Что ни делается... (джен)

Выходить было страшно.

Месяцы изоляции по-разному сказались на людях, общим был лишь страх выхода.

Обратного пути может не быть — это все понимали. Невыразимцы были единственными, кто приносил хоть какие-то сведения, да и те были противоречивыми, остальным не удавалось «выглянуть». Непонятные большинству ритуалы, отправка порт-ключами сквозных зеркал — узнать получалось удручающе мало и судить о том, что происходит на земле, было практически невозможно. Ясно было одно — если кто-то и выжил на поверхности, они прячутся.

Но это касалось магглов, с волшебниками же была совсем иная ситуация.

Ни один оставшийся снаружи маг, с того самого дня, как поднялись щиты, так и не попытался связаться с теми, кто укрылся в Министерствах. Министр и главы отделов знали больше, чем остальные, и уверяли, что ситуация не настолько критична — выживших было много, во всех странах Министерства открывали двери для всех своих граждан, даже узников Азкабана перевели в камеры при Аврорате — никого не собирались обрекать на смерть… да только не все воспользовались любезным приглашением. Кто-то счёл собственный мэнор наиболее безопасным местом, другие не осознали серьёзность угрозы от метеорита, третьи побоялись прийти в Министерство, подозревая, что встретят их там неласково… В первые дни маги постоянно бродили по Атриуму, ища родных и друзей, и хотя Министерство было переполнено британскими волшебниками и редкими гостями, было очень много тех, кого недосчитались.

Хотя… Может, оно и к лучшему? Потому что даже с учётом огромных потерь среди населения за прошедшие два месяца у магов закончился провиант, да и теснота всё чаще становилась причиной конфликтов — заклятые враги хоть и старались поменьше пересекаться и квартировали на разных уровнях Министерства, всё равно слишком долго находились в опасной близости друг от друга, — но покинуть безопасное место было отчаянно страшно.

Кингсли всё не решался отправлять авроров в неизвестность, и тогда нашлись добровольцы.

— Господин министр, мы не можем и дальше прятаться, как крысы, — горячо уверял Поттер, расхаживая по ковру перед столом главы Магической Британии. — У нас почти кончились продукты, ещё неделя, может, две, и люди начнут голодать. Ропщут уже сейчас…

— Я всё это знаю, Гарри, но я не могу послать людей на смерть просто так. Мы собираем информацию…

— Кингсли, — перебил тот, — за два месяца Отдел тайн не продвинулся ни на шаг. Зеркала, которые удалось переместить на поверхность, показывают только задымлённое небо и обрушившиеся здания, при этом, кажется, картина везде одна и та же. То, что нет людей… Магглы же не полные дураки, наверняка они, как и мы, прячутся. На сколько хватит нашей защиты? Я слышал ваш разговор с главами отделов, щиты без подпитки долго не продержатся…

— У тебя нет допуска к этой информации! — попытался возмутиться министр, но Поттер не стал слушать:

— Нужно что-то делать. Я разговаривал с другими членами Ордена, и мы все согласны…

— Гарри, при чём тут Орден?! Это не конфликт внутри страны, это мировая катастрофа! Это не Ордену решать!

— А в чём разница? — жёстко произнёс тот, остановившись и оперевшись руками на стол, таким образом нависнув над министром. — Пока официальная власть сомневается и боится, действовать приходится нам!

— Довольно, — отрезал министр, поднимаясь и сразу же уничтожая мнимое превосходство Поттера в росте. Глядя на него сверху вниз, разозлённый Кингсли резко кивнул: — Хочешь геройствовать — я благословляю. Пусть невыразимцы тебя экипируют и — вперёд. Пусть от твоей смерти будет польза, может, мы наконец узнаем, что осталось от привычного мира.

Гарри сжал зубы — не такого итога он ждал, но и он его устраивал — и отрывисто кивнул. Развернувшись на каблуках, чеканя шаг он покинул кабинет… и его плечи тут же ссутулились.

«Кто, если не ты, да, Гарри?» — с горечью подумал он и отправился в самое ненавистное место Министерства магии — в тот самый коридор, что снился ему весь пятый курс, в Отдел тайн, где погиб Сириус.

Подготовка не заняла много времени — невыразимцы явно были давно готовы и только и ждали добровольца. Гарри мысленно скривился: как по-взрослому, избегать принятия решения, позволив кому-то другому пожертвовать собой.

Выслушивая последние наставления, Гарри жалел лишь о том, что ему не позволили проститься с друзьями. Конечно, всё то, что он сказал министру, не было экспромтом, они действительно много говорили об этом с другими членами Ордена Феникса, но в кабинет к Кингсли он попал спонтанно.

— Готов? — спросил безликий мужчина, в последний раз проверив крепление сквозных зеркал на груди и спине Поттера, которые даже в случае его мгновенной гибели должны были показать, что же творится в мире на поверхности.

