Большие перемены (джен)

Любимая бархатная мантия свободного кроя предательски обрисовала линию плеч — вовсе не мускулистых, а просто... толстых. Фамильное зеркало, которое Эйвери не любил (причем вполне взаимно!), издевательски пробурчало:

— Хорош! Наследничек у нас двоих стоит. Располовинить бы — так как раз на двух нормальных магов хватит. Двадцать пять лет, стыдобища, а щёки уже в раму не влезают! Словно не чистокровный маг, а булочник-грязнокровка!

Эйвери не стал препираться с вредной стекляшкой, а горестно вздохнул и подумал, что пора садиться на диету. После Хогвартса, когда его занесло к недоброй памяти Тёмному Лорду, кошмаром и ужасом для бывшего слизеринца стали тренировки по боёвке — и ведущий их Антонин Долохов. Русский маг так взялся за бедолагу Эйвери, что тот, всегда склонный к полноте, внезапно обнаружил у себя изящество изрядно отощавшей коровы. Да и есть он тогда почти перестал — от того, что ему доводилось видеть в рейдах, Эйвери просто выворачивало наизнанку.

Какая уж там еда!

Однако же Лорд сгинул, рейды кончились, Долохов отправился в Азкабан, и Эйвери начал питаться лучше — и, похоже, слишком увлёкся. И вот результат...

Эйвери пощупал свои круглые щёки, гладко выбритые и — он знал — румяные, и вздохнул ещё раз. Он и так-то никогда не было красавцем, но теперь...

В голове вдруг мелькнуло совершенно неуместное сожаление о том, что он не родился булочником. Пёк бы сейчас сконы и булочки... И никого бы его круглое лицо не смущало.

Но, к сожалению, родился он не в той семье, где можно было бы не стыдиться ни своего внешнего вида, ни любви к булочкам, пирожным или конфетам...

Он отвернулся от зеркала и негромко позвал:

— Лисси!

Старая эльфийка, вырастившая Эйвери (поскольку родителям до сына особого дела не было), появилась перед ним и строго сказала:

— Хозяин еще не позавтракал? Лисси сейчас всё приготовит! Кушать надо вовремя, чтобы потом не болеть!

— Не надо, — очень расстроенно проговорил Эйвери и опять посмотрел в зеркало. Потрогал снова круглые щёки, пощупал живот — и повторил: — Нет. Не надо...

— Хозяин должен хорошо кушать! — эльфийка исчезла, чтобы через минуту появиться с подносом в лапках. На подносе была чашка чая, сливочник, круассаны, два блюдца джема — абрикосовый и малиновый, пудинг и шоколадный мусс.

— Хозяин пока скушает это, а потом уже поест по-настоящему! — непреклонно сказала она.

Эйвери всхлипнул и, отломив кусочек круассана, окунул его в абрикосовый джем и положил в рот.

«Нет, так совершенно невозможно, — думал он, жуя нежнейшую, тающую во рту выпечку. — Он так скоро даже в новые мантии помещаться перестанет... и вообще. Нельзя же так с собой!»

Но... Но у него нет сил, чтобы сопротивляться постоянным искушениям! И расстраивать эльфов он тоже не может...

И как быть?

— Кушайте, — Лисси, снова появившись, умиленно смотрела на Эйвери, — вы же дома, можно кушать всё, что нравится! Не то, что в этом вашем Хогвартсе. Бедненький мой хозяин оттуда еле живой от голода приезжал. Мантии на нём болтались, виданное ли дело! Да разве же тупые школьные эльфы сумеют как следует накормить хозяина?

Нет, определённо, здесь он похудеть не сможет. Надо... надо где-нибудь пожить. Где нет эльфов.

Эйвери представил, как живёт один — совсем-совсем один! И никто ему даже чаю не сделает... и поговорить будет не с кем — и расстроился. Но если он и вправду хочет похудеть...

Хотя кого он обманывает? Даже если он поселится один, разве что-то помешает ему покупать те же круассаны с джемом? Ничего не помешает. И сдержаться он не сможет.

Нет, ему нужен... ограничитель. Кто-то, кто возьмёт контроль за его похудением в собственные руки.

Он перебрал всех своих знакомых, нервно поёжившись при воспоминании о Долохове, который называл его «кошмаром всей боёвки» и говорил, что он хуже любого полукровки вроде Снейпа, и просиял. Ну конечно же! Северус Снейп, школьный друг, единственный, оставшийся у него.

Оставалось лишь его уговорить, но Эйвери был почти уверен в том, что тот ему не откажет. В конце концов, он ведь живёт в школе! Значит, его дом пустует, — а Эйвери жилец аккуратный. Заодно и библиотеку другу приведёт в порядок...

Ничего рассказывать в письме Эйвери не стал — просто позвал Снейпа в гости, приписав в конце, что у него есть просьба. Очень важная.

И велел эльфам приготовить ужин повкуснее.

Снейп появился с опозданием — злой, замотанный, с провалившимися щеками и чернотой вокруг глаз, словно не спал неделю. И явно голодный — потому что приготовленный Лисси лёгкий ужин (седло барашка, отбивные, картофель по-французски, крем-суп из шампиньонов, яблочный пирог, меренги, чай и любимые Эйвери тарталетки с креветками) смёл в одно мгновение.

— Северус, — робко начал Эйвери, — у меня к тебе просьба. Несколько неожиданная, конечно, но, думаю, она не должна слишком тебя обременить... Если, конечно, ты окажешься, то я пойму... в конце концов, ты же не обязан...

Он смущённо замолчал, опустив голову.

— Сформулируй, наконец, — сказал Снейп, кажется, намного подобревший после ужина. — Я имею обыкновение узнавать заранее, на что согласился.

— Я... словом, ты не мог бы... Мерлин! Я бы хотел поселиться в твоём доме. На время. Ты же там не живёшь — а я бы присмотрел за ним, привёл в порядок библиотеку...

— Зачем? — с интересом спросил Снейп. — Тебе это зачем?

— Ну... — Эйвери не смел поднять глаза на школьного друга, — я по некоторым причинам не могу жить у себя.

— По каким конкретно? — безжалостно поинтересовался Снейп — а потом поморщился и добавил: — Скажи лучше всё как есть. Быстрее будет.

— Скажи, тебе понравился ужин? — печально спросил Эйвери.

— Понравился, — с подчёркнуто терпеливой интонацией ответил Снейп.

— Ну вот, — Эйвери горько вздохнул, — вот и мне тоже нравится... и сил отказаться у меня нет... ни от ужина, ни от завтрака, ни от второго завтрака, ни от обеда или пятичасового чая... или перекусов... и вот — результат. Я же скоро в двери не пройду!

Он покосился на дверной проём, в который прошёл бы средних размеров дракон, и самокритично добавил: — Если буду так же много есть. А у тебя дома таких соблазнов не будет. Надеюсь.

— Сформулируй цель чётче, — велел Снейп, азартно сверкнув глазами.

— Я хочу похудеть — и не могу сделать это дома, — послушно сформулировал и цель, и проблему Эйвери.

— Гхм, — сказал Снейп. И задумался. — Хорошо, — заявил он, как-то... деловито оглядывая Эйвери. — Я помогу. Но ты дашь мне слово, что будешь строго исполнять всё, что я скажу.

В его глазах промелькнул хорошо знакомый Эйвери исследовательский интерес.

— Охотно, — радостно согласился Эйвери, привычно подчиняясь более сильной личности.

— Отлично. Тогда первое: ты сейчас идёшь собирать вещи. Завтра вечером я к тебе приду — и помни: больше ничего, кроме того, что ты с собой возьмёшь, у тебя не будет, — он потёр руки и поднялся. — А я пока подумаю над твоей диетой и комплексом упражнений.

— Спасибо тебе, Северус, — растроганно сказал Эйвери, прижимая руки к груди, — я так тебе благодарен!

— Посмотрим, — непонятно усмехнулся Снейп.

* * *

Следующим вечером он явился ровно в восемь.

— Ты собрался? — выражение его лица свидетельствовало о том, что ему не терпится к чему-то приступить.

— Да-да, — закивал Эйвери, который весь день выбирал мантии, костюмы, рубашки, жилеты, удобные туфли, пижамы, ночные колпаки, белье, шляпы, плащи, простыни, пледы, подушки, настольные лампы, письменные приборы, обеденные и чайные сервизы, кофейники, светильники, кувшины, оттоманки, пуфики... Северус, конечно, аскет, — но Эйвери-то нет! Хвала Мерлину за трансфигурацию и сумку с расширением пространства, а то как бы он всё это упаковал!

— Я практически готов, то есть готов, полностью!

— Теперь зови сюда всех своих эльфов, — велел Снейп, и уголок его рта дрогнул, словно он то ли пытался улыбнуться, то ли же наоборот, хотел скрыть улыбку.

— Лисси! — позвал Эйвери, и когда его нянька появилась, попросил: — Позови, пожалуйста, всех наших эльфов собраться в холле.

Дождавшись, пока все домовики собрались, и уточнив, действительно ли здесь — все, Снейп велел:

— А теперь прикажи им готовить тебе только ту еду, которую я разрешу, — и каждый раз всё, до последней крошки, сперва приносить и оставлять мне. Тебе они никакой еды давать не должны, пока ты находишься у меня в доме.

— Хорошо, — Эйвери послушно передал домовикам слова Снейпа и услышал тихий возмущённый ропот.

— Почему хозяин так говорит? — строго спросила его Лисси.

— Потому что хозяин не обязан объяснять свои приказы, — отрезал Снейп. — Вы всё слышали? Отлично. Исполнять. Идём, — сказал он и, взяв Эйвери за руку, аппарировал. — Ну вот, — он обвёл рукой небольшую и, сказать по правде, достаточно унылую комнату, где из обстановки были лишь кровать, шкаф, стол и стул. — Располагайся. Можешь тут, — Снейп усмехнулся, — навести какую-нибудь красоту. Ты поужинал, надеюсь?

— Поужинал, — кивнул Эйвери, — час назад.

И подумал, что неплохо было бы выпить горячего чая с печеньем.

Но ни чая, ни печенья он с собой не захватил.

— Очень хорошо, — сказал Снейп. — Располагайся, переодевайся и приходи в гостиную. Покажу тебе комплекс упражнений — и позанимаешься. Как раз вечером многим заниматься даже больше нравится.

Эйвери с тоской посмотрел на узкую кровать, воровато оглянулся на закрывшуюся за Снейпом дверь и торопливо трансфигурировал это... орудие пытки в нечто более удобное. С балдахином, мягкой периной и шириной в половину комнаты. И начал распаковывать свою сумку.

Когда он через два часа спустился в гостиную, ему хотелось уже не чая с печеньем, а нормальный ужин. Ну, или хотя бы холодную говядину и парочку пирожных.

Однако вместо всего этого Эйвери ждал Снейп.

— Давай сперва оценим твою физическую форму, — сказал он. — Сколько раз ты можешь присесть? И сколько раз — отжаться?

Эйвери с ужасом посмотрел на друга — на мгновение ему почудился недоброй памяти Долохов.

— Не знаю, — растерянно пробормотал он, — наверное, пару раз...

— Начнём с лёгкого бега на месте, — сказал Снейп, наколдовывая большие круглые часы. — Неспешного. Вперёд.

И пустил стрелку.

Эйвери покорно побежал — и спустя пару минут почувствовал, как закололо в боку, а сердце, казалось, решило выскочить из груди.

— Стой! — велел Снейп. — Можешь просто походить, — разрешил он. — Я же сказал — медленный бег. Неспешный, — упрекнул он. — Дыши ровно. Ровно, не прерывисто. И носом!

Эйвери жалобно посмотрел на него и перешёл на шаг. Стало чуть легче, но зато его бросило в жар, а по лицу покатились капли пота. Он достал из кармана мантии батистовый носовой платок с монограммой и тоскливо подумал, что платков надо было взять побольше. И мыла. И полотенец. И хотя бы немного чая... и бисквитов...

В животе предательски заурчало.

— Дыши ровно, — ещё раз повторил Снейп. И через минуту сказал: — Всё, довольно. Стой. Теперь посмотрим приседания. Давай. Медленно! — подчеркнул он.

Эйвери стал приседать. Медленно, как и было сказано. Один раз. Другой. Третий... и охнул от резкой боли — левую ногу свело судорогой.

— Что там? — спросил Снейп, подходя. — Дай я, — он коснулся сведённой мышцы палочкой, её пронзила острая боль — словно бы её насквозь иглой проткнули... а потом вдруг всё прошло. Ну, почти. — Понятно, — сказал Снейп и кивнул Эйвери на диван. — Садись. Значит, будем действовать иначе. Плавать умеешь?

— Нет, — смущённо признался Эйвери, с трудом переводя дыхание.

Сейчас бы выпить чаю... чай же не еда? Тогда можно будет потихоньку попросить Лисси принести ему чай. В большой чашке.

— Чаю можно, — кивнул Снейп. — Но без ничего. Я сделаю. Чуть позже. Значит, мы начнём с обучения плаванию. Завтра я отведу тебя в бассейн — наймём тебе личного тренера, — он фыркнул. — Я так понимаю, тебе это вполне по средствам.

Эйвери снова представил себе Долохова — почему-то верхом на гигантском кальмаре — и тихо вздохнул.

— По средствам, — грустно согласился он, — а ты про чай мои мысли прочитал?

— У тебя и так всё на лице написано, — пожал плечами Снейп. — Пожалуй, к чаю можешь съесть кусочек сыра. Один. Маленький. Белок на ночь полезен. А потом мы с тобой пойдём гулять — прогулки тоже очень полезны.

— Спасибо, — обрадовался Эйвери и тут же вызвал Лисси, попросив ее сервировать чай на двоих, с маленьким кусочком сыра.

Кусочек оказался и правда маленьким — не больше двух фунтов. А к чаю домовушка доставила и сливки, и тёплые булочки, и джемы, и бисквиты...

— Это всё убрать, — распорядился Снейп на запрещённые вкусности. — И это тоже, — добавил он, отрезая от сыра кусок размером в пару пальцев и толщиной от силы в четверть дюйма.

— И прекрати издеваться над хозяином, — добавил он сурово. — Не приноси такого больше.

— Бедный, бедный мой хозяин! — запричитала Лисси. — Зачем он позволяет Чёрному человеку так себя мучить?

— Убери её отсюда, — предупредил Снейп Эйвери, зыркнув на Лисси. — От греха. У меня ещё в школе все нервы заканчиваются. На твоих эльфов точно их не хватит.

— Лисси, — попросил Эйвери, — не надо так говорить о моём друге. Северус помогает мне, а не мучает. И если ты не можешь удержаться, то я буду вызывать Таппи.

— Слышала? — спросил Снейп. — Всё, ступай отсюда. А ты пей свой чай — поздно уже, а нам ещё гулять.

Лисси пару раз стукнулась головой о дверной косяк, от чего по стене пробежала трещина и посыпалась штукатурка.

— Ступай, Лисси! — строго сказал Эйвери. И виновато посмотрел на Снейпа. — Я сейчас наложу Репаро, — пообещал он, доставая палочку, — обычно Лисси так себя не ведёт, но сейчас она переживает...

— О чём она переживает? — саркастично спросил Снейп. — О том, что её хозяин, не дай Мерлин, будет себя лучше чувствовать?

— Она считает, что я плохо кушаю, — вздохнул Эйвери, — и оттого могу заболеть.

— А ты не пробовал ей объяснить, что если ты и дальше будешь КУШАТЬ так же, как сейчас, ты точно заболеешь? А потом вообще умрёшь? — осведомился Снейп.

— Она считает, что волшебник должен быть солидным и внушительным, — Эйвери печально посмотрел на сиротливо лежащий перед ним кусочек сыра. Такой маленький! — если волшебник солидный, то он хороший. А если худощавый, как мой отец — то плохой. Лисси же из приданого матушки, а все матушкины родственники отличались солидным телосложением. Я в её родню и удался, к огорчению отца.

— А она отличает «солидного» от «толстого»? — с любопытством спросил Снейп.

— Не думаю, что Лисси вдается в лингвистические тонкости, — улыбнулся Эйвери, по маленькому глотку отпивая изумительно вкусный чай. Сыр кончился как-то сразу, и теперь он старался растянуть удовольствие.

— А ты растолкуй ей, — посоветовал Снейп. — Она же не хочет, чтобы ты умер?

— Что ты! — перепугался Эйвери. — Она и так после матушкиной смерти надо мной буквально трясётся.

— Ну, тогда объясни ей, и попонятнее, что тебе есть вредно, а что — нет. Кстати, о еде, — я составил для тебя диету, — сказал Снейп, доставая прямо из воздуха пергамент. — Будет не так просто, но, я думаю, голодным не останешься. Итак, — он протянул пергамент Эйвери. — Всего пять приёмов пищи, и утром даже есть немного сладкого.

— Правда? — просиял Эйвери, который уже успел соскучиться по сладкому, и жадно стал читать. По мере чтения его лицо постепенно вытягивалось, но комментировать прочитанное он не рискнул. Только тихонько вздохнул.

— Что не так? — поинтересовался Снейп, причём на удивление дружелюбно. — Много белка, достаточно «долгих» углеводов и жиров... что тебя расстроило?

— Нет-нет, всё хорошо, — торопливо проговорил Эйвери, — просто слегка непривычно.

— Эйв, послушай, — Снейп почему-то вздохнул. — У меня нет цели тебя мучить. Но ты не похудеешь, если будешь питаться так же, как и прежде. Поэтому я готов скорректировать меню — в разумных пределах. Давай его обсудим!

— Нет-нет, — перепугался Эйвери, которому стало неловко, что он расстроил единственного оставшегося у него друга (не думать, не думать об Ойгене!), — всё хорошо! Я со всем согласен!

— Маркус, — Снейп снова вздохнул и хрустнул пальцами. — Хорошо. Ответь мне на вопрос: есть в этом списке то, что ты не любишь? Тут любой продукт возможно заменить.

— Шпинат, — с несчастным видом ответил Эйвери.

— Салат, пекинская капуста, кресс-салат, мангольд или щавель, — перечислил Снейп. — Можно несколько видов, и их чередовать. Выбирай.

— Пекинская капуста? — заинтересовался Эйвери. — Это что, разновидность китайской плотоядной?

— Ну... в каком-то смысле да. Ты же ешь капусту? — осведомился Снейп. — В принципе, можно взять даже цветную — её ты точно ешь, я помню. Подойдёт?

— Подойдёт, спасибо, — облегчённо улыбнулся Эйвери и с сожалением допил чай.

— Вот и славно. Есть ещё что-нибудь такое?

— Всё остальное вполне нормально, — ответил Эйвери, даже почти не покривив душой. Если бы к этому списку ещё добавить сливки к чаю... или немного бисквитов... или мороженое...

— Если хочешь, к чаю можно добавить немного сливок, — сказал Снейп со вздохом. — И мороженое на десерт во время ланча. Немного!

— Северус, ты лучший! — Эйвери с обожанием посмотрел на друга. Даже чувство голода немного отступило. Кажется. — Ну что, мы пойдём гулять?

По правде говоря, гулять ему не очень хотелось, и он куда с большим удовольствием бы сейчас устроился с интересной книгой на диване... но раз Северус сказал «гулять», то надо гулять.

— Разумеется, — Снейп оглядел его очень внимательно, а затем наложил какие-то чары. — Нас с тобою будут видеть как самых опасных людей с точки зрения смотрящего, — предупредил он. — Потому что вечером здесь небезопасно.

— Ты посмотри, Дик! — фабричный грузчик Джек Томпсон толкнул в бок напарника и приятеля Дик Джонса, — и здесь черномазые! Понаехали, уроды, у честных людей работу отнимать!

— Тихо ты, — Дик зыркнул в сторону неторопливо шествующих по тротуару здоровых широкоплечих негров. — Не отмахаемся же!

Один из негров вдруг боязливо покосился на них — и обрадованный Джек, вмиг почувствовавший себя крутым, нахально ухмыльнулся и заорал:

— Эй вы, уроды, вы чего по нашей улице прётесь? А ну валите к себе, обезьянов трахать!

— Ну, так иди сюда, — спокойно предложил второй, и в его руке невесть откуда взялась «пушка». Марку Джек, правда, не опознал, но она была БОЛЬШАЯ.

— Не, ребята, вы сами по себе, мы сами по себе, — торопливо заговорил Дик, оттаскивая приятеля подальше, — выпил человек, с кем не бывает?

— Пить вредно, — сообщил тот, что держал «пушку». И повёл своего приятеля дальше.

— Пошли отсюда, — Дик бесцеремонно поволок напарника в другую сторону, — нашёл, с кем связываться. — Ты глаза этого черномазого с «пушкой» видел? Ему же что тебя пристрелить, что муху прихлопнуть. Понаехали тут в наш Коукворт, уроды...

Негр с «пушкой» зыркнул на него, но говорить ничего не стал.

...Когда Снейп с Эйвери вернулись домой, Снейп сказал:

— Не стоит так откровенно пугаться магглов.

— Северус, — грустно сказал Эйвери, — это же почти как Лютный. Только маггловский. Как ты тут живёшь?

— Отлично живу, — ответил тот, внимательно оглядывая Эйвери. — Тихо и спокойно. Чаю на ночь?

— Может, лучше зелья? — робко попросил Эйвери. — Умиротворяющего бальзама, например?

— Зачем? — изумился Снейп. — Ты нервничаешь?

— Немного, — опустил глаза Эйвери, — здесь так... странно, и запах какой-то непонятный.

— Здесь — это где? — уточнил Снейп. — У меня дома или на улице? Зелье я тебе, конечно, дам, но хотелось бы узнать.

— На улице, — Эйвери с тоской огляделся по сторонам, вспомнил ухоженный чистенький парк возле своего дома, уютную беседку, клумбы с цветами, аллею, на которой росли абрикосы и нежные жёлтые сливы, и подумал, что лучше бы он пригласил друга пожить у себя. Там и воздух чище... и вообще уютнее.

— Ну, так не ходи на улицу, — пожал плечами Снейп. — В следующий раз аппарируем гулять куда-нибудь на природу. Хотя какая разница, что там за окном? — спросил он. — Здесь стоит защита. Магглы на этот дом давно не смотрят даже.

— Как скажешь, — покладисто согласился Эйвери.

— Спать иди, — велел Снейп. — Держи зелье. Завтра у меня весь день уроки, так что еду тебе эльфы сделают. Вот меню, — он выучил ему небольшой листок. — Надеюсь, ничего лишнего они туда не включат.

— Я попрошу, чтобы они строго соблюдали правила, — пообещал Эйвери, внимательно читая листок.

— Ну-ну, — Снейп усмехнулся и, попрощавшись, проводил Эйвери в спальню.

Эйвери с облегчением переоделся в мягкий и уютный домашний халат и отправился в ванную, где стоически перенёс процедуру омовения в ужасных маггловских реалиях крошечной тесной комнатушки, где и не повернуться нормально. Вернувшись, он немного почитал перед сном, чтобы отогнать сосущее чувство голода, и с трудом (на новом месте ему всегда был тяжело ночевать, сколько он на первом курсе слёз в подушку пролил!) заснул.

* * *

Проснулся Эйвери ближе к полудню: как ни странно, спалось на новом месте сладко. Только вот есть очень хотелось...

— Лисси! — позвал он. — Приготовь завтрак!

— Уже приготовила! — отозвалась его старая нянька, и перед Эйвери на столике появился поднос с завтраком. Яичница с беконом, творожное суфле, брокколи в кляре, тосты, масло, мармелад, чай, сливки...

Ну разве можно было устоять и не съесть это всё?

— Бедненький мой хозяин, — причитала Лисси, вытирая глаза краем вышитой батистовой наволочки, — как осунулся, как побледнел!

Эйвери поднёс вилку с яичницей к губам, однако стоило кусочку бекона их коснуться, как раздался громкий и ужасно неприятный гудок, ярко вспыхнул свет, и весь завтрак... исчез. А потом прозвучало весьма ехидное:

— Диету надо соблюдать. Теперь терпи до ланча, никакая еда до него больше в дом не попадёт.

Лисси горестно начала выкручивать себе уши, а Эйвери, растерянно глядя на чистенькую и безнадёжно пустую вилку в своей руке, тихо попросил: — Не надо так, Лисси. Иди домой.

— Бедный мой хозяин! — заплакала домовушка, — Лисси накажет себя! Прижжёт уши, сломает пальцы!

— Я тебе запрещаю себя наказывать, — устало сказал Эйвери. — Иди.

Время тянулось, словно слизь флоббер-червя, и казалось таким же блёклым и неприятным. Эйвери не представлял, чем заняться, — во всяком случае, покуда не зашёл в гостиную, совмещённую, судя по всему, с библиотекой.

Книг у Северуса было много — но все они чётко делились на две группы: труды зельеваров прошлого и настоящего (последние — с ядовитыми комментариями владельца прямо на полях) и темномагические гримуары. Последними Эйвери было не удивить, первые он не слишком любил... и вдруг за двумя громадными книжными шкафами обнаружился третий. Поменьше.

Почти доверху заполненный маггловскими книгами.

Эйвери на пробу полистал пару, не впечатлился, взял ещё одну — и сам не заметил, как начал с интересом читать...

«Человек не может полностью видеть ни себя вне человечества, ни человечество — вне жизни, ни жизнь — вне универсума. Отсюда основные разделы данного труда: преджизнь, жизнь, мысль — эти три события чертят в прошлом и определяют на будущее (сверхжизнь!) одну и ту же траекторию — кривую феномена человека.

Итак, феномен человека. Это слово взято не случайно. Выбрал я его по трём причинам.

Во-первых, я этим утверждаю, что человек в природе есть настоящий факт, к которому приложимы (по крайней мере частично) требования и методы науки.

Во-вторых, я даю понять, что из всех фактов, с какими имеет дело наше познание, ни один не является столь необыкновенным и столь озаряющим.

И, в-третьих, я подчеркиваю специфический характер данного труда. Моя единственная цель, и в этом моя действительная сила, — это просто, как уже сказано, стремление увидеть, то есть развернуть однородную и цельную перспективу нашего всеобщего опыта, распространённого на человека, показать развёртывающееся целое...»

Француз — судя по фамилии, это был француз, хотя книга и была на английском — писал... удивительно. Как бы Эйвери хотел с ним побеседовать! За чтением время пролетело быстро, он даже не заметил, как стемнело, и, когда услышал голос Снейпа, то от неожиданности даже подпрыгнул.

— Что читаешь? — поинтересовался тот, подходя поближе. — И как день прошёл?

— «Феномен человека», — ответил Эйвери, с явным сожалением закрывая недочитанную книгу. — Ты сегодня рано, Северус.

— Полвосьмого, — хмыкнул Снейп. — Я бы не сказал, что рано. Как твоя диета? Терпимо? Нет?

— Диета? — переспросил Эйвери, и в животе тотчас же заурчало. — Да, терпимо.

— Очень хорошо. Тогда идём ужинать. Твои эльфы несколько... кхм... перестарались, но, поскольку они всё же взяли на сей раз только разрешённые продукты, я всего лишь уменьшу наши порции.

— О, перестараться — это они могут, — улыбнулся Эйвери, — готовят столько, будто планируется визит проголодавшейся квиддичной команды. Помнишь, как Флинт с Харпером и Монтегю буквально сметали ужин после тренировки?

— Ну ещё бы, — усмехнулся Снейп. — Может быть, твоим домовикам поработать в Хогвартсе на кухне? У нас там таких команд четыре. Заодно займутся чем-нибудь полезным и отстанут от тебя... скажи, какие упражнения ты сегодня делал?

— Упражнения? — смутился Эйвери. — Я совсем забыл...

— Я сделаю тебе напоминалку, — вполне мирно сказал Снейп. И добавил совсем уж невинно: — Она будет отнимать у тебя все книги. Марк, — он оторвался от капустной запеканки с курицей, — я не требую от тебя невозможного. Но я работаю и не могу следить за тобою ежечасно — тебе нужно действовать самостоятельно.

— Прости, Северус, — опустил глаза Эйвери, — конечно же, я буду всё делать сам. Я и так бессовестно пользуюсь твоей добротой...

— Всё-таки судьба несправедлива, — вздохнул Снейп, внимательно разглядывая Эйвери. — Дорого я дал бы, чтобы семикурсники глядели на меня так, как ты сейчас, и говорили что-нибудь похожее. Но на кой чёрт мне в друзьях семикурсник? — спросил он, забарабанив пальцами по столешнице. — Марк, в чём дело, а? Ещё немного, и я начну ощущать себя твоим папашей.

Эйвери печально вздохнул. Он снова всё испортил! Прав был отец — он самый никчемный человек в мире, ни на что не способный и ни к чему не пригодный. Разве что на корм фестралам.

Снейп некоторое время продолжал молчать. Потом глубоко вздохнул, положил вилку и, вздохнув ещё раз, встал и, обойдя стол, сел рядом с Эйвери. Вздохнул снова и спросил негромко:

— Марк, что происходит? Ты меня как будто опасаешься.

— Что ты! — перепугался Эйвери. — Нет, конечно! Мне просто стыдно. Я со своими ничтожными неприятностями не могу справиться сам и перекладываю их на твои плечи, вынуждая тебя тратить на меня время и силы. Прости, пожалуйста.

— Марк, — Снейп скрипнул зубами. — Я не умею вести такие разговоры. Я не умею и терпеть не могу кого-то успокаивать, подбадривать и вдохновлять. Я. Не. Ойген, — очень тихо отчеканил он. — Я не... Я хочу помочь. И не считаю твою проблему ничтожной. Людям бывает сложно делать самые разные вещи — я это понимаю. Но не требуй и не жди от меня, чтоб я делал это ненавязчиво и мягко! — он, сорвавшись вдруг, стукнул ладонью по столу. — Я недобрый человек, и ты это отлично знаешь, — добавил он — и замолчал.

— Ты один из самых лучших людей, которых я знаю, — возразил Эйвери, на глазах которого при упоминании имени Ойгена показались слёзы, и теперь он отчаянно пытался удержать их, не давая сползти по щекам. Унизительнее зрелища плачущего мужчины может быть только толстый плачущий мужчина. — Мне вовсе не нужно, чтобы ты пытался быть... кем-то другим.

— Я тебе всегда завидовал, — вдруг сказал Снейп. — Хочешь знать, чему?

— Завидовал? Мне? — изумился Эйвери (даже проклятые слезы высохли). — Ты шутишь, да?

— Из меня дурной шутник, — отозвался Снейп. — А уж сейчас — тем более. О да. Я всегда тебе завидовал — сначала твоему положению и состоянию, а после, когда узнал их цену, и до сих пор — совсем другому.

— Другому? — грустно улыбнулся Эйвери. — У меня больше и нет ничего. Только происхождение, фамилия и деньги.

— Ты дурак, — Снейп тихо фыркнул. — Нет, ты очень много знаешь, но ты всё равно дурак. Но добрый. Редкий случай, на самом деле. Дураки обычно злы — как и умники. Ты же умный, добрый, — он снова фыркнул, — милый и уютный. Тебе надо жениться на какой-нибудь славной хаффлпаффке и нанять... а, — он махнул рукой. — Резюмирую: ты — хороший человек, и совершенно непонятно, почему меня боишься. Почему ты меня боишься? — спросил он уже насмешливо.

— Я тебя не боюсь, — возразил Эйвери, — вернее, я боюсь, но не тебя. Мерлин, как бы точнее объяснить? Я боюсь, что ты наконец-то поймёшь, что не стоит тратить на меня время. И тогда я останусь совсем один, — потухшим голосом добавил он.

— А с кем в таком случае останусь я? — спросил Снейп, поймав его взгляд.

— С целым Хогвартсом? — предположил Эйвери и слабо улыбнулся.

— И что мне с ним делать? — ухмыльнулся Снейп. — Глаза б мои на него не смотрели... А ты уникален, как-никак. Тебе мой характер нравится.

— Я в этом тоже не уникален, — покачал головой Эйвери.

— Расскажи тогда, кем бы тебя можно было заменить? — попросил Снейп. — На всякий случай.

— Ну, как минимум, твоими коллегами в Хогвартсе, — с улыбкой сказал Эйвери, — а уж мадам Помфри, по-моему, просто молиться на тебя должна.

— И какой прок от молящейся на тебя женщины? — хмыкнул Снейп. — Что с ней делать? А что до коллег, то даже я не заслужил требования общаться с ними ещё и во внеурочное время. Так что остаёшься только ты — следовательно, ты уникален. Теорема доказана, и давай уже ужинать.

— Хорошо, что хотя бы не аксиома, — Эйвери печально посмотрел на брокколи и взял в руки вилку.

Обещанную напоминалку Снейп сделал уже на следующий день — слово с делом у него никогда не расходились. Ужасающий монстр, трансфигурированный из маггловского будильника, дребезжащий, словно распадающийся на части паровоз, орал при малейшем отступлении от графика тренировок, ловко уворачиваясь и от Акцио, и от Ступефаев, да ещё и выхватывал из рук Эйвери недочитанные книги. И прятал их, как прижимистый скряга последние кнаты.

К счастью, тренировки оказались совсем короткими: Снейп своего друга знал и понимал, чего от него можно требовать, а чего — нельзя. И то ли поэтому, то ли просто потому, что напоминалку делал Снейп, проклятая вещица умудрялась выхватить у Эйвери книгу на самом интересом месте. Всегда.

Так что ему быстро стало почти не до перекусов. Тут бы книгу получить скорей назад и дочитать — а на время принятия пищи мерзкий артефакт книги тоже отнимал. Правда, одно исключение он делал, позволяя во время чтения жевать сушёные яблоки и груши — но всего одну тарелку в день. Зато глубокую.

Сухофрукты ему сначала доставляла Лисси, но Эйвери с трудом выносил её горькие слёзы при виде «мучений бедного, бедного Хозяина», и поэтому почетная обязанность снабжать господина сушеными яблочными и грушевыми дольками досталась Таппи. Который послушно приносил тарелку, низко кланялся и тихо исчезал, не отвлекая Эйвери причитаниями и битьём головой о стены.

Вечерами Снейп уводил Эйвери гулять — но теперь уже не по окрестностям, а по каким-нибудь красивым местам, почему-то предпочитая преимущественно крупные соборы или же дворцы.

К дворцам Эйвери был довольно равнодушен — чего он там не видел? А вот держать дворцы в порядке магглы умудрялись без помощи эльфов, хотя та же Лисси, например, нашла бы, к чему придраться. Старая домовушка очень трепетно относилась к вопросам чистоты и комфорта, отчего откровенно страдала, видя любимого Хозяина в «страшном маггловском сарае полукровного выскочки». Соборы же вызвали у Эйвери неподдельное восхищение.

— Я не понимаю, — признался он Снейпу, — почему принято считать магглов жалкими и ничтожными полуживотными? Они без капли магии сумели построить то, что сможет сотворить не всякий маг. И это даже несколько столетий назад!

— Ну, я бы не сказал, что «несколько», — заметил Снейп. — Этот вот собор — ровесник Хогвартса, к примеру. Ну, плюс-минус. Тот, в котором мы были с тобой вчера, начат в двенадцатом, а закончен был в пятнадцатом веке... Но я соглашусь: меня всегда забавляло отношение волшебников к магглам. Это что, — добавил он с непонятным Эйвери азартом. — Ты не представляешь, что они ещё умеют...

— Не представляю, — согласился Эйвери и пожаловался: — Курс маггловедения, мне кажется, серьёзно устарел. И вовсе не отражает реального положения дел.

— И хорошо, — непонятно отозвался Снейп. — А то было бы ещё хуже. Ты про вертолёты, полагаю, слышал, — сказал он полуутвердительно. — А вблизи их видел? А самолёты?

— Мерлин, да откуда? — Эйвери изумлённо на него посмотрел. — Где я, по-твоему, мог это увидеть?

— Мало ли, — пожал плечами Снейп. — Завтра сходим и посмотрим, — пообещал он.

— Сходим, — послушно согласился Эйвери.

Длительные и постоянные прогулки явно пошли ему на пользу: он больше не задыхался при ходьбе, да и появившаяся в последнюю пару лет при малейшем волнении давящая боль в груди стала понемногу отступать.

Следующим утром сразу после завтрака они аппарировали в какой-то переулок, после чего Снейп быстро прошёл с Эйвери по улицам и, остановившись у того, что называл «такси», открыл низенькую дверцу и велел:

— Садись.

Эйвери, мужественно сжав зубы, неловко забрался внутрь маггловской повозки, пахнущей железом, кожей и какими-то странными резкими, смутно знакомыми запахами, и неуверенно устроился на неудобном, непривычном, но мягком сиденье.

Снейп, тем временем, сел рядом, сказал что-то водителю, и «такси» поехало.

— Это называется «автомобиль», — почему-то откровенно насмехаясь, сказал Снейп. — Их тоже магглы придумали.

— Самодвижущийся механизм, — кивнул Эйвери, — я читал. Поразительно, что могут придумать люди, вынужденные обходиться без магии.

— И не говори, — усмехнулся Снейп — и замолчал до самого конца поездки, предоставив Эйвери самому оценивать то, что удавалось заметить из окна автомобиля. Дома, дороги, сотни — нет, тысячи автомобилей, едущих навстречу…

Выбрались они из этого «такси» почти что через полчаса — и Снейп, проведя Эйвери через какое-то невысокое здание, вывел его на большое поле и сказал, указывая на стоящие на нём... на то, что там стояло:

— Ну вот. Что тебя интересует прежде — самолёт или вертолёт? Нас ждут оба. Но не очень долго.

— А что из них больше? — с любопытством спросил Эйвери, озираясь по сторонам.

— Никогда не сравнивал, — озадаченно проговорил Снейп. — Вертолёты вон — с винтом. Самолёты — без. Но с крыльями.

— Тогда самолёт с крыльями, — решил Эйвери.

— Самолёт так самолёт, — согласился Снейп, и повёл Эйвери к одному из белых... сложно сказать, что это было такое. По форме оно несколько напоминало птицу со странно загнутым вверх хвостом и с колёсами вместо лап. Железную птицу, внутрь которой попасть можно было по узкой лесенке. Там, внутри, было довольно тесно, а кресло, в которое встретивший их маггл усадил Эйвери, стояло у совсем крохотного круглого окошка.

— Пристегните ремни, — посоветовал маггл, и Эйвери недоумённо заморгал: ремни? Какие ремни и куда их надо пристёгивать?

К счастью, Снейп проделал всё это за него. А потом раздался шум, и устроившийся рядом Снейп подмигнул Эйвери и сказал:

— Взлетаем.

Полёты на метле Эйвери не любил — это было очень неудобно. Полёты на пегасах или гиппогрифах вызывали у него опаску, а показанный Долоховым способ летать в виде дымного чёрного вихря он так и не смог осилить, чему русский маг даже не удивился. Только презрительно прищурил ледяные серые глаза и произнёс короткую хлёсткую фразу, переводить которую не стал.

Впрочем, и без перевода всё было понятно.

Так что Эйвери стоически приготовился терпеть неприятные ощущения. Ну что же, к такому ему уже не привыкать.

И он устало закрыл глаза.

— Глаза-то открой, — почти весело проговорил Снейп. — И в окно смотри. А то смысл всё это затевать? Тебе понравится, — пообещал он.

Эйвери послушно открыл глаза и посмотрел в окно. Серые бетонные плиты внизу вдруг поползли, всё быстрее и быстрее, а затем стали резко уменьшаться. Вскоре их сменили маленькие, словно игрушечные дома и деревья, пока и они не превратились в неровное серовато-зелёное полотно.

— Ну что? — спросил через некоторое время Снейп. — Как тебе полёты в таком виде?

— Намного лучше, чем все магические способы, — честно признался Эйвери и, немного смутившись, добавил: — Вот если бы ещё места было побольше... и кресло пошире.

— В первом классе и в частных самолётах они шире, — невозмутимо и не очень-то понятно отозвался Снейп. — Но до них я не добрался. Терпи. И ведь ты худеешь? — напомнил он.

— Я пытаюсь, — слабо улыбнулся Эйвери, — но пока не слишком получается.

И он с печалью посмотрел на туго обтянувший его живот ремень.

Снейп взглянул на него с... взглянул, в общем, а потом коснулся палочкой ремня, удлиняя его и ослабляя натяжение.

— Лучше? — сладко-сладко спросил он.

— Лучше, — с облегчением сказал Эйвери. — Спасибо, Северус!

— Вот и славно, — почти промурлыкал тот. — Наслаждайся. Удивительно, какие вещи можно сотворить без всякой магии, не так ли?

Эйвери тихонько вздохнул.

Он искренне не понимал, чем можно наслаждаться в этой ситуации, но возражать попросту не рискнул.

— Ну что тебе не нравится? — очень дружелюбно спросил Снейп. — Смотри — это не метла и не гиппогриф. Тут удобно и тепло. Разве нет?

— Я боюсь высоты, — робко признался Эйвери. — Всегда боялся — особенно когда в детстве упал с метлы. А отец.... велел мне снова подняться в воздух и сам меня сбросил вниз.

— Н-да, — Снейп озадаченно почесал в затылке. — Почему ты никогда не говорил об этом?

— Кому же хочется признаваться в собственной трусости? — Эйвери отвернулся. За окном было серое небо, пустое и мёртвое.

— Это не трусость, — почему-то вздохнул Снейп. — Просто особенность характера.

— Северус, — устало сказал Эйвери, — я сам прекрасно знаю, что я трус. Особенностей характера много — мне досталась эта. Хорошо, что хотя бы не жестокость, как тем же Кэрроу, пусть даже мой отец бы с этим не согласился.

— Ты не трус, — серьёзно сказал Снейп. — Скажи мне, пожалуйста, почему ты так считаешь?

— То есть как почему? — изумился Эйвери. — Я высоты боюсь, крови боюсь, возразить кому-то, кто сильнее или старше, не могу, насчет Непростительных или боевой магии ты и сам знаешь... Кто я ещё, если не трус?

— Ты просто хороший человек со своими фобиями, — сказал Снейп, подумав. — Довольно обычный. Но хороший. И всё.

— А кто такой, по-твоему, хороший человек? — тихо спросил Эйвери.

— Хороший человек — это редкость вроде феникса, — ухмыльнулся Снейп. — Все о нём слышали, но почти никто не видел. И я бы не сказал, что неумение владеть Непростительными или боевой магией делает кого бы то ни было плохим.

— Почему редкость? — Эйвери впервые за последние минуты поднял на него глаза. — Хороших людей много. Они просто живут самой обычной жизнью, растят детей, делают свою работу...

— Н-да? — скептически протянул Снейп. — Ты хоть одного знаешь? Кого, к примеру?

— Твои коллеги не подойдут? — предложил Эйвери. — Преподаватели Хогвартса, к примеру. Или целители из Мунго. Или те, кто каждый день печёт хлеб или ловит рыбу, работает в драконьем заповеднике или на обычной ферме, разрушает проклятия или создает артефакты... И кому нет дела до этой жуткой грызни за власть.

Он зябко поёжился, словно в тёплом салоне этого... самолёта вдруг пронёсся порыв ледяного ветра.

— Можно подумать, тебе есть до неё дело, — пожал Снейп плечами. — Знаешь, быть хорошим просто, если у тебя, по сути, и нет выбора. Вот эти самые пекари и рыбаки — они выросли и пошли по стопам отцов. И не их заслуга, что те были нормальными людьми. А вот не пойти по ним — куда сложнее. А ты смог.

— Ты ведь тоже, — осторожно сказал Эйвери, — не пошёл по стопам своего отца. Он тоже считал тебя... уродом, опозорившим семью?

— Сравнил, — удивился Снейп. — Мой папаша — маггл. И фанатик. И меня он считал не уродом, опозорившим семью, а отродьем, которое нужно уничтожить, а потом попытаться его душу отмолить. Не одно и то же, между прочим. Мне хотя бы было, за кем идти — у меня мама была вполне нормальная. В отличие от твоей.

— Ну, — неуверенно сказал Эйвери, — мама меня не обижала...

— Великое достоинство, конечно, — кивнул Снейп. — Так в кого тебе было вырасти хорошим человеком? Скажи мне?

— В Лисси? — со слабой улыбкой предположил Эйвери. — Воспитывала-то меня именно она.

— Для того, чтобы сделать такой выбор, — улыбнулся Снейп, — нужно иметь большое сердце и много мужества. С такими-то родителями. Ты же им наперекор пошёл.

— Я просто пытался найти защиту от отца, — покачал головой Эйвери, — вот и сунулся из огня да в полымя.

— Это было глупо, да, согласен, — кивнул Снейп. — Но ведь сам мотив хорош. А глупости все делают. Кроме МакГонагалл, наверное, но она-то уникальна.

— Я её всегда боялся, знаешь? — улыбнулся Эйвери. — Но уважал при этом.

— Я и сейчас её боюсь, — подмигнул ему Снейп. — Ну что — сказать пилоту, чтоб садился?

— Скажи, — кивнул Эйвери. — Знаешь, это было интересно. Но всё же небо — это не моё. Как и море. Мне лучше и привычнее на твёрдой земле.

На третий месяц диеты Эйвери уже вполне бодро мог пройти около пары часов, не задыхаясь и не чувствуя рези в боку. Но угнаться за Снейпом всё же не мог — тот перестал приноравливаться к его темпу передвижения, как раньше, и теперь Эйвери приходилось чуть не бежать вслед за другом. Особенно, если тот задумывался и не обращал внимания на окружающих. Что, к сожалению, в преддверии нового учебного года происходило всё чаще.

— Почему бы тебе не начать гулять и одному? — поинтересовался как-то Снейп. — Или тебе скучно? Так ходи смотреть свои соборы. Меня уже от них подташнивает — а тебе вот нравится. А вечером будем ходить вместе. Погода хорошая... попробуй?

Эйвери попробовал — и ему неожиданно понравилось.

Он аппарировал по уже знакомым координатам (что-что, а такое давалось ему без малейших усилий, и стоило ему где-то побывать, как попасть в это место Эйвери мог даже полусонным или тяжело больным) и с удовольствием гулял по незнакомому прежде маггловскому миру.

Ему пришлись по душе и заполненные весёлой суетой университетские городки, и маленькие поселения у моря, и тихие предместья... только вот большие и шумные маггловские города продолжали его пугать, и Эйвери старался заглядывать туда как можно реже.

К счастью, маленьких городков в Британии было много. Куда больше, чем крупных — так что недостатка в местах для прогулок Эйвери не испытывал. Со временем у него даже появились любимые места — типа Кэмбриджа, где он полюбил гулять или сидеть в кафе, прислушиваясь к студенческим беседам и порой страдая от того, что не может к ним присоединиться. Зато он узнавал из них множество названий незнакомых ему книг, которые позже где-то находил для него Снейп — и всё больше и больше открывал для себя мир маггловской науки.

Особенно полюбилось ему маленькое уютное кафе на одной из улочек Кэмбриджа, где можно было выпить чай, кофе или молочный коктейль, к которому он пристрастился, хотя и не позволял себе больше одной порции раз в три дня.

И однажды в этом кафе он встретил самую милую девушку, которую только мог представить.

С большой книгой в руках.

Девушка сидела за маленьким столиком в углу совсем одна и, кроме книги, кажется, не интересовалась ничем, кроме стоящей на столе чашки чая. У неё — у девушки, конечно, не у чашки — были короткие кудрявые волосы, тёмно-рыжие, почти каштановые, веснушки по всему лицу и шее, и даже, кажется, плечам, и голубые глаза за смешными круглыми очками.

Эйвери смотрел, как она то морщит лоб, читая, то прикусывает нижнюю губу, то слегка улыбается... и тихо любовался, не смея даже подойти к ней.

В конце концов, девушка ушла, заплатив за чай. Эйвери ещё немного посидел, расплатился — и аппарировал домой.

Где... Он бы даже не мог сказать, что именно он делал. Сидел, наверное. Или, может быть, ходил по комнатам... Или ещё что-нибудь...

— Эй, — очнулся он от громкого восклицания. — Маркус, ты вообще-то в себе? Или под Империо?

— Что, прости? — недоуменно переспросил он. — Ты о чем?

— Ты выглядишь в точности как человек под Империо, — сказал Снейп, с любопытством глядя на Эйвери. — Что стряслось? Ты нашёл собор мечты и теперь желаешь поселиться где-нибудь напротив?

— Зачем мне селиться в соборе? — рассеянно спросил Эйвери. — Это будет неудобно и оскорбит чувства верующих.

— Расскажи, что ты сегодня делал, — сменил тактику Снейп. — Где обедал, что ел... и пойдём поужинаем.

— Я читал, — отозвался Эйвери, — а потом гулял.

— Где гулял? — поинтересовался Снейп. — Что видел?

— Везде, — пожал плечами Эйвери.

— Информативно, — кивнул Снейп. — Ладно. Приходи ужинать, — позвал он — и ушёл.

За ужином Эйвери вяло поковырял вилкой паровую котлетку и объяснил, что есть ему совершенно не хочется. Может, стоит ограничить количество еды? Он уже вполне готов к более жёсткому варианту диеты, а то результаты пока не слишком впечатляют.

— Давай ограничим, — с некоторым удивлением согласился Снейп. — Например, наполовину?

— Хорошо, — кивнул Эйвери, — пусть будет наполовину, — и мечтательно уставился в окно.

Снейп вопросов задавать не стал — только наложил на Эйвери следящие чары, а назавтра ушёл сразу после завтрака.

Эйвери, как обычно, прошёл в библиотеку — но сегодня он даже не мог сосредоточиться ни на одной книге, откладывая в сторону то редкий сборник древнешумерских мифов, то «Сумму теологии», то невесть как попавшие сюда сонеты Шекспира.

Впрочем, к последним он всё же вернулся, перечитывая захватившие его внимание строки:

«Её глаза на звёзды не похожи...»

Он даже на напоминалку не обратил особого внимания, просто рассеянно отмахнувшись от неё, а затем вышел из дома и аппарировал в Кэмбридж.

Девушка обнаружилась в том же кафе и почти на том же месте, и так же сидела и читала. Только сидела за другим, соседним с прежним, столиком, и книга у неё была другая. И одета девушка была несколько иначе: брюки были синими, как и вчера, а рубашка... или что это такое было? Что-то с длинным рукавом — кремовое с нарисованной смешной бирюзовой рыбой. Большой, во всю грудь.

Эйвери взял чашку несладкого чая и устроился в уголке, чтобы можно было потихоньку любоваться девушкой, не привлекая ничьего внимания.

Он же просто сидит и смотрит в окно.

И ничего больше.

Так они и сидели — она читала, а он на неё смотрел. Сперва искоса, и больше на отражение в стекле, но в нём её лицо почти полностью закрывала книга, так что потихоньку, почти незаметно для себя Эйвери начал поглядывать и на саму девушку. Сначала изредка и совсем ненадолго, но постепенно, поскольку его никто не замечал, он то ли осмелел, то ли попросту привык, и теперь смотрел на неё всё дольше и дольше.

А потом она вдруг оторвала взгляд от книги, взглянула на него и улыбнулась.

Эйвери, страшно смутившись и мучительно покраснев, торопливо отвернулся к окну.

Некоторое время он чувствовал на себе взгляд девушки — или, может, ему просто так казалось, проверить он, конечно, не решался. А когда всё-таки рискнул взглянуть хотя бы на её отражение, то увидел, что она опять читает.

Он грустно посмотрел на неё и нехотя пошел к выходу, чуть не забыв заплатить за свой так и не допитый чай.

Едва он отошёл от кафе — а шёл он очень медленно, потому что уходить ему, на самом деле, не хотелось, — он столкнулся со Снейпом, встретившим его невиннейшим:

— Гуляешь?

— Гуляю, — кивнул он и, с фальшивым энтузиазмом сказав: — Пойдём, я покажу тебе одно местечко! — попытался увести Снейпа в сторону от кафе.

Подальше.

Желательно на другой конец города. Или даже графства.

— Ты из меня дурака-то делать прекрати, — сказал Снейп. — Ты там, — он указал пальцем на кафе, — часа три сидел, не меньше. Зачем, позволь спросить?

— Я... я задумался, — быстро сказал Эйвери. — И не заметил, как время прошло.

— Ну зачем ты мне врёшь? — обиженно спросил Снейп. — Ты же сам на себя не похож, — добавил он сердито. — Но если ты считаешь, что я лезу не в свои дела — изволь.

— Прости, — сник Эйвери, — я не хотел тебя обидеть. Просто... это так глупо, на самом деле.

— Что глупо? — буркнул, ёжась, Снейп.

— Всё глупо, — устало сказал Эйвери. — Пойдём отсюда, Северус.

Вечер прошёл скомкано и неприятно: они оба сидели в своих комнатах и даже к ужину не собрались за одним столом. И лишь ближе к полуночи Снейп постучал в дверь Эйвери и, не дождавшись приглашения, вошёл и буркнул с порога:

— Я мириться не умею. Но и ссориться с тобой не хочу!

— Прости, — Эйвери опустил голову, — ты, кажется, называл меня хорошим человеком? Так вот, ты ошибался. Я не только трус и дурак, но и мерзавец. Я был готов пожертвовать дружбой с тобой ради легкомысленного и пустого увлечения.

— Ты просто бал... дурак высокопарный, — с явным облегчением заявил Снейп, почему-то запнувшись в середине фразы. — Что за дурь? И что за, — он ухмыльнулся с явным любопытством, — увлечение?

— Мне понравилась девушка, — тусклым голосом сказал Эйвери, — и я не хотел, чтобы ты это понял. Боялся, что ты будешь... смеяться. Вот я и стал выкручиваться, как обычно пытался делать это перед отцом. Впустую, конечно — все мои потуги что-то скрыть от него были смешны и нелепы. Но это ещё не всё, — он поднял голову и посмотрел на Снейпа враз потемневшими глазами, — я вообще не имею права даже думать о чём-то подобном. Никогда не имел, с тех пор, как... — и он посмотрел на свою левую руку, на которой из-под широкого рукава виднелся край Метки.

— Почему я должен смеяться? — озадаченно поинтересовался Снейп, дослушав этот спутанный монолог до конца. — И над чем?

— Ну как же — Эйвери, возомнивший, что может быть кому-то интересен в романтическом плане. Это как пирожные с кремом из бубонтюберов.

— А почему нет, собственно? — ещё более удивлённо спросил Снейп. — Что такого? Погоди, — его глаза расширились. — Ты же не хочешь сказать, что... у тебя же... но почему?!

— Что? — обомлел Эйвери и вдруг мучительно покраснел — густым, свекольного оттенка румянцем. — Мерлин! Нет, конечно!

— Нет? — Снейп так изумился, что даже, кажется, не понял, что ведёт себя не особенно тактично. — Но... Боже, почему?!

— Что почему? — Эйвери непонимающе смотрел на Снейпа.

— Почему ты не... — Снейп тоже покраснел, некрасиво, пятнами, и скривился. — Ну, понравилась тебе девица. Что такого? — быстро спросил он. — По-моему, это вполне нормально. И при чём тут вообще метка? Лорда больше нет — мало ли...

— Он вернётся, — убеждённо ответил Эйвери, — и будет мстить. Нам в первую очередь. И тем, кто нам дорог. Мне жаль тех, у кого есть семьи... Им будет хуже всего. Поэтому мне и нельзя даже думать...

— Да с чего ты взял? — Снейп поморщился. — И потом, когда ещё это случится. И за что нам мстить? Мы его, что ли, убили?

— Ты думаешь, его это будет интересовать? — горько рассмеялся Эйвери. — А с чего я взял... Метка, Северус. Она не пропала, только выцвела. Значит, и Лорд не пропал.

— Думаю, что будет, — кивнул Снейп. — Меня интересовало бы. А «пропал»... ну что значит: «пропал»? Мы понятия не имеем, куда он делся. И понятия не имеем, на сколько. Что теперь, всю жизнь жить монахами? Я же не жениться предложил тебе — просто... просто, — он ухмыльнулся.

— Это неправильно, — Эйвери покачал головой, — когда так «просто». И я не имею права тащить за собой на смерть других людей. Так что... лучше жить монахом.

— А с чего ты взял, что всем девицам непременно нужен только брак? — насмешливо поинтересовался Снейп. — Нравы, знаешь ли, сейчас свободные... И потом. Лорда ещё, может быть, лет сто не будет — что, ты так и проживёшь всю жизнь один? Это глупо! Да и просто вредно, наконец. В конце концов, если он вернётся, отправишь семью куда-нибудь в Новую Зеландию — кто их там найдёт?

— Мне нужен, — тихо, но твёрдо ответил Эйвери. — И, пока Лорд жив, я не буду рисковать своей семьей. Пусть лучше её совсем не будет.

— Ты понимаешь, что это может продолжаться сотню лет? — сердито спросил Снейп.

— Какую сотню? — печально вздохнул Эйвери, глядя в пол. — Ты недооцениваешь нашего Лорда. Он с того света выберется лет через пять, максимум через десять.

— Хорошо бы, — непонятно буркнул Снейп. — Но я уверен, что он сделает это немного позже.

— То есть ты согласен, что сделает? — грустно спросил Эйвери. — Вот видишь. Какие уж тут девушки или, не приведи Мерлин, жёны и дети.

— Да какие жёны? — возмутился Снейп. — Ты с ней познакомься для начала. С чего ты вообще взял, что тебе захочется на ней жениться и детей рожать?

— Не хочу, — отвернулся в сторону Эйвери, — ни знакомиться, ни жениться, ни детей. Смертникам ни к чему.

— Ну почему смертникам-то? — разозлился Снейп. — Ну, вернётся он — и что, так сразу всех убьёт? И с кем тогда останется? Один? И что он делать будет?

— Не знаю, как насчет всех, — Эйвери скривил губы, — но меня убьёт точно. Я бесполезен, значит, на моём примере будут запугивать остальных.

— Это ты-то бесполезен?! — Снейп даже всплеснул руками. — Да ты там будешь единственным, у кого есть хоть какие-то мозги! И деньги. Ты забыл, кто там остался? Идиоты и Малфой. И ты. Всё! Да он с тебя пылинки сдувать будет, не совсем же он кретин!

— Деньги, да, — Эйвери снова горько скривил губы, — это единственное, из-за чего он меня и не убил. Да ещё из желания позлить моего отца — тот так горячо надеялся, что меня прибьют в первом же рейде. Так что ты прав, пожалуй. Первый же Круциатус после его возвращения будет моим, а вот Аваду, видимо, придётся подождать.

— Ты меня вообще услышал? — Снейп схватил его за плечи и тряхнул. — Деньги деньгами, но у тебя есть кое-что получше. Маркус! У тебя есть мозг — у тебя и больше ни у кого другого, потому что Лестрейнджи сидят! Ты слышишь?

— Северус, ну перестань, — ответил Эйвери, — ты и Люциус намного умнее меня, как и Нотт, Паркинсон и даже Макнейр. Да и другие не настолько плохи, как ты думаешь. Даже Крэббу с Гойлом удалось не попасть в Азкабан, как... как остальным.

Он подошёл к окну и зачем-то взял в руки горящую свечу, которую зажёг вечером.

Не замечая, как горячий воск, стекая вниз, обжигает его руки.

— Это не тот ум, — отмахнулся Снейп, отнимая у него свечу. — Мы умнее в другом смысле. Никто из нас не знает и десятой доли того, что знаешь ты. Ты — учёный, и с тех пор, как Родольфус Лестрейндж сел, а Розье-старший умер, ты такой у Лорда остался в единственном числе. Отчасти есть Нотт, конечно, но он всё же практик. Это несколько не то. Поверь мне — Лорд тебя, возможно, напугает, вероятно, даже бросит пару Круцио, но вреда не причинит.

— А ты уверен, что оттуда он вернётся таким же? — тихо спросил Эйвери. — Маггловские сказки о вернувшихся из-за Грани по-настоящему страшны. Каким Он вернётся, Северус? Мне уже заранее страшно. И я ничего хорошего не жду.

Фундаментальный труд Флавиуса Джагсона по анимагии Эйвери увидел в Снейповой библиотеке совершенно случайно. То ли он был скрыт какими-то чарами, то ли хозяин дома забирал его в Хогвартс — но сейчас тяжёлый фолиант с бронзовыми застежками спокойно возлежал на подставке в дальнем углу библиотеки, закрытый стеклянным колпаком.

Анимагия была той сферой, которой Эйвери прежде никогда не занимался. Как-то в голову не приходило. Но сейчас у него было полно времени, а настроение было хуже некуда — так почему бы не попробовать отвлечься?

Он иногда задумывался о том, как хорошо было бы стать анимагом. Чем-нибудь таким... внушительным. Медведем, например. Или тигром. Или... нет, носорогом не надо. Лучше тем, у кого густая роскошная шерсть. Чтобы хотя бы в анимагической форме никого не бояться.

Ну, должно же у него получиться?

Как ни странно, у него вправду получалось. По крайней мере, все промежуточные этапы он прошёл достаточно легко.

Он уже понял, что станет кем-то из мира млекопитающих, что очень его порадовало — втайне Эйвери боялся, что его аниформой станет какой-нибудь слизняк. Улитка, вечно прячущаяся в свою раковину. Или вовсе брюхоногий моллюск.

Но нет, хвала Мерлину, от такого унижения он будет избавлен.

И ещё он знал, что у него будет шерсть и большие уши. И усы. Может, он собака? Или кот? Большой кот. Ягуар. Или правда тигр.

Он выбрал место, где будет превращаться, убрал мебель, чтобы не поломать или не разбить что, и, закрыв глаза, прочитал формулу превращения.

Кем же он будет?

Додумать эту мысль он не успел. Превращение свершилось быстро — во всяком случае, быстрее, чем он думал. И первым, что он осознал — это размер. Он был маленьким — если исходить из того, как высоко теперь было окно. Маленьким и... и кем?

Эйвери озадаченно пискнул — и с ужасом услышал собственный голос. Он что, крыса?

Он заозирался — и только тогда понял, что вокруг всё серое. Ну ладно — чёрно-белое. Ну, или почти чёрно-белое... или не почти? Он так волновался, что никак не мог понять, видит ли какие-то цвета. Вроде нет... а хвост? У крыс есть хвост! Он повернулся, пытаясь разглядеть свой зад, но успел только понять, что шерсть у него есть точно, и она достаточно... ну, кажется, не крысиная — слишком мягкая — и завалился на бок.

Он с трудом поднялся на лапки — даже в анимагической форме у Эйверри оказалось весьма упитанное тельце! — и принюхался. Вокруг сильно пахло. Нет, ПАХЛО!!!

На бедного Эйвери обрушился целый шквал запахов.

Ни один из них, пожалуй, не был неприятен — но они все были сильными и, по большей мере, незнакомыми. Не очень думая о том, что делает, он потянулся к носу — и наткнулся на что-то длинное и тонкое. Прикосновение тут же отозвалось у него... он даже не понял, где — в носу или в целом в голове, и он осознал: усы. У него усы. Очень длинные. Нет, не усы — вибриссы! Значит, он... кто? Всё же крыса? Где же тогда хвост?

Он стал крутиться, пытаясь увидеть собственный хвост, но видел только внушительную... заднюю часть. Серого цвета.

Это было так обидно, что он, в конце концов, шлёпнулся на пол и едва не расплакался. Как же так? У него всё получилось — а он даже определить не может, кем он стал? Надо... надо было зеркало поставить! — сообразил он. Он бы посмотрел сейчас — и всё понял...

Но зеркала не было, и Эйвери решил вернуться в человеческий облик, чтобы подготовить всё необходимое.

Но не смог.

С ним произошла одна из самых неприятных вещей, о которых мистер Флавиус Джагсон предупреждал в своей книге: он застрял в анимагической форме!

Нет, конечно, полной катастрофой это не было: рано или поздно домой вернётся Северус и, конечно же, ему поможет. Если только... если только не убьёт, приняв за случайно забежавшего в дом с улице вредителя.

Надо как-то... как-то дать ему понять, что он не просто уличная крыса, а совсем другое. Только как?!

Может быть, написать какое-то слово? «Магия», например?

Только чем написать? И на чём?

Пыли в доме больше нет — стараниями самого же Эйвери. Может, собственной кровью? Страшно...

Надо... надо его нацарапать. Или нет! Вот, есть же камин, а в нём есть угли! Надо вытащить один — и написать. И сесть в самой середине, внутри круга в букве «g». Да, он так и сделает!

И Эйвери, повеселев, бодро потрусил к камину — добывать уголь и писать послание другу.

* * *

День у Северуса Снейпа не то чтобы не задался — нет, он был вполне обычным. И настроение его под вечер тоже было таким же, как всегда: ему просто хотелось уничтожить всё живое в радиусе хотя бы пары сотен футов, а затем пойти поужинать и спокойно почитать. В полной тишине. Ну, или, в крайнем случае, обсудить со своим... жильцом одну прелюбопытную статью, которую он начал читать ещё вчера, но закончить не успел.

Однако, когда он вернулся домой, всё пошло не так: начиная с того, что жильца, сиречь Маркуса Эйвери, дома-то как раз и не оказалось. Не было и никакой записки — зато в коридоре у его двери крохотной и какой-то сиротливой кучкой стояла уменьшенная мебель. Кажется, вообще вся мебель из его, Маркуса, комнаты.

Мерлиновы панталоны, что он ещё выдумал?!

— Маркус! — рявкнул Снейп, рывком распахивая дверь и озадаченно оглядывая совершенно пустую комнату. — Маркус, где...

Его взгляд за что-то зацепился, и Снейп уставился на сидящего посреди каких-то непонятных линий, начерченных углём на принесённым Эйвери ковре, хомяка. Маленького серого хомяка с тёмной полосой на спине и блестящими глазами-бусинками. Который при виде Снейпа запищал и радостно помахал ему лапкой!

Первой же реакцией Снейпа было приложить его хорошим Ступефаем, а затем, когда хомяк отлетел к стене — Петрификусом.

Хомяк не скорпион, конечно, и, наверно, даже может быть эндемичным для Британии животным — но в Коукворте они точно не живут. А значит...

Снять личину сразу у него не вышло: ему потребовалось некоторое время, чтобы догадаться, что дело в анимагии, а не в более банальных способах изменения внешности. Но зато когда он это, всё-таки, сообразил, и когда снял чары, он так долго хохотал, что даже не сразу снял с несчастного Эйвери Петрификус.

А когда Снейп всё же сделал это, то спросил, утирая слёзы:

— Почему ты мне не рассказал?

— Я боялся, что у меня может не получиться, — печально ответил Эйвери, украдкой потирая спину. — И не хотел тебя отвлекать — ты и без того устаёшь на работе.

