потянулась к нему. При взгляде на светящийся экран разулыбалась и ответила:

— Миха-а-ась, приве-е-ет! С Новым го-о-одом!

Неведомый Михась — если это он, конечно, а не она, — что-то проговорил, после чего Аня пару раз ответила с такими флиртующими нотками в голосе, что Серега решил ретироваться с кухни. Повода для беспокойства не было никакого, тон у сестры был исключительно дружеский, ну а мешать все же не стоило. Серега поднялся с подоконника, у которого успел даже замерзнуть слегка, обменялся с сестрой, продолжающей держать телефон у уха, улыбками, а когда проходил мимо, она сунула ему в руки огромную тарелку с мясом.

В комнате мама спросила, куда они с Аней пропали, а отец с воодушевлением потянулся к горячему мясу. Серега тоже положил себе кусок, и только тогда вспомнил, что там, на кухне, когда Аня была занята мясом, что-то его резануло, какое-то слово или фраза… А. Точно.

«Солнце с тобой, если любишь…» Солнце. Так он называл Веру. Тогда, пять лет назад.

И так он думал о ней всегда. Она была его единственным солнцем.

Он себя сейчас, когда Вера была рядом, чувствовал так же, как в ту осень, когда его неожиданно освободили из тюрьмы. Подставлял тогда сентябрьскому, пока еще теплому, солнцу голову и наслаждался: потому что это очень разные ощущения — солнце, которому радуешься в погожий день в колонии, и солнце, которое согревает тебя на свободе, когда оно — все твое без остатка!..

Вот сейчас он чувствовал так же. Неожиданные полтора часа в компании солнца. Можно греться, любоваться, наслаждаться… И все время помнить о том, что оно вот-вот может исчезнуть. Тогда, на неожиданной свободе, первые дни казалось, что это все может закончиться так же внезапно, как началось. Закончится операция по доставке «Снегиря», и он окажется не нужен, и у Пригова потребуют вернуть Серегу обратно, по месту отбывания наказания.

Закончилось. Солнца рядом больше нет. Исчезло. Уехало обратно в свою давно устоявшуюся жизнь. И как его возвращать назад, и надо ли, и имеет ли он на это право, если сам однажды отказался?!..

Этот тяжкий вздох, вполне себе реальный, Серега подавить не смог. И наткнулся сразу на два непонимающих взгляда. Родители еще и переглянулись. Мда, видно, никак не получается у него свое состояние сейчас контролировать, а учитывая масштаб свалившейся проблемы, видок у него должен быть еще тот… В качестве возможного оправдания мысль в голову пришла только одна.

— Стоп, — тут же поднял руки Серега. — Отбой тревоги. — И устало улыбнулся: — Все у меня в порядке, просто день не простой был. Бандиты тоже умные бывают, решили, что тридцать первого декабря их никто ловить не станет… Вот и пришлось поработать сегодня. Устал немного. Все в порядке, правда, мам.

— Ты не ранен? — спросила она. — Только не ври, нельзя в Новый год врать.

— Не ранен, — усмехнулся Серега странной сентенции про Новый год, и добавил серьезным тоном, когда мама недоверчиво отнеслась к его усмешке: — честно.

И чтобы сгладить углы, потянулся к бутылке шампанского.

— Давайте за мирное небо выпьем и тему закроем.

Он наполнил мамин бокал, отец в это время разлил им водку и первый поднял рюмку:

— Поменьше вам работы. И чтобы всегда возвращались.

— Спасибо, — кивнул Серега.

Они чокнулись, и под звон бокалов (кстати, тоже привезенных мамой с собой!) и рюмок в комнату впорхнула Аня.

— А давайте пойдем погуляем! Там фейерверки, вон, кто-то запускает, красиво же, а мы и не видим!..

— Зато отлично слышим, — проворчала мама, отпив шампанского. — Не, Анют, вы идите, если хотите, я так устала, что просто не дойду никуда… Сереж, Яша, сводите Аню, прогуляетесь, аппетит нагуляете… Сереж, а там на площади перед правлением до сих пор еще праздники устраивают?

— Не знаю, — пожал плечами Серега, — я ж там не был.

— Что значит «сводите Аню»?! Кроме Ани никто больше не хочет, что ли?!

— Анют, — ласково и чуть виновато приобнял ее за плечи отец, — ну, мне, честно говоря, тоже не очень хочется… Сходите с Сережей вдвоем, развеетесь.

Серега успел подумать, что если он все же созреет на то, чтобы идти искать Веру, компания сестры ему совсем не нужна! Но оказалось, что идти только вдвоем она не хочет.

— Анют, давай горячего поедим, а там посмотрим, — примирительно предложил отец.

Они уселись за стол, и какое-то время все были заняты едой. В телеке кто-то что-то пел, очень жизнерадостное, Серега не обращал внимания, жевал обалденно вкусное мясо и думал о своем.

Все-таки не может он вот так просто прийти. Даже несмотря на то, что сейчас он сходит с ума от мысли, что она настолько близко — в шаговой, так сказать, доступности!.. Ну, придет он и что скажет?.. Давай начнем все с начала? А Вера в ответ: прости, но я замужем?.. Ага, и муж на заднем плане, румяный после бани: дорогая, а это кто?.. Бред какой-то!..

Нельзя так.

Он третьего придет на службу, выловит Дакара и заставит того все разузнать. Ну или даже пусть Багире рассказать!.. Такие ставки, что уже неважно, придется ли ему вытерпеть ее расспросы или удастся ограничиться полупросьбой-полуприказом Илюхе!

Он все разузнает и тогда что-нибудь предпримет.

«Не передумаешь?.. — ехидно поинтересовался наконец проснувшийся сегодняшний собеседник. — Время пройдет, служба затянет, навалятся дела, заботы…»

Он был ужасающе прав. И оттого Серега разозлился.

«Это вообще все из-за тебя! Небось, все твои выходки!..»

«Из-за меня?! — чуть ли не взвизгнул Черт, удачно перекричав Лепса в телевизоре. — Сами себе напридумывали свою любовь, а потом меня же обвинять?!..»

«А кто говорил, что в любви без черта никуда?»

«Говорил… — смешавшись, согласился Черт».

Что он мог сказать еще и какие придумать отговорки, Серега не узнал, потому что к нему обратилась мама с вопросом, где фонарь, с которым по вечерам приходилось ходить в туалет — электричество туда проведено не было, Серега все хотел этим заняться и все руки не доходили. Он отправился в сени, нашел фонарь, пока мама обувалась, отец, разминая спину после сидения за столом, сказал, что тоже пойдет подышит воздухом. Позвал Аню, но та сослалась на подготовку чая и ушла на кухню.

Серега остался один и первым делом уменьшил громкость телевизора. Ведущие шоу, то и дело вопящие про обязательно сбывающиеся в новогоднюю ночь мечты, сильно раздражали. Зачем-то в комнату зашла Аня, что-то убрала со стола, выключила люстру, полюбовалась светом гирлянды и снова ушла на кухню. На оставшийся полумрак Серега не обратил никакого внимания — только красиво сверкающая елка радовала глаз и вызывала забытые воспоминания из детсва. Про ожидание новогодних чудес и подарков от деда Мороза.

В этом году дед Мороз явно чем-то занят и в отношении Сереги делегировал свои полномочия Черту, не иначе!.. А Черту ж надо поиздеваться!.. Девушка на дороге, невесть откуда взявшиеся фантазии на тему «а почему бы и нет», ее разговор по телефону в тот самый момент, когда он собирался сделать шаг навстречу… Вера, поразительное совпадение уже в том, что она вообще здесь, совпадение, что ей тоже нужна елка, поездка к деду… И ее зазвонивший телефон в тот самый момент, когда он уже был готов начать разговор… Была в этот всем какая-то… чертовщина.

В никакие потусторонние силы Серега, конечно же, не верил, черта, равно как и дьявола, и бога воспринимал как персоналий той или иной религии, имеющих свои роли и предназначение. Потому не склонен был видеть в происшедшем ничего сверхъестественного. И тем не менее… эта случайная встреча настолько была ошеломляющей, что проще было поверить в происки черта, чем допустить реальность такого совпадения! Нет, согласно теории вероятностей, оно, совпадение, возможно — в конце концов, не на разных же планетах они с Верой живут!.. Когда-нибудь это вполне могло бы случиться. Да, деревня, Новый год и одна на двоих елка в магазине — это кажется перебором для случайности. Но… но… вот черт, на ум так и просится фраза «чем черт не шутит»!..

