Держи руку на уровне глаз (джен)

She shines

In a world full of ugliness.

She matters

When everything is meaningless.

Fragile,

She doesn't see her beauty,

She tries to get away.

Nine Inch Nails, "Fragile".

Мэг Жири сидела одна в гримерке, когда ей послышалось, как кто-то тяжело вздохнул. Звук этот исходил со стороны большого потемневшего зеркала, что изрядно перепугало малышку Мэг.

Впрочем, здесь стоило бы оговориться, что мадемуазель Жири более не была ребенком, но, несмотря на все выпавшие на ее долю приключения, оставалась чудесно маленькой и не менее чудесно невинной.

Итак, сердце малышки Мэг ушло в пятки. Она помнила рассказы Кристины, своей удивительной подружки, о чудесном Ангеле музыки и пугающем Призраке Оперы. Впрочем, Кристина Дааэ не была бы собой, если бы не обнаружила в этом самом Призраке самые светлые стороны, которые только было возможно обнаружить. По мнению Мэг, это проистекало из поразительного света Дааэ, который мог озарить собой даже самые темные и потаенные уголки человеческой — или призрачной — души.

Мэг, переборов страх, посмотрела в сторону зеркала. Ничего особенного она там не заметила: зеркало как зеркало, в тяжёлой раме, помутневшее, да на одном из его углов паук с мохнатыми лапками сплел себе ажурное пристанище.

«Показалось, — с облегчением подумала Мэг, — возможно, это происходит со мной от того, что в последнее время я слишком часто думаю о Кристине».

С того момента, как Кристина Дааэ уехала с виконтом де Шаньи куда-то на север, мысли малышки Мэг все чаще и чаще возвращались к подруге. Ее чудесный голос, ее прекрасная душа, должно быть, наконец обрели тихое счастье где-то на самом краю земли. Пусть и поговаривали, что Кристина мертва, Мэг точно знала — это не так.

Впрочем, мысль о смерти Кристины Дааэ пришлась по вкусу высшему свету Парижа. Многие девушки завидовали красивой и загадочной истории, произошедшей вокруг молодой певицы: подумать только, какие личности боролись за ее любовь! И каким романтичным казалось то, что она, оставшаяся навеки молодой и прекрасной в памяти тех, кто знал ее, такой и сошла в могилу и увела за собой всех, кто жаждал заполучить ее.

Мэг всегда опасалась Призрака, что бы там ни рассказывала мать. Поговаривали, что он умер, да и Пятая ложа больше не казалась проклятой, но мадемуазель Жири в это никогда не могла поверить до конца. Зная, что Призрак был одержим Кристиной, она день ото дня ждала его страшной мести и не забывала завета матери: «Держи руку на уровне глаз». Над ней даже начали порой посмеиваться в Опере — эта привычка стала второй ее натурой.

Но у Мэг Жири были свои резоны остерегаться мести Призрака.

* * *

— Когда ты научилась так петь? — Мэг вошла в гримерную подруги на следующий день после премьеры. — Ты же не хотела брать учителя!

Кристина в ответ лишь улыбнулась, совершенно не заметив, что Мэг оборвала свою хвалебную тираду несколько внезапно.

— О, Мэг, моя дорогая Мэг! — глаза Кристины лихорадочно заблестели, на лице выступил румянец. — Моя душа трепещет, я чувствую, что должна поведать тебе эту тайну, о, Мэг…

Она опустилась на резное кресло перед туалетным столиком и приложила узкие ладони к пылающим щекам.

— Помнишь, Мэг… — в ее голосе тотчас зазвучали восхитительные мечтательные нотки, от которых тембр его стал литься, подобно дивному ручью, — я говорила о том, что мой отец… что он пришлет ко мне Ангела музыки?

Мэг, присевшая на скрипучий стул подле туалетного столика, преисполнилась искреннего девичьего восторга: подумать только, неужто Кристина удостоилась внимания самого Ангела?