— Чего бы это у тебя не получилось? — спросил Снейп, подходя к нему и похлопывая друга по плечу. — Я же говорил: ты умница. Жалко, что я всё пропустил, — вздохнул он. — Но вообще нормальные люди всегда просят кого-то подстраховать себя: многие же застревают в первый раз. Ты себя как чувствуешь?

— Нормально, — с сомнением сказал Эйвери, — только глаза болят. Зрение у этого животного очень слабое, в отличие от обоняния. Кстати, Северус, — он горестно вздохнул и потупился, — я действительно был... крысой?

— Нет, — губы Снейпа предательски дрогнули. — Ты был, — он всё-таки заулыбался, — хомяком. Очень милым, — добавил он. — Небольшим таким и серым.

— Милым? — недоверчиво переспросил Эйвери и немного обиженно добавил: — Тогда почему ты... нет, я понял. Ты подумал, что я лазутчик!

— Разумеется, — кивнул Снейп, которому с большим трудом удавалось справиться с рвущимся наружу хохотом. — Будь ты крысой, я бы мог решить, что это просто уличная нашла ход и забежала — но хомяк? Да ещё такой... ухоженный?

— Скажи уж — упитанный, — слабо улыбнулся Эйвери.

— Разумеется, упитанный, — кивнул Снейп. — Анимагическая форма повторяет физическое состояние хозяина. Но упитанный вполне может быть и неопрятным — а ты чистенький. Скажи мне, — попросил он, — это ты ковёр испачкал? Для чего?

— Я хотел написать слово «МАГИЯ», — смущённо признался Эйвери, — но у меня... у хомяка не казалось необходимых навыков. И с мелкой моторикой у него были проблемы.

— Мелкая моторика у хомяков действительно хромает, — невежливо фыркнул Снейп — и всё-таки опять расхохотался. — Но ты поразил меня, — признался он. — Чем ты думал, а? Я полагал, что на всём свете есть только один балбес, способный выкинуть такое — а на деле оказалось, что ты ничем не умнее Ойгена.

Он выговорил это на одном дыхании — и, похоже, осознал сам до конца, что именно сказал, только когда прозвучало имя, которое они с Эйвери по молчаливому согласию больше никогда не произносили.

С тех пор, как его обладатель навсегда отправился туда, откуда не выходят.

В Азкабан.

— Мне тоже его не хватает, — тихо признался Эйвери, и на его глазах снова выступили слёзы. Которые на этот раз он не стал прятать.

— И поэтому надо так по-идиотски себя вести? — отрывисто поинтересовался Снейп, резко отворачиваясь от него и почти бегом подходя к окну.

— Ты думаешь, это компенсация? — удивился Эйвери. — Вовсе нет. Просто я идиот.

— Ты, бесспорно, идиот, — согласился Снейп, продолжая пялиться в окно. — С этим не поспоришь, — он обхватил себя руками и буквально вцепился пальцами в собственные плечи так, что его ногти побелели.

Эйвери подошёл ближе и неуверенно прикоснулся к его плечу.

— Прости, Северус, — попросил он. — Может, поужинаем? Я попросил Лисси для тебя приготовить бараньи отбивные...

— Тебе их тоже можно съесть, — ответил тот, замерев от его прикосновения. — Это же мясо. И вообще, ты знаешь, — он резко развернулся, разрывая, таким образом, контакт, но зато глядя, наконец, ему в лицо, — думаю, сегодня мы должны отпраздновать. Анимагия — это достижение. Заказывай своей Лисси, что захочешь.

— Что хочу? — задумался Эйвери и вдруг невесело улыбнулся. — А ты знаешь, я уже не слишком что-то и хочу. Так что пусть будут отбивные и крем-суп из шампиньонов.

— Пускай будут, — согласился Снейп и предложил: — Давай мебель, что ли, вернём на место. А вообще форма хороша, — добавил он, убирая взмахом палочки грязь с ковра. — Маленькая и при этом симпатичная. Если надо — можно прикинуться мышью, кто там разглядит...

— Книззл точно разглядит, — с улыбкой предположил Эйвери, — но, полагаю, ему будет безразлична видовая принадлежность добычи.

— Ну, вот именно что безразлична, — отозвался Снейп и добавил нечто очень странное: — Впрочем, там нет книззлов...

— Где? — изумился Эйвери. — В Азкабане? Ты думаешь, я смогу туда пробраться?

Он смертельно побледнел и прижал руку к отчаянно заколотившемуся сердцу.

— Думаю, что да, — кивнул Снейп так, словно речь шла о простенькой прогулке. — Сможешь — и сумеешь вытащить оттуда Ойгена.

Ноздри Снейпа возбуждённо вздрогнули.

— Я... я постараюсь, — Эйвери схватил Снейпа за руки, — а если не получится, тогда... я останусь вместе с ним! Или вместо него!

— Не дури! — рявкнул Снейп. — Никто нигде не останется, — сказал он уже спокойнее. — Всё, на самом деле, очень просто. Нужно лишь понять, как подобраться к Азкабану — а там ты просто проберёшься к нему в камеру, превратишься в человека, трансфигурируешь его во что-нибудь, а что-нибудь — в его труп, заберёшь с собой, превратишься обратно, выберешься — и всё.

— А как же остальные? — тихо спросил Эйвери, — Басти, Родольфус?

— Какой Родольфус? — Снейп поглядел на него как на ненормального. — Ты Лестрейнджей хочешь выпустить?! А чего не Долохова?

— Это неправильно, — Эйвери упрямо закусил губы, — если можно помочь, то надо это сделать!

— Кому помочь? — Снейп изумлённо глядел на такое непривычное ему выражение упрямой решительности на лице Эйвери. — Лестрейнджам? Они тебе кто — друзья? Или ты решил всех вытащить оттуда? Скопом? И войну продолжить? Ты совсем рехнулся?

— Какую войну, — Эйвери смотрел все с той же решимостью, — война проиграна. Это понимаю даже я. Чем те, кто попал в Азкабан, хуже тех, кто остался на воле? Те же Лестрейнджи и Джагсон, например, точно не хуже Кэрроу? Или Пиритс? — его передёрнуло. — Да даже Долохов!

— Ты правда рехнулся, — взгляд Снейпа был теперь по-настоящему озадаченным. — Один человек может умереть — это никого не удивит. Но все разом? И потом, куда их? Ты хоть представляешь, что начнёт творить тут тот же Долохов?

— Долохов не фанатик, как мадам Лестрейндж, — возразил Эйвери, — вот она действительно будет большой проблемой.

— То есть ты и её хочешь вытащить оттуда? — Снейп склонил голову и почесал висок. — Позволь спросить, зачем? И что потом ты будешь с нею делать?

— У неё муж есть, — быстро ответил Эйвери, — вот он пусть и решает.

— Ты того мужа хорошо помнишь? — мрачновато поинтересовался Снейп. — И ты не сказал — что с ними потом делать? Со всеми?

— Я не знаю, — Эйвери опустил голову, но тут же снова посмотрел на Снейпа, — Северус, придумай что-нибудь! Ты же умнее меня!

— Я придумал: мы достанем Ойгена и больше никого не будем трогать, — тут же сказал Снейп, с досадой понимая, что Эйвери ответ его ни капли не устроит.

Эйвери только покачал головой, умоляюще глядя на Снейпа.

— Господи, за что мне это? — пробормотал Снейп.

Можно было бы, конечно, надавить — но кто знает, что случится, когда Эйвери уже окажется внутри? Кто ему там помешает всех собрать — и просто притащить с собой?

А Эйвери, судя по всему, именно это и собирался проделать — даже не надо было изучать легилименцию, чтобы понять это.

— Почему я должен думать, как сделать то, чего хочется тебе? — безнадёжно спросил он, наконец. — Давай хотя бы вместе, что ли...

— Давай, — радостно закивал Эйвери, глядя на Снейпа совершенно счастливыми глазами.

Знал бы Снейп, чем закончится эпопея с диетой Эйвери, — послал бы его... к магглам в санаторий! Или в клинику какую-нибудь. Вот что ему теперь делать? Менее всего он желал видеть собственных недавних «коллег» на свободе. Мальсибер — это же совсем другое. Но вот те же Лестрейнджи — кем надо быть, чтобы их выпустить? А Долохов? Джагсон? Руквуд, спаси Мерлин?! Трэверс, наконец?

И Блэк. Между прочим, там ведь Блэк торчит. Тоже мне, соратничек... Но его-то они точно там оставят. Уж кого-кого, а эту тварь Снейп спасать ни за что не будет. И Эйвери не даст.

Эйвери между тем занимался тем, что выяснял, кто из работников Аврората чаще других по делам бывает в Азкабане. В этом его анимагическая форма действительно оказалась очень полезной: маленький серенький хомячок прекрасно умел быть незаметным. Как и Эйвери в своей человеческой ипостаси. И теперь он тихонько сидел в уголке в полюбившемся работникам Аврората и Департаменте Магического Правопорядка «Сытом книззле» и жадно слушал все ведущиеся там разговоры.

И лишь однажды ему пришлось удирать оттуда со всех лапок по заранее разведанному крысиному лазу, когда в кабачок завернул Аластор Моуди.

Впрочем, Моуди в кабак пришёл всего однажды, а авроры там бывали регулярно, поэтому не прошло и месяца, как Эйвери смог составить нечто вроде графика посещения ими Азкабана. Оказалось, что авроры бывали там довольно часто — вероятно, сказывалось то, что иных способов связаться с тюрьмой не было: совы туда хотя и долетали, но далеко не все и не всегда, так что для надёжности туда обычно посылали человека.

* * *

— Опять задницу на метле отбивать, — проворчал один из авроров, — да ещё в субботу.

— Азкабан? — сочувственно спросил второй, наполняя его стакан.

— Угу, — буркнул первый, отпив огневиски. — Нет, при Крауче такого бардака не было. Какого лысого гоблина в субботу народ гонять, что, там за два дня без наших бумажек не перетопчутся?

Это был шанс. Бумажки — это то, что нужно! С ними можно долго возиться... Северус наверняка сумеет. Эйвери, сидевший в своём укрытии, сперва обрадовался, — а потом окаменел от осознания того, что вот-вот с ним произойдёт.

Он полезет в Азкабан. Сам. Абсолютно добровольно. И не просто «полезет» — он устроит то, чего в истории и не бывало: массовый побег. Он... если его поймают, то закроют там навечно.

Но он знал же, что так может быть? Да, знал. Он же понимал, что он рискует? Понимал, конечно. И ему, конечно, было страшно. ОЧЕНЬ страшно. Но бояться он привык — он всегда, всю жизнь чего-нибудь боялся. И устал от этого ужасно. Устал от самого себя, от своей вечной трусости, от того, что все, включая и его, к ней так привыкли, что воспринимали как его неотъемлемую часть. И так оно и было... но ведь должен он хоть раз сделать что-то настоящее? За что ему не будет стыдно?

«Пусть, — с каким-то непривычно весёлым отчаянием подумал он, — пусть даже меня там поймают. Или дементоры поцелуют. В конце концов, этим же всё и должно было закончиться? Зато появится шанс спасти Ойгена. И не трястись от ужаса, что вот вернётся Лорд, или — что папенька наконец-то отыщет способ избавиться от меня и не попасть под проклятье».

— Надо же, как нам везёт, — с некоторым удивлением заметил Снейп, услышав рассказ Эйвери. — Суббота и бумаги. Волосок добыл?

— Даже два, — кивнул Эйвери, — хорошо быть хомячком. Я материала для оборотки на половину ДМП и Аврората набрал. Было бы больше — но Моуди в очередной раз пришёл и начал орать про безмозглых бестолочей и постоянную бдительность. И весь мусор на полу Эванеско уничтожил.

— Это надо сохранить, — решил Снейп. — На всякий случай, — взгляд его на миг стал хищным. — Мало ли... А нам надо начинать готовиться. И стараться не думать о том, что начнётся в воскресенье. Мне-то с алиби не сложно: я студентов завалил контрольными, и все выходные буду проверять их. И всё давно знают, что меня в такое время беспокоить вредно для здоровья, — он усмехнулся. — Хотя я, конечно, трансфигурирую что-нибудь подходящее — пускай за столом сидит. А с тобой что будем делать? Хотя на тебя, конечно, вряд ли кто-нибудь подумает.

— Может, мне международный порт-ключ оформить? — спросил Эйвери. — А потом вернуться? Нелегально?

— Отличная идея! — обрадовался Снейп. — Посмотри, где в эти выходные проходит что-нибудь интересное. Хотя бы условно.

— В Париже будет выставка редкостей из Каирского музея, — вздохнул Эйвери. Он ведь на самом деле туда собирался и даже запрос в Отдел Транспорта сделал заранее.

— Замечательно, — кивнул Снейп. — Не гляди так грустно: скажешь, что тебе понравилось, и ты хочешь сходить ещё раз. Не откажут.

— Да, конечно, — пробормотал Эйвери. — Обязательно.

Его заранее начало трясти от осознания того, во что они ввязались. Но отступать было некуда.

— Если всё получится, — сказал Снейп, — ты навсегда получишь возможность называть себя храбрым человеком.

— Зачем? — слабо улыбнулся Эйвери. — Я получу возможность спасти друга. Это куда важнее.

— Одно другому не мешает, — возразил Снейп. — И если бы только друга, — вздохнул он и с надеждой посмотрел на Эйвери.

Эйвери покачал головой.

— Северус, оттуда надо всех наших забрать. И пусть потом они сами решают, как им распорядиться своими жизнями. Понимаешь, у меня предчувствие — что оттуда или уйдут все вместе, или не выберется никто.

— А у меня предчувствие, что у нас тут сейчас опять война начнётся, — буркнул Снейп. — Мы, конечно, побег скрывать не станем — пусть авроры носятся, хоть так кого-то защитим, возможно... но, по-моему, это чудовищная авантюра. Впрочем, решили так решили... и вот что ещё. Я подумал, будет крайне подозрительно, если «погибнет» во время побега только Ойген. Нужен ещё чей-то труп. Реальный не предлагаю, — он вздохнул, — хотя было бы, конечно, славно. Надо выбрать, Маркус, кого ещё мы избавим от преследования авроров.

— Давай жребий бросим, — вздохнул Эйвери, — пусть судьба решает.

— Нет уж, — категорически отказался Снейп. — Сейчас как выпадет Беллатрикс или Трэверс с Джагсоном — и всё. Давай думать. У нас есть, — он начал писать в воздухе светящимися буквами:

1. Долохов

2. Беллатрикс Лестрейндж

3. Родольфус Лестрейндж

4. Рабастан Лестрейндж

5. Руквуд

6. Джагсон

7. Трэвэрс

8. Роули

9. Пиритс

10. Ойген

— Беллу сразу исключаем, — продолжил он, развеивая её имя. — Пиритса и Трэверса туда же, — эти имена исчезли тоже. — С Ойгеном всё ясно, — четвёртое имя тоже растворилось в воздухе. — Руквуда оставить я бы тоже не рискнул, — пятое имя исчезло. — Роули не так опасен, но он идиот и непременно попадётся. К дракклам, — он убрал шестое имя. — Джагсон — думаю, туда же: он мясник, хотя и безынициативный, — исчезло и седьмое имя, и теперь их осталось только три. — Остаются два боевика и чокнутый художник, — он скептически воззрился на Эйвери. — Что думаешь?

— Вот их тогда и напишем, — упрямо сказал Эйвери. — Троих. И положимся на судьбу.

— Мерлин, ну за что мне это всё, — пробормотал Снейп, но спорить не стал. Ему нравилось так неожиданно проявившееся в Эйвери упорство и даже упрямство, и ломать его он не хотел. Ладно... судьба так судьба.

Он оторвал от пергамента три клочка, написал на них означенные имена, наколдовал шляпу, кинул их туда и протянул Эйвери.

— Тяни, — он встряхнул шляпу. — Твоя идея — тебе и испытывать судьбу.

Эйвери протянул руку, вытянул бумажку, развернул и, не глядя, протянул Снейпу.

— Нет уж, — ухмыльнулся тот, возвращая её обратно. — Сам достал — сам и читай.

— Я бы предпочел Басти, — грустно сказал Эйвери, — но там наверняка будет Долохов.

И нехотя посмотрел на клочок пергамента.

— Предпочёл бы — так предпочитай, — Снейп умудрился выхватить листок у него из рук в последний миг и тут же сжёг — его и остальные три. — Пускай будет Рабастан. Пожалуй, это лучший вариант... если он, конечно, не рехнулся окончательно. Всё, решили, — он развеял шляпу и поднялся. — Ужинать идём?

— Идём, — Эйвери виновато посмотрел на Снейпа, — извини, я совсем забыл сказать Лисси про ужин! Придётся немного подождать.

— Идём в ресторан? — предложил вдруг Снейп. — Надо же отметить начало нашей... операции. Есть тут не очень далеко один... маггловский. И неплохой.

— Быстрого питания? — с тихим ужасом спросил Эйвери, недавно столкнувшийся с этим «чудом», — Северус, но это же просто… кулинарный Круциатус!

Снейп хмыкнул.

— Нет, это нормальный ресторан. И кормят там пристойно. Мы же празднуем, а не изучаем маггловский мир. Задача другая.

— Это хорошо, — Эйвери со вздохом облегчения поднялся и трансфигурировал свою мантию в маггловский костюм.

Еще одна проблема настигла их неожиданно, как срочный вызов Лорда посреди приятной беседы.

— А как ты собираешься искать в Азкабане нужную камеру? — язвительно поинтересовался Снейп.

— У меня хороший нюх, — смутился Эйвери. Об этом он как-то не подумал. Да, Долохов был прав — хуже Эйвери в боевых операциях не было никого. В спасательных, как только что выяснилось, тоже.

— То есть ты планируешь просто обойти все камеры? — с сомнением спросил Снейп. — Я не просижу там столько времени, даже если возьму их всех под Империо. Нет, я думаю, нам нужно что-то, что тебе поможет найти нужные. Что-то, ищущее метку, полагаю. Есть идеи?

— Метку? — задумался Эйвери. — Северус, а я ведь тогда пытался её изучить, когда мы только её заполучили. Даже опыты над ней проводил...

— Расскажи! — выдохнул Снейп, подавшись к нему всем телом.

— У меня не всё получилось, — Эйвери судорожно вздохнул. — Лорд... он же гений, Северус, понимаешь? Злой гений, как в маггловских легендах. Я так и не сумел разобраться в механизме действия Метки, понял только, что Лорд как-то замкнул её на себя. Но сумел сделать что-то вроде компаса, указывающего на носителя Метки — и только тому, кто сам был отмечен.

— Ты тоже гений, — безапелляционно заявил Снейп. — Только очень скромный — что, бесспорно, ненормально. Бери его с собой... Только как ты будешь пользоваться им в анимагической форме?

— Буду на лестнице перекидываться, — ответил Эйвери, — и проверять сначала этажи. А уже на этаже камеры найти будет легче. Та же крепость в форме замкнутой треугольной призмы, значит, каждый этаж — три крыла.

— Отлично. Ну вот — гений, я же говорю, — Северус даже улыбнулся. — Тогда отдыхаем и готовимся. И молимся кому-нибудь, чтобы обошлось.

— Кому можно молиться? — грустно спросил Эйвери, думая о том, что Мерлин точно не был таким дураком, чтобы браться за почти безнадёжное дело. — Маггловскому богу?

— Молиться кому угодно можно, — наставительно проговорил Снейп. — Вопрос в результате. Маггловскому тоже можно, он как раз для тех случаев, когда никто больше не поможет.

— Я сейчас! — Эйвери торопливо вышел из дома и аппарировал к одному из своих любимых соборов, набросив дезиллюминационные чары.

Он вошел внутрь и подошел к тому месту, где свет, проникая через круглое большое окно над входом, падал на пол сотнями ярких бликов.

— Помогите нам, пожалуйста, — тихо попросил он, — мы хотим спасти друга от того, что может стать страшнее смерти. От потери души.

И беззвучно заплакал, закрыв глаза.

* * *

Субботний день, намеченный для полета в Азкабан, выдался ветреным и дождливым.

— Славная погода, — прокомментировал эту мерзость Снейп. И на невысказанное удивление Эйвери ответил: — Чем хуже погода — тем хуже выглядит тот, кто пролетел на метле пару часов. И тем менее удивительны странности в его поведении. Ну что, — он поглядел на часы, — пора, я думаю.

— Только сначала преврати меня в камешек, — смущённо попросил Эйвери, — а то укачивать будет.

— Непременно в камешек? — саркастически уточнил Снейп. — В тряпочку нельзя? Или в деревяшечку?

— Хоть в кольцо с неогранённым алмазом, — одними губами улыбнулся страшно нервничающий Эйвери.

— Кольцо так кольцо, — кивнул Снейп. — Всё, пора.

Он взмахнул палочкой, превратил Эйвери в означенный предмет, надел его себе на палец и аппарировал.

* * *

Снейп, прилетев в Азкабан и попав внутрь, первым делом снял кольцо с пальца и положил его на пол.

— Надеюсь, тебе повезёт, — пробормотал он, — хомяк-организатор побега из Азкабана. Я уже чувствую себя Трэверсом, — и добавил: — Финита.

Все листы Снейп перетасовал заранее. Лёгкий, едва ощутимый Конфундус, — и они с дежурным охранником дружно в них уставились с одинаково недоумённым выражением.

— Хм-м, — проговорил, наконец, первый. — Очень странно. Тут точно всё как нужно?

— А мне откуда знать? — неприветливо поинтересовался Снейп-аврор. — Что мне дали — то привёз.

— Давайте разбираться, — вздохнул дежурный.

Эйвери, в анимагической форме попытавшийся подняться по лестнице, сразу понял, что хомячок — существо хоть и героическое, но очень маленькое. А лестницы в Азкабане совершенно точно на него не рассчитаны! Тогда он принял свой обычный вид и пошёл вперед, следя за стрелкой «меткоуказателя».

К счастью, прилетели они днём, и дементоры ему пока не попадались. А стрелка всё указывала вниз, и он всё спускался и спускался — и через несчётное количество пролётов она, наконец-то, указала вправо.

Лестниц больше не было — и он на всякий случай снова принял свою анимагическую форму. Маленький серый хомячок торопливо посеменил по коридору, с каждым футом чувствуя, что буквально задыхается от жуткой смеси запахов сырости, плесени и грязных человеческих тел.

Он оказался в коридоре, по обеим сторонам которого были камеры. В них сидели люди — и он знал их. Точно знал.

— Крыса! — завизжала Беллатрикс, и в Эйвери тотчас полетел клок гнилой соломы. — Пошла прочь!

— Жратва, — мечтательно протянул Долохов и поманил его пальцем: — Цып-цып-цып!

Эйвери в ужасе шарахнулся от него подальше.

Видимо, испугался он настолько сильно, что почти не заметил, как сбросил с себя чары, и, превратившись, остался сидеть на грязном ледяном полу, в ужасе глядя на Долохова... Или, вернее, то существо, которое когда-то было им.

— Тьфу, — с отвращением сказал Долохов, глядя на Эйвери, — вот уже и глюки пошли.

— Ты тоже это видишь? — жадно спросил Рабастан. — А что именно? Что ты видишь, что?

— Если под глюками вы имели в виду мистера Эйвери, — равнодушно сказал Руквуд, — то смею вас уверить, Антонин, что он вполне реален.

— В смысле «реален»? — переспросил Родольфус, подходя к решётке, закрывающей вход в камеру, и пугая своим видом Эйвери ещё сильнее. — Этого не может быть. Его здесь не может быть.

— Отчего не может быть? — в голосе Руквуда послышалась тень удивления, — по своим физическим параметрам мистер Эйвери вполне способен оказаться в Азкабане.

— Ойген! — позвал Эйвери, — Ойген! Ты жив?

В коридоре повисла тишина, тяжёлая и вязкая. Эйвери теперь всей кожей ощущал направленное на него внимание, которое никак нельзя было назвать благожелательным или добрым.

— Это правда ты? — спросил Рабастан, тоже подходя к своей решётке. — Эйв... м-м... Маркус? Это ты? Да?

— Это правда я, — Эйвери сглотнул, — Басти, скажи мне, что с Ойгеном? Он... он жив?

— Ты как сюда попал вообще? — к решётке подошел Роули — высокий, заросший и худой, как скелет. — Тебя тоже посадили? А почему ты тогда не в арестантском рубище?

— Ты-ы, — протянул Рабастан, кажется, вообще не слыша его вопроса. — Но как? Что ты здесь делаешь? Как ты сюда попал?

— Офигеть, — пробормотал Долохов и добавил что-то ещё по-русски.

— Ты пришёл показать нам Смерть? — хихикнул Трэверс. — Спасибо, мы давно знакомы с этой леди.

Эйвери, поняв, что время уходит, а цель всё так же далека, пошёл между камерами, напряжённо всматриваясь в узников.

Беллатрикс, Долохов, Руквуд, Родольфус, Рабастан, Роули, Трэверс...

Обитатель очередной камеры на него никакого внимания не обратил — лежал себе на койке лицом к стене, завернувшись в одеяло, и не шевелился.

— Ойген, — неуверенно позвал Эйвери, — это ты?

— Джагсон это, — лающе рассмеялся узник следующей камеры, — твой дружок в конце коридора.

Эйвери почти что побежал туда, в конец, и остановился перед последней в ряду камерой... пустой. Никого там не было, и койка даже не была застелена. Так, значит...

— Да не там! — то ли расхохотался, то ли прокашлял всё тот же голос. — Ближе! Вот же придурок...

— Зачем ты пришёл? — спросил Рабастан настырно. — Маркус, что ты тут делаешь?

— Нет, ну нормально? — возмутился Роули. — Мы тут, значит, подыхаем, а этот слизняк на свободе!

— Если громко закричать, — заметил Трэверс, — это переменится...

— Не вздумай! — крикнул Рабастан. — Торфинн, нет!

— Сам-то не ори, — на удивление разумно заметил Долохов. — Эйвери, а действительно — ты как тут оказался?

— Я пришел за Ойгеном, — честно сказал Эйвери, — и за всеми вами.

— Ты нас вытащишь? — возбуждённо проговорил Рабастан. — Правда вытащишь? Всех? А как?

— Хороший вопрос, — согласился с ним Долохов. — Ты как сюда попал?

— Вытащу, — ответил Эйвери, — только вместе с Ойгеном.

— Блэк, полай, — громко заржал Роули, — может, Мальсибер хоть тебе отзовется? А то он на нас уже не реагирует!

— Мёртвых убирают, — сообщил Родольфус. — Мальсибера из камеры не выносили — значит, он пока что жив. Как бы собираешься забрать нас? — спросил он у Эйвери. — И как ты вообще сюда попал?

— Где его камера? — Эйвери пошёл обратно и наконец увидел друга. Мальсибер сидел, обхватив себя за плечи, и неотрывно смотрел на крошечное, в ладонь, окошко под потолком, откуда пробивался серый дневной свет. Свет осеннего, пасмурного, дождливого дня без солнца.

— Если вы действительно хотите нас освободить, — проговорил Руквуд, — вам стоит поторопиться. Скоро здесь появятся дементоры.

— Да-да, — торопливо сказал Эйвери, — сейчас!

Он достал палочку, открыл дверь камеры Ойгена и превратил того в камень. Солнечно-жёлтый янтарь. А затем, бережно положив кусочек янтаря в нагрудный карман, пошел обратно, открывая остальные камеры и рассовывая по карманам базальт, гранит, габбро, змеевик, чёрный и белый мрамор, грязно-серый кварц...

Он чуть было не забыл о том, что нужно открыть двери камер и оставить в коридоре два трансфигурированных тела, но в последний момент вспомнил и, холодея, вынул из левого кармана две деревяшки и, положив их на пол, вернул им первоначальный вид. Теперь перед ним было два мужских трупа, которым только требовалось придать нужные черты. Хотя бы приблизительно — кто там будет лица сравнивать, дементоры? А охрана сюда, наверное, не заходила...

Завершив всё, Эйвери вернулся к лестнице и начал свой подъём наверх. Вот когда ему пригодились все их тренировки! Впрочем, он всё равно довольно быстро устал, а потом и начал задыхаться — а проклятая лестница всё не кончалась...

Он едва успел подняться по последней лестнице, как почувствовал смертельный холод — и поспешно скользнул в спасительную анимагическую форму.

Медленно и неотвратимо по коридорам Азкабана полетели дементоры.

Надо было торопиться. Очень торопиться! Потому что сейчас они обнаружат побег и... Почему он об этом не подумали? Или, может быть, подумали, а он из-за паники забыл? Всё равно надо спешить.

* * *

— И скажи там, чтобы в другой раз бумажки свои хоть нумеровали, что ли, — напутствовал Снейпа дежурный, — я тут не нанимался ихний бардак разгребать!

— Ага, они так и послушали нас с тобой, — буркнул Снейп, — полдня убил на эту хрень!

Краем глаза он увидел движение в углу и, приглядевшись чуть внимательнее, обнаружил, наконец-то, тяжело дышащего хомяка. Наконец-то! Надо было торопиться: если побег обнаружат до его отлёта, у него могут быть проблемы. У них всех.

Он поднялся и широко зевнул, потягиваясь — рука с зажатой в ней палочкой взметнулась, незаметно посылая трансфигурирующее заклятье в замершего хомяка. Оставалось только притянуть кольцо — и можно было улетать.

Он не знал, но чувствовал, что успел едва-едва — и оказался прав. Снейп ещё не успел скрыться из поля зрения провожавшего его дежурного, когда другой буквально вылетел на посадочную площадку Азкабана с истеричным криком о побеге.

* * *

«...Нам веками говорили: Азкабан неприступен, бежать оттуда невозможно, дементоры — лучшие из возможных стражей! Магическая Британия может быть спокойна!

Пожиратели Смерти никогда не выберутся оттуда!

И что мы видим теперь?

В якобы неприступный Азкабан можно проникнуть под личиной любого аврора! Который, кстати, признан невиновным в соучастии, но выгнан с работы — ибо надо же хоть кого-то наказать за этот кошмар? Упивающиеся смертью на свободе — «героические» стражи при побеге убили двоих, Мальсибера и Рабастана Лестрейнджа, но остальные восемь живы. И совсем скоро над нашими домами снова вспыхнет в небе Чёрная Метка, и никто не будет чувствовать себя в безопасности.

Кошмар, казалось бы, закончившийся пять лет назад, возвращается.

Плачь, Британия!

Ибо пришло время скорби.

Или — сражайся, если не хочешь вечно скорбеть!»

Р. Скитер, специальный корреспондент «Пророка».

Эйвери, поначалу рассчитывавший на то, что бывших единомышленников можно будет после освобождения просто оставить где-то в безопасном месте, а там пусть каждый из них выбирает свою дорогу, уже при первом взгляде на узников понял, что от этого плана придётся отказаться.

— Северус, — чуть не плача, сказал он, — их же всех лечить надо, долго и серьёзно! Особенно Ойгена, хотя и остальные не намного лучше!

— И где именно ты собираешься это делать? — мрачно поинтересовался Снейп. — У меня нельзя, у тебя — тем более.

— Может, у кого-то из них? — безнадежно спросил Эйвери.

— У кого?! — Снейп едва не покрутил пальцем у виска.

— Можно было бы у Ойгена, но он, — Эйвери с трудом сумел продолжить: — Он... не сможет открыть свой дом. Он... он не реагирует на внешние раздражители, то есть почти не реагирует. А у кого ещё может быть ненаходимый дом? Не у Долохова же или у Трэверса? Те сами жилье снимали...

— Да ни у кого нельзя! — разозлился Снейп. — Ты не понимаешь, что авроры сейчас всю Британию перевернут? Ойген-то как раз мог бы к себе вернуться, его искать не будут. А ненаходимый дом — хорошая идея. Вот у них и спросим. Идём, — он решительно растворил дверь маленького домика, в котором они все сейчас и находились. Домик этот принадлежал какому-то магглу, и Снейп счел возможным его ненадолго позаимствовать.

Он очень спешил: к тому моменту, как авроры придут заниматься в Хогвартс, ему нужно было быть на месте.

А ведь следовало ещё где-то спрятать «беглецов» — хранить их даже в виде камней Снейп опасался. И потом, а вдруг чары спадут? И что тогда?

Лечить. Чтоб им провалиться всем! Он кретин и совсем об этом не подумал. Да, действительно, нельзя их оставлять без помощи — тогда вообще не стоило побег устраивать. Их же сразу схватят, как только хоть кто-то попытается обратиться за лечением или хотя бы за зельями.

— Северус, — Эйвери снова смущённо опустил глаза, — я не помню, кого из них в какой камень превращал. Ну, кроме Ойгена, конечно. Может, ты сам у меня в сознании посмотришь? Я... я боюсь их всех одновременно расколдовывать.

— Господи, — пробормотал Снейп. — Давай посмотрю... с кого начнём только? — задал он почти риторический вопрос и произнёс: — Легиллименс.

Некоторое время они с Эйвери молчали, а потом Снейп вдруг оборвал контакт и схватил его за плечи: — Ты и Блэка вытащил? ЗАЧЕМ?!!

— Он мне помог, — тихо ответил Эйвери, — они никто не говорили, где Ойген. А время уходило, и дементоры вот-вот должны были появиться. А Блэк сказал, один из всех. И не оставлять же его было! Там же ужас какой-то, ты не представляешь!

— Ты забыл, что эта гадина творила в школе? — Снейп даже начал задыхаться. — Со мной? Забыл?! Тебе напомнить?

— Эта гадина уже отсидела за всё, что творила, — так же тихо продолжил Эйвери, — а его друзья мертвы. А ты жив, Северус. Значит, ты победил.

— Это ты этой дряни объясни! — Снейп даже начал брызгать слюной. — Отсидел он не за это — отсидел он за убийство! А за то, что он тогда... тогда со мною делал, Азакбана мало!!!

— Расскажи, — попросил Эйвери, — ты никогда не говорил, что происходило.

— Что тебе рассказать?! — прокричал Снейп, сжимая кулаки. — Ты забыл, что они мне все семь лет жизни не давали? Что они меня постоянно унижали? Рассорили с Лили? Да твой Блэк вообще меня однажды едва не скор... тьфу, — он с размаха ударил кулаком в стену. — Я был счастлив, когда он сел в Азкабан, — почти прошептал он. — Я чуть не подох тогда, и единственное, что меня сдержало — мысль, что эта тварь сгниёт там. А ты его вытащил. Отличный друг. Спасибо.

— Ты семь лет дрался с ними. Один против четверых, — Эйвери по-прежнему говорил очень тихо, — и это видели все. И все знали, что ты сильнее их. И они бесились от этого ещё больше, а ты... ты не ломался, а словно становился крепче. И сейчас ты жив, Поттер и Петтигрю мертвы, а Блэк провёл в Азкабане четыре года. Достаточно, чтобы расплатиться за семь лет школьной травли? А то, что они рассорили тебя с твоей подругой... Северус, вы же отдалялись друг от друга с каждым годом. Просто каждый из вас пошёл своим путем, так всегда бывает.

— Ты не знаешь, о чём говоришь, — отрезал Снейп. Он всё ещё тяжело дышал, но бешенство уже ушло из его взгляда, и теперь на его лице читалось только отвращение. — Впрочем, — медленно проговорил он, — пожалуй, это даже и забавно. Знать, что это МНЕ он обязан своей свободой. Жаль, ему об этом не расскажешь, — он ухмыльнулся очень неприятно. — С этой твари станется сдаться аврорам, просто чтобы сдать меня. Кстати, — он поглядел на Эйвери, — а, пожалуй, это вариант. У них дом ненаходимый. Помнишь, Лорд его искал? Да не нашёл. Если он не смог — не смогут и авроры. Вот туда их и отправить... всех. Пусть разбираются. Интересно, его мать ещё жива?

— Люциус недавно говорил, что жива, но уже ни с кем не общается, — Эйвери не поднимал глаз на Снейпа. — Прости, Северус. Я знаю, что я плохой друг. И я пойму, если ты... не захочешь больше считать меня... своим другом.

— Ты... — начал было Снейп — и запнулся. — Я... — попробовал он снова — и замолчал опять. — Ты разозлил меня почти до невменяемости, — сформулировал он, наконец. — Забудь теперь то, что я сказал, и, — он ухмыльнулся, — идём общаться с Блэком. Окажешь мне, так сказать, моральную поддержку.

— Тебе не стоит с ним общаться, — Эйвери наконец-то поднял глаза на Снейпа, — вы просто опять сцепитесь друг с другом. Лучше с ним поговорю я. Ради меня он не побежит сдаваться аврорам, я для этого слишком... мелкая сошка.

— Нет уж, — губы Снейпа исказила мерзкая ухмылка. — Это удовольствие я получу. Всё равно потом им всем стирать память — но я хочу хотя бы порадоваться. Всё, это не обсуждается, — он сам вытащил у Эйвери из кармана камни, взял один и, подбросив на ладони, сжал в кулаке — а затем, размахнувшись, швырнул в стену. Камешек, ударившись с громким стуком, отскочил от неё и покатился по полу и остановился почти у самых ног Снейпа. — Хорошо, — с видимым удовольствием проговорил тот, поднял камень и спросил у Эйвери: — Готов? Я превращаю.

— Превращай, — Эйвери сжал в руке палочку. Надо будет Блэка связать... Или лучше, щитом оградить. Бросится ведь...

Снейп лениво уронил камень на пол и слегка поддал его ногой. А когда тот, откатившись футов на семь, остановился, навёл на него палочку и громко и чётко произнёс:

— Фините инкантатем.

Контуры камня задрожали, поплыли, и через несколько секунд на полу на его месте уже лежал Блэк.

Эйвери сглотнул и поудобнее перехватил палочку, а Снейп, дождавшись, когда взгляд лежащего сфокусируется, медленно и с удовольствием проговорил:

— Ну, здравствуй, Блэк.

— Ты? — с ненавистью произнес Блэк, перевел взгляд на Эйвери и хрипло захохотал: — Нюнчик, даже твой трусоватый дружок сунулся в Азкабан! А ты, выходит, просто сидел тут и ждал? Браво, я всегда знал, что ты хитрая тварь!

— Я сыграл роль почтовой совы, — почти с наслаждением его разглядывая, сообщил Снейп. — Кто-то должен был развлечь охрану, пока Эйв вас всех собирал. Так что ты, пожалуй, прав, я — тварь хитрая. Как чувствуешь себя? Свободным?

— На сову ты не тянешь, — издевательски заявил Блэк. На ногах он стоял с трудом, худ и грязен был неимоверно, так что Эйвери не понимал, как в нём душа держится, но при виде старого врага явно оживился. — С твоим клювом больше на ворона похож. Или на нетопыря. А охрану ты как развлекал? Что, никак пел и плясал? Дементоры точно бы оценили.

— Да, примерно так, — кивнул на удивление благодушно Снейп. — Им понравилось — аж побежали следом. Не догнали, правда, — он издевательски вздохнул. — Но, я думаю, они будут очень стараться. Мы же ведь забрали у них самое ценное — тебя. И всех твоих друзей по метке.

— Заткнись! — заорал Блэк. — Эти твари мне не друзья! Сам носи свою Метку, клеймёная скотина!

— Северус, — тихо сказал Эйвери, — у него нет Метки. Компас на него не реагировал.

— Да ну? — Снейп удивлённо вскинул брови, не обратив внимания на его последнюю реплику. — Хорошо, не друзья, а соратники, — согласился он покладисто. — Признаюсь, ты изумил меня, — продолжил он. — Так лихо сдать своих вроде бы друзей — я не ожидал. Скажи, что Лорд предложил тебе тогда?

— Судишь по себе, продажная шкура? — Блэк бросился на Снейпа, явно собираясь придушить его голыми руками, но Эйвери поставил перед ним щит, не давая сдвинуться с места.

— Северус, — громче сказал он, — ты меня слышишь? У Блэка нет Метки!

— Убери! — рявкнул Снейп, пытаясь вырвать у него из руки палочку — а потом вдруг замер: — Что? Как это нет Метки? Так не может быть!

— Смотри, — Эйвери осторожно убрал лохмотья с левой руки Блэка. Грязной, похожей на обтянутый кожей скелет — и без всяких следов Метки!

— Так ты что, просто так их сдал? — Снейп, похоже, совершенно обалдел. — Зачем?!

— По себе судишь? — Блэк оскалился совершенно по-собачьи. — Я никого не сдавал!

— Да ну? — Снейп хищно сощурился. — Ты же был хранителем Фиделиуса. Лорд вошёл в дом — значит, ты его привёл. Не так

— Не так! — заорал Блэк, — Хранителем был не я! Крыса, подлая крыса!

Он заколотил кулаками по прозрачному барьеры щита и громко, по-звериному завыл.

— А чего не хомячок? — издевательски поинтересовался Снейп. — Или не белочка?

Блэк не реагировал на его слова, продолжая в кровь разбивать кулаки и выть, как раненое животное.

— Да уймись ты! — гаркнул Снейп, окатив его из палочки ледяной водой. — Хватит выть. Скажи словами — что за крыса? И почему даже Дамблдор считал тебя Хранителем?

— Северус, — тихо сказал Эйвери, — он не обманывает.

— Ты откуда знаешь?! — рявкнул на него Снейп.

— Дамблдор? — переспросил Блэк. — Дамблдор предложил в Хранители себя... а мы с Джеем... — он замолчал и сполз на пол, а через мгновение на его месте оказалась худющая и грязная собака. Чёрного цвета.

— Та-а-ак, — тихо и почему-то очень страшно протянул Снейп. — Убери, — велел он Эйвери, опуская его руку с палочкой. — Вот, значит, как. Ах ты... тварь. Какая же ты тварь! — протянул он с ненавистью — а потом навёл на него палочку и с холодной яростью проговорил заклинание. И когда собака снова стала человеком, ткнул палочкой прямо ему в лоб и сказал: — Легиллименс! — и уставился ему в глаза. Если б взгляд мог убивать, Блэк бы превратился в труп, но вместо этого они просто таращились друг другу в глаза довольно долго, а потом вдруг Снейп зажмурился, оттолкнул Блэка от себя и с болью простонал: — Крети-и-ин!

— Это я виноват, — Блэк обхватил голову руками и закричал, — это я! Я! Это я виноват в их смерти!

— Да, ты, — Снейп сгрёб его одежду на груди и подтянул к себе. — Ты убил их! Ты! Да! Тварь! — он размахнулся и изо всех сил ударил его в нос.

Блэк ответил тем же — и через мгновение бывшие однокурсники катались по полу, колотя друг друга совершенно по-маггловски, на глазах у совершенно растерявшегося Эйвери.

К счастью, сил у Блэка было мало, так что преимущество Снейпа вскоре стало очевидно. Очень скоро он прижал Блэка спиной и, оседлав его грудь, изо всех сил ударил его кулаком в лицо — один раз, второй, третий...

— Акваменти! — закричал, наконец, немного пришедший в себя и до смерти напуганный всем этим Эйвери. — Хватит! Северус! — он вцепился в его руку. — Ты же его убьёшь!

— Убью! — прорычал тот, выдираясь из его хватки. — Убью тупую тварь!

— Не надо! Северус, не надо! — Эйвери, почти рыдая, повис на его руке и на плечах, и это вдруг сработало — Снейп остановился и некоторое время так сидел, тяжело дыша. Потом сказал глухо:

— Отпусти. Всё. Отпусти меня, — и когда Эйвери неуверенно послушался, перевалился на бок, слезая с Блэка, и спросил, оглядываясь: — Палочка моя, не видел, где?

— Т-там, — дрожащим голосом сказал Эйвери, с ужасом глядя на Блэка — крови он всегда боялся, — его теперь лечить надо...

— Дай, пожалуйста, — попросил Снейп уже нормальным тоном и добавил, поглядев на него: — Ну извини. Не удержался. Лечить его бесполезно, — не сдержался он, — но раны я сейчас залечу, конечно.

Он взял палочку и, сидя прямо на полу, начал колдовать над Блэком.

— Иди к Мордреду, Нюниус! — очнувшийся Блэк с отвращением отшатнулся от Снейпа.

— Угу, — буркнул Снейп, отодвигаясь от него. — Я впервые в жизни понял, почему говорят, что страшнее идиота — только идиот с инициативой. Там, между прочим, сын остался, — сказал он, с некоторым трудом вставая. — Крестник твой. Но ты, конечно, предпочёл красиво сесть в тюрьму и пострадать. С размахом.

— Сын? — Блэк тяжело поднялся на ноги. — Гарри... его Хагрид увез. Дамблдор его не оставит. А я должен был убить эту крысу!

— Убил? — поинтересовался Снейп, отряхиваясь. — А то крысы, знаешь, мелкие, — добавил он устало. — Ладно. В общем, так или иначе, а мы вас освободили. И мне нужно место, где всех спрятать, пока они лечатся. Твой дом ненаходим — даже Лорд не отыскал.

— Даже, — презрительно фыркнул Блэк, — тоже мне, показатель! Куда вашему Лорду до Блэковских чар! И с какой это радости я должен прятать ваших Пожирателей? — зло спросил он. — Пусть их поубивают всех, воздух чище будет!

— Тогда я верну тебя обратно в Азкабан, — пожал он плечами. — И память сотру. Хотя кое-что оставлю, — он осклабился. — Мысль о том, что через шесть лет твой крестничек придёт ко мне учиться. И узнает о своём папаше много... интересного.

— Ах ты мразь, — зарычал Блэк, — да кто тебя к детям подпустит, трусливое ты ничтожество?

— Дамблдор, — широко заулыбался Снейп. — Да, ты же ведь не в курсе... я давно уже преподаю в Хогвартсе. И даже деканствую. Так что меня не просто подпустят — а поручат приглядеть. Поэтому у меня будет много возможностей донести до твоего крестничка правду о его папаше. И о крёстном тоже.

— Что, на ребёнке собрался отыгрываться за свои нестираные подштанники? — Блэк сплюнул. — Такой паскуде самое место в Слизерине, это точно. Какую ты там правду собрался доносить? Ты и слова такого не знаешь!

— Какую захочу, — гадко улыбнулся Снейп. — Решай, в общем: или ты даёшь возможность мне всех спрятать у тебя до их выздоровления, а потом дашь мне обет хранить всю эту историю в секрете — или я тебя сейчас отправлю в Азкабан. Скрепишь обеты, если он надумает? — спросил он стоявшего слегка поодаль с совершенно измученным и несчастным видом Эйвери.

— Да, — Эйвери кивнул и повернулся к Блэку: — Мистер Блэк, пожалуйста, помогите нам.

— Мистер Блэк, — огрызнулся тот, — какие тонкости. Ладно. Тебе, Нюниус, я никогда и никаких обетов давать не буду, а вот тому, кто добровольно сунулся в пасть дементорам... не думал, что хоть кто-то из вашего гадюшника умеет дружить.

— Он умеет, — кивнул Снейп. — Я сказал бы, даже слишком... соедините руки — я скреплю, — велел он, вновь берясь за палочку. — Повторяй за мной...

К дому на Гриммо добирались с большими сложностями. Площадь Гриммо ни Снейп, ни, тем более, Эйвери не знали, а у Блэка, разумеется, не было сил аппарировать, так что в итоге Снейп просто взял такси. Ехать пришлось долго: вечер, сыро, пробки, — но, в конце концов, они втроём вышли на площади Гриммо.

— Сейчас кого-то ждёт большой сюрприз, — мрачно усмехнулся Блэк и прошептал себе под нос адрес. Стены двух домов поплыли, дрогнули, и между ними вдруг образовалось свободное пространство, в котором оказался ещё один дом.

— Прошу, — буркнул Блэк и первым направился к крыльцу.

Он постучал в дверь бронзовым молотком и, подождав буквально пару секунд, заорал:

— Кричер, старая развалина! Тебя только за смертью посылать!

Дверь ещё какое-то время оставалась закрытой, а когда медленно бесшумно распахнулась, на пороге возник какой-то скособоченный эльф в грязной наволочке.

— Заходи уже, — Снейп бесцеремонно подтолкнул Блэка в спину. — Найдут нас — мало не покажется.

— Что встал на пороге, старый пень? — Блэк оттолкнул эльфа и вошел внутрь. — А вам что, особое приглашение надо? Входите, «гости дорогие»!

Они вошли — а эльф замер на пороге, растерянно и недоверчиво глядя на них, и зашевелился только, когда Блэк сам захлопнул дверь.

— Кто там? — раздался откуда-то из глубины дома громкий и какой-то каркающий женский голос. — Кричер, кого там принесло!

— Меня принесло, — так же громко ответил Блэк, — блудный сын вернулся под отчий кров! Со старыми врагами за компанию!

— Это кто так шутить смеет? — после некоторой паузы произнёс всё тот же голос с такой мрачной угрозой, что даже Снейпу стало неуютно. — Я тебе сейчас такие шутки вгоню в глотку, — пообещала женщина, а потом на лестнице раздались шаркающие шаги.

— Десять лет прошло, а ничего не изменилось, — издевательски вежливо заявил Блэк, — дражайшая матушка, вы бесподобны!

— Что-то мне всё это не нравится, — шепнул Снейп Эйвери, нервно сжимая в руке палочку. — Так шутить с Вальбургой Блэк... ему всё равно, конечно, но он тут не один.

Шаги, тем временем, становились ближе, ступеньки лестницы скрипели, и вот, наконец, показалась спускающаяся по ним старуха. Высокая, худая, одетая во всё чёрное и с абсолютно седой головой, она шла медленно, тяжело — и неотвратимо.

— Сириус, — выговорила она, наконец, спустившись и остановившись, опираясь на перила. Её чёрные глубоко посаженные глаза буквально сверлили Блэка.

— Он самый, — Блэк шутовски поклонился. — Впустишь нас в дом — или мне ещё десять лет где-нибудь погулять? А то меня уже заждались чудные ребята в рваных балахонах, мечтающие о поцелуях!

— Сириус, — повторила женщина... Вальбурга. И спросила: — Как?

— Вот его спроси, — Блэк ткнул пальцем в Эйвери, — он меня за каким-то Мордредом вытащил. Вместе со своими дружками. Не иначе, повредился рассудком.

— Здравствуйте, миссис Блэк, — очень вежливо сказал Эйвери. Снейп тоже поклонился, но его она, похоже, вовсе не заметила. Некоторое время она пристально разглядывала постепенно бледнеющего под её взглядом Эйвери, а затем снова перевела взгляд на сына и велела:

— Подойди ко мне.

Блэк, чуть помедлив, подошёл и засунул руки в карманы новенькой мантии, врученной ему Эйвери. Смотрелся он в ней чуть ли не страшнее, чем в прежних азкабанских лохмотьях.

Вальбурга положила руки ему на плечи и какое-то время вглядывалась в его лицо. А потом очень медленно коснулась ладонью его щеки.

Блэк изумлённо посмотрел на мать, но, к огромному облегчению Эйвери, не сбросил ее руку и ничего не сказал.

— Ты сбежал, — сказала, наконец, Вальбурга, опуская руку и сама отпуская сына. — Сбежал из Азкабана. Ты сказал, ты не один. Кто ещё? — спросила она резко и отрывисто.

— Твоя любимая племянница с муженьком и его чокнутым братцем, — оскалился Блэк, — то-то радости тебе будет! И заодно остальные прихвостни Волдеморта, кроме несчастного сопляка Барти Крауча.

— Хорошо, — проговорила она, будто принимая какое-то решение. — Вас будут искать, и вам нужно спрятаться. Наш дом для этого подходит. Кричер! — отрывисто позвала она. — Приготовь для гостей комнаты. Сколько нужно?

— Одной хватит, — буркнул Блэк, — тут им не гостиница!

— В одну комнату десять человек не поместится, — подал голос Снейп. — Их нужно разместить хотя бы по трое.

— Это ещё кто? — спросила Вальбурга, ткнув в Снейпа длинным худым пальцем.

— Это Снейп, — ответил Блэк, — мальчик на побегушках у покойного Волдеморта.

— И что он здесь делает сейчас? — поинтересовалась Вальбурга.

— Пристраивает бесхозных Пожирателей в хорошие руки, — огрызнулся Блэк.

— Он мне здесь не нужен, — решила Вальбурга и указала Снейпу на дверь, коротко добавив: — Вон.

— Блэк? — полувопросительно проговорил Снейп. — Я уйду, конечно. Сами с ними и возитесь.

— Лечить ты их сама будешь? — ядовито поинтересовался у матери Блэк. — Или в Мунго обратишься? Давай!

— Он целитель? — спросила в ответ Вальбурга.

— Отчасти, — неохотно сказал Снейп. — И сбежавших ещё десять человек. Нужно четыре комнаты.

— Займись, — велела Вальбурга Кричеру. — А ты, — сказала она сыну, — иди в ванную. И переоденься.

— А вы идите, — кивнул Эйвери и Снейпу Блэк, — кстати, остальных вы с собой не принесли, чтобы два раза не бегать?

— Куда именно идти? — чрезвычайно вежливо поинтересовался Снейп. — Остальные здесь, — он похлопал Эйвери по карману.

— Адреса не знаешь, куда тебе пойти? — огрызнулся Блэк. — Так у Долохова спроси. Он объяснит!

— Идите в гостиную и ожидайте, — распорядилась Вальбурга, ткнув куда-то в сторону. — Кричер приготовит комнаты — займёшься делом, — добавила она уже лично для Снейпа. — А ты, — обернулась она к сыну, — ступай в ванную.

— Её бы на моего папеньку напустить, — тихо сказал Эйвери, когда они со Снейпом пришли в гостиную. — Я даже сочувствую Блэку.

— А они знакомы не были? — спросил Снейп, оглядывая мрачную большую комнату с занавешенными тёмными шторами окнами.

— Они учились в одно время, — Эйвери нервно поёжился, — только на разных курсах.

— Знакомы, значит, — хищно улыбнулся Снейп и передёрнул плечами. — Я, ты знаешь, не люблю всё яркое и броское, но здесь мрачно даже для меня. Погоди-ка, — он остановился и уставился на Эйвери. — Выходит, она Лорда тоже знает?

— Конечно, — удивился Эйвери, — они все были знакомы.

— Вот кого бы я столкнул друг с другом, — протянул он. — Представь только.

— Лорда и моего отца? — Эйвери пожал плечами. — Не получится.

— Да при чём тут твой отец? — отмахнулся Снейп. — Лорда с этой Блэк. Представь: он вернётся, а тут она. В оппонентах. Я рискну предположить, что никакой Поттер не понадобится.

— Я даже представлять это боюсь, — честно признался Эйвери. — А почему она будет в оппонентах Лорду? — осторожно спросил он.

— Ну, как почему, — ответил Снейп. — Метки-то у Блэка нет. Так что я, пожалуй, помечтаю, — решил он.

Ждать им пришлось довольно долго. Блэк за это время успел принять ванну и переодеться, побриться и отрезать большую часть своих лохм — и после Азкабана это было настолько странно, что порой ему казалось, что он спит. И сейчас проснётся в камере — и это будет, честно говоря, куда нормальней и естественней того, что происходило с ним последние несколько часов.

* * *

Комнат в итоге потребовалось пять — беглецов решили расселить по двое. Чтобы было кому подать сигнал тревоги, в случае, если состояние соседа ухудшится, и чтобы не провоцировать лишние конфликты.

Снейп, распределяя их по комнатам, ругался, на чём свет стоит.

— Лестрейнджи — понятно, — говорил он Эйвери. — Ойген будет с Басти — это тоже очевидно. С остальными что? Кого осчастливить Трэверсом, к примеру? Пиритсом? Да и того же Руквуда же никто их них не оценит!

— Пиритса с Трэверсом селить нельзя! — перепугался Эйвери. — Это же катастрофа! А Руквуд... давай их с Пиритсом вместе поселим! — просиял он. — Руквуд этого любителя белых перчаток просто превратит в стул, чтобы никому не мешал, и всё будет прекрасно.

— Отлично — Пиритс с Руквудом, — обрадовался Снейп. — Остаются Джагсон, Долохов, Роули и Трэверс. Кого порадуем последним? Долохова?

— Нет! — в ужасе замотал головой Эйвери. — Только не его! Он нас с тобой за такое убьёт! Поселим Трэверса с Роули, они же учились вместе. За семь лет должны были привыкнуть!

— Тоже верно, — хмыкнул Снейп. — Всё, разобрались. Мерлин, как же я устал... так, всё, — он посмотрел на часы. — Мне пора. Расколдуй их и... где этот дракклов Блэк?!

Допрос в Аврорате Эйвери всё-таки выдержал — хотя перепугался ужасно. Наверное, этот испуг и сыграл свою роль, ведь представить этого пухленького «ботаника», мямлящего что-то про выставку и редкие артефакты из Каирского музея, в роли организатора или исполнителя скандального азкабанского побега не смог бы даже параноик Моуди.

Снейпу же досталось посильнее: как раз его Моуди представить в этой роли мог отлично. Продержали Снейпа там почти что сутки — и спасло его лишь то, что воскресенье кончилось, а утром в понедельник ему уже следовало быть на уроках. И, поскольку заменить его Дамблдору было некем (зелья — это вам не дурацкое махание палочкой, тут надо быть специалистом всё-таки), тот пришёл под утро сам и, после долгого разговора с Моуди, забрал своего подчинённого с собой.

— Северус, ты ведь действительно не имеешь к этому никакого отношения? — спросил Дамблдор, когда они вернулись в Хогвартс.

— Полагаете, я соскучился по Долохову? — мрачно спросил Снейп. — Или, может, по Блэку? — в его голосе прозвучала такая ненависть и, вероятно, это вышло настолько искренне, что Дамблдор ответил:

— Вряд ли. Ну, ступай поспи хотя бы три часа. Надеюсь, их скоро найдут.

— Угу, — сумрачно ответил Снейп, который, в целом, тоже был совсем не против этого... был бы.

Потому что теперь ему, кроме всех других занятий, приходилось их лечить.

И если бы просто лечить!

Снейп боялся, что ему придётся с ними разговаривать и выслушивать претензии — и, в целом, оказался прав.

В дом на площади Гриммо они с Эйвери явились только в понедельник вечером. С того момента, как они покинули его, прошло уже двое суток, и Снейп втайне надеялся, что здесь что-то изменилось, и их попросту не впустят, например.

Но увы. Дверь открылась сразу.

— Явились, — поприветствовал их Блэк, — и года не прошло!

— А надо было прийти сюда ещё в воскресенье вместе с Моуди? — поинтересовался Снейп. — Или, может, отменить уроки ради вашей светлости? Что у вас тут? — спросил он подчёркнуто деловым тоном. — Ты давал им зелья? И сам, — он скривился, — пил? Или это на тебя так благотворно домашняя обстановка подействовала?

— Давал! — заорал Блэк. — Всю жизнь мечтал домовым эльфом у меченых уродов работать! Иди лучше к своему дружку, он совсем загибается!

— Я забыл предупредить, — Снейп резко помрачнел. — Если Ойген тут умрёт, я вас сдам. Всех. Скопом. Дом ненаходим, конечно, но сидеть вам тут тогда, как говорят, до скончания века.

Он развернулся и почти что побежал по коридору, сопровождаемый испуганным и донельзя расстроенным Эйвери.

Комната Мальсибера и младшего Лестрейнджа была небольшой, но самой светлой из всех, предложенных гостям. Вероятно, здесь была когда-то детская — или, может быть, здесь жил любитель астрономии, потому что потолок, стены и даже пол были расписаны рисунками созвездий. Рабастан встретил Снейпа с Эйвери, приподнявшись на локте, и сказал встревоженно:

— Он спит всё время. Так и не проснулся...

— Убью Блэка, — тихо рыкнул Снейп, садясь на край кровати Мальсибера и вглядываясь в его даже не бледное, а какое-то серое лицо, до того худое, что оно больше напоминало просто обтянутый кожей череп.

Впрочем, как у всех у них.

— А Блэка за что? — удивился Рабастан. — Он его зельем поил, даже спящего. И ругался, не хуже Долохова.

— Поил, значит, — Снейп, похоже, удивился, и даже оторвался от изучения Мальсибера. — А тебя? И остальных? Ты сам как себя чувствуешь?

— Блэк сам с трудом ходит, — тихо сказал Эйвери, — но помогает же!

— Нашлись защитнички, — недовольно буркнул Снейп, глянув искоса на Эйвери. — Какой Блэк прекрасный, надо же!

— Прекрасных Блэков не бывает, — возразил Рабастан, с опаской покосившись на дверь.

— Что твой брат с женой? — Снейп вновь взялся за палочку, но разговор с Лестрейнджем продолжал: — Как они?

— Мадам Вальбурга заходила, сказала, что они почти в порядке, — ответил Рабастан, — она за ними сама ухаживает, по-родственному. А Блэк вот за нами, на пару со своим чокнутым домовиком.

— Что с ним, Северус? — Эйвери, чуть не плача, смотрел на неподвижное лицо Мальсибера.

— Ничего хорошего, — мрачно отозвался Снейп. — Не знаю я, — признал он неохотно. — Он... слишком далеко. Так далеко, что я его почти не чувствую. И не понимаю, почему.

— Он все про солнце говорил, — вспомнил Рабастан, тоже посмотрев на Мальсибера, — ну, пока ещё разговаривал. Может, его как-то к окну переместить, чтобы он солнце видел? Или вообще из Британии на юг отправить, в Италию?

— Блэк как домовик? Мне нравится, — сказал Снейп несколько рассеянно. На его лице всё явственнее проступала мрачная тревога, и когда он завершил обследование Мальсибера, Снейп на некоторое время замолчал, барабаня пальцами по краю его кровати. — Солнце, говоришь? — спросил он, поглядев на Рабастана. — Сейчас все границы перекрыты — не проскочишь. Да и не смогу я там его лечить. Хотя вообще идея хороша... Действительно, надо передвинуть кровать к окну, — решил он, вставая. — А ты, — велел он Эйвери, — останешься. И будешь с ним всё время разговаривать. О чём угодно. Найдётся же у Блэков ещё одна кровать?

— Я могу и в кресле поспать, — героически предложил Эйвери.

— Не найдётся — принесёшь свою, зачем? — удивился Снейп. — Его надо привести в себя и разбудить, иначе это плохо кончится. А как это сделать — я не знаю, — неохотно признал он. — Зелья я сварю, конечно, но боюсь, что их не хватит. Так что займись им, — он поднялся и, поглядев на Мальсибера ещё секунду, занялся перемещением его кровати. А когда закончил, пересел к Лестрейнджу и велел бесцеремонно: — Снимай рубашку.

— Границы перекрыты, — на лице Рабастана, с трудом стягивающего ночную рубашку, расплылась ехидная ухмылка, — ну-ну. А контрабандисты все вымерли или воспылали преданной любовью к закону и порядку?

— Да ты у нас профессионал, я погляжу, — ухмыльнулся Снейп. — По контрабандистам. Хочешь рисковать жизнью, тогда рискуй. Попадёшься, мало не покажется. А я пас пока — к тому же, мне через границу не напрыгаться, а лечить его кто будет?

— Скучный ты человек, — надулся младший Лестрейндж.

— Ты зато весёлый, я смотрю, — Снейп плавно водил палочкой вдоль его тощего тела с торчащими рёбрами. — Это, в общем, хорошо, конечно... хотя Родольфуса, пожалуй, жалко. Вы с такими идеями попадётесь снова, едва выйдете отсюда. Впрочем, не моя забота.

Разобиженный Рабастан проворчал что-то неразборчивое и отвернулся, но на Снейпа эта демонстрация не произвела никакого впечатления. Он спокойно закончил осмотр, потом снова подошёл к Мальсиберу, посмотрел на него, неожиданно сочувственно сжал плечо сидевшего рядом с его кроватью Эйвери и пошёл осматривать остальных подопечных.

И начал он с Лестрейнджей — чтоб покончить с этой семейкой сразу же. За Родольфуса он не слишком опасался — если уж Рабастан чувствовал себя вполне приемлимо, его брат и вовсе не должен был доставить никаких проблем — а вот с его супругой могло быть всё что угодно.

Это «что угодно» и было — потому что Беллатрикс, увидев Снейпа, первым делом спросила у него:

— Где наш Повелитель?

— Он мне не сообщал, — произнёс Снейп в ответ. Ну, по крайней мере, она была в сознании... уж в каком была. Но физическое состояние Беллатрикс было, на первый взгляд, почти приличным, а остальное не его забота. — Но, в целом, с того момента, как вы сели, ничего не изменилось. Его нет.

— Ты врёшь! — выпалила она. — Кто же тогда вытащил нас из Азкабана?

Родольфус промолчал, только перевёл взгляд с жены на Снейпа.

— Угадай с трёх раз, — предложил Снейп и поглядел на Родольфуса. — Вы же видели, — сказал он. — И да — это была идея Марка. Я бы ограничился Мальсибером, но он заладил, что нельзя вас оставлять.

— Я признателен вам обоим, — чуть помедлив, ответил Родольфус. — Это было... неожиданно.

— Руди! — возмутилась Беллатрикс. — За что ты признателен? Они были обязаны нам помочь!

— Да что ты? — изумился Снейп. — С какой это стати? Я и сам не ожидал, — сказал он уже Родольфусу. — Моя заслуга минимальна: мне деваться было некуда. Маркус бы вас всё равно забрал. Я не знаю, что вы собираетесь делать дальше, но я советовал бы — искренне — убраться из Британии, желательно, навечно.

— Белла, — Родольфус посмотрел на жену, — а если бы в Азкабан попали не мы, а Снейп и Эйвери, то ты бы отправилась их спасать? Без приказа Лорда, — подчеркнул он, заметив, что Беллатрикс открыла рот.

— С какой стати? — презрительно фыркнула та.

— Тогда с какой стати им было спасать нас? — спросил он.

Отвечать Беллатрикс не стала, сочтя это ниже своего достоинства, и отвернулась к стене.

— Я приму ваш совет к сведению, — кивнул Снейпу Родольфус.

— Только не сейчас, — добавил Снейп. — Рабастан уже вспомнил про контрабандистов, но поверьте: границы сейчас действительно закрыты, и авроры носом землю роют. А теперь мне нужно осмотреть вас — и придётся снять одежду, — сказал он как можно равнодушнее, хотя внутренне напрягся. Предлагать подобное Родольфусу было страшновато.

— Дорогая, — позвал жену Родольфус.

— Прокляну, — мрачно пообещала та.

— Предложите свой вариант, мадам Лестрейндж, — холодно сказал Снейп. — Впрочем, если ваше физическое состояние устраивает вас, кто я такой, чтобы с вами спорить, — добавил он подчёркнуто скучным тоном.

— В Мунго целители накладывают чары на одежду, чтобы та не препятствовала осмотру, — вздохнул Родольфус, — возможно, это выход?

