Гермиона Грейнджер и Конец Мира (HPMOR / ГПиМРМ) (джен)

Я знаю, что в этом мире случаются странные вещи.

Это одна из тех немногих вещей, которые я за свою жизнь узнал наверняка.

Людвиг Витгенштейн (но это не точно)

Однажды в одной из альтернативных вселенных…

Гермиона спала в изолированной палате Святого Мунго.

Сегодня утром её должны выписать из больницы и перенести по каминной сети в Хогвартс, где она встретится наконец-то с Гарри Поттером.

Копошились крысы в клетке. Спали мухи в коробке.

Гермионе снился очень странный сон. Ей снилось, что она проснулась. Голос прошептал ей: «Проснись, Гермиона» — и она открыла глаза.

Рядом с кроватью стоял профессор Квиррелл. Выглядел он гораздо лучше своего трупа на кладбище и даже бодрее и свежее, чем в начале учебного года.

— Здравствуйте, мисс Грейнджер.

В первую секунду Гермиону охватила паника: перед ней находился оживший мертвец. Но потом девочка вспомнила, что она сама — оживший мертвец. Паника сменилась почти радостным удивлением, как будто она встретила родственную душу.

— Профессор Квиррелл! Вы живы? Вы тоже воскресли? Я... Это не сон?

— Кто же во сне скажет, что это сон? На это способны очень немногие, — с лёгкой иронией заметил ночной посетитель. — Как бы то ни было, мне решительно не нравится идея, что я — фантом чьего-либо разума... Но я отвлёкся. Ваши представления обо мне несколько ошибочны. Я не Квиррелл.

Девочка кивнула: ей уже рассказали, что под именем Квиринуса Квиррелла скрывался давний враг Волдеморта — Дэвид Монро.

— Мисс Грейнджер, нам надо о многом поговорить. Может быть, вас удивляет место и время, но я вынужден соблюдать некоторую секретность... в интересах Гарри Поттера. Я знаю, что вы не испытывали симпатии к профессору Защиты. И признаю, у вас были все основания считать его злым. Тем не менее...

Гермиона почувствовала себя очень неловко. Она судила об учителе, не имея ни малейшего представления о его мотивах и целях и о том, что происходило вокруг. А он помог Гарри победить Тёмного Лорда… На кладбище нашли тело профессора, она видела мертвеца собственными глазами. Но это наверняка какая-нибудь очередная грандиозная авантюра Гарри.

Мужчина прошёл на середину комнаты, где стоял небольшой низкий столик, по разным сторонам которого расположились два кресла. Естественно, раньше этих предметов мебели в комнате не было.

— Ваш последний разговор с профессором Защиты был не из приятных. Я искренне хочу не повториться в этом.

Гермиона вскочила и торопливо натянула больничный халат поверх пижамы. Затем взглянула на столик. На нем красовалась большая бутылка чего-то-там и два бокала. От изумления она раскрыла рот:

— Что это?

— О-о! Это великолепный магловский скотч. Ограниченная серия. Пятьдесят лет выдержки. Подарок профессора МакГонагалл профессору Квирреллу… за спасение одного когтевранца, когда тот чуть не разбился, падая с крыши. Мистеру Поттеру я не рискнул бы предложить что-то крепче чая, но вам эта чудесная жидкость сейчас совсем не повредит и, смею предположить, придётся весьма по вкусу. Тем более, едва ли ещё когда-нибудь представится такой уникальный повод.

Девочка застыла в нерешительности. Предложение профессора было, мягко говоря, непристойным и подозрительным. Даже с учётом подозрительности всей ситуации в целом. Однако Гермиона не чувствовала себя смущённой или шокированной. Если алкоголь действительно безопасен для неё (а Гермиона и сама уже заметила некоторые противоестественные свойства своего восстановленного тела), то вряд ли стоит беспокоиться, как поведение учителя соотносится с социальными нормами. Кем бы ни был учитель Защиты, конформистом его точно нельзя было назвать. Скорее уж её должно волновать, можно ли вообще доверять нежданному посетителю. И это был очень непростой вопрос...

Профессор усмехнулся:

— Я могу предложить вам тыквенного сока или чаю. Но сделает ли это ситуацию, в которой вы оказались, менее странной?.. Что бы ни было раньше, сейчас я уже не учитель, а вы мне не ученица. И в данном случае различия в возрасте и жизненном опыте не имеют никакого значения. Понимаю, что ожидать дружеского разговора от нас обоих было бы излишне… оптимистичным. И тем не менее, если вы не сможете найти хоть каплю доверия, возможно, незаслуженного, и не составите мне компанию, беседа очень скоро станет бессмысленной.

Гермиона посмотрела на бутылку с загадочным содержимым. Пожалуй, если бы гость предложил ей чай с печеньем, в данных обстоятельствах это вызвало бы у неё больше опасений, чем подобная откровенная наглость и… провокация. Профессор явно намекает, что рассчитывает на беседу двух взрослых и равных людей. Конечно, это условность. Они не равны ни по каким мыслимым параметрам. Но если это ловушка, то в чём она состоит? Если такой могущественный волшебник, как учитель Защиты, хотел бы как-то повлиять на её волю и разум, он наверняка нашёл бы более надёжные и прямые способы добиться своей цели. Тем более что они не в Хогвартсе, а профессора все считают мёртвым… Хм. И что будет, если она вообще откажется что-либо пить и что-либо обсуждать? В конце концов, она ведь уже решила не разговаривать ни с кем, пока не встретится с Гарри.

— Более того, я вынужден признаться, что нуждаюсь в вашей помощи. Хотя Волдеморт и уничтожен, Гарри Поттеру всё ещё угрожает серьёзная опасность. И, в силу определённых причин, предполагаю, вы являетесь единственным… человеком, к которому я могу обратиться за содействием.

Мысли Гермионы сбились, она встревоженно уставилась на профессора:

— Гарри угрожает опасность? Это он попросил вас прийти ко мне?

— Нет, мисс Грейнджер, я нахожусь здесь без его ведома. Не думаю, что ваш друг одобрил бы мой поступок. Видите ли, опасность, о которой идёт речь, такого рода, которую герои создают себе сами, своими действиями и решениями. Впрочем, вы сами сможете судить, необходимо ли ваше участие, когда узнаете суть проблемы. Но если вы считаете, что нам нужно благословение мистера Поттера, чтобы помочь ему, то я не собираюсь навязываться. Я оставлю вас, а вы продолжите спать, забыв об этом эпизоде.

Гермионе пришлось признать, что знание о манипулятивных техниках ещё не означает умение эффективно сопротивляться им. Не веря самой себе, она сделала несколько шагов и опустилась в ближайшее кресло. Профессор Квиррелл-Монро почти одновременно сел напротив, расслабленно вытянувшись.

Кожаная пробка, декорированная шотландским серебром, сама с эффектным чпоком откупорилась. Бутыль плавно поднялась в воздух и аккуратно наполнила бокалы.

— За тебя и за Гарри, — преувеличенно торжественным тоном провозгласил профессор. — За вашу победу!

Подняв свой бокал, он демонстративно долго любовался игрой света, вдыхал аромат, потом не спеша сделал глоток.

Девочка во все глаза смотрела на учителя. Произошедшая в нём перемена была поразительна. Неужели его мрачность, жёсткость и цинизм были связаны с ожиданием возвращения Волдеморта? А теперь, после победы над Тёмным Лордом, он наконец-то может позволить себе стать более… живым, что ли?

Гермиона осторожно взяла бокал. В нос впорхнул аромат табачных листьев, древесины, торфяного дыма и луговых цветов, вызывая в памяти почти забытые впечатления очень раннего детства. Горло слегка обожгло, она ощутила вкус сушеных фруктов и ванильной сдобы. На удивление приятно. Ей не с чем было сравнивать, но, наверное, таким и должен быть раритетный шотландский виски.

— Вы наверняка заинтригованы и сгораете от любопытства, — заговорил профессор. — Но прежде чем я поясню цель моего визита, мне нужно ознакомить вас с обстоятельствами, которые послужили причиной моего появления здесь. Я постараюсь быть кратким, но всё равно это займёт некоторое время. — Мужчина замолчал на пару секунд, как будто собираясь с мыслями. — Как вам уже известно, во время вашего… вынужденного отсутствия… в Хогвартсе произошло множество удивительных событий. Волдеморт, его настоящее имя Том Риддл, вернулся, можно сказать, с того света и планировал блицкригом захватить власть в Магической Британии… Официальная версия гласит, что Тёмный Лорд погиб более десяти лет назад, пытаясь убить одного маленького мальчика. Однако это не имеет никакого отношения к истине. Волдеморт не намеревался лишать жизни сына Лили и Джеймса Поттеров. Он хотел создать из младенца свою ментальную копию.

Гермиона поперхнулась, вспомнив о тёмной стороне Гарри и своих догадках на этот счёт. Профессор Защиты сделал лёгкий жест рукой — и начавшийся было приступ кашля утих.

— Мисс Грейнджер, я ведь только начал, а вы уже чуть не уронили свой бокал. Поверьте, терять самообладание ещё рано. Так вот, за много лет до своей мнимой гибели Том Риддл создал один из величайших тёмных ритуалов, который делает личность человека бессмертной…

Гермиона увлечённо слушала, забыв о странных обстоятельствах, в которых находилась. Бокал её медленно, но верно пустел. Когда долгий рассказ о крестражах, пророчестве о несхожих душах и событиях в Годриковой лощине был, наконец, завершён, Гермиона, кажется, начала понимать, почему профессор... э-э-э… Монро решил, что без виски не обойтись. Спиртное не вызывало у неё головокружение, не влияло на настроение. Не было никакой спутанности мыслей. Просто ароматный жгучий напиток, который с каждым глотком раскрывался новыми полутонами вкусов, просто тепло и лёгкость в теле, странная ясность и отстранённость восприятия.

— А-а-а… откуда вы знаете столько всего о Волдеморте?

— Бо́льшую часть информации я почерпнул из крестражей. Немного терпения — и вы узнаете об этом подробнее. Но мне кажется, — профессор испытующе взглянул на Гермиону, — у вас остались вопросы по пройденному материалу?

Девочка улыбнулась: хорошая колкость. Она не могла вот так сразу заставить себя не воспринимать этого человека как учителя. И он это, конечно же, понимал. Хотя Гермиона несколько раз прерывала рассказ, задавая уточняющие вопросы, кое-какие детали всё ещё не укладывались в голове. Возможно, она была излишне дотошной, но…

— Вы сказали, что родное тело Тёмного Лорда было уничтожено из-за резонанса магии, возникшего, когда Волдеморт сделал душу ребёнка похожей на свою собственную. То есть резонанс возникает между двумя схожими личностями? Но как же тогда близнецы Уизли? Они ведь будто две копии одной личности.

— Вы весьма наблюдательны, мисс Грейнджер. Очевидный вопрос, но даже мне он не сразу пришёл в голову.

Похвала, вскользь отпущенная в адрес Гермионы, показалась ей не менее удивительной, чем весь предыдущий рассказ. Нет, это было явно не в стиле великого и ужасного профессора Защиты.

— Между прочим, в древности существовал обычай убивать одного из магических идентичных близнецов сразу после рождения.⁽¹⁾ Само собой напрашивается предположение, что это как-то связано с отдельными случаями проявления магической несовместимости... Хм, допустим, близнецы Уизли не так уж и схожи друг с другом. Но как тогда объяснить полное отсутствие каких-либо свидетельств о наличии магического резонанса между временны́ми копиями одного и того же человека?

Гермиона в недоумении посмотрела на гостя.

— Вы, конечно же, не в курсе, что такое маховик времени? — вопрос был явно риторическим. — Тогда вам придётся быстро смириться с тем, что в мире есть такая штука, как магическая машина времени. Маховик может отправлять человека в прошлое, правда, не более чем на шесть часов в сутки. В Хогвартсе этот прибор дают наиболее перспективным и ответственным ученикам, чтобы помочь им в учебе. Вам наверняка выдали бы его на третьем или даже на втором курсе. Но, принимая во внимание последние события, думаю, это произойдёт ещё раньше. Так вот, владельцам маховиков не рекомендуется встречаться и общаться со своими двойниками из прошлого, но, насколько мне известно, это никак не связано с эффектом магического резонанса…

Что ж, по сравнению с тем, что она узнала за последние полчаса, эта новость не была чем-то из ряда вон выходящим. Но...

Гермиона не по-доброму сощурила глаза:

— А Гарри, разумеется, уже выдали этот самый маховик времени?

Профессор только пожал плечами:

— А вас никогда не интересовало, что из себя представляет заболевание «Спонтанного раздвоения», для лечения которого носят Спимстерские глазки?

— Понятно, — чуть погодя протянула Гермиона несколько саркастическим тоном.

Вот значит как, мистер Поттер?

— Может быть, — собеседник лукаво прищурился, — вы сами найдёте ответ и на свой предыдущий вопрос? В чём разница между парой Гарри Поттер и Волдеморт и парами близнецов или временны́х копий? Есть соображения?

Гермиона молчала где-то около минуты, а потом неуверенно произнесла:

— В пророчестве говорилось, что Тёмный Лорд и тот, кого он отметит, как равного себе, должны уничтожить друг друга, почти ничего не оставив. Возможно, «почти» здесь — ключевое слово. В Гарри осталось что-то, что не даёт стать ему таким же, как Волдеморт. И это делает их души настолько несхожими, что они не могут существовать в одном мире. Может быть, именно это вызвало резонанс двух схожих магий?

— В этом что-то есть, — одобрительно кивнул профессор. — Можно предположить, что зарождающийся разум инстинктивно сопротивлялся собственному уничтожению, используя спонтанную магию для отражения враждебных чар. Естественно, безрезультатно. Но в какой-то момент, когда душа и магия ребёнка почти полностью трансформировались под воздействием заклятия, сопротивление внезапно стало эффективным, действие заклятия прервалось и крохотная часть разума осталась неизменённой...

События последнего года складывались в голове Гермионы в новую целостность. Дэвид Монро многое знал о Волдеморте и предвидел его грядущее возвращение. Он стал учителем Защиты, чтобы подготовить Мальчика-Который-Выжил к борьбе с их общим врагом, зная, что Гарри обладает особыми «дарами» тёмного мага, которые можно было бы обратить против самого Волдеморта…

— ...Более девяти лет Тёмный Лорд провёл внутри крестражей, не имея возможности освободиться. Но ему сказочно повезло. Около года назад Волдеморт захватил тело одного незадачливого искателя магических секретов. Получивший свободу волшебник начал строить грандиозные планы на будущее. И первым делом он собирался завладеть Философским Камнем.

— Философским Камнем?! — невольно воскликнула Гермиона, вспомнив свой разговор с Гарри в библиотеке, за несколько часов до того, как…

— Да, мисс Грейнджер, камень действительно существует. Он был спрятан в Хогвартсе под защитой древней магии. Секрет камня в том, что он делает трансфигурацию постоянной. Вре́менные изменения становятся сущностью вещи. Поэтому, используя Философский Камень, можно заполучить и вечную молодость, и бесконечное количество золота.

Рассказчик сделал небольшую паузу и небольшой глоток.

— Волдеморт обманом проник в Хогвартс, взял Гарри Поттера в заложники, перехитрил Дамблдора и завладел вожделенным камнем, с помощью которого создал себе новое тело. Но это долгая история, подробности которой я пока опущу. Перехожу к финалу. В результате всех этих событий произошла одна крайне маловероятная вещь: Гарри Поттер победил Волдеморта. Он оторвал ему руки, оглушил, затем наложил Обливиэйт и трансфигурировал бессознательное тело в маленький изумруд.

Гермиона тряхнула головой, пытаясь отогнать всплывшую в сознании жуткую картину, увиденную на кладбище после пробуждения. Внутри зарождалась необъяснимая тревога.

—А как же резонанс магии? — с сомнением прошептала она.

— К сожалению или к счастью, реальность часто оказывается сложнее и страннее наших представлений о ней, — глубокомысленно изрёк профессор, сделав очередной глоток изысканного напитка. Гермиона последовала его примеру. Виски разлилось по телу горячей волной. Чувство тревоги подёрнулось дымкой.

— С одной стороны, все произошедшее вполне объясняется некоторыми достаточно очевидными для думающего наблюдателя умозаключениями: более мощные заклинания вызывают бо́льший резонанс, и при этом отдача магии сильнее бьёт по более сильному магу. Заклинания, доступные первокурснику, сами по себе способны разве что доставить ощутимый физический дискомфорт обеим сторонам, не более того. И всё же меня не покидает подозрение, что существует ещё одна переменная. Что сила резонанса также зависит от намерений и воли волшебника. И если это так, тогда Гарри мог бы вызвать фатально опасный резонанс и простым Сомниумом, если бы это был вопрос спасения или защиты чьей-либо жизни… Может быть, именно отчаянное сопротивление младенца привело к резкому скачку уровня резонанса и роковому взрыву. И только твёрдое желание не навредить позволило Гарри победить Волдеморта повторно, удерживая при этом магическую энергию под контролем.

