Не буду извиняться (гет)

Здесь мне ещё все чужие. Это я понимаю сейчас. Нет Пригова, Петрова, Дакара, Муры, в конце концов, — нет человека, на которого я бы могла оставить центр, чтобы поехать к Бате. Может, это даже хорошо. Работа займёт все мысли, а там оставалось бы только бродить по коридору перед операционной или реанимацией, терзаясь от собственного бессилия.

Пока группа едет на место, иду в комнату отдыха. Кидаю китель на диванчик и отжимаюсь, стараясь совладать с эмоциями.

Через пять минут в ИВЦ вошла собранная и хладнокровная Багира, и никто из подчинённых не представляет, что я сейчас чувствую.

К Бате я приехала только тогда, когда он уже пошёл на поправку. Батя говорит, что собирается выписываться, только чувствует себя он ещё не очень хорошо. Я-то знаю. А иначе бы сбежал давным-давно и без разрешения врачей. Но реакция у него хорошая — апельсин поймал и попросил почистить.

Когда с фруктом было покончено, выходим на балкон. Ты плотнее запахиваешь больничный халат. А мне в форме тепло. Или это от того, что ты рядом? С тобой всегда спокойно и уютно. Уверенным движением обнимаешь меня за талию и притягиваешь к себе.

— Батя!

Я бы простояла так целую вечность, только нельзя. Правила приличия и группы, будь они неладны! Обнимаешь за плечи, но твёрдо заявляешь:

— Не буду извиняться.

И не надо. Хорошо-то как! Только мы простояли так недолго. Твоя рана дает о себе знать, и ты едва заметно морщишься.

— Мне пора.

Уходить не хочется, но тебе нужно отдыхать. Возвращаемся в палату, ты ложишься, и я заботливо укрываю тебя одеялом.

— Как там новенькие? — интересуешься ты, устраиваясь поудобнее.

Новенькие? Мыслей о работе не осталось, и я думаю, что сказать, обходя кровать и садясь на самый её край. Не придумала ничего лучше, чем пересказать некоторые моменты прошедшей операции. Только ты не особо слушаешь и, кажется, засыпаешь. Заметив это, я резко замолкаю. Нежно глажу тебя по голове. Как же хочется, чтобы ты сидел в КТЦ, чтобы больше не оказывался в реанимации… Наклоняюсь и легко целую в губы.

— Багира! — ты резко открываешь глаза и говоришь, стараясь повторить мою интонацию.

— Не буду извиняться, — отчего-то шепчу я.

— И не надо.

Приподнимаешься и целуешь меня. Неправильно, нельзя… Плевать! Не до этого сейчас. С правилами разберемся потом. Отвечаю на поцелуй, который получился недолгим, но нежным. Снова ложишься, улыбаясь.

— Я постараюсь прийти завтра.

— Надеюсь, с апельсинами.

— С апельсинами… и приказом, — добавляю я.

— Каким? — ты удивлен, а я и сама не ожидала, что скажу вслух. Но отступать не в моих правилах.

— Об отмене запрета на отношения. Ты же у нас теперь целый контр-адмирал. Подпишешь?

— Подпишу… Если апельсины почистишь.

— Почищу, — киваю я и снова целую тебя.

А после выскальзываю из палаты. Иду по коридору, улыбаясь. Хорошо, что никто из наших меня сейчас не видит. Постепенно накатывает усталость, но мне нужно заехать в КТЦ, чтобы подготовить приказ, а потом ещё и в магазин — за апельсинами.