— Я вам не целитель, — буркнул Снейп. — И позвать их не могу, уж извините. Ладно, нет так нет — могу я вас хотя бы осмотреть? — спросил он Родольфуса.

— Можете, — согласился Родольфус и позвал жену: — Белла, позволь себя осмотреть. И если мне покажется, что мистер Снейп как-то не так на тебя взглянет, я сам его прокляну.

— Ты в своём уме?! — воскликнула она. — Может, мне сразу на улицу так выйти? Голой?

— Я бы не рекомендовал, — ответил Родольфус, — во-первых, мы в розыске, во-вторых, на улице уже слишком холодно, в-третьих, ты никогда не отличалась страстью к эксгибиционизму...

— Какой же ты зануда, — зло ответила Беллатрикс, — хорошо! Но потом ты сотрёшь ему память!

— Потом, — несколько размыто пообещал Родольфус.

— Буду безумно счастлив, — очень тихо проворчал Снейп.

Трэверса, в комнату которого Снейп направился после Лестрейнджей, интересовали совсем другие вопросы.

— Снейп, мак у тебя есть?

— Могу пирожков купить, — хмыкнул Снейп. — В другой раз. Сейчас это вредно.

— И мне пирожков, — попросил Роули, — только с мясом. А то тут кормят одной овсянкой и бульоном, — пожаловался он, — будто и Азкабан не покидали!

— Ещё чего-нибудь желаете? — издевательски поинтересовался Снейп. — Профитроли? Буйабес? Снять рубашки, — скомандовал он.

— Коноплю и грибы, — в тон ему продолжил Трэверс, — и круассаны с джемом.

Рубашку он, впрочем, охотно снял, как и Роули.

— На кой мне профитроли с буайбесом этим, — проворчал тот, — что я, Малфой, что ли? Мне бы окорок копчёный...

— Выйдете отсюда — ешьте, что хотите, — Снейп начал обследование с Трэверса. — Хотя лично я советовал бы вам не торопиться. И не забудьте сказать Эйвери спасибо, — он с исследовательским интересом легонько ткнул Трэверса кончиком палочки под рёбра.

— Это и правда он был? — удивился Роули. — Сроду бы не подумал. Я уж решил, что у меня тоже глюки начались, как вон у Трэверса.

— А ты знаешь ещё кого-нибудь, кому в голову могло прийти такое? — ответил ему Снейп.

— Нет, — хихикнул Трэверс, — это был не Эйвери, а Человек-Хомяк. Его покусал маггловский учёный, и он стал вот таким.

— Это ты — человек-хомяк, — сказал Снейп Трэверсу. — Мозгов у тебя, по крайней мере, ровно столько же. Хотя, возможно, я сейчас незаслуженно обидел хомяков.

Он бросил Трэверсу: — Одевайся! — и пересел на кровать к Роули. — Тебя что, там дополнительно кормили? — спросил он с искренним удивлением.

— Чего? — изумился Роули.

— Выглядишь до неприличия упитанным, по сравнению с остальными, — пояснил Снейп. — Кормили тебя там, что ли, дополнительно?

— Ага, — ухмыльнулся Роули, — я там охотился.

— На крыс, — с хихиканьем пояснил Трэверс, — и теперь к нему придёт Крысиный король. И превратит в Щелкунчика.

— Я не знал, что в Азкабане крысы есть, — удивился Снейп. — Что ж, весьма разумное решение — но тогда следует тебя проверить и на паразитов. И на ряд инфекций. Кровь нужна, — он достал пробирку из кармана и, взяв руку Роули, начал наполнять её.

— Всегда подозревал, что ты вампир, — Трэверс посмотрел на пробирку с кровью, — смотри, Финн, потом ты перестанешь отражаться на солнце и будешь светиться в зеркалах.

— Значит, сэкономлю на освещении, — привычно отмахнулся от странных высказываний Трэверса Роули.

— Тогда я приду и загрызу тебя, — беззлобно усмехнулся Снейп, залечивая руку Роули и поднимаясь. — Вы тут, главное, друг друга не перекусайте, — сказал он — и вышел.

Так. Осталось ещё две комнаты... к кому сначала? Да, пожалуй, Долохов, а Руквуд напоследок.

Долохова Снейп побаивался, хотя вида, конечно, не показывал даже тогда, когда мог вполне реально пострадать от его тяжёлой руки. Так что теперь он, войдя в комнату, сказал с порога:

— Сесть и снять рубашки.

— А руки за спину не заложить? — рыкнул Долохов.

— Пока не обязательно, — в тон ему ответил Снейп. — У меня крайне мало времени, а осмотреть всех надо. Но могу уйти, если желаете, — добавил он. — Я вам не целитель — клятвы не давал.

— Да ладно, Тони, — примирительно пробасил Джагсон, — времени и правда мало, чтобы реверансами заниматься, — и стащил с себя выданную в блэковском доме ночную рубаху с кружевами и оборками, при виде которой Снейп едва ли не впервые в жизни возблагодарил свой педагогический опыт, позволивший ему удержать лицо.

— Я начну с тебя, — решил он, подсаживаясь к Джагсону. — Что, тоже на крыс охотился? — спросил он через некоторое время.

— Ну, — кивнул тот, — жить-то надо. А крыс там развелось, наши-то чистоплюи поначалу свои порции жрать не могли, вот и приманили.

— Я так понимаю, ты ими тоже не брезговал? — спросил Снейп Долохова. — Кровь возьму, — предупредил он Джагсона. — Крысы — это весьма разумно, но Мерлин знает, кто теперь в тебе живёт.

— Кто бы не жил, — огрызнулся на Снейпа злой как мантикора Долохов, — главное, что мы тоже живы.

Ему досталась столь же прекрасная ночная рубаха, что и Джагсону, но кружева и оборки с неё Долохов оторвал голыми руками.

— Не поспоришь, — согласился Снейп, приближаясь к нему примерно с тем же ощущением, с которым как-то подбирался к мантикоре, Хагриду её в штаны. — Выглядишь прилично, — попытался он сказать что-нибудь приятное. — Я кровь возьму.

— Бери, — хмуро согласился Долохов, — какого... Мордреда вы нас спасли?

— Сам хотел бы знать, — хмыкнул Снейп в ответ. — Эйвери спроси. Его была идея. Меня интересовал исключительно Мальсибер, а Маркус заявил, мол, надо всех вытаскивать, и упёрся как баран.

— Твою мать, — потрясённо выдохнул Долохов.

— Вот она тут точно не при чём, — с затаённым удовольствием ответил Снейп. — И я сомневаюсь, что она бы это одобрила. Но Маркус умеет быть упрямым, если хочет. Пришлось забирать вас всех — и ты не представляешь, что сейчас творят авроры.

— На допрос таскали? — деловито поинтересовался Долохов.

— Я там сутки просидел, — кисло скривился Снейп. — Думал, Моуди мою башку до дыр просмотрит. Но нельзя найти то, что ты выложил заранее, — добавил он. — Хотя голова ноет до сих пор.

— Да в тебе-то я не сомневался, — буркнул Долохов, — у тебя и злости, и силы, и ума хватает. Но чтобы Эйвери... — он только покрутил головой, не зная, что и сказать.

— Так он тоже все воспоминания оставил дома, — удивился Снейп. — Что же он, идиот, по-твоему? Или ты о чём?

— Да какие там воспоминания? — скривился Долохов. — На это у него ума бы хватило. Но сунуться в Азкабан... Никогда бы не поверил. А это точно он? — с подозрением спросил Долохов. — Ты проверял?

— А кто еще? — вытаращил глаза на Долохова Джагсон. — Тони, ты чего?

— Нет, конечно, это был хомяк, — не удержался от ехидства Снейп. — Такой обычный, серенький. Ты разве не заметил?

— Что хомяк — заметил, — рявкнул на Снейпа Долохов, — ну, не может человек так измениться! Дружок твой всегда был трусом. И слюнтяем! И вдруг такое... не верю!

— Между прочим, — подумав, решил всё-таки добить Долохова Снейп, — это вообще была его идея. С Азкабаном. От и до. Он для этого и научился анимагии, — приврал он немного. Кажется. — Или ты не об этом? — невинно уточнил Снейп. — Трусость разная бывает. Дружба посильнее трусости... у некоторых. Да, я проверял, — вздохнул он, с трудом удерживаясь от ухмылки при виде выражения лица Долохова. — И анимагии он у меня на глазах учился. Тебе придётся как-то с этим жить. Хочешь, позову его? — предложил он вдруг.

— Что? — Долохов явно ему не поверил.

— Кровь же, — объяснил ему Джагсон, — ты же его отца знаешь? Вот и сказалось. Как ты сам говорил? Яблочко от яблоньки далеко не падает?

— Вот, он дело говорит, — поддержал Снейп Джагсона. — Должен же был Маркус что-то унаследовать у своего папаши.

— М-да, — хмыкнул Долохов и вдруг расхохотался: — Вот папаша-то его не знает! А то бы уже вернулся, породистую невесту сыну подбирать!

— Я надеюсь, не узнает? — спросил Снейп, уже досадуя, что не удержался и всё рассказал им. Он, конечно, память им сотрёт потом... наверное. Снейп впервые задумался о том, что ему, возможно, просто не дадут это проделать — и что он сможет противопоставить им всем?

— А я ему не сова, — ухмыльнулся Долохов, — если и узнает, то никак не от нас, — он перевёл взгляд на Джагсона, и тот кивнул. — Не дело закладывать того, кто тебя выручил. Судьба за такое накажет.

— Согласен, — с облегчением сказал Снейп. И решился: — А чья камера была напротив или рядом с камерой Мальсибера?

— Напротив — покойного Крауча, — удивился Долохов, — а рядом — Пиритса.

— Ясно, — мрачно сказал Снейп. Да уж, от одного этого соседства можно запросто рехнуться. С Пиритсом беседовать, определённо, бесполезно, Крауча не воскресить — значит, никто не сможет объяснить ему, что же с Ойгеном случилось? Остальные-то были в более-менее нормальном состоянии... — Зайду завтра, — сказал он, аккуратно пряча в карман надписанные пробирки с кровью.

* * *

Руквуда с Пиритсом он оставил напоследок.

В их комнате, впрочем, внешне все было в порядке: Руквуд что-то читал, а Пиритс молча лежал, глядя в потолок.

— Медицинский осмотр, — хмуро сообщил Снейп, входя к ним. — Рубашки снять. Кто-нибудь из вас крыс ел?

— Из нас — нет, — ответил Руквуд, махнув рукой в сторону Пиритса. Тот с трудом перевернулся на бок и сел на кровати.

— Заметно, — буркнул Снейп, подходя сначала к Пиритсу. — Те, что ели, куда в лучшем состоянии, — сказал он, помогая Пиритсу освободиться от расшитой серебром (что ж не золотом? — едва удержался он от ехидства) рубашки. — У тебя кто сидел напротив? — поинтересовался он нарочито сухо, сосредоточенно изучая тощее тело Пиритса.

— Никто не сидел, с тех пор как Крауч умер, — Пиритс истерически засмеялся, — Крауч умер, Мальсибер умер, и мы все умрём! Все умрём! Все!

— А когда и как умер Мальсибер? — ровно поинтересовался Снейп.

Вот зачем Эйвери вытащил это убожество? Ещё и рехнувшееся. Что с ним теперь делать?

— Я не знаю, — возмутился Пиритс, — почему я должен это знать? Почему?

— В Азкабане мистер Мальсибер был ещё жив, — сухо сказал Руквуд.

— Я в курсе, — не менее сухо ответил Снейп. — Но ему этого не объяснить, а мне очень помогло бы знать, что с ним произошло. Вы не знаете?

— Жив? — Пиритс захихикал. — Ты ничего не знаешь! Совсем ничего! Никто не мог выжить, когда к нему дементоры стаями слетались! Никто! Никто!

— Дементоры? — переспросил Снейп, серея.

О да.

Это объясняло состояние Мальсибера.

И не оставляло ни единого шанса на спасение.

— Дементоры! — торопливо закивал Пиритс. — А он ещё и говорил с ними! И хорошо, что говорил, тогда они не трогали меня! Пусть пьют его, а не меня! Не меня! Не меня!

— Рот закрой, — рявкнул Снейп. — И молчи, пока не разрешу. Не то скормлю дементорам.

Руквуд взглянул на него — и в его холодных блекло-серых глазах мелькнула слабая тень одобрения.

— Они его поцеловали? — ровно спросил у него Снейп.

Значит, что — всё было зря? Они вытащили всех, кроме того единственного, кто и был им нужен? Может быть, вернуть их? Превратить обратно в камни — и отправить Моуди. В подарок.

— Нет, — с явным сожалением в голосе ответил Пиритс, — не поцеловали! Они просто хотели сделать его своим!

— То есть как своим? — Снейп вздрогнул и уставился на глядящего на него совершенно безумными глазами Пиритса. — Объясняй!

— Не скажу! — гаденько захихикал тот. — Тебе надо, а я не скажу, не скажу, не скажу! Не скажу-у!

— Не скажешь — верну в Азкабан, — равнодушно сказал Снейп. — Как достал — так и верну. А за побег положен поцелуй дементора.

— А за соучастие тоже, — ухмыльнулся Пиритс.

— Память сотру, — пожал Снейп плечами. — Напрочь.

— Он говорил с ними, — со злостью глядя на Снейпа, всё же ответил Пиритс, — то есть, отвечал им, я-то их не слышал! Вот и говорил, что я не могу быть вашим. А они настаивали. А он не соглашался. А потом он просто замолчал! Но иногда вставал, ходил, я слышал! А те, кого поцелуют, лежат и не двигаются вообще!

— Видишь, как несложно, — выговорил плохо слушающимися губами Снейп. — Когда надо, — он поднялся и несколько секунд стоял посреди комнаты, собираясь с мыслями, и только затем сел рядом с Руквудом. — Знать бы, что они в виду имели, — прошептал он, приступая к его исследованию.

— Мистер Мальсибер очень тяжело переносил одиночество, — подумав, сказал ему Руквуд, — и именно поэтому начал разговаривать с дементорами. А они, я полагаю, решили поближе познакомиться с единственным человеческим существом, которое оказалось на такое способно.

— Что значит «разговаривать»? — уточнил Снейп. — Дементоры немы. Это всем известно.

— Мистер Мальсибер весьма сведущ в менталистике, — сухо напомнил ему Руквуд.

Пиритс, оставшись без внимания, меж тем расцарапал своими длинными ногтями собственную руку и сейчас увлечённо размазывал кровь по белым наволочкам и простыням постели, в которой лежал.

— Кровь, — бормотал он, — кровь... чистая, чистая кровь...

Снейп мазнул по нему равнодушным взглядом и, поморщившись, наложил на него Петрификус, накрыв его сверху сонными чарами. Затем убрал кровь, залечил царапины и обрезал ногти Пиритса под корень.

Менталистика. Да, верно, Ойген всегда блестяще разбирался в ней. Пожалуй, вот что стоит сделать... или хоть попробовать.

— Приглядите, чтобы он принимал зелья, — сказал он Руквуду и опять отправился в комнату Мальсибера.

Следующий «визит» на Гриммо Снейп запланировал на следующий день, но Дамблдор осчастливил его внеочередным дежурством по Хогвартсу, и потому появился в Блэковском доме он только вечером в среду.

Блэк буркнул ему что-то раздражённое — то ли поприветствовал, то ли обругал — и немедленно ушёл куда-то. Выглядел он уже намного лучше, и Снейп подумал, что, пожалуй, через неделю у него появится серьёзная проблема: чем занять толпу уже почти здоровых и донельзя скучающих мужчин и одну Беллатрикс Лестрейндж.

В комнате Мальсибера и Рабастана последнего не оказалось — но зато был Эйвери. Такой несчастный, что сердце Снейпа ёкнуло и замерло, и он спросил с порога:

— Что?

— Ойген так и не очнулся, — Эйвери беззвучно заплакал, вытирая слёзы рукой, совсем забыв о своих любимых батистовых носовых платках.

— Времени прошло совсем немного, — сказал Снейп, с некоторым трудом выдыхая. — Он очнётся. Ну... Не плачь, — он неловко положил руку Эйвери на плечо. Ещё никогда в жизни ему не доводилось утешать кого-то! Он понятия не имел, как это делается, и учиться вовсе не желал.

— Я постоянно говорю с ним, — тихо всхлипнул Эйвери, — вот Басти даже не выдержал, к брату сбежал... А он не отзывается.

— Вот и говори, — сказал Снейп. — Но не обязательно совсем уж постоянно... Ты ел? Спал?

— Да, конечно, — пробормотал Эйвери, смущённо отводя глаза.

— Маркус, — Снейп резко поднял его голову за подбородок, — ты считаешь, что мне скучно? И заняться нечем? И десяток идиотов, оказавшихся на моём попечении — это слишком мало, и надо добавить к ним ещё тебя?

— Прости, — виновато произнёс Эйвери, — я... я просто забыл. И я правда спал... немного.

— Маркус, — Снейп вздохнул. — У меня нет сейчас ни сил, не времени следить ещё и за тобой. Пожалуйста, помоги мне хоть немного. А сейчас иди спать — ко мне домой.

— Я же не знаю здешнего адреса, — вздохнул Эйвери, — Блэк его только тебе назвал. Так что, пока я нужен Ойгену, я буду здесь. А потом мы уйдём, все вместе.

— Тогда ложись спать. Сейчас, — Снейп каким-то обвиняющим жестом указал ему на выделенную для него кровать. — Выпей вот, — он протянул ему какой-то пузырёк.

На Мальсибера он старался не смотреть. Всё равно он ничего не может сделать. Ни-че-го. Только ждать.

Эйвери послушно выпил всё, что было в пузырьке, с трудом дошёл до кровати, рухнул на неё, не раздеваясь, и сразу заснул.

Снейп же некоторое время молча стоял у кровати Мальсибера, а затем, вздохнув, сел и принялся за свою работу.

А на выходе из комнаты столкнулся с Блэком.

— Неприятно, что приходится тебя просить, — сказал Снейп с заметным отвращением, — но хотя бы из признательности за то, что ты сейчас торчишь тут, а не в Азкабане, мог бы ты за Марк... Эйвери присмотреть?

— А что с ним-то не так? — с таким же выражением лица ответил Блэк. — Вроде жив, здоров и даже вполне упитан.

— Это временно — если он не будет спать и есть, — ответил Снейп. — Он переживает за друга. Мне казалось, ты способен это осознать? Или это слишком сложно?

— Мне что, его теперь с ложечки кормить и спать укладывать? — огрызнулся Блэк. — Твоему дружку вроде не пять лет!

— Благодарность всегда была твоей сильной стороной, — скривился Снейп. — Не стоило и просить, — он развернулся и направился к комнате Лестрейнджей.

— Да пошёл ты... к кузине Белле! — рявкнул ему вслед Блэк.

— Сразу видно, что вы с ней кузены, — не удержался Снейп, оборачиваясь и глядя на него через плечо. — Я вас даже путаю порой.

— Очки купи, чтобы не путать, — издевательски посоветовал ему Блэк, — или искусственный глаз вставь, как у Моуди.

— Не поможет, — печально сказал Снейп. — Дело не во внешности, — он преувеличенно тяжко вздохнул.

— Не поможет, значит, и дальше путай, — Блэк зло посмотрел на него, — ты вообще лечить своих дружков собираешься или просто решил зайти со мной поболтать?

— Больной друг тут у меня один, — отрезал Снейп, — и я не уверен, что его можно вылечить. Остальные, кажется, тебе намного ближе: вы четыре года просидели вместе. Должны были уже сродниться.

— Ага, и я как за родных переживаю, чтобы они поскорее встали на ноги и валили отсюда куда глаза глядят, — сердито ответил Блэк.

— Так помог бы, — бросил Снейп. — Я работаю, вообще-то. Это ты сидишь без дела.

— Я что, целитель? — озлился Блэк. — Чем я помогу? Зелья им спаивать? Так все сами это делают, даже чокнутый Трэверс!

— Зелий мало, — сказал Снейп. — Было бы быстрей, накладывай ты... или твоя мать, к примеру, некоторые чары. Хотя у тебя, пожалуй, не получится, — добавил он задумчиво, — ты и сам едва живой. А её просить я не готов. Действительно, ты помочь не можешь.

— Чего это у меня не получится? — вскинулся Блэк. — Я по чарам не хуже тебя успевал!

— Ну, не знаю, — сказал Снейп с сомнением. — Можно и попробовать... Но разве у тебя есть палочка?

— Найду! — самоуверенно заявил Блэк. — Тут этого добра хватает!

— Ну, давай попробуем, — в голосе Снейпа сомнения стало ещё больше. — Неси — я покажу.

— Сейчас, — Блэк торопливо пошёл дальше по коридору, а выбравшийся из-за угла древний домовик неодобрительно пробурчал ему вслед:

— Недостойный сын госпожи Вальбурги бегает по поручению жалкого полукровки... Позор Древнейшего и Благороднейшего дома Блэк! Бедная моя госпожа...

— Я правильно понимаю, — поинтересовался Снейп, — что ты бы предпочёл, чтобы твоя бедная госпожа всё-таки лишилась обоих сыновей?

— Мерзкий полукровка смеет говорить такое про мою госпожу? — в квакающем голосе домовика слышалась настоящая ненависть.

— Я не про твою госпожу говорю, а про тебя, — ответил «мерзкий полукровка». Надо же, у Блэков даже эльфы двинутые. — Это же ты ей пожелал такого. Я как раз сына ей вернул.

— Скверный, скверный мальчишка, позор рода Блэков, жив и вернулся домой, — проскрежетал домовик, — бедный, бедный мой хозяин Регулус...

Он вытер краем ветхой наволочки слезящиеся глаза и медленно пошаркал прочь.

— Регулус пропал, — отрезал раздражённо Снейп. — Другой хозяин тебе не подходит?

Домовик не стал ему отвечать — зато ответил появившийся Блэк.

С тёмной, слегка изогнутой палочкой в руках, которую он тотчас же наставил на Снейпа.

— Что ты знаешь о моем брате? Отвечай!

— Я?! — абсолютно искренне изумился Снейп. — Это твой домовик ноет, мол, бедный мой хозяин Регулус, а позор дома Блэков домой вернулся, тьфу на него.

— Тьфу, — тоже сплюнул Блэк, — совсем из ума выжил, рухлядь старая. Пошёл вон, уродец! — прикрикнул он на домовика, который с неодобрительным ворчанием поплёлся куда-то вглубь дома.

— Идём, — Снейпа старый домовик интересовал мало. — Покажу, что надо делать. На ком предпочитаешь учиться? На кузине? — съязвил он.

— На тебе, — не остался в долгу Блэк.

— Ты дурак совсем? — удивился Снейп. — Как я тебе это покажу на здоровом человеке, да ещё и на себе? Но раз так — пошли к Долохову, — не удержался он от маленькой мести.

* * *

Долохов к идее послужить подопытным для Блэка отнёсся резко отрицательно.

— Вас что, обоих бладжером по башке приложили? — хмыкнул он. — Позволить на себе отрабатывать чары Блэку? У которого в руках левая палочка, вместо мозгов флоббер-черви, а клятву целителя он не давал? Идите лучше на кошках потренируйтесь, у них, говорят, девять жизней.

— Видишь? — сказал Снейп Блэку. — Он не хочет. А ты под кошками кого подразумеваешь? — уточнил он у Долохова.

— Иногда кошки — это просто кошки, — очень серьёзно ответил Долохов. — К Трэверсу сходите, что ли. Самая подходящая компания для вас обоих — и для автора идеи, и для исполнителя.

— Идём к Трэверсу, — сказал Снейп Блэку. — Ему, в самом деле, всё равно, я думаю.

Трэверсу всё равно не было — и Снейп с Блэком услышали про себя много нового и интересного.

— А что вы хотели? — изумился Роули, одобрительно кивавший на особо красочных эпитетах. — Ему же теперь ни покурить, не выпить, ни ещё чем закинуться. Потому и соображает, что дело тухлое!

— Ладно, — немного подумав, решил Снейп. — Идём к Руквуду. Что-то они все в тебя совсем не верят, — не удержался он от колкости, глянув на Блэка.

— Или не верят в твои педагогические таланты, — рыкнул Блэк, — а мы ещё Бинсом были недовольны!

— А Руквуд в него поверит, — заржал им вдогонку Роули.

— И превратит в торшер, — добавил Трэверс.

— У Руквуда, в отличие от вас, есть мозг, — огрызнулся Снейп. — И он прекрасно понимает, что если Блэк научится, то вы поправитесь и выйдете отсюда намного быстрее.

— Да я свою шляпу съем, если Блэк хоть чему-то полезному научится, — отмахнулся от него Роули.

— У тебя нет шляпы, — заметил Снейп, выходя из комнаты. В целом, он их понимал — но вот именно сейчас ему требовалось всё же Блэка обучить. Потому что чем быстрее вся эта компания куда-то денется, тем спокойнее он сможет жить. А сам он был не в состоянии мотаться сюда трижды в сутки.

Оставалось лишь надеяться на Руквуда — или, может, на Родольфуса? Хотя Блэк и Лестрейндж... н-да.

* * *

— Это может быть интересным, — Руквуд оценивающе посмотрел на Блэка, — а отрабатывать чары вы будете на мистере Пиритсе. Ему помощь нужнее, чем большинству из нас, а потому возражать он не станет.

Молча лежащий лицом к стене Пиритс никак не отреагировал на его слова.

— А сами тоже трусите? — огрызнулся на него Блэк, донельзя обозлённый этим неудачным «походом по пациентам».

— Я могу вас попросить проконтролировать процесс? — спросил Снейп, старательно не замечая выражение лица Блэка.

Чтобы не заулыбаться ненароком.

— Разумеется, — сухо ответил Руквуд им обоим. И, сочтя разговор оконченным, спокойно вернулся к чтению.

Эйвери проснулся от того, что кто-то бесцеремонно тряс его за плечо.

— Вставай, Эйвери! Я тебе завтрак принёс и зелье!

Голос был хорошо знакомым, но в привычную картину мира никак не укладывался.

Эйвери открыл глаза и увидел прямо перед собой Сириуса Блэка и поднос с завтраком на тумбочке у кровати. Секунду или две Маркус растерянно глядел на него, потом вспомнил, где и почему находится и откуда тот взялся, моргнул и сел. И вежливо сказал:

— Спасибо.

А потом перевёл взгляд на Мальсибера. Тот лежал как прежде — совершенно неподвижно, и лицо у него было таким же неживым и серым.

— Пожалуйста, — с явным усилием выдавил из себя Блэк, — и... спасибо тебе. Не ожидал.

— Ну, — Эйвери очень смутился. — Я просто... не мог же я тебя оставить там. Понимаешь? — он заглянул собеседнику в глаза.

— Нет, — честно ответил Блэк, — почему не мог-то? Мы же враги.

— Ну и что? — искренне удивился Эйвери. — Это же Азкабан, — сказал он так, словно это объясняло всё.

— Да ты-то что о нём знаешь? — огрызнулся Блэк. — Вот посидел бы там... нет, я даже тебе такого не пожелаю. Лучше сразу убить.

— Я не знаю, да, — Эйвери даже вздрогнул и поёжился. — Я поэтому... А убивать тебя я тоже не хочу, — сказал он решительно.

Он послушно выпил зелье и приступил к завтраку, явно приготовленному по рекомендации Снейпа — несладкая овсянка, ломтик сыра и чай. Блэк, как ни странно, не торопился уходить, странно глядя на него, так что Эйвери даже забеспокоился.

— Знаешь, — продолжил разговор Блэк, когда Эйвери покончил с завтраком, — я вот понять не могу: ты-то зачем сунулся в Пожиратели? Ладно, моя кузина, свихнувшаяся на чистой крови и этом вашем Волдеморте, или Снейп, которого хлебом не корми — дай чего тёмномагического применить, или психи вроде Пиритса с Трэверсом, которым мало просто убивать, а надо ещё и поразвлечься! Я там в Азкабане такого про все ваши развлечения наслушался, пропадите вы к Мордредовой матери! Но ты-то?! Ты же вроде не садист, не фанатик, не убийца? Тогда зачем, можешь ты объяснить?

— Я туда сбежал, — ответил Эйвери серьёзно. — От отца. Подумал, что Лорд сможет защитить меня. Ну, — он грустно усмехнулся, — я почти не ошибся. Наверное. Только вышло ещё хуже. Или почти так же, — он вздохнул.

— Че-его? — изумился Блэк. — А если бы ты тонул, тогда сразу за кельпи бы ухватился?

— Наверное, — Эйвери снова грустно улыбнулся. — Глупо, да. Но я не мог придумать лучше. Даже твои родители считали, что я могу вас научить плохому, помнишь?

— Помню, — ухмыльнулся Блэк, — вот тогда я и смекнул, что родители ничего в жизни не понимают. Ну, чему плохому ты мог научить? Как маффины со стола таскать?

— Они же по моему отцу судили, — вздохнул Эйвери. — Они ведь с ним учились вместе. Даже Лорд ему сказал однажды, что некоторые вещи слишком жестоки, чтоб их делать — я слышал как-то. Ещё в детстве.

— Да ну? — Блэк ему явно не поверил. — Что же тогда твой папаша сам не рванул в Тёмные Лорды?

— Я не знаю, — покачал головой Эйвери. — Я никогда не знал, почему он делает то или другое. Или не делает. Его, кажется, не интересовала политика. Он говорил, что политическая власть — для черни и глупцов. И что настоящая власть — в другом. И что кто-то просто должен сделать всю грязную работу — почему бы и не этот безродный выблядок... прости, — он очень смутился.

— Обалдеть, — захохотал Блэк, — какие ты слова, оказывается, знаешь! Моя матушка бы тебя заставила вымыть рот с мылом!

И в этот момент Мальсибер вдруг слабо застонал.

Эйвери, кажется, тут же вообще забыл о Блэке и выскочил из постели, неловко путаясь в полах длинной ночной рубашки.

— Ойген! — он оперся коленом о край кровати Мальсибера и сжал его плечо. — Ойген! Ойген, слышишь? Ну пожалуйста...

Мальсибер снова застонал — тихо-тихо, едва слышно, и его лицо исказили боль и страх.

— Дементоры ему снятся, — с ноткой сочувствия сказал Блэк, — у нас у всех один кошмар...

— Ойген! — настойчиво твердил и твердил Эйвери, продолжая трясти друга за плечи, но тот больше не реагировал, — а потом его лицо снова стало спокойным и бесстрастным. Эйвери, устало упав на край его кровати, стёр с глаз выступившие слёзы и прошептал:

— А если он… не проснётся? Если это не сон?

— Да с чего бы ему не проснуться? — не понял Блэк. — Дементоры его точно не целовали, я знаю. Может, его как-то надо будить по-другому? Ну, он сейчас явно в Азкабане же. И просыпаться не хочет именно поэтому.

— По-другому? — вскинулся Эйвери. — А как? Ты знаешь, как? — он вскочил и схватил его за плечо.

— Да не знаю я! — Блэк дернул плечом. — Ну... придумайте, что ли, что вы в Хоге. В спальне вашей. И его на занятия будите. Полог там слизеринский на кровати повесьте, ещё что...

— Погоди, — Эйвери лихорадочно заозирался. — Тогда... тогда тут надо поменять всё! Там же окон... окна там другие — спальни же все под водой! Там свет особый, и совсем тихо... тут всё надо будет переделать, — он вопросительно поглядел на Блэка. — Можно, да?

— Да делай ты, что хочешь, — огрызнулся Блэк, — матушку я предупрежу... не думаю, что она откажет. А и откажет, так Мордред с ней! Сам сделаю.

— Я сделаю, — торопливо проговорил Эйвери. — Колдовать-то я умею... только Басти тут, наверно, не понравится, — сказал он озабоченно. — Ему в школе не очень нравилось...

— Могу персонально для него камеру в Азкабане скопировать, — буркнул Блэк, — в школе ему не нравилось. Сноб избалованный.

— Не надо!— Эйвери перепугался. — Это я так... мы сами разберёмся.

Он взмахнул палочкой и начал превращать комнату в точное подобие их слизеринской спальни — по крайней мере такой, какой он её помнил.

— Я думал, у вас там всё зелёное и в змеях, — удивлённо произнёс Блэк, глядя на изменившийся интерьер, — и повсюду на стенах вышитые салфеточки развешаны. С девизами типа «Смерть грязнокровкам!» или «Мы рождены властвовать над миром!»

— Нет, конечно, — изумлённо глянул на него Эйвери. — Там же и магглорождённые бывают! И вообще... Нет, там просто в окна видна вода, водоросли и рыбы. И Гигантский кальмар иногда — но редко. А пару раз, — он улыбнулся, — к нам даже русалки приплывали в окна посмотреть.

— Вы там что, с девицами из борделя развлекались? — захохотал Блэк. — А русалки приплыли подивиться на такое непотребство?

— Почему? — Эйвери залился краской. — Мы просто... у нас была ёлка. Мы Рождество праздновали....

— У вас? Ёлка и Рождество? — искренне изумился Блэк, у которого такие вещи вообще со Слизерином не ассоциировались.

Никак.

— Ну... да, — Эйвери остановился и уставился на него с недоумением. — Конечно. А вы что, разве Рождество не праздновали? На Гриффиндоре?

— С чего бы? — вскинулся Блэк. — Но это же мы! А у вас-то какое может быть Рождество? Вы же только Йоль признаёте!

— Почему только Йоль? — даже растерялся Эйвери. — Нормальное у нас всегда Рождество было, — он даже обиделся. — И даже очень красивое.

— Слизерин и Рождество, — Блэк насмешливо фыркнул, — это как кузина Белла и вышивка бисером.

— Вовсе нет! — горячо проговорил Эйвери. — У нас всегда праздновали, и ёлки ставили и в гостиной, и в спальнях, если кто хотел!

— Ёлки... — задумчиво произнёс Блэк и вдруг стукнул себя по лбу. — Ёлки же! Надо поставить здесь ёлку и украсить всё, как в Рождество! Глинтвейн сварить, испечь пудинг — одни запахи мёртвого поднимут! А потом и буди его — говори, что хватит спать, Рождество же проспишь!

— Точно... да! — Эйвери просиял. — Сириус, а ты... я не умею варить глинтвейн! И пудинг печь... я сам не умею, но я могу сказать своим эльфам — они знаешь, какой пудинг сделают! И глинтвейн, и эггног... а ты можешь достать ёлку? Или нет, — заговорил он торопливо. — Тебе выходить нельзя — лучше я сам... или Северус... Думаю, у нас получится! — сказал он радостно. — Как ты здорово придумал — это просто гениально! — воскликнул он, радостно стискивая его руки.

— Чего это мне выходить нельзя? — предвкушающее ухмыльнулся Блэк. — То есть мне-то нельзя, а вот Бродяге — можно! Пошли вместе, а то я уже тут скоро на луну от тоски выть начну!

И он захохотал каким-то лающим смехом.

— Кстати, раз уж такое дело — называй меня по имени, что ли? — добавил он. — Я когда слышу «Блэк», сразу Азкабан вспоминаю.

— Да, конечно, — торопливо закивал Эйвери, — тогда и ты меня по имени называй. Если захочешь, конечно!

— Годится, — и Сириус Блэк хлопнул его по плечу.

Ёлку они достали, самую большую и пушистую. Блэку поначалу приглянулась сосна, но Эйвери, как более сведущему в гербологии, удалось его отговорить — все должно быть «по-настоящему»!

Ёлка в комнату еле влезла и заняла собой почти что её четверть. От идеи просто наколдовать игрушки Сириус категорически отказался и притащил откуда-то огромную коробку.

— Раз по-настоящему — значит, по-настоящему! — заявил он твёрдо и решительно вытащил лежащую на самом верху в коробке мягко светящуюся звезду и отлевитировал её на верхушку ёлки.

Эйвери с Блэком так увлеклись украшением сначала ёлки, а затем и комнаты, что опомнились только, когда услышали от двери растерянное:

— Э-э-э... э-это... что?

Рабастан Лестрейндж озадаченно мялся на пороге и смотрел вокруг почти испуганно.

— А ты что, сам не видишь? — огрызнулся Блэк и тут же потребовал: — Иди сюда, гирлянды будешь развешивать!

— Но ведь... вроде... сейчас вроде лето же? — неуверенно спросил Рабастан, делая робкий шаг вперёд.

— Сентябрь кончается, — просветил его Блэк. — А что, это кому-то мешает? Хочу ёлку нарядить — и наряжаю!

— Но... зачем? — Рабастан помотал головой и даже зажмурился. — И комната... это же как спальня в Хогвартсе, — сказал он уже немного увереннее.

— Правда же, похоже? — обрадованно спросил Эйвери.

— Похоже, — растерянно кивнул Рабастан. — Очень. Даже. Да.

— Надо за окнами русалок наколдовать! — потребовал Блэк, — таких... выразительных!

И показал жестами, насколько выразительными должны быть русалки.

— Зачем русалок? — испугался Рабастан, отодвигаясь от ненормального Блэка. Впрочем, нормальных Блэков, видимо, практически не бывает.

— Помнишь, они приплывали к нам? — спросил его Эйвери. — И смотрели в окна?

— Ещё бы, — Рабастан немного оживился. — Я их рисовал тогда... а зачем всё это? — он снова огляделся.

— Надо, — нахально заявил Блэк.

— Мы подумали — вдруг Ойген так проснётся, — пояснил Эйвери. — Вдруг он просто не хочет просыпаться, потому что думает, что всё ещё в Азкабане?

— А может быть, — задумчиво проговорил Рабастан — и сразу оживился: — Тогда нужен пунш и имбирное печенье! И пироги нужны, и жареная курица, — начал он перечислять. — Или у вас обычно что-нибудь другое было?

— Нет, по-моему, — ответил Эйвери. — Да, точно, пунш был и печенье... и курицу мы забирали с ужина...

— И жарили потом на маленьких жаровнях! — воскликнул Рабастан. — Блэк, у тебя жаровня есть?

— Кричер, живо сюда! — заорал Блэк. — И жаровню тащи!

Ненормальный Блэковкий домовик появился через пару секунд — видимо, ему тоже было любопытно, что творит сын бедной госпожи Вальбурги, и поставил на пол большую старинную жаровню. Бронзовую, любовно начищенную.

Без углей.

— Угли нужны, — деловито распорядился Рабастан. — И курица. Лучше сырая — и замариновать её в вине. И печенье! И пирог.

— Я думаю, — вступился Эйвери, — что пирог с печеньем мои эльфы могут сделать...

— Ну, так вызывай своих бездельников сюда, — отмахнулся от него Блэк, — с пирогами и печеньями.

— Никогда! — трагически возопил Кричер и стукнулся головой о жаровню. — Никогда чужие эльфы не переступят порог благороднейшего дома Блэков! И не надо нам ничьего гадкого печенья и мерзких пирогов! Бедная, бедная моя госпожа!

— Рот закрой! — заорал на него Сириус. — Иди вон угли принеси и курицу! Пошёл, быстро!

— Давай лучше я... ох, — Эйвери понурился. — Я же не смогу тогда вернуться... Просто эльфы правда очень не любят приходить в чужие дома — и когда к ним приходят, тоже... И я даже не уверен, что мои эльфы могут сюда попасть...

— Тогда пусть Кричер сам готовит, — возмутился Сириус Блэк, — совсем одурел под старость.

— Так скажи ему, — предложил Рабастан, кажется, вполне проникшийся идеей внепланового Рождества. — А то можно наших эльфов позвать — они куда хочешь пройдут и что хочешь приготовят.

— Вот только Лестрейджевских эльфов тут не хватало, — Блэк зло зыркнул на непрошеного советчика, — мало нам тут трёх Лестрейнджей. Кричер, мать твою лопоухую, слышал? Иди готовь пирог, имбирное печенье и курицу сюда тащи, старая развалина!

— А что тебе наши эльфы сделали? — Рабастан искренне обиделся.

— А что, они ещё и сделать что-то должны? Мне тут одного чокнутого Кричера хватает. Пошёл вон, тебе говорят, а то одежду подарю!

Кричер с глухим ворчанием убрался прочь, чтобы через пару минут всё же принести угли, вино и сырую курицу.

А спустя полчаса в доме вкусно запахло имбирным печеньем и яблочным пирогом.

Комната к этому моменту представляла собой, пожалуй, самое рождественское помещение на свете — особенно на данный момент. Рабастан нетерпеливо принюхивался и время от времени тыкал маринующуюся курицу пальцем, сглатывая и облизываясь, словно кот, которому вот-вот дадут вот этот кусочек.

Наконец, Кричер явился снова и принёс пирог с печеньем, и Рабастан, не выдержав, почти отнял их у эльфа и за неимением большого стола водрузил их на свою кровать.

И в этот момент распахнулась дверь, и на пороге возникла сама хозяйка дома — Вальбурга Блэк.

— Что здесь происходит? — спросила она строго. — Сириус?

— Рождественское угощение готовим, — заявил Блэк, сгребая в карман мантии горсть ещё горячего печенья. — Рождество у нас.

— Я надеюсь, вы есть это не собираетесь? — спросила Вальбурга не менее строго.

— А что, мы на это глядеть должны? — изумился Сириус, — конечно, собираемся! Как же меня бесит эта мерзкая овсянка с бульоном!

— Идиоты, — сообщила им Вальбурга. — Ни один из вас не притронется ни к чему, чего не было бы в списке этого вашего целителя. Я надеюсь, мне не нужно объяснять причины этого?

— Какой из Снейпа целитель! — фыркнул Блэк и демонстративно бросил в рот одно печеньице.

— Идиот, — повторила Вальбурга, двумя взмахами палочки открывая ему рот и извлекая оттуда почти целое печенье. — Я не собираюсь узнавать, что случится с вашими ссохшимися желудками, когда туда попадёт что-нибудь из этого. Поэтому, — она снова подняла палочку, — ты сейчас мне объяснишь, для чего вы всё это устроили — или я немедленно всё уберу. Сидеть, — бросила она вскинувшемуся было Рабастану.

— Простите, миссис Блэк, — испуганно произнёс Эйвери, видя, что Блэк упрямо сжал губы, явно не собираясь ничего объяснять матери, — то есть, мадам Блэк... мы просто... мы подумали, что это может быть неплохим решением... Дело в том, что мой друг, то есть мистер Ойген Мальсибер, до сих пор не может прийти в себя, и мы решили...

Под ледяным взглядом Вальбурги он побледнел и замолчал.

— И вы решили? — переспросила она. — Я могу узнать, что именно?

— Устроить Рождество, — влез в разговор Рабастан, — чтобы он очнулся. А то ему кажется, что мы до сих пор в Азкабане.

— На удивление разумная мысль, — заявила Вальбурга. — Ты придумал? — спросила она у Эйвери, но тот только замотал головой и испуганно показал на Сириуса. — Что же — всё готово, — сказала она, поглядев на сына. — Так чего вы ждёте?

— Санта-Клауса, — мрачно буркнул тот.

Вальбурга в ответ указала на него палочкой и нарисовала её кончиком что-то вроде спирали — и мантия Сириуса покраснела и опушилась белым мехом, а голову украсили длинные белоснежные локоны и борода. Рабастан придушенно хрюкнул, зажимая рот руками, чтоб не рассмеяться в голос, а Вальбурга коротко сказала:

— Будите.

— Ойген! — позвал Эйвери дрожащим голосом, поднося поднос с вкусно пахнущим печеньем к постели друга, — вставай уже! А то все печенье съедят!

— Хватит дрыхнуть! — поддакнул Рабастан. — Ты, между прочим, староста, а в гостиной все скоро уже упьются пуншем! И курица закончится, — он потряс его за плечо. — Ойген, ну вставай!

— А ещё Блэк в пунш подмешал утащенное у Северуса зелье и не говорит, какое! — поддержал его Эйвери.

На лице Сириуса под седой бородищей расплылась предвкушающая ухмылка.

— А Барти это же зелье вылил в чашу с пуншем, — подхватил Рабастан. — Которая в гостиной. Вставай, а? А то Слагги нас убьёт...

Мальсибер вдруг вздохнул прерывисто и пошевелился, тихо застонав.

— Ойген! — позвал его Эйвери, — Ойген, ты меня слышишь?

— Вот упьются там сейчас — а ты будешь отдуваться, — предупредил Рабастан. — Ты даже не представляешь, что там Барти вытворяет! Даже я будить тебя пришёл.

Мальсибер вновь вздохнул. На сей раз его ресницы дрогнули, а губы шевельнулись, он вздохнул ещё раз — и, наконец, приоткрыл глаза.

Блэковский дом встретил Снейпа абсолютно для него неожиданными запахами имбирного печенья, пунша и яблочного пирога. Не иначе, идиот хозяин наплевал на строжайшую диету и решил порадовать себя запретными вкусностями. И, судя по масштабам этой… атаки запахов, не только себя.

А если этот кретин надумал накормить неподходящей пищей не только бывших «собратьев по Азкабану», но и лежащего без сознания Ойгена? Зная ненормального Блэка, это вполне можно было допустить!

Так что в комнату Мальсибера и младшего Лестрейнджа Снейп практически ворвался — и замер на пороге, будто налетев на стену.

— Входи-входи! — радостно позвал его Рабастан. — Рождество у нас, не видишь? Присоединяйся!

И тогда Снейп понял, что чокнулся не только Блэк или младший Лестрейндж — давно к тому шло! — но и он сам.

Причем полностью и окончательно.

— Северус, смотри! — счастливо позвал его Эйвери. — Ойген проснулся! Только что... ты как будто знал. Иди сюда!

— Оказывается, безумие тоже заразно, — мрачно констатировал Снейп, оглядывая почти точную копию своей школьной спальни, каким-то Мордредовым попущением оказавшуюся в Блэковском доме, — а где зелёные фестралы с лысыми гоблинами, пляшущие рил?

— Северус, какие ещё гоблины и фестралы? — возбуждённо спросил Эйвери, а Рабастан бессовестно заржал. — Рождество же! К нам тогда только русалки приплывали — помнишь? Хотя всё это не важно — посмотри, Ойген проснулся! Мы придумали, как его разбудить, и...

— Я придумал, — поправил его Блэк. — Чего столбом стоишь — иди давай! Вот кого точно лечить надо — лежит, хлопает глазами, что твоя сова.

— Не сомневаюсь, что придумал такое именно ты, — Снейп подошёл к постели Мальсибера и начал выплетать палочкой сложный узор диагностических чар, — потому что все остальные не празднуют Рождество в сентябре.

— Да при чём тут вообще сентябрь?! — возмутился Блэк. — Дело же нет в... а-а, — он махнул рукой и плюхнулся рядом с Рабастаном. — Нет, ну можно быть таким тупым, а? — спросил он у него.

— А чего ж нет? — ответил тот.

— В тупости вы, конечно, специалисты, — кивнул Снейп. На кретина Блэка, вырядившегося пародией на маггловского Санта Клауса и дорогого коллегу Альбуса (не хватало только очков-половинок и колокольчиков в бороде), смотреть не хотелось. Так же, как и на младшего Лестрейнджа.

Впрочем, честно говоря, Снейпу было не до них. И уж тем более не до Блэка. Единственным, что его сейчас интересовало, был Мальсибер, вполне осмысленно глядевший на него с откровенным удивлением.

— Это не ты с ума сошёл, а эти психи, — проинформировал его Снейп. — Ты не в Азкабане — это правда. Но это не наша гостиная — это просто маскарад.

— Это не маскарад, а декорация! — обиженно сказал Рабастан.

— Убирайте свою декорацию, — велел Снейп, не оборачиваясь. — Не смущайте никого. Ойген, — позвал он, — ты как?

Тот неуверенно попытался улыбнуться и спросил так тихо, что Снейп едва сумел его расслышать:

— Но... как?

— А это ты его спроси, — Снейп указал на Эйвери. — Расскажи ему!

Блэк молча (что для него было совершенно нехарактерно) встал и вышел из комнаты, предоставив Рабастану самому убирать рукотворное Рождество. Тот неохотно поднялся и начал убирать гирлянды, ёлку, шарики под потолком, русалок, заглядывающих в окна, он трогать не стал, нарисовав углём на окне вместо них водяного черта с мрачной и кислой физиономией, неуловимо напоминающей Снейповскую.

И последовал примеру Блэка, оставив друзей одних.

Рассказ Эйвери Мальсибер выслушал хоть и молча, но очень внимательно. А когда тот закончил, сказал:

— Я всегда говорил тебе, что ты храбрый. А ты мне не верил.

— Я храбрый? — изумился Эйвери. — У меня там чуть сердце от страха не разорвалось!

— Это неважно, — Мальсибер слабо сжал его руку. — И даже наоборот. Ты же не сбежал, хоть и боялся. Это и есть храбрость. Мы теперь обязаны тебе — все. И даже Тони, — он негромко рассмеялся.

— Ой, — Эйвери непроизвольно оглянулся,— я об этом даже думать боюсь.

— Он тебе даже «спасибо» не сказал? — удивился Мальсибер.

— Тони — и «спасибо»? — хмыкнул Снейп. — Ты ещё спроси, поблагодарила ли его Белла.

— Мне Сириус спасибо сказал, — ответил Эйвери, — то есть Блэк, — торопливо исправился он, заметив выражение лица Снейпа.

— То есть он уже Сириус? — спросил Снейп, нехорошо сощурившись. — Какие перемены. И давно?

— Почти с рождения, наверное, — задумчиво произнёс Мальсибер. — Ну, или когда там дают Блэкам имена. Хотя при чём тут Блэк вообще?

— Мы сейчас в его доме, — вздохнул Эйвери, не решаясь посмотреть в сторону Снейпа, — то есть в доме мадам Вальбурги. Он же ненаходимый, дом, а не Блэк. Вот мы и подумали, что лучшего места для всех беглецов не найти. Можно было бы разместиться у тебя, но ты... был без сознания. А у меня или Северуса было бы слишком опасно, мы после допросов всё время ждали обысков.

— Мой дом найти можно, — сказал Мальсибер. — У меня нельзя...

— Только вот тебя никто не ищет, — холодно сказал Снейп. — Поэтому очень даже можно. Можешь перебраться, если хочешь. Хочешь же? — спросил он настойчиво.

— Почему не ищет? — удивлённо спросил Мальсибер.

— Потому что мы им трупы подкинули, — сообщил Снейп. — Твой и младшего Лестрейнджа — для достоверности. Так что ты спокойно можешь вернуться к себе домой.

— Лучше переждать, наверно, — сказал Мальсибер. — И тебе не придётся разрываться между...

— Ну, как хочешь, — Снейп, кажется, обиделся.

— Конечно, надо переждать, — торопливо заговорил Эйвери, — Ойген же только очнулся. Ну, куда он в таком состоянии переберётся? Нет-нет, нельзя так рисковать!

— Я смотрю, тебе здесь нравится, — неприязненно сказал Снейп, отвернувшись от Эйвери. — Может, вы уже и подружились?

— С кем? — изумился Эйвери.

— С Блэком, разумеется, — Снейп презрительно скривился.

— Ты о чем, Северус? — обомлел Эйвери. — При чём тут Блэк? Я говорил про Ойгена!

— Но не просто ж так ты не хочешь уходить из его дома! — упёрся Снейп.

— Мне кажется, Маркус просто не хочет снова в Азкабан попасть, — вступился за него Мальсибер. — И потом, это же забавно — что Блэку приходится принимать тебя и всех нас в своём доме.

— И не просто принимать, — согласился Эйвери, — он же и выхаживать вас помогал на первых порах. И сейчас Северусу помогает...

— Помогает?! — взвился Снейп. — Этот имбецил ободранный?! Да от его мамаши проку больше! Но если он такой прекрасный — может, он тогда всё и закончит с вами тут? — спросил он, резко поднимаясь. — Мне, можно подумать, делать больше нечего!

— Северус! — позвал его Мальсибер. — Ты меня что, на Блэка бросить хочешь?

— Северус, пожалуйста, — Эйвери испуганно смотрел на Снейпа, чуть не плача, — не надо!

— Да почему же? — язвительно поинтересовался Снейп. — Раз он вам так нравится!

— Нам просто забавна сама ситуация, — сказал Мальсибер. — Но она перестанет быть такой, если ты уйдёшь.

— Я не для того тратил столько сил, чтобы вытащить тебя из Азкабана, — ядовито заметил чуть успокоившийся Снейп.

— Вот и я об этом, — весело сказал Мальсибер. — Я отнюдь не хочу жить с Блэком. Ты намного лучше. Но ты говоришь, тут остальные? А кто именно?

— Все тут, кто сидел на Пожирательском ярусе, — Снейп саркастически усмехнулся, — Маркус прихватил даже Блэка!

— Блэк не Пожиратель Смерти, — тут же сказал Мальсибер. — Я уверен!

— Разумеется, — выплюнул Снейп, — даже Лорд не сошёл с ума, чтобы связаться с таким кретином!

— Так вот это и забавно, — Мальсибер снова улыбнулся. — То, что мы все — здесь, а он — не Пожиратель.

— Я рад, что тебе это забавляет, — Снейп оглянулся по сторонам, — а сейчас, будь так любезен, выпей свои зелья. Тебе пора спать, и тебе тоже, — повернулся он к Эйвери. — Ты возвращаешься или и дальше пользуешься сомнительным Блэковским гостеприимством?

— Я останусь, — быстро сказал Эйвери. — С Ойгеном, — добавил он. — Мало ли что.

— Ты придёшь же завтра? — спросил Мальсибер, послушно выпивая зелье.

— Нет, доверю вас Блэку, — буркнул Снейп. — Хотя милосерднее было бы добить.

— Добей, — заулыбался Мальсибер. — Только сам, а то вдруг он что-нибудь напутает?

— Обязательно, — кивнул Снейп, не уточняя, что именно — добьёт или напутает. — Спи!

И, не прощаясь, вышел за дверь.

Через две недели «гости» дома на Гриммо, 12 пришли в себя настолько, что вполне могли обойтись без помощи целителя, хотя регулярный прием зелий Снейп рекомендовал им как минимум ещё на полгода. И вопрос, что же делать с беглыми Пожирателями, вновь встал со всей остротой.

— Хорошего тебе, как говорится, дня, — очень радостно пожелал Снейп увиденному в прихожей Блэку. — Моя миссия окончена — вы тут сами как-нибудь. Без меня. Без нас, — поправился он, — с Ойгеном и Марком.

— И тебе того же, — столь же радостно пожелал ему Блэк, — век бы тебя не видать!

— Осталось только память им стереть, — сказал Снейп. — Вопрос лишь в том, делать это до выселения отсюда твоих гостей или всё же после.

— А какого лысого фестрала им до выселения память стирать? — рыкнул Блэк. — Чтобы потом они всё равно что-то помнили? Ты дурак или притворяешься?

— Что ты, — ласково проговорил Снейп. — Я интересуюсь твоим мнением. Как хозяина дома. После так после — как скажешь.

— Так тебя мнение хозяина дома интересует? — нехорошо обрадовался Блэк и заорал: — Матушка, мистер Снейп просит вас его выслушать!

— Я сказал «Хозяина», а не «Хозяйки», — вздохнул Снейп. — В общем, видно, говорить с тобой бессмысленно — я всё сам решу. Как и всегда. Зайду завтра сообщить решение, — сказал он — и очень быстро выскочил за дверь.

И аппарировал.

— В чем дело, Сириус? — Вальбурга Блэк вошла в прихожую. Двигалась она уже заметно увереннее, чем две недели назад, и теперь уже не останавливалась перевести дыхание через каждые несколько шагов. — Что за манеры — кричать, как первокурсник на большой перемене?

— Понятия не имею, — нагло заявил Сириус. — Снейп заявил, что хочет тебе сказать что-то важное, потом вдруг махнул рукой и смылся.

— Полукровка, что с него взять, — презрительно поджала губы Вальбурга, — и всё равно — тебя это не извиняет. Незачем так кричать! Кстати, что там с нашими «гостями»?

— Они что, тебе мешают? — огрызнулся Блэк. — Скоро выселятся.

— Хочешь сказать, что они не мешают Тебе? — насмешливо поинтересовалась Вальбурга. — Как это трогательно. И кстати, куда именно они «выселятся» и каким образом?

— Какая разница, куда? — отмахнулся Блэк. — Сами разберутся. Куда-нибудь. А образом каким — да выставлю я их однажды за дверь, и всё. Они же адреса не знают.

— Да, — горестно покачала головой Вальбурга, — мужчины хотя бы могут утешиться, что если у кого-то из них сын — дурак, то жена была им неверна. У меня, к сожалению, подобного утешения нет. То есть — ты их выставляешь за дверь, и всё? Браво.

— А что с ними ещё делать? — сердито буркнул Блэк. — Или ты их тут оставить хочешь? Навсегда?

— Что с ними делать? — усмехнулась Вальбурга. — Так вот от какого разговора сбежал притащенный тобой в дом полукровка. И как ты себе представляешь ситуацию? На площади Гриммо из воздуха вдруг появляется десяток магов. Ничего не понимающих, поскольку, думаю, даже вы сообразите, что надо или стирать им память об освобождении, или брать с них Непреложный обет. Верно?

— Ну, сотрём, — недовольно фыркнул Блэк. — Делов-то. Ты наверняка умеешь. На Гриммо, конечно, глупо... ну, не знаю. Выставить их в лес куда-нибудь. В Англии полно лесов.

— Действительно, делов-то, — насмешливо кивнула Вальбурга, — мысль изумительная как по форме, так и по содержанию. Давай выставим их сразу в Запретный лес. Без палочек. Браво, Сириус! Ты действительно настоящий Блэк!

— Ну почему сразу в Запретный? — несколько обескураженно возмутился Блэк. — В обычный! И раз ты такая умная, предложи сама, что с ними делать!

— Выделить им порт-ключи, мешочек с галеонами на первое время, письмо — «вы свободны, а дальше живите, как хотите!» И отправить всех в разные места. Кроме Лестрейнджей, естественно. С ними — отдельная история.

— Это почему с ними отдельная?! — буквально взвился Блэк. — Чем это они особенные? Надо их закинуть в какую-нибудь Сахару — пусть там выживают, — сказал он мстительно.

— И-ди-от, — отчеканила Вальбурга, — Беллатрикс — урождённая Блэк! Родольфус — её муж, Рабастан — деверь! Остальных ты можешь хоть в Сахару отправить, хоть в джунгли, а с родственниками так поступать нельзя!

— Они мне не родственники! — отрезал Блэк. — Тебе, может, да — ну, так и возись с ними сама! Нашла родственничков, — он даже сплюнул.

— Как ты легко разбрасываешься родными людьми, — чуть помедлив, тихо сказала Вальбурга. — Матерью. Братом. Кузиной. О ком ты ещё так же забыл, Сириус?

— Я Рега никогда не забывал, — сразу же остыв, тихо сказал Сириус. И добавил, явно чтобы сказать гадость: — Тут забудешь, когда эта лопоухая тварь всё время при виде меня ноет, мол, бедный мой хозяин Регулус, лучше бы я там вместо него сдох!

— Что? — так же тихо переспросила Вальбурга. — Что ты сказал? Где это — «там»? Что ты знаешь про смерть брата?

— Да откуда?! Ничего я про неё не знаю! Это Кричер всё ноет, что лучше бы он сдох там вместо Рега, — мрачно сказал Сириус. — Его и спрашивай. Только это бесполезно: я пытался, так он тут же начинает выть, биться головой и уползает. Тьфу.

— Кричер! — властно позвала Вальбурга. — Немедленно иди сюда!

Раздалось знакомое шарканье, и Кричер появился со своим обычным:

— Моя дорогая госпожа звала недостойного Кричера?

— Кричер, — Вальбурга пристально взглянула на него, — что ты знаешь о смерти Регулуса? Отвечай!

— Кричер ничего не знает, — в отчаянии и ужасе замотал он головой, выкручивая уши и топча собственные ступни. — Кричер ничего не знает... Он ничего, ничего не знает... О-о-о, Кричер так виноват, так виноват! — он рухнул на колени и стал биться головою об пол.

— А в чём ты виноват, Кричер? — спросила Вальбурга. — В чём ты ТАК виноват?

— Это я... Это я должен был умереть там, — забормотал старый эльф. — И тогда молодой хозяин ничего бы не узнал... Я не должен был, не должен выполнять приказ хозяина... Кричер должен был бы умереть, но не выполнять его приказ...

— Рассказывай, — Вальбурга по-прежнему говорила очень тихо, но от её голоса у Сириуса чуть волосы не вставали дыбом, как шерсть у Бродяги, — какой приказ отдал тебе Регулус? Я приказываю тебе ответить! Кровью рода Блэк, памятью моего сына Регулуса приказываю тебе — отвечай!

— Я дал слово, — проскулил сжавшийся в комок Кричер, — Кричер обещал молодому хозяину...

— Молодой хозяин мёртв, — шепотом ответила Вальбурга, — и мёртв по твоей вине!

— Да! — рыдая, согласился Кричер. — Кричер виноват! Молодой хозяин сам всё выпил, — бормотал он, захлёбываясь рыданиями, но продолжая биться головой об пол. — Кричер должен был сделать это сам... но молодой хозяин выпил, выпил... и Кричер не смог, не смог выполнить его приказ... он ничего, ничего не смог сделать с этой вещью... ничего...

— Говори, — потребовала Вальбурга, — что приказал тебе Регулус? Что это за зелье и вещь?

Сириус стоял и слушал, абсолютно не понимая, что происходит.

— Зелье, — бормотал Кричер — теперь удары его головы об пол, кажется, приобрели какой-то ритм, — зелёное зелье... ужасное зелье... Кричер эльф, он смог с ним справиться... а молодой хозяин велел ему уйти... и ушёл, ушёл... Кричер ушёл... и ничего, ничего не смог с ним сделать... он поклялся молодому хозяину — но не смог, не смог...

— Прекрати, — резко сказала Вальбурга, — я запрещаю тебе наказывать себя, пока не расскажешь всё о смерти моего сына!

— Да что тут творится-то? — не выдержал Сириус. — Он что, видел, что Рег отравился какой-то дрянью, и просто ушёл? И оставил его умирать? Ах ты, мразь!

— Молодой хозяин приказал мне, приказал! — Кричер теперь просто сидел на полу и, продолжая рыдать, раскачивался из стороны в сторону. — Он мне приказал уйти оттуда! Он мне приказал, — страдальчески повторил он. — Я не мог его ослушаться... не мог! А они... они... они затянули его под воду! — он как-то особенно громко всхлипнул и икнул. — Кричер ничего не смог сделать... он не смог спасти хозяина! И не смог исполнить его приказ... я старался, но не смог! Кричер не знает, как уничтожить эту вещь!

— Да кто они-то? — заорал Сириус. — Кто его под воду затянул, где и зачем?

— Мертвяки, — простонал Кричер. — Мертвяки из озера... Кричер не пил из озера... Он не знал о них... А молодой хозяин выпил, и они его утянули... В пещере... В той чёрной пещере, где Тёмный Лорд спрятал эту вещь... которую забрал мой бедный молодой хозяин...

— Что? — прошептала Вальбурга, — Тёмный Лорд? Так это он виноват в смерти моего сына?

— Тёмный Лорд спрятал эту вещь, — продолжал измученно всхлипывать Кричер. — А молодой господин её забрал и велел Кричеру её уничтожить... Он сказал, что это важно... но Кричер не смог её уничтожить... не смог...

— Где она? — резко сказала Вальбурга. — Где та самая вещь, из-за которой погиб Регулус?

— У Кричера, — простонал тот. — Она у Кричера...

— Неси её сюда! — потребовала Вальбурга. — И отдай мне!

Кричер, продолжая рыдать и стенать, медленно ушёл, а Сириус как-то очень мрачно поглядел на мать, но ни слова не сказал, и эльфа они оба ждали в полном молчании. Наконец тот появился и протянул Вальбурге большой медальон на длинной цепочке.

— А теперь уходи, — безжизненным голосом сказала Вальбурга, беря медальон, словно флоббер-червя, перепачканного гноем бубонтюбера, — и не смей показываться на глаза, пока я не позову тебя.

— Дай мне! — сказал Сириус, делая шаг к матери и хватаясь за цепочку, пока горестно хнычущий Кричер медленно плёлся прочь.

— Я уже потеряла одного сына из-за этой дряни, — ответила Вальбурга, вырывая цепочку и пряча её в карман, — и не хочу потерять второго!

Сириус на мгновение онемел от подобного признания, потом фыркнул и сказал:

— Я тоже имею право знать!

— И ты узнаешь, — кивнула Вальбурга, — обещаю!

— Сириус, — Блэк, идущий по коридору, услышал голос вышедшего из своей комнаты Мальсибера, — я хотел сказать тебе спасибо. За всё.

— За что это «за всё?» — зло спросил находящийся в дурном настроении Блэк. — Я, по-моему, в твои спасители не записывался.

— За гостеприимство и терпение, — улыбнулся Мальсибер.

— Гости дорогие, — неприятно усмехнулся Блэк, — а не надоели ли вам хозяева?

— Это к Северусу, — сказал Мальсибер. — Это он решает, когда нам можно будет уходить. Но я думаю, что скоро. Я тут думал... ты же ведь ни в чём не виноват, — заговорил он осторожно. — Ты никогда не был Пожирателем. Это можно же, наверно, как-то доказать...

— Иди ты к Мордреду со своими советами, — ощетинился Блэк, — и сам ему доказывай, что захочешь!

— Кому «ему»? — спросил Мальсибер. — Визенгамоту? Просто я подумал, что, возможно, знаю, как это сделать... У тебя же крестник есть? — вопросительно проговорил он. — Гарри? После Поттеров? Если тебя оправдают, ты сможешь с ним общаться...

— Даже не смей заикаться о Гарри! — заорал Блэк, хватаясь за палочку. — Не смей даже приближаться к нему!

— Да зачем мне? — Мальсибер отступил на шаг. — И потом, я вообще умер, — добавил он с полуулыбкой. — Что мне до Поттера? Так сказать тебе, о чём я думал? Или ты не собираешься легализовываться? Или уже знаешь, как?

— Ну, излагай, — чуть успокоившись, сказал Блэк, пряча палочку. Недалеко, впрочем. — А с чего это ты вдруг об этом заговорил?

— С того, что мы все, видимо, скоро уйдём отсюда, и другого времени может и не быть, — ответил тот. — Я думаю, тебе надо через Северуса связаться с Дамблдором, рассказать ему всю правду и попросить его проверить твою память. Легилименцией. Он увидит, что ты никогда не был с нами, — и поможет это доказать. Его послушают.

