О сумасбродном пари, демиургии и обмане (джен)

Всем миром безраздельно управляли боги. Они были везде — в небесах, в воде, в земле и в огне, в сердцах людей, в их добрых помыслах и в самых гнусных проступках, в темноте пещер и в дальних спусках подземного мира.

Намака была молодой богиней морей. Она расслабленно дрейфовала в солёной воде, играла с рыбами и снисходительно посматривала на голые участки суши, выдающиеся из воды, похожие на остовы гигантских китов.

Но суша не всегда оставалась такой пустынной. Шло время, и она зеленела. Ширилась суша, покрывалась травой, диковинными растениями и цветами, чьи запахи, смешиваясь со свежим бризом, долетали до Намаки. Движимая любопытством, она всё ближе подплывала к островам и вскоре с изумлением узнала, что те оказались населены маленькими забавными существами. Существа эти были людьми, но Намака пока этого не знала. Она, как и её подводные подданные, с интересом следила за ними.

Люди были слабы и беспомощны, но они быстро обучались и в руках опытных богов могли меняться, принимать любую форму, как податливая глина под руками горшечников. Они нашли своего кумира в Мауи, сумасбродном полубоге ветров и морей, который, будучи выходцем из человеческой расы, любил этот странный и нелепый народ, одаривал его всяческими благами. Он достал людям огонь, научил их рыбачить и читать звёзды; подарил им небо, кокосы, кур, собак и новые земли; обучил управлять каноэ и чувствовать потоки. Он дал им так много — но не смог уберечь от коварства водной стихии.

Не по нраву Намаке было, что какие-то слабые людишки, за которыми она когда-то снисходительно наблюдала, так поумнели и стали покорять её владения. Сердясь, она топила каноэ самых смелых и отчаянных, а тех, кто осмеливался выйти на море во второй раз, ловила и скармливала своим верным подданным.

Тогда пришли люди к Мауи. Был тот уже немолод, хоть внешне и оставался полным сил молодым юношей — лишь серебристая седина коснулась его висков. Мауи не понаслышке знал, какими непредсказуемыми могут быть боги. Взял он каноэ, погрузил в него курицу и отправился далеко в море.

Когда суша исчезла из виду, а вода потемнела, он остановил каноэ и громко воскликнул:

— Явись ко мне, Намака!

Намака услышала его зов, так как была связана со всем морем. Ох, как взбесили её повелительные нотки в голосе Мауи!

"Кем ты повелевать вздумал, полубожок?" — сердито подумала она, волнуя воду. — Уж не ждёшь ли ты, что я на первый же твой зов явлюсь?! Ну уж нет! Это ты будешь ждать меня и молить о снисхождении, когда я всё же соизволю явиться!" — так решив, она продолжила отдыхать на глубине.

Мауи выждал немного, но богиня не отозвалась. Тогда он ещё раз воскликнул:

— Явись же, Намака, и поговорим мы, как боги!

"Вот только не бог ты, Тикитики, а просто ничтожество!" — Намака ещё пуще рассердилась. Море стало чёрным, как самые тёмные закутки в мире мёртвых, и ярко на его воде выделялись белые барашки, беспокойно налетающие друг на друга.

Вновь выждав немного, Мауи понял, что богиня не явится и в этот раз. Тогда он взял курицу, убил её и нанизал тушку на свой знаменитый крючок из челюсти бабки-демона. Замахнулся — и бросил в беснующуюся воду. Так увлеклась своей злобой Намака, что и не почувствовала, как крюк вспорол воду и погрузился в неё. Лишь маленькая рыбка, находившаяся поблизости, почувствовала запах крови и бросилась на тушку курицы. Тут-то и попалась рыбка на крючок, и вместе с ней взвыла и Намака, которая почувствовала боль своей подопечной, как свою.

Мауи вытащил пойманную рыбку и подбросил её на ладони.

— Выходи, Намака! — вновь закричал он. — Выйди и поговори со мной, и я отпущу твою женщину!