В воздухе сгустилось почти осязаемое напряжение.

— Как бы то ни было, история возвращения Волдеморта не закончилась сражением на кладбище, — заключил тихий голос. — Том Риддл не был идиотом. Благодаря одной древней реликвии, которую Волдеморт сделал своим крестражем, великое творение охраняло его сознание почти от любого воздействия чужеродной магии. Только он сам мог применить к себе заклинание, связанное с воздействием на душу. — Профессор еле слышно вздохнул. — Но так как за дело взялся лично Гарри Поттер, магия крестражей восприняла чары Забвения как наложенные Томом Риддлом. Память Тёмного Лорда была стёрта почти полностью…

Гермиона настороженно замерла в ожидании развязки. Гость неспешно продолжал рассказ, чуть заметно улыбаясь:

— Однако на этом моменте везение мистера Поттера закончилось. Он не знал принципов работы крестражей, иначе не пытался бы заточить разум Волдеморта в трансфигурированном теле… Не буду нагружать вас отвлечённой теорией, юная леди. Говоря по-простому, если биологическое тело не соответствует определённым критериям, необходимым для полноценной работы сознания, душа, заключённая в крестражах, не может завладеть им. Крестражи просто не замечают этот объект. И, соответственно, если уже используемое тело по каким-то причинам становится непригодным для разумного существования, связь между душой и телом немедленно разрывается. Крестражи не ждут смерти тела. Поэтому, мисс Грейнджер, уже через пару мгновений после того, как трансфигурация затронула мозг Волдеморта, я пришёл в себя среди крестражей.

Вслед за этими словами последовала долгая драматическая пауза. А Гермиона вспомнила свой разговор с преподавателем Защиты на балконе Хогвартса. Она считала профессора своим врагом, а он всего лишь пытался уберечь её от опасности. Но профессор мёртв, на самом деле мёртв, а его убийца сидит сейчас напротив в образе умершего учителя… Что ж, юмор наверняка в духе Тёмного Лорда. А у неё даже нет волшебной палочки… Наверное, она уже должна была умереть от ужаса. Но она почти не ощущала страха, хоть это было весьма нелогично. Видимо, смерть что-то меняет в людях. Впрочем, не исключено, что раритетный шотландский виски не такой уж и виски...

Когда Гермиона заговорила, её голос звучал также спокойно и ровно, как и у незнакомца:

— Для того, кому стёрли почти всю память, вы на удивление неплохо ориентируетесь в ситуации.

Не-профессор почти добродушно осклабился:

— Я действительно получил информацию о Томе Риддле из крестражей. При создании каждого крестража одновременно создаётся отпечаток личности его хозяина. Отпечаток навечно сохраняется в крестраже, однако он не является по настоящему живой сущностью. Это было, пусть и не идеальной, но подстраховкой на случай насильственного изменения сознания, хотя Том и не представлял, каким образом потенциальный противник, будь это хоть сам Мерлин, мог бы провернуть подобное. Скорее уж Волдеморт считал отпечатки своеобразным оммажем⁽²⁾ старинному заклинанию, вдохновившему его на создание заклинания истинного бессмертия. Кроме того, Том предполагал, что в далёком будущем ему будет полезно вспомнить, каким он был века или тысячелетия назад... Так или иначе, Том регулярно пополнял коллекцию самыми свежими копиями своей личности. Незадолго до финальной операции Волдеморт создал очередной крестраж и вручил его Беллатрисе Блэк, чтобы иметь возможность незамедлительно воплотиться в случае, если что-то пойдёт не так… Мисс Грейнджер, вам не понравился подарок МакГонагалл?

Она пьет скотч и ведёт светскую беседу с галантно-вежливым маньяком и убийцей. Разум категорически отказывался рефлексировать по этому поводу. Разве что отметил, что тёмный волшебник почему-то всё ещё говорит о Томе Риддле в третьем лице. Гермиона послушно отпила из бокала, заметив, что умеренное нервное напряжение обострило все ощущения. Запах и вкус стали более сложными и насыщенными, и часть её мозга, похоже, не желала упускать удовольствия даже в такой непростой ситуации.

Таинственный гость тем временем продолжал свой рассказ отстранённо-задумчивым, почти равнодушным тоном:

— Вчера я очнулся в полной пустоте. Какое-то время я был полностью дезориентирован, так как ничего не помнил, кроме одного очень яркого и вызывающего недоумение воспоминания. Я не понимал, кто я и где я оказался. Разум мог различить только специфические магические структуры, которые заменяли мне физическое тело. Это была единственная зацепка, но её оказалось достаточно. В конце концов я осознал, что нахожусь среди крестражей и что это означает. Конечно, первым делом я перенёс в свой разум память последней сохранённой копии личности. Не могу сказать, что я полностью разобрался в том… существе. Но я понял, что планы моего предшественника на каком-то этапе потерпели фиаско и что мне не стоит медлить, если я хочу выяснить, что с ним произошло… Я вылетел из крестражей и направился на кладбище, которое по замыслу Тома должно было стать местом финальной драмы… Ах да, я ведь ещё не упомянул… Несколько месяцев назад Том включил в систему крестражей Воскрешающий Камень — один из Даров Смерти. Благодаря камню дух Тёмного Лорда получил возможность покидать крестражи и летать, подобно призраку, где заблагорассудится… Так вот, на кладбище я действительно обнаружил несколько десятков трупов и группу авроров, расследующих в высшей степени странное происшествие... М-да, кажется, меня приняли за призрака одного из Пожирателей Смерти, так что мне пришлось спешно ретироваться. Сделав некоторые предварительные выводы, я навестил Беллатрису, которая любезно предоставила своё тело в моё полное распоряжение.

Гермиона моргнула.

— Затем я проник в Хогвартс, где и нашёл Гарри Поттера. Он спал в лазарете сном невинного младенца, — рассказчик насмешливо скривил губы. — Прежнего директора школы уже не было в нашей реальности, а нового ещё не назначили. Защитные чары замка были по большому счёту бесполезны. Лазарет сторожили снаружи только двое авроров. Никаких представлений о технике безопасности, что и ожидаемо.

— Что вы сделали с Гарри? — Гермиона сама не узнала своего внезапно охрипшего голоса. Сердце бешено стучало. Похоже, упоминание о друге вывело её из ментальной прострации.

— Успокойтесь, мисс Грейнджер. С вашим другом всё в полном порядке. Чего не скажешь, между прочим, обо мне, — мрачно ухмыльнулся гость. — Вы не можете вообразить моё изумление, когда я не обнаружил никаких следов резонанса между мной и Гарри Поттером… Вообще-то чары Забвения традиционно используются лишь затем, чтобы стереть память о каких-то событиях, которые необходимо скрыть. Личность жертвы, как правило, никого не интересует, поэтому в психике сохраняются последствия и эффекты забытых событий. Но Гарри Поттер желал изменить душу Волдеморта, стерев негативный жизненный опыт и не повредив при этом его интеллект и профессиональные знания. — Незнакомец поморщился как будто от приступа зубной боли. — Мальчишка так и не понял, насколько велик был риск превратить побеждённого противника в безнадёжного идиота, способного только мычать и пускать слюни. Забыть себя — это значит забыть всё. Особенно, если человек отождествляет себя со своими способностями, интеллектом, целями и достижениями. Полагаю, сколь это ни иронично, именно резонанс магии спас разум Тома от полного разрушения. Ментальные структуры, наиболее чувствительные к резонансу — то, что являлось сердцевиной личности Волдеморта, — приняли на себя основной удар чар Забвения. Так что, мисс Грейнджер, — рассказчик криво усмехнулся, — вы имеете честь беседовать с мусором, который остался от величайшего на земле Тёмного Лорда.

Гермиона старалась как можно быстрее осмысливать получаемую информацию, не тратя время на удивление. Увы, у неё не было никакой возможности проверить, что в словах незнакомца было правдой, а что ложью… Виски определённо притупляло чувство страха, хотя и не могло блокировать тревогу полностью. И Гермиона пока не была готова думать о том, для чего это нужно её «заботливому» собеседнику.

— Так на чём я остановился?.. Ах, да. Что я сделал с Гарри Поттером?.. Я навёл на него чары сна, хоть это и было явно излишним, обыскал его и нашёл Философский Камень. Организовать час спокойной работы оказалось несложной задачей. За это время я создал для себя новое тело, подлечил Беллатрису и поработал над её новым образом. И, как я и предполагал, защитные чары замка посчитали человеческое тело, созданное в границах школы, частью самого Хогвартса. — Не-Квиррелл едва заметно наклонился к Гермионе, самодовольно улыбаясь. — Кстати, я заглянул в один древний волшебный артефакт. Это карта Хогвартса, часть его защитной системы. Она показывает имена всех живых разумных существ, которые находятся на данный момент на территории школы. Но я ничего не увидел на карте на том месте, где я находился. НИ-ЧЕ-ГО.

Мозг Гермионы, похоже, быстро адаптировался к потрясениям, потому как в голове начали возникать многочисленные, хотя и не очень-то оптимистичные мысли. То обстоятельство, что Волдеморту уничтожили наиболее ценную часть личности, вряд ли сделало его более доброжелательным и менее опасным. Волшебник может подчинить её своей воле и она даже не поймёт этого. Возможно, это уже произошло… Или, что ещё более жутко, он захватит её тело, украдёт её память, позаимствует образ мыслей и... И если резонанс магии действительно исчез, то Гарри, вероятно, не сможет отличить подмену. По крайней мере, не сразу… Воображение Гермионы уже рисовало пугающие картины будущего, хотя разум ловил каждое слово рассказчика. Она избегала смотреть ему в глаза, хотя и понимала, что это, скорее всего, пустая предосторожность. Неизвестно, следил ли волшебник за тем, что происходило в её сознании, — его голос ничем не выдавал этого.

— Я приказал Белле покинуть Хогвартс и остаток ночи провёл, выуживая из разума мальчика сведения, которые могли мне пригодиться... Все события прошедшего вечера и, конечно, все его секреты, изобретения, новые заклинания, которые были недоступны профессору Защиты из-за пресловутого резонанса.

И тут на Гермиону обрушилось понимание. В голове вспыхивали, одна за другой, сцены с участием профессора Защиты — уроки, встречи, разговоры. А на заднем фоне маячил труп Квиринуса Квиррелла, несчастной жертвы, чьим телом и именем завладел Волдеморт. Конечно, она обязана была догадаться об этом гораздо раньше, но, похоже, её разум посчитал совершенно невероятным, что Тёмный Лорд водил за нос Дамблдора и Гарри весь учебный год, и поэтому мозг не торопился доводить до сознания эту гипотезу… Гермиона хотела бы упасть в обморок, но новое тело не давало ей такой возможности. (Где-то на краю сознания промелькнула мысль, что она теперь является почти идеальной жертвой для пыток.) Бокал с новой порцией «волшебной жидкости» услужливо подлетел к ней, и она сделала несколько глубоких глотков, воображая, что это лекарство мадам Помфри.

Человек без имени невозмутимо наблюдал за девочкой.

— Что за нелепое хвастовство, мистер Ничего? Если вы так легко и бесцеремонно выпотрошили сознание Гарри, какого чёрта вы явились в больницу и устроили это представление? Что вам нужно от нас?

Она не могла поверить, что произнесла это вслух. Не подмешано ли в виски, кроме всего прочего, немного веритасерума?

— Вряд ли вас это убедит, но повторюсь, что пришёл сюда в интересах Гарри Поттера. Вы узнаете подробности, когда успокоитесь и будете готовы к, так сказать, конструктивному диалогу. Я не желаю смерти ни вам, ни вашему другу, и у меня нет никаких намерений мстить врагам Волдеморта. Однако у Тома остались кое-какие незавершённые дела, которые мне тоже кажутся важными... Я полагаю, что беседа с вами будет полезна мне тем или иным образом. Но вне зависимости от её результатов, вашей жизни и здоровью ничего не угрожает. Я оставлю вас через несколько часов.

Гермиона подняла голову, посмотрела на «воскресшего» Квиринуса Квиррелла и вновь почувствовала нарастающую тревогу. Было в этом облике что-то катастрофически неправильное. И хотя не это сейчас должно было беспокоить её больше всего, но… она не могла отделаться от тошнотворного ощущения, что разговаривает с ожившим трупом. Собравшись с духом, Гермиона спросила:

— Вы можете принять ваш настоящий облик?

Незнакомец покачал головой:

— У меня его нет. Но я могу принять облик любого человека или животного, какой захочу.

— Вы создали трансформируемое тело с помощью Камня Постоянства? — девочка не смогла удержаться от лёгкой иронии в дрожащем голосе.

— Ну-у, это не более парадоксально, чем частичная трансфигурация, — не-Квиррелл скромно улыбнулся. — Но не надо думать, что я сообразительнее Тома. То тело, которое Волдеморт создал на кладбище, тоже было метаморфным. Естественно, Том не собирался всё время выглядеть змееподобным уродцем. А использовать камень каждый раз, когда необходимо изменить внешность, — это, очевидно, не самое практичное решение.

В другой ситуации идея с трансформируемым телом показалась бы очень любопытной. Но сейчас Гермионе было явно не до неё.

— Вы… можете принять облик Тома Риддла? Стать таким, каким он был на самом деле до того, как его родное тело было уничтожено?

Волшебник задумчиво потёр щёку:

— На момент смерти родного тела вопрос о настоящем облике не имел для Тома никакого смысла. Но если говорить о днях далёкой юности…

Через несколько секунд перед Гермионой сидел очень симпатичный молодой мужчина с короткими, чуть вьющимися волосами и тонкими аристократическими чертами лица. Типаж не вызывал особых ассоциаций с тёмными властелинами. Разве что этот гипнотический взгляд...

«Выглядит как жиголо», — вынесла вердикт Гермиона.

Не то чтобы она была экспертом в подобных вопросах, но она достаточно много узнала об этой «профессии» из одного детективного романа.

Как он, кстати, назывался? Это была какая-то фраза из Библии... (Конечно, Гермиона читала и Библию — разумеется, исключительно в целях расширения общей эрудиции.)

«Где будет труп», именно!

Девочка шумно вздохнула: час от часу не легче.

— Уверяю вас, Том Риддл тоже не был в восторге от доставшейся ему в наследство внешности, — усмехнулся красавчик.

Гермиона допила остатки алкоголя в бокале. «А ты втягиваешься», — мрачно сказала она самой себе.

— Так что же привело вас сюда, мистер Ничего?

Гость окинул девочку оценивающим взглядом:

— Что-то подсказывает мне, что вы крайне скептически относитесь ко мне и к тому, что слышите от меня. Могу ли я что-то сделать, что хотя бы уменьшит степень вашего недоверия?

— Что-то подсказывает мне, — парировала Гермиона, изумляясь своей наглости, — что Том Риддл — последний человек на свете, которому можно доверять. Как я могу понять, что вы действительно изменились? Что вы не тот самый Волдеморт?

Повисла длительная пауза.

— Ну, если это как-то поможет… Я могу создавать патронуса.

Глаза девочки округлились. Патронус у Волдеморта, пусть даже у «бывшего»? Что за бред? Как это вообще возможно?

— Экспекто Патронум!

Гермиона впервые увидела, как вызывают патронуса без волшебной палочки. В полумраке комнаты заискрился серебристый свет, плавно сгустившийся в фигуру сапсана. (После памятного разговора с Гарри она, конечно же, выяснила, как выглядит сия загадочная птица.) Сапсан взмахнул крыльями и очутился на подлокотнике её кресла. Разум отказывался верить происходящему, хотя рука уже скользила по шелковистому серебряному оперению.

— Ваш друг решил не стирать Тёмному Лорду его счастливые воспоминания. И этого оказалось достаточно, чтобы я мог создавать патронуса.⁽³⁾

— Это ведь патронус Гарри! — взволнованно прошептала Гермиона.

Мужчина вопросительно посмотрел на неё. Девочка смутилась:

— Я не то хотела сказать. Я не знаю... Гарри просто когда-то говорил, что его патронус будет сапсаном.

Её разум пребывал в замешательстве. Одно дело понимать, что Гарри — в некотором роде творение Волдеморта, другое дело — видеть реальное доказательство «родственной» связи. И… это казалось странным, что патронус Тома Риддла, который был, возможно, бо́льшим слизеринцем, чем сам Салазар, оказался не змеёй.

Патронус, как будто в ответ на её мысли, замерцал, очертания его расплылись... и вот уже на кресле и коленях Гермионы расположилась длиннющая гадюка с маленькими рожками на голове, за кончик хвоста которой вцепился паук.⁽⁴⁾ Паук дёргался и метался из стороны в сторону, но отпускать хвост, похоже, не намеревался. Девочке понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это не паук, а такое вот своеобразное приспособление-отросток для ловли мелких насекомоядных хищников, и ещё несколько секунд — чтобы испугаться и завизжать. И вряд ли Гермиона смогла бы ответить на вопрос, что больше её напугало — сама змея или неожиданная смена формы патронуса.