— А левой ногой через правое ухо мне не почесаться? — огрызнулся Блэк. — Я не доверяю твоему дружку!

— Даже теперь? — удивился Мальсибер. — Когда ты с лёгкостью можешь навсегда отправить его в Азкабан? Впрочем, ты можешь просто Дамблдору написать... Ну, есть же какой-то способ с ним связаться.

— А ты сам, кстати, как собираешься жить? — слегка насмешливо поинтересовался Блэк. — Из страны уедешь? Вряд ли ты высидишь дома, ты же не Снейп!

— Я пока не знаю, — вздохнул Мальсибер. — Дома прятаться всё время невозможно, я действительно с ума сойду. Надо бы придумать какой-то способ легализоваться — только я представить даже не могу, как именно.

— Заплати, — пожал плечами Блэк, — отмажешься, как Малфой.

— Меня уже осудили, — возразил Мальсибер. — И потом, меня признали мёртвым. Не выйдет... если б это можно было, родители бы заплатили, — его лицо потемнело, а в глазах неожиданно блеснули слёзы.

— Ну, ты хоть живой, — мрачно сказал Блэк, — а вот Рег... а, что говорить! — он махнул рукой и пошёл прочь.

— Лорд его искал, — сказал Мальсибер ему в спину.

— Что? — резко развернулся к нему Блэк. — Что ты сказал?

— Я сказал, что Лорд искал твоего брата, — повторил Мальсибер. — Но не нашёл.

Сириус в ответ начал ругаться — причём в таких выражениях, что в коридор, где они стояли, выглянул Роули и восхищённо присвистнул.

— Я такое только от Долохова слышал, — сказал он, — а чего это вы в коридоре ругаетесь?

— Здесь эхо хорошее, — ответил ему Мальсибер. — Красиво получается.

Блэк Роули ответом не удостоил и поспешно ушёл прочь. Пожиратели были ему неприятны, и он с трудом сдерживался, чтобы не приложить кого-то из них заковыристым семейным проклятьем.

— А, — глубокомысленно выдал Роули, — а где Снейп? Он вроде говорил, что должен прийти — и тогда нас отсюда выпустят.

— Я не знаю, но придёт, конечно, — Мальсибер поглядел на него с любопытством и спросил: — А ты потом куда? Вас же ищут.

— В Исландию, к бабкиному брату, — ответил Роули, — а там пусть поищут, — и он злорадно ухмыльнулся.

— А про остальных не знаешь? — спросил Мальсибер. — Мы дружили не со всеми, но... В общем, мне не всё равно.

— А сам их и спроси, — предложил Роули, — это дело-то такое... чисто личное, ага. Я же за Руквуда или там за Лестрейнджей не скажу, нет, не скажу. Сам ведь понимаешь.

— Понимаю. Удачи тебе, — Ойген протянул ему руку и, попрощавшись, пошёл к Лестрейнджам. Постучал и, услышав сакраментальное «Войдите!», вошёл в комнату.

— Чему обязаны визитом? — фыркнула при виде него Беллатрикс. Похоже, гостеприимство было фирменной чертой всех Блэков. Родольфус укоризненно взглянул на жену, что не произвело на ту ни малейшего впечатления, и приветливо протянул руку.

— Хотел проведать и узнать о ваших планах, — сказал Мальсибер, пожимая ему руку. — Как вы и что делать думаете?

— А тебе зачем? — подозрительно спросила Беллатрикс.

— Просто так, — обижаться Мальсибер явно не собирался.

— В Аврорат сообщить, — сказал Рабастан, неприязненно покосившись на невестку, — разве непонятно?

— Ах ты, поганец, — прошипела Белла, ища палочку, но, к счастью, не нашла и съязвила, глядя на Мальсибера: — Кто его знает. С таким-то дружком.

— Белла, перестань, — устало сказал Родольфус, — мы об этом уже говорили.

— Ну и что, что говорили? — спросила она воинственно. — Это не меняет того факта, что я ему не верю.

— Я вижу, ты совсем поправилась, — Мальсибер улыбнулся ей. — И такая же энергичная, как прежде.

— Эту бы энергию на что-то хорошее, — проворчал Рабастан, — а то: мы должны всем показать, что такое Пожиратели Смерти! А то не знает никто, конечно же.

— Что ты будешь с этим делать? — встревоженно спросил Мальсибер у Родольфуса. — Вы же не...

— Мы — нет, — твёрдо ответил Родольфус, — никто из нас больше не вернётся в Азкабан.

— А как вы тогда? Куда? Вас же с Беллой ищут, — негромко проговорил Мальсибер. — Это мы с Басти уже «умерли»...

— Пусть ищут, — спокойно произнёс Родольфус, — и пусть не жалеют, если найдут.

— Трусы! — взвилась Белла, — наш Лорд...

— Лорда больше нет, — ответил Родольфус, — а мы — есть.

— Но он ведь не умер! — воскликнула Беллатрикс, задирая левый рукав и демонстрируя всем бледную метку. — Раз метка есть — значит, Лорд жив!

— И вот так — всё время, — тоскливо проговорил Рабастан. — Думаю, придётся нам искать Лорда.

— Если Лорд не умер, то он сам нас найдет, — сказал Родольфус, — а если он до сих пор этого не сделал, значит, у него есть свои причины. И не нам их обсуждать! — отрезал он.

— Погоди ты, — Рабастан поморщился. — Я серьёзно же. Белла не отстанет, — он бросил на неё мрачный взгляд. — И мы чокнемся за ней следить. Во-первых. Во-вторых, я не знаю, как вы оба, а я не хочу, чтобы меня нашли. Лорд, авроры — один Мордред. Ну, представь, что вот живём мы, наконец, спокойно, спрятались от всех — а тут ап! И Лорд. И что?

— И что ты предлагаешь? — Родольфус с интересом посмотрел на младшего брата.

— Найти его, — Рабастан покосился на невестку и закончил: — И так сделать, чтоб никто уже и никогда нас не нашёл. Ну, ведь невозможно же.

— Ты на что это намекаешь? — зло прищурилась Беллатрикс, глядя на деверя.

— Я не намекаю, — Рабастан вдруг сощурился не менее зло и отчеканил: — Мёртвым — мёртвое, живым — живое. Я устал. Мне надоело. Если тебе Азкабан понравился, то с меня хватило. Я жить хочу! И мне наплевать — да, да, наплевать, и не смотри на меня так, не боюсь, не страшно! — на всех грязнокровок и чистокровок на свете. Я художник, тебе ясно? И я рисовать хочу, а не в Азкабане гнить или выпускать кому-то кишки!

— Предатель! — выплюнула Белла и бросилась на Рабастана, намереваясь убить его голыми руками, раз уж палочки у неё теперь не было.

— Кого? — крикнул Рабастан, хватая её за руки и опрокидывая на спину. — Кого я предал? Лорд УМЕР! Всё, конец! Я клялся служить до смерти — но не после! Белла, да приди в себя же! — он тряхнул её за плечи с такой силой, что её голова негромко стукнулась об пол. — Чего мы добились? Зачем вообще всё это? Чего нам не хватало? Вот тебе — чего? Деньги, имя, сила — у тебя всё было! Этих грязнокровок — десять человек на всю Британию! Ладно — сто! Куда мы полезли?

— Мерзавец, — Белла отчаянно рванулась из его рук, — как ты смеешь сомневаться в Лорде! Он жив! Он не мог умереть! Мы боролись за наше будущее — без грязнокровок, без предателей крови, забывших заветы предков! Чего стоят твои клятвы, ничтожество, опозорившее честь своей семьи! Да тебя убить мало, чтобы смыть позор!

— Какое будущее?! — орал Рабастан в ответ, держа её на удивление крепко. — Какие заветы, Белл, опомнись! Какие предатели крови? Как вообще можно предать кровь?! Это просто жидкость, Белл, смотри! — он со всей силы саданул кулаком по полу и ткнул в лицо Беллатрикс свои ободранные костяшки. — Крови наплевать, ты понимаешь, нет? Смотри! Смотри, смотри, — он измазал выступившей кровью ей лицо. — У нас БЫЛО будущее! БЫЛО, понимаешь? А теперь его НЕТ! Потому что мы как крысы будем прятаться! Всю жизнь! Ты же никогда и ничего не делала, ты даже не представляешь, каково это — лишиться возможности работать! Да, по собственной вине — потому что я кретин, кретин, да! Но с меня достаточно — я не упущу второй шанс, ясно!

— Убью! — взвыла Белла и впилась зубами в его руку, слишком близко оказавшуюся от её лица.

— Давай, — он вдруг склонился низко-низко, так, что его лицо теперь почти касалось её лица. — Скажи только — зачем ты вообще вышла за моего брата? Он-то тебя любит — ну а ты? Зачем?

— Довольно! — потребовал Родольфус, с трудом отрывая их друг от друга, — прекратите!

— Руди, погоди! — отбивался Рабастан. — Ответь, Белл! Ответь мне! Зачем ты вышла за него? Зачем?!

— А ты не знаешь? — захохотала Беллатрикс, — нет, ты действительно не знаешь? Это был достойный чистокровный брак, одобренный нашим Повелителем!

— Тварь! — Рабастан рванулся вдруг с такой силой, что вырвался и вцепился в шею Беллатрикс. — Ненавижу!

— Хватит! — Родольфус с Ойгеном теперь схватили их вдвоём: Лестрейндж брата, а Мальсибер — Беллатрикс, и сумели всё же растащить.

— Отпусти меня! — кричал Рабастан. — Пусти! Всё равно от неё не будет толку! Она чокнутая! Отпусти!

— Ненавижу! — орала яростно отбивающаяся Беллатрикс. — Да будьте вы все прокляты!

— Тише, — Мальсибер вдруг развернул Беллатрикс и, поймав её взгляд, уставился ей в глаза. — Тише, Белл. Всё хорошо, — она замерла, глядя на него, как заворожённая, и он повторил: — Тише... Ты же ведь не родилась такой... Я же помню тебя в детстве... Ты была другой... весёлой... пылкой... — он очень медленно поднял руку и провёл ей по её волосам — легко-легко, едва касаясь их ладонью. — Помнишь, какой ты была тогда, Белл? И Руди тебе нравился... Я помню, что нравился... а ты помнишь? Помнишь, Белл?

— Помню? — с сомнением переспросила Беллатрикс. — Я… помню?

— Помнишь, — ласково проговорил Мальсибер, и на его губах возникла еле ощутимая улыбка. Рабастан притих, сидя на полу и во все глаза глядя на них — так же, как и Родольфус. — Ты говорила, что он тебе очень нравится... и что тебе пойдёт быть Лестрейндж... и что он слишком спокойный, но это даже хорошо... хорошо... — он слегка замялся, словно потерял нить, но потом продолжил: — Хорошо, потому, что у тебя темперамента хватит на двоих... помнишь?

— Да, — медленно протянула Белла, — это я помню, да…

— Ты же ведь хотела быть его женой, — мягко продолжал Мальсибер. — И хотела полюбить его... говорила, что как любят Блэки — так никто не любит... вечно... помнишь?

— Да, — недоумённо согласилась с ним Беллатрикс, — я хотела… и я так говорила...

— Ну, так ты же это сделала, — сказал Мальсибер, делая знак Родольфусу подойти. — Ты вышла за него. Ты же получила, что хотела. Зачем тебе вся эта политическая дребедень? Когда ты добилась своего?

— Но... но ведь так же было правильно? — неуверенно спросила Беллатрикс. — Мы же должны очистить мир для наших детей?

— Зачем? — мягко удивился Мальсибер. — Разве он и так нам не принадлежит? Нас так мало — ценна каждая капля волшебной крови, помнишь? Каждая... Твои дети и так будут лучшими... если всех убить, они одни останутся... зачем?

— Да, — кивнула Белла, — они будут лучшими... мои дети... но, — она задумалась и тихо сказала: — Но у меня нет детей. Нет и никогда не было.

— Но ты можешь их родить, — сказал Мальсибер, беря руку Родольфуса и вкладывая в неё руку Беллатрикс. — С ним. С Родольфусом. Если ты захочешь. И у вас с ним будут самые лучшие дети. Если ты захочешь, — повторил он. — Если тебе это нужно. Нужно?

— Руди? — вопросительно произнесла Беллатрикс, глядя на мужа. — Ты... разве ты хочешь детей?

— Хочу, — почему-то хрипло выговорил Родольфус.

— Но… ты же мне никогда раньше этого не говорил, — удивлённо сказала Беллатрикс.

Рабастан, до того молча смотрящий на эту сцену, хотел что-то сказать, но, с трудом сдержавшись, поспешно вышел из комнаты, так осторожно прикрыв за собой дверь, словно та могла рассыпаться на кусочки.

— Не говорил, — очень тихо прошептал Родольфус.

— Но теперь сказал, — ласково проговорил Мальсибер, сжимая их руки и вновь проводя рукой по волосам Беллатрикс. Сам он был теперь белей своей рубашки, но продолжал улыбаться так нежно и тепло, словно говорил с собственной возлюбленной. — У тебя есть всё, что ты хотела, — кажется, он повторился. — Есть Родольфус... есть семья... зачем тебе ещё политика? Какое тебе дело до кого-то, кроме собственной семьи? Ты ведь говорила, что ты Блэк, а для них свои — всегда на первом месте... помнишь?

— Да, — голос Беллы зазвучал увереннее, — для Блэков свои всегда на первом месте!

— И тебе нет дела до возни каких-то полукровок? — спросил Мальсибер. — Возомнивших себя политиками?

— Блэки не опускаются до полукровок, — презрительно ответила Беллатрикс.

— Вот и славно, — Мальсибер улыбнулся ей и, взяв другую, свободную руку Беллатрикс, поцеловал её. — Обещаешь это помнить? — его повело, и он облокотился ладонью о стену, выпустив руку Беллатрикс.

— Обещаю, — кивнула Беллатрикс, глядя на мужа, и вдруг провела рукой по его щеке, — я обещаю.

Мальсибер тихонько подтолкнул Родольфуса в спину и шепнул:

— Обними её, — а затем сказал Беллатрикс: — Хорошо. Это очень хорошо, Белл... Никогда не забывай саму себя, обещаешь мне? — она кивнула, неотрывно глядя на Родольфуса, и Мальсибер, отодвинувшись от них, с трудом поднялся и, пошатываясь, вышел из комнаты.

Едва оказавшись в коридоре и закрыв дверь, он опёрся спиной о стену, а потом медленно сполз по ней, усевшись прямо на пол и закрыв глаза. И не заметив стоящего неподалёку Рабастана.

— Зачем? — отчаянным шепотом спросил Рабастан, — Ойген, зачем? Да, Белла гадина, каких поискать, но лучше было бы её убить, чем вот так! Мой прадед держал свою первую жену под Империо, и что? Кому от этого было лучше? Зачем ты это сделал?

— Что ты, — Мальсибер приоткрыл глаза и бледно улыбнулся. — Что ты, Басти... ну, какое Империо? Нет, не думай... нет, — он качнул головой. — Я просто... я заставил её вспомнить то, какой она была до встречи с Лордом. Да, я это подсмотрел в её воспоминаниях и вытащил их на поверхность. И заставил её вспомнить. Но и всё... клянусь, — он поглядел ему в глаза и снова покачал головой. — Это не Империо. Это совсем другое... Она просто... Лорд затмил для неё всё, она больше ничего не видела... я просто приглушил всё это. Она не забудет, нет, ничего не забудет — но она... она вспомнила, чего хотела прежде. И что чувствовала... понимаешь? Не сердись, пожалуйста. Я не знал, что ещё сделать...

— Правда? — совсем по-детски спросил Рабастан. — Я уже почти не помню, какой она была. А Руди её любит! — очень обиженно сказал он.

— Правда, — Мальсибер прикрыл глаза. — Я тем более не помню... но я посмотрел. Тебе, может, даже и понравится... знаешь, Руди ей когда-то нравился. Очень. Может быть, у них получится... не злишься больше? — спросил он, с трудом приоткрыв глаза.

— Нет, — вздохнул Рабастан, — если у них с Руди всё наладится... пойдём, я тебя отведу в комнату. А то смотреть же страшно!

— Да, давай, — Мальсибер опёрся о его руку и попытался встать, и Рабастану пришлось практически поднять его. — Как-то я не рассчитал слегка... но ничего. Пройдёт... спать хочется ужасно... доведёшь меня?

— Доведу, — кивнул Рабастан, — а то ты прямо тут уснёшь. А потом чокнутый здешний эльф решит, что тебя надо выбросить вместе с мусором... или ещё что-нибудь придумает. Давай, давай, иди, — и он практически на себе потащил Мальсибера к дверям их комнаты.

Провожать «дорогих гостей» вышли все обитатели дома на Гриммо — и Вальбурга Блэк, почти полностью пришедшая в себя за последние дни, с глазами, в которых горела такая ненависть и жажда мести, что даже непрошибаемый Долохов чувствовал себя слегка неуютно, и Сириус Блэк, как никогда похожий на свою мать, и даже странный блэковский эльф, что-то тихо бормочущий себе под нос.

И Снейп с Эйвери и Мальсибером.

Главной проблемой стало отсутствие у «гостей» волшебных палочек, без которых отпускать их в мир было попросту немыслимо.

— Я же не могу купить у Олливандера... да пускай даже у Киддела десять палочек, — раздражённо сказал Снейп, когда они все обсуждали эту проблему.

— У нас несколько палочек найдётся, — мрачно сказал Сириус, — но на всех их не хватит. Да и давать их в руки некоторым — я ещё с ума не сошёл.

— Никого без палочек отпускать нельзя, — твёрдо сказал Мальсибер. — У меня дома тоже есть несколько — я поделюсь.

— Что, и Пиритса с Трэверсом нельзя? — покосился на него Блэк. — Они же совсем с головой не дружат!

— А ты предлагаешь просто отпустить их так — без палочек? — спросил Мальсибер. — Как ты полагаешь, что они первым делом сделают? Без палочек, без денег, да ещё не помня толком, как из Азкабана выбрались?

— Убьют кого-нибудь, чтобы палочку заполучить, — недовольно проворчал Блэк. — Вот кого я с радостью порталом закину куда-нибудь в Колумбию!

— Вот именно, убьют, — кивнул Мальсибер. — И кому от этого будет легче?

— Ты закинешь? — фыркнул Снейп. — Ты умеешь делать международные порталы? Давно научился?

— С рождения, — нагло заявил Блэк, уставившись на него, — а что?

— Я могу пару палочек принести, — примирительно сказал Эйвери, — давайте посчитаем общее количество.

— Давайте посчитаем! — подхватил Мальсибер. — Я могу принести штуки четыре, полагаю.

Снейп буркнул:

— Даже Пиритс с Трэверсом не заслуживают такой участи, как зачарованные Блэком порталы. Сам портал сделаю.

— Это шесть, — продолжал Мальсибер. — Нужно ещё три — себе я тоже возьму дома. Есть у тебя три палочки? — спросил он Блэка.

— У Блэков всё есть, — самоуверенно заявил Сириус.

— Тогда, может, найдёшь все девять? — вкрадчиво поинтересовался Снейп. — Что мы тут по крохам собираем.

— И давно у тебя появились замашки нувориша, Ню… Снейп? — зло оскалился Блэк. — По крохам он палочки собирает, надо же!

— Может, мы не будем ссориться хотя бы сейчас? — попросил Мальсибер. — Чем скорее мы договоримся — тем скорее разойдёмся.

— В общем, с меня три палочки, с тебя четыре, с Маркуса две, — подвёл итоги Блэк, — а порталы матушка уже приготовила. Подальше отсюда.

— Ты меня проводишь? — попросил Мальсибер Снейпа. — Ко мне домой? Я аппарировать пока что не решусь сам...

— Провожу, — согласился Снейп, — не Блэка же просить.

Эйвери тихонько вздохнул. Снейп и Блэк в одном помещении — это было хуже, чем молоко и красное вино. В смеси.

— Так Сириус не в лучшем состоянии, чем я, — удивился Мальсибер. — Он-то чем поможет?

— И я о том же, — покивал Снейп, — помощи от Блэка — как шерсти от гриндилоу.

— Ну, ты в этом специалист, — тотчас же отозвался Блэк, — и шерсть от гриндилоу получишь, и фестрала подоишь, причём на скаку!

— Пойдём, а? — Мальсибер встал и потянул Снейпа за собой. — Маркус, пойдёшь с нами? Дом давно закрыт — втроём веселее.

— Пойдём, — торопливо согласился Эйвери, стараясь убраться подальше. В последнее время Блэк стал почти невыносим, а уж рядом со Снейпом...

...Палочки в итоге набрались, — и теперь Сириус с Вальбургой, наконец-то, провожали «дорогих гостей».

Правда... не всех.

Лестрейнджей в коридоре не было.

— С ними разговор отдельный, — отрезала Вальбурга. — Разберёмся после. По-семейному.

— Благодарю за помощь, — первым склонил голову Долохов, — мистер Эйвери, мистер Снейп, мадам Блэк. Не обещаю, что не забуду, — память, я полагаю, вы мне сотрёте. Но сейчас — благодарю.

— Да уж сотрём, — подтвердил Снейп и пообещал: — Постараюсь аккуратно.

— Уходите, — велела Вальбурга. — И никогда не возвращайтесь.

Она сама раздала порталы — обычные камни, которых много валяется на улицах.

И кивнула.

— Спасибо, — нестройно откликнулись Роули и Джагсон. Пиритс молча кивнул, вслед за Руквудом, а Трэверс, очнувшись от своих грёз в последний момент, вдруг ляпнул: — Будете искать немёртвого — найдёте неживое!

— Надо будет — я и вас найду, — побледнев, ответила Вальбурга. — Всех и каждого. Действуй, — велела она Снейпу.

— Вот с тебя-то и начнём, — сказал он, наводя на Трэверса свою палочку. — В глаза смотри, чтоб я не промахнулся, — велел он и сказал: — Обливиэйт, — и, едва закончив, тут же усыпил его. И повернулся к Пиритсу: — Ты следующий.

Пиритс попытался было отвернуться — но не преуспел и через секунду разделил участь Трэверса. За ними последовали Джагсон и Роули, потом Долохов. Руквуда Снейп ооставил напоследок.

— Не сопротивляйтесь, — предупредил Снейп. — Я скорее подстрахуюсь и сотру больше необходимого, чем стану рисковать.

— Ваше предупреждение излишне, — равнодушно обронил Руквуд, — я хорошо знаком с процессом.

В глазах Снейпа мелькнул непонятный скептицизм, однако же он не стал комментировать слова Руквуда и просто приступил к работе — и через несколько минут в коридоре на полу уже лежали шестеро.

— А с Лестрейнджами что? — хмуро спросил Снейп Вальбургу.

— А с ними я поработаю сама, — так же хмуро ответила Вальбурга. — Благодарю за помощь, мистер Снейп.

— Я боюсь, мы друг друга не очень поняли, — сказал Снейп. — Я не готов пустить это дело на самотёк и просто вам поверить на слово. Случись что — мне же отвечать. Я должен быть уверен, что они не вспомнят про меня, при случае, и не вспомнят про побег.

— А тебе на слово верить мы, значит, должны? — зло ответил Сириус. — Как интересно.

— Я, вообще-то, кровно, так сказать, заинтересован в результате, — неприязненно проговорил Снейп. — Если их поймают и узнают о побеге — я отправлюсь в Азкабан. Не поверишь, но меня туда не тянет.

— Не поверишь, но меня тоже, — огрызнулся Блэк, — так что мы, как это ни печально, в одной лодке. И меня это тоже не радует.

— Никто не узнает о побеге, — резко ответила Вальбурга.

— Думаю, мадам Блэк можно верить, — примирительно сказал Мальсибер Снейпу. — Северус, вряд ли она захочет потерять второго сына. А Лестрейнджи ей родня — она сама позаботится о них. Давай отправлять всех остальных — и пойдём.

Во взгляде Снейпа явственно отразилось всё, что он думает и о Блэках, и о Лестрейнджах, и об их родственных узах, но, к счастью, озвучивать эти мысли он не стал.

— Отправляйте, — коротко сказал он Вальбурге, и та взмахнула палочкой — раздались хлопки, и все шестеро лежащих на полу волшебников исчезли.

— Вот и всё, — сказал Мальсибер — и низко поклонился ей. — Спасибо вам.

— У вас счастливый талант, мистер Мальсибер, — глухо сказала Вальбурга, — находить настоящих друзей. Жаль, что ни у кого из моих сыновей таких не оказалось.

— Благодарю вас, — Мальсибер поклонился ещё раз. — Только он мне тоже не особенно помог, как видите, — он чуть улыбнулся и добавил осторожно: — Но ведь у Сириуса были друзья. Они же погибли, а не оставили его...

— Не смей, — резко потребовал Сириус, — не смей говорить о Джеймсе! Он погиб как герой!

— Я ведь это и сказал, — мягко ответил Мальсибер. — Он и Лили защищали сына. В том, что с ними произошло, нет их вины, мадам, — обратился он к Вальбурге, не замечая — или делая вид, — как скривился при этих словах Снейп.

— И сами погибли, и сына не спасли, — горько сказала Вальбурга, — и Сириус из-за них попал в Азкабан.

— Гарри жив! — вскинулся Сириус. — Что значит — не спасли?

— Жив? Опомнись, сын, — Вальбурга приложила пальцы к вискам, — никто и никогда не видел Гарри Поттера с той ночи. Нет, Сириус. Поттеров больше не осталось. Мне жаль.

— Жив он или нет — точно знает Дамблдор, — сказал Мальсибер, и Снейп скривился снова и толкнул его локтем в бок, однако тот предпочёл не заметить этого и продолжил: — Я точно знаю, что у Гарри Поттера есть тётка-маггла — у Лили была сестра. Может, Гарри спрятали там, где никто и никогда не станет искать волшебника — у магглов?

— Сестра? — повторил Сириус, и его глаза загорелись. — Сестра-маггла... как там ее? Лобелия? Гортензия? Что-то такое... цветочное... ну конечно! Я её отыщу!

— Куда ты полезешь? — не сдержался Снейп. — Тебя тоже ищут, если ты забыл! И найдут, если ты начнёшь шастать по Лондону! И наплевать бы — но ведь ты же сдашь меня и Маркуса!

— Северус, — Мальсибер тут же развернулся к нему, — а ведь ты же знаешь, где они живут. Ты бы мог узнать, там Гарри или нет?

— Зачем? — холодно спросил Снейп. — Зачем вам это узнавать? Где бы ни был сын Лили, Дамблдор о нём позаботился! Чего не скажешь о Блэке. Да ему флоббер-червей доверить нельзя, не только ребёнка!

— Закрой рот, Нюниус! — заорал Блэк, буквально кидаясь на Снейпа с кулаками — Мальсибер успел встать между ними, и Сириус остановился прямо перед ним и рявкнул: — Уйди! Я этого сейчас...

— Тихо! — сказала Вальбурга вроде бы не так и громко, однако этого хватило, чтобы все вдруг замолчали. — Сириус имеет право знать — мальчик его крестник, — сказала она Снейпу. — Дамблдор к этому ребёнку не имеет никакого отношения. Скажи мне, где она живёт, эта сестра.

— Понятия не имею, — с удовольствием ответил чистую правду Снейп. — Раньше они жили в Коукворте, но потом переехали. Адреса мне, так уж вышло, никто не сообщил.

— Так узнай, — сказала Вальбурга, пристально на него глядя. — Или я сама узнаю, — словно пригрозила она.

— Обязательно, — вежливо ответил Снейп. — Обязательно узнаю.

В последнее время он именно так стал отвечать в Хогвартсе дорогим коллегам на все их идиотские требования, а не спорить до хрипоты, как раньше.

— Не узнаешь до завтра, — сказала Вальбурга, — я сама этим займусь. Не место крестнику моего сына среди магглов.

— Да, разумеется, — по-прежнему вежливо согласился Снейп, — ему самое место в доме, где живут Лестрейнджи.

— Это семейное дело, — холодно проговорила Вальбурга. — Вас, мистер Снейп, оно никак не касается. Я жду вас завтра здесь с новостями.

— Касается, — так же холодно ответил Снейп, — я пообещал защищать Гарри Поттера. Который не является членом вашей семьи.

— Кому это ты пообещал такое?! — взвился Сириус.

— Постойте, — вмешался Мальсибер. — Северус, — он заглянул Снейпу в лицо. — Сириус действительно крёстный Гарри — и по закону он обязан позаботиться о нём. Да, сейчас он вне закона — но ведь это поправимо. Если он, конечно, этим озаботится, — он перевёл взгляд на Блэка. — Ты же можешь просто потребовать, чтобы тебе передали Гарри. Тебе не смогут отказать. А ты, — он снова посмотрел на Снейпа, — раз пообещал защищать мальчика, будешь это делать — здесь. Вы же ведь не станете препятствовать ему? — вежливо спросил он у Вальбурги.

— Лестрейнджи тоже будут его воспитывать? — едко поинтересовался Снейп. — Теми же методами, что и Лонгботтомов?

— Лонгботтомов? — переспросил Мальсибер. — А при чём тут они? И Лестрейнджи? Северус?

— Лестрейнджи тут не останутся, — зло и неохотно сказал Сириус. — ЭТО я могу вам обещать, — он неприязненно глянул на мать.

— Лестрейнджи теперь живут в этом доме, — ледяным тоном ответил Снейп, — и они члены семьи Блэка. Собой он может рисковать сколько угодно, но ребенку Лили здесь нечего делать.

— Они уедут, — сказала, наконец, Вальбурга. — Скоро. Тебе не о чем переживать. Я не дам причинить вреда ребёнку. Этого довольно, я надеюсь? — спросила она с нажимом.

— Будет довольно, — кивнул Снейп, — как только Лестрейнджи уедут.

— Когда завтра ты мне принесёшь адрес мальчика, их здесь уже не будет, — сказала Вальбурга, совершенно не обращая внимания на то, как Сириус пытается буквально прожечь её насквозь яростным и мрачным взглядом.

— Договорились, — мрачно согласился Снейп, неприязненно покосившись на Блэка.

Вальбурга Блэк, постучав в дверь комнаты, которую предоставила племяннице и её мужу, дождалась вежливого «войдите», сказанного, вопреки обыкновению, не Беллой, а Родольфусом, и вошла внутрь.

— Тётушка, — бросилась к ней Беллатрикс, — когда мы наконец сможем вернуться домой?

От неожиданности Вальбурга даже не сразу нашлась с ответом. Потом внимательно оглядела Беллатрикс и медленно проговорила:

— Ты хочешь вернуться домой, Белла?

— Конечно, хочу! — порывисто ответила Беллатрикс, нервно сжимая руки. За этот жест ей постоянно попадало от матери — Друэлла Блэк считала, что леди не должна показывать на публике никаких чувств, и к семнадцати годам сумела-таки отучить дочь от «вульгарной привычки». — Это же наш дом, и мы с Руди так давно его не видели!

— Вы с Руди, — повторила Вальбурга и, глянув на Родольфуса, сделала ему знак идти за ней. — Скоро, — сказала она Беллатрикс. — Вы скоро вернётесь домой, — она вышла и, едва Родольфус тоже показался в двери, захлопнула её и, приставив палочку снизу к его подбородку, спросила: — Что ты сделал с моей племянницей?

— Я ничего не делал, — возразил он. — Во-первых, без палочки это просто невозможно, а во-вторых, я бы никогда не стал с ней так поступать.

— Тогда что с моей племянницей? — нахмурилась Вальбурга. — Я её видела на днях — она была совсем другой. В чём дело?

— Это сложно объяснить, — осторожно сказал Родольфус, — она... пережила сильное душевное потрясение.

— Какое ещё потрясение? — с подозрением спросила Вальбурга.

— Я бы назвал это переоценкой ценностей, — задумчиво произнёс Родольфус. — Белла поняла, что политика ей больше не интересна.

— В самом деле? — Вальбурга пристально вгляделась в его лицо, но Родольфус стойко выдержал её взгляд. — Хорошо, — сказала она, наконец, и повторила: — Это хорошо. Однако у меня есть разговор к тебе.

— Я слушаю, — серьёзно сказал Родольфус, — и у меня, то есть у нас с братом, тоже есть разговор к вам.

— С бра-атом? — протянула Вальбурга. — И о чём вы с БРАТОМ хотите со мной поговорить?

— Мадам Блэк, — слегка поморщился Родольфус, — я бы предпочёл сначала выслушать вас.

— Мало ли, что ТЫ бы предпочёл, — отрезала она. — Зови брата и пойдём поговорим.

— Как будет угодно хозяйке дома, — сухо кивнул Родольфус и позвал Рабастана.

Вальбурга отвела братьев в небольшую комнату на третьем этаже, оказавшуюся самым настоящим кабинетом, — с тёмными шкафами и большим столом, за который она и уселась, предложив Лестрейнджам устроиться напротив.

— Итак, — она положила ладони на столешницу, на которой не было абсолютно ничего — даже чернильницы. — Я вас слушаю, господа.

— Помнится, мадам Блэк, вы некогда были самой горячей сторонницей Тёмного Лорда, — негромко сказал Родольфус. — Вплоть до того, что выжгли с семейного гобелена старшего сына, не пожелавшего разделить ваши взгляды. Могу ли я предположить, судя по возвращению Сириуса Блэка под отчий кров, что ваши взгляды изменились?

— Предположить можешь, — сощурилась Вальбурга, поглядев почему-то на непривычно серьёзного Рабастана. — Продолжай.

— Тогда могу сказать, что наши взгляды совпадают, — осторожно сказал Родольфус, — и нам не хотелось бы быть причастными к новому витку войны, когда Лорд вернётся. А он вернётся, я уверен.

— Он виновен в смерти моего сына, — с ледяной ненавистью медленно и чётко проговорила Вальбурга. — Блэки такого НЕ прощают. Я найду его и уничтожу, — она сжала пальцы. — Можете присоединиться, если хотите, — добавила она.

— Да! — с горячностью воскликнул Рабастан. — Мы присоединимся!

— Мы присоединимся, — повторил Родольфус. — Именно об этом мы и хотели с вами поговорить.

— Я не хочу больше убивать, — добавил Рабастан, — но вот Лорда, если удастся, убью. Потому что его смерть — это наша жизнь! А его жизнь — наша смерть, да еще хуже, чем смерть!

— Это будет не так просто, — сказала Вальбурга и выложила на стол большой старинный медальон с буквой «S» на крышке. — Как думаешь, что это? — спросила она Родольфуса.

Родольфус приблизился к столу и посмотрел на медальон, не прикасаясь к нему. Брата, подошедшего следом и протянувшего было руку к медальону, он остановил резким:

— Не тронь!

Рабастан обиженно посмотрел на него, но послушно отошёл назад.

— Я не могу точно определить, что это такое, без палочки, — мрачно сказал старший Лестрейндж, — но прикасаться к нему голыми руками я бы не рискнул.

— Дело не в руках, — Вальбурга взяла медальон в ладонь и сжала его в кулаке. — Знаешь, что такое хоркрукс? — медленно спросила она.

— Что? — удивлённо переспросил Рабастан.

— Да, мне это известно, — медленно ответил Родольфус, — это... он?

— О да, — Вальбурга сощурилась, и её лицо стало похоже на птичье. — И за то, чтобы раздобыть его, мой сын отдал свою жизнь. Его можно уничтожить... Я нашла способы. И не один. Вопрос в том, единственный ли он. Что думаешь? — спросила она Родольфуса.

— Наш Лорд не любил останавливаться на достигнутом, — неприятно усмехнулся Родольфус, — так что, полагаю, этот хоркрукс далеко не единственный.

— Значит, нужно найти их все, — сказала Вальбурга. Рабастан, как ни удивительно, молчал, хотя на его лице буквально написан был вопрос.

— Хотелось бы знать, сколько их, — Родольфус внимательно смотрел на медальон. — Жаль, что вещи не допросишь...

— Почему это не допросишь? — всё-таки вмешался Рабастан. — Это мы с тобою не умеем, а Мальсибер сможет!

Родольфус очень выразительно посмотрел на младшего брата и сказал:

— Я бы не стал настолько переоценивать его способности.

— А я бы стал! — с нажимом проговорил Рабастан. — Или хоть спросил бы! Что мы потеряем?

— Спросить — спросим, — согласился Родольфус, подумав, что младший брат так и не научился держать язык за зубами. К величайшему сожалению.

— Хорошо, — решила Вальбурга. — Сходи, позови его.

— Простите, мадам Блэк, — Родольфус развёл руками, — но он уже вернулся в свой дом.

— Сама схожу, — она убрала медальон и встала. — Ждите, — велела Вальбурга — и... аппарировала.

Прямо с места. В доме, закрытом для аппарации.

— Басти, — вздохнул Родольфус, едва только хозяйка дома их оставила, — я могу тебя попросить считать до десяти, прежде чем говорить что-то мадам Блэк?

— Можешь, — кивнул Рабастан. — А что я сказал такого? Тебе же надо допросить вещь, а кто ещё может? Что опять не так-то?

— Как ты думаешь, — вкрадчиво спросил Родольфус, — Вальбурга Блэк способна сложить два и два?

— Что ты из меня идиота делаешь? — возмутился Рабастан. — Разумеется! При чём здесь какая-то арифмантика?

— А что она подумает после твоего высказывания о Мальсибере и того, как она отреагировала на Беллу? — резко ответил Родольфус.

— Но... Я... Всё равно уже поздно, — почти сразу же нашёлся Рабастан. — Ты мне скажи лучше, что это за хоркрукс такой?

— Басти, — тяжело вздохнул Родольфус, — ты в нашу домашнюю библиотеку после Хогвартса вообще-то хоть раз заходил?

— Зачем? — изумится Рабастан. — Что я там не видел?

— Действительно, — насмешливо согласился с ним старший брат, — ну что там можно увидеть?

— Ты мне объяснишь или нет? — обиделся Рабастан.

— Объясню, — устало сказал Родольфус, — хоркрукс — это предмет, в котором заключена часть души тёмного мага. Он создаётся магом только в результате совершения преступления, раскалывающего душу, то есть убийства. Обычно создавали не больше одного хоркрукса, но наш Лорд, как я понимаю, решил перестраховаться.

— Он что, душу на кусочки поделил? — недоверчиво спросил Рабастан. — Он совсем дебил?

— Можешь задать этот вопрос ему самому, — предложил Родольфус, — как увидишь. Ваше Темнейшество, вы дебил?

— Руди, ну серьёзно! — Рабастан выглядел удивлённым, даже ошарашенным. — Это же безумие! И глупость несусветная!

— Отчего же глупость? — слегка удивился Родольфус. — При определённых обстоятельствах Лорду это могло показаться оптимальным решением.

— При каких? — Рабастан поглядел на него как на идиота. — Руди, ну ты что несёшь? При каких обстоятельствах может показаться разумным отрезать от себя кусок?

— При таких, когда важнее сохранить большую часть, чем потерять всё, — холодно ответил Родольфус. — Полагаю, Лорд рассуждал именно так. Другое дело, что он излишне увлёкся... процессом. Что плохого в том, чтобы, к примеру, пожертвовать чем-то не столь важным для себя? — добавил он. — Пожертвовать некоторыми эмоциями или привязанностями? Но Лорд пошёл дальше, приобретая не только бессмертие, но и бездушие, густо приправленное безумием.

— Руди, ты что говоришь?! — возмутился было Рабастан — а потом вдруг побелел и, глядя на брата в полном ужасе, севшим голосом спросил: — Руди, ты что... тоже?!

— Нет, — с лёгкой ноткой сожаления ответил Родольфус, — хотя в Азкабане я об этом очень жалел.

— Не шути так! — выдохнул Рабастан, хватая его за руки и притягивая к себе. — Руди, поклянись, что не станешь этого делать! — горячо не то попросил, не то потребовал он, крепко обнимая брата.

— Не буду, — согласился Родольфус, — тем более, что в этом уже нет необходимости.

— Ты не понимаешь, да? — спросил Рабастан взволнованно. — Это ведь совсем не сказки — душа. Это то единственное, что вообще важно, понимаешь?

— Единственно важное — не только душа, — вздохнул Родольфус, — вернее, не столько душа… но я рад, что ты об этом думаешь. Я боялся, что ты так никогда и не повзрослеешь.

— Остальное не так важно, — упрямо проговорил Рабастан, заглядывая брату в глаза. — Без души ничего всё равно не будет. Как ты напугал меня! — вздохнул он, снова прижимая к себе брата. — Это всё равно, что стать инфери заживо, — его передёрнуло.

— Инфери, — невесело усмехнулся Родольфус, — в Азкабане мне иногда казалось, что я уже становлюсь инфери. Если бы там не было тебя... и Беллы, это бы, наверное, и произошло.

— Это всё равно другое, — сказал Рабастан, снова садясь рядом.

— Не думаю, — возразил Родольфус и крепко прижал брата к себе.

На мгновение.

Ойген Мальсибер медленно шёл по коридору своего дома, останавливаясь у каждого портрета — поприветствовать и поговорить. Он соскучился по дому, соскучился по своим родным, пусть и нарисованным, — тем более, что живых у него здесь, в Британии, и не осталось.

— К господину гостья, — вдруг сказал возникший рядом эльф.

— Гостья? — очень удивлённо переспросил Мальсибер. Эльф кивнул, и Ойген пошёл вниз. К камину. — Мадам? — изумлённо проговорил он, увидев Вальбургу. — Чему обязан?

— Обязаны? — насмешливо переспросила Вальбурга. — Ну, пусть будете обязаны. Мистер Мальсибер, говорит ли вам что-то слово «хоркрукс»?

— Нет, — ответил Мальсибер. — А должно?

— Я полагала, что должно, — усмехнулась Вальбурга и показала ему медальон на длинной цепочке. — А об этой вещи вы можете что-либо сказать?

— Никогда его не видел... Вы позволите? — спросил он, протягивая ладонь. Затем взял медальон и некоторое время внимательно его разглядывал, постепенно меняюсь в лице. А потом вдруг вздрогнул и резко и, похоже, рефлекторно отбросил его в сторону. — Там дементор? — глухо спросил он.

— Не совсем, — мрачно сказала Вальбурга, — там осколок души того, кто поставил метку на вашу руку.

— Как это возможно? — Мальсибер недоверчиво глянул на неё, но медальон не поднял.

Вальбурга приманила медальон Акцио, опустила в карман мантии и ответила:

— Это и есть хоркрукс. Вместилище расколотой души тёмного мага, трусливо цепляющегося за жизнь.

— Но как... Разве можно расколоть душу? — ошеломлённо спросил Мальсибер. — Добровольно? Мерлин, — побледнев, пробормотал он. — Это же... Чудовищно.

— Ни один чистокровный маг до такого не додумается, — выплюнула Вальбурга, — только зарвавшийся полукровка, непризнанный ублюдок выродившихся Гонтов! Мразь, погубившая моего сына!

Мальсибер изумлённо открыл было рот, но так и не нашёл подходящих слов и закрыл его. Помолчал немного — и спросил:

— Зачем вы мне это рассказали?

— Я пришла просить вас о помощи, — ответила Вальбурга, — памятуя о вашем фамильном таланте. Я хочу уничтожить Тома Марволо Риддла, известного вам как Лорд Волдеморт! И для этого... — её голос на мгновение прервался, она побелела, покачнулась, но неимоверным усилием воли взяла себя в руки и продолжила: — Мне нужно знать, сколько ещё осколков души успел спрятать этот... мерзавец.

— Но чем я могу помочь? — спросил Мальсибер.

— Вы можете... поговорить с этим осколком души? — спросила Вальбурга.

— Поговорить? — переспросил Мальсибер, болезненно поморщившись. — Я... Я не знаю. Мне нужно подумать... Вы... Вы можете оставить его мне?

— Оставить? — нахмурилась Вальбурга. — Только под клятву!

— Хорошо, — кивнул Мальсибер, но потом, спохватившись, спросил: — Какую? Я не уверен, что у меня получится, и не возьмусь вам это обещать.

— Что вы вернёте мне эту… вещь, — ответила Вальбурга, — чем бы ни окончились ваши попытки. Формулировку можете продумать сами.

— Разумеется, верну! — На лице Мальсибера мелькнуло отвращение. — Клянусь.

Клятву сформулировали просто, а когда Вальбурга ушла, Мальсибер позвал эльфа и попросил:

— Сходи к Маркусу и Северусу и скажи им, что они мне очень нужны. И что это очень важно.

* * *

— Ойген, что случилось? — встревоженно спросил Эйвери, неловко вываливаясь из камина. — Тебе стало хуже? Северус, ты взял с собой зелья?

— Не то чтобы хуже, — мрачно и задумчиво сказал бледный до синевы Мальсибер. — Я хочу вам показать... Кое-что. Учтите, я поклялся эту вещь вернуть, — он показал им на маленький стол, на котором лежал старинный золотой медальон. — Посмотрите и скажите, что вы думаете.

Эйвери первым подошел к медальону и осторожно взял его в руки.

— Очень старая вещь, — сказал он, — и очень мощные чары. По-моему, я что-то читал об этом... сейчас, — он нахмурился и закрыл глаза, не выпуская медальон из рук.

— Дело не в возрасте, — сказал Мальсибер, ёжась, словно бы от холода. — Дело в чарах.

— Подожди, — тихо попросил Эйвери, — я сейчас... да! Эта вещь принадлежала Салазару Слизерину! Один из моих предков встречал упоминание о нем, как о фамильной реликвии Слизеринов, которая передавалась в их семье — покуда были живы Слизерины. Откуда она у тебя?

— Это не важно! — с досадой поморщился Мальсибер. — Чары! Смотри на чары! — с несвойственным ему напором сказал он.

— Тёмные чары, — с недоумением сказал Эйвери, — очень знакомые... точно! Я же на такие меткоуказатель настраивал, чтобы найти ваши камеры в Азкабане! — просиял он.

— Что ты настраивал? — удивился Мальсибер. Снейп хмыкнул и подтянул медальон к себе.

— А я не рассказал? — смутился Эйвери. — Когда мы с Северусом обдумывали «визит» в Азкабан, выяснилось, что никто не знает, где ваши камеры. А время было ограниченным, вот я и придумал что-то вроде компаса, но настроенного на Метку. В этом медальоне те же чары, что и в ней. Только... старше, что ли? И сильнее. Словно этот медальон — хозяин над Меткой... Мерлин...

Его голос вдруг прервался, а румяное лицо стало мучнисто-бледным.

— Там кусок его души, — негромко сказал Мальсибер. — Представляешь? Ты знал, что так вообще возможно?

— Да, конечно, — пробормотал Эйвери, — хоркрукс, верно?

— Да, она называла его так, — кивнул Мальсибер.

Снейп, получивший, наконец, медальон, хмуро изучал его. И чем дальше — там мрачнее становилось его лицо.

— Кто это — она? — озадаченно спросил Эйвери. — Кто тебе дал эту вещь?

— Мадам Блэк, — ответил Мальсибер. — И она... Она собирается убить Лорда. Но прежде, как она сказала, нужно найти все... хоркруксы. Она полагает, что этот может отказаться не единственным.

— Но как же, — пролепетал Эйвери, — она же была его сторонницей... не как мадам Лестрейндж, конечно, но всё-таки... и Регулус принял Метку из-за неё... не из-за мадам Лестрейндж, хотя и она тоже, разумеется, повлияла на его решение... и как это — не единственным? — он ошеломлённо заморгал. — Это же немыслимо!

— Вероятно, смерть её сына что-то изменила, — ответил вместо Мальсибера Снейп. — Я верно понял? — спросил он у Ойгена.

— Верно, — тот кивнул. — Она его ненавидит. Лорда.

— Но несколько хоркруксов, — недоверчиво покачал головой Эйвери, — причём, зная нашего Лорда, они же должны быть помещены в реликвии не меньшей ценности, чем медальон Слизерина! Он бы никогда не доверил свою душу чему-то заурядному, вроде чернильницы или табакерки!

— Я вот как раз не удивлён, — мрачно заявил Снейп. — Он же параноик. Был. И, вероятно, и остался. Наверняка он их с десяток сделал.

— Нет-нет, — возразил Эйвери, — не десяток, нет. Тогда бы он окончательно обезумел. Меньше, значительно меньше!

— Ну так он и обезумел, — не сдавался Снейп. — Разве бы нормальный человек устроил весь этот бардак у Поттеров?

— Но в его безумии прослеживалась хоть какая-то логика, — не сдавался Эйвери, — а после десяти хоркруксов он бы только убивал без разбора всех, кого видел рядом!

— Пять, — оборвал их спор Мальсибер. — Он их сделал пять.

— Почему ты так думаешь? — удивился Эйвери.

— Я... Спросил, — Мальсибер сглотнул.

— Спросил? — недоумённо заморгал Эйвери. — У мадам Блэк? А откуда она... о нет! Мерлин! Она что, тоже?

— Нет, не у мадам, — возразил Мальсибер. — Она как раз не знает... Это она мне принесла его, — он кивнул на медальон.

— Зачем? — спросил Снейп.

— Чтоб узнать, — Мальсибер опять поёжился, — сколько их. Чтобы я спросил об этом у него. Я спросил. Их пять.

— Ты... Что сделал? — недоверчиво переспросил Снейп.

— Поговорил с ним, — Мальсибер бледно улыбнулся.

— Поговорил с ним? С медальоном? — испуганно спросил Эйвери. — И он тебе ответил? Ойген, ты... ты серьёзно?

— Не ответил, — устало сказал Мальсибер. — Показал. И я не уверен, что это был он. Они же... связаны. С Лордом. И мне кажется, что... Только не считайте это шуткой, — попросил он, почему-то поглядев на Снейпа. — Мне кажется, что есть шестой хоркрукс. Неучтённый. Лорд и сам о нём не знает. Живой, — сказал он совсем тихо.

— Как Лорд может не знать о собственном хоркруксе? — удивился Эйвери. — Этого не может быть! Хоркрукс можно создать только осознанно, всей душой этого желая! Причём предварительно расколов душу убийством, применив не какое-нибудь Диффиндо, а только Аваду! Ты полагаешь, Лорд мог не заметить Такое?

— Я уверен, что Лорд о нём не знает, — ответил Мальсибер. — Он знает только о пяти. Но мне кажется, что я насчитал больше. Когда был немного им.

— Ты сказал, живой, — напряженно проговорил Снейп. — Кто?

— Я сказал, что не уверен, — почему-то почти жалобно напомнил им Мальсибер.

— Кто? — требовательно повторил Снейп.

— Если я, конечно, прав, — вздохнул Мальсибер, — То... Я думаю, что это Гарри. Поттер. Северус, прости...

— Ойген, — торопливо сказал Эйвери, — почему именно Гарри Поттер? Как он может быть хоркруксом? Осколок души Лорда просто бы уничтожил личность такого маленького ребенка... а это означает… ох...

И он с ужасом посмотрел на Снейпа.

— Я не знаю, почему, — вздохнул Мальсибер. — Я просто это... Я не знаю, как сказать. Увидел? Почувствовал? Их шесть плюс сам Лорд, и про шестой он не знает. И он живой и, кажется, маленький. Ребёнок...

На Снейпа было страшно смотреть — из него словно душу вынули.

— Я сейчас, — тихо, почти беззвучно произнес он, — я должен проверить, — и он бросился к камину.

— Северус, постой! — Мальсибер схватил его за руку. — Подожди. Ты один не сможешь, ты не знаешь, на что смотреть... возьми меня, — попросил он. — Я не причиню ему вреда, клянусь! Просто посмотрю. Возьми!

— Хорошо, — без какого-то выражения сказал Снейп, — идём.

— Подожди нас! — сказал Мальсибер Эйвери, и крепко взял Снейпа за руку. — Лучше аппарируй, — сказал он, глянув на камин. — Безопасней выйдет.

И подумал с удивлением: «куда, собственно, Снейп собирался попасть через камин?»

— Спиннерс-Энд, — скомандовал Снейп, ухватив Мальсибера за руку абсолютно ледяными пальцами. Аппарировать он всё же не стал.

Камин протащил их вереницей мелькающих труб, пока не выплюнул в доме Снейпа, где после вселения Эйвери было подключено каминное сообщение.

— Ты знаешь, где живёт Гарри? — спросил Мальсибер, оглядываясь.

— Нет, — ответил Снейп, — но сейчас узнаю. Иди за мной.

Он торопливо вышел из дома и пошёл по грязной улице в сторону явно более благополучного района — дома там были больше, наряднее, ухоженные газоны перед окнами радовали поздними астрами и хризантемами, возле домов были припаркованы маггловские автомобили, солидные и респектабельные. Возле одного из домов Снейп остановился, заметив двух самозабвенно болтающих женщин среднего возраста.

— Миссис Тиммонз, первая сплетница Коукворта, — тихо сказал он. — Повезло.

— Действуй, — Мальсибер быстро сжал его плечо и отпустил.

— Добрый день, миссис Тиммонз, — вежливо поздоровался Снейп.

Одна из сплетниц, похожая на немолодую благовоспитанную курицу, повернулась и близоруко прищурилась, всматриваясь в лицо Снейпа.

— Добрый день, мистер?

— Снейп, — подсказал тот.

— Надо же! — закудахтала та. — Как летит время! Давно ли вы приходили в гости к младшей дочке Эвансов! Я тогда ещё говорила, что Лили нашла себе верного рыцаря, — и она жеманно хихикнула, — а вы так изменились!

— Наверняка, — кивнул Снейп. — Как я рад, что встретил вас, — он даже попытался изобразить улыбку. — Видите ли, я долго был в отъезде, — сказал он, пристально на неё глядя. — И хотел бы сейчас навестить сестру Лили — я привёз подарок для неё. Вы не знаете, куда они переехали?

— Ах, бедняжка, бедняжка Петуния! — заохала миссис Тиммонз. — Такое горе, вы знаете? Старшие Эвансы погибли в автокатастрофе, когда она только переехала в новый дом и пригласила их в гости! Вот только собирались съездить к дочери — и такое! Как же это ужасно, ужасно!

— Какой ужас, — попытка Снейпа изобразить подобающие эмоции не слишком удалась, но его собеседнице хватило и этого. — А куда она переехала, вы не знаете?

— В Суррей, — радостно сообщила ему миссис Тиммонз, — верно ведь, дорогая миссис Эшби? — повернулась она к своей собеседнице. — Старшая дочка Эвансов переехала в Суррей?

— А разве она не сбежала из дому после школы? — удивилась та.

— Это не она сбежала! — замахала на неё руками миссис Тиммонз. — Это её младшая сестра, Лили! Рыженькая такая, помните? Ух, и оторва же была...

— Извините, — оборвал её Снейп. — Вы сказали, в Суррей. А куда конкретно?

— В Гилфорд? — задумчиво сказала миссис Тиммонз. — Или в Уокинг? Право, не припоминаю...

— Ну что вы, дорогая моя, — жеманно возразила миссис Эшби, — там, помнится, что-то такое маленькое было в названии...

— Мне очень бы хотелось повидать Петунию, — настойчиво повторил Снейп, заглядывая ей в глаза. Где-то в рукаве у него мелькнула палочка, но его собеседница ничего не заметила.

— Петунию, — пробормотала дама, — Петунию! Ну, разумеется, как же я сразу не вспомнила! Литтл-Уингинг, конечно же! Такое славное место, одно плохо — слишком близко от Лондона!

— Литтл-Уингинг, — повторил Снейп. — А точнее вы не помните?

— Помню, что название улицы — что-то такое... с растениями. Буковая? Дубовая? Нет, не могу припомнить. Столько лет прошло!

— Хорошо, спасибо, — быстро сказал Снейп. — Мне хватит. Я найду. Спасибо, — добавил он, словно спохватившись и, развернувшись, просто ушёл. Зайдя за угол, где ждал его Мальсибер, он сказал: — Я узнал примерный адрес. Но я там никогда не был — придётся взять мётлы.

— Значит, возьмём, — согласился Мальсибер. — Если это неподалёку от Лондона, можем камином уйти туда, а потом лететь. Так будет проще, чем от твоего дома.

— Нет, не проще, — жёстко сказал Снейп. — В Лондоне тебя могут увидеть и узнать. Полетим так. Мётлы есть.

— Меня же не ищут, — удивился Мальсибер.

— Зато помнят, — отрезал Снейп и отрезал: — Не спорь, а то не возьму с собой.

Мальсибер кивнул кротко и молчал, покуда они возвращались домой, брали мётлы и летели — и даже когда они опустились вниз.

— Какой-то он скучный, — пожаловался Мальсибер при виде Литтл-Уингинга, — дома все одинаковые, словно их заклятием умножения создавали.

— Мы сюда не веселиться прилетели, — осадил его Снейп. — Точного адреса у меня нет — идём в бар.

— Зачем? — удивился Мальсибер.

— Спросим там, — коротко объяснил Снейп.

Однако всё оказалось несколько сложнее. Нужная им информация нашлась только в парикмахерской, до которой они обошли три бара и два магазина.

Наконец, они добрались до места и теперь стояли, глядя на один из одинаковых, выстроившихся в ряд чистеньких домиков.

Из дома вышла молодая женщина с двумя детьми. Одного, пухлого белобрысого здоровячка, она крепко держала за руку, нежно уговаривая его пойти погулять и не капризничать, второй тихо плёлся сзади.

— Не отставай, мальчишка! — строго потребовала женщина, — Мы с Дадликом не собираемся тебя ждать!

Второй мальчик — со встрёпанными тёмными волосами и в очках — пошёл быстрее, и женщина, убедившись, что он следует за ними, вновь сосредоточилась на белобрысом крепыше.

— Мы нашли, — шепнул Мальсибер. — Тут и проверять не надо... он на Джеймса похож — у меня аж мурашки по коже.

— Весь в своего отца, — неприязненно произнес Снейп, — наглый, безмозглый сопляк!

— Почему наглый? — изумился Мальсибер. — Он вообще молчит. И просто идёт следом. И, по-моему, совсем не выглядит нахальным... скорее, грустным.

— Поттер не может не быть наглым и безмозглым, — ответил Снейп, — как мы можем проверить, он это, или... Лорд в его теле?

— Мне надо просто посмотреть, — сказал Мальсибер. — Но он испугается... Северус, — он вопросительно взглянул на него, — ты же ведь работаешь с детьми. Как его не напугать? И поговорить? И что делать с его тётей?

— Хороший вопрос, — неприятно усмехнулся Снейп, — но не по адресу. Я, к твоему сведению, как раз пугаю. Детей.

— Слушай, мне не нравится, как она с ним обращается, — нахмурился Мальсибер. — Давай его заберём? И Блэку отдадим потом?

— Нормально с ним обращаются, — равнодушно ответил Снейп, — не бьют и не оскорбляют.

Женщина с детьми подошла к киоску с мороженым, и белобрысый устроил безобразную истерику, требуя купить ему всё, что есть на витрине.

Черноволосый мальчик молча смотрел в землю, когда его тетка покупала сыну самое большое и дорогое мороженое. Он уже привык, что ему никакого лакомства не будет. Никогда.

— Ты просто видеть не хочешь, — сказал Мальсибер. — Бить не обязательно. Как будто ты не знаешь. Ладно, с этим пусть Блэк разбирается... Отвлеки-ка этих двух блондинов, я поговорю с мальчиком.

— Отвлечь? — нехорошо усмехнулся Снейп, — О, разумеется!

Он подошел к женщине, умилённо смотрящей на то, как белобрысый карапуз топчет ногами нарисованный на асфальте домик, и вкрадчиво сказал:

— Ну, здравствуй, Петуния. Давно не виделись!

— С-снейп! — она охнула, вздрогнула всем телом и первым делом загородила собой маленького блондинчика. — Ты что здесь делаешь? — неприязненно спросила она, скрещивая на груди руки.

— Навещаю старых знакомых, — осклабился Снейп, — как видишь. Это твой сын? У него излишний вес, ты в курсе?

— Не трогай Дадлика! — крикнула Петуния яростно. — Дадли — идеальный мальчик, не смей даже подходить к нему, понятно?!

— Твой идеальный мальчик через пару лет заработает ожирение, проблемы с сердцем, сосудами и опорно-двигательным аппаратом, — с удовольствием сообщил ей Снейп, — а в перспективе — сахарный диабет.

— У Дадли идеальный вес! — возмутилась Петунья. — Это просто младенческий жирок — так и должно быть! И он плотного сложения — в папу, — добавила она недовольно.

Тем временем темноволосый мальчик тихо отошёл в сторонку и присел на бортик тротуара. Мальсибер неторопливо подошёл к нему и, остановившись чуть поодаль, вежливо сказал:

— Привет. А я тебя знаю — ты Гарри Поттер. Я Ойген, — он протянул ему руку.

— Привет, — робко улыбнулся мальчик и осторожно пожал протянутую руку.

— А я знал твоих родителей, — продолжал Ойген, пожимая маленькую ручку. — Ты ужасно похож на папу, ты знаешь? А глаза мамины.

— Ты тоже был этим... безработным ту-не-яд-цем? — старательно выговорил мальчик, удивлённо глядя на Ойгена.

— Твои родители вовсе не были безработными. И тунеядцами тоже не были, — покачал головой Мальсибер. — Они были замечательными... Кто тебе сказал такое? — спросил он, садясь на корточки, так что его лицо оказалось напротив лица Гарри.

* * *

— Ты всегда была ограниченной и малограмотной, — просветил Петунью Снейп, — тебе хоть что-то говорят слова «индекс массы тела»? И лучше бы для твоего... Дадлика было телосложением пойти в тебя. Полезнее для здоровья.

— А ты всегда был хамом, — сообщила ему Петунья. — И остался, как я посмотрю. Уверена, что у тебя своих детей нет — и не будет никогда!

— И слава Мерлину, что не будет, — ответил Снейп, — терпеть их не могу.

— Тогда что тебе от моего Дадлиньки надо? — спросила Петунья.

Дадли, до того внимательно слушающий разговор матери с незнакомым дядькой, заскучал и заныл:

— Ма-ам, пойдём отсюда! Дядька дурак, дурак, дурак!

— Сейчас пойдём, мой сладенький! — проворковала Петунья и вновь уставилась на Снейпа: — Не смей подходить к нам, понял?

* * *

— Дядя Вернон и тетя Мардж, — тихо сказал Гарри, — а еще тётя сказала, что от дурной суки родятся только дурные щенки. И почему-то посмотрела на меня. Хотя у меня нет щенков...

— Твоя тётя разбирается в собаках, — кивнул Мальсибер. — И она права: дети бывают похожи на родителей. Твои родители были весёлыми и сильными — значит, и ты такой же... Можно мне присесть? — спросил он, кивнув на бортик рядом с Гарри.

— Садись, — кивнул Гарри, — а ты мне про них расскажешь? Про маму и папу? Они... они правда умерли?

— Расскажу, — кивнул Мальсибер, садясь с ним рядом. — Они правда умерли, к сожалению... но у тебя есть крёстный, знаешь? — спросил он — и вдруг решительно добавил: — Скажи, ты любишь своих тётю с дядей?

— Крёстный? — обрадовался Гарри. — У меня есть крёстный? И он сможет меня забрать? — и вдруг его голос прервался. — Но я же... ненормальный. А ненормальные никому не нужны...

Про то, любит ли он тётю с дядей, говорить он не стал.

* * *

— Да неужели? — ядовито произнёс Снейп. — А я думал, что ты будешь рада видеть старого знакомого в своем доме?

— В доме?! — буквально взвизгнула Петунья и попыталась было подхватить сына на руки, но он недовольно заизвивался и заревел:

— Пусти-и-и! Я са-а-ам!!!

— Браво, — картинно поаплодировал Снейп, — ты образцово воспитываешь сына. Сейчас это маленький поросёнок, который через десять лет вырастет большой свиньёй.

— Ах ты, — она замахнулась, но ударить Снейпа не решилась и лишь сжала кулак так сильно, что костяшки побелели. — Это ты свинья! И был таким — и вырос! Грязная, вонючая свинья! И патлы сальные висят, фу! — он скривилась и снова попыталась поднять сына на руки — безуспешно: он только разревелся ещё сильнее, и она залепетала: — Тише, милый! Тише, сладенький!

— Придержи язык, — зло сказал Снейп, — а то я сейчас превращу тебя в крысу. С крысёнышем.

— Тебе нельзя! — выкрикнула Петунья. — Тебе вообще нельзя колдовать при нас! Не думай, я всё знаю!

— Так ведь никто не узнает, — ухмыльнулся Снейп, — а если никто не знает — значит, можно!

— Что значит «не узнает»?! У вас там следят! Ваше министерство! Я всё знаю! — она прижала ревущего сына к своим ногам с такой силой, что он пискнул и даже замолк на секунду — чтоб потом зареветь ещё сильней и громче.

— А они только за школьниками следят, — «порадовал» её Снейп, — а вот взрослые маги могут развлекаться в своё удовольствие.

— Ты врёшь! Врёшь! — истерично крикнула Петунья, торопливо проговорив: — Тише! Дадли, тише! Нельзя сейчас кричать!

* * *

— Хочешь, я тебя прямо сейчас заберу и отведу к крёстному? — после короткой паузы спросил Мальсибер. — Он очень обрадуется. Насовсем. Хочешь?

— Правда? — просиял Гарри. — Правда отведёшь?

— Правда, — кивнул Мальсибер. — Прямо сейчас. Хочешь? Иди ко мне, — он поднялся и, склонившись, протянул к Гарри руки.

— Хочу, — радостно ответил Гарри и без раздумий рванулся к нему.

— Идём, — Мальсибер подхватил его на руки и позвал: — Северус! Мы уходим. Втроём. Мадам, — он кивнул ошарашенной Петунье, подошёл к Снейпу, крепко сжал его плечо и потребовал: — Аппарируй.

Они исчезли — а Петунья, впервые в жизни схватившись за сердце, осталась стоять на дорожке парка, прижимая к себе орущего от возмущения Дадли и пытаясь понять, что же сейчас произошло и что ей делать дальше.

— Какого драного пикси? — зашипел Снейп, когда они оказались в Спиннерс-Энд. — Зачем ты притащил сюда мелкого паршивца Поттера? Ему сейчас придётся стирать память и возвращать обратно к тётке! Ты вообще соображаешь, что делаешь, балбес?

— Никуда мы возвращать его не будем, — сказал Мальсибер с несвойственной ему серьёзностью, крепко прижимая к себе сидящего на его руках Гарри. — Блэку отдадим — пусть сам потом с министерскими и разбирается. Нечего мальчишке жить с этой малахольной. Он волшебник и должен жить среди волшебников, а не тех, кто говорит ему, что его мама была чокнутой — и он такой же, — сказал он сердито.

