Необразованная (джен)

— В этом нет необходимости. Я написала рапорт.

Михаэль обвел взглядом зал, воспоминания о нем и Ханне только убеждали его в правильности принятого решения. Единым движением он вскочил и выкрикнул:

— Нет!

Все присутствующие, кроме Ханны, тут же повернулись к Михаэлю, шокированные его внезапным возгласом, а может быть и тем, что он сказал. Глаза Михаэля блуждали по устремленным на него взглядам, пока он стоял. Он сглотнул и продолжил уже спокойнее:

— Она не умеет ни читать, ни писать. Она не могла написать этот рапорт.

Судья спокойно посмотрел на Ханну Шмиц. Она опустила голову, узнав голос Михаэля.

— Это правда? Вы неграмотны?

Ханна медленно подняла голову и посмотрела на судью.

— Нет! Это же смешно!

— Хорошо, тогда напишите свое имя, — легко предложил судья.

Внезапно Ханна заплакала и сказала:

— Я только была надсмотрщиком, как и другие... нас расстреливали, если мы не подчинялись или даже медлили... — большинство взглядов вернулись к Ханне Шмиц. Все внимательно слушали, что она говорила, а некоторые разинули рты. — Вы понятия не имеете, сколько таких как я были расстреляны...

— Разве вы не видите, что она была просто напугана, потому что сама была на волосок от смерти? — закричал Михаэль.

— Ханна! — его голос эхом разнесся по многолюдному коридору. Она не подала виду, что услышала его, а просто продолжила медленно идти на свежий воздух, которого давно не видела. — Ханна! — повторил Михаэль, хватая ее за запястье и разворачивая лицом к себе.

Он понятия не имел, чего ожидал, но, по крайней мере, не гневного взгляда.

— Зачем? — спросила она. — Зачем тебе понадобилось лишать меня человеческого достоинства? Зачем ты отнял у меня шанс уйти с высоко поднятой головой?

Михаэль вгляделся в лицо пожилой женщины.

— Разве ты не должна быть благодарна? После того, что ты совершила? Никогда бы не подумал, что ты способна на такое...

— Ну же, на что? — спросила Ханна. — На что? На что? На такое отвратительное? На такое ужасное? На что, Михаэль?

Он сделал пару бесшумных глубоких вдохов, чтобы собраться с мыслями, прежде чем сказать:

— На самом деле у тебя не было другого выбора, если ты, конечно, хотела жить, — затем его глаза встретились с ее глазами. — Но я уже не ребенок, — добавил он, и это прозвучало горько.

— Какое это имеет отношение к делу? — она немного успокоилась, хотя гнев в ее глазах, казалось, вспыхнул еще сильнее.

Но, когда Михаэль дернул ее за запястья, притягивая ближе к себе, она и вовсе растерялась:

— Что?

— Почему ты ничего не сказала? Почему ты ничего не сказала мне о том, что уезжаешь в Сименс? Почему? Ты говорила, что любишь меня! Тогда как ты могла мне не доверять? Тогда как ты могла даже не попрощаться?

— Я не могла! — закричала Ханна, отвечая на все сразу. — Я просто не могла! —повторила она, а по ее щекам потекли слезы.

— Почему?

— Не могла! — она снова закричала, затем вырвалась из его объятий, повернулась на каблуках и пошла прочь. Он не пошел за ней.

Позже он удивлялся, зачем сделал все возможное, чтобы вернуть ей возможность жить. Ханна Шмиц не была за это благодарна. Но он не жалел. Если быть честным, он просто не хотел, чтобы она убежала и оставила его снова. Он просто хотел увидеть ее снова, хотел, чтобы их отношения стали такими, какими они закончились восемь лет назад. Но она не позволила сделать этого. Единственное утешение — теперь, по крайней мере, они оба свободны друг от друга.