Змея почти мгновенно превратилась в скунса. Скунс стремительно слетел на пол, задрал хвост, выгнул спину, выпустил в сторону Гермионы серебряный фонтанчик и исчез за креслом своего хозяина.

— Надеюсь, теперь вы сможете хоть в некоторой степени оценить всю глубину постигшего Волдеморта личностного кризиса, — с досадой пожаловался гость. — Каждый раз патронус сначала принимает форму сапсана, но потом начинается такая вот чертовщина.

Пока Гермиона в очередной раз приходила в себя, из-под кресла бывшего тёмного властелина выбралось нечто, отдалённо напоминающее ожившую сардельку: голое тело со сморщенной кожей, длинный хвостик, коротенькие лапки, крохотные подслеповатые глазки, поросячий пятачок, две пары длинных острых зубов.⁽⁵⁾ Неведомая зверушка не обращала внимания на людей, поглощённая поисками своего маленького личного счастья, которое в данном конкретном случае имело, должно быть, вид укромной серебристой норки или горстки сверкающих земляных орешков.

Хотелось бы увидеть эти счастливые воспоминания Тома Риддла.

Мужчина усмехнулся, как будто прочитав её мысли.

(Впрочем, Гермиона уже поняла, что он на самом деле читает её мысли — даже когда их взгляды не встречались — и не стесняется этого, и знает, что она об этом уже знает. В принципе, она могла вообще не открывать рот. Но это было бы слишком непривычно. Если представить такую беседу со стороны...)

— Это довольно интимные вещи, но почему бы и нет.

И Гермиона ощутила где-то в далёкой дали волну восторга: бесплотный разум, словно птица, летел сквозь необъятную вселенную — бесконечную пустоту, наполненную завораживающими россыпями звёздного света, неизвестную, тайную, распахивающую свои объятия. Всё существо было охвачено хрупким блаженством, ощущением бессмертия и всемогущества, и одновременно понимало, что ему дано воспринять лишь тень настоящей силы, иначе оно вспыхнет и сгорит в эйфории.

А через несколько бесконечных секунд Гермиона осознала, что это не совсем воспоминание: скорее игра воображения, фантазия о будущем, которое никогда не наступит. Между этим видением и реальностью пролегла пропасть без времени и границ: нет света, нет тьмы, нет звуков, нет тишины.

Когда Гермиона очнулась, патронус уже исчез.

— Что это было?

— Всего лишь мескалин, мисс Грейнджер. У Тома была очень насыщенная юность. Во всех отношениях.

— Вы... вы используете наркотические видения для создания Патронуса? Даже зная, что это только иллюзии изменённого сознания? Значит… Том Риддл тоже мог создавать...

— O-o, вообще-то это страшная тайна, но Том действительно когда-то был способен вызывать патронуса. И суть его метода вы уловили верно. Хотя я бы не стал утверждать, что то, что вы сейчас видели — только иллюзия. В некоторых узких кругах магов мескалин имеет весьма своеобразную репутацию… Так вот, на третьем курсе обучения в Хогвартсе Том узнал, что у Салазара Слизерина был патронус, и, естественно, посчитал это великолепным примером слизеринской хитрости. Том задумался, каким образом он мог бы заполучить своего собственного серебристого зверька. Технике заклинания его выучил один из старшекурсников-пуффендуйцев. А так как со счастливыми воспоминаниями у Тома были проблемы, он подошёл к задаче творчески… И как ни странно, у него получилось. Том приобрёл богатый опыт наркотических галлюцинаций, но только это видение позволяло вызывать патронуса. Это не продолжалось долго. Очень скоро Том стал относиться и к своему видению, и к чарам патронуса гораздо... скептичнее. Но для меня этот полёт-фантасмагория остаётся единственным настоящим, принадлежащим лично мне, воспоминанием. Оно притягивает моё внимание и вызывает переживания, которые Тому уже давно были недоступны. Хотя я и присвоил себе чужую память, но всё же впечатления, извлечённые из отпечатка личности, — это опыт другого человека, с которым я не могу себя идентифицировать. По крайней мере, в настоящий момент.

Девочка печально улыбнулась:

— Напрашивается предположение, что заклинание Забвения вместе с резонансом магии каким-то образом вернуло личность Тома Риддла в состояние, в некотором роде соответствующее его подростковому возрасту, — когда Том ещё не был тёмным волшебником.

— Что-то подобное приходило на ум и мне. Но это не объясняет, почему карта Хогвартса не считает меня Томом Риддлом и почему форма моего патронуса нестабильна. И, кроме того, есть и другие отличия. — Мужчина помедлил. — К примеру, я могу применять смертельное заклятие с такой же лёгкостью, с какой вызываю патронуса. Хотя, насколько я могу быть с собой честен, я не испытываю ненависти к кому-либо и не жажду чьей-либо смерти. Возможно, это просто профессиональный навык, доставшийся в наследство от моего предшественника. А может быть, что-то ещё. Конечно, я проверял свои способности только на животных, но в данном случае этого более чем достаточно.

Гермиона судорожно вздохнула.

Зачем это говорить? Зачем свидетельствовать против себя? Эта угроза? Предупреждение? Я не понимаю…

— И какова вероятность того, что вы вновь станете Волдемортом?

Волшебник саркастически хмыкнул:

— Видите ли, у нас с Томом неравные стартовые позиции. Он искал бессмертия, сопротивляясь убеждениям общества и авторитетов и буквально идя по трупам, а я получил своё бессмертие на блюдечке, даже прежде, чем задумался, насколько мне оно нужно. Я знаю о таких вещах и владею такими возможностями, которые юный Том даже не смог бы вообразить. Душевное состояние Тома, попросту говоря, его психопатия, хотя и не кажется мне чем-то чуждым, но всё же в долгосрочной перспективе будет ограничивать мой потенциал. Я могу стать кем-то вроде Волдеморта, если захочу, но для этого мне потребуются весомые аргументы.

Ответ казался честным, хотя совсем не обнадёживал… По телу прошлись волны холодящего озноба — недвусмысленное напоминание о страхе, которого не было, но который обязан был быть.

— А как Том Риддл потерял патронуса? Что-то произошло?

Мистер Ничего озадаченно потёр подбородок:

— Полагаю, профессор МакГонагалл сочла бы, что делиться подобными шокирующими откровениями с невинными двенадцатилетними девочками — это ещё более предосудительное занятие, чем попытка привить им хороший вкус к алкогольным напиткам. Хотя я скорее опасаюсь, что эта история выглядит патологически мелодраматичной даже для романтических юных особ. И я не представляю, каким образом это может помочь завоевать ваше доверие.

— Я готова рискнуть, — довольно сухо ответила Гермиона, игнорируя ту свою часть, которая как будто наблюдала за всем происходящим со стороны и была уверена, что её заманивают в ловушку, но не могла сформулировать ни одного внятного предположения, в чём именно состоит эта ловушка.

Мужчина кивнул, меланхолично разглядывая отблески янтарной жидкости в бокале.

— Мне придётся начать издалека, с предыстории этого знаменательного события… До поступления в Хогвартс Том Риддл жил в магловском сиротском приюте. Ему было известно лишь, что его мать пришла туда незадолго до родов и вскоре после рождения ребёнка умерла. Она не оставила сыну ничего, кроме имени. Естественно, когда Том узнал о существовании магии и стал учеником Школы Чародейства и Волшебства, то вначале он считал себя обычным маглорожденным волшебником. Однако очень скоро Том понял, что является потомком самого Салазара Слизерина. Том был в хороших отношениях с тогдашним директором Хогвартса Армандо Диппетом и пытался разузнать у него хоть какую-то информацию о своих родителях. Директор долгое время увиливал от расспросов и только на четвёртом курсе раскрыл Тому некоторые подробности из истории его происхождения. Мать Тома, Меропа Гонт, была ведьмой из чистокровной благородной семьи. Она влюбилась в магла, сбежала из дома и тайно вышла замуж. Позже женщина проникла в дом отца и выкрала ценную семейную реликвию — старинный медальон, созданный Салазаром Слизерином. Отец Меропы, взбешённый замужеством дочери и кражей медальона, официально отказался от родства с ней и обратился в аврорат. Меропу арестовали и допрашивали, пытаясь разузнать, куда она спрятала украденное. Но все усилия следователей оказались тщетными. Выяснилось, что женщина владеет окклюменцией и вдобавок, вероятно, воспользовалась услугами опытных ментальных магов, чтобы установить в своем разуме блоки, мешающие вытянуть скрываемые сведения.

В итоге Меропу судили за воровство и, по настоянию её отца, на два месяца заключили в Азкабан. Должно быть, мистер Гонт полагал, что пребывание в тюрьме избавит женщину от привязанности к маглу и сделает её более сговорчивой. Но это уже были догадки Диппета, пытающегося оправдать странную жестокость отца к дочери. После освобождения женщина попала в больницу Святого Мунго, где и выяснилось, что она беременна. Меропа была одержима навязчивыми кошмарами, что было частым следствием после относительно недолгого заключения в Азкабане. Похоже, женщина панически боялась, что ещё не рождённый ребёнок когда-нибудь в будущем убьет её. В конце концов Меропа сбежала из больницы и умерла во время родов в сиротском приюте…

История эта показалась Тому в высшей степени странной. Он знал, что организм волшебников гораздо крепче, чем у маглов. Два месяца на верхних этажах Азкабана, казалось, не могли настолько подорвать физическое здоровье молодой ведьмы, чтобы обычные роды оказались смертельными. Такая смерть больше походила на самоубийство. Но как всё было на самом деле? Где спрятан медальон и в чём его ценность? Почему его мать предпочла заключение в Азкабане, только бы не возвращать украденное? И почему Меропа боялась собственного ребёнка? Почему именно это стало её кошмаром?

Рассказчик замолчал. Какое-то время тишина нарушалась только активной вознёй крыс в клетке.

— Том изучил всю информацию о дементорах, которую смог найти, в том числе в запретных отделах библиотеки. В некоторых источниках сообщалось, что дементоры на самом деле представляют собой видимые воплощения некоей единой таинственной древней сущности, имеют нечто вроде общей памяти и подобия разума и иногда, если удавалось с ними договориться, они передавали волшебникам весьма любопытные и ценные сведения. Конечно, у этого была своя цена. Но в этом мире почти ничего не даётся даром… Том вообразил, что если лично встретится с дементором, то сможет лучше разобраться в случившемся и найти ответы хотя бы на некоторые вопросы. Он придумал, как ему казалось, хитроумный план. На пятом курсе, когда ученики изучали заклинание патронуса, Том сделал вид, что заклинание у него никак не получается. Он убедил директора устроить ему встречу с дементором: ведь известно, что присутствие дементора помогает в некоторых случаях научиться вызывать патронуса. Директор пошёл на поводу у своего протеже и организовал свидание в Министерстве магии... Том приблизился к клетке с дементором, удерживая в сознании ощущение эйфории, всемогущества и бессмертия. Он не спешил произносить заклинание. Директор, который стоял со своим патронусом позади мальчика, наверное, был обеспокоен. Он спросил, всё ли в порядке, и Том кивнул головой. Возможно, Диппет решил, что Том принадлежит к числу тех редких людей, которые почему-то почти не восприимчивы к воздействию дементоров. Так или иначе, он не мешал мальчику…

Сначала ничего не происходило. Том не чувствовал присутствия существа и не мог понять, что он видит в клетке. А потом он услышал голос мертвеца: «Хочешь увидеть счастливые воспоминания своей матери? Ты ведь за этим сюда явился? Открой свой разум, если не боишься узнать истину». И дементор показал Тому то, что было когда-то счастливыми воспоминаниями Меропы. Том узнал, что его мать приворожила смазливого магла, используя любовное зелье. Увидел отца, одержимого искусственной страстью и слишком похожего на него самого. Увидел глазами матери своё зачатие, во всех милых подробностях. Естественно, под воздействием дементоров это само по себе сомнительное зрелище стало омерзительной комедией. А затем, в наступившей ясности ума, Том понял, чего на самом деле боялась Меропа. Понял, почему она сбежала из Святого Мунго… Он догадался, что Меропа не умерла, а просто разыграла перед маглами свою смерть и исчезла навсегда. Том осознал, что его счастливые видения — просто иллюзии, за которыми он пытался спрятаться от осознания неизбежности смерти. Он понял, что не хочет умирать и сделает всё возможное, чтобы достичь настоящего бессмертия. Он много чего тогда понял… Том сделал попытку вызова патронуса — скорее для отвода глаз, — и она ожидаемо оказалась неудачной. Тогда он спокойно развернулся и вышел из комнаты, оставив директора в полном недоумении.

В дальнейшем Том ни с кем не говорил об откровении, которое снизошло на него в тот день. И, кстати, при первой возможности он посетил могилу матери на кладбище для бездомных и удостоверился, что она действительно была пуста. Ну, почти пуста. Вместо истлевшего тела он обнаружил украденный медальон Салазара Слизерина и ещё один предмет — старинный перстень с загадочным символом на камне. Секрет медальона Том разгадал почти сразу. Он служит только потомкам Слизерина и защищал разум своего хозяина от почти любых воздействий чужой магии. Увы, магия дементоров была исключением, о котором, Меропа, скорее всего, не догадывалась. Надетый на шею, медальон становился невидимым и неосязаемым для других и только хозяин мог снять его с себя… Что касается перстня, то только намного позже Том узнал, что камень в нём является одним из Даров Смерти… Но это уже совсем другая история.

Гермиона ощущала странную пустоту в сознании. Вопросы внезапно кончились. Ей казалось, она слишком хорошо понимает, о чём ей рассказывает гость. И её это не шокировало. И она даже не удивлялась, что её это не шокирует. Она просто уже не была ребёнком. Хотя и взрослой тоже не была. Но если раньше она считала, что новый кусочек пазла сделает более ясной всю картину, то теперь она знала, что ожидать этого было слишком самонадеянно с её стороны. Более того, у неё возникло предчувствие, что за бесконечными слоями загадок и секретов, окружающих это странное существо, скрывается не истина, а непробиваемая, непостижимая, неприкасаемая тайна. Девочка отстранённо подумала, что Гарри вряд ли бы одобрил такое умонастроение. Но сейчас мнение друга беспокоило её гораздо меньше, чем обычно.

Что происходит?

— Так вот, мисс Грейнджер, почти сразу после вашей смерти, которую, разумеется, организовал профессор Защиты, он услышал пророчество.

(Гермиона почувствовала, как стадо мурашек пробежало по её коже. Она догадалась, что гость наконец-то собирается поведать ей цель своего визита. Как если бы решил, что она готова.)

ОН ЗДЕСЬ. ТОТ, КТО РАЗОРВЁТ САМИ ЗВЁЗДЫ В НЕБЕСАХ. ОН ЗДЕСЬ. ОН — КОНЕЦ МИРА.

Жуткий, словно потусторонний, голос ворвался в её сознание.

Конец мира?

В голове шумело, зловещие слова эхом отражались о стенки черепа, а реальность будто уплывала от нее.

Существует пророчество, что миру придет конец?

Нет, не так. Конец мира уже здесь!

Гермиона растерянно оглянулась по сторонам.

К такому повороту она положительно не была готова. Сейчас самый подходящий момент, чтобы проснуться и… может быть, стоит задержаться в больнице ещё на денёк?

Но проснуться не получалось, и Гермиона была вынуждена слушать вновь заговорившего гостя:

— Том понял, что речь идёт о Гарри Поттере, что мальчик стал угрозой для вселенной и, что ещё хуже, угрозой бессмертию самого Тёмного Лорда. Гарри Поттер был приговорён к смерти. Том приложил все возможные усилия, чтобы предотвратить исполнение этого пророчества на всех уровнях. В некотором смысле именно из-за этого Том и был в итоге уничтожен. И хотя я не разделяю многие интересы и стремления моего предшественника, меня тоже несколько беспокоит опасность, о которой говорит пророчество. Возможно, те меры, которые предпринял Том, достаточны, чтобы предотвратить уничтожение мира, но я в этом не уверен и не готов рисковать.

— Что за чушь? Зачем Гарри уничтожать мир? — недоумённо возмутилась Гермиона. Её разум пока отказывался воспринимать весь чудовищный смысл пассажа.