— А с чокнутым Блэком и его мамашей жить, разумеется, лучше, — ядовито сказал Снейп, — Ойген, не дури! Мы должны проверить, что с мальчишкой — и если это действительно он, то просто вернуть его назад!

— Я пообещал отвести его к крёстному и намерен это сделать, — твёрдо сказал Мальсибер. — Северус, это сын Лили! Единственный! Сын, за которого она умерла! Ты правда думаешь, что он должен жить с её сестрой? Которая ненавидит и его, и его маму? И да, я убеждён, что с Блэком ему будет лучше — и Вальбурга, при всей её странности, отнюдь не чокнутая. Послушай, — заговорил он уже спокойнее. — Его тётка говорит ему, что он ненормальный. Она из него обскури сделает, ты понимаешь?

— Ты соображаешь, что говоришь? — возмутился Снейп. — Какой ещё обскури? А тётка всё правильно говорит, сын Поттера нормальным быть не может.

— Обыкновенный, — не менее возмущённо сказал Мальсибер. — Обскури становятся те дети, кто подавляет в себе магию, не так ли? Ну, так он и будет подавлять её — если его за это называют ненормальным. Не логично?

— Ты с Поттером семь лет учился, — зло ответил Снейп, — и не заметил, что ему всегда было плевать на чужое мнение? И сынок его такой же! Будет он подавлять магию, как же! Да этот поганец только и способен, что устраивать семье своей тетки весёлую жизнь!

— Ты в своём уме? — Мальсибер прижал к себе явно растерявшегося от всего происходящего Гарри. — Он ребёнок, Северус! И, вообще-то, сын не только Джеймса, но и Лили! Погляди — у него глаза точь-в-точь такие, даже я это увидел! Северус, да что с тобой? — спросил он очень расстроенно.

— Ты бы лучше проверил, действительно ли это он, — резко ответил Снейп, — а не наш Лорд. Впрочем, я, пожалуй, знаю, как это определить, — и он, махнув палочкой, прошипел:

— Серпентсортия!

— С ума сошёл? — Мальсибер отступил назад. — Ну что ты творишь, честное слово? — спросил он, указывая на змею палочкой и произнося: — Финита! — змея исчезла, и он сказал Гарри: — Давай я пока отведу тебя к одному нашему другу — а мы пока тут поругаемся спокойно. А потом пойдём к крёстному.

— Дядя тоже ненормальный? — удивлённо спросил Гарри, глядя на Снейпа. — Или он фокусник?

— У него тяжёлая работа, — сказал Ойген Гарри, вынося его из комнаты и неся по коридору. — Он хороший человек, просто грубый — временами. К этому нужно привыкнуть... а сейчас я познакомлю тебя с Марком, и он расскажет тебе, кто такие волшебники. Потому что ты волшебник, — улыбнулся он — и, остановившись, спросил, глядя ему в глаза: — Ты знал это?

— Я — волшебник? — изумленно спросил Гарри. — Но ведь волшебников не бывает!

— Бывают, — несколько отстранённо проговорил Мальсибер. — Погоди... Не отводи глаза. Сейчас...

Гарри послушно посмотрел в глаза этому странному, но очень ему понравившемуся человеку.

Некоторое время — и довольно долго — они смотрели друг на друга, а затем Мальсибер вдруг крепко-крепко прижал его к себе и прошептал:

— Ничего. Всё будет хорошо. Мы что-нибудь придумаем.

— Ага, — вздохнул Гарри и вдруг спросил: — А ты будешь ко мне приходить?

— Буду, — пообещал Мальсибер. — Если ты захочешь — буду. А теперь, — он улыбнулся, несмотря на бледность, теперь покрывавшую его лицо, — давай знакомиться с Маркусом. Марк, — проговорил он, входя в комнату, — знакомься. Это Гарри Поттер. Маркус Эйвери, — представил он их друг другу. — Я пойду договорю с Северусом, а вы пока тут поболтайте, ладно?

* * *

— Привет, — немного растерянно улыбнулся Эйвери. С такими маленькими детьми ему дела иметь ещё не приходилось: волшебники не слишком доверяли незнакомцам, а с родственниками и по отцовской линии, и по материнской Эйвери почти не общался.

— Здравствуйте, — вежливо проговорил Гарри, грустно проводивший взглядом Мальсибера. — Я Гарри.

— Гарри, — повторил Эйвери, — а ты не хочешь выпить чаю? С пирожными? Я мог бы попросить здешних эльфов...

— С пирожными? — переспросил Гарри, и глаза его заблестели. — А можно?

— Можно! — обрадовался Эйвери и сказал: — Уважаемые эльфы, нам бы чаю... и пирожных. Пожалуйста.

— И мороженого, — несмело добавил Гарри и спросил: — Можно?

— И мороженого! — поддержал его Эйвери и радостно добавил: — Разного!

* * *

— Северус, — Мальсибер вошёл в гостиную, где его нетерпеливо ждал Снейп. Очень злой Снейп, — я посмотрел.

— На что ты посмотрел? — резко спросил Снейп.

— На Гарри, — Мальсибер подошёл к дивану и сел. — Он действительно хоркрукс. И он — это он. Не Лорд. И я не знаю, что с этим делать, — он вздохнул и поглядел на Снейпа совершенно несчастными глазами. — Это так... так жутко. Эта дрянь в ребёнке.

— То есть мальчик... должен умереть? — тихо спросил Снейп, — Мерлин...

— Нет! — буквально выкрикнул Мальсибер. — Я уверен, есть какой-то другой способ. Должен быть! И мы его найдём. Это же не срочно, Северус! В конце концов, есть ещё пять других — надо их сперва найти. Я не дам его убить!

— Какой другой способ? — тусклым голосом спросил Снейп. — Пока жив мальчик, будет жив и Лорд. «И ни один из них не сможет жить спокойно, пока жив другой», — горько добавил он.

— Почему не сможет? — поморщился Ойген. — А если даже и не сможет — пусть и не живёт. Меня спокойствие Лорда волнует очень мало. Я уже сказал — не знаю я, какой. Но какой-то должен быть, и мы его найдём. Северус, ну невозможно же его убить, ну что ты говоришь?

— Я уже не знаю, что говорить, — ответил Снейп, — я же... до последнего надеялся, что тебе показалось и мальчишка... самый обычный. А теперь... — он устало сгорбился и отвернулся в сторону.

— Мне не показалось, — Мальсибер встал и, подойдя, положил ладони ему на плечи. — Рано руки опускать. У нас есть Маркус — он отыщет способ. Наверняка отыщет! Слышишь? — спросил он, слегка его встряхнув. — А если не найдёт — изобретём. Ты, — он улыбнулся. — Ты сумеешь, я уверен.

— Куда ты отвёл мальчишку? — спросил Снейп, — Ойген, я серьёзно. Его нужно вернуть Петунии, а не отдавать Блэку. Ты представляешь, ЧТО из него вырастит Блэк? Такого же тупого самодовольного говнюка, как он сам и каким был Поттер. Петуния по сравнению с ним меньшее зло — и хорошо, что мальчишку она не любит. По крайней мере, хотя бы не избалует, как собственного сыночка.

— Никакой Петунии я его не отдам, — твёрдо сказал Мальсибер. — Я ему уже пообещал. И потом, Блэк его всё равно найдёт и заберёт — вопрос времени, причём недолгого. Но! Если мальчика ему приведём мы, мы сможем договориться о том, чтобы навещать его. И часто. И не позволим, таким образом, вырастить из него второго Поттера или Блэка. А вот если нет, нас даже на порог не пустят, понимаешь? И Петуния хуже Блэка, — добавил он, нахмурившись. — Она внушает мальчику, что он ненормальный! Она и вправду из него обскури сделает. И что тогда? Если тебе мальчика не жалко, представь просто — обскури как хоркрукс. Что будет?

— Блэк вне закона, — возразил Снейп, — пусть сначала оправдается, а потом уже и ребёнка забирает. А то с этого пуделя-переростка станется уволочь мальчишку и податься в бега. И будут они потом крыс на помойке ловить с идиотом крёстным.

— Оправдается, — пожал плечами Мальсибер. — А даже если и нет — кто и как ему помешает, интересно? Но давай с ним договоримся — иначе он и вправду пустится в бега. Давай?

— Хорошо, — недовольно сказал Снейп, — но тогда договариваться будешь ты. Я с Блэком нормально говорить не могу.

— Конечно. Я договорюсь, — он стиснул его плечи и счастливо заулыбался. — Только ты, пожалуйста, не кидайся так на Гарри, — попросил он. — Если мы с тобой хотим как-то на него влиять, не надо сразу ссориться.

— Я и не думал на него кидаться! — возмутился Снейп. — Не преувеличивай. Но и сюсюкать с детьми я не умею, учти.

— Ты кидаешься, — возразил Мальсибер мягко. — Сюсюкать не надо, конечно, но нельзя же так с мальчишкой. И не стоит сразу заявлять ему, каким скверным был его отец. Нормальные дети в таком возрасте от подобных заявления только обижаются и закрываются. Он же маленький совсем — ну представь, что ты бы в детстве жил у злой тётки, которая всё время проклинала бы твоих родителей! Как бы ты отнёсся к тем, кто тоже их ругал бы? Особенно на фоне — ты учти, что он у Блэка будет жить — тех, кто ими восторгается? Нам нельзя с Гарри поссориться. Не надо его так отталкивать.

— Вот потому я и против того, чтобы отдавать мальчишку Блэку, — Снейп устало махнул рукой, — но ты же меня не слушаешь!

— Ну, тогда давай его себе оставим, — предложил Мальсибер. — Северус, ему нельзя там жить. Это попросту опасно. Если не обскури выйдет, то хоркрукс начнёт влиять. Он сейчас как будто спит — он просто есть, и всё. Но я не знаю, что произойдёт, если мальчика всё время будут унижать. Нельзя так! Северус, подумай — он пошёл со мной через пять минут знакомства! С незнакомцем, просто сообщившим ему о том, что у него есть крёстный! Представь, что нужно было делать для подобного с ребёнком!

— То есть как — себе оставим? — обомлел Снейп. — Ты как это себе представляешь? У меня в Спиннерс-Энд уже Маркус поселился, ты еще и Поттера туда решил определить? А потом Блэка? А что он пошёл с тобой, так это неудивительно, прискорбное отсутствие мозгов — черта всех Поттеров!

— Зачем у тебя? — возразил Мальсибер. — У меня дом есть. Заберу его себе, если ты так против того, чтобы он у Блэка рос. Но учти — тот его искать будет и найдёт Петунию. Которая расскажет, кто его забрал. И начнётся у нас с ним война. И при чём тут вообще мозги? — возмутился он. — Мальчику пять лет! Северус, ты вообще способен вспомнить, что помимо папы, у него ещё была и мама? И что он наполовину Лили — ничуть не менее, чем Джеймс? Или нет?

— Я помню, что он сын Лили, — проскрежетал Снейп, — но когда я его вижу...

— А ты смотри ему в глаза, — посоветовал Мальсибер. — Они же абсолютно такие, как были у неё. Северус, пожалуйста, ну забудь ты о его отце — пока что. Вот подружишься ты с ним, он тебя полюбит, подрастёт — и ты ему расскажешь всё о Джеймсе. Но позже. Иначе он просто от тебя закроется, и всё. И будет у него один Блэк... а нам надо как-то из него ещё хоркрукс достать.

— Делай, как знаешь, — безнадёжно вздохнул Снейп.

— Послушай, — Мальсибер вновь коснулся его плеча. — Гарри внешне так похож на Джеймса, что он так для всех и будет его сыном. Именно его, не Лили — все в нём будут видеть Джеймса. Но ведь должен же хоть кто-то видеть в нём и маму тоже, должен помнить и рассказывать ему, какой она была. Вы дружили с ней — ты знаешь её лучше всех, наверное. Кому ещё о ней рассказывать?

— Некому, — тусклым голосом ответил Снейп. На Мальсибера он не смотрел, отвернувшись в сторону.

— Некому, — кивнул Мальсибер. — Петуния уже объяснила мальчику, что его мама была ненормальной. А я плохо знал её — знал, конечно, но мы просто оба старостами были. Это же не то совсем. Северус, представь — его не любят. Вообще никто...

— Ничего, не умер же, — неприязненно буркнул Снейп, — Блэк вон его будет любить. Как собака хозяина.

— И ты правда думаешь, что ему этого достаточно? — удивился Ойген. — Собачьей любви этой? Северус, но так нельзя же. Что из него вырастет? Этого бы Лили для него хотела?

— Лили, — глухо ответил Снейп, — Лили умерла. Я пообещал защищать её сына, но вот любить его...

Он не договорил и вышел из комнаты, очень аккуратно притворив дверь. Как будто боялся, что хлопнет ей изо всех сил.

Мальсибер поглядел ему вслед — и тоже тихо вышел, вернувшись к Эйвери и Гарри.

В дом Блэков они пошли без Гарри, которого оставили на попечение Эйвери и домовых эльфов.

— Ещё мы подарков Блэку не делали, — заявил Снейп. — Сейчас не Рождество, а я не Санта-Клаус.

— Какие подарки, о чём ты? — удивился Мальсибер. — Нам нужно, прежде всего, выторговать право свободного общения с ним. И вот я не знаю — говорить им о хоркруксе? Нет? О пяти других я расскажу — но Гарри...

— Мадам Вальбурга мальчишку просто заавадит, — резко сказал Снейп, — для неё полукровка — не человек. Так что даже не заикайся об этом.

— Я вот тоже этого боюсь, — кивнул Мальсибер и пообещал: — Я не скажу.

В доме на Гриммо их встретил Сириус — вопросом:

— Чего пришли опять? Нет тут больше никого. Где Гарри?

— И тебе здравствуй, — ядовито поприветствовал его Снейп, — нам нужна мадам Блэк.

— Зачем? — мгновенно напрягся Блэк.

— Поговорить про хоркруксы, — мирно сказал Мальсибер.

— Про что? — изумился Блэк. — Это что ещё за дрянь? И где, в конце концов, мой крестник? Вы же обещали!

— Про крестника потом, — сказал Мальсибер. — Мы его нашли, но это после... а хоркруксы — это предметы, в которых спрятан кусок души волшебника, — просветил он Блэка. — В данном случае — Тёмного Лорда.

— То есть как — кусок души? — озадаченно спросил ничего не понявший Блэк.

— Я бесконечно обрадован твоим уровнем знаний, — саркастически усмехнулся Снейп, — но, может быть, ты хоть в дом нас пустишь? В прихожей такие разговоры вообще-то не ведут.

— Ну как-как, — Мальсибер улыбнулся легкомысленно. — Берёшь душу, отрезаешь от неё кусочек и вкладываешь в какой-нибудь предмет. Для сохранения. Вдруг случится что — а он тут. Хранится. В целости. Удобно же! И не умрёшь нечаянно, — он тихо фыркнул.

— Кричеру эту чушь расскажи, — не поверил Блэк, — или матушке. Кричер, паразит! Скажи матушке, что тут гости припёрлись. Долгожданные. Проходите, коль пришли, — и он махнул рукой в сторону гостиной.

— А я говорил, что он дебил, — презрительно скривился Снейп. — Ему прямым текстом говорят важнейшие вещи — а у него мозгов не хватает в то, чтоб поверить в нечто, выходящее за рамки школьной программы. Смысл с ним беседовать?

— Ну да, куда мне до вас, — вызверился Блэк, — такие умники, что рабское клеймо выпрашивали чуть не на коленях!

— Ну, на это много ума не надо, — мирно сказал Мальсибер. — Знаешь, я вот тоже не поверил, когда в первый раз услышал про хоркруксы, что такое вообще бывает. Но вот оказалось, что бывает — очень даже. И наш Лорд тут отличился. Так что чтоб его убить, нам придётся отыскать их все... ты присоединишься?

— Убить Лорда? — вскинулся Блэк, — разумеется! Так это что, правда, что ли, про эти... хоркруксы? — спросил он Мальсибера, демонстративно не глядя на Снейпа.

— Правда, — кивнул Мальсибер и добавил радостно: — Это здорово, что ты присоединишься. Вместе будет проще. В общем, вот один хоркрукс, — он достал из кармана медальон и сказал уже серьёзно: — И ради того, чтобы раздобыть его, твой брат отдал жизнь. Его нужно уничтожить, но пока мы не нашли, как это сделать. Но найдём.

— Так вот что это за дрянь, — процедил Блэк, с ненавистью глядя на медальон, — а откуда… Как он попал к ТЕБЕ?

— Мать твоя дала, — сказал Мальсибер. — Чтоб я... допросил его, если так можно выразиться. Узнал, сколько их ещё. Я узнал. Мы здесь, и мы хотим всё это обсудить, — он сунул медальон в карман.

— Отдай! — потребовал Сириус. — Не твоё!

— От кого получил — тому отдам, — сказал Мальсибер спокойно.

— И это правильно, — ответила вошедшая в гостиную Вальбурга Блэк. — Не скажу, что рада вас видеть, но здоровья пожелаю. Оно нам всем понадобится.

— Благодарю, мадам, — Мальсибер поклонился, и довольно низко. — И возвращаю это вам, — он снова вынул медальон и протянул ей. — Я узнал то, о чём вы спрашивали.

— Сколько их? — хрипло спросила Вальбурга, забирая у него медальон. — Сколько ещё таких якорей у Риддла?

— Ещё четыре, — ответил Мальсибер и добавил после короткой паузы: — Хотя, возможно, есть ещё один. Но я не уверен в этом — мне, вероятно, показалось. Всё-таки предмет — не человек. Я поговорю ещё с другими — надеюсь, это поможет внести ясность. В любом случае, нужно найти те, в которых я уверен.

— То есть вы даже узнали, в какие предметы этот полукровка поместил клочья своей гнилой души? — уточнила Вальбурга. — Что же... я вам очень признательна. Где найти те, в которых вы уверены?

— Узнал, — кивнул Мальсибер. — А вот где они — сказать сложнее. Я могу лишь показать места — но где они находятся, не знаю. Мне понадобится Омут памяти. И ваше обещание, что мы с Северусом и Марком тоже будем участвовать в поисках, — добавил он абсолютно будничным тоном. — Наравне с вами и... Кто ещё к нам присоединится?

— Вы? — Вальбурга с недоверием посмотрела на него. — Вместе с Эйвери и Снейпом? Зачем это вам?

— Зачем? — Мальсибер изумлённо вскинул брови и задрал левый рукав. — Вы полагаете, мадам, нам нравится носить вот это украшение? Вы думаете, мы в восторге от того, что привязаны навечно к сумасшедшему недопокойнику? Полагаете, нам не хочется освободиться? Если так — вы очень ошибаетесь, — он одёрнул рукав к запястью и глянул ей в глаза.

— Ну что же, — задумчиво сказала Вальбурга, — ваши мотивы понятны. В таком случае, думаю, вас не должно удивить, что подобные же чувства испытывают и некоторые ваши коллеги. Бывшие.

— Какие ещё коллеги? — буркнул Снейп.

— Я рискну назвать Лестрейнджей, — сказал Мальсибер, вопросительно глядя на Вальбургу. — Я ошибся?

— Нет, — усмехнулась Вальбурга, — вы не ошиблись. Родольфус и Рабастан сказали примерно это же.

— Что-о-о? — заорал Сириус. — Вы тут спятили, что ли? Лестрейнджи? Психопаты и фанатики?

— А ты думаешь, ловить психа должны люди исключительно уравновешенные? — спросил Мальсибер. — И потом, я не назвал бы их фанатиками. Ты ведь их не знаешь, что ты сразу так кидаешься?

— Я их не знаю? — Блэк захохотал отрывистым лающим смехом. — Я четыре года с ними в соседних камерах провел! Так что дорогого зятя Руди и его избалованного психопата братца Басти я знаю получше тебя!

— Знаешь, если судить по Азкабану, — возразил Мальсибер, — то ты псих похлеще их, а я так просто сумасшедший. Что, скажешь, не так? Я так очень хорошо помню, как рыдал и выл сутки напролёт. Скажешь, это было поведение вменяемого человека?

— А ты в Азкабане много вменяемых видел? — вдруг ухмыльнулся Блэк. — Да там самым вменяемым был Трэверс. Ему что в тюрьме, что на воле — одинаково. Лишь бы плесень на стенах росла!

— Ну, вот именно, — кивнул Мальсибер. — Так на основании чего ты называешь Лестрейнджей фанатиками? Ты же их только по Азкабану знаешь — а он не показателен, не так ли?

При слове «показателен» Снейп с некоторым удивлением глянул на Мальсибера, однако говорить ничего не стал.

— Ну почему же — только по Азкабану? — оскалился Блэк. — Ваша чудная компания в масочках и плащиках мне и до Азкабана встречалась. На живописных развалинах и под Морсмордре в небе. И что из себя представляет моя на всю голову больная кузина и её муженёк с братцем, я тоже не в Азкабане узнал. Кстати, матушка, — повернулся он к Вальбурге, — они что, Беллу удавили по-тихому? Раз уж надумали против Волдеморта идти? А как же тогда ваше «мы одна семья»?

— Азкабан мозги вправляет лучше, чем ты думаешь, — не дав ничего сказать Вальбурге, ответил ему Мальсибер — и замолчал, когда Снейп со всей силы пнул его под столом носком ботинка.

— Че-его? — изумился Блэк. — Это кому он мозги вправил? Тебе, что ли?

— Мне, — кивнул Мальсибер очень серьёзно. — За себя я говорить могу, надеюсь, — так вот что я скажу тебе. Когда я пришёл к Лорду, я вообще не понимал и не особенно задумывался над тем, что делаю. Вроде бы серьёзный человек, все его боятся, а он так мило разговаривает — и папа его уважает. И вдруг мне предлагают вот такое вот особое отличие, — он похлопал себя по левому предплечью, — здорово же! Я не слишком-то раздумывал, зачем мне это надо. После, когда мне деваться было некуда, я Лорда боялся и просто ждал, когда война закончится и всё будет «хорошо». А вот в Азкабане — о, вот там я понял, что наделал и куда я влез. Да поздно было. Это называется крепость задним умом и раскаяние, — добавил он с иронией. — Ты слышал, вероятно? Тебе приходилось, может быть, жалеть о сделанном? Так это — то же самое.

— Ну, — озадаченно сказал Блэк, — приходилось, конечно, — и вдруг глаза его загорелись безумным огнем и он взвыл: — Крыса! Проклятая крыса!

— Ну, вот именно, — невозмутимо кивнул Мальсибер. — Ты тоже ошибся — один раз, зато фатально. Как и я. И не я один. Так вот, возвращаясь к Лестрейнджам — про Родольфуса я не скажу, не знаю, а Басти точно сдуру к Лорду сунулся. И жалел потом безмерно. Ну а Белла... ненавидеть хорошо из тёплой комнаты и с палочкой в руке. В Азкабане ненависть проходит — остаётся только то, что важно.

— А что у неё было, кроме ненависти? — спросил Блэк. — Ни-че-го!

— Что ты, — удивился Мальсибер. — Ты же с детства её знал — она что, с рождения всех вокруг ненавидела?

— Да помню я, что ли? — не меньше удивился Блэк. — Она с нами не общалась почти. Меду в детстве я хорошо помню, кривляку-ломаку Цисси тоже. А Беллу... нет.

— А ты вспомни, — предложил Мальсибер. — Я её тогда редко видел — я же не совсем из вашей компании — но я прекрасно помню, какой она была живой и пылкой. И как на Родольфуса смотрела — мы, дети, всё хихикали и их дразнили, и нам доставалось. Неужели ты не помнишь?

— Да мне как-то не до них было, — озадаченно сказал Блэк.

— Да что ты? — не удержался Снейп, но Мальсибер перебил его с улыбкой:

— Зато теперь у тебя полно времени. Кстати, — добавил он внезапно. — У нас есть ещё одно условие. Ты просил найти Гарри Поттера — мы нашли его. Но мы хотим иметь возможность тоже видеться с ним и общаться.

— Ни за что! — резко ответил Блэк.

— Ну, как знаешь, — Снейп пожал плечами. — Тогда и ищите его сами. Я дал слово защищать его и собираюсь это слово сдержать.

— Погоди, — попросил его Мальсибер и поглядел на Вальбургу, а затем на Сириуса. — Сириус, ты своей свободой обязан Маркусу, не так ли?

— А это тут при чём? — спросил Блэк. — Вот Эйвери я бы ещё к ребёнку подпустил. Он хотя бы безобидный.

Вальбурга Блэк посмотрела на сына и молча покачала головой. «Безобидный Эйвери» для неё звучало как «солёный сахар».

— А я нет? — спросил Мальсибер.

— А ты, знаешь, хитрющий, как тот гоблин, который Гриффиндору меч продал, — заржал Блэк, — а потом Гриффиндор за свои же деньги им ещё и должен оказался!

— Я? — Мальсибер изумился. — Да с чего ты взял? Но даже если так — то почему ты против того, чтобы у твоего крестника был подобный друг? Тем более, чуть что я сделаю не так — ты меня в аврорат сдашь, — он улыбнулся.

— Мой крестник пойдёт на Гриффиндор! — набычился Сириус. — А ты его, чего доброго, и на Слизерин подобьёшь!

И тут Вальбурга рассмеялась — резким, отрывистым смехом. Чем-то странно похожим на плач.

— Хочешь, поклянусь, что нет? — неожиданно серьёзно спросил Мальсибер. — Нечего ему там делать, в Слизерине.

Они замолчали, а Вальбурга всё смеялась и смеялась — а потом умолкла и лишь рукой махнула.

— Да иди ты со своими клятвами, — с некоторым смущением ответил Сириус Блэк, покосившись на мать. — Пусть идёт, куда захочет. Был бы он жив, здоров и счастлив.

— Так ты мне позволишь с ним общаться? — уточнил Мальсибер.

— При мне! — категорически заявил Блэк.

— А если он меня куда-то поведёт, ты ему что скажешь? — Мальсибер засмеялся. — Сириус, ну правда. Здесь же не тюрьма. Или ты соскучился по оной?

— Да провались ты... — начал было Блэк, но поспешно закончил: — Куда-нибудь. Куда он тебя поведёт?

— Ну не знаю... в другую комнату, к примеру, — Мальсибер продолжал смеяться. — Погулять с ним я так не пойду, как понимаешь, — мне на улицу не выйти. Но по дому-то передвигаться могу. Ты что, правда будешь ходить за нами по пятам?

— Мордредов слизеринец, — проворчал Блэк и вдруг повернулся к матери: — Матушка! А вам Шляпа Гриффиндор не предлагала?

«Военный совет» проходил в доме на Гриммо. Первыми прибыли Лестрейнджи, потом Мальсибер со Снейпом, и теперь Сириус Блэк мрачно смотрел на них из своего угла комнаты.

Лестрейнджи смотрели точно так же — но не на него, а на лежащий в центре стола медальон и, время от времени, на Мальсибера, как раз рассказывающего о добытой информации:

— ...ещё четыре — и я представления не имею, где и как искать их. И если три из них я вполне могу понять, то четвёртый — самый странный.

— Почему странный? — немедленно откликнулся Рабастан.

— Потому что я понимаю принцип, по которому он выбрал остальные, — объяснил Мальсибер. — Этот медальон принадлежал когда-то Слизерину, — начал он перечислять. — Другой хоркрукс он сделал из старинного кольца, что принадлежало Гонтам — и тоже, вероятно, Слизерину. Третий — из диадемы Ровены Рейвенкло, а четвёртый — из чаши Хельги Хаффлпафф. А вот пятый...

— Пижон, — фыркнул Рабастан. — Хуже меня, честное слово!

— Хуже, — согласился с ним Родольфус. И повернулся к Мальсиберу: — Продолжай, пожалуйста.

— Пятый — это обычная тетрадка, — сказал Мальсибер. — В чёрной обложке с чистыми листами.

— В ней что, Слизерин рецепты магглобойных зелий записывал? — буркнул Блэк.

— Я не видел там никаких записей, — ответил ему Ойген.

— Чаша Хельги Хаффлпафф? — задумчиво спросил Родольфус. — Золотая? С гербом в виде барсука?

— Да, — с некоторым удивлением отозвался Мальсибер. — Ты откуда знаешь?

— Видел, — спокойно ответил Родольфус, — незадолго до нашего ареста.

— Где? — спросили хором, кажется, все остальные.

— У нас дома, — просветил их Родольфус.

— Принеси её! — потребовала Вальбурга. — Немедленно!

— Может, мы сперва договорим? Мадам, — попросил её Мальсибер. — Если чаша в Лестрейндж-холле, она никуда не денется — а мы всё равно пока не знаем, как всё это уничтожить.

— В Лестрейндж-холле чаши нет, — спокойно ответил Родольфус.

— Да пропади ты пропадом, — взорвался Сириус Блэк, — что ты каждое слово выцеживаешь, как яд из мантикорьего хвоста! Где эта мордредова чаша, ты можешь сказать?

— Она лежит в сейфе, — невозмутимо сообщил Родольфус. — В нашем сейфе в Гринготтсе. И я не вижу ни одной возможности попасть туда.

— Пройдешь в банк под обороткой и заберёшь, в чём проблема-то? — удивлённо воззрился на него Сириус.

— Видишь ли, — благожелательно проговорил Родольфус, — если я приду туда под оборотным зельем, меня никто в сейф не пустит. Палочку-то мою старую сломали — а никак иначе доступа не получить. Ещё варианты есть?

— Ну, так загримируйся по-маггловски или вон дамскую мантию напяль и парик с кудряшками, — предложил Сириус, — а, или письмо туда напиши! Чтобы гоблины выдали предъявителю чашу золотую из сейфа. А в предъявители... да хоть матушку мою напиши.

— Письмо... — задумчиво проговорил Родольфус. — Да, пожалуй, я могу написать доверенность. Беда в том, — взглянул он на Вальбургу, — что я в розыске. И гоблины наверняка сообщат об этом в аврорат — и вам, мадам, придётся с ними объясняться.

— Зато я покойник, — весело сказал Рабастан. — Я могу такое письмо написать. Мало ли — может быть, я сделал это заранее и попросил мадам после моей смерти позаботиться о чём-нибудь? Могло быть такое?

— Да, могло, — Родольфус удивлённо улыбнулся. — Отличное решение. Просто идеальное.

— А вот нечего считать меня кретином, — буркнул Рабастан очень довольно.

— А кретином никого считать нельзя, — мрачно заявил Сириус, — кретины вообще обидчивые и злопамятные. И потом через много лет это припомнят.

— Вот! — воскликнул Рабастан. — Блэк знает, о чём говорит!

— Да, в кретинах он прекрасно разбирается, — не утерпел Снейп.

— Хорошо, — удушила в зародыше разгорающуюся пикировку Вальбурга и велела Рабастану: — Пиши письмо. Я схожу сегодня же.

— Только бумагу чуть состарьте, — сказал Родольфус.

— Не глупей тебя, — отрезала Вальбурга. — А что с остальными? — спросила она Мальсибера. — Где искать их?

— Я не знаю, — развёл тот руками. — Могу только описать, где и как их сделали. И всё.

— Опиши, — попросил Родольфус, — пожалуйста. Будем думать. Кстати, мадам Блэк, — повернулся он к Вальбурге, — вы не могли бы связаться с племянницей? Белла очень скучает по сестре.

— Ты рехнулся? — ответила она. — Малфоев сейчас авроры трясут не хуже спелой груши, полагаю. Пусть поскучает — не развалится. Позже я с ней свяжусь. Рассказывай, — велела она Мальсиберу.

— Кольцо было создано в какой-то старой грязной комнате, — заговорил Мальсибер. — В очень неприятном месте — Лорду было тяжело и чрезвычайно противно находиться там. Диадема — в чём-то вроде кладовки. Чаша — в доме... не скажу точнее. Но богатый и красивый дом.

— Ну, так узнайте, по каким там кладовкам ваш Лорд шарился, — сердито сказал Блэк, — и по каким домам.

— Как именно ты предлагаешь это сделать? — шёлковым голосом поинтересовался Снейп.

— Газеты посмотрите, — буркнул Блэк, — или вон ровесников его поспрашивайте, кто жив ещё.

— Я его ровесница, — зло сказала Вальбурга. — Но я понятия не имею, где этот полукровка шлялся.

— Вообще, идея неплоха, — сказал Родольфус. — Думаю, нам стоит начать с составления списка тех, кто может знать ответы.

— Нотт! — воскликнул Рабастан. — Он же с ним учился! И ты говорил, что он приличный человек, — добавил он с нажимом.

— Верно, Нотт, — в голосе Родольфуса снова зазвучало удивление. — Ты прав, Басти.

— Тео может это знать, — согласилась с ним Вальбурга и пообещала: — Я с ним поговорю.

— А я газеты почитаю, — сказал Блэк, — за пятидесятые и шестидесятые годы. Не учась же в Хогвартсе ваш Лорд свою душу раскалывал!

— А кто его знает, — сказал вдруг Мальсибер. — Ты сейчас сказал — и я подумал... это звучит дико, но то место, где он создавал тетрадку, мне очень напоминает туалет. Обычный школьный туалет... только я конкретно этого в Хогвартсе никогда не видел.

— Да ладно! — не поверил Блэк. — Как ты мог не видеть в Хогвартсе какой-то туалет? Я вот даже в туалете Плаксы Миртл побывал!

— А что ты там делал?! — изумился Рабастан. — Он же женский!

— Слушайте, а может, это действительно женский туалет? — спросил Мальсибер. — Потому я его и не видел никогда — я же не был в них ни разу... а вот вы узнаете, наверное, — сказал он Вальбурге. — Есть у вас Омут памяти? Я бы показал...

— Есть, — Вальбурга покачала головой, глядя на сына. — Сириус, лучше бы я тебя в Дурмштранг учиться отправила. Кричер! — позвала она. — Принеси Омут памяти.

— Ещё чего, — огрызнулся Сириус. — Я бы не поехал!

— Зря, — убеждённо сказал Рабастан. — Я уверен, там тоже женские туалеты есть!

— Я очень рада, что у вас нашлась общая тема для разговоров, — заметила Вальбурга, насмешливо глядя на них, — и общие интересы.

В комнату вошел домовик, несущий Омут памяти, и поставил его на стол.

— Кричер принёс то, о чем просила госпожа, — проскрипел он.

— С кем — с этим?! — задохнулся от возмущения Сириус. — Да я...

— Давайте вы чуть позже подерётесь? — предложил Родольфус. — А сейчас посмотрим, что там в Омуте. Ойген, покажи нам, — попросил он.

Мальсибер взял свою палочку и, глубоко вздохнув, зажмурился для того, чтобы сконцентрироваться. Затем коснулся её кончиком клубящейся поверхности, и через несколько секунд над Омутом возникла полупрозрачная картинка помещения, действительно весьма напоминающего школьный туалет.

— Я же говорил! — победно заорал Сириус. — Это он и есть! Туалет Плаксы Миртл!

Картинка растаяла, Мальсибер устало опустил руку с палочкой на стол и открыл глаза, а Рабастан недоверчиво спросил:

— Лорд сделал хоркрукс в женском туалете? Но зачем? Почему там-то?

— Он у вас точно не извращенец? — издевательски спросил Сириус. — Нет, ну надо же! Другого места не нашёл! И кладовка небось в Хоге, где же ещё!

— Кладовка в Хогвартсе, — повторил Родольфус. — Выручай-комната? Да, пожалуй, это может быть Выручай-комната, — проговорил он задумчиво. — Покажи, пожалуйста, — попросил он Ойгена — и когда над омутом опять возникла полупрозрачная картинка, кивнул: — Да, пожалуй. Хотя я никогда её такой не видел, но вот эти окна и своды..

— Ну, вот и от Снейпа будет польза, — жизнерадостно заявил Блэк, — он же там работает, значит, и дрянь эту найдёт!

— Разумно, — кивнула Вальбурга. — С тебя диадема и тетрадь, — сказала она Снейпу. — Я сейчас заберу чашу. Остаётся лишь кольцо.

— И что дальше? — спросил Снейп со скепсисом. — Соберём мы все куски пазла — дальше что? Как их уничтожить?

— Главное, собрать, — отмахнулся от него Блэк, — а уничтожить не проблема.

— Да ну что ты? — широко заулыбался Снейп. — В самом деле — ерунда, даже говорить не стоит, — кивнул он. — Эльф вон не смог справиться, чтоб приказ исполнить, — но это же эльфы, они тупые, да?

— Снейп, да ты растёшь на глазах! — восхитился Блэк. — Эльфы тупые, правильно! А Темза впадает в море! А в Хогвартс идут в одиннадцать лет!

— Мерлин, — пробормотал Родольфус, — какое счастье, что Снейп не сидел в Азкабане.

— Почему? — спросил с интересом Рабастан.

— Н-да, — вздохнул Снейп, сочувственно глядя на Вальбургу.

— Не хочу тебя разочаровать, — сказал Родольфус, обращаясь к Блэку, — но хоть эльфы в самом деле не особенно умны, магия у них весьма сильна, особенно при исполнении прямых приказов. Лично мне крайне не нравится тот факт, что эльф не справился. Не так это будет просто.

— Эльф не справился, — неприязненно посмотрел на него Блэк, — значит, справимся мы. Никто и не обещал, что должно быть просто.

— Справимся, — кивнул Родольфус. — Только вряд ли это будет просто. Я пока что не нашёл в нашей библиотеке ничего хоть сколько-нибудь подходящего.

— Надо Маркуса об этом попросить, — сказал Мальсибер. — Пусть посмотрит у них дома. Там наверняка должно быть что-нибудь подобное.

— А кстати, чего вы его с собой не взяли? — удивился Блэк. — Типа не доверяете?

— Кому? — язвительно поинтересовался Снейп.

— Эйвери! — очень выразительно ответил Блэк.

— Он остался в библиотеке, — легко соврал Мальсибер. — Ищет информацию о хоркруксах.

— Ну да, — захохотал Блэк, — Эйвери и библиотека — вместе навсегда! Ладно, последую его примеру, — сказал он с внезапной серьёзностью. — Что-то не нравится мне эта история с туалетом и тетрадкой. Вот нюхом чую — подстава там какая-то!

— Займись, — сказала Вальбурга. — А ты, — велела она Родольфусу, — выясни, как их можно уничтожить. Я же поговорю с Ноттом — хотя мы с ним уже лет тридцать не общались.

— Эти ваши чистокровные заморочки, — проворчал Блэк, — нет, чтобы попросту сказать, что тебя в человеке бесит, так они тридцать лет будут делать хорошую мину при плохой игре.

— Это называется «воспитание», — язвительно заметила Вальбурга. — Очень жаль, что мне так и не удалось тебе это привить.

— Ага! — тотчас же взвился Сириус. — Воспитание! Не говорить старым курицам, что их кудахтанье о манерах и приличиях устарело ещё до Мордредовой бабушки, лицемерным козлам — что они всех достали, а мантикоровым родственничкам, что видеть их отмороженные морды не желаешь! Гиппогрифу под хвост такое воспитание!

— Как Беллу послушал, — не выдержал Рабастан. — Слово в слово!

— Да они вообще похожи, — ухмыльнулся Снейп. — Практически идентичны.

— Нет, — не согласился Рабастан, — Сириус в платьях не ходит!

— Это детали, — отмахнулся Снейп.

— Кстати, — нехорошо прищурился Блэк, — а куда это вы Беллу дели, дражайшие р-родственнички?

— А тебе-то что? — возмутился Рабастан. — Белла наша! Куда хотели, туда и дели!

— Что значит — куда хотели, туда и дели? — заорал Сириус. — Она Блэк, а не безвестная побирушка из Лютного!

— Да тебе какая разница? — спросил Рабастан. — Что-то я не помню, чтобы вы дружили!

— Ну всё, я тебя сейчас убью! — и Сириус вскочил с места, твердо намереваясь набить родственничку физиономию.

— Сядь! — рявкнула Вальбурга. — И уймитесь. Оба. С Беллой всё в порядке, — сказала она сыну.

— В жизни не поверю, что она согласилась пойти против Лорда! — упёрся Сириус. — Значит, Лестрейнджи её убили!

— И сожрали! — заржал Рабастан. — Под соусом бешамель!

— Ты хочешь её увидеть? — спросил Родольфус. — Если ты желаешь, я ей передам. С ней всё хорошо, а что до Лорда — Азкабан, знаешь ли, меняет всех.

— Что-то я не заметил, чтобы он особо поменял твоего братца, — проворчал Сириус, — как был идиотом, так и остался.

— Ты не туда смотришь, — сказал Родольфус. — Поверь мне. Он изменил даже тебя.

— А меня-то с чего? — подозрительно посмотрел на него Блэк.

— Ну откуда же мне знать? — пожал плечами Родольфус. — С чего-то. Там же ведь дементоры. Мы все там изменились. И ты тоже.

— Я не изменюсь, понятно? — зло отчеканил Сириус Блэк. — Ни-ког-да!

И, сорвавшись со своего места, изо всех сил хлопнул дверью.

Письмо от Арабеллы Фигг о том, что пропал Гарри Поттер, Альбус Дамблдор получил через два дня. И тут же бросился выяснять, что случилось с ребёнком.

Однако Петуния ничего толком объяснить так и не смогла и твердила что-то про потерявшегося на прогулке мальчишку и о том, что она не обязана смотреть за волшебниками.

— Он то на крышу взлетает, то стены перекрашивает, то кастрюле с овсянкой лапки отращивает! — сердито говорила Петуния. — А пробки? Пробки чуть не каждую неделю выбивает! Телевизор три раза горел! Стиральную машину пришлось в подвал помещать! Нет-нет, сами его ищите и сами воспитывайте! А мы — нормальные люди! Нормальные!

— Он же твой племянник, — попытался образумить её Дамблдор. — Я же объяснял тебе, почему так важно, чтобы Гарри жил у вас!

— Маги должны жить со своими, то есть с магами! — насмерть упёрлась Петуния. — Господи, какое счастье жить без гранаты с выдернутой чекой! Это только в раю лев будет лежать рядом с агнцем, а в жизни львы должны жить со львами, а агнцы — с овцами и баранами!

— Ты понимаешь, что это его единственная защита? — жёстко спросил Дамблдор. — Твой дом? Это же твой единственный племянник!

— От чего может защитить обычный дом? — зло спросила Петуния. — Мою сестру и её мужа не спас даже дом магический! А их сына вы просто выбросили, как мусор!

— Я ведь объяснял тебе, — сердито сказал Дамблдор. — Про защиту, что дала сыну твоя сестра.

— Если она дала сыну защиту, значит, эта защита всегда с ним! — ответила Петуния. — И неважно, в каком доме он живёт! Она же не мой дом защищала, тем более, что никогда его не видела, а своего ребёнка!

— Я же объяснял! — повторил Дамблдор. — Гарри должен жить в доме кровных родственников Лили! Как ты можешь быть такой эгоистичной?

— Могу! — резко ответила женщина. — Я должна думать о своём ребёнке, а не о сыне покойной сестры!

— Чем тебе мешает Гарри? — резко спросил Дамблдор. — Он ребёнок!

— Он опасен! — Петуния непримиримо сложила руки на груди, словно пытаясь загородиться от этого страшного старика. — Он не ребёнок, а мина замедленного действия! Один раз вы вынудили меня принять мальчишку в свой дом, но больше я ни за что не соглашусь! Он мне не нужен, не нужен, не нужен!

Дамблдор огляделся по сторонам: в чистеньком, вылизанном до блеска и идеально добропорядочном доме Петунии, увешанном фотографиями щекастого белобрысого мальчика, не было даже намека на то, что здесь жил ещё один ребёнок. Гарри действительно был здесь не нужен. Никому и никогда.

Дамблдор, в конце концов, был вынужден оставить её в покое. Он даже воспользовался легиллименцией, однако без толку: он не обнаружил в памяти Петунии абсолютно ничего, кроме факта исчезновения мальчишки.

Однако он ни на мгновение не поверил в то, что тот просто так пропал. Но как искать мальчика — совершенно не представлял.

Осталось выяснить самое страшное: не добрались ли до мальчика сторонники Волдеморта, оставшиеся или оказавшиеся на свободе.

И Дамблдор вызвал к себе Снейпа.

* * *

Снейп вид имел несколько взъерошенный, но, в целом, был привычно злым.

— Директор?

— Северус, — Дамблдор посмотрел на своего преподавателя, — ты в курсе, что пропал Гарри Поттер?

— А должен быть? — мгновенно обозлился Снейп. — Я даже не знаю, где живёт этот мальчишка. И не хочу знать, — он сложил руки на груди.

— Но кто-то же это узнал, — ответил Дамблдор, — не мог же пятилетний мальчик сам сбежать из дома!

— Почему не мог? — удивился Снейп. — Я сбегал когда-то. Правда, кажется, я был немного старше, но не слишком. Может быть, над ним там издевались, — добавил он. — Или же наоборот — любовью задушили: не трогай то, поранишься, надень шапочку, не ходи по лужам... встретил цирк какой-нибудь — да и сбежал. Бывает, — он пожал плечами.

— Да если бы цирк! — вздохнул Дамблдор, — Северус, а если ребенка похитили Пожиратели Смерти? Ты можешь узнать у своих... бывших коллег, не причастен ли кто-то из них к исчезновению мальчика? Тем более, что авроры так и не нашли беглецов из Азкабана.

— И кого конкретно вы мне предлагаете расспрашивать? — раздражённо спросил Снейп. — Малфоев? Хорошо, спрошу. Эйвери? Его спрошу тоже.

— Спроси, — кивнул Дамлдор, — не уверен, что мистер Эйвери будет похищать детей, но всё же...

— Да уж, — усмехнулся Снейп. — Из Эйвери такой же похититель детей, как из меня Санта-Клаус. Впрочем, я спрошу. Это всё? — спросил он с нетерпением.

— И узнай, как обстоят дела у Малфоев, — добавил Дамблдор, — я опасаюсь, что Беллатрикс Лестрейндж с мужем всё-таки находятся там. Вот они как раз вполне могли похитить ребенка.

— Зачем им ребёнок? Да ещё чужой? — изумился Снейп. — Но я спрошу Люциуса, — пообещал он.

— Им нужен не ребёнок, а победитель Волдеморта, — печально ответил Дамблдор, — и они — Беллатрикс во всяком случае — достаточно безумны для того, чтобы причинить вред Гарри.

— А где они его нашли и как? — скептически спросил Снейп. — Вы же его спрятали куда-то?

— Он жил у Петунии, — сказал Дамблдор, — и она никак не может вспомнить, как именно пропал мальчик.

— Вы отдали мальчишку Петунии?! — Снейп аж задохнулся от возмущения. — Дамблдор, вы... чем думали?! Да она же Лили ненавидела!

— Не преувеличивай, Северус, — строго сказал Дамблдор, — Петуния немного завидовала сестре, это верно, но всё же любила её. И она — единственная родственница Гарри.

— Много вы знаете! — не сдержался Снейп. — Это Минерва вам «немного завидует» — а Петуния Лили ненавидела! По-настоящему! Я их с детства знал обеих — это была ненависть, ненависть и зависть, которую она никогда бы не смогла удовлетворить. Отдать ей мальчишку всё равно, что отдать... не знаю, — он не смог подобрать слов и махнул рукой. — Наплевать сто раз, какая она там родственница — что, у Поттеров родни совсем не осталось? А друзей? Да половина бы Британии его к себе забрала с радостью! А вы мальчишке ад устроили при жизни, — сказал он и отвернулся.

— Ты несправедлив и ко мне, и к Петунии, — тихо ответил Дамблдор, — если думаешь, что жизнь мальчика у неё была адом. Она не самый приятный человек, конечно, но о ребёнке заботилась. Он был сыт, одет и присмотрен. Возможно, она и не любила мальчика, но и не устраивала ему… казней египетских.

— Я тоже голодным-голым не ходил, — очень неприязненно проговорил Снейп, резко обернувшись. — Вы выросли в нормальной семье, Дамблдор — вы не понимаете, что это такое, когда тебя ненавидит собственный родитель, — его голос теперь звучал глухо. — Мальчишка своих родных родителей не помнит — тётка для него как мать. Вы устроили ему личный ад — нравится вам это или нет. Я знаю, о чём говорю. И его побег это лишь подтверждает.

— Северус, не переноси свои дурные детские воспоминания на ситуацию с Гарри, — спокойно сказал Дамблдор. — Петуния не испытывала ненависти к Лили и вовсе не ненавидит её сына. Ты чересчур пристрастен, хотя я могу это понять.

— Вы бываете невероятно слепы, Дамблдор, — резко сказал Снейп. — Она его ненавидит — и Лили тоже ненавидела. Как вы вообще можете судить о том, чего не знаете? Я жил рядом, я их видел постоянно — Петуния страшно завидовала Лили и возненавидела её. Но вы, конечно, как всегда всё знаете лучше всех, — он сжал губы.

— Я старше тебя и лучше разбираюсь в людях, — строго сказал Дамблдор, — и не склонен видеть Мировое Зло в обычных вещах.

— А я склонен видеть то, что есть, — огрызнулся Снейп. — Но вообще мальчишка мне не интересен — это ваше дело и ответственность. Нравится вам издеваться над ним — я мешать не стану. Я расспрошу Эйвери и Малфоев... Что-нибудь ещё?

— Нет, ничего, — Дамблдор прищурился и с интересом посмотрел на Снейпа, — хотя, если ты так переживаешь о судьбе мальчика... возможно, его следует поручить твоим заботам?

— Поручите, — хищно ухмыльнулся Снейп. — Я, по крайне мере, выбью из него всю поттеровскую дурь.

— Вот и славно, — светло улыбнулся Дамблдор, — не хочу больше тебя задерживать.

— То есть мы поселим его в Хогвартсе? — поинтересовался Снейп. — Вы же знаете — я декан и во время учебного года обязан ночевать тут. Правда, правила запрещают появляться в школе детям младше одиннадцати... как быть с этим? И кто будет присматривать за мальчишкой во время уроков? Так что, я боюсь, не выйдет ничего — к тому же, я ему не родственник, — с удовольствием сказал он Дамблдору. — Или вы меня уволите? — с надеждой осведомился он.

— Из любого правила можно сделать исключение, — ответил Дамблдор, — но для начала мальчика всё же надо найти.

— Я не буду заниматься Поттером, — Снейп, наконец, не выдержал. — Я ему не родственник, по счастью — вы не можете меня заставить. Но найти — другое дело. Я могу идти?

— Ты обещал позаботиться о нём, помнишь? — ответил Дамблдор. — Впрочем, ты прав. Заставить я тебя не могу. Видимо, ребёнку придётся жить в приюте.

— Видимо, придётся, — пожал Снейп плечами и повторил: — Я могу идти?

— Иди, Северус, — грустно сказал Дамблдор. — Иди.

— Всего доброго, директор, — Снейп кивнул — и вышел.

Вот ещё. Он не собирался заниматься этим мальчишкой! У того есть крёстный — вот пусть с ним и возится! Он, в конце концов, не нянька!

— Я что, похож на няньку? — возмущённо вопросил Снейп, едва выйдя из камина в доме Мальсибера.

— Похож, — радостно сказал ему Мальсибер, игравший в этот момент с Гарри в... волшебные карты. — Очень. А что?

Эйвери, сидящий неподалеку от них с книгой в руках, испуганно сжался. Он же совсем забыл про обязательные упражнения!

— Прости, Северус, — пробормотал он, — я тебя опять подвёл!

Гарри очень сочувственно на него посмотрел. Он хорошо был знаком и с таким тоном, и с такими обвинениями.

— Вот видишь? — назидательно спросил Мальсибер. — Маркус сразу запереживал, как тебя увидел. А ты почему спросил... нет, Гарри, не так, — он повернулся к мальчику. — Давай посчитаем вместе...

— Гарри давно пора ложиться спать, — холодно заявил Снейп, — а не играть в карты. Так же, как некоторым, у которых вообще-то только недавно отменили постельный режим.

— Ты совсем как тётя Петуния, — сердито сообщил ему Гарри. Снейп скривился, но отвечать мальчишке не стал.

— Северус, ты что — какое «спать»? Шесть часов, мы даже не обедали! — изумился Мальсибер. — И он после этого ещё спрашивает, похож ли он на няньку, — сказал он Эйвери. — Ну, один в один же! Мы сейчас доиграем, — сказал он Гарри, откладывая карты, — подожди немножко. Северус, — он встал и заглянул тому в глаза, — что случилось? Кто тебя завёл так? Дамблдор?

Снейп поставил заглушающие чары, чтобы мальчишка не услышал, и сердито сказал:

— Дамблдор заявил, что я должен позаботиться о Гарри Поттере!

— Да? — глаза Мальсибера засияли. — Слушай, ну так это здорово! Давай его оставим? — спросил он. — Во всяком случае, пока Блэки будут разбираться с Дамблдором? Мы им сами будем заниматься с Маркусом... я точно буду! Он забавный, — Мальсибер заулыбался. — И мне будет не так скучно... давай, а?

— Ты с ума сошёл? — удивлённо спросил Снейп. — Он что — книззл? Что значит — давай его оставим? Пусть этот кретин забирает мальчишку!

— Почему? — Мальсибер тоже удивился. — Всё равно я торчу дома — мне даже и не выйти! А гулять с ним будет Маркус. Здорово же! Северус, иди и соглашайся!

— Конечно, — поддержал его Эйвери, — я с радостью буду гулять с Гарри и заниматься с ним тоже. Он очень умный ребенок, ты знаешь?

— Видишь? Гарри умный. Давай его оставим? Тем более, что Дамблдор его поручил тебе. Хотя бы временно, пока Блэки с ним не разберутся, — сказал Мальсибер. — Скажи Дамблдору, что ты, мол, согласен!

— Я смотрю, ваш уровень интеллекта стремительно приближается к уровню интеллекта мистера Поттера, — ядовито заметил Снейп, — что значит — поручил? Он что, субботнее дежурство в Хогсмиде или организация рождественского бала?

— Дамблдор, определённо, не дежурство, — кивнул Мальсибер — и рассмеялся. — Северус, но ведь до Гарри никому, кроме него, нет дела. Никто вообще не знает, где он находится. Мы его, конечно, Блэку отдадим — но... попозже. Скажи ему, что Дамблдор поручил Гарри тебе, — увидишь, как он взбесится! — добавил Мальсибер, лукаво улыбнувшись.

— Взбесится, — с удовольствием согласился Снейп, — ещё как! Только это меня и утешает!

— Ну, вот видишь? — закивал Мальсибер. — А пока они будут разбираться, Гарри поживёт у нас... хочешь — сходи прямо сейчас и сообщи им с Вальбургой новости? — предложил он.

— Хочу, — заявил Снейп, — вот так и сделаю!

— Давай-давай, — Мальсибер даже проводил его к камину. — А мы пока с тобою доиграем, — добавил он, возвращаясь к Гарри и снимая заглушающие чары. — Да?

— Да! — радостно согласился тот.

* * *

— Ты нашёл Гарри? — выпалил Блэк, едва только увидел Снейпа. Не здороваясь, разумеется.

— Нашёл, — с удовольствием ответил Снейп. — И Дамблдор поручил мне позаботиться о мальчике. Что я и намереваюсь сделать, — неспешно проговорил он, глядя прямо в глаза Блэку. — Извини, но ты пока в бегах, и права на него никакого не имеешь.

— Врёшь! — выпалил Блэк, с ненавистью глядя на него. — Дамблдор бы никогда не отдал тебе сына Джеймса! Он знает, как ты его ненавидел, и знает, что ты обязательно будешь вымещать ненависть на ребёнке!

— Гарри, если ты забыл, сын не только Джеймса, — сказал Снейп язвительно. — У него ещё и мать была. Лили Эванс, помнишь? Понимаю, тебя это интересует мало, — но вот некоторые об этом помнят. Так что мальчик пока будет под моей защитой, до тех пор, пока ты в бегах, — повторил он, — и считаешься беглым преступником. Кто тебе отдаст ребёнка и зачем? Чтобы запереть здесь?

— Я в Визенгамот пойду! — заорал Блэк, сжимая кулаки. — И потребую пересмотра дела! Я не преступник, слышишь, ты! Не преступник! И Гарри ты не получишь!

— Иди, — хмыкнул Снейп. — Вот прямо сейчас и иди, — кивнул он. — Так они и будут разбираться! Схватят — и отдадут дементорам, поцеловаться, — сказал он с огромным удовольствием. — Так что да — давай. Хочешь, провожу?

— Куда это вы собрались? — резко спросила вышедшая к ним Вальбурга.

— В Визенгамот, — просветил Снейп её немедленно. — Ваш сын намерен доказать им, что он не преступник. Я ему сказал, что это глупо и неосторожно, и никто не станет разбираться — но разве он меня послушает?

— С ума сошёл? — повернулась Вальбурга к сыну, который дар речи потерял от снейповского нахального вранья, — да с тобой никто говорить не будет. Отдадут дементорам, и всё. Ты думаешь, хоть кому-то нужно признавать, что тебя осудили за чужое преступление? Тебе двадцать пять лет, а не пять!

— А что ты мне предлагаешь?! — накинулся на неё Сириус. — Сидеть здесь всю жизнь и прятаться, как крыса?! Нет уж! Я друзей не предавал и не собираюсь так всю жизнь?! Ясно?! Жить!

— А, так ты собрался умереть? — зло спросила Вальбурга. — И отнюдь не героически, а по-дурацки? У тебя, если ты ещё помнишь, есть крестник. Кто его будет воспитывать? Снейп?

— Буду, — кивнул Снейп. — Мне его Дамблдор поручил.

— Нет, не будешь! — заорал Блэк. — Я собираюсь не умирать — а оправдаться! Не дождёшься! — он сжал кулаки. — Вы оба не дождётесь! Меня оправдают, и я Гарри заберу! К себе! И выращу его! Сам выращу!

— Так чтобы тебя оправдали, надо действовать с умом, а не как ты решил! — ответила сыну Вальбурга Блэк. — Надо сделать так, чтобы тебя невыгодно стало убрать по-тихому, кретин гриффиндорский!

— И как именно? — спросил Блэк у матери с вызовом.

— Мой дорогой сын, — язвительно спросила Вальбурга, — ты в курсе, кто у нас председатель Визенгамота?

— Какой-нибудь старый хрыч, — буркнул Сириус.

Снейп фыркнул и не устоял перед соблазном сообщить ему:

— Дамблдор. Председатель Визенгамота нынче Дамблдор. Старый хрыч какой-то, да, — он кивнул.

— А ты, помнится, в свое время считал Дамблдора великим волшебником, порядочным человеком и оплотом сил Света, — всё так же ядовито продолжила Вальбурга, — вот и напиши ему, как ты оказался в Азкабане. А мистер Снейп, — она пристально посмотрела на означенного «мистера Снейпа», — будет так любезен, что передаст ему твое письмо. Лично в руки.

— Непременно передам, — пообещал Снейп. — Но ответ, пожалуйста, примите уже совой. Она дом-то ваш найдёт?

— Он не передаст! — категорично заявил Сириус. — Я ему не верю! Я сову пошлю, — решил он. — Или... или лучше эльфа! Вот кто точно не обманет!

— Ты собираешься с ним вместе уничтожать хоркруксы и не доверяешь передать письмо? — Вальбурга с удивлением посмотрела на сына, — Сириус, ты болен.

— Это другое! — упёрся Сириус. — Ему тоже надо уничтожить их — а мне он помогать не будет! Ни за что!

— Хорошо, — сказала Вальбурга, глядя на сына с сожалением. — Я сама отнесу твоё письмо. И поговорю с Дамблдором заодно.

— А Гарри? — спросил Сириус. — Он сказал, что Дамблдор отдал ему Гарри! Моего крестника!

— Что значит «отдал»? — возмущённо ответила Вальбурга. — Он что, стул или шкаф? Пусть пока за ним посмотрит, — сказала она решительно, — заберёшь, когда добьешься оправдания.

— Понял? — победно ухмыльнулся Блэк. — Не видать тебе Гарри, как своих ушей!

— Пока что я его вижу даже слишком хорошо, — не сдержался Снейп. — А там ещё посмотрим, оправдают тебя или нет.

— Мерлин, — пробормотала Вальбурга, глядя на них обоих, — похоже, вы оба до глубокой старости будете играть в увлекательную игру «Сам дурак».

— Лично я ни во что с ним не играю, — надулся Сириус. — А Нюниус, конечно, может.

— Блэк, — сладким голосом сказал Снейп, — называть школьными кличками взрослых людей — признак глубочайшего доверия. Я, конечно, глубоко польщён...

— Тебе эта кличка больше имени подходит, — парировал тот. — Какой ты Северус? Ты типичный Нюнчик!

— Кстати, дорогой мой сын, — усмехнулась Вальбурга, — раз уж ты настолько пришёл в себя, что непринужденно пикируешься со старым школьным неприятелем, то вполне сгодишься и для того, чтобы жениться. Сейчас же начну подбирать кандидатуру достойной чистокровной девушки, способной стать хорошей женой и матерью.

— Чего?!! — возопил Блэк, отшатнувшись. — Я тебе не племенной книззл! Сама женись на этой дуре — а я не собираюсь!

— А жаль, что не книззл, — холодно ответила Вальбурга, — у книззлов мозгов больше, чем у тебя!

И Снейп торопливо распрощался: только выслушивать блэковские скандалы ему и не хватало!

Оправдать Блэка оказалось на порядок сложнее, чем вытащить из Азкабана. Даже при наличии поддержки Главы Визенгамота Альбуса Дамблдора. Правосудие — хоть маггловское, хоть магическое — с лёгкостью может переломать кости хоть виновному, хоть безвинному, но вот вырвать из его зубов даже ангела небесного будет не проще, чем отнять кость у злобной и голодной собаки.

— Я всё понимаю, — развёл руками Дамблдор, — но теперь к тем обвинениям добавился ещё и побег. А ты даже мне не хочешь говорить, как ты это сделал.

— А я не помню, — мрачно отозвался Сириус, — помню только, как в дверь своего дома стучал. А Кричер, паскуда, открывать не торопился.

— Ты не помнишь... — задумчиво протянул Дамблдор. — Кто-то просто вынул у тебя из головы эти воспоминания. И не только их, — он покачал головой. — Часть того, что происходило после, кто-то убрал тоже. Вопрос в том — кто это был. И сдаётся мне, что твоя мать знает о побеге больше, чем хочет показать.

— Вы думаете, что это она? — удивился Сириус. — Она организовала побег? Да ладно!

— Я этого не говорил, — возразил Дамблдор. — В любом случае, в одиночку она бы сделать это не смогла. Но она наверняка имеет к этому какое-то отношение.

— Да все они, чистокровные, друг с другом повязаны, — сердито заявил Сириус, — все друг друга знают и все друг другу родня. Мать вон даже про Беллу с муженьком молчит намертво!

— Полагаешь, она знает, где они? — Дамблдор глянул на него остро. — Думаю, её нужно допросить. Как минимум. Но, — он очень строго поглядел на Сириуса, — ты не должен предупреждать её. Иначе она избавится от воспоминаний, и даже я ничего не смогу увидеть.

— Матушка моя не дура, — проворчал Сириус, — так что, думаю, если кто мне память подправил, то и её не обошёл.

— Я бы всё-таки проверил, — вздохнул Дамблдор. — Ты же понимаешь, что теперь мы можем ждать возобновления войны? На свободе оказались люди страшные, и терять им нечего.

— А то я не знаю, — рыкнул Сириус, — я за четыре года с ними рядом наслушался! Давить их надо, уродов, до последнего!

— Расскажи мне, что ты слышал, — попросил Дамблдор. — Может быть, они побега ждали? Как ты думаешь?

— Только одна Белла, — пожал плечами Сириус, — всё твердила, что Лорд их самозваный за ними придёт. Больше никто и не верил, в общем-то.

— Я не думаю, что это был именно Том, — возразил Дамблдор. — Хотя бы потому, что он не стал бы забирать тебя, и уж тем более домой бы не привёл. Нет, тут что-то другое...

— А может, это вообще для прикрытия было? — спросил Сириус. — Ну, чтобы мы думали, что это не он?

— Нет, — задумчиво проговорил Дамблдор. — Если бы Волдеморт вернулся, метка ожила бы. Нет-нет, Сириус, это был не он. Но кто?

— Снейп, — мрачно буркнул Сириус.

— Северус бы никогда не сделал ничего подобного, — отрезал Дамблдор. — Я знаю, ты его не любишь, но поверь мне, Сириус, Снейп — человек разумный и порядочный.

— А кузина Белла — оплот добра и милосердия, — огрызнулся Сириус.

— Сириус, ты несправедлив, — укорил его Дамблдор. — Да и как бы Северус это мог устроить? И зачем? Ну, подумай сам.

— Да этот гад любую пакость может устроить, — убеждённо заявил Сириус, — просто из подлости характера, уж я-то знаю!

— Иди домой, — вздохнул Дамблдор. — Камином, как пришёл. И никуда не выходи, пока тебя не вызовут на рассмотрение дела. Ты меня понял? — переспросил он строго. — Никуда! Если тебя арестуют прежде времени, я просто не успею тебе помочь.

— А Гарри? — возразил Блэк. — Я хочу видеть крестника!

— Я сказал — иди домой! — возмутился почему-то Дамблдор. — И пока тебя не оправдают, даже думать об этом забудь!

— То есть как — забудь? Мой крестник живет Мордред знает где, а я должен забыть? А если его там обижают?

— В этом ты сам виноват, — сказал Дамблдор. — Нужно было сразу рассказать, что произошло! Мерлин, я поверить не могу, что ты просидел четыре года в Азкабане просто так, — покачал он головой. — Пока мы все тут считали тебя виновным. И кто знает, где теперь искать Питера.

— А разве он жив? — вскинулся Сириус.

— Ну откуда же мне знать? — Дамблдор вздохнул. — Это нужно выяснять. Но теперь я уже вовсе не уверен в том, что он тогда погиб.

— Что-о-о? — заорал Сириус Блэк. — Эта тварь может быть жива? Эта крыса? Крыса! Мерзкая крыса!

— Успокойся, Сириус, — Дамблдор шагнул к нему и коснулся ладонью его лба. — Ты не сумасшедший — так не позволяй себе вести себя подобным образом.

— Я не сумасшедший, — повторил Сириус, как заклинание, — я не сумасшедший! Я не сойду с ума! Не сойду!

— Нет, конечно, нет, — почему-то вздохнул Дамблдор. — Сириус, иди домой, — попросил он, отнимая ладонь от его лба.

— Хорошо, — кивнул Сириус, — я пойду. Домой. Готовить комнату для Гарри. Надо будет купить ему самую лучшую метлу!

Дамблдор хотел было что-то сказать, но затем, явно передумав, лишь махнул рукой и проводил его к камину.

