Этажом выше (гет)

Беллатрикс Блэк терпеть не могла выражение «живи секундой». Ведь она на своей шкуре испытала, что такой поход к жизни заводит в полное дерьмо. И под «дерьмом» Белла подразумевала неприлично скромную квартирку на окраине Лондона (за которую, к слову, требуют заоблачную арендную плату), а также самое бесполезное из всех рабочих мест. И всё благодаря чему? Верно, благодаря тому, что в молодости она ловила момент. И у неё это здорово выходило вплоть до тридцатилетия. Если большинство людей, достигнув этого возраста, спешат остепениться, то Белле такой возможности не предоставили.

Она не особо пеклась о своём благополучии, не слушала ничьих советов. Может, поэтому оборвала отношения с родителями ещё будучи подростком, а сёстры и без подсказок не горели желанием налаживать общение. Дальше — хуже. С мужем Белла развелась после двух лет брака. Родольфус оказался слишком правильным для неё − столь буйной и склонной к внезапным решениям. Неизвестно, бросил он её из-за того, что она присоединилась к криминальной группировке, или из-за измен, а может, просто не желал больше терпеть такое соседство.

Белла тогда только обрадовалась обострившейся свободе. У неё уже имелось новое, куда более интригующее увлечение − Том Риддл. Он сразу ей приглянулся − и внешне, и умением рисковать. Они собрали компанию под стать себе и неплохо зарабатывали, как бы шутя организовывая налёты на мирных (и, само собой, ничего не смыслящих в жизни) людей. А потом попались.

Раз — и их поймали с поличным.

Два − и родственники не удосужились внести залог, боясь замарать своё имя.

Три − и все пути отступления вдруг превратились в каракули несмышлёного ребёнка.

А придумали ли они вообще «План В»? Нет, потому что это противоречило их духу. С другой стороны, наручники тоже не казались Белле подходящим аксессуаром. Она была вне себя. Мало того, что оказалась за решёткой, так ещё и Том каким-то образом «исчез». Так говорили. Ищейки из Скотланд-Ярда не сумели его поймать, а вот Белле и нескольким её подельникам за соучастие впаяли солидный срок. Шутка ли − десять лет.

Дело было в 1981 году. Повезло, что у Беллы хватило ума не высовываться и не идти на конфликт с руководством и охраной тюрьмы, куда её упекли. На свободу она вышла спустя пять лет. По официальной версии, срок урезали «за примерное поведение». Жаль, что за такие заслуги из личного дела не стирали сведения о судимости. Белла осталась почти без денег и без возможности устроиться на приличную работу.

Каким-то чудом ей дали место в большом супермаркете в одном из худших районов Лондона. К кассе, само собой, не подпускали, платили ничтожно мало. И Белла откровенно скучала. Порой наблюдала за постоянными покупателями и пыталась вычислить подробности их жизни. Вот, например, дама средних лет, вечно трётся у прилавка с колбасами. Всегда берёт одно и то же, но на выбор тратит не меньше пяти минут, скрупулёзно изучая товар... А здесь − семья с двумя детьми, которые норовят перегнать тележку с продуктами и подбрасывают в неё любимые чипсы и газировку... И вот, наконец, мужчина, который показался Белле смутно знакомым. Его можно было описать всего тремя нелестными пунктами: шрам на лице, нездоровая бледность и полная отстранённость.

В корзине у этого покупателя всегда лежало только самое необходимое, без излишеств. Изредка набор дополняла скромная шоколадка. Беллу это так раздражало, что она подумывала спародировать непослушных детей и подбросить ему пару шоколадных батончиков. Но пока сдерживалась.

Она уже больше месяца наблюдала за ним, таким тихим и безликим. Как вдруг встретила его в лифте в своём же доме.

− Добрый вечер, − сказала, будучи уверенной, что он её точно запомнил и узнал. Когда в пору юности все считают тебя яркой и эффектной, а потом ты вдруг − как-то внезапно − теряешь весь шарм, к этому невозможно подготовиться и сложно привыкнуть. Безразличие во взглядах мужчин сперва вызывает недоумение, затем раздражает, а потом ты словно покрываешься шипами. Поэтому в ответ на невразумительное бормотание незнакомца Белла спросила почти грубо:

− Что, не узнаёшь?

− Напротив, я узнал тебя… − тихо заговорил тот. А затем добавил чуть увереннее: − Белла.