Взбесилась богиня, вынырнула — огромная, как самая высокая скала, с горящими, полными ярости глазами. Не испугался Мауи — видел он множество чудовищ на своём веку, куда там до них морской богине. Усмирив каноэ, которое чуть не опрокинулось, когда Намака вынырнула, он задрал голову и, нисколько не смущаясь тем, что смотреть приходилось снизу вверх, воскликнул:

— Наконец-то ты явилась, Намака, владычица морей! Давай поговорим о людях, которых ты убиваешь.

— Давай, — нехотя согласилась Намака, — но отпусти вначале то, что принадлежит мне.

Тогда Мауи замахнулся и кинул рыбку в море. Его замах был таким мощным, что рыбка пролетела пол моря. И так долго она летела, прежде чем упасть в воду, что плавники её удлинились. Так поныне эти рыбки, прозванные летучими, могут выпрыгивать из воды на дальние расстояния.

— Чего ты хочешь? — выслушав Мауи, скучающе поинтересовалась Намака.

— Позволь людям пересекать моря и не губи их в воде.

— Не бывать этому! — решительно заметила богиня. — Люди живут на суше, там их дом — вот пусть и властвуют на суше. А в свои чертоги не пущу я их!

Понял Мауи, что не переспорить ему упрямую богиню. И пришла к нему тогда идея.

— Давай состязаться, — предложил он. — Если я выиграю, оставишь людей в покое.

Намака прищурилась. Уж очень хотелось ей прищучить несносного полубога.

— А если я выиграю, — заметила наконец она, — достанешься ты на корм моим детям.

Мауи подумал, подумал — и согласился. Надрезали они свои ладони и кровью договор скрепили. Намака выбрала себе в свидетели абайа, гигантского волшебного угря, который приплыл в море, узнав о споре. Мауи же выбрал Тама-Ранги, своего птичьего спасителя и наставника.

Первое задание было несложным. Боги должны были найти важную вещь противоборствующей стороны и украсть её. Намака, ухмыляясь, назначила этой вещью маленькую розовую ракушку, которая находилась на самом дне моря.

— Надеюсь, помнишь ты, Тикитики, что в воду заходить нельзя? — притворно доброжелательно поинтересовалась она.

Мауи задумался. Он кругами ходил по лодке, временами вглядываясь в воду — она была чистой, как слёзы Ранги, и всё дно хорошо просматривалось. Намака наблюдала за ним со злорадной насмешкой.

Наконец Мауи присел на корточки. Со дна лодки достал он неровный кусок тапы и расстелил прямо на воде. Лёгкая лубяная материя замерла на поверхности, легонько покачиваясь в такт движению воды. Мауи достал свой чудо-крючок и привязал его к длинной верёвке из крепких банановых листьев. После этого он опустил крюк в воду и принялся опускать на самое дно. Намака напряглась. Она знала, каков хитрец был Мауи, и догадывалась, что он снова нашёл выход.

Мауи зацепил крючком ракушку и принялся тянуть верёвку вверх. Вот из воды показался белый крюк. А вот и розовая гладкая поверхность ракушки. Мауи скинул её на тапу и, схватив ту за концы, затащил в каноэ.

Разозлилась Манака, забурлила вода. Мелкий полубог оказался хитрее!

Мауи же, в свою очередь, предложил богине украсть кокос, при этом она не должна была покидать воду. Нахмурилась Намака да отправила за вещью своих верных подданных — угрей и крабов. Поплыли они к ближайшему острову. Угри только на мелководье вышли, как вдруг небо потемнело от тайах⁽¹⁾, полетевших в них. Из кустов выскочили братья Мауи, а следом за ними — и все остальные мужчины племени. Окрасилась вода кровью угрей, а воздух зазвенел от их предсмертных хрипов. Крабы были умнее — они спрятались под песком и, когда люди отвлеклись, перебежками бросились к пальмам. Мауи-таха, самый старший Мауи, заметил их, когда крабы уже залезли наверх и принялись отрывать кокосы и бросать на землю.