Да-а-а, прав был тот вчера, на дню раз по пятьсот, не замечая, поминаем черта!..

— Что ж, Сережа, приве-е-етик, не желаешь биле-е-етик… — прозвучало вдруг шепотом сзади над ухом.

В самую первую долю секунды пробежал по спине прохладный озноб, — ведь только что думал именно о черте! — не сразу сообразил, что это сестра все продолжает свои музыкальные воспоминания вчерашнего спектакля! Продолжение она пропела на полтона выше с теми самыми нотками Черта:

— …получить прямо в ад, услужить буду рад, вот жела-а-анный биле-е-ети-и-ик…

Она положила ему руки на плечи и, кажется, вознамерилась продекламировать всю речь Черта!.. А она была длинной, насколько Серега помнил!..

— Назначай же… свида-а-анья, все исполню… жела-а-анья… Подходи, не ленись, кровью лишь распишись и со мной па-а-адружи-и-ись!..

Ну не до шуток ему сейчас!.. Тем более что эта тема Черта достала уже… до черта!

— Анюта!.. — Серега сердито обернулся — и обалдело уставился на красные рожки на ободке, красующиеся среди завитых к празднику волос сестры. Надо признать, ей очень идет… Откуда она их только взяла?..

Аня довольно рассмеялась. Обошла стол кругом, по пути еще задорно и весело пропела, пританцовывая и не сводя с него глаз: «Черти! Черти! Кругом черти!..» Что ж, он рад, что у нее прекрасное настроение, вот только у него самого нет никаких сил его поддержать… Потому он только нахмурился, когда Аня остановилась прямо напротив, отодвинула наполовину опустевшую салатницу с оливье, оперлась руками на освободившееся место и наклонилась через стол:

— Я здесь, чтоб воплотить твои мечты! Я дам тебе, что пожелаешь!

Это все еще были цитаты Черта, он их не помнил дословно, но узнавал по тону и стилистике. Так Черт вчера соблазнял Вакулу на заключение сделки.

— Анютка, ну, что за глупости?..

— Так попроси, — не обращая внимания на его слова, тихо и вкрадчиво, точь-в-точь как Черт вчера, произнесла Аня, глядя ему в глаза, — и вся твоею будет…

В ее взгляде наряду с безудержным весельем прыгало с десяток чертей, и Сереге стало не по себе. Где-то что-то внутри неприятно царапнуло. Во-первых, тем, что выбивалось из предшествовавших фраз — Аня перескочила через добрую половину разговора Черта с Вакулой, если ж ей хотелось цитировать, что мешало следовать по порядку… Во-вторых, он достаточно хорошо знал свою сестру, чтобы понять, что она что-то еще имеет в виду, кроме собственно разыгрывания роли полюбившегося персонажа. Слишком говорящий у нее сейчас взгляд. В-третьих… пожалуй, он в самом деле не отказался бы сейчас услышать такую фразу от настоящего черта!..

— Кто?.. — обалдело уточнил Серега.

— Твоя Оксана…

Натянувшиеся было нервы тут же отпустило. Он, конечно же, успел подумать о невозможном и немыслимом ответе, который хотел бы услышать. Только сестра-то тут причем?.. И оттого, что не услышал, разозлился.

— Какая еще Оксана?! Аня, что ты себе напридумывала?!

Черт знает что такое!.. Ну не может же Аня знать про девушку на дороге!.. От количества совпадений за один вечер впору взвыть!

— Аня!..

— В кавычках Оксана! — тоном как непутевому ребенку, который не понимает простых вещей, пояснила она. — Как синоним «любимой»!

Она так улыбалась, что пришлось все же признать: она прекрасно понимает, о чем говорит, и имеет в виду какую-то вполне конкретную… «любимую»…

— Аня!.. — он даже не старался, угроза вполне себе реальная, прозвучала в голосе сама по себе, потому что даже его терпение не безгранично! — Сейчас же объясни!

Подозрение, призрачное, неясное, такое, о каком было страшно подумать всерьез, плавало в ставшей чугунной голове, и Серега из последних сил сдерживался, чтобы дождаться ответа.

Играть роль Аня перестала, выпрямилась, сникла и смотрела теперь на него из-под свисающих на лоб завитушек челки. И молчала. Видно, его реакция отличалась от той, что она ожидала!.. Еще б не отличалась!.. Сидеть он больше не мог, вскочил, тем же путем обошел стол, чуть не свернув по дороге елку, и схватил сестру за плечи. Глаз она не поднимала, взгляд его уперся в темный затылок с красными, черт их подери, рожками!

— Аня.

Наверно в его голосе было достаточно всего несказанного, чтобы она все же заговорила. Почему именно она молчала, он не понял, но сейчас это вовсе не интересовало.

— Вера. Я про Веру, — сказала Аня тихо и подняла голову. Сейчас в ее глазах отражалась мигающая гирлянда на елке, тупо заметил Серега, не в силах заставить себя поверить в то, что услышал.

Разжал руки.

— Рассказывай.

— Сереж… Я хотела как лучше… Я думала, что ты… обрадуешься…

Он с трудом сглотнул и повторил:

— Рассказывай.

Аня вздохнула. И продолжала молчать. И это было очень на нее похоже — пойти на попятный, когда что-то пошло не так.

— Сейчас родители придут. Быстро в двух словах объясни самое главное!

Но наследственность в их семье была прекрасной, Аня — истинная дочь доктора наук. На то, чтобы сформулировать ответ, ей потребовались лишь пару секунд.

— Мы случайно познакомились. Летом. Когда она поняла, что я твоя сестра, мы разговорились, подружились… В общем, мне показалось, что Вера была бы очень даже не против возобновления ваших отношений. Я предложила устроить вашу случайную встречу. Вера считала, что тебе она не нужна, я пообещала это выяснить. После разговора с тобой поняла, что… есть все шансы. Я настаивала на случайной встрече, которую я смогу организовать, когда буду знать, где ты… в выходной, когда ты приедешь… Но все не получалось. Хотели в твой день рождения, но тебя не было… Поэтому сейчас…

Сердце билось где-то в голове, но в мозгах заметно прояснилось.

— У Веры здесь действительно друзья?

— Да, когда у нас вырубили свет, я позвонила ей, — Аня говорила торопясь, видимо, и ей самой не хотелось оканчивать разговор при родителях. — Мы посовещались и решили, что в деревне будет лучше, потому что у нее здесь есть знакомые и она может к ним приехать.

— Аня…

— Сереж… я… мы хотели… Это я все придумала, Вере это не нравилось…

— Что не нравилось? — мрачно переспросил Серега, пытающийся уложить в голове новую картину мира.

— Детский сад со случайной встречей… Но… — Аня вздохнула: — В общем, иди к ней! Она на следующей улице после магазина.

Его сестра не была бы сама собой, если бы виноватой и растерянной чувствовала себя слишком долго. Потому уже в следующую секунду на него глянули озорные глаза.

— Я же обещала… Дам тебе, что пожелаешь!..

Ему хотелось задать еще тысячу вопросов, ему хотелось высказать все то, что сейчас кипело и бурлило внутри по поводу… детского сада, как совершенно правильно выразилась сама Аня, но в сенях хлопнула дверь, послышались голоса родителей, и Серега отступил. Только саданул со злости по стене, пока никто не видит.

В комнату вошла мама, завела разговор про дела на участке, которые непременно нужно будет здесь сделать весной. Серега пару раз с трудом ответил, затем сослался, что ему тоже надо бы выйти, в сенях сунул ноги в ботинки, схватил пальто, вылетел на крыльцо — и уткнулся в широкую отцовскую спину в накинутой на плечи куртке. Пожалел, что не курит — можно было бы вполне легитимно оправдать, что он тут забыл. Врать про туалет как-то глупо, раз он туда не пойдет.