Она не успела удивиться тому, что незнакомец запомнил её имя (неужели рассмотрел на бейдже ещё в магазине?), как тот продолжил:

− Тебе известно что-нибудь о Сириусе? Он давно не отвечает на мои письма.

− Сириусе? − переспросила Белла.

Так звали её кузена. И только после упоминания его имени стало понятно, почему этот тип показался ей знакомым. Конечно, он же вечно таскался с Сириусом и ещё парой хулиганов в школьные годы. А Белла всё это время успешно делала вид, что Сириус ей не родня, и держалась особняком.

− Ты ведь Ремус, верно? Ремус Люпин. Странно, должно быть, тебе сейчас лет двадцать пять, а выглядишь старше меня… Живёшь здесь?

− Да, я переехал в марте. Так что насчёт Сириуса?

− А мне откуда знать? Я сама три месяца назад вышла из тюрьмы.

Люпин на это ничего не сказал, но молчание оказалось уместнее искусственного сочувствия или назойливых расспросов. Да и лифт очень кстати остановился на этаже Беллы.

− А ты на каком? − спросила она напоследок.

− Этажом выше.

Двери лифта закрылись, а Люпин так и остался для Беллы безликим и безвкусным почти незнакомцем. Но ненадолго.

* * *

По воле ли случая, или по осознанному решению Люпина, Белла его в магазине больше не встречала. А ведь он в её нынешнем кругу общения был едва ли не единственным, кто помнил её прежнюю. Не уголовницу с ограниченными правами, а ту самую Беллатрикс Блэк, которая сводила с ума одним взглядом. И неважно, что сейчас она выглядела не столь вызывающе, что не могла себе позволить того, что с лёгкостью вытворяла прежде. Всё это по-прежнему сидело в ней − где-то глубоко внутри.

Поэтому ей хотелось видеть Люпина, хотелось оценивать его неловкую реакцию на её слова и действия. Она желала этого настолько сильно, что даже связалась со старшей сестрой − Андромедой. Та вроде бы даже не удивилась. И на расспросы о Сириусе ответила с тенью грусти. Выяснилось, что несколько лет назад тот тоже попал в тюрьму за какой-то проступок, только вот выйти на свободу ему не посчастливилось. Он подцепил там какую-то заразу и слёг. Лежал теперь на Хейгейтском кладбище и уж точно не переживал о том, где взять денег на оплату аренды.

Такая новость показалась Белле отличным поводом наведаться в гости к Люпину. В качестве последнего штриха она купила небольшой тортик. Шоколадный. Пусть только попробует отказаться!

Пришлось обзвонить несколько квартир на девятом этаже. Третья оказалась той самой. Люпин отворил дверь и не сумел скрыть изумления. А может, и не пытался вовсе.

− Белла?

Судя по интонации, хотел добавить что-то вроде «Какого дьявола ты здесь забыла?», но вовремя умолк.

− Я принесла торт, к твоему сведению.

− Спасибо, но я не люблю сладкое. Торт − это слишком...

− Поэтому ты ограничиваешься одной шоколадкой раз в две недели? Подался в аскетизм? — поинтересовалась она, хотя ответ не особенно её волновал. Люпин походил на человека, который пьёт только горький чёрный кофе и не признаёт компромиссов вроде капучино с карамельным сиропом или латте. Грубо говоря, Люпин походил на глупца, который не умет получать удовольствие от жизни.

− Чем реже я ем шоколад, тем вкуснее он мне кажется.

− Торт тоже вкусный, не неси чушь, − заявила Белла и без разрешения пересекла порог квартиры. На стене в прихожей висела дурацкая картина − закат, река и лодка. Пейзаж то ли обещал романтику, то ли предупреждал о том, что кому-то вскоре суждено утонуть. Видя выражение лица Люпина, следовало бы предположить второй вариант. Но Белла всегда отличалась нестандартным мышлением… и упорством.

− Да, заходи... − промямлил Люпин, глядя, как Белла проходит на кухню. Будто запрети он ей хоть что-то, она бы повиновалась.

Его квартира оказалась идентичной квартире Беллы. Другие обои, другая мебель, но планировка − один в один. Так что кухня нашлась легко, и Белла беспрепятственно поместила торт на скромно стоящий в углу круглый стол. И тут же вспомнила новость, которой собиралась поделиться:

− Сириус умер полгода назад, его давно похоронили.

− Почему же ты сказала, что ничего о нём не знаешь?

− А я только вчера выяснила, − призналась Белла таким будничным тоном, словно говорила о погоде на выходные. − Будешь чай?.. Я буду.