Схватились люди за ствол и принялись раскачивать пальму. Испугались крабы, бросились врассыпную, а вслед им полетели тайахи. Лишь один маленький краб достиг моря и тотчас спрятался в подвернувшуюся ракушку. Так и поныне ходят все крабы с домиком-ракушкой на спине, а люди называют их "кокосовыми ворами".

Удивилась Намака, рассердилась и — немного — испугалась. Люди, слабые и беспомощные твари, которых она не держала за угрозу, смогли победить всех её посланников! Тама-Ранги и абайа переглянулись, кивнули, и единогласно подтвердили:

— Пока победа за Мауи Тикитики!

Первое состязание показывало их ловкость и сообразительность, второе — мастерство. Должны были Мауи и Намака удивить своих судей.

Намака подумала-подумала — и вытащила из-под дна моря огромный кусок суши. Напрягся Мауи, крепко сжал кулаки, боясь, кабы не повредила богиня его соплеменникам. Однако Намака не стала кидать сушу — опустила аккуратно, прижала к пустынной части острова. А потом поймала сидящую на камне лягушку и сжала её, превратив в холодный белоснежный снег. Говорят, именно так появились первые годы, на склонах которых всегда идёт снег, ледяной и влажный, как кожа лягушки.

Нахмурился Мауи, сурово сжал губы.

— Не вреди, — произнёс он, — живым существам, что живут на земле.

— Так я и не врежу, — произнесла Намака с издевательской насмешкой. — Твоё существо стало вечным — и всё благодаря мне!

Подумал Мауи, подумал — и вытащил свой любимый крюк. Смазал своей кровью, ударив себя по носу, — и закинул его в воду. Ничего не произошло вначале, лишь Намака скучающе зевала да насмешливо блестела тёмными лазуритами глаз. А потом — бульк! — и вспенилось море, пошло рябью. Мауи за верёвку схватился — аж жилы на руках вздулись! — и принялся подтаскивать к себе чудесный улов.

Вскинулась Намака, потемнела челом — Мауи её любимца, акулу Ика-Роа, крючком поймал. Схватил он его за длинный хвост, замахнулся и бросил в небо, что ночной тапой покрылось, лишившись ока Тама Нуи-Те-Ра⁽²⁾. Так Ика-Роа стал звёздами — целым их скоплением, и брызги от его хвоста так напомнили людям пролитое молоко, что назвали они эти звёзды Млечным путём. И по сей день Ика-Роа находится на небе, притягивая к себе восхищённые взгляды.

Крепко сжала челюсть Намака, но ничего сказать не могла — по правилам Мауи делал. Снова переглянулись судьи. Никто из них не мог решить, кому присудить победу. Понравились абайе красивые звёздные дороги, от которых дух захватывало — а вот холод он не любил, да и в горах никогда не бывал и быть не желал. Тама-Ранги, напротив, покорили снежные вершины, напомнившие ему родину — а вот звёзд он не любил, как не любят птицы, днём бодрствующие, смотреть на ночное небо. Пошушукались они, пошептались — и возвестили: ничья.

Третий этап решили на следующий день провести, когда Тама Нуи-Те-Ра проснётся и сможет освещать им путь.

Отправился Мауи домой, на остров, к ожидающим его братьям. Хоть и лидировал он по голосам, было на душе Мауи неспокойно. В деревне собрал он всё племя и молвил:

— Предчувствую беду я, семья. Собирайте свои вещи, ловите кур — и на соседний остров переплывайте. Занята Намака пока, вас не заметит. А там уж вы схоронитесь и, даст Ранги, переживёте проблемы.

А Намака тем временем, сидя на своём резном троне, что собрала она из ракушек, жемчуга и человеческих костей, размышляла, как бы победить ей настырного полубога.

"Сила твоя, Тикитики, в вещах волшебных, — поняла она, вспомнив о крюке. — А без них ты одно лишь ничтожество!"

Подняла она с морского дна обычный гладкий камень и подышала на него своим божественным дыханием. И стал камень птицей — чёрно-белой, гладкой и верной своей создательнице. Был это пингвин и создан он был богиней морской. Именно поэтому пингвины чувствуют себя в море, как в родном доме, а летать совсем не умеют, ибо не дал им Тама-Ранги и другие птичьи боги таких прав.