Внутри распирало такое бешенство, что дышать спокойно он не мог. И даже взять себя в руки. Хотелось пойти окунуться в снег, что манил к себе приятной прохладой. Делать вид, что у него все в полном порядке, теперь было бессмысленно.

Отец лишь мельком взглянул на него, продолжая выпускать струю дыма в морозное черное небо.

— И все же?..

— Долго рассказывать, — сокрушенно покачал головой Серега, надевая пальто. — Да и теперь уже нет смысла.

— Ну а суть?

— Суть в том, что я последняя бестолочь, пап! — невесело улыбнулся Серега. — И второй раз в жизни чуть не отказался от… возможного счастья.

Отец удивился. Видно, все еще думал, что проблемы служебные.

— Объяснишь?

— После того, как вернусь, добро?.. Если… будет в этом необходимость.

Серега спрыгнул с крыльца, махнул отцу рукой и зашагал к калитке.

* * *

Только отойдя уже на приличное расстояние от дома, осознал, что напялил пальто на рубашку, которую надел дома по случаю того, что мама сильно натопила, и вовсе не подумал про свитер. И несмотря на дикую смесь алкоголя и адреналина, разгоняющих сейчас кровь, было все же ощутимо прохладно.

Зато организм стремительно трезвел — сначала от таких крутых изменений, теперь от свежего морозного воздуха.

Снег идти перестал, небо снова расчистилось, над деревней сиял тонкий месяц — Диканька как она есть! — и Сереге припомнилась заставка на экране во вчерашнем спектакле — с летающей вокруг месяца ведьмой на метле. Тьфу ты!.. Вот только ведьм ему еще не хватало! Чертей достаточно!.. Всех мастей!

Он злился, чудовищно злился, потому что чувствовал себя дураком, которого обвели вокруг пальца. Но при этом распирало от мысли, что он Вере на самом деле нужен!.. Навести порядок в собственных эмоциях не представлялось возможным, потому Серега, шагая по сугробам — дорогу к магазину он решил срезать привычным путем, не подумав, что извилистая тропинка скрыта под снегом, — решил попытаться разобраться хотя бы в каше событий.

Ну, со знакомством Веры и Ани понятно. Это и есть та самая случайность, по теории вероятностей оказавшаяся возможной. Что хотели устроить случайную встречу — тоже. Электричество, идея поехать в деревню — понятно. Но дальше… Елка, девушка с колесом, магазин, последняя елка, продавец, дед… Вчерашний спектакль и сегодняшний Анин… Что подстроено, что реально — черт ногу сломит!.. Все сплелось в какой-то клубок событий. А распутать спокойно не получалось, — он вообще сейчас далек от спокойствия, мягко говоря! — и мысли буксовали, потому что все время скатывались на воспоминание Вериных реакций, фраз, которые теперь он пытался осмыслить с новой позиции.

Он очень торопился, то и дело оскальзывался на скрытых под снегом кочках и чертыхался, что надо было идти в обход.

Почему она ничего не сказала у магазина?.. «Случайная» якобы встреча состоялась — и что?.. Почему она просто молча уехала?..

От пришедшей вдруг мысли Серега аж остановился, чуть не споткнувшись. Вера… передумала?!..

Да ну бред!.. Нет, все, хватит с него!.. Вот сейчас дойдет — и будут вместе разбираться во всем этом винегрете, что они натворили!.. Господи, Вера и Аня — это просто гремучая смесь!.. Еще бы они не нашли общий язык, если похожи характерами как две капли воды! Обе только с виду милые ангелы, но можно не сомневаться — рожки и хвосты они умело прячут до поры до времени! Аня сегодня это продемонстрировала более чем наглядно.

До магазина наконец-то дошел, резко свернул на следующую улицу — и на пару секунд притормозил: метрах в пятидесяти впереди навстречу медленно шла Вера. Видно, Аня ей позвонила и предупредила. Что ж, хотя бы спасибо, что не пришлось ломиться в дом к незнакомым людям…

По наконец-то ровной дороге шел с бешенно бьющимся сердцем и совершенно не знал, что сказать. Когда осталось несколько метров, Вера остановилась и стояла его ждала с таким виноватым видом того самого ангелочка, что на время спрятал рожки и хвостик, что тут же напомнила себя ту, пятилетней давности. Ту девчонку, в которую он был влюблен. По которой скучал. Которую считал навсегда потерянной.

— Злишься? — спросила она, когда он подошел вплотную. То ли по инерции, то ли он подсознательно так и хотел, но ни на полшага назад Серега отступать не стал. Так и смотрел в ее глаза — близко-близко.

— …Не знаю, — честно ответил он, не сумев в данный момент разобраться в эмоциях. При виде ее понимающей улыбки тянуло улыбаться, а не злиться. Да и злость куда-то подевалась отчасти, пока шел. Растрясло на кочках.

— Прости… все это… по-детски глупо вышло…

Серега усмехнулся и покачал головой:

— Почему-то сейчас начинаю думать, что мне следовало чего-то такого ожидать!.. Успел переварить факт вашего с Аней знакомства. Вот только предположить о нем уж никак не мог!..

— Не злись на нее, она… очень хорошая девчонка, и тебя обожает. Это она, кстати, — зайка.

Этому он уже не удивился и снова усмехнулся:

— Вы очаровательно друг друга защищаете! Аня меня уверяла, чтобы я не злился на тебя, что это все она придумала.

— Ну… — Вера замялась, — мы вместе. Не знаю… как-то оно само так получилось… Я вообще с той первой минуты, как увидела ее фамилию… как будто в детство впала!.. Мы очень быстро и легко подружились, я даже не заметила, как… Я только спросила, есть ли у нее брат по имени Сергей, и через полчаса мы уже живо общались, совершенно позабыв о конференции, на которой, собственно, встретились. Надо признать, там и не было ничего интересного. Сереж, — она немного поежилась от холода, — давай пройдемся?..

Серега развернулся, и они пошли по улице. Памятный разговор с сестрой, когда она весьма ловко, так, что он ничего не заподозрил, выпытала у него рассказ о Вере, был в конце лета. Долго же они свою диверсию готовили, подумал Серега и сказал об этом вслух.

— Не получалось, — с сожалением пожала плечами Вера. — Сложно было состыковать мои выходные, Анины выходные и твои, о которых ничего не было известно!

А ведь действительно, Аня иногда будто невзначай интересовалась, когда у него будет свободное время. Объясняла то какими-то своими делами, то выбором подарка родителям на Новый год — дело еще в октябре вроде происходило.

— Что самое поразительное, тщательно готовили случайную встречу, а на деле она и в правду оказалась случайной!.. Это просто фантастика! — с восторгом воскликнула Вера. -Ты не представляешь, как я обалдела, когда увидела тебя в магазине!

Серега аж остановился.

— В смысле?!.. Аня меня специально же за елкой послала!

— Нет! — засмеялась Вера. — Она тебя послала за елкой, потому что хотела настоящий Новый год! А мне сообщила, что ты «где-то ищешь елку», как она выразилась, только уже когда мы к Прохору Семенычу ехали! После того, как она тебе позвонила.

В который раз обалдевший Серега вспомнил сообщение, на которое Вера не стала отвечать.

— Сереж, — Вера улыбалась и шагнула ближе, — мы правда случайно встретились! И мне правда нужна была елка тоже, там у друзей ребенок маленький тоже все хотел елку, я поехала за продуктами и подумала, что куплю им небольшую елочку искусственную, все-таки хоть какая-то радость у ребенка будет.

— Зачем же передумала?

Вера пожала плечами:

— Да не до того уже потом стало… Да и времени много ушло, надо было скорее возвращаться, не хотелось возиться с двумя елками. А потом еще ты так удачно сказал про елку для мужа с женой!

Серега, естественно, смутился — представил, как это тогда услышала Вера, — слегка отвернулся, и они пошли по улице дальше.

Улица упиралась в ту самую площадь перед правлением, о которой спрашивала мама, там в прежние года по праздникам организовывали местные гуляния. Сейчас оттуда доносилась музыка.

— Вера. — Серега снова остановился, потому что на ходу о таком важном говорить было сложно. — Почему ты не сказала ничего тогда, у магазина, когда мы вернулись?.. Почему ты просто ушла?