* * *

Кто-то из классиков писал, что все счастливые семьи похожи друг на друга, но каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. То же можно сказать и об одиночках. Ремус Люпин, который значительную часть своей жизни находился наедине с самим собой, мог бы написать целый роман о своём уникальном несчастье, не похожем ни на чьё другое.

Случается, что проблема приходит из ниоткуда, одним махом портит всё, что встречает на пути, а затем с мерзкой ухмылкой растворяется вдали. Беда, лишённая чёткой формы и физической оболочки, растекается по всей жизни. Ремус не стал бы хвастаться ни своим прошлым, ни настоящим, ни тем более будущим. Разве что в старших классах он сумел обрести друзей и понять, что к нему могут относиться как к нормальному человеку. Но потом почти одновременно друзья его покинули, хоть и не по своей воле. Джеймс с молодой женой погибли в автокатастрофе, Питер, если верить слухам, сбежал на континент, скрываясь от кредиторов... И Сириус. Его, как выяснилось, тоже не осталось в живых. Чувство вины захлебнуло Ремуса трижды. Он считал, что его спокойное существование наименее ценно. И если бы он мог оказаться в той машине, которая столкнулась с мощной фурой, вместо Лили и Джеймса, то он бы на это согласился. Как и на тюрьму или долги.

Собственная жизнь напоминала Ремусу скорее существование, а то и выживание. С детства он боролся с психологическим расстройством, главным симптомом которого стали неконтролируемые приступы агрессии. Ещё будучи десятилетним ребёнком, Ремус мог запросто и без видимой на то причины сломать стул или разбить тарелку. Мог полезть в драку, когда к ней ровным счётом ничего не вело. Однажды незнакомец в полтора раза больше его (по всем параметрам) оставил на лице Ремуса след от ножа. Шрам виднелся до сих пор − как напоминание о том, что следует быть спокойным. Со временем внезапные вспышки стали подобием болей в спине у стариков. Сначала они пугают, потом доставляют дискомфорт… А затем человек привыкает. Ну, почти.

Помогали разве что таблетки, да и то − в последние годы их приходилось пить всё чаще, а эффект всё ослабевал. Из-за этого поиск нормальной работы для Ремуса стал непосильной задачей. Сейчас он трудился охранником, и его зарплаты едва хватало, чтобы сводить концы с концами.

А главное − он избегал общения с людьми. Потому что со стороны Ремус казался совершенно обычным. Более того − скучным, практически унылым. Другая его сторона открывалась далеко не каждому. Поэтому, когда Белла Блэк заявилась к нему в гости, он насторожился. Пришлось делать вид, что всё в порядке. Спокойно заваривать чай и слушать её болтовню. Эта женщина даже весть о смерти его лучшего друга детства преподнесла как глупый анекдот.

Она сидела, попивая чай. И Ремус не мог понять, на что ему наименее неприятно смотреть. На её обрезанные по плечи кудрявые волосы? Или на её тяжелые веки над тёмными глазами? Или, может, на то, как она всем видом демонстрирует своё превосходство над ним?

− Я знаю людей вроде тебя, − заговорила, отрезая себе солидный кусок торта. − Вам лишь бы зарыть голову в песок, как трусливый страус.

− Страусы не зарывают голову в песок. Они лишь опускают её близко к земле, таким образом ища врагов.

− Да откуда у тебя взяться врагам?

Ремус не мог отвести взгляда от испачканного шоколадным кремом ножа. Тот лежал на столе, совсем рядом, только руку протяни... И Ремус протянул. Еле сдержался от желания засадить его в шею Белле, в последний момент резко воткнув лезвие в столешницу.

− Убирайся отсюда.

− А это уже интересно... − игриво проговорила Белла, даже не дрогнув и не сдвинувшись с насиженного места. − Твой образ заиграл новыми красками в моих глазах. Может, ещё кусочек торта?

Ей повезло, что Ремус сегодня не забыл выпить лекарство. Иначе этой нахалке не поздоровилось бы. Он поднялся из-за стола и подошёл к окну, отвлекаясь на серый городской пейзаж.

− Это на тебя так шоколад действует или близость женщины?

− Ты меня не привлекаешь.

− Да неужели? − Белла бросила красноречивый взгляд на пах Ремуса. Он и правда возбудился, чёрт бы побрал эту Блэк. − Переместимся в спальню? Или ты предпочитаешь нетрадиционные места вроде кухонного стола? Твой выглядит довольно хлипким, но я не возражаю.