— Буду звать тебя Мангимани, — сказала Намака. — Направляйся на сушу и укради крюк Мауи и его волшебный пояс, что превращаться ему помогает.

Кивнул Мангимани и отправился выполнять поручение. Плыл он быстро и уже спустя несколько минут оказался на суше. Трудно ему пришлось там: идти по земле — это не рассекать воду упругими крыльями. Однако был Мангимани такой же упрямый, как и его создательница. Шлёпал он, неуклюже двигался вперёд — и вскоре достиг дома Мауи. Пролез Мангимани в хижину, воровато огляделся. Схватил пояс и лежащий на нём крюк и бросился бежать.

Проснулся поутру Мауи, глядь — а вещей нет! Нахмурился он, поняв, что схитрила Намака, обокрала его. Вот только доказать это невозможно было — да и некогда: вот уже Тама Нуи-Те-Ра потягивался, меняя небесную тапу.

Вышел Мауи из хижины и направился в джунгли. Собрал он вокруг себя всех птиц, которые прибыли на его зов, и рассказал обо всём. Ох, какой поднялся гвалт! Кричали птицы, изрыгали проклятия на голову вероломной богини. Мауи подумал немного, покусывая губу, и попросил летунов принести ему столько рыбьей чешуи, сколько смогут. Взвились птицы — любили они непоседливого Мауи, что вернул им Солнце и подарил сушу, на которой жизнь была лёгкой и беззаботной. Быстро выросла возле Мауи кучка блестящей на солнечном свете чешуи. Больше всего принёс её буревестник, за что удостоился отдельной почести: запретил ветрам Мауи сбивать гордую птицу. Поэтому буревестники летают даже во время шторма — и остаются невредимы.

Собрал Мауи чешую, столок её в скорлупе кокоса и смешал с собственной кровью. А после, морщась, нанёс себе моко — особенную татуировку. Недоуменно смотрели на него птицы. Чувствовали они, что всё это неспроста.

— Долго же ты, Тикитики, — хмыкнула Намака, когда полубог явился.

Судьи уже были тут, и обеспокоенный взгляд Тама-Ранги прожигал Мауи насквозь — узнал он моко, которое тот нанёс себе.

— Лучше поздно, чем никогда, Намака, — заметил Мауи.

"Готов проиграть мне, жалкий полубожок?" — так и кричали торжествующие глаза Намаки, и Мауи просто молча смотрел в них, чем наверняка вывел богиню из себя.

Третье испытание должно было быть самым заковыристым, вот только Мауи не собирался состязаться — без своих вещей он, даже имея ману в своём теле, не мог соперничать с той, кто была дочерью самой природы. Он пришёл, чтобы совершить самое последний, дерзкий, розыгрыш.

Было у Намаки пять ветров — Туа-Уо-Лоа, Южный ветер, Матуу, Северный ветер, Мата Упола, Восточный ветер, Тонга, Юго-западный ветер, и Фисага, мягкий бриз. Она использовала их для разных морских нужд, всё остальное время пряча в специальном сундуке. Задумал Мауи небывалое — подчинить себе все эти ветра.

Когда берег острова остался далеко позади, Мауи остановил лодку и предложил начать состязание здесь.

— Зачем плыть до самой Пиа⁽³⁾? — заметил он. — Здесь везде море, никто не будет нам мешать.

Намака согласилась.

— И правда, зачем? Раньше начнём — быстрее закончим!

Судьи согласились. В этот раз критерием состязаний была сила. Улыбнулась Намака — в море не было никого её сильнее. Взвилась она пенистыми волнами, ударила дланью по дну своего царства — и огромная волна понеслась на ближайший остров, круша всё на своём пути.

Злобно зарычал Мауи — то был его родной остров. К счастью, все люди покинули его ещё ночью, послушавшись совета Тикитики.

