Мы сидели на рельсах (джен)

Тяжёлые кучевые облака неторопливо наползали на солнце, закрывая от него проходящую через редкий лесок железную дорогу. По ней ездили не слишком часто, ни одного состава не виднелось на горизонте. Единственной живой душой в округе был сидящий на рельсах лось.

Как ни в чём ни бывало Лосяш развернул обрывок газеты, достал аппетитный бутерброд с колбасой и с благоговением вдохнул умопомрачительный запах. Но насладиться вкусом своего незамысловатого блюда он не успел. Сзади послышался крик: "Лося-а-а-аш, не делай этого!"

— Не надо, прости меня! — Из леса выбежала запыхавшаяся Совунья и, опираясь крыльями о колени, остановилась перед недоумевающим лосем.

— В чём дело, друг мой беспокойный? — Он нехотя отложил бутерброд в сторону. — Хотите сказать, я не могу подкрепиться?

— Ну, правда… Не надо, — ответила сова, тяжело дыша. — Я же не думала, что ты так обидишься… Решишь, что мы твои эксперименты не уважаем… Там ведь действительно пожар мог быть!.. Ты не представляешь, как я разволновалась, когда твой механизм громыхнул! За тебя, за всех…

Лосяш, к её удивлению, улыбнулся.

— Да, я понял. Вас, конечно, удивило то, где я сижу?

Совунья молча кивнула.

— Тогда вам не стоит беспокоиться. Посмотрите на эти ужасные колючие кустарники, острые камушки и жёсткую траву вокруг. Зачем же мне отдыхать на ней, когда рядом есть прекрасные ровные рельсы… Но вам, прошу прощения, надо быть осторожней со словами. Ваши недавние замечания показывали полное пренебрежение научным прогрессом…

— Так ты не это?.. Не того!? — радостно перебила Лосяша сова. — Но, как бы там ни было, это ведь опасно! Здесь же поезда ездят.

— Поверьте, для меня никакой проблемы нет, друг мой пренебрегающий. О приближении состава я смогу узнать заранее по характерному гулу и вибрации рельс.

— Что, правда? — Заинтересованная словами лося, Совунья приложилась к рельсам ушным отверстием. Рельсы молчали.

Пользуясь затишьем, лось наконец откусил от соблазнительного бутерброда крупный кусок и блаженно зажмурился. Вдруг над ухом раздалось тихое уханье. Совунья опустилась рядом, достав из невидимого кармана вязание.

— Знаешь, — пробормотала она, — Я думаю, ты же меня чуть не поджёг. Шапку вот спалил! А если б не спалил, я бы, наверно, так на тебя и не взъелась…

— Друг мой подгорелый, ваши мысли приняли интересное русло. Куда вы клоните?

— Это ж получается, я с тобой из-за какой-то шапки так поссорилась. — Совунья повернулась и выпучила и без того большие и круглые глаза. Лосяш невольно отшатнулся, чуть не подавившись крошкой от батона.

— Почему вы так о себе говорите? — ахнул он. — В вашем испуге нет ничего презренного. Вы всего лишь приняли близко к сердцу аварию в моей лаборатории.

— Так ты на меня совсем не обижаешься? — заухала сова, пододвигаясь ближе.

— Пожалуй, мне даже надо просить у вас прощения за то, что не усмотрел за оборудованием и подверг вас опасности.

Какое-то время оба смешарика молчали. Первой безмолвие решила нарушить Совунья:

— Лосяш, а что ж у тебя за исследования серьёзные были? Подробнее расскажешь?

— Как бы лучше объяснить… Я изучал, можно сказать, применение электромагнетизма в различных целях.

— И куда бы ты его приткнул, магнетизм этот? — Сова нахмурилась.

— Что значит, куда?! Куда угодно! Например... — Лосяш забегал глазами. — Мы могли бы построить поезда, ездящие абсолютно бесшумно.

Неожиданно Совунья схватила его за плечи и закричала:

— Но зачем?! Только подумай, что это будет! Никто не сможет спокойно посидеть на рельсах, как мы сейчас! Ведь если поезда станут ездить бесшумно, нельзя будет услышать их гул. Придумал тоже! Лучше бы нашёл способ сахарный тростник в нашем климате выращивать!

Внезапно недовольное выражение сошло с её лица.

— А помнишь, ты весь сахар за осень съел. Нам тогда пришлось зимой варенье закатывать.

Лосяш сделал вид, что не слышал последнюю реплику. Он упёрся взглядом в одну точку и отрешённо произнёс:

— Всё происходящее напоминает один старый лосиный анекдот. Как же он начинался… Так вот, сидит лось на рельсах…

— И дальше что? — не понимая, к чему клонит друг, спросила Совунья.

— Дай вспомнить… Подходит к нему… Сова, точно сова, и говорит: "Подвинься!"

Лосяш громко засмеялся собственной шутке. Совунья сперва была озадачена поведением лося, но после лишь отмахнулась крылом.

— Слушай, это же борода. Я лучше знаю.

— Надо же, я не ожидал, что вы станете юмористом.

— Ай, мне до юмориста, как до Парижа на лыжах. Это мне Крош недавно рассказывал. Просто послушай. Пессимист, значит, видит длинный темный туннель, оптимист видит свет в конце туннеля, а машинист… Вот, дурная голова, что ж там про машиниста было? — Хлопнула себя по лбу Совунья.

Рельсы под ними чуть заметно загудели. На горизонте показался локомотив.