— И он пришел! — голос Кристины Дааэ звенел в экстатическом благоговении, и теперь она напоминала то ли святую, то ли блудницу.

Мэг тут же одернула себя: негоже таким мыслям появляться в голове благовоспитанной девицы, пусть и танцовщицы кордебалета. Репутация Кристины была кристально чиста.

— Мэг, он показал мне, что такое голос и что такое музыка!

Мэг перестала слушать — она наблюдала. Ей хотелось впитать в себя этот прекрасный чистый образ подруги, ощутить его каждой частичкой собственного существа. Она отчего-то некстати вспомнила тайные развлечения девчонок из кордебалета, и краска залила ее хорошенькое смуглое личико.

Но Кристина ничего не заметила — она продолжала бурно изливать восторг по поводу того, как таинственному Ангелу, подвизавшемуся ей в учителя, удалось раскрыть истинный звук ее, без сомнений, прекрасного голоса.

* * *

Раз за разом общение с Кристиной повергало Мэг все глубже и глубже в пучину ее персонального ада. Пока кто-то мечтал о любви, кто-то принимал у себя поклонников, малышка Мэг чувствовала, что ее сильнее и сильнее влечет к Кристине. А когда появился Рауль, и сама Дааэ, мучимая нелегким выбором, повадилась изливать подруге душу, стало еще сложнее.

Временами Мэг злорадно думала о том, что и Кристина столь же несчастлива, как она; временами ей хотелось сделать так, чтобы все тревоги отошли и не касались больше прекрасной души подруги — но только благодаря ее, Мэг, стараниям. Ни этот таинственный Ангел музыки, а в том, что он и Призрак Оперы — одно лицо, уверенность Мэг крепла с каждым днем, ни восторженно влюбленный виконт де Шаньи не годились на роль спутника Кристины.

Сама Кристина, казалось, была больна. То непривычно бледна, точно сама смерть, то экзальтирована. Временами она заламывала руки и говорила, что не станет больше петь, а через некоторое время увлеченно штудировала новые партии. А временами исчезала — прямо из закрытой гримерной. Или разговаривала с кем-то, хотя Мэг была уверена — Кристина Дааэ в комнате одна. Пока однажды, когда Мэг, утешая подругу в очередной раз, не позволила себе приблизиться неприлично к ее благоухающим волосам и собрать губами соленую влагу с мертвенно-бледной щеки, откуда-то из-за зеркала не послышался разочарованный полувздох.

— Мэг… — Кристина порывисто вскочила, побледнев еще больше.

Мэг невольно залюбовалась подругой — фарфоровое, почти прозрачное лицо обрамляли темные кудри, огромные глаза влажно смотрели из-под пушистых ресниц, а губы…

— Тебе лучше уйти, — та бросила беспомощный взгляд куда-то в сторону зеркала.

— Полно, Кристина, что с тобой? — Мэг напустила на себя самый что ни на есть беспечный вид, хотя чувствовала, как все ее нутро опалил леденящим холодом страх.

— Уйди, молю, — твердила Кристина. — Он… мой Ангел…

Тогда Мэг ушла. И затылком чувствовала на себе ледяной взгляд. Судя по тому, что говорила ее мать, мадам Жири, ей не могла грозить никакая опасность от Призрака Оперы. Но было не по себе. Тогда она впервые на всякий случай подняла руку на уровень глаз.

* * *

Призрак так и не побеспокоил малышку Мэг. То ли он счел, что дружеский жест балерины не в силах повредить его болезненной любви к Кристине, то ли имел некоторый пиетет к дочери мадам Жири — об этом уже не поведает никто, кроме покоящегося в подземельях Оперы скелета. Но, как известно, скелеты разговорчивостью не отличались ни в какие времена.

Поэтому Мэг, до которой донеслись обрывки новостей о том, что умерли и Призрак, и Кристина с Раулем, вздохнула спокойно. Кончине первого она даже обрадовалась, а в смерть вторых попросту не верила. Конечно, ей было жаль Кристину, жаль ее несомненный талант, который теперь оказался погребен под тяжестью того, что именовалось «спокойной жизнью». И чудовищно горько, что Кристина Дааэ разделила эту тяжесть не с ней.