Нет, он уже видел, что она не передумала, верил, что, кажется, в правду нужен, но понять не мог. Вера вздохнула, шагнула ближе — и он инстинктивно притянул ее к себе.

— Я себе наверно напридумывала что-то… за столько времени… А увидела тебя — и растерялась. А потом эта поездка… так было хорошо, мы разговаривали и казалось, будто между нами уже все решено… даже нет, не так… как будто этого времени не было… как будто так и были вдвоем… — она говорила тихо, на него не смотрела, уткнувшись в его пальто, и Серега наклонил голову ниже. Сейчас на ней не было шапки, от волос чем-то вкусно пахло, и ему припомнилось, как так же смотрел на затылок склоненной головы сестры — с рожками. И усмехнулся про себя: тут рожек не видно, но это вовсе не значит, что их нет. — А потом ехали обратно, навалилось осознание реальности… Да, Аня меня уверяла, что ты будешь совсем не против, но… она же могла ошибиться, она молоденькая неопытная девчонка, хоть и очень сообразительная, к тому же она необъективна… В общем, я поняла, что в этот Новый год ты в любом случае поедешь к своим, даже если будешь… думать о том, что… ну… — Вера подняла голову. — В общем, за час до Нового года на меня свалилось осознание, что новогодних чудес не бывает!

— Если бы тогда у магазина ты сказала…

— Мне было страшно, что я скажу, — перебила она, — а ты будешь к этому не готов! Что ты еще не переварил неожиданность встречи и что сам еще не решил, нужна я тебе или нет.

— Я наверно это в первую же секунду решил, — улыбнулся Серега. — Только сам не понял.

Вера молча улыбнулась — и смутилась. И только в эту секунду Серегу более-менее отпустило.

— Вер…

Она снова посмотрела в его глаза, ухватилась рукой за ворот пальто и притянула ближе, хотя он сам уже наклонялся.

Целовались долго. После всего пережитого и передуманного хотелось отпустить себя и поверить в реальность происходящего. Даже на загрохотавший вдруг над головами фейерверк почти совсем не обратили внимания — оторвались друг от друга лишь на секунду и, улыбнувшись, обменялись одной мыслью на двоих — будто салют по случаю их воссоединения.

Вера целовала так, что он сполна ощутил прошедшие последние месяцы ее ожидания. И стало даже совестно, что она мучилась сомнениями, ждала, волновалась, а он ничего не знал.

— Я боялась, — прошептала Вера, когда они отстранились перевести дыхание. — Столько времени прошло… Аня сказала, что у тебя никого нет сейчас, но… Даже не в этом дело… Время прошло, наверно, в чем-то мы изменились…

Серега кивнул, прекрасно понимая, о чем она.

— О прошедших годах и я думал все это время, пока гадал идти искать тебя по деревне или нет.

— А пошел бы, если бы не Аня?

— Пошел бы, — кивнул Серега. Сейчас казалось, что все же пошел бы. И тут же вдруг сообразил, сколько было выпито за этими размышлениями. — Ох, прости… От меня водкой разит наверно…

Вера качнула головой и грустно улыбнулась:

— Не критично. К тому же должна же я хоть отчего-то опьянеть этой ночью.

— В смысле? Ты не пила? — Сереге припомнились три бутылки шампанского, что она брала в магазине.

— Неа. И почти не ела даже. Волновалась… Аня позвонила уже после полуночи, я ей вкратце рассказала про нашу встречу… Уж не знаю, куда она от вас там вышла, но вопль шепотом «что-о-о-о?!» был забавным, — посмеялась Вера. Серега улыбнулся, представив ошарашенную сестру на кухне. — Мы быстренько посовещались, Аня сказала, что…

— Попробует нас вытащить погулять? Чтобы снова якобы случайно встретиться на прогулке? — перебил Серега, припомнив ход событий. Вера кивнула. — Это не получилось, и тогда она решила все сказать… Извращенным способом.

— В смысле?

— Черта изображала… — пояснил Серега, полагая, что Вере это все объяснит. А с чего он, собственно, это взял?.. — Так, подожди… А вся эта карусель со спектаклем, чертом, рожками, цитатами… Это тоже часть плана?

— Какой спектакль? Какие рожки, Сереж?!..

Вера выглядела искренне недоумевающей, и у Сереги снова немного отлегло. Спектакль был все же сам по себе, как видно. И роль Черта с рожками — Анина импровизация на почве вчерашнего. А то, что у него самого всякие черти в голове — совпадение… Ну или не совпадение, а происки нечистой силы, с усмешкой подумал Серега. Он скоро во все что угодно поверит!..

Снова запустили фейерверк, совсем близко, и какое-то время они стояли, задрав головы — любовались. Фейерверк вышел слабеньким, недолгим, но для деревни и такой сойдет. Слышны были радостные вопли детворы.

— Давай подойдем ближе? — предложила Вера.

Они пошли дальше по улице, Серега по дороге рассказывал про спектакль, Черта и Анино сольное выступление с красными рожками. Вера хохотала — конечно, со стороны смешно представить, каково ему тогда было!..

На площадь они вышли довольно скоро. Музыка — что-то там а-ля народное, про мамочку и саночки — грохотала из установленных у здания правления колонок. Через часть площади были довольно симпатично протянуты гирлянды из лампочек — чем-то это немного напомнило двор соседей Прохора Семеныча, хотя выглядело гораздо скромнее. Людей было прилично — человек пятнадцать-двадцать, прикинуть количество носящихся с визгом туда-сюда детей было сложнее. Взрослые стояли тремя кучками, две разместились у скамеек, на которых летом собирается народ на собрания; разумеется, на скамейках виднелись бутылки и пластиковые стаканчики. Кто-то разговаривал, смеялся, кто-то пританцовывал — то ли от холода, то ли от избытка алкогольного веселья. Другая группа состояла из молодежи, они стояли в стороне от здания и, судя по всему, именно они запускали фейерверки. Сереге хватило мимолетного взгляда, чтобы они ему не понравились — его и так сильно напрягали все эти, подчас несертифицированные, бракованные, фейерверки в руках дилетантов, а уж если дилетанты оказывались пьяными, то даже пресловутая обезьяна с гранатой казалась чем-то менее опасным: ее проще обезвредить.

Увидав новых людей, в одной из компаний у скамеек закричали: «С Новым годом!», кто-то даже пригласил присоединиться по глоточку шампанского, Серега с Верой в ответ всех поздравили, от выпивки отказались и пошли дальше. Путь им преградила ватага ребятни, что бегали паровозиком, хохоча и заваливаясь всеми «вагончиками» в снег — видимо, в заваливаниях вся суть игры и была.

Песенка про саночки сменилась на давно нигде не звучавшую «Зима-холода», и Серега еще хотел вслух удивиться, какие раритеты современности народ отыскал, — он был курсе на третьем, когда эта песня зимой гремела из каждого ларька с кассетами, это даже не в прошлой, а позапозапрошлой жизни! — но в кармане вдруг зазвонил телефон. Серега почему-то только сейчас вспомнил обо всех друзьях-сослуживцах, из которых никто до сих пор не звонил (видно, все отмечают, самому-то ему было уж точно не до них), но на экране было написано неожиданное «Мама».

— Да, мам! — Серега увлек Веру подальше от колонок. И подумал, что его снова потеряли. Странно, отец-то наверно маме должен был рассказать об их небольшом разговоре на крыльце. Или не стал, пока сам не выяснил, о чем речь?..

— Сережа, — он прибавил громкости, чтобы лучше маму слышать, — ты уже встретился с Верой?

…А ему казалось, что лимит удивлений на сегодня уже исчерпан!

— Чт… что?.. — он так ошалело уставился на Веру, что та моментально перепугалась и кивком головы спросила, что случилось. Серега лишь мотнул головой — мол, ничего страшного.

Почти ничего.

Ну, Аня!..

— Сынок, мы с папой не поняли, куда ты так поспешно убежал, но по Аниным некоторым словам стало ясно, что она это отлично знает. И я потребовала, чтобы она все рассказала. Не сердись на нее. — Что ж это такое?! Все сегодня друг друга защищают! А его считают монстром, который обязательно должен злится. Впрочем, сейчас он действительно злится. Как будто Аня не знает маму!.. Не могла придумать какую-нибудь отговорку!.. — Так ты встретился с Верой?