— У Тома были очень серьёзные основания для беспокойства. Гарри вознамерился воскресить свою погибшую подругу во что бы то ни стало, даже если для этого потребуется бросить вызов основам мироздания. Конечно, Гарри не собирался устраивать апокалипсис, но, мисс Грейнджер, думаю, вам не нужно объяснять смысл магловской поговорки о благих намерениях... Признаться, когда я направлялся в Хогвартс, мои планы были предельно просты. Я собирался убить мальчишку, забрать имущество Тома, убраться подальше из Британии и ближайшие лет пятьдесят не думать на темы о спасении или завоевании вселенной. И даже сейчас у меня нет уверенности, что я поступил разумно, не завершив как можно быстрее то дело, которое не удалось завершить Волдеморту. Не знаю, что остановило меня в тот момент. Возможно, меня заинтриговало отсутствие резонанса. Может быть, неудача Тома и странные обстоятельства, сопутствующие ей, внушили мне известную осторожность. К тому же я не мог не признать, что в некотором роде обязан младшему Риддлу своим существованием. В общем, я решил немного повременить с окончательным решением гаррипоттеровского вопроса. Я дал себе сутки на обдумывание проблемы, и эти сутки истекают сегодня утром. Итак, мисс Грейнджер, вы поможете мне найти достаточно убедительные доводы, чтобы сохранить вашему другу жизнь?

Гермиона бросила на незнакомца отчаянный взгляд. Внезапно ей почудилось, что он находится слишком близко к ней, как будто они не были разделены столиком и расстоянием в полтора метра. Она вскочила и подошла к окну, отвернувшись от фигуры в глубине комнаты. Так присутствие интервента казалось чуть менее невыносимым. Мысли путались, грудь всё сильней сжимал безотчётный страх. Действие скотча, казалось, сошло на нет, и она только сейчас начала ощущать то состояние, которое и должен испытывать обычный человек, попавший в плен к маньяку.

Что-Там-Осталось-От-Тёмного-Лорда начал хохотать.

Нет, это не был инфернальный хохот или что-то в этом роде. Это был смех человека, наслаждающегося жизнью, здоровый и сильный, прямо-таки невинный. Но в контексте ситуации он был настолько неуместным, что Гермиона понимала — более жуткого хохота она никогда в жизни не слышала.

Отсмеявшись от души, мужчина с ощутимым усилием придал своему голосу относительную серьёзность и продолжил:

— Поверьте, мне самому не хочется предпринимать крайние меры. Я даже готов пойти на компромисс. Тем более, для подобных случаев уже существует готовое решение, — в голосе зазвучал нескрываемый сарказм. — Полагаю, трансфигурировать Гарри Поттера в камень и сделать его своим талисманом — это достаточно надёжный способ обеспечить безопасность мира. Или всё же не стоит искушать судьбу? Хм, что скажете, мисс Грейнджер?

Из глаз Гермионы хлынули слёзы — то ли некоторого облегчения, то ли абсолютного отчаяния.

— Вы уже приняли решение и ищете лишь подтверждение правильности своего выбора. Вы ведь гораздо умнее и опытней меня. Вам известно, что я думаю, известны мои убеждения и доводы, которые я могу привести. Я не верю, что вы действительно считаете, будто я могу помочь вам по-новому взглянуть на проблему. Что вам на самом деле нужно от меня?

— Помилуйте, — протестующе воскликнул голос за спиной, — я только позавчера появился на свет. И, хоть это нелегко признать, интеллект Тома Риддла в его наиболее сложных аспектах существенно пострадал от чар Забвения. Увы, по понятным причинам я не способен оценить всю степень ущерба... С кем же ещё я могу посоветоваться? Может быть, подскажете этого человека? Вы лучший друг Гарри Поттера. Вы искренне заинтересованы в его благополучии. В конце концов, это ваша смерть стала одной из непосредственных причин, или предпосылок, для произнесения пророчества о конце мира. Впрочем, если вы полагаете, что этот разговор бессмыслен… Моё первоначальное предложение ещё в силе. Одно ваше слово — вы всё забудете, а я уйду и самостоятельно приму решение по данной проблеме.

Гермиона смотрела в ночную темноту за окном и молчала. Ощущение безысходности становилось всё сильнее. Когда на кону стоит существование мира, многие среди даже очень хороших людей согласились бы, что совершенно приемлемо и разумно пожертвовать одним человеком, тем более что он и так обречён на смерть в случае гибели мира. Какие аргументы могли бы их переубедить? Скорее уж, Том Риддл по каким-то причинам просто не хочет брать всю ответственность на себя одного и весь этот разговор нужен только для того, чтобы вынудить её признать, что «нейтрализация» Мальчика-Который-Выжил необходима для всеобщего блага. Сделать её своей сообщницей в убийстве — это могло стать привлекательным решением моральной дилеммы для больного разума.

Какая-то, наиболее критично настроенная часть сознания понимала, что это не совсем правильно, что судьба друга беспокоит её гораздо больше, чем судьба всего мира. Но зловещие слова пророчества воспринимались пока только как далёкая и неясная угроза. Конец мира подождёт, он, если и наступит, то ведь наверняка не завтра (ну не может же всё быть настолько плохо!), а смерть Гарри так реальна и осязаема.

Что же это за мир, ради существования которого нужно приносить в жертву невинных детей?

Да и кончатся ли когда-нибудь эти жертвы? Ведь наверняка люди, опасные для хрупкого равновесия мироздания, и впредь будут появляться на свет.

Что же она может сделать? Что?

Где-то через сотню лет незнакомец заговорил вновь:

— Да, есть ещё одна причина, почему я решил обсудить сложившуюся ситуацию именно с вами. Не уверен, что это стоит озвучивать, но, с другой стороны, и терять нам особо нечего.

Гермиону передёрнуло от этого «нам». Как будто у неё и этого существа было что-то общее.

— Вспомните о пророчестве, которое предсказывало, что Гарри Поттер будет обладать силой, неведомой Тёмному Лорду. Люди, знакомые с этим пророчеством, выдвигали множество гипотез по поводу того, что же это за сила. И хотя пророчество уже исполнилось в полной мере, эта загадка осталась, по крайней мере для меня, до конца не раскрытой. Сам Гарри, похоже, считает, что его сила состоит в том, что ему есть что защищать. И не то чтобы он был неправ... Однако одно неприметное обстоятельство показалось мне заслуживающим более пристального внимания... После того как Волдеморт завладел Философским Камнем, он помог Гарри Поттеру вернуть к жизни его погибшую подругу, покалеченное тело которой мальчик трансфигурировал в кольцо и носил с собой. Ваше воскрешение, мисс Грейнджер, было частью плана профессора Защиты по предотвращению конца мира — на случай, если Мальчику-Который-Выжил удастся выжить и в этот раз. Том ожидал, что вы сможете уберечь Гарри от безрассудных и опасных поступков. Волдеморт пообещал мальчишке, что с вами всё будет в полном порядке. Он гарантировал вашу безопасность и благополучие. А затем, уже будучи на волосок от смерти, Гарри Поттер обнаружил в себе силу, чтобы победить Тёмного Лорда и спасти всех его потенциальных жертв.

Затаив дыхание, Гермиона слушала вкрадчивый голос, который с каждым словом набирал силу и жёсткость.

— Я не знаток человеческих душ. Я только могу наблюдать и делать некоторые выводы. Абсолютной уверенности у меня нет, но... Когда Гарри Поттер пытался найти способ спасти всех... Кого ему не нужно было спасать? За жизнь кого он мог быть спокоен и уверен? О ком он мог не думать?

Девочка почти непроизвольно повернулась к говорящему. Экс-Волдеморт смотрел на неё с мрачным интересом, в глубине бездонных колодцев-глаз мелькали зелёные искры. Она ощутила себя редкой букашкой, которую с азартом исследует сумасшедший любитель-естествоиспытатель.

— Мне показалась весьма интригующей мысль, что Том Риддл сам вернул противнику ту силу, которая в результате и погубила Тёмного Лорда… Было бы любопытно повернуть колесо истории вспять и посмотреть, смог бы Гарри победить своего учителя, если бы знал, что Гермиона Грейнджер мертва и никогда не сможет воскреснуть; если бы знал, что её существование прервано навечно. Я уверен, что Гарри и в этом случае, выражаясь пафосно, всей душой и сердцем хотел бы спасти всех. Но хотеть и мочь — это ведь не одно и то же. Наши желания, наши ценности, наши цели и наша сила — это, наверное, разные вещи, хоть они и находятся в некоторой корреляции друг с другом.

Гермиона тяжело прислонилась к стене у окна. Так вот почему он сказал: «За вашу победу».

— Конечно, вы можете обсудить эту тему со своим другом, если вам доведётся встретиться. Но я бы не рекомендовал озвучивать мои догадки напрямую.

— Почему? — дрожащим голосом прошептала Гермиона.

— Потому что некоторые идеи бывают бесполезны и даже вредны, если человек не готов их воспринять.

Гермиона резко мотнула головой, пытаясь избавиться от наваждения, и ударилась о стену… Кратковременная пульсирующая боль в затылке немного привела её в чувство.

Неужели он это всерьёз?

— Но вы ведь понимаете, что ваши предположения безосновательны? Я просто ребёнок, просто двенадцатилетняя девочка, вообразившая себя героем!

— Думаю, что понимаю, — медленно произнес мужчина, потирая висок кончиками пальцев. — Но другие версии ничем не лучше. Логики в них — при более пристальном рассмотрении — и того меньше.

Выражение печали и усталости, проступившее на его лице, казалось столь натуральным и столь… человеческим, что внутри у Гермионы зашевелилось нечто вроде сочувствия.

Только этого не хватало...

Бутылка, словно обходительная хозяйка, опять наполнила бокалы. В звенящей тишине снова раздался знакомо-насмешливый голос:

— Мисс Грейнджер, я настоятельно рекомендую вам быть вежливой и не заставлять своего могущественного неуравновешенного собеседника пить в одиночестве.

Гермиона перевела взгляд на столик. Ситуация походила на ту, что возникла в самом начале этой странной беседы, и тем не менее сейчас всё было иначе. Откуда-то к ней пришло понимание, что, вернувшись в кресло и продолжив «общение», она пересечёт какую-то невидимую черту, пройдёт точку невозврата.

Когда она приняла приглашение «составить компанию» лжепрофессору, она просто согласилась выслушать гостя. А сейчас...

...Сейчас её согласие как будто означает, что она отдает себя на волю этого знакомого незнакомца, вручает дополнительный кусочек власти над собой, которой ему для чего-то не хватает.

Знать бы ещё, для чего...

Но если она откажется, тогда…

Она зажмурилась, пытаясь унять внезапно возникшее головокружение.

Нет, слёзы и отчаяние никак не помогут, этот человек не знает ни привязанностей, ни эмпатии. Даже его счастливые мысли не связаны с другими людьми. Ночь не бесконечна, надо хотя бы попытаться.

Гермиона возвратилась в кресло и, подавляя спазмы в горле, заставила себя выпить всю свою порцию виски: хладнокровие сейчас явно не будет лишним.

Эффект не заставил себя ждать. Не прошло и минуты, как Гермиона вновь погрузилась в уже знакомое состояние. И все же, подняв глаза на экс-Волдеморта, она вздрогнула, встретив его понимающий, ухмыляющийся и одновременно какой-то голодный взгляд.

— Мне кажется, вам стоит рассказать подробнее историю с пророчеством о конце мира и про то, что случилось вчера, — попыталась она нарушить затянувшееся молчание. — Это может быть важно. У нас, — Гермиона запнулась, — есть время?

— Времени пока достаточно, а эту информацию я и так собирался вам передать. И не только эту... Хотя мне и самому непонятно, что тут важно, а что нет.

Гермиона замерла, тело её рефлекторно напряглось, руки вцепились в подлокотники кресла. Она не просто слышала голос в своём сознании, как это было во время произнесения пророчества, или общения с Распределяющей шляпой, или мысленного разговора с директором. Сейчас она чувствовала присутствие чужого разума почти физически. Как ощущала мягкое прикосновение одежды к коже, вкус виски во рту, легкое покалывание в ногах, гулкое биение сердца.

— Это позволит быстрее и эффективнее обмениваться воспоминаниями, мыслями и идеями. Вначале такой способ общения может казаться непривычным, но, полагаю, вы быстро освоитесь и даже, — мысленный смех, — найдёте это весьма увлекательным…

Гермиона скривила губы в ответ. Соприсутствие инородной сущности было не то чтобы нестерпимо неприятным, но всё же давящим, раздражающим. Сознание непроизвольно стремилось вытеснить чужака.

— Не пытайтесь сопротивляться, — предупредил чужой голос. — Дискомфорт скоро пройдёт. Закройте глаза и сосредоточьтесь на том, что увидите.

Гермиона откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Какое-то время она просто лежала, пытаясь расслабиться и привыкнуть к своему «соседу по разуму». А затем в её сознании начали мелькать воспоминания Тома Риддла, так или иначе связанные с Мальчиком-Который-Выжил. Она догадывалась, что передача таких объёмов информации в таком темпе требует колоссального расхода магической силы, но у неё не было возможности подробнее поразмышлять об этом. Её собственный мозг работал на пределе возможностей и только новоприобретённая сверхъестественная физиологическая выносливость не позволяла развиться нервному истощению. После откровений этой ночи Гермионе казалось, что она готова уже ко всему. Она со стоическим смирением восприняла даже «новость» о том, что Гарри участвовал в освобождении Беллатрисы Блэк из Азкабана. Но ближе к концу «сеанса», когда она узнала о своём бессмертии, как оно ей досталось и как были убиты Пожиратели Смерти, девочке пришлось несколько раз делать паузы, чтобы перевести дыхание и восстановить хотя бы относительное спокойствие.

Когда передача информации была окончена, Гермиона чувствовала изрядное смятение и по-прежнему не понимала, как она могла помочь Гарри. Она с сожалением вспомнила о Дамблдоре: вот кто наверняка мог бы многое прояснить.

— Да уж, я и сам не прочь с ним побеседовать. Увы, Дамблдор стал пленником древней магии, секреты которой были неизвестны даже Салазару Слизерину…

Гермиона вздохнула. И тут её внезапно осенило:

— Директор… В начале учебного года профессор Трелони начала произносить пророчество о том, что грядёт кто-то и что-то там разорвёт. Дамблдор тогда забрал профессора прорицаний из обеденного зала, не дав присутствующим услышать окончание. Но он сам слышал пророчество полностью. И он наверняка догадывался, что речь идёт о Гарри. Тем не менее не похоже, чтобы директор видел в Гарри смертельную опасность для мира. Дамблдору наверняка было известно ещё что-то очень важное!

«…вы не можете даже вообразить, насколько плохо всё может обернуться, если связанные с Гарри Поттером дела пойдут скверно».

Аргумент, казалось, произвёл определённое впечатление на мистера Ничего.

— Дамблдор действительно защищал Гарри Поттера. Защищал, как самую большую ценность. Он даже пожертвовал собой, чтобы спасти мальчишку… Директор несомненно что-то скрывал. Он ведь не мог покровительствовать тому, кто является угрозой всему миру. Или мог? Но это просто… Ну и задал же ты задачку, старик.

Такая реакция немного приободрила Гермиону. Похоже, она смогла посеять некоторое сомнение в разуме собеседника.

— Может быть, у директора были веские причины думать, что пророчество говорит о ком-то другом?

Ответом был нервный, безрадостный смех.

— Хорошая попытка, мисс Грейнджер. Увы, на самом деле тут нет никакой загадки. Не хотел вас разочаровывать, но раз уж вы сами вспомнили об этом эпизоде… Старик, вероятно, тронулся умом, наслушавшись пророчеств в Отделе Тайн. Он узнал, что нашему миру суждено быть уничтоженным и что Гарри Поттер — один из тех, кому предначертано уничтожить этот мир. Но ни в одном из пророчеств, видите ли, не упоминалось, что Гарри станет концом жизни. Даже когда говорилось, что он разорвёт на части сами звёзды на небесах, не было сказано, что он разорвёт на части людей. Ха, звучит так обнадёживающе! Дамблдор внушил себе, что Гарри Поттер сможет спасти жизнь этого мира, даже если уничтожит сам мир. И поэтому, вместо того чтобы предотвратить рождение мальчишки, он сделал всё, чтобы тот появился на свет и стал новым, правильным Томом Риддлом. Уж не знаю, что бы подумал по поводу этих идей Тёмный Лорд… Вот только позавчера ваш друг разорвал на части тридцать шесть человек. И это — в неполных двенадцать лет. Неважно, какие у него были мотивы. Важно то, что ни в одном из пророчеств, надо полагать, не было никаких намёков на этот подвиг. Преступники — это не люди? Или случившееся слишком незначительно? Сколько же врагов должен Гарри Поттер разорвать, чтобы Время заметило это? А может, Дамблдор поддался заурядному самообману, отказываясь замечать неудобные факты и сведения и выискивая любые лазейки и уловки, чтобы убедиться в правильности своих предположений? Увы, в довершение своих чудачеств Дамблдор уничтожил все пророчества в Отделе Тайн, — возможно, только затем, чтобы никто другой не смог перепроверить адекватность его выводов.