— Готов, — кивнул тот, подумав: «Если выживу — Гермиона убьёт меня».

Порт-ключ сработал тотчас же. Пошире раскрыв глаза, чтобы всё равно успеть увидеть всё, даже если сразу за перемещением последует смерть, Гарри ударился ногами о неровную поверхность земли и покачнулся. Мир вокруг… это был не привычный мир.

Огромные многоэтажные здания, которые Гарри привык видеть в Лондоне, исчезли, на их местах теперь располагались груды камней. Темза исчезла, и из илистого дна торчали какие-то куски металла и другого мусора. Лондон стал плоским. И очень тихим. От шока при виде развалин Гарри не сразу это понял, но такой тишины он не слышал, кажется, ни разу в жизни. Никакие звуки не нарушали мрачное безмолвие. Не было привычного шума большого города, не пели птицы, не плескалась вода в реке, заполненный взвесью воздух был тих и неподвижен.

Справиться с эмоциями удалось не сразу, но он смог. Коснувшись палочкой указанной невыразимцами руны на прикрепленном к мантии зеркале, Гарри откашлялся и спросил:

— Вы это видите?

— Да, мистер Поттер, — незамедлительно отозвался кто-то сдавленным голосом. — Протестируйте воздух.

Гарри машинально кивнул, забыв, что собеседник не может этого видеть, и достал из кармана вручённый сканер. Аппарат — гибрид маггловских технологий и магической артефакторики слабо пискнул и выдал непонятные результаты. Гарри поднёс экран к зеркалу, показывая результаты.

— Головной пузырь не снимайте, — тут же распорядился невыразимец. — Не смертельно, но дышать едва возможно. Аппарировать сможете?

— Да, — снова кивнул Поттер и переместился в оговоренное место — невыразимцы желали иметь представление не только о локальном состоянии Лондона, но и масштабном — всей Англии. — Дувр, — сообщил он, смотря на похожую картину разрушений. — Эксетер, — отчитался он после следующего перемещения, — Ливерпуль… Эдинбург…

После ещё двух аппараций, увидев везде одно и то же, невыразимец приказал:

— Возвращайтесь.

Зеркало погасло, и Гарри обессиленно опустился на ближайший камень, сухими глазами смотря за линию горизонта. Ни в одном из городов он не увидел ни малейшего свидетельства жизни, не услышал ни намёка на присутствие людей. Умом он понимал, что почти семь миллиардов магглов не могли погибнуть полностью, кто-то обязательно должен был пережить катастрофу, но сердце отчаянно выстукивало такт похоронного марша.

Гарри отлично помнил, как всё началось. Они праздновали первую годовщину победы над Волдемортом; в Большом зале было очень много волшебников, повсюду слышался смех, повсюду были видны слёзы, и тогда в дверях появилась Трелони.

Хриплый мужской голос, грубый и сильный, который было очень страшно слышать из уст тщедушной женщины, перекрыл все звуки.

— Из тьмы и хлада он летит,

И человечество дрожит.

Спасенья нет, одна лишь тень,

Земли погибель.

На Хогвартс пала тишина. Все знали, что каким бы ужасным преподавателем ни была Трелони, провидица она — истинная. И потому всем стало не по себе.

— Ты про метеорит, Сивилла? — испуганно нарушила тишину профессор Вектор — бледная, глядящая на коллегу с настоящим ужасом. Очнувшаяся от транса Трелони не смогла ничего ответить и бросилась прочь, не выдержав сотен обращённых к ней глаз, и Вектор пришлось пояснять: — К Земле летит метеорит. Пока его траекторию не получается точно вычислить, но уже сейчас ясно, что он пройдёт в опасной близости от нас.

В тот день маги не хотели портить себе настроение мрачными прогнозами, и вскоре о предсказании… не то чтобы забыли, но предпочти не думать. Однако уже через неделю тема вновь поднялась — но уже в «Пророке». Астрологи сыпали мрачными прогнозами и гороскопами, астрономы били тревогу; и даже магглы засуетились, отправляя в космос спутники, ракеты, взрывные устройства — в надежде избежать импактного события. Месяц спустя всему миру стало очевидно, но ситуация очень и очень серьёзная. Катастрофическая.

Гарри не знал, помогли ли маггловские технологии, зато знал, как поступили маги. У волшебников не было средств для воздействия на внеземные объекты, им нечего было противопоставить угрозе такого масштаба, и они предпочли укрыться. Надо отдать должное МКМ, к наплыву испуганных граждан те подготовились. И, когда на горизонте уже невооружённым глазом было видно метеорит — яркий, как второе солнце, — маги организованно укрылись на нижних уровнях Министерства и, следуя инструкция Отдела тайн, все вместе установили дополнительную защиту. Шесть часов спустя метеорит упал, и даже защищённое всеми возможными способами и средствами Министерство магии, расположенное на солидной глубине, содрогнулось.