Слышать от мамы это имя было странно. Серега с тоской представил рассказ сестры. И степень того, что успела мама надумать!..

— Да, — обреченно ответил он.

— Сереж, — голос мамы стал мягче, — Сереж, не сердись. Все равно мы все рано или поздно узнали бы, ведь так?

— Возможно… — согласился Серега. Он терпеть не мог, когда кто-либо, пусть и близкие, лезли в его дела. Когда он посчитает нужным, тогда и расскажет все. И маме это отлично известно!

— Сереж, давай, бери Веру в охапку и идите скорее к нам.

— Что?!

— Я понимаю, — спокойно пояснила мама, — что вам надо многое обсудить. Но не будете же вы ходить по деревне всю ночь на таком морозе! Пойти-то вам некуда, как я поняла?.. Вот и идите к нам. Посидим, отметим Новый год, а завтра будете все свои вопросы решать. На трезвую и свежую голову.

Его мудрая мама была в чем-то права, он не мог это не признать, но идея прямо сейчас привести Веру в дом казалась… преждевременной?.. Серега сомневался и не знал, что ответить. Вера смотрела слегка испуганными глазами и пыталась понять, о чем разговор.

— А что там за музыка играет? Вы у Вериных друзей?

— Нет, на площади.

— А, ой, хорошо, что праздники делают для людей! — И тут же без перехода: — Сереж, а дай-ка трубочку Вере.

Очередное «что?!» застряло от шока в горле. Серега решил, что ему надоело удивляться и вообще как-либо сопротивляться происходящему и, вздохнув, просто протянул телефон Вере. День сегодня такой. Все и все решили за него.

— Это мама. Тебя.

Ее глаза расширились и теперь она реально испугалась.

— Зовет нас домой, — шепотом успокоил ее Серега. Если это, конечно, могло успокоить…

Пожалуй, страха в ее глазах даже прибавилось. Серега не удержался от легкой улыбки: прекрасно Веру понимал, сам на ее месте обалдел бы не меньше, но бояться было нечего.

В тот момент, когда Вера осторожно поднесла телефон к уху, он запоздало подумал, что надо было подсказать, как маму зовут, но она вдруг бодро произнесла:

— Да, Ирина Викторовна, добрый вечер!

Пьяные выкрики молодежи мешали слушать, и Серега на них обернулся: один с небольшой коробкой в руках пошел куда-то в сторону, остальные сопровождали одобрительным улюлюканьем и криками «давай, жги, Димон!» Понятно, понес новый фейерверк заряжать.

— …Неудобно, Ирина Викторовна… Хорошо… Да, мы придем скоро… Мне тоже очень приятно… До встречи!..

Вера вернула Сереге телефон с таким видом, что он даже слегка позлорадствовал — вот пусть ощутит, как это, когда твоя судьба без твоего участия решается!

— Сережа!.. Но как же?.. И без подарка неудобно… и вообще…

С мамой она говорила куда более уверенно, сейчас же в голосе чуть ли не паника плескалась. Серега Веру обнял и стал объяснять, что мама у него на самом деле тихий, скромный человек, и только в некоторых, критических, случаях позволяет себе вмешиваться в личные дела других. Сам он от шока уже отошел и понимал, что мама иначе и не могла. Сам виноват, хотел, чтоб они ничего не знали до поры до времени, надо было уходить нормально, придумать что-то удобоваримое, чтобы вопросов не возникло.

Крики неподалеку снова усилились, теперь недовольные, и Серега снова обернулся.

— Какого * * *

эта * * *

не работает?! — вопил, вопрошая то ли своих друзей, то ли сам фейерверк все тот же Димон. — Одиннадцать, * * *

, штук за нее, * * *

, отвалил!

Все они смотрели в сторону пустующей части площади, где виднелась установленная коробка. Серега не видел момента, когда парень закончил установку, но теперь он уже вернулся — ситуация в целом была понятна. Ох, уж эти фейерверки!..

— А ты фитиль-то зажег?

— Может, * * *

, погас, * * *

?

— Да щас я гляну, че там! — отмахнулся от друзей Димон и нетвердой походкой потрусил к коробке.

Этого Серега и опасался. Отпустил Веру и кинулся за парнем.

— Эй! Стоять!.. Да стой же, придурок!

Перехватил парня на полпути и заломил руку, когда тот ожидаемо начал брыкаться и вырываться, оря благим матом.

— Да заткнись ты, тут дети! — встряхнул Серега парня и оттащил на более-менее безопасное расстояние. Фейерверк все не взрывался. — Спокойно! — крикнул возмущающейся компании.

— Мужик! Че те надо? — прохрипел Димон и снова дернулся.

— Башку твою безмозглую спасаю! Куда ты поперся?! Лишние руки или башка есть?! Своих не жалко?!

— А че она не стреляет, * * *

?! Стока бабла отвалил!

— Ты б сейчас башку себе отвалил, если б сунулся! — крикнул ему Серега. — Фитиль нормальный был? Ты его хоть поджег? Он загорелся?

— Поджег, конечно! Да пусти ты уже! — снова дернулся парень, и Серега его отпустил. К счастью, ловить не пришлось. Тот независимо отряхивался и опасливо отошел метра на полтора.

Серега прикинул: минуты две уже прошло, а может, и три, он же не знает точку отсчета! Фитиль оборван?.. Воспламенители не сработали?.. Если фитиль бракованный, может, слегка перетерт в каком-то месте, тихонько тлеет, но есть шанс, что дальше разгорится! Если нет, процесс убеждения этого придурка в том, что его одиннадцать штук надо утилизировать, представляется… печальным. И хрен бы с этим Димоном, пусть бы хоть подорвался, но тут же дети!..

Серега оглянулся. Вера стояла рядом с кучкой притихших в ожидании ребят. Умница! Взрослые из обеих компаний продолжали галдеть, пить и не обращать внимания на происходящее. Он подумал про них все то, что только что кричал Димон в адрес своего заглохшего фейерверка, и снова посмотрел на Веру. Она кивком спросила, мол, что дальше. Серега похлопал по запястью — ждем. Вера кивнула. Потом попыталась увести детвору подальше. Наконец, к ним подошел кто-то из родителей.

Вера не стояла в стороне и уж тем более не останавливала его. Сделала то единственное, чем могла помочь. И если спустя пять минут салют не начнется, придется идти осматривать. Не пускать же этого горе-поджигателя! И ей не придет в голову останавливать его. Ситуация своей потенциальной опасностью прекрасно ложилась на любую рабочую, и Серега не мог не думать об этом сейчас.

Наконец, сработал первый залп, и Серега выдохнул. Димон радостно заулюлюкал и запрыгал на месте. А Серега подумал, что если фитиль был бракованный, значит, брак может быть и где-то еще…

— На сколько залпов батарея?

— Девяноста девять! «Огненная сотня» называется! — счастливо и с гордостью прокричал Димон.

— Так девяноста девять или сто?!

— На коробке девяноста день написано! — махнул рукой Димон и унесся к своим.

…Пять, шесть, семь… Значит, придется считать. Девять, десять, одиннадцать… Серега быстро оглянулся — дети, разинув рты, глазели в небо. Вера тоже.

…Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать… Считал на автомате, мысли же, запущенные сравнением неслись дальше.

У нее были четыре месяца на обдумывание. Если она не отказалась от идеи, значит, продумала все — знала, где он работает, знала примерно, какие проблемы в быту и не только могут возникнуть, знала, в чем была суть их расставания тогда, значит, допускала, что сейчас может что-то измениться.

…Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь…

Да, он сам еще ничего о ней не знает. Не знает, как она жила. С кем.

…Тридцать, тридцать один, тридцать два…

А она не знает о его проблемах в эти годы, впрочем, может, и знает, Аня могла и про тюрьму рассказать. Но влияет ли это на их будущее? То есть на возможность их будущего. На возможность — пожалуй, нет, раз Вера не изменила решения.