Каждая едкая фраза этой разоблачительной речи будто молотом разбивала остатки наивных представлений и иллюзий, нечаянно уцелевших в том экзистенциальном хаосе, который был когда-то её рассудком. Конечно, она могла утешать себя мыслью, что мистер Ничего, пользуясь отсутствием оппонента, судил о нём несколько предвзято. Но даже с учётом этой поправки ситуация выглядела всё безнадёжней.

И тут вместо ожидаемого приступа уныния Гермиона почувствовала лёгкое раздражение. Слушая тираду гостя, она что-то забыла. Наверное, что-то важное. Или нет?

Чужие мысли между тем потекли вновь, уже более бесстрастно.

— Это напомнило мне об инциденте, который произошёл на следующий день после вашей смерти. Гарри вместе с мистером Люпином посетил могилу своих родителей в Годриковой Лощине. На надгробии он увидел надпись, которая потрясла его до глубины души: «Последний же враг истребится — смерть».

Гермиона против воли улыбнулась. Новый Завет. Первое послание апостола Павла Коринфянам…

— Мистер Люпин сказал, что это нечто вроде неофициального девиза семьи Поттеров, и они с Гарри стали дискутировать о смысле, который вкладывал в эту фразу её сочинитель.

Девочка наморщила лоб.

— Вы намекаете, что ни мистер Люпин, ни Гарри не узнали цитаты?

— Что же вас удивляет, мисс Грейнджер? Невежество мистера Люпина понятно и вполне простительно. Религиозность никогда не была свойственна волшебникам. Да и мистер Поттер не виноват, что рос в демократичном светском окружении, а не в англиканском сиротском приюте.

— Эй! — возмутилась Гермиона. — Я тоже не из пансиона благородных девиц. Но как можно не заинтересоваться семейным девизом своего друга? Тем более столь… эксцентричным?.. И это очень иронично, — добавила она чуть позже, — что Гарри восхитился фразой из книги, которую он взял бы в руки разве что в том случае, если бы все остальные книги на свете были сожжены.

Чужой разум усмехнулся:

— Не слишком ли вы скептично настроены к мистеру Поттеру?

Вопрос риторический, и всё же... Её реплику можно было бы расценить как отголосок былого соперничества с Гарри. Но сейчас это соперничество казалось таким наивным и детским... На несколько секунд Гермиону затянуло в воспоминания. А чужой разум как будто затих, наблюдая. Нет, не просто наблюдая, а как будто пробуя на вкус её эмоции и впечатления.

— Мы уклоняемся от темы, — ворчливо заметила Гермиона, прогоняя внезапно возникшее чувство неловкости. — Значит ли семейный девиз Поттеров, что предки Гарри были христианами?

— Сомнительно. — Как ни в чём не бывало ответил голос. — Логичнее предположить, что одна из идей, выраженных в Библии, — будущее воскресение людей и их вечная жизнь в преображённых бессмертных телах — показалась вдохновляющей для волшебников, которые задались целью победить смерть.

— Похоже на то. Но согласитесь, для того, кто знает о существовании магии, легенда о смерти и воскресении некоего Иисуса из Назарета не кажется такой уж неправдоподобной. Возможно ли, что маги древности нашли способ воскрешать умерших? Хотя бы в некоторых случаях?..

— Мисс Грейнджер, — интонации стали мрачными и колючими, — неужели вы думаете, что эта мысль ни разу не приходила в голову Тому Риддлу? Естественно, Том всесторонне изучил этот вопрос в своё время... Для волшебника провернуть трюк со смертью и воскрешением перед свидетелями-маглами не составляет никакой сложности. Конечно, узнать наверняка, что произошло две тысячи лет назад, невозможно. Но большинство исследователей склоняется к версии, что это была попытка создания мирового государства с магическим правительством. И то, чем она в итоге обернулась, свидетельствует только об отсутствии организованности и идейного единства среди магов древности. Впрочем, с тех времён в этом отношении мало что изменилось.

У Гермионы возникла масса вопросов, но, поразмыслив секунд шесть, она решила, что дискуссия на религиозно-исторические темы вряд ли поможет решить текущую проблему...

— Так зачем вы рассказали мне про эту надпись?

— Это было только лирическое вступление… После того как Гарри, впечатлившись надписью на могиле, бросил, можно сказать, официальный вызов смерти, он и Ремус услышали загадочные, непонятные им слова: «Трэен беин Певерлас суна анд три хира тоул тиссум Дас бей евунен». И переводится это со средневекового диалекта как «Трое будет сынов Певерелла и три их предмета, коими Смерть побеждена будет».

— Ещё одно пророчество? — Гермиона неожиданно для себя присвистнула вслух. — И я так подозреваю, не последнее. Может быть, огласите сразу весь список? Почему вы не рассказали об этом раньше?

— Том не придал этому происшествию особого значения, я и сам только сейчас вспомнил о нём... — прошелестел мысленный голос, передав Гермионе воспоминания Ремуса Люпина. — Том чувствовал эмоции мальчика и знал, что с Гарри в Годриковой Лощине произошло нечто необычное. Но когда профессор Защиты исследовал память Люпина, он с сожалением понял, что посещение могилы родителей лишь утвердило Гарри Поттера в его амбициозных намерениях. Безусловно, Том заинтересовался словами, которые услышали Ремус и Гарри. Он побывал на кладбище и нашёл источник, откуда исходили эти слова — могилу Игнотуса Певерелла. Том решил заняться этой загадкой позже, когда разберётся с более актуальными проблемами.

— Но... разве братьям действительно удалось победить смерть?

— Том так не думал. Дары Смерти не избавляют от смерти. А братья Певереллы уже мертвы. Ну, по крайней мере, не подают никаких признаков жизни уже много столетий. Очевидно, они не успели завершить свою работу… Или же создали настолько могущественные артефакты, что и сами не смогли раскрыть и подчинить всю заключённую в них силу.

Сознание как будто завибрировало от шипящего змеиного смеха. Она уже слышала что-то подобное в переданных ей воспоминаниях: так смеялся Волдеморт и этот смех обычно не обещал ничего хорошего. Что ж, существо без прошлого и имени по-прежнему принадлежало к роду Слизерина и явно не считало нужным это утаивать. Гермиона только зажмурилась и покачала головой от подобной непосредственности.

— Хм, а как же легенда о Повелителе Смерти?

Древнее предание гласило, что владелец трех Даров станет Повелителем Смерти. Само по себе это предание могло показаться вымыслом, но если знать о связанном с ним пророчестве, то отмахнуться от него было уже не так просто.

Гермиона поёжилась.

А ведь Мистер Ничего знает, в чьих руках находится Мантия Невидимости. Осталось только найти старшую палочку и тогда…

— Ох, Мисс Грейнджер, — пришла ответная мысль, — если всё было так просто, почему же братья не смогли договориться и передать артефакты одному из них? Даже если они не доверяли друг другу, что вполне вероятно, можно было заключить магический договор, а затем бросить жребий.

— Может, братья не догадались, что для победы над смертью нужно каким-то образом объединить волшебные свойства их творений?

— Если верить надписи на могиле Игнотуса, пророчество было произнесено в присутствии всех троих сыновей Певерелла. В нём нет прямых указаний, что сила Даров должна быть объединена, но направление для раздумий сложно не уловить. В конце концов, откуда взялась легенда, если не из этого пророчества?

— Получается, владение тремя Дарами не делает автоматически их хозяина Повелителем Смерти. — Гермиона начала догадываться, к чему клонит её собеседник. — Либо волшебник должен быть достаточно могущественен и умён, чтобы совладать с силой всех трёх Даров, либо для соединения силы вовсе не обязательно, чтобы у Даров был один владелец. Необходимо что-то другое, иной способ...

— И кстати, — в чужом голосе мелькнуло еле уловимое замешательство, — хотя пророчество было произнесено в присутствии братьев, оно говорит о сынах Певерелла в будущем времени, как если бы они на тот момент ещё не появились на свет.

— Выходит, — воодушевленно заключила Гермиона, — пророчество указывает не на самих братьев, а на их потомков или наследников. Пророчество подчеркивает, что их будет трое и что именно им суждено победить Смерть!

Две кандидатуры на роль сынов Певерелла не вызывали у неё сомнений. Мантия невидимости находится у Гарри, и он — наследник Игнотуса Певерелла. Том Риддл — тоже потомок одного из братьев, Кадмуса, от которого по наследству ему достался Воскрешающий Камень. Но кто же тогда третий избранный?

— Я понимаю, вам очень хочется, чтобы я поверил в сочинённую нами сказку и начал мыслить в стиле Дамблдора, — вкрадчиво заметил чужак, — но должен вас предупредить, в этой истории есть один роковой изъян. Гарри Поттер здесь — не центр мироздания, не уникальный в своём роде герой-спаситель, окруженный верными спутниками и помощниками, а всего лишь один из трёх равных по духу и силе волшебников. Это нелепое допущение! Даже Дамблдор, полагаю, согласился бы, что у Мальчика-Который-Выжил гораздо больше шансов погибнуть от руки достойного противника, чем оказаться в подобной компании.

Гермионе пришлось приложить титанические усилия, чтобы не прыснуть со смеху и не потерять нить рассуждений.

Что ж, ей ведь никто не обещал, что будет легко.

— Да, Гарри и Том действительно потомки Певереллов, если доверять их родословным, — продолжил мысленный голос. — А вот что касается третьего… Старшая Палочка подчиняется тому человеку, который победил её предыдущего владельца. До недавнего времени она принадлежала уже хорошо известному вам Альбусу Дамблдору. Какое удивительное совпадение, не правда ли? А Альбус, в свою очередь, завладел палочкой, победив в сражении своего бывшего друга — Геллерта Гриндевальда. Эта выдающаяся личность также хорошо известна вам, пусть и заочно. К сожалению, подробности родословных двух заклятых друзей мне неизвестны, но вряд ли сейчас это имеет какое-то значение: после исчезновения Дамблдора палочка перешла к Тому Риддлу, а затем к Гарри Поттеру.

Значит, третий дар Смерти много лет принадлежал директору? Когда Мистер Ничего узнал об этом? И почему рассказал ей только сейчас? Не было повода? Ага, конечно...

И... Гарри стал владельцем Старшей Палочки?!

Какая-то маленькая часть сознания Гермионы отметила, что здесь что-то не так, но никак не могла сформулировать, что именно. Другая часть сознания с азартом охотника, преследующего добычу, пыталась поймать за хвост юркую и скользкую мысль.

— Когда Гарри решил воскресить меня, прозвучало пророчество о ком-то, кто разорвёт звёзды. А когда на могиле родителей Гарри снова бросил вызов смерти, он услышал пророчество о Дарах Смерти. Быть может, эти два пророчества — части одной загадки? Возможно, уничтожение звёзд как-то связано с Дарами и с победой над смертью?

— Хм… — её новоявленное альтер эго задумалось. — Вполне вероятно, что Гарри Поттер когда-нибудь придёт именно к такому выводу. И весьма возможно, что, проверяя эту гипотезу, он и уничтожит мир.

На несколько неприятных мгновений Гермиона снова почувствовала себя загнанной в тупик. И как только этому существу удаётся любую идею вывернуть не в пользу Гарри Поттера?

Нет, на этот раз она не позволит сбить себя с толку. Если они поймут, в чём именно состоит опасность, тогда, может быть, они найдут способ её предотвратить. Кто предупреждён, тот вооружён!

Что вообще нам известно о Дарах Смерти?

Гермиона начала перебирать все имеющиеся сведения и...

— Воскрешающий Камень позволяет душе покидать крестражи и летать, где только она пожелает. А может ли душа владельца Воскрешающего Камня покинуть живое тело, чтобы немного полетать по миру? И что при этом произойдёт с телом? Оно умрёт?

— Камень создаёт нечто вроде магической подвижной проекции души, обладающей зрением и слухом. Фокус сознания и восприятия, как назвал это явление Том, смещается в проекцию, но сама душа при этом никуда не перемещается. Таким образом, душа может путешествовать, не покидая тело или крестраж.

— Вот как? И как далеко, чисто теоретически, душа может залетать? Есть предположения?

Опять этот отрывистый шипящий смех.

— У Тома не было возможности на практике проверить работу Воскрешающего Камня. Даже вре́менная потеря контроля над чужим телом и разумом могла бы нарушить все его планы… А мне вчера было как-то не до экспериментов. Однако я не вижу каких-либо факторов, ограничивающих перемещение в пространстве проекции сознания. Разумеется, кроме тех ограничений, что установлены самим разумом…

Гермиону охватила уже знакомая эйфория — «счастливое воспоминание» Тома Риддла.

Это же очевидно!

Салазар Слизерин наложил на своих потомков заклятие, которое позволяло им понимать и использовать змеиный язык. А счастливое воспоминание — это не наркотическое видение. Это личный опыт Кадма Певерелла о его полётах к звёздам: полётах, которые волшебник совершал с помощью Воскрешающего Камня. Этот опыт изобретатель счёл достаточно важным, чтобы передать его через заклятие своим потомкам, тем, которые окажутся «достойными» наследниками. По соображениям безопасности Кадм, вероятно, не мог оставить ясных инструкций. Но воспоминание должно было указывать преемнику и на цель, и на средство её достижения. Том Риддл «активировал» заклятие благодаря своим экспериментам с сознанием. Увы, воспоминание пришло к нему, наверное, слишком рано и в неподходящих обстоятельствах. Том не понял его происхождения и поэтому даже не пытался постичь его истинное значение… Но даже разочаровавшись в «видении», он оставался одержимым той смутной идеей, которую оно в себе несло.

Гермиона блаженно улыбнулась. Поток её сознания был словно… мелодия, которую наигрывают на одном инструменте два музыканта. И она уже слабо различала, кто какую партию играет.

Из всех волшебников на земле, возможно, только у владельца Воскрешающего Камня есть практическая возможность разрывать звёзды. Что бы это ни значило…

Его дух может свободно перемещаться во вселенной… И скорость света для него не является, вероятно, непреодолимым препятствием…

И если уровень мастерства волшебника позволяет использовать невербальную беспалочковую магию…

Но... подобие души, которое создаёт Воскрешающий Камень, хоть и является само по себе магической сущностью, не обладает магической энергией, которую можно было бы использовать для заклинаний...

Да и зачем Кадму Певереллу понадобилось бы разрывать звёзды? Каким образом могут быть связаны эти термоядерные реакторы и бессмертие?

Скользкая мысль на этот раз, казалось, была захвачена врасплох правильным вопросом. В сознании вспыхнул ответ-догадка:

ЗВЁЗДЫ — ЭТО ИСТОЧНИКИ МАГИЧЕСКОЙ ЭНЕРГИИ ВО ВСЕЛЕННОЙ!

А затем вокруг ответа закружился сумасшедший вихрь идей — теорий, заклинаний, знаний, воспоминаний, — иногда как будто знакомых, но по большей части даже не вообразимых. Какое-то шестое чувство подсказало Гермионе, что сейчас она может сойти с ума в самом прямом смысле этого выражения, и она почти инстинктивно вытолкнула из своего сознания чуждую ей сущность. Вряд ли бы девочке это удалось так легко, если бы эта сущность ещё цеплялась за неё своими щупальцами. Но, кажется, чужак вообще забыл о её существовании.

Несколько долгих секунд разум ощущал непривычную, почти болезненную пустоту, а потом начал задавать вопросы: «Что это было? Разве она могла бы так думать? Она что, стала немножко мистером Ничего? Что она натворила?».

Правда заключалась в том, что на каком-то уровне Гермиона уже знала ответы. Но это всё было слишком… Это не входило ни в какие рамки.

Гермиона с трудом открыла глаза и посмотрела на гостя. Тот застыл в кресле, как будто потеряв всякую связь с окружающей реальностью. В его отрешённом взгляде сейчас плескалась чёрная бездна, а на лице играла полубезумная улыбка. Гермиона всерьёз встревожилась, не осталось ли от Тома Риддла нечто совершенно неадекватное, что представляет опасность гораздо бо́льшую, чем уничтоженный Волдеморт?

А потом мужчина исчез.

Какое-то время Гермиона ошеломлённо глазела на пустое кресло. В больнице установлены антиаппарационные чары. Как же тогда он смог это сделать? Маховик времени? Нет, она бы заметила… Разум, опрометчиво решивший, что у неё есть шанс спастись, посоветовал не раздумывать, немедленно выбираться из комнаты и звать на помощь. Гермиона бросилась к двери и, к некоторому удивлению, с лёгкостью её распахнула. И тут же отшатнулась. За дверью была… пустота. И посреди пустоты стоял Том Риддл. Только этот Том был моложе того, исчезнувшего — юноша лет пятнадцати-шестнадцати, почти подросток.

— Кого вы ищете? Уж не меня ли? Тут ведь кроме нас двоих никого нет, — в мягком бархатном голосе звучала неприкрытая ирония.