* * *

«Дело Сириуса Блэка» оказалось самым скандальным процессом в Магической Британии за всю историю её существования. Пожалуй, более скандальным стало бы только оправдание Морганы и Мордреда, подло оклеветанных негодяем Мерлином.

Самым крупным камнем преткновения оказался, как Дамблдор и предсказывал, побег. Объяснить который Сириус не мог. Если он не был Пожирателем — зачем тем, кто организовал побег для них, брать его с собой? А если был — то его место в Азкабане!

— Блэк — преступник! — непримиримо повторил Бартемиус Крауч, вызванный в качестве свидетеля обвинения. — преступник, место которого даже не в Азкабане, откуда этот негодяй бежал, а на том свете. Я настаиваю на том, что он должен быть осуждён на смертную казнь через Поцелуй дементора!

— Мы все очень уважаем ваше мнение, — кивнул в ответ председательствующий на процессе Дамблдор, — но факты, факты, Бартемиус, свидетельствуют об обратном. При всём уважении, мы не можем выносить приговор, исходя из нашей к вам симпатии.

— Преступник должен сидеть в тюрьме, — твёрдо сказал Крауч, — или лежать в могиле. Третьего не дано!

— Если он преступник, — согласился Дамблдор. — Однако же мы однозначно видели, что Сириус Блэк не предавал Поттеров — он попросту не смог бы сделать этого, поскольку не являлся их Хранителем.

— Его преступление — не предательство Поттеров, — дёрнул щекой Крауч, — а нарушение Статута и убийство двенадцати магглов!

— Какое убийство? — изумился Дамблдор. — Где? И я, и другие легиллименты проверяли — ничего он не взрывал! Соответственно, и Статут не нарушал. Полагаю, что Блэк невиновен.

— А кто тогда устроил этот взрыв? — издевательски вежливо спросил Крауч. — Покойный Питер Петтигрю?

— Разве кто-то видел его труп? — очень серьёзно спросил Дамблдор. — С его стороны было весьма разумно исчезнуть после совершённого предательства и исчезновения его хозяина.

— Нет тела — нет дела, так, мистер Дамблдор? — едко усмехнулся Крауч. — Следуя этой логике, и Тот-кого-нельзя-называть, тоже не мёртв? Его тела тоже никто не видел!

— Вполне может быть и так, — кивнул Дамблдор. — Я не поручился бы за его смерть. Однако мы сейчас здесь обсуждаем не его — и у нас нет ни единого доказательства виновности мистера Блэка. Зато предостаточно доказательств отсутствия его вины.

— Отсутствие доказательств виновности не равно отсутствию самой вины! — резко ответил Крауч, — Блэк — осуждённый преступник, причём преступник, не скрывающий своего глумления над правосудием!

— Вовсе нет, — парировал Дамблдор. — Никакого суда не было — или я умудрился пропустить его? Вы мне не напомните, Бартемиус? Так что мистер Блэк и вовсе был отправлен в Азкабан незаконно — вашими, Бартемиус, стараниями! — его голос зазвенел. — Вы отправили человека в Азкабан без разбирательства — и я хотел бы знать, сколько там таких, как он? Вполне возможно, что безвинно осуждённых?

— Я никогда и никого не отправлял в Азкабан без вины! — отчеканил Крауч, — Блэк был осуждён по законам военного времени и сам, без принуждения, признал свою вину!

— Мы поняли твою позицию, Бартемиус, — прохладно проговорил Дамблдор. — Хочу напомнить суду, что военное время давно закончилось, и пришло иное — время восстановления справедливости.

— Война не закончилась, Альбус, — покачал головой Крауч. — Она идёт до сих пор. Разве побег Пожирателей Смерти не достаточное доказательство?

В зале недовольно зашумели.

— Жалеешь, что твой сынок до этого не дожил, да, Крауч? — выкрикнули откуда-то со зрительских скамей.

— У меня нет сына, — холодно ответил Крауч.

— Тишина! — Дамблдор ударил молоточком, и его звук буквально прогремел по залу. — Бартемиус, я благодарю тебя — садись, пожалуйста. Продолжим. Итак, кто за то, чтобы признать Сириуса Блэка невиновным во всех вменяемых ему преступлениях и полностью оправдать его?

В зале воцарилось молчание, глухое, страшное, в котором словно гром раздалось жужжание какой-то одуревшей поздней мухи, — а затем маги начали поднимать руки. Кто медленно, словно раздумывая, кто торопливо, кто высоко, чтобы видно было издалека, кто будто украдкой, — но руки подняли явное большинство магов.

Бартемиус Крауч, с ненавистью глядя на Сириуса, встал со своего места и пошёл к выходу, не дожидаясь результатов голосования.

Тем более, что результаты эти его вряд ли обрадовали бы, ибо Визенгамот Сириуса Блэка торжественно оправдал.

* * *

— Что ж, я рад, что всё именно так закончилось, — сказал ему Дамблдор, когда ему удалось извлечь несколько ошарашенного Блэка из окружившей его толпы.

— Ага, — кивнул Сириус, — а когда мы заберём Гарри?

— Сириус, — Дамблдор нахмурился. — Я должен тебе объяснить кое-что.

Разговора этого он ждал с тяжёлым сердцем. Мальчика, по счастью, уже несколько дней тому назад отыскал Северус Снейп, наотрез отказавшийся возвращать его в дом тётки, и Дамблдор был почти уверен, что по этому вопросу Блэк его поддержит. Однако же он должен был хотя бы попытаться убедить его в целесообразности данного решения — хотя, конечно, дом на Гриммо был неплохим укрытием. С другой стороны, дело же ведь было не только в этом.

— Что объяснить? — вскинулся Сириус. — Вы же сказали, что когда меня оправдают, Гарри будет жить со мной! Меня же оправдали!

— Вовсе нет, — возразил Дамблдор. — Ничего подобного я не говорил — ты сам себе это додумал. Видишь ли, я не просто так поручил его после гибели родителей заботам тётки...

— Не просто так? А как? — Сириус ошеломлённо посмотрел на Дамблдора. — Да Мордред с ней, с тёткой! Или... вы что, хотите сказать, — он с недоверием прищурился, — что Гарри — сквиб? Да чушь это собачья!

— Нет, Гарри не сквиб, — возразил Дамблдор. — Тут дело совсем в другом...

Рассказывая Сириусу историю гибели и жертвы Лили Поттер, Дамблдор с каждым словом с грустью понимал, что большая часть сказанного, судя по всему, проходит просто мимо ушей Блэка. И думал о том, до чего же эта реакция похожа на реакцию Северуса Снейпа.

— Ничего не понял, — честно ответил Сириус. — Так когда Гарри забирать? Можно прямо сейчас?

— Гарри не игрушка, а живой мальчик, — Дамблдор начал сердиться. — Тебя не волнует, что если он будет жить с тобой, то станет уязвимым?

— Да с чего ради? — возмутился Сириус. — Кровный родственник? Ну, так перелейте Гарри мою кровь! Или мне его, это даже магглы умеют, нам Лили рассказывала!

— Вы не станете от этого роднёй, — вздохнул Дамблдор. — Гарри нужно вернуть Петунии — но ты мог бы навещать его там хоть каждый день.

— Сами сказали, что он не игрушка, — огрызнулся Сириус, — что значит — вернуть? Он мой крестник! И пусть хоть какая пожирательская тварь попробует сунуться за ним в дом Блэков!

— Ты собираешься держать его там вечно? — поинтересовался Дамблдор. — И в школу не отпустишь, и погулять?

— В школу можно и в Ильверморни поехать, — заявил Сириус, — точно! Там Гарри и будет учиться! И дом там можно купить!

— Какой Ильверморни, Сириус? — Дамблдор, похоже, даже растерялся. — Гарри должен пойти в Хогвартс!

— Кому должен? — зло спросил Сириус. — Никому Гарри ничего не должен!

— Хорошо, — сказал Дамблдор с тяжёлым вздохом. — С Гарри всё куда сложней, чем кажется. Видишь, ли существует одно пророчество...

Дамблдор до последнего надеялся, что ему не придётся обсуждать это с Блэком, — но деваться было некуда. С того станется и вправду Гарри взять и увести — и чем это закончится, он не представлял. Так что рассказать про пророчество ему просто пришлось.

Сириус выслушал рассказ о пророчестве и озадаченно осмотрел на Дамблдора.

— Снова не понял. При чём тут тётка Гарри и её дом? При чём тут вообще Гарри, раз это траханное Мордредом пророчество уже сбылось? Директор, я вас, конечно, глубоко уважаю, но у меня чувство, будто я с Трэверсом говорю, уж простите. По отдельности вроде всё ясно, а общая картинка не складывается.

— Пророчество ещё не сбылось, — терпеливо ответил Дамблдор. — Волдеморт не умер — он исчез, но он вернётся. И он не оставит Гарри в покое. Гарри нужно быть здесь — где мы сможем ему помочь и защитить. Хотя бы какое-то время. И поэтому же ему нужно жить в доме сестры Лили, понимаешь?

— Сестра Лили будет защищать Гарри? — не поверил ему Сириус. — Да его скорее Нюнчик защитит! Нечего ребёнку у неё делать!

— Сириус, ты меня вообще не слушал? — нахмурился Дамблдор. — Я так понимаю, тебе наплевать на Гарри — тебя интересует только собственное желание его забрать. А что будет с ним потом, тебе неинтересно. Что ж, это твоё право как крёстного отца — запретить тебе я не могу. Мне жаль мальчика, на которого ты смотришь словно на желанную игрушку, но закон, увы, на твоей стороне. Если ты возьмёшь его к себе, он потеряет ту защиту, что дала ему Лили перед смертью — но если ты желаешь этого, то что же... забирай его.

— Какую защиту Лили? — устало спросил Сириус. — Чего я не знаю про Лили Эванс? Она же магглорождённая, а не из семейки потомственных колдунов! Не знаю, что там было, но Гарри с магглами не останется. Если это вам так важно, то я его тётку у нас поселю — места в доме много, на всех хватит. Но Гарри будет жить со мной!

— Лили своей смертью защитила Гарри, но его переезд в твой дом лишит его этой защиты, — не менее устало сказал Дамблдор. Казалось, он о чём-то напряжённо думает, — а затем он, словно бы приняв какое-то тяжёлое решение, сказал: — Делай, что хочешь. В конце концов, родители Гарри выбрали ему в крёстные тебя. Пусть случится то, что должно.

Он казался теперь словно постаревшим — и очень, очень далёким и отстранённым.

— Правильно, — кивнул Сириус, — пусть будет, что должно быть. И от нас зависит, чтобы всё было так, как до́лжно.

— Делай, что хочешь, — махнул Дамблдор рукой... и вышел. Просто развернулся — и ушёл.

Теперь в доме Блэков оказались два хоркрукса Тёмного Лорда — медальон и чаша, доставшаяся Вальбурге Блэк по распоряжению «покойного» Рабастана Лестрейнджа. Третий хоркрукс, кольцо Гонтов, неожиданно для всех сумел отыскать Сириус Блэк, буквально поселившийся в библиотеке со старыми подшивками «Пророка», коротая время до своего оправдания. Он-то и сопоставил странную историю с убийством семьи Риддлов и заключением в Азкабан последнего из Гонтов — Морфина.

— Надо же, — съязвил, узнав об этом, Снейп, — Блэк, оказывается, всё-таки умеет думать! Кто бы мог знать...

Между ним и Блэком установился вооружённый нейтралитет, выдерживать который обоим весьма помогала общая цель.

— Когда кольцо забираем? — спросил Блэк, едва только получив оправдание Визенгамота. — И где мой крестник, Снейп?

— Догадайся сам, — предложил тот, — раз ты у нас теперь гений дедукции.

— Сам ты гений дедукции, Нюниус! — огрызнулся Блэк, — Гарри не у тётки и не у тебя. Остаются Мальсибер и Эйвери. Но в доме у Эйвери только ребёнку и жить, как же. Значит, он у Мальсибера.

— Надо же, — удивлённо проговорил Снейп. — У тебя и вправду мозг имеется. Удивительно, почему ты никогда этого не демонстрировал.

— Нужды не было, — буркнул Блэк. — Значит, сначала заберём эту дрянь, а потом за Гарри пойдём. Не тащить же ребёнка в развалины!

— Ну, ты же приведёшь его сюда, — пожал плечами Снейп. — Чем развалины-то хуже?

— Это ты так шутить решил? — фыркнул Блэк. — Лучше не начинай, у тебя чувство юмора как у престарелого дементора.

— Не стану спорить, — покладисто проговорил Снейп. — Ты в дементорах намного лучше разбираешься. Сроднился, вероятно, за четыре года-то.

— Не спорь, твоё дело, — столь же покладисто кивнул Блэк. — Ты с нами пойдёшь, или мы с Эйвери туда вдвоём смотаемся?

— Да куда вы там вдвоём-то, — проворчал Снейп. — Разумеется, иду.

— Да мы и без тебя справимся, — пожал плечами Блэк, — анимаги же оба. Какой бы дряни ваш Лорд самозваный туда не напихал, на анимагов он точно не рассчитывал!

— Вот поэтому я с вами и пойду, — мрачно сказал Снейп. — Мало ли, что с двумя анимагами там может случиться.

— Так мы Мальсибера с собой возьмём, — сказал Блэк, — тебе ж вроде работать надо? Нам что, теперь до выходных ждать?

— Ждать, — кивнул Снейп. — Два дня осталось. Не вижу ни одной причины торопиться. Если кольцо там, оно за это время никуда не денется. Или всё должно быть только так, как тебе хочется?

— Тогда я за Гарри пойду, — пожал плечами Блэк, — что время зря терять?

— Иди, — точно так же пожал плечами Снейп. — Твой крестник — мне не жалко. Ну, придёт он в дом с хоркруксами, — он пожал плечами снова.

— Вот умеешь же ты настроение испортить! — возмутился Блэк. — Как тебя только в Хоге терпят!

— Ну не все же оценивают людей по принципу «дружу-не дружу», — наставительно проговорил Снейп. — Большинство людей старше двенадцати умеют использовать и другие критерии.

— Ага, — скривился Блэк, — «выгодно-невыгодно». Слизеры, залюби вас фестралы!

— Жаль тебя разочаровать, но в Хогвартсе не два факультета, а четыре, — вздохнул Снейп. — Не говоря уже о том, что делить взрослых людей подобным образом можешь только ты.

— Я? — Блэк аж задохнулся от негодования. — Я никогда в жизни не искал никаких выгод! Ты меня с собой не путай!

— А я разве говорил про выгоду? — удивился Снейп и махнул рукой: — Впрочем, что с тебя взять...

Разобиженный Блэк послал его к фестралам и ушёл, демонстративно хлопнув дверью.

* * *

Однако в старую лачугу Гонтов они пошли не втроём, а впятером: Вальбурга просто поставила сына перед фактом своего участия, а Мальсибера привели Снейп с Эйвери.

Возле хижины явно никто не появлялся вот уже много лет: магглоотталкивающие чары ещё держались, так же, как и очень странная защита вокруг, но уже в паре метров от стен всё заросло диким низкорослым шиповником, ивняком и бурьяном — теперь старым, высохшим и пожухлым. И веяло от дома отчаянием, безнадёжностью и старой чёрной злобой.

— Ну и убожище! — пренебрежительно скривился Сириус при виде покосившейся хижины Гонтов, — до чего докатились потомки Слизерина!

Он попытался пнуть ногой полуразвалившееся крыльцо, но Вальбурга успела поставить перед ним щит.

Щит вспыхнул, и совсем рядом с ними раздалось сердитое шипение.

Змеи.

Их здесь было много, и они были, судя по всему, очень злы.

Эйвери что-то прошептал, и змеи замолчали, неохотно отползая прочь от хижины.

Недалеко. В пределах видимости незваных гостей.

— Это что? — с интересом спросил Блэк. — Пугалочка такая? Не проще было сонные чары навести?

— Не проще, — коротко ответил Эйвери, почему-то вздохнув.

— Стой на месте и не лезь, — велела сыну Вальбурга и сказала Снейпу: — Ты пойдёшь вперёд.

— Нет, — воспротивился Эйвери, — первым пойду я. В анимагической форме.

Он прошептал заклинание — и маленький хомячок с трудом начал карабкаться по перекошенным и подгнившим ступенькам.

— Идиот, — пробормотала Вальбурга и велела теперь Снейпу: — Смотри за ним.

Снейп, втихомолку наложивший следящие чары и на Эйвери, и на Мальсибера, сделал прозрачными стены хижины, и все присутствующие смогли увидеть, как хомячок, взобравшись на крыльцо, нырнул в явно крысиный лаз и оказался внутри грязного, пыльного и донельзя убогого помещения.

Некоторое время он сидел, насторожённо принюхиваясь, а затем довольно резво побежал к какой-то груде досок и начал их деятельно обнюхивать. А затем яростно заскрёб лапками по одной из пословиц.

— Он же не справится! — Блэк попытался рвануться на помощь, но Вальбурга не пустила.

— Кретин! — прошипела она не хуже змеи. — Ты не сможешь пройти внутрь, не потревожив сигнальных чар!

— Это почему я не смогу?! — возмутился Сириус и, немедленно превратившись в большого чёрного пса, повторил свою попытку.

И, разумеется, влип в неприятности — в самом прямом смысле этого слова. Пёс, прикоснувшийся лапой к двери, прилип к ней намертво, не в силах освободиться. Змеи, так и оставшиеся ждать кольцом возле дома, обрадованно и злорадно зашипели.

— Идиот, — пробормотала Вальбурга, и принялась его расколдовывать. Однако чем дольше она колдовала, — тем, похоже, сильнее прилипал её сын, так что она в конце концов опустила палочку и глубоко задумалась.

Хомяк, тем временем, начал отколупывать от прогнившей половицы щепки и кусочки, и это, кажется, придало ему сил, потому что теперь он двигался ещё активнее, чем прежде.

Мальсибер протянул было руку с палочкой в сторону Блека, но Снейп резко сказал:

— Не лезь! Двоих вытащить мы точно не сможем!

Пес злобно зарычал, а потом тихо заскулил — ему было больно.

— Но нельзя же так его оставить! — прошептал Мальсибер. — Северус, его надо вытащить!

— Вытащим, — согласился Снейп, — пусть только Эйв сначала выберется.

Хомяк устало запищал, словно услышал его слова, и, нырнув под прогнившую доску в полу, с трудом вытянул небольшой свёрток, перевязанный старыми, но всё ещё крепкими брезентовыми ремнями.

Свёрток был почти с него размером, да и весил, кажется, примерно столько же, и хомяк попытался сперва засунуть его за щёку, однако потерпел полнейшее фиаско. Отчаявшись, он уцепил свёрток зубами и, пятясь, потащил его к тому крысиному лазу, по которому пробрался внутрь.

Когда, наконец, Эйвери выбрался наружу, он с заметным удовольствием выплюнул грязный холст и, превратившись обратно в человека, сплюнул и скривился.

— Какая гадость, — брезгливо пробормотал он, — какая всё-таки гадость...

Он торопливо произнёс Акваменти и наполнил водой маленький серебряный стаканчик, который достал из кармана мантии. И только тогда, прополоскав рот и напившись, обратил внимание на застрявшего у дверей пса.

— Угу, — брюзгливо откомментировал его взгляд Снейп, однако говорить что-то грубое в присутствии Вальбурги побоялся, и лишь констатировал очевидное: — Прилип.

Эйвери жалостливо вздохнул и начал выплетать палочкой сложную вязь заклинаний, пока, наконец, Блэк не сумел с трудом оторвать лапу от двери.

— Спасибо ему скажи, — буркнул Снейп, кивнув на Эйвери. Вальбурга, поднявшая, между тем, с земли свёрток, тоже кивнула и требовательно посмотрела на сына.

— Гав! — пролаял пёс, посмотрев на Эйвери. И принялся яростно вылизывать окровавленную лапу.

— Уходим, — коротко сказала Вальбурга и, взяв пса за шкирку, просто аппарировала с ним домой, предоставив Эйвери, Мальсибера и Снейпу право добираться до Гриммо самостоятельно.

— Почему мы её слушаемся? — недовольно спросил Снейп.

— Страшно, — честно признался Эйвери. — Бедный Сириус!

— Так ему и надо, — мстительно заметил Снейп, однако смысл сказанного Эйвери комментировать больше никак не стал.

Медальон, чаша и кольцо лежали рядом. На серебряном подносе. Окружённые всеми известными защитными чарами. И всё равно находиться неподалеку от них было неуютно, как возле разрытой могилы, — с острыми кольями на дне, заботливо смазанными трупным ядом.

— И что мы будем с ними делать? — спросил Рабастан, с отвращением их разглядывая. — Как их уничтожить-то?

— Мы пробовали и физическое воздействие, и яды, — глухо сказала Вальбурга, — и даже драконов огонь. Их не берёт ничего.

— Но ведь должен быть какой-то способ! — с тоской проговорил Мальсибер.

— Кому должен? — буркнул Снейп.

— Да уж точно не тебе, — мрачно заявил Блэк.

— Если мы не знаем, как уничтожить их, — медленно проговорил Родольфус, — может быть, имеет смысл подумать о другом? В конце концов, нас ведь интересуют не хоркруксы сами по себе, а их хозяин.

— Так соскучился по хозяйскому Круциатусу? — зло спросил Сириус Блэк.

В последнее время он сделался совершенно невыносимым, цепляясь ко всем и каждому.

— Но дух уничтожить легче — по крайней мере, в теории, — возразил ему Родольфус, на которого единственного из всех, кажется, хоркруксы вообще не действовали. — Вопрос в том, как его найти.

— И как ты его уничтожить собираешься? — язвительно поинтересовался Рабастан. — Он же нас убьёт. Через метки.

— Это невозможно, — возразил Родольфус. — Причинить боль он, возможно, сможет, но убить — нет. И потом, у двоих из нас нет меток, — он кивнул на Блэков. — Им он ничего не сделает.

— Ну, допустим... ладно, — согласился Рабастан. — И как это сделать? Уничтожить дух?

— По-разному, — туманно отозвался Родольфус.

— Если бы дух можно было уничтожить, то Пивза давно бы уже кто-нибудь угрохал, — сказал Блэк.

— Пивз не дух, — робко возразил Эйвери.

— Да какая разница?! — почему-то разозлился Блэк. Впрочем, они все отлично знали, почему, и все старались, как могли, просто игнорировать такие взрывы, у кого бы из них они ни случались.

— Уничтожить дух несложно, — вдруг сказал Мальсибер. — И мы все прекрасно знаем, как.

— Ну, так просвети меня, тёмного, поскольку я не знаю! — завёлся Блэк. — Как можно уничтожить дух? В пентаграмму его загнать, что ли? Или сбрызнуть маггловской святой водой?

— Дементором, — Мальсибер поглядел ему в глаза. — Его просто следует скормить дементору. И всё.

— Да ты что? — издевательски протянул Сириус. — Ностальгия по Азкабану замучила? И как ты планируешь добыть дементора и скормить ему духа? И на какой мордредов хрен дементору дух Волдеморта?

— Как добыть, — задумчиво проговорил Мальсибер. — Это будет сложно. Если бы вернуться к Азкабану, я бы смог позвать кого-нибудь, пожалуй. Но как туда подобраться, не попавшись, — я не знаю.

— Ну, так позови кого-нибудь из дементоров, — язвительно предложил Блэк, — ты же там с ними беседы вёл?

— Чтобы их позвать, — терпеливо повторил Мальсибер, — надо подобраться к Азкабану. Там бы я позвал... я знаю, как. И кого, тоже знаю. Но отсюда не получится.

— Надо будет туда на экскурсию напроситься, — Сириус ухмыльнулся, — а что? Скажу, что хочу посмотреть на Азкабан взглядом свободного человека. А тебя можно будет уменьшить и в карман сунуть. Вот и позовёшь, кого надо. Только вот не пустят, уроды!

— Какая экскурсия? — обомлел Рабастан. — Блэк, ты двинулся? Ты что... ты вообще?!

— Зачем так сложно? — спросила Вальбурга и поглядела на Снейпа. — Ты как туда попал? — поинтересовалась она.

— Под обороткой, — коротко ответил тот.

— Сделаешь это ещё раз, — велела она. — И возьмёшь его с собой.

— А дементора они как потащат? — насмешливо поинтересовался Сириус. — Тоже трансфигурируют?

— Интересный вопрос, кстати, — сказал Родольфус. — Можно ли трансфигурировать дементора.

— Жаль, Трэверса здесь нет, — нервно засмеялся Рабастан, — он бы эту идею оценил! Какой дементор, вы с ума все сошли?

— С ними можно договариваться, — почему-то грустно проговорил Мальсибер. — И они способны держать слово... я смогу. Но как трансфигурировать его — не знаю. Мне кажется, нам не нужно в сам Азкабан, — продолжал он. — Нужно просто оказаться рядом — скажем, на метле. Только я не знаю, насколько это возможно... по идее, его охраняют...

— И после побега должны охранять ещё серьёзнее, — кивнул Родольфус. — Я не думаю, что стоит настолько пренебрегать безопасностью и соваться к Азкабану.

— Другого способа я не знаю, — вздохнул Мальсибер.

— Подобраться к Азкабану, говоришь? — задумчиво спросил Рабастан. — А насколько близко?

— Басти, нет! — отрезал Родольфус. — Даже не думай!

— Почему? — спросил тот. — Так насколько близко?

— Я не знаю, — неуверенно ответил Мальсибер. — По крайней мере, в зоне видимости...

— У нас есть лодка, — сообщил всем Рабастан.

— Нет, я сказал! — Родольфус даже стукнул по столу ладонями.

— ...И я умею управлять ей! — победно закончил Рабастан.

— Большая лодка? — с интересом спросил Сириус Блэк.

— Ты не поедешь, — тотчас же отрезала Вальбурга.

— Поеду! — упёрся Сириус.

— Приличная, — сказал Рабастан с удовольствием.

— Басти, я тебе запрещаю! — заявил Родольфус, но его брат лишь пожал плечами и спросил:

— Есть другие варианты? Предлагай!

— Азкабан стерегут и с моря, и с воздуха, — ответил Родольфус, — и вас сразу заметят.

— А я вообще покойник, — заявил Рабастан, — мне можно. И Ойгену тоже!

— Да какая разница?! — воскликнул Родольфус с несвойственной ему горячностью. — Кто поплывёт — того и поймают! Ты не понимаешь?!

— Извините, — смущённо проговорил Эйвери. — Но ведь это море? Так?

— А ты что, сомневаешься? — деланно изумился Блэк. — Море это, море! Я его не-на-ви-жу! Каждую проклятую ночь... — он прервался, не став договаривать, и вдруг зашёлся страшным, лающим кашлем.

— Но ведь магглы в море тоже плавают? — снова спросил Эйвери, когда Сириус, наконец, откашлялся и задышал почти спокойно.

— Ходят, — быстро поправил его Рабастан, — в море ходят, а не плавают. Мерлин упаси в море плавать.

— Ну, пусть ходят, — покладисто согласился Эйвери. — Не важно. Раз магглы там тоже пла... ходят, значит, на них внимания обращать не будут, верно? Нужно, чтоб нас приняли за магглов! — добавил он возбуждённо. — Нам нужна маггловская лодка!

— Нужна, так купим, — согласился с ним Сириус Блэк, — Ле... Рабастан, ты же не только в магических лодках разбираешься?

— Честно говоря, не знаю, — неожиданно не стал выпендриваться Рабастан. — Но, по крайней мере, можно посмотреть — и понять на месте.

— Яхта нужна, — вдруг подал голос Снейп. — Но хорошие яхты дороги.

— Это как для кого, — нехорошо прищурился Блэк, — что для тебя дорого, то нам как раз по карману!

— Они ОЧЕНЬ дороги, — ухмыльнулся Снейп.

— Погодите, — с обречённым видном проговорил Родольфус. — Нам не нужно покупать корабль или яхту. Нам нужно одолжить их. Ненадолго. Зачаруем владельца — он сам нас и отвезёт.

— Тоже верно, — произнес Блэк, — маггл со своей лодкой точно справится. А то как-то не доверяю я талантам Лестрейнджа!

— Узнай, как нам это сделать, — велел Родольфус Снейпу. — Ты единственный из нас знаешь маггловский мир. А Империо я наложу, — буднично добавил он.

— А потом и Аваду, — зло зыркнул на него Блэк, — верно говорят, что для вас все мусор — хоть магглы, хоть маги, все, кто не Лестрейндж!

— Можно просто заплатить, — мирно предложил Мальсибер. Рабастан же закатил глаза, однако на удивление разумно смолчал. — А потом память подтереть немного — просто на всякий случай. Чтоб не помнил, куда пла... ходил. Так тебя устроит? — спросил он у Блэка.

— Устроит, — Блэк оскалился, — меня вполне устроит. Я вообще человек мирный и открытый для переговоров.

Рабастан, не удержавшись, фыркнул от смеха.

— Это хорошо, — Мальсибер улыбнулся. — Тогда как человек, открытый для переговоров, пообещай мне кое-что. Как и все, кто пойдёт с нами за дементором, — добавил он, внимательно оглядывая всех присутствующих. — С того момента, как мы подойдём к Азкабану достаточно близко, чтобы я мог с ними разговаривать, вы все будете делать в точности то, что я скажу. Сразу же и без вопросов. Поклянитесь.

— Оговори условия заранее, — резко потребовала Вальбурга, — а ты, — она повернулась к вскинувшемуся сыну, — сначала думай, а потом язык распускай!

— Не могу, — Мальсибер чуть развёл руками. — Я не знаю, что понадобится. Возможно, Маркусу придётся очень быстро превратить вас всех во что-нибудь — и превратиться самому. Возможно, обойдётся просто ожиданием где-то в трюме. Возможно, хватит и хорошего щита... единственное, что я знаю — никаких Патронусов. Они хороши для единиц — они их отвлекают. Но пускать Патронуса рядом с Азкабаном — подписать себе смертный приговор. Они все на них слетятся, и тогда нам не отбиться. Я сам тоже готов дать клятву не вредить вам, если вы мне не доверяете, — добавил он.

— Я никому не доверяю, — холодно ответила Вальбурга, — жизнь отучила.

— В таком случае, мадам, вы с нами не пойдёте, — сказал Мальсибер. — Я не заклинатель, а они не змеи — я не стану рисковать чьими-то жизнями, кроме собственной.

— И правильно, — неожиданно поддержал его Сириус, — мы тут не спорный участок земли делим, между прочим. Тут или доверять друг другу, или вовсе ни за что не браться.

Вальбурга молча посмотрела на него и поднесла пальцы к вискам.

— Поступай, как знаешь, — тихо сказала она. — Тебе жить.

— Кто пойдёт и кто даст клятву? — спросил Мальсибер. Казалось, что он делает нечто крайне неприятное, но необходимое, и это и расстраивает его, и раздражает разом.

— Я дам, — тут же сказал Эйвери, и Мальсибер кивнул ему в ответ почему-то очень грустно.

— И я! — воскликнул Рабастан, глядя при этом с вызовом на брата.

— И я тоже, — сказал тот, отвечая брату полуулыбкой.

— И я пойду, — Блэк улыбнулся неожиданно лихо и весело, — неужели же я пропущу такое приключение?

Снейп же просто кивнул, и Мальсибер сказал ему:

— Хорошо. Тогда с тебя лодка.

— А с вас деньги, — ответил Снейп насмешливо. — Раз уж мы тут все такие магглолюбцы, — добавил он, глянув на Блэка.

— Вот ты сейчас кровно обидел господ Лестрейнджей, — захохотал Блэк, — магглолюбцев нашёл!

Рабастан тоже расхохотался, и даже Родольфус улыбнулся и сказал:

— Да, разумеется. Скажи, сколько нужно.

Маггловская яхта Сириусу Блэку очень понравилось, так что он буквально снизу доверху всю её облазил — от трюма до верхней палубы. Ему понравились и крохотные каюты, и круглые окна — «иллюминаторы», и скрип ступеней под ногами, и тяжёлые паруса, которые он сунулся помогать ставить, за что был нещадно изруган и магглом-хозяином (даром что тот был под Империо!), и младшим Лестрейнджем.

— Не умеешь — не лезь! — одинаково закончили они оба. Почти в унисон.

Вообще, оба Лестрейнджа на удивление легко и быстро нашли общий язык с хозяином яхты, но если Родольфус как встал к штурвалу, так и стоял там большую часть времени и разговаривал немного, то Рабастан с магглом болтали, почти не умолкая. Причём умудрялись употреблять при этом совершенно непонятные всем остальным — кроме, может быть, Родольфуса — слова, которыми они сами оперировали с волшебной лёгкостью. Эйвери слушал их с огромным интересом, но в сам разговор почти что не вступал, и лишь изредка уточнял значение того или иного термина, и когда они на пару обругали Блэка, попытался объяснить тому:

— Тут очень много сложных механизмов. Можно случайно повредить их, и самому пострадать... они о тебе переживают!

— Переживальщики нашлись, — возмутился Блэк, — я маг, а не безмозглый маггл, от чего тут пострадать можно? — он пренебрежительно оглянулся, — от верёвок или от ступенек? А может, они боятся, что меня ветром продует?

Он громко захохотал.

— Долбанёт тебя мачтой или канатом — и скинет в море, — сказал сердито Рабастан. — И наплевать бы, но твоя мамаша нам же душу вынет, если ты утонешь.

— Блэк не утонет, — ядовито заметил Снейп.

— Утонет-утонет, — уверенно то ли возразил, то ли пообещал Рабастан. — А ещё он может что-нибудь сломать, и что мы тогда делать будем?

— Починим, если сломает, — удивился Эйвери, — он же не напополам яхту переломит?

— Кто починит? — Рабастан поглядел на него как на идиота. — Ты, что ли? Тут же... как это... э-лек-тро-ни-ка! — выговорил он по слогам. — Это же не наша лодка! Что ты тут починишь? Мы не можем магию использовать — говорили же уже! Нам именно что маггловский способ передвижения нужен!

— Вы меня ещё на цепь посадите! — разозлился Блэк, — Нужна мне ваша э-лек-тро-ни-ка, Мордред её вылюби!

— Точно, — в пространство заметил Снейп, — на цепь посадить и намордник надеть.

— А тебе даже намордник не поможет! — немедленно парировал Блэк.

— Не ссорьтесь, — попросил Мальсибер. — Нам не нужно привлекать внимание дементоров — а они чувствуют эмоции. Любые. И потом, — добавил он с полуулыбкой, — вы ведь оба получаете от ваших споров удовольствие. Они это почувствуют.

— Что-о-о? — возмутились одновременно и Снейп, и Блэк. — Какое ещё удовольствие?

— Исключительно моральное! — заржал Рабастан.

— Басти прав, — поддержал его Мальсибер. — Моральное. И эмоциональное. А сейчас всё это лишнее — чем спокойнее мы все будем, тем проще будет сделать то, что мы задумали.

— Зелье подойдёт? — серьёзно спросил Снейп. — Я прихватил. Немного. Все, кто выпьют, станут спокойными, как камень.

— Подойдёт, — кивнул Мальсибер. — Раздай всем — когда мы будем рядом, пусть выпьют. Я понимаю, что на маггла оно не подействует — но он маггл... Я надеюсь, обойдётся.

— Обижаешь, — усмехнулся Снейп, доставая из кармана плоскую фляжку и маленький флакон, — для магглов у меня тоже есть усовершенствованная настойка.

— По глотку, — скомандовал он, передавая фляжку Рабастану, — а это — твоему новому приятелю-магглу.

— Угощайся, — предложил тому Рабастан, отдавая фляжку и сам делая глоток из флакона.

Кроме Мальсибера, зелье выпили все, даже Родольфус, которому оно, похоже, не слишком требовалось, и остаток пути прошёл почти что в тишине. А когда на горизонте показался Азкабан, Мальсибер скомандовал:

— Стоп. Зафиксируйте яхту на месте, насколько можете, и спускайтесь вниз. Все. И не выходите, пока я вас не позову. Что бы ни случилось. Если вам покажется, что без этого не обойтись, — пусть идут Северус и Маркус: они смогут сотворить Патронуса.

Они спокойно — Снейп был мастером, что уж говорить! — спустились вниз, по очереди, и последним был маггл.

А потом стало очень тихо.

Тихо было очень долго — а потом вдруг стало холодно. Настолько, что стены каюты изнутри покрылись тонким слоем инея.

— Дементоры, — одними губами прошептал Рабастан, придвигаясь к брату.

— Да, — так же тихо ответил Блэк, — они.

Он обхватил себя ладонями за плечи, словно пытаясь согреться.

Они долго так сидели — а потом иней стал тихонько таять. Стало теплее — а затем они услышали голос Мальсибера:

— Поднимайтесь. По одному. Северус, ты первый.

* * *

Снейп поднялся наверх и огляделся. Небо над головой было серым, и серым было море. И белые паруса, которые так азартно ставили младший Лестрейндж с магглом, тоже стали серыми.

Как и весь мир вокруг.

— Подойди сюда и стой спокойно, — позвал его Мальсибер, стоящий рядом с парусом. А потом сказал кому-то: — Выйди.

Из-за паруса выскользнула то ли тень, то ли фигура — чёрная и ледяная — и поплыла вперёд.

Дементор.

Мальсибер протянул к нему руку, и Снейп увидел, что его ладонь рассечена, но порез, достаточно глубокий, не кровит — лишь алеет сырой плотью. Дементор потянулся к ней и вытянул свою — тощую, покрытую язвами и струпьями, — а затем схватился за руку Мальсибера и зачем-то покачал её. Словно бы... шалил. Эта мысль была и дикой, и абсурдной, но Снейп не мог от неё отделаться и смотрел, как они оба — дементор и Мальсибер — медленно к нему подходят.

— Это Северус, — сказал Мальсибер, словно их знакомя. — Дай ему тебя обнюхать, — попросил он, и добавил... что-то. Снейп не был уверен, что это «что-то» вообще было звуком, но он точно слышал это, и от этого по его спине пополз холодный пот.

Дементор приблизился к нему, и его жуткое, лишённое и глаз, и носа, с большим круглым ртом лицо замерло буквально в паре дюймов от лица Снейпа, и тот ощутил, как его обнюхивают.

— Если бы не эта снейпова дрянь, меня бы сейчас вывернуло, — заявил поднявшийся следом Сириус Блэк.

Снейп смолчал и даже позволил встать ему рядом с собой — то ли зелье помогло, то ли присутствие дементора делало все дрязги неуместными.

...Когда на палубе собрались и остальные, включая маггла-капитана, Мальсибер, продолжавший держать дементора за руку, сказал:

— Мы спустимся вниз, и я оставлю его там. Никто не должен заходить в каюту без меня — и следите, чтобы этого не сделал капитан.

А затем ушёл, уводя с собой дементора, послушно парящего рядом с ним... и не отпускавшего его руки.

* * *

.

— И где ты его держать собрался? — первым делом поинтересовался Блэк, когда Мальсибер, наконец, вернулся. — В своём доме? А ты ничего не забыл?

— Забыл? Что? — растерянно переспросил Мальсибер. Он всё ещё был очень бледен, а раненую руку почему-то держал за пазухой.

— У тебя живёт мой крестник, — любезно напомнил Блэк, — и я его заберу. Прямо сейчас. Рядом с дементором ребёнку не место!

— Рядом с хоркруксами тоже! — отрезал Снейп. — Но что касается дементора, он прав, — добавил он крайне неохотно. — Держать в одном доме ребёнка и дементора немыслимо.

— Он не тронет Гарри, — возразил Мальсибер, однако спорить у него сил явно не было, и он предложил: — Можно поселить его поодаль — в купальном домике на берегу, к примеру.

— Ребёнка поселить в купальном домике? — возмутился Сириус.

— Дементора, — удивлённо ответил Мальсибер. — Дементора, конечно... почему ребёнка?

— К Лестрейнджам его посели, — предложил Блэк, — или к Эйвери.

— Кого, Гарри? — ещё больше удивился Мальсибер. — К Эйвери? Зачем?

— Нет, не Гарри, — Снейп встревоженно нахмурился. — Ойген, Блэк говорит про дементора. Тебе нехорошо?

— Нет, я... я слегка отвык, — Мальсибер тряхнул головой. — Но привыкну. Да, конечно. Про дементора. К Маркусу? — переспросил он — и поглядел на Эйвери. — А что, это мысль... Маркус, что ты скажешь? Что, если мы с дементором поживём в твоём родовом гнезде? Ты же всё равно там не живёшь... мы тебе не помешаем.

— А Гарри один будет жить? — насмешливо поинтересовался Блэк. — Или, может, мне к тебе переселиться?

— Так Маркус у меня останется, — ответил Мальсибер. — Если ты не против, — спросил он у Эйвери.

— Я не против, — неуверенно ответил Эйвери, — но... если вдруг вернётся отец...

— То дементор встретит его приветственным поцелуем! — ухмыльнулся Рабастан.

— Мальчика мы можем взять пока, — вдруг сказал Родольфус.

— Он что, книззл на передержке? — возмутился Блэк. — Ещё чего не хватало!

— Хорошо, что ты предлагаешь? — спросил Мальсибер. — У меня Гарри жить нельзя, у тебя нельзя, у Лестрейнджей нельзя... остаётся только вариант, чтобы он остался у меня и с Маркусом. А твой отец, — он улыбнулся Эйвери, — пожалуй, дементора он точно там не ожидает. Как ты думаешь?

— Конечно, не ожидает, — грустно согласился Эйвери, — такое... существо даже он не стал бы тащить домой. Никогда.

Рядом с дементором, пусть тот даже был заперт в каюте, ему было очень плохо, и Эйвери с ужасом думал о том, как Ойген прожил в Азкабане четыре года. Да и не только Ойген.

— Так ты пустишь нас? И поживёшь пока что с Гарри? — попросил Мальсибер.

— Да, конечно, — торопливо закивал Эйвери, — живите сколько хотите!

— Я надеюсь, что это продлится не слишком долго, — сказал Мальсибер. — Но спасибо — и теперь у меня вопрос: как мы найдём Лорда?

— Марк, а что ты делаешь? — спросил Гарри, подойдя к столу, за которым сидел Эйвери.

Тот уже второй день читал всё, что только мог найти по артефакторике, но пока не мог придумать, как можно отыскать самый первый хоркрукс Тёмного Лорда. В Хогвартсе его не оказалось — Северус нашел диадему в Выручай-комнате, но проклятая чёрная тетрадка пропала бесследно. Плакса Миртл о ней не знала ничего и помогать не собиралась — любезничать с малолетними дурами, хоть мёртвыми, хоть живыми, Снейп не умел никогда.

— Думаю, как одну вещь найти, — ответил Эйвери. Он уже заранее жалел о том, что когда они покончат с Лордом, Гарри переедет, и они, наверно, видеться не будут: вряд ли Блэк того захочет. Нет, конечно, Ойген говорил, что тот пообещал, но в это Эйвери не верил.

— Большую вещь? — сочувственно спросил Гарри. — Я один раз нашёл в парке фонарик. Электрический. А тетя Петунья сказала, что его надо отдать в Бюро находок. И отдала. Может, тебе тоже там поискать?

— Маленькую, — вздохнул Эйвери. — Тетрадку. И у волшебников нет никакого бюро находок, — он вздохнул опять.

— Это плохо, — пожалел волшебников Гарри, — а тетрадка простая или на пружинке? Если на пружинке, то её можно магнитиком приманить. Нам в школе миссис Мартин показывала, фокус такой. У неё был блокнот на пружинке, железной, и она его магнитом приманивала. Так интересно было!

Он тихонько вздохнул. Нет, по Литтл-Уингингу и по семье тётки он не скучал, но... на некоторых уроках в школе, куда он начал ходить с этой осени, было интересно. Если бы ещё не Дадли с его дружками...

— Магнитом? — переспросил Эйвери. — Магнитом, — повторил он. — А ты знаешь... может быть... только это должен быть особенный магнит, — он заулыбался и спросил: — А что ты вздыхаешь? Тебе скучно здесь, наверное?

— Немножко, — смущённо признался Гарри, — и Ойгена нет. А с эльфами играть неинтересно.

— Я в детстве тоже один был, — сказал Эйвери, — однажды попросил матушку взять книззла... котёнка, но она отказала. А к отцу я даже подойти побоялся. Я потом из табакерки котёнка трансфигурировал, уже когда в Хогвартс пошёл.

Он махнул палочкой — и перед Гарри вместо серебряной табакерки, которой тот играл, появился маленький серый котёнок.

— Вот, посмотри. Я звал его Сильвер.

— Он настоящий? — изумился Гарри. — А потом он вырастет, да? — спросил он, осторожно трогая котёнка между ушек.

— Нет, — тихо ответил Эйвери, — он не вырастет. Никогда. Он... всегда будет таким. Но он настоящий... почти. Другого у меня никогда не было. Но, если ты хочешь, мы можем найти тебе настоящего котёнка, — обрадованно сказал он, — тебе же можно будет его завести, я думаю.

— Правда?! — глаза Гарри расширились от удивления и удовольствия. — Можно, думаешь? Настоящего котёнка? Это же надо Ойгена спросить, да? А когда он вернётся? А где мы его возьмём? Котёнка?

— Мы можем его прямо сейчас спросить, — ответил Эйвери, — через камин. Наши дома связаны через каминную сеть, ты не знаешь, что это? Ох, прости... Сейчас я тебе покажу!

Он подошел к камину, который, по счастью, был в той же комнате, и, взяв горсточку Летучего пороха, бросил его во вспыхнувший зелёным огнем камин и чётко назвал свой адрес.

— Надеюсь, Ойген никуда не ушёл, — сказал он Гарри, зачарованно наблюдавшему за его действиями.

Мальсибер оказался на месте: Эйвери, выглянув из камина, сразу же его увидел — тот полулежал в кресле, и хотя на коленях у него лежала книга, он явно не читал её, а смотрел куда-то в пространство.

— Эйв? — встрепенулся он и заулыбался. — Как у вас дела?

— У нас в порядке, мне тут Гарри одну мысль подсказал,— ответил Эйвери, — а как ты? Ты здоров? У тебя всё хорошо?

— Ойген, а мне котёнка завести можно? — влез в разговор Гарри. — Ой, то есть добрый день!

— Здравствуй, — улыбнулся Ойген и ему. — Конечно, можно — только ты бы ещё Сириуса спросил. Ты же скоро переедешь к нему — значит, нужно его разрешение. Впрочем, — он задумался на миг, — я думаю, что котёнка ты завести можешь в любом случае. Если что, он просто у меня останется. А какого ты хочешь? — спросил он, явно игнорируя вопросы Эйвери.

— Я... не знаю, — удивился Гарри, — какой будет, только настоящего! Живого! Чтобы он мог вырасти.

— Я ему Сильвера показал, — тихо сказал Эйвери, печально глядя на друга. Он понял, что Ойгену нехорошо, потому что тот не стал отвечать. Обманывать Ойген никогда не любил.

— Конечно, настоящего, — кивнул Мальсибер. — Я только не знаю, где берут котят, кроме как в магазине на Диагон-элле... но тебе туда сейчас нельзя. Но вы что-нибудь придумаете, полагаю... — он снова улыбнулся Гарри и, взглянув на Эйвери, подмигнул ему.

— У Малфоев живут книззлы, — вспомнил Эйвери, — и у Лестрейнджей. Может, там найдутся котята? Хотя Гарри туда нельзя, наверное...

Гарри отвернулся. Ему нельзя было жить с крёстным, который несколько раз приходил к нему и обещал, что как только дома будет безопасно, так Гарри сразу переедет к нему. Гулять можно было только в обычном мире — а Гарри так хотел посмотреть на Диагон-элле... и вот теперь ему снова куда-то нельзя.

— К Лестрейнджам не стоит, — согласился с Эйвери Мальсибер, — а к Малфоям почему бы нет? Блэк, конечно, возмутится... а Гарри хочет книззла или именно кота? Сильвер-то котёнок... Эйв, скажи, вы там не придумали, как Лорда отыскать? — спросил он вроде бы легко, но взгляд его был слишком жаден и отчаян.

— Придумали, кажется, — кивнул Эйвери, — Гарри и подсказал. Ойген, если мой Меткоуказатель усилить уже найденными вещами, он же сможет работать, как магнит?

— Ты меня об этом спрашиваешь? — удивился Ойген. — Я даже не понял, о чём ты говоришь... спроси лучше Руди. И, Эйв, я подумал — Малфои ведь не знают ничего про Гарри. Может быть, ты лучше сам к ним сходишь? Без него?

— Да, конечно, — согласился Эйвери, — Блэк хотел завтра навестить Гарри, а я тогда схожу к Малфоям... а сейчас поработаю с Меткоуказателем. Ойген, ты... не сможешь оставить своего... помощника? Хоть ненадолго?

— А какого помощника? — спросил Гарри.

— Думаю, не стоит оставлять его одного, — покачал головой Мальсибер. — Он может... заскучать и пойти искать... кого-нибудь. Думаю, это неудачная идея, — он улыбнулся и ответил Гарри: — У меня тут есть один помощник. Очень страшный. Чтобы сделать одно страшно полезное дело. Потом он вернётся к себе домой, а я — к себе. А пока я живу тут — чтобы ему не было излишне одиноко.

— Он страшный, как маньяк? — спросил Гарри. — Нам в школе говорили! Или как тер-ро-рист? — старательно выговорил он.

— Он... — Мальсибер задумался. — Ты прав — в некотором роде он маньяк, пожалуй. Но он умеет кое-что, что очень нужно сделать. Поэтому я тут живу с ним — чтоб он никому не навредил. И ты знаешь — мне нравится твоя идея с котёнком. Может быть, мне тоже завести? — спросил он. — Как думаешь?

— Заведи, — обрадовался Гарри, — тогда моему котёнку будет с кем играть! И твоему тоже! Плохо, когда поиграть не с кем.

— Тебе скучно у меня, — тут же сказал Ойген. — Да, конечно, скучно... и у Сириуса тебе веселей не будет. Знаешь, я подумаю, где бы раздобыть тебе компанию... вообще-то, когда ты переедешь к Сириусу, думаю, тебе вполне можно будет гулять, где захочется. Он же тебе крёстный, и тебя никто забрать не сможет. Потерпи немного, — попросил он. — Мы закончим одно дело — и ты переедешь. Хотя я буду по тебе скучать.

— Я тоже буду скучать, — признался Гарри, — а компанию мне не надо. Они драться будут!

— Кто будет драться? — Ойген очень удивился.

— Компания, — насупился вспомнивший Дадли и его «компанию» Гарри. — Они всегда дерутся.

— Так компании бывают разные, — возразил ему Мальсибер. — Далеко не все дерутся... собственно, в своей компании обычно если и дерутся — то в шутку. Просто чтобы поиграть. У тебя есть друзья?

— Да, — обрадовался Гарри, — ты и Марк. И Сириус... наверно.

— Спасибо, — Мальсибер заулыбался. — Это здорово — только всё-таки неправильно. Надо же дружить с ровесниками... нет, определённо, нам нужно поспешить. Эйв, поговори с Руди поскорее, — попросил он. — Мне немного... надоело тут сидеть.

— Я поговорю, — пообещал Эйвери, — прямо сейчас! До завтра, Ойген!

— До свидания, — попрощался Гарри, — не скучай!

— Не буду, — пообещал Мальсибер и помахал им рукой.

— Ты сейчас уйдёшь? — спросил Гарри, когда они с Эйвери отошли от камина.

— Да, — Эйвери посмотрел на него, — прости. Ты же поиграешь с Сильвером? А эльфы за вами присмотрят!

* * *

Родольфус идею Эйвери одобрил — и они отправились в дом Блэков, чтобы доработать созданный Эйвери «компас для Лорда».

— Потрясающая вещь, на самом деле, — сказал Родольфус, когда «компас» в очередной раз указал в сторону хоркрукса. — Главное, чтобы она больше ни к кому в руки не попала — например, к аврорам. Ну и доработать её нужно — я примерно представляю, как.

Дорабатывали они до позднего вечера — а наутро, взяв с собой получившийся артефакт, Эйвери аппарировал к Малфой-менору. Камины Люциус закрыл по требованию Аврората, как только стало известно о побеге Пожирателей. Как будто Лестрейнджи не могли прибыть порталом или с помощью аппарации, но логика и Министерство были вещами несовместимыми.

— Маркус! — Люциус встретил его несколько нервно. — А я думаю, кто это в такую рань... хотя уже не так и рано, — тут же оборвал он сам себя. — Проходи, пойдём... может быть, ты чаю хочешь?

— Чаю? — задумчиво спросил Эйвери, — да, пожалуй, было бы неплохо. Как здоровье Нарциссы? Как Драко?

Они вошли в дом, в этот момент артефакт в кармане Эйвери издал тихий и мелодичный звон — вчера они с Родольфусом добавили ему звуковой сигнал.

Потерянный хоркрукс Лорда находился в доме Малфоев.

— У тебя часы спешат, — сообщил ему Малфой, интерпретировавший этот звук по-своему. — С Цисси всё отлично, с Драко тоже... Скажи, к тебе авроры приходили? — спросил он, вызывая эльфа и приказывая ему накрыть чай в маленькой гостиной.

— Не только приходили, — ответил Эйвери, пытаясь понять, что же делать дальше, — ещё и вызывали на допрос к Моуди.

— Часто? — спросил Малфой, проводя его в гостиную. — Ты располагайся, — предложил он, однако сам не сел, а заходил из угла в угол. — Я себя начинаю чувствовать преступником! — пожаловался он. — Они постоянно здесь, ты понимаешь, постоянно! Вчера вот снова были... я не понимаю, что они хотят? Я же никакого отношения к побегу не имею! И понятия не имею, куда они все делись!

— Сначала каждый день, — ответил Эйвери, — потом реже. А когда оправдали Блэка, вообще перестали вызывать.

— Вызывать нас тоже перестали! — ухватился за его слова Малфой. — А вот приходить сюда по-прежнему приходят! Надоели — невозможно... А тебя что привело? — спросил он с любопытством.

— Книззлы, — улыбнулся Эйвери, — у тебя же они живут?

— Живут, — очень удивился Малфой. — Ты решил книззла завести?

— Не совсем я, но решил, — отозвался Эйвери, — а котята есть? Маленькие?

— Есть подростки, — ответил Малфой. — Совсем маленьких нет... а кто это «не совсем ты»? И почему ты не привёл его — сам бы и выбрал?

— Он маленький ещё, — смущённо сказал Эйвери, — рано ему по гостям ходить. Подростки? А можно посмотреть?

— Кто маленький? — в глазах Малфоя вспыхнул интерес. — У тебя что, ребёнок есть? — спросил он с огромным любопытством. — Посмотреть — пожалуйста... так есть?

— Не у меня, — ответил Эйвери, — но есть. Я пока за ним присматриваю.

— Ты присматриваешь за ребёнком? — Малфой совершенно обалдел. — А почему ты, а не эльфы?

— И эльфы тоже присматривают, — даже обиделся Эйвери, — но лучше всё же, чтобы ребёнок и с людьми общался. По себе знаю.

— Да, действительно, прости, — Малфой смутился. — Просто это очень странно: ты — и дети. Но пойдём котят посмотрим, — постарался он быстрее сменить тему.

Котята были в саду — и как только они вышли из дома, артефакт, перешедший со звона на тихую вибрацию, замер.

— Выбирай, — предложил Малфой. — Тебе мальчика или девочку? И какого цвета?

— Я не знаю, — растерялся Эйвери, — а можно сначала на них посмотреть? А потом я спрошу у Га... у будущего хозяина, кто ему больше понравился.

— Га... как, ты говоришь, его зовут? — Малфой, когда не надо, бывал до отвращения внимателен. — Да смотри, конечно... я тебе сейчас котят всех соберу, — пообещал он, и на какое-то время оставил Эйвери в покое.

Впрочем, ненадолго. Котят оказалось восемь — по словам Малфоя, здесь было два помёта — и они, собранные за наколдованной оградой, резво разбегались, явно не желая там сидеть.

Два белых котёнка (типично малфоевского окраса), уставились на нового человека и сочли его неинтересным, после чего принялись старательно вылизываться. Почти синхронно.

Три крапчатых, почти абсолютно идентичных, вообще не обратили на людей внимания и активно штурмовали выстроенную вокруг них Малфоем стену. Ещё один, серый в мелкую тёмную полоску, широко зевнул, покрутился на месте — и улёгся, кажется, дремать. И лишь два оставшихся котёнка — оба чёрно-белые, в неровных пятнах — с любопытством воззрились на людей.

— Мяу? — вопросительно произнёс один, посмотрев на Эйвери.

— Можно посмотреть его? — спросил Эйвери с волнением.

— Это мальчики, — сообщил ему Малфой, поднимая котёнка и протягивая его Эйвери. — Держи крепко — они сильные, — предупредил он.

Котёнок глядел на Эйвери большими круглыми глазами, оливково-зелёными и прозрачными и, едва попав к нему в руки, начал выворачиваться и урчать.

— Какой он... независимый, — сказал Эйвери, осторожно прикасаясь к мягкой шерсти котёнка. — На Северуса чем-то похож.

— Чем это? — Малфой, кажется, слегка обиделся. — Нормальный котёнок. Посмотри другого, — предложил он, протянув руку, чтоб забрать котёнка.

Котенок зашипел на него и сам спрыгнул на землю, вывернувшись из рук Эйвери и на прощание его оцарапав.

— Видишь, он обиделся, — наставительно сказал Малфой, подняв второго. — Ещё бы — на такое-то сравнение. Держи крепко, — повторил он, вручая Эйвери котёнка, почти полностью похожего на брата — разве что пятна у него были расположены чуть-чуть иначе.

Котёнок тотчас же замурлыкал — громко и отчетливо, и требовательно подтолкнул голову под руку Эйвери.

— О, смотри-ка, — обрадовался Малфой. — Забирай! Этот точно твой. Жаль, конечно, разлучать их, — вздохнул он. — Они с братом неразлучны. Впрочем, ничего — привыкнут.

— А может, тогда и не разлучать? — тихо спросил Эйвери, гладя довольного котёнка. — Может, второму котёнку придётся по душе... кто-нибудь, — торопливо закончил он, чуть не проговорившись.

— Что значит «кто-нибудь»? — возмутился Малфой. — Ты мне предлагаешь отдать его не пойми кому? Я и детям-то обычно их не отдаю, — но раз это твой... знакомый, я готов сделать исключение. Но «кому-нибудь» я котёнка не отдам!

— Извини, — смутился Эйвери, — я просто... я не так выразился.

— А как ты выразился? — сердито спросил Малфой. — Это же котёнок — живое существо, а не игрушка! Так ты что имел в виду?

— Ничего, — устало сказал Эйвери, — я ничего не имел в виду. Прости, Люциус, но мне пора.

— В смысле «пора»? — Малфой даже растерялся. — Так кому второй котёнок-то? Ты его возьмёшь? Да? Или нет?

— Я тебе потом расскажу, — торопливо сказал Эйвери, прижимая к себе котёнка.

Второй котёнок, видя, что его брата собираются унести, возмущённо взвыл.

— Мерлин, — пробормотал Малфой, поднимая на удивление громко воющего зверя. — Говорил же: не надо их разлучать. Может, твой ребёнок заведёт двоих котят? — спросил он с надеждой. — Это даже проще, чем с одним: они будут друг друга занимать. Как думаешь?

— Да, он и хотел двоих, — ответил Эйвери, — чтобы им было с кем играть. Он очень хороший мальчик. Ты пойдёшь с нами? — спросил он второго котенка, вырывающегося из рук Малфоя, — не ко мне, а к одному мальчику? Он не будет тебя обижать, — пообещал он.

— Мя-а-а! — котёнок дотянулся до Эйвери своей длинной лапой и впился когтями в его рукав.

— Он-то, может, и пойдёт, — сказал Малфой. — Но я хотел бы познакомиться с этим мальчиком. Дети разные бывают. Мало ли.

— Обязательно, — пообещал Эйвери — и подумал, что вот эту манеру он точно перенял у Северуса. — Я же не взял для них переноску... А в руках, боюсь, я их обоих не унесу.

— Так я дам корзину, — с удивлением сказал Малфой. — Но, действительно, пойдем вдвоём. Только, может, ты зайдёшь после обеда? Мне всё надо подготовить, — сказал он туманно, — и потом, у меня сейчас дела.

— Хорошо, — согласился Эйвери, с сожалением опуская котёнка на землю, — я зайду после обеда.

* * *

— Я нашел! — выпалил Эйвери, едва только в камине показался Мальсибер. — Я нашёл последний хоркрукс!

— Здорово, — улыбнулся тот, но на радость ему явно не хватило сил. — А где?

— У Малфоя, — ответил Эйвери, — в доме. Артефакт сработал, который мы вчера с Руди доделали. Ох, надо же и ему сказать тоже! А Малфой собрался сюда приходить, после обеда. С котятами.

— Сюда — это куда? — спросил Мальсибер. — Ко мне будет странно: я же, вроде, умер... а котята — это здорово, — оживился он. — Малфой знает? Про хоркрукс? Ты сказал ему?

— Сюда — значит, в мой дом, — пояснил Эйвери, — и я... я не стал ему ничего говорить. У него дома каждый день проверки из Аврората, там же наверняка следящие чары... то есть даже я бы их поставил, если бы был аврором.

— Разумно, — согласился Мальсибер. — Что же, приходите... познакомим его с Феликсом.

— С кем? — испуганно спросил Эйвери, — Ойген, сюда кто-то пришёл?

— Феликс — это дементор, — пояснил Мальсибер. — Надо же его как-то называть... он привык и уже отзывается.

— Но почему именно Феликс? — изумился Эйвери, с недоумением глядя на друга. Нет, всё же пребывание в Азкабане сильно его изменило. Пожалуй, сильнее, чем прочих.

— Потому что он счастливчик, — улыбнулся Мальсибер. — Именно ему выпала уникальная возможность пообедать нашим Лордом — разве это не удача? — он беззвучно рассмеялся. — Опять же, мир посмотрит. А то всё Азкабан да Азкабан. Да и я его... кормлю — куда не глянь, одна удача. Не находишь?

— Мерлин, — с ужасом прошептал побледневший Эйвери, который никогда не был ценителем Такого юмора. Да и Ойген никогда раньше не шутил Так.

— Не гляди так, — мягко сказал Ойген.— Если я не буду шутить, я рехнусь тут очень быстро. И не позовёшь ведь никого разделить компанию...

— Я могу к тебе присоединиться, — с трудом произнёс Эйвери, — если ты позволишь.

— Что ты, — ласково проговорил Мальсибер. — Ты не знаешь этих тварей — и это счастье. Эйв, это такое счастье, когда есть кто-то, кто их никогда не видел или видел издали! Не надо, — он покачал головой. — Это как чума... Как что-то, от чего, однажды заболев, вылечиться невозможно. Только, как говорит Руквуд, выйти в стойкую ремиссию. И я счастлив, что хоть ты здоров. К тому же, а с кем будет Гарри? Как он, кстати? Расскажи мне! — попросил он. — Я ужасно по нему скучаю... а ведь он вообще скоро уедет к Блэку.

— Гарри... С Гарри всё хорошо. Блэк с ним сегодня в маггловском Лондоне гуляет, в парке, — торопливо заговорил Эйвери, — а я сегодня у Малфоя хотел котёнка выбрать... у него их восемь нашлось, но шестеро к нам даже не подошли... некоторые играли, один спать устроился, а двое, белые такие, вальяжные, словно Люциус в анимагической форме, и внимания не обратили... а ещё двух котят я решил домой забрать. Они такие... интересные. Будут играть с Гарри.

— Эйв, — оборвал его Мальсибер. — Не волнуйся так. Мне непросто, но я прожил так четыре года. Проживу ещё пару недель. Всё нормально.

— Правда? — неуверенно спросил Эйвери. — Хорошо. Тогда... тогда я сейчас вызову Руди. Будем готовиться к разговору с Люциусом.

— Ну вот, — Люциус Малфой, крепко прижимающий к груди корзинку с котятами, оглядел виднеющийся неподалеку дом Эйвери, к которому они вдвоем аппарировали, и удовлетворённо вздохнул, — смотрю, здесь и сад есть, так что книззлам будет где порезвиться. Они не любят тесных помещений.

— Угу, — почему-то очень взволнованно отозвался Эйвери. — Зайдём в дом? — попросил он. — Посмотришь всё там... идём?

— Идём, — слегка удивлённо ответил Малфой, — там твой воспитанник, верно? Я хочу на него посмотреть!

...Но там оказались совсем другие люди. И не только люди.

И смотреть на них Малфой не хотел бы. Совершенно не хотел!

— Здравствуй, дорогой свояк, — поприветствовал Малфоя сидящий в кресле Родольфус Лестрейндж. — Как дела? Как сын? Как Цисси?

— Ро-родольфус, — с трудом выговорил Малфой, — как ты здесь...

Он перевёл глаза с дражайшего родственничка (Мерлин, единственный недостаток Цисси — это её родня!) на сидящего у камина... покойного Ойгена Мальсибера. И понял, что вот тут и началось самое страшное.

Тот был очень бледен и спокоен — а за его креслом стоял... висел... парил... Мордред, что они вообще делают?! — дементор.

— Здравствуй, — сказал Малфою Мальсибер. — Это Феликс, познакомься. Подойди поближе, — попросил он.

— Иди-иди, — добавил Рабастан.

И Люциус, сделав неверный шаг вперед, потерял сознание.

— Ну вот, — сказал Родольфус.

— А я предупреждал! — воскликнул Рабастан. — Разве можно вот так в лоб с порога? — Он подошёл к Малфою и полил его водой из палочки. — Психи вы, — пробурчал он, садясь на корточки и хлопая Люциуса по щекам. — А если он вообще умер?

— Он не умер, — возразил Мальсибер. — Испугался просто.

— Я бы тоже испугался! — сказал с упреком Рабастан.

— И я тоже, — признался Эйвери, — Люциус человек впечатлительный, надо же было как-то постепенно, аккуратно, а не вот так сразу. Он же не Крэбб или Гойл!

— Ничего, — усмехнулся Родольфус, которому принадлежало авторство всей этой мизансцены. — Зато теперь он будет посговорчивее. Басти, подними его и в кресло посади. А то он так и будет там лежать, изображая умирающего.

— Вы... — сердито сказал Люциус, который как раз пришёл в себя и решил послушать. — Вы! Совести у вас нет!