— Что такое, хилый полубожок? Не сможешь так? — Намака обернулась, глядя на него с превосходством. Губы её изогнулись в насмешке — и тотчас заледенели, когда богиня увидела, что Мауи крепко сжимал в руках её любимый сундук с ветрами. Пока Намака показывала свою мощь, любимые друзья Мауи — быстрокрылые и отважные альбатросы — вытащили его из рукава богини.

Теперь уже Мауи улыбался с превосходством.

— Ну и кто из нас хилый, Намака? — заметил он и открыл крышку под вопль обманутой богини.

Ветра тотчас вылетели на волю и разлетелись по свету. Один лишь Фисага, покружившись в воздухе, вернулся обратно — и лишь он остался верен Намаке.

Небо почернело. Злобно шипя, Намака схватила Мауи и сжала его в своей ладони.

— Идиот!!! — прогрохотала она, и море завизжало, заносилось вокруг, сворачиваясь в воронку возле своей владычицы. — Нет больше между нами никаких обетов! Станешь ты кормом для моих рыб, пройдя все муки ада!

Сказав это, Намака нанизала Мауи на остро выпирающий из воды коралл. Мауи сжался, запрокинул голову, душа крик, и лишь прохрипел спокойно, чем ещё больше взбесил богиню:

— Только... не делай меня... частью твоего мира...

— Не делать? — Намака замерла в раздумье, после чего её глаза мстительно заблестели. — А знаешь, именно это я и сделаю! Ты умрёшь, глупец, пытавшийся обыграть бога, и станешь частью моря! И это будет длиться целую вечность, пока все, кто передавал о тебе легенды, не умрут.

Кровь Мауи текла потоком, и серый изначально коралл напитал её, став ярко-алым. Вы и сейчас можете увидеть потомков этого коралла, если когда-нибудь отправитесь плавать в рифах.

Несмотря на боль, Мауи молчал. Молчал, когда Намака сильнее прижимала его к кораллу, заставляя опускаться в море. Молчал, когда вода забурлила от гибких тел подводных обитателей, пришедших на зов своей хозяйки. Молчал, когда острые зубы впились в его тело.

Намака подняла голову и торжествующе захохотала. Люди вновь познали своё место, и их наглый предводитель погиб, решив, что слишком хорош, чтобы бросить вызов богу. Однако не успел этот хохот улететь в небеса, тревожа молнии и гром, как вдруг услышала Намака странный, незнакомый ей звук, похожий на чей-то насмешливый смех.

Мауи пропал — лишь кровавый коралл ярко сиял в темноте шторма. Намака чуть ослабила стихию, чтобы понять, что это над ней смеялось, когда вдруг вода расступилась под гибким тёмным телом — и странное животное, похожее на маленькую акулу, вынырнуло на поверхность. То был первый дельфин, в которого обратился Мауи после своей смерти — использовав татуировку моко, чтобы воскреснуть вновь.

Поняла Намака, что вновь её обманули, и закричала так громко, что затрещали льды на Пиа. Протянула она длань, чтобы раздавить воскресшего полубога, но не смогла даже коснуться его — ведь, сама того не желая, она дала Мауи защиту от себя же, сделав своим подданным. Рыбы могли спать спокойно, ведь гнев Намаки был не страшен для них — и этим воспользовался Мауи.

С тех самых пор юркие дельфины разрезают гладь моря, путешествуя по водным глубинам. Они не рыбы — но и на сушу им, как подданным Намаки, путь заказан. А ещё дельфины всегда защищают людей, попавших в воду — толкают их своими носами в сторону спасения.

Вот так Мауи, великий герой-полубог, смог обмануть грозную морскую богиню и дать людям возможность путешествовать сквозь моря под своим бдительным взором.

1) Маорийское традиционное оружие. По внешнему виду представляет собой помесь весла и копья. По функционалу — помесь топора, дубины и шеста. Удары наносятся в шею, живот и по рукам противника лопастной широкой частью тайахи — “rau”.

Подробнее о тайахе можно узнать здесь — http://www.aotearoa.ru/2013/07/oruzhie-maori-tajaxa

Вернуться к тексту

2) Настоящее имя Солнца.

Вернуться к тексту

3) Древнее маорийское наименование Антарктиды.

Вернуться к тексту