Гермиона промычала нечто нечленораздельное, вернулась к столику и упала в кресло. Юноша вошёл в комнату и небрежным жестом подозвал свой бокал. Дверь, ведущая в никуда, бесшумно закрылась.

Девочка сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь собраться с мыслями.

— Что всё это значит? Что это за место?

— Это не место, мисс Грейнджер. Это сон, — снисходительным тоном произнёс юнец.

Гермиона прищурилась. Внутри, вопреки голосу разума, призывающего сохранять спокойствие в непонятной и опасной ситуации, нарастал гнев.

— Значит, теперь вы хотите меня убедить, что я сплю?

— Ну что вы! Всё не так тривиально. Это мы спим. Это наш сон. Выпейте виски. Кажется, вы себя неважно чувствуете.

— А если я не буду пить?

Парень нагло ухмыльнулся:

— По-моему, вы слишком поздно об этом задумались.

— И всё-таки?

— Тогда, судя по вашему состоянию, вы очень скоро проснётесь и никогда не узнаете, чем закончилась история по спасению Мальчика-Который-Выжил.

Гермиона проигнорировала бокал, подлетевший к ней. Она взяла со стола бутылку, задумчиво повертела её в руках, рассматривая этикетку c изображением оленьей головы и подавляя внезапное острое желание запустить ею в голову слишком весёлого собутыльника.

— Мисс Грейнджер, вы несправедливы ко мне! — голос запылал праведным возмущением, органично сочетаясь с язвительной насмешливостью. — Я пытался быть нормальным, вежливым, тактичным. Я приходил к вам с корзинкой пирожных и чаем. Я пытался вести разумный разговор. Но вы отвергали меня! Вы не верили мне. Вы отказывались слушать и отказывались думать. Я уже почти отчаялся и тут вспомнил про этот скотч, который Том хранил для особого случая. Я плюнул на все правила приличия, засунул подальше здравый смысл и устроил это дешёвое представление. И оказалось, это именно то, что вам нужно!

Магический гибрид человека, тролля и единорога. Гермионе очень хотелось надеяться, что именно это обстоятельство было единственной причиной, объясняющей её некстати обнаружившееся пристрастие к крепким спиртным напиткам. Или, может, всё дело в том, что это сон? В реальности её реакция и впечатления были бы другими?.. И всё равно было ужасно неловко. Почему она так легко повелась на провокацию? И для чего весь этот спектакль был нужен её сумасшедшему гостю? Уж точно не ради спасения Гарри.

Если только её догадки верны...

— Зачем? — прошипела она сквозь зубы.

— Потому что вы — сила, неведомая Тёмному Лорду, а я — конец мира. Я предположил, что мы можем быть интересны друг другу.

Догадки оказались все-таки верны.

Он действительно верит в то, что говорит?

Что ж, по крайней мере Гарри ничего сейчас не угрожает. Её гость просто хотел позабавиться и... Как бы то ни было, это далеко не худшее, что могло произойти.

Ведь ничего и не произошло, так ведь? Они просто... поболтали? Пофантазировали на заданную тему...

Улыбка юноши стала ещё шире, что секундой раньше казалось невозможным. Гермионе почудилось, что шутник сейчас растворится в воздухе, оставив только свою улыбку. И это напомнило…

— Почему вы исчезли? Что случилось?

— Простите, что покинул вас без предупреждения, — Том Риддл изобразил на лице нечто вроде сожаления. — Я потерял контроль и, упс, проснулся… И между прочим, если моё общество вам ещё не надоело, советую не пренебрегать подарком профессора МакГонагал.

— Сначала объясните мне толком, каким образом подарок профессора связан с реальностью нашего сна? — Гермиона мотнула головой в сторону бутылки. — Это ведь не настоящий виски.

— Да, это только отображение исходного напитка в пространстве сновидения. Его качества и свойства подстраиваются в некоторой степени под потребности, ожидания и желания сновидцев. Это... связь, которая стабилизирует совместное сновидение. К сожалению, для создания фантома его реальный прототип нужно уничтожить. Так что ради этого свидания мне действительно пришлось пожертвовать, без каких-либо гарантий успеха, самой настоящей бутылкой элитного скотча. И другой такой же у меня нет.

Гермиона скептически изогнула бровь:

— Я польщена, но к чему подобные сложности? С Гарри вчера вы ведь не церемонились.

Юноша с наигранным простодушием развел руками:

— Неужели так сложно поверить, что мне просто хотелось пообщаться в комфортной обстановке с интересным собеседником? И естественно, я не хотел, чтобы нам помешали. А так, все следящие чары сейчас показывают, что Гермиона Грейнджер мирно спит крепким сном в своей постели… Даже если кто-то зайдёт в вашу палату, он не сможет обнаружить ничего подозрительного. Но самое главное, в подобном сне время замедляется в несколько раз... Неужели вы ещё не заметили, что эта ночь тянется неестественно долго?

Вот как… А ей казалось, что она совсем потеряла счёт времени. Что ж, похоже, эта ночь действительно будет самой долгой в её жизни…

Борясь с предчувствием, что вновь ступает на скользкую дорожку, Гермиона отпила из бокала.

— Столько усилий не прилагают из-за праздного интереса к чьей-либо персоне. Так ради чего вы всё это затеяли?

— Ох, мисс Грейнджер, если бы я знал, какова моя цель или каковы желания, то я бы, наверное, как-нибудь справился и сам… Но у меня в самом деле не было определённых ожиданий. Наверное, именно поэтому всё прошло лучше, чем можно было представить. До сих пор не могу поверить…

Гермиона закатила глаза.

— Вы говорите об этом дурацком сеансе телепатии?

Нервный смешок.

— Сеанс телепатии? За кого вы меня принимаете? Вообще-то в теории это должно было быть единое сознание. Да, без практики добиться полного и стабильного слияния с первого раза почти невозможно... Но признайтесь, даже то, что получилось, было впечатляюще!

— Ну-у, это произвело любопытный синергический эффект, — уклончиво согласилась Гермиона. — Но неужели вы всерьёз предполагали, что таким образом удастся раскрыть тайны магии, к разгадке которых не приблизился даже Том Риддл?

— Не предполагал. Откуда мне было знать, к чему это всё приведёт? И тем не менее, это сработало! — Порывисто взмахнув руками (и не пролив при этом ни капли виски), юноша продолжил, быстро и возбуждённо, как будто плотину самообладания прорвало от долго сдерживаемого напряжения. — Мы разгадали замысел Кадма Певерелла! Эти нелепые таинственные пророчества, наследственные заклятия и счастливые воспоминания… Когда я соединил всё, я понял кое-что, понял своё скромное место в этом вселенском балагане! У меня было всё что нужно, все кусочки головоломки, все знания, все ингредиенты… Проснувшись, я вернулся назад во времени, и вы не можете даже вообразить, как я провёл последние шесть часов!

Остатки невозмутимости и таинственности улетучились. Том Риддл, казалось, вот-вот начнет светиться от по-детски наивного бурного восторга.

— Я сделал это! Я разорвал звезду!! Я создал идеальный крестраж для души — бессмертное неуязвимое человеческое тело! Вообразите, здесь, внутри меня, заключена вся магия звезды! Том, дурак, ты бы умер от зависти, несмотря на все твои крестражи!.. Я ещё не очень-то освоился с новыми возможностями, но я абсолютно уверен, что моему телу не навредит даже взрыв сверхновой. Меня можно легко ранить, если я, конечно, позволю, но невозможно нанести смертельные повреждения. И, что особенно восхитительно, магия звезды защищает тело-крестраж от любых внешних магических воздействий. Я проверил. Вначале вместе с Беллой. А потом нанёс визит Аластору Хмури. Великий Мерлин, это была эпическая битва! Он закидал меня круциатусами, авадами и другими, более креативными, проклятиями. И они возымели такой же результат, как если бы меня пытался убить разъярённый пикси. Как жаль, что пришлось стереть ему память об этой дуэли… Я уже побывал в космосе, на дне океана, в расплавленной магме. Да, ощущения были временами не самыми приятными, но это вопрос привычки и тренировки. Напоследок я заскочил в Австралию и довёл до депрессии пару десятков местных дементоров, безуспешно пытавшихся сожрать мою душу. Это лучший день, то есть лучшая ночь в моей жизни! Это блаженство! Это свобода!

Рука Гермионы давно уже разжалась и выпустила бокал. Тот, впрочем, остался спокойно висеть в воздухе.

— Как вам это удалось? — выдавила из себя Гермиона, всё ещё надеясь, что это какой-то дурацкий розыгрыш. — Вы ведь утверждали, что это невоз… — она запнулась. — И откуда у вас маховик времени?

— Разумеется, это маховик Тома. К моему удивлению, он признал меня своим хозяином. Тёмный Лорд приобрёл его благодаря протекции Дамблдора, ещё когда играл роль Дэвида Монро. Но как оказалось, Том не мог пользоваться маховиком, находясь в одном теле вместе с другим разумным существом… Забавно, не так ли, учитывая, что это совсем не мешало Тому и Квиринусу перемещаться во времени в качестве ручной клади! — Парень, похоже, сильно сдерживался, чтобы вновь не расхохотаться этим своим задорно-жутким смехом. — Проекция души, создаваемая Воскрешающим Камнем, действительно не обладает собственной магией. Но это совершенно неважно. Когда дух находится внутри звезды, вся её магия оказывается в его распоряжении. Если, конечно, он знает, как с ней справиться. Дух Кадма проникал внутрь звёзд, он ощущал их магию, знал, что должен быть способ подчинить и использовать её, но он не сумел… Мётлы летают по законам аристотелевской механики. А частичная трансфигурация основана на вневременной физике. Но и то, и другое работает! Магия позволяет добиться любой трансформации реальности, если разуму удаётся преодолеть собственные ограничения... Мне нужно было всего лишь понять, каким образом можно связать магию звезды в человеческом теле. Хотел бы я похвастаться, что сам разобрался. Но Том уже почти всё сделал за меня. Оставалось только применить его опыт и знания для решения новой задачи...

Несколько долгих восхитительных мгновений Гермиона парила в невообразимо гигантской сфере, которая была воплощением огня, света и магии. И каким-то неведомым образом она знала: знала, что именно нужно делать, чтобы создать крестраж… Только когда сознание вернулось в комнату, до неё дошло, что всё это правда. Том Риддл действительно сделал это.

И… это была катастрофа.

— ...Как я и предполагал, достаточно создать небольшой устойчивый очаг трансформации, — цепная реакция сделает всё остальное. Я разорвал Бетельгейзе за один час и тридцать две минуты. И по беглым подсчётам, если жить, к примеру, в скромном режиме рядового демона, заключённой внутри меня магии хватит на триллионы лет. — На лице гостя сияла триумфальная ухмылка. — Какая же награда будет достойна той силы, которая сделала из Тома Риддла бога во плоти? Есть соображения, мисс Грейнджер?

Гермиона не шевелилась. Опустив голову, она уставилась на кружок янтарно-коричневой жидкости, в которую время от времени капали прозрачные слёзы.

Как? Как так всё получилось?

Какая награда достойна той скудоумной силы, которая раскрыла секрет бессмертия и в качестве бонуса обеспечила этому миру неизбежный и печальный конец?

Новоявленный демон призадумался, уселся в кресло и вновь стал отдалённо напоминать простого таинственного незнакомца.

— М-м... Я что, действительно похож на сумасшедшего? — в голосе волшебника сквозило неподдельное беспокойство.

Воцарившее неловкое молчание было выразительней, чем лучшие сочинения Гермионы.

— Благодарю за откровенность, мисс Грейнджер, — нарушил наконец тишину язвительный шёпот. — Раз уж нас обоих тревожит моё психическое состояние, мы могли бы обсудить это поподробнее... Но сначала ответьте мне ещё на один вопрос. Как вы думаете, почему профессор Защиты не мог допустить даже мысли, что в пророчестве о конце мира говорится именно о нём, о Томе Риддле?

Гермиона сквозь слёзы удивлённо воззрилась на собеседника. Мозг, впрочем, без промедления выдал подходящее объяснение — как если бы она находилась на уроке и существовала нешуточная опасность, что кто-то ответит быстрее неё.

— Вы ведь сами говорили об этом. Пророчество было произнесено сразу после того, как Гарри дал обещание воскресить меня. И п-профессор Защиты решил, что пророчество было вызвано этим решением и поэтому в нём говорится о Гарри. Хотя, строго говоря, такой вывод, если он не подкреплён другими доводами, можно счесть классической логической ошибкой «Post hoc ergo propter hoc»⁽⁶⁾.

Увы, у Тёмного Лорда были и другие доводы. Гарри лучше других волшебников знает физическое устройство звёзд. Гарри вознамерился соединить силу науки и магии, чтобы изменить мир. Именно в голову Гарри, скорее всего, могла прийти мысль, что разорвать звёзды может быть чем-то полезно. Его амбиции и самоуверенность не имеют границ, хотя сам Гарри считает себя очень осторожным.

Вероятно, Волдеморт стал так называемым концом мира в тот момент, когда заново обрёл Воскрешающий Камень и подчинил себе его силу. Почему же пророчество было произнесено только спустя три месяца после этого события? Как если бы Оно специально ждало удобного случая, чтобы ввести единственного свидетеля в заблуждение...

Гермиона обхватила голову руками, боясь, что её мозги взорвутся.

— Да, решение Гарри сыграло определённую роль в запутывании ситуации. Но не оно стало определяющим фактором, направившим Волдеморта по ложному следу. Том Риддл был абсолютно уверен, что он сам никогда не захочет уничтожать этот мир. Он не хотел править кучей пепла и тем более не желал, чтобы все его крестражи были уничтожены в результате какой-нибудь галактической катастрофы. И он знал, что не вызовет эту катастрофу случайно, по неосторожности. Поэтому его разум отринул эту гипотезу как абсолютно невероятную… — гость изобразил фирменную сардоническую ухмылку профессора Квиррелла. — Но что если бы обстоятельства изменились? Если бы бессмертие Тёмного Лорда не зависело от хрупких магических штуковин? Если бы человечество перестало быть его единственной игрушкой? Если бы Волдеморт нашёл другие миры и обнаружил иные источники удовольствия?

Температура в комнате ощутимо упала.

— Вы не можете себе вообразить, мисс Грейнджер, какое это блаженство, какая переполненность жизнью, когда магия звезды перетекает внутрь тебя и становится твоей сущностью. Не узнаете, пока не почувствуете. Это просто невозможно передать. Том мог бы весьма этим увлечься. Тем более, магия одной звезды, какой бы невообразимо огромной она ни была, всё-таки не бесконечна. А прозябание в режиме рядового божества вряд ли бы надолго удовлетворило Тёмного Лорда… — губы юноши вновь искривились. — Если бы он подумал хотя бы пять минут. Если бы он понял, что может создавать и разрушать галактики, что может стать демиургом для тысяч ручных миров. А он радовался, что камень избавил его от проблем с поиском подходящих жертв. Каков злодей… Но я что-то отвлёкся. Проиграв в столкновении с Гарри Поттером, Том исполнил одно пророчество и, надеюсь, предотвратил исполнение другого. И если от Тёмного Лорда и осталось что-то опасное, вроде меня, то я уже предпринял меры как можно полнее нейтрализовать эту опасность. Изначально я думал просто уничтожить камень и саму возможность стать одержимым его силой. Другой идеей было передать камень Гарри Поттеру… Но и то, и другое было бы слишком банально, не находите? Ну и… в итоге я пришел к некоторому компромиссу между противоположными стремлениями. Я спрятал его в зеркале атлантов. А до этого приказал камню подчиниться тому, кто достанет его из зазеркалья. Верните камень и вы сможете дарить людям физическое бессмертие и неуязвимость... Вы, должно быть, гадаете, в чём подвох? Подвох в том, что получить камень сможет только тот, кто обладает истинной любовью.

Некоторое время Гермиона в полном недоумении смотрела на Тома Риддла.

Что, во имя Мерлина, творится в разуме этого существа?

— Я предложил зеркалу решать самому, соответствует ли представший перед ним человек заданному критерию. Не полагаясь на чьи-либо посторонние представления и убеждения на этот счёт: ни того, кто стоит перед зеркалом, ни того, кто создал зеркало, ни того, кто спрятал в нём камень… Я был почти уверен, что зеркало откажется забирать камень. Но оно приняло ставку!

(Мозг Гермионы методично сканировал память в поисках всех сведений об атлантах, зеркале и истинной любви. И, похоже, мозг немного переусердствовал. В сознании, кроме отрывков из волшебных сказок, книжных цитат и информации, полученной от экс-Волдеморта, всплыли некоторые неудобные воспоминания, касающиеся Мальчика-Который-Ничего-Не-Понимает-В-Девочках.)

Гермиона закрыла лицо руками и тихо застонала:

— Зачем вы издеваетесь?

Юноша усмехнулся.

— М-да, я, похоже, слегка лукавил, когда сказал, что не желаю мести врагам Тома Риддла.