Она продолжала расчесывать свои длинные волосы, как вздох стал слышен ей более явственно, будто бы он прозвучал у нее над самым ухом. Мэг вскочила и судорожно огляделась, гребень с глухим стуком упал на паркет. Рука сама собой поднялась на уровень глаз.

— Мэг! Мэг!

Хрустальный, прекрасный, льющийся, подобно весеннему ручью, голос затопил маленький будуар малышки Мэг.

— Ты же слышишь меня, Мэг!

Голос исходил из зеркала, но поверхность его оставалась все такой же холодной и безучастно мутноватой. Сердце Мэг ухнуло куда-то в пропасть — этот голос она никогда бы не спутала ни с чьим иным.

— Идем со мной, Мэг. Ты будешь танцевать в другой Опере, а я буду петь там. Ты будешь танцевать для меня, мой Ангел.

Зеркало растворилось. В раме, прекрасная, словно дева с полотна кого-то из великих творцов Ренессанса, стояла бледная Кристина Дааэ.

We'll find the perfect place to go

Where we can run and hide.

I'll build a wall and we can keep them on the other side,

But they keep waiting

And picking and picking...

Nine Inch Nails, "Fragile".

Экипаж кренился из стороны в сторону, жалобно стонали рессоры. В повозке было темно: света звезд, сиявших на черном небосклоне, не хватало, чтобы осветить их лица. Кристина в ободряющем жесте сжала руку малышки Мэг.

— Не спишь.

— Да.

Мэг глубоко вздохнула. Когда они бежали из Европы, точно тати, чтобы начать новую жизнь, оставив в гримерке малышки Мэг красную розу и письмо для мадам Жири — точь в точь такое, как некогда оставлял кошмар Парижской оперы, они бежали к новой жизни. Там, за океаном, родились Эрика Дэй, австрийская певица британского происхождения, и Маргарет Хелль, австрийская же балерина. Вновь открывшаяся Метрополитен-Опера любезно распахнула перед ними свои двери, несомненный талант обеих помог им закрепиться в театре. Казалось, мятежные души обрели свое пристанище в гостеприимном Нью-Йорке, городе возможностей и контрастов, так не похожем на консервативный Париж.

Призраки прошлого не терзали их больше. Музыка помогала раскрываться их душам подобно тому, как солнечные лучи помогали цветам; аплодисменты благодарной, пусть и менее искушенной, публики дарили вдохновение. Пусть им и приходилось скрывать свою связь и сказываться сводными сестрами, это не могло нарушить их обретенного счастья. Пока однажды все не изменилось.

* * *

— Мне прислали цветы, — Кристина влетела в репетиционную залу, где Мэг у станка отрабатывала плие.

Мэг вытянулась и замерла. На бледном лице Кристины горел лихорадочный румянец — точно такой, как когда она подхватила ужасную ангину и малышка Мэг днями и ночами сидела у постели возлюбленной, смешивала целебные отвары для ее голоса и вытирала испарину с точеного лба.

— Цветы... — повторила Кристина и заломила руки. — О, моя дорогая Мэг...

Малышка Мэг давно не видела, чтобы Кристина растерялась или испугалась. После возвращения она словно бы неуловимо изменилась, стала иной: более решительной, отчаянной. Хотя ее внутренний свет вовсе даже не погас, а лишь разгорелся пуще прежнего, Мэг временами пугалась того, с какой непоколебимостью Кристина принимала решения и следовала выбранному пути. Должно быть, она сама, маленькая Мэг, ни за что так бы не смогла.

— Кто бы мог прислать такие цветы?

Мэг почудилось в лице Кристины нечто давно позабытое, и она вздрогнула — вздрогнула всем телом.

— Он мертв, — Мэг старалась придать голосу убедительности, но это у нее не вышло. — Ведь... так?