— Какая совесть, Люци? — насмешливо спросил Родольфус. — Ты о чём вообще? Мы четыре года провели рядом с дементорами — ты полагаешь, у нас осталась совесть? Впрочем, к делу, — продолжал он. — Ты не рад нам — понимаю и даже отчасти сочувствую. К сожалению, у меня есть для тебя две новости. Первая: Белла очень скучает по сестре и скоро непременно навестит вас. И вторая: у тебя есть одна вещица, которую я хотел бы получить. Мы все хотели бы. Отдашь? — спросил он дружелюбно.

— Мерлин, — пробормотал Малфой, представляя себе визит Беллы и всё, что за ним последует, — Нарцисса плохо себя чувствует! Не стоит её беспокоить! А совести у вас и до Азкабана не было! И что за вещь? — насторожённо спросил он.

— Ничего, Белла о сестре позаботится, — успокаивающе проговорил Родольфус. — А что за вещь тебе Лорд отдал на хранение?

— Откуда ты... — начал было Малфой, но продолжать не стал. И так понятно, откуда. Клуб хранителей вещей Повелителя, встреча первая. — Ты же понимаешь, что я не могу об этом говорить?

— Говорить об этом и не нужно, — кивнул Родольфус. — Просто отдай её мне. И закроем эту тему.

— Ты соображаешь, о чём просишь? — резко спросил Малфой, — эта вещь — залог жизни моей семьи!

— Люци, скажи мне, — проникновенно попросил Родольфус, — ты хотел бы возвращения нашего Повелителя?

— А ты бы хотел? — ответил Малфой вопросом на вопрос. — Ты бы хотел этого, дорогой мой свояк?

— Я спросил тебя первый, — Родольфус склонил голову набок. — У тебя чудесная семья, — продолжил он задумчиво. — Я видел Драко — он похож на ангела...

— Не трогай моего сына! — прошипел побледневший Люциус.

— Мерлин упаси! — удивлённо произнёс Родольфус. — Люци, я задал тебе очень простой вопрос. Дай мне ответ, пожалуйста. И скажу ещё раз, если ты не понял: я тебе не угрожаю. И тем более не угрожаю твоей семье — они здесь вовсе не при чём. Просто ответь на мой вопрос. Это просто, верно?

— Я предан нашему Повелителю, — отчеканил Люциус, понимая, что со свихнувшимися беглецами из Азкабана не стоит говорить ни об Империо, ни о чём ином. — И отвечать буду только перед ним!

«Мерлин, — подумал он, — надо было отправить Нарциссу и Драко во Францию. Сразу после этого странного визита Эйвери. Котята ему понадобились. Для ребёнка. Дурак, какой же я дурак...»

— Люци, — мягко проговорил Родольфус, — никто не требует от тебя никакого отчёта. Просто отдай мне эту вещь. И всё. Он ведь отдал её тебе не просто так, не так ли? Помнишь, что он говорил тебе при этом? Для чего она нужна?

— Он просил её сохранить, и всё! — отчаянно сказал Люциус. — Я не знаю, что это такое и для чего оно Лорду!

— Она необходима, чтобы он вернулся, — голос Родольфуса звучал так, словно он говорит с маленьким ребёнком. — Отдай мне её, Люци. Впрочем, если ты желаешь сам его вернуть и принять у себя дома — я, конечно, не посмею возражать, — добавил он. — Мы просто подождём его тогда. У тебя. Если ты не возражаешь. Ты не возражаешь же? — осведомился он.

— Мой дом — ваш дом, — оскалился Люциус в любезнейшей улыбке, — кто я такой, чтобы мешать вам ожидать возвращения Повелителя! Надеюсь, сражение против авроров, которые каждый день проверяют мой дом, порадует вас всех!

— Ты не понял, — ласково проговорил Родольфус. — Мы знаем, как его вернуть. Это недолго — нужна только эта вещь. Пара часов — и Повелитель будет с нами. Что ж, отлично, — он поднялся. — Идём к вам. Это даже лучше — сделать всё у тебя дома, — добавил он обрадованно. — Его куда проще восстанавливать, если ошибся в расчётах. Не переживай — мы все тебе поможем с этим, если что. Идём? — повторил он.

Рабастан радостно подошёл к ним и хлопнул Люциуса по плечу.

— Уже вечером повелитель будет с нами! — возбуждённо сказал он.

— Феликс нам поможет, — заметил Родольфус, делая приглашающий жест в сторону слегка оживившегося дементора. — Люци, проследи, чтобы Драко не попался ему на пути, — хоть Мальсибер утверждает, что вполне его контролирует, но, — он понизил голос, — я бы не был в этом так уверен. Я вообще не понимаю, как он общается с этой тварью.

— Хорошо, — сломленным голосом сказал Люциус, — я… я отдам вам эту вещь.

— Правильно, — сказал Рабастан. — Я вот тоже считаю, что лучше делать это здесь. И места больше — уж ты не обижайся — и не жалко, если что.

— Я схожу с тобой, — Родольфус взял Люциуса под локоть. — Пойдём, Люци.

— Мы вас подождём, — солнечно улыбнулся Рабастан и помахал рукой. — Только недолго! Или... нет — я тоже хочу! — добавил он капризно и взял Люциуса под другой локоть. — Я же вам не помешаю?

— Вы хоть оборотку выпейте, — безнадёжно попросил Люциус, — у меня же следящие чары установлены. На всех, кто появляется в поместье.

— Это называется оборотное зелье, — подал недовольный голос Снейп.

— Выпьем, — покивал Родольфус, доставая из кармана небольшой флакон и залпом выпивая его содержимое. То же сделал и его брат, и теперь по обе стороны от Малфоя стояли Снейп и Эйвери. — Пойдём, — сказал Родольфус-Снейп, и они втроём аппарировали.

Когда они исчезли, Мальсибер расстроенно сказал:

— Не надо было так с ним. Мне кажется, он бы сам нам её отдал, объясни мы ему всё.

— Да, — так же расстроенно сказал Эйвери, — не надо. Мне теперь стыдно ему в глаза смотреть...

— Мяу! — подал голос один из котят, до сих пор сидевших в зачарованной корзинке и страшно этим недовольных.

— Мне тоже, — Мальсибер поёжился. Дементор поплыл к нему поближе, и Ойген, глянув на него, добавил иронично: — Вот и Феликс так считает. Он не любит, когда я расстраиваюсь. Ему невкусно. Да? — спросил он к дементор, и тот... кивнул. — Вот видите, — сказал Мальсибер, растирая замёрзшие руки и дуя на них, чтобы согреть.

— Я пойду, — тихо сказал Эйвери, — надо отнести котят Гарри... и покормить их чем-нибудь... наверное.

— Иди, конечно, — мягко согласился с ним Мальсибер. А когда он ушёл, поглядел на Снейпа и спросил: — Ну, а ты? Тебе ведь тоже неприятно, я же вижу. Не сиди тут — ты нужнее сейчас Эйву, а не мне. Иди.

— А что, я тебе уже не нужен? — язвительно поинтересовался Снейп.

— Нужен, — улыбка Мальсибера на мгновенье стала очень напряжённой и несчастной. — Но тебе неприятно меня таким видеть. Всем вам неприятно. А иначе я сейчас не могу. Не мучайся, не стоит.

— Я не мучаюсь, — буркнул Снейп. — Мучиться — это пытаться объяснить начисто лишённым мозга гриффиндорцам, что такое тонкая наука зельеварения.

Мальсибер хмыкнул.

— Зачем ты вообще пошёл в школу? — спросил он. — Ты же ведь учёный, а вовсе не учитель. Ты же ненавидишь объяснять. Зарабатывать ты бы вполне мог аптечными заказами — так зачем, Северус?

— Из мазохизма, — мрачно ответил Снейп.

Объяснять настоящие причины своего поступка не хотелось.

— Понимаю, — привычно не стал настаивать Мальсибер. — А как долго ты планируешь заниматься мазохизмом? — дружелюбно поинтересовался он. — Может, когда мы закончим с Лордом, мы с тобой куда-нибудь уедем? Где тепло, — мечтательно проговорил он. Возьмем Эйва — и уедем все втроём...

— Когда мы закончим с Лордом, — криво усмехнулся Снейп. — Вот только с Лордом, боюсь, нам не закончить никогда.

— Почему же? — вскинул брови Ойген. — Ты не веришь в Феликса? Надо только отыскать его — и всё. Думаешь, не найдём?

— Или мы его найдём, или он найдёт нас, — пожал плечами Снейп. — Третьего, как говорится, не дано.

Все пять хоркруксов Тёмного Лорда и творчески доработанный Родольфусом и Эйвери артефакт позволили вычислить место, где находился дух пропавшего почти пять лет назад Повелителя.

Как ни странно, место это оказалось далеко за пределами Британии.

— Что его туда-то понесло? — недовольно поинтересовался Рабастан, озадаченно уставившись на карту. — Это же такая задница... прошу прощения, мадам, — он покосился на Вальбургу, но она, похоже, на сей раз решила пропустить грубость мимо ушей.

— Ну, могло быть хуже, — философски заметил Родольфус.

— Куда хуже-то? Где вообще эта самая Албания?! — возмутился Рабастан.

— Ты как раз на неё смотришь, — уголки рта Родольфуса чуть дрогнули в улыбке. — На берегу Адриатики, рядом с Грецией.

— Да что он там вообще делает?! — продолжал ругаться Рабастан.

— Вот найдём — и спросим, — пообещал Родольфус.

— Могло быть и хуже, — саркастически заметил Снейп, — это всё же не бассейн реки Амазонки, к примеру. И не Гималаи или Тибет.

— Это не туда всё собирался поехать Трэверс? — с интересом спросил Рабастан.

— Туда, — подтвердил Родольфус. — Так что нам, по сути, повезло. На метле это часов десять пути... ну, одиннадцать. Некоторую проблему, правда, представляет пересечение границ — но если лететь, к примеру, над водой, то их не так уж много.

— Десять часов лететь?! — Рабастан поглядел на них как на сумасшедших. — Вы рехнулись все? Мы же сдохнем на этих мётлах! Зачем так сложно-то? Нельзя найти контрабандный портал?

— Маггловским самолётом летите, — насмешливо предложил Снейп, а Эйвери радостно закивал, — тепло, светло, кормить будут и даже вина предложат. Вон, Маркус уже оценил.

— А документы? — тут же спросил Родольфус. — Ты достанешь?

— Частный самолет наймите, — хмыкнул Снейп, — либо опять возьмите владельца под Империо, как того маггла с яхтой.

— Яхту! — глаза Родольфуса блеснули. — Нам не нужно никого нанимать. Туда можно ведь добраться морем. А лодка у нас есть.

— Я с вами! — тотчас же заявил Блэк.

— А давай! — обрадованно — непонятно, почему — поддержал Блэка Рабастан. — Я тебя хоть парус ставить научу нормально.

— Должен признать, что это хорошая идея, — скривившись, сказал Снейп. — Нам там нужен будет кто-то, у кого нет метки. Ты, пожалуй, подойдёшь.

— Я тоже с вами, — безапелляционно заявила Вальбурга, — и будьте любезны подобрать нечто более приличное, чем тот кошмар, который вы использовали в прошлый раз.

Рабастан и Сириус одинаково закатили глаза, но Вальбурге эта демонстрация была безразлична.

— Вообще-то это была довольно дорогая яхта, — недовольно сказал Снейп. — «Приличнее» уже в другом месте искать надо.

— Ну, так деньги есть же, — с некоторым недоумением сказал Рабастан. — Найди, где надо. Тем более, если плыть долго, — вероятно, нам придётся где-то спать?

— Да, пожалуй, — сказал Родольфус. — Полагаю даже, не единожды. Так что нам действительно понадобится судно побольше.

— А ещё нам надо где-то держать Феликса, — напомнил всем Мальсибер. — Нам с ним понадобится отдельная каюта — я, признаюсь, не готов ручаться за вашу безопасность, если мы с ним окажемся вместе с вами в одной маленькой каюте.

— Мемуары напишу, — захохотал Рабастан, — «Трое в каюте, не считая дементора». Если выживу, конечно!

— Не выживешь, — возразил ему Мальсибер с непривычной для него категоричностью.

— Будет вам каюта, — пообещал Родольфус. — Северус, найди что-нибудь подходящее, мы заплатим. А мы с Маркусом пока разработаем маршрут. И подумаем над чарами — выйти-то из территориальных вод как-то незаметно надо.

— Это почему я не выживу? — очень обиделся Рабастан.

— Потому, что идиот, — ответил ему Сириус Блэк, — закон сохранения вида, слышал? Идиоты вымирают, не оставив потомства.

— Тогда ваш род точно прекратится, — немедленно парировал Рабастан. — А наш нет — у нас Руди есть, а мне размножаться и не обязательно, — заржал он.

— После поругаетесь, — прервала возможную ссору Вальбурга. — Тем более, что он прав.

— То есть он прав, что мы идиоты? — возмущённо заорал Сириус. — Сами додумались Беллу в жены взять, а идиоты мы!

Вальбурга несколько секунд разглядывала сына, а затем сказала:

— Прав Мальсибер. Нельзя находиться в одном помещении с дементором.

— Ага, дементор заболеет, сопьётся и пойдёт по миру, — мрачно заметил слегка смутившийся Сириус Блэк.

Вальбурга глубоко вздохнула и сказала вдруг:

— Если тут кто-то и сопьётся, то это буду я.

— Матушка? — изумился Сириус, — вы же не пьёте?

— Ещё немного — и запью, — отрезала Вальбурга, но глаза её блеснули. — С таким-то сыном. И приятели под стать, — она глянула на Рабастана. — Один разумный человек на всю компанию — и тот полукровка, — она ткнула пальцем в Снейпа.

— Снейп разумный? — Сириус покрутил головой. — Матушка, вы шутите так, да? Я скорее Родольфуса назову весельчаком и душой компании!

— К сожалению, я не шучу, — ответила она — и спросила Снейпа: — А ты что тут сидишь? Надо найти корабль — и побыстрее!

— Слушаюсь и повинуюсь, — очень вежливо ответил Снейп и поспешно вышел за дверь, с трудом скрывая усмешку.

* * *

В этот раз Снейп арендовал действительно большую яхту: кают в ней было достаточно для того, чтобы каждому досталось по отдельной, и ещё сколько-то осталось свободными. Мальсибера вместе с Феликсом по такому поводу решили поселить дальше всех, отделив его каюту от других несколькими пустыми. И когда они уже совсем собрались было в путешествие, Эйвери спросил:

— Подождите. Если мы все поплывём, с кем останется Гарри?

— С собой возьмём, — предложил Сириус, — пусть мир посмотрит!

— Как это с собой? — обомлел Снейп. — Ты что говоришь?

— Ребёнка брать с собой нельзя, — твёрдо сказал Мальсибер. — Хотя бы из-за дементора.

— А что его, со Снейпом оставлять? — возмутился Сириус. — Или с Беллой?

— Что значит «со Снейпом»?! — обиделся тот. — Я, вообще-то, тоже имею некоторое отношение к происходящему!

— Ты же занят, — удивился Рабастан. — Вроде бы.

— Разберусь, — скривился тот. — Аппарацию никто не отменял.

— Так мы же смещаться будем, — ещё больше удивился Рабастан. — Ты куда аппарировать собрался? Да ещё через границу? И у тебя же уроки!

— На дворе июль, — тяжело вздохнул Снейп. — В июле никто не учится.

— Как июль? — Рабастан округлил глаза. — Уже?

— Мерлин, дай мне сил, — пробормотал Снейп.

— С Беллой как раз ребёнка оставить можно, — подал голос и Родольфус. — Полагаю, вкупе с эльфами она вполне способна приглядеть за мальчиком.

— Ты спятил? — зло спросил Сириус. — Я его лучше тогда Андромеде отдам! Она хотя бы нормальная!

— Андромеде? — переспросил Родольфус. — Почему ты полагаешь, что она согласится?

— А почему бы ей не согласиться, если я попрошу? — удивился Сириус.

— И в самом деле, — заметила Вальбурга с совершенно серьёзным лицом, но таким тоном, что остальные расхохотались.

— А что, она обет дала: никогда тебе в просьбах не отказывать? — спросил Родольфус. — Она тебе родня, конечно, но это не причина взваливать на себя заботу о чужом ребёнке.

— Причем тут обет? — возмутился Сириус, — Гарри мой крестник, а Меда моя любимая сестра! Какой ещё чужой ребёнок? Это Белле он чужой, хоть ты и решил, что она сможет за ним присмотреть!

— Они вообще-то сёстры, — вздохнул Родольфус. — И твои чувства к Андромеде не делают родным ей твоего крестника. Дело твоё — но мы теряем время. И не будем ждать, — он нахмурился. — Отплываем в полночь — и если ты хочешь присоединиться к нам...

— Подожди, Родольфус, — попросил Мальсибер. — Мальчика действительно нельзя просто так оставить. Белла не умеет взаимодействовать с детьми, и она будет переживать за вас с Басти. Гарри можно было бы оставить с эльфами — мои эльфы его очень полюбили — но, если Андромеда согласится, это хороший вариант.

— Конечно, согласится, — убеждённо заявил Сириус, — я прямо сейчас с ней поговорю! — и поспешно пошел к двери.

— Сириус! — резко сказала Вальбурга. — Прямо сейчас ты отправишься в совятню и пошлёшь Андромеде письмо с просьбой о встрече. А не пойдёшь!

— Это ещё почему? — возмутился Сириус Блэк.

— Потому что я не знаю, какой она стала. А ты знаешь? — спросила Вальбурга. — Она замужем — может, у неё младенец? Или она беременна? Или она вообще не хочет видеть кого-то из родни. Нельзя ставить людей перед фактом своего появления!

— У неё уже есть дочь, какой ещё может быть младенец? — удивился Сириус. — Я помню, я ей торт приносил от Фортескью, а Дора его на меня уронила! Случайно!

— А что, если один ребёнок уже есть, второго быть не может? — вмешался Рабастан. — Вообще, я бы не стал ни к какой Блэк являться без письма. На всякий случай.

— Вот, даже он это понимает, — сказала Вальбурга. Рабастан надулся, но говорить ничего не стал.

— Хорошо же вас Белла выучила! — ухмыльнулся Сириус, глядя на Рабастана. — Ладно, напишу. Нервные все какие...

— Сову где возьмёшь? — слегка насмешливо спросила Вальбурга.

— Куплю, — удивлённо ответил Сириус, — не красть же её!

— Хорошо, — почему-то с некоторым удивлением сказала Вальбурга и встала. — Я в Гринготтс, — соизволила она их всех проинформировать — и ушла.

Когда она вышла, Рабастан хихикнул:

— По-моему, твоя матушка считает тебя каким-то придурком.

— Я тебя сейчас удивлю, — ухмыльнулся Сириус, — но она почти всех считает придурками. Кроме меня.

— Правильно, — неожиданно поддержал его Снейп, — потому что тебя она считает полным дураком!

Перед отплытием на поиски духа Волдеморта Сириус навестил Гарри, который теперь жил в семье Андромеды Блэк, ныне миссис Тонкс.

— Не скучай, Сохатик, — сказал он, вручая крестнику очередную порцию подарков, — я скоро вернусь, и тогда мы наконец-то будем жить вместе!

— Спасибо, — вежливо ответил Гарри, взяв подарки. — И спросил: — А остальные?

Он скучал и по Маркусу, который, кажется, знал вообще всё на свете и мог ответить на любой вопрос, и по Ойгену, с которым было весело и удивительно тепло. Впрочем, сам Гарри это так не определял и просто скучал по тому, как они сидели, обнявшись, на диване, и во что-нибудь играли, или Ойген просто рассказывал ему какие-то истории, и по тому, как тот вечером читал ему, уже лежащему в постели, незнакомые ему захватывающие сказки. По тому, как тот сажал Гарри себе на плечи, и они гуляли так по дому, как носились друг за другом по его лестницам и коридорам, он очень скучал тоже...

— А остальные подарки будут дома, — ответил Сириус, — там и пегас тебя будет ждать, и спортивная метла, и набор для квиддича.

Гарри грустно поглядел на него, помолчал немного, не решаясь, но всё-таки спросил:

— А Маркус с Ойгеном тоже будут с нами жить?

— Зачем? — удивился Сириус. — У них дома есть. Свои. Но, если ты хочешь, они могут тебя навещать.

— Я хочу, — обрадовался Гарри. — А они будут часто приходить?

— Часто, — пообещал Блэк, — вот только Мальси... Ойгену нельзя на людях показываться. А Маркус будет приходить, ему можно.

— Почему нельзя? — тут же спросил Гарри. — Значит, Ойген не будет приходить? — расстроился он.

— Будет, — тут же принялся утешать крестника Сириус, — камином придёт... или я ему горб наколдую и бородавки на ро... лице, и его тогда никто узнать не сможет!

Гарри поглядел на Сириуса испуганно, но комментировать его слова не стал. Вздохнул только и спросил:

— А когда вы все вернётесь?

— Ну... — замялся Сириус, — скоро! Я точно не знаю, но думаю, что до осени!

— До осени?! — ахнул Гарри.

Лето ещё не дошло даже до своей середины, и осень казалась ему почти нескончаемо далёкой.

— Так осень скоро же, — не понял Сириус, — а тут ты с кузиной сможешь поиграть.

— Осень далеко, — вздохнул Гарри.

Про кузину он ничего говорить не стал, но вообще-то он её побаивался. А как не бояться взрослую девчонку, которая может то вырастить на месте носа хобот, то превратить пальцы в палочки?

— Ну, хочешь, я тебе клубкопуха подарю? Или крапа? Хочешь крапа? — спросил Сириус.

— Я не знаю, — растерялся Гарри. — А что это?

— Я сейчас покажу! — обрадовался Сириус и взмахнул палочкой, превращая любимое кресло Теда Тонкса в крапа.

Кресло — вернее, то, во что его превратили — сердито зарычало, склонив лобастую голову и мрачно глядя на Блэка.

Гарри испуганно попятился, а потом дверь в комнату открылась, и на пороге появилась Андромеда.

— Зачем ты мальчика пугаешь? — нахмурилась она, тут же возвращая креслу прежний вид. — Ещё бы в мантикору несчастное кресло превратил.

— Да Гарри сам просил показать крапа, — возмутился Сириус, — зачем бы я стал его пугать!

— Мог бы взять его на поводок, — сказала Андромеда. — Вы, вроде бы, прощались? Почему вдруг появился крап? — спросила она с внезапным подозрением.

— Я его Гарри подарю, — радостно объяснил ей Сириус, — чтобы он не скучал!

— Подари, — кивнула Андромеда. — Когда он будет жить с тобой. В моём доме никаких крапов — а также книззлов и любых других животных — у детей младше одиннадцати лет не будет.

— Мне двенадцать! — напомнила появившаяся вслед за матерью Нимфадора. — Мама, можно мне крапа?

— Тебе можно то животное, которое разрешено забирать с собой в школу, — ответила Андромеда. — Крапов в школе держать разрешено?

— Ну, мам, — возмутилась Нимфадора, — я не хочу ни жабу, ни кота!

— Не хочешь — не заводи, — пожала плечами Андромеда. — Можешь завести сову или крысу... впрочем, кажется, сова уже есть. Если ты её, конечно же, не потеряла, — она улыбнулась одними глазами.

— Крысу не надо, — сказал помрачневший Сириус Блэк, — крысы — подлые твари. А крапа я тебе подарю, когда ты школу окончишь, — легко пообещал он племяннице.

— И переедешь, — строго добавила Андромеда. — Держать крапа в доме — сумасшествие. Хуже только нюхлер. Полагаю, Гарри будет не очень скучно, — сказала она, поглядев на мальчика. — В конце концов, ему уже пять — кто-то должен научить его читать, к примеру.

— Я умею читать, — смущённо признался Гарри, — меня Марк научил.

— Это замечательно, — улыбнулась Андромеда. — Значит, мы сможем с тобой позаниматься чем-нибудь ещё. Возвращайся, — сказала она Сириусу. — Надеюсь, это произойдёт скоро.

— Я постараюсь, — сказал он, разом став серьёзным, — и вернуться, и поскорее.

— Возвращайся, — Андромеда протянула ему руку и велела детям: — Нимфадора, возьми Гарри и сходите наберите на огороде овощей на салат.

— Не называй меня Нимфадорой, — сердито ответила та и взяла Гарри за руку. — Пойдём!

* * *

На сей раз Снейп нашёл действительно корабль. Яхта была большой и была рассчитана на размещение со всем комфортом целой дюжины человек — и была, по всем понятиям, роскошна. Кроме капитана, на ней был и экипаж, включавший в себя повара, двух горничных и двух матросов.

Правда, по мнению Вальбурги Блэк, роскошь была чересчур вульгарной, повар совершенно не умел готовить, а обе горничные были ленивыми и дерзкими.

Однако остальные оказались не столь требовательны, а Рабастану горничные так вообще понравились... и далеко не только с профессиональной точки зрения.

— Они же магглы! — ржал Сириус. — А как же чистота крови? Поколения Лестрейнджей сейчас ворочаются в гробах!

— Я же не детей им делаю! — смеялся в ответ Рабастан. — А в остальном кому какое дело? Тебе разве никто из них не нравится? — спросил он, сощурившись и склонив голову набок. — Они же милые! И очень хорошенькие.

— Хорошенькие, — пожал плечами Сириус, — только вот... понимаешь, я для них — не то хозяин, не то просто работа... Мордред, не знаю, как объяснить. Я уж лучше по возвращении найду кого-нибудь. И не на глазах у леди Вальбурги.

— Это да, — сочувственно кивнул Рабастан. — На глазах у матери я бы тоже не смог... даже представлять не хочу, что бы было, если бы она меня с одной из них застукала, — он поёжился. — А работа — ну так я же не любви от них ищу, — фыркнул он. — Мы просто весело проводим время. Со взаимной выгодой.

— С выгодой, — фыркнул Сириус, — твоя фамилия случайно не Малфой?

— Нет, лучше! — он засмеялся. — Да, с выгодой: нам весело, а им ещё и денег перепадает.

Они стояли на носу корабля, наслаждаясь тёплой погодой, солнцем и морским воздухом. И морем — тёплым и ласковым, не похожим на ставшее ненавистным им обоим ледяное Северное море.

— А ещё он очень помогает мне, — сказал незаметно подошедший к ним Мальсибер. — И, собственно, я пришёл сказать тебе спасибо, — он улыбнулся Рабастану.

— Я стараюсь! — отчеканил тот — и расхохотался, кажется, скрывая некоторое смущение.

— А чем это он тебе помогает? — подозрительно спросил Сириус.

— Он мне помогает кормить Феликса, — объяснил Мальсибер. — Секс — прекрасная еда, к тому же, тот редкий случай, когда можно отдать часть эмоций почти безболезненно. Мне это даёт передохнуть — Феликсу не нужно много: в Азкабане он такого никогда не пробовал, а накал страстей большой. Я даже иногда успеваю почти полностью согреться, — он ласково и благодарно улыбнулся смутившемуся Рабастану.

— Жуть какая, — тихо сказал Сириус, — знаешь, я бы так не смог. Попробую тоже... помочь.

— Я бы был тебе очень признателен, — искренне проговорил Мальсибер. — Даже если ничего не выйдет — за намерение. Знаете, — признался он внезапно, — иногда мне кажется, что Феликс ко мне... привыкает, что ли. И по-своему привязывается.

— И что? — нервно спросил Рабастан. — Ты его теперь оставишь при себе?

— Я... я не знаю, — Мальсибер вздохнул и растерянно покачал головой. — Это так... так странно. Он... он старается быть осторожным, я бы сказал, — он потёр переносицу. — Или мне это уже кажется... но оставлять его себе — безумие, конечно, — добавил он. — Просто он... меняется. Становится... сложнее, пожалуй. Я всё собирался рассказать вам, но боюсь, что Северус меня убьёт сразу, чтоб не мучился, — улыбнулся он.

— Добьёт, — согласился Блэк, — это в его стиле. Всё равно расскажи — вы же всё-таки... друзья. Хотя я бы скорее с дементором подружился.

— Кажется, одно другому не мешает, — пошутил Мальсибер. — Расскажу, конечно... только время выберу.

— Чего его выбирать? — спросил Рабастан. — Пошли сейчас! Они там играют в покер — внизу, в салоне.

— А какой смысл им в покер играть? — удивился Блэк. — Твой брат всё равно выиграет!

— У твоей-то матери? — хмыкнул Рабастан.

— Это да, — почесал в затылке Сириус, — это я не учёл...

— Вот они и сражаются, — продолжил Рабастан. — А Снейп и Эйвери им нужны для количества — неинтересно же вдвоём.

— Надо будет для них профессионального шулера на берегу поискать, — буркнул Сириус, — и посмотреть, что будет.

— Поищи, — кивнул Рабастан. — Только найди, кого не жалко — ты же понимаешь, что с ним Руди сделает, когда раскроет. А он раскроет — маггл же.

— Найду! — повеселел Сириус. — Самую большую сволочь, которая только попадётся. Жаль, в легилименции я не очень.

— Снейпа попроси, — захихикал Рабастан. — Или вот Ойгена.

— Я не стану отдавать в руки Родольфуса пусть даже самого отвратительного маггла, — возразил тот. — Я не буду больше убивать, — добавил он резко, отвернувшись от них и уставившись на море.

— Да мы Руди попросим, чтобы не убивал, — примирительно сказал Рабастан. — Превратит в какую-нибудь чупакабру и отпустит.

— Это лучше, полагаешь? — Мальсибер развернулся и глянул на него с такой яростью, что Рабастан даже попятился. — Я не хочу больше причинять кому-то боль, — сказал Мальсибер уже мягче. — Не могу. И так... Тем более, магглы — они вообще ничего противопоставить нам не могут. Это как котёнка утопить...

— Сравнил! — возмутился Рабастан. — То котёнок, а то шулер! Ты бы еще оборотней пожалел. Вот уж где твари!

— Они вообще волшебники! — возмутился Мальсибер. — И вряд ли виноваты в том, что их однажды кто-то укусил. Оборотнем кто угодно может стать — вот хоть ты, хоть я! Не понимаешь?

— Не понимаю, — обиделся Рабастан, — и понимать не хочу! Ты Фенрира забыл? Да их всех убивать надо, это же зверьё! Блэк, ну хоть ты скажи!

— Да при чём здесь Грейбек? — запальчиво спросил Мальсибер. — Ты бы ещё Лорда вспомнил и сказал — вот, он волшебник, значит, все волшебники такие! Если человек — подонок, то какая разница, волшебник, оборотень или, я не знаю... маггл!

— Оборотни тоже разные бывают, — глухо сказал Сириус Блэк, отвернувшись от них, — как и магглы с волшебниками.

И отошёл к борту, невидящим взглядом уставившись в бескрайнее море вокруг.

— Ну как это «разные»? — Рабастан даже расстроился. — Это же оборотни — тёмные создания... да их даже в школе так проходят!

— Но они же получаются из волшебников, — мягко проговорил уже несколько успокоившийся Мальсибер. — Ну что будет, если завтра Руди укусит оборотень? Он что, станет тёмной тварью?

— Завтра же не полнолуние, — озадаченно посмотрел на него Рабастан, — и Руди справится с любым оборотнем! С чего вдруг его кто-то укусит?

— Басти, это мелочи, — нетерпеливо сказал Мальсибер. — Хорошо, пускай не завтра — важен факт. Если кто-нибудь укусит Руди... хорошо, не Руди. А меня. Стану я, по-твоему, тёмной тварью?

— Ты спятил, такие вопросы задавать? — сердито отвернулся от него младший Лестрейндж, — Руди — это Руди, ты — это ты. При чем тут тёмные твари?

— Но если меня или его укусят, мы же станем оборотнями, — терпеливо и мягко сказал Мальсибер. — То же самое происходит и с другими волшебниками... некоторых вообще в детстве кусают. Я и спрашиваю: ты считаешь, если тебя укусили — значит, ты стал тёмной тварью?

— Вот когда меня укусят, тогда и скажу! — надулся Рабастан.

— Почему? — удивился Мальсибер. — Чем тебе это поможет?

— Что поможет? — Рабастан даже головой потряс. — Ты меня запутал совсем! Сам же спросил, стану ли я тёмной тварью, когда меня укусят! Я и ответил, что тебе не нравится-то?

— Извини, — примирительно сказал Мальсибер. — Я, возможно, слишком резко реагирую. Просто всё, что мне напоминает Лорда, вызывает у меня такое омерзение, — он передёрнул плечами. — И потом, они живые... я люблю всё живое. Очень, — он улыбнулся и ткнул в него пальцем. — Тебя тоже. Не гляди так.

— Да ну тебя, — вздохнул Рабастан, — нашёл, о чем говорить. Смотри лучше, какая вокруг красота!

Эйвери для игры в покер приглашали редко — только когда Рабастан начинал писать свои любимые морские пейзажи. Втроём Родольфусу, мадам Вальбурге и Снейпу играть было скучно, Мальсибер постоянно был занят «ручным дементором», а брать в игру Сириуса было всё равно, что с этим же дементором целоваться. Причём взасос.

— Ты уж просто открой карты, что ли, — прокомментировал первую же игру с ним Снейп. — Всем проще будет.

— А нечего у меня в мозгах шариться, умник! — взвился Блэк. — С тобой вообще играть нельзя!

— Где шариться? — хмыкнул Снейп. — Мозг у тебя если и есть, то только спинной.

— У тебя на лице всё написано, — спокойно сказал Родольфус. — К тому же, ты ещё и комментируешь... легиллименция в данном случае просто не нужна.

— А тебе вообще только с дементорами играть, — огрызнулся Сириус и швырнул на стол карты. — Вполне сойдёшь за своего!

— Дементоры, к сожалению, в покер не играют, — сказал Родольфус, и на этом вопрос участия Сириуса в покере был закрыт.

Вот и сегодня Эйвери занял своё место за карточным столом, но играл очень невнимательно, напряжённо о чём-то думая и хмурясь.

— Маркус, что-нибудь случилось? — спросил, наконец, Родольфус.

— Я подумал, — неуверенно сказал Эйвери, — о хоркруксах. Они же могут обладать частью силы того, кто их создал... а Лорд был прекрасным менталистом. Что, если... они сейчас могут воздействовать на кого-то? Тем более, что они сейчас все вместе. А если они уже... договорились друг с другом? — он даже побледнел от волнения.

— Могут, разумеется, — преспокойно заявила им Вальбурга. — Я подумала об этом и положила их туда, откуда они никому не смогут навредить.

— Да? — слегка успокоился Эйвери и осторожно спросил: — Это какие-то чары или артефакт?

— И то, и другое, — ответила Вальбурга. — Чары наподобие тех, что наложены на цепи, приковывающие преступников к креслам в суде. Если тебе интересно, покажу — потом. Когда всё закончится.

— Да, конечно, очень интересно, — обрадовался Эйвери, — благодарю вас, мадам Блэк!

— Что касается покера, то нельзя настолько явно демонстрировать эмоции, — строго проговорила Вальбурга. — Ты уже давно не мальчик — пора учиться держать себя в руках.

— П-простите, — смутился Эйвери и опустил голову.

Вальбурга с шумом выдохнула.

— Прекрати всё время извиняться, — потребовала она.

— Извините, — пролепетал покрасневший Эйвери, — я... я не хотел.

Вальбурга закатила глаза, но говорить ничего не стала. Зато сказал Родольфус:

— Маркус, у тебя здесь нет врагов. Больше того: мы здесь все тебе обязаны навечно. Исключая Снейпа.

— Исключая меня, — сумрачно подтвердил Снейп, которому и без Эйвери хватало тех, кому он был обязан навечно.

— Я не хотел, — ещё раз повторил Эйвери, но уже немного твёрже, — я не хотел, чтобы мне кто-то был обязан. Тем более навечно.

— Тогда зачем ты нас спасал? — Родольфус вскинул брови, и по его тону и лицу невозможно было разгадать, шутит он или говорит серьёзно.

— Так получилось, — в очередной раз вздохнул Эйвери.

— А раз получилось — то терпи, — сказал Родольфус, и по его губам всё-таки скользнула тень улыбки.

— Я терплю, — Эйвери тоже слегка улыбнулся, — это я очень хорошо умею.

— Мерлин мой, — пробормотал Родольфус. — Я, кстати, думал тут... Когда мы покончим с Лордом, полагаю, у нас будет ещё дело. Твой дом должен принадлежать тебе.

— То есть ты хочешь сказать... — Эйвери побелел, — нет-нет! Я не смогу!

— Тогда надо этот дом построить, — невозмутимо, ничего не отрицая, сказал Родольфус. — С нуля. Денег у тебя достаточно — с остальным поможем. И закрыть его от твоего отца — как это сделать, я примерно представляю. И перенести туда и эльфов, и библиотеку, и всё, что захочешь. Ты имеешь право — ты наследник. В конце концов, если он всё бросил, это его проблемы. А домой нужно приходить спокойно.

— Это было бы прекрасно, — с огромным облегчением ответил Эйвери, — главное, забрать эльфов и библиотеку. Больше мне ничего не нужно.

— Проект нужен, — сказал Родольфус. — И это самая большая сложность. Надо отыскать кого-то, кому это нужно заказать — и быть уверенным, что твой отец об этом не узнает. Скверно то, что к магглам, например, не обратишься — не то выйдет. Но посмотрим и поищем.

— Я мог бы попробовать сам разработать проект, — несмело сказал Эйвери, — я в детстве часто мечтал, каким мог бы быть мой собственный дом.

— Ты не архитектор, — возразил Родольфус. — Чары — да, пожалуйста, в этом ты хорош. Да и я помог бы. Но архитектуре всё-таки учиться надо. А то это всё обрушится на голову.

— Можно взять готовый, — вдруг сказала Вальбурга. — Найти план какого-нибудь дома не так сложно.

— Спасибо, мадам Блэк, — склонил голову Эйвери, — я непременно так и поступлю.

— Свой сделать интереснее, — возразил Родольфус. — Но в крайнем случае да, можно и готовый взять. Сделать мини-Хогвартс, например, — он улыбнулся.

— Большой, неуютный, с намертво промёрзшими коридорами и вечными сквозняками, — кисло сказал Снейп.

— Нет-нет, — замотал головой Эйвери, — боюсь, для Хогвартса я недостаточно героичен. Мне бы что-то небольшое, уютное, с садом и цветником. Дом, куда хочется возвращаться.

— Слушай, — Родольфус поглядел на Снейпа, — а ведь ты же можешь выступить посредником. Даже если старший Эйвери следит за сыном — а он наверняка следит — он вряд ли станет следить за тобой. За полукровкой. Точно не настолько, чтобы быть в курсе твоих финансовых дел. Так что ты спокойно можешь найти архитектора — и пусть он считает, что заказчик ты, а Эйвери просто твой советчик, потому что ты «не разбираешься». А когда всё будет готово, поздно уже будет. Как ты полагаешь, ты бы смог?

— Нет! — торопливо запротестовал Эйвери. — Я всё сделаю сам!

— Почему? — изумился Родольфус. — Маркус, это неразумно: если твой отец наблюдает за тобой, он тебе не позволит это сделать.

— Пусть не позволяет, — тихо, но твёрдо ответил Эйвери, — мне. А не Северусу.

— Хорошо, — сказала вдруг Вальбурга. — Я сама всё сделаю. И пусть приходит, — она усмехнулась жутковато. — Если осмелится.

— Он не придёт, — покачал головой Эйвери, — это не в его правилах.

Отца он знал прекрасно: чего-чего, а способности лезть на рожон и связываться с опасным противником без явных шансов на победу у старшего Эйвери никогда не было. Тот предпочитал бить наверняка и в спину. А вот возможности добраться до Сириуса или Гарри, если тот будет жить у Блэков, отец не упустит.

— Я знаю твоего отца лучше, чем ты думаешь, — сообщила ему Вальбурга.

— Если вы готовы это сделать, — сказал Родольфус, — можно просто оформить это как подарок. Вполне официально. Почему бы нет? От вас ждут чего угодно — в частности, лишения наследства вашего наследника. И это будет очень в духе.

— Да, пожалуй, — она кивнула. — Примешь? — спросила она Эйвери.

— Если вы позволите мне возместить затраты, — ответил Эйвери.

— Ты сказал, что не хочешь, чтобы тебе были обязаны, тем более навечно, — сказала Вальбурга. — Я — тебе обязана. Навечно. Ты спас моего сына. Дай мне расплатиться и хоть так вернуть долг.

— Какие долги между идущими в бой? — грустно усмехнулся Эйвери. — Если мы сумеем справиться с Лордом, остальное будет неважно.

— Договорились, — со сдержанным торжеством сказала Вальбурга. — Когда он будет мёртв, а мы все живы, ты примешь мой подарок.

— Наш, — поправил её Родольфус. — Если вы позволите. Мы тоже должники. Не меньше.

— Хорошо, — она, подумав, всё-таки кивнула.

* * *

На албанский каменистый берег они высадились ночью — и, дождавшись, пока яхта немного отойдёт от берега, поднялись на мётлах в воздух. «Лордокомпас», как прозвал созданный артефакт Рабастан, буквально вибрировал, показывая близость цели, и они летели через темноту, даже не пытаясь разглядывать маленькие городки, через которые пролегал их путь.

Постепенно поселения начали встречаться всё реже, и Родольфус прокричал:

— Там горы!

— Не врежьтесь! — радостно подхватил Рабастан.

— Ага, а то навечно останемся там, как памятники собственному идиотизму, — прокомментировал Сириус Блэк.

— Нас там не увидят! — радостно возразил Рабастан. — Нет уж — мы вернёмся, все! И будем жить... а эта сволочь сдохнет! Уже очень скоро — вот-вот!

— Не говори «гоп», пока не перескочишь, — хмыкнул Снейп, — помнится, Долохов эту фразочку очень любил. Хотя зачем говорить «гоп», я так и не понял.

— А ты найди его и расспроси! — было похоже, что настроение младшему Лестрейнджу сейчас испортить невозможно.

— Обязательно, — буркнул Снейп, — как только, так сразу.

— Стойте! — закричал вдруг Эйвери, летевший вместе со своим «компасом» впереди. — Стойте, — повторил он, замерев на месте. — Там, — он указал рукой куда-то вниз. — Лорд там.

Вниз они спускались медленно и плавно, не желая в темноте врезаться в скалу или в деревья. Ночь, по счастью, была ясной, и четвертинка луны светила достаточно сильно для того, чтобы можно было обойтись без дополнительного света.

— Здравствуй, дерево! — мрачно прокомментировал встречу Сириус Блэк, едва с этим деревом разминувшийся.

— Это дуб, — пояснил опустившийся чуть поодаль Эйвери. — И он где-то рядом.

— Дуб? — не понял Сириус.

— Лорд, — фыркнул Снейп, — а дуб — это ты.

— Тихо, — велел Родольфус. — Не сейчас. Потом ругаться будете... если выживем. Куда идти? — напряжённо спросил он Эйвери.

— Налево, — посмотрев на артефакт, ответил Эйвери, — он... он сейчас нас слышит.

— Слышит? — переспросил, бледнея, Рабастан.

— Тихо все! — приказал Родольфус и, оглянувшись на Мальсибера, сделал знак ему выйти вперёд. А потом позвал: — Мой Лорд! Вы нас слышите?

Ему никто не ответил — разве что ответом можно было посчитать порыв ветра, неожиданно холодного для тёплой июльской ночи.

— Мой Лорд! — ещё раз позвал Родольфус. — Вы здесь? Мы искали вас.

— Искали? — раздался прямо в его голове ледяной нечеловеческий голос. — Ну, так вы меня нашли. И не слишком торопились, судя по всему.

— Мы были заперты в Азкабане, мой Лорд, — сказал Родольфус. — Но как только нам удалось бежать, мы отправились на поиски. Где вы? — спросил он, оглядываясь.

— Вы были заперты, — в голосе явственно слышалось презрение, — и как же вы тогда освободились? Да ещё притащили с собой предателей?

— Мы бежали, — Родольфус явно не был склонен делиться деталями. — Кого вы называете предателями, мой Лорд?

— Что здесь делают Блэки? — злобно прошипел Лорд.

— Я пришла к тебе, — сказала Вальбурга. — Вслед за своим сыном.

— Так и отправляйся следом за ним! — захохотал Лорд и потребовал: — Убей её, Лестрейндж!

— Мой Лорд? — вопросительно проговорил тот. — Мы не сами смогли выбраться из Азкабана, — сказал он после маленькой паузы. — Простите меня, но убить мадам Блэк...

— На тебе что, долг жизни? — недоверчиво спросил Волдеморт. — Ну, так я могу освободить тебя от него!

— Освободить? — переспросил Родольфус. — Но как это возможно?

Мальсибер молча обернулся к парящему неподалёку дементору, и тот, будто подчинившись какой-то команде, продвинулся поближе, приподнявшись, в то же время, над землёй.

— Мое слово превыше всего, — заявил призрачный Лорд, чёрным облаком соткавшийся между деревьев. — Убей лишних!

Лестрейндж не ответил, только палочку достал и шагнул назад — вроде бы поближе к Вальбурге... Она тоже отступила — они все вдруг подались назад, словно бы сметённые волной.

А вот дементор, напротив, двинулся вперёд — и так быстро, словно бы был хищной птицей, а не довольно крупным существом без всяких крыльев. Прошла, может быть, всего пара секунд, когда он оказался рядом с этим чёрным облаком — и...

Со стороны могло показаться, что дементор вошёл в него, и они слились — а потом облако задрожало, заклубилось, и раздался странный тонкий, на грани слышимости, звук — то ли вопль, то ли стон...

А потом облако стало уменьшаться и вскоре словно бы втянулось в дементора.

И пропало.

Эйвери страшно закричал и выпустил из рук свой «компас», который стал разлетаться на части — и покатились прочь и чёрная тетрадь, и золотая чаша, и медальон с перстнем, и старинная диадема. Вслед за Эйвери с криком упали Рабастан и Мальсибер, затем Снейп и Родольфус.

Стоять остались только Блэки — и смотреть, как, срывая голоса, корчатся от боли на земле все остальные.

И на то, как дементор подплывает к Мальсиберу и склоняется над тем — и Мальсибер постепенно затихает и остаётся просто лежать на земле.

— Он, что, его... выпил? — спросил Сириус, с ужасом переводя взгляд с Мальсибера на дементора.

— Не знаю, — едва слышно отозвалась Вальбурга.

Дементор висел, слегка покачиваясь, прямо над Мальсибером, словно туча, укрывающая собой горный пик, и обрывки его савана стелились по земле длинными клочьями.

— Эспекто Патронум! — воскликнул Сириус, направляя палочку на дементора, но оттуда вылетело только несколько серебристых искр. — Эспекто... Патронум! Оставь его, ты!

Остальные тем временем тоже постепенно переставали орать во всё горло, и теперь, скорей, стонали, и даже почти уже не катались по земле, продолжая, впрочем, прижимать к себе руки.

Дементор, никак не среагировавший на попытку Сириуса вызвать Патронуса, вдруг немного сдвинулся, приподнимаясь выше. Мальсибер зашевелился, и даже в не таком уж ярком свете луны Сириус увидел, что тот открыл глаза — однако выражения их он разглядеть не мог.

— Ойген! — позвал он, — Мордред тебя дери, ты меня слышишь?

— Блэк, — раздался тихий голос, — что ж ты так орёшь?

Вот только голос этот принадлежал вовсе не Мальсиберу.

Снейп, очнувшийся первым, кое-как приподнялся, а затем даже сумел сесть. Левую руку он по-прежнему прижимал к себе, но глядел вполне осмысленно — хотя даже в лунном свете было видно, насколько он был бледен.

Блэк от этого зрелища словно бы проснулся — и, не отвечая ничего, сорвался, наконец, с места, и, не опуская своей наведённой над парящим футах в четырёх над Мальсибером дементора палочки, подошёл к тому и опять спросил:

— Ты меня слышишь?

— Да, — голос Мальсибера был почти не слышен. — Получилось, — прошептал он. — У нас получилось?

— Ну, если считать, что твой ручной дементор его проглотил, то получилось, — ответил Блэк.

И в этот момент тонкая чёрная струйка взвилась вверх от лежащей на траве старой тетради.

Дементор метнулся к ней словно кот за мышью и втянул её в свой жуткий рот. А затем, если можно было так сказать, принюхался — и потянулся к чаше.

Мальсибер, тем временем, морщась, задрал левый рукав и уставился на развороченное, словно взорванное изнутри левое предплечье.

— Мерзость какая, — прокомментировал Блэк, — эй, Ню... Снейп, у тебя зелья с собой? Хоть какие-то? А то я только и могу, что Акваменти рану промыть и Ферулу наложить.

— С собой, — наверное, у Снейпа просто не было сил ругаться. Правой рукой он вытащил из кармана крохотный, с ладонь, саквояж и, положив его на землю, ткнул в него палочкой и пробормотал: — Финита.

Тот мгновенно увеличился, и Снейп, кривясь и шипя, начал в нём копаться.

— Обезболивающее какое-нибудь знаешь? — спросил у Сириуса Мальсибер.

— Я знаю, — прохрипел Родольфус, подрагивающей рукой поднимая палочку и накладывая означенное заклинание сперва на Снейпа, а затем и на себя. Чуть передохнув, он проделал то же с братом, с Мальсибером и, наконец, с Эйвери. И прошептал: — Неужели всё?

Тем временем, от чаши отделилась тоненькая чёрная змейка — и дементор втянул её в себя быстрее, чем она успела полностью оторваться от неё.

Снейп, тем временем, достал какой-то пузырек и капнул из него себе на рану. Однако ничего не произошло: эффекта от зелья было не больше, чем от обычной воды. Следующие зелья дали ровно тот же результат, и, в конце концов, Снейп мрачно сообщил всем:

— Зелья не работают. Это должно так зажить. Перевязать надо, — он коснулся левого предплечья палочкой и пробормотал: — Ферула, — однако и заклинание не сработало: вылетевшие из её конца бинты просто беспорядочно повисли на руке.

— Ничего без магии делать не можем? — насмешливо спросила Вальбурга, снимая бинты с его предплечья. — Дай руку.

Снейп нахмурился, но спорить с ней не стал — и глядел изумленно, как она легко и ловко, выпустив чистые бинты из своей палочки, перевязывает ему руку.

И не видел за её спиной выражения лица Сириуса, с едва ли не открытым ртом наблюдавшего за матерью. Впрочем, он быстро опомнился и, глядя на мать, наколдовал бинты и стал перевязывать руку Эйвери, а затем Мальсибера, оставив попечению Вальбурги обоих Лестрейнджей.

Дражайших р-родственничков он всё же не слишком любил.

И никто из них не видел, как от остальных хоркруксов отделялись такие же дымчатые чёрные змейки, и как почти мгновенно всасывал их в себя дементор.

Наконец, перевязки были закончены, и все пострадавшие даже смогли подняться. Дементор на удивление деликатно держался поодаль, не приближаясь слишком близко — словно понимал, что причинит этим беспокойство и не желал этого делать.

— Мне очень неловко, — смущённо признался Эйвери, — но я... вряд ли смогу удержаться на метле в ближайшее время. Простите.

— Никто из нас не сможет, — с досадой сказал Родольфус. — Надо было портал сделать... Или вам придётся аппарировать, — обратился он к Блэкам. — Вдвоём.

— Да превратить вас в деревяшки и всё! — предложил Блэк. — Вот только с дементором закавыка...

— Он сам полетит, — сказал Мальсибер. — Он помнит место. Просто придётся его подождать немного.

— Подождём, — отмахнулся Сириус, — не проблема. Ну что, кого первого разделываем под орех? — и он взял палочку наизготовку.

— Меня, — сказал Рабастан немедленно. И улыбнулся.

— Два кретина, — тихо пробормотал Снейп.

— И не говори, — кивнул Блэк. — Смотрю на вас с этим — и удивляюсь.

С этими словами он превратил Рабастана в деревянное пресс-папье.

— Давай и меня, — предложил Родольфус.

Из Родольфуса вышло пресс-папье побольше, и Снейп тут же спросил:

— А ты ничего другого не умеешь?

— А тебя, Снейп, я в деревянную ложку превращу, — пообещал ему Блэк, — про которую Долохов всё рассказывал, и буду тобой кашу размешивать.

— Отравишься, — спокойно предрекла ему Вальбурга.

— А я есть не буду, — буркнул Сириус. — Размешаю — и выброшу. Или Кричеру скормлю.

— А мне нравится пресс-папье, — заявил Мальсибер, провожая взглядом улетающего в сторону моря дементора. — Меня можно в него.

— Это уже перебор, — ответил Сириус, превращая его в резную деревянную шкатулку. — Что, Маркус, — спросил он, — пожелания будут?

— Я просто домой хочу, — ответил тот. — Хотя бы на яхту...

— Сейчас, — пробормотал Сириус, превращая его в деревянную лодочку в палец длиной, — ну что, полетели?

— Очень смешно, — обиженно буркнул Снейп, и Вальбурга, усмехнувшись, превратила его в металлическое кольцо и, надев на палец, молча села на метлу и взяла вверх.

Сириус, рассовав по карманам деревяшки, последовал за ней, и через минуту уже ничего не напоминало о том, что здесь прекратил свое существование Лорд Волдеморт, он же Том Марволо Риддл.

— Гарри, — Мальсибер тронул за плечо крепко спящего мальчика. — Гарри, просыпайся. Проснись, пожалуйста.

— Сейчас, — сонно пробормотал мальчик, — ещё минуточку...

Ему очень нравилась новая жизнь, когда можно было не вскакивать от резкого оклика тети Петунии, а немного поваляться в постели. Совсем чуточку.

— Проснись ненадолго, — попросил Мальсибер, ласково гладя его по плечу. — У нас с тобой есть одно очень важное и срочное дело.

Он с огромным трудом упросил Блэка позволить мальчику пожить у него дома под присмотром Эйвери, покуда Блэк не обустроит для него комнату и не оформит опеку официально.

— Тогда его у тебя никто не сможет отобрать, — убеждал он Сириуса. — Даже Дамблдор. Подожди ещё несколько дней: досадно будет, если все сорвётся в последний момент. И ищи его опять потом. Сам же говорил, что Дамблдор не хотел его отдавать тебе.

— Ладно, — неохотно согласился Блэк, — но только несколько дней. А если Дамблдор опять заведёт свою шарманку про кровную защиту и дом Петунии, я Гарри просто увезу куда подальше. Всегда хотел мир посмотреть.

— Когда тебя признают официальным опекуном, Дамблдор может говорить всё, что захочет, — сказал Мальсибер, — но власти у него не будет.

Так что Гарри пока снова поселился в его доме — и сейчас, посреди ночи, Мальсибер всё же решился сделать то, что давно задумал и даже попытался было обсудить с другими — но встретил такой дружный отпор, что сдался и больше разговора на эту тему не заводил.

— Вставай, пожалуйста, — попросил он Гарри. — Нам с тобою очень нужно сделать кое-что.

— Ага, — согласился уже проснувшийся Гарри, выбираясь из постели, — а мы куда-то пойдем? А Марк с нами будет? А Забияка с Мурлыкой?

Книззлы, принесённые от Малфоя, спали тут же, и теперь Забияка, услышав своё имя, сонно мяукнул, приоткрыв оливково-зелёный глаз. Мурлыка же, более спокойный и ленивый, просыпаться и не подумал.

— Мы быстро, — улыбнулся ему Мальсибер и почесал спящего Мурлыку за ухом. — Они и проснуться не успеют. Не стоит их будить... идём, — он протянул к нему руки и, подхватив мальчика, поднялся и аппарировал в какой-то большой тёмный зал. — Так, — сказал Мальсибер, прижимая к себе Гарри. — Сейчас ты увидишь кое-кого очень страшного и неприятного. Бояться не нужно — нужно просто дать ему тебя обнюхать и осмотреть. Я буду держать тебя так, как сейчас. Хорошо?

— Очень страшного? — уточнил Гарри, изо всех сил цепляясь за Мальсибера.

— Очень, — честно сказал Мальсибер и прижал его к себе так крепко, как только мог. — Но ты можешь закрыть глаза, — предложил он. — И держаться за меня. Возможно, — добавил он с сочувствием, — тебе в какой-то момент станет больно. Но, — пообещал он тут же, — это ненадолго. Обещаю. Ты потерпишь?

— Нельзя закрывать глаза, — грустно вздохнул Гарри, — так ещё страшнее будет. Я потерплю.

— Я прикрою тебе рот ладонью, — сказал Мальсибер, — так нужно. Кричи, если захочешь — это можно. И держись за меня крепко-крепко. Бояться этого создания не стыдно — их боятся все. Ну что, готов? — спросил он, мягко кладя ладонь на рот мальчика.

— Ага, — кивнул Гарри.

— Феликс! — позвал Мальсибер.

И из темноты выступило, словно соткавшись из неё, странноватое и жуткое создание, напоминающее привидение, одетое в грязно-чёрный саван, рваный и, кажется, едва на нём держащийся. Ног у существа не было — или были, но оно ими сейчас не пользовалось, паря, словно воздушный шарик, в паре футов над полом. Оно медленно приблизилось — и застыло буквально в шаге от Гарри.

— Возьми лишнее, — странным, ровным и холодным голосом проговорил Мальсибер. — Лишнее принадлежит тебе. Можешь выпить.

Существо... нет, оно определённо ничего не говорило, но Гарри показалось, что оно издало какой-то странный, высокий и откровенно удовлетворённый звук — и, подавшись вперёд, прижалось вдруг своим... тем, где должно бы было быть лицо, ко лбу Гарри — к тому месту, где у него был шрам.

Само по себе оно не было холодным — ничуть не холоднее, чем, к примеру бывают старые кожаные перчатки или же страницы тех больших книг, что читали Гарри Маркус с Ойгеном, — однако же от прикосновения этого создания мальчику показалось, будто его замораживают. Заживо.

Он закричал — от страха и отчаяния, видя перед собой не этот тёмный зал, а залитую мертвенным зелёным светом смутно знакомую комнату, которая часто снилась ему в ночных кошмарах, и слыша почти забытый женский голос: «Только не Гарри! Не троньте Гарри!»

— Мама, мамочка, мама-а-а!

А потом вдруг всё закончилось. Теперь Гарри было просто холодно — и всё.

— Ты потрясающий, — услышал он голос Мальсибера, и почувствовал, как ему в рот что-то вкладывают. — Ешь давай, — велел Мальсибер, укрывая его чем-то. — Вкусно?

— Не знаю, — сквозь слёзы ответил Гарри.

— Ну и ладно. Ты, главное, ешь, — Мальсибер вытер ему слёзы и понёс куда-то, и вскоре они оказались в небольшой уютной комнате с камином. Мальсибер сел в большое кресло, устроил Гарри у себя на коленях, завернув его в плед, и вложил ему в рот ещё кусок шоколада. — Сейчас ты согреешься, и всё будет совсем хорошо. Хочешь какао?

— Хочу, — всхлипнул Гарри, — и пирожных хочу, с кремом.

— Есть пирожные, — Мальсибер почему-то очень обрадовался и, хлопнув в ладоши, позвал эльфа. Приказав ему принести им какао и пирожные, он обернул Гарри пледом поплотнее и сказал очень серьёзно: — Ты держался замечательно. И то, что мы сегодня сделали, было хоть и очень важным, но по-настоящему опасным. Я боюсь, если об этом кто-нибудь узнает, твой крёстный никогда мне больше не позволит даже подойти к тебе. Просто в дом не впустит.

— Кто это был? — тихо спросил Гарри. — И что он делал?

— Это был дементор, — сказал Мальсибер, гладя его по волосам и лбу. — Дементоры — ужасные и тёмные создания... никто не знает, откуда они взялись. Некоторые считают, что их создал много лет назад один злой волшебник, другие — что они сами появляются там, где холодно и сыро, и вокруг страдания и боль... но это особенный дементор, — он улыбнулся успокаивающе. — Он... ручной, пожалуй, можно так сказать. Он слушает меня. И я попросил его забрать у тебя... кое-что. Понимаешь, — он коснулся подушечкой пальца его шрама, — один очень злой волшебник несколько лет назад хотел убить тебя. Но не смог — напротив, погиб сам. Но умирать он не хотел, и, чтобы зацепиться здесь, вложил в тебя кусочек самого себя. Дементор его вытащил. И теперь ты — просто ты. И ничего и никого другого в тебе нет, — он снова улыбнулся.

— Злой волшебник? — вздрогнул Гарри. — Такой... как чёрный дым, да? Я его иногда видел... во сне.

— Да, — кивнул Мальсибер, едва ощутимо вздрогнув при его словах. — Больше ты его не увидишь, — пообещал он. — Ты его видел из-за этого кусочка. Но теперь в тебе его больше нет — и самого злого волшебника нет больше. Всё, — сказал он, снова улыбаясь. — Он умер по-настоящему. До конца.

— Взаправду умер? — недоверчиво переспросил Гарри. — Не понарошку?

— На сей раз взаправду, — твёрдо сказал Мальсибер. — Понарошку было в прошлый раз. Но теперь он мёртв совсем — и мы с тобой только что это полностью закончили. От него больше не осталось ничего.

— И он не вылезет из могилы? — серьёзно уточнил Гарри. — И не придёт за мной?

— Нет, не вылезет, — покачал головой Мальсибер. — И не придёт. Можешь быть уверен. Теперь точно не придёт.

Появившийся эльф принёс какао и поднос с пирожными, и Мальсибер вложил чашку в руки Гарри.

Гарри отпил глоток какао и тихо вздохнул:

— А Забияка сейчас обидится, что мы его не взяли. Он тоже любит какао, хотя оно и не котиная еда. Или не книззловая?

— Книззлам шоколад нельзя, — сказал Мальсибер, задумчиво гладя Гарри по спине. — Наверное, и кошкам тоже, я не знаю... Гарри, — он внимательно и серьёзно поглядел на него. — Ты помнишь, что я говорил тебе про крёстного? Он нам не позволит видеться, если узнает, что сейчас произошло. Не простит мне, что я подверг тебя такой опасности. Никогда.

— Я ему не скажу, если так, — пообещал Гарри. Крёстный его самого немного пугал.

— Другие скажут, — Мальсибер продолжал быть предельно серьёзен. — Никому об этом не рассказывай, если хочешь, чтоб мы виделись, — попросил он. — Я клянусь, что никогда не наврежу тебе — и я знал, что это не опасно. Но мне их не убедить. Понимаешь?

— Марку тоже не говорить? — спросил Гарри. Про Снейпа спрашивать он не стал — откровенничать с этим человеком его никогда не тянуло.

— Не стоит, — вздохнул Мальсибер. — Он расскажет Северусу, а тот меня прибьёт, — он чуть улыбнулся. — Я им после расскажу. Потом. Когда ты вырастешь, и тебя уже нельзя будет куда-то не пустить.

— Он может, — согласился с ним Гарри, — может прибить. Он злой. Я никогда и никому не скажу.

— Северус не злой, — покачал головой Мальсибер. — Он просто очень сложный человек. Но хороший. Действительно хороший. Только это нелегко понять... но да — он действительно бывает злым, — он улыбнулся и легонько обнял Гарри. — Я потом всё расскажу им, — повторил он. — А пока пусть это будет наш с тобой секрет. И сейчас мы скрепим его какао и пирожными, — он заулыбался шире и сделал большой глоток.

— Давай, — согласился Гарри, следуя его примеру и отпивая какао так, что вокруг его рта появились шоколадные усы. — Пирожные — это всегда хорошо.

— Смотри, Гарри, — сказал Сириус Блэк, держа крестника за руку, — это теперь твой дом!

Гарри тихонько вздохнул.

Честно говоря, дом его слегка пугал. Он был мрачным, тёмным и каким-то... страшным, Гарри даже не мог бы определить, почему и чем. Но куда больше его пугала мама Сириуса — Вальбурга Блэк. Гарри так и окаменел на месте, едва её увидел, — и так и стоял, пока она не вышла.

И сейчас он ужасно грустил о том, что ему придётся жить здесь. Как было здорово у Ойгена! И дом у него светлый, и море рядом... А тут...

— Молодой хозяин привёл никчемного мальчишку-полукровку, — раздался дребезжащий старческий голос, — вместо того, чтобы найти себе достойную чистокровную жену...

— Рот закрой! — рявкнул Сириус и ткнул палочкой куда-то вбок. — Я тебе за-пре-ща-ю говорить о Гарри! Вообще! И с ним тоже запрещаю разговаривать! Будешь молча делать всё, что надо, — ясно? Чтоб при нём — ни слова!

— Кто это? — тихо спросил Гарри, глядя на странного домового эльфа, старого и сморщенного, как пересушенный изюм, и непохожего на тех эльфов, которых он видел у Мальсибера и Эйвери.

— Эльф домовый, — буркнул Сириус. — Старый и дурной. Не бойся — он тебе ничего не сделает. И даже не скажет, — он довольно улыбнулся. — Ты же видел эльфов раньше, да? — подумав, уточнил он.

— У Марка с Ойгеном, — кивнул Гарри, — они очень хорошие.

— Этот не такой, — скривился Блэк. — У них эльфы больше на хогвартсовских смахивают — а это убожество только ворчать и гораздо. Да ну его, — он широко заулыбался. — Скажи, тебе тут нравится?

— Тут очень... необычно, — вежливо ответил Гарри. Говорить, что ему тут страшно, он не хотел. Но и врать не хотел тоже.

— Необычно, да, — согласился Сириус. — Идём, я тебе твою комнату покажу, — он взял Гарри за руку и повёл к лестнице, над которой на овальных деревяшках висели... головы.

— Это что? — не выдержал Гарри и отшатнулся. — Они... они же не настоящие? Ведь не настоящие?

— А, это эльфы, — скривился Сириус. — Настоящие, конечно, почему не настоящие? Это, видишь ли, у блэковских эльфов считается очень почётным попасть сюда после смерти. Этого не все удостаиваются — только самые работящие и верные. Мерзкая традиция.

— Сириус, — попросил Гарри, — а можно их... убрать? Ну, раз тебе это тоже не нравится? Мне... кажется, что они... оживут и придут за мной...

Он сам не заметил, как начал плакать.

Сириус ужасно растерялся. Ему прежде не доводилось иметь дело с плачущими детьми, а уж представить Гарри плачущим он вообще не мог. С другой стороны, ему прежде даже в голову не приходила простая мысль убрать эти головы, невероятно его бесившие. А ведь в самом деле, их же можно попросту убрать! Мать, конечно, возмутится — но тут можно упереться и... и, например, вообще сказать, что раз так, они с Гарри переедут в дядин дом.

— Можно, — сказал Сириус решительно и, взмахнув палочкой, попытался это сделать.

Безуспешно.