…Сорок три, сорок четыре, сорок пять…

Здравый смысл что-то там на заднем плане возражал про то, что надо пообщаться, присмотреться, узнать друг друга заново. Эмоциями же Серега думал одно — самое главное он уже знает. Давно знает. Вера — тот самый «свой» человек.

…Пятьдесят шесть, пятьдесят семь, пятьдесят восемь …

Его она, и точка! Он зачем-то кому-то отдал ее, кретин, на целых пять лет!.. Отказался, сам. Теперь нужно лишь исправить ошибку!

…Пятьдесят девять… Тишина. Неужто все же сдохнет и не догорит?.. Сзади послышался неодобрительный свист и расстроенные реплики детей. Серега покосился на Димона — тот, слава богу, уже не рвался проверять. Тоже ждал.

Спустя секунд пятнадцать вылетевший из батареи залп все встретили восторженным «ура-а-а!», а Серега снова выдохнул. Вот свалился ему на голову этот Димон со своим фейерверком!.. Хотя эффекты красивые, надо признать.

…Шестьдесят восемь, шестьдесят девять, семьдесят…

Тянуло принять решение. Самому. Просто распирало от свалившегося осознания: Вера теперь с ним! Навсегда. Навсегда — и к черту все сомнения!

…Восемьдесят два, восемьдесят три, восемьдесят четыре, восемьдесят пять…

Сердце снова летело вскачь, уже не от злости, что все решили за него и так долго скрывали, не от волнения от всех событий, за каких-то пару часов перевернувших с ног на голову привычную жизнь. Душу затапливал восторг. Такой, какого он не испытывал наверно никогда. Восторг человека, который понял, что счастье возможно! Наверно сродни тому же, с каким сейчас ребятня смотрит на эти вспыхивающие в черном небе разноцветные огни!

…Девяносто шесть, девяносто семь, девяноста восемь… Девяносто девятый залп рассыпался в небе одним огромным шаром, отовсюду раздалось восхищенное «ах!» и через несколько секунд подбежала Вера.

— Так красиво, правда?!

Ее глаза сияли, и он наклонился и поцеловал ее — от переполнявших эмоций.

— Правда. Пойдем!

Взяв за руку, повел с площади. Она что-то говорила — возмущалась родителями, что не смотрели за своими детьми, парнями, что пьяными берутся за опасное занятие, — Серега слушал и параллельно думал о своем. Сейчас ему казалось очень правильным, что он ведет Веру в свой дом.

По краю площади с этой стороны располагались ступеньки из широких бетонных плит — остатки какого-то старого фундамента то ли разрушенного, то ли так и не достроенного здания. Под снегом видно их было плохо, потому Серега пошел вперед, подал Вере вторую руку, а когда осталась последняя ступенька, остановился. Притянул к себе. Стоя на ступеньке, Вера оказалась значительно выше, и сейчас Серега с все тем же восторгом смотрел в ее сияющие почти напротив глаза.

— Сережа?..

Кажется, она поняла, что он остановился не просто так. Замерла в ожидании. А ему вдруг на мгновение стало страшно.

— Ты будешь со мной?.. Всегда…

Она только кивнула, а вдруг ставшие влажными глаза засверкали пуще прежнего. Так и стояли — смотрели друг другу в глаза, не в силах отвести взгляд. Серега думал о прошлом, Вера наверно тоже. Будущее, пока неясное, но раскрашенное восторженной надеждой в яркие цвета, пока не занимало так сильно, как прошлое — наполненное летом, солнцем, любовью и счастьем. Неужели все возможно вновь?..

Он продолжал держать ее очень холодные ладони в своих, рассматривал ее лицо и удивлялся. Почему это все не произошло раньше?..

— Пойдем домой, ты совсем замерзла, — прошептал, наклонившись лбом к холодным от мороза рыжим волосам. Даже сейчас они немного, самую малость поблескивали солнцем — от лампочек.

— Сейчас… — согласилась Вера, вытащила одну руку и провела по его щеке. — Сейчас пойдем, дай мне минутку… — И потянулась к его губам: — Я слишком долго этого ждала…

Спрашивать, четыре месяца или пять лет, он не стал. Все ответы и все вопросы потом. А пока — счастье в чистом виде, без условностей, компромиссов, сопутствующих проблем, только один сплошной восторг от разливающейся по телу нежности и взрывающихся в голове фейерверков. Куда там пьяному Димону с его «Огненной сотней!».

* * *

Серега проводил родителей, поцеловал на прощание сияющую сестру, еще раз поблагодарив, и позвонил Вере, чувствуя себя школьником, у которого «свалили предки». От того, что всей семье было очевидно, что он именно это и сделает — и что за этим логично последует, — Серега чувствовал себя как перед первым свиданием, когда неожиданно вдруг вертишься перед зеркалом, прихорашиваешься, потом врешь маме, что идешь на встречу с друзьями, а она все понимает, и ты понимаешь, что она понимает!.. Впрочем, так он себя чувствовал не только из-за снисходительно улыбающихся родных. Пять лет — срок приличный, чтобы волноваться, вспоминая, как это было тогда, и гадая, как будет теперь.

День уже клонился к вечеру. Встали поздно, тут же начали собираться, мама с отцом торопились уехать пораньше — дома-то еще предстояли посиделки с Марининой семьей. И Аня, пожертвовавшая ради проведенной спецоперации Новым годом с друзьями, рвалась наверстать упущенное. Новогодняя ночь затянулась — пока дошли до дома, познакомились, посидели… Разговоров было, конечно, достаточно, Верино участие в истории с Олегом не могло остаться в стороне, и пусть тема далеко не праздничная, но и совсем уж не затронуть ее было сложно. Историю своего знакомства и плана диверсии девчонки рассказывали, то и дело дополняя друг друга, и Серега окончательно убедился, что союз Ани и Веры обещает быть… взрывоопасным. Хорошо, что пока в мирных целях!.. И даже странно было, когда Вера не поддержала очередное Анино предложение пойти погулять — впрочем, его снова не поддержали и родители. Где-то в районе трех часов неожиданно вспомнили про подарки — совсем забыли за всеми волнениями. Вера принялась извиняться, что пришла с пустыми руками, на что мама прямым текстом ее успокоила: «Верочка, по-моему, главный подарок вы уже сделали. Я очень хочу на это надеяться». На что Вера залилась краской, а Серега поражался степени откровенности своей сдержанной обычно матери. И подумал, что это у нее от радости за него. Ему не довелось еще ни с кем из своих девушек маму знакомить, так что сравнивать было не с чем, но мама, наверно, по нему, по его реакциям, поняла, что Вера — не просто одна из бывших.

С утра не топили, дом успел подостыть, потому в ожидании Веры Серега занялся печкой. Принес дров, затопил, принес еще — про запас. И понял, что больше не знает, чем себя занять. Хотелось есть — когда проснулись, попили чаю, потом долго собирали обратно все по контейнерам и маминым всевозможным баночкам и мисочкам, в процессе мама, когда рядом не было вездесущей и сующей свой любопытный нос во все подряд Ани, немного поспрашивала про Веру, потом носили все в машину, в общем, процесс сборов затянулся и было уже не до еды. Серега сходил на кухню, оглядел, что мама оставила им с Верой — так и сказала, что это им, — и решил, что подождет, может, Вера тоже голодная. Стащил только кусочек невозможно аппетитного пирожного.

Она обещала, что будет где-то через полчаса, — Серега глянул на часы, — прошло всего лишь минут тринадцать. За окном начинались сумерки, и Серега зажег свет. Подумал, и включил еще гирлянду на елке — для настроения. Вдруг молнией ударила мысль, что надо было смотаться хотя бы в магазин на трассе и придумать там ну хоть какой-то подарочек! Положил бы сейчас под елку… Но было уже поздно, да и идей не было совершенно, насколько он помнил ассортимент магазина. Так что с новогодним подарком придется подождать… А до него, усмехнулся Серега, будут Восьмое марта и Верин день рождения — голову он еще успеет изрядно поломать!

В его жизни теперь есть место Вериному дню рождения… Будут ли они вместе через год?.. Хочется верить, что будут.