Рука сама собой поползла вверх. Малышке Мэг пришлось нелегко — отучиться от ставшей второй натурой привычки оказалось куда сложнее, чем казалось, но слишком высока была цена. Ничто не должно было выдать в Маргарет Хелль малышку Мэг Жири. Конечно, Кристине было не легче — ее голос, точно серебристый ручей, точно перезвон хрустальных колокольчиков, ее драгоценность — вот что могло выдать их обеих. Потому-то и бежали они за океан, подальше от пресыщенной Европы.

— Да, — Кристина взяла себя в руки: теперь она была той самой новой Кристиной, нет — Эрикой — и даже имя ее напоминало о нем! — Конечно, моя малышка. Розы ныне в моде, и черный тоже. Верно, да.

Кристина удалилась — прямая, строгая, такая прекрасная. Мэг опустилась на ковер и прикрыла узкими ладонями лицо. По щекам бежали горячие соленые слезы.

* * *

Музыка лилась волшебным потоком, подхватывая своим течением и увлекая за собой танцующих — маски, разноцветные перья, шик и блеск костюмированного бала. Через два дня должна была состояться премьера постановки «Фауста», первая опера на французском после долгих лет немецкого сезона, о чем возвещала афиша у театра и заголовки всех местных газет. Мэг рассматривала яркую толпу и вспоминала маскарад в Парижской Опере. Она точно знала, под какой маской прячется ее Кристина, и не сводила с нее внимательных глаз. Должно быть, они попросту переволновались перед премьерой, иначе с чего бы так переживать о каком-то букете?

Но что-то в душе малышки Мэг не давало ей покоя. Нечто, свернувшееся холодными змеиными кольцами в груди, давило изнутри, подтачивало вновь обретенную уверенность в завтрашнем дне. Точно, как тогда, в Париже. Как тогда, когда Призрак обрушил в зал люстру. Как тогда, когда Кристина вновь появилась в тяжелой зеркальной раме, бледная и нереально красивая, словно призрак. Мэг пристально следила за своей «маской», как бы она не исчезла, не растворилась безвозвратно в неудержимой пестроте многолюдия.

Конечно, было еще кое-что. Как бы малышка Мэг отчаянно не жаждала разделить с Кристиной жизнь: хоть тяготы спокойствия, хоть бурлящий поток славы, теперь она поняла, каким суровым испытанием может быть страх разоблачения. И к ней, и к Кристине сватались различные люди: и меценаты, и концертмейстеры, и богатые плантаторы, но обе они неизменно отказывали всем претендентам. Кристина даже поведала прессе историю о юном виконте, с которым они были обручены с детства, но бедняга погиб во цвете лет. Пока им удавалось держать все в секрете, но день ото дня малышке Мэг казалось, что чьи-то длинные руки всенепременно сдернут завесу тайны с их постыдного положения. Она никогда не заговаривала об этом с Кристиной: в самом начале их отношений, когда сама Мэг было обмолвилась о недопустимости подобного, Кристина с вовсе даже не присущей ей резкостью оборвала этот разговор, и Мэг никогда больше не возвращалась к нему.

Высокая фигура в полумаске и ярко-алом плаще скользнула в сторону Кристины. Сердце Мэг ускорило бег, а рука сама собой поползла вверх. Сделав вид, что поправляет маску, Мэг вклинилась в танцующую толпу и позволила течению вынести ее прямо к Кристине. Человека в полумаске и след простыл.

— Кто это был?

— О ком ты, мой Ангел? — Кристина мелодично рассмеялась и склонила голову, глаза ее под маской лукаво сияли.

— Верно, почудилось, — пробормотала Мэг, коря себя за поспешность.

— Мадемуазель Дааэ? — сквозь музыку послышался голос со стороны.

Мэг обернулась, силясь унять дрожь во всем теле. Перед ними стоял человек в черном домино и белой маске.

— Мисс Дэй, — даже сквозь маску было ясно: Кристина улыбалась. — Моя фамилия — мисс Дэй. С кем имею честь?