Ряд попыток привёл его к неутешительному выводу о том, что они прикреплены к стене заклятьем вечного приклеивания.

И что теперь делать?

— Можно, я лучше к Ойгену вернусь? — тихо сказал Гарри. — Или к Марку?

— Зачем это?! — мгновенно возмутился Сириус. Возмутился — и только потом обиделся. — Они тебе никто! — обиженно сказал он. — Я же твой крёстный! Гарри, я с детства знал твоего отца! Знаешь, как мы с ним дружили?!

— Не знаю! — сердито ответил тоже обиженный и расстроенный Гарри. — Откуда бы мне это знать? Я его вообще не знал! И тебя не знал! И тебе я был не нужен! Я вообще никому был не нужен, пока меня Ойген не забрал!

— Неправда! — взвился Сириус. — Ты был нужен мне! Всегда был! Я просто не мог забрать тебя раньше — я был в Азкабане! Потому, что... — он вдруг запнулся. — Потому, что... — пробормотал он — и вдруг отвернулся и умолк.

Что он мог сказать? «Потому, что» — что? Потому, что даже не стал что-то объяснять и защищаться? Потому, что в самом деле полагал себя виновным в смерти Поттеров? И... и потому что попросту забыл о Гарри. И не думал. Ни о чём не думал, кроме того, что случилось с Поттерами, Джеймсом и Лили. Ни о чём...

— Что потому, что? — спросил Гарри и, не дождавшись ответа, сердито добавил: — Лучше бы ты меня и не забирал!

— Не хочешь со мной жить? — глухо спросил Сириус. — А с кем хочешь? С Марком или с Ойгеном? Выбирай!

Гарри горько заплакал. Он так и думал, что на самом деле не нужен своему крёстному, который вот прямо сейчас от него отказался!

— Я хочу жить со своими мамой и папой! — закричал он. — Потому, что только им я был нужен!

— Но их нет, — тихо проговорил Сириус, садясь на корточки и едва уже сам не плача. — И неправда! Ты мне нужен. Очень, — он взял его за плечи. — Я так ждал, когда можно будет тебя забрать сюда. Так ждал, — повторил он. — А ты... Но если ты не хочешь жить со мной, я тебя заставлять не буду.

— Что здесь происходит? — раздался голос Вальбурги.

— Да ничего, — быстро ответил Сириус, — Гарри просто расстроился. Головы эти идиотские, не дом, а паноптикум!

— Гарри? — спросила мальчика Вальбурга.

Гарри ничего не стал отвечать, сердито насупившись.

— Это традиция дома Блэк, — сказала Вальбурга, не дождавшись от него ответа. — Здесь только лучшие из лучших слуг.

— Дурацкая традиция, — ответил за крестника Сириус, — жить надо в доме, а не в склепе! Гарри, — спросил он, — а хочешь, мы с тобой в другом доме будем жить? Без голов этих копчёных?

Гарри только шмыгнул носом и отвернулся.

Он вообще не хотел жить с этим крёстным. Он хотел назад — к Ойгену и Маркусу. Но ведь он ребёнок — кому интересно, что он думает...

— Полукровка, — насмешливо сказала Вальбурга, — слишком слабый, чтобы высказать свое мнение.

Смысла её слов Гарри не понял, но вполне понял тон — и, сжав кулачки, всё-таки сказал то, что хотел:

— Я вообще хочу жить с Ойгеном и Марком!

— Это невозможно, — спокойно сказала Вальбурга. — По закону ты можешь жить или здесь — или со своей маггловской тёткой. Выбирай.

— Дурацкий закон! — зло сказал Гарри. — И головы дурацкие!

— Какой есть. Выбирай, — повторила она и добавила: — А головы — выражение нашей признательности и уважения к труду эльфов. Если тебе что-то непонятно и не нравится, невежливо называть это дурацким.

— Он по закону со мной должен жить, а не в этом доме! — запальчиво сказал Сириус. — Я сам этот дом в детстве терпеть не мог!

— Ты хочешь, чтобы Дамблдор его забрал? — уточнила у него Вальбурга. — Что ж — тогда переезжай. Я не возражаю. Дом твоего дяди, может быть, и более ему привычен — но и вполовину не настолько безопасен.

— Ойген с Марком своих эльфов очень уважают, но у них ничьи головы не висят, — мрачно ответил Гарри.

— Во всех домах разные традиции, — равнодушно ответила Вальбурга. — Мы наше уважение выражаем так. Но если это единственное, что тебя смущает, — добавила она внезапно, — их можно скрыть чарами, — она подняла палочку, и через несколько секунд головы пропали. — Тебе так спокойнее? — спросила она Гарри.

— Но они же всё равно там, — возмущённо сказал Гарри, — я же знаю!

— Они там останутся, — отрезала Вальбурга. — Так заведено от века — и так будет. Достаточно того, что ты их не видишь.

— Ну и оставайся в этом доме с головами и чокнутым эльфом! — не выдержал наконец Сириус. — Идиотская была идея жить здесь с ребёнком! Пойдём, Гарри, — сказал он, — поживём пока в доме дяди Альфарда, а потом поедем путешествовать. Мир большой, найдём место, где нам обоим понравится!

— Ты с ума сошёл? — Вальбурга взмахнула палочкой, запечатывая дверь заклятьем. — Гарри, — приказала она, — ступай к себе — Кричер тебя проводит. Нам с Сириусом нужно поговорить.

— Я никуда с ним не пойду, — сердито сказал Гарри, неприязненно глядя на противного эльфа, — он мне не нравится!

— Он и мне не нравится! — захохотал Сириус. — Молодец, Сохатик!

— Меня зовут Гарри! — почему-то страшно возмутился мальчик. Почти до слёз. Что это такое — почему его крёстный даже его имя не в состоянии запомнить?!

— Прости, Гарри, — смутился Сириус, — просто я тебя так всегда звал, и тебе тогда нравилось... и Джейми... твоему отцу тоже!

— Когда тогда? — хмурясь, спросил Гарри.

— Когда тебе был год, — ответила Вальбурга и, подойдя к нему, взяла его за руку. — Идём — я отведу тебя в твою комнату, а потом мы с Сириусом поговорим.

— Я не помню, — все ещё сердито сказал Гарри.

— Не буду я с тобой говорить! — возмутился Сириус. — Опять будет одно и то же в сотый раз! Надоело!

— Будешь, — сообщила ему Вальбурга и повела Гарри за собой.

Они поднялись по лестнице и вошли в не слишком большую, но вполне чистую и почти уютную комнату, заваленную незнакомыми Гарри вещами — например, на кровати почему-то лежала большая метла, к которой было приделано нечто вроде сиденья и педалей от велосипеда.

— Посиди пока что тут, — велела ему Вальбурга. — И не делай глупостей, — предупредила она — и ушла, плотно закрыв дверь, а затем ещё её и запечатав.

Гарри подёргал дверь — заперто! — и подошёл к окну. Окно было закрыто, но мальчика поначалу это не слишком расстроило. Если не получится открыть, то уж разбить точно выйдет!

Однако он ошибся: окно не открывалось и не билось. Вещи от него просто отскакивали — словно от резинового.

А тем временем Вальбурга, спустившись вниз, сказала сыну:

— Нам придётся это обсудить. Идём.

— Ну и о чём тут опять говорить? — выпалил Сириус, едва только увидел мать. — Мне надо с Гарри побыть, а то он опять расстроится! А не от тебя выслушивать, какой я идиот и какой гад Дамблдор!

— Будем в коридоре разговаривать? — спросила Вальбурга. — Что до Гарри — то, насколько я успела понять, расстроил его как раз ты.

— Чего? — изумился Сириус. — Да я ему слова дурного не сказал! Головы эти отодрать хотел, раз ему не понравилось!

— Ты... — она вздохнула и, наколдовав себе стул, села прямо посреди коридора. Подумала немного — и наколдовала ещё один, для Сириуса. — Ты даже в лицо зовёшь его не по имени, а этим глупым прозвищем, которым называл его отца. Мальчик только привык к одним людям — и тут у него опять всё поменялось. Разумеется, ему страшно — это непонятно?

— Вот так я и знал, что нельзя было Гарри у них задерживаться! — зло прорычал Сириус. — Проклятые слизеринцы! Приучили ребёнка к себе, гады!

— Сириус, ты ведь умеешь думать? — спросила Вальбурга. — Как, ты полагаешь, они должны были себя вести, чтобы не приучить к себе ребёнка? Запереть его в кладовке одного и совсем с ним не разговаривать? Разумеется, он к ним привязан — очевидно, ему не слишком хорошо жилось у этой своей тётки. И не стоит сразу путать его имя, — она усмехнулась. — Я не думаю, что это бы, к примеру, понравилось тебе в его возрасте.

— Я не путаю его имя! — возмутился Сириус. — Это же просто его детское прозвище! А этих поганцев я больше близко к мальчику не подпущу! Пусть своих детей заводят, если хотят!

— Это не его детское прозвище, — возразила Вальбурга. — Он его не знает. Что до остального — я не возражаю, — она усмехнулась. — Это по-блэковски. Мне тоже не следовало подпускать к тебе чужих — мы оба знаем, что из этого вышло: ты ушёл из дома.

— Каких ещё чужих? — не понял Сириус. — Ты о ком вообще? А из дома я ушёл, потому что невозможно тут жить! Вот Гарри это сразу же понял! Это же не дом, это склеп! Здесь не живут, здесь только существуют! В Азкабане из меня дементоры жизнь вытягивали, а здесь — весь этот дом! Он же не для людей — это люди для него, как... как пища! Он меня жрёт заживо, а теперь и Гарри начнёт жрать?

— Чужих — это не Блэков, — пояснила Вальбурга. — И ты совершенно прав, не желая позволять мальчику привязываться к кому-нибудь, кроме тебя. У него не должно быть никого, кроме нас, Блэков. Дом же — это просто дом, — она пожала плечами. — Рано или поздно ты его всё равно унаследуешь и всё переделаешь по-своему, так что можешь, если хочешь, начать прямо сейчас.

— Переделать? — задумчиво сказал Сириус. — Да! Здесь всё надо переделать! Может, хоть тогда это место станет похоже на дом, а не на мемориал тёмной магии! И тогда Гарри здесь понравится! А этих недобитых Пожирателей я к нему больше не подпущу! — он отрывисто захохотал, так что смех стал похож на собачий лай. — И он их забудет! Дети вообще быстро всё забывают!

— Правильно, — поддержала его Вальбурга. — Я бы тоже к мальчику никого не подпустила. Я рада, что мы в этом согласились.

— В чём мы согласились? — подозрительно посмотрел на неё Сириус.

— В том, что к мальчику не следует подпускать чужих людей, — ответила Вальбурга. — Никого, кроме Блэков. Он и так четыре года рос среди магглов — незачем ему привязываться к кому-то, кроме нас.

— Так Блэков же осталось... — удивлённо произнёс Сириус. — Всего двое? Мы с тобой? Он же одичает так! Нет, матушка, что-то вы не то говорите.

— Это говорю не я, а ты, — спокойно заметила Вальбурга. — Ты не хочешь подпускать к ребёнку даже тех, кому ты лично обязан своей свободой, а мы оба — уничтожением того, кто виновен в смерти Регулуса. Следовательно, ни с кем другим ему тем более нельзя общаться. И я говорю тебе, что понимаю такое решение. Всё равно нет никого, кто бы мог сравниться с нами. Мальчику достаточно.

— Чего? — изумлённо спросил Сириус. — Когда это я такое говорил? Ему просто с другими детьми надо подружиться! Мы хоть с Регом вдвоём были, да кузины ещё... А ему что, совсем одному тут торчать? Вы с ума сошли, матушка?

— Какие дети? — вскинула брови Вальбурга. — Он и к ним привяжется мгновенно! Ты забыл, как это с тобой было? Ты хочешь, чтобы он тоже ушёл из дома?

— Матушка, — Сириус даже головой затряс, — мне его что, замуровать тут? Вы о чём вообще говорите?

— А ты разве не этого хотел? — удивилась Вальбурга. — Ты ведь понимаешь, что и Эйвери, и Мальсибер будут искать встреч с Гарри? И как только вы с ним выйдете, они немедленно к вам подойдут — и что? Ты на его глазах будешь гнать их? Как, скажи на милость? Ступефаями? Нет, единственный способ не давать им видеться — никуда его не выпускать. Иначе ты станешь в его глазах чудовищем. Ты ведь этого не хочешь?

— Да ничего я не хочу! — заорал Сириус. — Что вы меня постоянно запутываете! Какими ещё Ступефаями, что я, с ума сошёл, что ли? Не собираюсь я Гарри запирать, он же с ума от этого сойдёт, как я сходил, когда торчал тут перед судом! Нет, нельзя здесь оставаться, точно! Сами тут живите с Кричером, а мы с Гарри уйдём!

— Успокойся, — вздохнула Вальбурга. — Не кричи. Никто тебя не запутывает. Я лишь говорю, что не подпускать к Гарри Эйвери с Мальсибером возможно, только если запереть его — не важно, где. Ты это понимаешь? Будь ты на их месте, что бы сделал ты, если бы тебе запретили общаться с мальчиком? При том, что ты ведь слово дал, я знаю, что не станешь им мешать. Что ты сделал бы?

— Да зачем им вообще Гарри? — устало спросил Сириус. — Он МОЙ крестник! Мой! Что им от него нужно? Я ещё Дамблдора могу понять с его навязчивой идеей, но им-то Гарри зачем? Лорд мёртв! Мёртв! Мы все сами это видели!

— Некоторые люди, говорят, иногда привязываются к другим людям, — с еле ощутимой насмешкой ответила Вальбурга. — И испытывают к ним тёплые чувства, даже если они не являются им родственниками. Мне это, признаюсь, всегда было странно, но ты, по-моему, сам это испытал — или что это такое было, у тебя и Поттеров? Помнится, его родители даже приняли тебя — хотя кто ты им? Никто. Или... полагаешь, что им было что-то нужно от тебя? Зачем им вдруг понадобился абсолютно чужой ребёнок, да ещё с таким характером? Никогда не понимала этого, — она пожала плечами.

— Да ты вообще никогда меня не понимала! — вспылил Сириус. — И никого не понимала! Никогда!

Он вскочил с места и вылетел из дома, хлопнув дверью изо всех сил.

Гарри же, тем временем, убедившись в том, что окно разбить не получается, и ни его, ни дверь открыть нельзя, со своей новой судьбой смирился. В конце концов, тётя его тоже часто запирала — значит, наверное, все родственники одинаковы. Когда-нибудь он вырастет и навсегда уйдёт от них — от всех — к тем, кто не станет запирать его и вообще полюбит. А пока что надо подождать. А может быть, если он будет вести себя совсем ужасно, его крёстному это надоест, и он отдаст его обратно? Только вот кому... Вдруг не Ойгену и Маркусу, а тёте?

От этой мысли Гарри стало совсем грустно, и он, сев прямо на пол, заплакал горько и отчаянно.

* * *

Сириус вошёл в комнату крестника и замер, услышав его громкий плач.

— Гарри! — бросился он к мальчику, хватая его в объятья. — Что с тобой? Кто тебя обидел?

— Ты! — Гарри отодвинулся от него и попытался высвободиться. — Отпусти меня! — потребовал он в отчаянии. — Я хочу домой! Отпусти меня, пожалуйста! — проговорил он умоляюще.

— Ты же дома, Гарри, — с таким же отчаянием проговорил Сириус, — куда тебя отпустить?

— Я хочу к Ойгену и Марку! — выкрикнул, плача, Гарри. — Они меня любят! Просто любят! И не запирают! Отпусти меня! — он снова начал выворачиваться.

— Я тоже тебя люблю! — Сириус сам чуть не плакал. — И никогда не буду запирать!

— Но ты же сам сказал! — всхлипывая, сказал Гарри. — Сам сказал, что никогда меня к ним не отпустишь!

— Я? — изумился Сириус, — я такого не говорил! Как я могу тебя не отпустить, если ты захочешь их видеть? Пусть хоть поселятся тут, мне не жалко!

— Правда? — спросил Гарри, даже плакать перестав. — Мне не обязательно всё время быть тут? Здесь, — он поёжился, — страшно. И никого нет, кроме тебя... а ты даже не помнишь, как меня зовут, — вздохнул он.

Гарри помнил, как не так давно его дядя, посмеиваясь, с осуждением рассказывал тёте о том, как кто-то у него на работе всех своих любовниц называет «Зайка» — чтобы не запутаться и не забывать имён. Кто такие любовницы, Гарри плохо понимал, но запомнил, что если ты не помнишь чьё-то имя, можно дать ему какое-нибудь прозвище — такое же, как у ещё кого-нибудь. А этот крёстный никогда его по имени не называл!

— Я помню, — тихо ответил Сириус, — я всё время помню... я на стене в Азкабане твое имя нацарапал... чтобы с ума не сойти. Там это запросто можно. А я видел «Гарри» и понимал, что я ещё жив.

— А почему тогда ты меня так никогда не называешь? — спросил Гарри, насторожённо глядя на него, но, по крайней мере, больше не вырываясь.

— Разве? — удивлённо спросил Сириус. — Я же называю! Гарри!

— Нет, не называешь, — вздохнул мальчик. — А я правда должен жить тут? — спросил он обречённо. И добавил с надеждой: — А двор у тебя есть?

— Есть ещё один дом, маленький, — ответил Сириус, — он у магглов. Если хочешь, будем там жить. А двор есть, мы там с Регом... с моим братом летали на мётлах, — он кивнул на сиротливо лежащую на постели метлу. — Тебе не нравится? — огорчённо спросил он. — Ты раньше любил летать...

— Я не помню! — внезапно снова вспылил Гарри. — Я был маленьким и ничего не помню! А ты всё время говоришь об этом! — он отвернулся, стараясь снова не расплакаться.

Он не мог бы объяснить, почему напоминания крёстного о том времени, когда он был маленьким, и у него ещё были мама и папа, вызывают в нём и злость, и желание расплакаться. Знал только, что ему это совсем не нравится...

— Прости, Со... Гарри, — тихо сказал Сириус, — я не хотел тебя обижать... мне тоже больно, когда я... вспоминаю.

— Я Гарри, — он повернулся и посмотрел на Сириуса. — Пожалуйста, называй меня Гарри! И пойдём сейчас к Ойгену и Марку? — попросил он.

— Хорошо, — тусклым голосом ответил Сириус, — как скажешь, Гарри.

Явлению Сириуса Блэка, крайне расстроенного и с крестником на руках, Мальсибер ничуть не удивился.

— Здорово, что вы пришли, — сказал он обрадованно. — Здесь так пусто стало... Пообедаете со мной? — спросил он, словно бы не замечая выражения их лиц.

Гарри, едва Сириус всё-таки спустил его на пол, молча подошёл к Мальсиберу и, обняв, уткнулся лицом в его одежду, а когда он подхватил его на руки, сказал:

— Я соскучился.

— Я тоже, — ответил ему Мальсибер — и поглядел на Блэка.

— Пообедаем, — ответил Блэк, — Гарри режим надо соблюдать.

— Режим? — недоверчиво переспросил Мальсибер. — Блэк, это правда ты?

— Нет, — мрачно буркнул тот, — это Кричер под обороткой.

— Просто ты и режим сочетаетесь примерно как... как режим и я, — Ойген улыбнулся и сказал Гарри: — Эльфы, кстати, по тебе скучали. Думаю, они обрадуются, когда тебя увидят. Хочешь повидаться с ними? — спросил он и, когда Гарри кивнул с энтузиазмом, предложил: — Тогда беги на кухню. И скажи, что мы будем обедать втроём.

— Режим не для меня, а для Гарри, — проворчал Сириус, провожая взглядом убегащего крестника, — он и так маленький и худой. Эта тварь Петуния его что, не кормила? — зло спросил он. — Меня просто подмывает явиться к ней и превратить в фикус! И муженька её заодно!

— Да нормальный он, — сказал Мальсибер. — Ты бы видел её сына — настоящий пудинг на ножках! Беленький, — он улыбнулся. — Ты хотел бы, чтобы она и Гарри раскормила до состояния подушки?

— Я бы хотел, чтобы она вообще к нему не приближалась, — огрызнулся Сириус, — вобла сушёная! Во что она превратила Гарри? Был нормальный счастливый ребёнок, а стал...

— Ну, а каким может быть ребёнок, выросший, во-первых, без родителей, а во-вторых, всё время куда-нибудь переселяемый? Внезапно. То жил с тёткой — раз, и мы его забрали, то жил тут, то потом опять вдруг раз — и у тебя... Это взрослому-то сложно, а он маленький.

— Он меня спросил, когда пойдём домой, — обиженно сказал Сириус, — к Ойгену и Марку!

— Я подозреваю, дело в том, что это был первый нормальный дом, который он вспомнил, — сказал ему Мальсибер. — Поживёт немного у тебя — и привыкнет тоже. Дети быстро привыкают — а к нам будете просто в гости приходить. Ну и приглашать... ты же обещал? — лукаво улыбнулся он.

— Да хоть совсем поселитесь, — махнул рукой Блэк, — что уж теперь.

— Я бы поселился, — вздохнул Мальсибер. — Всё равно мне никуда больше нельзя... знаешь, как тоскливо сидеть тут в одиночестве?

— Давай, переселяйся, — даже обрадовался Блэк, — а ты вообще... что дальше-то будешь делать? Тоже смотаешься за границу, как Лестрейнджи?

— Я об этом думал, — вздохнул Мальсибер. — Я могу уехать в Италию — у меня полно родни там, и они меня не выдадут, конечно. Но я не хочу навсегда отправляться в изгнание, — он опять вздохнул. — Опять же, вы все здесь... а там я не был уже лет десять. Я всё пытаюсь найти способ как-нибудь официально сюда вернуться — но не представляю, как .

— Смени имя, — посоветовал Сириус, — как тот маггловский парень. Граф Монте-Негро, что ли? Или Монте-Видео? Не помню...

— А толку? — вздохнул Мальсибер. — Меня же в лицо половина Англии знает. Ну не половина, но многие. Меня узнают же мгновенно. Да и как я объясню, что я живу тут? — он вздохнул.

— Так лицо всегда поправить можно, — удивился Сириус, — это даже магглы умеют, Лили как-то говорила. Назовись своим же братом или племянником и живи.

— Ну что значит «назовись»? — возразил Мальсибер. — Все же знают, что у родителей не было других детей! Да и у отца братьев... а хотя... погоди, — он замолчал и глубоко задумался. Потом повторил: — А погоди! — и вскочил. — Я сейчас вернусь! — воскликнул он — и куда-то убежал.

— Все разбежались, — проворчал Блэк, — и Гарри, и этот...

— А где Ойген? — раздался от двери голос Гарри, выглядевшего уже куда более счастливым. — И ты почему сидишь такой сердитый?

— Да он убежал куда-то, а я вот сижу и жду, — ответил Блэк. — Ты есть не хочешь? А то кто-то обед предлагал...

— Эльфы сейчас сделают, — пообещал ему Гарри и добавил со вздохом: — А Марка тут нет... А куда Ойген убежал? И зачем?

— А давай Марка через камин вызовем? — предложил Блэк. — Или лучше... — он достал палочку и произнёс: — Экспекто патронум!

Пару мгновений ничего не происходило — и вдруг из палочки выскочил большой серебристый пёс.

— Эйве... Маркус, мы тут с Гарри у Мальсибера дома, приходи! — сказал Сириус, и пёс, мотнув лобастой башкой, просочился сквозь стену и пропал.

— Сейчас он придёт, — пообещал крестнику Сириус, — это заклинание такое. Позволяет сообщения посылать. Быстрее сов и каминов.

— А кто это был? — широко распахнул глаза Гарри. — Это пёс? Как ты его сделал?

— Это был Патронус, — объяснил Сириус, — Защитник. Ими дементоров можно отгонять или вот ещё сообщения передавать. Мы в Ордене научились.

Его лицо на мгновение стало очень грустным.

— А Орден — это где? — спросил Гарри, подходя к нему поближе. — И он вернётся?

— Он уже не вернётся, — ответил Сириус, — он пропадает, когда... сделает то, что должен. А Орден... это было давно.

— Ты мне расскажешь? — спросил Гарри и вздохнул. — Совсем пропадёт? Навсегда?

— Расскажу, конечно! — обрадовался Сириус. — Мы их все умели делать! У Джейми... твоего отца был олень, у Лили, твоей мамы — лань. А у меня вот... — он снова поднял палочку, произнес «Экспекто Патронум», и серебристый пёс, появившийся в комнате, начал кружить вокруг Гарри, виляя хвостом и преданно глядя в глаза.

Гарри восторженно засмеялся и первым делом попытался его погладить, однако из этого ничего не вышло: руки прошли насквозь, погрузившись в серебристое свечение.

— Он не материальный, — огорчённо сказал Сириус, — раньше его можно было погладить, а теперь, после Азкабана, не получается.

— А когда получится? — спросил Гарри с нетерпением. — Я всегда... нет, я даже никогда не мечтал о такой большой собаке!

— Я не знаю, — вздохнул Сириус, — а собака... Я же сам могу превращаться в собаку! Хочешь, покажу?

— Хочу! — Гарри даже в ладоши захлопал. — Конечно, хочу!

Сириус радостно засмеялся — и через мгновение на его месте стояла большая кудлатая псина чёрного цвета, залившаяся таким же счастливым лаем.

Гарри, тоже весело смеясь, тут же обхватил его за шею — и через минуту мальчик и собака радостно возились на полу, хохоча и лая.

Так их и застал наконец вернувшийся Мальсибер, удивлённо застывший на пороге и не сразу даже нашедшийся с комментарием.

— Ты меня не покусаешь? — спросил он, подходя поближе.

— Гав! — насмешливо ответил пёс.

— А обедать будешь? — весело спросил Мальсибер.

— Гав-гав-гав! — обрадовался пёс и застучал хвостом по полу.

— Тебе прямо сюда и в миску, — совсем развеселился Мальсибер, — или за стол с нами сядешь?

Пёс встряхнулся — и Сириус нахально заявил:

— Бродяге можно и в миску, а я за стол сяду!

— Бродяга кость положена, — ухмыльнулся Мальсибер. — А за стол пойдёмте... и ты знаешь, идея с братом была очень хороша.

К обеду прибыл и вызванный Патронусом Эйвери, который очень обрадовался Гарри (вполне взаимно).

— Слушай, Маркус, — заявил во время обеда как обычно деликатный и тактичный Сириус Блэк, — ты заболел, что ли? Ешь какую-то дрянь, да и выглядишь, будто тебя с нами в Азкабане держали. На тебе вон мантия уже болтается! Шёл бы ты в Мунго, а то ведь так и помереть недолго!

— Разве я так плохо выгляжу? — очень расстроился Эйвери.

— Я ж говорю, как после Азкабана, — пожал плечами Блэк.

Гарри испуганно просмотрел на Эйвери и тихо спросил: — ты же не умрёшь?

— Нет, — почему-то вздохнул Эйвери — и вдруг встрепенулся и спросил: — Плохо, говоришь? Это потому, что мантия висит? Да?

— Ну, — согласился Блэк, — что тут хорошего? Дядюшка Альфард перед смертью так же похудел.

— Думаешь, я похудел, да? — обрадованно спросил Эйвери.

— Я не думаю, я вижу! — ответил Блэк, — от тебя чуть не половина осталась. Правда, шёл бы ты в Мунго! Мы с Гарри тебя проводим, если боишься. И даже апельсины будем носить!

— Да нет, я... Это же здорово! — радостно воскликнул Эйвери.

— Знаешь, мне кажется, что ты похудел вполне достаточно, — сказал ему Мальсибер. — По-моему, на этом можно остановиться.

— Так ты специально, что ли? — удивился Блэк. — За каким Мордредом? Ты что, девчонка, что ли? Тётка Друэлла в своё время всех за... мучила со своими диетами, как и ломака Нарцисса. А тебе-то зачем?

— Ну, как зачем, — зарделся Эйвери. — Мне уже все мантии малы стали... Ты не понимаешь, — он вздохнул.

— Нет, не понимаю, — помотал головой Блэк, — ну малы они тебе стали... Новые не мог заказать?

— Они же не сами по себе малы стали! — воскликнул Эйвери. — А потому, что я стал толстым. Совсем толстым, понимаешь? — спросил он безнадёжно.

— Так ты вроде всегда таким был, — почесал затылок Блэк, — в смысле, не таким дохлым, как Ню... Снейп.

— Я был полным, а не толстым! — Эйвери, кажется, обиделся и замолчал.

— Просто Сириусу это кажется естественным, — попытался сгладить неловкость Мальсибер. — Он привык к тебе такому.

— Ты был, как дядя Вернон? — с интересом спросил у Эйвери Гарри.

— Я же не знаю, какой он, — вздохнул Эйвери. — Наверное. Я был очень большим. Гораздо больше, чем даже эта мантия, — сказал он, подёргав себя за рукав. — Мне даже по лестнице уже тяжело ходить было... а у меня дома же сплошные лестницы. Да и вообще... — он опять вздохнул.

— Тебе просто было грустно, — сказал Мальсибер. — И одиноко. И заняться было нечем. Вот ты и ел всё время.

— Так ты от скуки полез в Азкабан? — заржал Блэк. — Надо же! Как же Шляпа с тобой промахнулась-то, а! Тебе к барсукам надо было идти или уж к воронам! Да даже к нам, вместо этой крысы... тварь! Найду и убью!

— Ты кого искать-то собрался? — спросил Мальсибер, хватаясь за новую тему, чтобы отвлечь Блэка от Эйвери.

— Крысу, — выплюнул Блэк, — Петтигрю!

— А как ты собираешься его искать? — Мальсибер посерьёзнел. — Его вон после твоего оправдания авроры ищут — всю Британию перевернули. Толку-то.

— Найду! — зло сказал Сириус. — Подумаешь, авроры! У них из-под носа половину Азкабана вынесли, и ничего! Р-работнички мордредовы, только штаны протирают да невинных людей в тюрьму запихивают!

— Как по мне — и слава Мерлину, что они так невнимательны, — заметил Мальсибер. — Однако как искать-то? Их хоть учат делать это — а у тебя есть идеи? Хоть какие-то?

— Идеи? — нехорошо ухмыльнулся Сириус. — А как же! Где может прятаться такая тварь, как Питер? Достаточно умная, трусливая и любящая пожрать?

— Не знаю, — озадаченно проговорил Мальсибер. — Где-нибудь в норе? Или нет... пожрать — значит, ближе к человеческому жилищу. Я бы на его месте прятался в каком-нибудь большом городе вроде Лондона, недалеко от ресторана, например.

— В норе? — переспросил Сириус, — В норе... Мерлин! А ведь может, у него наглости хватит! Точно! Сегодня же найду А... найду, в общем.

— Ты о чём? Сириус, ты бы поосторожнее, — попросил Мальсибер. — Случись что — Гарри с кем останется?

— С тобой! — быстро сказал очень внимательно слушающий их мальчик. — И с Марком!

Сириус очень расстроенно посмотрел на него, отвернулся, но говорить ничего не стал.

— Привет, Лунатик! — Сириус Блэк, войдя в неприметное дешёвенькое кафе, с размаху хлопнул по плечу приподнявшегося из-за стола человека в поношенной мантии.

— Сириус! — человек сначала буквально подскочил на месте от неожиданности, а затем обрадованно обернулся.

— Ты как? — спросил его Сириус, усаживаясь рядом. — Эй, кто там есть! Пожрать и выпить принесите, да побольше!

— Да я что... я обычно, — отмахнулся Люпин. — Я так рад, что ты вернулся! И так рад, что всё... — он запнулся и, понурившись, сказал: — Что мы все оказались неправы. Мы все... все поверили же. Прости, — добавил он еле слышно.

— Проехали, — ответил Сириус и громко заорал: — Тут вообще кормят, или надо жратву с собой приносить? Эй, хозяева!

— А нечего так орать, — проворчал грузный тип в белом фартуке, неспешно несущий к их столику поднос с пивом и жареной рыбой, — я тебе не Спиноза какой, чтобы без задних ног бегать. Картошка жареная ещё есть, будете?

— Слушай, пошли отсюда, а? — сердито предложил Сириус. — Куда-нибудь, где нормально кормят.

— Я не... здесь неплохо, — смутился Люпин. — Правда — и картошка у них вкусная...

— Нормально тут кормят, — возмутился хозяин, сгружая на столик тарелки с рыбой, хлебом и кружки с пивом, — шпана, а туда же! Буйабес тебе, что ли занадобился? Или фрикасе с антрекотами, прости Мерлин? Ешь, чего дают, пока на воле гуляешь!

— Это ты на воле «пока», — Блэк ткнул в него пальцем. — Хотя нет — я тебя прибью просто, да и всё. Тарелки хоть бы чистые принёс! — возмутился он, правда, не слишком натурально.

— Съешь — так и будут чистые, — пожал плечами хозяин, — ещё всякие тут будут командовать.

— Нет, ну ты смотри, наглец какой! — почти восхитился Блэк. — Ты не с Гриффиндора случаем? — спросил он у хозяина.

— Сдурел? — посмотрел на него хозяин. — Да гриффер бы тут половину клиентов заавадил.

— Хаффл, что ли? — предположил Блэк.

— Хаффл, хаффл, — проворчал хозяин, — кто-то ж должен вас кормить, смелых да умных. Жрать-то оно всем надо.

Он с ворчанием вернулся за стойку, где уже стояли тарелки с жареной картошкой — действительно неплохой. Через минуту тарелки с картошкой оказались на их столике, где ей тотчас же отдал должное явно голодный Люпин.

— Рем, — позвал Сириус, дождавшись, пока друг поест, — не хочешь поохотиться на крысу? Хорошо тебе знакомую?

Его глаза вспыхнули диким полубезумным огнём. На миг.

— Крысу? — переспросил Люпин, сразу как-то подобравшись. — Ты... ты знаешь, где искать Питера?

— Знаю, — оскалился Сириус, — наш Дорогой друг живет себе безбедно у Артура и Молли. В своей истинной форме и под кличкой Скабберз.

— Так надо сказать Артуру, — сказал Люпин. — И отдать его аврорам. Пускай судят. Зачем охотиться?

— То есть ты не участвуешь? — зло спросил Сириус. — Наш умненький-благоразумненький Ремус? И то, что эта тварь предала Джейми и Лили, тебя не интересует?

— Что ты хочешь сделать? — спросил Ремус. — Убьёшь его?

— Убить и снова сесть в Азкабан? — неприятно захохотал Сириус. — Ну уж нет. Ладно, Ремус. Был рад повидаться.

— Стой, — Ремус крепко схватил его за руку. — Сириус, что ты задумал? Я пойду с тобой — но скажи мне!

— Скормить его книззлам, — хмыкнул Сириус, — или змеям. Мы тут с Гарри в зоопарке такую змейку видели! Крысе — крысья участь.

— Решил пожалеть его? — спросил Ремус. — Сириус, я понимаю, мы когда-то с ним дружили — но, по-моему, он не заслужил сочувствия.

— Какого еще сочувствия? — обалдел Сириус.

— Быть скормленным змее куда гуманнее, нежели закрытым в Азкабане навсегда, — ответил Люпин. — Бродяга, я понимаю, что для тебя запереть туда даже Питера невыносимо, но, по-моему, нельзя его жалеть. За то, что он сделал.

— Мордредов хрен, — пробормотал Сириус, — я как-то и не подумал...

— Ты всегда был слишком добрым, — сказал Люпин. — Хоть и вспыльчивым. Но я... я не смогу его простить, — добавил он глухо.

— Не собираюсь я его прощать! — рыкнул Сириус. — И аврорам я не доверяю, уж прости. С них станется его упустить, и ищи потом эту тварь! Нет, нам надо его самим сцапать и ткнуть носом старого ублюдка Крауча в это дерьмо!

— Согласен, — кивнул Люпин. — Поэтому я думаю, что нам надо поговорить с Артуром. Питер смоется, едва даже не увидит — учует нас. А его он не боится. Ему довольно будет просто посадить его в зачарованную клетку — и всё.

— Точно! — обрадовался Сириус. — А то я уж хотел на него книззла напустить. Гарри тут питомцем обзавёлся, так я и думал мистера Забияку натравить на Питера. Ясно, что эта крыса смоется, едва нас почует.

— Ещё бы, — усмехнулся Ремус. — Но Артура он не испугается — он к нему привык. А зря, — добавил он негромко.

— Значит, сначала разговариваем с Артуром, — хлопнул ладонью по столу Сириус, — пойдём прямо сейчас! Он ещё должен быть на работе.

— Ну не вытаскивать же его с работы, — сказал Ремус. — Может, просто подождём его? У министерства?

— Хуже нет, чем ждать да догонять, — проворчал Сириус, — будем мы ещё под дверями стоять, как же! Идём лучше купим подарок для Билла Уизли — Питер, тварь, у старшего сына Артура в питомцах обретается. И парнишка может расстроиться, когда этой паскуды не станет. Как думаешь, стоит ему сову купить?

— Вот, давай, — тут же согласился Люпин. — Сову... Сову можно, да. С другой стороны, сова — это птица, а крыса — нет... может, кошку? Всё же ближе к крысе...

— Можно и кошку, — согласился Сириус, — хотя лучше кота. Коты — они как-то проще и понятнее, чем кошки.

— Ну, пускай кота, — снова согласился Ремус. — Чёрного?

— Рыжего! — заржал Сириус, — чтобы в масть!

— Давай, — тоже рассмеялся Ремус.

Сириус поднялся с места, оставив на столе галеон в качестве оплаты (хозяин только насмешливо ухмыльнулся и неодобрительно покачал головой), и они с Люпином вышли из кафе.

К «Волшебному зверинцу» они аппарировали. Люпин, кажется, чувствовал себя на Диагон-элле довольно неуютно: рефлекторно оправив мантию, он первым делом огляделся и очень быстро пошёл к двери магазина.

Блэк последовал за ним, распахнув двери магазина и внимательно оглядывая сидевшую в клетках разномастную живность.

— Смотри, Рем! — кивнул он на здоровенную зверюгу, дремлющую на верхней полке. — Как на заказ! Рыжий, мордастый, наверняка и подраться не дурак.

Кот лениво приоткрыл один глаз — круглый, золотой — и широко зевнул, открывая розовую в чёрных пятнах пасть и белейшие зубы.

— Красавец! — оценил его Сириус и спросил продавца: — Нам вот этого нужно. Продаётся он, или просто здесь обитает?

— Продаётся, — ответил тот. — Но поскольку это взрослое животное, нужно, чтоб он вас признал и сам захотел с вами пойти.

— Здорово, кот! — сказал Сириус. — Мы тут одному парнишке фамильяра ищем. Такому же рыжему, как ты. Не хочешь сменить место жительства? Там есть, где погулять... кормят, опять же, так, что ум отъешь... и можно погонять садовых гномов.

— Мр-р-ря-я-я? — кот повёл ушами и уставился на Сириуса своими янтарными глазами.

— Точно-точно! — подтвердил Сириус. — Там, правда, детей много. Так что скучать не придётся, обещаю.

— Мя-я-я-я, — ответил кот, недовольно дёрнув шкурой при слове «дети».

— Так ты в Хоге будешь большую часть года! — возмутился Сириус.

— Там ещё больше детей, — насмешливо заметил продавец. Кот недовольно заворчал и отполз от Сириуса подальше.

— Зато там такие дамы! — мечтательно произнёс Сириус. — Там же чуть не каждый четвёртый ученик с собой кошек привозит. Всех мастей и расцветок. На любой вкус! А ещё Хогсмид рядом, есть где разгуляться. И поохотиться есть на кого — мышки там или птички... Воля. Не то, что здесь — взаперти да в клетке!

— Мр-р-ря-я? — кот повернул голову и вопросительно поглядел на Сириуса, а кончик его хвоста возбуждённо дернулся.

— Сам бы рад, — Сириус покачал головой, — эх... была бы моя воля, так я бы сейчас... как бы я там разгулялся!

Продавец, слушавший этот диалог, только головой потряс.

— Такое чувство, будто они друг друга прекрасно понимают, — тихонько сказал он Люпину. — Ваш друг что, тоже... кот?

— В некотором смысле, — отозвался Люпин, явно проглотив какой-то другой ответ.

Кот, тем временем, поднялся, сел и, широко зевнув, громко мяукнул и вытянул вперёд переднюю лапу.

— Ну что, — повернулся Сириус к продавцу, — высокие договаривающиеся стороны пришли к полному согласию. Во сколько вы оцениваете мистера кота? И как к нему нужно обращаться? Надеюсь, не Пушок или Рыжик?

— Его зовут Август-Майкл Четвёртый, — ответил продавец. — Четырнадцать галеонов — и он ваш.

При имени «Август» Сириус слегка поморщился, протянул деньги продавцу и спросил: — Переноска ему положена? В нём же весу навскидку фунтов тридцать.

И, развернувшись к коту, поинтересовался: — А тебя самого это имя устраивает? Или можно как-то попроще?

— М-мр-р-ря-я-я! — возмущённо мяукнул кот — и, спрыгнув на пол, направился к большой корзинке, внутри которой лежала мягкая подушка. Коротко мяукнув, он запрыгнул внутрь и гордо уселся, требовательно глядя на Сириуса.

— Корзинка — ещё один галеон, — ни капли не смутился торговец. — Ошейничек желаете? С медальоном?

— А давайте, — махнул рукой Сириус, — что там ещё в комплекте? Щётка? Когтеточка? Набор мисок и надувные мыши? Его Величество Август-Майкл Четвёртый не может отправляться в новую жизнь, как какой-то Бродяга!

— Когти он обычно точит о деревья... но если вы будете держать его исключительно в доме, то я действительно бы рекомендовал вам когтеточку — вот такую, — продавец, он же хозяин магазинчика, заметно оживился и показал Сириусу нечто вроде большого и довольно высокого то ли пня, то ли уже куска дерева, с одной стороны обшитого сезалем. — Ему нравится забираться и сидеть здесь, наверху, — хозяин магазинчика похлопал ладонью по довольно широкому спилу. — Шерсть у Августа-Майкла действительно густая — её стоит вычёсывать еженедельно, лучше вот такой расчёской... и вот этой щёткой следует его расчёсывать по вечерам, он это очень любит... Миски — вот, пожалуйста...

Горка предметов на прилавке всё росла, Август-Майкл взирал на это очень благосклонно, а Люпин почти в открытую хихикал — хорошо хоть, что беззвучно.

— Всё давайте, — кивнул Сириус, — для хорошего кота ничего не жалко!

— Итого, — сообщил, наконец, владелец магазинчика, уменьшая все покупки и складывая их в бумажный пакет с фирменной эмблемой, — с вас двадцать шесть галеонов и девять сиклей!

Сириус выгреб из кармана горсть галеонов, отсчитал тридцать штук и протянул хозяину.

— Ну что, Ваше Величество, — обратился он к коту, — идёмте знакомиться с будущими подданными!

Они успели вовремя — едва только появились в Атриуме, как из лифта показался Артур Уизли, явно торопящийся к камину, чтобы попасть домой.

Остановить радостно заоравшего на весь Атриум Блэка Люпин не успел — только покраснел и быстро пошёл следом.

— Сириус... Ремус! — изумился Артур. — Я так рад... но вы как здесь?

— Тебя ждём, — ответил Блэк, — у нас к тебе дело. Очень важное и неприятное.

— Я немного тороплюсь, — сказал Артур. — Домой. Может быть, пойдёмте вместе? — предложил он. — А то Молли волноваться будет...

— Нет, как раз домой к тебе нам пока нельзя, — покачал головой Блэк, — мы именно об этом и хотим поговорить. А Молли Патронуса пошли, — посоветовал он, — только не говори, что ты с нами.

— Да что случилось-то? — совсем занервничал Артур. Потом подумал — и повёл их куда-то в угол Атриума. — Ладно... Молли ведь увидит, что я всё ещё в министерстве, — вздохнул он. — Рассказывайте, что у вас за дело.

— Так, — Блэк оглянулся и наложил на них чары отвлечения внимания и чары, не позволяющие услышать их разговор. — Артур, помнишь, я тебя на днях расспрашивал о питомце Билла?

— Помню, — с некоторым удивлением сказал Артур. — А что случилось... и кто это у вас? — спросил он, глядя на корзинку в руках Блэка. Из корзинки немедленно высунулась ушастая рыжая башка и громко и чётко проговорила «Мяу!»

— Это кот, — очень понятно и информативно объяснил Сириус, — а случилось... в общем, у тебя в доме под видом крысы прячется Петтигрю.

— В смысле... как это? — ошарашенно спросил Артур. — Он же... разве он тогда не умер?

— Не умер, — зло ответил Блэк, — такую тварь просто так не убьёшь. Он анимаг, как и я. Незарегистрированный. Вот я и хочу, чтобы ты сейчас забрал его, посадил в зачарованную клетку и принёс сюда.

— Сюда? — переспросил Артур.

— В Аврорат, — уточнил Люпин.

— Господи, какой кошмар, — пробормотал Артур. — Эта крыса... но как ты узнал? Ты уверен? Бедный Билли, — он вздохнул. — Он расстроится...

— Скажи, что он сдох, — предложил Блэк, — мол, старый был... А кот — это ему взамен.

— Да, наверное, так лучше... но как же я вот так возьму и вынесу его средь бела дня? Билл же не младенец... Нет, пожалуй, лучше всё сказать ему как есть. Всё равно он всё узнает, — твёрдо сказал Артур. — Ждите — я вернусь. А его подержите пока у себя — я после заберу, — сказал он, кивнув на кота, и быстро пошёл к лифтам.

Когда он ушёл, кот снова высунулся из корзины, поглядел на Блэка — и вдруг громко замурлыкал.

— Он правда хороший человек, — вздохнул Блэк и стал чесать кота за ухом, — и вся семья у них хорошая.

Кот громко мурлыкал, а затем решительно перебрался из корзинки к Блэку на колени и, обхватив его лапами за шею, боднул его голову своей башкой.

— Он, по-моему, не хочет к Уизли, — сказал Люпин.

— Правда? — изумился Блэк.

— Мне так кажется, — сказал Люпин, а кот снова боднул Блэка, а потом вдруг решительно принялся вылизывать его ухо.

— А что мы Артуру скажем? — озадаченно спросил Блэк, гладя урчащего кота.

— Предложим Биллу сходить с ним вместе в магазин и выбрать себе нового питомца? — предположил Люпин.

— Точно, — обрадовался Блэк, — может, ему как раз сова и нужна?

— Может быть, — кивнул Люпин, а кот продолжал вылизывать Блэку ухо активнее прежнего.

* * *

Артур Уизли с клеткой, в которой сидела крыса, подошёл к ним — и все сомнения, которые ещё оставались у Люпина, развеялись сразу.

Эту крысу он знал слишком хорошо.

— Мерлин, — прошептал он. — Это правда Питер...

Крыса в клетке заметалась в панике, то кидаясь на прутья, то замирая в углу, и запищала так громко, что на них начали оборачиваться редкие посетители.

— Тварь, — прошипел Блэк, сжимая кулаки, — какая же ты тварь, Петтигрю! Артур, пойдём с нами в Аврорат. Сдадим эту мразь.

— Я вас подожду тут, — сказал Люпин. — Давай корзинку, что ли…

Сириус сунул ему в руки корзинку с недовольно зашипевшим Августом-Майклом Четвёртым, и они с Артуром пошли к лифту. Крыса бесновалась и визжала в клетке, и Блэк приложил её Силенцио.

— Он вернётся, — пообещал Люпин крайне недовольному коту. — Вернётся и заберёт тебя к себе. Никому не станет отдавать.

Кот склонил голову набок и, внимательнейше выслушав Люпина, широко зевнул и, потянувшись, вытянул правую заднюю лапу и принялся её вылизывать.

— Хорошо быть котом, — задумчиво произнёс Люпин, — куда лучше, чем...

Договаривать он не стал.

Время шло, а ни Артур, ни Сириус не возвращались, и он постепенно начал нервничать. Кот дремал в корзинке, а Люпин, не в силах усидеть на месте, топтался на месте, не зная, что ему делать — то ли уходить... на всякий случай, то ли пойти в Аврорат... Впрочем, наконец Уизли с Блэком показались — и Люпин, позабыв про корзинку, кинулся им навстречу и спросил:

— Что? Ну, что там?!

— Оформили и упаковали, — злобно сказал Блэк, — ух, как бесился Крауч! Погоди, я сейчас ещё на него эту дамочку из «Пророка» натравлю. Век не отмоется!

— Какую дамочку? — спросил Люпин. — Они его арестовали? Почему Крауч-то бесился?

— Арестовали, — по-звериному оскалился Блэк, — хотя Крауч поначалу орал, что я псих и меня надо в Мунго. Если бы не Артур, думаю, попытался бы опять арестовать. А крыса бы таинственным образом сбежала, я думаю. Ублюдок!

— Но теперь всё, — сказал Артур. — Арест Питера зафиксирован по всей форме. Дамблдор-то знает?

— А я ему не нанимался почтовой совой! — вызверился Блэк.

— Сириус, ты что? — изумился Уизли. — Конечно, Дамблдору нужно сообщить — он как минимум за Краучем присмотрит!

— Мордред, — пробормотал Блэк, нахмурившись. — Точно. Не доверяю я этому ублюдку. Ладно.

Серебристый пёс вылетел из его палочки, и Сириус отрывисто продиктовал:

— Господин Верховный чародей Визенгамота, только что был арестован Питер Петтигрю. Проконтролируйте мистера Крауча, чтобы господин Петтигрю не сбежал — он анимаг-крыса. Или чтобы он не отравился несвежей овсянкой. Или чтобы его случайно не поцеловал залётный дементор. В ведомстве мистера Крауча бывает и не такое.

— Сириус, ты что творишь? — попытался было остановить его Артур, но было уже поздно: вокруг них стали собираться заинтересованные люди.

— Это был Патронус? — спросила Сириуса какая-то пожилая дама.

— А зачем вы его вызвали? — поинтересовалась другая. — Здесь ведь нет дементоров!

— Он ему явно что-то диктовал! — добавил высокий молодой волшебник. — Вы отправили его куда-то? Как сову? Но они же не умеют разговаривать?

— Никаких комментариев! — мрачно отрезал Сириус.

Однако от него не отставали: напротив, к толпящимся вокруг Сириуса волшебникам начали присоединяться и другие, те, кто ничего не видел, но не мог пройти мимо необычного столпотворения.

— Господа! — наконец возгласил Сириус. — Все вопросы — к мистеру Краучу! Только что на ваших глазах была закончена операция по поимке беглого Пожирателя Смерти! Спешите, пока мистер Крауч не покинул здание, он вам всё объяснит!

И, подхватив корзинку с котом, Блэк как таран стал пробивать путь к выходу.

Ремус с Артуром, переглядываясь, поспешили следом — и когда они, наконец-то, вошли в лифт, Артур рассмеялся-таки и спросил:

— Как тебе ни стыдно? Крауч же тебя возненавидит за такое!

Блэк захохотал — лающим, отрывистым смехом.

— Неужели? Возненавидит? Ничего, это пока цветочки. Я ещё Скитер в красках эту операцию распишу, и интервью дам.

— Ты поосторожней с ней, — предупредил Артур. — Она очень неприятная особа, хоть и молодая... и, Сириус — зачем ты всем выдал тайну Ордена? Альбус никому больше не рассказывал о том, что Патронусов можно использовать таким образом!

— Развели тайн, — пробормотал несколько смущённый Блэк, — ничего, переживет.

— Дело же не в Дамблдоре, — вздохнул Артур. — Это ведь был наш секрет... а что будет, если сам-знаешь-кто вернётся?

— Волдеморт, что ли? — ухмыльнулся Сириус, — вот если вернётся, тогда и посмотрим.

— Сириус, это было глупо и неосторожно, — Артур нахмурился. — Я уверен, теперь кто-то догадается, и очень скоро это перестанет быть секретом.

Кот вдруг издал недовольный резкий крик и, выскочив из корзинки, вмиг вскарабкался по мантии на плечо Сириусу и, с трудом там балансируя, попытался влезть ему на голову.

— Август-Майкл Четвёртый, — проворчал Сириус, — не лезь на голову. Ты же не Распределяющая Шляпа!

Кот задумался буквально на секунду — и в этот момент лифт остановился. Блэк стянул кота с головы и, сунув его в корзинку, вышел первым.

— Артур, — сказал он, — тут такое дело... В общем, кот решил остаться со мной. Давай я завтра зайду за Биллом, и он сам выберет, какой питомец ему нужен? А то неудобно получилось...

— Да это не обязательно, — отмахнулся Артур. — Хотя Билл обрадуется, конечно, приходите. Всё равно он давно хотел сову, а крысу собирался отдать Рону...

— Рону сейчас сколько, лет шесть? — оживился Блэк, — надо их с Гарри познакомить! А то он всё один или со взрослыми.

— Рону шесть, да, — согласился Артур и спросил: — С Гарри? С каким Гарри?

— Как это — с каким? — возмутился Сириус. — С моим крестником! Гарри Поттером. Он теперь живёт со мной.

— Гарри?! — ахнул Артур. — Ты нашёл Гарри? Но где? Как? Ведь никто не знает, где он... как ты отыскал его?

— Отыскал, — слегка улыбнулся Сириус. — Уметь надо.

— Сириус, но это же прекрасно! Приводи его, конечно! — просиял Артур. — Молли... да мы все будем просто счастливы!

— Договорились, — Сириус хлопнул его по плечу, — тогда мы завтра придём в гости. Билла отправим за фамильяром, а мелкота пусть знакомится. А теперь мне пора, — вздохнул он, — знакомить мадам Вальбургу с котом. Чувствую, это будет незабываемо.

Где-то. Много лет спустя…

— Так ты, выходит, не гринго? — в очередной раз спросил Долохова в очередном же лагере наёмников очередной Хуан Гонсалес. Или, может быть, Педро Рамирес.

— Нет, — ухмыльнулся Долохов, — я поляк.

— А это ещё кто? — изумился Хуан-Педро.

— Это я, — логично ответил Долохов.

— А как тебя по-вашему зовут? — Хуан-Педро надрался до такой степени, что отвязаться от него было можно только с помощью Авады. Или гаротты. Но Долохову было лень.

— Кшиштоф Пшибышевский, — с серьёзнейшим лицом ответил Долохов.

— Мадонна! — охнул Хуан-Педро. — Как ты это выговариваешь?

— Ртом, — ответил Долохов. И повторил. Медленно и с удовольствием: — Кшиштоф Пшибышевский. Обычное польское имя. Что, не нравится?

— Нравится, — потряс головой Хуан-Педро. И радостно возгласил: — За это надо выпить!

— Надо! — согласился Долохов.

И они выпили. Хотя Долохов так и продолжал считать текилу редкой гадостью.

Но в здешней помешавшейся на военных переворотах Нагонии (или всё же Гаривасе, кто разберёт этих дурных магглов?) все пили текилу. Не виски, не джин и тем более не водку.

* * *

Краски здесь были невероятно яркими — пронзительно-синее небо, раскалённо-алое солнце, чёрные скалы и белоснежные горные вершины. Резкие тени и разреженный воздух, который ему безумно нравился. Чистейшие ледяные озера, холодные ночи и дневная жара.

Парящие в небе птицы.

И никаких людей поблизости.

Рай для безумца?

Может быть.

У него ещё будет время проверить.

Трэверс тихонько рассмеялся и поднялся в воздух — легко. Без палочки. Без метлы.

Ему бы ничего не сказало имя «Рерих»: ценителем искусства или маггловских мистических трактатов он никогда не был. Но увидь он картины этого человека, Трэверс бы безошибочно узнал изображённый на них мир — мир, в котором он теперь... что? Жил? Существовал? Присутствовал?

Или это мир жил в нём? Он не знал, да это его не слишком и волновало.

Он просто БЫЛ.

Впервые за много лет.

А может, с самого рождения.

Живым — и в мире с самим собой.

* * *

Озеро было огромным, словно море. У него даже прибой был, а шторма, разыгрывавшиеся здесь осенью, могли бы дать морским фору. Зимой, правда, озеро покрывалось льдом — но была в этом даже какая-то своя, особенная прелесть — смотреть на это огромное заледеневшее пространство из окна тёплого дома.

По крайней мере, Беллатрикс нравилось.

Рабастан же и вовсе был в восторге — от Канады, от её пейзажей, озёр и даже климата. Он много писал — и неожиданно стал безумно популярным и модным художником, а желающие заполучить любую его работу чуть не записывались в очередь.

Подписывался он, правда, псевдонимом — однако же инициалы сохранил. До них довольно быстро его подпись и редуцировалась — и на все протесты брата он лишь махал рукой и говорил:

— Это так нахально, что никому не придёт в голову, что это правда.

Родольфус теперь занимался своими любимыми артефактами и садом. Похоже, яблони будут цвести у дома Лестрейнджей, даже если тем взбредёт в голову поселиться на Марсе.

Сорта, правда, пришлось выбрать совсем другие, незнакомые — куда более холодостойкие, — но Родольфусу так было даже интереснее.

Так же, как и двум его сыновьям, младший из которых ещё не слишком-то уверенно ходил, но охотно вместе с братом помогал отцу в саду.

* * *

— И свой отпуск, Август, вы использовали на сорок восемь лет вперёд! — закончил разговор глава Отдела Тайн.

— Я в курсе, — равнодушно кивнул Руквуд.

— Тогда идите и работайте, — велел глава Отдела. — Можете к себе в кабинет кровать поставить или, там, диван...

— Диван рациональнее, — решил Руквуд.

— Как скажете, Август, как скажете...

* * *

— Вот скотина! — Торфинн Роули посмотрел на то, что осталось от новенькой овчарни, и длинно выругался по-русски — родной язык оказался не в силах выразить все его чувства. Дикие драконы до Исландии добирались редко, но уж если добирались...

— А я говорила! — привычно отозвалась его жена. Что именно она говорила и когда, уточнять не стоило, это Торфинн знал отлично: ничем хорошим такие уточнения для него ни разу не заканчивались.

— Народ поднимать надо, — буркнул он, — сами не справимся.

— Народа того, — махнула рукой она, но спорить не стала. — Поднимай.

Роули с сожалением вздохнул, подумав, что хорошо было бы уметь вызывать Патронуса, и пошел к совятне.

* * *

Что Джагсону нравилось у магглов — так это тюрьмы. Ну, никакого сравнения с Азкабаном! Дементоров нет, кормят тоже терпимо, на прогулки выводят, даже библиотека есть. Целители, опять же...

Посидишь, откормишься, передохнёшь — и можно двигаться дальше. Разве ж маггловским запорам удержать волшебника?

Жалко, правда, дурака Пиритса — какой Мордред его тогда понёс на метле полетать над морем? Метку так скрутило, что куда там Круциатусу! Джагсону-то ещё повезло, что он на берегу был. Очнулся потом уже у магглов, а Пиритс так и утонул.

С другой стороны, может, и к лучшему... Всё-таки чем дальше — тем более странным и неуправляемым Пиритс становился. Почти как Белла, не к ночи будь помянута, только ещё хуже. Её хоть муж приструнить мог или вон сам Лорд, а на Пиритса никакой управы не было.

Так что всё к лучшему, опять же...

И Джагсон, ухмыльнувшись, растянулся на тюремной койке.

* * *

— Кем ты назвался? — Снейп смотрел на почти дочерна загоревшего Мальсибера, как на первокурсника, попытавшегося сварить Феликс Фелицис.

— Внуком моего дядюшки, — весело ответил тот. — Он и подтвердил.

— Мерлин, — пробормотал Снейп, — какое счастье, что Крауч подал в отставку. Он бы никогда не поверил во «внука дядюшки».

— Ну, так я же этого и ждал, — жизнерадостно кивнул Мальсибер. — А Фаджу дядиных свидетельств вкупе со словами моей итальянской родни вполне хватило.

— Никогда не думал, что это скажу, — саркастически скривил губы Снейп, — но иногда от безмозглости Блэка тоже бывает польза. Не будь этой блохастой псины, Крауч бы ещё долго торчал в Министерстве. Вендетту он объявил, скажите на милость!

— Кто объявил вендетту? — почти испуганно спросил Мальсибер. Не то чтобы его не было в Британии в последнее время — нет, он бывал здесь тайно. Но за новостями особо не следил.

— Блэк, — скривился от отвращения Снейп, — ты представляешь, он младшего Крауча нашёл! Живого, хоть и мало вменяемого!

— Нашёл, значит... — задумчиво протянул Мальсибер. — А как?

— Сам его и спрашивай, — ответил Снейп, — я, слава Мерлину, с ним не общаюсь. И слава Мерлину, что я наконец-то ушел из Хога! — Снейп отсалютовал Мальсиберу бокалом вина. — Потому, что теперь эта псина туда рванула на должность преподавателя ЗОТИ. Ибо кто же будет учить его крестника?

— Слагхорн будет, — легкомысленно ответил Мальсибер. — А что ушёл — это правильно. Преподавание — это явно не твоё... Слушай, — он подался вперёд, — я, пока общался с дядюшкой, выяснил, что в том наглухо запретом сарае... в смысле, домике. У дюн. Там, оказывается, прадедова жена лабораторию держала... тебе не было бы интересно поглядеть, что там? А то я один боюсь.

— Немудрено, — фыркнул Снейп, — ты и зелья — это как Блэк и мозги. Существуют в параллельных реальностях.

— Тогда пойдём? — предложил Мальсибер. — Может быть, ты у меня тогда и переночуешь? Неуютно одному в пустом доме-то...

— Неуютно? — искренне изумился Снейп. — Одному и в пустом доме? Да это просто счастье! Впрочем, — небрежно заметил он, — переночевать у тебя, так и быть, не откажусь.

— Кому как, — грустно вздохнул Мальсибер. И попросил осторожно: — Может, ты тогда совсем останешься? Дом большой, а я мешать тебе не буду...

— А как же родовое гнездо Снейпов? — хмыкнул его собеседник. — Не оставлять же его без присмотра? Но если хочешь, могу и остаться.

— Хочу! — очень обрадовался Мальсибер. — А гнездо пусть будет... про запас. Мало ли. Вдруг понадобится.

* * *

Новый дом получился именно таким, о каком мечтал Эйвери. Светлым и уютным, без давящей атмосферы отцовского поместья. С цветником и садом, библиотекой и просторной террасой. Эльфы, которых он забрал из отцовского дома, быстро освоились на новом месте, и Лисси опять начала допекать его просьбами найти хорошую девушку и жениться.

— Нельзя мне жениться, — отвечал ей Эйвери со вздохом. — Отец узнает — заберёт детей, а нас убьёт... Да и кто же за меня пойдёт?

— Кто угодно пойдёт, — твёрдо заявила Лисси, — за такого-то красавца! Подкормить бы только ещё, — она тяжело вздохнула. — А старому Хозяину сюда хода нет! — победно заявила она, — Лисси чует! Пусть только сунется — тут ему и конец придёт!

— Это хорошо, конечно, — вздохнул Эйвери — и сам тут же испугался. — Только всё равно... Кому я нужен? Со мной скучно... а кормить меня не надо! — добавил он торопливо. — То есть надо, но немного... я совсем не хочу опять толстеть!

— Так найдите такую, которой не скучно, — посоветовала Лисси, — чтобы книжки любила да цветы. А за чистой кровью не гонитесь, — наставительно сказала она, — вам и своей за глаза. Лишь бы добрая была да здоровая.

Эйвери только вздохнул.

Та маггловская девушка всё не шла у него из головы. Только где теперь она? Да и... нет, ну как это вообще возможно?

А волшебница... Где взять такую? Чтобы книжки так любила, что не посмотрела бы на него... в смысле, посмотрела бы как раз, но не так, как все, а по-другому...

— А есть кто на примете, так и не думайте, — тихо сказала Лисси, — хоть она даже сквиб будь или маггла.

— Да нет у меня никого, — покраснел Эйвери.

И махнул рукой.

Где теперь её искать, ту девушку? Да и он-то ей зачем? Такой... такой. Да ещё ведь и волшебник...

— Ох, молодой хозяин, — грустно сказала Лисси, — ведь сами себя морочите.

Но он только вздохнул и пошёл в сад.

Пройтись.

Нет, определённо, никогда он не найдёт её... да и нужно ли? Ведь даже если и найдёт, то что он скажет ей? И что будет с ней делать?

* * *

— Рон! — Гарри, увидев на платформе приятеля, замахал ему рукой. — Иди сюда, мы тут с Сириусом!

Забияка высунул усатую морду из корзинки и воинственно зашипел: на платформе столько незнакомых котов, с которыми просто необходимо подраться!

— Привет! — рыжий мальчишка тут же подбежал к ним, размахивая большой клеткой с совой. — Спасибо! — крикнул он Сириусу, указывая на сову.

— Пожалуйста, — весело ответил Блэк, — а где Артур и Молли?

— Там! — Рон замахал рукой куда-то назад, приплясывая от радости и нетерпения.

— Тогда я к ним, — Сириус забросил в поезд багаж Гарри и свой чемодан, поставив рядом с крестником роскошную корзинку с Августом-Майклом Четвёртым, старательно делающим вид, что он НЕ видит наглого Забияку. Этих двух представителей семейства кошачьих связывали очень сложные и запутанные отношения, лезть в которые посторонним точно не стоило. — Ваше Величество, приглядите за порядком, — церемонно попросил кота Сириус, — а я Рема поищу. Он, кстати, с нами поедет. Будет у младших курсов ЗОТИ вести, а я — у старших.

— Не знаю, — сказал Рон, провожая Сириуса взглядом. — Я бы не хотел, чтобы мама или папа там у нас преподавали... Нет, я их люблю, и всё такое, но...

— То мама или папа, — хмыкнул Гарри, — а то Сириус. Он вообще в Хогвартс от мадам Вальбурги сбежал — та очередную невесту подыскала.

— Думаешь, поможет? — с сомнением спросил Рон.

— На какое-то время, — пожал плечами Гарри, — если только... не приведи Мерлин! Если мадам Вальбурга сама не захочется заняться преподаванием. Она давно поговаривает о катастрофическом уровне образования в Магической Британии.

Рон вздрогнул:

— Даже не говори про такие ужасы, — пробормотал он.

— Сам не хочу, — вздохнул Гарри, — пойдём лучше, Невилла найдём. А то его мадам Августа до отправления муштровать будет.

— Пошли! — согласился Рон.

И мальчики, подхватил клетку и корзинки с животными, пошли вдоль платформы, болтая и оглядываясь.

Впереди у них было семь лет учебы в Хогвардсе — самой лучшей в мире школе чародейства и волшебства.

Семь мирных лет.

И всё было хорошо.