Серега проверил печку, подложил дров и уселся на диван, не зная, что еще сделать. Перед глазами проплывали события минувшей ночи. Как увидел Веру в магазине, ее удивление и волнение — и дальше вся история с елкой, дедом, возвращением, Аниным Чертом — вплоть до объятий там, на площади. Вторая же половина ночи вспоминалась отрывочно.

Вот мама заинтересованно расспрашивает Веру о времени их знакомства, Аня самодовольно сияет как начищенный пятак, а отец со смешинками в глазах посматривает на них всех. Затем они встречаются взглядами, и отец Сереге кивает. Одобрил. А мама поглядывает с улыбкой, наверняка, в мечтах уже нянчит внуков, и Серега понимает, что попал окончательно.

Вот он, улучив момент, благодарит сестру, что иногда посматривает на него слегка обиженно. Та уточняет: «За что?»

— За… — смотрит Серега на рожки, — чертовски неожиданный подарок! — с долей сарказма, улыбаясь, отвечает: как будто и так непонятно, за что! Но затем добавляет серьезно и гораздо мягче: — Правда спасибо.

Вот они с Верой вдвоем стоят у елки, переливающейся разноцветными огоньками, Вера замечает, какой красивой она оказалась и как здорово, что они за ней все же поехали. Подходит Аня, Вера улыбается ей, говорит, что с рожками она просто очаровательна. Аня в образе Черта, взяв их обоих под руки, изрекает, точь-в-точь копируя интонации:

— Ведь что же за любовь, где черта нет? Где двое есть… где женщина, мужчина… там третья ипостась — я, то есть… чертовщина! И как без соли море — лишь вода, так и любовь без черта никуда!

Аня, довольная произведенным эффектом отходит, они смеются, а Серега думает о том, что слишком много разных чертей собралось в сопровождающие их с Верой любви.

Вот он идет провожать ее обратно к друзьям, — дома спальных мест на всех не хватает, — договариваются, что Серега завтра позвонит, когда родители и Аня уедут. И потом долго стоят обнявшись у калитки, не в силах расстаться…

Со двора раздался веселый двойной гудок, и Серега вскочил. Быстро обулся, накинул на плечи пальто и вышел встречать. Ворота он не закрывал с отъезда родителей, машину передвинул, так что Вера свободно заехала. И увидав его, спросила первым делом, всю ли еду родители с собой увезли. Серега засмеялся.

— Ты голодная?

— Ужас!.. — Вера в расстегнутой шубке на ходу закрыла машину с электронного ключа, подошла, потянулась поцеловать… Может быть, она и хотела просто поприветствовать, но Серега, который наконец-то отошел от всех удивлений и наконец-то мог позволить себе больше, крепко стиснул ее в объятиях, прижал к себе, забрался под расстегнутую шубу, потрогал все, до чего смог добраться и с трудом сдержался от того, чтобы на этом пока остановиться. Окатило волной даже не своего собственного, пока контролируемого, желания, а ее, Вериного, напора, с каким она поддалась навстречу его рукам.

Может, черт с ней, едой?.. Потом поесть можно…

Вера отстранилась, облизнув губы.

— Что ты ел?

— А?.. — Серега обалдел. Потом заставил себя подумать. — А… пирожное, — улыбнулся.

— Сладкоежка, — усмехнулась Вера и высвободилась из объятий. — Вкусно было.

Серега засмеялся. Они зашли в дом, Вера скинула ему на руки шубу и принялась разуваться.

— И да, я тоже хочу!

— Тебя покормить?

Это прозвучало двояко — почти так и задумывалось, — и Вера ожидаемо на него посмотрела. Потом отставила ботинки, сунула ноги в теплые тапочки, что он для нее приготовил, выпрямилась и подошла вплотную. Он хотел обнять, но Вера обеими руками перехватила его руки и переплела их пальцы.

— Я очень… хочу… — Он перехватил ее взгляд, остановившийся на его губах, и стало смешно: чертик как он есть. — М-м-м… — она посмотрела в его глаза, и Серега понял, что она мучается теми же сомнениями, что и он только что. Но чувство голода одержало верх. — Давай чуть-чуть поедим, а?.. Правда есть хочется.

— Давай, — согласился он, высвободил руки, одним движением снова прижал ее к себе, коротко поцеловал, не позволяя увлечься ни себе, ни ей, и отпустил. Уловил разочарованный вздох, но они тут же обменялись веселыми взглядами: игра была хорошо знакома. — Проходи, я сейчас соображу там что-нибудь.

Вера зашла в комнату, но тут же обернулась:

— А давай наоборот?.. Ну, я думаю, что не потеряюсь на твоей кухне…

Серега несколько растерянно пожал плечами — он вроде хозяин, но и Вера уже не совсем в гостях… Она тут же подтвердила его мысли.

— Сереж, мне правда этого хочется… Хочу себя не просто гостьей почувствовать, как вчера. А то мне… не верится до сих пор.

Она говорила слегка извиняющимся тоном, потому Серега тут же согласился. Проводил, включил свет, показал, где что, и ушел, потому что кухня тесная, и повернуться вдвоем там просто негде. Ну и чтоб не мешать осознавать себя… хозяйкой.

А ведь сутки назад, ее вообще не было в его жизни!..

Подошел к печке, проверил, подкинул еще полешко. Подошел к окну — и сильно удивился разыгравшейся вдруг метели. Только что же ничего не было!.. Ни намека, тишина. Ясное небо и месяц!.. Чудеса… И подумал, как это похоже на последние сутки его жизни: жил себе спокойно — и вдруг закружило, завертело…

На кухне раздавались какие-то звуки, гремела посуда, и Серега улыбнулся — приятно осознавать, что это Вера. Вернулся на диван — занять себя снова было нечем. И даже Черт куда-то подевался, не нашептывает ему на ухо всякую дребедень в попытке отговорить от счастливой жизни!..

«Кхе-кхе! Так-то уж подевался…»

О как… И правда — только позови…

«Ну? Что-то ты опять притих? Где же твое скептическое «любо-о-овь»?..»

«А что мне говорить?.. Про то, что это еще не любовь, ты и сам уже подумал».

«Ты же в нее вообще не веришь!»

«И тебе не советую!»

«Да ну тебя!.. Иди ты… Вон, — Серега посмотрел в сторону улицы за окном, откуда снова доносились далекие радостные крики, — народа сколько, иди, ищи очередную жертву!..»

«Что, ты так и не понял?.. Куда же я пойду?.. Ведь я — твое второе я!»

«Да понял я, — усмехнулся Серега. — Пожалуй, что еще вчера. Поражаюсь только, как ты бываешь несносен!»

«А ты зануден!.. — с обидой воскликнул голос и вдруг весело рассмеялся: — Просто… чертовски зануден!.. Слушай, а Вера твоя скоро там, а?.. А то с твоей «любо-о-овью» даже чуть без обеда не остались!.. И вообще… любовь любовью, а обед по расписанию! Как и война».

«Господи, почему ты говоришь, как мой командир?!»

«Ну, во-первых, давай уж без Высших сил, не к ночи будут помянуты!.. А во-вторых, что ж, это плохо, что у бойца внутренний голос…»

Закончить ему не дало появление Веры с салатницей и тарелками. Серега почти воочию представил, как Черт, умильно-страдальчески скорчив рожицу, принюхивается к запахам. Мало того, что эстет, еще и гурман!..

— Давай помогу, — Серега поднялся, принял тарелки и салат, поставил на стол, а Вера ушла обратно. Он пошел за ней, вдвоем принесли остальное, обсудили вопрос алкоголя и решили, что пить не будут. Можно было бы хорошего вина, но вина нет, а водку не хочется — вчера хватило. Про шампанское даже думать было тошно, тем более оно все выпито.

За едой говорили про этот дом, Серега рассказал немного про бабушку и как проводил в детстве здесь лето каждый год.

— У тебя чудесная семья! Жаль, что я не узнала этого… раньше.

— Вера…

— Нет, прости!.. — она взмахнула рукой, как бы останавливая его. — Давай не будем сейчас. Поговорим обо всем попозже, хорошо?.. Не хочется разрушать новогоднее очарование!

— Ты считаешь, что оно будет разрушено? — нахмурился Серега.