— Мы не могли бы отойти, мисс Дэй? Чтобы не мешать танцующим и не перекрикивать оркестр.

Мэг вытянулась, точно струна на скрипке. Ее чувство на сей раз не обмануло ее, хотя, видит бог, она бы многое отдала, чтобы все оставалось неизменным.

* * *

— Как мы теперь будем?.. — сквозь непрозрачную темень ночи Мэг не видела лица Кристины, теперь она только чувствовала ее уверенные ласковые руки.

— Спи, малышка, — выдохнула та, перебирая золотые локоны. — Все будет хорошо.

— Кто это был? Тогда, на маскараде?

Кристина лишь вздохнула.

* * *

— Кто это был?

Малышка Мэг стояла на пороге ванной комнаты, куда спешно удалилась Кристина, как только они вернулись с маскарада в свою маленькую, но чрезвычайно уютную квартирку.

— Не знаю, моя малышка, — рассеянно ответила Кристина, глядя куда-то сквозь Мэг, точно та была бестелесным духом.

— Что хотел он от тебя?

— О, Мэг... Моя дорогая Мэг...

Кристина сделала шаг к ней и заключила ее в объятия. От этой близости у Мэг закружилась голова.

— Тише, — Кристина положила палец Мэг на губы. — Ничего никто не хотел. Завтра премьера, Ангел мой. И все будет хорошо.

* * *

— Я должна была рассказать раньше.

Малышке Мэг казалось теперь, что из прекрасных глаз Кристины покатились слезы. Голос ее по-прежнему был ровен и мелодичен, но Кристина была певицей, она в совершенстве владела голосом, как сама малышка Мэг — телом.

— Он представился мсье Фором, сыном мирового судьи мсье Фора, расследовавшего дело братьев де Шаньи.

О том, что же случилось с виконтом де Шаньи, Кристина тоже так и не рассказала Мэг. А та и не спрашивала: если ее Кристина захотела бы об этом рассказать, она бы всенепременно сделала это. А коль скоро нет — к чему теперь ворошить прошлое?

— Он считал, что это я — причина смерти бедного Рауля.

Малышка Мэг всплеснула руками и прикрыла ими хорошенький рот. Путь эта вернувшаяся Кристина и показалась ей другой, но, верно, на кого бы из людей не произвело огромнейшее впечатление то, что выпало на долю этой хрупкой девушки? Уже одно то, что Кристина не растеряла свой удивительный внутренний свет, свою чистоту, дорогого стоило!

— Я ведь и правда истосковалась в лесах Норвегии по музыке. Без нее жизнь не мила мне, Мэг!

Руки Кристины умиротворяюще гладили Мэг по плечам. Теперь обе они неслись в неизвестность посреди ночи, оставляя за собой сожженные мосты. Неужто им обеим судьба-злодейка предначертала жизнь в бегах? Станет ли Туманный Альбион им верным и надежным пристанищем или новая случайность погонит их прочь?

— Мне наскучил покой, Мэг. Можно, конечно, слышать музыку камней, лесов, самой земли, но то, чему научил меня он...

Мэг прижалась к Кристине теснее. Ей бы ни за что даже в голову бы не пришло, что она, малышка Мэг, может перестать танцевать. Должно быть, ей было бы легче представить себе, как прекратить дышать.

— Рауль хотел невозможного, — тихо пояснила Кристина. — Но все решилось нелепой случайностью. Видит бог, я тяжело переживала его потерю. Видит бог, мне было страшно. Но я точно знала одно — у меня есть ты. Пусть и где-то там, далеко. Но разве же может расстояние оказаться помехой?

* * *

Кристина была бледна, точно восковая кукла. Первый акт «Фауста» завершился, публика рукоплескала, а когда задернули занавес, зажглись свечи и начался антракт, она ускользнула в свою гримерку. Сердце малышки Мэг снова было не на месте, точно вот-вот должна была продолжиться история, начавшаяся то ли с маскарада, то ли с роз, а быть может, и того раньше, в стенах Парижской Оперы. Что-то внутри Мэг кричало о том, что развязки долго ждать не придется, и предчувствие не обмануло ее.