− Я могу придушить тебя в постели, Белла.

− Даже так? С каждой минутой ты становишься всё интереснее и интереснее.

− Я серьёзно. У меня случаются… приступы.

− Я тоже не люблю телячьи нежности, − с этими словами Белла принялась расстёгивать свою блузку, обнажая довольно привлекательное тело. Она и в своём возрасте оставалась в форме. В той форме, которая может привлечь мужчину. Особенно если у потенциального партнёра не было секса больше года.

Ремус только открыл рот, чтобы предложить ей пройти в спальню, как Белла сама двинулась в нужном направлении, по дороге расставаясь с юбкой и чулками. Не смотреть на неё оказалось непосильной задачей. К тому же, Ремус не был особенно разборчив. Не так-то просто завести отношения, когда ты не в ладах с самим собой. Раньше он не сомневался, что любая нормальная женщина после признания из разряда «я сумасшедший и не контролирую себя» даст ему от ворот поворот. Белла Блэк стала исключением. Хотя... Нет. Просто она не входила в категорию нормальных людей.

Наверное, поэтому Ремус не счёл интим с ней невероятным событием. Не боялся снимать с неё бельё и касаться её кожи − ведь она не выглядела пугающе-идеально. А ещё у Беллы была отличная хватка. Может, в какой-то момент Ремус и пошёл бы на попятную, если бы она не перехватила инициативу на себя. Оказалось, что это довольно волнительно. Когда перед тобой стоит обнажённая женщина, а ты даже не можешь с первого раза расстегнуть ширинку, чтобы избавиться от брюк. В стиле Беллы было бы поддеть его едким комментарием, но она почему-то лишь усмехнулась и помогла ему.

Пожалуй, это следовало считать актом благотворительности. Ремус думал так до тех пор, пока не вошёл в Беллу одним резким толчком. До тех пор, пока она не застонала под ним так сладко, что сахара хватило бы на десяток тортов.

В их близости не было ни капли нежности, зато нашлось место требовательности. Как будто откуда-то из-за стены Ремус слышал, как ритмично ударяется его тело о тело Беллы. Но ему казалось, что он к этим звукам не имеет никакого отношения. Продержался Ремус недолго, чудом успел довести дело до кульминации. Но гордился не тем, что Белла кончила благодаря ему, а тем, что сам он даже не приблизился к грани, за которой его караулил «внутренний зверь».

− Ты даже не попытался меня придушить, − заметила Белла, только приведя дыхание в норму. Она словно прочла его мысли. Но либо Ремусу показалось, либо в её голосе действительно послышалось разочарование. Но лёгкий запах пота, витающий в комнате, напомнил: всё это реально, а не мираж. Белла Блэк в реальности занялась с ним сексом. И плевать, довольна она или нет.

− В другой раз, − пообещал он.

* * *

Белла захаживала к нему примерно раз в неделю, каждый раз принося с собой очередной торт, или сладкий пирог, или коробку пирожных... Ремуса от них уже тошнило, и большая часть «гостинцев» отправлялась прямиком в мусорное ведро. Сама Белла стала почти такой же, как и эти десерты: её было слишком много. Особенно для Ремуса, который привык, что если и получает удовольствие, то по капле. Так, что оно и не ощущается толком.

− Зачем ты это делаешь? Все эти твои сладости…

− Иногда торт — это просто торт, − флегматично отозвалась Белла.

− А секс — это просто секс?

− Рада, что ты понял суть.

Ремус быстро привык к её манере общения. Так же, как привык к изгибам её тела и к тому, как она бурно кончает. Хотя в первую очередь он видел в ней не столько женщину, сколько просто… человека. А ещё ей определённо нравился вовсе не Ремус, а опасность, которая с ним соседствовала. Однажды он всё же вышел за границы привычной сдержанности и впечатал её в стену, прокричав что-то оскорбительное. Белла от этого только рассмеялась и ещё больше завелась.

− У меня психическое расстройство, − сказал он ей прямо.

− У меня тоже. Иначе не объяснить, почему я трахаюсь с тобой, а не с любым другим мужчиной.

− Ты тоже мне никогда не нравилась, − соврал только для того, чтобы увидеть её реакцию.

− Что значит «никогда»? — возмутилась Белла. − Даже в школе? Ты же глазел на меня постоянно.

− Возможно, ты просто постоянно попадалась мне на глаза.

− Иди к чёрту... Сириуса уже навещал? Там, на кладбище.