Вера грустно на него взглянула:

— А ты так не считаешь?..

Серега вздохнул.

— Хочется верить, что нет. В конце концов, это зависит от нас…

Вера улыбнулась.

— Наверно, ты прав. Просто все очень… — вздохнула, подыскивая слово, — хрупко.

С этим он был абсолютно согласен. Хрупко, нестабильно, неопределенно, а хотелось… определенности. А для этого надо знать, что будет в условном «завтра»!.. Серега только сейчас задумался о ближайших днях и о непосредственном будущем — до того все в эфемерных мечтах витал о собственной семье. И спросил, когда Вере на работу. Она чуть удивленно ответила, что пятого. Серега прикинул: утром поедут, пока он наведет порядок, закупит продукты… Лучше бы еще денек, но выходной остался только один, к сожалению.

— Приедешь ко мне завтра вечером? — И пояснил: — В городе.

— М-м-м…

— Не в гости.

Вера застыла, не глядя на него, проглотила то, что дожевывала, отложила вилку на как раз опустевшую тарелку и наконец подняла глаза. Серега, внимательно за ней следивший, успел испугаться, что поторопился.

— Сереж…

— Слишком быстро?

— Нет… — она, кажется, смутилась. — Не знаю… Ты правда этого хочешь?

— Да, — сказал Серега вместо вопроса «А чего ждать-то?» И добавил: — Если ты, конечно, не против.

Черт, он правда поторопился?.. Вера встала, обошла его стул и — вдруг обняла со спины. Он погладил ее руки.

— Я забыла, как это, когда кто-то другой, а не сама, за тебя решает.

Серега с примесью веселья фыркнул:

— А мне каково вчера было?!

Вера усмехнулась ему в ухо.

— Я могла бы извиниться, но не стану.

Серега повернулся к ней, чуть отодвинул стул и усадил Веру к себе на колени.

— Могу принять извинения в невербальной форме.

Она многообещающе улыбнулась.

— Так переедешь?

Он специально до этого сказал «приедешь». Тогда язык не повернулся. Сейчас же все абсолютно честно расставлено по местам. Простое решение. Можно было бы, конечно, подумать о бытовой стороне вопроса — насколько Вере удобно жить в конкретном месте, но где находится его квартира, она знает, они с Аней об этом вчера сказали, когда рассказывали о своих новогодних планах про случайную встречу, так что решить все Вера вполне способна прямо сейчас.

— Да…

Она смотрела с такой смесью восторга и страха, что он сделал единственное из сейчас возможного. Потом они вместе будут бороться со всеми опасениями перед неизвестным будущим. Понятно, что им обоим боязно еще раз ошибиться и все испортить: сейчас ставки гораздо выше, чем были пять лет назад. Но это все потом. Потом. А сейчас — близко-близко глаза, с прыгающими в них огоньками гирлянды, губы, горячие, податливые, нетерпеливые, руки, тоже горячие, тоже нетерпеливые…

— Вера… — он с трудом остановил ее не менее нетерпеливое ерзанье у него на коленях, заставил подняться, встал сам и потянул ее за руку к дивану. Она вдруг вырвалась.

— Я сейчас! — и умчалась куда-то в сторону кухни.

Серега не успел задуматься, что это значило, подумал, что пауза очень даже вовремя — ностальгия по прошлому, конечно, хороша и в чем-то приятна, но повторять подвиги их первой совместной ночи на узкой студенческой кровати все же не стоит, когда можно создать условия получше. И чуть-чуть повозившись — диван старый, привезенный из города после ремонта в квартире, — разложил его, превратив в не совсем удобную, но все же достаточно широкую кровать. Пройти, правда, теперь было негде — он уперся в стол.

— Мне идет? — донеслось сзади, и Серега обернулся.

От порога комнаты к нему подходил очередной чертик с красными рожками и очень хитрой мордашкой. Видно, Аня оставила. Серега покачал головой:

— Вы меня с ума сведете.

Одной рукой подтянул ее ближе, вторую запустил под распущенные волосы. Все, хватит с него всех этих чертей, черт их всех побери… За поцелуями стащил с Веры свитер, и при снятии с головы ободок с рожками остался в самом свитере и полетел в сторону ближайшего стула. Впрочем, никакие рожки Серегу уже не интересовали…

* * *

Проводив красную машину до нужного дома, мужчина, как могло показаться случайному прохожему, в цилиндре и старинном плаще-крылатке развернулся, оглядел хозяйским взором пустынную улицу и пошел вперед. Конечно, «своих» надо оберегать, подумал он, оглянувшись на дом с зажженными окнами, и любовно погладил изрядно потертый портфель в руке, туго набитый заключенными контрактами. И теперь, когда эта парочка наконец вместе — ничего, ничего, пусть пока помилуются, он к ним через годик-другой заглянет! — можно и о себе, любимом, подумать. Вон, сколько душ неоприходованных!.. Работы непочатый край!

Он погрозил пальцем притаившимся за ближайшим сугробом чертенятам: «А ну, не шалить!» Те захихикали, захрюкали, он на них притопнул, и маленькие черные бесенята разбежались. Ничего, пусть забавляются, вон, по всей деревне. Кто-то из них вчера фейерверк-то погрыз?.. Ладно, пусть, и то на дело пошло!..

Вдруг оступившись на скользкой дороге — неудобно ж в обуви! — он чуть не упал, замахал руками, но сохранил равновесие. Пришлось оправляться — фрак под плащом съехал вкривь и вкось, галстук-бабочка сполз слегка на бок… Благо, цилиндр никуда с головы не денется — ему есть, за что держаться!..

А неплохо они повеселились!.. Поработать пришлось, да, но — какой улов!.. И Черт, чертовски довольный собой, пропел, насвистывая на ходу:

— Ах, как же это было б скучно, когда святые все вокруг! Святыми быть совсем не нужно! Для женщин черт — вот лучший дру-у-уг!..

Кстати. Надо сегодня еще к Солохе успеть, зря, что ли, он так наряжался!..

Эх, а неплохо бы было перемешать времена!.. Почему-то в нынешнем веку никак не найдет он себе такую же ведьмочку!.. А мотаться туда-сюда бывает утомительно!..

Навстречу вдруг из какого-то двора вышла шумная компания — Черт мигом скрылся за ближайшей избой. Нет, пьяные — это не интересно. С ними пусть детвора развлекается!.. Он же поищет себе добычу получше… Выбравшись из укрытия, он направился дальше, выискивая свет в окнах или столбики белого дыма из печных труб. Есть все же вещи неизменные, и это приятно!.. А то выдумали себе машины, небоскребы… Никакой романтики!..

Улица снова была пуста. Черт вышел на перекресток и огляделся. Вдали мерцал огонек. Что ж, надо проверить… А потом, после удачной охоты, можно и к Солохе!.. И Черт довольно ухмыльнулся и, приподняв цилиндр, поправил прическу. Он, конечно, неотразим, во всех смыслах, но у Солохи там поклонников полдеревни!.. Зато он сегодня во фраке!.. В нем так удобно прятать хвост!..

На черном небе сиял остроконечный месяц — Черт поглядел на него, хитро прищурив глаз, подумал, подумал, но передумал. Ничего, до Рождества еще есть время!.. Он своего не упустит!..

А пока… пора начинать!

Взмахнув плащом, он скрылся во тьме. Поднялся сильный ветер, небо заволокло тучами и началась метель. И только слышно было сквозь ее завывания тихое, тревожное:

— Говорят, что чертовщина, чертовщина, чертовщина — зло-о-о… Говорят, что чертовщина, чертовщина, чертовщина — зло-о-о…

И с протяжными, все усиливающимися завываниями ветра становилось все громче:

Черти! Черти!.. Кругом черти!..

Черти! Черти!.. Кругом черти!..

Мы, черти, вертимся все время меж люде-е-ей!..

Мы, черти, вертимся все время меж люде-е-ей!..

Черти! Черти!.. Кругом черти!..

Черти! Черти!.. Кругом черти!..

---

Примечания:

Если кто не в курсе: Черта в спектакле "Ночь перед Рождеством" в Санкт-Петербургском театре музкомедии играет Владимир Ярош)