Несколько часов спустя министр вышел в Атриум с сообщением о ситуации в других странах. Европа, Азия и Америки отделались малой кровью, зато те маги, Министерства которых не были спрятаны глубоко под землёй… с ними связаться не удалось. Слышать это было, конечно, грустно, однако мало кто полностью осознавал значение слов министра. О магглах тогда никто из них не думал. Лишь магглорождённые, которых было очень мало в Атриуме — большинство из них предпочло отказаться от магической эвакуации, — оплакивали родных-магглов, чувствуя, что дело плохо.

Постепенно, день за днём сидя под землёй, волшебники падали духом. Патронусы, отправленные родным и друзьям, которые не укрылись в Министерстве вовремя, не находили адресатов, а другой связи не было. Ну а когда запасы провианта стали подходить к концу…

Со вздохом встав, Гарри аппарировал в Литтл-Уингинг. Не то чтобы он вправду рассчитывал встретить там Дурслей, но… Вид руин на месте идеальных улочек стал последней каплей.

«Этого хотел Гриндевальд? К этому стремился Волдеморт? Уничтожить всех магглов? — думал Гарри, стоя на засыпанной мусором клумбе с мёртвыми цветами, на уход за которыми он потратил годы жизни. — Сколько магов они обрекли на смерть ради этого, но ничего не добились. Зато всего-навсего один метеорит мгновенно поставил человечество на грань вымирания».

Попятившись, Гарри уже собрался аппарировать в Министерство, когда взгляд привлекло выбивающееся из картины разрушений цветное пятно. Машинально шагнув вперёд, он присмотрелся… Тошнота моментально поднялась к горлу. Он досадовал, что не видел людей, теперь он увидел. Почти разложившееся тело не подлежало опознанию.

«Кто-то из соседей», — подумал Гарри, успокаивая себя — по габаритам труп не мог принадлежать ни одному из Дурслей.

Мелькнула мысль, почему он не чувствует запаха разложения, но ответ пришёл раньше, чем он успел удивиться — головной пузырь защищал.

В Литтл-Уингинге дома хоть и стояли близко друг к другу, население было небольшим. Зато в Лондоне вонь должна была сшибать с ног.

Содрогнувшись, Гарри наконец аппарировал обратно в Лондон и, чтобы подтвердить подозрения, подошёл к одному из жилых домов. Среди камней, покрытые толстым слоем пыли, так и висящей в воздухе и скрывающей солнце, искалеченные тела и их части не бросались в глаза, но стоило присмотреться…

Гарри сглотнул и переместился в Министерство.

Он не обращал внимания на невыразимцев, снимающих с него зеркала и какие-то датчики, не слышал их вопросов, мысли Гарри крутились вокруг прошлого. Он отдал всё, что у него было, в том числе свою жизнь, чтобы победить Волдеморта, желавшего уничтожить магглов. Он победил, магический мир зализал раны, но прошёл всего год, и… Магглов больше нет. Остались, как и хотел Волдеморт, только маги. Господствующая раса. Венец эволюции.

Гарри хихикнул.

— Мистер Поттер? — удивился кто-то.

Гарри снова хихикнул и наконец рассмеялся — горько, истерично, выпуская напряжение и боль.

— Волдеморт победил, господа, — сообщил он.

На него смотрели с испугом и недоумением, и Гарри пришлось пояснить:

— Случилось то, о чём он мечтал: магглов больше нет. Нам больше нет нужды прятаться. Статут больше не нужен. Мы — единственные обитатели планеты. Всё было тщетно.

— Ну почему же… Ты прав, мы живы, и только это важно, — произнёс с задумчивым видом Кингсли, глядя сквозь Гарри. — В чём-то и Волдеморт был прав — магглов стало слишком много. Все наши силы уходили на сокрытие, мы не развивались, боясь, что Статут падёт и магглы нас уничтожат, но теперь… Апокалипсис⁽¹⁾… В своём истинном значении — это не так уж плохо. Сама Вселенная определила, кому жить, а кому умирать.

Гарри смотрел на министра, которого считал хорошим человеком, и, как ни хотелось оспорить его ужасные слова, понимал, что тот прав. Методы Волдеморта были ужасными и не могли встретить понимания, но желаемый тем итог…

Маги впервые за века могли вздохнуть полной грудью. Могли колдовать свободно, не скрывая свою сущность, не прячась и не боясь последствий. Шанс на новую жизнь был оплачен миллиардами жизней, и упустить его было нельзя.

— Ты прав, мы живы. Всё что ни делается…

— Всё к лучшему.

1) греч. ἀποκάλυψις — новые знания, раскрытие, откровение; снятие покрова.

Вернуться к тексту