− Ты ведь понимаешь, что он был моим близким другом?

− Ну да. И моим кузеном. Только более живым его это «звание» не делает. Умер — значит умер.

Когда Белла ушла, Ремус разгромил всю спальню. Даже тюль разорвал. Ночевал на неудобном диване в гостиной, а утром пошёл на работу, словно ничего не случилось. И всю неделю после продолжал притворяться, что никакого срыва (одного из самых сильных за последние годы, учитывая лекарства) и не было вовсе. Ведь если не заходить в спальню и не сталкиваться с погромом лицом к лицу, то проблема не так бьёт по живому. Он спрятался.

В детстве Ремус выключал телевизор, как только происходящее на экране переставало ему нравиться. А сейчас, если его жизнь и походила на кино, то точно не на развлекательное. Никакой романтики, никакого юмора, никаких приключений. Это было что-то вроде засасывающего на дно артхауса. Непонятного, тяжёлого, но выключить его никак нельзя. Такие фильмы досматривают только для того, чтобы узнать финал. Который, как правило, разочаровывает.

* * *

Белла приходила к Люпину несколько дней кряду, но каждый раз натыкалась на закрытую дверь. Ни трель звонка, ни её кулаки ситуацию не меняли. Люпин либо находился в отъезде, либо попросту игнорировал Беллу. И ей пришлось пойти на крайние меры.

Ещё в юности она мастерски научилась открывать замки с помощью канцелярской скрепки или булавки для волос — в зависимости от того, что находилось под рукой. Подобрав время, когда соседи по лестничной площадке не должны были её застукать, Белла провернула свой фокус с дверью Люпина. На все манипуляции ушло не больше десяти минут, и это она ещё давно не практиковалась.

Когда вошла, в квартире никого не оказалось. На кухне в чашке остался недопитый чай, в гостиной царил приемлемый для холостяцкого жилья беспорядок, но вот спальня… В спальне — полный бедлам. У кровати сломана ножка, тумбочка опрокинута, а о состоянии тюли и пледа лучше и вовсе не заикаться. И Белла принялась наводить порядок — насколько это было возможно. Она выбросила всё, что не поддавалось ремонту, а мебели попыталась придать хотя бы видимость целостности. Вместо ножки у кровати оказалась высокая стопка книг в твёрдом переплёте, а тумбочка развернулась сломанной стороной к стене. На треснувший стеклянный столик Белла накинула уцелевшую простынь. Если уж тюрьма к чему-то и приучила Беллу, то к порядку. А если не можешь навести чистоту — обмани.

Она прождала Люпина не меньше часа, но тот так и не появился. Тогда Белла оставила ему записку, в которой сообщила, что ждёт его этажом ниже. А если он не заглянет к ней на огонёк, она пообещала не только разгромить всё до прежнего состояния, но и добавить пару штрихов от себя. А в конце приписала: «Если ты опять строишь из себя идиотского страуса, то, будь добр, пойми, что я тебе не враг. Или расшиби свою башку о тротуар».

− Ты ведь осознаёшь, что это было проникновение со взломом? — с нажимом, что ему было не свойственно, поинтересовался Люпин. Он явился к Белле тем же вечером.

− Не понимаю, о чём ты.

− А я думаю, что понимаешь.

− Мог бы просто поблагодарить за помощь…

− Ты ведь осознаёшь, что это перебор? Одно дело — сладости, разговоры или секс-благотворительность… Но какого дьявола ты затеяла уборку?

− Я устала тебя слушать, − картинно закатив глаза, Белла впустила Люпина в прихожую, захлопнула дверь и уселась в ближайшее кресло. Как бы давая понять: что бы Ремус ей ни предъявил, она не сдвинется с места.

− Какого чёрта ты забыла в моей квартире?

− Может, я соскучилась? — она пожала плечами. − Ты лучше сходи в душ, а то выглядишь отвратительно − как бездомный пёс.

− А ты − как облезлая кошка, − раздражённо пробормотал Ремус.

− Надо же, первый комплимент…

* * *

Ремус сам себе удивлялся, но всё указывало на то, что рядом с Беллой он чувствовал себя лучше. Пожалуй, дело было в том, что она оказалась хороша ровно настолько, насколько он мог себе позволить. Отсидевшая за нападение и грабёж, грубая и беспардонная Беллатрикс Блэк пришлась ему в самый раз. Не слишком хороша, но и не откровенно плоха. Эта женщина заслуживала кого-то уровня Ремуса Люпина.