Сначала к Кристине зашел какой-то незнакомый джентльмен. Мэг отчего-то сразу вспомнила белую маску и голос с явно французским выговором. Конечно, человек этот точно знал, с кем имеет дело, сомнений быть попросту не могло. Он знал, что Эрика Дэй — никакая не австрийка британского происхождения, а ее Кристина, Кристина Дааэ.

Страх сковал малышку Мэг. Она не могла даже и представить себе, чем обернется для них эта история, и заранее готовила себя к самому худшему.

Однако того, чем завершится этот вечер, она не могла себе даже представить.

* * *

Мистер Уэллер рассматривал их обеих долгим взглядом, от которого Мэг поежилась, но нашла в себе силы, чтобы не отвести глаз. После ужасного пожара в здании Оперы меценаты, агенты и импресарио из самых разных уголков мира слетелись на артистов труппы. Одни на предложения уехать, хотя бы на то время, пока Метрополитен-Опера будут восстанавливать, ответили категорическим отказом, вторые восприняли это с энтузиазмом. Они с Кристиной, прослышав о визите француза мсье Дебьенна, который, перестав быть директором Парижской Оперы, подался в импресарио, и мистера Уэллера из Ковент-Гардена, тут же попытались не попасться первому на глаза, что, надо заметить, им удалось. И теперь обе они сидели в нанятом Уэллером для деловых переговоров гостиничном номере, молясь, чтобы не попасться на глаза Дебьенну, который, должно быть, отлично помнил обеих в лицо.

— Вы можете остаться, — англичанин пожевал мундштук трубки. — Но, я уверяю вас, это займет очень, очень много времени! После такого... Вы, верно, уже читали газеты? Полюбуйтесь!

Кристина вежливо склонила голову, Мэг придвинула к себе газету.

«Тысяча двести килограммов на голову французского гостя Метрополитен-Опера! Ужасный пожар из-за упавшей люстры!»

Рука Мэг сама собой поползла вверх.

— В этом есть даже что-то ироническое, — тон Уэллера потеплел и даже приобрел какую-то интимность. — Я слышал, в Парижской Опере тоже падала люстра. И тоже погиб лишь один человек. Какая злая ирония, что и здесь, в Америке, единственный пострадавший оказался французом. Кажется, его звали мсье де Фор.

It's something I have to do

(I won't let you fall apart)

I was there, too

(I won't let you fall apart)

Before everything else

(I won't let you fall apart)

I was like you

(I won't let you fall apart)

Nine Inch Nails, "Fragile".

— Через несколько дней мы будем в Саутгемптоне, — Кристина улыбнулась и накрыла своей ладонью руку Мэг.

Они стояли на палубе огромного пассажирского лайнера. Впереди раскинулся Атлантический океан. Их лица ласкал легкий бриз, оставляя на коже приятную влагу.

— У нас контракт на ближайший год, моя любимая малышка, — почти пропела Кристина своим дивным голосом. — Забудем все невзгоды. Только ты, я и музыка.

— Как думаешь... Люстра...

Тень набежала на черты Кристины, словно одновременно и смазала их, и обострила. Мэг вовсе не хотелось напоминать той о Призраке, но он все равно незримо постоянно был с ним: и в новом имени Кристины, и в происшествии на маскараде, и, уж конечно, в ужасном пожаре. И снова пострадал тот, кто мог повредить ей, Кристине. Мэг не слишком-то верила в такие совпадения.

— Не знаю, мой Ангел, — призналась Кристина. — Эта случайность похоронила мсье де Фора вместе с нашей тайной.

Малышка Мэг кивнула и не заметила, что взгляд Кристины устремился за ее спину. Там в один из коридоров скользнула высокая мужская фигура в ярко-красном плаще.