Пока Гермиона размазывала по лицу слёзы, обдумывала достойный ответ и пыталась оценить (с учетом последних полученных данных), насколько плохо обстоят дела у вселенной в целом и у неё самой в частности, до сознания начал доходить иной смысл откровений ночного гостя.

«Верните камень и вы сможете дарить людям физическое бессмертие и неуязвимость...»

Недобитая надежда вновь робко зашевелилась.

Неужели он не собирается стирать мне память об этом сне? Неужели он просто исчезнет, оставив в покое меня и Гарри?

Слишком хорошо, чтобы быть правдой...

Или же?..

Но...

А почему бы и нет?

Та её часть, которая когда-то предупреждала о ловушке, сейчас презрительно молчала.

Гермиона не спеша допила свой бокал, искоса поглядывая на молчащего собеседника. Отстранённость восприятия постепенно возвращалась к ней.

Что ж, стоит хотя бы попытаться собрать как можно больше информации. Любая мелочь может пригодиться впоследствии.

— А что за финт вы выкинули со Старшей Палочкой? Вы подвергли Гарри легилименции, а потом стёрли ему память об этом. И тем не менее на следующий день Старшая Палочка признала Гарри своим хозяином. Почему? Конфундус, Легилименция и Обливиэйт не в счёт? Или палочка подчинилась Гарри, потому что вы этого хотели?

Гость ответил не сразу. Гермионе даже начало казаться, что он собирается просто проигнорировать этот вопрос.

— Я знаю о Старшей Палочке не намного больше вашего и могу разве что строить досужие предположения... Изначально я ведь действительно собирался убить мальчишку. Но, изучая его память и мысли, я осознал, что настоящую опасность для мира представляет не он, а Том Риддл. Более того, Гарри Поттер фактически сделал меня соучастником уничтожения Тёмного Лорда. Может, — короткий смешок, — палочка засчитала это как двойную победу над противником?

— Вы стали соучастником уничтожения Тёмного Лорда? Каким образом? Я что-то упустила? — осторожно осведомилась Гермиона после нескольких неудачных попыток связать это заявление с уже имеющимися в памяти данными.

— Ха, а я беспокоился, что во время так называемого сеанса телепатии вы слишком рано обнаружите мои маленькие секреты... — юноша покачал головой. — Что ж, сейчас скрывать это не имеет, наверное, никакого смысла... Тогда, в лазарете, пытаясь восстановить по воспоминаниям Гарри картину произошедших событий, я не мог не заметить, что Том зачем-то изменил финальную часть своего плана, действуя при этом крайне рискованно и неосмотрительно. Поразмыслив над его поведением, я решил, что этому может быть только одно объяснение: Том был убеждён в правильности своих действий и в успехе всего мероприятия. И единственный, кто мог бы его в этом убедить — он сам. Только себе он всецело доверял, а собственные защитные чары от временны́х петель не являлись для Тома непреодолимым препятствием... Я мог, конечно, ничего не предпринимать: так или иначе, Гарри всё равно победил бы Волдеморта. Но это означало бы, что Том Риддл совершил ряд глупейших просчётов без сколь-нибудь логичных оснований. И, следовательно, в его разуме были какие-то катастрофические изъяны, которых он сам не замечал и которые достались и мне — в придачу к последствиям стирания памяти... Я решил, что это было бы слишком для меня и выбрал, как казалось, меньшее из двух зол. Покинув Хогвартс, я вернулся в прошлое и вновь оказался на кладбище — на этот раз незадолго до появления там профессора Защиты и мальчика. Я обернулся змеёй и притаился в траве. Разумеется, Том почти сразу обнаружил моё присутствие. И я мысленно дал ему парочку оригинальных советов, как действовать, чтобы узнать все тайны Гарри Поттера... А потом я просто лежал неподалёку и наблюдал... — голос постепенно становился всё более отчуждённым. — Я надеялся, что уничтожение Тёмного Лорда предотвратит исполнение пророчества о конце мира. Я должен был бы это почувствовать или понять. Но этого не произошло. Беспокойство по поводу гибели мира не исчезло. Более того, мне начало казаться, что я одним своим существованием притягиваю неминуемую катастрофу. И если бы это было единственной проблемой... К утру я уже просто не находил себе места и...

Рассказчик внезапно замолчал, как будто одёрнул сам себя.

— И вы вообразили, что Гермиона Грейнджер — сила, неведомая Тёмному Лорду, и что познание этой силы поможет каким-то чудесным образом решить ваши проблемы... Так? — продолжила Гермиона. — Вы не воспринимаете меня как человека… Я для вас чистая функция. И поэтому для вас естественней было обратиться ко мне, чем просто поговорить с Гарри.

Собеседник церемонно склонил голову.

— Я предпочитаю использовать несколько иную терминологию, но да, признаю, вы достаточно верно описали мотивы моих действий. Вы меня интересовали только как воплощение Силы, хотя я и не знал заранее, каким именно образом вы можете быть полезны. Я лишь предполагал, что соединение сознаний прояснит этот момент. Весь этот разговор на равных, — юноша изобразил пальцами кавычки, — и решение задачи по спасению Гарри были лишь отвлекающим манёвром для вашего разума. И вы купились на эту уловку, хоть и чуяли подвох.

Гермиона чувствовала, что спокойствие опять покидает её, но ничего не могла с этим поделать.

— Вы с самого начала были убеждены, что пророчество о конце мира говорит о Томе Риддле. Вы знали, что Гарри тут ни при чём! Зачем вы обманывали меня? Разве не было других вариантов?!

Юноша сузил глаза:

— Вы полагаете, что я должен был прийти и заявить: «Здравствуйте, я бывший Тёмный Лорд и я немного не в себе, потому что мне стёрли почти всю память и уничтожили часть интеллекта; я словно разбит вдребезги, меня сводят с ума странные счастливые воспоминания и я подозреваю, что в порыве запутанных чувств могу натворить что-нибудь настолько грандиозное, что вселенной придёт конец. Помогите мне обрести мир и гармонию, иначе я за себя не ручаюсь». Что ж, приблизительно так я вначале и действовал. Безрезультатно. Я как будто разговаривал… с упрямой малолетней дурой. И я не мог заставить вас подчиниться. Для осуществления моего замысла необходимо было ваше добровольное согласие и содействие. В конце концов я решил: раз вы сила, принадлежащая Гарри Поттеру, для вас естественней будет решать его проблемы, а не мои… Вы удовлетворены моими пояснениями, мисс Грейнджер?

— Вполне. — Гермиона с трудом сглотнула комок в горле. Она совершенно не понимала, что здесь было сказано всерьёз, а что было самоиронией или насмешкой над ней. — И что же, — поспешила она озвучить напрашивающийся вопрос, — теперь вас уже не беспокоит угроза уничтожения мира? Ведь, насколько я поняла, существуют и другие пророчества, предсказывающие, что конец мира неизбежен?..

Мистер Ничего с нарочито равнодушным видом пожал плечами:

— Не уверен, что могу адекватно оценивать ситуацию и риски. Но сейчас эти пророчества выглядят для меня гораздо менее… апокалиптичными, чем раньше. Думаю, секрет Воскрешающего Камня — это только часть глобального замысла по достижению полной победы над смертью. И я просто не могу вообразить, что будет, если объединить силу трёх Даров Смерти. Возможно, этот мир станет слишком тесен для человечества… Хотя магия звёзд сама по себе даёт почти безграничное по человеческим меркам могущество, но это могущество скорее потенциальное, потому что магия крестража запрограммирована главным образом на защиту и сохранение самого крестража. Чтобы использовать магию звезды для других целей, волшебник должен научиться обходить эти ограничения. На постижение азов могут уйти годы, а процесс совершенствования, наверное, бесконечный. Но при известном желании и усердии можно относительно быстро достигнуть уровня, достаточного, чтобы уничтожить Землю, да и всю Солнечную систему с ближайшими окрестностями. При всём при том, подозреваю, уничтожить себя, своё тело или свой разум бессмертному гораздо сложней. И если для одних бессмертие — это естественное и желанное состояние, то для других оно может стать невыносимым бременем. Так что, если хотите, могу дать вам очевидный совет. Когда… или если… вам удастся заполучить Воскрешающий Камень, хорошенько подумайте, прежде чем наделять кого-нибудь бессмертием.

Тут бывший Тёмный Лорд непринуждённо потянулся и зевнул:

— Однако уже скоро наступит рассвет. Не кажется ли вам, что вы слегка устали? У вас, конечно, новое сильное тело, но разуму немного… обычного сна сейчас всё же не помешает. Да и я, признаться, что-то не выспался.

До Гермионы дошло, что фантастический сон заканчивается. Таинственный гость скоро уйдёт в туман. Похоже, навсегда.

— Вынужден сообщить вам не очень приятную новость, — юноша внезапно перешёл на деловой тон. — Пока вы не способны защитить себя от легилименции, воспоминания о моём визите легко могут стать достоянием любопытствующей общественности. Не то чтобы меня это сильно волнует, но, подозреваю, ваш друг предпочёл бы не предавать огласке эту информацию. И мне не сложно сделать ему одолжение. Поэтому я запечатаю вашу память об этой ночи. Когда вы освоите окклюменцию на достаточном уровне, воспоминания сами вернутся к вам. А если кто-либо из тех, кто имеет на это право, заинтересуется следами легилименции в вашем разуме, — на лице собеседника появилась невинная улыбка, — Аластор Хмури возьмёт на себя ответственность за небольшое превышение своих полномочий.

Гермиона покачнулась в кресле. Ну да, конечно, он продумал и это... Наверное, такой исход встречи можно было бы считать более чем удачным... Но вопреки этой оптимистичной мысли на поверхность сознания вынырнула лёгкая грусть. Она знала, что слишком маленькая для того, чтобы изучать окклюменцию. Значит, пройдёт ещё несколько лет, целая вечность, прежде чем она вспомнит...

Но нет, не это по настоящему её беспокоило. И даже не то, что осталось столько всего непонятного. Гермионе казалось, что она упускает нечто очень важное. И если она не поймёт, что именно, — здесь и сейчас, до того, как забудет обо всём, — она навсегда упустит шанс исправить какую-то ужасную неправильность.

Смутная тревога спутала мысли и второпях она задала первый вопрос, пришедший ей на ум, не особо ожидая сколь-нибудь вразумительного ответа.

— Почему вы установили для зеркала именно это условие — отдать Воскрешающий Камень тому, кто обладает истинной любовью? Что это значит? Как вам вообще пришло такое в голову? Шуточная месть врагам Тома Риддла — это не кажется достаточным мотивом.

— Вообще-то, — чуть нахмурившись, протянул юноша, — все эти вопросы вы должны задать самой себе. Соединение сознаний — это опасный и непредсказуемый опыт. Разумы взаимно влияют друг на друга, но каким именно образом — заранее предугадать невозможно. Собственно поэтому данная ментальная практика редко использовалась и была практически забыта уже во времена Основателей... Я это к тому, мисс Грейнджер, что, какими бы причудливыми ни были манёвры моего мышления, сложно не увидеть в них ваше влияние.

— Даже принимая во внимание моё гипотетическое влияние, полагаю, вам тоже есть что сказать по существу этих вопросов, — вымолвила Гермиона, слегка краснея, но стараясь не сбиваться со светского тона.

Гость молчал секунд пятнадцать, словно обдумывая, стоит ли углубляться в пояснения. (Впрочем, вполне вероятно, он просто дразнил Гермиону.) Потом он бросил беглый взгляд на бутылку, в которой соблазнительно мерцали остатки раритетного скотча. Похоже, это стало решающим доводом продолжить беседу.

Бутылка разлила виски по бокалам и бесшумно исчезла.

Гермиона взяла свой бокал и забралась в кресло с ногами.

А почему бы и нет?

— Знаете ли, любовь традиционно считается принадлежностью добродетельных людей или даже самим актом добродетели. Хотя, казалось бы, какое вообще отношение имеет банальная эмоциональная привязанность, неконтролируемая и несвободная, к моральным категориям? Это соображение, кстати, было одной из причин, почему Том создал Беллу — идеальное влюблённое зло… Поэтому, когда я решил спрятать камень внутри зеркала, которое, по легендам, обладает истинной моральной ориентацией и при этом отражает состояние разума, к которому человек пришёл в результате собственного выбора… человеческие фантазии о любви показались мне заманчивым предметом для любительского эксперимента: в конце концов, зеркало, по меткому замечанию Кандиды Когтевран, — это творение не столько человеческого разума, сколько человеческого воображения… М-да, в тот момент моя идея казалась мне крайне остроумной. Я даже не знаю, насколько адекватно… и серьёзно зеркало восприняло моё предложение.

Гермиона уселась по-турецки.

— Вы допускаете вероятность, что зеркало восприняло задачу как розыгрыш и... решило тоже поучаствовать в нём?

— Я бы не стал этого исключать, учитывая тот факт, что даже Распределяющей шляпе не чуждо чувство юмора при определённых обстоятельствах.

Не вызывало сомнений, что Том Риддл намекал на обстоятельства распределения Гарри Поттера. Брови Гермионы взлетели вверх.

— И каковы шансы, что зеркало не собирается возвращать камень?

— Ну, надеюсь, у данного артефакта не всё так плохо с благоразумием, как у меня. Советую не паниковать раньше времени. Да и… кентавры ведь тоже прорицали, что небеса вскоре опустеют. Можно спросить у них, не изменило ли небо свои показания.

Девочка неожиданно усмехнулась. Ей, кажется, передалась некоторая легкомысленность восприятия, которую демонстрировал собеседник…

— Вы хоть сами считаете это условие выполнимым?

— Понятия не имею, — добродушно отозвался юноша. — Я применил к себе Конфундус по примеру профессора Защиты, и это никак не обмануло зеркало. Боюсь, мое воображение здесь бессильно. Но вряд ли на основании этого опыта можно делать какие-то выводы... Ха, было бы весьма забавно, если бы зеркало проигнорировало все притязания Гарри Поттера или Гермионы Грейнджер или… допустим, Молли Уизли и отдало бы камень Беллатрисе Блэк.

Весёлость внезапно оставила Гермиону.

— Вы считаете это забавным? Что вы вообще собираетесь делать с Беллатрисой?

— Что собираюсь делать? Подправлю ей память и пусть живет своей жизнью.

Гермиона оторопела от беспечности, с какой это было сказано.

— Вы прекрасно знаете, что это безумная и очень опасная ведьма. И единственная цель её жизни — служить Волдеморту.

Том Риддл помедлил с ответом. А затем заговорил уже гораздо более сухим тоном:

— Волдеморта больше не существует, так что ей придётся найти другие цели в жизни. А безопасность для общества легко обеспечить с помощью Нерушимого обета… Мисс Грейнджер, не забывайтесь. Я знаю ваши мысли и знаю, к чему вы клоните. Не сто́ит.

Гермиона отпила виски. Совсем чуть-чуть. Это была последняя порция.

До рассвета ещё есть время, а вы мой должник, мистер Ничего.

— С тех пор как вы вернулись, вы не пытаетесь читать мои мысли, разве не так? Я… Мне кажется, я уже научилась чувствовать вмешательство в свой разум.

Юноша одобрительно хмыкнул.

— Вы быстро учитесь. Да, сейчас я не использую легилименцию. Но это не значит, что я не могу предсказать с высокой точностью ход ваших суждений.

— Скажите тогда, где именно я ошибаюсь. Если Беллатрисе стереть воспоминания о её господине, то она просто будет мучиться неясной тоской. А если попытаться уничтожить саму любовь вместе с частью личности, то… Способность любить — это, наверное, всё, что Том Риддл оставил в Беллатрисе человеческого. Разве не так? Может быть, любовь к Волдеморту — это единственный свободный выбор, который она сделала в своей жизни. Что бы не думал по этому поводу сам Том Риддл. Если отнять у неё и это, она просто рассыплется. Это может уничтожить её!..

— Мисс Грейнджер, — прервал тираду бесцветный голос, — я не создавал Беллу и не собираюсь с ней возиться.

— Не создавали Беллу? Но вы ведь часть Тома Риддла! Разве это вас не касается? И, в конце концов, может быть, Беллатриса любила не Волдеморта, и даже не Тома Риддла. Может быть, она любила именно вас, иного, того, кем мог стать Том Риддл, если бы мог измениться. Может, она видела что-то, чего сам Том не замечал в себе?

Оппонент скептически фыркнул:

— Занимательная теория. Неужели вы это всерьёз? Пожалуй, я возьму свои слова насчёт умения угадывать ваши мысли обратно.

Гермиона покачала головой:

— Это не ответ, мистер Ничего.

— Вообще-то на самом деле я собирался передать Белле некоторые секреты магического искусства Тёмного Лорда и отправить её к Гарри Поттеру. Тем более что ваш друг мечтает познакомиться с ней поближе. Но сейчас я склоняюсь к мысли, что вы с ней поладите гораздо лучше.