И он вовсе не считал Беллу облезлой кошкой. Волосы её по-прежнему были иссиня-чёрными, без вкрапления седины, а кожа − мягкой и гладкой. Ремус любил её… трогать. Даже когда он на секунду терял контроль над собой и оставлял на теле Беллы синяки, они не выглядели как что-то инородное. В отличие от фальшивой улыбки, которую она изредка цепляла себе на лицо.

− Ты ведь считаешь себя лучше меня? − спросил в лоб.

− Ну, пожалуй, − скучающим тоном согласилась Белла.

− Тогда почему ты со мной?

− Из жалости, − ответила, даже не посмотрев ему в глаза.

Ремус ей не поверил. Ведь она и сама была не менее жалкой. Хоть временами и вызывала в нём почти животное желание — нестерпимо хотелось то ли вбить Беллу в стену, то ли заняться с ней сексом. Последнее казалось более безопасной мерой.

Со временем, за долгими разговорами, он выяснил, что Белле с самого окончания школы тоже пришлось несладко. Наверное, поэтому она выбрала из всех возможных вариантов такого же неудачника. Мужчину, у которого нашлись деньги только на второсортное жильё, который ходил в супермаркет с низкими ценами и даже не пытался забраться чуть повыше − хотя бы выбраться из ямы.

На работе Ремусу всего-то и нужно было, что смотреть в монитор и следить, чтобы на территорию не зашёл посторонний. Самые низкие требования, которые только можно предъявить сотруднику. Столь же непритязательна оказалась и Белла. Как позже выяснилось, её последний любовник просто скрылся с горизонта, столкнувшись с угрозой заключения. Но Белла его не выдала. Да, пожалуй, на фоне такого отношения рейтинги Ремуса могли и повыситься. По крайней мере, он всегда находился этажом выше и не пропадал надолго.

− На этот раз с вишней, три штуки, − заявила как-то с порога Белла. Она умудрилась заполучить копию ключей от квартиры и теперь являлась сюда, когда заблагорассудится. Частенько − не с пустыми руками. Так уж повелось.

− Если тебе так нравится покупать пирожные, то бери хотя бы шоколадные.

− Какая разница, ты же всё равно их не ешь.

− Зачем тогда вообще покупаешь?

− Для себя. Парочка пирожных раз в неделю ещё никому не вредила.

Ремус бы поспорил. Он не хотел приучать себя ни к стабильным поставкам десертов, ни к регулярному сексу. Всё это могло закончиться в один миг − он привык терять друзей, работу, жильё... Но не хотел повторения истории. Чем выше ты забрался, тем больнее падать. Чем больше у тебя счастья, тем тяжелее его потерять... Только вот от пирожного отказаться было куда проще, чем от откровенно предлагающей себя Беллы.

− Я устала, − призналась она одним вечером, лёжа в кровати. Не в своей, а в кровати Ремуса.

− Устала от чего?

− Мне надоело постоянно таскаться к тебе на этаж! Давай я перееду, ладно? Сэкономим на аренде.

− Тогда тебя станет слишком много.

− Что значит «слишком»? Если что-то не понравится − закрой глаза и представь, что меня здесь нет.

Но проблема заключалась в том, что Ремусу вовсе не хотелось закрывать глаза. Время, когда у Ремуса были настоящие друзья, по сей день оставалось для него самым счастливым. Предложи ему кто вернуться в прошлое и избежать этой дружбы, а вместе с ней обойти стороной и боль, Ремус бы отказался. Так почему бы ему не согласиться и на авантюру с Беллой? Ведь в моменты их близости он чувствовал себя по-настоящему свободным. Если вдруг терял контроль, то ей это даже нравилось. А если нет − Ремусу самому было комфортнее. Есть ли где-то в этом мире ещё хоть один человек, готовый принять его таким, каков он есть? Кто ещё способен превратить его главные недостатки в достоинства?

− Так и будешь на меня пялиться или скажешь что? − Белла бесцеремонно перебила его мысли.

− Да, − Ремус уверенно кивнул. − Переезжай.

Говорят, всё в этой жизни имеет начало, середину и конец, но не обязательно в такой последовательности. А может ли что-то из этого повториться, скажем, дважды? Ремус хотел бы когда-нибудь прийти к началу и дать жизни новый старт. Быть может, у него это получится вместе с Беллой Блэк, которая тоже упустила первый шанс. Раньше они были двумя «черновиками» людей, а теперь пришла пора попробовать переписать всё на чистовую.