Гермиона поняла, что в очередной раз повелась на дешёвую провокацию… вздохнула, закрыла глаза и задумалась. Она не представляла, чем могла бы помочь Беллатриссе, но в любом случае эту женщину не следовало предоставлять самой себе.

— У меня есть некоторые идеи на этот счёт. Беллатрисе нужно ощущать свою полезность, а Хогвартсу нужен новый учитель Защиты.

— Что?! — Гермиона распахнула глаза.

— К тому же в школе учится её сын. Это может стать неплохим дополнительным стимулом попробовать себя в новом амплуа… Я ни на чём не настаиваю, просто вспомните моё предложение, когда в Хогвартс явится очередной таинственный претендент на должность профессора Защиты.

Если она допустит сейчас хотя бы возможность подобной карьеры для Беллатрисы Блэк, это само по себе будет очень тревожным симптомом.

Я подумаю об этом... позже.

— И… и вы снимете заклятие Волдеморта с этой должности?

— Нет, конечно, мисс Грейнджер.

Пауза.

— Это такая шутка?

— Ещё раз нет. Кандидат на должность профессора Защиты исследует за́мок и сама снимет заклятие. И это станет самым наглядным доказательством её компетентности. Разумеется, Беллатриса сделает это в любом случае, если вы прикажете, независимо от того, сочтут ли её подходящей для преподавательской деятельности.

Гермиона нахмурилась.

— Я ведь ничего не буду помнить об этом разговоре, пока не стану окклюментом. Белла не сможет появится в школе, пока…

— Вы станете окклюментом гораздо быстрее, чем думаете.

Девочка растерянно замолчала, переваривая неожиданную новость. А затем внезапно выпалила:

— А чем же будете заниматься вы?

Гость коварно ухмыльнулся.

— Ваше любопытство вполне естественно, но тут я не могу сказать ничего конкретного. Я пока не обдумывал это детально… В первую очередь постараюсь привести в порядок свой разум. И потом, мне столько всего ещё нужно узнать и исследовать… Когда-нибудь я найду достаточно быстрый способ путешествовать между звёздами и галактиками… и перемещаться между мирами... Вряд ли эта планета является самым интересным местом во вселенной…

Внутри снова зашевелилось неясное чувство неправильности.

— Значит, вы просто исчезнете? И мы с Гарри вас больше никогда не увидим?

— М-м, полагаю, когда речь идёт о вечности, то слово «никогда» становится несколько неуместным. Но не думаю, что в обозримом будущем у нас будет повод для встречи. Отношения Гарри Поттера с профессором Защиты пришли к логическому завершению. А я лично не знаком с вашим другом, если не брать в расчёт тот сеанс легилименции в лазарете, и не вижу каких-либо оснований знакомиться.

Гость откинулся на спинку кресла, заложил руки за голову, естественным элегантным движением закинул ноги с идеально чистыми ботинками на пустой столик.

— Вообразите, мисс Грейнджер, Гарри Поттер хочет когда-нибудь восстановить тело Волдеморта, привести в сознание душевного инвалида с дурным характером и скверными привычками, наивного, не ведающего своего прошлого и своих деяний, нянчиться с ним и воспитывать его по своему подобию, защищать его от него самого, сделать его счастливым в блаженном неведении, открыть новый мир, новые неизведанные возможности... Ну и, конечно, выведать у своего подопечного все профессиональные секреты Тёмного Лорда. Как же без этого… Но всё уже иначе.

Гермиона почувствовала привкус горечи в этой пространной тираде. Наверное, это у неё такая впечатлительная натура.

— Занятно. — Том Риддл с интересом разглядывал потолок. — Хотя я, можно сказать, признателен мистеру Поттеру, что он уничтожил Тёмного Лорда… Но насчёт остального… Даже учитывая, что этим человеком движут исключительно благие намерения, в том виде, в каком он понимает добро, я не могу испытывать ничего кроме отвращения к подобному проявлению… заботы.

Он слегка склонил голову в сторону Гермионы и перешёл на заговорщицкий шёпот:

— Ах, мисс Грейнджер, если бы ваши моральные принципы позволили вам не говорить об этой встрече Гарри Поттеру, пока он не попытается оживить своего бывшего учителя… Его реакция наверняка будет занимательным зрелищем.

«Я тоже не отказался бы посмотреть на это зрелище», — неожиданно вставила свои два кната копия Гарри в голове Гермионы.

Девочка моргнула. Два раза.

Если бы мать Тома Риддла не бросила своего ребенка, если бы Тома воспитали заботливые приемные родители, если бы у него были друзья, если бы Дамблдор с бо́льшим вниманием и пониманием отнесся к странному подростку… Том Риддл мог бы вырасти нормальным и по-своему счастливым человеком. Он наверняка стал бы одним из самых умных и талантливых волшебников своего времени. Но у него не было бы тех амбиций, того отчаяния и страха, которые толкали его совершать казалось бы невозможные вещи. Он не смог бы даже приблизиться к разгадке тайн магии, которые унесли с собой атланты и которые были утеряны позднее по разным причинам. Не став чудовищем, он никогда не создал бы Гарри Поттера…

— И всё-таки, вы передали для Гарри информацию о местонахождении Воскрешающего Камня, вместе с инструкцией по использованию, — Гермиона коснулась пальцем головы. — Вы оставили ему Философский Камень, Старшую Палочку и вдобавок собираетесь передать вместе с Беллатрисой секреты Салазара Слизерина. С чего вдруг такая щедрость?

Юноша неопределённо повел плечами:

— По-моему, это очевидно. Том Риддл выбыл из игры. Гарри Поттер уничтожил его и стал его преемником. А я обрёл свободу.

Гермиона поставила пустой бокал на стол.

— Вот как? Дело только в этом?

— Вам недостаточно этого объяснения? Что же ещё вы хотите от меня услышать? Хм, — собеседник почти демонстративно приложил палец к щеке и начал легонько им постукивать, — если уж быть предельно честным... Возможно, я испытываю чувство соперничества по отношению к Тому Риддлу, что побуждает меня делать некоторые абсурдные и неадекватные с его точки зрения поступки. Или, может быть, я заигрался… Пожалуй, это надо обдумать.

— А если серьёзно?

Гость озадаченно взглянул на девочку. И она вновь ощутила присутствие чужого разума — лёгкое, почти деликатное, скользящее по поверхности её сознания.

Гермиона молчала. Она просто хотела понять. Что значит мир для этого существа? Что значат все люди? Когда речь идёт об осмыслении отношений, слов так мало: приятели, друзья, влюблённые, враги, соперники, конкуренты… Что там ещё? Родители и дети, ученики и учителя… Всё не то. Роли, шаблоны… Среди невнятных обрывков мыслей вертелось банальное «Гарри будет вас не хватать».

— Гарри будет не хватать профессора Квиррелла, — донеслось до неё как будто издалека, — но я вас уверяю, потеря учителя не сделает Гарри несчастным. Что бы ни значил профессор для Гарри, вы значите для него нечто несравнимо большее.

Гермиона подумала, что, если бы речь шла о нормальных людях и их отношениях, то эти слова определённо можно было бы интерпретировать как проявление ревности.

— Я обязательно обдумаю и эту мысль, — услышала она знакомый насмешливый шёпот.

А затем Гермиону охватило бескрайнее одиночество. Это одиночество не было каким-то ужасным, неприятным или болезненным. Оно было... нормальным, приемлемым, с нотками любопытства, ароматом безмятежности, привкусом несерьёзности. Кажется, она начала немного понимать, что происходит в этом странном разуме. Наверное, это лучшее, что могло случиться с Томом Риддлом после всего, что он...

…Он знает, что уничтожил множество людей, в том числе родителей Гарри. Пускай сейчас они не враги, но бывший учитель не сможет стать для Гарри другом, как если бы ничего не было. Не сможет жить среди его друзей и знакомых, скрывая своё прошлое. Это будет заведомо дурная игра, а ему не интересны подобные игры. И даже если бы нашёлся способ воскресить и излечить всех жертв Тома Риддла, даже если бы они все хором искренне простили его (не то чтобы он в этом нуждался), его жизнь навсегда останется слишком странной штукой.

Даже боги не могут бывшее сделать небывшим.⁽⁷⁾

Хотя и не факт, что это невозможно в принципе, если принимать во внимание судьбу атлантов...

Что с тобой будет, звёздный мальчик?.. Ты уверен, что справишься?.. Откуда ты можешь об этом знать?.. Я… могу чем-то помочь?

В итоге разум взбунтовался, что его заставляют думать о таких совершенно невообразимых вещах, как будущее оптимизированной версии Тома Риддла. Поток сознания незаметно перенаправился к более постижимым предметам для размышлений.

Том Риддл считает, что разгадка секрета Воскрешающего Камня — это только начало пути по достижению людьми истинного бессмертия. Но пророчество как будто намекает, что победить смерть можно только общими усилиями трёх сынов Певерелла. — Гермиона была почти убеждена в этом, хотя у неё не было никаких оснований для подобной уверенности, кроме смутной догадки, что те братья потерпели поражение, потому что так и не смогли объединиться даже ради общей цели. — И как пророчество может исполниться, если один из наследников собирается то ли дезертировать, то ли отправиться в добровольное изгнание, а вероятный кандидат на роль третьего сына и брата застрял где-то вне пространства и времени?

Эта мысль тоже зашла в тупик и оборвалась.

«Последний же враг истребится — смерть».

Вся эта история из Библии что-то ей напоминает…

Тёмный Лорд приносил в жертву чужие жизни, чтобы обрести личное бессмертие. Библейский Иисус Христос принёс в жертву себя, чтобы сделать бессмертными других людей. И тысячи маглов шли на смерть, уподобляясь Христу, — не только потому, что надеялись на блаженное бытие после смерти, но и потому что были уверены, что когда-нибудь воскреснут в обновлённых и бессмертных физических телах.

Это похоже на… это как инверсия тёмного ритуала крестража.

Сердце Гермионы пропустило удар.

Может ли в центре библейской легенды скрываться истина? Допустим, древние маги смогли с помощью какого-то невообразимо могущественного ритуала создать крестраж для всего человечества и с того момента души всех людей обрели бессмертие. Для исследователя, знающего о реальности магии, это допущение не является таким уже невероятным… Правда, известные законы магии гласят, что жертвенные ритуалы необратимы, нельзя вернуть жизнь, которая была принесена в жертву… — Гермиона поморщилась. — Что бы на это сказал Гарри? Что любую магию можно обойти с помощью другой магии? И какова вероятность того, что Гарри — не первый в истории волшебник, который научился эффектно щёлкать пальцами?.. И если этот общечеловеческий «крестраж» всё же существует, может ли это быть что-то известное?..

Здравый смысл подсказывал, что великие тайны магии не могут просто так лежать у всех на виду. Но один загадочный древний артефакт просто сам напрашивался на первое место в списке подозреваемых. Арка с вуалью, хранящаяся в отделе тайн министерства магии, неизвестно кем и как сотворённая и существующая с незапамятных времен, о которой ходят легенды, что это портал в страну мёртвых. Хм, легенды, как будто специально созданные для того, чтобы не привлекать внимание к настоящей тайне.

Гарри в её голове заявил нечто ехидное, вроде: «Ну конечно же, крестраж для всего человечества непременно должен находиться в Англии». Но Гермиона была в ударе: «Арка — это наверняка только вершина айсберга, часть скрытой глобальной системы». После недолгого обсуждения, в котором Гермионе удалось парировать все контраргументы, внутренний Гарри капитулировал, напоследок, однако, заметив, что победить в споре с воображаемым оппонентом гораздо легче, чем с реальным. Что ж, Гермиона обязательно обсудит свои предположения с реальным Гарри, как только представится возможность…

Любопытно, а что будет, если в арку войдёт человек, спрятанный под Мантией невидимости, защищающей, по преданию, от взгляда самой смерти? Или бессмертный человек, такой как Том Риддл?..

Внезапно Гермиона очнулась от полудрёмы, вспомнив, где и с кем она находится. Она вопросительно взглянула на юношу.

Уже?

Тот отвёл взгляд, как будто опасался, что девочка может прочитать его мысли.

А затем Том Риддл поднялся. Вслед за ним вскочила на ноги Гермиона. Едва уловимыми движениями кисти юноша отправил столик и кресла, а потом и всю комнату, в небытие. Они стояли посреди молочно-белой пустоты.

Доброй ночи, мисс Грейнджер.

Эти слова её визави почему-то не произнёс. Наверное, они были ненужным шаблоном. Гермиона знала, что время этой встречи истекло. Вот сейчас она всё забудет и…

...За двадцать шесть миллисекунд до того, как Гермиона поняла, что она хочет сделать, со скоростью чуть меньшей, чем скорость звука, она подлетела к Тому Риддлу и обняла его.

У бывшего профессора Защиты не было абсолютно никаких шансов защититься от этого нападения.

…

Она потянулась и открыла глаза. Наконец-то утро. Сейчас её выпишут из больницы и заберут в Хогвартс, где она встретится с Гарри. Гермиона улыбнулась, зачем-то облизнула губы и почувствовала солоноватый привкус. Как будто она плакала во сне. Как странно.

* * *

Однажды в одной из альтернативных вселенных одной из альтернативных вселенных…

Гарри Поттер зашёл в свой кабинет, закрыл за собой дверь, достал палочку и произнёс четыре защитных заклинания. Повернувшись, он увидел человека. (Рука автоматически взметнулась, губы прошептали заклинание и Старшая Палочка выпустила красный сгусток в сторону интервента. Комната засветилась мягким серебристым светом. Больше ничего не произошло.) Примерно его возраста, темноволосый и... Ну, в нём не было ничего примечательного. Мальчик как мальчик. Но Гарри видел уже раньше это лицо. Не далее как сегодня после обеда. В омуте памяти, хранящемся в тайной комнате, куда он пришёл, чтобы изучить воспоминания Дамблдора о юном Томе Риддле. Вовремя-то как! ЧТО? ОН? ЗДЕСЬ?! ДЕЛАЕТ?!!

Мальчики посмотрели друг другу в глаза. Гарри понял всё. Обливиэйт не сработал. Потому что Волдеморт не дурак и достаточно параноидален, чтобы догадаться установить защиту от элементарного ментального воздействия. А идею защититься от трансфигурации Гарри сам почти прямым текстом предложил «умирающему» учителю, когда принёс в Хогвартс единорога. Пророчество — оно действительно исполнилось уже тогда, 31 октября 1981 года. События последних дней — это совсем другая история. Он просто удачно долбанул рыскающим ступефаем очень тёмного и очень злого мага, и Старшая Палочка решила, что он победил. А сейчас Том Риддл вернулся, как и обещал, и будет его убивать. В руке этого Тома нет ни палочки, ни пистолета, но это неважно. Потому что и магического резонанса между ними тоже нет. Почему? Ты этого, Гарри, никогда не узнаешь. Потому что ты — труп.

— Гарри, э-э-э, думаю, для начала мне стоит извиниться...

Словно желая засвидетельствовать серьёзность намерений, из-за спины Тома Риддла вышел серебряный человек.

1) Кто об этом забыл, см. МРМ, глава 25, акт 5 :)

Вернуться к тексту

2) Омма́ж (от фр. hommage — признательность, дань уважения) в искусстве — работа-подражание (и жест уважения) другому художнику, музыканту и т. п.

Вернуться к тексту

3) Предупреждая закономерный вопрос: предполагается, что волшебники, знающие секрет природы животного Патронуса, никогда не смогут его вызвать; как же это удается Мистеру Ничего? Я полагаю, что главное отличие Мистера от других волшебников состоит в том, что он все же бессмертен. Пусть не абсолютно бессмертен (все крестражи теоретически можно уничтожить и не факт, что они сами по себе имеют бесконечный срок годности), но достаточно для того, чтобы использовать заклинание, даже осознавая, за счет чего оно работает. Такое объяснение, вероятно, не всем покажется убедительным (мол, как это связано?), так что тут я скорее вынуждена сослаться на авторскую интуицию: другие волшебники, знавшие секрет, не могли "забыть" о собственной смертности (игнорировать факт своей смертности), а бессмертному не нужно ничего забывать или игнорировать — он ведь знает, что он бессмертный.

Вернуться к тексту

4) Очаровательная паукохвостая гадюка

Вернуться к тексту

5) Совсем-совсем голый землекоп

Вернуться к тексту

6) латинское выражение, означающее "после этого, значит вследствие этого". Этим термином обозначается риторическая ошибка, предполагающая, что если два события произошли одно за другим, то предшествующее событие вызвало последующее событие.

Вернуться к тексту

7) «Невозможно бывшее сделать небывшим» («Элегии», 583); «Ведь только одного и богу не дано: Не бывшим сделать то, что было сделано» (Аристотель цитирует изречение афинского драматурга-трагика Агафона (V в. до н. э.)).

Вернуться к тексту